Рядом с тобой (СИ) [Dear_Jolie] (fb2) читать онлайн
Возрастное ограничение: 18+
ВНИМАНИЕ!
Эта страница может содержать материалы для людей старше 18 лет. Чтобы продолжить, подтвердите, что вам уже исполнилось 18 лет! В противном случае закройте эту страницу!
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
========== Глава 1 ==========
Когда я думаю о доме, первое, что я вспоминаю — метель, бушующую за окнами, и заледеневший белый сад, раскинувшийся перед ним. Сколько себя помню, зима на моей планете не прекращалась практически никогда. Маленькой, мне казалось, что не существует другого времени года, и все, что я помню о детстве — снег.
Когда морозы на короткие два-три месяца нехотя отступали в горы, мой мир начинал безудержно расцветать. На объятых сном деревьях, ещё позавчера холодных и безжизненных, сегодня уже распускались первые почки.
Я родилась на планете Наат, в Наэдианской планетарной системе, неподалёку от Центральных миров.
Меня зовут Элен О’Деро. И это — моя история.
После подписания договора между Новой Республикой и поверженной Империей, наш общий мир на некоторое время обрел покой. Однако, уже скоро стали появляться тревожные известия из разных уголков галактики, ясно дающие понять — Империя не исчезла, она жива, и её детище готовится вновь развязать войну. То и дело вспыхивали локальные гражданские конфликты. Искра революции разгоралась, и языки пламени уже начинали медленно подбираться к республиканским знамёнам.
И тогда появилась она. Из тихого шелеста голосов на далеких планетах, она медленно перерастала в нечто большее — идею, которую общество постепенно принимало. Пропаганда Первого Ордена. Возрожденный из пепла Империи, он жаждал мести. Вскоре стало очевидно, что в нашем правительстве тоже есть его сторонники. Первый Орден укреплял свою власть: вербовка и быстро растущий авторитет позволяли ему налаживать все новые связи.
Когда мне было девять, мой старший брат, Арий О’Деро, окончил одну из престижных военных академий Новой Республики, в числе лучших студентов своего выпуска. Сразу после этого он отправился служить на межгалактический военный флот. Через несколько лет брат по неясным мне причинам вступил в ряды Первого Ордена. Ни я, ни родители не понимали мотивов такого выбора: Арий никогда не высказывался в поддержку взглядов Галактической Империи и сейчас, совершенно очевидно, не был ярым поклонником этой идеологии.
Если попробовать описать моего брата одним словом, это слово будет — честь. Он никогда не хотел войны. Как и многие, он мечтал, чтобы оружие служило ради защиты мира, но никак не для его уничтожения. До сих пор он оставался и навсегда останется для меня самым добрым, самым искренним человеком, которого я знала за всю свою жизнь. Несмотря на то, какой путь он для себя избрал.
После окончания общей образовательной школы я поступила в медицинский институт на Наате. Моя мама — врач, и хотя она всегда говорила, что из меда я сбегу, мне хватило силы воли закончить его. Теперь я — медсестра.
Когда мне исполнилось двадцать два, Арий уже пару лет служил в звании капитана в орденском флоте. Недавно он перевелся и теперь состоял в рядах экипажа огромного линейного крейсера «Финализатор». Мой талантливый брат очень быстро продвигался по карьерной лестнице. Из его рассказов я знала, что Первый Орден часто выступал в качестве миротворца на тех планетах, которые принимали его покровительство.
Благодаря брату, как первоисточнику, Орден постепенно укреплялся в моем сознании как весьма надёжная военная организация. Когда я была на последних летних каникулах на четвёртом курсе меда, Арий приехал провести короткий отпуск дома. Помню, мы так крепко напились, что домой возвращались уже в обнимку. Мой ответственный, такой серьёзный старший брат напился впервые за долгое время, да ещё и с моей подачи! Мы уселись в его старой комнате, продолжая разговоры. И когда я решилась поподробнее расспросить его о службе, он внезапно помрачнел. На моих глазах на его молодом, светлом лице залегли тени, и оно заострилось, словно у зверя. Я практически засыпала и не смогла полностью запомнить его слова. Он что-то говорил об убийствах… и о многих, многих ужасных вещах.
Тот разговор я так и не смогла восстановить в памяти. А наутро он показался мне лишь страшным сном. На следующий день брат поспешил вернуться к своим обязанностям, а я осталась в родительском доме, обдумывать своё ближайшее будущее.
Спокойствие продлилось недолго. Лето уже подходило к концу, и наш сад, за которым любовно ухаживала мама, отцветал последними буйными красками. Этот проклятый розовый сад… Помню, в один из дней я кинулась к гибкому кусту редких альдераанских роз и рвала их, рвала… То лето было столь же кратким и хрупким, как иллюзия покоя в моей душе.
В первый день осени мы получили известие.
Мой любимый, мой единственный брат, моя надежда и опора… погиб.
Мы не смогли похоронить его. Не смоли даже проститься. Формулировка «погиб при исполнении боевого долга» предполагала, что мне некого будет поцеловать на прощание. Родители были убиты горем. Невыносимая утрата не оставляла мне ни минуты покоя, как бы я ни пыталась забыться. Я была смертельно отравлена болью и ненавистью. Ненависть заново научила меня есть, спать, дышать. Я винила себя, винила армию, но более всего я винила его. Первый Орден. Я металась между комнатой брата и ядовитым садом, а его цветение напоминало мне лишь огромный мемориал…
Спустя месяц после известия о смерти, когда я, казалось, выплакала уже все слёзы, отпущенные мне на будущую жизнь, на мой комлинк пришло сообщение от неопознанного отправителя. Я безразлично нажала на кнопку вызова, но когда услышала голос из динамика — внутри все оборвалось.
— Эли… — голос звучал так, будто говоривший задыхался, но было очевидно, что это не живой звонок, а сообщение, заранее записанное.
— Моя девочка… Прости, что заставил тебя пережить все это. Ты должна знать, — голос на записи глубоко закашлялся, захлебываясь, и лишь спустя несколько секунд продолжил: — Ты должна знать, что я нашёл способ уничтожить Первый Орден таким, каким он является сейчас. Существует страшная угроза, что… — Помехи на пару секунд прервали запись. — Если бы ты знала о том, что мне приходилось делать… Ты никогда бы меня не простила. Ты… должна, — голос словно подавился бурлящей жидкостью, — должна найти человека… Вестник, — голос превратился в уже едва различимый шёпот, — найди… найди Вестника. С ним ты сможешь завершить то, что мы… вместе начали. Ты — мой последний шанс, Эли. Я так сильно тебя… Элен… — Запись снова перешла в помехи и через десять секунд завершилась.
Входящих вызовов на комлинке не было.
========== Глава 2 ==========
Спустя неделю после сообщения от брата, в городе я случайно услышала, что на планету скоро должен будет прибыть корабль Первого Ордена. Среди моих знакомых были ребята, чьи семьи поддерживали его политику, и я решила попробовать раздобыть подробную информацию у кого-нибудь из них, вдруг кому-то ещё об этом известно.
Десальва были друзьями нашей семьи. Я знала их детей, Маркуса и Кристанос. Мы вместе росли и были знакомы практически всю жизнь. Криста сразу поняла, о чем я хочу с ней поговорить, но предупредила, чтобы я больше нигде об этом не болтала.
— Мы хотим улететь на этом корабле, мы с Маркусом. Родители в курсе, но они ни за что бы нас не отпустили. Первый Орден набирает рекрутов для обучения на каком-то объекте. Информации мало, это неофициальный набор, но тем, кто пройдёт, обещают звание и работу. Нас всему научат. Главное показать, что ты не безнадёжна, понимаешь? И тебя возьмут.
— А ты уверена, что мы не терроризмом заниматься собираемся? Не хочу ввязываться во что-то подобное.
— Да нет, не должно, вроде бы. Насколько я знаю, они хотят обучить что-то вроде отряда разведки. Потом основную массу распределят на корабли, но большинство останется на объекте.
— Так, а что все-таки за объект?
Криста понизила голос и заговорщическим тоном изрекла:
— Их новая база. Название планеты, естественно, не говорят.
Следующие пару дней я окончательно взвешивала все за и против. Из раздела «за» у меня была лишь призрачная надежда, что брат все-таки жив. И если он просит о помощи меня, учитывая все возможные риски, — я просто не могу это проигнорировать. И хотя вероятность погубить себя, ввязавшись в эту авантюру, словно огромное знамя маячит у меня над головой, в глубине души я понимаю, что все уже решила.
Криста была права насчёт родителей. Даже если бы я все им рассказала, даже если бы они слышали ту запись — последнее, что пришло бы им в голову, это позволить своей младшей двадцатидвухлетней пигалице отправиться на базу набирающей силы военной оппозиции.
Корабль должен был прибыть сегодня, в 4 часа утра, задержаться на пятнадцать минут, а затем покинуть Наат. Я всегда старалась придерживаться принципа: решать проблемы по мере их поступления. И сейчас, в 3.35 утра, когда я стояла в тёмном коридоре у двери своей комнаты, основной проблемой для меня было незаметно выбраться из дома посреди ночи. На самом деле, я вернулась сюда недавно, живя отдельно уже несколько лет. Криста сказала, что много вещей с собой брать не надо — по прибытии нас всем обеспечат. Я собрала маленькую сумку с одеждой и мыльными принадлежностями, не забыв положить общегалактический паспорт. И небольшая косметичка тоже, пожалуй, не повредит… Под конец сборов рука было потянулась к сигаретам, но по уставу на базе, наверное, запрещено курить. Значит, придётся бросать.
Сейчас второй летний месяц, и ночь за окнами очень теплая, пропитанная запахом цветов. Я накинула любимую кожаную куртку, в карман положила комлинк и фотографию нашей семьи: на ней мы все вместе, прошлым летом… в последний раз. Под футболкой я спрятала кулон, подаренный мамой: изображение девы, держащей в ладонях звезду — маленький бриллиант.
Я оглянулась на свою комнату. Возможно, я больше никогда сюда не войду. Сердце сжала такая невыносимая тоска, что мне захотелось выть. Мне так больно. Мама, папа… Я не могу попрощаться. Последние два дня я как будто невзначай то и дело просила у них прощения за какие-то старые ссоры, за своё поведение, за то, что чем-то их огорчала. И пыталась напоследок впитать в себя их любовь. Может, когда-нибудь они меня поймут…
Я собрала волосы в высокий хвост самой тугой резинкой, которую нашла, и ещё несколько запасливо сунула в пустой карман куртки. Я понимала, что если задержусь ещё хоть на одну минуту, то уже не уйду.
В доме было тихо и темно. Я крадучись прошмыгнула со второго этажа на первый, максимально осторожно открывая и закрывая за собой двери. Путь до дома Десальва был пройден пешком за несколько минут. Когда мы встретились, на часах было уже 3:48.
Криста и Маркус — близнецы, но Маркус родился на две минуты раньше, а потому считал своим законным правом именоваться старшим братом. Близнецы Десальва, светловолосые, голубоглазые, с одинаковыми родинками на правой скуле и подозрительным прищуром глаз, хоть и выглядели как яйца из одного инкубатора, но все-таки неуловимо различались определенными чертами лица. Высокие и тонкие, словно артисты балета, они часто напоминали мне двух худосочных белых кошек. У меня же довольно среднестатистическая фигура, анемичной худобой я не страдаю, и при своём росте (метр семьдесят восемь) выгляжу довольно статной. У меня длинные ноги, в меру крупные бёдра. Талия не очень ярко выражена, но зато изящные руки и ключицы. В подростковом возрасте я предпочитала носить короткую стрижку, но в пятнадцать решила отращивать волосы, и сейчас они почти достают до талии, густые и прямые, каштанового цвета.
Чтобы добраться до космопорта, мы поймали такси. Криста нервно цеплялась то за мою ладонь, то за локоть брата, хотя на первый взгляд держалась бодрячком. В полутьме я разглядела, что у неё припухшие глаза, а значит, прощаясь с домом, она всё-таки плакала. Мы не были близкими подругами, но я всегда понимала, что за ее напускной бравадой скрывается ранимая натура.
Мы вышли из машины. Пока Маркус расплачивался с водителем, я покрутила головой по сторонам и заметила, что помимо нас на посадочной площадке и вдали, возле терминалов, потихоньку начинают собираться люди.
Наш город — столица планеты, на старом языке его название означало что-то вроде «ледника под звёздами». Но в речи мы редко упоминаем полные названия городов, в основном они фигурируют только в официальных документах. Поэтому в разговоре столицу обычно называют коротко — Эль Наат.
Оглядываясь, я невольно задумалась и выпала из реальности.
— Ну что, молодёжь, страшно?
Чья-то увесистая рука внезапно опустилась мне на плечо, и я коротко вскрикнула, чем вызвала приступ хохота у близнецов.
— Дерек! — я мгновенно просияла и в порыве щенячьей радости кинулась обниматься.
С Дереком мы вместе росли. Поверить не могу, что мы не виделись целых три года!
В отличие от Маркуса Десальвы, Дерек был весьма крепким парнем, поэтому сейчас он легким привычным жестом поднял меня в воздух за талию. Сколько бы времени ни прошло, для меня он навсегда останется мальчишкой, который снимал меня в драном платье с дерева после неудачного совместного покорения вершины.
— Что ты тут делаешь?! — Я толкнула его после возвращения на поверхность платформы и поправила куртку.
— Ну куда же я вас одних отпущу? — Дерек был чуть постарше нас, ему исполнилось двадцать пять. — Маркус рассказал мне о ваших не совсем законных планах, и я решил, что банде пора воссоединиться.
Криста, узрев новый объект для успокоения нервов, отлепилась от брата, и ее белобрысая голова уже маячила возле плеча Дерека.
— Возможно, я полнейший идиот, но мне кажется, что у Первого Ордена и правда может получиться навести порядок в галактике, — задумчиво произнёс парень, когда на нас хлынули потоки воздуха от приземляющегося с вибрирующим гулом корабля. Эмблем на нем, разумеется, не было. Рампа пассажирского отсека плавно опустилась на землю, образуя трап, и мы потянулись на вход.
Со стороны терминалов с возмущённым видом выбежал сотрудник космопорта, но человек, принимавший нас на борт, показал ему какие-то документы, и тот с несколько раздосадованным видом дал добро на взлёт.
На корабле мы все разместились рядом. Кресла располагались по обеим сторонам вдоль стен, и места хватило всем: кроме нас, я насчитала ещё одиннадцать человек. Когда рампа вернулась в исходное положение и по громкой связи нам объявили о мерах безопасности при полёте, меня начала бить мелкая дрожь. С третьей попытки все-таки пристегнувшись, я в очередной раз подумала о том, что это самый глупый, самый безрассудный и чудовищный поступок за всю мою жизнь, и вряд ли в будущем я смогу это хоть чем-то переплюнуть. Это вам не несанкционированная поездка в ночной клуб на спидере-кабриолете золотой молодёжи Десальва, с последующим пьяным возвращением домой. Это побег с планеты под командование Первого Ордена. Сквозь ткань куртки я сжала в кармане комлинк — материальное напоминание о том, что я не сошла с ума, и голос моего брата действительно чуть больше недели назад звучал из его динамика. Пропавшего брата… Да, теперь я буду думать о нём именно так.
Дерек заметил мой мандраж. Мне удалось расслабиться, только когда моя ладошка оказалась в его большой тёплой руке.
— О’Деро. Я же помню, что ты можешь полезть в озеро за несуществующим кладом, не снимая туфель. Не дрейфь, я с тобой.
Меня и правда накрывало с головой. Я коротко кивнула и сильнее стиснула его ладонь.
Корабль взлетел.
Полет продлился один час семь минут. Корабль не мог сразу выйти в гиперпространство, так как наш путь пересекался множеством торговых маршрутов, и первую его часть мы летели с обычной скоростью. Как только были пройдены кольца около планетарных транспортных потоков, пилот совершил гиперпрыжок. За время полета мало кто порывался познакомиться между собой. Мое внимание привлекла сидящая поодаль совсем юная девушка. Когда мы поднялись в воздух, она внезапно расплакалась, и соседи принялись ее успокаивать. Как я поняла из доносившихся до меня слов, ее зовут Марин, и этот полет почему-то безумно важен для неё. Она боялась, что ее точно не возьмут из-за возраста. Марин была русоволосой, бледненькой и очень субтильной при маленьком росте. Она напоминала мне стебелёк едва распустившегося растения. Причин, по которым этот ребёнок с такой самоотверженностью решился на полёт, я не могла себе представить. Насколько уж мне было тяжело оторвать себя от родительского дома, не представляю, через что прошлось пройти ей.
И вот корабль приземлился. Рампа отсека уже знакомым образом опустилась на землю, и с улицы потянуло прохладным, слегка морозным воздухом. Внутри меня все замерло. Мама, знала бы ты, где я сейчас…
Мы вышли на идеальное покрытие посадочной полосы. Глядя по сторонам, я немного потерялась во времени — на планете сгущались лёгкие сумерки: не совсем понятно, вечереет или скоро рассвет. С неба, медленно покачиваясь, опускались крохотные снежинки. Глядя вверх, я подставила ладонь, чтобы поймать несколько. На мгновение мне показалось, будто я вовсе и не покидала дом, а лишь на время отлучалась. Как вдруг из-за снежной дымки вырос огромный… гигантский комплекс сооружений.
— Рекруты! Добро пожаловать на базу! Для тех, кто успешно пройдёт отбор, она станет вторым, новым домом. Здесь вы будете служить ради целей Первого Ордена.
Дружной толпой мы резво двинулись в сторону зданий, ежась от холода. Я подняла молнию куртки и скрестила руки на груди. По обеим сторонам от платформы на некотором расстоянии располагался густой еловый лес. Меня снова посетило чувство дежавю. Нас привели в большой, ярко освещённый холл с панорамными окнами до самого потолка. Было много людей: человек пятьдесят, не меньше. Общее перешептывание нарушила группа штурмовиков (обалдеть, живые штурмовики!), во главе с низкорослым, но очень надменным офицером.
— Рекруты! Добро пожаловать.
Я подумала, что этот гнусавый голос мог бы принадлежать его плеши, высовывающейся из-под фуражки. Я улыбнулась глупому сравнению. После стандартного приветствия тон офицера сменился на приказной:
— По обеим сторонам от вас на столах вы найдёте датапады с анкетами, обязательными к заполнению. Чем быстрее вы заполните их, тем скорее перейдёте к индивидуальным тестам, определяющим ваши задатки. Те из вас, кто проявит наилучшие результаты, будут отправлены на прямое обучение на флот. Группа с удовлетворительными показателями останется здесь для подготовки. Те, чьи способности нас не заинтересуют, покинут базу.
Мы вчетвером переглянулись и направились к столу возле внутренней стены. Взяв датапад, я устроилась в рядочке жёстких кресел, и принялась заполнять профайл:
Имя: Элен О’Деро
Полных лет: 22
Родная планета: Наат
Образование: медицинское
Профессия: медсестра
Дополнительные навыки: владение короткоствольным бластерным оружием (отец когда-то научил меня стрелять).
Причина прибытия на базу:
Моя рука замерла над экраном. Я не знала, что указать. Подумав, я решила, что следующая формулировка может быть одной из приемлемых:
«Я верю, что Первый Орден сможет принести в галактику мир».
========== Глава 3 ==========
Когда большинство уже заполнило анкеты, народ потихоньку начал стягиваться на тестирование. Нужно было разделиться по парам и пройти испытание совместно. Проклиная свою трусость, я стыдливо потянулась к Дереку, и он с ободряющей улыбкой принял мою руку в свою. Мой мозг был совершенно сбит с толку: с одной стороны — неизвестная обстановка, чужая и враждебная, а с другой — знакомое с детства ощущение надёжного друга рядом. Дикий контраст.
Мы вдвоём прошли к нужной двери, и стоящий возле нее штурмовик забрал наши анкеты. Освещённый холодным голубым светом коридор привёл нас в отдельное помещение. Здесь располагались два стенда для стрельбы на дальнюю и ближнюю дистанции, компьютерная модель для проверки логических навыков и памяти, капсула симуляции полета и небольшой коридор, как подсказывало мне чутьё, для чего-то нехорошего.
Я пошла первой. На ближней дистанции в центр мишени я попала без проблем, а на дальней — ещё чуть-чуть, и промазала бы вовсе. Когда я закончила со стрельбой, Дерек занял мое место, а я перешла к компьютеру. Тест на скорость мышления был пройден вполне сносно. В моделировании ситуации, кажется, удалось показать весьма неплохой, может, средний результат — я никогда раньше не сталкивалась с такими тренажерами. Из симулятора пилотирования по этой же причине я вылезла практически сразу: сидеть без понятия о том, что нужно делать, и с глупым видом наблюдать, как виртуальное суденышко движется к краху, мне не хотелось. И вот — последняя секция. Я вошла в узковатый пустой коридор, с потолка за мной плавно опустилась прозрачная дверь. Мне стало не по себе. В нескольких метрах впереди освещение теряло яркость и проход уходил в темноту. Из неё на меня вышло нечто. Я успела разглядеть блестящую чёрную броню, а через мгновение уже оказалась прижата спиной к холодному полу. Я честно пыталась вспомнить хоть что-то из отцовских уроков самообороны, пыталась вырваться и создать хоть какую-то дистанцию, но в итоге все оказалось тщетно. Стало ясно: рукопашный бой станет сферой моего хронического позора. А вот Дерек заставил эту нечисть попотеть. Мы вернулись в холл изрядно помятые.
Близнецы тоже уже прошли тестирование, правда, по отдельности, и вид у них был весьма воодушевлённый.
— То есть побили только меня? — жалобно усмехнулась я, усаживаясь на скамейку.
Прошло ещё минут сорок. Оказалось, сумерки за окнами все-таки предшествовали наступлению вечера. Надменный «карлик» вернулся, чтобы огласить наши результаты.
— Первая группа…
Те, кто попал в этот список, отправлялись обратно на улицу.
— …Маркус Десальва, Дерек Холстен. А теперь вторая…
Мы не успели нормально проститься, только коротко обнялись. Маркус на прощание похлопал меня по плечу и шепнул: «Береги сестру, ладно?». Я кивнула, даже не пытаясь выдавить улыбку. Дерек оставил на щеке дружеский поцелуй.
И ребята ушли. Будто их не было вовсе. Я взяла Кристу за руку, натягивая «маску» мнимой уверенности. Не для себя, а для неё: с уходом брата она совсем осунулась. В тревожной ситуации мне так легче: попытаться позаботиться, поддержать кого-то рядом, закрываясь от собственных эмоций за глухой стеной. Видимо, напускное спокойствие станет моим новым лицом на долгое время.
В холл вышел мужчина лет сорока, темнокожий, с идеальной военной выправкой. Его чёрные глаза спокойно смерили оставшиеся ряды новобранцев. Мы вошли во вторую группу, и скорее всего, это — наш командир. Нас осталось двадцать семь человек.
— Вторая группа! Меня зовут майор Форкс. Я буду вашим основным куратором на протяжении всего обучения. Я буду следить за вашей подготовкой, а также лично вас тренировать. Со всеми вопросами можете обращаться ко мне. А теперь все за мной.
Перед тем, как мы покинули холл, нас снабдили специальными идентификаторами, содержащими наши данные, код-ключ порядкового номера и встроенный комлинк. На вид — наручные часы последней модели с голографическим изображением вместо экрана, голубоватый свет которого проецировал время прямо над кожей запястья. Устройство тонкое и практически невесомое, однако, как нас заверили, можно не опасаться повредить его во время тренировок. Мой порядковый номер — ОЕ-019.
Затем, уже в другом корпусе, нам выдали форму. Повседневный вариант для ношения на базе или корабле представлял собой минималистского стиля обмундирование черного цвета, включавшее в себя китель, закрывающий бедра, брюки и высокие сапоги из неплотного материала. В настоящее время в Ордене практически не соблюдали цветовые различия в форме, как это было принято в Империи: младший состав носил такие же черные костюмы, как и высшие офицерские чины. Имелись, конечно же, и парадные варианты… Помимо стандартной формы, нам также выдали ее утепленную версию с меховой курткой (температура на планете порой опускалась до минус двадцати градусов) и ещё один комплект — для тренировок. Единственным ярким элементом во всей этой одежде была нашивка в виде эмблемы Первого Ордена. Кроме того, в выданных вещах я обнаружила пару запасных футболок, водолазку, рубашку… В общем, все уже успели пожалеть, что взяли с собой из дома хоть какие-то вещи. Только место будут занимать.
Нас разместили в основном жилом корпусе, вместе с другим персоналом: нам целиком отводился этаж на первом подземном уровне. Все здания базы имели подобное строение, буквально врастая в планету. Значительную часть этажа занимало просторное помещение, поделённое на три зоны: две спальни, мужская и женская, с двухъярусными кроватями и личными шкафчиками; между ними — гостиная, обстановка которой состояла из нескольких диванов и кресел. На одной из стен красовался внушительных размеров голоэкран. В интерьере преобладали стандартные серый, черный и белый цвета, но выглядело все, как ни странно, не мрачно, а просто и уютно. Кто-то хорошо о нас позаботился, учитывая время, которое нам предстояло здесь провести. Я настраивалась на суровые условия, но обстановка меня приятно удивила, и моё настроение тихонько поползло вверх. Браслет на запястье показывал 19 часов. Форкс провёл для нас краткий инструктаж:
— Новобранцы, сегодня остаток дня вам даётся на обустройство. Через полчаса состоится приветственное собрание — увидите ваше основное начальство. Затем я проведу для вас короткую экскурсию, чтобы вы смогли самостоятельно ориентироваться на базе. С завтрашнего дня начнутся ваши тренировки. Подъём ровно в 6, отбой в 22 часа. Первым делом будете отправляться на получасовую пробежку вокруг центральных корпусов, затем — возвращаться сюда. Ваш день будет строиться в зависимости от расписания — его вы получите на свой комлинк. Его основу составят силовая подготовка, стрельба и рукопашный бой. Помимо этого, вам предстоит изучать полевую логистику, тактику ведения боя, навыки базового пилотирования и работу с протоколами безопасности. Запомните: вы — не штурмовики. Между вами колоссальная разница: их обучают с самого детства. Наша задача — сократить эти различия. Ваш курс подготовки рассчитан на полгода. Ближе к его середине вам начнут поручать задания, разумеется, под полным кураторским контролем. По окончании подготовки вы войдёте в звание «младший сержант». Вольно.
Майор ушел, и толпа шумно выдохнула. Пока у нас выдалась свободная минута, народ начал распаковывать вещи. Я присмотрелась к лицам: разброс в возрасте был не слишком большой. Самой младшей, очевидно, была Марин, летевшая со мной на одном корабле. Как я позже узнала, ей всего шестнадцать. На вступительных тестах она проявила себя в обращении с бортовым компьютером — благодаря этому ей позволили остаться, видимо, не планируя выпускать её в бой. Основной прослойкой были наши с Кристанос ровесники: двадцать — двадцать пять лет. Были здесь и люди постарше, ближе годам к тридцати.
Криста раньше всех успела застолбить кровать, и я уступила ей верхнюю койку. Женская половина оценила зеркала в полный рост на дверях шкафчиков, которые, к слову, оказались весьма просторными. Я практически не стала распаковывать домашнюю сумку. Когда мы переоделись, мне показалось, что я не узнала ни себя, ни окружающих: только что мы были просто разношерстной молодёжью, а теперь выглядели как будущие офицеры Первого Ордена. Вопреки ожиданиям, форма смотрелась не траурно, а даже весьма элегантно. Китель сшит из гладкой, скользящей под пальцами плотной ткани. Брюки немного скрывают очертания фигуры, но не столь критично, чтобы перестать быть предметом женского гардероба. Я задумчиво погладила нашивку с эмблемой…
Майор вернулся через двадцать минут. Миновав улицу, по переходам мы переместились в соседний корпус, наверняка являвшийся административным. В зале для собраний нам хватило трех первых рядов, чтобы разместиться. Я хотела было сесть впереди, но Криста утащила меня за спины двух плечистых ребят. Через минуту из центральных дверей, в сопровождении нескольких штурмовиков, вышли двое мужчин. Все замерли. Я сразу поняла, что они — те, о ком говорил Форкс. Начальство.
Мой взгляд приковала к себе высокая жуткая фигура, завернутая в несколько слоёв словно бы рваного плаща. Из-под низко надвинутого капюшона на нас воззрилось нечто нечеловеческое. Маска. Такого устрашающего вида, что если бы я впервые в жизни увидела её в ночном кошмаре, то можно было бы смело начать закрашивать седину. «Безликий» произвел на присутствующих такое мощное впечатление, что никто не решался даже пошевелиться. Им оказался лорд Рен — магистр темного ордена.
Второй, чуть менее рослый мужчина следовал поодаль. Про таких обычно говорят «длинный», а не высокий, ширину его плечам придавала форменная шинель. В его образе выделялась одна особенная деталь — рыжие волосы. Я с любопытством вгляделась в его лицо: у нас похожие глаза — зеленые, бутылочного оттенка. Про себя я отметила, что, при свойственной многим рыжим угловатой необычности, он очень красив. Я едва заметно улыбнулась. Генерал Хакс.
В основном говорил именно он. Рен молчаливо присутствовал, ограничившись парой фраз. Генерал в своей речи практически дословно повторил все то, что нам уже приходилось сегодня слышать. Первую группу, как выяснилось, отделили от нас из-за высоких результатов по программе пилотирования, на них были несколько иные планы. При их упоминании внутри появилось скребущее чувство.
Собрание оказалось коротким. Все время, пока оно продолжалось, я практически не отводила глаз от генерала. Как любой оратор, он смотрел поверх публики. И вдруг наши взгляды пересеклись! Я замерла — мне показалось… Клянусь, на долю секунды мне показалось, что в нём что-то изменилось… будто он меня узнал. Он вгляделся в моё лицо немногим дольше, чем смотрят на человека, которого видят впервые, но за всю оставшуюся часть собрания больше ни разу не повернулся в мою сторону. Выходит — просто показалось.
Мы вернулись в комнату уже изрядно измотанные столь насыщенным событиями днём. «Я ложусь спать на другой планете», — эта мысль не давала мне покоя. Внезапно на меня с запозданием обрушился весь ужас, который я должна была испытать, ещё садясь в транспортник на Наате. Чувство кошмарной непоправимости. Изо всех сил я попыталась абстрагироваться от мыслей, лезущих в голову. Поздно каяться. Я не одна, я справлюсь, я смогу с этим справится. Я должна. Кто знает: может, через несколько месяцев удастся навестить родителей…
Ночью мне несколько раз подряд снился один и тот же сон. Я бежала по лихо накренившемуся набок коридору, вокруг все осыпалось, а за мной, неумолимо приближаясь, следовала огромная черная тень. Я стучалась во все двери на своём пути, но они были заперты. А в конце, неизменно, тянулась к протянутой руке человека в черной шинели. И мне кратко мерещился едва знакомый образ… с яркими рыжими волосами.
========== Глава 4 ==========
Первое утро далось мне чудовищно тяжело. Хотелось не то чтобы умереть, уткнувшись лицом в подушку, но как минимум пойти на пробежку с матрасом. Я отвыкла так рано просыпаться, учитывая, что добрую половину ночи практически не спала, ворочаясь на новом месте. Как там говорят? Приснись жених невесте? Упаси боги.
Под одеяло, которым я накрылась с головой, просунулись две тонкие ручонки и принялись меня щипать. Я высунулась и метнула испепеляющий взгляд на ехидно улыбавшуюся уже одетую Кристанос. Выспалась, поганка. Чертыхаясь, я галопом преодолела расстояние от шкафчика до общей ванной и обратно и по привычке сначала влезла в кроссовки вместо сапог. Вопреки опасениям, они оказались вполне подходящими для бега. Морозный ветер ударил в лицо, когда мы вышли из здания.
Наша «могучая кучка», в тёплых куртках спросонья пошатывающаяся на плацу, напомнила мне обитающих на моей планете карликовых вамп. Через несколько минут, жадно хватая ртом холодный воздух, я пророчила себе все заболевания, которые логично было приобрести на ежеутренних пробежках ни свет ни заря по треклятому холоду. Дать бы хорошего пинка тому, кто все это придумал. Моей выносливости хватило от силы минут на десять: бегун я, честно признаюсь, на редкость паршивый. Откуда-то сбоку к нам подрулил неправдоподобно бодрый майор Форкс, поспешив пофамильно пожурить задыхающихся, плетущихся в конце строя. Пока мой мозг на ходу пытался доспать профуканное ночью время, тридцатиминутная пробежка прошла для меня на удивление быстро. По возвращении мне не понадобилось идти в душ — я продрогла, а не вспотела.
Все уже окончательно проснулись и дружной толпой направились в столовую утолять нагулянный аппетит. Надо сказать что местная кухня отнюдь не поражала многообразием выбора, и в большинстве своём это вообще мало было похоже на еду. Я выбрала не глядя, и пока дроид-буфетчица наполнял мою тарелку, взяла ещё стакан, предположительно, фруктового сока.
В 8.00 мы уже были в первом тренировочном зале. Многое тут было выполнено в оранжевом цвете, те же маты на полу и несколько рядов трибун. Смотрится позитивно по сравнению с тем, что я видела до этого. Яркое место. Бедные сотрудники, находящиеся здесь годами: белый и черный, черный и серый, серый да белый. Я бы уже свихнулась. В черной-черной комнате на белой-белой планете…
Зал был построен по типу «ямы». Если зайти через основные двери, сначала попадаешь на застекленную смотровую площадку, проходящую по кругу помещения. Вниз ведет широкая лестница, спускающаяся полукругом вдоль правой стены. Возле левой закреплены большие прямоугольные мешки для отработки ударов, свисающие с потолка. Тоже, кстати, оранжевые.
К нам вышел майор Форкс. По правде говоря, ещё с первой встречи, он произвел на меня впечатление надежного человека. Может, я ошибаюсь, но мне кажется, что ему можно доверять.
Это был урок по рукопашному бою. На первом занятии спарринг нам не грозил, но уровень подготовки у всех разный, и тем, кто послабее, придётся быстро догонять остальных. Нам нужно было скорее начать показывать результат. Для разминки предстояло отрабатывать простые удары на грушах и «набивать кости». Так всегда делается, чтобы руки и ноги со временем стали «жестче», если можно так выразиться. Мешки показались мне каменными, и руки быстро заболели. Но в этом и есть вся соль, так что нечего жаловаться. Через двадцать минут майор велел нам сесть и передохнуть. Он показал две комбинации приёмов: попроще и посложнее. В обеих нужно было блокировать выпад противника и резко приблизиться вплотную для последующей атаки, к более сложной версии прилагались три дополнительных удара: один после блока и два после выпада.
— Кому пока сложно: начните с отработки первого варианта. Как станет получаться — зовите меня. Если все прилично, перейдёте ко второму.
Тренировкой я осталась довольна. Было непривычно, но к концу занятия вторая комбинация в моём исполнении выглядела вполне неплохо для первого раза. Похвала от Форкса меня воодушевила.
В середине дня я уже еле успевала перевести дух: занятия шли одно за другим, приходилось быстро переключаться с одной информации на другую. Все тренинги длились по два часа. К вечеру я была уже так измотана, что готова была уснуть в любой позе, если бы представилась такая возможность. После утренних физических нагрузок ноги казались ватными. А это ещё только первый день, впереди полгода каторги. Приходилось периодически напоминать себе о том, ради чего я здесь, но затея все больше и больше казалась мне провальной. Я не представляю, где мне взять ту соломинку, за которую можно будет ухватиться. Удастся мне узнать что-нибудь о брате или нет — я понятия не имею, что буду делать дальше. В 18.00 начиналось последнее занятие на сегодня. Я пообещала себе лечь спать, как только доберусь до кровати.
После урока по кибербезопасности, где нас должны были научить поиску, извлечению и защите данных, я успела забежать в душ, чтобы хоть как-то взбодриться и перестать клевать носом. Я привезла с собой свой любимый шампунь: его запах долго остаётся на коже и волосах, как легкие духи… напоминает мне о доме.
Под все виды тренировок стрелковых навыков был выделен отдельный корпус, состоящий из нескольких площадок, с множеством разноплановых виртуальных тренажеров для практики на более профессиональном уровне. Форкс дал указание собраться в зале для стрельбы на дальнюю дистанцию. Видимо, предстояло начать со снайперской подготовки.
— Обучать вас лично вызвался лучший снайпер на базе. И, да, именно ему принадлежит инициатива создания этого отряда.
Меня порядком заинтриговали слова майора. Что ещё за «великий и божественный», снизошедший до личного обучения новичков? Заняться, что ли, больше нечем?
Электронное табло на стене переключилось ровно на 18.00. Боковым зрением я заметила, что на площадку кто-то вышел. Я повернула голову, и в тот же момент мои брови полезли на лоб с такой скоростью, что искать их, наверное, придётся уже на затылке. Я не знаю, каким цензурным словом можно описать ту степень коллективного выпадения в осадок, в которой мы все пребывали, оперативно кучкуясь в два зашуганных рядочка.
Генерал Хакс, без стандартного кителя и шинели на плечах, стоял перед нами в обычной светло-серой майке-борцовке. Он усмехнулся, оценив нашу реакцию на его приход.
— Вольно, солдаты.
Теми же двумя рядами мы уселись на пол, пока генерал проводил для нас краткий экскурс.
— …энергия, использующаяся для формирования бластерного заряда, зависит от типа бластера. Большинство ручных образцов снабжены двумя видами боеприпасов: газовой обоймой и энергетической батареей. Небольшое количество высокоэнергетического газа подается из газовой обоймы в полость, называемую «возбудителем». В ней газ обогащается энергией из батареи и подается в активационный модуль, где преобразуется в сгусток частиц энергии высокой плотности, выстреливаемый по цели. Многие бластеры снабжаются дополнительными устройствами, позволяющими повысить скорость и точность стрельбы, например, энергетическая батарея повышенной ёмкости или лазерный целеуказатель — ЛЦУ, который при использовании шлема позволяет выводить на дисплей оружейный видеоприцел. Также каждая модель снабжена теплопоглощающими панелями для предотвращения перегрева. Помимо этого…
Я честно навострила уши, но информация уже слабовато задерживалась в уставшей голове, поэтому большую часть лекции, подперев рукой щёку, я с задумчивой улыбкой наблюдала за расхаживающим по залу генералом, увлеченным своим монологом. Через несколько минут он взял в руки винтовку с одного из стендов:
— Перед вами бластерная винтовка модели DC-15A. Вес 4,3 кг. Оснащена снайперским прицелом, он расположен снизу цевья, — генерал указал на деталь под широкой частью ствола, — при необходимости стрельбы на большое расстояние прицел устанавливается на положенное место. Модель заряжена картриджем с газом тибанна и энергетической батареей на 240 выстрелов, в зависимости от параметров настройки мощности оружия. Самая высокая настройка позволяет произвести 50 выстрелов на картридж. На этой мощности выстрел из винтовки может оставить отверстие в стене из дюракрита глубиной в полметра. DC-15А является полностью автоматической. Поддерживает ЛЦУ. При установке на треноге максимальная дистанция поражения составляет 10 километров. На выходе заряды имеют вид синих плазменных струй. А теперь разбирайте их со стенда и перейдём к практике.
Народ распределился по площадке, была команда занять позицию лёжа. Большинство сначала просто благоговейно рассматривали винтовки, не решаясь никуда нажимать. Мы с Кристой легли рядом, как и все, на расстоянии примерно полутора метров друг от друга. Я разложила треногу, разместила на ней винтовку и, покопавшись, установила прицел. Так… а что там дальше? Вот всегда так: что касается практических навыков, мне нужно лично несколько раз все показать и рассказать, иначе — пиши пропало.
— Так, что тут у тебя?
Рядом со мной со скучающим видом появился Хакс. Я не нашла вразумительного ответа и нелепым жестом просто показала рукой на собранную конструкцию.
— Вот…
— И все?
— И все…
— Понятно. Подвинься.
Я слегка отползла в сторону, уступая ему место у приклада. Генерал и так вызывал у меня весьма противоречивые чувства, а оказавшись с ним практически бок о бок, сердце пропустило удар, и тело наполнила звенящая легкость. Сначала он попробовал на словах и жестами донести до меня все то, что я благополучно прослушала в начале тренировки, но потом, внимательно посмотрев в мои бестолковые глаза, тяжело вздохнул, взял мою руку в свою и по ходу объяснения прикладывал мою ладошку к тем деталям винтовки, о которых говорил.
— Не люблю я учить вас, барышень. У вас руки под кисточку для макияжа заточены.
Я хохотнула, он улыбнулся. После того, как от меня удалось добиться пересказа последовательности действий и двух более-менее убедительных выстрелов, генерал, удовлетворённый своими преподавательскими способностями, оставил меня для самостоятельной работы, напоследок уточнив мою фамилию.
На следующих занятиях я все больше с удовольствием отмечала для себя, что Хакс — довольно простой в общении человек. Оставаясь серьёзным, он иногда мог подколоть или пошутить и всегда терпеливо объяснял, если что-то было непонятно. Теперь при упоминании его имени вголову приходил уже не мрачный образ руководителя грозной военной базы, а воспоминание о холодном металле винтовки под пальцами и его теплой руке…
========== Глава 5 ==========
Прошло два месяца. Ежедневные тренировки вошли в привычку, ранний подъём уже не казался смертельным испытанием, а я всё реже вспоминала причину, по которой отправилась в это опасное путешествие. Тяжело было признаться самой себе, что мне здесь, похоже, нравилось (нет, нет и ещё раз НЕТ!). Теперь, думая о Первом Ордене, я вспоминала уже не всевозможные страшные слухи, а людей, окружающих меня сейчас. У меня появился страх подмены понятий, ведь незаметно для себя я начинала постепенно верить тому, что нам говорили, и особенно тем, кто это говорил. Нет, на самом деле никто здесь не «пел» о том, какая Орден распрекрасная организация, какие чудесные у неё методы и какое светлое будущее ожидает галактику под ее властью. И никто в повседневной жизни не кричал о политике. Вокруг я видела обычных людей, со своими заботами, семьями, оставленными где-то далеко, боязнью их потерять. Я стала ощущать себя частью чего-то большого, чего-то общего, ради чего все эти люди пришли сюда. Призывы и менталитет, конечно, были… но были они где-то далеко: на закрытых заседаниях военной элиты, в последних словах умирающего с оружием в руках штурмовика, на плакатах и листовках с пропагандистскими лозунгами, ветром гонимых по улицам республиканских городов… В нашей реальной жизни их не было.
Сегодня планировалось первое испытание «того самого» секретного оружия, ради которого создавался Старкиллер, и о назначении которого никто из моей группы не имел ни малейшего представления. Торжественной демонстрации с фанфарами не планировалось: похоже, местные техники сами не были до конца уверены, как пройдёт тестирование. Видимо, по принципу «не рванёт, и слава богу».
Тренировки были отменены: всем было не до нас. Я сладко выспалась — аж до десяти утра, уложила волосы, наконец-то дорвалась до макияжа, надела привезенные из дома туфли (в свободное время не возбранялось) и сейчас, в наипрекраснейшем расположении духа, направлялась в библиотеку, заваленную — процентов на девяносто — датападами с научной и технической литературой. Но, проявив очарование, можно уговорить молоденького густо краснеющего библиотекаря поискать для тебя что-нибудь более захватывающее. Я посмотрела на часы: 16.20 — уже должны были кричать «Поехали!».
Внезапно раздался оглушительный рокочущий гул. Пол и стены пошли ходуном, свет заморгал и через мгновение вовсе погас. В кромешной темноте я не удержалась на каблуках и смачно грохнулась на пятую точку, сотрясаясь вместе с вибрирующим полом. Клянусь, я была уверена, что сейчас мне на голову что-нибудь свалится. Сканеры доступа ближайших помещений во мраке засветились красным, словили сбой, и двери самопроизвольно начали отъезжать в сторону. Здание гудело ещё несколько секунд, а затем все стихло. Свет включился.
— При…ехали.
Я до смерти перепугалась. Сердце колотилось в груди, отзываясь дрожью в конечностях. Ещё не отойдя от шока, я коротко осмотрела себя на предмет повреждений и, не найдя таковых, опираясь на стену, осторожно поднялась, одергивая форменную юбку до приличной длины. И как это понимать? Надо найти кого-то и спросить, что за киффовщина происходит.
В одном из следующих коридоров жилого корпуса, оказавшемся, как и предыдущие, пустым, до моих ушей донёсся звук, явно свидетельствующий, что головой я в темноте все-таки обо что-то приложилась. Я замерла и прислушалась. Звук повторился… да ладно, не может такого быть! Где-то рядом, явно и отчётливо, если я не сошла с ума, раздалось выразительное «мяу». Ориентируясь на слух и стараясь сильно не цокать шпильками, я поспешила туда.
— Вроде бы здесь…
Вертя головой из стороны в сторону, я попыталась поманить кошку на «кыс-кыс», и через минуту — о чудо! — из-за угла высунулась самая настоящая усатая морда, рыжая в полосочку.
— О-бал-деть, — я медленно присела на корточки, — ты откуда здесь?
Кошка вальяжно вышла из-за угла, совершенно не напуганная, и, игнорируя моё существование, собиралась было прошествовать мимо, но тут я вспомнила, что в мой браслет встроен маленький фонарик. Направив тонкий лучик света на пол, мне удалось её подманить. Животное выразило свое отношение ко мне недовольным мявом, когда я цепко подхватила её и подняла в воздух, прижимая к себе.
— Кто-то явно плохо следит за своими питомцами, да, красавица? — я почесала кошке подбородок, и она заурчала. В густой шерсти я заметила черный ремешок — ошейник.
— Ну и кто же ты у нас?.. Миллисент? Что ж, Милли, давай-ка поищем твоих хозяев, — я расстегнула китель и запихнула под него кошку, подальше от любопытных глаз. Меховая тушка в тепле довольно завибрировала. Я подумала, что надо бы пройтись по ближайшим этажам, вряд ли она забрела сюда издалека. Но на ошейнике я также заметила нечто, похожее на радиомаячок: может, владелец её уже ищет, и мне не стоит далеко уходить?
Было принято решение послоняться вперёд-назад по коридорам, благо на пути мне почему-то никто не попадался, кроме пары штурмовиков, которые наверняка решили, что я либо беременна, либо являюсь обладательницей внушительного бюста. «Бюст», к слову, не выражал недовольства по поводу пешей прогулки и вроде бы даже уже задремал. Задумавшись, я приблизилась к одному из поворотов, ведущему в тупик, и не сразу услышала, что оттуда доносится какой-то шум, а если быть точнее…
— Кс-кс-кс-кс….кс-кс-кс, крифф тебя подери… кс-кс-кс-кс…
Передо мной возник крайне раздражённый генерал Хакс, в растрёпанных душевных чувствах и с такой же прической, метавшийся по коридору с призывным кличем. Я заулыбалась от осознания открывшейся мне маленькой тайны.
— Генерал…
Хакс бросил на меня короткий недовольный взгляд.
— Не сейчас, О’Деро! Идите займитесь своими делами.
— Ах так? Ну, значит, я её себе оставлю, — я сделала вид, что собираюсь уходить, и когда генерал с вопросительным взглядом обернулся на меня, из моего декольте высунулась разбуженная рыжая мордочка.
Мужчина замер, переваривая информацию, слегка побледнел (даже пуще обычного), а затем грозно скомандовал «За мной!», и под мой плохо скрываемый хохот мы почти бегом направились, как я поняла, в его комнату, вводя в ступор редких встречных. Когда дверь закрылась за нами, я расстегнула китель, выпуская пушистое бедствие на родину. По лицу генерала я не могла понять, хочет ли он меня поблагодарить или замуровать в стене, избавляясь от живого свидетеля?
— О’Деро. Если вы об этом кому-нибудь… — он хотел было картинно пригрозить мне пальцем, но я, с толикой нежности улыбнувшись, опустила ладошку на его руку, убирая от себя «указующий перст», и не дала ему договорить.
— Никому. Я никому не скажу. Успокойтесь, — я посмотрела ему в глаза и с максимальной ответственностью добавила, — обещаю.
Лицо генерала смягчилось. Он вздохнул, поправил спадавшие на лоб пряди, а затем уже по-доброму взглянул на меня.
— Спасибо. Можно сказать, вы меня спасли. Здесь ведь запрещено держать… — он повернул голову в сторону кошки, и я вслед за ним. Виновница происшествия как ни в чем не бывало преспокойно вылизывалась возле письменного стола.
— Угу… Лапочка такая, рыжая.
Генерал обернулся ко мне. Я коротко засмеялась и сострила:
— Я про кошку.
— Да чтоб вас, я понял. Знаете что… Как вас по имени?
— Элен.
— Вот что, Элен, — услышав своё имя, произнесенное его голосом, я ощутила пробуждение пресловутых бабочек внутри, — мне нужно будет покинуть базу на пару недель. Не могли бы вы за ней присмотреть? Покормить и все такое… Раз уж вы теперь знаете.
Я вспомнила, что мы все ещё стояли в шаге друг от друга, облокотившись спиной на дверь. Почти неуловимое притяжение, которое я все это время успешно игнорировала, сейчас теплой волной омыло моё лицо, заставив сердце биться чаще.
— Да, конечно. Буду заходить пару раз в день, чтобы она не скучала.
— Вот и славно, — генерал устало прикрыл глаза и потёр переносицу, словно с его плеч наконец-то свалился назойливый груз. — Значит, договорились?
— Да, договорились.
— Тогда, дайте мне вашу руку, — его голос показался маняще тихим, я невольно пропустила последнюю фразу мимо ушей.
— Что?
Хакс посмотрел на меня, как на несмышлёную:
— Идентификатор, говорю. Введу вам код доступа.
Я почувствовала прикосновение на своём запястье. Он активировал голограмму и за несколько коротких команд пополнил базу кодов рядового ОЕ-019.
— Введете на панели, той, что возле двери.
— Хорошо. Я запомню. Когда вы улетаете?
— Сегодня ночью.
— Тогда, — я обратилась к кошке, — с завтрашнего дня буду твоей нянькой. Пожалуй, мне уже пора. До свидания, генерал.
— До встречи.
Уже почти покинув комнату, я вдруг вспомнила кое-что и остановилась в дверном проёме.
— А кстати, генерал?
— М?
— Как прошло испытание?
— Да-а… Пропади оно все пропадом!
========== Глава 6 ==========
В понедельник днем я отправилась на вверенную мне территорию, в глубине души надеясь ещё застать его там, но, конечно же, меня никто не встретил. Я сразу почувствовала, насколько странно будет находиться здесь одной, и предпочла сперва осмотреться, не решаясь пройти дальше.
Бо́льшая часть обстановки выглядела весьма стандартно и минималистично, например, небольшой комод сразу возле входа, повторяющий по цвету металлический оттенок стен, и узкий диван сбоку от него, скрытый от взора входящего. По центру комнаты, напротив окна, располагался широкий письменный стол из темного дерева, а слева от него — длинный стеллаж во всю стену, заполненный… Неужели? Настоящими книгами! В моём детстве их уже не было. Затаив дыхание, я залюбовалась бордовыми, изумрудными, золотистыми переплётами. Редкий лучик света, пробивавшийся сквозь жалюзи, подсвечивал крошечные пылинки в воздухе и переливался на книгах, словно маленький огонек. Как вдруг на одной из полок что-то… моргнуло? Ах, так это… Я подошла к стеллажу и осторожно прикоснулась к одному из переплётов — пальцы прошли сквозь него, и вместе с воссозданным изображением я сняла с полки сдвоенный датапад. В раскрытом виде маскировочная матрица показала мне образ перелистываемых бумажных страниц. Технологическое чудо — последняя магия, что осталась нам, внутри вечно пустующей комнаты самого занятого на свете человека.
Двухэтажные апартаменты — звучит просторнее, чем есть на самом деле. На второй этаж вела небольшая лестница, сразу напротив входа. Оторвавшись от созерцания голограммы, я поднялась по ней («миски в комнате наверху») и уже хотела было зайти в спальню, как вдруг за дверью раздался хорошо различимый шум падающих предметов. Ну прекрасно… Удрученно вздохнув, я с грозным видом сдвинула дверь в сторону: передо мной предстал хаос из разбросанной возле шкафа одежды, а с верхней полки высунулась наглая усатая морда.
— Вот ты как: подставляешь меня в первый же день?
Градус вторжения в личное пространство возрастал с каждой минутой. Прогнав хулиганку, я принялась собирать толпу одинаковых белых рубашек и прочих вещей, бережно распределяя все на вешалках. Копошась на полу, я попутно рассматривала интерьер: среди прочего выгодно выделялась большая кровать напротив двери (с которой за мной искоса наблюдала вредительница) и большие зеркала в дверцах шкафа. Разобравшись с погромом и пополнив запасы кошачьей провизии, я поспешила в центральный ангар на уже начинавшееся занятие по пилотированию, перед уходом отобрав у хвостатой пожеванный носок.
«Милли разворошила шкаф. Я все убрала».
«Забыл закрыть. Спасибо».
Первая неделя тянулась медленно, едва перевалив за середину. Разбираясь с порученными обязанностями за несколько минут, я игнорировала уколы совести и задерживалась в комнате генерала подольше. Я понимаю: наверное, это не очень красиво с моей стороны… Но мне так нравится бывать здесь: до отбоя засиживаться на диване внизу, подтянув колени к груди, и читать, свободной рукой поглаживая спящую Миллисент. Вдали от шумной казармы это место стало моим убежищем от постоянного нахождения в обществе. Мне практически никогда не удаётся там расслабиться, даже ночью. Это довольно изнурительно: круглые сутки находиться в большой компании.
Закрыв проекцию книги, я отложила датапад и прислонилась щекой к спинке дивана. «Сейчас бы на стрелковый полигон – душу отвести». Кажется, лейтенант Митака выразил желание подменить генерала на время отсутствия, но Хакс весьма красноречиво дал понять, чтобы никто «не лез переучивать его зверинец». От этой фразы в голове сложился довольно забавный образ.
Но прямо сейчас… Ведь это вовсе не тоска по оружию в руках? Это другое чувство. Оно преследует меня, закручиваясь в сердце, как тугая пружина. Нечто мучительное и одновременно нежное. Когда скучаешь по кому-то, это похоже на нестерпимое желание затянуться, на первый глоток алкоголя за долгое время… А курить мне хотелось страшно.
«Добрый день, генерал, сэр. Маленький отчет за неделю: объект под присмотром, ест за двоих и безобразничает в умеренных масштабах.
А ещё – у нас очень холодно. Где бы вы ни были, вам явно больше повезло с погодой».
«Доброй ночи, О’Деро. Я в другом часовом поясе.
Отнюдь, погода оставляет желать лучшего — постоянно идёт дождь. Возможно вернусь быстрее, чем планировал — избавлю вас от хлопот».
«Извините, что пишу в такое время. Не хотела беспокоить».
«Вы не беспокоите. Я поздно работаю».
Все шло гладко до того дня, пока однажды у самой двери я не столкнулась с проходящим мимо магистром тёмного ордена. От неожиданности отпрянув назад и шумно ударившись, я привлекла к себе ненужное внимание.
— Что вы здесь делаете, рядовой? — искаженный вокодером голос привел меня в ступор, а за ним последовали тяжелые шаги. Вблизи Рен оказался ещё огромнее, чем показалось тогда, в зрительном зале. Он практически навис надо мной, заслоняя от света, и я ощутила глубочайшую беспомощность перед этим человеком, глядя на него снизу вверх.
— Я…
Маска бесстрастно таращилась на меня, выжидая ответа.
— Поливала… кактус. — «Идиотка!» — Редкое растение. Нужно часто поливать. — Предложения, как назло, получались короткими и невразумительными, и только я собралась открыть рот чтобы произнести очередное, как вдруг почувствовала медленно нарастающий в ушах скрежет, а затем — царапанье на виске. В голове… больно. Рука дернулась было вверх, но не поднялась. Слова застряли в горле, и, не успев сориентироваться, я произнесла их мысленно: «Спросите у генерала». Шум достиг своего апогея, и через мгновение я уже не сдержалась бы и издала звук, когда вакуум, окруживший мою голову, со свистом отхлынул, так же внезапно, как появился. Вжимаясь в стену и испуганно глядя туда, где за маской скрывались глаза, я резко и глубоко вдохнула, словно выныривая из глубины.
— Спрошу, не сомневайтесь.
Ещё несколько секунд я бездумно смотрела перед собой: сознание сузилось до стекающей по виску капли холодного пота. Удаляющиеся шаги гулом отдавались в черепе, пока грудная клетка тяжело поднималась, еле-еле начиная успокаиваться. Я повернула голову вслед уходящей фигуре, но зацепила взглядом лишь поворачивающую за угол тень.
«Пожалуйста, позвоните мне, когда сможете».
Комлинк просигналил через несколько минут.
— Что-то случилось?
— Я попалась Рену.
На другом конце повисло молчание.
— Все хорошо?
— Не знаю. Я выходила от вас, а он шел прямо навстречу. Пристал с вопросом, что я здесь делаю. Не успела ничего придумать… наплела первое, что пришлось, — стало тяжело говорить из-за подступившего к горлу комка, и я мысленно приказала себе успокоиться, — потом он сделал что-то… со мной. Прочел мысли… Мне так кажется. Вы понимаете, о чем я?
— Да. Порылся в голове.
— Как это возможно? — Я съёжилась, запустив руку в волосы, пытаясь прогнать воспоминание о чужих пальцах. — И что он мог так узнать?
— Насколько мне доводилось видеть — много чего. Элен, послушайте… Узнал и узнал, крифф с ним. Думаю, вряд ли вы с ним ещё пересечётесь: Рен не страдает пристрастием к прогулкам. Не принимайте близко к сердцу.
Я опустила голову на колени и затихла.
— Это моя вина?
— Вовсе нет. С единственным источником проблем на моей базе вы сегодня столкнулись.
Мягкий голубой свет голографа в темноте выглядел успокаивающе.
— Спасибо.
— За что?
— За то, что с вами можно поговорить.
Голос в динамике по-доброму усмехнулся.
— Если получится, привезите какой-нибудь кактус.
— Хотите запустить им в Рена? Для таких целей обязательно привезу.
После этого случая, с началом второй недели во мне поселилась беспросветная меланхолия. Я часто задумывалась, что если бы магистру удалось добраться до моих воспоминаний о брате, у меня могли возникнуть проблемы.
«То самое» оружие, судя по слухам, с новой недели перешло в стадию активного тестирования, что привело к ощутимому повышению температуры: на планету обрушился ливень вперемешку со снегом, и на плацу творилась настоящая катастрофа. А ещё эти красные всполохи в небе… На самом деле я люблю дождь, только если не приходится добираться до дома без зонта. В дождь всегда хочется спать.
На часах было восемь вечера, когда я полулёжа устроилась на диване в компании кошки и старинного романа одного имперского писателя. Снаружи по-прежнему лил дождь: барабанная дробь по окнам практически не прекращалась.
— Будешь по мне скучать? — вместо ответа животное сладко зевнуло и принялось мять лапами мой рукав.
— Видимо, это «да». Ничего, скоро приедет твой родитель.
Сквозь жалюзи сверкнула молния, и после раската грома дождь медленно перешел из грозного марша в успокаивающий шепот. В комнате царил приемлемый для чтения полумрак, и я периодически напоминала себе о необходимости следить за временем, чтобы не задремать. Нужно постараться вернуться в казарму до отбоя: один раз задержалась на пять минут и собрала по пути всех, кто мог меня отчитать. Главное — выйти вовремя, а там…
Спустя какое-то время, немножко выспавшись, я стала потихоньку приходить в себя. Оставаясь в глубокой дреме, я сперва почувствовала щекой своё плечо, нагревшийся в руках датапад, а затем — что на ноги опустилось нечто невесомое… теплое. Под боком заворочался кот… «Тина́й, вечно мешаешь спать, глупое мохнатое… Похоже, я опять уснула на летней веранде, и мама меня чем-то укрыла. И куда это книга уплыла из рук?» С закрытыми глазами я подтянула покрывало повыше. «Надо будет помыть Тиная, вечно он грязный после дождя… Какой ещё дождь? Сейчас же зима!»
Я встрепенулась и распахнула глаза. Приглушенный свет, книжные полки… Проведя взглядом по комнате, я наткнулась на спину сидящего за компьютером человека. Не может быть, чтобы…
— Генерал Хакс? — я ахнула и поспешила спустить ноги на пол, стремительно осознавая, в каком нелепом свете себя выставила. Ну все, позор на всю оставшуюся жизнь! А на надгробном камне будет написано: «Любимая дочь. Верная подруга. ЗАДРЫХЛА в комнате начальства!»
— А, О’Деро, проснулись?
— Прошу прощения, генерал, сэр! Я…
Мужчина обернулся ко мне с выражением лица «Прекратите ломать комедию». Кто-нибудь знает способ, как провалиться сквозь землю?
— Ничего. Я в молодости тоже спал как убитый.
— В молодости? — утрируя интонацию и вопросительно подняв бровь, я попыталась быстро поменять местами надетые «левый на правую» сапоги. — Так а вам сколько? Тридцать с хвостиком?
— Тридцать четыре.
— О-о, конечно, пенсия не за горами. — Мы обменялись прищуренными взглядами, и я улыбнулась ему. — Можно спросить, как прошла поездка?
— Весьма продуктивно. Как и ожидалось, переговоры не удались.
— Сарказм?
— Куда уж без него.
Мы одновременно поднялись. Я сделала несколько несмелых шагов в центр комнаты, а генерал в это время наклонился к стоящей возле стола сумке, доставая из неё нечто в серебристой обертке.
— Помнится, вы просили меня кое-что привезти. Кактусы на той планете растут размером со средний истребитель, так что…
Передо мной возникли несколько больших раскрывшихся бутонов белых альдераанских роз, с отличительной для сорта мельчайшей светящейся сетью на лепестках. От удивления я сперва прижала ладони к губам.
— Вы серьёзно?
В ответ он только едва заметно улыбнулся (или мне показалось?). Я бережно взяла у него горшок с цветами, на мгновение коснувшись его руки, а затем поднесла бутоны к лицу… Какой чудесный запах.
Я подняла взгляд и, чувствуя, что безбожно краснею, наконец произнесла:
— Спасибо.
— Решил, что они больше подойдут для подарка девушке, чем что-то колючее.
Сердце пропускало удар за ударом. Этот взгляд напротив…
— Они очень красивые… Не представляю, где вы их нашли, вымирающий вид все-таки, — я сильнее прижала к себе свёрток.
— Рад, что вам нравится. Ну а зачем, позвольте узнать, понадобился кактус? — Хакс облокотился на компьютерное кресло и скрестил руки на груди.
— Сказала Рену, что поливаю его у вас, — неловким жестом я положила руку на шею и отвела взгляд. — Глупо получилось.
— Кажется, это на вас похоже.
Я уловила добрую насмешку в его глазах. Мы были одни, все в том же полумраке, а в окно тихо стучался безутешный дождь.
— Уже поздно. Спокойной ночи, генерал. Ещё раз спасибо за розы… Они чудесные.
— Спокойной ночи, Элен. Не опаздывайте на тренировку.
========== Глава 7 ==========
— Поднимайся. Элен, вставай!
Я недовольно замычала и разлепила веки: в женской спальне горел свет, Криста трясла меня за плечо.
— Форкс пришёл. Быстро вставай, не одевайся, пошли!
Едва начиная соображать, я убедилась, что выгляжу более-менее пристойно, и босиком поплелась за блондинкой в общую комнату: все собравшиеся выглядели одинаково — как разбуженные лица без определенного места жительства. На часах было полшестого — мы должны были ещё спать.
Майор подождал ещё с полминуты, пока последние досыпающие вышли из сумрака, и объявил:
— Итак, господа, план на сегодня: через двадцать минут мы вылетаем с базы. Вам предстоит провести день на планете с непростыми условиями, дабы отработать в них навыки поиска и ориентирования на местности. Одевайтесь легко. Здесь вам предстоит только дойти до корабля.
«Как будто на этой планете условия простые». Я в изнеможении растёрла ладонями лицо и с тихой руганью побрела собираться. Лёгкая одежда, лёгкая одежда… Нас явно ждёт не прогулка: ещё бы в отглаженных брючках по горам да по долам бегать — достаю полевой вариант формы, а перед выходом все же набрасываю на плечи куртку: на корабле может быть прохладно — там её и оставлю.
Снаружи на платформе по-прежнему лил дождь, и я попыталась прикрыть руками волосы. Нас ожидал большой транспортник и пара охранных кораблей.
Вчера, когда я вернулась в общую комнату, почти никто ещё не спал, и меня, в сопровождении букета, завалили таким ворохом вопросов, что хватило бы на небольшой судебный процесс. Больше всех отличилась Криста: сначала она демонстративно молчала, а когда выключили свет — перелезла ко мне с верхней полки, улеглась под бок и принялась выпытывать информацию о событиях предыдущих дней. Сначала я ежедневно, как по накатанному, врала ей о том, куда ухожу — в основном про библиотеку. В очередной раз ей взбрело в голову проверить моё наличие в указанном месте, а за этим последовал допрос с пристрастием. Отпираться было бесполезно, поэтому я честно сказала, что ничего рассказать не могу, ограничившись фразой, что выполняю важное поручение.
На пару дней она остыла и практически не разговаривала со мной — мне было стыдно за это, — но в силу своей отходчивости быстро вернулась к фазе активного сверления вопросами дыры в моей голове. Я лишь отшучивалась, либо просто игнорировала. Так мы и существовали целую неделю: я, неугомонная Десальва и любовно поливаемый горшок с цветами, расположившийся на тумбочке возле кровати. На мое счастье, Криста по-прежнему почти мгновенно засыпала, стоило закинуть на неё ногу и приобнять.
Ветер с водой омерзительно хлестал в лицо, и я десять раз успела похвалить себя за выбор водостойкой туши. Закрывая глаза ладонью, сквозь пальцы я разглядела возле трапа внутри корабля знакомый силуэт. Меня сразу прошибло радостным электрическим зарядом, что мгновенно отразилось на лице придурковатой улыбкой — пришлось экстренно подумать о чём-нибудь гадком. Не помогло.
На этой неделе мы почти не виделись. Когда расстояние до корабля сократилось и генерал увидел меня, я подняла ладонь в приветственном жесте и успела прочитать по губам Хакса «Привет», прежде чем скрылась вместе с потоком людей в недрах транспортника.
Естественно, сие действо не могло ускользнуть от внимания шествующей рядом белокурой особы. Стоило нам взойти на корабль, Криста отделилась от группы и бесцеремонно утащила меня в ближайший угол, уперев руки по обеим сторонам от моих плеч.
— Это что сейчас такое было?
— Что было? Где? – я подняла голову и поводила взглядом по потолку.
— Не прикидывайся! Или ты сейчас же говоришь мне всю правду, или я сначала придумаю, а потом сделаю с тобой что-нибудь ужасное!
Когда младшая Десальва хмурила брови и недовольно поджимала губы, это делало её пронзительно похожей на ребёнка. Я обречённо вздохнула и приготовилась к потоку эмоциональных излияний.
— Ладно. Ты меня поймала, — я подняла руки на манер «сдаюсь». — Что ты хочешь услышать?
Криста просияла как утренняя зорька:
— Ты и генерал??
— Да ну, перестань, — я откинулась на стену. — Я по отдельности и он по отдельности.
— Врёшь. Видела я сейчас эту стрельбу глазами: плавали, знаем.
— Все не так, — я отвернулась от неё и принялась разглядывать пространство в коридоре. — Мы просто… немного общаемся.
— А цветы откуда? От него, правильно же?
— Да. Что-то вроде красивого мужского «спасибо».
— За что?
— Я присматривала за его кошкой, пока он был отъезде.
— Так вот куда ты шастала? Партизанка, ой, партизанка! Красивая кошечка?
Мы вышли из укрытия и направились в сторону, откуда доносились голоса.
— Ага. Такая же рыжая.
— Прелесть! Слушай, а что, совсем никакой романтики? Ни грамма?
Я посмотрела на подругу, а затем мечтательно улыбнулась и опустила голову, на что Криста несильно пихнула меня в плечо:
— Колись!
— Ну, если только так, как ты говоришь. И вообще — мне всё это кажется.
Судя по проносящемуся голубому потоку в одном из иллюминаторов — мы уже шли на гиперскорости, за разговором не заметив рывка перехода. Полёт оказался коротким, и уже через пятнадцать минут корабль вошёл в атмосферу планеты.
Увидев за окном яркий свет, я скинула куртку на пассажирское сиденье и поспешила со всеми наружу. На выходе в лицо повеяло удушливым зноем, и я ступила на раскалённый белесый песок.
Траспортник и два других корабля приземлились на длинном песчаном пляже, по одну сторону от которого раскинулись густые тёмно-зелёные джунгли, а по другую — прозрачная голубая вода до самого горизонта. Горячий воздух циркулировал в лёгких, даря забытое в бесконечном холоде наслаждение. Небо вдалеке было подёрнуто серыми тучами, предвещавшими шторм, и море вторило ему, нагнетая прибой.
Положив руку на обшивку корабля, я остановилась чтобы полюбоваться. С моря дул солёный ветер, перебирая мои волосы, которые уже успели обсохнуть, принимая ухоженный вид.
— Там все уже строятся.
Я обернулась: за моей спиной стоял Хакс, прислонившись плечом к фюзеляжу корабля и скрестив руки на груди. На нём тоже была более лёгкая, подходящая для жары одежда, хотя по нему все равно было видно, кто он такой.
— Но майор Форкс ещё на корабле, я видела — он не выходил.
— Зато я вышел.
А ведь точно.
— Прошу прощения, я немедленно вернусь в строй…
Проклятье: с ним я совсем не чувствую ни разницы в возрасте, ни различия в статусе! Я пыталась вдолбить последнее себе в голову, но, видимо, безуспешно.
Я поникла, нахмурилась и, отведя взгляд, направилась к границе джунглей, куда сразу по прилёту пошли остальные. В одно мгновение сердце защемила невыносимая тоска. Какая там, к криффу, романтика, про которую говорила Криста? Мне пора бы запомнить своё место.
Когда я оказалась рядом с генералом, он вдруг шагнул ко мне и едва ощутимо придержал за локоть.
— Бросьте это, я пошутил. Покажется Форкс — пойдём вместе.
Я переборола желание на эмоциях отдёрнуть руку и вместо этого заглянула ему в глаза. В них не было того, чего следовало ожидать от человека, которому дерзят подчинённые.
Был только белый берег беснующегося моря на далёкой плане, где я стояла рядом с мужчиной, в которого безнадёжно влюблялась.
Я послушалась и, сохраняя визуальный контакт, сделала пару шагов назад. Генерал последовал за мной. Подойдя ближе к краю воды, мы остановились в шаге друг от друга. Ветер постепенно усиливался.
— Бойцы, слушай мою команду! Сейчас вы разделитесь на две группы. Задача проста: найти бункер на отмеченной территории. Ориентируйтесь по карте на ваших идентификаторах. Цель находится глубоко в джунглях. Друг друга не калечить; если увидите, что у кого-то неприятности — помогите и разойдитесь в разные стороны. Время у вас до наступления сумерек, то есть примерно три часа. Потрудитесь не потеряться. На экстренный случай у вас есть сигнальные ракеты. Все ясно?
— Так точно, сэр!
После инструктажа Форкс разделил нас на две команды и приказал расходиться. Я повязала на плечо белый платок, а Криста — красный.
— Удачи. Звони, если что случится.
— Хорошо, ты тоже.
Было указание идти по одному, а не группами. Перед тем как скрыться за деревьями, я обернулась назад: Хакс и майор удалялись по направлению к кораблю.
В джунглях оказалось очень сыро, темновато по сравнению с пляжем, и совершенно не циркулировал воздух, словно его не пропускала невидимая стена. Я активировала карту: передо мной открылось голографическое изображение местности, но единственное, что было на ней отмечено — мое местоположение в виде голубого кружка.
Я открыла сумку, висевшую на поясе, которую, как и все, получила перед отходом: маленькая бутылка с водой, нож, что-то съедобное — какой-то батончик, пара тест-полосок для определения питьевой воды, широкий асептический пластырь, артериальный жгут. Надеюсь, последние два не понадобятся. Делать нечего: видимо, придётся прошерстить всю эту местность, насколько выйдет.
Растительность вокруг была мне примерно знакома: я видела тропики на изображениях, но никогда — вживую. Возникла идея пойти вдоль ручейка, который струился под ногами: по логике, он мог привести меня к роднику. Из-за жары вода в бутылке стремительно заканчивалась, а пить хотелось всё сильней и сильней.
На планету я прилетела с распущенными волосами, а сейчас пришлось оперативно их собрать: на лице, шее и спине постоянно выступал пот. Влажность и духота — отныне я вас ненавижу.
Вокруг стрекотали насекомые, периодически кричали незнакомые птицы. Я старалась смотреть под ноги, чтобы не потерять из виду ручей, то и дело осторожно переступая через крупные камни и корни деревьев. Прошел уже час, а мне ещё ни разу не повстречался никто из ребят. Я постепенно выбивалась из сил. Ну какой во всём этом смысл? Что можно найти в одиночку, да ещё с бестолковой картой? Я снова открыла голограмму.
А вот это уже интересно: от голубого кружка потянулся маленький пунктир, исчезавший где-то на окраине карты.
— Что ж, продолжаем загорать, — я осторожно потрогала покрасневшее плечо.
Вскоре послышалось приближающееся журчание воды, и вот за деревьями впереди показались отблески воды. У меня словно открылось второе дыхание: я ускорилась, минуя свисающие лианы, и быстро пересекла остаток пути. Родник.
Я устало опустилась на колени возле воды, достала из сумки и опустила в воду одну тест-полоску. Не окрасилась, значит чистая. Я наполнила опустевшую бутылку и наконец-то вволю напилась, а затем умылась, смочив водой шею и руки.
Ноги чудовищно загудели, стоило опуститься на землю. Усталость плотным коконом начала окутывать меня, и даже немного захотелось спать. Ну уж нет — спать я тут точно не буду: слишком много дряни вокруг ползает. Но у меня ещё не было ни одной остановки: можно заслуженно передохнуть.
Я устроилась на большом прохладном камне возле воды и набрала на комлинке вызов.
— Эй, как там у тебя дела? — голос Кристы был бодрым, хоть и запыхавшимся.
— Пока никак. Нашла родник и устроила привал. Ты ведь тоже пошла с пляжа прямо? Уже далеко?
— Привал — дело хорошее, мы только с него. Да, я пошла прямо, сейчас скажу… Мы ещё не дошли до середины, много петляли. А ты?
— Ты там с кем? — Я развернула батончик и откусила. Неплохой. — Я прошла больше половины, шла прямо и не сворачивала: у меня на карте появился пунктир, но я не понимаю, куда он ведет. Куда-то на границу территории.
— О-о, круто! Я тоже так хочу! Наверняка ты найдёшь бункер. А я встретила Себастьяна, решили идти вдвоём. Какая разница, кто первым выполнит задание? Призов-то всё равно никаких. Ну ладно, до связи!
— До связи.
Я решила долго не задерживаться. Надо проверить, не сдвинулся ли пунктир на карте. Я развернула голограмму и…
За мной кто-то есть.
Я подскочила и обернулась, судорожно перемещая взгляд по сторонам. На карте слева от меня, в кустах и за деревьями, было движение: несколько бесцветных точек скользили мимо. Стало не по себе. «Животные? Стайка животных?»
Осторожно и тихо отступая назад, я укрылась в тени ближайшего дерева. Точки на голограмме перемещались вереницей, строго друг за другом. «Разве животные так ходят?» И вот, постепенно они начали исчезать, удаляясь. Можно облегчённо вздохнуть…
Комлинк зазвонил!
Я ахнула и тут же отклонила вызов, в ужасе проверяя голограмму: одна из точек замерла. Со скоростью света забежав за дерево, я прижалась к стволу спиной и затихла.
«Ну же, убирайся отсюда!»
Точка едва заметно сдвинулась в мою сторону. Я зажала рот ладонью и затаила дыхание: мне мерещился прожигающий спину взгляд. У меня задрожали руки, я смотрела на трясущуюся вместе с браслетом голограмму, готовая в любую секунду броситься прочь. Сердце колотилось, как безумное. Ни одна мысль не успевала задержаться в голове, всё внутри натянулось, как струна, готовая оборваться. Приблизившись на шаг, точка по-прежнему стояла неподвижно. Прошло ещё несколько секунд, прежде чем она наконец-то двинулась, а затем ушла.
— Криста, как у тебя отмечены другие люди на карте?
Я брела, стараясь обходить густые заросли, рукам отодвигая свисающие лианы.
— Сейчас посмотрю… Себастьян отмечен красным — мы же в красной команде. А, точно! Недавно пробегал человечек из твоей — он был белым. Почему ты спрашиваешь?
Пришлось остановиться, пропуская ползущую перед ногами маленькую змею.
— Я видела несколько точек, не отмеченных цветом. У них был только контур, а внутри ничего.
— Может, животные?
Змея принялась обвиваться вокруг лежащего на земле полусгнившего фрукта, и я через неё перешагнула.
— Возможно, только крифф его знает, какие тут водятся.
Небо, виднеющееся сквозь кроны экзотических деревьев, начинало постепенно мрачнеть, затягиваясь серыми тучами, пришедшими с моря. Прошло уже много времени, приближались сумерки, а на моих часах было всего десять тридцать.
— Мне кажется, есть вероятность, что мы тут не одни.
— Думаешь? Было бы странно, если бы нас отправили на непроверенную территорию.
Где-то сверху прохлопали большие крылья, и я увернулась от широких падающих листьев.
— Ты права. Но у меня плохое предчувствие.
Внезапно сигнал на голографе стал пропадать: изображение заморгало.
— Крифф…
Я подняла руку вверх и привстала на цыпочки. Не помогает.
— Где вы сейчас?
— Примерно на середине карты. Ты пропадаешь, — Криста забеспокоилась.
Впереди показался большой валун, и я решила залезть на него.
— Да, у меня тут что-то со связью. С ума сойти: такая техника и сбоит в каком-то лесу.
Ноги в ботинках то и дело проскальзывали по камню, но мне всё-таки удалось взобраться: теперь я была на высоте примерно трёх метров от земли. Голограмма пошла помехами.
— Да что же это такое.
Я снова задрала руку как можно выше.
— Я почти на границе… Кажется, что-то глушит сигнал. Криста, ты слышишь?
Ответом была тишина: связь окончательно прервалась.
— Вот дерьмо.
Я решила ещё немного покрутиться на этом камне и, если сигнал не вернётся, возвращаться в ту сторону, откуда пришла. Недовольно вздохнув, я развернулась к высоким растениям, которые всё это время находились за моей спиной. Перед моим лицом оказался огроменный паук.
Я вскрикнула, отшатнулась и, не удержав равновесие, навзничь рухнула вниз, распластавшись по земле на манер тряпичной куклы. Мне почудился звук треснувшего стекла. Основной удар пришёлся на спину: лёгкие болезненно сдавило, и вдохнуть получилось далеко не с первого раза.
Продышавшись и повертев головой по сторонам, убедившись, что ничего страшного не произошло, я успокоилась и посмотрела на левую руку. Мне поплохело.
На камне возле себя я увидела осколки.
Идентификатор был полностью разбит.
Прошло где-то полчаса от момента, как я пошла наугад, пытаясь восстановить в памяти направление пунктира. Ко всему прочему выяснялось, что я оставила свою сумку на пятачке возле родника, лишившись сигнальной ракеты.
Местное светило окончательно скрылось за тучами: небо стало тёмным и готовилось вот-вот разразиться бурей. Единственным плюсом была спавшая жара. Где-то рядом шумело море.
Мне было страшно. Нет, не так. Я была в ужасе. Но от усталости моё самообладание незначительно превосходило панику: на суету банально не было сил.
Выбравшись из очередных зарослей, я оказалась на поляне, по периметру окружённой деревьями. Стоило выйти на открытое пространство, в лицо сразу же ударил свежий ветер.
Впереди возвышалось заброшенное двухэтажное здание, вернее то, во что оно превратилось: крыша практически отсутствовала, серые каменные стены поросли плющом; не осталось ни дверей, ни окон. Слабо смахивает на бункер, но на всякий случай стоит убедиться. Если ситуация пойдёт по худшему сценарию — пережду здесь ночь.
Внутри было пусто. Сквозь проёмы в стенах в дом задувал ветер. Я поднялась по полуразрушенным ступеням на второй этаж. Вокруг было тихо.
Лестница оканчивалась небольшой площадкой, а на ней был единственный проход, открывавший обзор на большое помещение, занимающее весь этаж. Я уже хотела было пройти туда, как вдруг до меня донеслись голоса. Я тут же пригнулась, прислушиваясь.
— Это вся информация, которую я могу вам предоставить.
— Ваши отчёты ухудшаются. Не потрудитесь объяснить, чем это обусловлено?
Эхо мешало мне отчётливо расслышать говорящих, и я крадучись прошмыгнула к стене, разделявшей комнату и лестничную клетку. Так-то лучше.
— Уменьшением… веры.
Голос явно был пропущен через вокодер.
— Веры? Я слишком долго с вами работаю, чтобы знать наверняка: никакой веры у вас и в помине нет.
А этот нет. Видимо, второй собеседник более самоуверен.
— Думаю, на этом наши с вами пути расходятся. Я искренне ратую за ваше дело, но спешу огорчить — больше в нём не участвую.
— Вот как? Это предательство.
Эти высокопарные властные нотки мне что-то напоминают…
— Для меня помощь вам является предательством, не забывайте. Я буду ждать вашей победы. Но больше не приложу к ней свою руку.
— Ваши руки по локоть в крови. У вас впервые была возможность отмыть их. — Я узнаю этот голос. Или мне мерещится…
— А ваши по плечи. Уже достаточно людей сложили головы для достижения вашей цели. Хороших людей. Я знал их.
— Значит вы забыли.
Слишком похоже…
— Илай Рен. Вы жалки.
— Ваше право считать так. Желаю вам удачи. И будьте осторожны… Вестник.
Я подавила рвущийся из груди стон, прижимаясь к стене, впиваясь в неё ногтями. Сперва послышались удаляющиеся шаги, а затем другие направились в мою сторону.
Из-за угла вышел генерал Хакс.
Он замер, увидев меня. На его лице отразилось смятение, он молча посмотрел мне в глаза и, не сказав ни слова, направился к лестнице. Я вышла за ним.
Ветер крепчал.
В небе сверкнула молния. Генерал шёл быстро, и мне приходилось ускоряться, чтобы не отставать. Он всё так же молчал, сохраняя дистанцию. Когда мы вышли на середину поляны, я одним рывком догнала его, бесцеремонно хватая за руку. Хакс обернулся, и я почувствовала, как он раздражён.
— Ничего не хотите мне рассказать?
— Я не обязан перед вами отчитываться.
Моё негодование росло. Мужчина попытался выдернуть руку, но моя хватка усилилась.
— Тогда скажу я. Мой брат — Арий О’Деро. Вы же знали его? Он работал на вашем корабле. Мы получили известие о его смерти… А через месяц мне пришло от него сообщение, запись. Тот человек, — я указала в сторону здания, — назвал вас Вестником. В послании брат просил меня найти вас! Найти Вестника.
Я мягко отпустила руку, ожидая, что генерал уйдёт, но он остался стоять рядом. Мужчина по-прежнему был зол, но его взгляд смягчился.
— Он сказал, что вы сможете всё изменить.
Оглушительный раскат грома прокатился над головой, и я вздрогнула. Становилось прохладно.
— Сейчас не время и не место говорить об этом, — к Хаксу вернулось самообладание, и он ответил мне уже спокойно. Теперь я снова узнавала его.
— А когда будет время? — тихо произнесла я, снова вглядываясь в его глаза. Он не ответил.
С противоположной стороны от нас, за двухэтажкой, послышался шум. Мы синхронно обернулись в ту сторону: звук быстро приближался. Хакс активировал голограмму местности: на ней в нашу сторону приближалось около пятнадцати не закрашенных точек с пустыми контурами.
— Я уже видела такие сегодня, — я указала на карту, — должно быть, животные?
За деревьями прозвучали выстрелы. Я рефлекторно сделала шаг назад.
— Нет, — генерал достал бластер из кобуры. — Это точно не животные. Уходим, живо!
Мужчина потянул меня в сторону джунглей, заслоняя собой. Если там пятнадцать вооруженных человек, а у нас один бластер на двоих, не остаётся другого выбора, кроме как бежать. Я пробиралась сквозь заросли и оглядывалась назад, слыша, как Хакс отдаёт указания по комлинку. Гомон голосов приближался: они знали где мы, и разорвать дистанцию не получалось. За моей спиной раздалось несколько выстрелов и сдавленный крик — генерал кого-то застрелил. Меня охватила паника. Я бежала не глядя под ноги, только оборачиваясь, чтобы удостовериться, что Хакс по-прежнему рядом со мной.
Внезапно джунгли закончились: впереди была скалистая поверхность. Мы оказались на утёсе длиной метров двадцать, и перед глазами снова раскинулось бескрайнее море. Я осторожно подошла к краю и посмотрела вниз: как высоко… Вблизи из воды торчали камни, волны бились о них, но был один небольшой промежуток, не занятый острыми выступами. Я обернулась: генерал стоял позади. По его лицу было видно, что он прилагает все возможные усилия, изобретая пути отступления.
Из-за кромки джунглей показались двое наёмников, генерал среагировал моментально: через несколько секунд они уже были мертвы. Но толпа по-прежнему приближалась. Нам отсюда не выбраться.
Хакс обернулся ко мне и увидел, что я стою у самого обрыва. Мы встретились глазами.
— Ты мне веришь? — он протянул руку.
Послышались выстрелы. На мгновение помедлив, я без единого сомнения произнесла:
— Верю.
Генерал скинул шинель с плеч. И я успела только проорать: «Да вы с ума сошли!», — когда меня молниеносно сгребли в охапку за секунды до того, как погрузилась в холодную морскую глубину, без единого глотка кислорода…
========== Глава 8 ==========
Вода казалась невероятно холодной. Она леденила лицо, заполнила нос, уши и чуть было не начала заливать горло, когда я опомнилась и плотно сжала губы, удерживая остатки воздуха. Внезапно пришло осознание того, что крепко сжимавшие меня руки исчезли. В панике я тут же открыла глаза, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь: бесполезно, вокруг слишком много пузырей. Не было выбора: я сжала челюсти, с усилием поднимая руки, и погребла наверх.
Вынырнув с надрывным вздохом, я тут же стала лихорадочно оглядываться: на поверхности кроме меня никого не было. Возвышающиеся над водой массивные обломки скалы оказались немыслимо близко от места, куда мы прыгнули, чудом не разбившись. Я всмотрелась в подёрнутую крупной рябью воду… Проклятье, ничего не вижу! Как вдруг взгляд зацепился за что-то тёмное. Ни секунды не раздумывая, я сделала несколько глубоких вдохов, а затем, выпустив воздух из лёгких, ушла под воду. Страх растворился в холодной, как течение, решимости.
Мышцы не слушались: мне казалось, что я болтаюсь на месте – меня упрямо выталкивало назад. Я рванулась вниз что было мочи и наконец-то преодолела сопротивление. Как он далеко! Перебирая ногами изо всех сил, я сумела набрать хоть какую-то скорость, чтобы начать медленно приближаться. Метр, другой, третий… Ещё немного, ну же, пожалуйста! Почти достала!
Удалось ухватиться за край рукава, и я от неожиданности раскрыла рот, теряя бесценный воздух. За рукав я уже без проблем подтянулась ближе, притягивая к себе бессознательное тело, обнимая. Можно всплывать.
Но не тут-то было. Вместе мы начали быстрее погружаться, и я с ужасом поняла, что отблески света с поверхности отдаляются. Лёгкие нестерпимо горели, скопившийся в крови углекислый газ провоцировал сделать смертельный вдох. Я с горечью взглянула в дорогое лицо… И вся боль из груди переродилась в последние силы, посылая шанс на спасение. Я потянулась к свету, увлекая за собой из глубины…
Лица коснулся мечущийся над морем ветер, и я тут же жадно задышала, пытаясь сморгнуть с ресниц жгучую солёную влагу. Одной рукой я крепко прижимала к себе генерала, устроив его затылок у себя на плече, а другой пыталась лавировать на подкатывающих волнах. Всё нормально: на поверхности вода неплохо держала нас обоих. Избавившись от жжения в глазах, я взглянула на утопавшего: по мокрым рыжим волосам стекала кровь.
«Он ударился головой!». В панике я обернулась к берегу, ища нужное направление. Я легла на спину и быстро погребла к ближайшему пляжу, изо всех сил стараясь поддерживать голову раненого над водой. Здесь недалеко…
Прибой выбросил нас на берег. Я едва успела подняться на ноги и, не давая волне захлестнуть лежавшего без чувств мужчину, с трудом приподняла его под плечи и поволокла как можно дальше от воды. Меня трясло от бессилия, колени крупно дрожали: до кромки джунглей я его не дотащу. Оказавшись на безопасном расстоянии, я опустилась на песок и попыталась повернуть Хакса на бок, подсовывая под него колени, создавая хоть какую-то возвышенность. Тяжело… Когда мне наконец удалось это сделать, удерживая его голову, я с силой надавила коленом ему под диафрагму — не помогло, вода оставалась внутри.
— Прости меня, — прошептала я, осторожно раскрывая ему рот, и засунула в горло два пальца, ещё жёстче повторяя движение ногой. На руку хлынула вода, совсем немного. Дав ей вытечь, я перевернула генерала на спину, тут же резко сдавливая трапециевидную мышцу с обеих сторон между шеей и плечом. Нет реакции на боль.
Я запрокинула его голову и, впервые пробуя сделать это на живом человеке, выдвинула нижнюю челюсть, затем, не отпуская, наклонилась, прислушиваясь, внимательно смотря на грудь. Не слышу дыхания… не чувствую выдыхаемого тепла. Нет экскурсий грудной клетки.
Я попыталась обеими руками прощупать пульс на крупных артериях шеи… Я не чувствую… ни единого толчка. Я ничего не чувствую.
Я стянула комлинк с руки генерала, положила рядом с собой и, включив на громкую, набрала вызов Форксу, попутно трясущимися руками расстёгивая китель.
— Хакс! Где вы? Мы вас обыскались!
— Майор, это Элен О’Деро!
— О’Деро, какого криффа вы отвечаете? Доложите ситуацию!
— Сейчас же вылетайте и ищите нас! Мы на пляже, — мой голос срывался, я обернулась: сквозь тучи было видно, как за горизонт опускается светящийся круг. — Со стороны заката, рядом высокий утёс! На нас напали, — я покосилась в сторону обрыва. — Вооруженная группа.
— Понял, будем через несколько минут! Что с генералом?
Под кителем оказалась застёгнутая рубашка.
— Ушибленная рана в области головы, подозрение на черепно-мозговую травму…
Я рванула ткань в стороны, с треском разрывая пуговицы.
— Состояние клинической смерти, — глаза заволокло непрошеной влагой. — Приступаю к базовой сердечно-лёгочной реанимации. Время… одиннадцать пятьдесят две.
В голове судорожно всплывали обрывки университетских лекций. Я наклонилась к лицу генерала, поддержала за шею и надавила на лоб, заново запрокидывая голову, мимолётно огладила бледную щёку… а на собственных щеках ощутила неуместный жар.
«Это не поцелуй…» — эхом прозвучало на границе сознания. Двумя пальцами я зажала ему нос, сделала свой обычный, не форсированный вдох, и плотно прижалась к раскрытым губам Хакса своими. Выдох. Ещё один. Утопленникам начинают реанимацию с ИВЛ.
Отпустив голову, я поместила руки на проекцию сердца. «Сдавить на пять сантиметров, не больше шести…» Я распрямила локти, положила одну ладонь поверх другой, цепляясь пальцами за нижнюю, и смело продавила грудину основанием ладони, используя спину, заставляя себя представить тренировочный манекен.
Кость поддалась. «Тридцать компрессий на два вдоха, работать две минуты, оценить состояние… Только бы получилось!»
Вскоре в небе надо мной загудел корабль, поднимая вверх столпы песка.
— Сколько качаете? — ко мне подбежал бортовой медик в сопровождении дроида, распахивая аптечку.
— Три минуты! Ставьте катетер, я продолжу!
Врач обеспечил доступ к вене, а я, выполнив очередные два вдоха, выхватила из аптечки воздуховод, за пару секунд обработала и максимально аккуратно ввела, старясь не вглядываться в безжизненное лицо.
— Ты, — я протянула дроиду дыхательный мешок с лицевой маской, — помогай!
Врач подсоединил мешок к баллону для подачи стопроцентного кислорода, для профилактики пропущенного через пеногаситель: солёная вода могла вызвать отёк лёгких. Я тут же вернулась к компрессиям, наблюдая, как машина-помощник накладывает маску; врач в это время прикрепил электроды дефибриллятора. Аппарат автоматически снял ЭКГ и отобразил на мониторе фибриляцию предсердий.
— Песок мокрый! Не сможем дать разряд… — я едва не разрыдалась от безысходности.
— Отставить панику! Вводи медикаменты, я сменю тебя! Всё уже набрано!
— Хорошо! Одиннадцать, двенадцать…
Я прекратила давить, уступила место, и быстро наклонилась за препаратами: при всех видах остановки сердца и при всех видах нарушения ритма… Открутив заглушку катетера, я ввела растворы один за другим, засекая время — повторить через четыре минуты, после чего отогнала дроида и принялась сама работать мешком.
Ожидание превратилось в пытку: уступив силовую работу другому, я перестала чувствовать движение времени. А что ещё хуже — с его течением ничего не менялось. Полминуты, одна, полторы… Я молилась. Я никогда не была религиозной. Но сейчас, раз за разом не находя пульса, я молилась, как в последний раз.
Я без промедления выполняла все указания врача; он видел, что я теряюсь и вслух озвучивал все команды. Мне казалось, что моё собственное тело лежит сейчас на земле, не способное даже дышать. Лучше бы так и было. А надежда, словно песок, неуловимо ускользала сквозь пальцы.
С начала работы прошло уже шесть с половиной минут. Я снова взглянула на ЭКГ, сжимая руку на мешке для очередного вдоха… Из глаз покатились слёзы.
Появился ритм.
Врач проследил за моим взглядом:
— Да-да-да, молодец, продолжаем, всё получается! Только не расслабляйся!
Через двадцать секунд мне удалось нащупать слабый пульс. Ритм на мониторе постепенно стабилизировался. Длинные светлые ресницы коротко дрогнули; грудная клетка различимо поднялась и опустилась.
— Стойте!
Я убрала маску и быстро извлекла трубку воздуховода, провоцируя свистящий кашель. Хакс на мгновение приоткрыл глаза. Я прижала ладонь к лицу и расплакалась.
— Первый раз? — врач устало выдохнул и усмехнулся, а я смогла только закивать головой, не в силах вымолвить ни слова. — Ну, с почином! Последи за ним, я сейчас.
Врач спешно поднялся и побежал к кораблю, на ходу раздавая указания дроиду и кому-то из подчинённых — по комлинку. По моим щекам стекали крупные горячие капли, то и дело срываясь с ресниц; я бережно перебирала пальцами влажные медные пряди, ласково гладя лоб и виски едва приходящего в сознание генерала, глядя на размеренные движения его груди.
— Молодец, солдат, — за спиной прозвучал ободряющий голос майора.
На корабле я осталась с Хаксом, по назначению врача поставив капельницу с препаратами для поддержания давления и следя за общим состоянием. Когда я попыталась обработать рану на голове, пациент, не открывая глаз, болезненно завозился: пришлось, помимо местного обезболивания, спросить разрешения подколоть анальгетик внутривенно.
Мужчина дремал; иногда на измождённом лице мелькала тень беспокойства, и я чуть крепче сжимала его ладонь, сидя рядом, после чего он успокаивался.
По возвращении на базу доктор, помогавший мне, остановил меня в дверях медицинского отсека, не пуская в отделение:
— Ну всё, хватит с тебя. Иди-ка лучше отдохни; с ним всё будет в порядке, я об этом позабочусь.
Я хотела было возразить, но после слова «отдых» явственно ощутила упадок сил и согласно кивнула.
— Тебя, кажется, зовут Элен? О’Деро, правильно?
— Да, верно. А вы?
— Стивен Ларсон, — он протянул мне руку. — Можешь звать меня Стив. Откачали человека — считай, вместе выпивали.
Я пожала его ладонь и улыбнулась в ответ, впервые имея возможность нормально разглядеть этого человека. Стивен был высок, в меру широкоплеч, голубоглаз, с оттеняющей скулы оливковой кожей; тёмные каштановые волосы курчавились в короткой стрижке, и он позволял себе носить тот мужественный тип небритости, который шёл далеко не всем. Я ощутила его врождённое влияние на женскую аудиторию, мысленно ставя отметку в графе «опасно».
— Что ж, приятно познакомится, доктор Ларсон. Спасибо за вашу помощь.
— Всегда пожалуйста. Элен, а приходите работать! Мне такие люди нужны. Что вам с этой солдатнёй по окопам лазить? Пообещайте хотя бы, что подумаете!
— В отряде нет медика, — сохраняя дружелюбие, я добавила в голос металлические нотки, давая понять, что на меня его обаяние не действует. — Моё место с ними.
— Слышу надёжного человека! — Стив дружески похлопал меня по плечу. — Это похвально. Можешь приходить через пару часов: подлатаем нашего генерального.
По возвращении в казарму меня дружной толпой встретили ребята из группы: кто-то додумался захлопать, и все одобрительно подхватили аплодисменты. Я смутилась и с улыбкой потребовала прекратить. По их лицам было видно, что меня немедленно хотят расспросить о случившемся максимально подробно, и только кто-то из парней успел окликнуть меня, как рядом тут же образовалась Криста, оглашающая, что нечего донимать уставшего человека.
Я немедленно направилась в душ, ощущая себя грязной, потной и вонючей. Песок забился везде, где в теории только возможно, а волосы от морской воды казались засаленными. Возникло острое желание утопиться в шампуне и сладко пахнущей пене. Оказавшись под тёплыми струями воды, я ненадолго расслабилась, но ко мне быстро вернулось удушливое беспокойство. Знаю, сейчас мне лучше быть здесь. Но я хочу быть там, рядом. С ним.
Я вернулась в общую комнату со словами: «Точно знаю, что у кого-то есть закурить». Не дав закончить фразу, на меня тут же напялили куртку и под белы рученьки утащили к запасному выходу из корпуса, где реже всего ходили патрульные штурмовики. Ароматный едкий дымок тягучей патокой заполнил лёгкие, и голову приятно повело. Крифф, надо обязательно раздобыть себе где-нибудь сигареты. Хватит с меня этого ЗОЖ.
Возвратившись с улицы, я обессиленно завалилась на кровать, накидывая простыню на деревенеющие ноги. Сон укутывал сознание блаженным тяжёлым коконом, и я позволила себе сдаться ему, провалившись в объятия Морфея до самого вечера. Мне снились мерцающие на свету голубые волны, горячий ветер и сильные руки, уверенно блуждающие под моей формой на диком раскалённом берегу.
К семи часам, вдоволь выспавшись, я привела себя в порядок и направилась в госпитальный корпус, сдерживая подступающее волнение. Дежурный дроид сперва не хотел говорить, в какой палате находится генерал, но тут из ближайшего кабинета высунулся доктор Ларсон и приказал ему немедленно меня проводить. Я благодарно кивнула Стиву.
Проследовав со мной до нужной палаты, дроид отправился обратно на пост, недовольно помаргивая лампочками, и я вошла в комнату. Освещение было слегка приглушено до уровня, не раздражающего глаза, а сквозь закрытые жалюзи проникал розовый отсвет заката. Я направилась к постели больного, и когда оказалась рядом, генерал сонно взглянул на меня и тихо произнёс:
— Привет.
— Привет, — я прошептала с нескрываемой радостью, но горло сжалось от подступающих слёз, и улыбка вышла болезненной. — Как себя чувствуете?
— Как будто немного умер, — Хакс устало усмехнулся. — Но в целом неплохо. Голова побаливает.
Его волосы не были привычно убраны назад, и чёлка немного спадала на левый глаз, прикрывая повязку на лбу. Мило. А ещё… Ещё на нём не было рубашки.
— Что сказал врач? — смущаясь, я обернулась к стоявшему рядом штативу с капельницей: раствор во флаконе закончился.
— Сотрясение средней паршивости. Продержат неделю, не больше. Дольше я и сам здесь не останусь.
Я перекрыла систему, взяла стоящий на прикроватной тумбочке спрей с антисептиком, смочила ладони и коснулась запястья мужчины, предлагая развернуть руку. Он послушно подвинул ко мне предплечье.
— Тех наёмников перестреляли. Жаль, не представилась возможность допросить. Они прибыли на планету раньше нас и скрыли корабль от радаров в глубине острова. Мой промах.
Я отрицательно покачала головой.
— Невозможно всё предусмотреть.
Наш диалог был негромким; я чувствовала, как меняется обстановка, и удивлялась тому, какой оттенок принимал мой голос, стоило поднять глаза на генерала. Отсоединив систему, я промыла катетер антикоагулянтом из лежавшего на штативе шприца, ловя на себе изучающий взгляд. Каждое прикосновение к его коже мучительно отдавалось в сердце.
— В отчёте было сказано, что помощь вызвала ты.
Моя рука дрогнула; секунду помедлив, я завинтила заглушку катетера, отвернулась и отошла на несколько шагов, убирая штатив.
— Когда мы спрыгнули, ты вытащила меня на берег.
Я крепче сжала ладонь на стойке, вместо того чтобы выпустить её из рук. Мой взгляд упёрся в стену. У меня нет сил развернуться, нет сил взглянуть на него…
— Элен, посмотри на меня.
Я болезненно зажмурилась, услышав то, как он произнёс моё имя. Не мучай меня, это слишком. Не зови так, словно я нужна тебе.
— Ведь это же ты меня спасла.
Обернувшись, я оказалась в плену внимательных зеленых глаз. Проклятье. Мне больно.
— Иди сюда.
Собрав волю в кулак, я нетвёрдой поступью вернулась назад, нарочно глядя куда-то в сторону. Стоило приблизиться, Хакс взял меня за руку и настойчиво потянул, вынуждая сесть рядом на кровать. Кажется, я посмотрела на него испуганно, потому что он насмешливо улыбнулся мне.
— Я слышал, как ты плакала. — Его взгляд стал серьёзным. — И чувствовал себя настоящим трупом, не имея возможности успокоить. Зато сейчас могу…
Он привлёк меня ближе, заключая в объятия. Рвано вздохнув, я с трепетом обняла его в ответ, потёрлась щекой о его скулу, ласкаясь, и прикрыла глаза, несмело утыкаясь носом в шею, согревая кожу теплым дыханием, невесомо касаясь губами. Он едва уловимо вздрогнул и потянулся за прикосновением, крепче прижимая меня к себе, сводя к нулю оставшееся расстояние. Я положила ладонь ему на затылок, мягко поглаживая и перебирая кончиками пальцев короткие пряди, теряя голову, сгорая от нежности.
— Торопишься куда-нибудь?
— Нет.
— Тогда останься ещё ненадолго.
========== Глава 9 ==========
Пока Хакс отлёживался в госпитале, я взяла на себя обязанности личного секретаря. Генерал попросил меня принести его датапад и носитель с некоторыми файлами и, поскольку пациентам с сотрясением мозга нельзя напрягать глаза, я читала ему вслух, а он диктовал мне необходимые правки. Ничего сверхсекретного там не было — обычная бюрократическая волокита, позволяющая копировать подпись из одного документа в другой. Я приходила в перерывах между тренировками, но этого времени не хватало, и вечерами мы засиживались допоздна. Когда у меня не получалось разобраться в тексте, я отдавала Хаксу планшет, и он вносил коррективы сам. В такие моменты отдельным удовольствием было лицезреть его в очках для чтения.
…Пару раз я пыталась спросить о брате, но стоило мне озвучить вопрос, Хакс тут же скрывался за непроницаемой маской и бесстрастно парировал все мои реплики. В один момент он слегка перегнул палку по части тона и, увидев обиду в моих глазах, поспешил взять за руку и уже мягко добавил, что на данный момент чем меньше я знаю, тем лучше, и пообещал рассказать все значительно позже. Чувства не позволяли мне злиться на него: я поддалась и послушалась, принимая его авторитет…
К слову, о подписи: мне не давала покоя буква «А.» перед фамилией командующего Первого Ордена. На самом деле я уже давно хотела узнать, но всё не решалась, да и не было подходящего случая. А сейчас, в очередной раз занимаясь копипастой, плюнула на своё стеснение и не выдержала:
— Можно спросить?
Генерал утвердительно кивнул, не отвлекаясь от второго принесённого мной датапада.
— Как ваше имя? – «Сейчас умру, честно слово!»
— Всё тебе скажи, – он улыбнулся и продолжил печатать.
Я ехидно прищурилась, сделала над экраном «стирающее» движение рукой и наигранно воскликнула:
— Ой, случайно удалила скрипт! Как же быть?
— Не прокатит, зайди и скопируй из предыдущего, – мужчина лукаво посмотрел на меня из-под очков.
— Нечестно. – Я поняла, что он дразнит меня и включилась в игру: — А не скажете в обмен на что-нибудь?
— Удиви меня.
— Ну-у, могу наедине называть вас Верховный Лидер.
Хакс коротко рассмеялся:
— Звучит заманчиво, но нет. Хотя… Есть кое-что, что я хотел бы вам предложить. – И снова уткнулся в текст на экране, как будто для того, чтобы произнести следующие слова, ему требовалось собраться с мыслями.
— Внимательно слушаю, – я подалась вперед.
— В субботу состоится официальный прием для военной верхушки, политиков и прочих высокопоставленных лиц, имеющих отношение к Ордену. Я бы с удовольствием проигнорировал это сомнительное событие, но положение обязывает присутствовать. Элен, — генерал внимательно взглянул на меня, — не согласитесь быть моей «плюс один»?
«Приглашаете на свидание?» — чуть было не произнесла я вслух, вместо этого ответив коротким:
— Да.
Хакс поманил меня к себе. Я подошла и села рядом на кровать, касаясь его плечом. Он взял датапад из моих рук и, удостоверившись, что я смотрю, вывел подпись внизу последнего документа: «Генерал Армитаж Хакс».
— Довольны? – тихо произнёс он и обернулся ко мне; наши лица оказались на непозволительно коротком расстоянии.
— Более чем. – Я почти почувствовала его дыхание на своих губах и едва удержалась от того, чтобы потянуться ближе.
— Значит договорились.
В субботу днём я ещё продолжала носиться с документами, несмотря на то, что Хакса уже выписали. Признаюсь, мне было это в радость. В полдень я дожидалась командующего возле одного из залов для собраний: брифинг вот-вот должен был закончиться. Когда двери наконец открылись, я заглянула внутрь: присутствующие быстро расходились, только Хакс ещё продолжал о чем-то беседовать с высокой белокурой женщиной, слегка превосходящей его в росте. Я попыталась разглядеть ее лицо: определенно, оно было мне незнакомо, но ее манера говорить, то, как она держалась, а также интонации доносившегося издалека голоса что-то мне напомнили. Вот они попрощались, и блондинка направилась к выходу, аккурат в мою сторону. Когда она приблизилась, я мельком увидела нашивки на ее форме и тут же встала по стойке смирно, опустив взгляд на пол.
— Капитан…
— Вольно, солдат, – мелодичный голос прозвучал очень близко и оттого ещё более знакомо: я подняла голову и встретилась со взором глубоких, по-ночному синих глаз. Яркие губы, очерченные красной помадой, коротко улыбнулись мне, и я на мгновение почувствовала себя влюблённым мальчишкой. Когда звук её шагов отдалился, я медленно отмерла: рядом стоял Хакс.
— Привет. Принесла что я просил?
— Здравствуйте, да, вот, все здесь, — я спохватилась и протянула ему несколько карт памяти.
— Отлично, спасибо.
Мы направились по коридору.
— Генерал, а это была случайно не…
— Капитан Фазма.
— Правда?? – я обернулась в ту сторону, куда она проследовала минуту назад. — Поверить не могу! Честно, я представляла ее другой. Она такая…
— Серьезная?
— Да нет же…
— Пугающая? — генерал улыбнулся и вопросительно поднял брови.
— Она красавица! — выдала я и мечтательно добавила: — Прекрасный рыцарь в сияющих доспехах.
Хакс расхохотался:
— Так…Так ей и передам!
— Что? Нет! — я заулыбалась. — Не смейте!
— А что? Она оценит!
— Не прощу!
Спустя полминуты я наконец решилась озвучить висящий в воздухе вопрос:
— А вы с ней… Должно быть, близко общаетесь. Давно знакомы и всё такое. — «Боги, ну что я несу?»
— Вы ведь не это хотели спросить? — Хакс был как всегда проницателен.
— Да, не это… — тихо согласилась я.
— Но вы правы. Мы были знакомы ещё до всего этого. Старые друзья, так сказать.
Некоторое время мы шли молча.
— Кстати, про вас она спросила то же самое.
— …что же вы ответили? — я робко улыбнулась и отвела глаза.
— Конфиденциальная информация. — Мне почудился намек в его голосе.
Мы подошли к развилке этажа.
— Значит, увидимся вечером?
— Да. Буду ждать вас к восьми часам.
— Тогда до встречи, — я не могла оторваться от его глаз. Время в разлуке тянулось невыносимо медленно.
— До встречи.
— У кого-то сегодня свида-а-ание, — пропела Криста, стоя в дверном проёме.
— Неправда, — я улыбнулась, перебирая содержимое шкафчика. — Просто сопровождаю его на деловую встречу.
— На которой у вас свида-а-а-ание, — Десальва покружилась вокруг, оглядывая, что я достала с вешалки.
— Хорошо, пусть будет так, — спорить с ней было бесполезно, да и я в глубине души надеялась, что её слова не так уж далеки от правды. — Поможешь с причёской?
— А то!
Мне пригодилось привезённое из дома платье, взятое на случай официального мероприятия. Белое, облегающее фигуру, длиной до колен, с открытыми плечами и рукавами до локтя: мне всегда нравилось, как оно подчеркивало ключицы. Криста уложила мои волосы в вечернюю прическу, оставив ниспадающими несколько лёгких локонов. Макияж — классический, со стрелками; с минуту я задумчиво перебирала в руках тюбик с красной помадой и решила всё же накраситься.
— Не планируешь сегодня целоваться? — Криста заглянула мне через плечо.
— Она матовая, не маркая. — Я прижала тыльную сторону ладони к губам и показала подруге отсутствие отпечатка. — Потом буду мучиться, чтобы стереть.
— Ты не сказала «нет». — Десальва кокетливо улыбнулась и придирчиво осмотрела меня. — Ну, красотка! Не забудь рассказать всё, когда вернёшься.
— Обязательно, — я обняла подругу на прощание. — Буду поздно: ложись спать, не жди меня.
Проходя по корпусу, я поймала тонну пристальных взглядов; какой-то штурмовик даже умудрился присвистнуть мне вслед. Да, не по форме, да, по сравнению с пиджаком и брюками почти раздетая, но как будто девушку в платье никогда не видели, честное слово… Хотя мальчики в белом, возможно, и не видели.
Когда я вошла в комнату, Милли тут же принялась тереться об ноги со звонким урчанием. Хакс встретил меня в парадном кителе — до невозможности красивый…
— Прекрасно выглядите. Вас не пытались украсть по пути сюда? — при виде его тёплой улыбки мне показалось, что прошла целая вечность, а не несколько часов.
— Да, что-то вроде этого… — я потеребила вьющуюся у туфель кошку, всеми силами пытаясь успокоиться. Рядом с ним я всегда так волнуюсь…
Мы направились к выходу из корпуса в сторону посадочной полосы. Сегодня не так уж и холодно, что-то около нуля, но я всё равно поёжилась, когда свежий воздух коснулся открытой кожи.
— Вернёмся — возьмёшь куртку?
— Да ладно, тут дойти-то… Мне не холодно. — Я бодро улыбнулась, но по закону подлости в этот момент налетел порыв ветра, заставив меня вздрогнуть. Хакс покачал головой и ускорил шаг. Нас ждал небольшой изящный шаттл с длинными черными крыльями и высоким гребнем на корпусе. Я вежливо поздоровалась с пилотами. Внутри тепло, какое счастье! На больших транспортниках бывает прохладно.
— Иди садись, я сейчас. — Хакс скрылся в небольшом коридоре. Я пожала плечами и прошла к пассажирским креслам, выбрав место возле иллюминатора. Если присмотреться… Возникает чувство, что находишься в дорогой машине: корабль компактный, какой-то уж слишком стильный для военного судна; пилоты не видят, что происходит в салоне — с ними есть внутренняя связь. Судя по всему, его личный шаттл… Что я тут делаю?
Двигатели загудели, и транспорт плавно поднялся в воздух. Я прикрыла глаза и потёрла переносицу, прогоняя ощущение, что нахожусь не в своей тарелке. Послышались шаги и неожиданно на плечи что-то опустилось.
— Грейся, простудишься ещё. — Хакс сел рядом, и я не успела опомниться, как он укутал меня в меховую парку. Я тихо произнесла «спасибо» и опустила нос в пушистый воротник. Пахнет сигаретами и… им. Его куртка.
— Куда мы летим?
— Канто-Байт. Город, построенный с одной целью: просаживать деньги.
— М-м, поняла, на моей планете много таких, в основном — у моря. Как-то, когда я училась на первом курсе в универе, мы с подругой, той светленькой из отряда, укатили в один из них на всю ночь. Было здорово, но что мне потом устроили родители…
— Всё забываю, какая вы ещё маленькая, — генерал по-доброму усмехнулся, явно подкалывая меня.
— Мне двадцать два, — я улыбнулась и укоризненно посмотрела на него.
— На двенадцать лет младше.
—…А это проблема? — я опустила взгляд; мы сидели, слегка наклонившись друг к другу. Стало грустно.
— Вовсе нет. Просто… Когда вся жизнь, с детства, проходит только на кораблях или военных базах, двенадцать лет — очень долгий срок.
Мне вдруг представился образ одинокого ребёнка с яркими волосами, предоставленного самому себе, на которого ни у кого никогда не было времени. В груди появилось щемящее чувство. «Я никуда не уйду», — подумала я, и хотя мне не было дано, как Рену, передавать мысли взглядом, почему-то мне показалось, что Армитаж всё понял.
По внутренней связи сообщили о прибытии в Канто-Байт. Из порта в город нас доставил серебристый спидер-кабриолет. Как только мы сошли с корабля, меня охватило радостное ожидание, и сейчас я наслаждалась теплым курортным вечером, наблюдая за приближающимися огнями.
Спидер остановился возле высокого здания с колоннами на одной из центральных улиц. Вокруг было много прохожих: прогуливающаяся толпа представителей самых разных рас была разодета в пух и прах, так что мой наряд на их фоне выглядел скромным, но элегантным. Даже воздух в этом городе был словно заряжен на праздное времяпрепровождение. Мы направились ко входу, поднимаясь по широким ступеням.
— Нервничаешь?
— Немного.
— Побудем час для виду, а потом уйдём, если захочешь.
Портье проверил наши имена по списку, хотя по его лицу было видно, что Хакс в представлении не нуждается.
— Что вы. Думаю, всё будет не так уж и плохо.
— Тогда, — генерал предложил мне взять его под руку, — добро пожаловать в общество, которое я искренне терпеть не могу.
Мы переглянулись, прежде чем большие двери перед нами распахнулась, впуская в залитый светом большой шумный зал. Мне сразу бросились в глаза «незаметно» стоящие по периметру многочисленные охранники. Гостей было человек сто, не меньше: мужчины либо в парадной военной форме, либо в костюмах, среди вторых много немолодых и толстых; и практически все поголовно в сопровождении эффектных женщин. Сразу видно, что процент жен здесь значительно меньше, чем любовниц. Мой взгляд упал на одну такую пару: стремительно лысеющий, явно баснословно богатый кавалер за пятьдесят в сопровождении не скрываемого фраком пуза и великолепной фигуристой блондинки.
Через пару минут в центр зала вышел некий мужчина и попросил внимания собравшихся: все потянулись ближе. Он поднял бокал и с пафосом начал вещать. До меня долетали только обрывки предложений, поэтому я тихо спросила:
— Мы что-то празднуем?
Генерал вздохнул:
— Могу предположить, что очередные мифические победы над Республикой. Этот тип, — он взглядом указал на оратора, — сенатор от одной из систем; его очень ценят в совете за невероятный талант выкачивать деньги из инвесторов, рассказывая сказки о том, каких успехов мы ежедневно добиваемся. Только вот сейчас ни о каком успехе и речи быть не может: за всё время, что я занимаю свой пост, я никогда не получал столько рапортов о гибели личного состава. У нас колоссальные потери.
Я крепче обхватила его руку.
—…ситуация такова, что сейчас вместо людей, действительно поддерживающих Орден, основную политику, кроме Верховного Лидера, определяют те, кто отмывает деньги через военную промышленность. А вот этот ублюдок, который там распинается, перевирая исход пары-тройки последних сражений, раньше террористов снабжал. Но почему-то это волнует только меня.
— Так выпьем же, — сенатор снова поднял бокал вверх, побуждая слушателей сделать то же, — за прекрасное будущее галактики в руках наших несокрушимых стратегов, возглавляющих Первый Орден! Ура!
Вторящее ему «ура» прокатилось по залу и на фоне негромко заиграла музыка. Вечер вернулся в прежнее русло.
— Мне нужно кое с кем поговорить, оставлю тебя ненадолго. Не теряйся, хорошо?
Я согласно кивнула, и Хакс ушёл. Что-ж, пора заняться тем, чем занимаются все нормальные люди на стрессовых мероприятиях вроде свадьбы и вот этого: я направилась к ранее примеченному фонтанчику с шампанским, решив не бродить по залу и подождать своего спутника неподалёку от места, где мы разошлись. Официант предложил мне бокал: в меру крепко, очень сладко, очень много пузырьков — то, что надо. Я снова принялась разглядывать толпу, для которой моя, как простого рядового, жизнь стоила не больше заурядного пьяного проигрыша в казино.
— Как вам сегодняшняя вечеринка? — рядом незаметно выросла красивая молоденькая девушка в блестящем алом платье до самого пола, со смелым вырезом от бедра и глубоким декольте. — Я вас раньше не видела. Первый раз здесь?
Мне безумно понравились её длинные русые волосы, на концах завивавшиеся в воздушные кудри.
— Да, я тут впервые. И в городе тоже. Вечер отличный. — Как говаривала Криста, ложь — основа светской жизни.
— Эвилин, — незнакомка манерно протянула мне унизанную кольцами ручку. Её голос был отражением её внешности: приятный, переливчатый, но едва уловимо едкий.
— Элен, — я кивнула и ответила на её жест.
— А вы милая, — Эвилин коротко окинула меня пошловатым взглядом. — Не похожи на местных лапочек.
— Что-ж, спасибо, — я неловко улыбнулась и сделала большой глоток шампанского.
— Вижу, вы пришли с генералом? — Она покрутила в руках бокал и, поискав взглядом, потянулась за какой-то ягодкой, чтобы затем бросить в него.
— Да.
— А вы случайно не его сестра? — девушка с любопытством вгляделась в моё лицо. — У вас одинаковые глазки, зелёные такие.
Я успела задуматься, когда это ей уже довелось поразглядывать «глазки» (моего?) генерала.
— Нет, не сестра. — Скепсис явно промелькнул в моём голосе, но я одёрнула себя и вернулась к деловому дружелюбию: — Мы вместе работаем.
— А-а, понятно-понятно. — Эвилин мило улыбнулась и обернулась к публике, покачиваясь в такт музыке. Мне показалось, что хищник зевнул и, не почуяв добычу, вальяжно развалился на траве. С минуту мы молчали; я свыклась с мыслью, что уходить она явно не собирается, прислушалась к музыке и спокойно опустила нос в бокал. Алкоголь приятно грел горло и подстраивал эмоции под остановку.
— Уже переспали с ним?
Я чуть не поперхнулась. Нахалка поджидала удобного момента для вопроса, чтобы он прозвучал невзначай, и сейчас обернулась ко мне с наигранно невинным видом.
— Как, ещё нет? Очень советую, он ТАК хорош, — она сделала акцент на подтексте.
— Вы вообще к чему это?
— Да так. Просто как ещё можно объяснить то, что он привёл вас сюда. — Она отсалютовала мне бокалом и плывущей походкой направилась в зал, мурлыкая мелодию себе под нос. Я осталась со смешанным чувством ревности и негодования из-за того, что меня только что завуалированно опустила эта… эскортница.
За следующие десять минут я успела прогуляться до широкого, словно площадь, балкона, стрельнуть ментоловую сигаретку у миловидной пожилой женщины в причудливой шляпе, покурить, в процессе несколько раз заверив настойчивого молодого офицера в том, что не свободна, и неспешно вернуться в зал. Я всё ещё была одна, а потому не нашла ничего лучшего, чем устроиться у наименее людного столика, взяв себе бокал вина вместо шипучки: совершенно не пьянею в общественных местах.
— Вот вы где! — Хакс вернулся ко мне в весьма приподнятом настроении. — Еле нашёл. Чем вы тут без меня занимаетесь?
— Заедаю стресс, — я отправила в рот маленькую кремовую тарталетку.
— С удовольствием к вам присоединюсь, — он почти залпом выпил один бокал и сразу принялся за второй.
— Ого! Смотрю, встреча прошла успешно?
— Без сомнений, да. Как вам вечер?
Я чуть было не закатила глаза от этого треклятого вопроса и решила потянуть интригу:
— О, здесь очень красиво. И музыка отличная.
— Не скучали?
— Нет, ничуть: на удивление дружелюбная публика. Например, — я поискала взглядом по залу, — во-он та дама в красном искренне посоветовала мне с вами переспать.
Генерал подавился шампанским.
— Вот и я так же сделала.
Хакс посмотрел в ту сторону, куда я указала.
— А, понял, о ком вы.
— Чокнутая бывшая?
— Да если бы. Видите ли, когда-то мой отец, ввиду крайне гипертрофированного мнения о собственной персоне, попытался за моей спиной устроить мою личную жизнь с максимальной для себя выгодой: эта взбалмошная особа — дочь крупного военного магната. Уж не знаю, какой удар головой побудил папашу записать её мне в невесты, но как только я об этом узнал — послал их всех, если помягче, прямиком к хаттовой матери, и мисс как–её–там такой расклад не устроил.
Я победно улыбнулась. Моя ревность оказалась беспочвенной, а план Эвилин с треском провалился: вместо того, чтобы отвратить меня от генерала, она выставила себя круглой идиоткой.
— Часто общаетесь с отцом?
— К большому счастью, не приходится: он уже скончался.
— Мне жаль…
— О, не стоит. Это лучшее, что он сделал для меня. Элен, не грустите. Давайте лучше выпьем за то, чтобы всяких ненормальных в жизни было поменьше.
Мы чокнулись бокалами.
—Кого я вижу? Добрый вечер, генерал!
К нам подошёл мужчина в военной форме. Он был уже немолод; годы службы залегли морщинами на его лице, а волосы обильно тронула седина. Он был статен и красив той зрелой красотой, что прямым попаданием била в сердца уставших от ровесников девушек.
— Директор Стоун, рад вас видеть.
Они пожали друг другу руки.
— Не ожидал застать вас здесь, Армитаж: обычно вы либо вообще не приходите, либо оказывается, что вы уже сбежали. — Стоун рассмеялся; я улыбнулась — они напомнили мне дядюшку и племянника.
— Давненько я тебя не видел, кажется, с похорон Брендола?
— Это вряд ли: меня на них не было.
— И правда, значит, ещё дольше. А что за очаровательная особа сегодня с тобой?
— Прошу прощения: Элен О’Деро, моя сотрудница.
Я вежливо кивнула:
— Здравствуйте.
— Приятно видеть тебя в сопровождении барышни, значит, жизнь не стоит на месте.
Неожиданно рядом показалась уже знакомая смазливая особа в красном и по-хозяйски устроила тонкую ручонку на плече Стоуна. Меня мысленно стошнило.
— О, Эвилин, я уже успел тебя потерять. Познакомься, это…
— Не стоит, милый, не стоит, мы все уже прекрасно знакомы, — она покосилась на меня и растянула губы в подобии дружеской улыбки, но вышло до безобразия фальшиво. Я ответила ей тем же.
— Приятно видеть, что молодёжь по-прежнему стремится служить на благо галактики, — похвалил меня директор и улыбнулся.
— О да, безусловно, — Эвилин согласно закивала. — Только вот способы продвижения по карьерной лестнице, как видно, всё не меняются.
«Ах ты мразота», — не стирая с лица улыбки, я метнула в неё испепеляющий взгляд. Внезапно Армитаж приобнял меня за талию, притягивая к себе — я даже не успела ничего сообразить, спешно кладя руку ему на грудь, чтобы удержать равновесие.
— Знаете что, как вас там, Эмили?
— Эвилин!
— Я был бы вам очень признателен, если бы вы не приписывали свои профессиональные заслуги моей невесте. — И с улыбкой взглянул на меня: — Да, дорогая?
Я чуть было не уронила челюсть, но догадалась, к чему он клонит, и быстро подыграла:
— Да, дорогой. — А затем потянулась поцеловать его в щёку, но что-то пошло не так, и вместо щеки я запечатлела весьма чувственный поцелуй в уголке его губ. Боги, что пронеслось в его глазах…
Эвилин хмыкнула и недоверчиво поджала губы:
— Но вы же сказали…
— Я, — пожалуй, о мой тон можно было порезаться, — ничего вам не сказала. Совершенно ничего.
Стоун снова рассмеялся:
— Девочки, не ссорьтесь! Ладно, был рад с тобой повидаться, сынок, поздравляю с помолвкой! — И потянул Эвилин в сторону зала, а когда она отвернулась, тайком обернулся к нам и подмигнул: — Хоть перед зеркалом потренируйтесь!
Они удалились, а мы, два актёра погорелого театра, так и остались стоять в обнимку.
— Вроде нормальный дядька, — с недоумением констатировала я. — На кой крифф ему эта оторва?
Хакс задумчиво пожал плечами:
— Одно знаю точно: наконец, эти девицы от меня отвяжутся. Слухи тут разносятся с космической скоростью.
— Генерал, неужели вы взяли меня с корыстной целью? — я игриво взглянула на него.
— Ну что вы, как можно? — он улыбнулся мне и, помедлив, всё же выпустил из объятий.
Через некоторое время, после ещё пары бокалов и нескольких пустых разговоров, на небольшую сцену поднялись музыканты в сопровождении обворожительной солистки тви’лечки в сверкающем платье. Они начали выступление; заиграла красивая музыка, одновременно ритмичная и отлично подходящая для медленного танца. К пространству перед сценой начали стягиваться парочки.
«О-о, приплыли!» Сердце забилось с бешеной скоростью. Я отвела взгляд в сторону, не зная, куда себя деть. Вот ещё, с чего бы ему приглашать меня…
— Не хотите потанцевать?
«Всё, капец, у меня сейчас инфаркт будет!»
— Эм, ну, танцем это будет сложно назвать: моих способностей хватает максимум на то, чтобы медленно раскачиваться под музыку…
— Не вижу ничего плохого в том, чтобы пойти «пораскачиваться». — Хакс улыбнулся и протянул мне руку: — Идёмте?
Я согласно кивнула, и мы направились к сцене. Мне казалось, что все на нас смотрят, к счастью, это было не так. Мы остановились: Армитаж привлёк меня к себе, одной рукой обнимая за талию, а другой взял мою ладонь в свою. Мы снова так близко… Я смотрела ему в глаза, пытаясь не опускать взгляд на губы.
— Повторяй за мной…
Он уверенно повёл меня за собой, и ноги со страху верно скопировали нужные движения.
— Ух ты…
— Всё просто.
— Потому что с вами… — мне казалось, что вся вселенная сейчас сузилась до его взгляда. Словно завтра не существует… Девушка на сцене пела о любви. Пылкое признание и мольба услышать его же в ответ: «Прошу, скажи, что любишь меня. Мне нужна твоя поддержка. В такое время, о, скажи, что любишь меня».
— Спасибо, что согласились пойти со мной. Без вас вечер был бы ужасным.
— Не могла не согласиться…
Генерал коротко глянул в сторону, и я вместе с ним: мы смотрелись не хуже других пар.
— Вы мне соврали…
— О чем?
— Вы прекрасно танцуете.
— У меня хороший учитель.
Прошло ещё пару минут, прежде чем песня подошла к кульминации. «О, ты слышишь, как стонет моё сердце? Всё, что мне нужно — стоит передо мной. Скажи, что ты любишь меня. Я знаю, что у нас всё будет хорошо!»
Мы замедлились вместе с музыкой. Генерал переместил вторую руку мне на спину, и я несмело обняла его за плечи. На каблуках я была одного с ним роста, наши лица были прямо напротив… В зале уменьшили освещение, мы погрузились в полумрак.
«Моё сердце стонет. Нет, ты никто, пока у тебя не появится кто-то».
— Элен, я…
«Я буду рядом, обещаю, у нас всё будет хорошо».
— Да?
Небо за окнами взорвалось тысячей разноцветных огней. Публика радостно закричала и начала аплодировать, все потянулись к окнам: внезапно мы оказались в толпе… Мгновение, словно искра, вспыхнуло в мерцающем зеленовато-розовом пламени и исчезло со взмахом ресниц. Ещё пару секунд мы стояли вот так, обнявшись, глядя друг другу в глаза, а потом вместе со всеми вышли на террасу, любуясь сверкающим ночным фейерверком.
Комментарий к Глава 9
*Танец под песню Demi Lovato – Tell Me You Love Me
========== Глава 10 ==========
— И что, он так и не поцеловал тебя? — Криста пыталась перекричать шум двигателей посадочного модуля.
— Нет!
Сквозь открытые боковые люки внутрь транспорта врывался ветер, он оглушал нас и пытался растрепать собранные волосы: ещё минута — и мы зайдём на посадку. Мы пролетали над густыми зарослями деревьев, сквозь кроны внизу виднелась извилистая темная река.
— Ну как та-а-ак?! — она сделала вид, что собирается удавиться на своём белокуром хвосте.
— Ты по «Пропавшей императрице» меньше убивалась! — я засмеялась, попутно перестёгивая ремни безопасности.
— Да у вас тут сериал поинтереснее! – Десальва протянула мне сумку со снаряжением: я проверила все необходимое и закрепила на бедре кобуру с бластером.
Мы высадились на Алканор I: неосвоенная зеленая планета, атмосфера пригодна для дыхания, 60% суши покрыто густыми лесами. Неделю назад Сопротивление бросило здесь одну из своих резервных баз: улетали в спешке, но всё равно не остались незамеченными. До конца курса подготовки почти три месяца, часть нашего отряда послали сюда вместе с действующей разведкой. Задача: извлечь все возможные оставшиеся данные.
Небо было затянуто тёмными тучами и с минуты на минуту грозило обрушиться проливным дождём. Мы подошли ко входу: перед нами возвышались огромные ворота уходившего под землю сооружения. База должна быть пуста, но было чётко сказано оставаться на чеку: это не учения. Командир дал сигнал начинать.
Ворота с тяжёлым гулом разъехались в стороны, раскрывая тёмную пасть ангара. Все разделились на группы: я оказалась в паре с одним из разведчиков. Признаюсь, мне было слегка не по себе, но вид штурмовой винтовки старшего товарища внушал чувство защищённости. Его лицо было полностью скрыто маской: я могла видеть только его глаза.
— Не дрейфь, – обратился он ко мне. — Здесь будет тихо.
Внутри ангара имелось несколько выходов, ведущих в недра постройки: пройдя через один из них, мы спустились этажом ниже: я шла, держа перед собой бластер и освещая дорогу фонарём. Звуки голосов остались далеко позади, теперь я слышала только наши шаги. Темнота была всепоглощающей: я побаивалась озираться по сторонам и смотрела только туда, куда бил свет фонарей, держась поближе к напарнику. Тишина давила. Коридор разветвлялся на множество отсеков и комнат, мы осматривали их один за другим. База стремительно ширилась, уходя всё глубже и глубже под землю; система вентиляции не функционировала, и воздух становился всё более спёртым. Вся попадавшаяся нам за следующие двадцать минут техника была намеренно выведена из строя.
— Тебя как звать? — офицер подключил генератор кодов к двери, отделявшей нас от лестничной клетки.
— Элен. О’Деро, — я направила луч фонаря в соседнее помещение: разбросанные на полу предметы не представлялось возможным идентифицировать.
— Гилберт.
Декодировщик загорелся зелёным, и дверь отъехала в сторону. Вниз вели ещё несколько пролётов: мы начали спускаться.
Первый рабочий компьютер мы обнаружили на втором подземном уровне; как только он запустился, я подключила считывающее устройство и набрала команду для ввода в систему программы-взломщика: она подчистую выкачивала все имеющиеся данные, даже защищённые паролем. Невозможно успеть за такое короткое время подготовить хакера «с нуля», так что всё, что я пока могу — запустить «чистильщика» либо позвать на помощь профессионала. Различные вспомогательные программы здорово облегчают работу.
— Получается? — из коридора заглянул Гилберт. — Я проверю оставшуюся часть этажа, и пойдём дальше.
— Да, хорошо, я почти закончила.
Он связался с кем-то по комлинку, и звук его шагов отдалился. Я осталась в компании своего фонаря, стараясь не фантазировать о том, что могло бы сейчас наблюдать за мной из темноты. Это место… целый подземный комплекс. Похоже на бомбоубежище старых времён, я видела такие в кино, но они уже очень давно не эксплуатируются.
Прибор сигнализировал о завершении скачивания, и я извлекла карту памяти. Думаю, минут через двадцать будем сворачиваться.
Вспыхнули лампы. Я тут же пригнулась до уровня стола, скрываясь от возможного обзора, и положила руку на кобуру. Ровный гул заработавшей вентиляции наполнил помещение — дышать стало легче. Я выглянула из укрытия: кроме шума кондиционеров ничего не слышно.
Комлинк принял сигнал по локальной связи:
— Ну что, детишки, испугались? Кто-то нашёл генератор питания.
Я расслабленно усмехнулась, провела ладонью по лицу и поднялась. Вот уж точно, испугалась, если не сказать похлеще.
— Я закончила! — судя по всему, уже точно можно было ничего не опасаться. Я смотала кабели, собрала технику и спокойно вышла в коридор. Что-то мне никто не отвечает.
— Офицер?
Тишина и размеренный шум вентиляции. Я повертела головой: в коридоре никого не было. Наверное, ушёл вперёд и снимает очередную блокировку. Я взглянула на своё отражение в панорамной стене. Пойду догонять. Поставив сумку на пол, я на всякий случай достала бластер и пошла вперед. Так тихо… Ну не может же быть, что он оставил меня одну?
— Офицер Гилберт, — я поднесла комлинк к самым губам. — Вы меня слышите? Где вы?
Ответа не последовало.
— «Дельта-3» «Базе», запрашиваю помощь.
Я шла, контролируя происходящее за поворотами в отражении панорамной стены. Жаться к противоположной не было смысла — я сама была как на ладони.
— «Дельта-3», это «База», докладывайте.
— Говорит рядовой ОE-019. Я отстала от лидера группы, он не выходит на связь. Жду указаний.
Последовала пауза.
— …Оставайтесь на месте. Передадим ближайшему отряду приказ подобрать вас. Где вы находитесь?
— Второй подземный, спасибо!
Я уже хотела было развернуться и пойти забрать свою сумку; впереди на полу потянулись багровые капли, переходящие в массивные разводы. Я ахнула и рывком прижалась к стене, вскидывая бластер. Отражение!… Пусто, за углом никого.
— «База», ответьте, — я выдавила из себя звук. — На этаже следы борьбы, предположительно ранен офицер, как слышите?
— «Дельта-3» уходите, высылаем группу захвата.
— Я медик, прошу разрешения остаться для оказания помощи.
— … Добро. В бой не вступать.
— Так точно.
Для таких, как я, эта директива означала немедленное отступление при появлении врага. Но если это значит бросить кого-то умирать - я отказываюсь.
Полевая аптечка на поясе осталась со мной; сердце колотилось как бешеное, и под рёбрами клубился мерзкий тревожный холодок. Боги, какой из меня солдат? Застрелят — и поминай как звали… Но если смогу хоть кого-то спасти — стало быть, не напрасно. Как страшно…
Собрав всю волю в кулак, я высунулась из-за угла. Следы тянулись к следующему повороту. Кого-то волокли… Я быстро перебралась к противоположной стене и, контролируя каждый шаг, осторожно пошла вперёд. За углом послышался шорох. Руки предательски дрожали; тяжело дыша, я сняла бластер с предохранителя, переместила палец на спусковой механизм и медленно заглянула за поворот.
Гилберт лежал на полу, прислонившись спиной к стене: из раны на шее пульсирующими толчками изливалась кровь. Я бросилась к нему. Увидев меня, он захрипел, и из его рта с утробным бульканьем полилась тёмная струя, пропитывая маску.
Я упала рядом на колени и вывернула содержимое аптечки.
— Не отключайся, смотри на меня! — я попыталась устроить одну его руку у него на голове, с противоположной стороны от раны, чтобы наложить жгут на шею.
— Держи так, помоги мне, постарайся!
Он захлёбывался.
— «База», где вы?! Срочно нужна помощь! Нужна медицинская кап…
Ослабевшей рукой Гилберт потянулся к моей кобуре.
Удар пришёлся в затылок. Тело обмякло, и я рухнула на пол, глухо ударяясь виском. Звук словно в толще воды… Сапоги у самого лица… Эхо выстрела. Темнота…
Холод. Лицу холодно.
Морщусь, утыкаясь щекой во что-то твёрдое. Голова раскалывается. Вокруг тихо.
Шумно втягиваю воздух через ноздри и с трудом открываю глаза. Сглатываю, жмурюсь, пробую разобраться в пространстве. Понимаю, что лежу на полу.
Сгибаю пальцы ног, поочерёдно напрягаю все мышцы и медленно делаю глубокий вдох. Кроме головы ничего не болит. Ощущаю поверхность под пальцами, опираясь на ладони, переворачиваюсь с живота на бок. В помещении пусто. Вижу голую койку. Не потрудились закинуть меня на неё и просто швырнули на пол, по счастливой случайности ничего мне не сломав и не разбив лицо.
Со стоном поднимаюсь на четвереньки, но получается не сразу: голова звенит просто умопомрачительно, и в таком положении добираюсь до койки, сперва закидывая на неё руки и плечи. В глазах немного двоится. Борясь с тошнотой, убеждаю себя, что посидеть на полу ещё пару минут — не такая уж и плохая затея.
Оглядываюсь по сторонам: раковина, унитаз… окон нет. Или же иллюминаторов? Чувствую характерное гудение под полом… я на корабле. С трудом, пошатываясь, заползаю на койку, снимаю куртку, сворачиваю её под головой и за считанные секунды проваливаюсь в глубокий болезненный сон.
На краю сознания отметился звук открываемой двери. Меня рванули за плечо.
— Вставай.
Я открыла глаза: надо мной возвышался грузный мужчина с шероховатым расплывшимся лицом. Я послушно попыталась сесть, но он не стал дожидаться и грубо вздёрнул меня на ноги.
— Пошла.
Толстяк вытолкнул меня из камеры, повторным тычком направляя налево. Я огляделась: коридор корабля, холодный белый свет, двери таких же комнат, как та, из которой меня только что вывели. Последовал шлепок по затылку:
— Пошла, блядь, чего вертишься?!
Пришлось ускорить шаг. Навстречу прошли двое мужчин в незнакомой форме, один из них бросил на меня пренебрежительный взгляд.
«Что со мной будет? Идиоты: они убили офицера и забрали меня вместо него. Где здесь логика…»
Мы повернули в следующий коридор. Я не пыталась запомнить дорогу, мне показалось, что в этом не было смысла. По мере приближения к очередной двери до меня донёсся странный звук… Гудение сверла, а вместе с ним… человеческий вой!
Я ахнула и дёрнулась назад, у меня едва не подкосились ноги. Амбал схватил меня за волосы, я вскрикнула и впилась ногтями в его руку; не отпуская, он потащил меня вперёд, и в конце коридора втолкнул в раскрытую дверь.
— Занимайтесь.
Уже другой человек оттеснил меня в глубь помещения: внутри был стол, над которым располагалась большая лампа, словно над операционным столом, два стула, и напротив — вертикально расположенная панель. Он закрепил меня на ней, лишая возможности двигаться: меня сковало оцепенение, я не сопротивлялась. Да и куда мне было бежать?
— Звание?
Я молча уставилась на него, будто забыла слова.
— Звание! — мужчина повысил голос, я почувствовала страх. Он принялся расстёгивать и закатывать рукава своей рубашки.
— Рядовой…
— Рядовой в разведке Первого Ордена?
— Я не разведчик… Прохожу подготовку.
Я глубоко вдохнула и замерла, когда он подцепил остриём складного ножа мою майку и разорвал её до низу, обнажая грудь и живот.
— Я не намерен с тобой возиться.
Окинув меня оценивающим взглядом, он взялся за серебристую подвеску в моём пупке, большим пальцем огладил кожу над ней и несильно потянул. Я пожалела, что оставила её.
В два мощных рывка он выдрал серёжку из моего живота.
Боль оказалась нестерпимой. Из глаз брызнули слёзы, тёплая кровь устремилась к ремню на брюках, окрашивая ткань в тёмный цвет. Меня начала бить крупная дрожь; я опустила голову и, глядя на рваные края раны, поняла, что меня сейчас вырвет. Видимо, это понял и дознаватель, потому что в следующий момент он втолкнул мне в рот горло бутылки, удерживая за подбородок и заставляя пить. Я стала захлёбываться.
— Ещё раз уточним: кто ты? — он отошел и поставил бутылку на стол.
— Элен О’Деро, — растерявшись от шока, прошептала я и осеклась, вспомив, что никому здесь не нужно моё имя. — Рядовой.
— Как ты сказала? — Мужчина обернулся. — Повтори. Имя.
— …О’Деро.
Экзекутор пристально вгляделся в моё лицо. Ещё несколько секунд он что-то обдумывал, а затем направился к двери.
Когда она закрылась, я откинулась затылком на панель и подняла глаза на слепящий свет лампы. Ничего. Ничего, всё нормально. Всё в порядке. Мне не больно. Совсем не больно. Не страшно. Я всё выдержу. У меня всё заживёт…
Я крепко сжала кулаки и всхлипнула. Всё заживёт. Обязательно.
За дверью послышались шаги. Я мотнула головой, стряхивая слёзы и, призывая всю свою гордость, уверенно взглянула на появившихся в проходе людей. Их было двое: один — всё тот же дознаватель, лица второго мне не было видно из-за освещения.
— Подтверждаете?
— …Да.
— Сколько вам потребуется времени?
— Не могу сказать.
Я снова занервничала и насторожилась. Пульс застучал; я прижалась спиной к панели, ища спасения. Мой мучитель кивнул, а неизвестный шагнул в камеру, и дверь за ним закрылась.
Что чувствуют люди, когда им сняться умершие близкие? Что бы почувствовал человек, наяву увидевший призрака? Я не знала, но сейчас, заходясь в рыданиях, ясно чувствовала, как родные руки снова гладят мою голову, словно не было всей этой боли, пустоты и одиночества; он покрывал моё лицо поцелуями, утирал слёзы и прижимал к себе настолько близко и бережно, насколько позволяли крепления панели. Я не верила, я ведь знала; я никогда по-настоящему не верила…
— Ты здесь…
— Я с тобой.
— Почему ты нас оставил… Почему не сказал…
— Я не мог.
Арий взял в ладони моё лицо и с горечью посмотрел мне в глаза.
— Как же так…
— Я пошла за тобой.
Как бы мне хотелось протянуть сейчас руку и коснуться его лица. Арий наклонился ко мне, и мы прижались лбами. Я почувствовала, что недостающая часть души, пустота от которой всё эти месяцы скребла и саднила, вернулась на своё место.
— Почему ты в Сопротивлении?
— Сейчас не время, Эли, слушай меня внимательно! Тебя будут спрашивать об Ордене: главное — не молчи, отвечай всё, что знаешь, даже если мало! Второго шанса не будет, здесь не держат пленных дольше пары дней!
— Я не могу.
— Почему?
— Я не могу предать его… — я взглянула на брата в надежде, что он поймёт.
— Так вы всё-таки встретились. – Арий злился. — Этот сукин сын, Армитаж, не уберёг тебя. Я так и знал!
— А с чего бы ему беречь меня?! Это всё моя вина, и только!
— Когда он успел стать для тебя так важен? Элен, я запрещаю тебе молчать ценой собственной жизни!
— Он — моя жизнь. Вы оба.
Дверь камеры открылась:
— Время вышло.
— Немедленно освободите её! — Арий был полон решимости, и хотя я по-прежнему висела на панели в допросной, в его рвении я чувствовала защиту.
— Вы не вправе ничего требовать, О’Деро. Исключений быть не может, ни для кого.
— Я свяжусь с генералом Органой, если потребуется. — Брат шагнул к дознавателю; мне показалось, что он готов его убить. — Уверен, она будет в восторге от того, что вы делаете с людьми.
— Осторожнее в высказываниях. Ваше положение в какой-то мере ещё более шатко, чем её. — Сопротивленец кивнул на меня. — То, о чём Лея не узнает, ей не повредит.
— Вам это с рук не сойдёт.
Я смотрела, как Арий уходит, и передо мной снова возник дознаватель.
— Ну что? По-хорошему или по-плохому?
— По-плохому. — После встречи с братом моя решимость только усилилась. Страх прощупывал внутренности…
— Твоё право. Координаты вашей базы?
—…
— Не знаешь цифры — назови сектор.
Я продолжала молчать. Мужчина подошёл ко мне вплотную, в его глазах плескался недобрый азарт: он видел во мне добычу, и я же его провоцировала. Он разрезал и сдёрнул остававшийся на мне бюстгальтер, задевая лезвием кожу — я поморщилась.
— Как прорежется память, — дознаватель снял с пояса дубинку. — Начинай говорить. — И замахнулся.
Кайло. Я не знаю тебя, не знаю, что ты за человек. Но твой образ вселяет в меня уверенность. Пусть хоть крупица твоей силы найдётся и во мне, чтобы было чуть легче!
Он бил по рёбрам, животу, суставам и с особым остервенением — по груди и лицу. Когда дубинка вколачивалась под диафрагму — кричать не получалось.
Капитан Фазма. Я всегда восхищалась такими, как вы. Я восхищаюсь вами. Мне никогда не обрести вашей стойкости. Но сейчас, прошу, помолитесь за меня, как за всех ваших солдат! Мне не дожить до послезавтра.
Я боялась, что он выбьет мне зубы. Кровь из разбитого носа лилась по губам и шее, разлетаясь брызгами от новых ударов. Он вошёл в раж и теперь задавал вопрос уже не только о местонахождении «Старкиллера», но и совершенно бессмысленные для рядового вопросы о стратегических планах и расположении войск. Я плакала против своей воли, когда ломались пальцы на ногах.
Генерал!… Простите меня. Кажется, я не вернусь. Какая нелепость, что моя жизнь должна закончиться в таком ужасном месте. Но в конце я ни у кого не буду просить прощения. Глупо, но я думала, что у меня будет целая вечность, чтобы любить тебя. Но я всё ещё надеюсь, хотя я больше никогда тебя не увижу, не буду смеяться с тобой, целовать тебя… Я надеюсь, что ты всё же поймёшь. Армитаж…
Очередной удар раздробил скулу.
Я…
Дознаватель швырнул окровавленную дубинку на пол — она ударилась с металлическим звоном — и вытер пот со лба.
— Женщины — хорошие солдаты. Терпеливые.
Я уже слабо соображала где нахожусь и чего от меня хотят. Голова безвольно свесилась вперёд; разбитые губы мучительно саднили, от нижней тянулась смешанная с кровью вязкая нить слюны. Мерзко — я не могу её ни убрать, ни сплюнуть.
Экзекутор опустился на стул, открыл новую бутылку воды, достал из кармана пачку с сигаретами и закурил.
— Ты долго не протянешь. Ты тут сдохнешь. Зачем покрывать тех, кому на тебя наплевать? У тебя есть выбор: отвечать на вопросы или умереть завтра на расстреле в числе таких же ублюдков с чёрно-красными нашивками.
Другими… Здесь есть кто-то ещё…
Не дождавшись ответа, он подошёл ко мне, поднял мою голову и вылил остатки воды мне на лицо.
— Даже после этого ты всё ещё красивая. Можешь поверить, что я старался тебя не калечить?
Я хотела засмеяться, но из-за треснувших рёбер закашлялась, и вышел только хрип. Мужчина по-хозяйски запустил большой палец мне в рот. Мне было уже всё равно.
— О, у тебя и здесь серёжка. Интересно. — Он принялся гладить мой язык, проворачивая палец вокруг него. — В качестве исключения, можем договориться и по-другому. Что скажешь? Проживёшь подольше, порадуешь брата.
Он вынул палец, давая возможность ответить, и размазал слюну по моей щеке.
— Пошёл… — я захрипела и болезненно поморщилась. — Пошёл на хуй.
Последовал удар под дых, и я зашлась в кашле. Дознаватель усмехнулся, сделал глубокую затяжку и направился к двери.
— Забирай! — рявкнул он в коридор и вернулся ко мне.
— Я дам тебе время подумать. А чтобы лучше думалось, — неожиданно он вцепился одной рукой мне в лицо, растягивая вверх и вниз веки на правом глазу. — Добавим дополнительный стимул.
Я успела испуганно вскрикнуть, прежде чем сигарета с шипением погрузилась в глазное яблоко.
Я никогда так не орала.
Уже знакомый надзиратель волоком тащил меня по коридору: я едва могла идти из-за сломанных пальцев. Разорванный топ бесполезной тряпкой болтался на плечах, но стыд — последнее, что меня сейчас волновало. Я рыдала от обиды и ненависти, обожжённый глаз ослеп и плакал сильнее здорового. Меня не покидала мысль о том, со сколькими ещё пленными они проделали тоже самое. Если бы у меня была возможность, я сожгла бы этих людей заживо.
Надзиратель втолкнул меня в камеру: снова оказавшись в одиночестве, я забилась в ближайший угол, подтянула разбитые колени к груди и выла дурным голосом ещё с полчаса, раскачиваясь взад и вперёд, преисполненная жалости к себе и осознания, как я теперь буду выглядеть. Вконец сорвав голос, я постепенно пришла в себя, надела остававшуюся в камере куртку, а разодранную майку обильно смочила водой и приложила к больному глазу. Никогда за всю мою жизнь мне ещё не было так больно.
Сменив несколько компрессов, я растянулась на койке — к большому счастью, спина оставалась здоровой. Мне не хотелось думать ни о чём, что хотя бы отдалённо могло пошатнуть едва обретённое самообладание: ни о будущем, ни о родителях, ни о прошедшем вечере с генералом… когда я была ещё красивой. На глазах снова выступили слёзы, и я ударила кулаком по стене… Какая я жалкая.
Пересилив боль, я повернулась на бок и устроила ладони под щекой, придерживая мокрую ткань на лице.
Я больше не Элен О’Деро. Она умрёт здесь. Я просто тело, которое должно молчать до самого конца, во что бы то ни стало.
Я улыбнулась и тихо заснула, смотря, наверное, последний сон в своей жизни.
— Вставай.
Толстяк снова вздёрнул меня на ноги. Я вскрикнула и согнулась от боли, когда раздробленные пальцы встретились с полом; моя обувь осталась в допросной, но вряд ли я смогла бы сейчас её надеть. Когда он вёл меня по коридору, я старалась не думать ни о чём кроме того, что стоит держать спину прямо. Я не надеялась, что брат сможет мне хоть чем-то помочь; я была счастлива лишь от того, что он оказался живым и мы смогли увидеться напоследок. Ради этого стоило попасть сюда.
Я скривилась и подавила желание заплакать. Спокойно.
Мне представился рукав чёрной шинели возле плеча. Я незаметно повернула голову и встретилась взглядом с воспоминанием.
— Не отходи от меня…
— Ни на шаг.
Надзиратель втолкнул меня в ту же допросную; я непонимающе посмотрела на него.
— Осталась парочка вопросов, дорогуша. — Он рассмеялся и закрыл за собой дверь.
Я думала, что меня ведут на расстрел.
Дознаватель ждал меня у стола. На его лице мелькнуло отвращение, когда он взглянул на остатки моего правого глаза.
— Что, не нравится? — я истерично расхохоталась.
Он метнулся ко мне и замахнулся чтобы ударить — я увернулась; боль тут же пронзила всё тело, и я оказалась в захвате. Он грубо вжал меня в стену и протолкнул колено между моих ног.
— Ну давай, принеси пользу напоследок!
Я зарычала и со всей дури двинула головой ему в лицо. Он тут же выпустил меня и отшатнулся, хватаясь за разбитый нос.
— Один — один!
Мужчина взревел от ярости и бросился на меня. Я успела заехать ему по челюсти, прежде чем он повалил меня на пол и уселся на бёдра, прижимая всем весом.
— Знаешь, что я с тобой сделаю? — он мёртвой хваткой вцепился в моё горло, я захрипела. — Я задавлю тебя как собаку, своими собственными руками!
Мне показалось, что трахея вот-вот сломается. Он отнял одну руку и вытащил из кармана шприц-ручку, зубами стаскивая с неё колпачок. — Но прежде я поимею тебя на этом полу. Тебе же не впервой, не впервой, правильно? Ты солдатская подстилка! Что, не нравится? А может, тебе повезло, и ваш тщедушный генерал тоже тебя трахал?
От злости у меня побелело в глазах; я отпустила руку, сжимавшую шею, и с размаха впилась ногтями ему в лицо. Мужчина взвыл, и в ту же секунду мне в шею вошла игла. Оказавшись в магистральном кровотоке, вещество подействовало мгновенно, и я тут же ощутила навалившуюся слабость. Руки обмякли; я из последних сил попыталась вцепиться в его предплечья, но он с лёгкостью сбросил мои ладони. Всё тело обожгло, голова закружилась. Мне оставалось только безвольно наблюдать, как он расстёгивает мою куртку.
— Вот так, послушная девочка, послушная шлюха.
Вот теперь я попалась. Я не чувствовала себя такой беспомощной, когда была прикована к панели сзади. Осознавая всю неизбежность, я попыталась представить другого человека, другие руки. Нет, они были бы нежными… Я поняла, что засыпаю. Проклятые психотропы…
— Армитаж…
Галлюцинация склонилась надо мной и шеи коснулось тёплое дыхание.
— Ты же знаешь, что я бы так не поступил.
— Я знаю. Прости.
Реальность искажалась всё сильней. Я уже не чувствовала пола, на котором лежу, не чувствовала боли и веса чужого тела.
— Ты побудешь со мной?
Тёплые капли скатились к вискам; я протянула руку и бережно огладила рыжие волосы. Галлюцинация поцеловала моё запястье.
— Я же сказал. Не отойду ни на шаг.
— Спасибо.
Сознание закончилось, когда ремень моих брюк был отброшен в сторону. Мне снилось, что я иду по степи; ветер играл с моими волосами, выцветшие травинки ласкали ноги, над головой проплывали перистые облака. Так хорошо… Хорошо дышится.
Впереди показался знакомый силуэт.
— Мама?
Она не обернулась.
— Мам?
Я перешла на бег. Внезапно пространство вздрогнуло от невидимой волны. Я замерла, словно перед пропастью; воздух стал осязаем, будто гудящий рой. Тишина стала свистом. Виски сдавило, я ощутила скребущее прикосновение на коже — оно ползло внутрь, в саму голову, и изучало, изучало, словно не могло остановиться.
Я закричала — мой голос обратился в скрип, словно кто-то вёл лезвием по стеклу. Я схватилась за голову.
— Хватит!
В ту же секунду всё стихло. В звенящей тишине за моей спиной послышались шаги. Крепкие руки в чёрных кожаных перчатках обхватили меня поперёк груди и под чудовищный гул опрокинули в тёмную воду…
Я медленно вздохнула и приоткрыла веки; здоровый глаз заволокло пеленой. Вокруг было что-то тёплое и упругое, ноги болтались в воздухе. Я дёрнулась и мотнула перед собой рукой; ладонь упёрлась во что-то твёрдое и металлическое.
— Убери руку. Ни хатта не видно, — проскрежетал вокодер.
Я испугалась и отдёрнула пальцы. Я совершенно ничего не видела.
— …Кайло?
Вокодер молчал. Голова чудовищно кружилась, и я не нашла ничего лучше, чем поудобнее устроится у него на руках. Отдалённо зазвучали выстрелы, и, предвидя мои действия, Рен крепче прижал меня к себе.
— Не дёргайся. У меня приказ: доставить зверушку к хозяину.
— Скотина… — тихо процедила я сквозь зубы, и получила лёгкий щелчок по лбу от ещё одной, неведомо откуда взявшейся руки. Не могло же у него их быть три? Я поморщилась и устроила голову на широкой груди. Внезапно спохватившись, ослабевшей рукой я нашарила молнию куртки: она была застёгнута. Почувствовав на себе недовольный вознёй взгляд, я коротко благодарно кивнула.
Рыцарь вынес меня на воздух; кожу обожгло зноем, и я уткнулась лицом в ворот его плаща.
— Что это за место?
— Не имеет значения. Скоро здесь ничего не останется.
Я представила висящий в небе «Финализатор». Поверить в происходящее было сложно, а потому я обратилась мыслями к тому, что было ко мне сейчас ближе всего: ощущение покоя и надёжности в руках тёмного магистра. Понимая, что другой возможности не представится, я обвила рукой его шею и отчётливо выдохнула:
— Спасибо.
Вокодер ничего не ответил.
На «Финализаторе» со мной случилась истерика. В ярких лампах госпитального отсека мне мерещился свет допросной. Я орала как резаная, раз за разом продолжая вырываться из рук.
— Сделайте что-нибудь, её не уколоть!
Я замерла, почувствовав уже знакомое скребущее прикосновение на висках. Но внезапно стрёкот исчез, и внушение сделалось осторожным. Фантомные пальцы впервые прикоснулись почти бережно, и на границе сознания я услышала едва различимый, не сокрытый вокодером шёпот. Он устало приказал мне:
— Спи.
Комментарий к Глава 10
Огромное спасибо всем, кто ждал новую главу! Автор мотался на преддипломной практике и сдавал госы.
========== Глава 11 ==========
«Страсть, облачённая в горе, сжигает дотла».
Жить…
Я хочу… жить.
Дышать. Способность, дарованная с рождения. Но сейчас моя грудь поднимается тяжело, рёбра втягивают воздух медленно, будто под тяжестью одеяла. Стены и потолок, нависшие серой коробкой, расступаются, когда зрачок привыкает к свету. Ткань под пальцами мягкая… немного шершавая.
Тепло. Под повязкой на лице даже жарко.
Рядом пищит какой-то прибор. Вслед за шумом отъехавшей двери следуют шаги, и в поле зрения вторгается полузнакомая фигура в белом. Требуется небольшое усилие, чтобы сфокусироваться на лице, так что даже под бинтами мерещится фантомное движение глаза. Говорят, ампутированные конечности у людей могут болеть годами?
— Проснулась, вояка, — Стив слишком бодр, как обычно. — Узнаёшь? — Иногда мне кажется, что он что-то принимает. Моргаю в знак согласия. — Молодец, девочка. Давай, поднимемся.
С опорой под спину удаётся принять вертикальное положение, но почти всю динамику выполняют руки врача. Глотка саднит, и скребущая боль опускается глубоко, будто до самых бронхов. Изменение позы провоцирует кашель.
— Ничего, с гимнастикой за пару дней раздышишься. Последствия вентиляции.
— Зачем? — голос хрипловат.
— Шестьдесят часов в бакта-камере нужно же чем-то дышать.
Босиком — для стимуляции нервных окончаний, — держа за руки, Ларсон ведёт меня к зеркалу. В голове понемногу становится яснее.
— В стационар я перевёл тебя несколько часов назад, — оказавшись у цели, он принялся ослаблять повязку. Тут-то до меня дошла суть процедуры.
— Стойте!
— Тихо-тихо, мы не в детской поликлинике! За руки хватает… Успокойся и посмотри. Ты не калека. Это бионика, цвет подобран компьютером, всё очень естественно. Как-нибудь скажешь спасибо хирургу за такую красоту.
И, на мгновение ослеплённый, оказавшись на свободе, на меня воззрился имплант. Прекрасного, светло-зеленого цвета.
Медленно, опираясь о стены и часто присаживаясь, я доползла на осмотр ещё к нескольким врачам. Коридоры были полны людей, как и всегда; это вселяло чувство уверенности. Безопасность — она как дом, который можно носить внутри. Взгляд пытался выискивать знакомые лица, постоянно хотелось оборачиваться в надежде кого-то встретить. Кого-то… Вместо всех, одного, да и только. Но так только в кино бывает, чтобы мужчина и женщина по сценарию кинулись друг другу навстречу, ведь правда?
Клубившаяся в воспоминаниях тревога заглушалась шумом чужих голосов. Всего пару раз мне захотелось угловато шарахнуться, неудачно попадаясь на чужом пути. Уже победа.
Вернувшись в отделение, я попросила Стивена связаться с кем-нибудь из моего отряда. Мне бы переодеться, из убогой ночнушки… Послушно следуя назначениям, я напрочь забыла спросить, не поступал ли со мной в госпиталь кто-то ещё. В отсутствие БОЛИ мозг блаженно плавился в реке эндорфинов: хотел бы понервничать, а нет, не получается.
Из отражения на меня смотрело здоровое, но измученное процедурами существо. Я сбросила больничную накидку; отсутствие нормального белья (не считая натяжек для бакта-камеры) вызывало мерзковатую неловкость — часто вы ходите без трусов? Мне срочно нужна другая одежда. Освежившись в душе, я вернулась в постель в попытке проспать ещё хотя бы несколько часов.
Ожидание встречи… томило.
За окном была ночь. Я лежала на боку, отвернувшись от двери, бездумно глядя в окно. Иссиня-чёрное небо, видневшееся сквозь жалюзи, было беззвёздным. Должно быть, уже поздно. Значит, можно больше не ждать? Одиночество нахлынуло внезапно; меня засасывало, как в море.
Он… не пришёл. Я думала… что мне хотя бы можно было надеяться на то, что он придёт. Быть может, я и правда цепная псина, одна из многих, из сотен тысяч. Но я не сошла с ума от страха, там, изодранная… лишь потому, что верила, что он мог бы меня ждать.
«— Почему я в отдельной палате?
— Меня попросили».
К чему… эти жесты?
Чем я заслужила такую заботу? Как мне выплатить долг за собственную жизнь? Кто ещё в этой жизни, кроме мамы с папой, мог бы так отчаянно за меня бороться? Быть спасённой… Найденной, вылеченной, сытой, снова оказаться в тепле и безопасности. Смогу ли я прожить ещё так долго, чтобы успеть выразить всю благодарность? Эти горькие слёзы, теперь, они тоже дар.
Подушка промокла, и я развернулась.
Напротив кровати, в маленьком кресле, которое раньше стояло возле стены, подперев рукой голову, тихо дремал командующий войсками Первого Ордена.
Сердце… ты хочешь остановиться?
Слезаю с постели, чтоб осторожно дотронуться до руки. Он выглядит измождённым.
—Эй…— всё внутри замирает, стоит лишь коснуться. Бывает ли у тебя хоть немного времени на отдых?
Посмотри на меня.
Видеть рассеянный взгляд твоих едва проснувшихся глаз…
Это и есть цена моей жизни.
Не успевая произнести ни слова, снова оказываюсь в постели. Хакс порывисто прижимает к себе и, болезненно жмурясь, утыкается лицом в шею, стоя между моих разведённых бёдер. Щёки пылают, не важно, что катятся слёзы. В этих объятиях — всё, чего я когда-нибудь смогу хотеть.
Больничная сорочка… задралась. Чувствую себя обнаженной, прижимаясь всем телом. От тепла чужой кожи, от нашей позы сводит низ живота. Немыслимо, почти порочно.
— Переводись в медицинскую службу, — жаркий выдох, и я едва не застонала. — Никаких больше заданий. — Боль в голосе на мгновение отрезвляет, но он ведет губами по уху, медленно, словно затягиваясь, и у меня дрожат ноги.
— Скажи «да».
— Да-а…
Боже, что ты делаешь со мной?
Хакс отстраняется, заглядывая в глаза, непростительно близко… Меня трясёт — так колотится сердце. Удерживая за ворот, я готова молить о продолжении.
Рука осторожно касается лица рядом с искусственным глазом.
— Болит?
— Нет, —подставлюсь прикосновению. Хочется прижаться к его ладони, целовать запястье. Внезапно меня прорывает:
— Я ничего не сказала. Там, у них. Я ничего…
— Глупая… — снова тянет к себе. Заключаю в объятия и блаженно закрываю глаза. Так барьеры и рушатся.
— Как вы нас нашли?
— Их кто-то предал, — тихая вибрация его голоса убаюкивала. — По нашей частоте прошёл сигнал с координатами… Но, даже если бы его не было, — он отстранился и замолчал, как будто не мог подобрать слов. В голосе решимость, а во взгляде… волнение? Снова касается моей щеки, и я накрываю его руку своей. Правильно ли мы оба понимаем друг друга?
«Я всё равно бы тебя искал».
— Я видела брата.
— Что? — от удивления Хакс поднял брови.
— Мой комлинк, должно быть, он забрал его и так вышел на связь. Он всё-таки помог мне…
— Пересмешник жив? — на мгновение генерал выпал из реальности, погружаясь в воспоминания.
— Вы знали?
— Я сомневался.
— Он говорил, что вы работали вместе, так почему Сопротивление?
— Я сам не знаю. Очередной безумный план, или же он окончательно слетел с катушек. Не удивлюсь ни тому, ни другому: у него достаточно оснований ненавидеть Орден.
— Бесполезно спрашивать, что между вами произошло?
— Что, материл меня?
— Было немного. — Я коротко рассмеялась, и Хакс улыбнулся мне.
— Вы правда хотите, чтобы я перевелась?
Армитаж отвёл взгляд и отстранённо произнёс:
— Ты не обязана. Это не приказ.
— Я ведь уже сказала «да», — спешу возразить, боясь расстроить. — Всё, что вы скажете. Что угодно. Я прислушаюсь.
Генерал снова взглянул на меня, и я поняла, насколько непросто далась ему эта просьба.
— Я ценю это.
— Но я могу закончить обучение?
Хакс молча кивнул.
— Спасибо.
Я вдруг опомнилась.
— Кто ещё оказался здесь, вы знаете? После захвата?
— Элен.
Эта пауза. Позже, мне будет казаться, что она тянулась вечность.
— Мне очень жаль. Соболезную.
И минуты, что я бежала до морга. След от них останется во мне навсегда.
В ту ночь и утро снег падал медленно, тяжёлыми белыми хлопьями. Ветра не было. Я поспала от силы несколько часов: только доза снотворного и смертельная усталость помогли ненадолго забыться.
— Пойдём ко мне? Тебе не нужно сейчас оставаться одной.
Я не пошла. Перед рассветом я уже курила в окно прямо в палате, сидя на подоконнике. Казалось, что стопы вот-вот начнут покрываться ледяной коркой.
Маркус вёз тело сестры домой.
Я летела с ними.
Нам дали сутки: завтра днём мы должны были уже возвратиться, каждый на своё место. Со встречи в морге он не сказал мне ни слова, а у меня не поворачивался язык к нему обратиться.
Её серое лицо врезалось мне под веки.
Хакс вышел меня проводить, мы стояли под козырьком ближайшего здания.
— Ты позвони, когда вернёшься, — он был сдержан, но я чувствовала напряжение. Почему вся эта фраза звучит так фальшиво?
— Что… Думаете, я не вернусь?
— У тебя есть причины.
У меня защемило в груди. Он закурил. Кроме нас, около взлётной в обозримом пространстве никого не было. На площадке была тишина.
Внутри всё сжалось, и я шагнула к нему. Не надо так. Мне уже достаточно больно. Рука в кожаной перчатке легла на талию, Армитаж тяжело взглянул мне в глаза. Это чувство… Нежелание показывать кому-то свою слабость?
Я опустила голову и мягко забрала сигарету из его пальцев. Раз уж я не могу тебя поцеловать, пусть хотя бы так наши губы встретятся. Пожалуйста, пойми, что я хочу сказать… Вручаю обратно.
— Тебе пора.
Не прогоняй меня.
— Я вернусь завтра. Уже завтра, совсем скоро!
Понимая, что ждать больше нельзя, отступаю назад, прежде чем развернуться. Ветер усиливается, и теперь хлопья снега летят в лицо. Начинается метель. Я растёрла руками глаза.
У здания уже никого не было.
На корабле мы летели молча. Маркус пилотировал отрешенно, мне казалось, что его вообще нет рядом.
Сколько раз они могли видеться?
На Наате всё ещё лето. День в самом разгаре, в лицо веет жаром. Ослепительный свет заливает всё вокруг.
— Я до дома пешком.
Из кустов у дороги разносится стрёкот. Листва на деревьях шумит, повсюду цветы. Воздух наполнен их ароматом.
— Ой, Элечка, детка! Домой, погостить?
— Здравствуйте! Нет, только до завтра. Как ваше здоровье?
— Хорошо, котик, спасибо. Бабушка сказала, ты медсестрой на фронте трудишься. Пойдёшь потом, как мама, замуж за военного? Красотка наша. Погоди, я тебе фруктов с собой дам, домой отнесёшь! Такие большие в этом году уродились.
Ветер поднимает песок, угоняя вперёд. Корзинка тяжёлая. На улице душно, буйно цветут сады у каждого дома.
У калитки на дорожке сидит Тинай, жмурится от света. Громко мяучит, завидев меня с поворота, и следом бежит до двери. Звоню… Как же сильно трясутся руки. Дверь открывает мама.
— Заходи… Кушать будешь?
Я реву, совсем как в детстве, кулаком утирая слёзы. Она так крепко меня обнимает.
— Дурочка моя, маленькая, любимая. Ну что ты…
— Я так соскучилась!
В доме прохладно, пахнет свежим бельём. Невыносимо… прекрасно.
На похоронах мы дважды выстрелили в воздух. Горе родителей, хоронящих ребёнка, горе брата, хоронящего сестру… нельзя описать словами. Утрату нельзя прочесть. С того самого дня, я больше никогда не видела Маркуса. Через год он разбился.
В семье Десальва больше не было детей.
На Старкиллер обрушился мороз, датчики отражали борьбу щита с обледенением фюзеляжа. Сутки пронеслись как одно мгновение, и я нетерпеливо дёргала дисплей нового комлинка в ожидании появления связи. Вся электроника шла помехами от усиления электромагнитного поля.
«Я здесь. Встретимся сегодня? Если у вас будет немного времени».
Сообщение уходит, но медленно. Ответ появляется, когда я уже стою на платформе.
«Сейчас объявят построение. Явка в составе дивизиона».
О. Даже так. Действительно, громкая связь оглашает сообщение о призыве на главный плац, туда, где расположены трибуны. У нас парад?
Вместе с отрядом, в числе множества людей, я оказалась возле бокового выхода на гигантскую площадь. Заснеженные склоны уходивших в небо гор образовывали вокруг подобие кратера. Справа, высоко над головой, возвышалась ораторская площадка; над ней реяло огромное красное знамя. Всё обозримое пространство впереди занимали построения штурмовиков, пилотов и офицеров. Истребители и техника ограждали периметр. Внезапно всё стихло, и сверху раздался голос.
— Этот день знаменует конец Республики.
Меня сковало оцепенение.
— Мы с вами свергаем режим, который потворствует разброду. В этот самый момент, в одной удалённой системе Новая Республика предаёт галактику!
Не могу оторвать взгляд.
— …тайком поддерживая изменников, известных как Сопротивление.
Не могу перестать слушать. Эта ненависть… Почему она так торжественна?
— Созданное вашими усилиями оружие — эта самая база, сметёт ненавистный Сенат, его бесценный флот, оставшиеся системы признают ВЛАСТЬ Первого Ордена, и запомнят этот день, как ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ НОВОЙ РЕСПУБЛИКИ!
Войска вскинули руки.
— Куда они будут стрелять?
— Атакуют систему Хосниан, что там расположено?
— Целых пять планет, ведь там же люди!
— Хосниан?! Я отправила туда детей, там мои дети!
Что? Что происходит?
Паника охватила людей, но большинство, как скот, продолжали стоять на месте. Стоявшая рядом со мной женщина упала. Кто-то кричал. Как удачно, что перед сценой стояли почти одни лишь штурмовики, облаченные в маски. А вы представляете, что творилось там, на самом деле?
—Молчать! Прекратить истерику!
— Убийцы!
— Там мирное население! Остановитесь!
— Это гражданский геноцид!
Началась давка. Я всё ещё смотрела на тебя, игнорируя толчки и удары в плечи. Я пыталась увидеть в твоих глазах опровержение всему происходящему.
Оглушительный гул со стороны леса заставил меня обернуться, и земля задрожала.
— ОГОНЬ!
Нет, я прошу тебя!
— НЕ НАДО!
Ударная волна отбросила на шаг назад, и глаза ослепило чудовищное сияние. Всё стало красным. Мой крик, вместе с сотней других голосов, потонул в рокоте разрывающего небо столпа алого пламени. Уши заложило. Форкс схватил меня и ещё кого-то за куртку и потащил из толпы.
Раздались выстрелы.
Прижимаюсь спиной к стене. Никак… не вздохнуть. С приступом паники приходится побороться, но после ноги сами ведут меня в единственно возможное сейчас место. В голове не укладывается, что тот мужчина, которого я знаю, и тот, кого я только что видела, могли быть одним и тем же. Знала ли я вообще когда-нибудь правду о человеке, известном как Армитаж Хакс?
Почему я всё ещё так сильно продолжаю в тебя верить? Почему даже этот кошмар не способен отнять у меня то, что я к тебе чувствую?
Дверь отъезжает в сторону. И мне кажется детским лепетом то, что я испытала пятнадцать минут назад.
Хакс стоял возле окна, нацелив дуло бластера в собственную голову, со взглядом, направленным в пустоту. Он никак не отреагировал на моё появление.
Как мне его не спровоцировать?
— Милый. Не надо, — я медленно шагаю вперёд, — Пожалуйста. Я прошу тебя, — не останавливаясь, готовясь в любой момент броситься к нему.
Палец на спусковом крючке дёргается.
— Нет!
Оружие, выбитое с удара, отлетает в сторону, звонко ударяясь об пол.
— Хорошо… — притягиваю к себе, поднимаясь на цыпочки, чтобы спрятать его голову на своём плече. Мой голос срывается, а его взгляд пронзает насквозь. Мы опускаемся, практически падаем на колени. Заключаю в объятия так, чтобы оставаться выше, силясь закрыть собой от всего этого дерьма, что с нами случилось. Будто не мы сами его совершили.
— Я с тобой… Я с тобой, слышишь? Мы справимся… Обязательно справимся.
Невесомо раскачиваюсь взад-вперёд, убаюкивая, как ребёнка. Хакс прижимает меня крепко, обхватив руками за поясницу. От его дыхания в ямке между ключицами становится влажно.
— Я с тобой. Я всегда буду рядом.
«Никому не позволю причинить тебе боль».
Он дрожит, едва заметно, но я чувствую. Ласково глажу по волосам, по плечам, очерчиваю пальцами линию челюсти, успокаивая.
— Я никуда не уйду.
Мне гореть за нас обоих. Все мои принципы… похерены. И моя совесть ещё очень долго будет заставлять меня испытывать к себе отвращение. Так что давай, разрушь мои иллюзии. Ведь я не знаю, что за сила может остановить мою любовь к тебе.
Световой день стал намного короче из-за наполовину выкачанной звезды. Не знаю, сколько мы так просидели, но когда я опомнилась, за окном уже опускались сумерки.
Я сказала: «Давайте напьёмся», и Хакс достал виски. Мне казалось, что я слышу, как потрескивает огонь голограммы камина. Кроме него внизу не было света.
Мне больше хотелось пива. Мы сидели возле письменного стола, друг напротив друга. Никогда не могла пить крепкий алкоголь в чистом виде и только слегка смачивала губы в стакане, наблюдая, как Хакс тяжело о чём-то размышляет, находясь сейчас где-то очень далеко. А мне не хотелось больше молчать.
— Расскажите…
— М? — он, наконец, отвлёкся.
— О детстве. Вашем. Если можно.
Мне показалось хорошей идеей завязать разговор на воспоминаниях. Опьянение подбиралось совсем ненавязчиво.
— До всего этого, до Порядка, я мало что помню… Мой отец не был женат на моей матери. Насколько мне известно, других детей у него не было, видимо, поэтому он решил меня у неё забрать. — Генерал сделал глубокий глоток из уже третьего (третьего же?) по счёту стакана и, вспоминая о чём-то, коротко усмехнулся. — А ведь она должна была меня ненавидеть.
— Кто?
— Маратель. Моя мачеха, если можно так выразиться. Отец привёл в дом ублюдка, а она, кажется, даже ни разу не повысила на меня голос. — Хакс раздражённо провёл рукой по волосам. — С тех пор, как он увёз меня с Арканиса, я больше не возвращался ни в этот дом, ни на эту планету. Больше и… ничего рассказать.
В возникшей снова тишине я опять услышала треск камина.
— …Люди покидают базу.
— …?
— Я предвидел, что так и будет, и заранее дал приказ никого не задерживать. После сегодняшнего… это было неизбежно. Но я пытался. — Он взглянул на меня так, будто не был уверен, что я поверю. — Пытался убедить Сноука на протяжении хаттова месяца, что такая атака будет ошибочной!
Сноук, должно быть, это и есть Верховный Лидер?
— Проклятье! — я вздрогнула. Армитаж резко поднялся со стаканом в руке и с размаху расколотил его об стену. — Весь флот был в пределах системы, незачем было атаковать планеты! Столько людей… — И, поникший, рухнул обратно, роняя голову на руки.
Блять, мы вернулись к тому, с чего начали.
На шум прибежала Милли и чётким курсом направилась обнюхивать осколки. Только этого мне хватало — порезанной кошки. Тяжело вздыхаю и скорее поднимаюсь, изображая грозное шипение.
— Брысь! Брысь пошла! — прогоняю животное и становлюсь на колени возле «места крушения», осторожно наполняя ладонь разбитым стеклом.
— Стой, порежешься, — Хакс опускается рядом, принимаясь помогать.
— Угу, конечно, так всё и брошу! Посуду он бьёт… алкашня, — бубню и улыбаюсь, замечая, что его лицо тоже светлеет. — Ай! Вот же.
— Сказал — положи!
На коже проступает тонкая красная полоска, и генерал, цокнув, принимается отряхивать меня от осколков, бережно перебирая мои ладони в своих. Я больше не смеюсь. Закончив, осматривает место пореза, и — Во всём виноват алкоголь? — неожиданно, медленно прижимает мою руку к губам.
— А… не надо, ну что вы…
— Ты никогда… — и так откровенно целует ладонь, что всё тело прошибает.
— Что?
— Не зовёшь меня по имени. То на «ты», то на «вы». — Ведет губами дальше, по запястью. — Я устал от этого, — медленно притягивая к себе.
— Чего вы хотите? Оу, хах!.. — не успеваю сдержать стон, когда язык проходится по ямке на внутренней стороне локтя. В глазах напротив — довольная ухмылка.
— Позови меня по имени, — он поднимается дальше, уже почти по самому плечу. — Или ты не хочешь… по какой-то причине?
— Это не так.
— Я рад… Но этого мало. — Обнимаю, оказываясь прижата спиной к шкафу; мы всё ещё на полу. — Скажи, и я продолжу, — Хакс шепчет в раскрытые губы, но не сокращает дистанцию. — Да, это шантаж.
Ты ждёшь? Ждёшь моего решения?
— Я люблю тебя. — Он распахивает глаза, а я опускаю руку вниз, к его брюкам.
Я больше не хочу сдерживаться.
Он охает, когда я начинаю растирать его через ткань.
— Армитаж… — подаюсь вперёд, окончательно себя отпуская, провожу языком между губами и прихватываю нижнюю, одновременно усиливая движения рукой. Поцелуй становится неистовым, и я уже забываюсь, но генерал всё же приостанавливает меня, поднимая на ноги.
— Идём наверх…
— Живо.
Я сама не понимаю, каким образом мне удаётся взобраться по лестнице, и когда мы минуем дверь спальни, я оттесняю его к кровати. Мягко толкаю в грудь, вынуждая сесть, а сама опускаюсь перед ним на колени. В голове оглушительно бухает пульс, перемешиваясь со словами признания. Пошло смотря снизу вверх, дрожащими руками всё же расправляюсь с проклятой пряжкой на ремне и расстёгиваю её вместе с молнией.
— Элен…
Вижу, что жадно он следит за моими действиями, но мне хочется растянуть предвкушение. Хакс ненавязчиво кладёт руку мне на затылок и зарывается в волосы, пока я, нарочито поглаживая, стягиваю с него бельё. Он нетерпеливо касается большим пальцем моих губ, и я с готовностью впускаю его внутрь.
— У тебя пирсинг?
—М-м! Чёрт, я совсем забыла.
— Оставь. Это даже интересно. Ох, о… — он сам попадается в ту же ловушку, что и я раньше, когда я без предупреждения медленно и широко скольжу языком по головке, одновременно осторожно прочерчивая дорожку ногтем.
—Будет наподобие этого.
— Боже, да! Только не останавливайся, — от его вида с тяжело вздымающейся грудью меня прошибает пот. — Совсем гордости лишаешь.
С улыбкой склоняюсь ниже, набирая побольше слюны, и втягиваю головку внутрь, принимаясь ласкать языком по кругу, попутно массируя у основания. Мне так льстит, что у него дрожат ноги, а между собственных всё нестерпимо пульсирует ещё с первого поцелуя. Хочется ощутить его пальцы, растирающие издевательски медленно, и умолять двигаться быстрее, со стыдом глядя в глаза. Чувствую обилие смазки, сочащееся через кружева, и, добавляя вибрацию голосом, опускаюсь до самого низа, как можно свободнее расслабляя горло. Рука на волосах прихватывает пряди; воспринимая это как просьбу, ускорю темп, добавляя к языку и губам больше дрочки. Осознание, что Хакс сдерживается, распаляет ещё сильнее, и в голову невольно закрадываются мысли, как давно у него никого не было?
Армитаж позволяет себе сдавленный стон, и от этого мне вообще не хочется останавливаться. На мгновение с приторно-влажным звуком всё же выпускаю член изо рта, чтобы стянуть майку через голову и избавиться от бюстгальтера.
— Иди ко мне.
Поднимаюсь, опуская ладони на плечи, но генерал перехватывает инициативу, роняя меня на постель.
— Не честно, — я улыбаюсь и замолкаю, когда он опускается сверху, начиная стягивать с меня оставшуюся одежду.
— Оставить свет? — поцелуи на шее лишают остатков контроля.
— …ха-ах, боже!.. Да, приглуши немного. И раздевайся тоже, пожалуйста.
Тянусь помочь со своей же просьбой. В гаснущем свете отмечаю тонкие и грубые шрамы, россыпь веснушек на плечах. Кожа шёлковая, струится под пальцами, и я с трепетом обвожу каждую доступную отметину на любимом теле.
Армитаж подтягивает ближе; нетерпеливо поднимаю бёдра и задыхаюсь, когда член, дразняще надавливая, скользит по клитору, от моих движений почти проникая внутрь.
— Постой, — он умопомрачительно протяжно стонет, удерживаясь от того, чтобы сейчас же качнуться навстречу, и отстраняется, оборачиваясь к тумбочке.
— Не надо, я пью таблетки, — тяну обратно и приобнимаю ногами. Он что-то говорит, но я ничего не могу разобрать, теряясь от удовольствия, когда пальцы внизу начинают растирать комок нервов. От этого издевательства хочется кончить прямо сейчас.
— Я так… если ты не остановишься, милый. Пожалуйста, Армитаж!
Судорога начинает сладко сводить бёдра; в этот он момент он одним толчком погружается на всю длину, и меня сжимает волна оргазма. Пытаюсь зажать рот рукой… безуспешно. Хакс начинает двигаться, обостряя удовольствие, и теряет голову, вколачиваясь глубоко и сильно. Чувство, что тебя буквально втрахивают в матрас, вызывает восторг, и мне разве что не хочется плакать, заходясь от каждого стона. Он меняет угол, и меня пронизывает удовольствие на грани боли, но это настолько потрясающе, что я даже не думаю уходить в сторону. Желание принадлежать одному человеку, отдавая себя без остатка, — я в нём растворяюсь.
Армитаж медлит и шепчет мне развернуться на живот. Киваю и, охотно выполнив просьбу, заправски прогибаю поясницу, подставляясь ему навстречу. Жадно целует плечи, почти кусает, посылая трепет по всему телу.
— Можешь взять за волосы?
Кажется, он наматывает мой хвост на кулак и натягивает на себя в обоих смыслах, перекрывая доступ кислорода так, как мне этого хочется.
— Ты потрясающая… — от слов замирает сердце, но обдумать их я не успеваю, потому что он продолжает вбиваться в меня, вырывая из горла хриплые стоны. Движения становятся рваными, и Хакс упирается лбом мне в затылок: от чувства жара, наполняющего изнутри, меня накрывает во второй раз. Совершаю последние движения бёдрами, стараясь продлить его финал…
Он отпускает меня не сразу, ещё несколько мгновений прижимаясь влажной грудью к моей спине. Мы опускаемся на простыни, и я целую его, прихватывая губами несколько капелек пота.
— Пойдёшь в душ?
— Да. Подожди, не засыпай.
Наспех обмываюсь, с улыбкой отмечая в геле знакомый запах, но когда приходит пора переступить порог ванной, у меня закрадывается сомнение.
Могу ли я остаться? Ждёт ли он, что я останусь, или мне стоит?..
Возвращаясь в комнату, вижу, что свет всё ещё потушен не до конца. С долей неловкости присаживаюсь на край кровати, как будто из памяти вышибло всё, что сейчас происходило.
— Ты чего? Иди сюда.
Заставляя лечь, Хакс укрывает чуть ли не по самые уши, и когда я начинаю смеяться, целует, заботливо прижимая.
Будильник… Будииильник… Будильник, с-сука!
Тяну руку в сторону звука и не с первого раза по нему попадаю. Что-то под головой отчётливо вздыхает, и до меня доходит, что я проспала всё это время на груди генерала.
—Эй… просыпайся.
— Не хочу.
Закидываю на него ногу и переползаю повыше, устраиваясь сверху.
— Жук, а жук. Отпусти меня, — чувствую, как он сонно улыбается и начинает нежно гладить вдоль позвоночника. — Надо вставать.
— Выспался? — медленно покрываю поцелуями его кожу.
— Мы же рано легли. О, привет, — задница удобно ложиться ему в руку, и на меня накатывает приступ смеха. Это затишье перед бурей… сколько ещё оно могло продлиться?
— ОБЪЯВЛЯЕТСЯ ВЫЛЕТ ПО ТРЕВОГЕ. ВСЕМУ ПЕРСОНАЛУ, ВХОДЯЩЕМУ В ОФИЦЕРСКИЙ СОСТАВ, НЕМЕДЛЕННО ЯВИТЬСЯ В ШТАБ ДИВИЗИОНА ДЛЯ ПОЛУЧЕНИЯ ДАЛЬНЕЙШИХ УКАЗАНИЙ.
Когда за окном прогремели первые выстрелы, почти никто не запаниковал. Но когда небо над базой «Старкиллер» наполнил вой авиационной сирены и включилась система экстренного оповещения, стало понятно, что промедление уже становится опасным.
Из зала с тренировочными татами я выбежала, на ходу натягивая ботинки, по глупости не став хватать даже куртку. Понимаю, что звонить Хаксу нет смысла, и комлинк молчит. Нужно срочно найти Форкса, вернуться к отряду! Нужно…
Из-за угла коридора я вывернула слишком быстро, не глядя под ноги, и практически с разбегу влетела в девушку… в гражданском? Со штурмовым бластером? Мы оторопело отшатнулись друг от друга, но она сориентировалась быстрее, тут же направляя на меня оружие.
— Воу! Тихо-тихо, ты что? — поднимаю руки и отступаю назад, стараясь создавать минимум враждебности. Она бегло осматривает пространство за моей спиной и прислушивается, словно зверёк. В отошедшей от шока памяти начинает всплывать, что сегодня на базу вроде бы доставили пленника… Пленницу? Из…
— …Сопротивления? Ты из Сопротивления? Я ничего тебе не сделаю, у меня даже нет ничего при себе, видишь? — указываю взглядом на отсутствие кобуры на поясе.
— Где выход? Скажешь? — у неё интересный голос, слегка грубоватый. Рассматриваю её лицо и прикидываю, что мы погодки.
— Выход? А-а-а… — оставляя руки на весу, поворачиваю голову назад и понимаю, что кто-то хорошенько так проебался с траекторией. — Тут незадачка получается…
— Толку от тебя нет, — она разочарованно опустила пушку и уже отступила, чтобы уйти.
— Стой, погоди! — делаю несколько шагов, чтобы догнать, и опять оказываюсь на прицеле.
— Чего?
— Выход! Здесь ближе к ангару, туда, — киваю в сторону. Я не чувствую в ней врага. Беглянка оценивающе смотрит то на меня, то в указанном направлении и всё-таки решается.
Успеваю облегчённо вздохнуть, когда она скрывается позади.
— Эй!
Оборачиваюсь. Ну что ещё?
— Как тебя зовут? — она явно торопится, но смотрит чуть дружелюбнее. Улыбаюсь.
— Элен.
— Я — Рей. Свидимся ещё — поблагодарить успею.
Наблюдаю, как она скрывается за поворотом. Рей. Ясно. Кажется, кто-то хорошенько надерёт мне зад, если об этом узнает.
Прямо за окном в здание врезается зелёный пушечный залп.
— Чёрт!
Небо мрачнеет буквально на глазах, начинается буря. Где-то неподалёку всё время рвутся снаряды, сотрясая окна и даже стены. Вся группа в сборе, но мы ещё не офицеры, и нам никто не даёт указаний! Оставаться на месте — немыслимо раздражает!
Обстрел продолжается больше получаса, но всё, что я могу — наблюдать за истребителями, мечущимися в облаках, и преследующими их яркими вспышками. Вестей всё ещё нет. Тревога, как снежный ком, всё нарастает и нарастает. Комлинк молчит. Мне всё время кажется, что пол вибрирует, последние несколько минут особенно сильно, но я убеждаю себя, что это от нервов.
Неожиданный грохот сотрясает всё вокруг, заставляя пошатнутся. Свет мигает, и я понимаю, взрыв накрыл какое-то здание. Почему гул не прекращается?… Он растёт… как будто приближается нечто огромное.
— Вы слышите это?
— Может, нам лучше выйти наружу?
От гомона голосов и нарастающего грохота меня отрывает звук сообщения.
«НА КОРАБЛЬ БЫСТРО».
Боже!
— Все, выходите отсюда! Сейчас же!
Поздно. На стены корпуса обрушивается ударная волна, и меня подбрасывает, сбивая с ног. Мимо прокатываются обломки, и спину обдаёт холодом - пробита стена. Начинается паника. Лампы искрят, и свет в помещении гаснет.
Понимаю, что времени нет, и скорее поднимаясь на колени, бегу в раздевалку, хватая первую попавшуюся сумку.
Только бы успеть, только бы успеть!
Прямо передо мной потолок коридора идёт трещиной и прогибается, мне в последнюю секунду удаётся отскочить, чтобы не попасть под рушащийся камень. Разум хаотически ищет пути обхода, повороты сменяют друг друга, и на пути уже начинают попадаться неподвижные тела.
— Чёртова дверь, ОТКРЫВАЙСЯ!
Электроника сходит с ума, и я руками расталкиваю зазор в дверном проёме. Кошка с разбегу ударяется об ноги, и я стремительно подхватываю тварь за шкирку, бросая её в сумку. Пора убираться!
Стены уже ходят ходуном, расходясь по швам, когда я выбегаю на воздух. Отовсюду пахнет гарью и металлом, даже мороз отступает перед мощью пожара. Кораблей нигде нет, и людей не видно!
— РУКУ! РУКУ ЖИВО!
— Дерек!
В последнее мгновение мне удаётся вскочить в зависший над плацем транспорт. Оказавшись внутри, падаю на колени, прижимая к себе сумку. Я уже почти ничего не слышу от оглушительного грохота, только по вибрации на руке понимая:
«Мой комлинк… звонит».
Комментарий к Глава 11
В титрах Bishop Briggs — Never Tear Us Apart
Выражаю огромную благодарность Эфе. Горжусь, что она моя бета)
Удивительно подходящий арт, найденный на просторах интернета. Художник Anna Annouche Koutsidou.
https://4.bp.blogspot.com/-TUAib9OvYgM/WlNxiNUbzJI/AAAAAAAAZvo/RLKJkzqoI0cEZ1OcXfX-FxIub8MCsWM9QCLcBGAs/s1600/3bfa00249fbd6aa8efe92f7d3890082f.jpg
========== Глава 12 ==========
Opening — Vitja — Mistakes.
Сирена в кабине орала по кругу, не затыкаясь. Все датчики сигнализировали о приближающейся опасности, мы чудом успевали набирать скорость. Я лежала зажмурившись, сотрясаясь вместе с полом и силясь прирасти корнями к металлу под собой.
— Ты как?
— Нормально… дай полежать, — приоткрываю глаза и закрываю обратно. Звонок, надо ответить.
— Да? — едва шевелю языком, не могу говорить громко.
— Элен! Элен, ты слышишь?! Где ты?!
— Внизу… Наверху, не знаю. Поднимаемся.
— Ты в порядке?
— М, да… я забрала кошку. Не переживай. Я знаю, ты занят.
— Да как здесь!.. Не могу говорить.
— Ничего, всё хорошо… Хакс?
Он всё-таки отключается.
Транспортник содрогнулся, на тяге входя в ангар «Финализатора». Снаружи слышался шум. Пора подниматься. Повсюду беготня, сотни людей снуют туда-сюда. Мне надо избавиться от кошки, и как можно скорее.
— Куда ты?
— Прости, надо торопиться. Надеюсь, скоро ещё увидимся… Когда всё успокоится.
— Успокоится? Сомневаюсь в этом. Ладно, не пропадай.
Незаметно пробираюсь за рядами техники к ближайшему выходу.
«Напиши, где твоя каюта на Ф. и код от двери, пожалуйста, поскорее».
Звонок.
— Да?
— Ларсон на связи!
— Стив!
— Подтягивайся в госпиталь! У нас тут завал: я тебя забираю, Форкс дал добро.
— Да, хорошо! Скоро буду.
Выпускаю кошку и тяжело опускаюсь на пол, как только закрывается дверь. В комнате ясно ощущается нечто знакомое, но, кажется, Хакса давно здесь не было. С нынешними обстоятельствами я вообще не представляю, когда мы теперь сможем нормально увидеться. Насыпаю две полных, с горкой, миски корма и наливаю несколько ёмкостей воды (смешно — кофейная чашка и три стакана под алкоголь. С кем он тут квасит?). Неизвестно, когда кто-то из нас сможет сюда прийти. Мне невыносимо хочется оказаться рядом. Проверив наличие туалета для животного, заставляю себя уйти, настраиваясь на бой.
Ожоговое и травма переполнены. В приёмном отделении в нос ударяет горелый запах, и мне приходиться призвать на помощь всё своё хладнокровие при виде людей, которых рвёт от боли. Снова в белой форме, снова на своём месте. Стив предлагает пойти в оперблок — отказываюсь и остаюсь в стационаре. На мне десять коек, а это ещё мало. Тот самый, первый, взрыв на «Старкиллере» накрыл госпиталь, и мы оказались не готовы столкнуться с таким числом раненных. Не замечаю, как проходит час, другой. Я не помню, когда последний раз что-то пила. Хочется разорваться.
«— Пиши мне. Не смогу отвечать, но буду видеть».
«— Помогаю в госпитале. Очень тяжело. Очень по тебе скучаю».
К ночи трое из моих умирают — с минуту прижимаюсь к стене в коридоре и снова иду работать.
Понимаю, что миновало уже десять часов, когда мою смену отправляют спать. Речь уже не идёт об эффективности, когда от усталости становишься опасным. У меня нет сил; из последних добредаю до комнаты персонала и устраиваюсь на одном из футонов, разложенных на полу. Сейчас мне не надо возвращаться к отряду, так что посплю здесь. Утром схожу в душ — и сразу в отделение. Сигнал:
«Сдал мостик, иду спать. Ты придёшь?»
Конечно, я хочу. Но:
«Прости, я уже не в состоянии идти, честно. Отдыхай».
…
«— Расскажешь, какой у нас план?»
«— Тебе расскажу. Отследили базу Сопротивления на Ди’Куаре, Илиниум. Скоро будем там».
Интересно, эта девочка, Рей, смогла выбраться? Она сейчас там?
«— Разнесёшь всё к чертям собачьим?»
«— Именно».
Это нехорошо. Но мы потеряли планету. Почти засыпаю.
«— Хакс?»
«— ?»
«— Я люблю тебя».
Шесть часов до побудки. Я засыпаю с улыбкой, но сон тревожен. Я вижу его на мостике и взрывы за иллюминаторами. Я чувствую страх. С самого начала я затыкаю это внутри, каждую минуту, как можно глубже, но я боюсь за тебя каждую секунду своей жизни. Это сводит с ума.
Картинка меняется, и я слышу их крики. Вопли людей, разорванных красным пламенем. Они проклинают тебя. Проклинают нас.
Утро… не задалось. Мне потребовалось привести из хирургии шар-дроида, чтобы подправить швы одному из пациентов. Станции с ними должны быть в каждой перевязочной, но из двух ближайших дроидов уже кто-то увёл, и я пошла к отдельным палатам, ожидая найти в сьюте запасную модель. По журналу здесь вроде бы свободно, я никого не потревожу.
Внутри и правда пусто: спокойно, в своих мыслях подхожу к зарядной станции. Внезапно раздавшийся звук заставляет обернуться.
Парень. Высокий, широкоплечий. На темных волосах капли воды, полотенце на шее. Повязка на животе явно скрывает большую рану.
—Извините. Я ненадолго заберу дроида, если вам не назначена перевязка.
Шрам на лице, как от лазерной коагуляции. Черные полимерные швы.
— Забирайте.
Смотрит бегло, оценивающе. Я его не знаю. Глаза карие, внимательные. Общее впечатление рождает чувство дежавю… Если только?
—Пора перестать так встречаться. Вечно где-то попадаешься.
Фигура, нависшая в коридоре. Руки, которые меня вынесли.
— Я уже ухожу.
С ума сойти. Вот так встреча.
— Стой. Раз пришла.
—Вам что-то нужно?
Какая-то помощь? Позвать врача? Опять осматривает, заглядывает в лицо и кивает.
— Так ты выглядишь лучше.
— Вы тоже, — вот дела, мне бы не надо хамить. Усмехается.
— Ты уже называла меня по имени.
— Мне стоит извиниться?
— Острый язык. Что в тебе особенного? — подходит ближе, и ситуация повторяется. Нечего светить на меня своими мышцами. Хочу повернуться к двери и подаю знак дроиду.
— Не так быстро.
— Я тороплюсь.
У него что, хобби — нависать над людьми? Молчит, думает. Опять кивает самому себе.
— Ты на неё похожа. Чуть меньше раздражаешь.
— На кого?
— Не важно. Больше мне не попадайся. Иначе я решу, что мне стоит задуматься над содержимым твоей головы. Можешь идти, — отступает и убирает руки, которыми до этого упирался по бокам. Чертовски злюсь, выносясь из палаты.
«Цепной пёс и пугливый щенок».
— Да пошёл ты!
Позади отголоском мерещится смех.
Через пару часов я не была готова услышать, что атака на Сопротивление уже началась. Почему-то мне казалось, что у нас будет больше времени; тревога с интуицией наперебой затвердили, что одно неверное действие — и события начнут принимать лавинообразный характер.
Имплант — не единственное, что оставил мне плен, не пройдя бесследно: от стресса грудь непредсказуемо сдавливало спазмом, мешая нормальному дыханию. Вот и сейчас я опустилась на край койки, расстёгивая воротник… Не теряй контроль, надо держаться.
— Чёрт. — Проступающая на лбу испарина вынуждает несдержанно дёргать кнопки.
От борьбы с приступом меня отвлекает гул, распространяющийся снаружи.
Выбежав в коридор вместе с другими, в ужасе раскрываю рот перед развернувшейся огненной картиной. Дредноут «Молниеносный»… гибнет. Он же только что подошёл! Объятый пламенем корпус раздираем на части, и взрывы взметают в пустоту крошево с частями обшивки. Он мерцает… Оставшись без двигателей, корабль берет крен. Не успеем подойти на помощь.
Совсем схватило. Со свистящим выдохом опускаюсь на пол, не в состоянии оторвать глаза от трагедии.
— Элен, что, плохо?
— Нормально… Щас пройдёт. Он же сгорит в атмосфере, надо им помочь.
— Шаттлы уже вылетели, вон, видишь?
— Да.
Ладони мокрые. Набираю, через раз попадая в буквы.
«— Скажи, что ты не там».
Я знаю, но мне нужно подтверждение. Секунды тянутся. Очередной взрыв выбивает стёкла целого яруса, и вакуум вгоняет смертельную взвесь обратно. Ответь, ну же, пожалуйста. Пускай это глупо, пускай ребячество.
Комлинк молчит. Ругаюсь и с опорой на поданную руку поднимаюсь на ноги. Это было ожидаемо. Мне стоит засунуть себе в задницу свои жалкие попытки всё время о нём беспокоиться, ведь подобная срань может происходить ежедневно. И обратиться за препаратами тоже не помешало бы… Отпускает.
Ответ приходит, когда спасательные шаттлы уже оказываются в ангарах, и мы переходим на гиперскорость. «Финализатор» принял больше всего потерпевших с «Молниеносного», так как в момент крушения находился ближе всех остальных. Надо отметить, что почти все они, к счастью, не пострадали; тех, кого там накрыло, было уже не спасти. Через полчаса пути все обозримое пространство по левому борту занял подошедший
«Супримаси», ведя за собой ещё несколько разрушителей и заменяя нас в роли флагмана. В воздухе повсеместно висело напряжение вкупе с бессильной агрессией. Потеря
«Старкиллера», катастрофа дредноута — как вообще все это могло случиться? От окружающей суеты нахлынуло желание зажать руками уши и хорошенько проораться. Прыжок окончен.
— Так, — подошёл Стив. — Сейчас загрузим модуль: повезешь с анестезистами пациента на головной. Нужен хирург, который там работает; сразу везите к шлюзу, готовьте, как закончит операцию — возьмёт вас. Ребята знают, куда ехать. Есть вопросы?
— Нет, сэр, так точно.
— Молодец, — Ларсон улыбнулся и привычно хлопнул меня по плечу. — Всё, пошуршала.
Модуль стартовал плавно, но я всё равно придержала купол капсулы, боясь потревожить лежащего внутри человека. В иллюминатор стало видно несколько светящихся точек вдалеке, перед самым носом линкора.
— Что там происходит?
— Догнали флот Сопротивления. Вроде хотят щемить, пока у них не кончится топливо.
— Почему все, кроме меня, всё знают?!
— Потому что ты циклишься. Выдохни: у них своя работа, у нас — своя. Надо уметь расслабляться.
— Ну, тоже верно.
Мы подошли к ангарному шлюзу. С ума сойти, какой же он всё-таки здоровый! В обе стороны не видно, где кончается корпус. Размах крыльев шестьдесят километров: настоящий город с несколькими миллионами. Я и так не особо ориентируюсь, а тут потеряться — как нечего делать.
— Круто, правда?
—Я просто в шоке.
Мы выгрузили капсулу, и нас повезли к ближайшему лифту.
— Будешь с нами оставаться, когда пройдёт кипишь?
— Честно, не знаю. Вообще я закреплена за отрядом; мне учиться ещё три месяца. Не знаю, идут у них сейчас занятия или нет. Так-то я не хочу пропускать программу.
— А потом?
— Потом буду думать. Пока нам дают «учебку»; скорее всего, будет распределение. Думаю, что планы на нас могли поменяться.
Мы вошли в большой лифт. Ехать примерно двадцать минут, и меня удивляет, что он движется по горизонтали.
— Это как метро.
На одной из остановок вваливается группа детей с куратором: совсем ещё козявки.
— О-о-о, это что такое вообще?! — расплываюсь в улыбке при виде их формы.
— Тут своя школа и офицерская академия. Рождаешься — и сразу попадаешь в оборот.
Один малой показал мне язык. Мне вспомнились слова Хакса о проведенной на кораблях жизни. Инстинктивно проверю комлинк — в сообщениях пусто. Конечно, я знаю, тебе сейчас не до меня. Как бы так сделать, чтобы вечером увидеться?
Лифт наконец остановился, и мы вышли. Медицинский корпус встретил большим белым холлом с высоким потолком — не слишком практичный расход пространства, но так красиво. Как настоящее здание. Даже растения кое-где стоят.
Операция длилась долго. Назад не звали, и меня никто не припахивал: я успела осмотреться, почитать и продумать несколько безнадёжных вариантов для организации совместной ночи. Крифф, кем вообще надо быть, чтобы твои передвижении никто не отслеживал? Явно рангом повыше, чем у меня.
— Слушай, как вообще медиков селят?
— Каюты, в основном — по двое, есть, где больше людей. Редко одиночные. Думаешь, где остаться?
— Ага. Сегодня спала в ординаторской. Тупо.
— У Дейи соседка вышла замуж и ушла служить на другой корабль, спроси у неё. Только надо будет сходить отметиться.
— Это очень кстати, спасибо, что сказал. У меня даже вещей никаких нет, нужно пойти получить. Только эта форма и то, в чём прилетела с базы. Жалко одежды из дома… как-то душу грела, что ли.
— И правда жалко. О, всё, пошли, вон нашего везут. Посидели — пора батрачить.
Мы посмеялись, поднимаясь с дивана. Я всё ещё продолжала улыбаться, когда пол ушёл из-под ног.
Удар, силы разорвавшейся бомбы, не дал опомниться, как всё накренилось, и я полетела по наклонной вместе со всеми. Боль в выставленном локте пронзила до позвоночника; меня несло вниз. Грохот и падение дезориентируют, пытаюсь выцепить глазами силуэты, и последнее, что удаётся увидеть — летящую кубарем каталку.
Темнота расступалась медленно, глухо. Я слабо простонала, ощутив чужую тяжесть, и попыталась вытащить руку. В раскрытые губы сочилось тёплое, мокрое железо. Кровь. Шепоты… повсюду. Надо осмотреться.
Людей сбило в кучу. Некоторые поднимались на ноги с опорой на стены, в попытке удержаться прямо, хватаясь за части тел, но большинство просто лежало друг на друге. На сколько меня отключило? Кашель спазмировал лёгкие, стоило приподняться.
С тяжёлым стуком с потолка, ограждая холл, началиопускаться огромные панели в сопровождении интервального сигнала.
— Гермодвери!
Но пожара нет. Значит, разгерметизация где-то впереди.
— Надо убрать людей, задавит!
Сцепив зубы, через силу поднимаюсь на четвереньки. Как на этом склоне кого-то тащить? Устоять бы. Цепляюсь за плечи ближайшего тела, превозмогая боль в руке и смаргивая текущую кровь. Мы заперты. Вариант только один — перезапустить механизм снаружи.
— Кэм. — Натыкаюсь взглядом на знакомую голову и скатываюсь обратно, стараясь не въехать ни в кого ногами.
— Кэмерон, очнись, давай же. — Голова парня лежит под неестественным углом, и на секунду я пугаюсь, что у него свёрнута шея. Шевелится.
— Чёрт возьми, — облегченно провожу рукой по лбу, отмечая, что кровь остановилась.
— Где мы? — Он стонет и медленно переворачивается ко мне.
— Там же. Что-то произошло, нас отрезало системой защиты.
— Есть связь?
— Да, должна быть. — Поздно спохватываюсь проверить.
— Послушайте! — оборачиваюсь к мужчине, взобравшемуся на стойку регистрации. — У нас пробоина. Корабль разбит на две части. Снаружи знают, что мы закрыты; скоро организуют коридор для эвакуации. Только придётся подождать.
— Хорошие новости. — Кэмерон заходиться кашлем, и я улавливаю характерный запах. Что-то в вентиляции.
— Топливный пар. Дерьмо. Эй! — теперь уже я обращаю на себя внимание. — В воздухе топливо! Здесь же должны быть респираторы или противогазы?
Кто-то охает и начинает зажимать лицо рукавами.
— Да! — женщина сбоку подаёт голос. — Там! — она указывает на дверь, расположенную теперь наверху. — Только как туда забраться?
Пытаюсь подняться, и голову резко ведет.
— Оу, осторожно, — Кэм удерживает меня за ноги. — Лихо тебя приложило.
— Что, поползли? — смотрю на него и сотрясаюсь от новых толчков диафрагмы.
— Поползли. Хули делать.
Фильтрующих масок оказалось в избытке. Вентиляцию частично удалось перекрыть собственными силами, и запах утечки начал ослабевать. Я разлеглась на полу, набросив на лицо мокрый бинтовой материал, и не стала сопротивляться, когда Кэмерон принялся стирать с меня кровь.
— Глаз сушит. Задрало, — через маску голос звучал приглушенно.
— Имплант?
— Как догадался? Видно?
— Не видно, просто знакомо. У меня искусственное лёгкое. — Смывающие прикосновения холодной ткани к лицу ощущались божественно в нарастающей духоте. — Они все поначалу сохнут. Первый месяц сидел на ингаляциях. Заведи себе капли.
— Хорошо, спасибо. Ты становишься всё полезнее, — парень подмигнул.
— Мы отдаляемся.
— Что?
Его взгляд был устремлён в иллюминаторы.
— Всё, что там видно: планета, обломки — всё отдаляется. Мы дрейфуем. Наше крыло дрейфует. Не знаю, что так рвануло, но вон плывёт мёртвый разрушитель. Напополам тоже.
Внутри похолодело. Комлинк продолжал хранить гробовое молчание, но, понимая обстановку, я не давала себе надежды на звонки.
Где же ты.
Сердце сбивалось с ритма от мыслей о Хаксе, но я не позволяла панике захлестнуть себя. Нижняя гермодверь дала ход.
— Ура, блин, ура! Ю-хуу!
В помещении раздались аплодисменты.
Насквозь к шахте лифта приварили шлюз, и наше полуторачасовое заключение закончилось. Когда я снова оказалась на борту «Финализатора», мне захотелось обнять стены: только удача уберегла корабль от разрушительной волны. На этой мысли улыбка сползла с лица. Полным ходом шла эвакуация людей и техники с «Супримаси». Это горько. При отсутствии угрозы взрыва его, наверное, частично разберут.
Полчаса ушло на то, чтобы вернуться в госпиталь, найти едва знакомую Дейю, заполнить документы на заселение и наспех получить новый комплект одежды. Я больше не хотела терять ни минуты.
Новая соседка с усмешкой наблюдала за отчаянным забрасыванием вещей в шкаф. Наскоро вымывшись, я открыла для себя автоматическую сушку волос прямо в освежителе и, стараясь не бежать, прямиком направилась в дальнюю часть жилого отсека.
— Ещё одна, — иронично отметила Дейя перед тем, как я вылетела из каюты. Радость и ожидание — все чувства переплелись в один волнующий импульс, и, поворачивая в нужный коридор, задыхаюсь от подступивших не вовремя слёз.
Ведь по факту я всё ещё ни черта не знаю. Дождавшись, пока пройдут люди, обнаруживаю каюту пустой, за исключением кошки. Показалось невыносимым дожидаться внутри, и мелькает мысль усесться прямо у стены в коридоре. Несколько раз повторю путь до поворотов и обратно, для отвода глаз, и это уже сходит за идиотизм…
— Идёт. — Задушено вскрикиваю, зажимая рукой улыбку. Не видит меня, в своих мыслях. Внутри всё сжимается. Нихрена не вижу, замечательно… Наконец поднимает взгляд.
— Армитаж.
Меняется при виде меня… Позволяю увести себя за руку. К хатту свет, он сейчас не нужен…
Поцелуй выходит жадным, изголодавшимся, чуть ли не стукаемся зубами; стараюсь быть осторожной с разбитой губой. Думаю о том, как это случилось.
— Ты в порядке?
— А ты?
— Да.
— Да.
Не разрывая поцелуя, спускаюсь руками по груди, расстёгивая китель, и стоит с нажимом огладить бок, в ответ раздаётся шипение.
— Что, милый?
— Больно.
— Ты не в порядке.
Нащупываю панель, и зажигается свет: перед глазами предстаёт край повязки. Меня поражает вид в целом: Хакс выглядит измотанно, даже затравленно. Запекшаяся кровь на губе резко контрастирует с бескровным лицом. Зелень в глазах померкла, уступая место холодному серому оттенку.
— Что с тобой? Тебе плохо?
— Нормально. Бывало и хуже.
— Ну-ка, идём. Нет, не наклоняйся.
Помогаю снять сапоги, чем, кажется, вызываю у него приступ смущения, разуваюсь и веду в спальню.
— Тут есть чайник или кулер с горячей водой?
— Кулер, в прихожей.
— Чай, сахар?
— Да.
— Отлично. Никуда не уходи. — Хакс слабо улыбается; помогаю устроиться сидя в постели, подставляя подушки под спину и отправляюсь готовить крепкий сладкий чай — банальная помощь при упадке сил.
— Держи. Осторожно, кружка горячая.
— Спасибо.
Про себя отмечаю, что посторонняя забота ему в новинку.
— В медблоке был? Что-то назначили?
— Только обезболивающее. Ничего серьёзного, просто ушибы.
Удерживаюсь от матерной тирады про несерьёзность, с облегчением наблюдая, как к любимому лицу возвращаются краски.
— Только не нервничай. Я была на «Супримаси» во время взрыва.
— Блять.
— Нет, тогда ни слова об этом, всё завтра. Тебе надо отдохнуть.
Отставляю пустую кружку на тумбочку и осторожно забираюсь сверху, продолжая расстёгивать одежду. Бинты тянутся до самого бедра.
— Ты точно цела? Всё обошлось? — замечает пластырь на лбу и отводит волосы.
— Всё хорошо… Я больше волнуюсь за тебя. — Снимаю китель, оглаживая плечи. Действие отзывается в собственной груди. — Пойдём в душ?
— Утром. Повязка с бактой, сказали пока не смывать.
Пульс предательски учащается, стоит опустить руки к ремню.
— Собираешься меня раздевать? Серьёзно? — гладит мои ноги, пытаясь скрыть неловкость. От этого щемит сердце.
— В этом ничего такого… Просто помощь. Освещение 40.
Темнеет, склоняюсь вперёд, ловя губы для поцелуя. Я уже не уверена, кто кого раздевает. Помогаю избавиться от одежды, сводя к минимуму нагрузку на травмы. Прикосновения заводят так, как не следует… Нет, надо успокоиться. Только как?
Возвращаюсь в прежнее положение и млею, когда он нежно проводит кончиком носа по шее, покрывая поцелуями.
— Ты меня мучаешь… Тебе же не стоит сейчас…
— Дай тобой надышаться.
Слова попадают в цель, и я позволяю себе отдаваться, зарываюсь в волосы. Поцелуи спускаются к груди… Желание начинает одерживать верх, я держусь из последних сил.
— Думаешь, мне легко, когда от тебя нет вестей? — Жар дыхания окутывает сосок, и я не сдерживаю стон. — Я же просил — писать мне. А ты молчала.
— Прости. А, — прихватывает зубами и втягивает внутрь, совершенно крышесносно играя языком. Задыхаюсь.
— Мне стоит наказать вас, О’Деро? Помучить и оставить в таком состоянии? — Начинаю дрожать, когда пальцы касаются через бельё, скользя по пропитавшей его влаге. Снова и снова.
— Пожалуйста, Ха-акс.
— Как прикажешь вести наступление, когда хочется послать к хаттовой матери весь командный состав, чтоб услышать твой голос в трубке? Только Рен может позволить себе творить бардак из-за женщины.
Не выдерживаю и начинаю тереться о руку и твёрдость под собой.
— Непослушная, развратная… Что надо сказать?
— Да, генерал, пожалуйста. Я сделаю всё. Я хочу тебя…
Отводит тонкую полоску моего белья в сторону и стягивает своё. Держась за его плечо и изголовье кровати, медленно опускаюсь, на пробу качая бёдрами. Ох…
— Не больно прижимаюсь?
— Нет, продолжай.
Сперва — дразняще медленно, двигаюсь волнами, не позволяя выходить из себя, и от нарастающего удовольствия ускоряю темп. Хакс направляет меня, и я чувствую, что тоже начинает забываться. Опираюсь на свои ноги, чтобы усилить трение.
— О, да. Элен.
Сжимаю внутри, выгибаясь. Такой твёрдый, так хорошо, горячо. Невероятно.
— Я люблю тебя! О боже, Хакс!
Чувствую приближение финала, позволяя ему самому вбиваться в меня снизу. Чёрт, как он это делает! Завтра всё будет болеть, а пока… Теряюсь в наших стонах и замираю, цепляясь за его плечи…
— Теперь у нас новый Верховный Лидер. Рен сказал, что Сноука убила мусорщица, но больше чем я уверен — он сделал это сам.
Мы курили в постели, пристроив пепельницу поверх одеяла.
— Думаешь, он справится?
— Конечно нет. Даже не попробует. Мальчишке нет дела ни до чего, кроме джедайских загонов. Он будет искать её, как одержимый, а всё, чем распоряжался Сноук, свалится на меня.
Я устроилась у него под плечом, стараясь сильно не давить на поврежденный бок.
— Ты такая тёплая. Приятно греешь.
Улыбаюсь. Целует в лоб.
— Что нам теперь делать?
— Стягивать силы. «Старкиллер» был не единственной, хоть и основной базой, а погибший флот — не последним. Ты бы видела, что он устроил на Крэйте: приходилось переводить его ор на человеческие приказы. Провалить эту атаку было физически невозможно, но Рену это удалось. Мы просто отпустили остатки Сопротивления, пока он размахивал световым мечом и носился за престарелым Скайуокером, который в конечном счёте вообще оказался форс-версией.
— А это откуда? — невесомо пробегаюсь пальцами по повязке.
— Пытался делать свою работу, и Рен приложил меня об стену своим телекинезом.
— Что? — пожалуй, моим тоном можно было рубить дрова. — Пугливый щенок, я покажу ему бешеную суку при следующей встрече.
Хакс хохотнул.
— Остынь, хищница. Это он тебя так назвал?
— Да, а тебя цепным псом.
— Где вы успели пересечься?
— До начала атаки, в медицинском корпусе. Кто-то не хило его потрепал.
— Да, это они так с девчонкой с Джакку симпатию проявляют.
— Ты его спас?
— Так точно, — Хакс потушил наши окурки и убрал пепельницу. — Спать?
— Ага.
— Возвращаясь к твоему вопросу про «справится». Через час после боя он уже запрыгивал в шаттл, выражая намерение «собрать рыцарей Рен». Полагаю, его уже след простыл из системы. Ну и какой помощи от него можно ждать?
— Тебе бы тоже не помешал отпуск.
Ласково гладит по руке, я начинаю засыпать.
— Отпуск… Формально это возможно.
— Что, правда?
— Да, вполне. Моё фактическое присутствие не обязательно, я могу отдавать распоряжения удалённо, пока верховное командование не решит объединиться.
На мгновение мне становится одиноко, и Хакс будто улавливает мою мысль.
— Ты же поедешь со мной? Не думаешь, что я тебя тут брошу? — целует в нос, и я улыбаюсь.
— Да, но я же должна продолжать подготовку. И меня запрягли в госпитале.
— Не нужна тебе эта подготовка. И не нужно ждать ещё три месяца, ты можешь получить звание уже завтра.
— Это блат. Пошлый и неприкрытый.
— Это допустимое применение полномочий, не учи меня.
— Ай, не щипайся.
— К тому же, — Хакс приподнялся и взглянул на меня сверху. — Вообще я планировал поговорить с тобой об этом позже, но раз уж зашла такая речь.
— Вся во внимании.
— Мне тебя хвалили. — Мои глаза расширились. — Логисты, которые преподают вам теорию игр. Я видел записи твоей симуляции, несколько боёв. Надо сказать, я заинтригован. Ты ведешь интуитивно, осторожно, но при этом азартно. Строишь тактику, исходя из ситуации, а не по учебнику. У тебя есть задатки хорошего логиста, и я могу сделать так, чтобы ты попала к правильным людям. Я не против медицины — ты можешь заниматься этим, если захочешь. Но советую внимательно подумать над моим предложением.
На меня обрушился поток перспектив, о которых я раньше даже не задумывалась.
— И не смей говорить, что это блат. Я горжусь тобой и хотел бы иметь такого сотрудника.
— Хакс…
— Да-да. А теперь спим.
Я всё ещё пребывала в лёгком шоке, отвечая на поцелуй… Ты даёшь мне слишком много.
Блип.
«—Системное сообщение: рядовой Элен О’Деро, порядковый код OE019. Ранг повышен. Новое звание: младший сержант, порядковый код SSOE1617. Конец сообщения».
— ХАКС!!!
Возглас посреди отделения чуть не довёл несколько человек до инфаркта.
Он всё-таки сделал это! Блип.
«—Новое системное сообщение: младший сержант Элен О’Деро, порядковый код SSOE1617, обучающий взвод, командующий майор Сандар Форкс.
Статус: отчислен.
Конец сообщения».
— О боже, — цепляюсь за стойку, чтобы не сползти на пол. — Я убью его.
Рыжий демон. Звонок.
— Бойся, — зловещая аура заставляет людей обходить меня стороной.
—Вижу, сообщения уже дошли? – Я прямо вижу эту довольную ухмылку.
— Какого?!
— Поздравляю с назначением. Готова лететь?
—Что, уже сегодня?
— Уже сейчас. Жду вас в ангаре, О’Деро, через двадцать минут. Не опаздывайте.
Отключается. Когда-нибудь у него точно прорежутся рога.
Мероприятие до последнего граничит с фарсом, и только увидев Армитажа, стоящего возле шаттла, понимаю, что он не шутит.
— Я одновременно хочу сказать спасибо и немого придушить тебя.
— Чуть позже дам тебе возможность, — шепчет на ухо, когда мы скрываемся от посторонних глаз.
— Сколько у нас будет времени?
— Несколько дней, в лучшем случае — пара недель. — Занимаем привычные с прошлого полёта места.
— Боюсь, что не смогу уделять тебе много внимания. Хотя я распределил часть работы, задач остаётся ещё очень много.
— Ничего. Я счастлива. Только не знаю, как потом привыкнуть обратно к твоему расписанию.
— Можешь поверить, что я думал об этом?
— Что за планета? Такая красивая. — Наблюдаю обилие зелени в приближающейся атмосфере и замечаю несколько циклонов. — И дождливая.
— Терпение, — Хакс улыбнулся.
— Сэр, — по громкой связи раздался голос пилота. — Запрашивать посадку в Порт Скапарус?
— Нет, Порт Э́дел. Спасибо. — Это интересно.
— Что за секретность?
— Ты наверняка удивишься. Ты необычно на меня влияешь.
Надписи на голоэкранах космопорта гласят: «Добро пожаловать в Порт Эдел, Арканис!».
— Арканис? Ты шутишь? Ты сказал, что не возвращался сюда.
— Говорил же, что удивишься.
Впереди остановился дорогой чёрный спидер, и вышедший из-за руля дроид-шофёр приглашающее открыл перед нами двери.
— Нас встречают?
— Ага, пошли.
Небо было подёрнуто тучами, и в воздухе витал аромат свежепрошедшего дождя. Пейзаж города за окнами быстро сменили поля и деревья, начали мелькать уединённые частные владения.
— Мы едем в отель?
— Нет. Решил, что безопаснее будет остановиться у «своих».
— Нас там ждут?
— Ждут, не переживай.
Дорога недолго вела по лесу, прежде чем из-за поворота показалось большое поместье, и, к моему удивлению, дроид свернул именно туда.
— Ух ты. Чей это дом?
— Друга, можно сказать. Здесь можно не опасаться за приватность. — Неожиданно Хакс усмехнулся и задумчиво потёр ладонью затылок.
— Ты чего?
— Да так, настраиваюсь.
— На что?
— Это всё ты виновата. Идём.
Спидер остановился, и мы направились к входу. Я с любопытством рассматривала ухоженные дорожки, статуи и видневшиеся вдалеке подстриженные деревья.
Хакс принял серьёзное выражение, нажимая на дверной звонок. Почему у меня такое чувство, что мы приехали к дьяволу?
Послышались шаги, и из-за двери моему взгляду предстала красивая темноволосая женщина в годах.
— Армитаж! Наконец-то, я так рада тебя видеть. Столько лет прошло!
— Здравствуйте, Маратель. И я рад видеть вас в добром здравии.
Матерь божья и все святые! Медленно перевожу взгляд на Хакса, и, видимо, моё лицо говорит за себя очень громко, потому что Маратель заливается звонким смехом и хлопает в ладоши. Это что, фильм «Знакомство с родителями»?!
— Какая красивая девочка, ты приехал с невестой?
Х: Что?
Я: Нет!
Х: Нет?
Я: ЧТО?!
Господи, да вы добить меня хотите?! У меня и так сейчас будет обморок!
— Не стойте, дети, проходите в дом! Как тебя зовут, милочка?
— А, прошу прощения: рада знакомству, миссис Хакс. Я — Элен.
— Зови меня Маратель.
От смены цвета лица с красного на белый я должна была уже покрыться пятнами. Холл дома оказался очень просторным, в выдержанном стиле. Наверх вела широкая лестница с колоннами.
— Мне распорядиться приготовить вам одну комнату?
— Н-нет, отдельные, если можно. — Хакс вопросительно поднял бровь, и я губами прошептала: «А что?».
— Хорошо! Значит, вы вместе работаете?
—Да, всё верно.
Миссис М. устроила нам экскурсию. Я заметила, что генерал выглядит слегка понуро. Когда женщина отходит от нас, тихо окликаю.
— Я запаниковала, прости. — Мягко перехватываю руку.
— Нет, я понимаю. Это вправду очень неловко. — Он понимающе улыбается, и мне становится легче.
— Конечно, я собираюсь спать с тобой, но мне показалось этичнее сразу это не озвучивать. Слишком неловко.
— Слишком. Пошли, а то заставит пересказывать.
Немногочисленные вещи были распакованы. Хакс ушёл с датападом на воздух; стало понятно, что он нисколько не преувеличивал, говоря, что собирается работать.
— Ты сказал, это отпуск.
— Отпуск.
Я поставила на столик сок и поднос с фруктами, приступая к реализации плана по поднятию здоровья одного трудоголика.
— Тогда пойдём погуляем, хотя бы по территории? Пока погода хорошая.
— Элен.
— Что?
— Мне уже прислали несколько отчётов, и нужно пересмотреть хотя бы часть из них как можно скорее. Только не обижайся, я ведь предупреждал.
— Хорошо. Я понимаю. Я сейчас уйду и оставлю тебя в покое, а пока — отложи.
Осторожно забираюсь к нему на колени.
— Как ты? Получше? — Мягко касаюсь живота, зная, что там всё ещё бинты. Хакс гладит меня по спине.
— Нормально. Скоро пройдёт.
Нежно касаюсь губ, стараясь вложить заботу.
— Ничего, если я съезжу в город? Надо же как-то тратить получку.
— Развлекайся. Дай мне несколько часов, и вечером я к тебе присоединюсь.
— Хорошо.
Дроид отвозит меня в центр, до ближайшего крупного молла. Привычная жизнь… мне едва знакома. Выбираю красивую одежду, дорогую тушь и запас уходовой косметики, а магазин нижнего белья затягивает на битых два часа. Все эти вещи — пусть они кажутся несущественными. Но они, чёрт побери, лечат.
До вечера ещё далеко, когда я отправляю дроида отвести покупки домой. Техника забавно удивляется, что я вежливо разговариваю. Жадно вдыхаю тёплый воздух, выходя на проспект. Лето.
— Кто это у нас здесь?
— Маратель! Здравствуйте ещё раз. Да вот, выбралась ненадолго.
— Составишь компанию?
— С удовольствием!
Мы неспешно идем по улице, и я чувствую себя как-то по-семейному. Мне сложно представить, что эта женщина состояла в браке с таким человеком, как Брендол Хакс.
— У тебя лёгкий северный акцент. Где ты родилась?
— На Наате, в центральных.
— Да, это видно. Сколько тебе лет?
— Зимой будет двадцать три. Хотя так попрыгаешь туда-сюда и уже забываешь, какой сейчас месяц. Никак не привыкну.
— Значит, недавно служишь?
—Нет и полгода.
— О, ещё всё впереди.
Вблизи показывается церковь, и меня посещает весьма несвойственная мысль. Маратель замечает мой взгляд.
— Хочешь зайти?
—Это на меня не похоже.
— В этом нет ничего зазорного, если тебе станет легче. Ну же, иди, а я пока посмотрю цветы, вон там.
Киваю, и женщина меня оставляет. Храм, что называется, «общий»: не важно, с кем ты будешь говорить, главное — смысл. Беру на входе тонкую вуаль, чтобы накинуть на голые плечи.
Внутри тихо и пахнет благовониями. Мне всегда нравился этот запах. Всё ещё чувствую себя неправильно, заходя в будку для исповеди. Я с самого начала знаю, о чем хочу поговорить.
— Здравствуй, дитя. Расскажи, что тебя тревожит?
— Отец, я давно не была…
— Это не страшно. Говори.
—Я люблю человека, убившего много людей. И это не даёт мне покоя.
— Военного?
— Да. — Думаю о том, сколько существ проживает на обычной развитой планете. — Я знаю, что это будет повторяться, до конца войны ещё далеко… Я не ищу способ простить его — я смирилась. Я пытаюсь простить себя. Я чувствую себя виноватой, по-своему, даже больше.
Силуэт за перегородкой качает головой.
— Убийство — самое страшное деяние во вселенной, но ты и так это знаешь. Не каждому дано обрести мудрого спутника, смягчающего руку. Твоему возлюбленному повезло.
— И что вы скажете?— я боюсь услышать ответ.
— Направляй его. Поддерживай свет, он убережёт от жестокости. Это единственное, что ты можешь сделать. Но ты не сможешь смыть кровь. Будь милосердной и помни, кто ты есть на самом деле. Можешь идти, дитя моё. Я отпускаю твой грех.
Когда я выхожу, выглядывает солнце. Маратель протягивает мне из связки красивый цветок, и я позволяю себе поверить, что мне действительно стало легче.
Мы решаем ещё погулять.
— Вы не будете против, если я что-нибудь приготовлю на ужин?
— Конечно, как тебе хочется. Думаю, мы можем дойти до базара и сами что-то купить. У тебя есть фирменный рецепт?
— Пожалуй, мясо с грибами всегда хорошо получалось. Вообще я люблю готовить, мне этого не хватает. Да, а ещё утром сделаю блинчики.
— Сама я редко готовлю, но думаю, могу тебя чему-нибудь научить, что скажешь?
— Это было бы здорово, — киваю, когда мой взгляд цепляется за вывеску, и невольно замедлюсь у витрины.
«Распродажа обручальных колец».
Больше не хочется улыбаться. Я вижу только одинокий силуэт.
— Что ты об этом думаешь? Я ведь не слепая.
— Он ничего мне не должен.
Внутри растекается опустошение. У меня нет ни капли сомнения в собственных словах.
— Твои родители женились по любви?
— Конечно.
— Тогда откуда такие мысли?
— Я не думаю… Простите. Это сложно объяснить.
Мне хочется сказать, что я не верю, что кто-то вообще мог бы захотеть со мной этого. Вся моя жизнь доказывала мне обратное.
Когда мы возвращаемся, понимаю, что Хакс не покидал того места, где мы расстались.
— Ты хотя бы делал перерыв?
— Хотел побыстрее со всем этим разобраться. Как погуляла?
— Отлично, встретила в городе Маратель, и мы везде ходили вместе.
— Ого, мне уже страшно.
— Ха-ха-ха. Де-ержи, — извлекаю из сумки пачку его любимых сигарет.
— О. Спасибо.
— Наверху четыре коробки.
— Ох, них… Это забота или коварный план? — Смеемся. Он откладывает планшет, и я устраиваюсь в объятиях.
— Запас карман не тянет. Ты хотя бы перекусил? Кому я фрукты приносила?
— Нет, ничего не хотелось. Но внимание учёл.
Театрально развожу руками, когда выясняется, что Армитаж и дальше собирается работать, и он обещает, что так будет только сегодня. Ничего не поделать — отправляюсь на кухню.
Через полтора часа прошу повара озвучить вердикт, и он одобрительно сообщает, что с точки зрения его опыта всё получилось прекрасно. Подошедшая Маратель соглашается с ним, и я облегчённо выдыхаю.
— Только, пожалуйста, не говорите, что я готовила? Пусть будет секрет.
За ужином не могу найти себе места; от неловкости ничего не лезет в горло, и Хакс с улыбкой замечает, что я сейчас дорежу содержимое тарелки до молекул. Посмеиваюсь и отвожу взгляд, делая здоровенный глоток вина. Можно мне провалиться сквозь землю, ну пожалуйста? Миссис М. замечает мой мандраж и из лучших побуждений (ну за что?) переводит разговор:
— Элен, а ты чего не ешь? Всё ведь очень вкусно, правда, Армитаж?
Я умоляюще смотрю на неё и пытаюсь трясти головой.
— Да, вы правы. К хорошему быстро привыкаешь. У вашего повара талант.
— О, раз ты так считаешь, тогда тебе повезло: это готовила Элен.
Убейте меня.
— Ну заче-ем вы?
Хакс смотрит на меня с неприкрытым восторгом, и мне приходиться закрыться рукой, чтобы не сгореть на месте.
— Да, у меня есть такая опция. Не смотри так.
Это всё ещё слишком, слишком неловко. На моё счастье, алкоголь, наконец, пробивается сквозь стену смущения, и происходящее перестаёт напоминать экзекуцию. Смиряюсь, что на время придётся к этому привыкнуть. Вечер проходит под интересные разговоры.
— Я ужасно хочу спать. Когда ты придёшь?
— Скоро, осталось ещё кое-что доделать. У тебя или у меня?
— У меня. А ты как будто такой плохой, пробрался к девушке в спальню. — Мой смех откровенно пьяненький. Хакс с улыбкой качает головой и целует меня на прощание. Оказавшись в темноте, наконец-то раздеваюсь, и как только голова касается подушки, проваливаюсь в глубокий сон.
Глубоко вздыхаю, приоткрывая глаза. В комнате темно. Провожу по постели и понимаю, что Армитаж так и не пришёл. Сколько времени? Ещё ночь? Два часа. Почему его нет?
Набрасываю тонкий халат и, зевая, выхожу на балкон. Отсюда видно пространство за домом, где мы сидели днём. Внизу горит свет монитора… Ну, он издевается. Направляюсь к лестнице.
— Спать не собираешься? — тихо окликаю, подходя со спины.
— Да. Сейчас.
— Я вижу. — Хакс поднимает уставший взгляд. — Всё в порядке?
— Да. Если можно считать порядком потерю базы.
— Все, идём. Идём. — Беру за руку, заставляя подняться. — Тебе нужно поспать.
Когда мы вдвоём пересекаем порог комнаты, появляется чувство наполненности.
— Не уверен, что смогу заснуть.
— Попытайся ради меня.
Льну к нему, ласкаясь.
Будь со мной.
Хакс устраивается у меня на плече; нежно пробегаюсь по виску, обнимая, и почти проваливаюсь в сон, когда вновь ощущаю порхание ресниц.
— Не спишь?
— Нет.
Вздыхаю, возобновляя движение рукой. Идея приходит неожиданно… Хватит ли смелости? Настолько искреннее желание, что… Собираюсь с мыслями, невесомо прижимаясь губами ко лбу. Вспоминаю. И, на грани тишины, шепчу, едва растягивая слова.
— Красивая песня. Откуда она?
— Из дома. У нас тоже была война.
Я уже не помню, как мы засыпаем.
Снаружи доносится переливчатый стрёкот. Лица касается лёгкое дуновение, и я думаю, что оставила открытыми балконные двери, медленно приоткрывая глаза.
В комнате пусто. Рука покоится на подушке; разочарованно поглаживаю ткань, ожидая увидеть на её месте любимое плечо. Солнце стоит высоко, одиноким лучом пронизывая тучи, и время наверняка уже перешагнуло за полдень. Что-то я заспалась. Зеваю, уже собираясь откинуть одеяло в сторону, и слышу шорох в районе сдвинувшейся ноги. Это…
Местные цветы. Прижимаю охапку к себе, опускаясь носом в бутоны. Хакс…
На Арканис опускается удушливое предгрозовое марево, и я выхожу в сад, облачившись в лёгкий белый сарафан.
Где же ты?
— Доброе утро, соня! — Маратель машет мне рукой, и я направляюсь к ней.
— Я тебя не дождалась и решила сама что-нибудь испечь. Попробуй. — Вдыхаю бодрящий аромат свежезаваренного кофе, фруктовый пирог оказывается безупречным.
— Очень вкусно, вы просто мастер!
— Вы вдыхаете жизнь в этот дом. — Женщина улыбается, и от её слов внутри необычно теплеет.
— Ты посмотри: с утра уже этим занят. — Она кивает в сторону небольшого гаража, и мои глаза расширяются при виде Хакса в белой рубашке, с закатанными рукавами вытирающего руки от масла. — Выбирал, на чем вам покататься, и взялся за старый мотоспидер.
— Неужели отвлёкся от работы… Вы сказали, с утра? А сколько сейчас?
— Уже почти два.
— Кошмар! Я столько проспала!
Маратель смеётся.
— Отдыхайте, пока есть время.
Армитаж скрывается внутри, и я решаюсь на откровенный вопрос.
— Расскажете о нём? Что вообще тогда произошло?
Миссис Хакс вздыхает, погружаясь в воспоминания, и я понимаю, что затронула непростую для этой семьи тему.
— Не уверена, знает ли он сам эту историю… Наш брак с Брендолом всегда был сложным. Наверно, мы никогда по-настоящему не любили друг друга. Много лет назад у нас работала молоденькая женщина, такая же рыжая, как мой покойный муж. Насколько я помню, её звали Габриэлла. Она была кухаркой. Кроткая, вежливая. Мне нравилось говорить с ней. Я так удивилась, когда она внезапно решила уволиться: по доброте душевной спрашивала, нашла ли она другую работу… А правду поняла только через пять лет, когда Брендол привёл домой ребёнка. Я говорила, что он сошёл с ума, ведь это же не щенок — так просто взять и забрать! Мы и так жили, как на пороховой бочке, и к тому времени меня уже нельзя было ранить изменой. У нас не было своих детей. Может быть поэтому, только взглянув на мальчика, я поняла, что хочу защитить его от всего мира… Мать никогда не приходила за ним, и мне неизвестно, что с ней случилось. Возможно, на то были свои причины.
— Я восхищаюсь вашей выдержкой. — Армитаж снова показался снаружи, выбрасывая какую-то деталь, и оживлённо обсуждая что-то с дворецким.
— Мне жаль, что я не видела, как он рос. Брендол отнял у меня эту возможность. Но я горжусь тем, каким он вырос. Он хороший человек. Жизнь к нему несправедлива.
Я не решаюсь спросить, почему же они всё-таки не развелись. На душе начинают скрести кошки. Над лесом сверкает молния, и вдалеке разносится гром.
Снаружи стремительно темнеет, и это делает освещение в гараже более уютным. Зайдя внутрь, замечаю Хакса, стоящего за рядом машин, и решаю тихо подкрасться.
— Я тебя слышу, мышка.
— Бли-ин, — обнимаю, утыкаясь носом в спину, и глубоко вдыхаю любимый запах. — Привет.
— Привет. — Он продолжает заниматься своим делом, а я закрываю глаза, прижимаясь щекой между лопаток.
— Очень красивые цветы. Так приятно, спасибо. — Чувствую, что улыбается.
— Прокатимся завтра? — Выглядываю из-за плеча.
— Что ты с ним делаешь?
— Перебрал двигатель, пришлось съездить в город за парой деталей. Осталось дождаться нормальной погоды, и можем куда-нибудь выбраться. О чём вы с Маратель второй день воркуете?
Снаружи снова гремит гром, и обрушивается ливень.
— Скажи…
— М?
— Что я твоя женщина. Скажи — я поверю…
Что-то странное поднимается из груди. Тяжёлые капли барабанят по крыше; Хакс оборачивается ко мне:
— Кажется, тебя опасно оставлять одну.
Он делает шаг, и я невольно отступаю.
— Ты начинаешь себя накручивать.
Не могу понять по взгляду, о чём он думает. Не понимаю, чего он хочет, осторожно касаясь моих рук.
— Мне стоит чаще напоминать…
— О чём?
Вкладывает мне в ладони края сарафана и медленно толкает вверх, побуждая продолжить. Упираюсь в капот машины.
В мокрой траве отражается вспышка.
— Что ты принадлежишь мне.
Не могу сопротивляться.
Жадно целует, и тут же переходит на шею, попутно расстёгивая пуговицы на моём декольте.
— Что ты делаешь… Нас могут увидеть. — Не удерживаю стон; влажно целует и втягивает губами кожу под краем челюсти. Останется след.
— Армитаж… Не надо. — Протест неуверенный, даже в собственных глазах.
Находит края белья под юбкой и медленно тянет вниз, а сам опускается на колени. Замираю, а он шепчет, целуя живот:
— Только тише.
Вовремя отпускаю один край платья, когда меня вовлекает горячий рот.
Боже!
Не могу сдержать стоны, закрываясь ладонью. Ласкает уверенно, не позволяя опомниться. У меня дрожат ноги. Цепляюсь за машину, склоняя голову. Язык гладит, дразнит, широко скользя по одной точке, всё повторяя и повторяя, и когда удовольствие накаляется, медлит идеально, оставляя на грани.
— Армитаж, да-а!
Заводит мою ногу себе за спину. Играет мучительно сладко, обжигая дыханием, целует и втягивает внутрь, провоцируя подаваться вперёд, контролирует, не позволяя сорваться. Слишком хорошо, слишком много! Я уже готова умереть, когда он шепчет: «Кончи для меня» и больше не останавливается. Неконтролируемо развожу колени, теряя самообладание.
— Я люблю тебя-я, а!
Оргазм оглушительный, изнуряющий, я кончаю, как никогда раньше. Всё внутри умирает и рождается заново. Не успеваю прийти в себя, чувствуя, как Хакс заключает в объятия и толкает дальше на капот.
— Ты моя. Только моя.
Цепляюсь за шею; он входит одним толчком и сразу начинает двигаться. Обнимаю ногами, прижимаясь как можно ближе. Всё горит огнём, я никогда до тебя не представляла, как секс может быть таким потрясающим. Откидываю голову, ловя взглядом все грани удовольствия на любимом лице. Он сводит брови, тяжело дышит, и когда мы встречаемся глазами, тянется за поцелуем; сжимает пальцы на бёдрах и тихо стонет. От этого звука вся вселенная меркнет в моём сознании.
— Пожалуйста, не сдерживайся. Я люблю тебя.
Наверно останутся синяки, и я хочу, чтобы они остались. Твои отметки. Подаюсь навстречу, выгибаясь и чувствую, как напрягаются плечи под руками. Он кончает, утыкаясь мне в шею, и я слушаю исполненный удовольствия голос. Зарываюсь пальцами в волосы…
Дождь прошёл.
Когда мы выходим из гаража, снимаю обувь, чтобы пройтись по мокрой траве.
— Всегда хотела это сделать. — Улыбаюсь ему, и Хакс отвечает мне тем же. Небо пасмурное, но до темноты ещё далеко. Я иду впереди, наслаждаясь ощущением, как холодные травинки проходят между пальцами. Армитаж идёт позади.
— Возможно, момент не самый подходящий, но ты не будешь против, если я решу кое-что с тобой обсудить?
— Что именно? — Ни о чём не беспокоюсь, поднимая голову к тёмному небу.
— Надеюсь, ты не очень разозлишься. Я обещал Маратель оставить это между нами, но она, — он делает паузу, — рассказала мне один момент из вашей вчерашней прогулки.
Сердце разом падает вниз, на секунду даже становится плохо.
Только не это.
— Почему ты считаешь, что я не захотел бы на тебе жениться?
Пиздец.
— О-о, дамочка, вы мне за это ответите! — кричу куда-то в сторону крыши. Пульс колотиться оглушительно, меня трясёт.
Этого разговора не должно быть.
— Это… не важно.
— Не важно, думаешь? Мне так не кажется.
Я хочу бежать.
— Элен, посмотри на меня. Мы можем об поговорить об этом?
Нет.
Его голос звучит спокойно, в нём нет претензии, но мне от этого не легче.
— Почему ты так сказала?
Нутро обжигает раскалённое цунами; то, что я так тщательно скрывала, вырвалось наружу. Кладу руку на лоб в попытке успокоится.
Поздно.
— Я просто эгоистка, раз мне больно от того, от того что… Я не имею права.
Всё, что мы испытали несколько минут назад, перечёркивается затаённой обидой.
— Права, о чем ты? Что не так?
Я наконец отнимаю ладонь от лица, стараясь сохранить остатки самообладания. Я не хочу ругаться.
— Ты хочешь честности? Тогда вот правда: я считаю так, потому что ты до сих пор ни разу не сказал, что любишь меня. И мне больно. Ведь если это не так, то я вообще не понимаю, за каким чертом я здесь!
Прости.
Мне стоит заткнуться. Почему это происходит именно сейчас?! Не желаю больше участвовать в этом разговоре и начинаю уходить. От собственной никчемности всё переворачивается вверх дном, я чувствую себя виноватой.
Бездарно.
Правда ли это так много: желать услышать эти слова от того, кто стал смыслом жизни? Мне хочется убежать, скрыться, лишь бы только не видеть его какое-то время. Не могу остановить нарастающую злобу за испорченный момент.
— Стой. Элен, стой!
— Я знаю всё, что ты скажешь! Что тебе сложно, что ты не привык к этому, и всё в таком духе!
Сцепляю зубы и срываюсь на бег, к аллее перед домом. Дорожки выстланы мелким гравием — камни ударяют по ногам, но мне всё равно.
— Элен, остановись, послушай меня!
Не хочу я ничего слушать! Я знаю — ты только накричишь на меня, я заслужила это!
Самонадеянная идиотка.
Вскрикиваю и спотыкаюсь — в ногу впивается что-то острое, и на камнях остаётся кровь.
— Элен!
Понимаю, что он догнал меня.
— Нет!
Разворачивает к себе за запястье, пытаюсь вырваться, отступаю назад и зажмуриваюсь, как перед ударом. Мне страшно.
—Крифф, что с ногой?
— Ничего. Ничего… — я едва слышу собственный шёпот.
— Ты что… Ты боишься меня?
Не могу издать ни звука.
Хватка с руки исчезает, и я несмело открываю глаза. Хакс отступает назад, и при виде взгляда напротив мне хочется разрыдаться. В нём горечь разочарования.
— Не думал, что когда-нибудь и заставлю тебя бояться. Все же я тот, кем меня считают.
— Нет, это не так…
— Тогда слушай! Да, ты полностью права: мне это в новинку — быть с кем-то настолько близко! Ты можешь поверить, что я пытался вложить в каждый момент, проведённый вместе, те слова, которые ты хочешь услышать?
Он опустил голову. Всё во мне взмолилось потянуться навстречу.
— Если ты когда-нибудь захочешь уйти… Захочешь всё это прекратить. Я не знаю, как мне тебя отпустить… Ты нужна мне.
— Армитаж, прости меня, я повела себя глупо.
— Будь оно всё проклято! Только не уходи. Я ведь правда… люблю тебя.
Сердце пропускает удар. Прижимаюсь и спешно беру его лицо в ладони.
— Я знаю… Я знаю.
— Куда мы поедем?
— Здесь недалеко есть одно поле, у рощи. Я смутно помню о нём что-то из детства.
— Наверное, там красиво.
Хакс выводит мотоспидер на дорогу, и я ловлю подброшенные очки.
— Запрыгивай.
Туго перевязываю волосы, прежде чем крепко обхватить его руками. Мотор гудит, и мне вспоминается волнение на аттракционах.
— Поехали!
Стоит нам разогнаться, ловлю баланс и поднимаю руки в воздух!
— Держись, дурында!
— Да по-о-ху-уй! Гони! Ю-хуууу!
Мои безбашенные вопли и смехуносит ветер, по бокам дороги проносятся деревья, украшенные пламенем заката. Прижимаюсь к самой надёжной в мире спине и не знаю, что ещё сейчас может сделать меня счастливее. Хакс сворачивает с шоссе, и мы медленно объезжаем вокруг высокой сухой травы, похожей на злаки. В сумке бутылка вина и крекеры, предлагаю устроиться где-нибудь посидеть.
— Я не повезу тебя пьяный!
— Ну пожалуйста, давай напополам! Пожа-алуйста!
Мы паркуем спидер у подножия высокого дерева, гордо возвышающегося у края поля.
— Можно устроить сеанс психотерапии — поорать на природу!
— Ну-ка, покажи мастер-класс.
— Запросто, — набираю в грудь побольше воздуха и прикладываю ладони к губам. — Не хочу возвращаться обратно! Для отличного секса не нужны военные действия! — Меня перегибает пополам от хохота, и Хакс давится смехом, глядя на меня.
— Твоя очередь!
— Ты сама напросилась.
Генерал становится рядом, заговорщически глядя на меня.
— Вперёд, я позорилась — теперь ты!
— Я не слишком много матерился при тебя?
— Нет, давай, жги!
Он делает глубокий вдох:
— Работа заебала!
Вот же — наболевшее! Заливаюсь смехом, вытирая слёзы.
— По приезду набью морду Кайло Рену!… Элен?!
— А?
— Ты выйдешь за меня?!
Последние комментарии
1 день 5 часов назад
1 день 13 часов назад
2 дней 4 часов назад
2 дней 8 часов назад
2 дней 8 часов назад
2 дней 8 часов назад