Красота внутри [Мария Игоревна Власова] (fb2) читать онлайн

Красота внутри

Часть 1. Приказ

Игнат

Часы упрямо отбивают счет, как будто ничто не может нарушить их ход. Страницы докладов не вызывают и доли эмоций, словно их совсем нет. Не говорю, что это плохо, просто от этой пустоты в груди уже звон в ушах. Так бредово жаловаться на головную боль от мерзкого звука, которого на самом деле не существует, потому что слышу его только я.

Сжимаю перьевую ручку с такой силой, что она ломается, пачкает чернилами какой-то важный документ и сразу же сгорает вместе с ним в зеленом огне. Значит не судьба, вздыхаю и откидываюсь на спинку кресла. В кабинет стучат, кто-то настойчиво желает меня видеть. Как же все они мне надоели! Этот фарс когда-нибудь кончится?

– Входите, – говорю, стирая платком чернила с рук.

Дверь скрипнула, пожаловал Серж. Ему что заняться нечем? Вечно шастает туда-сюда без дела или, еще хуже, по делу. Вот и сейчас принес мне снова кипу бумаг на подписание – приказы и прочие скучные бумажки. Почему их так много на всех важных постах? Никогда не любил… Что я не любил?

Сжимаю платок в руке, он вспыхивает сам собой. Когда это я успел стать таким вспыльчивым? Да нет, я таким всегда был, не нужно волноваться. Вздыхаю, все еще слыша этот мерзкий звук в ушах. Поднимаю взгляд на Сержа, не спорю, новый статус ему идет, вот только убрать бы с лица эту мерзкую улыбочку – бесит. Слегка приподнимаю брови, намекая, что уже хочу услышать, зачем он сюда пришел.

– Серьёзно? Ты теперь все время будешь так себя вести? – Серж закатывает глаза и садится в моё кресло без спросу.

Вообще обнаглел, гад. Сверкаю глазами, и только с третьей попытки заставляю их не светиться родовым огнем. Беру очередной документ, кладу его перед собой и долго пытаюсь понять: о чём там вообще речь. Серж ворочается на кресле, после того как увеличивает стопку бумаг на моем столе, добавляя вновь принесенные.

– Игнаришнар, – зовет этот назойливый тип.

Что в этом документе? Ну-ка, посмотрим:

«Решением суда министров повелеваю привести в исполнение приказ о лишении жизни террористки-анархистки Клариссы…»

Да что такое?! Документ вспахивает под очередной обреченный вздох моего друга. Ладно, черт с ним, не судьба видать. Беру следующий документ из стопки, кладу перед собой. В этот раз решаю ничего не читать – просто подпишу не глядя. Сжимаю новую ручку, подношу к бумаге и невольно сам читаю, что там написано.

«Решением суда министров повелеваю привести в исполнение приказ о лишении жизни террористки-анархистки Клариссы…»

Бумага сгорает, как и до этого, хорошо ручка цела осталась. Вздыхаю, глядя в никуда, раздражающая пустота внутри все так же действует на нервы. Ладно, возьмем другой документ и там:

«Решением суда министров повелеваю привести в исполнение приказ о лишении жизни террористки-анархистки Клариссы…»

– Какого…

Матерюсь, забирая сразу всю стопку, что принес Серж. Там один и тот же приказ, пятьдесят листов одинакового текста.

– Это твои шуточки? – мрачно поднимаю взгляд на улыбающегося друга.

– Ты слишком откладываешь неизбежное – мне это надоело, – говорит с ухмылкой этот зануда.

– Это твои проблемы, а пока что вали-ка из моего кабинета! – махнул рукой, тем временем сжигая ненавистные бумажки.

Это огонь сам сжимает эти бумаги, просто несколько устал и он меня плохо слушается. Может домой пойти? Смотрю на часы, кажется рановато ещё, ну да ладно.

– Игнаришнар, она чуть тебя не убила, – подает голос Серж.

Резко поднимаюсь на ноги, надеваю китель. К чёрту работу, пусть ею занимается кто-то другой. Быстро направляюсь к двери под негодующие крики Сержа, подумаешь, моё имя уже как скороговорку выговаривает. Вышел из кабинета и медленно пошел по коридору, пока тот меня не догнал.

– Министр! – рычит Серж, преграждая мне путь.

– Серж, ты ведь нарываешься, – говорю ему с приторной улыбкой.

– Сам ты нарываешься! Ты зачем меня вообще на этот пост поставил, если все решения сам принимаешь? – все никак не успокоится, впечатлительный мой.

– Чтобы, совершая очередной переворот, пытались убить тебя, а не меня, – злорадно хлопаю его по плечу и глумливо добавляю его новое звание, – Наместник.

Обхожу его с безмятежной улыбкой на лице, но она незамедлительно исчезает. Я отдал пост не для этого, а чтобы спутать все планы тем, кто на самом деле устроил этот переворот. Они были уверены, что этот пост займу я, а не Серж. Как, впрочем, они уверены и в том, что я избавлюсь от Вальтера, и в этом мне не хотелось их разочаровывать, но как-то не сложилось. Кстати о нём: нужно поинтересоваться, как идут дела с поиском у моих полицаев.

– Игнарешнар! – негодует он, пока проходящие мимо полицаи кланяются ему чуть ли не в пол.

Обхожу его и иду дальше по своим делам. Он не отстает, что слегка раздражает, но терпимо.

– Что там с поимкой нашего террориста номер один? – спрашиваю не оборачиваясь.

– Вряд ли его в ближайшее время поймают и все благодаря тебе! – возмущается мой бывший помощник.

– Мне? Не понимаю, о чем ты, – даже не пытаюсь играть удивление.

– Что это за мазня на портрете Скота? Он ни капли не похож на оригинал! – возмущается Наместник.

– А как по мне похож, очень даже похож, самый точный портрет в мире, – сарказм получается сам по себе.

– Мне уже кажется, что ты специально его выгораживаешь, несмотря на то, что едва не убил без суда и следствия.

– Ошибаешься, Серж. Ты же знаешь, как я его ненавижу.

– Знаю и вполне разделяю твоё отношение, вот только это не меняет того факта, что ты ему помогаешь! – играет в праведное правосудие мой бывший помощник.

– Я? Когда это? – на этот раз изображаю удивление и святую невинность.

– Одна зельеварка, из тех, что помогли ему спастись, сидит в нашей тюрьме, вторая же ушла безнаказанно, и ты даже в розыск на нее не подал! – вот совсем он зазнался на новом посту.

– Кто вторая? Я ее совсем не разглядел, пока без сознания валялся.

– Я же тебе говорил: это была она! Подруга этой твоей Клары... как ее там?

– Она не моя! – так резко поворачиваюсь к Наместнику, что тот отпрыгивает от меня.

Все вокруг снова зеленеет, в последнее время это случается чрезвычайно часто. Несколько раз моргаю, затем меня с резким выдохом отпускает. Серж хмуро смотрит, заранее знаю, что скажет.

– Ты должен подписать приказ, тянуть больше нельзя.

Молчу, как будто без него не знаю, что должен. Эта женщина меня чуть не убила, точнее, она и правда меня убила. Еще несколько мгновений и, если бы я не отделил сознание от тела – мне бы пришел конец. Я совсем не ожидал, что она решится на подобный поступок ради этого козла – Вальтера, хотя там, скорее всего, дело в ее подружке-самородке. Меня это злит, задевает, как бы я не старался скрыть это. Вместо меня, эта наглая великанша выбрала свою сумасшедшую подружку. Мотивы Самородка понятны – она жена нашего террориста номер один, вот только никто об этом не знает, кроме нескольких человек. И не узнает, не потому что я благороден, а потому что мне это пока невыгодно. Знания этой девчонки слишком ценны, чтобы пускать ее в расход, даже если она причастна к побегу бывшего советника и покушении на мою жизнь.

– Хватит, несмотря на то, что у вас там было, ты сам приказал ее бросить в тюрьму. Министры и народ негодуют, казнив ее, мы успокоим гнев народа.

Все еще молчу, что мне до гнева народа? Я не знаю, усмирит ли ее смерть мой гнев. Может если бы я ее еще раз увидел, допросил…

– Ну, по крайней мере следователя к ней пошли! Три дня уже морочит всем охранникам голову. Зачем ей столько охраны? Ты вообще представляешь, сколько полицаев она уже довела чуть не до увольнения! Главное сбегать вроде бы и не собирается, только глазки им строит и…

– Что ты сказал? – резко оборачиваюсь к нему, даже отступить назад заставляю.

– Тихо, министр, тихо! Давай лучше о Вальтере поговорим, хорошо? – так поспешно меняет тему Серж, когда мне только стало интересно.

Ну да ладно, про нее больше думать не хочу. Все – это конец, все сгорело, если что-то и было к этой великанше.

– Что там с ним? Куда после банка делся? Слышал что-то? Где там наши шпионы? – устало потираю глаза, и они перестают гореть огнем.

Мы вместе направляемся в восточную часть дворца, Серж сбивчиво отвечает на мои вопросы. Судя по всему, помимо одного бывшего советника активировались и местные банды. Вероятно, готовят переворот, еще один. Когда власть в стране не стабильна – такое случается.

– Быстрее, – поторапливаю полицаев возле тяжелой двери в подземные катакомбы.

Мы отправляемся туда с Наместником, освещая путь моим огнем. Несколько спусков и подъёмов и оказываемся в небольшой комнате-прихожей. Там нас ждут охранники, они проверяют магическую печать на наших запястьях. Только после этого нас пропускают в убежище под землей, место, где сейчас прячется королевская семья.

– Чего пришел? – с порога поприветствовал нас младший отпрыск короля.

– Принц, – склонил голову Серж, но тот его даже не заметил.

Быстрым шагом направляюсь в спальню, не хочу тратить свое время на такую ерунду как разговор с малявкой. В свете нескольких ламп на большой кровати лежит человек, к которому я пришел.

– Где ваш старший сын? – без лишних церемоний спрашиваю, вставая напротив кровати.

– Ты что себе позволяешь? Никто не смеет так говорить с королем! – кричит младший принц.

Смотрю в старческое лицо властителя нашей страны без единой эмоции. Для всей страны он уже умер, единственное, что держит этого человека на свете – моя магия. Не в смысле, что он мертв, а в смысле, что он, скорее всего, скоро умрет. Кто-то пытался убить его когтем ведьмы, даже не смотря на то, что правитель давно носит амулеты, отражающие любую магию и даже проклятия. Самые сильные королевские реликвии, таких больше нет в мире. Но в тот день амулет, который должен был защитить его от ведьмовской магии король не надел. На официальный прием эльфов, с которыми у нас давно плохие отношения. Да еще при том, что Вальтер наверняка говорил ему об опасности, что его может ожидать. Это не просто халатность – чистое самоубийство.

– Он не поехал послом в северные страны! Мои люди прочесали все вокруг – там нет принца и наследника престола. Зато в вашем камине нашли вот это.

Вытаскиваю с кармана клочки бумаги с еле заметными следами письма.

– Вы бы камин разжигать научились, что ли. Из этого письма следует вывод: принца похитили, а вас заставили снять защитные амулеты. Я прав? – начинаю доносить свои доводы правителю.

Тот не отвечает, только хрипит. Его вены потемнели, один глаз стал полностью черным. Я уже видел подобное, на том Самородке. Только она пила какую-то дрянь, чтобы добиться подобного эффекта. Может зря я ордер на нее не составил, только полицаев в общежитие и к ней в дом послал? Это слишком подозрительно. С целого глаза короля стекает слеза, я как обычно прав.

– Как давно он пропал? – поворачиваюсь к принцу, но он, похоже, слишком удивлен.

Нет, даже напуган. Теперь он наследник престола, а его этому не обучали, даже не готовили, зная его характер. Садится прямо на пол и зажимает голову руками, совсем безнадежный кандидат. Как же он бесился, когда ему объявили, что выбрали Наместника, а не отдали власть его брату.

– Как давно принц уехал послом? – спрашиваю в Сержа.

– Неделю как, – растерянно хлопает глазами друг, – но зачем Вальтеру красть принца, они же друзья…

– Ему незачем, ты еще не понял? Кто-то пытается захватить страну, подставив советника Вальтера. Проблема в том, что у этого неизвестного принц, причем давно, но он еще не начал действовать. Тут два варианта: или принц уже мертв, или что-то мешает использовать его.

Все замолчали, из глаза короля потекла еще одна слеза, затем он закрыл глаза, точнее глаз. Черный его не слушался, вряд ли ему уже что-то поможет. Разве что чудо или маленькая зельеварка, но это не точно. Беру его за немощную руку и отдаю часть своей энергии жизни. Этого хватит еще на сутки, но мне кажется, я оттягиваю неизбежное.

– Значит, ты не будешь искать Вальтера, раз он не виноват? – подает голос принц.

– Почему же? Потерять такой шанс поглумиться и отомстить? Нет, надеюсь, он способен хоть на что-то без своей магии, иначе это даже не интересно.

В том, что я правильно понял ситуацию, даже не сомневаюсь, так что, повернувшись быстро ухожу, даже не прощаясь. Серж идет следом, наверное, хочет о чем-то спросить, но я не в настроении отвечать.

– И что нам теперь делать? Не искать советника, а заняться поиском принца?

– Нет, пусть все думают, что мы ищем Вальтера, не стоит доверять эту тайну кому-то. А принца начнет искать мой особый отряд, люди, которым я доверяю.

Нам открыли двери и встретили уже три охранника. Точнее один из них был бледный как мел и тяжело дышал. Посланник что ли?

– Министр! Наместник! – вскрикнул он, немного отдышавшись.

– Что случилось? – спрашивает Серж.

– Она сбежала! – выдает он резко.

Мы с Наместником поворачиваемся друг к другу, видимо он понимает, что сейчас будет.

– В смысле сбежала? Кто? – переспрашивает Серж, хотя и знает ответ.

Не слушаю их, быстрым шагом направляюсь во двор к машине, нужно ехать в тюрьму, смотреть, что осталось от нее. Или бежать ее искать, или… остаться на месте?

Резко поворачиваюсь к ним и вздыхаю. А не все ли мне равно? Эта женщина отвергла меня, буквально вонзила нож в сердце! Почему я должен бежать за ней словно собачка? Кто она такая?!

– Та женщина-террористка в карцере Д. За ней приехала эльфийская делегация во главе с королем и королевой Западного Леса. Привезли с собой документ говорящий, что она жена их младшего принца, по закону эльфийка, а значит, не может быть осуждена в нашей стране. Не знаю, что они сказали начальнику тюрьмы, но он их отпустил. Я как узнал, господин министр, сразу погоню послал за ними, а сам к вам помчался.

Паренек говорил это быстро, но довольно доходчиво. Вот только, чем больше он говорил, тем больше я понимал высказывание о том, что сделают с гонцом, принёсшим плохую новость.

– Серж, – зову Наместника.

– Что? – слегка испуганно спрашивает он меня.

– Готовь объявление войны Западному Лесу, – бросаю ему, все же направляясь к машине.

– Игнарешнар! Ты что сдурел? Какая к чёрту война?! Игнарешнар! – еще долго кричал мне вслед разъяренный Наместник.

Часть 2. Сбежавшая невеста.

Клара

Моё нынешнее состояние можно описать одни емким словом – скука. Скукотень, скукотище я бы даже сказала!

Серьёзно, если узнаю, что сидение без дела три дня подряд – вид пытки в тайной полиции, ни капли не удивлюсь. Правда, не понимаю, чего эти полицаи прибегают только к одной пытке? Они слышали хотя бы про разнообразие интимных игр и поз? Судя по некроманту и тому, что он вытворял, он слышал и удачно применял. Судя по движению в моем чреве – очень удачно. Но неужели не мог поделиться секретами, как доставить женщине наслаждение, ну или развлечь как-нибудь? Нет? Как они вообще умудряются работать? Или что, есть такие слабоумные, что после сидения в этой камере готовы были рассказать все, что нужно полицаям?

Мне вот уже хочется, просто язык чешется поболтать, но не с кем. Это первые два дня меня охранял целый взвод полицаев, даже связали зачем-то. И к чему такие пошлые крайности? Я же никуда не убегу, хотя бы пока что. Связали, в камеру без окна поместили, из мебели одна кровать, привинченная к полу. Как тут не думать о пошлых мыслях глубоко неуважаемых полицаев? Не то чтобы их и раньше уважала, просто надо сначала думать, что говоришь, а потом уже сажать прекрасную незнакомку за решётку со словами: «Скоро сдохнешь сука». А я ведь ничего не делала, ну точнее почти ничего! Только учтиво подставила ножку в самый нужный момент. Кто же виноват, что это была лестница, и волшебный пендель пришелся так некстати для полдесятка полицаев?  Шутки парни не поняли, наверное, остатки мозгов при падении с лестницы потеряли.

Два дня угрожали, что смерть моя скоро придёт, и я за все свои грехи поплачусь сполна. Вот только эта смерть, в черном кителе и сексуальной внешностью не приходит. Он игнорирует меня, и это после того, как я ему сердце проткнула? Я чувствую, что скучаю, нет, просто невыносимо скучаю! Даже это вредное дите в моем пузе скучает, уверена в этом. Иначе отчего оно меня все время по ночам лупит? Растёт как на дрожжах, и это при такой скудной тюремной еде!

Кладу руку на живот, он заметно округлился, может мне кажется? Срок должен быть очень маленьким, особенно по меркам гномов, даже не должна чувствовать удары этого вредного ребёнка, но я чувствую. Каждый из них заставляет меня просыпаться, и чуть ли не вскрикивать, сильная девочка у меня будет. Как только подумаю об этом, так хорошо становится, тепло и уютно. Я счастлива, не смотря на то, что сижу в тюрьме и жду смертного приговора. Никто не заберет у меня мою крошку, я защищу ее, чего бы мне это не стоило. Но это вредное дите могло бы и помочь, дать мне воспользоваться своими силами, как минимум разочек. Я бы эту тюрьму с одного удара разнесла и освободила нас. Увы, но дите не хочет мне помогать, наоборот, после моей попытки зарезать его папочку делает все наперекор. Сначала было ничего, но на следующий день даже встать с кровати не смогла. Вот на третий день уже встала, когда свалила большая часть охраны, в особенности все симпатичные парнишки, которых я успела обработать. Еще немного и они бы с моих рук ели, ну или бежали с криками: «Насилуют!» – это как кровать ляжет. Если на них – так сразу.

– Ай! – вскрикиваю помимо воли.

Пнулась маленькая вредина, как будто мысли мои слышит, да еще и понимает все! На меня все криво смотрят и морщат носы, отворачиваясь. Все дело в том, что какой-то сердобольный тюремный охранник предложил вызвать мне врача, чтобы осмотрел меня, узнал, из-за чего я все время вскрикиваю. Мне само собой это не понравилось, свою беременность я предпочитаю держать в тайне, особенно от одного буйного некроманта. Черт его знает, что он теперь сделает со мной и нашим ребенком, когда узнает? Так что недолго думая соврала, что несколько перепила шампанского и теперь меня очень болезненно пучит все время. Ну, собственно, оттого они моськи и кривят, это слегка бесит, но я потерплю. Еще немного, не знаю для чего, но потерплю. Возможно, я надеюсь, что сила вернется, или дите в пузе сжалится и даст ею воспользоваться. Почему-то приятней думать, что ребёнок просто не дает ее использовать, чем понимать, что сила пропала навсегда.

– Мальчики, когда обед? – ною я, развалившись на кровати.

Оставшиеся двое охранников молчат, как-то веселее, когда их было десять внутри и пятнадцать снаружи. Приподнимаюсь и вижу, что никого нет – пусто.

– Ей, вы куда смылись? – поднимаюсь с кровати и подхожу к двери.

Там есть маленькое окошко с решеткой, чтобы охранники в коридоре могли наблюдать, есть ли подозреваемый в комнате. Встаю на носочки и, держась за решетку, смотрю в освещенный факелами коридор.

– Эй, мальчики! Пора обеда! – кричу во все горло, пытаясь высмотреть хоть одного.

Куда они все пропали? Кто меня тут сторожить-то будет?  А если сбегу? Им же скучно без меня будет. Кто же с таким страшным лицом будет требовать у них добавки? Раньше в этой тюрьме добавки ни одному заключенному не давали, пока голод не довел меня до истерики с бросанием тарелки между глаз одному из охранников. Может они боятся, что я опять на них наброшусь? Да не виновата я, что форма на них не держится! Холодно мне было, одеяло тонкое, вот и решила одолжить в одного из охранников одежду. Ну и что, что первыми штаны стащила? Ну и что, что без его согласия? Ему же потом все понравилось! Особенно когда я его ремнем из штанов отхлестала, жаль ремень забрали. Вдруг там, среди охранников, есть еще такие милые мазохисты? Хорошо штаны оставили, я даже не побрезговала их надеть, под кружевное платье.

– Да где вас носит? Я же сказала, что больше раздевать вас не буду! – ору в окошко зло.

Житель пуза недоволен – жрать им, видите ли, подавай. Вот серьёзно, если она в пузе такая прожорливая, то боюсь представить, сколько она будет съедать, когда родится. Вся в мамочку!

– Эй ты, швабра! Рот закрой! Здесь тоже люди, между прочим, есть! – кричит мне откуда-то какая-то тётка.

Пытаюсь ее высмотреть и замечаю в карцере Е женские глаза.

– Ты это мне? – немного удивляюсь таком смелому заявлению.

Раньше люди рядом со мной так не говорили.

– Тебе, а еще кому! Страшила чертова! Как ты посмела моего Иганришнарчика ножом пырнуть? Да я тебе за это всю рожу выпалю, такое проклятие на тебя наложу, что волосы все выпадут, а зубы наоборот вырастут, как у акулы в три ряда!

Дальше с уст незнакомки вырвался поток бескрайнего мата, который я со всей добротой душевной принялась перекрикивать своим.

– Какой еще твой? Я тебя сейчас по стеночке раскатаю, вобла языкастая! – ору, даже долбанув дверь коленом.

– Ты сначала меня достань, помесь червя и черепахи! А с Игнаришарчиком у нас всегда были особенные отношение, – сладко пропела эта выдра с насмешкой.

– Хватит коверкать его имя! Кто ты такая вообще, чтобы его так назвать? Вобла крашенная! – двинула по двери рукой и ноль реакции.

Хоть бы выбила ее, а не в щепки разнесла! Совсем забыла, что обычные люди так не могут. С досадой застонала, в животе аж урчит.

– Я его любовница, почти что невеста! – гордо заявляет эта пигалица, не подозревая, что ей конец.

– Какая еще любовница? Какая невеста?! Ты что охренела, жаба?! Мой он, мой! – рычу, пнув дверь снова, она даже заскрипела, но с засовов не слетела.

– Твой? Так почему ты здесь в камере сидишь, если твой? – ядовито замечает эта пигалица.

– А ты-то почему здесь, раз уж у вас такие отношения? – язвлю зло.

Девка из карцера напротив на мгновение замолчала.

– Спасибо, – сказала она вдруг, и я слегка удивилась такому повороту.

– За что?

– Ты спасла моего брата, Вальтера. Вот по той причине, что он мой брат я и нахожусь здесь, – отвечает, спрятавшись, чтобы я ее не видела.

Немного зависла на незнакомом имени, а затем поняла, где слышала его раньше – это же муж Пенелопы. Там значит его сестра сидит? Ну да, теперь понятно, зачем эту стерву закрыли здесь. Интересно, а ее почему еще не казнили? Неужели некромант и с ней тянет, как со мной?

Вдали коридора послышался топот, несколько охранников подбежали к моей камере. Ну, наконец-то, обед! Как так можно вообще мучить беременную великаншу? Совсем что ли бессовестные? Плевать, что о моем интересном положении не знают, все равно нужно быть тактичней с женщинами. Дверь в мой карцер открыли, но еду не дали. Вместо этого явились какие-то черти в белом с длинными ушами. Не сразу среди них узнала Нальнара и его родителей, потому что искала взглядом только еду.

– Бог ты мой, сейчас она еще страшнее, чем на балу, – схватилась за сердце эльфийка.

– Я вас тоже не очень-то рада видеть, – бурчу недовольно, – в отличие от вас, папочка!

Делаю резкий шаг к отцу Нальнара и сразу же становлюсь прихваченной им самим, да еще сгруженной в непонятные объятия. Ох, как это кое-кому в пузе не понравилось! Сдавленно крякнула, эльф сразу отпустил, подумал, что сжал слишком сильно.

– С тобой все в порядке?

– Ага, а вы, собственно, зачем пожаловали? В гости или навсегда в мою уютную камеру? – блистаю остроумием.

– Мы за тобой пришли, пойдем отсюда, – спокойно отвечает эльф, а затем снимает с себя парадный пиджак эльфов и надевает на меня.

– Ух, тепло, – радостно улыбаюсь.

К своему позору не чувствую от его заявления ничего. Да мне хотелось на свободу, но при этом, как же сильно хотелось оставаться здесь и ждать одного некроманта. Это чувство больно режет по сердцу, но я его отпускаю, легонько прижав руку к животу. Он бы все равно не пришел, даже на казни бы не появился, уверена.

– Пойдем? А откуда у тебя эти штаны? – спрашивает Нальнар, беря меня под руку.

– Не поверишь, мне их подарили! За исполнение эротической мечты! – выдаю с улыбкой.

– О, Духи Леса, на кого вы меня оставили? За что моему сыну такое? – причитает его матушка, пока ее муж пытается увести подальше.

Нальнар только улыбнулся, видать уже привык к моим приукрашенным реальностям, не хочется его расстраивать и говорить, что это правда. В коридоре останавливаюсь, натыкаясь на знакомые глаза одной жабы болтливой.

– Стойте! А ее вытащить можно? – спрашиваю в Нальнара, остальные пока мне не важны.

– Ну…

– Она мне сестра! – говорю с кровожадной улыбкой.

– Ты же детдомовская! Какая еще сестра? – вопит эльфийка негодующее.

– А что, мне нельзя иметь сестру?! Словом, высвобождайте ее тоже, а то мне и в камере хорошо! – даже наглядно делаю шаг обратно.

Как же теперь все засуетились, особенно охранники, похоже, они уже радовались, что меня забирают, а тут такая подстава!

– Ладно. Ладно. Будет свадебным подарком! – махает рукой эльфийка, и стража послушно открывает дверь напротив.

Там стоит не девушка, скорее женщина в очень открытом наряде. Одета вызывающе, нескромное декольте, хорошая фигура, лицо красивое. Спрашивается, и почему она еще жива после мною увиденного и недавно услышанного? Вероятно, ее слова про любовницу уже не воспринимаются таким бредом.

– Иди-ка ко мне, мой свадебный подарочек! – говорю с кровожадной улыбкой, и сама в один прыжок догоняю свою жертву.

Не бью ее, на нее у меня большие планы мести! Беру под руку и с ласковой улыбкой тащу за собой.

– А ты говорила я тебя не достану, – злобно улыбаюсь, пока эта курица трясется, не зная, что делать.

– В такие моменты она меня пугает, – ляпнула матушка эльфа, когда я протащила мимо нее свою заложницу.

– А мне кажется в этом и есть ее очарование, – отзывается отец эльфа, подмигнув мне.

Вот единственный нормальный эльф, которого я встречала! Даже Нальнара я воспринимаю с подозрением, особенно сейчас, когда с какого-то перепугу он решил высвободить меня с тюрьмы.

– Ну как тебя зовут, сестрица? – улыбаюсь, беря свой строптивый подарок под руку.

– Быстрее, – командует Нальнар, и стража эльфов в белых одеждах двигается за ним вперед.

На минуту кажется, что они взяли тюрьму штурмом, но как только выходим к лестнице, понимаю, что у них просто есть какая-то бумажка. Неужели Игнат подписал приказ о помиловании? На губах у меня появляется улыбка, но сразу же гаснет. Если бы это было правдой, вряд ли за мной приехал Нальнар, да еще с такой делегацией.

– Серафима, – фыркает девица, пытаясь вырваться из моей крепкой хватки.

– Я Клара, неприятно познакомится, – говорю с улыбкой, пока поднимаемся по лестнице.

Мы вышли на улицу через парадный вход, если у кого-то были вопросы по поводу нашей немаленькой делегации, Нальнар и еще пара эльфов показывали ему документ, после чего нас пропускали вперед. Так мы дошли до улицы и дорогих машин, припаркованных перед тюрьмой. Ничего себе – пять машин, и все ради одной меня.

Родители эльфа засели в самую дорогую машину, эльфы столпились вокруг нас, и я понимаю, что никто меня на свободу отпускать не собирается.

– Нальнар? – нахожу взглядом эльфа, но он делает вид, что не понимает, что происходит.

Сжимаю руку Серафимы, похоже, мне придется сесть в эту машину.  Использую сестру советника как щит защищающий меня от эльфа, и, садясь в машину, затаскиваю ее за собой внутрь.

– Что происходит? Зачем ты меня тащишь с собой? – шипит эта пигалица, косясь на сидящих напротив эльфов с опаской.

– Сиди и не рыпайся, а то это закончится плохо для нас двоих, – шепчу ей на ухо, пока Нальнар раздаёт команды на улице.

– Эй ты, – говорит он, судя по всему обращаясь к застывшей Серафиме, – пересядь.

Серафима во все глаза уставилась на эльфа, а потом перевела взгляд на меня, зажавшую ее руку со всей силы.

– Двинешься – убью, – шепчу ей на ухо, запуская ногти в руку.

– Ну, – недовольно рычит обычно спокойный эльф.

– Да садись ты уже, видишь, как сильно она рада, что наконец-то свободна? Лицо красное, слезы ручьем текут, воздух ртом хватает, – описываю состояние девицы с трагичными нотками в голосе.

– Будь у меня магия, я бы тебя… – шипит эта девица, не подозревая, что мне в любом случае ничего не будет.

Эльф что-то с досадой ворчит себе под нос и садится рядом с Серафимой, недовольно фыркающей и морщащей носик. Только когда отъезжаем метров на сто от тюрьмы, решаю задать давно интересующий вопрос.

– Нальнар, зайчик мой, а с какого перепугу ты меня от тюрьмы спас? – нагибаюсь вперед, чтобы увидеть наглые глазки блондина.

– Клара, киса моя, – подхватывает мою издевательскую манеру речи эльф, – ты знаешь какой сегодня день?

– Откуда? Я же уголовница, календаря в камере нет. Но даже если бы и знала, чтобы это изменило? Есть что ли у эльфов специальный праздник, когда они девушек из тюрем других государств освобождают? – хлопаю глазками, играя в наивность.

– Сегодня воскресенье, – говорит так, будто это что-то должно для меня значить.

– И что? – спрашиваю у него спокойно, после затянувшейся паузы.

Эльф чуть не начал отборно материться, наверное только присутствие мамы остановило.

– Свадьба, – выдал с нажимом.

– Свадьба? – повторила слегка растерянно.

Перевела взгляд на родителей, все одеты в парадный белый, словно и правда на свадьбу. Все гости в белом – какая безвкусица. Вот я бы хотела черное платье с открытой спиной, так чтобы подол следом волочился и бесил некроманта, который пытался не споткнуться, запутавшись в нем. На губах появляется улыбка, даже в мечтах моих только он. Представила уже себя женой некроманта – размечталась. Все, хватит о нем думать, а то внутри все так противно сжимается от боли.

– Наша свадьба, – уточняет эльф, но я уже не особо слушаю.

– Ну, поздравляю, я и моё освобождение здесь причем? – все-таки интересуюсь, устав не понимать его намеки.

– Мы едем на нашу свадьбу, Клара. Я же тебе говорил, что она в воскресенье будет, то есть сегодня, – выдает это чудо, сильно разозлившись почему-то.

Разгибаюсь, смотрю на подозрительно тихих родителей Нальнара, и у меня начинает появляться очень неприятное чувство подставы. Маман эльфа смотрит на меня странно, как будто приняла выбор своего сыночка как неизбежное зло. И это женщина, что разыгрывала сердечный приступ в прошлую нашу встречу?

– Ты что серьезно? – спрашиваю в эльфа, но смотрю на его мать.

В глазах женщины такая печаль, будто бы она уже со всем на свете смирилась. Что он с ней сделал? Сам эльф зло шипит что-то на эльфийском, судя по тому, как вспыхнула его матушка, зашипев что-то в ответ – он ругался. Прелестно, они еще разборки на своем языке собрались устраивать?

– Нет, – говорю резко и уверенно.

– Что «нет»? – переспрашивает эльфийская королева.

– Нет, я не согласна, и не собираюсь выходить замуж за вашего сына, – говорю, не сомневаясь и секунды.

В машине наступает тишина, которую взрывает хохот моей новой знакомой.

– Ну ты даешь, эльфийского принца отшила! Красотка просто! Так их, длинноухих оккупантов! – выдает это чудо, заставляя даже меня невольно улыбнуться.

Сказать такое об эльфах, тех, кто только что спасли ее жизнь, да еще и особах королевской крови… Она или сумасшедшая и бесстрашная, или тупая и обнаглевшая. Чёрт, она мне в любом случае начинает нравиться!  Улыбаюсь, вроде бы теперь знаю, как ее использую в своем побеге. Незаметно начинаю скатывать правую перчатку с руки, совсем скоро мне она понадобится.

– Милочка, а вы не забываетесь? – выкрикивает обозленная эльфийка взамен, так что ее даже муж останавливает.

– Ничуть, это похоже вы забываете, кто перед вами такие. Мы же в карцер не за ворованные ложки в моей сумке попали. Я чуть не убила министра этой страны, а ее братец укокошил короля. Странная же компания вашего идеального сыночка, не так ли? – медово пою, давя на женщину, как на самое слабое звено.

Вот это глазки забегали, явно хочет поднять скандал, но, похоже, муж и сын ее усмирили совсем. Интересно, чем они ее? Ладно, тогда нужно использовать козырь. Отклоняюсь на спинку и, пряча руку, которую почти лишила перчатки за спину, готовлюсь к финальной фразе. Хочу сказать о ребенке, но в последний момент передумываю.

– Ну, в таком случае, я думаю, что вы будете не против загрязнения своей крови? – слегка склоняю голову на бок.

– В смысле? – все-таки выдает женщина, не удержавшись.

– Как же будет прискорбно иметь внуков от невестки наполовину гнома, – шепчу вкрадчиво, подмигивая женщине.

Ох, как ее задергало, словно ошпарило. Гномов эльфы давно не любят, и никто не знает отчего. Но королевской семье иметь в роду наполовину гнома — это не просто моветон, а преступление.

– Нальнар! – слышу ее громкое заявление и улыбаюсь.

– Мама! – рычит сквозь зубы парень.

– Эльф, я не поняла, что это вообще значит? Насколько помню, совсем недавно ты меня гориллой обзывал, а теперь тащишь под венец? – говорю, не смотря на него, но гордо, точно в прошлом меня совсем не задели его слова.

– Я извинился за это, – отвечает спокойно, как будто это пустяк.

– И за свадьбу, я так понимаю, потом тоже извинишься? – не скрываю сарказма от всего происходящего.

– Извинюсь, – соглашается эльф, словно это мелочь для него.

Улыбаюсь криво, вот теперь я ему нужна, да? Смотрю в окно, теперь никого не волнует моё мнение, нет? Вся эта охрана эльфов не для того, чтобы вытащить меня из тюрьмы, а для того чтобы снова не убежала. Как же все-таки слабы мужчины, что окружают меня. Удержать возле себя могут только силой и то, когда я совсем ослаблена и не вырываюсь. Возможно, эльф еще не понимает, но я не хочу быть его женой, даже не из-за его позорного поступка. А потому, что в моем сердце просто не осталось места, а быть чьей-то женой без чувств, не хочу. Для счастья мне хватит и ребенка, моей крошки. Уже хватает.

– Нальнар, – вздыхаю, незаметно содрав перчатку с руки, – я не хочу быть твоей женой. Ничто не изменит моего решения.

Эльф резко разворачивается ко мне и пытается ухватить за руку, чтобы второй надеть проклятущий брачный браслет, даже помимо моей воли. Вот совсем уже обнаглел от моего бессилия! Хорошего леща заслуживает, длинноухий осёл! Машину резко заносит, так что Серафиму сбивает со мной в кучу, именно тогда натягиваю на ее руку свою перчатку и подсовываю эльфу. Машина не перестает резко двигаться, а я уже победно смеюсь, как самый настоящий некромант.

– О нет! – кричат оба моих соседа, пытаясь содрать с одной женской руки в перчатке брачный браслет, хотя все прекрасно знают – он не снимется до самой смерти ее носительницы.

Видимо Нальнар об этом вспомнил, когда в его руке блеснул кинжал.  Или он ей руку собрался отрезать? Серафима завизжала, а затем начала нести какой-то несусветный бред:

– Нас ничего не связывает, и связать не может,

Но стоит тебе подойти и смерть твоя так же подходит,

Так что или уйди, пока смерть сама не приходит,

Или скажи, что тебе подходит.

Какая-то красная дымка, окутавшая мою новую знакомую, исчезла, заставив нас с эльфом замереть. Это магия ее такая?

– Ты что меня прокляла? – выдал Нальнар, впервые глядя на еще одну женщину кроме меня с такой ненавистью.

Прокляла? Слышала я о проклятиях, да только они на меня не действуют, почти что всегда. Мне даже завидно стало, но только на мгновение, а затем я просто пустила все на самотек.

– Нет, то есть да, – призналась она, прижимаясь ко мне все ближе, вроде как я ее защищать от него буду.

– ТЫ МЕНЯ ПРОКЛЯЛА?! – взвыл Нальнар и в следующе мгновение его отец уже сам утащил горе жениха, а теперь уже мужа, к ним на диванчик.

– Не пойму, кто из них твоя невеста? – запоздалая реакция эльфийской матушки.

Серьёзно, что они с ней сделали? Успокоительным перекачали?

– Она! – кричим мы с этой бабой вместе, тыкая в друг друга пальцем.

– Нет, она! – снова кричим вместе.

– Браслет-то на ее руке, так что она! – решительно ее перекрикиваю и все опускаем взгляд на ее руку.

– КЛАРА!

Вот чего так орать, да еще всем вместе?

– Что? Я же сказала замуж не пойду, что здесь не понятного? – нагло заявляю им, все ещё защищая драгоценное пузо руками.

Часть 3. Быть человеком.

Игнат

Много лет назад.

Дыхание сбилось, в боку колет, но я все равно бегу. Сердце норовит вырваться из груди, пока я несусь, не разбирая дороги. В ушах гул и крики, слышу их и ускоряю бег, даже зная, что сбежать не могу. В ловушке, в чертовой ловушке! Знала бы мама, как я сейчас ругаюсь, получил бы от нее по ушам: за злословие и за то, что посмел сбежать с дома.Нет, ну а что она хотела? Чтобы я все время сидел в нашем мрачном замке? Да там же скучно до одури! Что я там не видел? Старые книги, пыльные помещения и надоедливые няньки-скелеты, с которыми не то что поговорить, поиграть нельзя. «Но вот в деревне, – думал я, – в деревне дети и куча веселья». Точно уж поинтересней поднятого волка грызущего самого себя – ну и мерзость. И что я могу по этому поводу сказать сейчас, когда меня преследует «добродушная» детвора с палками и камнями в руках? Все равно веселее, чем дома! Что бы там мама не говорила, здесь даже дышится свободой от ее тоталитарного гнета! Я эту фразу, между прочим, целый день учил, собираясь вставить во время разговора с матерью. И обязательно скажу ей, и много ещё чего сообщу, что за все восемь лет моей жизни накипело. Женщины, особенно матери – такие страшные, у меня от них голова болит. Небольшие улочки и дома, укрытые желтой черепицей, кончаются. Дальше идет только извилистая, почти заросшая тропа куда-то на холм. Выбора у меня особо нет, бегу по ней и через пол сотню метров обессиленно падаю на колени перед металлическим забором.

Грудь раздирает от боли, кашляю сильно, упираясь руками о пожухлую траву. Топот и крики приближаются, знаю, что должен убегать, но правда в том, что сил больше нет. Физические нагрузки – явно не моё.

– Что, выдохся дохляк? – первым ко мне подбегает высокий и худой парень с волосами цвета какашки.

Эта скотина с разбега дает ногой мне в живот. Ощущения неприятные, я даже крикнуть не могу, весь воздух словно выбили с меня. С открытым ртом заваливаюсь на бок, держась за живот руками. У него нет ни палки, ни камня, потому он бьет ногами, пока я пытаюсь защититься руками.

– Мелкий засранец! – вопит, когда я кусаю его на щиколотку и пытаюсь оттолкнуть.

Сколько ему? Четырнадцать? Здоровый какой, а не знает, что младших обижать нельзя! Мама так говорит, а потом прибавляет, что если очень сильный, то можно. Но разве этот парень, с волосами цвета какашки, такой? На гору взбираются ещё и его дружки, такие же большие и обнаглевшие. У меня в голове возникает стойкое сравнение с поросятами. В грязи, злые и здоровые по сравнению со мной. Отползаю к воротам, но они закрыты – бежать некуда.

– Нет, пан, ты никуда не убежишь! Мы тебя сейчас так уделаем, что твоя чокнутая мамка не узнает! – подает голос паренек с веснушками.

– А что я такого собственно сделал? – говорю с улыбкой, хотя и напуган.Их много, а я один и перевес силы явно не на моей стороне. Да ещё и мама родовой огонь так не вовремя запечатала!

«Наказание, наказание… бла-бла-бла…» – что-то говорила она, ставя печать у меня на шее. А за что было так со мной поступать? Подумаешь, залез в лабораторию дедушки и что-то там взорвал? Откуда же мне было знать, что для смешивания разноцветных жидкостей в колбах нужно знать эту... как ее? Химию! Я же клятвенно обещал, что ее выучу и в следующий раз постараюсь не взрывать «единственную память о больном на всю голову дедушке». Похоже, нелюбовь к родителям у нас передается вместе с кровью и угрюмостью. Был бы у меня сейчас мой родовой огонь, я бы им задницы поджарил, вот ух и ах и вообще – показал кто здесь главный! Но огня нет, благодаря некой вредной женщине, так что меня просто побьют ни за что!

– Ты сломал наши качели! – кричит кто-то из толпы в ответ.

– Разорвал наш мяч! – бросает в меня камнем какой-то босой мальчик.

– Забрал и сломал мою игрушку! – кричит тот, что ростом с меня.

– Задрал мне юбку! – возмущенно визжит какая-то девчонка с кривыми косичками и в коротком, явно маленьком для ее возраста, платье.

– Столкнул нас яму для перегноя! – вопит самый большой и толстый из них.

При перечислении всех моих заслуг я скривился только на заявлении о задранной юбке, вот чего не делал, того не делал. А что я виноват, что их игры показались мне скучными? С ними только гоняться интересней, чем со скелетами – они же не видят меня.

– Парни, но весело же было, не так ли? Может, вы меня отпустите, и ещё побегаем? – предлагаю, пытаясь подняться на ноги.

Детвора замолчала, злобно зыркая на меня глазами.

– Бей его! – крикнула девчонка, и они навалились на меня всем скопом.

Били больно, со всей силы, не остановились даже когда я начал плеваться кровью и перестал кричать. Остановились только потому, что устали. Боль была адской, такой нестерпимой, которую я не ощущал никогда. Мне казалось, я скоро умру от рук взбешенной детворы и это было плачевно. Мама бы никогда не одобрила такого поведения, но мне страшно. Безумно страшно, если быть честным. Мои обидчики сидели на траве или просто тяжело дышали, готовясь к новой попытке забить меня до смерти. Они ненавидят меня не за то, что я пришел в их деревню и сломал игрушки. Сначала мы нормально играли, все было хорошо, но как только они задали один вопрос, все изменилось.

– Откуда ты? Где живешь? – спросил кто-то с них.

– Да вот с того замка, что на горе, – с гордостью указал я на вырубленный в скале дворец.

Мрачный и величественный он является наследственной резиденцией Графа Зеленого Огня больше трех столетий. Мама как-то в наказание заставила выучить все наше родовое дерево, так я выучил только до Вильзепупа Трута Первого – дальше учить не смог в силу комичности имени пра-пра-пра-пра… и ещё немного прадедушки. Похоже я не единственный в своем роду с глупым именем.

После моего признания их отношение изменилось. Кажется, я вспомнил, что это за девочка, это она первая закричала: некромант! Я тогда даже, как идиот, огляделся, подумал она это не про меня. Вот после этого меня попытались в первый раз побить. Убегая от них, я и натворил все те проступки, в которых меня обвиняли.

– Гребаный некромант, папа говорил о вас! Вы едите младенцев по ночам, и из-за вас болеют дети! Вы – корень зла! А твоя мама настоящая ведьма, ездит в колеснице из костей ночью и страшно смеется.

Тот парень с пахучего цвета волосами так уверенно говорил, что его уставшие дружки воспряли духом праведного гнева, снова поднимаясь на ноги. Сдавленно простонал, когда первый из них бросил мне в голову камнем и попал в ухо.

«Пощады просят только слабаки», – помню слова матери и потому не смею просить ихостановиться.

Мне страшно, страх заставляет испуганно закрыть глаза и быстро дышать. Хочется, чтобы все скорее закончилось, но оно всё не кончается. Зато я чувствую жизнь, живую энергию, как ее мама называет. Эта энергия исходит не от малышни, а от совсем другой толпы. Они открывают ворота изнутри своими костлявыми пальцами. Скелеты, не те, что у нас дома, другие. Пожолклые, старые, в рваной одежде. Но не только они здесь, есть и более свежие мертвецы.

– Бабушка? – испугано шепчет девчонка в странном наряде.

Самый «свежий» мертвец открывает калитку, это пожилая женщина в платке и темном платье протягивает руки к девочке. На ее маленьком лице появляется настоящий испуг, да и не только на ее.

– Бежим! Спасайтесь, кто может! Некромант! – кричат дети невпопад. Некоторые из них так быстро бежали, что скатились с горки, а затем побежали дальше в деревню и все это под мой смех. Раз уж моя мать страшно смеется то и я должен, ведь я все-таки страшный некромант! И плевать мне, что еле живой! Что кровь хлещет из носа и все болит, главное – это ощущение силы и то, что меня боятся! Вот это круто, а не те глупые тренировки, о которых говорит мне мама. То не делай, туда не ходи, это не взрывай… плевать! Теперь я знаю, как мне стать крутым!

Мой восторг не прекращается даже тогда, когда та самая бабулька берет меня за руку и пытается укусить. Отмахиваюсь от нее, не особо понимая, почему мои же трупы обступили меня со всех сторон. Мой страшный смех сам по себе переходит в крик, когда один из скелетов пытается содрать с меня кожу с мясом.

– Игнарешнар! – слышу злой мамин крик и мечтаю спрятаться за трупами, чтобы она меня не нашла.

Закрываю руками голову, потому что вслед за маминым криком идет громадная волна огня, которая сбивает всех оживших мертвецов и сжигает их полностью.

– Что я тебе ради дохлых эльфов говорила, сын? НЕ ПОДНИМАТЬ МЕРТВЫХ! Сколько раз я тебе это говорила? Ну хотя бы в этом месяце? Вспомни! – раскричалась матушка, пока я думал, как мне сбежать от нее.

– Не знаю, может два? – бросаю наугад, чтобы она не заметила, как готовлюсь уползти куда подальше.

– Двенадцать! Двенадцать раз, сын! Мало того, что ты зверьков всяких поднимаешь, так теперь все деревенское кладбище поднял! Что я скажу родным этих людей? Я уничтожила их родственников, потому что мой сын дурью маялся? Ты хоть понимаешь, что теперь из-за этого будет?

– Внеочередной парад под стенами замка? – предполагаю, поднявшись и вжав голову в плечи.

– Парад? Это так называешь их ежегодную попытку поджечь наш дом? – фыркает зло женщина, уперев руки в бока.

Мама говорит, что настоящий некромант должен ходить в плаще, весь в черном, но сама предпочитает зеленый цвет нашего огня. Он повсюду в нашем доме, да и в нашей одежде.

– Но у них же ни разу не получилось! – говорю с улыбкой и немного гордо. Все-таки бросаться в них шариками с водой – одно из любимых моих развлечений. Тот день, когда они нападают, у меня в календаре отмечен как праздник.

– Какая разница, подумай, что вообще значит этот факт! Мало ли что этим тупицам взбредет в голову в следующий раз? Может им удастся придумать нормальный план по нашему истреблению.

– Но так ведь даже лучше, какая им разница лежат кости их родных под землей, или стали пеплом и разлетелись? Если нет, то зачем было закапывать своих родных? Оставили бы дома, как мы поступили с Косточкой.

Косточка – наша собака, когда была живой, я ее обожал. Когда умерла от старости, я тоже обожаю, просто слегка побаиваюсь.

– Им важно не это, а то, что ты нарушил покой их родных.

– Какой покой, они же умерли?! Им и так все равно! – возмущаюсь, пока мама берет меня за руку и ведет к нашей карете. Обычной, между прочим, просто заправленной скелетами лошадей.

Мама вздыхает, садясь вместе со мной на бархатное сиденье и глядя мне в глаза.

– Когда ты повзрослеешь, обязательно появится кто-то, настолько важный для тебя, что ты не сможешь без него жить, вот только тогда тебе захочется знать, что он всегда в безопасности. Даже после смерти.

Смотрю на нее скептически.

– Мам, я ничего не понял, в твоих словах слишком много требований. Давай я сделаю только первое из них – выросту? – предлагаю ей с улыбкой.

Мама отвечает мне на это тоже улыбкой и гладит по волосам. К этому моменту все мои раны уже зажили и исчезли, в отличие от памяти.

– Жду не дождусь, может хоть тогда, ты перестанешь делать глупости.

***

Машина мчится по улицам города, виды за окном совсем не трогают мою душу. Повсюду плакаты террориста номер один, но они даже не вызывают у меня улыбку. Пустота внутри отдает снова мерзким звуком, от которого ноет в висках. Болит голова и что-то внутри колется, словно там зашили колючий кактус.

Сбежала с эльфом? С тем самым эльфом?!

Колется там, где сердце. Вспыхивает правая рука, я смотрю на огонь, он слегка успокаивает меня. Тушу огонь, сжав руку в кулак, пламя вспыхивает сильнее, а затем гаснет.

– Тебе не стоит так горячиться, – говорит, сидящий на соседнем сиденье голос разума.

– Я не горячусь, – отвечаю несколько резковато, явно понимая, что это ложь.

Поворачиваюсь к истерично хихикнувшему попутчику. Сидит расслабленно, попивает из бокала, похоже, новая должность добавляет ему наглости пить не со мной, а при мне. Ладно, воспользуюсь этим моментом, чтобы получить от него то, что хочу.

– Объяви…

– Нет! – резко вскрикивает Серж, разлив какую-то жидкость. – Никакой войны с Западным лесом!

– Наместник, – шиплю сквозь зубы, как издевательство, – а не слишком ли вы стали уверены в себе? Это я тебя поставил на должность, думаешь не смогу с нее снять?

– Чтобы объявить войну эльфам? Из-за страшной бабы? Ты вообще в своем уме?! – кричит Серж в порыве злости.

Нам обоим нужна минута, чтобы остановить желание разбить друг другу лицо.

– Она не страшная.

– Страшная, если рискнула пойти против тебя. К тому же полностью не в себе, если сбежала от тебя… уже в третий раз? – Серж улыбается так, что еще больше хочется съездить ему по физиономии.

Какая разница, в какой раз она сбегает? Я до сих пор не могу понять, зачем пытаюсь ее поймать. Чтобы наказать, достаточно наконец подписать приказ. Но он опять сгорит быстрее, чем я возьмусь за ручку. Может, мне просто хочется увидеть ее? Нет, бред же! Чего я там не видел? Красивые ноги, сексуальная попка, плоскость вместо груди, да и лицо у нее… что я там увижу нового? В квартале красных фонарей найдутся куда сексуальней, красивей, да и сговорчивей, чем одна наглая великанша. Наведаться что ли туда, чтобы отвлечься? Вот только боюсь, что разнесет там все под чистую одна ревнивая великанша. Как она одним ударом сносит целое здание! Я знаю, это прозвучит странно, но какая же она, черт побери, сексуальная в этот момент.

– Чего улыбаешься? Представляешь, каким способом будешь убивать эльфа? – спрашивает Серж, совсем сбив меня с мысли.

– Эльфа? – повторяю немного запоздало, не понимая его.

Улыбаюсь? Я? С чего бы мне… Чёрт, опять глупостями страдаю. Уж лучше бы была снова пустота, вспоминать о ней помимо воли куда хуже, чем стараться не думать. Кажется, все напоминает о ней, от кителя, что так роскошно сидел на ней голой, до заднего сиденья автомобиля, где мы сидели рядом по дороге в ресторан. Возможно, из-за последнего сажусь теперь всегда на другое сиденье, напротив Сержа. Надо покончить с этим, надо покончить с ней, подписать указ. Если бы это был указ на объявление войны этим жалким ослам, ни секунды бы не сомневался. Сомневаюсь? Подходящее ли это слово? Нет, во всей видимости, нет.

– О, я так понимаю, ты вспоминал что-то очень пикантное, раз уж сидишь теперь с таким глупым выражением лица? – иронизирует Серж, заставляя в который раз пожалеть о своем выборе.

Вот закончится все это, обязательно его в обычного солдата разжалую, гада болтливого.

– Глупое выражение лица только у тебя, как и полагается послушной марионетке. Будь добр, скажи водителю поторопиться, мне ещё собирать совет для снятия тебя с должности Наместника.

– То есть по поводу войны ты не придумал? Как тебя с таким мировоззрением взяли в советники короля? Да и вообще в политику?

– Знаешь, когда единолично уничтожаешь всю Вторую Луговую армию эльфов, не задают лишних вопросов, – напоминаю ему с легким желанием прибить во взгляде.

– О, давно же ты не хвастался этим фактом… Видишь в небе облако летит? Так вот, небо, по которому оно летит только приблизительно, очень приблизительно, сравнится с раздутым эго военного министра Игнарешнара Трута.

– Серж, может, чтобы ты так не восхищался моими достоинствами, мне укоротить единственное твоё достоинство? Головушку отрубить? – предлагаю сквозь зубы.

Мы обмениваемся взглядами, и в конечном итоге Серж проигрывает. Кашлянув и обозвав меня себе под нос «напыщенным индюком», выполнил мою просьбу.

– В центре пробка, что прикажете делать? Ехать по окружной? – отозвался водитель со слегка озабоченным видом.

– С каких это пор в центре столицы пробки? – бормочет Серж с недовольным видом.

– Доберись к резиденции эльфов Западного Леса быстрее, а то моё терпение далеко не безгранично.

– Слушаюсь, господин министр, – испугано отозвался водитель, и машина начала сворачивать.

– Мы что по тротуару едем? – прокомментировал вид за окном Наместник с долей негодования.

– Получай удовольствие от нарушения правил, тебе уже недолго осталось быть Наместником, – замечаю с саркастичной улыбкой.

– Знаешь, я бы на твоем месте не радовался, – бормочет недовольно генерал, отставив бокал в сторону.

– А я и не радуюсь, – откидываюсь на спинку сиденья.

– После нападения о тебе такие слухи ходят, что совсем неудивительно, что все служащие боятся тебя как огня. В данном случае больше, чем нарушения правил дорожного движения.

Серж хмурится, недовольно и поучительно сверлит меня взглядом, чем только веселит. Что плохого в том, что подчинённые меня боятся, как огня? Это же просто удовольствие одно видеть, с какой самоотдачей и быстротой они стремятся выполнить моё поручение и свалить от меня куда подальше.

– Завидуешь? Тебе то они кланяются и стремятся угодить в собственных корыстных целях, – улыбаюсь с иронией.

– Знаешь, – наклоняется вперед и заставляет меня сделать то же самое, говоря шепотом, – а ты оживился, как только речь зашла о ней, неужели, наконец, решился подписать указ?

Смотрю ему в глаза и молчу некоторое время, пока сам Наместник откидывается на сиденье, сделав какие-то свои выводы из моего молчания. На его лице улыбка, вроде как он рад и думает, что нашел мою слабость.

– Почему мы остановились? – спрашиваю, заметив отсутствие движения.

– Господин министр… там, там впереди лес, я не могу проехать, – испуганно затараторил водитель.

– Что за бред? Откуда в центре города лес? – возмущаюсь, пока не замечаю удивленное лицо друга.

Серж открывает дверь и выбирается наружу, не скрывая все увеличивающегося удивления. Мне не остается ничего иного, как выбраться следом и так же изумлённо застыть.

– Ты тоже это видишь? – переспрашивает Наместник у меня, смотря на лес посреди главной улицы, в самом сердце столицы.

Откуда взялась эта куча деревьев в центре столицы, посреди проезжей части? Деревья не простые, настолько большие, что не охватить руками, с мощным стволом и широкой листвой, такие есть только в Западном эльфийским лесу. Их так много, что темно, словно не день, а ночь. Ещё утром этого леса само собой здесь не было, как иначе объяснить наличие перевёрнутых машин и вопящих людей в них. Все время звучит клаксон автомобилей, это делают те «счастливчики», которые во время применения магии короля Западного леса оказались поднятыми на приличную высоту.

– По-моему в мирном договоре был пункт, касательно применения королевской магии на территории нашей страны, и он гласит, что эти действия можно воспринимать, как объявление войны.

На моем лице улыбка, при виде которой Серж не просто кривится, а зло прищуривается.

– Игнарешнар, – повторяет моё имя с угрозой, так что делает мою улыбку ещё больше, – я думаю, у этого явления есть объективные объяснения.

Не удерживаю смешка, но наш любопытный разговор приходится прекратить. На другой стороне улицы комиссары пытаются навести порядок, но похоже люди с ближайших домов, владельцы побитых машин, да и просто зеваки превышают блюстителей порядка числом и готовы вот-вот их самих сжечь на костре.

– Объективное объяснение? – не скрываю иронии в голосе.

Чуть дальше по дороге был перекресток с огромной статуей покойной королевы, судя по оторванной руке, на капоте одной из машин. Большинство ближайших к дороге домов с выбитыми окнами, в некоторых даже трещины по фасаду прошлись. И это все при том, что улица центральная, здесь одна квартира стоит состояние, не то что жилой дом.

– Министр, затевать глупую войну с Западным лесом из-за какой-то бабы я не стану! – зло поднимает на меня голос Серж, не понимая, что я этого и добивался.

– Наместник, – я так же говорю громче, – вы ничего не собираетесь делать с этой проблемой?

Прежде чем Серж успел вставить хоть слово, нас уже не только услышали, но и заметили ближайшие водители.

«Наместник! Сам Наместник здесь!» – раздались голоса повсюду и нашу машину начали обступать люди. Одна бабка, размахивая сумкой, вопила что-то о ведьмах и сворованной собаке, перекрикивая остальных людей. В этой шумихе, окруженный со всех сторон Серж выглядел по крайней мере глупо.

– Если я правильно вас понял, то в этом инциденте вы не будете никого наказывать? – официальным тоном обращаюсь к нему, так чтобы подогретая толпа не только расслышала, но и сделала выводы.

– Игнарешнар! – кричит Наместник на меня зло, но его голос и мой откровенный смех исчезает в шуме толпы.

Меня отделяют от наместника, но я не особо стараюсь противостоять этому, наоборот направляюсь прямиком в лес, подальше от всех. Стоило зайти глубже, как наткнулся на разрушенную статую королевы, ее словно разорвало, или же снесло силой одной вредной великанши. Она поссорилась с тем длинноухим ослом?

– Даже не сомневался, что ты будешь здесь, – слышу совсем рядом знакомый голос. Его обладатель в неприметной серой одежде и ярким зелёным шарфом на шее подошел поближе к статуе.

– Впервые ты появился, когда мне действительно нужен, – не скрывая укора в своих словах слегка поворачиваясь к собеседнику. – У меня для тебя задание.

– Дай угадаю, ты хочешь, чтобы я нашел Клару? – этот шалопай улыбается, будто бы имеет право так со мной разговаривать, заставляя пожалеть о том дне, когда дал ему свободу.

– Нет, – отзываюсь снова, – для тебя у меня другое задание.

– Уверен? – снисходительно улыбается, точно знает меня лучше, чем я сам.

– Уверен, Отто, – отвечаю, не пряча своего раздражения. – Найди Вальтера и его жёнушку. Что-то подсказывает, что он знает больше, чем я о сложившейся ситуации.

– И зачем мне это? Я же свободный человек, зачем мне тебя слушаться? – насмехается этот глупый подросток.

– Свободный, но уже не человек. Мне ничего не стоит сделать из тебя просто кучу гниющего мяса, так что не забывайся.

Мальчишка опускает взгляд и улыбается.

– А я и забыл, – говорит, прожигая меня взглядом, – что ты не знаешь, что такое на самом деле быть человеком.

Это он так пытается играть на моей совести? Ее у меня нет и никогда не было. Сколько бы лет он не служил мне, как юн не был при жизни, по-прежнему не больше тени когда-то жившего человека. Не только Отто, все они, поднятые моей проклятой силой.

– Давай без сентиментальности, делай, что тебе велят, – отзываюсь холодно, осматривая разрушенную статую.

– Хорошо, – наконец соглашается, будто бы делая мне одолжение.

Совсем скоро он поймет, все поймут, что без моей силы никому из поднятых мной не жить. Почти никому.

– Но ты уверен, что так для нее будет лучше?

– В смысле? – немного рассеянно переспрашиваю, замечая на верхушке одного из деревьев автомобиль с номерами Западного леса.

– Тот человек, он нашёл ее.

Его слова имеют какой-то подтекст, смысл которого я не понимаю. Оборачиваюсь, ищу его взглядом, но из-за стволов деревьев не вижу.

– Отто? – зову, чувствуя себя странно.

Сердце не на месте, что-то было в его словах такое, что не дает покоя. О ком он говорил, да и зачем это сделал?

Часть 4. Любовь из прошлого нежданно к нам нагрянет

Клара

Красивые глазки Нальнара стали больше, но только на мгновение, потому что он сразу очень нехорошо прищурился. Рука ещё крепче сжала рукоять эльфийского кинжала, пока его отец не остановил ее. Сестрица мужа Пепы задрожала и ещё больше прижалась ко мне, так что мы теперь чуть ли не в обнимку сидим. Серьёзно, она думает, что я буду ее защищать? А ничего что я ее сама сюда притащила и подставила, надо же хоть немного в людях разбираться – здесь самая подлая я.

– Я тоже замуж не хочу! Я там уже была, раз пять – не понравилось! Снимите с меня эту чертову штуку, и я пойду, а вы с этой малахольной сами разбирайтесь! – завизжала она раздражительно, снова пытаясь снять браслет с руки.

– П-пять?! – удивилась во всю мощь своих лёгких матушка эльфа.

– Сейчас сниму, – прорычал эльф и дернулся к новоиспечённой женушке помогать.

Она завизжала, заметив кинжал, и вцепилась в мою руку так, что я к ней присоединилась. В свою очередь нас решила поддержать старая эльфийка, и только тогда отец эльфа действительно попытался его остановить. Даже кинжал смог забрать и придавить к сиденью с помощью магии – вот это мужчина, а не то, что сынок его, который только подлости устраивает.

– Сын, успокойся, – он умудрился прорычать на сына фразу без единой буквы «р» так, что даже визжащие нотки в голосе его жены просящей о том же, показались просто шепотом.

– Нальнар, ты что совсем сдурел? – спросила в свою очередь, не ожидая такого от белого и пушистого эльфа.

Эльф не ответил, его взгляд сказал все за него. У меня даже по спине какие-то мурашки пошли, слишком много решимости достичь своей цели в его глазах. У меня есть только маленькая надежда, что на самом деле его цель не жениться на мне. Серьёзно, какой больной может желать этого? Даже некромант и тот сказал, что никто не хочет жениться на такой, как я. Видел бы он Нальнара, слова назад бы забрал, ядом своим подавился! Но он не увидит, и я его не увижу никогда, и главное так будет лучше для нас всех, особенно для ребёнка.

– Сын, прекрати, давай просто уедем домой. А с этой… женщиной разберутся, и совсем скоро ты сможешь снова надеть брачный браслет, в этот раз на подходящую эльфийку.

Мать Нальнара сжала руку сына, а в ее голосе не было и доли сомнения, и мне показалось, что со мной она собиралась сделать то же самое. Это из-за этого она была так послушна? Знала, что я в любом случае долго не протяну? Вот же длинноухая козявка!

– Вы меня убить собрались что ли? Нет уж, так просто у вас это не получится!– гордо кричит Серафима, скрестив руки на груди и чуть тише шепчет: – Не зря я его прокляла.

Матушка эльфа прошипела что-то по эльфийски, и я поняла, что она колдует. Воздух в машине задрожал, в моем пузе забеспокоились, а глаза моей новой знакомой расширились от ужаса.

– Вы не снимете проклятие без меня, а если я умру, оно только усилится и останется на нем навсегда! – закричала Серафима больше от испуга, чем угрожая, почти вжав меня в дверь.

– К чёрту проклятие! – фанатично прорычал эльф и дернулся к своей новоиспечённой супруге. – Ещё как посмею! Сама виновата, надо было оставаться в камере!

Нальнар вырваться не вырвался, но внимание мамочки отвлек, чем невольно спас свою жёнушку от быстрой расправы. Почему-то то, как они смотрят друг на друга, очень напоминает нашу с некромантом первую встречу, взгляд у эльфа точно такой же, как и у моего мага. Было бы легче, если бы не все на свете напоминало мне о нём, это похоже на моё вечное наказание.

– А чем ты его прокляла? – спрашиваю с улыбкой у взвинченной девушки, но та только недовольно морщится и решает накричать ещё и на меня.

– Ты! Это все из-за тебя! Не хочешь за этого длинноухого уродца выходить, так зачем меня так подставлять? Думаешь так Игнарешнарчика тебе отдам? Да хрен тебе! Плевать на браслет, даже если не смогу снять, он для меня ничего не значит!

Полоумная попыталась схватить меня за волосы, но не тут-то было, я увернулась, и сама заломила ей руку, повалив лицом на сиденье. Никто меня и пальцем не тронет, тем более какая-то девчонка, вроде нее.

– Я же сказала, мне не нужен ни эльф, ни маг. Я не хочу замуж, и НИКТО меня не заставит. Вам все понятно? – перевожу взгляд с кряхтящей девушки на Нальнара, стараясь донести ему то, что на самом деле правдой не является, – моя сила все еще при мне.

– Отпусти, сучка! – рычит Серафима, сопя в кожаное сиденье.

Совсем хилая, если даже я беременная смогла уложить ее на лопатки.

– Клара, – эльф вырвался из хватки отца, но остался сидеть, – тебе не убежать от меня.

На моем лице появляется улыбка, он тоже так говорил.

Машина делает резкий поворот, а затем подпрыгивает вроде бы ни с того ни с сего. Меня заносит в сторону и вверх, только в последнее мгновение хватаюсь за ручку на двери, и как оказалось, вовремя. Машину переворачивает несколько раз под крики всех, кто в ней. Руки болят от такого перенапряжения, а сердце сжалась в испуге.

Дорогой автомобиль, на то и дорогой, что даже после нескольких переворотов остался почти цел, только стекла разбились. Остановился на боку, так что я повисла на ручке авто, пока остальные свалились в кучу внизу.

– Все целы? – закопошился где-то внизу Нальнар. – Клара? Ты что делаешь?

Ага, так я ему и отвечу! Сейчас самый подходящий момент, чтобы слинять, чем я собственно и занимаюсь. Стекла в двери не осталось, видно хмурое небо столицы, хватаюсь за дверь и подтягиваюсь, чтобы вылезти с машины.

– Клара! – слышу крик эльфа, и чувствую, как за ногу кто-то схватился и не дает выбраться из машины.

– Ты куда собралась, страшила? – вопит вредная та самая малахольная и дергает меня за ноги.

– Пусти, и я помогу тебе выбраться, – натужно обещаю ей.

– Точно? – недоверчиво шипит Серафима, обняв мои обе ноги, так что не вылезти.

– Точно, – рычу, оборачиваясь, чтобы увидеть, что Нальнар почти выбрался из-под родителей, – или хочешь с мужем поближе познакомиться?

Магичка чертыхается, а затем отпускает мои ноги. Резкий рывок, от которого слегка кружится голова и я уже снаружи. В нос сразу ударяет резкий запах топлива, мы посреди дороги, на перекрестке. Оглядываюсь, сзади какой-то памятник, это же центр города. Рядом куча машин, некоторые сигналят, несколько разбитых и перекинутых, уже горят. Что здесь, чёрт побери, произошло?

– Быстрее! – кричит внизу Серафима истеричным голосом, давая понять, что эльф уже освободился.

– Чёрт! – протягиваю ей руку, но хватает ее не девушка, а эльф.

– Попалась! – резко дергает на себя Нальнар так, что чудом не провалилась обратно.

Серафима прижалась к заднему стеклу, оно все ещё не разбито, только в трещинах. У эльфа перекошено от злости лицо, с виска идет кровь, похоже ему досталось во время кульбитов машины. Вот так ему и надо! Его родители пытаются привести в себя водителя, должно быть он без сознания.

– Пусти! – визжу, упираясь ногами и собственным лбом в машину.

Он сильнее и ему не особо важно, что причиняет мне боль. Похоже, подобная черта есть у всех мужчин, что когда-либо мне нравились. Мне бы хоть немного своей старой силы, я бы быстро в лепешку превратила не только Нальнара, но и эту машину. Увы, силы нет, есть только боль в животе, будто кожу изнутри жжет. Я так проиграю, а я терпеть не могу проигрывать, особенно тем, кто когда-то сделал мне очень больно.

– Помоги мне, чего встала? – кричу на единственного человека в этой машине, чьи мотивы мне понятны.

Серафима бегло смотрит на меня, а затем резко ударяет плечом в заднее стекло, оно выдерживает первый удар, но не второй. С резким звуком эта самоубийца вываливается на улицу, и почти сразу поднимается.

– Ловите ее! – отвлекается на женушку Нальнар, чем я и пользуюсь, чтобы вырвать руку.

Шиплю, когда он снова пытается ухватиться, но у него не получается. В отличие от Серафимы выбираю другой путь для отхода, поднимаюсь и запрыгиваю на памятник. Несколько не хитрых подтяжек и я уже наверху памятника, ежусь от холода и осматриваю округу. Мимо пробегают люди, Серафима спряталась за какую-то перевернутую машину. Вот же крыса! Какого чёрта здесь происходит? Повсюду паника, люди кричат, и среди всего этого слышны небольшие взрывы, и я совру, если не признаюсь, что ощущаю тоску. Совсем недавно вот так вот бежали от меня, с криками и слезами на глазах, тогда я ощущала свою силу, их страх и получала от этого какое-то невероятное удовольствие. Чёрт, я уже скучаю по своей силе! Вот если бы ещё только по ней…

Судя по людям, опасность идет с той стороны, откуда мы ехали, там большая пробка, но несколько людей в странных красных балахонах идут так, словно толпа убегает именно от них. Не понимаю, почему все эти люди убегают, пока они не поднимают какие-то странные палки и из них извергаются искры и что-то ещё, что превращает ближайшие машины в металлолом.

– Клара! – слышу голос эльфа и делаю то, до чего могу додуматься в такой ситуации – прячусь за спиной статуи.

Как стыдно-то! Какой-то эльф заставляет меня прятаться, точно слабачку! Несправедливо это! Чертовски несправедливо! Хочу назад свою силу и бить этого гада, пока из него не получится красивая белая лепешка. Уверена, из эльфов даже отбивная красивой получится. Как есть то хочется, даже отбивную с Нальнара сейчас бы съела, с хлебом, томатным соусом и жаренной картошкой…м-м-м… Жаль в плену так плохо кормят, а главное нерегулярно!

Как бы мне отсюда свалить по-тихому? Надо бы денежки с тайника забрать, и тогда уже и домик в горах будет, и обед, и отбивная с Нальнара… Нет, не та последовательность, сначала отбивная с Нальнара, а потом все остальное. Покажу ему ещё, как моим бессилием пользоваться!

– Ты ещё кто такой? – слышу громкий голос Нальнара и замираю.

Сердце пропускает удар, я почти не дышу, так сильно моё желание посмотреть, кто там устроил такой шум. Хотя нет, вру, столь сильно не моё желание, а моя надежда, что это за мной пожаловал некромант. Он же жуткий собственник, упрямец каких свет не видал. Разве такой просто так отпустит, даже если я поставила точку в наших отношениях? Зажмуриваюсь, мне так хочется, чтобы это была только запятая, да хоть многоточие! Сама себе противоречу, ведь знаю, если останусь с ним – будет беда.

– Клара, будь хорошей девочкой и слезай оттуда сама, – слышу мужской голос, и внутри все замирает.

Не он.

Сползаю вниз, чувствуя, как все внутри ноет от боли. Это ведь было ради мечты, ради ребёнка, так почему мне сейчас так плохо? Почему я не ощущаю облегчения? Мне так хочется просто увидеть его, услышать, как он так зло кричит «Клара», но вместо него это делают другие. Вот только зачем мне другие, когда мне нужен только он?

– Сама напросилась, – раздалось откуда-то издалека.

Взрыв, от которого я даже не жмурюсь, и рука статуи отваливается, и падает на землю.

– Кто вы такие? – вопит где-то эльфийская королева.

– Эльфы, – с пренебрежением фыркает он, а затем обращается только ко мне: – Кларка выходи, а то решу, что ты струсила.

В его голосе издёвка и смешок, он думает, что знает меня, и он прав. Проблема только в том, что он меня знал, теперь я уже другая. Сделаю все, чтобы защитить мою мечту. Касаюсь рукой живота, выдыхаю и, собравшись, спрыгиваю с постамента на землю.

Каблуки стучат по асфальту, отбрасываю волосы назад, заставляю себя улыбаться. Обхожу перевернутую машину с боку, засовываю руки в карманы пиджака, чтобы не видно было, как они дрожат.

– Боже мой, неужели ты устроил все это только из-за меня? – иронически улыбаюсь, гордо расправляя плечи.

Нальнар поворачивается ко мне, делает даже несколько шагов, но маленький взрыв его останавливает, не дает подойти. Только то, что я затаила дыхание, не дало мне испугаться, это ведь не магия, а значит я могу пострадать от этой странной штуковины. У меня есть хорошая регенерация, благодаря папе, но с моей беременностью сложно сказать, работает ли она ещё или нет.

– Конечно же из-за тебя, – издевается он, делая из нашего разговора любовную перепалку. – Разве ради красивой женщины, сложно разрушить центр такого красивого города?

– Да ты что? – медленно отхожу немного в сторону, не сводя с него взгляда. – А причем тут я? Меня сложно назвать красивой женщиной, разве что просто женщиной.

– Не глупи, Кларка, – резко меняет тон, наигравшись, – ещё шаг и я снесу тебе башку, и никакая твоя сила не поможет.

Замираю, внутри напрягаюсь, как струна, но заставляю себя не реагировать.

– Ты какой-то слишком серьёзный. Проблемы? Подружка убежала с общаком? – натужно улыбаюсь. – Стоп. Вспомнила, это же была я!

– Клара, – шипит Нальнар, протягивая мне руку и косясь на мужиков, – это ещё кто?

– Да, Клара, – соглашается он с улыбкой, – расскажи мне кто этот ослик? С каких пор тебе нравятся ушастые? Что, прошлый уже тебя отшил?

Вот скотина, как же хочется ему по лицу съехать! Жаль, что когда-то я снесла дом, вместо того чтобы размазать его. Прошлый? А я и забыла, что он его видел. Моя улыбка тает, я не могу играть, не могу притвориться.

– Правда отшил? – неодобрительно чмокает языком, что ещё больше раздражает. – Бедняжка.

Он смеется надо мной, как и его тупые болванчики. Все смеются, а я почувствовала себя так, словно вернулась в детство, где никто не мог меня защитить. Даже я сама, только Марк, но его уже давно нет. Выдыхаю, даже без своей силы, я должна быть на что-то свободна.

– Нальнар, познакомься, это Ваня, в народе Красная Стрела, глава банды Великанов, и по совместительству, такой же мой бывший, как и ты.

Мой голос несколько дрожит, руки плохо слушаются, а то, что на моем лице, сложно назвать уверенной улыбкой, скорее уж оскалом. Хорошо, что этого никто не замечает, петухи заняты осмотром конкурентов, и не обращают на курицу, то есть меня, никакого внимания. Боже, как же это не вежливо с их стороны.

– Да ладно, бывший? – хохочет Ванька. – Ты что этому в форме с вот ЭТИМ изменила? Ой, Кларка, не ожидал, не ожидал…

– Господи, Ванюша, кто бы говорил? – кривляюсь ему в тон. – Ты каждую бабу попортил в квартале красных фонарей, а этот хотя бы принц.

– А,– протянул старый знакомый с улыбкой, – на золото повелась, я уже и забыл о твоей любви к блёсточкам, у меня, кстати, есть одна с собой.

Он достал из кармана что-то отдаленно похожее на дорогое колье. От одного взгляда на сверкающие на солнце камни у меня потекли слюни, но ситуация способствовала борьбе с клептоманией, так что я смогла сдержаться, пообещав, что как только силы вернутся навещу Ванечку и все блёсточки конфискую.

– Нет, дорогой Ванечка, на золото повелась я только с тобой, а в него влюбилась исключительно благодаря его симпатичной мордашке, – с удовольствием улыбаюсь, стараясь ударить по самолюбию обоим бывшим ухажерам.

Жаль обиделся только Красная Стрела, эльф по ходу дела слишком тупой или самовлюбленный, чтобы не понять, что я его так унижаю.

– Да ты что, – улыбается, казалось бы, спокойно Ваня.

При этом смотря куда-то в землю, а затем слегка поворачивается в сторону одного из своих подручных, требуя, чтобы он что-то ему отдал.

Странная штука оказывается в руках несостоявшегося мафиози, и он так многозначительно направляет ее на меня, с улыбочкой, которая подсознательно вызывает желание не только ему по лицу дать, но и стереть его в порошок.

– В таком случае я не очень буду грустить, когда от тебя останется только месиво, Кларка, – резко меняет тон, стараясь меня напугать.

– Дорогой, давай уйдем отсюда, от этой полукровки одни проблемы, – попыталась облагоразумить сына эльфийка.

– Действительно, ослик вали-ка отсюда, пока я не подумал сделать с твоих ушек трофей на стену, – поддакивает ей с издевкой Красная Стрела, одним кивком заставляя часть своих болванчиков направить на эльфов оружие.

Ни капли не изменился, все такой же самоуверенный, когда же этот недоделанный мафиози возьмётся за голову? Мне бы сейчас мою силу, хоть ненадолго. Только раз ногой топнуть и все – отвлекающий манёвр готов, я бы под шумок и смылась. Вот только силы нет, а все взгляды так и так прикованы ко мне.

– Нет, мама, она станет моей женой – я так решил! – далеко не ушёл в своих суждениях от мафиози эльф.

Удержалась от желания дать себе ладонью по лицу, зато реакция Вани последовала тотчас же, какая-то неправильная правда. Сначала он засвистел, затем засмеялся, да так сильно, что минуты три все окружающие с непониманием смотрели, как это чудо давится слюной от смеха. В конце, собравшись с мыслями и почти перестав ржать как лошадь, страшный мафиози выдал только одну фразу:

– Серьёзно?!

В этот момент желание сровнять его с землей стало не просто больной фантазией, а почти мечтой жизни.

– Ты точно вот об ЭТОМ говоришь?! – с долей неподдельного скептицизма поинтересовался у эльфа этот дегенерат (чтобы это слово не значило).

Перед глазами потемнело, мысли исчезли, кроме одной очень желанной и соблазнительной по простоте.

– Это не твоё дело, пижон, – надменно фыркает Нальнар в попытке помериться яйцами с ещё одним петухом. – Сам-то с ЭТИМ, я так понимаю, тоже развлекался?

ЭТИМ, твою эльфийскую матушку?! Ох, длинноухий ослик, сейчас вы оба у меня получите! По привычке закатываю рукава и собираюсь даже без силы поставить этих петухов на место, но неожиданно чуть не падаю. Кто-то схватил меня за лодыжку, не давая сделать то, о чем я скорее всего пожалею.

– Ты что делаешь, сумасшедшая?! – прошипела предательница недовольным шепотом. – У них же оружие и магия, а у тебя что? Страшная мордашка и любовь к рукоприкладству?

Как бы злобно и недовольно не звучал ее голос, он никак не сочетался с напуганной мордашкой и рукой на моей лодыжке. Это, пожалуй, впервые в жизни кто-то решился меня остановить от очередного необдуманного поступка и, честно говоря, я растерялась. Даже Пенелопа решалась указывать мне, что делать, а что нет с большой опаской, будто все время тайком побаивалась меня и… возможно презирала.

Ванька вместе со своими тупыми дружками засмеялся, точно сама мысль о таком вызывает у него рвотные позывы. Я даже дернулась в его сторону, но рука на лодыжке отчего-то не отпустила. Может ей просто страшно без меня будет, и она так за свою шкуру беспокоится? А что, логично, кто ещё эту придурочную защитит, не муженек же ее… шестой вроде бы по счёту?

Смех Вани резко прекращается, когда он направляет оружие на эльфа и просто стреляет. От оружия идет дым, и обычная перепалка вдруг уже не кажется лёгкой стычкой с Ваней как раньше. Я и забыла о его жуткой привычке убивать. За спиной вскрикнула припадочная, сжав мою лодыжку сильнее. Какое-то мгновение мне кажется, что Ваня промазал, или какая-то магия защитила блондина от раны, но это пока только белая одежда на его животе не начала краснеть от крови. Нальнар, пускай и эльф, но всего лишь зельевар, и я словно забыла, что его могут ранить.

– Что значит тоже?! – холодно переспрашивает Красная Стрела, – Мои игрушки только мои.

Мать эльфа со страшным криком бросилась к сыну, который резко осел на колени, не проронив и звука, смотря только на того, кто его подстрелил. Отец же был куда более сдержан и просто попытался дать бой заклятиями. Сложно сказать получилось ли у него, поскольку в следующее мгновение тишину взорвал громкий полный боли и ненависти крик Нальнара, от которого затряслась земля. Когда даже после него дрожь не прекратилась, асфальт начал покрываться трещинами, а затем сквозь них появляться ростки, которые почти сразу становились деревьями, причем очень здоровыми. Одно из таких деревьев появилось прямо под моими ногами так стремительно, что я даже не успела убраться оттуда. Густые листья и ветки спасли от падений с большой высоты, благодаря балласту, что орал добрые минуты две, пока дерево росло ввысь на высоту метров шестнадцать.

– Рот закрой, дура! – не выдержала я, держась в обнимку с толстой веткой, наблюдая, как густой лес появляется будто бы из ниоткуда.

– Где она? – услышала где-то среди листвы голос Вани и внутренне напряглась.

Он ведь не шутит, Ваня, который так запросто убил Нальнара из-за какой-то глупости. Не верится, но мне казалось, что он на такое не способен.

– Надо убираться отсюда, – говорю больше себе, чем своему балласту.

– Как?! – истерично переспрашивает тот.

– Как, как? – злюсь оттого, что эта надоедливая девка ещё здесь. – Забирайся на ветки, а то сейчас ногу мне оторвешь!

Благо наше дерево оказалось довольно близко к жилому дому, особенно к одному из окон, которые разбила одна из веток нашего деревца. Туда я и доползла по ветке, но в конце концов пришлось прыгать, ветка не выдержала, когда на нее забрался ещё один человек. Приземлившись на груду битого стекла на кухне какой-то бабки-кошатницы, я вдруг поняла, что в камере мне нравилось намного больше. Скорее всего потому, что угроза моей жизни в тот момент такой явной не казалась. И точно, стоило мне подумать, что хуже быть не может, как на меня приземлился балласт, ловко избежав тумаков, схватил что-то со стола и побежал, испуганно визжа, по коридору мимо перепуганной старушки. Мне бы конечно хотелось думать, что это она меня испугалась, если бы не мужские голоса совсем рядом. Ну вот, мой талант влипать в неприятности уже не кажется таким веселым, после того как я потеряла свою силу.

Часть 5. Приют смерти

Игнат

Девять лет назад.

Скальпель делает надрез, но кривой, задевает артерии и сухожилия. Подопытная крыса не пожалуется на отсеченную конечность, но все же, какая халтурная работа, особенно для меня. Тяжело вздыхаю, отбрасывая скальпель в медицинский лоток. Как-то ночь не задалась на эксперименты, руки трясутся, или просто надо поспать немного. Глаза слипаются, но я не могу уснуть уже несколько дней. Что-то не дает мне покоя, паранойя подсказывает, что во всем виноват советник, но доказательств этому не нахожу. Никакой отравы в пище, никакого проклятия или другой магии на мне нет, но я все равно не могу уснуть. Оказывается, отсутствие сна напрягает, особенно когда дело не идет еще и с экспериментами. Если не Вальтер придумал такой странный способ мне напакостить, тогда я вообще не понимаю, что происходит.

– Министр, – знакомый голос вырывает меня из состояния похожего на дремоту.Несколько раз моргаю, чтобы понять, что глупо стою, глядя на руки в окровавленных перчатках, снимаю перчатки и мою руки, пока Серж послушно ждет, не подавая больше голоса.

– Ну что у тебя? – вздыхаю, высушивая руки магией.

Мой генерал несколько опешил, судя по всему, окровавленные вещи на мне его беспокоят куда больше клетки с еще живыми крысами в углу моей лаборатории. Надо бы здесь убраться, а то все столы завалены мертвыми крысами.

– В детском приюте происшествие, – начал было докладывать Серж, но умолк после моего жеста.

– Ты помнишь, что я приказал тебе? – срываю свое недовольство на этом подхалиме. – Докладывать только о происшествиях с крысами, так чего же ты меня отвлекаешь?

Серж хотел что-то сказать, но, похоже, передумал, выдохнул, чтобы не сказать лишнего, а затем осторожно оглянулся на клетку с крысами. Я специально не кормлю их, и, судя по тому как они пытаются грызть прутья клетки, съесть одного наглого генерала не против.

– По-твоему крысы, наводнившие канализацию, слишком мизерная проблема для военного министра? – подхожу к клетке и смотрю, как и он, на этих тварей.

– Да, господин, – соглашается с опаской Серж. – Эльфы сейчас куда более важная проблема, а крысами и комиссары Скота могут заняться.

– Возможно, ты прав, – слегка киваю, медленно протягивая руку к клетке, они сразу теряют интерес к Сержу и наваливаются друг на друга в попытке достать до такой желаемой плоти.Мы с генералом наблюдаем за тем, как шатается клетка и даже стол, от действий крыс, но выбраться они не могут.

– Ты знал, что крысы по своей природе трусливы и нападают на людей только если их зажмут в угол, предпочитая прятаться в канавах? Но в последние месяцы эти зверушки ведут себя по-другому, все чаще появляются не просто в подворотнях, а на улицах, в домах и самое главное нападают на людей не ради защиты, а из-за голода. Как ты думаешь, почему?

Разворачиваюсь, чтобы посмотреть на своего помощника, но в тот же момент с грохотом падает клетка с крысами, они перегрызли решетки и попытались напасть на тех, что считают своей едой. Небольшой стук ногой и эти отвратительные твари сгорают в родовом огне, оставив после себя только грязь.

– Ответ очень прост, крысы нападают на людей, потому что видят в них только еду, а значит, их все время кормят человеческим мясом, а когда перерывы между кормлениями увеличиваются, они нападают на людей сами.

– И что с того?! – сжигает магией с себя крыс Серж. – Может крысы на кладбищах мертвецов едят.

– Какой же ты далекий от жизненных реалий, – закатываю глаза, а затем неспешно поднимаюсь в спальню, чтобы переодеться.

В воздухе летает вкусный запах жареного мяса, но учитывая особенности Пьера лишь натужно выдыхаю, в который раз обещаю себе упокоить повара, если использует мясо человеческого происхождения. Свежая одежда и легкое заклятие, чтобы стереть с себя кровь и грязь улучшило моё состояние, но не сильно.

– Каких еще жизненных реалий? – влез ко мне в спальню Серж, уже с какой-то папкой в руках.

Только завязав галстук, оборачиваюсь к нему и одним взглядом заставляю выйти за порог. Тот учтиво подождал, пока я все же приведу себя в порядок и выйду за дверь и уже там снова повторил свой вопрос. Надменно вздыхаю, давая этому хлыщу понять, что я думаю о его недальновидности.

– На каждом кладбище стоят защитные заклинания, даже земля для захоронений специально освящена, чтобы всякие подобные твари оставляли мертвых в покое.

– Да неужели, и что от некромантов тоже есть заклинания? – иронизирует Серж, не понимая в чьем доме находится и с кем говорит.

Впервые смеюсь над его шуткой и даже хлопаю его по плечу, что просто пугает моего генерала. Посмеиваюсь над ним пока не выходим на улицу, а там останавливаюсь на пороге.

– Знаешь, что самое отвратительное в некромантах, Серж? – спрашиваю, оглядывая свое импровизированное кладбище на переднем газоне.

– По-моему в них все отвратительное, – хмурится военачальник, недовольно оглядываясь на ожидающую нас машину.

– Самое отвратительное в некромантах то, что они поднимают мертвецов против их воли иволи их родных, – потираю руки, наслаждаясь утренней прохладой.

Дожидаюсь, пока Серж презрительно сморщится и кивнет в подтверждение моих слов, мысленно смеясь над ним.

– Но разве не глупо учитывать волю мертвой курицы или свиньи? Разве они сами захотели попасть на наш стол, или их родственники, те же хрюшки и курочки? – посмеиваюсь над генералом, садясь в автомобиль.

– Люди и домашние животные не одно и то же, – пытается перечить мне генерал.

– Почему же? – едва заметно приподнимаю брови, улыбаясь. – Все мы просто груды мяса и костей.

Серж проглотил довод, который хотел привести на мои слова и только молча всунул мне в руки какую-то папку. Со вздохом все же пришлось ее открыть, под нервным взглядом своего водителя, ожидающего указаний. Первое что увидел это количество жертв – сорок шесть, из которых пятнадцать взрослые, а все остальные дети. Прикрыл глаза на мгновение, а затем выдохнул и посмотрел дополнительное описание. Пять младенцев, тринадцать в возрасте от года до пяти…

– Поедем в этот чёртов приют, – командую, отдавая папку обратно Сержу.

Прикрываю глаза, пока генерал говорит адрес водителю, и мы, наконец, отъезжаем от моего дома. Явер ощутив облегчение, покинув мою территорию, мужчины с облегчением вздыхают, пока смеюсь над ними. Откидываю голову на подголовник и снова закрываю глаза. Кажется, вот-вот усну, но этого не происходит.

– Серж, докладывай, – прошу устало, сложив руки на груди и все так же стараясь отдохнуть.

– В шесть часов утра комиссарам поступил вызов от молочника. Он каждое утро привозил в приют партию молока для детей, а в этот раз заметил, что двери открыты нараспашку и в самом здании очень тихо, что для детдома не свойственно.

– Что это за детдом такой? Там что не было совсем охраны? – напоминаю Сержу, что мне стоит докладывать не так.

– Детский приют для нестандартных рас, попросту приют для полукровок, – надменно вещает Серж, листая бумаги. – Пристанище уродцев, как называют его обычно.

«Уродцев?» – неприятно кольнуло слух. – «Что бы он сделал, если бы узнал, что я один из тех самых уродцев?»

Сжал руку в кулак и отпустил, чтобы успокоиться и забыть о неприятном воспоминании. Тем временем генерал не переставал вещать, совсем не заметив моей реакции на его высказывания.

– Существует уже больше шестнадцати лет, на деньги меценатов. Все это время директором заведения был некий Серков, в прошлом осужденный маг, лишенный дара. Он, как и все охранники был убит, но несколько другим способом, нежели остальные.

– Каким же? – немного устало спрашиваю, когда понимаю, что его театральная пауза затянулась.

– Его скормили крысам, а затем раздавили шею, – с какой-то особенно радостной и гордой интонацией произнес генерал, так что я даже открыл глаза и посмотрел на него.

На усталом лице нашлась непонятная для меня улыбка, точно он гордился чем-то или кем-то. Странно, я чего-то не понимаю, с каких пор убийство такой швали вызывало на лице генерала подобное выражение.

– Думаю, это сделала она, – все так же, будто бы пребывая в своих мыслях, пробормотал военный.

– Она?

– Девочка, единственная выжившая, ее нашли в шоковом состоянии рядом с трупом директора, – натянул на себя маску Серж, заметив мой интерес.

– Странно, – отметил его поведение вновь. – Может она и остальных убила? Как они умерли?

– От страха, – отвечает он так серьёзно, что я запинаюсь.

– От чего?

– От страха, у большинства просто остановилось сердце, возможно это было какое-то запрещенное заклятие, сложно сказать. Но самое интересное не это, в подвале оказалась прорубленный вход в катакомбы для крыс. Похоже, щедрый директор любил кормить крыс детьми.

Мы молчим некоторое время, словно переваривая эту информацию.

– Зачем? – задаю резонный вопрос.

– Непонятно, – вздыхает генерал. – Все документы из сейфа директора, книга приема и учета детей, вообще все бумаги просто пропали. Но самое страшное, что пропали не только они.В глазах Сержа мелькнули злоба и презрение, он поспешно отвернулся к окну и сжал руки в замок на коленях.

– Что-то еще? – тороплю его с пояснениями.

– Эти дети… Скажем так, такое впечатление что там поработал коллекционер. Некоторые части тел пропали, их так сказать особенности.

С каждым новым эпизодом это дело становится все интереснее. Мне нечего ответить на взгляд Сержа, чуть ли не кричащий о том, что это сделал я, хотя это и не так. Этот парень слишком долго рядом со мной, так что знает о моей любви к коллекционированию подобных вещей, но все же это только коллекция, тела в банке с глицерином, ничего больше. Я бы никогда не стал убивать ради своей коллекции, особенно детей.

– И сколько детей скормили крысам? – интересуюсь, чтобы сменить тему.

– Непонятно, только два тела пока обнаружили, точнее то, что от них осталось.

– Ты же понимаешь, что этого мало, чтобы прикармливать всех городских крыс.

– Да, но все же не думаю, что в каждом приюте столицы детей пристегивают к стене в подвале и отдают на растерзание крысам.

Мы оба замолчали, в последней фразе Серж избавился от всех эмоций в голосе, тем не менее, меня не провел. Что-то личное было в этом деле, но непонятно пока что.

– Думаю давно стоило организовать чистку канализации от этих тварей, плевать сколько для этого понадобиться людей, организуй.

– Да, министр, – сразу же согласился генерал и принялся писать приказ на листе бумаги.

Посчитав, что разговор закончен, снова прикрыл глаза, стараясь ни о чем не думать. Что-то резко изменилось, это ощущение просто неожиданно ударило по голове, сковав движение, перехватив дыхание. Некроманты чувствуют чужую энергию почти так же сильно, как и великаны, или же василиски. Волосы встали дыбом, на лбу и спине выступил пот, а сердце забилось в разы чаще. Такое ощущение, что где-то рядом сама смерть. Сердце бьётся все быстрее, а я даже глаза не могу открыть, но при этом почти физически ощущаю тьму, вязкую, засасывающую в себя все вокруг. Это длится так недолго, но все равно хватает, чтобы заставить меня резко открыть глаза, все еще не видя, а только ощущая эту странную энергию.

Мы в потоке машин, в самом центре столицы, много людей, и непонятно откуда именно исходит эта тьма. Куча машин, вдали стоит на перекрестке машина комиссаров и не заметно ничего не обычного, казалось, весь мир благополучно проигнорировал то, что чувствовал я. На что же это похоже? На ауру великана? Но ощущения отличаются, они совсем иные, будто само зло обрело осязаемую форму и бросилось поглощать мир.

– Министр? – Серж обернулся вместе со мной посмотреть в заднее стекло, но, как и я ничего не увидел.

Чтобы все это значило? Может быть, именно эта неведомая сила и стала причиной моей бессонницы? Что-то здесь не чисто, надо будет поискать информацию в древних фолиантах некромантов, но, увы, все они в замке, а возвращаться туда нет никакого желания. Когда мы подъехали к самому детдому, там не было где яблоку упасть от количества комиссаров и тайных полицаев. Множество трупов в мешках в несколько ярусов грузили на машины, словно они не дети, а безымянные жертвы во время войны. Вопреки моим ожиданиям, Серж никак на это не реагировал, что слегка не вязалось с моими представлениями о нем. Быстрым шагом он направился к главному комиссару, стоявшему в сопровождении своих подчиненных.

– Где она? Где девочка? – задал он вопрос, перебивая главного комиссара и расталкивая толпу комиссаров.

– Генерал Волд, я уже повторял вам, что девочка не в вашей юрисдикции. Заберите отсюда своих людей, мы сами разберёмся с этим делом.

Старый комиссар с большим пузом самодовольно ухмыльнулся, явно считая, что выше генерала по званию и утер ему нос, но увы не учитывал немаловажный факт – Серж мой подчинённый.

– Думаю, военный министр Трут считает по-другому, – немного самодовольно заявил мой друг и нашёл меня взглядом.

– Комиссар, – нацепил на себя свою самую отталкивающую улыбочку, чтобы произвести впечатление.

– Министр, зачем вы здесь? – выпалил комиссар, поперхнувшись воздухом.

– Думаю, вы не в том праве, чтобы задавать самому министру подобные вопросы, – влез с ответом Серж, явно издеваясь над комиссаром.

– Да господин, – опустил глаза толстяк, а затем испуганно проговорил, – девочку уже увезли в управление, как единственного свидетеля, я сейчас распоряжусь, чтобы ее вернули обратно.

– Так-то лучше, – самодовольно улыбнулся генерал, пока я направился прямиком в приют, проигнорировав их всех.

Одноэтажное здание с потрескавшейся штукатуркой и решетками на окнах, забор с колючей проволокой. Это больше тюрьма, чем детский приют. В самом здании на удивление чисто, хотя все вещи, мебель, двери кажутся старыми и потертыми. Не все тела еще успели убрать, большинство валяется на полу. Несколько маленьких детей спрятались под кроватями, там их и настигла смерть, не оставившая ничего кроме испуга на их лицах. Чем глубже прохожу в детдом, тем более убеждаюсь, что не все умерли мгновенно, большинство подальше от входной двери будто бы чувствовали опасность, пытались спрятаться, но не смогли. В подвал спускаюсь в последнюю очередь. Здесь воняет гнилью и гарью. На стенах следы от ногтей и крови, обожжённые места, похоже один из пленников владел магией, но вряд ли это ему помогло. Весь пол внизу лестницы в дом укрыт тельцами упитанных крыс, они все дохлые и умерли совсем не от того же заклятия или что там было с остальными жителями детдома. Тело директора, судя по всему, уже унесли, но вот человеческое мясо осталось, даже при магическом свете отличаю его от мяса крыс. На стене возле погнутых кандалов отметины от ногтей, такие, точно кто-то отсчитывал дни. Пересчитал их все, начитал десять дней. Кого-то держали здесь десять дней? Или возможно было десять жертв? Оглянулся и почти сразу заметил небольшой лаз для крыс напротив стены с кандалами. Кто-то специально проломил стену и убрал решетку канализации чтобы сделать - ход для тварей. Судя по всему, там еще останки, их туда крысы затащили, но комиссары не потрудились их достать. Одним заклятием сношу часть стены, но заставляю обрушившиеся камни парить в воздухе, чтобы они не повредили улики, затем легко убираю их в сторону. В канализации запах становится просто невыносимым. Гниющее мясо повсюду, как и тела крыс и их большое гнездо из веток и хлама. Вот только такое гнездо дело человеческих рук, его кто-то специально сделал в этой канализации. Спрашивается зачем? Зачем было его делать здесь и кормить крыс детьми?

Я собирался было уходить, пока не заметил в одном из сточных проходов еще одно тело. Паренек с каштановыми волосами и выдранным горлом. Возможно я бы списал его на еще одну жертву крыс, если бы не понял, что по какой-то причине его тело находится там, куда его физически не смогла бы затащить ни одна крыса. Поднял его в воздух магией и задержал в воздухе, не желая бросать в канаву к крысам. Молодой совсем, сколько ему было, лет шестнадцать? Руки в укусах и порезах, больше всего досталось ногам, пальцы крысы отгрызли. Как же ему удалось оказаться так высоко в проходе? Он залез туда, пытаясь спастись от крыс, и умер от кровопотери? Судя по ранам, горло ему вырвали недавно, а умер он несколько дней назад. Коллекционер поработал над ним, но вряд ли бы он оставлял его в таком месте. Слишком много вопросов и почти нет ответов. Возможно, не мешало бы воскресить директора этого адского места и узнать всю правду от него, но вряд ли его мозг находится в хорошем состоянии для этого.

– Сколько же здесь этих тварей, – ругается где-то на лестнице Серж, по дороге препираясь с комиссарами.

Оглядел тело парнишки снова и понял, что просто не могу опустить его в эту грязь, пусть это всего лишь мясо с костями. Чертыхнулся, поддерживая тело в воздухе одной рукой и прикрыв глаза.

– Министр, все в порядке? – где-то сзади интересуется Серж.

– Вот, держи, – отправляю мальчишку генералу прямо в руки, чего тот совсем не ожидал. – Этого в мою лабораторию и даже не вздумай его испачкать.

Убедившись, что удивленный генерал понял мой приказ, быстро покидаю подвал, а затем и детдом. Только на улице позволяю себе подумать над своим решением. Этот мальчишка напомнил мне самого себя. Что было бы со мной, если бы не сила, дарованная мне от рождения? Наверное, я бы закончил как он, в приюте для уродцев, так и не добившись ничего в жизни. Но с другой стороны, если бы не эта сила, все бы случилось совсем по-другому. Хотя к чему эти сантименты, я беру его себе, только чтобы узнать правду о том, что здесь произошло.

– Господин Министр, – осторожно позвал комиссар, не желая даже касаться меня, за что и удостоился моего свирепого взгляда. – Девочка, единственная выжившая, сбежала.

У меня вырывается смешок, а затем я равнодушно смотрю на мужика.

– Ну, так что ты смотришь на меня? – закатываю глаза и командую. – Найдите ее! Ребенка они потеряли, тоже мне комиссары!

Часть 6. Уроки улицы

Клара

Как же я устала, организм требует подзарядки, и я нахожу ее во вкусной ещё теплой ватрушке, а потом ещё одной и ещё…

– Эй, дамочки, а платить кто будет? – ругается толстый пекарь в фартуке, испачканном мукой.

Где это я? Шумно, куча вкусных запахов и много людей. Это же столичный рынок! Как давно я здесь не была, это место еще помнит мои юные бандитские года. Ох, уличная романтика, ворованные вещи и еда всегда мне нравились больше, чем свои. То-то я думаю отчего эти ватрушки такие вкусные, что все насытиться ими не могу. Ворованные! Точнее скоро ими будут, когда я доем и дам дёру!

Хотя стоп! Он сказал «дамочки»? В смысле? У него или в глазах двоится, как у меня, или…Поворачиваюсь вправо и сразу замечаю ещё одну любительницу ватрушек. Какого чёрта она все ещё рядом со мной?! Я же ее, казалось бы, скинула, ещё когда из дома убежала через соседний подъезд! Вот же приставучий балласт! И что с ней делать? По факту она вдова Нальнара, по ощущению предательница, но в любом случае есть желание выцарапать ей глаза, но как-то лень.

Слегка наклоняюсь к объедающейся бывшей красотке, ибо такая помятая она больше на нашу уличную шпану похожа.

– Слышь, – стараюсь не привлекать внимания, – а у тебя деньги есть?

Счастливая вдова резко перестала набивать живот, остановилась, посмотрела сначала на меня, а затем на хмурого пекаря.

– Нет, – протянула она натужно, а затем обратилась ко мне. – А у тебя деньги есть?

Смотрю на нее, как на полную дуру, не мы ли с ней в одной каталажке недавно сидели?! Совсем сбрендила, да и я тоже хороша.

– Ну, платить будем, дамочки? – влез в наш высокоинтеллектуальный разговор пекарь, ударяя внушительной скалкой по открытой ладони свободной руки. – С вас тридцать серебряных за тридцать четыре ватрушки.

– Ну, конечно, нет! – улыбаюсь, после того как запихиваю в рот остаток ватрушки, а затем толкаю на пекаря свой балласт и даю деру.

Знакомые улочки и подворотни, в спину слышны крики людей, которых я растолкала или обокрала – все как когда-то давно, ещё до училища и Вани. По дороге ворую пальто и теплую шаль, почти смеясь, когда слышу в спину такое знакомое «Стража! Воровка!». Одно жаль, маневрируя между прилавками, трачу много сил и в конечном итоге прячусь в подворотне, чтобы отдышаться. Давно я так не бегала, как-то из-за моей силы мне не приходилось бегать от кого-то.

Смеюсь от души, надевая пальто, чтобы хоть немного согреться.

Чёрт, я не знаю, что мне делать дальше, но смеюсь, вроде как это и не имеет значения. Что со мной такое? Почему, чёрт побери, так плохо! Когда, наконец, успокаиваюсь, пытаюсь надеть шаль, едва не сбив меня с ног, из переулка выскакивает мой балласт. Как? Ну как такая, как она смогла сбежать от пекаря и стражи?

– Ты! – выкрикивает пигалица, толкая меня в грудь и тяжело дыша. – Как ты могла меня так подставить? Бросить меня?!

– Один – один! – смеюсь над ней и вешаю шаль на ее шею.

Настойчивый балласт, непонятно, что с ней теперь делать.

– Ты своровала это? – обиженно дует губки эта фифа, не оценив мой подарок.

– Не нравится? – тянусь за шалью, но та не отдает, под мой смешок. – Ну так мерзни дальше!

– Ты воровка! – тыкает она в меня пальцем, словно пытается меня пристыдить меня этим фактом.

Улыбаюсь и развожу плечами, мог я прекрасно знаю, кто такая.

– Может быть и так, – пожимаю плечами с улыбкой, – но ты-то тоже воровка, ибо булочки мы ели вместе.

– Вот уж точно нет! – фыркает девица, оглядываясь на улицу, как настоящая воровка. – Я Серафима Скот, дочь Синего графа, и чтобы такое никчёмное существо как ты, назвало меня воровкой – не позволю!

Она махнула на меня рукой, перекосила свою глупую моську, будто со мной должно было случиться что-то грандиозное, почти сразу скривилась от боли и начала визжать, как резанная.

– Я так полагаю, ты забыла, что твою магию запечатали, да? – злорадно припоминаю ей.

Серафима завизжала, глядя на меня с ненавистью и затрясла руками так, будто это поможет ей снять боль. В тот же момент с ее платья отвалился какой-то черный пушистый комок, и запрыгнул на меня, больно вцепившись в ногу.

– Это что ещё такое? – еле отодрала чёрного пушистика от одежды и подвесила на вытянутых руках.

– Крыса! – взвизгнула магиня и сразу же отпрыгнула от меня подальше.

– Нет, ну тебе конечно лучше знать, ты же его на платье носила все это время. Но что-то мне подсказывает, что это кот.

Пушистый в ответ посмотрел на меня большими желтыми глазами и истошно мяукнул.

– Кот? – выдавила с себя разбалованная фифа, медленно приближаясь ко мне, чтобы в этом убедиться. – Откуда он взялся?

– Откуда мне знать, он же на твоём платье висел! – кручу кота в руках, словно желая убедиться, что это действительно кот. – Как ты его вообще не заметила?

– Я не знаю! – повысила голос она и неожиданно приказала. – Брось его!

– Ты только посмотри в эти глаза, как его здесь бросить-то? – перевожу взгляд с одного балласта на другой, который мне нравится значительно больше.

Кот, точно чувствуя, что его судьба решается, начал мурчать ещё более жалобно, при этом состроив такую моську, что сердце дрогнуло. Чёртова беременность, я слишком сентиментальна!

– Ладно, оставлю его себе, вдруг я проголодаюсь, а под рукой не будет еды, а он вон какой упитанный. Поэтому и назову тебя Чебуреком.

– Ты собираешься его есть? – шокировано открыла рот впечатлительная магесса.

– Ну, если под рукой не будет ничего другого сожру, – улыбаюсь, чтобы напугать особо впечатлительных.

– Ты в своем уме? – схватилась за сердце жалостливая девица. – Шутишь что ли?

– Чего шучу? – надуваю губки, плотоядно смотря на кота. – Я же на улице жила, знаю какие котики полезные, а главное вкусные.

– Ты что бездомная? – с отвращением уточняет фифа, чем заставляет отпустить кота и выбрать себе жертву покрупнее.

– И что с того? – слегка завожусь, распрямляя плечи.

В такие моменты раньше люди уже убегали от моей ауры, но теперь-то ее нет, так что ничего ее не спасет.

– Да, – насмешливо фыркает глупая девка, – по тебе сразу видно.

– И что это по мне видно? – наступаю на этого клопа, почти не замечая, что она на голову меня выше, и ей приходится нагибаться под моим взглядом.

– Что ты ему не пара, – выдает эта самоубийца, заставив меня остановиться. – Ты только посмотри на себя! Где ты, а где военный министр? Могу поспорить, ты даже своих родителей никогда не знала!

Глаза заступает чёрная пелена, рука сама заносится для удара, но я ее не бью. В животе что-то очень больно кольнуло и мне стоило много усилий скрыть это от любознательного балласта.

– Слышь ты, – шепчу, чувствуя, как все ещё кружится голова от боли, – проваливай.

Испуганная пигалица состроила недовольную моську, собираясь что-то мне ответить, но не смогла. Чебурек вжался в стенку и поднял дыбом шерсть, не сводя с меня взгляда. Ну их всех к чёрту! Надо просто достать деньги и уехать отсюда, далеко-далеко.

***

Как же мне не хватает моей силы, как воздуха. Одного удара хватило бы, чтобы эту букашку раздавить! Один удар, и я бы разнесла ее в пух и прах, за всю ту дрянь, что вырвалась из ее такого «идеального», как и она сама, рта. Дочь графа, сестра советника короля… Да какая разница кто она такая, если мы уже по другую сторону закона? Скоро она поймет, что жизнь устроена иначе, чем ей казалось. Скоро ее опустят с небес на землю, жаль только это буду не я.Живот болит, боль не отпускает. Вдруг что-то с ребёнком случилось? А все эта чёртова Серафима с золотой ложкой в попе! Я совсем забыла о том, что силы нет. Видимо снова почти высвободила ауру моего папочки, за что и расплачиваюсь сейчас. Только бы с крошкой все было хорошо! Я конечно не специалист в анатомии великанов, но, похоже, наша сила как-то вредит ребенку. Как по-другому объяснить, почему она исчезла? Каждый раз, используя ее, я приносила вред своей крохе, моей маленькой доченьке. Час от часу не легче, и что теперь с этим делать?

Если нет силы, есть хотя бы деньги. На домик в горах и на то, чтобы уехать из столицы, нужны деньги, а значит, их нужно достать. Один из своих тайников открыть, или даже все обчистить, я же не планирую сюда возвращаться. А почему бы нет? Зачем мне сюда возвращаться? Меня ничего не держит. Куплю себе замок в горах, буду жить тихо и в свое удовольствие. Я заслужила быть счастливой и жить беззаботно, а моя крошка тем более.

В груди ноет сердце, но эта боль, точно капля в море, по сравнению с болью в животе. Дела мои плохи, перед глазами все плывёт, но я упрямо иду к своей цели. Осталось совсем немного: через мост перейти и через дорогу будет училище зельвеваров. Уже недалеко, но голова так сильно кружится, боль не дает даже думать, не то, что идти. Делаю шаг и чуть не падаю, еле успев, хватаюсь за перила моста, при этом тяжело дыша. Ну же, ещё немного! Вот уже видно с моста общежитие и машины тайной полиции возле него. Полицаи в парадной темной форме выносят сундуки и мешки с моим честно награбленным добром.

Твою же мать! Как они нашли мои тайники? Кто меня сдал-то? О большинстве даже Пенелопа не знала!

Моё золотишко, блестящие цацки, драгоценности, серебряные ложечки, заколки, брошки, позолоченные дверные ручки и даже каблуки от туфель Тамары! Все, абсолютно все выносят! Крик боли и отчаянья вырывается из моего рта вместе с матом, и возникает справедливое желание пойти вернуть честно награбленное. Возле входа остановилась ещё одна машина, она закрыла мне обзор на родное добро, чем конкретно взбесила. Пробежала несколько метров по мосту и остановилась, чувствуя, что ещё шаг и просто упаду. Из машины вышел какой-то высокий и худощавый парень. Знакомый парадный китель, позолоченные нашивки, темная шевелюра.

Это он, я так хотела увидеть его снова! Ноги не держат, падаю на колени, хватаюсь руками за поручень и не могу оторвать взгляд от того, кто до сих пор владеет моим сердцем. По телу идут мурашки, судорожно глотаю воздух, чувствуя непреодолимое желание бежать к нему. Сделать все, только бы снова увидеть его, обнять, почувствовать теплоту его кожи, звук его голоса и забыть, что сама поставила точку в нашей истории. Судорожно вдыхаю, ум откуда-то издалека кричит: «Не делай этого!!!», но его почти не слышно за грохотом влюблённого сердца. Поднимаюсь, хватаясь за поручень, только для того, чтобы снова упасть на колени. Боль в животе невыносима, даже больнее чем, когда была в том проклятом подвале. Голова кружится, кажется, что вся жизнь из меня вытекает, даже не так, будто ее что-то из меня высасывает. Девочка, моя доченька, что с ней? Она в порядке?

– Эй, ты чего? – слышу голос своей обузы.

Она падает на колени возле меня, смотрит с жалостью, точно на слабое животное, отчего и выворачивает. Как-то резко вместо того, чтобы помочь мне она заваливается на бок, так же как и я, хватаясь за живот.

– Это булочки, чертовы булочки! Не зря я чувствовала, что они слишком вкусные! Отравил нас чёртов повар! Ну, я к нему вернусь, Вальтер его в лягушку превратит, как и моего бывшего! За все получит!

Она причитала и каталась по грязной земле рядышком, но я и слова сказать в ответ не могла. Мне даже показалось, что чем ей становилось хуже, тем лучше было мне. Боль отступила, и я даже смогла начать спокойно дышать.

– Ты какого чёрта пошла за мной?! – ору на нее, толкая в плечо, и отползаю подальше.

Серафима натужно стонет, затем тоже садится, недовольно поджимая губы. Чебурек прячется за нее, виляя пушистым хвостом. Балласт гордо расправил плечи, поднял подбородок и поджал губы.

– Ну? – приподнимаю бровь, не скрывая иронии.

– Это все твоя вина! – выдало это чудо, поднявшись на ноги и для пущего эффекта тыкая в меня пальцем. – Если бы не ты, я бы сидела в камере, а не обручилась с мерзким эльфом!

– Нальнар довольно привлекательный, а не мерзкий, – улыбаюсь, продолжая сидеть на грязной земле. – К тому же ты уже успешно овдовела, так что можешь сказать спасибо.

– Тебе? – резко выкрикнула она. – За что?

– Тебя бы совсем скоро казнили, за предательство страны, – спускаю ее с небес на землю.

– Никто бы меня не казнил! Вальтер никогда бы не убил короля, и тем более не пошёл бы против своей страны! Совсем скоро всё бы прояснилось, я в этом уверена. К тому же Игнаришнарчик меня любит, и никогда бы не поступил так со мной! А вот с той, что пыталась убить его, ещё как поступил бы!

Ей не стоило этого говорить, вскакиваю на ноги так быстро, что перед глазами мельтешат мушки.

– Не смей его так называть! – кричу, цепляясь руками за ее шею, чтобы не упасть.

– А что ты мне сделаешь? – смеется мерзавка, словно не замечая моих рук на своей шее.

Сжимаю ее шейку сильнее, желая причинить ей боль, такую же, как и она причиняет мне своими погаными словами. Она вырывается из моего захвата слишком легко. Смотрит на меня снисходительно и высокомерно, как когда-то смотрели воспитатели в детдоме. Для нее я низшая форма жизни, нечто мерзкое и непотребное, которое и убить не жалко. Как же давно на меня никто не смел так смотреть.

– Знаешь, а я ведь скоро верну себе и магию, и богатство, и Игнаришнарчика, а ты так и останешься, как раньше, ничем и никем, просто грязью под моими ногами.

Перед глазами темнота, будь я при своей силе, она бы уже давно была мертва, но эта поганка жива и продолжает бесить меня. Интересно, а если я ее с моста сброшу, мне станет легче? Может проверить? От этой мысли становится легче, улыбаюсь почти радушно, от чего будущая рыбка испугано отступает назад.

– Может я сейчас никто и всегда была никем, но сейчас ты тоже никто, – улыбаюсь, с предвкушением наступая. – Никто не заметит, если ты пропадешь…

Скалюсь, как настоящий некромант, она отступает назад и чуть не падает на перепуганного Чебурека. Какая же жалкая она все-таки. Пытается звать на помощь, суетится, говорит, что проклянёт меня, а я смеюсь, потому знаю, хуже быть, чем сейчас, мне уже не может.

– Так, стой! – выкрикивает она резко. – У меня есть деньги! Я дам тебе денег!

– Денег? – недоверчиво прищуриваюсь.

– Да много денег, – сопит она, слегка успокоившись, – не здесь, в банке, в хранилище семьи.

Смеюсь, знаю я, о каком хранилище она говорит. Как-то раз мы с Ваней хотели ограбить эти хранилища, но там повсюду магическая защита, даже взяв банк магическою защиту не пройти.

– Ты вообще в курсе, что нас ищут полицаи и комиссары всего города? – прищуриваюсь, глядя на нее.

– Именно поэтому мне нужны семейные деньги, чтобы выбраться из столицы и подождать пока Вальтер все уладит! – фанатично кивает она, не замечая, что сама себя в этом убеждает.

Сердцем чую: неспроста она мне все это говорит, да и пошла за мной не просто так.

– Ты поможешь мне попасть в хранилище! – выдает наглая девица.

– Я? Как? – изображаю недоумение. – Я же просто никто.

– Ты умеешь воровать, – прошипела в ответ обуза, кутаясь в сворованную мной шаль.

– С каких это пор воровство стало достойным мастерством для всемогущей дочери графа? – иронизирую, смотря, как она краснеет как рак.

– Я дам тебе сто золотых, только доведи меня незамеченной до хранилища! – выпалила она, почти задыхаясь от собственной щедрости.

– Не много ли, – улыбаюсь, чуть приподняв бровь, – для одной меня?

– Сколько ты хочешь? – недоверчиво хмурится жадина.

– Пятьдесят.

– Пятьдесят монет? – не поверила услышанному.

– Пятьдесят процентов, половину от всего, что будет в хранилище, – нагло улыбаюсь.

– Ты! – выдыхает она, задыхаясь от злости. – Да что ты о себе возомнила?! Ты хоть представляешь сколько там…

Как глаза-то забегали, похоже, я нашла золотую жилу и денежки на свой замок.

– Ни за что! – кричит Серафима от ярости, даже топает ногой.

Просто разбалованная девочка, что и жизни настоящей не видела. Могу поспорить, что стоило ей в детстве заплакать, сразу появлялась толпа нянечек, и она получала все, что хотела. Как же меня бесят такие люди, как она, хотя бы потому, что я бы хотела оказаться на ее месте. Иметь родителей, братьев и сестер и даже фамилию, быть богатой девочкой, которую балуют папа с мамой. У которой нет забот в жизни. Увы, судьба сложилась по-другому, и я рада что, сейчас она сравняла нас.

– Как хочешь, – пожимаю плечами и разворачиваюсь, чтобы уйти, но она сразу хватает меня за руку.

– Постой, я…

Договорить Серафима не успевает, прямо посреди моста останавливаются машины представительского класса. Из них выходит банда Красной Стрелы и он сам, с надменной улыбкой на лице. Бежать некуда, они обступили нас со всех сторон. Балласт и Чебурек испуганно прячутся за моей спиной. Я бы тоже спряталась за чьей-то спиной, но, увы, никто меня не защитит, как и всегда.

– Дамы, не хотите прокатиться? – галантно улыбается Ваня, слегка кивая на открытую дверь своего лимузина.

Оглядываюсь на вид под мостом: внизу быстрым потоком несётся река, слишком высоко и опасно прыгать. Гордо расправляю плечи, чтобы не выдать своего страха и с надменной улыбочкой сажусь в машину.

– И ты тоже, – куда грубее кричат на испуганную Серафиму, заталкивая её ко мне в машину.

Мы едем по дороге вниз, мимо общежития, полицаев и военного министра. Мне стоит лишь подать голос, поднять скандал, чтобы привлечь его внимание, но я не делаю этого. Зажимаю руками уши, чтобы случайно не услышать его голос. Закрываю глаза, чтобы не увидеть его через стекло, задерживаю дыхание, чтобы случайно не почувствовать его запах. Но, даже проделывая всё это, всё равно слышу его голос из прошлого, вижу лицо, чувствую такой желанный запах.

Часть 7. Зов крови

Игнат

Что-то со мной не так, не чувствую себя, таким как раньше. Я словно не полноценный, чего-то очень важного не хватает. Эта неполнота вызывает с каждым мгновением все больше раздражения. Оно накапливается комом в горле и не дает сосредоточиться ни на чем. По крайней мере я так думал, пока передо мной не появилась цель – достать великаншу. Вдруг все стало таким простим, только цель и желание добраться к ней. Пока стремлюсь к ней, пока не задумываюсь, что будет, когда ее достигну – все нормально, но стоит задуматься и все рушится. Быстрый шаг сбивается на ходьбу, а затем я просто стою, глядя на собственную руку. Родовое кольцо поблескивает, простая побрякушка, которая испортила так много всего в моей жизни. Смотря на нее, чувствую сожаление и иронию, она как напоминание о том, что по-настоящему делает больно. Стоит вспомнить о прошлом, цель не видится такой уже желанной, наоборот возникает мысль о том, что отпустить ее – самое верное решение. Умом я понимаю это, но…

Ненавижу ее! Да, да, ненавижу! Это ненависть, именно она и ничто другое! Я должен думать только об этом, как сильно я ее ненавижу, больше ни о чем.

– Министр? – нерешительно спрашивает меня какой-то полицай.

Смутно вспоминаю, где вообще нахожусь и что делаю, слишком глубоко ушел в свои мысли. Мы в главном здании тайной полиции, я направлялся в свой кабинет, но вот совершенно не помню зачем. Давлю взглядом на подопечного, чтобы тот заговорил.

– Вы приказали обыскать общежитие зельеваров и резиденцию Западного Леса в столице, – доложил полицай как можно более бесстрастно.

– И? – поджимаю губы, понимая, что что-то не так.

– Мы не смогли попасть на территорию резиденции, но оставили наблюдение за ней. Недавно оттуда выходил самый сильный целитель в городе.

Новость не радостная, что-то неприятно кольнуло в груди, но я успокоил себя мыслью, что никого более живучего, чем великанша, в мире не встречал. Стоп, я что, за нее волнуюсь? Так, такими темпами я поверю, что и правда в нее влюбился, как говорит Жизель. Нет уж, от любви не должно быть так больно. Я просто ее ненавижу и все!

Затянувшаяся пауза прервалась неуверенным кашлем полицейского. Похоже, он так и горит желанием исправиться за то, что они не смогли залезть в резиденцию.

– Мы обыскали все общежитие зельеваров, в частности комнату террористки Клариссы, – затараторил мужчина, но оборвался и испуганно отшатнулся назад.

Не хочу больше слышать это имя, оно для моего слуха как гвоздём по зеркалу провести.

– Простите господин министр, – забубнил полицай, отступая ещё на несколько шагов.

Вижу его сквозь зеленое марево, значит глаза опять горят родовым огнем. Моргаю несколько раз, пока не прихожу в норму и выдыхаю.

– Так что там с общежитием? – стараюсь справиться со скверным настроением, но получается плохо.

– Мы нашли тайники по всему зданию, а в них золото, драгоценности, деньги. Много ядов и оружия, большинство вещей объявлено в розыск много лет назад. Администрация зельеваров клянется, что никогда не видели этих вещей.

– То есть все эти богатства по вашему мнению принадлежат…

Не договариваю, не хочу называть ее ни великаншей, ни по имени.

– Да господин, в самой комнате подозреваемой нашли большое количество тайников в стене и полу.

Странно, как-то не вяжутся обнаруженные богатства с великаншей и ее драным платьем. Откуда у нее это все? Она же была в банде, возможно, воровала для банды или вообще убивала, что с ее силой вполне дорогая работа.

Почему меня это так тревожит? Это неправильно.

– Также нами была обнаружена подпольная лаборатория в подвале.

– Лаборатория? – несколько смягчаюсь, чувствуя, что, наконец, от полицаев есть какой-то толк.

***

Свежий воздух слегка смягчил начинающую мигрень. В висках ломит, не могу сосредоточиться ни на чём. Поправляю манжет кителя, игнорирую протянутое водителем пальто. Мне не холодно, наоборот сгораю от предвкушения. Сейчас я узнаю секрет Самородка, что может быть лучше? Заставляю себя улыбнуться этой мысли, но, судя по тому, как отшатнулся молодой полицай, на улыбку это не похоже. Кривлюсь, крепко сжимаю кулаки и опускаю взгляд, чтобы никто не видел мою очередную вспышку гнева. Все снова зеленое, сколько бы не моргал, это не помогает успокоиться. Какого чёрта, я же не зол, а огонь все равно не могу контролировать. Он меня не слушается! Стараюсь сосредоточиться на скучном докладе одного из офицеров, но все как будто в тумане.

Мысли сбиваются в кучу, и даже интерес к формуле зелья Подчинения становится несущественным по сравнению с желанием разнести резиденцию Западного Леса.

Ее там нет. Она не ранена, это же великанша! Что с ней вообще может случиться?! Я же ее столько раз убить пытался, но на ней ни царапины… За исключением пальца, и то она его сама себе отрезала. Дура! Какая же она дура, мир таких не видал!

Вздыхаю, не сразу понимая, что отсутствие желания слушать доклад заметили. Смотрю на офицера в зеленом спектре, тот даже отшатывается назад на шаг.

– Кратко и по существу, – командую, срывая свое раздражение на ни в чём не повинном полицае.

– Министр, обыскав все общежитие…

Возможно, малец и пытался донести что-то важное, но мимо меня в сторону грузовика пронесли коробку с конфискованным добром. Там виднелись другие коробки и даже двуспальная кровать.

– Ты, – зову полицая с заинтересовавшей меня вещицей.

Он послушно приближается и немного опасливо показывает мне содержимое коробки. Хватаю тряпку, что когда-то была моим кителем и поднимаю, чтобы осмотреть ее. Точно мой китель, я отдал ей его после борделя. Великанша его сохранила? Несколько секунд борюсь с желанием спросить, но потом интерес побеждает разум.

– Где эту вещь нашли? – стараюсь говорить, как можно более холодно и отстраненно.

– В кровати, господин Министр, – затараторил ответ полицай, – точнее под подушкой.

Ничего не отвечаю на эту фразу и чуть киваю, чтобы он ушёл. Опускаю руку в карман, между пальцев скользит маленькая пуговица – моё сокровище. Провожаю взглядом до грузовика полицая с коробкой. Та грязная тряпка, что когда-то была моим кителем, ее сокровищем. Все эти тряпки, цацки, вещи – ее сокровища, и я заберу их у нее. Заберу все, что она любит. Все, что ей дорого. Потому что… Потому что хочу этого, потому что могу это сделать.

Огонь гаснет, я с ним справился, и почти сразу почувствовал голод. На мгновение мне показалось, что пора перекусить, но затем понял, что никакая в свете еда не утолит этот голод. Затем пришло ощущение, что голод испытываю не я, а кто-то или что-то другое. Именно другое, ибо ни один человек не может тянуть энергию из некроманта. Разве что другой некромант, но вот только откуда ему здесь взяться? Причем это существо тянуло жизненные силы не только у меня, судя по резко побледневшим полицаям и серым лицам простых прохожих. Какая-то старушка даже прислонилась к машине, хватаясь за сердце и медленно сползая на землю. Оглядываюсь по сторонам, но не могу понять, где находится это существо, слишком мало оно тянет из меня жизненной энергии. Ладно, тогда остается только привлечь внимание этой твари. Выпускаю жизненную энергию и почти сразу ощущаю, как существо, как голодный монстр с удовольствием ее выкачивает, так и нахожу его. Точнее я думал, что нашёл, но смог распознать только направление в сторону моста. Тварь прекратила меня есть быстрее, чем смог ее отследить и убить.

– Чёрт! – ругаюсь, замечая, как облегченно вздохнули полицаи, даже не подозревая, что их только что буквально ели на энергетическом уровне.

– Министр? – обеспокоенно мельтешит сзади один из офицеров, пока я все еще не могу оторвать взгляд от моста.

Где-то там, эта тварь была где-то там на мосте. Возможно даже в машине, за всего несколько секунд она почти опустошила мой энергичный объём на день. Учитывая, что я некромант, в нас энергии и так в разы больше чем в обычных магах, не то что в обычных людях. Судя по всему, появилась ещё одна проблема. Эта тварь весь город опустошит, если ее не остановить раньше. Меня не покидает чувство, что я уже сталкивался с чем-то подобным, но я не помню, как, где и когда.

– Ну и где эта лаборатория? – вспоминаю о насущном, мысленно обещая проверить свои записи по разного рода тварям.

– Сюда, господин министр! – поклонился офицер, показывая мне дорогу и заставляя пройти в здание с облезлыми стенами.

В холле, точнее в коридоре собралась толпа студентов, живо комментирующих происходящие. Даже лица среди них есть знакомые, те самые друзья Клары. В отличие от остальных они с ужасом опускают глаза, а не шепчутся или обговаривают происходящее. Их можно понять, две из них подозреваемые в перевороте, так и самим жизни лишиться можно.

– Вот лаборатория, – показывает на дверь в подвальное помещение офицер, пропуская меня внутрь. – Мы здесь ничего не трогали, как вы и приказали.

– Здесь случился пожар? – немного раздражённо спрашиваю в офицера.

Пахнет гарью, в углу забитый книгами шкаф, все книги в черной копоти. Два больших казана, внушительных размеров пусты, на дне одного из них что-то подгорело. Не видно ни одной пробирки или бутылочки с зельями, ничего похожего на записи рецептов. Абсолютно ничего, что могло бы помочь в воссоздании зелья подчинения.

– Вы первые сюда попали? Никого больше здесь не было? – спрашиваю, все ещё осматривая обстановку.

– Сложно сказать, министр. На дверях не было никакой магической защиты, и дверь много раз взламывали. Возможно, все ценное вынес кто-то посторонний, защита на училище минимальная. Наши люди ищут следы, но…

Пахнет травами и книгами, тот самый запах, что я почувствовал от нее при второй встрече. Она была здесь много раз, скорее всего, сидела вот на том старом кресле и несла всякую ерунду, как обычно. Или читала вот тот старенький том мемуаров Жизель. Что-то сомневаюсь, что Самородок читала такую сомнительную литературу. Не знал, что Клара такая развратница. Чувствую, что улыбаюсь и почти сразу ненавижу себя за эту улыбку, за то, что даже в мыслях назвал ее по имени.

– Министр? – нерешительно позвал мальчишка, тем самым отодвинув в сторону мои неприятные мысли.

– Грузите все, отправьте ко мне в особняк, – командую на ходу, не оборачиваясь и стараясь вообще не думать.

Поездку домой пришлось отложить, поиск решения новой проблемы занял время.

Просмотрев почти половину документации в архиве тайной полиции пришел к неутешительному выводу: либо раньше тварь не пожирала жертв полностью, либо данные тайной полиции нужно тщательно обновить. Там даже о гибридах великанов и гномов ничего не было. Абсолютно никчемное скопление информации. Есть надежда на королевскую библиотеку, но это уже завтра, на свежую голову.

Автомобиль подъехал к воротам моего особняка, но внутрь не проехал. Опять Жизель заставляет пожалеть, что она все ещё жива! Водитель неловко обернулся на меня, а затем вжал голову в плечи, глядя только перед собой. Выхожу на улицу, слегка радуясь прохладному воздуху снаружи. Голова вроде бы немного прояснилась, мысли наконец-то собрались в кучу – так намного лучше, так я принадлежу самому себе.

Позволяю остатку своей энергии выйти, ворота открываются, свет на пути в дом зажигается, приветствуя своего хозяина. Как бы Жизель не пыталась меня развести по пьяни, у нее не получилось. Эта земля моя, не по бумагам, по зову крови и предков. Правда у них была дурацкая привычка хоронить умершую прислугу в саду перед домом. Нормальные люди в саду разве что дохлую кошку закопают, а у нас вся прислуга за последние шесть поколений. Только если учитывать, что весь мой род некроманты – это вполне ожидаемое хобби для предков. Дверь открывается раньше, чем ожидал, показывая злую домоправительницу – кем считаю ее я, хозяйку дома – как она себя провозгласила.

– Министр! – шипит на меня престарелая куртизанка, не давая войти в мой же дом. – Как это понимать?

– Жизель, я не в настроении терпеть твои…

– В доме полнейший погром! – перебивает меня вся та же несносная женщина. – Несколько часов назад в наш дом ворвалась целая армия полицаев, обозвали меня твоей тетушкой, затоптали все тут и нанесли всякого хлама!

Женщина настолько искрит гневом, что начинаю подозревать,что ее только звание «тетушки» и задело, а не сам бардак.

– Они исполнили мой приказ, – отзываюсь, отталкивая ее магией, чтобы пройти в дом.

На полу, кстати, действительно грязно, ковер затоптан, картина висит криво. А ведь когда-то в моем доме был идеальный порядок, как и в моей голове, все изменилось, когда появилась она. Останавливаюсь на полушаге, до боли зажмуриваюсь и сдерживаю родовой огонь.

– Синди! – кричу, чтобы скрыть свою слабость. – Чёрт бы тебя побрал, Синди! Убери здесь!

Раздражённо оглядываю коридор, мерзавка даже не подумала появиться.

– Ее здесь нет, укатила вместе со своим жутким василиском на очередной прием, – отзывается за нее Жизель.

– Напомни, почему я все ещё не превратил ее в пепел? – рычу раздражённо.

– Да кто же тебя знает, некромант? – будничным тоном провожает меня к спальне Жизель. – Может на самом деле ты к покойникам больше привязан, чем к живым?

Она так иносказательно уставилась на меня из-под своих очков, что возникла невольная ассоциация с матерью.

– А может это означает, что и тебе нужно подыскивать место в саду? – ядовито улыбаюсь и открываю дверь в свою спальню.

Если в коридоре ещё терпимо, то та свалка, что устроили полицаи в моей спальне, просто ни с чем не сравнится. Даже кровать разложили зачем-то, так что войти в комнату можно было только через коридор из коробок. Такое впечатление, что из училища тянули все, что не было приколочено и сложили у меня в спальне так, чтобы я точно видел – полицаи работали. Ох, уж это излишнее рвение, и наказать даже не за что. Разве что за настенные деревянные панели, которые они зачем-то тоже притащили и сгрузили на мой секретер!

– Почему…

– Мы с тобой договорились, что только эта комната твоя, и раз уж этот хлам привезли тебе…

Наглая бывшая куртизанка захихикала, пока для виду не открыла одну из коробок и не пошарила в ней. Вот тут ее глаза округлились, когда она достала оттуда золотое колье с изумрудами.

– Это же вещи той странной девчонки, откуда здесь…

– Она воровка, – наконец-то перебиваю ее с улыбкой и убираю колье обратно в уборку.

– Скорее уж клептоманка, – бормочет старуха, роясь уже в другой коробке с позолоченными пуговицами. – Досталось же тебе «сокровище»…

Я знаю о каком «сокровище» она говорит. В ее словах насмешка и желание меня подколоть, но я почему-то только вспомнил, как великанша обчистила всех в таверне и меня, в том числе. Понимаю, что улыбаюсь, только когда вижу в глазах Жизель сочувствие.

– Уходи, – требую у нее, хотя мысль сбежать самому от всего, что напоминает о великанше куда предпочтительней.

– Мальчик мой, зачем ты мучаешься? Ты же любишь эту страшную девчонку, непонятно, как и за что, но любишь. Думаешь, она бы не поняла, если бы ты хоть попытался ей объяснить причину?

– Вот только не надо мне сейчас опять мозг выносить своими нравоучениями. Как я должен был поступить и что сказать уже не важно, а бросаться таким высокопарным словами, как любовь могут только полнейшие идиоты!

– Игнарешар, но ты же ее…

– Я ее не люблю и никогда не любил! Потому что любви не существует, есть только глупая привязанность и моя к тебе себя почти исчерпала. Еще минута этого бреда и я помогу выбрать тебе могилку в саду самолично!

Старуха резко и обиженно выдыхает, поджимает губы и наконец-то оставляет меня одного, напоследок громко хлопнув дверью. Типичная женщина, излишне все романтизирует. Голова уже раскалывается от ее болтовни.

Снова мучает мигрень, сажусь на кровать великанши, просто потому что больше некуда и откидываюсь спиной на простыни. Они даже зачем-то снова постелили постельное бельё, но почему-то старое. Оно пахнет ею: книжными страницами, травами и чем-то особенным, чем могла пахнуть только моя великанша. Прикрываю глаза, и боль уходит, даже успокаиваюсь немного.

Надо бы все эти коробки разобрать, или хотя бы их часть, чтобы до своей кровати добраться. Наверное я слишком поспешил, желая забрать все ее сокровища себе.

На что я вообще надеялся? Что она самолично явится их забрать обратно, снесет мой дом до фундамента и изобьет меня до полусмерти? Уверен, это в ее стиле, даже на мгновение представляю, как забавно скривится ее мордашка, когда она узнает, что я все забрал. Может она уже знает, но все равно не придёт, потому что… Почему? Тот образ, что у меня перед глазами, веселой сумасшедшей великанши, не сочетается с той, что отвергла меня на балу. Но вот с той, что попыталась убить после этого ещё как! Будто бы два разных человека… Или же все куда проще, мы не те, кем пытается казаться на самом деле. Вот только у меня теперь есть ключ к настоящей великанше – ничто не говорит о нас лучше, чем наши личные вещи.

Немного приподнимаюсь и снимаю ближайшую коробку. Там не золотые побрякушки, а пакетик с блестящей чешуей, слегка похожей на чешую василисков. И как она вообще ее достала? Стоп, а не с короля ли василисков?! Раздражённо бросаю чертов пакетик прямо в камин, чувствуя больное удовольствие, как будто это на самом деле стерло связанную с этой вещью историю. Помимо всякого блестящего барахла ничего полезного, коробка отправляется вслед за пакетом в камин. По комнате распространяется неприятный запах дыма, но мне нет до этого дела, так как в руках следующая коробка. Открыв ее, сразу понимаю – вещи в ней не великанши, а Самородка. Вязаные вручную свитера, тетради по предметам и учебникам. Быстро листаю на предмет записей и останавливаюсь на потрепанном фолианте на самом дне коробки.

«Огонь истинных магов» – вещала надпись на старом корешке, но, стоило ее коснуться, книга стала почти новой, словно ее открывали всего несколько раз. Заколдованная и редкая, иначе я бы ее узнал, ведь в свое время практически ночевал в библиотеке академии, точнее в её запретной секции. Ни автора, ни предисловия, первую главу величает надпись: «Род Красного Огня». Полистал до следующей главы и только потом понял, о чем эта книга. Она обо всех огненных родах, причем там написано куда больше, чем кто-либо должен знать. Например, пролистывая до своего рода Зеленого Огня, наткнулся на крамольную надпись о том, что цвет огня обозначен нашей связью с жизненней энергией и родовым даром к некромантии. Попади такая книга в руки Вальтеру раньше, меня бы уже давно сожгли на главной площади, как некроманта. Как эта книга оказалась у Самородка? Пролистал ещё несколько страниц и остановился на одном абзаце.

«Сила некроманта вкупе с родовым огнем дает наследнику колоссальную мощь, но при этом требует огромных вливаний энергии на стадии вынашивания ребёнка. Сочетание растущего организма и подселённого родового огня может быть опасно в первую очередь для жизни матери ребенка, и, чтобы избежать нежелательных жертв, нужна внешняя подпитка до самого момента рождения. В некоторых сложных случаях, если дар слишком велик, мать ребёнка умирает при родах.»

Умирает при родах? Как же автор завуалировал то, что младенец высасывает из матери всю жизненную энергию, чтобы утолить свой голод. Отвратительно. Захлопываю книгу и без тени сомнения отправляю ее в огонь. Поднимаюсь с кровати и тут же достаю книгу из огня, отделавшись легкими ожогами. На книге ни следа, она снова как новая. Заколдованный фолиант валяется возле ног, не решаюсь его снова трогать. Слишком редкая вещь, чтобы сжигать ее из-за старых теребящих душу ран.

Чтобы отвлечься от неприятных воспоминаний притягиваю к себе следующую коробку. Засохший вазон с чем-то жухлым, несколько тряпок и… Что это, ингредиент какой? Разглядываю чей-то распухший и начавший гнить палец с неподдельным интересом. Можно сказать, что человеческий, но ноготь длинный. Его, конечно, пытались пилить, но до человеческого не дотягивает, если бы не размер сказал бы что гнома. Гнома? Прикидываю, и правда: безымянный палец правой руки. Это палец Клары! От радости чуть не подпрыгиваю и расталкиваю коробки, они мне больше не нужны, пробираюсь к шкафу с уцелевшими ингредиентами.  Вещи великанши уже не имеют значения, у меня есть ее частичка, плоть от плоти, а значит, я смогу ее призвать. Улыбка не сходит с губ, мигрень, что мучила меня, пропала, будто и не было.  Срываю с пола перед камином ковер, свалив большинство коробок в кучу. От нетерпения трясутся руки, пока смешиваю зелье чёрного цвета и черчу запрещенную во всех государствах пентаграмму призыва. Сколько лет пришло с того момента, когда я ее использовал? Много-много лет, кажется тогда я ещё с мамой жил. Мне как-то захотелось призвать демона в цели эксперимента, но в конечном итоге призвал какую-то мелкую тварь, которую и препарировал, после первой же попытки меня убыть. Ну что ж, не сомневаюсь, что и в этот раз меня попытаются убить, но с великаншей это будет далеко не в первой. Рисую последний символ, ставлю в центр пентаграммы палец и медлю, прежде чем зажечь свечу и зачитать заклинание. Что это со мной? Ну, давай же, сделай это! Меня распирает от желания ещё раз увидеть ее, почувствовать ее дурманящий запах, услышать противный хриплый голосок, сжать аппетитную задницу руками и трахать до потери сознания. Мотаю головой, словно просыпаясь от дурмана и в который раз напоминаю, зачем я вообще это делаю. А зачем? Помимо повисшего тяжёлым грузом желания ничего в голову не приходит. Отомстить! Точно я же хотел отомстить! Она же посмела отказать мне, да ещё и чуть не убила! Я должен ей отомстить, но в воспоминаниях упрямо возникают совсем не настраивающие на месть и жестокость, дурманящие жаркие и в тоже время невинные ее поцелуи. Надо выпить, подсказываю себе выход из ситуации, и, пригубив из горла старое вино, наконец-то смог спокойно зажечь свечу. Заклятие произнес, только поднявшись на шатающее ноги и заставив себя снова ее ненавидеть. Круг загорелся красным и погас, так и не явив мне призываемую. Разочарование и внезапная вспышка гнева заставили огонь пробудиться, но только на короткое мгновение. Чтобы понять, что пошло не так, понадобилось немного времени, особенно для меня слегка нетрезвого. Координаты не те, возможно я и призвал великаншу, но не к себе в дом, а в родовой замок Трутов. Чёрт, там же матушка, они же друг друга поубивают!

Часть 8. Секрет

Клара

Машина въехала в квартал черного рынка, который наша банда когда-то с таким большим трудом захватила. Его раньше держала банда Рыжеволосого, тот ещё тип был, подсылал магов наемников к Ване, из-за этого почти год он не расставался со мной. Мы даже жили в соседних комнатах небольшого частного особнячка, где тусовалась наша банда. Там всегда пахло алкоголем и табаком, как бы сильно я не ругалась на вонь. Чего греха таить, тогда я считала, что счастлива и что вот-вот у нас с Ваней начнутся настоящие романтические отношения. Уже в то время я относилась к нему, как к своей семье, поэтому возможно, так резко восприняла его измену, хотя между нами ничего и не было. Мне всегда хотелось семьи, а Ваня, пускай и в своих целях, дал ее мне, хоть и немного не в том виде, в котором мне мечталось. Прошли годы и мне сложно поверить, что в конечном итоге жизнь разбросала нас по разные стороны. Нет, я понимаю, почему он так сильно злится на меня. Все же общаг банды я украла, но через столько лет хочется думать, что дело все же не только в этом. Утешаю свое самолюбие и даю себе надежду? Скорее всего, скорее всего…

Балласт испуганно ко мне прижимается, ей вообще не повезло, попала к бандитам первый раз в жизни и то по ошибке. С другой стороны, на какой чёрт она за мной таскается? По делам ей!

В душе зреет недовольство, надо было просто закричать, мой некромант быстро бы справился с Ваней и его бандой. Хотя странно слабой и беззащитной чувствовать себя снова. Я как пресловутая «дама в беде», которая сидит в клетке и ждет, когда страшный некромант придет спасать ее беззащитную от бандюгана. Нет, такая безынициативная роль мне не нравится, я слабая, а не беспомощная. Искренне надеюсь, что это явление временное, и совсем скоро силы вернутся ко мне и первым человеком, которого я навещу, будет Ваня. Нальнар был скверным объектом влюбленности, но эльфом и мужчиной он был неплохим, к тому же почти муж моего балласта. Он не заслуживал такой глупой и жестокой смерти. Раньше Красная Стрела не опускался до подобных выходок, убивал только при крайней необходимости, а не просто так, чтобы сорвать злость. Что это с ним случилось за все эти годы? Я что ли «случилась» или другая какая неприятность? Это опасное оружие, Ваня ещё и стиль изменил, будто совсем другой человек, но обо мне так сказать тоже можно. Время меняет людей, и совсем не в лучшую сторону.

– Хочешь что-то сказать? – снисходительно улыбается он, сложив руки на коленях в замок.

Абсолютно расслаблен, не боится меня, никогда не боялся, ибо всегда считал себя слишком умным для этого. Для него я была просто полезным инструментом, и он с лёгкостью мной манипулировал, просто потому что мог и знал мою слабость. Но слабости мои изменились, теперь их куда больше чем раньше.

– Ты всегда был такой тварью, или без меня так себя запустил? – придаю лицу расслабленное выражение.

Надо держать себя так, как всегда, точно я здесь самое большое зло.

– Кто бы говорил, Кларка, – он едва улыбается, все ещё не сводя с меня взгляда. – Эльф? Тайный полицай? Серьёзно? Вкус совсем испортился?

– Боюсь ещё больше испортиться, чем после встречи с тобой он не смог бы при всем желании, – очаровательно улыбаюсь, пока мой балласт навострил уши. – К тому же может мне просто хочется разнообразия? Такими темпами я и до великанов с гномами дойду, среди них же ты советовал мне поискать себе пару, не правда ли?

Одна из самых обидных фраз, что когда-то говорил мне Ванька, сама пришла в голову. Никогда не могла себя представить рядом с великаном или гномом, а в глазах Вани эти расы всегда считались низшими.

Наигранная улыбка Ваньки исчезла, появилась злая гримаса, и мы молчим, глядя друг другу в глаза. Да, нам есть, что вспомнить, к сожалению.

– Эй, – подает голос балласт, очень не вовремя. – Я понимаю, что у вас с этой, прости Спаситель, женщиной свои счёты, но я-то тут причем? Мы друг друга еле знаем! Может, вы меня просто отпустите? Клянусь, я ничего никому не скажу, даже если вы ее под ближайшим кустом закопаете! Я могила! То есть я не это имела в виду…

Свою шкуру в первую очередь спасает балласт, какая прелестная предательница. Будь у меня сила, я бы ей уже ребра поломала.

– Ты слишком много болтаешь, я этого в женщинах не люблю, – произносит Ваня, с очаровательной улыбкой, от которой волосы на затылке встают дыбом.

– Да, – протягиваю с улыбкой, скрестив руки на груди, – а при этом ты сам так любишь трепаться не по делу.

– Кларка, – повторяет он за мной таким же расслабленным тоном, – твой язык никогда не доводил тебя до добра.

– Но при этом твою шкуру я спасала кучу раз, Ванечка, – специально называю его так, как он не любит.

Сложно с ним не нарываться, слишком многое случалось в прошлом. Он сжимает свое странное оружие и крепко сжимает зубы на мгновение, а затем расслабляется. Надо же, он и раньше так делал, чтобы не получить от меня по лицу кулаком. Даже ностальгия некоторая возникла, вернуть бы те славные времена, когда хватало только одного удара, чтобы разобраться со всеми проблемами. Ох, уж это пьянящее чувство своей силы, как же мне его не хватает, как воздуха. Отворачиваюсь к окну, давая понять, что болтовня закончилась, при этом чувствую затылком взгляд балласта.

Мы приехали к черному рынку, а точнее к старой резиденции Рыжеволосого, сто лет здесь не была. Ваня первый выбрался с машины, затем его подручные вытащили нас с балластом. Торговцы возле большого дома усердно отводят глаза, чтобы потом не быть свидетелями, когда наши с балластом тела выловят в Мертвом море. Шикарная перспектива, но вряд ли бы Ваня стал меня везти сюда и светить нами в центре города просто так.

– Надеюсь у тебя здесь хороший повар, я голодна, как великан, – ухмыляюсь, стараясь оторвать от себя клешню Серафимы.

– Тебя ни один мужик не прокормит, – закатывает глаза местный авторитет, поправляя свой элегантный пиджак, прежде чем двое громил откроют перед нами дверь.

– Ну как сказать, – невольно улыбаюсь, потому что вспоминаю о своем некроманте.

Здесь мне не приходилось бывать раньше, но что сразу бросается в глаза, выжженные пол и потолок недалеко от входа. Это они мангал что ли здесь палили? Мало того, что воняет горелым ещё так и человечиной, будто кого-то жарили на огне. Мы с балластом встали возле выжженных пятен, та задрожала, а я скривилась, ибо начало мутить. Красная Стрела развалился на дорогом диване, все так же высокомерно поглядывая на меня, точно я пыль под его ногами. Обнаглел, однако, раньше он себе такого не позволял. Пошла к нему, таща балласт за собой, и присела на диванчик рядом. Серафима испуганно присела на край, я же блаженно откинулась на спинку всего в нескольких сантиметрах от великого и ужасного местного мафиози. Прикрываю глаза, перевожу дух и, собравшись, почти задаю вопрос, когда замечаю, как улыбается Ваня.

– А ты все такая же, – отмечает он, протянув руку и почти коснувшись моего лица, но, в последний момент передумав, стряхивает несуществующую пылинку с моего плеча. – Глупая и недалекая.

– Гостей принято кормить, прежде чем они переломают тебе каждую косточку в теле, а что осталось, скормят собакам, – ласково хлопаю его по коленке в ответ.

– Ты в своем уме?! – шипит испуганно Серафима, схватив меня за руку. – Что здесь вообще происходит? Что ему от тебя надо?

– А действительно, чего тебе от меня надо, Ванечка? Бывшего моего прибил, покатал на машинке, а дальше что? Только не говори, что жениться на мне хочешь, второго предложения сердца и почки за день я не выдержу!

Облокачиваюсь на спинку дивана и смотрю ему в глаза, чувствуя себя на удивление спокойно.

– Желание жениться на тебе твоего дружка до добра не довело, – комментирует моё высказывание нейтрально.

– Да что там говорить, никто из тех, кого я любила, долго не протягивает, – соглашаюсь с ним с легкой горькой улыбкой, – так что готовься, твой черед концы отдавать.

Хлопаю его по плечу рукой, но в этот раз он хватает меня за руку и притягивает к себе так, что заехала ему лбом в подбородок.

– Только после тебя, моя дорогая Кларочка, – улыбается так, будто знает больше меня.

Недовольно прищуриваюсь, мне не нравится то, что он сжимает моё запястье. Кожа в том месте словно покалывает, неприятное ощущение. Он отпускает меня и первым поднимается.

– Приведи себя в порядок перед ужином, – приказал он, а затем уже своим головорезам, – кое-кто заплатил большие деньги, чтобы увидеть тебя.

– Даже так? – немного приподнимаю брови от удивления. – И не боишься, что я сбегу?

– Кларка, я знаю тебя как облупленную, если бы тебе было куда сбежать, ты бы уже сбежала.

– В прошлый раз мне тоже не было куда бежать, но я все равно сбежала.

– Это ты так думаешь, непутевая зельеварка, – он улыбается как раньше, той же шикарной доброй улыбкой, от которой замирает сердце.

Помнится, после вот такой же улыбки, я всегда делала большие глупости по его прихоти. Вздыхаю с раздражением.

– К тому же я знаю тебя, твоё любопытство не даст тебе этого сделать, – пожимает он плечами довольно и, обернувшись, добавляет. – Колье можешь забрать себе, тебе пойдет.

Мои навыки воровки явно заржавели, раз он заметил, что я опустошила его карманы.

– Пошли, – махает странной палкой один из головорезов, заставляя подняться.

Нас отвели в гостевую спальню, неубранную после прошлой ночи. Простыни смяты, точно там кто-то кувыркался ещё совсем недавно. Отвратительно, будто Ванька в очередной раз захотел обидеть меня своим разгульным способом жизни. Не удивлюсь, если он когда-нибудь умрет от какой-то любовной болезни.

Подхожу к окну, зашторенному дорогими гардинами. В небольшом окне за решёткой ночной рынок, над немногочисленными лавочками светятся выкрашенные в черный цвет фонари. Света от них немного, но место требует какой-то своей фишки.

Когда-то очень давно, двое бродяг, симпатичный обедневший аристократ и влюбленная в него по уши великанша, сидели на крыше одного из злачных домов этого района. Ваня выложил за комнату для нас все деньги, что у него были, и вряд ли понял, что на самом деле сделал для девочки из детдома. После года скитаний по улицам, кишащая клопами кровать и крыша над головой воспринимаются пределом мечтаний. Он стянул с себя старую, немного облезлую шубу и, накинув её мне на плечи, вышел на небольшой открытый балкон.

– Кларка, иди, посмотри, – позвал он, опираясь на хлипкие перила балкона.Завернувшись в его шубу, последовала за ним, встала рядом, смотря, как и он, на вечерний город с огоньками в многочисленных кварталах столицы. На фоне огромного города мы были никем, просто бродягами, которым было суждено жить на улице. Так считала я, но не Ваня.

– Хорошенько смотри Кларка, – с улыбкой прижал он меня к себе, все ещё не открывая взгляда от города, – совсем скоро все это будет нашим.

Я помню эту очаровательную алчную улыбку на его лице и это яркое и громкое слово «нашим», что ввело меня в заблуждение. Он знал меня тогда, знает и что сказать сейчас, чтобы я осталась.

– Что здесь, чёрт побери, происходит?! – громко ругается балласт, невольно вырывая меня из воспоминаний.

Тяжело вздыхаю и поворачиваюсь к ней лицом. Чебурек спрыгнул с ее платья и потопал искать приключений на свою пушистую задницу.

– Нет, я понимаю, что у тебя криминальное прошлое, учитывая, кто ты такая, и то, что пыталась убить моего Игнаришнарчика. Но зачем вмешивать во все это меня?! Ты так мне мстишь?! Да? Убьешь, как того сумасшедшего эльфа? Неужели нельзя было разобраться со своим любовником, не убивая людей?

Вероятно, я плохо переношу женские истерики. Учитывая, что единственная моя подруга, Пенелопа, ими никогда не страдала, и не удивительно, что я только сейчас об том догадалась. Женщины не впадают в истерику, если реально боятся за свою жизнь. Серафима зря так беспечно относится ко мне, ведь человеком, который принёс Красной Стреле власть в этом городе, была я. Она расхаживает из стороны в сторону, энергично машет руками и шипит, когда с кончиков её пальцев вылетают искры. Плохо контролирует свой магический дар, я такое уже видела, Ваня тоже часто подпаливал что-то, когда злился. Это место и сама ситуация заставляют вспоминать слишком многое, но может оно и к лучшему, зато не буду думать о своем некроманте.

– За что мне мстить тебе? – слегка раздраженно ухмыляюсь. – Это ты за мной хвостиком ходишь.

– Ну не знаю?! Может из-за того, что я красивее, привлекательней, из богатой уважаемой семьи, а ты бродяжка без семьи и рода. Наверняка от тебя даже родители твои отказались, когда увидели такую стра…

Она не договорила, потому что свалилась на землю от моей пощечины. Тяжело дышу, рука подрагивает, раньше после таких слов люди умирали, а здесь даже кости ей не сломала, максимум синяк на всю щеку оставила. Аристократка, дочка графа и вся такая из себя красавица смотрит на меня полными ужаса глазами. Раньше мне даже и пальцем не приходилось двигать, чтобы заставить себя бояться.

– Ты права, мои родители от меня отказалась, у меня нет за спиной древнего рода, даже фамилии и той нет! Все, что у меня есть – это сила и желание переломать все косточки в твоём теле, если ты ещё хоть раз откроешь свой поганый РОТ!

Отхожу от нее и пинаю стул в угол ногой, а затем обессиленно сваливаюсь на него, закрыв руками лицо. Даже силы и той нет… Сжимаю зубы, уговариваю себя не впадать в отчаянье. В моей жизни были времена и похуже, разница только в том, что ещё никогда сердце так не болело по другому человеку. Серафима поднялась с пола и пошла к ванной, одним взглядом показывая, как сильно меня презирает. Тоже мне хороша, я же никогда не била тех, кто не может дать сдачи. Закрываю глаза, стараюсь думать о хорошем, но воспоминания все равно лезут в голову. Наш танец, поцелуй и его слова, что все испортили. Не сказать, что у нашей истории мог бы быть хороший конец, но я его хотела, да что скрывать, все ещё хочу. Накатила мучительная слабость и, прикрыв устало глаза, я очевидно уснула.

– Просыпайся! – в лицо прилетела какая-то тряпка, а разгневанный визгливый голос балласта ударил по ушам.

Согнала Чебурека со своих колен и со скрипом разогнула затекшую спину. И правда задремала, удивительно, что балласт меня во сне не придушила.

– Одевайся, уже позвали к ужину, – командует мной балласт.

Она привела себя в порядок, оделась в откровенное бордовое платье и даже элегантную прическу сделала. Как нелепо на ее фоне теперь выгляжу я, растрепанная и грязная в пиджаке Нальнара и в драном откровенном платье. Скрипя зубами, все же поднимаюсь и иду в ванную, здесь царит такой бедлам, вроде драка была, даже плитка разбита. Неужели Красная Стрела на уборщиках экономит? Смываю с себя всю грязь и остатки запаха некроманта, будто все это было в прошлой жизни. Надеваю на себя одежду и останавливаюсь перед зеркалом, не узнавая себя. И это я: женщина с бледным лицом, темными кругами под глазами полными пугающей пустоты. Словно из меня высосали не только мою силу, но и мою жизнь.

«Выдержу», – говорю себе только одно слово, сжимая кулаки и с ненавистью смотря на свое собственное отражение.

– Эй, полоумная, – подала голос Серафима из комнаты, – у тебя же есть план, как мы отсюда выберемся?

– Нет, – отвечаю, выходя в комнату и запихивая нож для бумаги в декольте весьма скромного платья. – Не мой стиль следовать плану.

– Ну, тогда не путайся у меня под ногами, – поправила декольте Серафима претенциозно направляясь к двери походкой от бедра.

Нас уже ждут, Чебурек забрался ко мне на плечо и притих, слизывая мои ещё влажные от воды волосы. Сдаётся мне, что мы с балластом поменялись местами. Теперь я иду за ней, пока она, уверенно виляя бедрами, спускается в столовую. Конечно это не отменяет того факта, что Ваня если и клюнет на нее, то максимум на одну ночь, ибо деньги он любит куда больше женщин, но меньше власти. Сдаст ее властям сразу же, как наиграется, если конечно мы не сбежим раньше.

Столовая просторная, в коричневых тонах, длинный прямоугольный стол, Красная Стрела сидит в изголовье. Столовые приборы расставлены на все места, так, что можно подумать, что гостей будет много, но в комнате кроме охранников и нас с Серафимой никого нет. Сажусь так же в изголовье, но сама Серафима предпочитает сесть по правую руку от Вани. Его взгляд только на мгновение задерживается на мне, а затем исчезает где-то в районе пышного декольте балласта. Хотя мне все больше кажется, что балласт здесь я.

– Нас не представили друг другу, – кокетливо подмигнула местному мафиози Серафима. – Моё имя Серафима, а вы…

– Красная Стрела, – представился деловым тоном мой давний знакомый, но все же обворожительно ей улыбаясь.

Серафима поперхнулась воздухом, но все же взяла себя в руки и соврала, что ей безумно приятно познакомиться. Дальше принесли еду, и мне стало не интересно, о чем они там флиртуют. Суп, пампушки, морепродукты, запеченная утка, я ела все, до чего могла дотянуться, а потом встала и пересела, чтобы съесть все. Похоже я съела достаточно, чтобы заставить Ваньку и Серафиму оторваться от флирта и выпучить свои глаза на меня. Мило улыбнулась, впервые за день чувствуя себя хорошо.

– Вот скажите мне, а вас совесть не гложет такими непристойностями заниматься? – причитаю как бабка, с подлой ухмылкой, жуя куриную ножку.

– Единственное, что здесь непристойно, это полное отсутствие у тебя манер, – зло шипит Серафима, поправляя салфетку на коленях.

– Ну, может и так, но на фоне вашего поведения это как-то меркнет, – шмыгаю носом, и стираю соус со своей щеки, отламывая от курицы уже крыло.

– Кларка, откуда тебе знать, что такое совесть? – смеется надо мной Ваня.

– Ну не знаю, но все равно флиртовать как вы, после убийства ее мужа я бы не смогла, – театрально вздыхаю, а затем кривлюсь, отламывая грудку курицы.

Серафима закашлялась, а Ванька заинтересованно перевел взгляд впервые не на декольте, а на саму Серафиму.

– Что ты городишь, дура неотёсанная? – шипит Серафима толкая меня под столом ногой.

– Как что? – выпучиваю глаза. – Совсем недавно Нальнар, это такой симпатичный эльф, что надел на тебя брачный браслет, был убит вот этим вот изувер. Как ты могла забыть?

Киваю вслед своим словам, наблюдая, как Серафима поспешно прячет руку с браслетом под столом. Ваня это тоже заметил и заинтересованно улыбнулся, оценивающее поглядывая на девушку.

– Учитывая, что он шестой муж, боюсь спросить, что случилось с предыдущими, – смеюсь, поднося к губам бокал.

Даже почти отпила, пока не поняла, что это вино, да ещё и совпало, что под столом балласт ногу мне отдавил, вот и вернулось вино прямиком на Серафиму и частично на Ваню. От визга Серафимы заложило уши, она резко поднялась от негодования, да так, что стул упал на пол, отвлекая стражников. Одно весьма неловкое для меня прежней движение и не очень острый нож для писем у шеи Красной Стрелы, а я стою за его стулом, удерживая его голову за волосы второй рукой.

– Я же говорила тебе, я не планирую, – смеюсь на адреналине, пока под нажимом ножа по шее мужчины стекает капля крови.

– Кларка, ты взяла в руки оружие, – констатирует факт Ваня мрачно и удивленно.

– Приказывай твоим дружкам нас выпустить немедленно, или я вспорю твою глотку, – киваю балласту, чтобы зашла мне за спину, а то впереди два головореза.

– Та Кларка, что я знаю, никогда не брала в руки оружие, ей оно просто не было нужно. Она сама была самым смертоносным оружием, которое я знал.

Мне не нравится, что он говорит, и то спокойствие, с которым он произносит эту фразу. Он не видит во мне опасности, не боится меня.

– Что за чушь он несёт? – влезает балласт, опасливо косясь на охрану.

Они не нападают, Ваня им не разрешал, но и отойти приказа не давал.

– Ты лишилась своей силы, а значит, стала бесполезной для меня, – произносит Красная Стрела и тут же что-то очень горячее ранит руку, заставив выронить нож и отступить.

На коже выступили волдыри, точно от ожога, но в тот же момент зажили, словно их и не было. Ваня поднялся из-за стола, Серафима в последний момент схватила меня, оттягивая от него назад. Красная вспышка, похожая на стрелу метнулась ко мне, но исчезла так и не достав.

– Тебе повезло, что гном за живую заплатит больше, чем за мертвую, – холодно произносит он, будто бы потеряв ко мне интерес окончательно.

– И что теперь делать? – в панике всхлипывает Серафима.

– Ты не можешь меня просто продать, – говорю с нажимом.

– Почему это? – смеется Ваня, почти выйдя из комнаты.

– Я знаю твой секрет.

Он останавливается, замечаю, как дрожат его плечи. Я на верном пути?

– Ничего ты не знаешь, – смеется, но не поворачивается ко мне лицом.

– Твои родители…

Я только начала говорить, а он уже развернулся и запустил в меня целый град красных стрел. Серафима завизжала, сжав мою руку, а пространство вокруг нас загорелось красным и исчезло.

Часть 9. Графиня

Клара

Меня замутило сильно, даже не так, желудок срочно потребовал убрать из себя все недавно съеденное. Не знаю, где мы оказались, но я еле успела найти емкость, прежде чем меня вывернуло наизнанку.

– Где это мы? Это ты нас переместила? – испуганно выдала Серафима, заставив меня ещё и разочарованно застонать.

И балласт здесь, даже Чебурек и тот возле ног вертится. Мерзкая пушистая дрянь!  Серафима осторожно ступает в почти полной темноте, ищет что-то, возможно выход.

– Фу, какая мерзость! – прокомментировала она моё состояние. – Вот зачем было столько еды переводить? Еда как не в себя, честное слово! Ты свинья что ли?

– Сама ты… – не договариваю, ибо снова выворачивает в вазу.

– Угу, угу, – с пренебрежением фыркает Серафима. – Это ещё хорошо, что мы сюда попали, а не сгорели живьем от родового огня того бандита.

Родового огня? А разве это не просто магия Вани была? Ай, плевать, живы, частично целы, жить можно. Хотя в данный момент хочется умереть. В обнимку с вазой снова содрогаюсь от рвоты, жалея, что вообще к еде прикасалась сегодня.

– Ты ещё долго блевать будешь? – с тем же отвращением интересуется Серафима. – Это место на подвал похоже, похоже я нашла лестницу наверх.

Подвал? Слегка огляделась по сторонам, но ничего не увидела. Темнота, подвал, какое-то нехорошее у меня предчувствие. Да ещё Чебурек к ноге все трется, раздражает. Попыталась пнуть этот балласт, но вместо ожидаемого «мяу», услышала что-то очень знакомое, больше похожее на писк.

– Да не наступай ты на крыс, они здесь такие здоровые, что Чебурек их даже боится, у меня на плече прячется, – невозмутимо запричитала Серафима.

Крысы? Крысы?! Истерика подкатывает в то же мгновение, а тело дрожит, особенно руки. Пытаюсь рассмотреть этих тварей, но слишком темно и чего таить страшно. Такое чувство, что их маленькие лапки ползают по всему телу, даже под одеждой. Острые зубы врезаются в кожу и поедают меня заживо. Их много, они повсюду, пытаются добраться до глаз, даже если я закрываю руками лицо. Те дни в подвале детдома возвращаются и кажутся явью, словно все эти годы были только моей фантазией, а на самом деле я там. Много шорохов мелких лапок по полу заглушает только мой крик, когда вполне реально что-то касается моего плеча.

– Кларка, ты чего охренела? – визжит Серафима, когда пытаюсь отмахнуться от нее, а затем сама сваливаюсь в ее объятия. – Успокойся, это же просто крысы!

Не могу сказать и слова, желая хотя бы не опуститься до обычной женской истерики и слёз. Чебурек спрыгнул с ее плеча и воинственно зашипел, но почему-то не на крыс, а в сторону лестницы, куда меня с горем пополам тащит Серафима. Наверху послышался шум, а затем нас ослепил свет подсвечника.

Женщина с черными волосами в старомодном платье удивленно подняла бровь, осматривая нашу странную парочку.

– Ну и кто из вас, молодые барышни, невеста моего сына? – спросила она, презрительно осмотрев нас с головы до ног.

Не могу говорить, меня все ещё трясет, и я чуть ли не буквально вишу на шее Серафимы. Компаньонка в свою очередь, чуть не падая от такой ноши, все же задала резонный вопрос.

– А кто ваш сын?

Нет, это явно не тот вопрос, который волнует меня в первую очередь. Вот нашла, о чем спрашивать в такой момент! С трудом отрываюсь от такой бесполезной, как оказалось, опоры. Мне вот лично плевать кто ее сын, важно только где мы находимся, чего эта полоумная от нас хочет, и, главное, как отсюда выбраться. На дрожащих ногах поднялась на несколько ступней, а затем чуть не упала на странную женщину, в последний момент успела ухватиться за дверной косяк. Остановилась, тяжело дыша.

– Что с вами милочка? – не особо взволновано поинтересовалась женщина. – Вам нехорошо?

– Да мне просто шикарно, – еле выговариваю, выйдя наконец из подвала и подпирая ближайшую стену.

– Не обращайте внимание, у нее похоже несварение, – махнула на меня рукой Серафима поднявшись следом. – Всю вашу страшную вазу облевала, бедняга.

– Вазу? – немного удивлено приподняла бровь незнакомка. – Там нет ваз, только урны с прахом моих предков.

Так, похоже в моем желудке что-то осталось, и оно просится наружу. Беременность отнюдь не такая радость, как я себе представляла. Прикрываю рот дрожащей рукой, чтобы немного сдержаться.

– Ну зачем вы это сказали?! – завизжала Серафима взглядом ища мою вторую жертву. – Она же вам все здесь облюет!

Хорошо хоть вручив мне вазу с засохшими цветами, она умудрилась ветки вынуть, до того, как меня снова не настигла радость беременности.

– Это была икебана из редких эдельвейсов, а вазе приблизительно триста лет, – гробовым голосом выдала незнакомка, как раз, когда меня отпустило.

– Старушка, я все понимаю, но зачем держать в подвале урны с прахом предков и таких здоровых КРЫС?!

При последнем слове перешла на крик, еле сдержавшись, чтобы не тряхнуть незнакомку как следует.

– Кларка, это невежливо, – испуганно шепнула на меня Серафима.

– Вы пришли в мой дом, осквернили урну моего предка и испортили драгоценный для меня букет и вазу и смеете что-то требовать у меня? – подняла голос женщина, но все ещё с ледяным выражением лица.

– Это не мы, это все она, – даже наглядно потыкала в меня пальцем мелкая предательница.

– Ага, я смею требовать, – киваю, стараясь не замечать, как дрожат мои руки.

Ногой толкаю дверь в подвал, как раз после того как проскальзывает Чебурек и зло шипит на незнакомку. Она коту тоже не нравится, даже больше чем я, значит, есть что-то в ней плохое, кроме холодной надменности.

– У вас чрезмерное самомнение милочка, – презрительно хмыкает женщина, пока я чуть не плачу от тоски по своей ауре, – что удивительно, с такой-то внешностью.

Будь аура при мне, эта старомодная дама уже бы во все ноги бежала отсюда. Как избалованный ребенок зло топчу ногами от бессилия.

– До вашего, по-видимому, далеко, – передразниваю ее, – с вашей то внешностью.

Женщина молчала, испытующе смотря на меня, а затем перевела взгляд на Серафиму, решив делать вид, что я здесь пустое место.

– Вижу, вы не умеете выбирать себе друзей, – вроде сочувствует ей старушка.

– Мы не друзья, – заявляем с балластом хором.

Пренебрежительно фыркаю, закатив глаза и решаю, что пора уходить, где бы мы ни были. Моя компаньонка решает по-другому, пока я еле иду по коридору в сторону, надеюсь, выхода, Серафима вовсю обхаживает незнакомку. С чего бы это она так себя ведет?

– Вы простите эту деревенщину, у нее ни манер, ни хорошего воспитания, – неодобрительно, еле скрывая ухмылку, мотнула на меня головой паразитка. – Мне даже кажется, что она чем-то больна. Если бы не скверное нынешнее положение, в жизни бы не допустила к себе такое жалкое существо.

– Жалкое?! – у меня даже бровь дергается от такой наглости.

Почти уже дошла до большой прихожей, где зажжен старый камин, но тут же обернулась.

– Жалкое?! Это я жалкая?! – кричу и, схватив первое, что попалось под руку, бросаю это в обнаглевший балласт. – Это ты за мной таскаешься!

Серафима завизжала и спряталась за подозрительно спокойной старушкой.

– Статуэтка святой Камелии из бивня мамонта, возрастом в триста пятьдесят лет, – сухо и так же бесстрастно уведомила она нас, – последняя в своем роде, так что стоимость ее оценить невозможно.

– Думаете я вам должна возместить ущерб? – не скрываю своей насмешки.

– Сомневаюсь, что вы даже в глаза подобные суммы видели, невоспитанная девушка, – сделала несколько шагов в мою сторону хозяйка дома. – Это просто разумное предупреждение, что не стоит касаться того, что стоит больше чем ваша жизнь.

А вот это уже похоже на угрозу, так что у меня невольно появляется улыбка на губах. И это она меня так решила запугать?

– Резонные слова, – с каким-то намеком кивает на женщину за ее спиной Серафима, – тебе стоит подумать, что ты делаешь.

Осматриваю незнакомку ещё раз под настоятельными кивками Серафимы, у бедняжки скоро нервный тик будет. Черные волосы с элегантными кудрями, тусклые зеленые глаза, губы в яркой красной помаде и очень бледная кожа как у аристократки старых времен. На ней зеленое платье из кружева и дорогой ткани, скрывающее все тело от шеи до запястий. Даже ног и тех не видно под длинным подолом платья.

– Ох, какие в наше время нравы пошли, – смеётся натянуто балласт, когда хозяйка оборачивается к ней, – не правда ли?

– Мне сложно судить о том, какие в ваше время нравы, – оценивающее окидывает ее взглядом женщина, – но то, что я вижу, меня не радует.

Закатываю глаза, пока Серафима стыдливо прячет глаза, прикрывая свое чересчур открытое декольте. Кажется, пришло время балласта развлекать «добродушную» хозяйку, так что неровной походкой подхожу к камину. Тепло! Такое ощущение, что я в каком-то старом замке, высокие потолки и стены в зеленых гобеленах. Над камином висит огромная картина на старый манер, но разглядеть, что на ней нарисовано сложно из-за освещения. Немного грею руки возле открытого огня, а затем пытаюсь понять где дверь, попутно замечая, что почему-то нет ни одного окна.

Сейчас глубокая ночь и, судя по собачьему холоду, что стоит здесь, снаружи ещё холоднее. Недовольно оборачиваюсь на хозяйку дома и смущенную Серафиму. Что-то здесь не так, а где ее слуги? Дом то большой, может даже замок, судя по лестнице и второй этаж имеется.

– Серафима, – зову балласт, отступая попутно к двери, – вероятно нам пора заканчивать пользоваться гостеприимностью хозяйки.

Не могу скрыть улыбку с лица, пятой точкой чувствую, что сейчас нас хозяйка неприятно удивит.

– Ты так д-думаешь? – заикается балласт, глядя почему-то мне за спину.

Ой, ни к чёрту у меня реакция стала, раз не заметила ходячий скелет во фраке и подносом в руках, что подкрался со спины. Теперь-то ясно чего Серафима заикаться начала.

– Раз уж вы явились, будет грешно отпустить вас не напоив чаем, – комментирует старуха будничным тоном появление живого скелета в гостиной.

Серафима хватает меня под локоть и с большими от испуга глазами наблюдает за тем, как скелет расставляет на кофейном столике три чашки на блюдечках и разливает горячий черный чай по кружкам.

– Присаживайтесь, – показала на старый кожаный диван рукой хозяйка и сама присела в кресло рядом с абсолютно прямой спиной.

Мы с балластом буквально рухнули на диван, схватившись друг за друга, но по разным причинам. Серафиме само собой было страшно, а мне как ни странно тоже, но по слегка другой причине. Зеленый цвет повсюду, старые вещи, останки мертвых в подвале и конечно ходячие мертвецы наталкивают только на один и не очень приятный вывод – наверное, я познакомилась с несостоявшейся свекровью.

– Она некр…

Серафима испуганно спрашивает на ухо, пока хозяйка мешает сахар в чае ложечкой. На ее руке при этом поблескивает кольцо с большим зеленым камнем, очень похожее на то, что я в свое время своровала у некроманта. Киваю, потому что не в состоянии сейчас говорить. Он здесь? Думаю, нет, но это пока, страшно подумать, что от нас в таком случае хочет мать некроманта. Как-то не так я представляла первую встречу с родственниками моего ребёнка, да что там таить, я надеялась, что ее вообще никогда не случится.

– Может, вы нас просто отпустите? – говорю сквозь зубы, прикрывая живот второй рукой.

– Отпущу? – хозяйка презрительно приподнимает бровь. – Раз уж мой сын прислал мне двух незнакомок, более разумно будет дождаться его прибытия.

– Игнат скоро будет здесь? – вырвалось у меня в испуге так, что невольно привлекло слишком много внимания к моей персоне.

– До обеда не появится, эта зима порадовала снежной погодой, боюсь горынепроходимы даже для такого способного мага, как Игнаришнар.

Она отставила кружку, так и не отпив из нее, и с неким живым интересом осмотрела нас с Серафимой. В голове только две панические мысли о том, что некромант скоро будет здесь и что легко сбежать не получится, раз уж мы в горах.

– Так вы мама Игнаришнарчика? – уж больно обрадовалась Серафима. – Графиня Зеленого Огня?

– Я Маргарита Трут, – представилась женщина и несколько вопросительно подняла взгляд, словно мы сразу же должны тоже представится.

– А я Серафима Скот, – обаятельно улыбнулся балласт, даже взяв в руки предложенную чашку чая.

– Сестра того самого Вальтера? – удивленно приподнимает бровь женщина.

– О, вы знакомы с братом? – натянуто улыбается Серафима, делая вид, что отпивает с чашки.

– Лично не встречала, но во время учебы Игнат часто рассказывал о нем, как о своем друге, – с нотками неодобрения ответила женщина, преподнеся кружку к губам и почему-то сверля меня взглядом.

– Да, они очень дружили, – неловко смеется балласт и прячется за кружкой с чаем.

Что-то не похоже, чтобы эти двое дружили, скорее уж считают друг друга врагами. Учитывая, что один пытался убить другого, это как-то не тянет на дружбу.

– Ну а Вы? – обращается уже ко мне графиня.

Улыбаюсь вместо ответа и тянусь за кружкой, но так и не беру ее.

– А это Кларка, она детдомовская, – с нотками снисхождения отвечает за меня балласт.

– Даже так, – голос утонченной графини приобретает ещё более снисходительного тона.Взгляд говорит, что я не ровня ни ей, ни ее сыну, что значит, меня можно списать со счетов. Вот бы ее отправить «в полёт» и сбить эту аристократическую спесь.

– Вы очень красивы милочка, – обращается уже к балласту, – но слишком вульгарно одеваетесь.

Серафима неловко засмеялась, скрестив руки на груди и прикрыв ее своими волосами. Надо же, как она отчитывает бедолагу всего лишь за платье, интересно, что она скажет о ее шестом замужестве. Губы пересохли, потянулась за кружкой, все же решившись отпить.

– Для будущей Графини Зеленого Огня такое поведение непростительно, – все так же поучительным тоном заявляет женщина, – как и такие сомнительные знакомые, как ваша компаньонка.

Что-то хрястнуло, это я кружку так сильно сжала, что она разбилась на кусочки в руке. Один из осколков прорезал руку до кости и застрял, но я не почувствовала боли.

– Ты что творишь? – взвизгнула Серафима, в ужасе глядя на мою руку.

– Надо быть осторожнее, – снисходительно прожигает взглядом графиня, – эта чашка стоит…

– Меньше чем моя жизнь, – перебиваю, договорив ее фразу и недовольно кривлюсь, вытаскивая из руки осколки.

Регенерация папы при мне, рана тут же заживает, оставив после себя только кровь. Скелет убирает осколки чашки на поднос и вытирает пол от чая. Балласт вручает мне салфетку, смотря слегка озадаченно то на меня, то на хозяйку.

– Рада, что вы это понимаете, – сухо бросает мне графиня.

Ничего не отвечаю на это. Поджимаю губы и терплю, хотя внутри бурлят вулканом ярость со злостью, я же до боли прижимаю руку к животу.

– Ты чего? – шепчет обеспокоенно балласт, пока Чебурек, зло шикнув на графиню, усаживается мне на колени.

– Брачные браслеты? – отмечает графиня украшение на руке Серафимы, но та поспешно прячет руку, недовольно кривясь.

– Это просто недоразумение, – бормочет с улыбкой балласт, ища взглядом у меня поддержки.

– Не думала, что Игнат решит сделать тебе предложение таким способом, – хмыкает графиня с тем же холодом в голосе. – Он всегда ненавидел все, что связано с его отцом.

– Его отцом? – вырывается у меня от недоумения.

– Он ненавидит его, – вздыхает с раздражением женщина, отпивая чаю, – и все что с ним связано.

Мы с балластом с недоумением переводим взгляд на браслет на ее руке, а затем снова на хозяйку дома.

– Его отец Яришяр Ледяной, Правитель единой Эльфийской Империи, Король Восточного Леса.

У нас с балластом открылись от удивления рты.

– Эльфы – мерзкие создания, – с отвращением произносит графиня, гордо расправив плечи.

– Не то слово, – соглашаемся мы с балластом, неловко оглядываясь друг на друга.

– Хорошо, что Игнат больше пошел в меня, – отмечает женщина, приподнимаясь с кресла.

Часть 10. Невеста

Игнат

Времени было мало, добираться зимой в наш родовой замок затруднительно и долго. Быстро добраться можно на машине или метле, но последнее скорее для магов подростков – просто дурацкая опасная забава. Я уже было собрался бежать к машине, как вспомнил, кто меня там ожидает.

– Жизель! – кричу, пробираясь к шкафу с моей одеждой.

Где там зеленый костюм, чтобы угодить одной их самых ужасных женщин в мире и произвести впечатление на вторую? В зеркало на себя смотрю с негодованием, надо бы стереть с лица это счастливое выражение, пока буду говорить с матерью. Она-то меня знает, снова мозг будет выносить своими нотациями или, что ещё хуже, поймет ситуацию совсем по-другому.

– Жизель! – кричу, завязывая галстук и надевая родовое кольцо на палец.

– Да чего ты раскричался?! – недовольно крикнула откуда-то из дверей бывшая куртизанка.

– Убери здесь, мне нужно связаться с матерью, – сообщаю ей, проходя мимо.

– Ты в своем уме? – кричит бывшая куртизанка. – Как я тебе здесь уберусь?!

Нужно немного пепла, летучего порошка, кошачьего сбора… Недовольно бормочу, отыскивая все это в своей кладовой. Вот же я тогда напился, половину редких ингредиентов просто-напросто сжег. Возвращаюсь в коридор и все ещё вижу на пороге Жизель в домашнем халате и с салатом на лице в виде маски. Она недовольно поджимает губы, упирая руки в бока.

– Ты уже убрала? – издевательски ухмыляюсь, проверяя, не пропали ли травы в банках.

– Я тебе не служанка, чтобы убирать весь этот мусор, – она презрительно толкает рукой ближайшую коробку и на пол и оттуда вываливается куча золотых монет и ярких фантиков.

– Дороговатый мусор получается, – замечаю с легкой ухмылкой.

– А почему ты внезапно стал таким счастливым? – упрекнула меня старушка.

Заглянул в свою спальню, решил, что легче найти другое место для разговора с матерью, чем убрать это. Поудобнее перехватываю все, что необходимо для разговора с матерью и направляюсь в гостиную, мне нужен камин.

– Ты ведь нашел ее? – не отстаёт Жизель с такой довольной ухмылкой, что из моих рук выпадает банка с корнями.

– Ее? – делаю вид, что не понимаю, о чем она, ногой открывая дверь в гостиную и поднимая банку магией.

Щелкнул пальцами, свет зажегся, как и огонь в камине. Сажусь на диван перед ним и начинаю смешивать ингредиенты. Давненько я подобного не делал, в последний раз во время войны с эльфами. Тогда в связи через расстояние была большая необходимость, вот я и создал способ передавать информацию мгновенно.

– Все ещё не признаешь своих чувств к страшной великанше? – насмешливо спросила все та же надоедливая особа.

– По-моему ты лезешь не в свое дело, – отвечаю, даже не оторвавшись от своей работы, – а я этого очень не люблю.

Женщина громко и обреченно вздохнула, и присела в кресло рядом, сверля меня взглядом.

– Ты молод и беспечен, мальчик мой, – неодобрительно качает головой, так что огурец с её щеки сполз на подбородок.

– Я старше тебя на добрых шестьдесят лет, – замечаю с ухмылкой, продолжая работать.

– Ну, допустим на семьдесят, – недовольно кривится Жизель.

– Да, да, – смеюсь над ней, осторожно выпаливая родовым огнем корень в прах.

– Вы маги живете долго, но это не означает, что емкость вашей жизни такая же как у обычных людей, – все тем же поучительным тоном заявляет она.

– Да что ты говоришь?! – язвлю, закончив наконец смешивать ингредиенты.

– Большую часть своей жизни вы учитесь контролировать свою силу, и совершенно при этом не взрослеете умом.

– Да куда мне до твоих уникальных и ценных знаний, – закатываю глаза, осыпая пеплом дерево в камине.

– Любая жизнь — это опыт, а ты вместо того, чтобы прожить свои сто с гаком лет, занимался своими дурацкими экспериментами! – она состроила такое лицо, словно я враг целого народа, а она святая.

– Говоришь точь-в-точь как моя мама, – пренебрежительно кривлюсь, – возраст сказывается, да?

– Хватит мне язвить! – сдают у нее нервы. – Ты понимаешь, что я пытаюсь до тебя донести?

– Сомневаюсь, что кто-то вообще понимает к чему твоя болтовня, – выливаю зелье в огонь, и смотрю, как оно шипит.

– Игнаришнар, – рука касается моего плеча только на мгновение, затем она поспешно убирает ее.

Мы оба молчим, я с недовольством понимаю, что у нее получилось испортить мне настроение.

– Спроси себя: что будешь делать, когда, наконец, найдешь ее? – тихо говорит она, точно довод разума в моей голове.

Не хочу задавать себе этот вопрос, просто потому что не узнаю на него ответ, пока не увижу великаншу. Часть меня надеется, что стоит ее увидеть все встанет на свои места, а часть просто не желает о ней даже думать. Меня просто разрывает на куски изнутри. Единственное в чем я уверен, это то, что действительно ужасно хочу ее увидеть снова. Совершенно другой вопрос: зачем я хочу это сделать? Чтобы убить собственными руками или … А что это вообще за «или» и откуда оно взялось? Никаких «или» у меня с ней быть не может, достаточно того, что она сделала на балу. С раздражением понимаю: бесит не сам факт, что она почти меня убила, а то, что перед этим ещё и отшила.

– Не знаешь? – очень понятливо поинтересовалась Жизель, явно наслаждаясь своими догадками.

– Шла бы ты отсюда, пока в гробу не очутилась, – зло делаю пасс рукой, усиливая пламя в камине так, что оно сжигает камень и наполняет комнату едким дымом.

– Не умеешь ты слушать мальчик, – неодобрительно цокает языком, наконец-то отходя от меня.

– Вряд ли смогу услышать от тебя что-то новое для себя, – оборачиваюсь, презрительно улыбаясь, – разве что ты имеешь намеренье просветить меня касательно своей основной занятости?

Вот теперь я наконец-то сказал то, что надо, чтобы избавится от нее. Оскорбленная во всех чувствах бывшая знаменитая куртизанка гордо подняла подбородок и направилась к двери, но не ушла.

– А ты не думал, что все дело не в ней?

– Как уже говорил, ничего нового…

– Она ведь была влюблена в тебя, это даже слепому видно, – Жизель снисходительно улыбается, пока я молчу. – Ты ведь это тоже заметил, потому и был уверен в своем успехе, но…

– Жизель! – резко поднимаюсь и даже делаю шаг к ней, пока глаза застилает зеленая пелена.

– Но она тебя отвергла, – наслаждается местью падшая женщина, а затем делает удивленное лицо. – Почему?

Несколько раз моргаю, словно этот глупый вопрос ввел меня в ступор.

– Потому что ее глупая подруга и Вальтер…

– Это случилось позже, – нагло перебивает меня куртизанка.

Сжимаю челюсть, борясь с раздражением.

– Откуда мне знать, что там в ее больной голове творится?! – отворачиваюсь, нервно моргая.

– Не ври, ты знаешь, – она мотает головой, сложив руки на груди. – Мужчина всегда знает, как разрушить отношения.

У меня вырывается смешок, а пересохшие губы и трясущееся руки говорят, что надо снова выпить.

– Она хотела того, что я не могу ей дать, – говорю ровным и спокойным голосом.

В груди все дрожит, точно клетка под напором рвущегося из нее зверя.

– Не можешь? – Жизель недоверчиво подняла бровь. – Или не хочешь?

Нервно вдыхаю воздух носом. Зверь рвется наружу, раздирая изнутри то, что осталось от моей жалкой душонки.

– Не знаешь? – продолжает злорадствовать. – Даже если бы мог дать ей то, что она хотела, захотел бы ты сам этого?

Не отвечаю, смотря на огонь в камине и ожидая, когда она все-таки уйдет.

– Это нормально хотеть семьи и детей, – говорит она, приоткрыв дверь, – для девочки из детдома.

– Уйди, пока я не сжег тебя заживо, – предупреждаю в последний раз, только слегка повернув голову.

– Дело ведь не в ней, все дело в тебе, – бросает она, закрывая за собой дверь тогда, как я запускаю туда огненным шаром.

Я не попал в цель, а она попала.

Зелье вспыхнуло в камине, пока я ставлю перед ним кресло и готовлюсь морально к разговору. От слов Жизель появились неприятные мысли в голове, отогнать их сразу не так уж и просто. Огонь в камине палит каменную кладку какое-то время, а затем стихает, рисуя в камине изображение женщины, сотканное из огня. Она сурово прищурилась, одним взглядом заставляя вздрогнуть.

– Здравствуй сын, – поздоровалась мама так, что я разу почувствовал, что мне сейчас влетит по полной программе.

Состроил на лице подобие послушания и даже силой выдавил из себя улыбку.

– Здравствуй мама, – поздоровался с ней с той же интонацией.

– И это все что ты мне скажешь после стольких лет? – с такой забытой для меня требовательной манере произносит она риторический по своей сути вопрос.

– А что я должен сказать? – немного приподнимаю бровь, с комфортом устраиваясь в кресле.

– Ты никогда не страдал привязанностью к людям, удивительно как тебя ещё на костре не сожгли, – разозлилась мать, внешне оставаясь холодной и надменной.

– Отсутствие привязанностей - не признак некроманта, мама, – отвечаю с улыбкой, мысленно мечтая, чтобы этот разговор побыстрее закончился.

– Зато признак отвратительного поведения! – она немного повысила голос, не скрывая своей неприязни.

– Скорее уж отвратительного воспитания, – улыбаюсь с иронией, воспитывала-то меня она.

Взгляд матери мрачнеет, я вижу в нем голод, от которого чешется затылок, и желание скорее закончить этот разговор становится непреодолимым. Терпеть не могу, когда она на меня так смотрит! Ох, уж эти матери…

– Что нового, матушка? – иронично ухмыляюсь, сложив руки на коленях.

Мама прекращает показывать, как сильно хочет сожрать меня с потрохами. Светские вопросы всегда вводили ее в ступор, так что даже о погоде могу спросить, только чтобы отвлечь ее.

– Да так, – она презрительно цокает языком, – помнишь дедушку Бенефиция?

Несколько удивляюсь этому вопросу, потому просто киваю.

– Его погребальную урну осквернили, – мрачно сообщает она. – Такую дрянь не отодрать, разве что выкинуть.

– Осквернили? – немного удивленно переспрашиваю. – Кто? Чем?

– Помнишь ту ужасную икебану с засохшими эдельвейсами, что подарил твой отец? – в голосе матери появились раздражительные нотки, как бывало каждый раз, когда разговор заходил о моем так сказать предполагаемом отце. – Я, наконец, избавилась от нее, жаль вазу тоже придётся сжечь.

– А что с ней? – слегка прищуриваюсь от того, что она не отвечает на мои вопросы.

– Ее тоже осквернили, – мрачно вещает мать, с таким видом будто вспоминает что-то очень отвратительное.

– И что, этот ужасный осквернитель остался жив? – не скрываю иронии и про себя отмечаю, что она явно что-то недоговаривает.

– Пришлось ее оставить в живых, ее и так природа покарала за меня, – снисходительно смотрит куда-то в сторону мать, поднося чай к губам.

– Ее? – наконец услышал то, что хотел, потому цепляюсь за ее слова. – Она появилась и ещё у тебя?

– Они появились в подвале, прямо посреди урн с прахом твоих предков, – мрачно объявила мать, выделяя первое слово.

– Они? – удивленно приподнимаю брови.

– Две девушки, – кивает мать согласно. – Я так понимаю, ты прислал свою невесту познакомиться со мной?

На мгновение у меня вытянулось лицо от удивления, а затем захотелось прибить слишком наглую великаншу.

– Невесту? Это она тебе так сказала? – раздраженно сжимаю руки в кулаки и даже поднимаюсь на ноги.

Мать молча наблюдает за тем, как я хожу туда-сюда, и держит театральную паузу, считая, что я сам ей все разболтаю. Нет, снова я на эту уловку не поведусь! Останавливаюсь, снова присаживаюсь в кресло и едва заметно наклоняюсь вперед.

– Ты сказала их двое? – спрашиваю у нее. – Где они?

– Спят, как и все нормальные люди в это время, – спокойно оповещает меня матушка, отставив в сторону чашку. – Тебе бы тоже не помешало выспаться, ты такой нервный.

Закатываю глаза на последней фразе, и сжимаю кулаки, чтобы не показать насколько я раздражен.

– Остальные за ними, надеюсь, приглядывают? – мрачно потираю руки, подавляя желание немедленно отправиться домой.

– Конечно, никто не покинет дом до твоего прибытия, – хоть немного успокаивает меня мать, а затем резко меняет тон. – Я конечно рада, что ты наконец-то решил исполнить долг перед родом и предками, но все же, разве невозможно было выбрать для этого более достойную особу?

– Мама! – рычу на ее самоуверенный тон и вообще от того, что она подняла эту тему.

– И ее это вульгарное платье, такая безвкусица, – мать презрительно скривилась. – А о ее связях я уже молчу! Надо было же притащить ко мне в дом то жалкое существо, что осквернило прах дедушки Бенефиция!

– Мама да с чего ты вообще поверила в ее бредни касательно невесты?! – зло закричал, в конец слетев с катушек.

Стоило об этом подумать, сразу вспомнил о родовом кольце. Отвернулся и посмотрел на него с раздражением. Оно сменило форму и размер, до недавнего времени я мог носить его на любом пальце, теперь же налезает только на мизинец. Раньше не особо придавал этому значение. Все же великанша надевала его и, чтобы доказать мне собственную глупость, отрезала себе палец, чтобы снять.

– Игнаришнар, ты меня совсем за недалёкую считаешь? – зло и надменно проговорила мать. – Мою защиту на замке не пройдет никто, даже с помощью твоего очередного бесполезного эксперимента.

Прищурился недоверчиво, пока женщина самодовольно сложила руки на груди.

– Магия не пропустит никого без разрешения наследника рода или его невесты, – поучительным тоном заявила она. – Хотя я без понятия, зачем ей нужно было тащить сюда ещё и это жалкое существо? Она просто отвратительна!

Резко замолчал, наблюдая за раздражением матери, похоже, сама невеста ее огорчила меньше ее компаньонки. Кто это может быть? Неужели великанша теперь повсюду таскает с собой Серафиму? На почве чего эти двое сбежали вместе да ещё так сильно сдружились? Надо было избавиться от надоедливой родственницы своего врага куда раньше.

– Куда ты их уложила? – несколько успокаиваюсь, откинувшись на спинку кресла.

– Невесту в гостевую спальню, вторую в спальню для прислуги, – раздражительно скривилась матушка.

– Избавься от второй, но тихо, – отдаю приказы по привычке. – Мою так называю невесту из комнаты не выпускать, сторожи ее до моего приезда.

Женщина в отблесках огня на мгновение замерла, словно рассуждая о чем-то.

– Ты уверен, что мне стоит от нее избавиться? – прохладно поинтересовалась она. – Девочка явно чем-то больна, даже будто бы…

– Сделай так, чтобы к моему приезду ее в доме не было, – перебиваю ее, теряя терпение. – Делай с ней что хочешь, можешь даже съесть, только чтобы под ногами не мешалась.

Мать выслушала меня с мрачным выражением лица, затем опустила глаза со словами:

– Как пожелаешь, сын.

Махнул рукой, огонь в камине погас, связь разорвалась.

«Невеста… Надо же!» – не скрываю иронии и сарказма, поднимаясь с кресла. Никогда бы не подумал, что ей хватит наглости назваться моей невестой, после того как она меня отшила и попыталась убить. Хотя, эта женщина собиралась меня изнасиловать в нашу первую встречу, так чему я собственно удивляюсь?

***

Под ногами хрустит снег, до замка осталось совсем ничего, и уже знакомая мне с детства деревенька виднеется на пути. Погода испортилась, метель замела дороги, и машина оказалась совершенно бесполезной. Лететь на метле в такую метель тем более невозможно, так что я застрял в этой деревушке по крайней мере до рассвета, пока не расчистят местные дороги.

Стоило зайти вместе с водителем в местную таверну, чтобы погреться, там сразу стало тихо. Терпеть не могу это место и этих людей. Два работяги за ближайшим столиком отшатнулись в сторону и даже не заметили, как разлили свое пиво. Все посетители поспешно начали покидать таверну, хозяин тоже под шумок попытался слинять, но мой хлопок по барной стойке заставил его остановиться. Мой водитель – сержант с тайной полиции, удивленно оглянулся на толпу.

– Приветствую Вас благочестивый граф, – начал льстить упитанный хозяин таверны, избегая моего взгляда. – Что привело Вас в моё скромное заведение?

– В эту дыру меня завела метель и неочищенные дороги, – сажусь за стойку, пока водитель неуверенно мнется в стороне. – Комнату подготовь.

Оглядел заведение, на удивление не всех посетителей распугал, вон в углу один в плаще затаился. Какой-то он подозрительный, не помню такого.

– Х-хозяин, – начал икать с такой радости трактирщик, – у меня достойной Вас комнаты нет, да и ремонт у меня – капитальный! А уж как я переживаю, что Ваша матушка, прекрасная графиня будет переживать за Вас…

Он все мямлил, пока я пытался рассмотреть человека в плаще. Маг что ли? Лицо не увидеть, мрак его скрывает. Вот же заносит в такие места всякие подозрительные личности.

– Предлагаешь моей матери самой сюда за мной явиться? – слегка взмахиваю рукой, показывая на самый дорогой портвейн в этом заведении.

Трактирщик, глупо улыбаясь, замотал как болванчик головой, и трясущимися руками полез доставать бутылку. Надо было что-то пониже заказать, а то он её с таким-то тремором до меня не донесет. Стакан передо мной поставили чистый, налили коричневую жидкость, и только затем посмотрели на меня как на удава. Придётся признать – здесь моей матери боятся куда больше, чем меня.

– Ну что Вы, господин? – бормочет трактирщик, все так же натянуто улыбаясь. – Незачем беспокоить Графиню ночью по таким пустякам, она, наверное, уже давно спит.

– Она вообще не спит, – мрачно бросаю, после того как алкоголь опалил моё горло.

Залпом выпил стакан, вот так-то лучше! Когда хмель в голове, меньше думаю о всяких глупостях. Трактирщик вздрогнул от этой фразы, и даже вышел из-за барного стола.

– Вы не волнуйтесь, мы сейчас соберемся всей деревней и уберем снег, думаю, никто не будет возражать, – защебетал этот трусливый человек, заглядывая в окна.

– Слишком долго, – говорю себе, а не им.

Достаю начатую бутылку портвейна из-за прилавка, поворачиваюсь к двери, разминая пальцы.

– Господин? – неуверенно переспрашивает трактирщик.

– Комнату водителю организуй, – командую ему, открывая дверь. – Утром пусть отправляется обратно в столицу без меня.

Уже почти вышел на улицу, глотнул пойла из горла и скривился от холода.

– И ещё, окна закройте, – даю последнее указание и выхожу на улицу.

На центральной и единственной улочке деревни снег по колено, двигаться затруднительно. Слегка оборачиваюсь, чтобы увидеть, как трактирщик поспешно закрывает занавески и ставни на окнах. Расправляю плечи, снег все время летит в лицо, что бесит. Мне нужен родовой огонь – легче всего его вызвать, вспомнив о ней. Как же шикарно и в то же время вульгарно сидело на ней то черное платье на балу. Открытая голая спина, аппетитная попка и ножки – даже в ее внешности есть свои плюсы. Она была прекрасна и сексуальна… когда отвергала меня, точно мальчишку.

Все становится зеленым, огонь полыхает вокруг меня, сжигает и мой костюм, и пальто. Экипаж с лошадями – скелетами появляется не сразу, я уже пол-улицы успел растопить от снега. Сажусь в него сразу, не обращая внимания на наготу и одного из наших слуг – скелета в старом фраке, что открывает для меня дверь. В этих краях не действуют законы страны, только законы графов Зелёного Огня и каждый раз, когда кто-то из Трутов пользуется своим даром, они обязаны промолчать и отвернуться. В данном случае закрыть окна и увести посторонних подальше. Заколдованная карета несётся как угорелая в горы, поддаваясь моему желанию попасть домой до рассвета. Жаль пришлось подавать знак лошадям так долго, моя магия на них почти ослабла, скоро придётся живых покупать и ждать пока они умрут, чтобы их использовать. У всего в этом мире есть срок использования. Сейчас я узнаю, закончился ли срок у моей больной привязанности к страшной великанше.

Парадные ворота открылись, пропуская карету, слуга был слишком неповоротлив, сам открыл дверь и выбросил пустую бутылку в снег. Меня шатнуло, когда выбрался сам. Парадные двери открылись, зажегся свет в окнах. Тонкая и бледная фигура матери появилась в проеме.

– Где она? – бросаю, проходя мимо матери на входе.

– А поздороваться для начала не желаешь? – идет за мной следом и причитает графиня. – Почему ты в таком виде заявился? Все свои манеры растерял?

Игнорирую ее болтовню и поднимаюсь по лестнице.

– В какую гостевую комнату ты ее поселила? – останавливаюсь посреди коридора, решая в какое крыло повернуть.

Странно, что здесь ещё все цело, после появления великанши. Я спешил, думал матушка и великанша поубивают друг друга или родовой замок разнесут – а нет, все тихо и спокойно, даже подозрительно. А не сбежала ли она опять? От этой догадки сдают нервы, потому не дожидаюсь матушки и иду наугад.

– Игнаришнар! Ты что в таком виде собрался к невесте ночью заявиться? – взвизгнула поборница порядочности в лице моей матушки. – Собственную невесту смущать своим непристойным видом?

– Смущать? – заливаюсь смехом, по взгляду матери понимая, что выбрал не то направление.

– Поверь мне, она не из тех, кого будет смущать моя нагота.

Разворачиваюсь и почти бегу в другом направлении. Так здесь у нас две спальни, которая из них?

– Сын! – вскрикивает графиня, зачем-то хватая меня за руку и удерживает.

– Да что, мама?! – рычу на нее, ибо мешается.

Вдруг великанша эти крики услышала и сейчас разнесёт весь замок с одного удара, как раньше? Вдруг она сбежит, пока я здесь стою как идиот?!

– Где твой браслет, сын? – опешила мать, оглядывая мои руки и с удивлением в итоге глядя на кольцо на моей руке.

– Какой ещё браслет? – рычу на нее, вырываясь и сношу ногой одну из дверей – пусто. – В жизни никаких браслетов не носил, зачем мне эти глупые эльфийские штуки?

Схватился за ручку двери, но мать накрыла мою руку своей, заставив остановиться.

– Эту комнату я отдала девушке с эльфийским свадебным браслетом на руке, – сообщила она холодно, и только после этого отпустила мою руку.

Закрываю глаза, чтобы подумать и отпускаю ручку двери.

– Нальнар! – зарычал сквозь зубы, а затем открыл глаза, загораясь родовым огнем.Сношу дверь огнем, врываюсь в комнату, чтобы потом замереть, как болван.

– Ее там нет, – немного цинично улыбается матушка. – Я все пыталась тебе об этом сказать, но ты, как обычно, не слушаешь мать.

– Сбежала? – смотрю на нее зло. – Я же приказал тебе!

– Попросил, – холодно поправила она меня, – и я выполнила твою просьбу.

– Ну, так где она?! – срываюсь на нее.

К нам как раз подбежал скелет с вешалкой и моей старой одеждой.

– Оденешься – отвечу, – снисходительно скомандовала мать, а затем развернулась и пошла.

– Мама! – рычу ей в след, остывая.

– О, ты вспомнил, что я твоя мать – как мило с твоей стороны впервые за двенадцать лет!

На ходу запрыгиваю в брюки, и отбираю рубашку у скелета. Мать спускается по лестнице, так что мчусь за ней следом.

– Давай ближе к делу! – останавливаю ее внизу, нервно оглядываясь. – Где моя великанша?

Она моргнула несколько раз и, впервые за долгие годы, на ее лице появилось недоумение.

– Кто? – спросила она с недоумением.

– Клара где?! – поднимаю на нее голос, замечая, что удивление матушки не проходит.

– Там, – слабо и по инерции отвечает матушка, показывая на запертую дверь в кухню.

Ну наконец-то добился от нее ответа! Сразу же бегу туда, когда слышу от матушки удивленный вопрос:

– Зачем тебе она?

Дверь толкнул ногой, зашел туда и застыл. В кухне полумрак, светит только одна одинокая свеча на столе, возле которой на нем же сидит великанша. Рядом на стуле сидит Серафима с присоседившимся котом, и они все вместе жуют деревенский творог и сыр, запивая все это дорогим эльфийским вином и молоком. Вот этого я даже представить себе не мог, у меня даже внезапно язык онемел.

– Игнаришнар! – зато у моей матери он всегда работает исправно. – Что это означает? Зачем тебе это гнусное создание?

Она попыталась преградить мне путь к девушкам, но только уведомила их о моем присутствии. Великанша выронила кружку, та упала на пол, и белое молоко разлилось по нему. Она дернулась было в сторону, чтобы слезть, но с другой стороны стола сдвинула огромный мешок, который со звоном упал на землю и развязался. Семейные драгоценности рода Трутов частично высыпались в молоко наряду с золотыми пуговицами и серебряными ложками.

– Воровка! – крикнула возмущенно матушка, тем самым поднимая нашу семейную сигнализацию – скелетов.

– Отмена, – крикнул сразу и махнул рукой, усыпляя скелеты на заднем дворе и в подвале.

Обошел удивленную мать и подошел к великанше. Она больше не двигалась, даже не дышала, смотря на меня как котёнок на удава, или как жертва на некроманта. Надо же, теперь она решила поиграть со мной в страх?

– Игнаришнарчик? – пискнула испуганно Серафима, отодвигаясь от меня подальше вместе с котом.

Мельком взглянул на нее, а точнее на вульгарное платье и браслет на ее запястье. Затем посмотрел на руки великанши без украшений. Странно, у нее даже палец не до конца зажил. Да и вообще выглядит она ужасно. Кожа бледная, если не серая, черные круги под глазами. Волосы кое-как приглажены, одежда висит на ней. Можно обрадоваться, ей было хреново без меня. Жаль, что глядя на нее, я чувствую злорадство только долю секунды, затем его сменяет злость и беспокойство.

– Игнат, – произносит еле слышно моя великанша с перепуганным видом, что тот же крик из уст матери заглушает его.

– Что здесь происходит, сын? – негодует матушка.

– Мама, – обращаюсь к ней холодно, при этом смотря на великаншу, – познакомься, это Клара – моя невеста.

Пока не произошёл взрыв или побоище, хватаю великаншу под колени, забрасываю себе на плечо и уношу с кухни.

Часть 11. Воровка в доме некроманта.

Клара

Я хотела сбежать при первой же возможности, но кое-что останавливало меня. В первую очередь мать некроманта, было в ней что-то неестественное.  Не могу даже точно описать что именно, просто чувствую, что с ней что-то не так помимо ужасного характера. Она была права, сыночек весь пошел в нее, такой же высокомерный и эгоистичный лицемер. Как же часто смотря на ее лицо, возникает желание разнести его, точно так же, как я делала это с личиком ее сына. Сдерживать себя сложно, она будто специально выводит меня из себя. Какая жуткая женщина, раньше, таких как она, только аура моя могла успокоить. Сейчас же у меня нет ни ауры, ни силы, ни желания привлекать к себе лишнее внимание. Перевожу взгляд на балласт, чувствую, как внутри все кипит от гнева. Она не его невеста – мы обе знаем. От того, что матушка некроманта уверена в обратном, сдают нервы. Конечно, конечно, ее сыночка-лапочки-некроманта достойна лишь дочь древнего богатого рода! Куда там мне, безродной с непонятной родословной и не дотягивающей до балласта внешне. Как же она… БЕСИТ! БЕСИТ, БЕСИТ, БЕСИТ!!!

Кто же знал, что тяжело сдерживаться и не бить всем подряд лицо? Я так хочу драки, у меня уже кулаки чешутся! А мамка-то нарывается! Не понимаю, как с таким самомнением, ее собственные скелеты ещё не придушили?

Стараюсь даже не смотреть на эту старую язву, вонзая ногти в диван и с любовью портя обивку. Серафима нервничает, держится за мой локоть и натянуто улыбается. Удивлена, что она ещё не стелется в комплиментах своей будущей свекрови. Кажется, я оторвала чуток кожи от дивана, прикрываю это безобразие ногой и опускаю взгляд, глядя на чашку на столе.

Подведем некоторые итоги этого весьма насыщенного дня. Ванечка – гад и продажная гнида, что пытался продать меня какому-то гному. Вопрос на засыпку, что ещё за гном? Некромант каким-то неведомым образом доставил меня в свой родовой замок к матушке. Как он это сделал и зачем? Что-то мне подсказывает, ещё одного такого перемещения я не переживу, а ребёнок и подавно. Обнимаю себя, закрываю так живот. Только так мне кажется, что я действительно смогу его защитить. Сердце говорит мне, что надо бежать из этого склепа, но вот разум твердит, что это плохая идея. Я устала так, точно несколько домов одним ударом снесла. Спать хочется, есть на удивление тоже хочется. Хотя удивляться нечему, благодаря этой старой стерве у меня стресс, и мне нужно его заесть.

– А кормить нас будут? – спрашиваю со скукой, смотря на свою одинокую не тронутую чашку.

Гнетущая тишина, что образовалась после фразы о родстве некроманта с эльфами, закончилась. Тетка подозрительно вылупилась на меня и почему-то проявила нездоровий интерес к моему животу. Подавила панику, мне просто показалось.

– Ты совсем сдурела что ли, Кларка? – применила манеру разговора Красной Стрелы Серафима.

Вот совсем уже осмелела, жаль не настолько, чтобы от моей руки отцепиться. Зря это она, я сейчас не в состоянии драться с некроманткой, даже сама себе помочь не могу.

– Вы голодны? – тем же удивленным тоном обратилась к нам старуха.

Это что смертельный грех – хотеть кушать? Пренебрежительно фыркаю, кривясь, есть и правда хочется.

– Тебя только что выворачивало в погребальную урну, а сейчас ты снова хочешь переводить продукты? – наехала на меня Серафима, морща свой идеальный носик.

От мысли о погребальной урне вспомнился подвал, меня снова затошнило, но в этот раз сдержалась. Равнодушно пожала плечами, затем посмотрела на хозяйку дома.

– Ну, раз нам не дают отсюда уйти, так почему же не воспользоваться гостеприимством хозяйки дома? – не скрываю сарказм в голосе.

– Почему же не дают? – холодно отзывается женщина. – Вас, милочка, никто не держит.

Моя улыбочка тает, сжимаю руки в замок с такой силой, что хрустят костяшки. Серафима испуганно молчит, но ее страх основан на другой причине: ее, в отличие от меня, отсюда не выпустят. Шикарно, ещё скажите мне, что некромант на самом деле ее призывал, а я просто под руки попалась?!

– В таком случае, – слегка улыбаюсь, поднимаясь на ноги, а то скоро диван на кусочки раздеру, – я пойду.

Серафима держится за мой локоть и потому встает вместе со мной и довольно натужно улыбается. Судя по всему, ей тоже хочется побыстрее отсюда убраться.

– Да, мы лучше пойдем, и так слишком воспользовались вашим гостеприимством, – защебетал балласт, толкая меня в сторону двери.

Старуха нас не трогала, я добралась до дверей парадного входа. Как-то не рассчитывала, что нас просто так отпустят. Дернула дверь за ручку, она не поддалась. Повторила несколько раз, пока балласт не толкнула меня в бок и сама принялась дергать за ручку дверь. Заперто, как же эта стерва похожа на своего сыночка.

– Может дверь откроете? – предложила, недовольно оглядываясь на старуху.

– Боюсь это не в моих силах, – прощебетала графиня, поднимаясь с кресла и направляясь к лестнице.

– В смысле? – испуганно поинтересовалась Серафима, со всей силы дергая за дверь.

– Пока Игнаришнар не появится, дверь не откроется, – уведомила она нас, поворачиваясь к нам лицом у подножья лестницы.

– Ещё скажите, что он вас здесь запер, – не скрываю своей иронии и сарказма.

Вот же противная тетка – врет все! Она цепко смотрит на меня, словно увидела что-то интересное, а затем отводит взгляд на затихшую Серафиму.

– Пойдем, я покажу тебе твои покои, – обращается она к ней с легким пренебрежением. – Уже слишком поздно, будущей графине Зеленого Огня необходим отдых.

Почему, когда она ее так называет, мне их обеих хочется придушить собственными руками? Так и представляю, как сожму руки на тонкой шее этой старушенции. Как же далеко я от этого «идеала», который хочет видеть эта стерва рядом со своим сыном. Ее невестке можно только посочувствовать. Как по мне лучше Игнаришнар сдохнет от одиночества, он вполне это заслужил. К тому же моё всегда останется моим, хотя бы мысленно. Балласт не спешит, перспектива оказаться наедине с некромантом вообще мало кому кроме меня нравится, а тут она ещё и потенциальная свекровь. Одно радует, невестой ей быть только пока Игнаришнар сюда не явится, а затем все решится благодаря браслету. Давлю хищную ухмылку, пока балласт дошел к лестнице.

– А мне что делать? – спрашиваю у старухи со скучающим видом. – Здесь что ли спать?

– Ни в коем случае, сейчас вас милочка проводят в комнату для прислуги, там вам и место, – даже в такой мелочи успевает уколоть меня старуха.

Скелет приблизился ко мне и с поклоном показал куда-то в сторону коридора на первом этаже. Плевать, это всего лишь до утра, а там уже и придумаю, что делать дальше. Я уже повернулась, чтобы следовать за скелетом, когда хозяйка обратилась к Серафиме:

– Как скоро вы собираетесь осчастливить меня внуками?

Я остановилась и взглянула на удаляющихся от меня женщин. Серафима неловко и напугано начала смеяться, прикрывая раскрасневшиеся щеки.

– Я тысячу раз говорила сыну: твоя главная цель в жизни — это продлить наш род! У него же в голове только дурацкие эксперименты! Но, увидев тебя, я сразу поняла, что ты сумеешь отвлечь его от тех глупых забав. Красивая женщина может увлечь любого мужчину, даже такого как мой Игнаришнар. Главное у тебя должно получиться заставить его выполнить свой долг перед предками!

Меня пожирает тьма, пронзает боль в груди. Я чувствую свою ауру, только сейчас она будто воронка, затягивает меня в самую тьму.

Старуха резко оборачивается, хотя до этого явно не собиралась этого делать. Серафима неловко улыбается и повторяет за ней. Они не успевают заметить мою ауру, я заставляю ее исчезнуть раньше. Прижимаю руку к животу и молча отворачиваюсь. Каждый шаг дается мне с трудом, но я все равно иду за скелетом, вроде ничего не случилось. Дохожу до двери стойко, но как только захожу туда, тяжело дыша падаю на колени. У меня почти нет живота, срок должен быть маленьким, но на деле ощущается, что он больше, месяц третий как минимум. До маленькой и неудобной кровати доползаю на четвереньках. Мне плевать на все, слишком устала, слишком раздавлена. В голове эхом крутятся слова старухи, а я боюсь задать себе один вопрос.

Простыни пыльные, чихаю несколько раз, пока не залезаю под них, скинув сапоги. Мне снова плохо, но не так как днем, живот не болит. Накатила усталость и не свойственная мне апатия. Прикрыв глаза, как обезумевшая маньячка представляю, как бы произошла моя встреча со свекровью, если бы у нас с некромантом все сложилось. Вряд ли гордая наследница древнего рода приняла отпрыска от такой, как я. Поэтому Игнат и не захотел от меня детей?

Мне бы хотелось верить в такой ответ, чтобы обвинить старую стерву. Увы, он уже не сопливый ребёнок, так что наверняка сам решает, кто ему подходит, а кто нет. Похоже, я подхожу ему только для секса, для всего остального есть такие, как Серафима. Я недостаточно хороша для него. А может быть он недостаточно хорош для меня и моего ребенка?

Сон не приходил, я тупо смотрела в потолок и не могла уснуть. В голове все время прокручивала брошенную старухой фразу и чувствовала, как с каждым разом мне становится всё хуже. Какой-то частичке меня искренне хотелось ей понравиться, правда, не понимаю зачем. Может я просто обычный ребёнок из детдома, и мне хочется хоть кого-то в жизни называть мамой? Вспомнила о том, как она сказала, что моя жизнь стоит меньше каких-то вещичек, нет, пожалуй, «мамой» я бы ее никогда не назвала. Интересно, какая она, моя мама? Она явно не образцовая мать, раз избавилась от меня сразу после рождения, но все же она дала мне жизнь. Зная, как хреново может быть во время беременности, могу только представить, как ей было тяжело меня выносить и родить. Даже это огромный подвиг. Подвиг, который она совершила сама, без помощи моего непутевого отца. Мне предстоит повторить ее судьбу, но только я не брошу свою крошку. У нее будет хотя бы мама, а Игнат… А Игнат…

Шмыгаю носом, вытирая молочные слёзы. Я даже плачу ненормально! Мне это несвойственно, такие резкие перепады настроения. Ещё один симптом беременности, который меня, мягко говоря, беспокоит. Она протекает слишком быстро, не только по гномьим, но и по человеческим меркам. Есть надежда, что дети великанов рождаются очень быстро, поэтому никто не знает особенностей их физиологии. Может это и хорошо, что все происходит за короткий срок?

Поворачиваюсь на бок, чихаю от пыли и недовольно вытираю слезы и сопли в подушку. Сажусь, оглядываюсь по сторонам: комната пустая, холодно как в подвале. Под потолком маленькое окно, и даже на нем решетка. Кутаюсь в одеяло и с раздражением понимаю, что если останусь здесь – замерзну насмерть. Укутавшись одеялом, иду к двери, дергаю за ручку и понимаю – меня заперли. Эта тетка явно нарывается! Убить что ли меня здесь хочет?! Не дождётся! Переворачиваю всю комнату верх дном, нахожу несколько старых шпилек и вилку. Сойдет, припомню «весёлые» деньки в детдоме. В итоге с замком я мучилась, выламывать дверь с одного удара было куда веселей.

Прохожу в коридор, там темно и никого нет. Где бы раздобыть свечу? Ладно, и без нее разберусь, вон камин потрескивает, по крайней мере что-то видно. Подхожу к нему тихо, похоже старуха и Серафима уже спят. Шарю по шкафчикам руками, пытаясь найти что-то, что заменило бы свечу. Нашла! В шкафу возле входа спрятали масляную лампу. Чтобы ее зажечь, нужны спички для камина, нагибаюсь за ними и замечаю, что на тлеющих углях в камине вырисовывается очертание какого-то кресла и комнаты. Магия что ли какая? Провожу рукой над дымом и чуть не вскрикиваю, дотронувшись до углей. Они холодные!

– Ничего себе, – говорю удивленно.

Ещё одно странное изобретение некроманта? Да от него всего что хочешь можно ждать!

– Ой! – послышался женский голос, и я вздрогнула, отшатнувшись от камина.

Мне показалось, что звук шёл от камина, от той странной дымки. Оглянулась, чтобы проверить, что на самом деле одна и никого больше не увидела.

– Кто здесь? – неуверенно спрашиваю.

– А это кто? – отзываются мне из камина, и я проклинаю себя, что не осталась лежать в том холодильнике.

Что за чертовщина?!

– Клара я, – произношу на всякий случай, не положено грозе всего училища зельеваров и банды Красной Стрелы пугаться какого-то голоса.

– О, это ты милочка, – произносит женский голос, а затем в дымке камина появляется искорёженный женский образ.

Может так плохо видно, потому что угли уже остыли? Хотя они вообще-то холодные, без понятия как это работает. Чиркаю несколько спичек в камин, и пламя разгорается сильнее. Похоже, моя собеседница догадалась сделать так же.

– О, вы же та бабка из квартала красных фонарей, – улыбаюсь, узнав женщину в домашнем халате.

– Я не бабка!– резко вскрикивает женщина, а потом берет себя в руки. – Моё имя Жизель, я…

– Шлюха? – учтиво подсказываю ей, чем заслуживаю злобного взгляда.

Понимаю, что ляпнула лишнего, потому виновато опускаю голову и пожимаю плечами. Устраиваюсь поудобнее на старом ковре перед камином.

– Куртизанка, – гордо вскидывает подбородок женщина, – в прошлом, я давно этим не занимаюсь.

– Понимаю, годы берут своё, – не удерживаюсь от ухмылки.

– Теперь я писательница, так что попрошу убавить тон! – возмущенно зарделась старушка.

– Писатель? – окидываю ее фигуру в халате удивленным взглядом. – А не вы ли написали знаменитые «Мемуары королевской куртизанки»?

Она внезапно улыбнулась, даже как-то выпрямила спину. Похоже, кое-кто очень собой гордится.

– Конечно я, эта серия моя гордость! – засияла улыбкой женщина. – Жаль ее не напечатали в большой тираж.

Она разочарованно вздохнула.

– Да, мир просто не готов к пятидесяти четырём томам такой похабщины, – хохотнула, припоминая самые интересные моменты.

– О, так ты фанатка, – обрадовалась куртизанка ещё больше. – Сколько моих книг ты прочитала?

Чувствую, как на щеках алеет румянец, и широко улыбаюсь.

– Все, – гордо заявляю.

Наступает неловкий момент, когда у самого автора пошлых книжонок отвисает челюсть. Пришла в себя она очень быстро, залилась хохотом так, что я тоже засмеялась.

– Так вот чем ты некроманта взяла, а я все гадала, – продолжала смеяться эта наглая личность.

– Ваши книги очень занимательное чтиво, я из них почерпнула много полезного, – гадко улыбаюсь, убирая волосы с лица.

– Не сомневаюсь, – одобрительно кивает она, добродушно улыбаясь мне в ответ.

Мы замолчали, она все ещё посмеивалась, скорее всего, над некромантом. Мне бы тоже хотелось веселиться, но на душе скребли кошки.

– Кстати, а как вы связаны с этой старой стервой?

Как-то не похоже, чтобы такая высокомерная тетка, как графиня Зеленого Огня связалась с пускай и бывшей, но куртизанкой.

– Старой стервой? – слегка удивленно приподнимает брови Жизель. – Это ты о матушке министра?

– Да, о ней, родимой, – с отвращением кривлюсь.

– Это не я, это он с ней связывался, – недовольно почесала нос Жизель, а затем заговорщически улыбнулась. – Знаешь, а я ведь за дверью подслушивала, хочешь знать, о чем они говорили?

Подозрительно улыбаюсь, даже еле ощутимо придвигаюсь к камину.

– Я так понимаю, вы не по доброте душевной со мной поделитесь информацией? – подмигиваю куртизанке, от чего та заливается хохотом.

– Ой, девочка, как вы с ним похожи! – она улыбается и вытирает платочком несуществующие слезы. – Дети малые ещё.

– Да какой из него ребенок, дедок уже, – закатываю глаза и отклоняюсь назад, упираясь на ладони в ковер.

Спина болит, зато согрелась возле этого странного камина. Интересный способ общения на расстоянии, Пенелопе бы понравился.

– Ой, да ты не смотри, что маг, они взрослеют намного позже, а жизни учатся вообще ко второму столетию своей длинной жизни, – она грустно вздохнула, протирая глаза. – Знала я как-то одного мага, все говорил, что в жёны меня возьмет.

Она замолчала, грустно смотря в никуда, поджала недовольно губы.

– И что, взял? – немного издевательски спрашиваю у нее.

– Нет, конечно, умер он на войне с эльфами, – она грустно улыбнулась, – но это было давно, ещё в другой жизни, тогда меня даже ещё не звали Жизель.

– То есть имя вы сами себе придумали? – едва заметно улыбаюсь, стараясь отогнать ненужную жалость к женщине.

– Имя, фамилию и свою судьбу, – она элегантно расставляет руки в сторону. – Все что у меня есть – это результат моих решений, так что грех жаловаться.

– Вы до сих пор кухарка в его доме? – слегка сжимаю руки в кулаки.

– Нет, я хозяйка этого дома, и все благодаря тебе, – даже едва заметно поклонилась мне с улыбкой и изящно закинула ногу на ногу.

– Раз уж так, может вы в благодарность поведаете мне, о чем разговаривал некромант со своей матушкой? – медленно моргаю с заискивающей улыбочкой.

– Подловила, – засмеялась Жизель.

Она, так же как и я, опустилась с кресла на ковёр, а затем поуютнее устроилась. На ее лице появилось немного мечтательное выражение, но затем она все же вспоминает обо мне и криво улыбается.

– Что, запал в душу страшный некромант? – подмигивает мне с улыбкой.

– Давайте ближе к делу, – вздыхаю, не желая об этом говорить.

– Скажи, а ты правда назвалась его невестой перед его матушкой? – посмеивается Жизель.

– Нет, это Серафима, – натужно вздыхаю.

– Серафима? Из Скотов? – удивленно подняла брови Жизель. – Эта та, что уже пять замужем была?

– Вообще-то шесть, да кто считает? – отмахиваюсь от неприятной темы. – Так, о чем они говорили?

– В таком случае, министр приказал матушке избавиться от тебя.

Смотрит на меня таким довольным взглядом, пока у меня дрожат руки.

– Избавиться от меня? – повторяю бесцветным голосом.

– Да, он приказал, чтобы к его приезду тебя там не было, – слегка прищурилась она с усмешкой. – И что ты с этим будешь делать?

То есть он не меня переместил сюда, а эту дуру Серафиму? Она и правда его невеста? Да как так-то? Когда он успел, и почему она в таком случае сидела в камере? Да не может этого быть! Да как он посмел приказать своей маме от меня избавиться? Приказать? Даже мамке своей приказывает, вот же бесчувственный гад! Я ему покажу, как от меня избавляться чужими руками. От нетерпения даже поднимаюсь на ноги, чтобы чуть не упасть, схватившись за живот.

– Девочка моя, ты в порядке? – обеспокоенно также привстала Жизель в пламени.

– Нет, я не в порядке, – признаюсь со стоном, с трудом поднимаясь на ноги.

– Вот же злыдень, этот некромант! – возмущенно схватилась за сердце куртизанка. – И тебя, и себя мучает!

Вздыхаю, отходя к креслу и опираясь на него. Голова чуть-чуть кружится, есть очень хочется.

– Что-то не похоже, что он себя мучает, – мрачно вздыхаю.

– Девочка моя, – слышу жалость в голосе, потому и ещё больше на нее злюсь, – он просто слишком боится.

– Боится? Некромант? – смеюсь через силу.

– Да, – кивает своим мыслям Жизель, – даже страшный некромант боится, как обычный человек.

Она замолкает, пока я тихо злюсь. На некроманта, на эту старуху, да и вообще на весь мир.

– И чего же он боится? – спрашиваю через несколько мгновений, опустившись в кресло.

– Ой, многого, – отзывается Жизель с улыбкой. – Самый большой его страх снова потерять то, чего у него никогда не было, но он об этом мечтал.

– В смысле? – несколько растерянно обдумываю ее непонятную фразу.

– Дорогая, тебе просто надо немножко подождать и не убивать его сразу, – ласково улыбается она. – Игнаришнар когда-то очень давно помог мне, так что теперь я приглядываю за ним. И уверенно могу тебе сказать – он тебя тоже любит.

– Любит, – немного растерянно повторяю за ней, чувствуя, как внутри все наполняется теплом.

– Совсем скоро этот оболтус разберётся со своими чувствами, тебе надо только его подтолкнуть, – она все ещё добродушно улыбается.

– Подтолкнешь его, – бормочу грустно.

– Ну и не убить, конечно, – куртизанка подмигивает мне с улыбкой, – знаю, как это трудно, но надо потерпеть. Мужчины такие дети. Сами не знают, чего хотят.

– А вы уверены, что не вы мать некроманта, а эта мрачная мегера? – улыбаюсь в ответ впервые за вечер чувствуя себя хорошо.

– Ты что такое говоришь! – наигранно возмутилась она. – Я ещё очень молодая женщина и выгляжу отлично…

– Для своих древних лет, – подкалываю ее, и мы вместе смеемся.

Где-то наверху хлопнула дверь, и я не на шутку забеспокоилась. Схватила свою недопитую чашку со столика и вылила ее в камин. Обеспокоенное лицо Жизель потухло в костре вместе с углями.

Кого еще там нелёгкая принесла? Сажусь в кресло, слегка сползаю, чтобы голову не было видно с лестницы и жду, зажимая в руках ложку. Да, я собралась давать отпор некромантше десертной ложечкой – ужас! Какой после этого из меня великан? Может я все-таки больше гном? Ложку схватила, потому что она блестит, скорее всего серебряная. Долго же кто-то по лестнице спускается, у меня уже скоро нервы сдадут.

– Эй, страшила, ты здесь? – послышался тонкий и еле слышный зов Серафимы.

Страдальчески закатываю глаза и выглядываю из-за кресла. Балласт вместе с Чебуреком вздрогнул и чуть не завизжал. Вот дура!

– Ты чего здесь? – возмутилась она. – Напугала!

– А ты чего здесь? – еле заметно улыбаюсь, а затем передразниваю старуху. – Будущей графине Зеленого Огня необходим отдых.

Серафима резко фыркнула, а затем натужно застонала, закрыв лицо рукой. Ее матушка некроманта даже в ночную рубашку и пушистый халат переодела. Вздыхаю, чувствуя внезапное желание стащить со стола ещё пару ложечек. Останавливать себя не собираюсь, потому запихиваю ложки в карман платья. Тем временем балласт уселся на диван и опасливо оглянулся.

– Ты ее не видела? – шепотом спрашивает она.

– Кого? – роюсь в шкафу возле камина, и пытаюсь запихнуть в карман платья позолоченную вазу – не лезет.

– Ну ее, – с придыханием и страхом шепчет она, – некромантшу.

– Твою будущую свекровь? – посмеиваюсь, достав из шкафа старую наволочку, и скидываю туда вазу, умудрившись ее разбить.

– Ха-ха! Очень смешно, Кларка! – она сложила руки под грудью и надулась.

Игнорирую ее, как и вопрос, продолжая обчищать гостиную и прихожую некромантов. Звучит как-то не очень, но все же меня это на удивление успокаивает. Даже не так, я чувствую себя очень хорошо, а душа просто поет от мысли, что граблю самого некроманта! Сделать ему гадость всегда приятно.

– Кто же знал, что графиня Зеленого Огня – некромант! – она шокировано и испуганно всплеснула ладонями. – Если кто-то узнает… Как думаешь, а Игнаришнарчик знает, что его мама такая?

Какое искреннее переживание за некроманта. Интересно, каковы же шансы, что некромант не знает, что его мама некромантша? Делаем ставки господа, строим теории и включаем мозг и смекалку. Жаль у балласта все нужное отсутствует.

– Конечно, нет, откуда ему знать-то? – скрываю ухмылку, повернувшись к Серафиме спиной.

– Да, действительно, он же военный министр, он бы сразу же сдал ее на сжигание в костре! – закивала эта влюблённая дура, пока я давилась смехом.

Это же какой некромант в ее представлении правильный и хороший, принц эдакий. Помнится, я так и о Нальнаре думала, пока свои глаза не раскрыла. Хочу увидеть, как этот жестокий и самовлюблённый кретин разобьёт ей сердце. В руках сломалась еще одна ваза, бросаю ее в мешок. В гостиной и прихожей уже все обчистила, надо искать в другой комнате.

– Что ты делаешь? – будто только что замечает Серафима мои телодвижения.

– А что я, по-твоему, делаю? – спрашиваю с сарказмом, разрезая возле нее диван осколком вазы.

– Воруешь? – взвизгнул балласт, согнанный мною с дивана. – А это ты зачем сделала?

– Просто так, – с удовольствием полосую осколком диван, так что режу им руку.

– Эй, эй, эй! – визжит Серафима и, схватив, оттаскивает меня от дивана. – Ты что совсем сдурела?!

Осколок вываливается из моей руки на пол, пока прихожу в себя. Кровь стекает по ладони на пол, пачкая его так, что и не отмоешь. Слегка улыбаюсь, пока в груди все кричит от бессильной злобы. Приказал от меня избавиться… Избавиться!!!

Несколько раз судорожно вдыхаю, а затем успокаиваюсь, выбираюсь из объятий Серафимы и забрасываю мешок себе на плечо.

– Жрать хочу, – бурчу тихо, не смотря ей в лицо. – Давай поищем кухню что ли…

***

Так, что там у нас? Часики, позолоченные – хорошо. Прячу часы в мешок, скоро он лопнет от награбленного. Ничего, ещё один мешок возьму, цацек тут много.

– Кларка, ну вот же кухня! – возмущается балласт, отмахиваюсь от нее.

Что тут ещё есть? Открываю шкаф в одной из комнат, а там скелет спит. Дом некроманта, что ещё было ожидать? Захлопываю дверцу обратно, пока балласт сознание не потеряла.

– Сейчас, сейчас, иду уже, – бормочу и с опаской открываю следующий шкаф, но там какие-то шмотки.

Серафима нервничает, конечно, это же она стоит на стрёме. Мне не привыкать обчищать чужие дома, бандитское прошлое было ярким, хотя и недолгим. Впрочем, честно признаюсь: обчищать родовое гнёздышко некромантов сплошное удовольствие.

– Да хватит уже их грабить! – зло шипит Серафима.

– Может тебе, как будущей графине Зеленого Огня и не нужны деньги, а вот мне нужны, даже очень, – радостно улыбаюсь, достав серебряную пепельницу и бросив ее в мешок.

Все, с этой комнатой покончено, весь первый этаж обнесла, надо ещё наверх зайти, может у них там сокровищница. Эх, раньше Ванька меня бы похвалил за такую чистую работу, даже ничего не разнесла. Пенелопа бы отругала, за то, что взялась опять за старое. Но, что она, что он – уже в прошлом. Похоже пора все-таки на кухню заглянуть, выхожу в коридор, к балласту. Чебурек трётся об мои ноги, наверное, тоже голоден. Кухню Серафима нашла почти сразу, но мне хотелось побольше блесточек найти, обыскала все здесь. А все почему? Вот смотрю я на всю эту блестящую дребедень, и так хорошо становится, как будто кто-то перестает сжимать ноющее сердце. Мешок тяжеловат, определяю его на один из столов, пока балласт заходит следом и закрывает за нами дверь. Открываю шкафчики в поисках еды, но как-то пусто там. Для такого солидного особняка шаром покати.

– Да тише ты! – шипит на меня балласт, все время оглядываясь на дверь. – Вдруг она услышит?!

Ее немного трясет от страха, что заставляет меня ухмыльнуться. Что же с ней будет, когда некромант предстанет перед ней во всей красе? Я помню, как сексуально он выглядел, когда пытался остановить меня армией нежити. Не встречала никого опаснее, сексуальнее, умнее, и в то же время глупее него. Он словно сочетание несочетаемого. До него никто не мог меня ранить и остаться безнаказанным. До него я была сильной, а теперь я не просто слабая…

Жалкая! Делать вид, что не замечаю сочувствующего взгляда балласта, сложно. Подумаешь  вспылила, ей-то какое дело?! Как только думаю об этом, становится так скверно.

Нашла шкаф полный бутылок с вином и шампанским, все очень старое и дорогое. Наугад беру самую первую, наливаю в кружку и почти подношу ко рту, но в последний момент передумываю. До чего они все доводят меня, но надо держаться. Я не слабая и не жалкая, всем им обязательно докажу!

Сажусь на стол и подталкиваю кружку Серафиме, чуть-чуть пролив на стол.

– На, – вздыхаю, отводя взгляд в сторону. – Здесь что, совсем нет еды?

– Я вот что нашла, корзинку, – выставляет она на стол весь этот молочный рай. – Наверное, близко деревня.

Отламываю кусок сыра руками, пока балласт тянется к моему мешку за столовыми приборами.

– Так ешь, – отодвигаю мешок на край стола и устало болтаю ногами, пожёвывая сыр.

– Зачем тебе ложки и вилки? – немного надувается магиня. – Их же все равно не продашь, везде их родовой герб.

– Всегда можно переплавить, – равнодушно похлопываю по мешку. – Тебя как-то не особо заботит твоё будущее добро.

Слегка наклоняюсь вперед, с ухмылкой наблюдая, как эта мартышка выпучила на меня глаза. Должна же быть причина, почему она все ещё не сдала меня мегере.

– Неужели передумала быть следующей графиней Зеленого Огня? – насмехаюсь над ней, чувствуя желание хоть так самоутвердиться. – Или просто страшно от перспективы родить некромантше внучат?

Зря я это сказала, очень даже зря. Моя самодовольная ухмылка больше похожа на оскал. Я еле сдерживаюсь, чтобы не закричать от отчаянья и боли, отворачиваюсь, смотря, как и она, на дверь.

– Не хочу детей, – произносит Серафима, опустошив кружку с вином.

Не такого ответа я от нее ожидала, настроение с натянуто-игривого резко сменилось на серьёзный тон. Она допила из кружки, затем налила себе ещё и, не спрашивая, налила и мне тоже.

– Не буду, – отодвигаю кружку подальше от себя.

– Зря, похоже, тебе это куда больше нужно, чем мне, – отсалютовала, прежде чем выпить.

– Так почему ты не хочешь детей? – выдерживаю паузу, чтобы не заподозрила моего интереса.

– Не хочу, чтобы мои дети жили такой же жизнью, как и я, – вздыхает она, опустошая ещё одну кружку.

Подаю ей и свою кружку, она и ее выпивает, даже не замечая.

– А что, жизнь богатой наследницы древнего рода так уж и плоха? – не удерживаюсь от сарказма, наливая в другую кружку себе молока.

– Наследницы? – она грустно смеется, а затем  смотрит на меня с неожиданной злобой. – Тебе никогда не понять!

Отворачивается, бормоча что-то неразборчивое, пьет ещё. Ничего себе, столько выпила, а почти и не окосела.

– Ну да, куда там мне до вашего сиятельства, – бормочу себе под нос, отпивая молока с запахом вина.

– Моя мать умерла, рожая меня, – вдруг выдает этот субъект что-то очень личное.

Я старой некромантши меньше испугалась, чем этих резких откровений от балласта. Чебурек запрыгнул на стол и принялся жевать творог, махая своим пушистым хвостом.

– Всю свою жизнь я была обузой для своего отца, брата и очередного идиота, решившего, что дочь графа – хороший способ разбогатеть. Не хочу, чтобы мой ребёнок тоже был кому-то обузой, ненужным балластом, от которого хочешь избавиться, но не можешь этого сделать.

Она замолчала, глядря перед собой пустым взглядом. Ого, кажется, я чувствую стыд. Балласт – так мысленно называла я ее, и, похоже, не только я. Отставляю кружку с молоком в сторону и хмуро смотрю на нее.

– Мой ребенок не повторит мою судьбу, – порывисто вскидывает голову магиня, стуча по своей руке ладонью. – Пока я не встречу человека, который не будет видеть во мне обузу, детей заводить не собираюсь!

Она так резко выпрямилась, что чуть не свалилась с кресла под мой смешок.

– А что же военный министр? Он не тот, кто тебе нужен? – цепляюсь за ее слова.

– Он тот, но и не тот, – сразу скисает магиня, касаясь брачного браслета на руке.

– Это как? – улыбаюсь, снова прихлёбывая молоко.

– Его мама некромант, есть вероятность, что наши дети тоже будут некромантами, – мрачно сообщает она так, будто ее и вправду это беспокоит.

– И что в этом такого? – не понимаю ее.

– Ну как ты не понимаешь?! – возмущается Серафима. – Ты бы захотела, чтобы твоим детям всю их жизнь грозила смертельная опасность? Думаешь, что с ними будет, если кто-то узнает о некроманте в роду? К тому же, представь, как это всю свою жизнь скрывать кто ты такой на самом деле? Разве кто-то в своем уме захочет замуж за некроманта?! Я не хочу своим детям такой судьбы!

Зря она это сказала, зря я спросила. Закрываю глаза, пытаясь просто ни о чем не думать, пока к горлу подступают страх и сомнения. Сжимаю край стола так, что дерево и мои кости трещат.

– Ну, а ты? – резко спрашивает Серафима, отчего я выныриваю из океана мрачных мыслей.

– Что я? – подозрительно на нее кошусь.

– Почему ты так спокойна? – спрашивает она, замявшись, явно хотела спросить что-то другое, но не решилась.

– А чего мне переживать? – улыбаюсь кисло. – В моей жизни все шикарно.

Серафима недоверчиво приподнимает бровь, и хмыкает, но ничего не говорит. Отпиваем из кружек: я – молока, она – вина.

– Почему ты не боишься некромантшу? – улыбается она. – Мне даже показалось, ты ничего не боишься, кроме крыс, конечно же.

Кривлюсь, вместо того чтобы ответить. Как ей объяснить, что я сильная, если сейчас я слабая? Вздыхаю натужно, мечтая иметь хмельную голову, чтобы ни о чем не думать.

– Как только ты перестанешь бояться и рассчитывать на кого-то, сразу же перестанешь быть обузой, – устало опираюсь на руки сзади, чувствуя боль в спине.

Напившись молока и наевшись творога и сыра, безумно захотелось спать. Усталость этого бесконечного дня сказывается. Увы, я не могу спать, мне же надо дождаться, пока матушка некроманта придёт избавляться от меня. Да ещё хочется посмотреть на радушную встречу невесты и жениха, увидеть вытянутое лицо Серафимы, когда она поймет, что все ещё замужем за вполне живым Нальнаром. Только эта мысль сейчас мне греет душу.

Дверь толкнули ногой, от испуга и удивления я даже вздрогнула. Кого там нелегкая принесла? Кружка выпадает из моих онемевших рук, я не ожидала, что он появится так быстро. Он должен был появиться только в обед! Я совершенно не готова не то, что говорить с ним, но и даже смотреть на него. Мне надо было сбежать, просто сбежать отсюда, плевать на то, каким опасным способом он меня сюда призвал. Я просто хочу сбежать отсюда немедленно!!! Дергаюсь, чтобы слезть со стола, но мешок с сокровищами падает. Все, что меня успокаивало всего мгновение назад – сделало меня ещё более несчастной сейчас. Старая мегера кричит что-то о воровстве и о чем-то ещё, но я не слушаю. Да я даже пошевелиться не могу, словно пригвождённая к этому столу дурманящим чувством страха. Даже не могу сказать, чего боюсь больше: что он узнает о ребёнке, или что не заметит его?

Он подходит ближе, я забываю как дышать, меня хватает только на одно слово – его имя, но старуха заглушает меня криком. Просто тону в омуте его глаз, он не отводит от меня взгляда, не дает и секунды собраться с мыслями.

– Мама, – говорит он так, что я не сразу понимаю смысл его слов. – Познакомься, это Клара – моя невеста.

Стоп! Что он сказал? Эта фраза вызвала у меня такой ступор, что я даже не сопротивлялась, когда он подхватил меня под колени и забросил себе на плечо. Он хотел унести меня, под громкие крики своей матери, но явно не учитывал моё особое положение. Я завизжала как резаная, от боли и страха за ребенка. Не сомневаюсь, если бы начала вырываться он бы меня ни за что не отпустил, но вот сейчас я явно его удивила. Настолько сильно удивила, что он опустил меня на пол и обеспокоенно оглядел с головы до ног.

– Игнарешнар, это что черт побери такое?! – закричала совершенно невозмутимая накануне матушка некроманта.

– Что такое? – недоверчиво смотрит на меня сам некромант.

И он ещё имеет право спрашивать?! После того как каким-то своим экспериментом перенес сюда, чуть не убив меня и моего ребенка?! Так ещё и на плечо себе забросил, будто мешок в моем-то положении! Даже не зная, что я беременна, уже два раза попытался лишить меня моей крохи! Да тут у кого угодно нервы сдадут! Звонкая пощечина – максимум, на что я способна сейчас. Рука подрагивает, я чувствую жуткую боль, просто смотря на него.

– Эй, Кларка, ты чего? – влезла Серафима, несколько окосев. – Игнаришнарчик просто глупо пошутил, это же я его невеста, да?

Она, шатаясь, побрела вешаться ему на шею, пока он, опустив руки, смотрит на меня не мигая. Хватаю магиню за плечи, пока она к нему не полезла. Удержать ее от некроманта ничего не стоит, обнимаю ее за плечи.

– Помнится вы сказали, что мы сможем уйти, когда ваш сын вернется, – слегка отворачиваюсь, обращаясь к затихшей старухе. – Он пришел, а мы уходим.

Стараюсь обойти некроманта сбоку, под слабые возмущения Серафимы, но он преграждает нам путь.

– Никуда ты не уйдешь, – говорит он мне фразу, которую я и хотела, и боялась от него услышать.

Что с ним не так, кроме того, что он некромант? Он назвал меня свой невестой, чтобы поиздеваться? Ещё раз напомнить, что мне ею никогда не быть? Как же он тогда говорил? Что-то там о том, что жениться на мне для него позор? Я позорю самого некроманта, право смешно. Не очень-то и хотелось носить это чертово звание, иметь семью, да и вообще его любить! Что в нем есть такого, кроме излишней эксцентричности? Что в нем в такого, что моё сердце предает меня снова и снова. Меня тянет к нему, словно желаю ещё раз доказать себе, что мне не место рядом с ним. Часть моей души, та в которой маленькая сиротка, хочет принять его слова совсем в другом ключе. Мне, как и ей хочется верить, что не все потеряно, есть шанс все исправить. Хочется верить, что этот балбес понял, как сильно меня ранил и что любит меня. Может поэтому всего лишь одно слово, что вырывается из моих уст, говорит куда больше, чем мне хочется:

– Почему?

Я не дышу, жду его ответа. Чувствую, что все на меня смотрят, но, как и он, молчат. Нервно покусывает пухлые губы, надо же, он даже не под иллюзией. Лицо бледное, под глазами круги и пахнет перегаром. Сердце сжимается, а я приказываю себе, что его самочувствие не мои проблемы. Упирается руками в бока, так что взгляд помимо воли проходится по его не застёгнутой рубашке и брюкам, что на нем болтаются. Не его одежда, старый крой, да и он больше любит зеленый – как цвет его огня, а не темно-синий как эти брюки. Смотрит слегка в сторону, пока Серафима пялится на его торс, что я легко исправляю, сдавив ее шею и подняв взгляд повыше. Не помогло, похотливая девица все равно вниз посматривает. Может ей ногу отдавить? Молчание некроманта затянулось, но затем он тяжело вздохнул.

– Вы обе приговорены к смертной казни, – надменным тоном выдал он так, что Серафима свалилась в моих руках без сознания, – за предательство страны и короны, вот зачем я здесь.

– Игнарешнар! – завопила его матушка зло, и принялась приводить в чувства девушку. – Ты что такое говоришь?

Я ей не помогала, не в том состоянии, чтобы таскать такую кобылу. Смотрю на него и медленно убиваю в себе ту маленькую сиротку, что верила в сказки. Иронично ухмыляюсь через силу, к груди медленно подкатывает истерика. Я держалась молодцом, изо всех сил как бы мне не было трудно. А ведь мне трудно, без силы, без ауры, без него в этом чёртовом жестоком мире! У меня ничего нет, кроме крохи под сердцем, но и это он хочет у меня забрать, вместе с моей жизнью. Ему мало пощечины, его и раздавить одним ударом мало.

– Сын, ты что такое говоришь? – насела на сына старуха, пытаясь привести Серафиму в сознание. – Что вообще здесь происходит?

– Мама, не лезь, – шипит на нее зло некромант, только на мгновение освободив меня от своего тяжелого взгляда.

– Ну, давай, – расправляю плечи, напоминаю ему и самой себе, кто я такая.

Делаю шаг к нему, улыбаюсь, будто это просто очередная наша перепалка. Нас отделяют считанные сантиметры, а руки даже не дёргаются его обнять – прогресс. Хватаю его за рубашку и дергаю на себя, заставляя прижаться ко мне.

– Убей нас, – шепчу с улыбкой каждое слово, – ты же призвал нас сюда именно для этого?

– Чего? – резко вскрикивает Серафима, так и знала, что она только придуривается.

Его взгляд мрачнеет, в глазах зеленые огоньки, но он ничего не говорит, но ему и не надо. Встаю на цыпочки, чтобы достать до его лица, сжимаю его рубашку, заставив тем самым тоже наклониться. Мои губы почти касаются его, но мы не целуемся.

– А силёнок-то тебе хватит? – улыбаюсь холодно и, прежде чем он поцелует меня, даю ему ногой в пах.

Его скрутило пополам с громким стоном, но мне показалось этого мало, ибо он схватился за меня. Ну, уж нет, просто так я не сдамся! Даю ему кулаком в челюсть, так что его сносит с дороги.

– Клара! – испуганно вопит Серафима. – Ты что делаешь?!

– Беги, дура! – кричу, перепрыгиваю некроманта и бегу через гостиную и прихожую к открытым дверям.

– Сын! – кричит старуха. – Ты в порядке? Что она такое? А ну стой!

Меня никто не остановит! Дверь в соседней комнате резко открылась, скелет, расставивший руки в разные стороны, преградил мне дорогу. Знаю, что времени нет, и совсем скоро получу от некроманта сполна, медлить нельзя. Хватаю Чебурека и бросаю его прямо в скелет, и он его ловит. Кот не порадовался близкому знакомству с поднятым и принялся, истошно шипя, царапать кости. Препятствие устранено, оббегаю его, чувствуя странное веселье.

– КЛАРА!!! – кричит маг так, что дрожат стены, когда я почти уже вылетела за двери.

Я оборачиваюсь и улыбаюсь, видя, как он вспыхивает своим родовым огнем. Серафима визжит от страха, бежит за мной. Хватаю ее за руку в дверях и тащу за собой на морозный воздух. Мы, мягко говоря, не в той одежде, чтобы оказаться на улице зимой. На мне платье с длинными рукавами, штаны и сапоги, на Серафиме ночная рубашка в пол, халат и туфли на высоком каблуке. Самое то, чтобы бежать он некроманта зимой в горах. Только порог миновали, так сразу в снег по колено провалились. Серафима завизжала и вырвалась, оставшись на крыльце. Зло кричу ее имя, но понимаю, что у меня нет времени ее уговаривать. Пересиливаю себя и холод, мне к трудностям не привыкать. Несколько шагов, чуть не падаю, проваливаясь по бедро в снег. Как некромант вообще до дверей добрался? Вижу, что местами снега нет, наверное, просто родовым огнем дорогу себе сделал? Делаю ещё несколько шагов, боясь повернуться. Земля задрожала так, что я повалилась на колени. Они появились из-под снега и земли, целая армия нежити. Здесь их даже больше, чем в особняке, они словно повсюду и окружают меня. Сзади закричала Серафима, опять свалилась без сознания. Интересно, это она от вида армии нежити, или от вида голого некроманта? У меня больше от второго ноги подгибаются. Маг объят своим пламенем, тяжело и зло дышит, пока одежда на нем дотлевает. Ступает всего лишь шаг во двор, отчего его армия неожиданно наставляет на меня оружие, окружив со всех сторон. Оружие странное, то мечи с вилами, то оторванную руку своего товарища, а то мяукающего Чебурека. Почему, наблюдая за тем, как некромант идёт ко мне абсолютно голый, я не чувствую и намека на страх? Наоборот, мне хочется неуместно рассмеяться. Подошел ко мне медленно и самоуверенно, будто знает, что я сейчас беспомощна против него.

– Великанша, – рычит сквозь зубы, пока я с насмешкой опускаю взгляд вниз.

– Надо же – цел, – насмехаюсь, подмигнув некроманту, – сейчас исправлю.

– Клара! – кричит на меня зло и резко хватает за талию моё дрожащие от холода тело.

Его огонь не приносит боли, он согревает меня. Высушивает одежду и растапливает снег вокруг нас. Тепло, под его взглядом жарко, а когда он больно прижимает к себе и целует – горячо. Голова кружится, его губы теплые, сладкие, я слишком хорошо помню их вкус, и то наслаждение, которое они могут дарить. В голове пустота, в животе точно бабочки, а может это кроха шевелится, не знаю. Когда поцелуй заканчивается, чувствую нестерпимое желание его продолжить, может быть поэтому подаюсь вперед, но он отклоняется.

На его губах играет улыбка – самодовольная, и до безумия возбуждающая. В глазах зеленые огоньки, пока он убирает огонь, позволяя мне снова почувствовать, как здесь холодно.

– Ну и куда ты уйдешь от меня, – его рука проходится от шеи по спине и сжимает мою ягодицу, заставляя прижаться к нему крепче, – голая?

Вся моя одежда сгорела, сапоги противно воняют почти расплавившись. Спрятанные в рукавах ножи валяются на земле. Я стою перед ним абсолютно нагая и беззащитная, не в силах спросить, что означает этот поцелуй.

– Я как-то так Яришяра встретила, – мрачно говорит графиня, кивком приказывая скелетам затащить Серафиму в дом. – Ничем хорошим это не кончилось.

Часть 12. Исполнить мечту

Игнат

У нее черные глаза, бездонные и тягучие как сам мрак. Как же часто смотря в них, я тонул, как в самой пожирающей тьме. В них нет ничего особенного, они простые, как и она, но взгляд цепляется.

В ней есть что-то такое, что заставляет сердце ускорить темп.

– Почему? – спрашивает она, но я тоже хочу задать себе этот вопрос.

Почему я не могу спокойно на нее смотреть? Почему не могу просто оставить в покое и отпустить? Почему она попыталась меня убить на самом деле? Дело ведь не в Самородке и Вальтере, ради них она бы так не поступила. Почему, когда я попытался открыть ей сердце, она меня просто отшила? Может она и правда не любила? Если так, то, что это за взгляд, которого я раньше не видел?

Поджимаю губы, не в силах оторвать от нее глаза. Страшная, как и в нашу первую встречу. Волосы спутаные, грязные, в них даже застряла паутина и какое-то пёрышко. Платье не по размеру, висит на груди. Под платьем штаны и широкие сапоги, в которых блестит семейное добро Трутов.

Она обворовала меня. Снова. Только в этот раз ей понадобилось всего лишб одно тихое «почему», чтобы своровать у меня чуть больше, чем семейные ценности.

Чувствую себя таким дураком, каких свет не видывал. Когда она закричала, я этого не ожидал, настолько, что даже на мгновение испугался. Серьёзно, я испугался за великаншу, которой все нипочем. Сомневаюсь, что с ее наследственностью она хоть раз была на грани жизни и смерти. Великанша беззаботная, одуревшая от своей силы и полной безнаказанности чертовка, возможно именно поэтому она мне так нравится. Но, честное слово, когда она закричала, а затем ударила меня, я впал в ступор. В этот раз от ее пощечины мне даже голову не снесло, просто обычная женская пощечина. Максимум от нее до сих пор жжет щеку, и это все. Зная великаншу, я ожидал не такого, видимо поэтому хотел поскорее закончить ее общение с матерью. Она удивила меня, снова, как на балу. Ее слова, поступки и чувства так отличаются от того, что она нож мне в сердце всадила. Одно «почему» и почти зажившие раны открыла, я ведь не собирался снова вестись на любые её слова и поступки. Пусть не все из ран нанесла она, но некоторые из них почти заживила. Упираю руками в бока, мне казалось она моё лекарство, спасение от проклятия, но, похоже, излечение не стоило своей цены. Она новое проклятие, которое я просто не могу отпустить, потому что от него совершенно точно нет лекарства.

Говорю то, что должен, даже зная, что так только раззадорю ее. Даже не думаю, что мои слова о казни вызовут у нее что-то кроме смеха. Она все ещё считает себя сильнее всех на свете, и мне хочется обратное доказать.

– Игнарешнар! – влезла мать, как это она обычно делает. – Ты что такое говоришь? Сын, ты что такое говоришь? Что вообще здесь происходит?

Не хочу ей отвечать, она, как и Серафима, лишние здесь. Мне нужно поговорить с великаншей, но не уверен, что наш разговор не разрушит этот дом до основания. Да какое мне дело до этой клетки, это место давно перестало значить для меня хоть что-то.

– Мама, не лезь, – прошу у матери, при этом знаю, что это бесполезно.

Матушка очень хочет разобраться, что здесь происходит, но правда в том, что я и сам не знаю. Раньше думал, что как только увижу, сразу пойму, что с ней делать, но это не так, я не знаю. Единственное, в чем уверен – я не могу ее просто так отпустить.

– Ну, давай, – вдруг говорит великанша, совсем другим голосом и нечитаемым взглядом.

Она делает шаг ко мне, улыбается так, что замирает сердце. Улыбка все та же, жуткая от зубов-клыков, но вот глаза. Глаза грустного клоуна, полны боли и печали. От этого взгляда не по себе куда больше, а потом она прижимается ко мне и говорит, чтобы я убил ее и сестру Скота. Не могу понять, что это за взгляд, он отвлекает от слов, отчего смысл доходит до меня не сразу. Убить? Она вонзила мне нож в сердце, за такое убивают, а не бросаются в погоню, забыв обо всем на свете. На что я рассчитывал, оставляя ее в тюрьме, из которой она все равно бы сбежала? Почему просто не убил ее?

Она заставляет меня наклониться, в который раз прогнуться под ее желания, и я слушаюсь, точно ее раб. Великого последнего некроманта обманула мнимым поцелуем какая-то сумасбродная великанша и отбила мне колокольчики вместе с гордостью. Странно, что мама не хохочет надо мной, а спрашивает, как я. Хотя это же моя мать, даже в этом вопросе звучат нотки «я же тебя предупреждала».

– КЛАРА!!! – полный ярости, гнева и боли крик заставляет горло болеть.

Как же больно-то, чёрт! Не помню ни одного противника, который опустился до такого, но все равно понимаю, что это я ещё легко отделался. Мне даже силы некроманта не нужны, чтобы исцелиться. Странно, почему она не бьет меня со всей силы? Да и дом до сих пор цел, а ведь зная мою матушку, сложно поверить, чтобы она не оскорбляла вспыльчивую великаншу. Иногда мне даже казалось, что матушка не может и минуты протянуть, чтобы кого-то не оскорблять и не поучать как ребенка.

Она убегает, моя великанша просто убегает от меня снова, вместо того, чтобы сражаться со мной, как раньше. Чувствую ярость от того, что она все равно пытается убежать, но знаю – не отпущу, но только до того момента, когда пламя обвивает моё тело, а она выглядывает из-за дверей и улыбается.

Я заколдован, опьянен ею. Несколько раз моргаю, пока она не исчезает с виду, вытянув Скот на улицу.

– Сын, огонь не слушается тебя, – слегка шокировано выдает мать, пока я смотрю на свою руку.

– Я знаю!

Пальцы подрагивают, как и огонь, от той каши, что сейчас в моей голове. Эта ее улыбка напомнила мне нашу первую встречу, как и ее самоуверенное поведение, и удар по моему самолюбию. Вот только в этот раз что-то не так, словно я чувствую что-то ещё. Затыкаю странную мысль, что появилась у меня в голове и иду за ней следом. На моих губах злорадная ухмылка, она не сможет убежать от меня здесь, в самом сердце владений некромантов. Мои предки, слуги, восстают из могил и тормозят великаншу точно так же как обычный снег во дворе. Вот никогда бы не подумал, что суровую и сильную великаншу может остановить какой-то снег. Выхожу во двор, где моя армия уже наставляет оружие на великаншу. Есть чувство, что она выкинет что-то эдакое, разнесёт все здесь.

– Великанша, – зову ее, почти физически ощущая ненормальную тягу к ней.

Рассвет начинается на горизонте за ее спиной, заставляет грязные волосы блестеть точно живые змеи. Кожа на лице ещё более бледная, а круги кажутся ещё темнее. Из нее будто бы высосали всю жизнь, но она все равно осталась такой же восхитительно обворожительной великаншей.

– Надо же – цел, сейчас исправлю!

Усмехается с ироничной ухмылкой, вызывая желание спалить ее к чертям, что я и делаю, назвав ее по имени. В который раз убеждаюсь в том, что пламя не палит ее, просто не может причинить ей вред. Даже огонь не может причинить ей зло, а она может и причиняет его мне. В этих глазах что-то есть, они притягивают меня, как и тонкие пересохшие губы. Я хотел их поцеловать с первого же мгновения, как она заговорила, то ли, чтобы заткнуть, то ли потому, что соскучился по нашим поцелуям.

Единственное, что меня останавливает – это гордость, которую она растоптала. Уговариваю себя, что так я тоже ее наказываю, когда касаюсь ее губ своими. В зеленом цвете она прекрасна, в моем огне, в моих объятиях и ни в чьих больше. Меня как будто засасывает в прошлое, и я не в силах оторваться, мне хочется большего. И так не одному мне, когда поцелуй заканчивается, она тянется за ещё одним, даже не замечая этого. Моя, даже если ее противный язычок говорит обратное, тело-то не обманывает. Хочу доказать, что ей некуда бежать, потому забираю огонь, позволяя ощутить холод этого морозного утра.

– Ну и куда ты уйдешь от меня, – прижимаю к себе, любуясь ее растерянным взглядом, – голая?

Моя очередь удивлять ее, вот только знал бы я сам, что творю. Я назвал ее своей невестой, чтобы потом растоптать, наказать за то, что вообще посмела назваться моей женщиной. На таких как она, не женятся маги из древних родов, впрочем сомневаюсь, что подобные ей ещё где-либо существуют. Она уникальна, как экземпляр для коллекции, но просто закрыть ее в банку – полное безумие. Но если это единственный способ удержать ее рядом ...

– Я как-то так Яришяра встретила, – влезает в разговор матушка, отчего заставляет закатить глаза. – Ничем хорошим это не кончилось.

Тоже мне сравнила, то, что происходит у меня с великаншей, и свой роман на одну ночь с эльфийским принцем. Какой позор, она наверняка рассказала им о моем постыдном родстве с эльфами. Попробуй теперь закрой рот великанше, Серафиму же всегда можно на тот свет отправить. Хотя зачем нам сейчас вообще разговаривать о моем так называемом «отце»? Разговоры нам с великаншей всегда только мешали, как и лишние мысли.

– Игнаришнар, ты ещё долго собираешься светить своим голым задом? – уперла руки в бока мама.

– Сколько понадобится матушка, – говорю ей в ответ, даже не оборачиваясь.

Графиня сказала что-то неразборчивое, не смог расслышать что, да и не хотел. Сложно оторвать от великанши взгляд, ей холодно, она дрожит в моих объятиях. Кажется, такой ранимой и беззащитной, как никогда раньше.

Прохожусь рукой по ее плечу и шее и касаюсь щеки, заставляя посмотреть на себя. Она все еще растеряна и будто ждет чего-то от меня. Позволяю огню согреть ее, защитить от холода и частично от меня самого.

– Все ещё хочешь уйти? – немного ухмыляюсь, смотря на ее удивленное лицо.

– А ты хочешь дать мне повод остаться? – слабым голосом спрашивает она в ответ, и моя улыбка исчезает.

– Игнаришнар!!! Живо в дом! Нечего голышом под снегопадом стоять! – кричит матушка с порога так, чтобы я почувствовал себя как в детстве.

–  Отсутствие одежды для тебя не повод? – стараюсь не замечать ее серьёзность.

Она смотрит на меня долгим изучающим взглядом, а затем словно что-то решает для себя и через силу улыбается. Что происходит в ее не очень сообразительной голове, даже знать не хочу, но что-то меня это волнует. Такое чувство, что сейчас будет что-то не хорошее, но нет, ничего не происходит.

– Когда это меня останавливало? – улыбается она с такой грустью в глазах, что я не знаю, как ее понимать.

– Действительно, – улыбаюсь ей в ответ, – остановить тебя могу только я.

Она встает на носки, тянется к моему уху, слегка наклоняюсь, чтобы она дотянулась. Знаю, что глупо вот так снова подставляться, но я, похоже, люблю играть с огнем. От нее мурашки по коже и стояк, так что даже немного стыдно. Великанша будоражит только легким касанием груди к моему торсу, когда тянется ко мне и опирается на мои плечи.  Чувствую себя глупо, прикрыв глаза от ее шепота.

– Ты ещё ни разу не смог меня остановить, – улыбается она, а затем нагло проводит языком по мочке моего уха.

Сейчас она мне лицо разобьёт или в землю втопчет. А, нет, так сделала бы прежняя великанша. Эта же с легкой улыбкой медленно отклоняется назад и смотрит на меня все теми же грустными глазами. Делаю вид, что не замечаю этого взгляда, потому что на самом деле не готов с ней разговаривать серьёзно.

– Может быть раньше я просто недостаточно сильно хотел это сделать? – улыбаюсь ей, прижимая к себе крепче за пятую точку.

Она вскрикивает, а затем ее щеки покрываются румянцем. Теперь не только мне стыдно стоять голышом на морозе в десяти метрах от своей родительницы. Великанша улыбается, в этот раз, похоже, по-настоящему. В глазах отражаются зеленые огоньки.

– Думаю, твоей маме не понравится, если ты трахнешь меня прямо здесь и сейчас, – довольно грубо говорит она, вызвав у меня улыбку и смех.

О как, вот эта ее перемена действительно неожиданная. Между нами будто исчезла напряженность последнего разговора на балу. Жаль, мы оттягиваем неизбежный разговор, но мне плевать, пока ее все устраивает.

– Это можно принимать за призыв к действиям? – смеюсь, не в силах оторвать от нее взгляд.

Провожу рукой по ее спине, еле ощутимо надавливаю на шею, чтобы поцеловать снова. Она не вырывается, позволяет мне почувствовать, как сильноскучала. Сжимает мои плечи так, что ногти вонзаются в кожу, клыки слегка прикусывают язык у нее во рту. Грудь щекочет мой живот, еще немного и слова про секс прямо здесь и сейчас будут правдой.

– Эй вы, бесстыдники! – кричит, недовольно топнув ногой, матушка. – Живо в дом! Не хватало, чтобы моего внука зачали на морозе!

Ей не стоило этого говорить, она все испортила. Великанша дернулась в моих объятиях, будто бы получив удар в спину. Я не хотел ее отпускать, не так, не сейчас, никогда! Меня остановил ее взгляд, на мгновение в нем я увидел вину, но затем она отвернулась и вырвалась из моих ослабевших объятий. Что за бред, за что ей чувствовать вину? Это же великанша, у нее совести сроду не было!

– Милочка, что ты делаешь? – взвизгнула мама так, вроде мы и правда непристойностями начали здесь заниматься.

Оглянулся на матушку, та несется с какой-то тряпкой наперевес, даже обгоняет слуг с кипой старой одежды. Понимаю, чего она так всполошилась, только когда замечаю, как великанша оступается в снегу. Она же голышом и босиком от меня сбежать надумала! Далеко ей матушка уйти не дала, чуть шубой не прибила.

– Чего ты по снегу голышом носишься? – вопит зло графиня, одевая Клару, как куклу, в дорогую шубу. – Я же говорила, что нечего голышом здесь стоять! Девочка ещё простудится, у нее и так здоровье плохое. Это все ты виноват, мертвецами ее впечатлить захотел, вместо того чтобы магией дверь запереть!

Мама все бубнила, пока я старался задавить желание накричать на нее. Мне понятен ход мыслей матушки, и он вполне логичен для ее целей: не важно, кто мать – главное наследник рода. Но какое ещё плохое здоровье? Да на великанше пахать можно! Снова окинул ее взглядом, от холода дрожит так, что в груди что-то сжимается. Поправка, на ней пахать раньше можно было, сейчас же больше на руках носить хочется. Похоже, не только я так думаю, мать кивнула на дрожащую в одной шубе великаншу.

– Что ты на меня смотришь? – зло уперла руки в бока матушка. – Бери свою невесту на руки, пока я тебя самолично лопатой не прикопала!

Вздохнул, со всей силы давя ухмылку, почему-то меня очень веселит эта ситуация. Один из слуг накинул мне на спину хилое пальто, явно намекая, кто для матушки сейчас важнее. Скрипя зубами, подхватил великаншу на руки, куда бережнее, чем, когда на плечо закидывал.

– Все в дом! – щелкнула пальцами матушка, отзывая армию нежити под землю.

– Знаешь, она начинает мне нравиться, – издевается великанша с улыбкой, держась за мою шею.

Скосил на нее «теплый» взгляд, от которого она только засмеялась. Чуть не вздохнул с облегчением, когда наконец-то увидел ее счастливую улыбку. Странно, даже спина не болит, когда несу ее.

– Ты что, похудела? – поудобнее подхватываю ее, стараясь не замечать, что иду босиком по промерзшей земле.

– Нет, это ты подкачался, – не скрывает сарказма эта язва, снова заставляя меня давить улыбку.

– Похудела? – уловила матушка фразу у самых дверей. – Так это нужно срочно исправлять! Жозе, Рикардо, а ну тащите все что есть! Девочка хочет кушать!

У меня нервно дёрнулся глаз только от того, что представил, что после такого приказа могут притащить в дар великанше эти два тупых трупа.

– Эй, – с тоской произносит великанша, коснувшись моей щеки, – я тоже хочу такую маму.

Закатил глаза, думая: «За что мне все это?». Похоже, на фоне любви к детишкам, эти двое быстро спелись, причем против меня!

Войдя в замок, поймал себя на мысли, что отпускать свою ношу мне совсем хочется. Так у нее шансов убежать поменьше будет, да и сама ноша, словно издеваясь, поудобнее у меня на руках устроилась и улыбается так довольно, что у самого дёргаются уголки губ.Нет, у нее не получится обмануть меня снова! Закашлялся, отвернувшись, чтобы прийти в себя. Она, точно крепкий алкоголь, меня пьянит, заставляет забыть обо всем на свете. Великанша убить меня пыталась, а теперь я ее на руках ношу. Я вообще в своем уме?

– Чего вы там стоите? – мать машет с гостиной, попутно очень плотоядно глядя на Серафиму.

Она что опять не ела? От моей матушки одни проблемы. Закатываю глаза, подхватываю великаншу под пятую точку крепче так, что она даже вскрикивает.

– Ты что ее носишь, как мешок с картошкой? – лезет снова не в свое дело матушка. – Неси ее сюда осторожно.

Приказной тон матушки бесит, но не так сильно, как одна единственная фраза от великанши: «Подкаблучник!». Разжимаю руки резко, чтобы опустить эту наглую великаншу на землю, но она не падает, в последний момент хватается за мою шею. Вижу, как искажается ее лицо от гнева, а затем почти снова получаю по лицу, но в последний момент останавливаю ее руку. Поджимает губы, смотрит на меня с ненавистью, вот такие наши настоящие отношения, а не то, что было раньше.

– Игнаришнар! – вскрикивает матушка. – Ты чего ее на пол холодный поставил! Она же так простудится!

У меня сдают нервы, не от слов матери, а от взгляда великанши. Она смотрит на меня так, будто я смертельный грех сотворил.

– Да что с ней случиться может? – обращаюсь к матери, но смотрю на великаншу. – С ее-то наследственностью.

Окидываю ее презрительным взглядом, но в конце забываюсь, заглядевшись на ее ножки. Кажется, шуба коротковата, всего не скрывает.

– Кто бы о наследственности мычал, – с таким же презрением отдергивает свою руку великанша.

Жду от нее чего-то ещё, попытки снести мне голову или хотя бы колкой фразочки, но она снова меня удивляет. Развернулась и пошла к дивану, точно я пустое место и интерес свой ко мне она потеряла. Сжимаю зубы так, что они скрипят.

– Тащите ее на кухню, – приказывает матушка двум скелетам, что притащили Скот к камину.

Гарниром будет.

Скелеты обрадовались, пока я картинно закатил глаза, застегивая несколько пуговиц на пальто. Великанша никак не отреагировала на последнюю фразу, только с тем же выражением презрения уселась на диван.

– Я так понимаю, от меня вы тоже собирались избавиться таким способом? – обращается она к матушке с презрением.

– Просьбы сына надо выполнять, – несколько надменно обращается к ней графиня, присаживаясь в кресло.

– Своего мнения, как и мозгов, нет? – улыбается великанша холодно, закинув ногу на ногу.

Быстро же их дружба закончилась, впрочем с матушкой это вполне закономерно. Единственное, чем моя «невеста» может ее устроить, так это желанием иметь детишек от меня. Кривлюсь от одной мысли об этом, присаживаясь на диван.

– Что случилось с диваном? – с удивлением замечаю торчащие из него пружины.

– Я случилась, – самодовольно улыбается моя великанша, и я почти забываю, почему на нее злился.

Это нечестно, ей нельзя так улыбаться. Отворачиваюсь, поджимая губы и сжимая руку в кулак. Зачем она это сделала? Просто из вредности или клад искала? Зачем она улыбается так, что я превращаюсь в тряпку.

– Думаю, что над твоими манерами я поработаю, – невинным голоском заявляет матушка.

– Только после того, как я поработаю над вашим личиком, – тем же голоском отвечает великанша, и у меня вырывается смешок.

Похоже матушка наконец-то встретила достойного противника, мне даже интересно, кто одержит победу? Матушка натужно вздыхает, а затем переводит на меня осуждающий взгляд. О нет, нет! Меня они в свои разборки не втянут, я даже не знаю, кто страшнее в гневе, она или великанша.

– Жозе, Рикардо, где еда? – решает применить свой гнев на ничего не подозревающих слуг матушка.

Двух скелетов, что уже добрую сотню лет служат в замке, нельзя назвать сообразительными. Они Скот даже до кухни не успели затащить, уронили ее на пол, оглянулись на матушку и взялись тащить ее обратно к нам.

– Да не ее, идиоты! – резко поднялась в кресле матушка. – Нормальную еду несите!

Скелеты под криками матушки засуетились, выронили Скот снова, столкнулись, потеряли по челюсти и ещё несколько минут искали их на полу, прежде чем, наконец, скрылись на кухне. Смотрю на все это безобразие, на злую матушку и понимаю, ни черта я не скучал по этому месту. Возвращаюсь взглядом к великанше, она специально на меня не смотрит, только перед собой, и всё с тем же пренебрежительным выражением лица. Ее нога еле заметно подергивается в такт мыслям и, почему-то это небольшое движением заставляет не отрывать от нее взгляда. Понимаю, что засмотрелся, только когда начал склоняться к ней, а она отодвигаться подальше.

– Сын, может ты расскажешь мне поподробнее о своей невесте? – старательно не смотрит на объект разговора матушка.

– Да, Игнат, может расскажешь нам, с чего я вдруг стала твоей невестой? – резко поворачивается ко мне великанша, гневно сверкая глазами.

– Ты сама ею назвалась, – рычу сквозь зубы, придвигаясь к ней ближе.

– Она не называлась, – отвечает матушка.

– Я и не называлась, – подтверждает великанша со злобой, а затем вдруг хлопает меня по плечу. – Это Серафима себя так называла, вы вообще так друг другу подходите!

От ее улыбки у меня сводит скулы, но она вонзается ногтями в моё плечо. Ее ревность вызывает улыбку, которая бесит ее ещё больше.

– Правда? – немного поднимаю бровь, пока пытаюсь схватить ее за подбородок. – Уверена?

– У вас есть одно общее желание – она тоже от тебя детей не хочет, – взбесилась великанша. – Совет да любовь!

Хватаю ее за талию, прежде чем сбегает, и перетягиваю себе на колени. Упирается, но слабо, словно нехотя. На моих губах улыбка, прячу ее, крепко обняв великаншу за плечи. Она злится, отвернулась, сморщив свой носик и поджав губы. Вздыхаю, мне нечего на это сказать, да и не хочу снова поднимать эту тему.

– Жозе, Рикардо! – зовет матушка. – Отнесите эту мерзавку на кухню! Суп из нее сварите! Вот же дрянь!

Слегка удивленно приподнимаю бровь, пока мать зло топает ногой в элегантной туфельке и рукой указывает на лежащее без сознания тело Серафимы. Как же они с великаншей похожи, для обеих - дети весьма болезненная тема.

– Да как она посмела…

– Что? – злобно ухмыльнулась великанша, ерзая у меня на коленях. – Не хотеть рожать некромантов?

Матушка нехорошо сощурилась, а затем успокоилась, поняв, что великанша совсем не против сей почетной обязанности – нарожать ей внуков. Резко вздыхаю, закрыв глаза. Эти двое меня живьем съедят!

– Игнарешнар, а ты снова за свое взялся? – запричитала матушка в своём репертуаре. – Что ещё за слова о том, что ты не хочешь детей? Мы же с тобой договорились!

– Это был не договор, а проклятие на кольце! – зло вскрикнул так, что великанша вздрогнула.

Что это с ней? Как будто испугалась, но это же глупо, великанша ничего не боится. Давлю давно бушующий во мне гнев, и позволяю Кларе слезть с моих колен обратно на диван, но она остается там же, даже уйти не пытается. Потупила взгляд, прикрыв рукой живот, странное движение и реакция.

– Если оно помогло тебе найти мать будущему наследнику рода, пусть и такую, то я поступила правильно! – выдает мать с таким видом, точно великанша ее и моя последняя надежда.

– Мама! – зло рычу на нее, в этот раз почти не сдерживаясь.

– Игнаришнар, ты натворил дел из-за своей глупой влюбленности в ту ведьму! Я должна была тебя остановить! – начала заводиться матушка.

Вот зачем она вспомнила о ней? Сейчас великанша как взорвётся от своей ревности и устроит мне допрос с пристрастием, все кости мне переломает. Но она не взрывается, ее взгляд пуст, вроде она вообще не слушала, о чем мы говорили.

– Ты должен выполнить долг перед родом, вы оба должны! – не замечает, что ее никто не слушает матушка.

– Клара, – тихо зову ее, но она не реагирует.

Даже матушка резко замолкла и уставилась на великаншу. Этот ее взгляд, он меня пугает. Накрываю ее руку на животе своей, и только после этого она вздрагивает и смотрит на меня осмысленно.

– Эй, а ты меня любишь? – спрашивает это чудо застав меня врасплох.

Кто она? Вот эта девушка, нет, женщина, что сидит у меня на коленях. Она не дурачится, спрашивая, люблю ли я ее. В ее черных глазах надежда, ее вопрос не шутка, но я превращаю его в шутку.

Накрываю рукой ее лоб, чуть-чуть насмехаясь.

– Великанша что с тобой, простудилась? – спрашиваю у нее с иронией, а затем с напускной серьёзностью обращаюсь к матушке. – Да у нее жар, уже и бредит! Как ты это допустила?

– Что? Жар? – взлетела на ноги матушка, перепугавшись так, точно за нами инквизиторы явились. – Жозе, Рикардо! Несите все лекарства, которые есть! Немедленно!

Матушка даже, плюнув на этикет и воспитание, присела на столик рядом, взгляда от Клары отвести не может. Беру свои слова назад, даже инквизиторы не заставили бы ее вести себя так. Страшно подумать, как она будет носиться с великаншей, если та и правда забеременеет. Что-то в груди сжалось, никогда не допущу этого.

– Милочка, а я же вам говорила: такое поведение до добра не доведет! – шикнула она злобно на оторопевшую великаншу. – Вы ставите под угрозу будущее появление на свет наследников древнего рода Зеленого Огня!

Сколько пафоса, меня сейчас вырвет. Сомневаюсь, что вообще стоит кому-либо продлевать мой поганый род. Лучше я останусь последним графом Зеленого Огня, и никто больше не пострадает от нашего проклятия. Так будет безопаснее всего в первую очередь для этой дуры, что смотрит на меня с гневом.

– Ты что издеваешься? – шипит великанша, сбивая мою руку с ее лба. – Отвечай!

Что мне ей ответить? Я ее совсем не знаю, она совсем не такая, как мне казалось раньше. Слабая и хрупкая, а не сильная и сумасшедшая. И меня она не знает, но уже успела влюбиться и соврать, что разлюбила. Как у нее все легко получается: захотел – люблю, расхотел – разлюбил. У меня не так, и если я скажу то, что она, безусловно, хочет сейчас услышать, придётся отвечать за свои слова. Придётся ей объяснять, почему я не хочу детей, а это уж точно не то, чем хочу с ней делиться. Хватает и того, что всем своим слугам и Жизель по пьяни разболтал.

– Мам, похоже, все очень плохо, – немного прищурился, давя ухмылку.

– В смысле? – испуганно икнула матушка и принялась махать перед лицом великанши руками, будто так может снять ее жар.

– Жар сильный, надо срочно принять меры! От шубы надо избавиться! – трагичным голосом произношу, дергая за ворот единственной одежды великанши.

– Игнат! – взвизгнула она, ибо, оголив ее плечи меня потянуло не в ту степь.

– У тебя что, грудь стала больше? – скосил взгляд на эту прежде не особо выдающуюся чпсть ее тела.

Определенно стала больше, но проверить никогда не помешает. Потянулся чтобы пощупать, и получил две пощечины: сначала от матушки потом от великанши.

– Да сколько можно?! – потираю ушибленные щеки.

Даже удар графини Зеленого Огня сильнее великанши. Может Кларка просто сдерживается? Вот только не пойму зачем, на нее это не похоже.

– Решила взять не силой удара, а количеством? – раздраженно бурчу, пока она натягивает шубу обратно.

– Ответь на вопрос! – бесится дальше.

– Игнаришнар! Соблюдай правила приличия! – шипит матушка.

Поняв, что с великаншей все в порядке, она поднялась со столика с видом воспитанной дамы. Как же часто она меня поучает, а я за все годы передышки совсем забыл, что значит быть ее сыном.

– Если я буду их соблюдать, внук у тебя точно не появится, – вырывается у меня с ухмылкой, за что получаю локтем в ребро от великанши.

Кашлянул, и чего ей в этот раз не понравилось? Эта великанша, почему от нее всегда одни проблемы? Не понимаю, почему не могу просто избавиться от нее? Что в ней такого особенного, кроме родословной, способностей, характера, этих двух родинок за левым ухом, тонких, но соблазнительных губ…

– То есть теперь ты хочешь от меня детей? – задает она опять вопрос, на который я не знаю, как ответить.

Чёрт! Ее вопрос отрезвил, не хуже ведра холодной воды. Не надо! Не смотри на меня так, словно я какой-то монстр. Если бы она только могла меня понять…

– А что раньше не хотел? – влезает в разговор матушка, чем спасает от взгляда черных глаз.

– Мама, по-моему, ты здесь лишняя, – пытаюсь ее выпроводить.

– Лишняя? В своем доме? – еле заметно приподняла бровь графиня, чем заставила меня устало вздохнуть. – Тебе стоит подумать над ответом, я приму любую женщину, что родит мне внука. Если эта тебе не подойдет, думаю, что уговорить младшую Скот труда не составит. Поторопись и сделай мне внуков. Твой долг перед родом Трут…

– В гробу я видел это долг! – перебиваю ее, подхватив великаншу на руки и поднявшись с ней с дивана. – Не уйдешь ты, мы уйдем.

Сделал шаг к двери, но мама преградила мне путь.

– Не пущу! – расставила она руки в стороны, будто это может меня остановить. – Я уже раз позволила тебе делать, что вздумается! Ничем хорошим это не закончилось!

Мне стоит только отдать приказ, и она послушается, пропустит нас, но я не хочу. Не хочу избавлять ни себя, ни великаншу от той иллюзии прошлого, в которой жил всю свою жизнь. Закрываю глаза, чтобы перевести дух перед приказом.

– Я устала, спать хочу, – сообщает великанша, смотря на свои руки и слегка безвольно развалившись в моих руках.

Матушка несколько раз моргнула, а затем опустила руки и успокоилась. Мне начинает казаться, они телепатией владеют и что-то уже решили за моей спиной.

– Ты слышал, что она сказала? – недовольно подняла бровь матушка. – Отнеси ее в спальню, а я пока потороплю этих идиотов с завтраком.

Я хотел отдать ей приказ, а в итоге получил его от нее. Притом хитрая графиня сразу же ушла, не дав и шанса с ней поспорить.

– Эй, Серафиму не трогайте, а то будете иметь дело со мной! – бросила ей в спину великанша.

Вздохнул, странно, что она вообще ее защищает. Зачем Скот ей? Подхватываю великаншу поудобнее, обходя диван, направляюсь к лестнице.

– Ну, и где здесь твоя лаборатория с камерой для меня? – спросила она, хватаясь за мою шею руками. – Неужели не в подвале с огромными крысами и костями твоих предков некромантов?

Останавливаюсь на середине лестницы, замечая, как она старательно не смотрит на меня.

– А разве есть клетка, которая может тебя удержать? – спрашиваю с улыбкой и вздрагиваю, наткнувшись на ее взгляд.

Глаза блестят, я даже не заметил, как ломался ее голос, когда она до этого заговорила. Она вот-вот расплачется. Веселая и одуревшая от своей силы великанша сейчас заплачет, а я даже не знаю почему.

– Ты всегда была такой…

– Какой? – перебивает она, шмыгнув носом и поджав губы, пока одинокая молочная слеза стекла по ее щеке к шее.

– Хрупкой? – вырывается у меня с запинкой.

– У тебя не получится меня сломать! – неожиданно злится, пытается слезть, но я ее крепко держу.

– А я и не хочу, – продолжаю подниматься, немного отвернувшись, – сломать.

Дверь перед лестницей в комнату матери – хозяйскую спальню. Моя комната совмещена с лабораторией, поворачиваю туда. Двустворчатая дверь открывается после моего пинка, но вот закрываю ее магией. Затхлый воздух ударил в нос, здесь не было никого живого уже двенадцать лет. Великанша принялась чихать, прикрывая рот рукой. Она делает это странно, умудряясь каждый раз заехать мне локтем в ребро. Непонятно специально ли, но вполне в свойственном ей духе. Страдальчески кряхчу от очередного удара, а она все не перестает чихать. Воспользовался заклятием, чтобы по крайней мере  немного убрать пыль, дышать стало легче. Шторы на окнах плотно закрыты, в комнате темно и пахнет крепкими настойками.

– Отпусти меня! – дернулась на моих руках.

– Да запросто, – слегка издеваюсь, разжав руки, но хватаю ее снова, прежде чем она успеет упасть.

– Ты в своем уме?! – кричит она испугано и зло, избивая меня кулаком в грудь.

Не могу отреагировать ни на ее действия, ни на слова. Великанша испугалась? Как я вообще мог о таком подумать? Чего может бояться такая, как она? Она даже убить меня не боится, ничего святого у нее нет. Игнорирую ее вопрос, как и взгляд, что последовал за ним. Прохожу дальше в комнату и зажигаю огонь в камине. Мягкий свет освещает укрытые пылью столы, здесь невозможный бардак.

– Что, решил сразу на мне опыты свои провести? – складывает руки под грудью моя вредная ноша.

– Сказала та, что почти убила меня, – огрызаюсь в ответ, поворачиваясь к двери в спальню.

– Но ты же не умер, – буркнуло это чудо в ответ, так что я даже остановился перед дверью.

– Ты пыталась УБИТЬ МЕНЯ! – кричу на нее зло, давя желание зашвырнуть ее куда подальше.

– Ну, так не убила же! – отвечает мне в том же тоне эта бессовестная особа.

Смотрю в ее черные глаза долгое мгновение, а затем сжимаю зубы до скрипа, толкая очередную дверь ногой.

– Ты неисправима, – рычу сквозь зубы, занося ее в спальню.

Здесь чисто, воздух свежий. Распалён камин, шторы отодвинуты, в окне красивый горный пейзаж. Все такое же, каким я помню. Даже на прикроватном столике те же самые книги, которые читал много лет назад. Жизнь здесь остановилась, как только я ушёл.

Опускаю великаншу на кровать и собираюсь уйти, но она хватает за ворот пальто, не давая сдвинуться с места. Не вырываюсь, только поднимаю на нее усталый взгляд. С того момента как она всадила мне нож в сердце, я все время чувствовал себя каким-то загнанным зверем. Все давалось через силу, до того как она сбежала. И после этого у меня будто бы снова появилась цель, смысл жизни, которого она меня лишила своим поступком. Теперь же, когда я ее нашёл, не знаю, что с ней сделать. Мне надо подумать, но близость с этой плутовкой не дает здраво мыслить.

– И что же такого ты хочешь во мне исправить? – спрашивает она ломким голосом, сжимая со всей силы ворот моего пальто.

Ее глаза блестят, губы подрагивают, улыбка кривая и горькая настолько, что я вроде бы тоже  чувствую горечь во рту. В груди больно, мне хочется ляпнуть, что она для меня совершенна, но я не настолько сентиментален. Не хочу заковывать себя в оковы собственных слов и чувств.

– Лицо, может быть грудь, хотя нет, она стала больше, так что сойдет. Когти эти страшные, зубы тоже. Характер ещё у тебя ужасный, ответственности за свои поступки – ноль. Для тебя жизнь – словно игра, делаешь только то, что тебе хочется и плевать на последствия. Да и вообще вся ты – самое настоящее недоразумение природы.

Она отпускает меня, после этих жестоких слов, садится на кровати и просто смотрит на меня. Ни тебе удара, ни истерики, это уже не просто совпадение. Заношу руку для удара, специально медленно, чтобы она успела увернуться, но она и не думает этого делать. В последнее мгновение хватаю ее за шею вместо того, чтобы ударить и притягиваю к себе. Смотреть так близко в ее глаза невыносимо, как и видеть в них слишком много того, чего не просил, но тайно желал.

– Знаешь, что я хочу в тебе исправить? – она даже не пытается сдержать ломающийся голос, в которм нет и капли злости.

– Что? – играю в иронию, даже не сомневаясь в объёмности ее списка.

– Ничего, – просто говорит она, чем заставляет замереть.

Великанша наклоняется вперед, отворачиваюсь от поцелуя, чувствую ее руки на своих плечах. Она держится за меня, заставляет наклониться, но я не хочу. Если сейчас сдамся, дороги назад не будет. Они с матушкой точно меня доконают, мне надо ее остановить.

– Ты ведь любишь меня, – шепчет она с такой нежностью, что я прикрываю глаза, – я же знаю.

Ее холодные губы укрывают поцелуями щеки, шею, подбородок, щекочут и до одури возбуждают. Я должен возразить, рассмеяться ей в лицо. Но как же трудно сказать «нет» самому себе, как после каждого ее поцелуя хочется шептать, даже кричать во все горло «да». Она прекращает все, когда я уже почти готов сдаться. Отклоняется назад, насколько это позволяют мои руки на ее заднице. Щеки красные, натерла о мою щетину, дышит тяжело, как и я, хотя мы даже не целовались. В этом чертовом пальто жарко, впрочем, она его и так почти с меня сняла.

– Если не любишь, то зачем тебе я? – спрашивает тихо дрожащим голосом.

Что с ней? Даже когда я Отто в труп на ее глазах превратил, не было столько эмоций. Вся ее сила, беззаботность и дурацкие шуточки – просто маска, за которой прячется вот эта простая и слабая женщина. У нее даже мечта обычная, несмотря на весь ее внешний маскарад и эксцентричность. Раньше бы ее слова меня отпугнули, заставили потерять интерес, но сейчас уже слишком поздно.

Вздыхаю, заправляя выбившуюся прядь ей за ухо. Чувствую себя просто отвратительно, собираюсь сказать ей, что она ошибается, но ее холодные пальцы закрывают мой рот прежде, чем выдавливаю из себя хоть слово.

– Я просто уникальный экземпляр для твоей коллекции? – горько улыбается она, медленно убирая руку от моего лица.

Похоже, та фраза, однажды брошенная мною небрежно, вклинилась в ее больной мозг и осталась там на постоянное жительство. Какая к чёрту коллекция? Я ее всю уничтожил в пьяном угаре. Но кое в чем она все-таки права.

– Ты точно совершенно уникальна, – улыбаюсь, поднимая руку повыше, на талию, чтобы не смела отодвигаться. – Нет женщины на свете, сильнее тебя великанша. Поэтому вряд ли найдется тюрьма, темница или колба, которая сможет тебя удержать, если ты действительно захочешь уйти.

Слегка улыбаюсь, впервые поняв, что если бы она хотела, то давно уже сбежала, я бы не смог ее остановить. Она хочет остаться, проблема в том, что я не могу позволить ей остаться. Это все заходит слишком далеко, я не наступаю на те же самые грабли дважды. Ее глупая и наивная мечта о ребёнке куда важнее для нее, чем я. Ирония в том, что она хочет то единственное, что не могу ей дать.

Отпускаю ее со вздохом и отворачиваюсь, чтобы уйти.

– Если устала, отдыхай, я поговорю с тобой, когда решу, что с тобой делать, – сообщаю ей, отходя от кровати.

Только вот уйти я так и не смог, ее единственная фраза остановила меня.

– Я уже исполнила свою мечту.

Часть 13. Не всегда перемирие до добра приводит.

Клара

Я пожалела о своих словах почти сразу же, как их сказала. Мне не нужно было видеть лицо некроманта, достаточно смотреть на его спину, чтобы понять – он не готов к правде. Да и вряд ли он вообще способен ее принять. Он как будто чего-то боится…

Некромант чего-то боится, и даже не меня – смешно! Было бы смешно, если бы не было так грустно. Он даже сказать, что любит меня не захотел – типичный некромант, совсем не изменился. На что я рассчитывала, оставаясь здесь? Что этот тугодум поймет, что любит меня и обрадуется, узнав о ребёнке? Да он ему нужен ещё меньше чем я. Самовлюбленный ублюдок!

Игнат вышел за дверь, даже не взглянув на меня и ни слова не сказав. Ему, видите ли, даже не интересно, наверное, о моей мечте забыл. Действительно, зачем такому важному увальню об этом помнить? Он же сам военный министр, а прибежал сюда как поджаренный петух! Сам не знает, зачем я ему! Мне что, его в правду тыкать, как в дерьмо лицом?!

Ненавижу его почти так же сильно, как и люблю. Ему словно не нравлюсь я настоящая, с проблемами и любовью. Слабак! Все с меня хватит! Я должна была попытаться, хоть попробовать дать возможность иметь своей крошке полноценную семью. Прижимаю руку к животу, поглаживаю его, чувствуя, что в шубе жарко.

Извини ангелочек, твой папочка слишком туп, чтобы быть тебе хорошим отцом. Как-то даже легче стало, когда эта информация до меня наконец-то дошла . Вычеркиваем из планов этого гада, и заодно его матушку. Хотя… Вдруг она не настолько плоха и на роль бабушки сгодится?

Это ведь нечестно, что у моей девочки не будет ни бабушек, ни дедушек. Может пойти великанов поискать, быть может прадедушка великан найдётся. Я же на поиски своих родителей отчего раньше не отправлялась? Думала, убью их к чертям, теперь же силёнок не хватит. Да и нужна я им как пятое колесо в телеге. Но вот матушке некроманта нужна, в роли ходячего сосуда для внучка, который станет продолжателем славного рода Трут. Боженька, пусть девочка пойдет в меня, а то с таким батей-тугодумом я внуков буду ждать столько же, сколько и графиня. Кстати о ней, может ее использовать как рычаг давления на некроманта? У нее явно со смекалкой все нормально, не то, что у некоторых.

Встала с кровати, сон как рукой сняло, да и в дурацкой шубе жарко. Ладно, дадим некроманту-тугодуму шанс. Вот точно в этот раз последний! В этот раз… Да, да, да… Натужно вздыхаю, мне бы переодеться. Дернула ручку шкафа и оттуда на меня полетела кипа трав, бумажек и свитков. А нормальные люди в таких шкафах одежду держат! Некстати вспомнилась Пенелопа, у нее тоже одежда только в тумбочке хранилась, а в шкафу не пойми что лежало. Эти двое слишком похожи, гении доморощенные. Почему меня всегда тянет к таким личностям? Нашла бы себе парня похожего на Серафиму, унылого, простого, можно даже влюбленного в другую. Там бы один удар, и он весь мой с потрохами, а там глядишь и домик в горах, и десяток детишек, и крепкая семья готова. Моя розовая мечта, не так уже сильно и манит меня, когда в ней нет вот этого тупого военного министра. Вот ведь достался! А я так устала страдать, мне вообще переживать нельзя!

Открыла прикроватный шкафчик, чтобы попытать удачу и просто вздохнула, обнаружив там одежду. Да все злые гении мыслят одинаково. От штанов решила отказаться. Зачем они вообще нужны? Надо же продемонстрировать некроманту то, от чего он отказывается. Я вообще всегда мечтала о двойне, причем раз так пять по два. Он у меня ещё одиннадцатого просить будет, некромант доморощенный! Так что натянула его рубашку, попыталась застегнуть, но на груди не сошлось. Чёрт тебя побрал, дочка, если у меня так передок расти будет, то и двенадцать некромантиков – самое то!

Открыла дверь, собираясь позвать хозяйку сего вертепа, и мне в ноги свалился некромант. Это он под дверью сидел что ли? Что, новость о моей мечте ножки отняла? Ну, так тебе и надо, гад ползучий! За все мои нервы и попытки меня убить! И вообще – тринадцать прекрасное число, чертова дюжина. Так и вижу, как эти чертята заставляют его мечтать о личном гробике в трех метрах под землей!

У меня вырвался злобный смешок, затем я рассмеялась как настоящий плохой герой любой истории. Точно мне море по колено, чёрт, как я по этому чувству скучала. Да, силы во мне ни капли, она не вернулась, но рядом с этим тугодумом я чувствую себя самой сильной на свете. Особенно если на самом деле это не так, он будто дарует мне крылья.

– Ты что головой ударилась? – в своем стиле интересуется некромант, пытаясь встать.

Нет, нет, нет, мы так не договаривались! Он у меня будет страдать, почему же это делать только мне? Хватает и того, что ношу его ребенка! Пока что его, а в дальнейшем может все поменяться… Короче: зря я что ли в одну рубашку одевалась?! Лежи мужик и наслаждайся. Ножкой ему на плечико надавила, заставляя обратно лечь и, прежде чем оторвал взгляд от отсутствующего белья, прошлась по нему, как по грязи. Он даже сдавленно крякнул, когда ему на живот наступила. Бубенчики решила второй раз за день не ущемлять, помним о цели в тринадцать деточек, они мне ещё нужны.

– Эй, Свекровь! – кричу во все горло сверху лестницы. – Кто-то там обещал покормить свою чудесную невестку!

– Что, уже? – выдала графиня, выйдя из кухни с половником и ножом в руках.

Это что она там делала? Не мою же Серафиму резала половником? Или Чебурека из статуса грозного оружия в мой завтрак переквалифицировать собиралась? Нет, так не пойдет! Они мой план «Д», живымы нужны. Кстати «Д» от того, что план дерьмо, а не по алфавиту.

– Как ты ее назвала? – послышался жуткий голос некроманта с нотками приближающейся истерики.

– Матушка, а что? – выдаю я, ступая босиком вниз по лестнице.

Чем быстрее доберусь до своей защитницы, тем меньше шансов, что будущий отец моих детей не прибьёт меня.

– Что? – ошарашенно переспросила графиня, косясь мне за спину.

Если я буду ступать по лестнице еще быстрее, то рискую шею себе сломать. Вообще мне на ручках у некроманта больше нравилось. А от мысли, что у него спина после моих покатушек отвалится, так вообще сироп по сердцу разливается. Вот не надо было пытаться уронить беременную девушку… ДВА РАЗА!!!

– Я барышня культурная…

– В каком, твою мать, месте? – откуда-то сзади комментирует некромант.

– С образованием, – продолжаю, чуть замедляя темп спуска по лестнице.

– С каких таких пор несколько лет воскресной школы и незаконченное профессиональное училище зельевара считаются «образованием»? – все ещё продолжает бесить меня этот червь.

Вот как бы обернуться к нему и с ноги в потолок отправить! Вот была бы жизнь – удовольствие, сравнимое только с сексом.

– С приданным, которое ваш гениальный сын уже себе прикарманил, – шиплю, невольно оглядываясь на некроманта.

– Тоже мне приданное, – фыркает этот наглец и у меня сдают нервы, – один мусор!

На святое же покушается, на мои блесточки! Может они меня только и держали в мире, после того как он оказался полным МУДАКОМ!

– Ну, так верни! – крикнула на него, но не рассчитала того, что Игнат был у меня за спиной.

Нога подогнулась, и я начала падать назад, но не упала, он схватил меня раньше. Закатил глаза и со словами «любви» к моему лишнему весу подхватил на руки. Так, я уже начинаю к этому привыкать, это грозит некроманту по крайней мере грыжей. Он спустился со мной в гостиную, но на ноги ставить не стал, так что пришлось давить довольную улыбку. Хоть какой-то прогресс! Мне уже «на слабо» не приходится его брать, чтобы на руки взял!

– Нечего там возвращать – я все сжег, – улыбается, как настоящий некромант.

В который раз заставляет придушить желание повиснуть у него на шее и целовать, пока не начнёт задыхаться. Ох, уж этот его голос, он слишком шикарный, даже когда он говорит вещи, от которых хочется втоптать его в землю и надругаться над могилкой. Судя по этому самодовольному взгляду, он ждет, когда я ему подправлю морду лица. Нет, некромант, силенок не хватает, но ты подожди, еще наступит на твоей мазохистской улице счастье.

– Ни на что другое я и не рассчитывала, – разочарованно вздыхаю, похлопывая его по щеке, как нашкодившую дворнягу.

От его взгляда тянет самодовольно улыбнуться, что я и делаю, но на всякий случай хватаюсь за его шею.

– К чему ты ведешь? – влезает в нашу идиллию графиня.

– Поставь меня на пол, – приказываю некроманту, во избежание травм.

Игнат скосил на меня подозрительный взгляд, и сжал ещё крепче.

– Так к чему ты весь этот бред несла? – снисходительно спрашивает то же самое военный министр.

– Ладно, я предупреждала, – невинно хлопаю глазами, а затем поворачиваюсь к графине. – Вы же хотите внуков? Так вот, я единственная женщина, что согласна их родить от этого тугодума, но у меня есть условие.

– Ты что с ума сошла?! – закричал некромант и встряхнул так, что я закричала на него в ответ, прижав рукой его рот.

– Эй ты, отец моих будущих детей! Так и будешь продолжать калечить мать твоего ребёнка?! – ору на него в бешенстве.

Он застыл, я тоже слегка испугалась, ибо если сейчас уронит, я могу и пострадать.

– Игнаришнар, ты в своем уме? – взвизгнула перепугано графиня и даже попыталась утащить меня из рук некроманта.

Смотрелось это как-то странно, даже жутко. Она что настолько отчаялась получить от своего сына внуков? Некромант, да ты реально плохой сын, как тебе не стыдно? Он хочет возразить, но моя рука ему мешает.

– Я хрупкая, – повторяю то, что он сказал мне раньше, и встречаюсь с ним взглядом.

Мы обмениваемся злыми взглядами, пока его матушка не напоминает о себе.

– У тебя явные проблемы со здоровьем, ты уверена, что сможешь выносить сына некроманта? – по-деловому взялась за допрос матушка.

– Еще как смогу! – слишком быстро отвечаю ей, чуть не спалившись. – Конечно, если ваш сыночек не угробит меня.

– Клара! – сбрасывает мою руку некромант. – Я же сказал тебе, что…

– Я согласна! – перебивает его графиня. – Какое бы не было твоё условие – я согласна.

– Мама! – принялся орать уже на матушку некромант. – Сколько тебе повторять: никаких детей у меня никогда не будет!

– Поздно, – вырывается у меня улыбочка, так что некроманты перестают ссориться и пялятся на меня с подозрением.

Я играю с огнем, но мне хочется, чтобы он сам догадался.

– Поздно ночью на кладбище! – уверенно говорю, довольно улыбаясь.

– "Поздно ночью на кладбище" что?! – не выдерживает моей театральной паузы некромант.

– Ты на мне женишься! – радую будущего отца тринадцати моих детей.

Некромант выпучил свои красивые глазки, а его матушка скривилась, словно наступила на ёжа. Да они просто в восторге от этого условия! Давлю ухмылку, в полной тишине, пока некроманты собирали остатки дара речи. Жаль, только они потеряли, а кое-кто обрел.

– КЛАРА!!! – завопила Серафима, открыв двери кухни нараспашку.

Она что уже в себя пришла? Или просто придуривалась, чтобы подслушивать? Балласт в своем репертуаре появляется в самый неподходящий момент.

– Ты что совсем сдурела? Как посмела требовать такое у моего Игнарешнарчика?! – завопило это чудо, отбиваясь попутно от скелетов скалкой.

Скелеты тщетно пытались затащить ее обратно на кухню, но как-то безуспешно. Улыбнулась и помахала балласту на прощание. Я хотела ей что-то сказать, но некромант заставил обернуться и посмотреть ему в глаза. Он заговорил со слегка ошарашенным видом:

– Я что-то не понял…

– Да, ты никогда не отличался смекалкой, – перебиваю его, ангельски хлопая глазами.

После сыночка в себя пришла и графиня, наверно поняла, как сильно она попала.

– Подожди, так это твоё условие? – графиня отошла от шока. – Ты в своем уме? Думаешь, я позволю своему сыну, наследнику древнего рода Трут, жениться на безродной сиротке?

– Да! – со злобной улыбочкой подмигиваю будущей свекрови. – У вас все равно нет выбора.

Ох, это лицо! Ее перекосило так, что я не удержалась от смеха. Оно того стоило, все ее подколки стоили этого перекошенного от злобы и бессилия лица высокомерной графини. Мою радость испортил только один человек.

– Ты хочешь, чтобы я на тебе женился? – переспросил некромант, сверкая на меня зелеными огоньками.

Вздыхаю так натужно, как только можно. Почему-то под его взглядом краснеют щеки. Ой, не о том я думаю, не о том!

– Ну, ты и тугодум, – замечаю с раздражением.

Спаситель, пусть детки будут посообразительнее папочки! Ой, чую, что один из тринадцати все же поймает шальные гены папочки. Зеленые огоньки в его глазах намекают, что мне сейчас не поздоровится, но как-то бояться будущего мужа – замуж не ходить. Придаю лицу самое невинное выражение, пока некромант медленно слетает с катушек.

– Ты совсем сдурела? – завопила Серафима, сбив голову у одного из скелетов. – Где ты, а где министр? Да ты и пальца его не стоишь!

– Это условие неприемлемо! – оживилась матушка. – Найти желающих на эту почетную роль не составит проблем, так что…

– Первое слово дороже второго, – рычу на графиню, – вы уже согласились, не соскочите!

– Я согласна! Я! Я! – завопила Серафима графине, чем взбесила меня до чёртиков. – Я выйду за Игнаришнарчика!!!

– Да когда же тебя сожрут, зараза болтливая?! – воплю зло, чуть не свалившись из рук некроманта.

Хорошо, что он в меня вцепился стальной хваткой, жаль, что вот-вот раздавит к чертям. Вот же просила меня поставить, но нет, не послушал!

– Видишь, желающих полно! – закивала графиня, но как-то подозрительно. – Что ты на это скажешь?

Я уже хотела ей что-тнибудь эдакое ответить, но меня схватили за подбородок и заставили смотреть на зеленые огоньки в глазах. Как-то сразу вся моя воинственность пропала, только уверенность в том, что этот дурак меня все равно любит, не дала забрать свои слова обратно.

– Если ты так хочешь за меня замуж, то почему отказала, когда я предложил? – спрашивает он, давя взглядом так, что с трудом понимаю, о чём он говорит.

Настала моя очередь удивляться и тупить.

– Чего?! – завопила Серафима и от удивления забыла отбиваться.

Скелеты не замедлили ее скрутить и потащили обратно на кухню под звуки ее отборного мата. Ругаться наследница Синего Огня умеет, хотя и гордячка.

– Это когда ты мне такое предлагал? – с налетом легкого скептицизма переспрашиваю у некроманта.

Он молчит, но, судя по тяжелому взгляду, сейчас прибьет меня к чертям. Резко вздыхает, прикрыв глаза. Когда открывает их, глаза уже нормальные. Всего на мгновение я вижу в них боль, а затем ее прячут за равнодушием.

– Забудь, – как-то очень устало говорит он.

Некромант опускает меня на ноги и сразу направляется в другую комнату со словами, что ему надо выпить. Я смотрю ему вслед, ощущая себя очень глупой какое-то время, но затем отгоняю это чувство. Хочу пойти следом, но графиня не дает мне сойти с красного ковра.

– Подожди, – проговаривает она, доставая из шкафа что-то отдаленно напоминающее домашние туфли.

Белые, с пушистыми стельками, что в такой холод просто сплошное удовольствие для ног. Жалею о том, что брюки все же не надела, немного холодно. Увидев, что я дрожу, графиня выдала мне ещё и халат с пушистым воротником. Как тепло! Укуталась в него и улыбнулась довольно.

– Мой сын – бедный ребёнок, – говорит некромантша не сводя с меня взгляда. – Я не заботилась о нём достаточно, не делай моей ошибки.

Моя улыбка исчезает, и я вдруг понимаю, что она все знает, о ребёнке точно.

– Вы поможете мне? – спрашиваю совсем тихо, чтобы никто не услышал.

– Если бы я могла, девочка, – отказывает графиня с грустью в глазах.

***

– Ну, и как это есть? – скептически смотрю на стол.

В моей руке вилка и нож, но скорее не для еды, а чтобы пощекотать нервы главному блюду. Не могу смотреть на этот «праздничный» ужин без смеха. То и дело посмеиваюсь, и тыкаю Серафиму в ногу вилкой. Главное блюдо мычит через морковку и выгибается на столе под невозмутимым взглядом графини.

– У вас прекрасное чувство юмора, – комментирую ситуацию, подмигивая Серафиме.

Балласт попыталась попасть в меня ногой, но я увернулась, посмеиваясь. Судя по интенсивному чавканью, она решила освободить свой рот, сожрав морковку.

– Но нормального ничего покушать нет? – скептически смотрю на свою пустую тарелку.

Мы в столовой с большим размахом и большим столом. Дорогая, хоть и старая обстановка. Графиня восседает во главе стола, мне накрыли с другой стороны, рядом с некромантом. Проблема в том, что сам маг за стол так и не сел. Он сидит в кресле возле камина и напивается в стельку. Серьёзно, уже вторую бутылку начал, а мы всего десять минут ждали «ужина». Понимаю, что он злится, но не понимаю, почему, как обычно, не бесится. На него не похоже просто молча пить, да и он даже не сказал «нет» на моё предложение.

Скосила взгляд на графиню, та с голодным видом косится на макушку Серафимы. Может балласт развязать? Дернулась к ней, а потом передумала, только мешать будет.

– Дорогая свекровь, я есть хочу, может поторопите свою прислугу? – делаю попытку избавиться от ещё одних лишних ушей.

Графиня на удивление даже не возмутилась, встала и вышла за дверь. Стоило ей выйти, как я поднялась иприблизилась к некроманту. Серафима даже чавкать перестала, так упустить что-то боится. Чтоб она морковкой подавилась! Неуверенно присаживаюсь на пуф для ног возле кресла и смотрю на некроманта, не решаясь заговорить первой. Его взгляд пустой, о чем-то размышляет, глядя на огонь в камине.

– Знаешь, ты очень странный, – подмечаю, оттаскивая подальше от кресла ящик с выпивкой.

– Сказала дочь великана и гномихи, – раздражённо все же обращает на меня внимание маг.

Он почти сразу отводит взгляд, это еле ощутимо бесит. Хочу его внимание, чтобы он думал только обо мне и ни о ком больше. Руки подрагивают от желания его обнять и прижать к груди. Он выглядит таким… жалким, как обиженный медвежонок. Волосы торчат в разные стороны, все ещё в этом глупом пальто, верхние пуговицы расстёгнуты. Так спокойно, ещё перевозбужусь! Я точно в него по уши влюблена, если меня возбуждает это дистрофическое тело. Хотя какая же он тростинка, вполне себе мужик, если на руках носил меня спокойно!

– Если бы ты и правда предложил бы мне замуж, думаешь, я бы этого не запомнила? – слегка злюсь, поймав его колкий взгляд.

Скептически поднимает бровь и почти допивает бутылку. Выхватываю ее, облив его содержимым. Пахнет коньяком, или чем-то крепким. Он злится, пытается отобрать обратно, но я отбрасываю бутылку в сторону. Хочет достать ещё одну с ящика, но сажусь ему на колени и крепко сжимаю за плечи, вдавливая обратно в кресло.

– Ты даже «я тебя люблю» не говорил никогда, – говорю обижено, пьянея не от запаха алкоголя, а от того, что он так близко.

Некромант молчит, от него пахнет алкоголем и перегаром с потом. Моё сердце надрывно бьется в груди, легко заглушая его молчание. Обычно алкоголь развязывает язык, но ему явно укорачивает. Не могу тоже напиться, чтобы это молчание меня не задевало. Но и отступать тоже не выход, не могу найти в себе желание подняться.

– Если не можешь сказать – покажи, – шепчу ему почти в губы.

Медленно отклоняюсь назад, словно собираюсь встать, но его руки на талии притягивают обратно.

Мы смотрим друг другу в глаза, его взгляд хмельной, зрачки расширены. Но даже так, он смотрит только на меня. Обдает перегаром, пока руки медленно проскальзывают под халат и заставляют буквально навалиться на него. Прижал к себе, просто обнимая, уткнувшись лицом мне в ключицу.

Он меня просто обнял? Что он собрался делать? Похоже, не только меня этот вопрос волнует. Серафима замычала, пытаясь выплюнуть морковку. Забилась руками и ногами, ещё немного и упадет со стола. Ей не повезло, ничего разглядеть не может из-за высокой спинки кресла. Ну какая я подруга, если не воспользуюсь ее беспомощностью?

– Что ты делаешь? Ой! Не туда! Как тебе не стыдно Игнат? А если кто увидит? – наигранно, еле давя смех, принялась издеваться, изображая то, чем и не пахнет.

Серафима усиленно замычала и, как-то повернувшись на живот, принялась ползти по столу. Какая она гибкая, у меня бы так точно не получилось. Парочку тарелок бочком сбросила, упористая зараза. Мне даже интересно свалится она со стола или сумеет освободиться?

Увы, не узнаю, про меня вдруг вспомнили, причем так, что я и думать о балласте забыла. Руки некроманта сползли с талии на мою пятую точку и сжали ее так, что я ойкнула уже по-настоящему. Едва заметно отклонилась назад, чтобы спросить какого чёрта он творит, но наткнулась на его улыбку. Он слишком миленький, когда так вредно улыбается, и я безумно по нему соскучилась. Как вообще я собиралась прожить всю свою жизнь без него? Это просто невозможно, мне даже кажется – он и есть моя жизнь. Удерживаю его лицо, с нежностью проводя по ямочкам, и его самодовольная улыбка тает. Слегка приподнимается, и мы целуемся без страсти, без нежности и обязательств. Просто поцелуй, от которого весь мир исчезает, а меня тянет в пропасть его объятий. Понимаю, что мне одного поцелуя мало, когда прекращает его. Подаюсь вперед, чтобы получить ещё один, но он меня останавливает. Его пальцы прикрывают мой рот на мгновение, а затем он медленно проходится большим пальцем по нижней губе. В одном этом жесте больше эротизма, чем во всех поцелуях, что были у меня с другими мужчинами. Он сдвигается чуть вперед, позволяя обнять его талию ногами. Мои щеки горят от несвойственного мне стыда. На губах улыбка и вкус алкоголя, но пьянит совсем не от него. Его руки проходятся по спине под рубашкой, перемещаются вперед и сжимают грудь. Легкий поцелуй в губы, горячий в шею, от которого прикрываю глаза и почти забываю, где я  и кто я.

Все резко заканчивается с приходом графини. Дверь громко хлопает, а Серафима взрывается слезами, как-то умудрившись громко реветь даже с морковкой во рту. Чувствую укол совести, мне ее немного жалко. Хотя отчего мне ее жалеть, некромант мой!

– Что здесь происходит? – тоном матери, которая застукала сына за чем-то предосудительным, поинтересовалась графиня.

Краснеть пришлось мне, ибо вот этот свирепый взгляд от мамаши и полный ненависти от Серафимы вижу только я, некромант занят куда более интересным делом – оставляет засосы у меня на шее. Хлопаю его по спине, пытаясь остановить, но, похоже, он слишком пьян, чтобы стесняться. Хотела бы я тоже быть пьяной, но не могу. В его объятиях так просто забыть обо всем на свете, но кое о чем забывать нельзя, совесть не позволит. Как же было хорошо, когда у меня ее не было!

– О, свекровь вернулась! – пытаюсь отодвинуться, но некромант будто назло прижимает к себе сильнее. – Вас только за смертью посылать.

– Игнарешнар, ты что творишь? – поднимает голос матушка и уже разгневанной походкой направляется к нам. – Я тебя так не воспитывала!

Чувствую некую неловкость, мне всегда было интересно как это, когда тебя отчитывает мама. Некромант даже не понимает, как ему повезло, что у него есть хотя бы мать. Чувствую укол в животе, резко вздыхаю, чем заставляю некроманта прийти в себя. Или нет?

– Взяла Скот со стола и вышла за дверь, – выпрямив спину, приказал он.

Вот же невоспитанный некромант!

– Ты чего так с матерью разговариваешь? – зашипела на него и затем потеряла дар речи.

Некромантша резко остановилась, хотя почти дошла до нас, повернулась к столу и, подхватив ревущую Серафиму, забросила ее за плечо и вышла за дверь оставив нас наедине. Я удивилась настолько, что даже забыла, что хотела сказать. Как это так у него получилось? Даже не знаю, что меня больше удивило: то, что она послушалась или с какой легкостью подняла и утащила эту корову Серафиму? Некроманты и так могут? Да нет, вон как стонал Игнат в нашу первую встречу, когда зельем заставила себя на руки поднять. Что-то здесь не так, но я не успеваю понять, что именно.

Теряюсь в очередном поцелуе, теперь нам никто не мешает, кроме нас самих. Он хочет простой близости – секса, мне же хочется большего. Вот всегда было бы так легко: выпил и ни о чем не думаешь, за действия свои не отвечаешь. Насколько же безрассудной была я, совращая его той ночью в трактире. Я слукавила ему, что мне было плевать кому отдаваться, только был бы магом. Даже в пьяном угаре он мне понравился, заинтересовал настолько, что я потеряла голову. Даже то, что он некромант и военный министр меня не останавливало, наоборот мне нравится, что он был единственным человеком, который мог драться со мной на равных. Теперь же я ему не ровня, даже не так, я нуждаюсь в нем и его защите в первую очередь от него самого.

Единственное, что стоит между нами – его нежелание иметь детей. Интересно, это он просто от меня детей не хочет или вообще? Я не понимаю, как это – не хотеть детей. Они же продолжение тебя, цветы жизни, маленький человечек, которого любишь больше всего в жизни.

Накрываю рукой живот, закрыв глаза подставляясь под поцелуй. Обнимаю его за шею, позволяю снять с себя халат и расстегнуть пуговицы на рубашке. Чуть не мурлычу, когда поглаживает спину. Хочу ни о чем не думать, как он.

Как можно не хотеть частичку себя? Сказал, что уже звал меня замуж, но сам смеялся только от одной мысли об этом. Помню, как больно было услышать это в тот раз. Я всего лишь сиротка недостойная наследника древнего рода Трут, и жениться на мне – позор. Кто поверит в то, что он после таких слов предлагал мне замуж за него пойти? Я поверила, потому что мне очень хочется верить.

– Стой, стой, – шепчу, еле оторвавшись от его поцелуя, – подожди!

Он не слышит, не хочет меня слушать. Не уверена, что и сама хочу слушать доводы моего разума. Он опускается дорожкой поцелуев к груди, целует, дразнит и подталкивает к тому, чего хочет не только он. Напорист, горяч, до жара внизу живота и вскрика, когда схватил за бедра подталкивая к логичному продолжению. Так, секс — это конечно очень хорошо, но я с ним только поговорить собиралась!

– Так, стой! Стой я сказала! – уже настойчивее отбиваюсь, пока хитрый некромант усыпляет мою бдительность поцелуями.

Вот он оставил ещё один засос на шее, перешел на плечо, пока руки поглаживают внешнюю сторону бедра, заставляя расслабиться.

– Игнат! – зашипела, когда шаловливая рука перебралась на внутреннюю сторону бедра.

Зла на него не хватает и моей силы! Так я бы его в полет быстро отправила, чтобы на наглел. Или наоборот, жахнула бутылочку и оседлала бы сексуального некроманта? Второй вариант явно предпочтительнее. Закрываю со вздохом лицо руками, чтобы сразу же удивленно уставиться на свои руки. На среднем пальце рядом с отрезанным красуется кольцо некроманта, которое я уж совершенно точно не надевала. Вопрос откуда оно там взялось повис в воздухе, ибо моим замешательством нагло воспользовались.

Давайте сложим дважды два: на мне родовое кольцо Трутов и наследник этого рода меня трахает. Именно трахает, так как сексом или уж тем более занятием любовью это не назовешь. Да здесь и проклятия не надо, чтобы мы поженились. Ну что сказать, своего я добилась – замуж за него вышла, но каким, твою мать, способом?!

Моё возмущение потонуло в ещё одном поцелуе. Он умеет быть настойчивым и очень вредным. Давлю желание поддаться на его уловки и через силу оттаскиваю от своих губ.

– ИГНАРИШНАР! – кричу на него и натыкаюсь на его затуманенный от возбуждения взгляд.

А он и в ус не дует! Довольный как кот, глаза горят бирюзой. Он слишком милый, расцеловать его мало!

– Что это? – старательно напускаю злобы, показывая кольцо на руке.

Мне приходится буквально тыкать кольцо ему в лицо, ибо некромант вредничает, пытается отвлечь от разговоров. У него почти получается, грудь слишком чувствительна к его ласкам.

– Некромант, я тебя спрашиваю! – рычу через силу. – Что это?

– Твоё кольцо, – беззаботно отвечает он с улыбкой и целует мою руку.

Растерянно хлопаю я глазами, обескураженная от его нежности. Некромант воспользовался моим замешательством и уложил на пуф, укрывая поцелуями шею и плечи.

– Некромант! – рычу, схватив его за волосы и буквально оттягивая от своей груди.

Вот же извращенец, ему ее увеличение явно по нраву. Пытается отомстить резким толчком, что заставляет вскрикнуть.

– Великанша? – еле ощутимо кусает меня за руку, чтобы отпустила.

В глазах огоньки, он улыбается довольно, я же хмурюсь.

– Ты специально надел его, да? – мрачно интересуюсь, нахмурившись.

– А что? Ты же хотела за меня замуж, – самодовольно улыбается он, а затем резко мрачнеет. – Или ты просто дурачилась?

Его руки сжимают бедра, намекая, что именно он хочет услышать в ответ. Делаю вид что задумалась, что заставляет его прищуриться. Рычит, позволяя пламени окутать его. Ковер загорелся, запах гари ударил в нос, и я обиженно ударила его по груди, кашляя от едкого запаха.

– По-моему, это ты говорил, какой для тебя позор жениться на такой как я, –  пытаюсь подняться, но меня снова укладывают на пуф.

– Но женился же, – отзывается он с улыбкой, давая понять, что не хочет опять ссориться.

Закрываю глаза, зло рычу, медленно сжимая руки в кулаки.

– Ну как ты не понимаешь! –  открываю глаза, опираюсь локтями на пуф, приподнимаюсь.

Похоже, я совсем разрушила атмосферу, некромант сел обратно на кресло и устало застонал, взъерошив волосы. Огоньки в его глазах погасли.

– Ты права, я не понимаю, – тянется к бутылке, но я прижимаю ногой его руку к креслу.

Сажусь так же как он, поза можно сказать очень двусмысленная, ибо все еще прижимаю ногой его руку. Внизу живота тянет от возбуждения, желания просто разговаривать мало, причем не только у меня.

– Кто я, по-твоему, Игнат? –  немного наклоняю голову, убирая волосы за спину.

Его взгляд блуждает по моему телу, задерживается на груди, а затем смотрит мне в глаза.

– Беззаботная великанша, – сдвигаю ногу с его руки на колено, – или обычная женщина?

– Клара, – шипит, пока медленно сдвигаю ногу выше по ноге.

– Кто я для тебя? – спрашиваю, передвигая ногу к паху.

Мне нравится его дразнить, как в старые добрые времена. Делаю ногой очень неприличные вещи, за что и получаю. Он резко хватает меня за ногу и опять пересаживает к себе на колени, вызвав мой смех.

– Ты моя жена, – произносит с запинкой, так будто и сам не может в это поверить.

Берет меня за руку, насупливается, смотря на мой не заживший до конца палец, затем перекрещивает наши руки. Это не просто жест, я чувствую, как по телу идут мурашки, а от руки волной проходится тепло. Какая-то магия? Самое странное, что волна проходит по всему телу, пока не исчезает в районе живота. Игнат хмурится и устало потирает виски. Не хочу, чтобы он обращал внимание на то, что я стала слабее. Разжимаю наши руки, хватаю его щечки, с любовью поглаживая эти милые ямочки на них.

– Люблю, когда ты пьяный, – улыбаюсь, не решаясь спросить о самом важном.

Вряд ли некромант готов поговорить о детях, «осчастливлю» его чуть попозже, а пока буду морально готовить. Его хмельной взгляд проходится по лицу, резко становится серьёзным, и он меня обнимает. Похоже, его тянет обниматься на пьяную голову. Улыбаюсь, прикрыв глаза, я счастлива.

– Эй, не смей покидать меня, – шепчет на ухо, – никогда!

У меня вырывается смешок, треплю его по волосам.

– Только если ты сам меня не выгонишь, – целую в лоб.

Улыбаюсь и делаю ошибку, посмотрев ему в глаза. В них столько боли, страха и маленькая искорка надежды, что дыхание перехватывает. Он что-то скрывает, но у меня нет сил спросить. Все что я могу, обнять и снова сказать, что люблю его. Даже если он не может почему-то сказать мне то же самое, плевать, зато я чувствую его любовь.

***

Серафима, в который раз заревела в голос, чуть не выбрызнув на моё платье шампанское. Зло на нее покосилась, но ничего сказать не успела.

– Эй ты, гарнир ходячий, испортишь платье, и я тебя съем! – завопила моя свекровь, чем заставила ухмыльнуться.

Я ее уже обожаю, мамой называть буду после официальной свадьбы. Вот мы с ней и переубедим некроманта, что из него получится просто отличный папочка всем нашим тринадцати деткам. Не могу сдержать хохота, причем не в тему какого-то злобного. Серафима вздрагивает, а некромантша слегка приподнимает бровь.

Мы в спальне графини, пытаемся сделать для меня свадебное платье из старых платьев. А для чего нужно свадебное платье? Правильно, для свадьбы! У меня будет настоящая свадьба! От счастья прыгаю и кружусь в этом пышном черном торте из ткани по ошибке названом традиционным некромантским свадебным платьем. Кто бы мог подумать, что у меня будет самая настоящая свадьба в некромантском стиле! Да я и не рассчитывала, что вообще замуж выйду! На официальную церемонию уговаривать некроманта пришлось долго, часов до трех ночи, раз так пять, с большим удовольствием. Поскольку Игнату не особо понравилась эта идея свадьбы на кладбище, трезветь начал, никак иначе. Похоже, я буду его спаивать, по крайней мере каждый раз, когда захочу ещё одного ребеночка, или чтобы он не был таким угрюмым.

– Ну почему она? Чего в ней такого особенного? – заревела Серафима, в обнимку с Чебуреком.

Почему-то ее слёзы вызывают у меня ухмылку, наверное, это связано с тем, что она заставляет себя плакать. Ох уж эта Серафима, мне ее даже жалко. Хотя кому я вру, я так счастлива, что танцевать хочется!

– Например, я не плачу в три ручья и могу за себя постоять, – щелкаю ее по носу, пританцовывая.

– Ты просто сияешь, – комментирует графиня, а затем мрачнеет. – Хватит вертеться, нитки расползаются!

– Кларка! – зло сверкает глазами Скот, уронив Чебурека с жалобным «мяу». – Что ты несешь? Тебя же вчера на изнанку выворачивало прямо в вазу!

– Ты мне настроение не испортишь, даже не старайся! – послушно снова встаю в центр комнаты и позволяю свекрови сделать платье.

– Да что с тобой не так? Он же некромант! Мы же говорили об этом с тобой! – зло вскрикивает Скот, а затем закрывает себе рот, поймав взгляд графини.

– Перспектива нарожать маленьких некромантов меня не пугает, – все так же радостно улыбаюсь, поглаживая живот под корсетом.

Некромантша перестав пугать девушку, как заботливая будущая бабушка ещё немного припустила корсет, чтобы не жал. Ой, чувствую платье с меня слетит раньше, чем я до алтаря дойду.

– У тебя мозгов совсем нет, – мрачно вздыхает Серафима и падает обратно в кресло.

– Когда любишь, они не нужны, – комментирует графиня, подшивая подол платья.

– Ничего вы не понимаете! – зло топаю ногой, а затем все равно улыбаюсь. – Когда этот злобный некромант рядом, я ничего не боюсь, тем более рожать маленьких пухленьких некромантиков!

Как же хорошо! На рассвете один наглый некромант наконец-то скажет, что меня любит. Он же скажет, да? Как же хочу, чтобы сказал! А лучше всего, чтобы сказал, что детишек от меня хочет! Но с этим придётся подождать, обрадую его, когда он будет к этому готов, или, когда животик появится.

– Все готово! – объявляет графиня и уходит со словами: – Пойду, потороплю приготовления.

Довольно вздыхаю, под хныканье Серафимы. Стоило двери закрыться, как плач Скот прекратился, и она поднялась с кресла с трагичным видом.

– Будешь мне волосы драть? – предположила я с улыбкой. – Предупреждаю, я могу ощипать тебя как курицу!

Она вздыхает так, словно она здесь взрослая, а я глупая и наивная. Накрываю лицо фатой, но ее вторая часть будет волочиться по земле. Так я точно на нее наступлю и свалюсь с той проклятущей лестницы.

– Глупая ты Кларка, как наивный ребёнок, – вздыхает Серафима, подхватывает фату, чтобы она не подметала пол.

– Мне спросить, почему ты так говоришь, или в тебе просто зависть заиграла? – все так же счастливо улыбаюсь.

Сегодня мне ничего настроение не испортит! Довольно смотрюсь в большое зеркало и не узнаю себя в отражении. Никогда так хорошо не выглядела. Пускай и похожа на черный тортик, но чертовски привлекательный тортик. Волосы уложены в прическу, синяки под глазами скрыты косметикой, а грудь в корсете платья кажется просто шикарной. Я даже не мечтала о таком, пусть и в черных тонах, но свадебном платье.

– Мужчины после свадьбы не меняются, особенно маги, – с каким-то намеком и горечью подмечает Серафима.

– Давай ближе к делу, нам выходить скоро, – поправляю волосы, они несколько растрепались.

– Нам? – скептично поднимает бровь Скот.

Ой, вроде бы она просто так выпросила у графини шикарное платье! Хотела же показать, что на моем фоне выглядит значительно интереснее, но как-то не срослось.

– Могу поспорить: невестой побывать ты кучу раз успела, а вот свидетельницей на свадьбе ни разу, – подмигиваю ей в зеркало.

Балласт растерялся и принялся нервно теребить край фаты, за что и получил от меня по рукам.

– У тебя что подруг нету? И почему никого не пригласила на свою свадьбу? – растерянно хлопает глазами.

– Если бы у меня кто-то был, я бы пригласила, – пожимаю плечами, стараясь не расстраиваться.

– Что, даже подруг нет? – с недоверием косится на меня балласт, пока подкрашиваю губы.

– Есть… Была одна, но у Пенелопы есть проблемы посерьёзней моей свадьбы, ты так не думаешь? – поворачиваюсь к ней, чувствуя мандраж и нетерпение. – Ну как я выгляжу?

– Для некроманта сойдет, – пожимает плечом балласт, – у него странные вкусы.

– Да, да, да… Куда там мне до куклы с грудью размером в пол арбуза, – бормочу с насмешкой и поворачиваюсь к двери.

– У тебя они тоже не маленькие, – совершенно не обижается Скот, становясь сзади. – Какой месяц, третий?

– Да нет, третья неделя, – бормочу, расправляя складки.

– Что? – вырывается после паузы и у меня, и у балласта.

Оглядываюсь на Серафиму с удивлением, а она также смотрит на меня. Нашу немую сцену нарушает графиня, что вернулась объявить, что можно идти на церемонию. Отворачиваюсь от Серафимы, даже она догадалась о моем положении, а некромант нет.

– Может вы тоже переоденетесь? – оглядываюсь на свекровь с улыбкой.

– Я не могу, – после запинки отвечает графиня. – Пора идти.

– Да ничего, Игнат подождет, – махнула рукой на жениха, ибо он и так уже муж.

– Я не могу, – повторяет некромантша с какой-то странной интонацией и открывает передо мной дверь.

Церемонию решили сыграть на рассвете, на отвесной скале в сотне метров от замка некромантов. Скелеты расчистили путь к самой скале и укрыли его старыми коврами, что показалось мне излишним. А вот арка, которую соорудили на краю пропасти, мне понравилась. Металлические прутья, изогнутые в форме сердца, украшенные костями и черепами, смотрелись жутко и при том забавно, как и мой некромант. Он стоит у этой арки, рядом скелет в одежде жреца с недоумением смотрит на потрепанную книжечку. Как он будет читать молитву, он же скелет? Посмеиваюсь, и не могу оторвать взгляда от своего жениха, а фактически мужа. В темно-зеленом костюме, с растрёпанными волосами он выглядит идеально, глаз от меня оторвать не может. Улыбка не сходит с моего лица, как же я счастлива! Даже о плохом не хочется думать. Встаю напротив него и по традиции протягиваю ему руки. Слегка тупит, оторвать глаз от меня не может.

– Ты очень красивая, – говорит совершенно серьёзно, заставляя меня покраснеть.

Он берет мои руки в свои и нежно сжимает их, как того и требует ритуал. Скелет принялся двигать челюстью, издавая только ее щелканье.

– Я буду спаивать тебя каждый день, если ты продолжись такое говорить, – посмеиваюсь, нежно поглаживая пальцем его руку.

– Чтобы говорить то, что я на самом деле думаю, мне не нужно быть пьяным, – улыбается мне так тепло, что еле сдерживаюсь, чтобы не запрыгнуть на него.

Что там говорила Серафима? Мужчину не меняет брак? А вот моего некроманта меняет! Как же сильно я его люблю! Скелет закончил щелкать челюстью и протянул нам кубок, из которого мы оба должны отпить, прежде сказав обет. Его руки подрагивают, когда берет кубок в руки вместе со мной. Это так мило, он волнуется, и я тоже.

На горизонте начинается рассвет, яркие лучи солнца освещают долину с небольшой деревней. Как же здесь красиво, особенно потому, что он рядом.

– Пока солнце светит, пока магия в теле тлеет, а вода в океане течет, я буду любить тебя вечно, и даже смерть не разлучит нас, – повторяю за ним слова обета, чуть сдерживая улыбку.

Обычно в конце говорят «пока смерть не разлучит нас», но для некромантов смерть совсем другое понятие. Самое главное, он сказал, что любит меня! От нетерпения чуть не прыгаю на месте, так сильно хочется его поцеловать. По традиции он первый отпивает с кубка, а затем уже жена – я. Выпивает глоток, но почему-то отдавать мне его не спешит. Снова он на меня засмотрелся, да? Что поделать, глаз от меня не оторвать, но сначала церемонию надо закончить. Неловко буквально выдираю у него кубок и осторожно отпиваю глоток.

Мои пальцы медленно разжимаются, тяжелый серебряный кубок выскальзывает из рук и падает на ковер. Он правда думал, что я не узнаю вкус? Я же зельевар, пусть и не до конца обученный, но зелье избавления от беременности на вкус узнаю запросто. Я смотрю в его полные боли глаза и словно исчезаю.

– За что ты так со мной? – единственный вопрос, которая способна задать сейчас.

Часть 14. Непростой выбор

Игнат

Сколько себя помню, никого живого рядом не было. Живые люди странные. В них будто яркая искра, которая медленно тускнеет и гаснет в конце жизни. Некромант может разжечь искру заново, но она уже никогда не будет сиять как прежде. Когда оболочка рушится, зажигать уже нечего, и каждый исчезнет во тьме. Поэтому в моем роду предпочитают сжигать тела сразу после смерти. Ни один некромант не хочет, чтобы после его смерти кто-то игрался с его телом. Хотя есть ещё одна причина, давнее суеверие, что ещё три дня после смерти душа покойника находится в теле. Говорят, если поднять покойника, который только что умер, можно навсегда привязать его душу к телу. Можно подумать, что это суеверия, полнейшая глупость, но нет – это я точно знаю.

В моей руке бокал с вином, в кабинете деда по-прежнему неудобно. Со стены укоризненно смотрит его портрет. Здесь пахнет старыми книгами и кожей, а ещё пылью. Пыль — это хорошо, значит, что мать с умом использовала свою магию, не тратила силу на такую глупость, как уборку остальных комнат. Правда все равно разочарован, что она вообще тратила свою магию на что-то подобное. Из-за той глупой ссоры я оставил ее слишком надолго, ее искра почти исчезла. Хуже всего, даже если я попытаюсь помочь – не смогу ничего сделать. Время моей матери сочтено, в этот раз навсегда.

Закрываю глаза, алкоголь немного притупляет боль и позволяет мыслить здраво. Я потеряю их обеих, если не пойду на крайние меры. Опускаю взгляд на стол, на котором сиротливо стоит пузырек с зельем. Не хочу смотреть на него, это слишком даже для меня, но взгляд все равно цепляется.

В дверь постучали, разрешил войти, мать пришла доложить об окончании подготовки к свадьбе. Свадьбе… Чёрт, прихоть великанши, которую я согласился исполнить, только чтобы уменьшить муки своей совести. Надо было догадаться ещё на балу, что кроме как в лоб брошенной фразы «выходи за меня» ничего не натолкнет ее на эту простую мысль. Я же сказал, что не собираюсь с ней играться и настроен серьёзно, но до нее не дошло. Иногда я удивляюсь, что в ее прекрасной головке творится? Там такие тараканы, что вывести невозможно. Она только кажется непростой, а сама хочет обыкновенного женского счастья: выйти замуж и родить детей. Вздыхаю, если браком ещё можно поступиться, то второго допустить нельзя. Не потому что я не хочу… Нет, я правда не хочу детей, никогда не хотел даже думать об этом. И проблема здесь совсем не в их существовании, просто наследники рода Трут имеют дурную привычку убивать своих матерей.

– Ты знаешь? – несколько цинично спрашивает матушка.

Ей не надо озвучивать, что именно я знаю, все на моем лице написано. Я понял все, как только по пьяни снова попытался залечить ее руку. Что-то внутри её сожрало почти все, даже не дав ее толком залечить. Единственного, пусть и припозднившегося, взгляда на ауру хватило, чтобы понять, что такое же чудовище как я, внутри моей великанши. От одного взгляда на разрушенную ауру Клары сердце сжимается. Это… существо буквально съедает ее на энергетическом уровне, аура самой Клары почти иссякла, а вот плода горит ярко зеленым пламенем, моим пламенем. У всех наследников древних родов эмбрионы окутаны цветом пламени. Судя по размеру плода месяца четыре, не меньше. Обычно дети так быстро не развиваются, но, если сравнить ауру Клары в нашу первую встречу и сейчас, сразу становится понятно, откуда оно берёт энергию, чтобы быстрее развиваться. Даже плод чувствует, что его мать не сможет его выносить, потому старается скорее вырасти и убить ее пораньше. А я думал, отчего Клара не использует свою ауру и силу, как раньше? Она просто не может, все силы уходят, чтобы выносить отродье некроманта. И это в самой сильной женщине, что я видел в своей жизни! Страшно подумать, как скоро бы умерла обычная женщина.

– Сколько у меня есть времени? – спрашиваю у матери, все чаще посматривая на чертов пузырёк.

– До церемонии или…

– Или, – перебиваю ее мрачно, отпивая ещё один бокал.

– Я не могу сказать, – женщина вздохнула. – Когда я вынашивала тебя, даже с твоим уровнем дара, ты не рос так быстро.

Нервно покусываю губы и зажмуриваюсь, неровно вздохнув. От страха за свою глупую великаншу дрожат руки и все внутри.

– Думаешь это связано с генами ее родителей? – скосил взгляд на пузырек.

– Сложно сказать, я до сих пор не верю в то, что ты сказал. Гномиха никогда бы не смогла забеременеть от великана, это физиологически невозможно.

– Как будто я не знаю, но она действительно имеет способности и гномов, и великанов, – вздыхаю, растерянно потирая глаза.

– Может быть она гибрид? – неуверенно предполагает матушка. – Когда-то давно я слышала о коллекционере, что любит играться с генами разных существ. Правда, ходили слухи, что его сожгли собственные «экспонаты».

– Если это так, то как она оказалась в детдоме? – устало вздыхаю. – К тому же она говорила, что у нее есть дедушка.

– Почему же он ее не забрал из детдома? – растерянно переспрашивает матушка.

Я вижу в ее глазах жалость, похоже, она успела привязаться к Кларе, но скрывает это. Вздыхаю и грустно улыбаюсь, как же много ошибок я наделал по собственной глупости и продолжаю их делать.

– Мама, – пытаюсь подобрать слова, но они никак не находятся.

– Это то, что я думаю? – неодобрительно косится на стол матушка.

– Да, – меня хватает только на то, чтобы сказать единственное слово.

– Ты готов убить своего ребёнка, чтобы спасти ее жизнь? – спрашивает в лоб, и я вздрагиваю.

– Не говори так! – резко поднимаю голос, откидываясь на стул и тяжело дыша.

– Не говорить что? Что она носит под сердцем твоего ребенка? – как всегда не приукрашивает жизнь мать. – Или не говорить, что ты хочешь его убить?

Я молчу, пристыженный ее холодным взглядом. Тяжело дышу, думая о том, что для подобного решения слишком мало выпил.

– Он убивает ее, и такими темпами умрут оба, – вздыхаю тяжело, чувствуя себя в аду.

– Хочешь избавиться от ребенка пока ещё не стало поздно? – она еле уловимо вздыхает и становится мягче. – Она хочет этого ребёнка и возненавидит тебя за такое предательство.

Опираюсь локтями на стол и устало закрываю глаза руками.

– Я знаю, – отвечаю тихо и обреченно.

– Именно поэтому ты поторопился на ней жениться? – слегка ухмыляется матушка. – Теперь она не сможет найти себе другого мужчину, ей придётся смириться с твоим выбором.

Я молчу, мама, как и раньше, читает меня лучше других. Она поднимает руки и медленно с сарказмом хлопает в ладоши.

– Браво сынок! – жестоко улыбается. – Ты переплюнул своего отца! А я думала большего подонка в мире нет…

– Мама! – резко поднимаю на нее голос.

– А что ты думал, я просто буду смотреть, как ты убиваешь моего внука? – вскрикивает матушка, зло долбанув по столу.

Пузырек завалился на бок и покатился по столу под нашими взглядами.

– Внучка, – еле слышно говорю, смотря на проклятую вещицу, – это девочка.

Беспомощная ярость колотит во мне, я не могу просто смотреть и ничего не делать. Срываюсь на ноги и скидываю всю дребедень со стола. Пинаю сам стол ногами, пока огонь не охватывает меня с головой. Но настойчиво продолжаю крушить все, что попадается под руки.

Останавливаюсь и остываю, только когда холодные руки матери обнимают меня. Тяжело дышу, глаза жжет, сжимаю зубы до боли, обнимая в ответ. Она холодная, всегда такой была, сколько я себя помню. Говорят, что после смерти поднятый только тень самого себя. Если это всего лишь тень моей мамы, то даже не представляю какой любящей и хорошей матерью она бы была, если бы я не убил ее при родах. На глаза наворачиваются слёзы, мама была со мной всегда, но не по своей воле. Мой дар был слишком велик, даже для такого одаренного некроманта, как моя мать. Родившись, я выжал из нее всю жизнь, но никого рядом не было, чтобы позаботится о младенце. Только я, этот холодный замок и еле теплый труп моей матери. Мой дар был слишком велик, чтобы дать мне просто так умереть в этом склепе. Даже младенцем я сумел поднять из мертвых собственную мать. Сколько себя помню, она была рядом.

– Ее дар велик, слишком велик, чтобы оставить Клару в живых. Даже если сама выживет, проклятье нашего рода убьет ее, когда она, как и я когда-то, попытается выполнить этот самый долг перед предками!

– Сын, это наш выбор. Даже если бы я знала, что умру, все равно дала бы тебе жизнь, точно так же как до этого сделала моя мать, или моя бабушка, рожая моего отца. Мы умерли, но оставили после себя жизнь, свое наследие. Думаю, Клара считает точно так же, из нее получится хорошая мать. И знаешь, что ещё у нее есть?

Она отклоняется и улыбается мне ободряюще, даже треплет по щеке, как в детстве.

– Что? – чувствую себя виноватым, за то, что вывалил все свои переживания на нее.

– У нее есть самый сильный некромант в мире, – улыбается мама нежно, – ты обязательно спасешь и ее, и вашу девочку.

Невольно улыбаюсь, пока мама, хлопнув меня по плечу, отходит к двери.

– А еще вы обязаны назвать ее в мою честь! – гордо выдвинула требование матушка.

– Поллинария? – не скрываю сарказма, произнося ее имя.

– Ни за что! Без понятия, за что мне мстил папенька, давая такое глупое имя! Хорошо хоть мама дала второе перед смертью, – вздыхает с облегчением. – Маргарита, назовите ее так!

Закатываю глаза, уверен историю со вторым именем матушка придумала, чтобы оправдать его смену. Она никогда не любила имя Поллинария, именно поэтому я всегда ее называл так.

– Думаю, Поллинария ей подходит больше, – заставляю себя улыбаться, чтобы ей было легче.

– Ты невыносим! – закатывает глаза.

– Мам, не колдуй больше, иначе умрешь, – прошу, хотя могу приказать.

– Что за глупости? – беззаботно махает рукой. – Умереть может только тот, кто еще жив, а я давно умерла. Я пойду, помогу невесте с платьем, новый костюм в шкафу, в синей спальне.

Дверь за ней закрывается, и я опустошенно наваливаюсь на стол. Я выдохся, мой магический резерв почти на нуле. Плоду мало моей энергии, сколько бы я не давал, он слишком прожорлив. Хуже всего то, что через время, едва насытившись, требует еще, а не получив, начинает высасывать жизненные силы Клары. Чтобы спасти мать придётся убить ее ребенка. Чёрт! Зачем она дала ей имя? Чтобы я не мог называть ее просто плодом и чувствовал вину только от одной мысли, что хочу убить собственную дочь. Мама, ты как всегда, самая умная и хитрая женщина, которую я знаю.

***

Ладонь жжет пузырёк с отравой, я сжимаю её в кулак, глядя на еле начинающий рассвет. Яркие лучи солнца освещают вершины ближайших гор, но до долины свет ещё не добрался. Здесь красиво, мама выбрала хорошее место, хотя и немного метафоричное. Я будто тоже нахожусь на краю пропасти. Скелеты по моей указке приготовили все к церемонии, пришлось следить, чтобы мать сама не пользовалась магией, а то она даже не замечает моих слов. Сомнения грызут с головой, матушка умеет посадить ростки неуверенности в мою голову. Ничуть не легче от понимания, что Клара возненавидит меня. Но придётся признать, если я не приму жесткого решения, моя великанша умрет. Стараюсь взять себя в руки, пока не стало слишком поздно.

Мама появляется первой, открыв заднюю дверь, и пропускает вперед невесту. Мельком смотрю на свою женщину, думая о том, кому отдать зелье, чтобы подлил в чашу и резко забываю, о своих мыслях. Она сияет, улыбается так счастливо и нежно, что забываю, как дышать. Прекрасная, неимоверно красивая, никогда не видел красивее нее ничего и никого в мире. Клара ступает по ковру, не сводя с меня счастливого взгляда. Никогда не думал, что свадьба со мной может сделать кого-то таким счастливым.

– Что за чёрт? – ругается Скот, смотря куда-то на землю и удерживая фату невесты.

Она отвлекает меня от Клары всего на мгновение, но этого хватает, чтобы спуститься с неба на грешную землю. В том месте, где ступала моя великанша, сквозь ковёр прорастала трава! И это зимой! Это аура жизни великанов? Но, как, ребёнок не должен был давать ей пользоваться аурой. Мигнул, глядя уже на ауру моей великанши. Она сияет золотом так сильно, что зеленая аура тускнеет, они вроде как сражаются друг с другом. Вот почему ребёнок не давал ей использовать ауру и силу великанов, эти силы её убивают, но, похоже, противопоставить этой силе великанов она ничего не может, а сама Клара не понимает, что вредит. Незаметно достаю ненавистную бутылочку, и ее сразу из моих рук забирает мама. Чёрт!

Клара становится напротив меня и по обычаю тянет ко мне руки. У меня перехватывает дыхание, она счастлива и глаза ее святятся любовью. Тем не менее, это счастье убивает ее мечту. Ребёнок сжался в зеленый комок, пытаясь защититься от золотой ауры. Мне даже не нужно давать ей зелье, Клара сама избавляется от ребёнка, не подозревая об этом. В горле встает комок, сжимаю ее руки сильнее, чувствуя, что вот-вот сорвусь в пропасть.

– Пока солнце светит, пока магия в теле тлеет, а вода в океане течет, я буду любить тебя вечно, и даже смерть не разлучит нас, – обещаю ей.

Это не просто слова, брачная клятва, это обещание всегда быть рядом, даже если ее или меня не станет. Мы привязали свои души друг к другу легко, точно играя. В этом вся Клара, безрассудная и прямолинейная в своих желаниях. Она просто не хочет понимать, чего стоит ее счастье и мечты.

Горло обжег напиток, ничего общего не имеющий с традиционным зельем вступления в брак. Узнал его вкус сразу, это зелье обрывания беременности, но не то, что было у меня в пузырьке. Моё лишено специфического вкуса, и хватит всего лишь несколько разведенных капель. Чтобы это зелье подействовало, надо выпить по крайней мере два таких кубка. Это же кто так постарался угодить мне? Впрочем, и глоток такой дряни может навредить ослабленному из-за проснувшейся ауры великана плоду. Я должен отдать ей кубок, но я не могу. Мне страшно увидеть, как эта улыбка исчезнет, но ещё страшнее видеть, как зеленый свет в ней исчезает. Великанша, как всегда, решает все за меня, выхватывает кубок, и я не решаюсь ее остановить.Один глоток и аура великанов исчезает. В ее глазах застывает жуткая боль, а кубок падает на проросшую через ковер траву.

– За что ты так со мной? – задает она один единственный вопрос, на который я не могу дать ей ответа.

Аура Клары пульсирует, а маленькое чудовище, что можно назвать моей дочерью, резко вспыхивает аурой. Она пожирает ее, восстанавливает силы, причиняя непоправимый вред. Они убивают друг друга, одна своим счастьем, вторая своим желанием жить. Неужели все, что я могу, это просто смотреть?

Часть 15. Какое надоедливое прошлое

Клара

Ноги подкашиваются, я не падаю только потому, что он ловит. Не хочу! Не хочу, чтобы он ко мне прикасался! Кричу, отталкивая его от себя и снова чуть не падаю, в этот раз меня ловит Серафима.

– Сын, что ты наделал? – испуганно ахнула графиня.

Он пошатнулся от моего толчка, как тень самого себя, взгляд пуст, глаза блестят. Ему больно, но мне куда больнее! Один жалкий глоток, а живот режет болью. Нет, от одного глотка не может такое быть, на лекциях говорили надо хотя бы сто грамм, чтобы начать необратимую реакцию. Вот только это обычное зелье, а некромант мог изготовить и посильнее, чтобы одного глотка хватило. Серафима не может удержать меня, а ноги уже и не держат.

– Что ты с ней сделал? – кричит на него балласт и пытается удержать, обнимая меня за плечи.

– За что? За что?! – кричу в слезах, прижимая руки к животу, словно это может помочь.

Рыдания и боль заставляют упасть на колени перед человеком, который был моим счастьем. Его шатает из стороны в сторону, но он держится на ногах, пока не поднимаю на него взгляд, полный ненависти.

– Кто? Кто дал тебе право убивать моего ребёнка? – резко подаюсь вперед, чтобы съездить ему по лицу, но путь мне преграждает графиня.

Меня штормит от ненависти и страха. Убить некроманта я могу и после, сейчас важнее моя девочка.

– Помогите, умоляю! – прошу, повиснув у нее на шее. – Спасите моего ребёнка!

– Я не могу, – дрожит некромантша, и я не понимаю, что с ней творится.

– Не применяй магию! – резко кричит некромант, причем обращаясь к своей матери.

Она дергается, будто от пощечины, осторожно отодвигается от меня и отступает к сыну. Как так? Она же тоже хотела внуков, я была уверена, что она поможет! Почему? Почему и она меня предала?!

– Клара, – зовет меня некромант.

Мой взгляд пуст, живот режет от боли, но я продолжаю стоять, вроде меня не вернули из рая прямиком в ад. Правильно, у такой, как я не может быть ни семьи, ни счастья. Я была глупа и слепа от своих надежд, поверила и полюбила не того человека. Почему я всегда влюбляюсь в не подходящих парней?

– Этот… плод уже забрал у тебя силу и регенерацию, – рассуждает он так просто, будто бы не отнял у меня все, – это нужно прекратить.

– Что ты такое говоришь, Трут? – вставляет балласт, хотя ее мнения никто не спрашивал. – Это же ребёнок! Как так можно?

– Магия некромантов даже великанов убивает! Дети некромантов высасывают из матерей энергию. Чем сильнее дар, тем больше и быстрее плод забирает силы у матери. Он высосал из тебя почти всю твою жизненную энергию, иначе почему ей на вид четыре месяца, а не три недели?

Он сказал ее, это девочка? Я всегда хотела девочку. Его взгляд опускается на мой живот, он видит мою крошку. Точно, он же маг, а маги видят ауру. Даже пол знает и все равно стремится убить частичку себя. Что же он за тварь такая?! За что он так с ней и со мной?

– Ты умираешь, Клара, – его голос дрожит от боли и ярости. – Оно убивает тебя!

Все замолкают на долгое мгновение, не осмеливаясь сказать и слова. Он смотрит на меня так, будто это что-то может для меня изменить. На что он рассчитывал? Что я скажу: «Раз уж она меня убивает, то ладно. Спасибо, что лишил меня смысла моей жизни!». Да плевать на боль, на то, что сложно и опасно! Словно я глупа и не чувствовала, что этот ребенок особенный. Я смотрю в эти любимые глаза и чувствую, что что-то в моей душе умирает, кажется, что это умирает любовь к этому человеку.

– Это ты убиваешь нас, прямо сейчас, – еле выдыхаю, чувствуя, как голова кружится.

Моей крошке больно, я просто чувствую ее страдания и что-то ещё, очень похожее на голод. Жуткий звериный голод, который ни одна еда не погасит. Кажется, я знаю, как спасти свою девочку, но нужно убрать отсюда Серафиму и графиню.

Он делает ко мне шаг, его руки дрожат, а глаза застилают боль и слёзы. Нет, мне просто кажется, некромант не знает, что такое боль, а тем более слёзы. Даже собственного ребёнка готов убить, чтобы… Чтобы что?

– Мама, – зовет он графиню со стеклянным взглядом. – Покажи ей, что становится с женщинами нашего рода после родов.

Она не двигается, не выполняет его приказ. Я стою на ногах только потому, что не хочу казаться слабой, какой он меня видит. Меня ни запугать, ни сломать, и тем более не заставитьизбавиться от собственного ребёнка. Это он слабый и отвратительный, и не достойный моей крошки. Я ненавижу его так же сильно, как и люблю, и с каждым его трусливым словом на чаше весов ненависти становится больше, а любви меньше.

– Мама! – резко кричит, слегка повернувшись, пошатываясь от моего холодного взгляда.

Она подходит ко мне со стеклянным взглядом. Поднимает руку и закатывает длинный рукав до локтя, показывая голою белую кость, еле прикрытую какой-то тряпкой и посиневший мясом. Меня выворачивает только от одного вида, не говоря уже о запахе. Пошатываюсь, прикрыв рот рукой, закрываю глаза, шумно вдыхая холодный зимний воздух. Не хочу замечать, что он держит меня за плечи, но замечаю. В груди ноет сердце, перед глазами черные мушки, моя девочка голодна, ей нужна энергия. Его энергия, как та, что он дал мне по пьяни, желая залечить руку. Он тогда заметил, что я беременна? Или раньше? Может поэтому все время пытался причинить мне вред? Мой некромант никогда бы так не поступил, но, правда в том, что я совсем его не знаю и он не мой.

– Серафима уйди отсюда, – прошу, упираясь лбом в грудь мужа.

– Но Кларка! – чувствую виноватые нотки в голосе балласта, но мне плевать.

– Уходи! – кричу так, что голос расходится эхом в горах.

Она срывается на бег и уходит, а я сползаю в объятия некроманта, из последних сил удерживая всепоглощающий голод его дитя.

– Мама уходи! – приказывает некромант, и его мертвая матушка убегает в дом.

Плохо соображаю от пульсирующей боли в животе, удерживать ее голод тяжело, она слишком сильна. Мелькает мысль, что некромант прав, мне ее не выносить, но я давлю ее. Я сильная – справлюсь! Игнат опускается на колени, повторяю за ним, уткнувшись лицом в его пиджак и до хруста в пальцах удерживая его за руки.

– Давай, – командует он, крепко обнимая меня.

Сдавленно дышу, в последний раз удерживая голод своей крошки, а затем позволяю ему вырваться. Все что я чувствую – это облегчение. Она цепляется за него и тянет жизнь, пожирает живьём. Прикрываю глаза и ни о чем не думаю, позволяя себе чувствовать его тепло и объятия. Она «наедается» куда быстрее, чем я думала. Боль медленно уходит, а вот теплота его объятий остается. Если судить некроманта по этому поступку, он не такой уж плохой, но я все равно в бешенстве. Сколько бы правды не было в его словах, он не должен был решать все за меня. Я не избавлюсь от дочки, как бы опасна она не была.

Отпускаю его руки, но он сам удерживает меня объятиями, заставляет прижаться к нему. Весы с ненавистью и любовью к этому человеку приобрели неуверенное равновесие, но всего на мгновение.

– Я хочу развода, – шепчу, отстраняясь насколько это позволяют его объятия.

– У некромантов, а тем более наследников огненных родов, не бывает разводов, – отвечает со свойственной только ему улыбкой, но я замечаю, что что-то не так.

Его глаза тусклые, безжизненные, но такие любимые. Резко вздыхаю, беря его лицо в руки. Он целует мои руки и от нежности в его взгляде наворачиваются слезы на глаза. Меня штормит от собственных чувств, и любовь снова перевешивает ненависть. Вздрагиваю, когда наклоняется к моему лицу и слизывает мои слёзы со щек. Несильно нажимает на затылок, заставляет прислониться лбом к его плечу.

– Тебе придётся убежать далеко-далеко от меня, чтобы исполнить свою глупую мечту, – говорит мне на ухо, устало, еле слышно. – Но я все равно найду тебя и остановлю.

Моё сердце бьется как загнанный зверь, не дает мне покоя. Его слова заставляют замереть, но не от страха, и заплакать, но не от счастья.

– Почему? – спрашиваю глухо.

– Потому что люблю, – еле слышно шепчет, а затем его тело тяжелеет.

Он наваливается на меня и заставляет упасть спиной на проросшую траву. Мы лежим какое-то время вместе, почти обнявшись на травяном одеяле. Даже самый сильный человек в мире, которого я знаю, не смог совладать с ребенком в моей утробе. Не смог, или просто не захотел? Она довольна, наелась и затихла, отдает только тяжестью в животе. Мне же неспокойно, как и должно быть. Рукой нажимаю на шею некроманта, чтобы проверить слабый пульс. Он спит, полностью отключился, оставшись без сил. Я не могу подняться и сдвинуть его с себя, у меня сил тоже не осталось. Что же остается, кроме как ждать, когда кто-то о нас вспомнит. Что же мне делать дальше? Он не хочет, чтобы я ушла, а меня разрывает от противоречивости моих желаний. Я одновременно хочу остаться, не взирая на то, что он натворил. Но так же сильно я хочу сбежать, спрятаться от него. Слишком люблю его, чтобы оставить в таком состоянии. А ещё… Мне страшно, если он не может помочь мне и моему ребёнку, то кто может? Я старалась не думать о том, как изматывающе быстро она растет, но слова некроманта засели мне в душу. А что если он прав? Что если я и правда не смогу такими темпами дать ей то, чего она хочет? Если некромант не может мне помочь, то нужно пойти к тем, кто может.

Думая о том, кто способен так сказать «накормить» мою девочку на ум приходят только великаны. Если учитывать, что меня почти сожрали, надо пойти поискать других великанов. В идеале моего отца – все равно не жалко, родитель из него не очень получился, а так пусть отрабатывает моё загубленное детство с внучкой. А то хорош, как делать ребёнка гномихе так мы запросто, а как дочь растить так в кусты! Все, решено, пора встретить моего дорогого папочку и познакомить его с внучкой, если переживёт эту трогательную встречу так и быть будет дедушкой. Но для начала мне бы из-под некроманта вылезти!

– Эй, некромант! Вставай! – рычу, толкая его в бок. – Ты из меня лепешку совсем скоро сделаешь!

Живот заурчал, я опять хочу есть. Да что ж такое, не кормят растущий вширь организм! Боже, как мне с некромантом-то справиться, кто его так раскормил? Я же помню его тростинкой, за шкурку легко его поднимала, а теперь скинуть с себя не могу! Как же не хочется думать, что это я так ослабела, а не он возмужал. Возмужал? Мой некромант?! Так живот можно от смеха надорвать. Странно, у меня только что была истерика, а теперь я спокойна как удав. Точно, дело в этой маленькой некромантше, что в моем животе. Делает что хочет, и уже в пузе не слушается! И папочка ее хорош, уж удумал, от нее избавиться, а она его взяла и пожевала, чтобы неповадно было! Избавиться от ребёнка он захотел… Ага! Кто ещё от кого избавится!

Вот я думаю, очень ли постыдно будет  звать на помощь Серафиму или нет? Реально я сама не выберусь, а некромант как-то не очень желает просыпаться. Ладно пусть спит, а я ему мстить буду. Лабораторию разгромлю, чтобы травить меня не смел, второй этаж обнесу, чтобы нервы себе успокоить. Может опять трюк со свиной головой повторю, он же, наверное, забыл, что отключаться рядом со мной жизненно опасно. Потрепала его по голове и вздохнула, вот бы было хорошо, если бы у нас был обычный ребёнок, но каковы родители – такова и дочь.

– Кларка! – заорала откуда-то из замка Серафима, и я с облегчением вздохнула.

– Серафима, твою мать, помоги! – кричу, стараясь безуспешно выползти из-под некроманта.

Послышались шаги, много шагов. Она скелетов позвала что ли? Это хорошо, может помогут некроманта в дом дотащить. Хотя постойте, а почему тогда скелет-священник рядом валяется бесполезной грудой костей?

– Кто тут у нас? – произнес до боли знакомый голос, так что я страдальчески застонала. – Поднимайте их!

Два мужика подхватили некроманта и стащили с меня, удерживая под руки. Ещё двое подняли меня на ноги, чтобы я могла рассмотреть испуганных Серафиму и графиню рядом с моим дорогим Ванечкой. Он опять меня нашёл! Радости от встречи с давним знакомым, как и в прошлый раз, не ощутила.

– Военный министр и безродная сиротка, – еле заметно улыбаясь, довольно прищурился этот гад. – Я так понимаю вас можно поздравить?

– Поздравляй, – добродушно позволяю с улыбкой, словно не меня здесь удерживают.

– А жених что, потерял сознания от радости? – дает оценить свой сарказм.

– Ага, – улыбаюсь холодно, глядя на парня без страха, – от счастья.

– Сомнительное счастье, – оглядывает меня с головы до ног Ваня.

– Так его же счастье, не твоё, – холодно реагирую на его наигранное веселье.

– Эй, может уже оставите нас в покое? – влезла Серафима, пытаясь отбиться от мужчин. – Я уверена, что министр заплатит любые деньги, чтобы вы нас не трогали!

– О, я не сомневаюсь, – повернулся Ваня к Серафиме, потрепал ее по щекам. – Вот только с этим счастливчиком у меня свои счёты! Сбросьте его с обрыва!

Он приказал, а его болванчики схватили моего мужа и потащили к краю скалы.

– Нет! – закричала Серафима, почти перекрикивая меня.

– Не смей! – вскрикнула я, вырываясь из хватки двух его приспешников. – Не смей его трогать!

– А то что, Кларка? – насмехается надо мной главарь банды Великанов. – Что ты мне сделаешь? Без своей силы, ты совершенно бесполезна.

Серафима выпучила глаза, пока мой бывший схватил ее за шкурку и вытащил перед собой. Блеснул ножик, который он приставил к ее шее. Да, Ваня иногда позволял себе и низости.

– Это для тебя я была без своей силы абсолютно бесполезна, – не реагирую на его провокацию. – Не все такие…ограниченные как ты.

– Да что ты говоришь? – несколько кисло уставился на меня этот психопат и толкнул Серафиму на меня, приказав своим людям подождать. – Ограниченный?

– Ты в порядке? – бегло спрашиваю у нее, заталкивая себе за спину.

– Кларка, а ты вообще в курсе кого защищаешь? – улыбается Ваня, опуская нож. – Это ведь она вызвала нас! Хотела, чтобы забрали тебя, и забыли, что ее видели.

Мельком оглядываюсь на Серафиму, она трясется у меня за спиной. Бесстыжие глаза мечутся туда-сюда, но я не говорю ей и слова.

– Ты никогда не умела выбирать себе компанию, Кларка, – говорит с легкой улыбкой чудовище из моего прошлого.

– Какой человек – такая и компания, – делаю вид, что мне все равно, гордо распрямляю плечи.

– Даже так! – смеется он с меня. – Ну, тогда ладно! Пойдем, заказчик ждет!

Он даже поворачивается, подставляя спину, но я не двигаюсь с места.

– Да, о чем это я? – поворачивается с жуткой улыбкой. – Сбросьте его и старуху тоже!

– Нет! – протяжно завила Серафима. – Не трогайте его!

Все происходило очень быстро. Вот двое отморозков попытались схватить графиню, а затем уже их схватили скелеты. Они же попытались отобрать Игната у перепуганных головорезов, но только ухудшили ситуацию, отбросив его бессознательное тельце почти на край пропасти. Я бросилась к нему, но в метре от обрыва меня, схватив под грудью, перехватил Ваня и сам потащил словно куклу. Два скелета, используя свои же кости как мечи, попытались дать отпор двум перепуганным, но все же бугаям. Вспыхнули магические вспышки, пока еще пара скелетов попытались оттащить от меня Ваню.

– Не смей трогать мою невестку! – закричала графиня, перекрикивая испуганных магов банды Великанов.

– Нет! – снова закричала Серафима, бросаясь на колени и протягивая свои руки к некроманту.

Ещё бы немного и у нее бы получилось, но затем один из магов использовал воздушную стихию и отбросил некроманта прямо в бескрайнюю пропасть. Крик ужаса застыл в моем горле, а затем живот наполнился теплом, даже жаром, что прожег ткань платья и обжег руки Вани. Он закричал, отпуская меня. Дочка помогла мне и без задних мыслей я бросилась к пропасти, следом за некромантом. В последнее мгновение Серафима схватила и повисла на мне, не давая спрыгнуть вниз.

– Пусти меня! Пусти! Он живой! Я должна помочь ему! – кричу в истерике, отбиваясь от нее.

– Прекрати! – крепко держит она меня за плечи, заливаясь слезами, а затем громко вскрикнула, прижав себе рот.

Я застыла и заставила себя отвернуться от края, чтобы посмотреть, как графиня падает на спину в снег с торчащим из груди ножом. Все скелеты тут же осыпались грудой костей, избавляясь от некромантской магии.

– Пакуйте их! – приказал Ваня, осматривая свои обожженные руки, а затем доставая свой нож из груди некромантши.

Ваня сделал несколько огромных ошибок. Первая и самая значительная – он посадил нас с Серафимой в одну машину. Пусть и под его пристальным взглядом, зажатые между двух его головорезов, мы все ещё могли натворить дел. Я по крайней мере собиралась их натворить! Убить одну обнаглевшую в край магиню уж так точно! Мы ехали в молчании уже несколько часов, по заснеженной дороге. Из окна дует, я замерзла, но все равно стараюсь держаться гордо и независимо.

На душе скребутся кошки от переживаний за наглого некроманта. Успокаиваю себя тем, что некроманты и в воде не тонут и в земле не сидят. Я же не слабака себе на роль мужа выбрала! Игнат – некромант, сильный маг, и даже умудрялся выживать, несмотря на все те разы, когда бесил меня. А я ведь тогда ещё была при всей свой силе, пришибить могла одним ударом! Он выживет! Просто обязан выжить! Иначе мы с дочкой его с того света достанем!Крепко сжимаю на коленях пышное платье. Свадебное платье в некромантском стиле явно не подходит для поездок, холодно, мне даже пальто и то не выдали. А вот Серафима в пальто – подготовилась крыса! Люди, что предают меня – умирают, исключение только Ваня с Нальнаром  и вот теперь эта фифа. Ну ничего, и до ее шеи ручки мои дотянутся. Сидеть неудобно, машина уступает по роскоши автомобилю правителей Западного Леса, но на то они и эльфы, любят, чтобы все было красиво и удобно. Из-за тесноты приходится прижиматься к предательнице плечом, но она такая костлявая, что и это делать больно, не говоря уже о том, что неприятно. Косо посматриваю на бесстыжий балласт, она даже смеет отвечать тем же недовольным взглядом. Мы все дальше отъезжаем от особняка некромантов, но почему-то мне кажется, что держим путь совсем не в столицу. За окном мелькает только лес и изредка горные пейзажи.

– И куда ты меня везешь? – с претензией обращаюсь к своему похитителю.

Ваня, до этого что-то читающий в помятой записке, поднял на меня взгляд. Сначала он был насуплен, но затем слегка смягчился и даже улыбнулся.

– Скажи мне, что здесь не так? – протягивает бумагу мне, но я не спешу брать.

– Мне какая выгода от помощи тебе? – нехорошо прищуриваюсь. – Ты испортил мою свадьбу!

Ваня зажмурился с протянутой бумагой, но убирать ее не стал.

– На тебе женился сам министр, тебя поздравить со счастливым вдовством? Даже страшно представить, что ты сделала, чтобы он согласился, – улыбается он снисходительно.

– А ты не представляй, сам его спросишь, когда он тебя убивать будет, – безжалостно улыбаюсь ему, специально толкая Серафиму локтем на одного из громил.Ваня рассмеялся от всей души.

– Ты никогда не умела выбирать мужчин, – повторил он, оставляя бумагу на сиденье рядом.

– Это ты так критично себя оцениваешь? – подмигиваю ему, ставя ногу на ногу.

Серафима зло косится на меня, толкая в ответ.

– Может вы меня отпустите, а сами будете решать: кто кому бывший? – влез балласт, куда не просили. – Я не понимаю! Мы же договорились, что ты забудешь обо мне, как только получишь ее!

Ваня только улыбнулся на ее пламенную речь, а я с удовольствием наступила ей на ногу, чтобы неповадно было. Предательница завизжала и толкнула меня в ответ, на что я только ухмыльнулась.

– Сестра главного врага страны или великанша – жена военного министра, как думаешь за кого мне заплатят больше? – улыбнулся он довольно. – Правильно – за обеих.

– Ах ты ж… – договорить Серафима не смогла, резко вскрикнула и скривилась.

Похоже, что от злости она забыла про запечатанную магию.

– Ой, прошу, дорогая, дай мне причину связать тебя или отдать на растерзание моим парням, – так приторно протянул бандит, что даже мне противно стало.

Воспользовалась минутой его самолюбования, чтобы схватить бумагу, которую он мне предлагал. Слегка замерла, в первую очередь узнав почерк. Ваня было попытался выхватить ее, но я дернулась назад и с любопытством прошлась взглядом по рецепту.

– Что это? – спросила у него, хотя на самом деле хотела спросить откуда у него рецепт, написанный рукой Пенелопы.

Я бы даже сказала неверный рецепт, написанный рукой самого умного зельевара, которого знаю. Она просто не могла такое написать, разве что специально, ибо пропорции в этом зелье явно нарушены. Откуда Ваня ее знает? Они знакомы? Пенелопа никогда о нем не говорила, ещё один ее секрет, о котором я ничего не знаю?

– Ты же бросила меня, чтобы учиться на зельевара, скажи мне, почему это зелье не работает? – отклонившись на спинку сиденья, легкомысленно спрашивает Красная Стрела.

Перевожу взгляд с листка на парня, с которым провела несколько лет жизни. Я знаю его, как родного, легко могу понять, когда он волнуется. А сейчас он волнуется, но пытается это скрыть. Эта бумажка ему важна, но то, что ее написала Пенелопа, для меня означает куда больше. Это рецепт зелья, что убирает магические способности, в этих пропорциях он бесполезен, отнимает силы максимум минут на десять. Пенелопа бы не стала так портить рецепт, сокращая время воздействия зелья, не будь у нее на это важной причины.Балласт заглянула в мой листок с таким интересом, что чуть не толкнула ее снова, чтобы не лезла.

– Пропорции неправильные, – выдала эта глупышка с видом знатока.

Я медленно посмотрела на нее с желанием придушить прямо здесь и сейчас. Ваня встрепенулся и резко сел, не сводя взгляда с балласта.

– Ты разве зельевар? – заинтересовался он, смотря на бестолочь по-новому.

– Нет, я не училась этому в училище, маги не тратят свою силу на зельеварение, – немного гордо расправляет плечи наследница древнего рода. – Моя мать была зельеваром, и я многое выучила по ее записям. Этот рецепт неправильный, корень Нирна не мешают чешуйкой, это только уменьшает действие корня.

– Заткнись, – прорычала сквозь зубы, хватая девушку за руку, пока у меня вырывали рецепт.

– И ты знаешь, как его исправить? – просиял главарь банды.

– Могу, – гордо расправила плечи блоха, вырывая руку из моей хватки. – Только что я за это получу?

– С каждым мгновением мне хочется придушить тебя все больше, – рычу сквозь зубы, толкая балласт локтем.

– Это взаимно, предательница! – зашипела Серафима так, словно это я ей свадьбу испортила и мужа лишила.

– Это кто ещё кого предал?

– Ты! Меня предала, когда с Иг… и… Околдовала его, стерва страшная! Оно-то понятно, что ни один мужик в трезвом уме, тебя вместо меня не выбрал!

– Это в тебе зависть говорит? – издеваюсь над ней. – Или натура девки из квартала красных фонарей?

Мило моргаю, пока она сходит с ума. Тяжело пыхтит, как маленький морж, да руки в кулаки сжимает, доламывая ногти на руках.

– Не смей так со мной разговаривать! – завизжала стерва. – Я Серафима Скот, дочь графа Синего Огня! Мне ничего не стоит лишить тебя жизни, примитивная тугодумка!

Сколько умных слов и пафоса для обычной меня, даже мило с ее стороны.

– Ну, так попробуй? – дразню ее снова. – Или что, ручки коротки?

– Зачем мне это? – надменно приподнимает брови. – Марать руки обо что-то настолько убогое.

– Убогое? – прорычала, хватая ее за шею.

Серафима завизжала, головорезы оттянули нас друг от друга, но в тесном пространстве далеко не оттянешь. Толкнула ее ногой, сапог слетел с ноги и угадил в лицо одному с охранников. Он завизжал и схватил меня за ногу, но Серафима резко дернулась, и охранник чуть не налетел на своего босса. Серафима схватила меня за плечи, и безжалостно чуть не отодрала рукава, за что я схватила ее за патлы, отправляя обратно на охранника и та, картинно охая и ахая, навалилась на него, не давая среагировать, а затем на его голову приземлился мой сапог. Надо же, кое-кто либо сообразительный, либо жестокий. Жестокость и сообразительность как-то не особо вяжутся с этой бесовкой. Скот же глупа, как пробка или нет?

– Я дам тебе свободу, если твоя версия рецепта даст желаемый результат, – нарушает нашу перепалку и почти сложившийся побег Ваня.

Из окна приятно дует свободой, я чувствую ее спиной. Все моё естество желает побыстрее выбраться из этой проклятой машины, но карты пока не складываются так, как надо.

Серафима бросает мне под ноги сапог, садится обратно на сиденье, но рядом со мной поближе к двери. Сначала поправляет прическу, затем расстёгивает несколько пуговиц на пальто, демонстрируя свои замершие арбузики. Все это она делает медленно, самодовольно набивая себе цену. Смотрю на нее с явным презрением, но никому нет до моего взгляда дела. Вообще с отсутствием силы начала замечать, что меня никто не слушает.

– Вы довольно интересный мужчина, – она обворожительно улыбнулась, кокетливо забросив ногу на ногу.

Даже я загляделась на ее длинные ноги, а я девушка. У меня ноги тоже ничего, но до ее спичек не дотягивают.

– Тебя устраивает предложение? – томным голосом принял ее игру Красная Стрела.

Он не меняется никогда, всегда на женщин был падок, но никогда не видел в них ничего кроме вещей. Когда-то считала, что я для него особенная, но в мире Красной Стрелы есть только он и все остальные.

– Устраивает, – улыбается она, – но я хочу гарантий, что меня отпустят.

Закрываю глаза со вздохом, а я надеялась, что у нее появились извилины. От нее в любом случае избавятся, как только она сделает зелье, какие бы гарантии она не хотела. К тому же из Вани человек слова – как из меня красавица.

– Каких гарантий? Все же знают, что Красная Стрела человек слова, – он откинулся на спинку сиденья, самодовольно улыбнувшись.

Я засмеялась, не сдержалась просто. Даже охранники принялись давить улыбку, точно знают какой из него человек слова. Но злой взгляд бандита заставил слегка сдержаться и развести руками, мол, не вмешиваюсь. Мне хочется проучить балласт, но, с другой стороны, не отказалась бы и задушить ее собственными руками, неспроста Пенелопа ему донос написала.

– Я хочу клятвы на крови, – гордо подняла подбородок Серафима, делая вид, что не боится, – и на имени рода.

Вот зря она последнее потребовала, Ваня даже помрачнел мгновенно. Я мысленно приготовилась к его ещё одной вспышке гнева. Имя его рода не то, чем привык раскидываться гордый Ванька, для него оно больше, чем просто слова. Такая же болезненная тема, как и его родители. Машина начала сбавлять ход, возможно, мы уже приехали, и лучшего случая для побега не представится. Красная Стрела резко хватил Серафиму за шею, заставив встать перед собой на колени. Вероятн, он хотел ее запугать или просто убить, но случилось совсем другое. Яркий белый свет вспыхнул, Серафима завизжала, Ваня зарычал, а я открыла дверь, зажмурив глаза. К твердому приземлению я была готова, потому выпрыгивала из машины спиной вперед. Повезло, что снег оказался мягким, а машина к тому моменту остановилась. Глаза ещё жжет от яркого света, наверное, я даже ослепла, не уверена, что смогу быстро регенерировать, но уже слышу, как хрустит снег. В машине началась возня с криками, зрение возвращается слишком медленно.

– Красная Стрела! – прогрохотал мужской голос, заставляя вздрогнуть.

Кого ещё сюда нелегкая привела?

– Ловите ее! – в свою очередь закричал Ваня, громко кашляя.

Как же быстро я прозрела, когда запахло жаренным. Повернулась на живот и поползла непонятно куда, но подальше от голосов и криков. Глаза слишком слезятся, не могу сообразить:   где я и что передо мной. Все размыто, но похоже на скалу и каких-то ярких мушек рядом с ней. Прохожу несколько шагов вперед, и меня сбивает Серафима. Кружевная ткань совсем не защитила ни от холода, ни от снега, ладони чуть не обожгло, когда упала на четвереньки. Захотелось высказать мерзавке все, что я о ней думаю, но мне не дали и шанса. Что-то бахнуло, а затем нерасторопную меня под руки подхватила Скот и почти на себе потащила в ту же сторону, куда я и так собиралась, только в своем темпе. Что-то сзади грохотало, зрение не хотело возвращаться, но, судя по тому, что Серафима все время оглядывалась, Ваня разошелся не на шутку. Не понимаю, у кого увеличена регенерация у меня или у нее? Во как бежит, явно видит куда, да еще меня за собой тащит. Глаза болят – значит восстанавливаются, скорее всего скоро смогу наконец-то нормально видеть.

– Вам нет сюда входа, люди! – выкрикнул кто-то неподалёку противным низким голоском.

– Да пошла ты коротышка! – выдала Серафима, ругаясь с кем-то, а затем обратилась уже ко мне. – Давай скорее, иначе они до нас доберутся!

– Да я пытаюсь, но в одном сапоге по сугробам идти, знаешь ли не сахар! – ругаюсь, поудобнее хватаясь за Серафиму.

– Так надо было одеть! О чем ты вообще думала? Пальто не надела, сапог сняла: какая из тебя мать, по-твоему, получится, если ты уже не заботишься о своем ребенке?!

Серафима все причитала, таща за собой и заставляя меня задаваться вопросом: а на какой чёрт она это делает? Логики в ее поведении ещё меньше чем… Я не знаю, у меня сравнения закончились и силы тоже, малышка высосала с меня всё и, если бы не упорство Серафимы, я так далеко не зашла. Кто же знал, что беременной так тяжело ходить? Я даже чувствую, как напрягается пузо от каждого моего быстрого движения. Мы остановились резко, я вытерла пот с лица, еле стоя на одной ноге. Зрение почти вернулось и то, что я увидела, не очень меня радовало – вход в горный город гномов. Огромные, метров пять в высоту ворота. Откуда у маленьких людей склонность к гигантизму мне не понять, вероятно, это их способ убедить остальных в своем величии. Мои наполовину сородичи собрались возле входа небольшой толпой. Похоже, какие-то бабки вешали здесь на веревках белье, когда явились мы.

– Вам здесь не место! Пошли отсюда! Это город гномов, людям здесь не место! – начали горланить эти мелкие волосатые бочки в яркой разноцветной одежде.

Гномы всегда любили все яркое и женщин в теле, посему их женщины совсем не маленькие и миниатюрные, скорее ходячие бочки с еле очерченной талией. Но даже эти бочечки лицом страшные по меркам людей, да и почти всех народов. Зато волосы у всех длинные, роскошные я бы даже сказала, завязанные во множество косичек в основном рыжие и каштановые. Блондинок и черноволосых чистокровных гномов не бывает, только смеси с остальными расами.

– Пустите нас! – крикнула я десятку стражников на небольшом мостике возле дверей в город.

Гномы всполошились, некоторые особо нервные настолько, что навели на меня арбалет, который и самого дракона убить может. Это они так двух девушек испугались?

– А ну живо в крепость! – крикнул один из них с рыжей бородкой, но увы не мне, а «бочечкам».

Дернула затупившую Серафиму за руку, двигаясь к воротам. Если поторопится, успеем проскользнуть. Говорят, все подземные города гномов связаны, можем через этот город попасть куда угодно, а там Ваня нас не найдет. Мы уже добрались до дверей, почти перегнали последнюю «бочечку», когда застыли после раздающегося эхом крика:

– СЕРАФИМА!!!

А голос-то не Ванин, у меня даже улыбка на лице появляется, но ненадолго. Хватаюсь за огромную ручку дверей, со всей силы пытаясь не дать «бочкам» закрыться изнутри. Жаль Серафиму, её словно пришиб этот крик. Или новость, что ее муженек жив и здоров и, судя по всему, очень жаждет их новой встречи. Откуда он только взялся? Это его свет там был?

– А ну пустили, бочки старые! – шиплю, пытаясь босой ногой отпихнуть ораву "бочок" от дверей.

– Ты как нас назвала, нахалка здоровая? – возмущается одна из бабок и неожиданно кусает меня за руку так, что я аж вскрикнула.

Чуть было не успели дверь закрыть, хорошо вторым сапогом остановила. Завизжала, придавив себе пальцы, и очень зло оскалилась на «бочек» так, что те даже отпрыгнули от двери. Схватила невменяемую Серафиму и затащила внутрь, как раз перед тем, как над горами раздался ещё один крик, но уже с моим именем «Клара» и в исполнении еще и Вани.

Медленно сползаю по двери, вытирая пот с лица, чтобы перевести дух. В маленькой прихожей гномов пустовато, красный ковер и каменные своды стен, но все же почему-то выглядит богато. Гномихи далеко не ушли, топчутся возле ещё одной двери, судя по всему второй обороны города, уже из решетки и небольших врат. Врата открываются, и оттуда вываливается добрая дюжина гномов в позолоченной амуниции и с копьями наголо. Главное нашли на кого свое оружие наставлять – на меня и Серафиму!

– Вы не имеете права здесь находиться! – загремел их старший, вроде сопля соплей, а голос мощный. – Немедленно убирайтесь отсюда!

– Ага, сейчас! – рыкнула на него, с трудом поднимаясь. – Мы требуем убежища!

– На каких ещё правах? – возмущенно спросил главный здесь гном, пока другие подняли бурю выкриков.

– Я полукровка, – оскаливаю свою безумно прекрасную улыбку и прижимаю Серафиму к себе. – Она моя прислуга.

Глаза Скот стали как два медяка, пока я сжала ей руку, чтобы не ляпнула ненароком чего лишнего. Гномы перешёптывались, решая, что с нами делать. Чаще всего звучал возглас о четвертовании, в исполнении злопамятных бочек. И будто бы этого было мало, дверь за нашими спинами дернулась, точно в нее врезалось что-то большое и сильное.

– Что происходит? – испуганно спросил балласт, отступая за мной ко вторым воротам.

– На нас напали, командир! – крикнул откуда-то вверху один из гномов.

– Кто? Чья армия? – чуть пафосно подался вперед уважаемый гном.

– Эльф, – раздалось сверху неуверенное.

– Эльфы? – зло покраснел командир. – Они снова покушаются на нашу честь?! Сколько их? Неисчисляемая армия?

Последнее он со злом выплюнул, маленькие воины встали в боевую стойку, невольно оттеснив нас до решетки.

– Нет, командир, – все ещё немного неуверенно проговорили сверху. – Один эльф.

– ОДИН? – возмущенно вспыхнул командир.

– Да, – ответили ему слегка со смехом. – Один рогатый эльф.

Часть 16. Труба зовёт, и подвига героя страна ждёт.

Игнат

Снег скрипит под тяжелыми шагами, взор мутнеет от метели. Темно, а может метель скрыла во мгле небо – непонятно. Ноги проваливаются по колено в снег, отмороженные на руках пальцы прячу в подмышках, но это не помогает. От холода стучат зубы, регенерация работает с трудом, но это, чёрт побери, единственное что работает! У меня нет сил, меня просто выпили, как кувшин с водой, а потом выкинули как мусор. Даже родовой огонь и тот не появляется, ничего мне не под силу. Упрямство и злость придают сил и желания лезть на гору, но мысли путаются.

Я должен быть зол из-за того, что меня сбросили с утеса. Возможно, раздавлен тем, как закончилось свадьба, но на деле чувствую в груди какой-то трепет. Если бы губы не перемерзли и потрескались, я бы даже улыбнулся. Уже в утробе матери проявляет характер маленькая хулиганка. Когда ты забираешь у кого-то энергию, то хочешь или не хочешь, устанавливаешь некую связь. Обычные люди могут и не заметить ее, но некромант замечает. Эта связь проявляется в чувствах, ощущениях. Я чувствовал и голод девочки, и страх, когда на энергетическом уровне коснулся ее ауры. Она успокоилась, только когда наелась, а затем принялась делиться энергией с матерью. Восстанавливая почти разрушенную слабую ауру, Поллинария лечила мать от последствий своего же голода. Меня же она не щадила, поглотила всю энергию, так что я чудом сразу не вырубился, лишь слезы Клары спасли, они у нее просто волшебные.

С женой, похоже, все очень сложно… Раз она меня с горы сбросила, значит, не простила. Единственное на что надеюсь – далеко сбежать не успела. Из-за слабости мне не удаётся найти ее быстро, силы бы восстановить, хотя бы магию. Будь Клара при всей свой силе убила бы к чёрту, даже за то, что посмел думать о таком. Самое странное, дочка приравняла нас обоих: лишила сил и почти убила. Вся в мать, что тут ещё скажешь…

Метель почти заканчивается, перед взором предстают ночное небо и вид на наш родовой замок. Свет ни в одном окне не горит, да и нежить не отзывается. Почему-то последние несколько километров даются тяжелее всего. Скорее всего от мысли, что никто меня там не ждет, а сил почти не осталось. Уже добравшись до того самого утеса с поваленной и засыпанной снегом свадебной аркой понял, что моего возращения никто не ждет. На ватных ногах, и с мрачным настроением добрался по сугробам до открытой задней двери в замок.

– Мама! – позвал единственного человека, который никогда меня не бросал, как при жизни, так и после смерти.

Ответом были тишина и мрак моего дома. Еле передвигаю ногами, сбрасываю снег с такого неуместного сейчас свадебного костюма. Прохожу в прихожую и с трудом добираюсь до дивана. Он колется, кто-то вспорол его, или же просто слишком старый. Кажется, не только он здесь старый, у меня все так болит, что чувствую себя дедом.

Прикрываю глаза, заставляя шевелиться пальцы на руках, а то совсем примерзли. Разминаю руки, с трудом верится, что после такого долгого и трудного подъёма уже дома. Другое дело, что чувствую тяжесть в груди и тревогу. Ну, вот куда она подалась? Беременная и обессилевшая, да еще со своей привычкой бесить людей?! То, что она все ещё жива само по себе чудо из чудес. Моя великанша, самая любимая на свете дура, не понимаю, за что она мне досталась?

Трясу головой, снег растаял и теперь от влаги неприятно и холодно. Щелкнул пальцами, запаливая камин, но, чтобы от него исходило хоть какое-то тепло, понадобится время. Немного пугает мысль, что времени сейчас у меня намного меньше, чем мне бы хотелось.

– Мама! – кричу снова, чтобы удостовериться, что даже она меня бросила.

С одной стороны я зол, с другой – спокоен. Единственная причина, по которой она могла так поступить – ее будущая внучка. Правда непонятно пока, хорошо, что она защищает ее и Клару, или плохо? Скорее всего плохо, чувство меры моей матери незнакомо. Она легко отдаст свою жизнь, чтобы защитить свои глупые убеждения и вредную внучку.

За что мне это все? Как же просто было до того, как я повстречал одну притягательную в своем сумасшествии великаншу. От воспоминания о нашей первой встрече саднят губы в улыбке. Клара на самом деле и такая, и совсем не такая, какой показалась мне той ночью. В каждой ее новой выходке есть какое-то сумасшедшее очарование, как и в ней самой.

– Господин, – от низкого женского голоса вздрогнул.

Резко повернулся, чтобы увидеть зловещий отблеск очков.

– Твою мать, Катарина! – вскрикнул, когда это страшилище ещё и улыбнулось.

Много я жуткого в своей жизни видел, но оскалу Катарины уступает только улыбка моей жёнушки. Именно та улыбка Клары, после которой я чуть кони не двинул несколько раз. Господи, зачем я на ней женился? Я до сих пор не понимаю, как и почему ее люблю. Оно как-то само собой получилось… Как и ту вредную малявку, что чуть меня не убила! Она ещё на свет не появилась, а уже убить меня пыталась. Как же она похожа на свою мать, или на мою мать, типичная некромантша…

– Чего тебе, Катарина? – устало вздыхаю над своей тяжелой судьбой.

Девушка неловко переступила с ноги на ногу, словно не зная, как ответить. Скосил на нее нехороший взгляд, ещё одна женщина, от которой одни проблемы.

– Ты с новостями о своем начальнике? – равнодушно спросил.

Почему-то на фоне проблем с великаншей давняя возня со Скотом себя исчерпала. Будь он в зоне моего взгляда, я бы просто его проигнорировал. Но судя по тому, что Катарина все же явилась на доклад, Вальтер не захотел мирно затихариться в ближайшем лесочке.

– Да, господин, – залебезила девушка, будто не зная с чего начать.

– Ну, так что там? – спросил снова без особого интереса.

Пиджак промок от снега, отбросил его в кресло, даже и не подумав предложить присесть своей гостье. Катарина, единственная из моих разумных поднятых, осталась полностью под моим контролем благодаря тому, что ее не было рядом, в ту злополучную ночь. Кто же знал, что я из-за великанши так напьюсь?

– Господин советник…

– Да какой из него советник? – насмехаюсь, перебивая ее. – Убийца короля.

– Граф Синего Огня вместе с женой…

После последней фразы закашлялся, как-то не привык я к связи Самородка и этого проходимца.

– … отправились на корабле в родные места госпожи Пенелопы, – продолжила, как ни в чем не бывало, Катарина.

– С родственниками знакомиться? – слегка хохотнул, представляя себе эту картину.

– В некотором роде, с ведьмой.

– Ведьмой? – даже несколько оживился от такой новости. – В роду Самородка есть ведьмы?

– Самородка, господин? – не поняла меня Катарина.

Поднялся с дивана и, кряхтя, побрел в лабораторию, надо бы привести себя в чувство. Совсем я расклеился после женитьбы, что совсем немудрено с такой-то женой.

– Эта гениальная девочка, мастер настоек, – с удивлением отмечаю, что на втором этаже все цело.

Неужели я плохо знаю свою жену, и она не попыталась разгромить все, до чего сможет добраться, чтобы отомстить мне? Да не верю! Открыл дверь своей лаборатории и даже выдохнул. Она ее не разгромила, чувствую масштаб ее ярости, похоже, мне ещё мало досталось, раз она даже мстить не стала. Это же так похоже на великаншу – сотворить маленькую гнусную месть, вспомнить только голову свиньи! А сейчас даже не стала мстить… Это странно.

– Госпожа Пенелопа, по всей видимости, сама является ведьмой, – уведомила меня подручная, пока открывал шкафы в поисках ингредиентов.

– Интересно, – бормочу, остановившись на мгновение.

– Она уже отдала свою силу сов… наследнику Синего Огня, – исправляется она, наблюдая за мной без интереса.

– Черствый Вальтер влюбил в себя деревенскую девчонку? Как ему не стыдно? – насмехаюсь, хотя эта информация не радует. – Или это взаимно?

– Не думаю господин, – холодно отзывается она.

Это что ревность? Недоверчиво посмотрел на Катарину, пока не вспомнил, что она все ещё подвластна мне и своих чувств не имеет.

– Что прикажете, господин? – меняет тему девушка.

Может мне не показалось? На внешность Вальтера даже мертвые девушки ведутся, не то, что такие гениальные, как Самородок. Недоверчиво осмотрел одетую в темное пальто фигуру. Ей нужна подпитка, посему и явилась ко мне, но не уверен, что в состоянии продлить ее существование в этом мире. Надо немного излечиться, а то Катарина пообедает мной.

– А что тебе хотелось бы сделать, Катарина? – вкрадчиво спрашиваю, подогревая зелье восстановления над конфоркой.

– Есть, – немного испугала меня своим прямым ответом пока еще послушная марионетка.

– А кроме еды, что бы ты хотела? – спрашиваю еще раз, отмечая какой я терпеливый.

Колба начала кипеть и из благородного зеленого превращаться в отвратную черную жижу. Надеюсь, что смогу после этой отравы восстановить желудок. Выливаю содержимое в ступку, следом высыпаю туда остальные ингредиенты. Зельеварение – довольно необычная наука, но интересная. Из обычных, казалось бы, ингредиентов можно сотворить чудо, если знать как.

– Я бы хотела, – отрешенно начала говорить девушка и затем замолчала.

Занятый делом сделал вид, что не заметил ее странной реакции. Действительно чего бы хотелось нежити, кроме как отведать свежего мясца? Глупый вопрос, не понимаю, что на меня нашло, и зачем я его задал? Похоже, я слишком многого хочу от девушки, все же она просто оболочка со стертыми воспоминаниями. Мать же по сравнению с ней отличается тем, что у нее есть своя личность, воспоминания, характер. У меня никогда не возникало даже мысли, что она не живая, в том смысле… Чёрт! Для меня она всегда была живой, даже если это не так. Возможно, именно поэтому я и спросил у Катарины, что бы ей хотелось на самом деле. Смотря на нее мне все больше кажется, что поднятые мной не просто гнилое мясо.

– Я бы хотела, чтобы все это закончилось, хозяин, – наконец ответила Катарина, и я чуть не выронил свое снадобье.

– В каком смысле? – даже оторвался от работы, чтобы посмотреть на нее.

Небольшая женская фигура в очках застыла, глядя на меня. На лице по-прежнему ни единой эмоции.

– Хочу исчезнуть во мгле, как и должна была, – ее голос немного дрогнул на последнем слове.

Катарина умеет удивить, заставить взглянуть на ситуацию по-другому. Если так подумать мало приятного в том, чтобы быть чьей-то игрушкой после смерти.

– Выполнишь последнее задание, и я исполню твое желание, – старательно отодвигаю свои чувства, чтобы скрыть эффект ее слов.

Она замерла, пока я неспешно поглощаю мерзкую жижу, называемую в моей личной книге рецептов зельем восстановления. Она мне гортань сожгла после первого же глотка!

– Какое задание, господин? – замерла она.

– Выполняй все приказы Вальтера, но обо всех них рапортуй мне, и не выполняй всего один его приказ. Не причини вреда Пенелопе, защити ее даже ценой своей жизни.

– Да, господин, – ответила она без промедлений.

Зелье начало действовать, магия возвращается ко мне, даже заискрила на кончике пальцев.

– Самородок в скором времени сыграет важную роль, я это чувствую, – слегка улыбаюсь своим мыслям под отрешенным взглядом Катарины.

Вздохнув, позволил себе перевести дух и присесть на свой старый стул, смотря в окно. Мне нужно было сделать хоть что-то, чтобы унять желание броситься тут же на поиски своих женщин. Где-то внутри вибрирует тревога, которую тяжело унять, как и найти ей разумное объяснение. Пожалуй, мне просто будет спокойней, когда всех трёх моих несносных женщин смогу увидеть собственными глазами и желательно в таком виде, в котором они не могут сами себе и друг другу навредить. Если мама у меня нежить, дочь прожорливый некромант, то Клара просто ходячая опасность и больше для самой себя, чем для других. Есть, конечно, возможность, что при условии успешных родов ее сила вернется, но я искренне надеюсь, что нет. Уж лучше я буду защищать эту несносную великаншу до конца жизни, чем окочурюсь от первого ее удара. С ее характером и тягой к приключениям на аппетитную задницу проблем не оберешься. Самое ужасное то, что и у меня характер не сахар, от чего порою мы похожи на двух баранов сцепившиеся рогами.

– Господин, – позвала меня Катарина, хотя я был уверен, что она уже ушла.

Точно, ей же нужна моя подпитка, чтобы не сгнить раньше времени. Хотел было повернуться, чтобы подпитать ее, но чуть не свалился с кресла. Что-то с восстановлением сил я явно погорячился, отдых мне совершенно точно не помешал бы.

– Господин, там прибыл посыльный из столицы, – уведомила девушка.

– Может, ты ещё мне предскажешь, с чем именно он прибыл? – подтруниваю над ней.

Как она это определила? По запаху что ли?

– Письмо от Наместника, – безапелляционно заявила девушка, чем и вызвала еще одну мою улыбочку.

– Будь добра, раз уж мы ожидаем письма от Наместника, отправь послание Отто, мне нужно, чтобы он нашёл кое-что для меня.

– Вы можете приказать это сделать мне, я лучше Отто справляюсь с подобными делами, – совсем не постеснялась своего особого статуса моя единственная пока что послушная поднятая.

– Боюсь, дело щепетильно, к тому же твоё задание тоже важно. Так что сделаешь это для меня?

– Конечногосподин, – перестала мне перечить она, а затем едва уловимо повернулась в сторону двери. – Посыльный пришёл.

После ее слов дверь открылась, а сама девушка попятилась к стене, с которой чуть ли не слилась, потому что ее сразу стало незаметно.

– Господин министр, Вам письмо от Наместника, – передал испуганно бледный комиссар, которого заставили чужие записки разносить вместо нормальной работы.

Скосил взгляд на спрятавшуюся в углу Катарину, с голодом смотрящую на паренька. Она бы его так и съела, если меня бы здесь не было. Протянул руку, и перепуганный комиссар передал мне запечатанный специальной магической печатью конверт. Чуть лениво распечатал его и достал письмо от уважаемого, но не мной, Наместника. Похоже, поиски женушки придётся отложить. Новость о похищении старшего принца уже ушла в народ, так и до бунтов и свержения власти недолго. К тому же дела как бы умершего короля плохи и требуют срочного вмешательства. Почему же все так не вовремя! Разозлился и сжёг ненавистную бумажку родовым огнем. Надо же, вернулся запоздало, вместо того чтобы согревать, когда он мне на самом деле был нужен.

***

В столицу я направился в расстроенных чувствах, уезжать не хотелось. Даже душой меня тянуло совсем не туда, и, как бы не уговаривал себя, что поиски Клары подождут, так и не смог с этим смириться. Первое что заметил по приезду в столицу – это настроение людей. Толпа податлива течению, если прохожие с наступлением ночи вот так спешат домой, оглядываясь по сторонам – это что-то да значит. Настали темные времена для нашей страны, и не известно, наступит ли светлое будущее с появлением законного наследника на троне. Пусть я и являюсь военным министром, эта должность не совсем подходит мне. Военные министры опора правителя, ибо армия обеспечивает его власть. Моей же задачей при Эдуарде было разжигание конфликтов с эльфами, в чем я всегда был рад преуспеть. Для других же более деликатных и политических решений у короля всегда был Вальтер, и как бы мне хотелось признавать, справлялся он со своей работой отлично. Обычно в Ансере правители никогда не отдавали ключевые посты магам, предпочитая видеть на этих местах людей: живут мало и при желании их можно легко убрать. Первым исключением в Ансаре стал отец Вальтера – наследник Синего Огня, маг и поистине величайший военный стратег, которого знала наша страна. Тем более удивительно, как такой умный человек умер на переговорах на территории эльфов. Отчасти именно его смерть стала причиной, начавшейся через несколько месяцев войны. Наше же назначение на должности случилось позже, в основном благодаря той самой войне. Кажется, совсем недавно эти места умывались кровью. Тогда каждый наследник родов Огня был чуть ли целью каждого эльфа. Они знали, на что мы способны, потому истребляли нас, даже используя шпионов из числа людей. Много родов тогда просто исчезли, цвета их огня просто потухли на церемониальной короне короля Ансары. Говорят, все те разноцветные камушки в короне сотканы из самого родового огня каждого из основателей рода – первых графов Огня. Даже легенда об этом есть, мама в детстве рассказывала ее на ночь, чтобы я засыпал быстрее. Помню, как только она доходила до Осколка Огня, повелевающего жизнью, я засыпал как убитый. Интересно, когда Поллинария появится на свет, и я буду ей рассказывать эту историю, на каком моменте она будет засыпать? Сомневаюсь, что кто-нибудь в здравом уме смог дослушать эту легенду до конца. Чувствую, что мечтательно улыбаюсь, поэтому одергиваю себя. Сначала надо Клару найти, а пока ее никто не ищет, смею надеяться, что матушка за ней присмотрит. Где этот Отто шляется? Катарина, конечно, вызвала его, но пока он так и не появился.

Автомобиль остановился перед королевским дворцом. Здесь утроили количество охраны, и от тайной полиции рябело в глазах. Отсалютовав, молодой парень сообщил, что Наместник уже ждет меня. Судя по царившему здесь переполоху дело срочное, и тем более важное для умирающего короля.

Серж ждал меня в кабинете, который он благополучно отжал у самого короля на время. Но все мы знаем, нет ничего более постоянного, чем временное. Мы не виделись совсем немного времени, но друг похоже уже загибается. Вид какой-то неряшливый, глаза красные, словно он давно не спал. Перед ним на столе стояла кипа бумаг, с которой он, скорее всего, и разбирался. Вот же хорошо, что я сделал его Наместником, наверняка от всей этой бумажной работы сдохнуть хочется.

– Я так полагаю, умирающий умерший правитель менее важен чем то, из-за чего ты меня сюда вызвал? – слегка ехидничаю, спокойно присаживаясь перед ним в кресло.

– Где тебя носило? – тоном пилящей супруги поинтересовался Серж, на что я только ухмыльнулся.

– Дела дрянь, – объявил после усталого вздоха он и откинулся на спинку кресла.

Я так же умостился поудобнее, ожидая, когда этот разговор наконец-то станет мне интересен.

– Что, даже не спросишь, что здесь творится? – немного нахохлился мой бывший генерал.

– Жду пока ты сам поведаешь мне, – объясняю ему, еле уловимо издеваясь. – Ах, забыл, ты же уже не просто мой подопечный.

– Не смешно! – стукнул по столу Серж и сверкнул на меня глазами. – У нас большие проблемы!

– Да ладно, эльфы опять объявили войну? – предположил навскидку.

– Ох, если бы! – резко поднялся из-за стола Наместник и принялся ходить туда-сюда рассуждая. – Это бы только всполошило народ, а сейчас угроза не снаружи, а внутри.

– Может перейдешь к сути, ты отвлек меня от важного дела, – теряю терпение.

– Что может быть важнее мира в стране?! – внезапно начал орать на меня так, что я даже подумал, что он так не хило чего-то боится.

– Значит может, – решил не вдаваться в детали, но все же тон сменил. – И что же угрожает нашей милой стране?

– Наследный принц под властью ведьмы, – мрачно выдал Серж и, немного постояв, пошёл к бару наливать себе выпивку.

– Откуда такая информация? – присоединился к нему, чувствуя, что действия моего зелья ослабевает, и тело снова теряет силы.

– Вальтер со мной связался, – подал голос он, после бокала крепкого эльфийского вина. – Хотя он думал, что связывается с тобой.

Он посмотрел на меня изучающе, так, точно подозревает в чем-то, на что я только снисходительно улыбнулся. Вальтер уже давно не мой единственный и самый лучший друг. Студенческие времена прошли, воспоминания почти стерлись, остались только недавние, относительно яркие.

– Ты меня Наместником сделал, чтобы только ему насолить? – улыбнулся он не в тему.

– Чтобы с бумажками не разбираться, – снисходительно улыбаюсь, чувствуя, как сильно устал.

Отхожу с бутылкой и бокалом к дорогому дивану и наливаю себе там. После нескольких глотков мне становится лучше, так что собираюсь с мыслями.

– И что же хотел враг государства номер один? – немного иронизирую, рассматривая Наместника через призму бокала.

– Он уведомил меня, что возле Скалы есть деревенька, где правит ведьма. Чувствуешь к чему я веду? – холодно поинтересовался он, присаживаясь рядом.

– У нее пропавший принц и Вальтер направляется туда, чтобы или спасти его, или снять защитные чары. После снятия Ведьма сможет взять под контроль наследника короны, и страна падет. Этой шумихой однозначно воспользуются как наши соседи, так и внутренние правители меньшинств, и от нашей Ансары ничего не останется.

Я не хотел раскрывать то, что знаю, что Вальтер направляется к ведьме. Слегка поднял бутылку и, встряхнув, принюхался, почувствовав знакомый аромат настойки правды, застонал.

– На кой чёрт ты это сделал? – поинтересовался у него.

– Это не я, – несколько равнодушно пожал плечами пьяный чертяка, – наш король Эдуард. Думаю, абсолютно весь алкоголь здесь с настойкой правды, и он угощал им не одного своего гостя.

– Прекрасно, теперь я весь вечер буду слушать твоё нытье, – простонал и, проигнорировав все, отпил еще немного прямо из горла.

– С чего ты взял что я собираюсь ныть? – возмутился Серж, накидываясь ещё быстрее меня.

– Я тебе как-то подливал усовершенствованный вариант, целый вечер слушал твоё нытье о дочке Фростмана.

– Ты использовал меня как подопытного кролика? – разозлился он, на что я только засмеялся.

– Но мне же надо было проверить действие! – улыбаюсь коварно. – И ты так возмущаешься, словно это было только один единственный раз.

– Почему я все ещё не убил тебя? – простонал мой бывший генерал. – Иногда так хочется, что даже руки чешутся.

– Но силенок тебе не хватает, – закончил я его недосказанную фразу, ухмыльнулся и посмотрел на бутылку в руке.

– Так где ты пропадал, Игнаришьяр? – не пытался скрыть своего злорадства от того, что я не смогу ему соврать.

– Женился, – отбился от него только одним словом, и гад ползучий выплюнул на меня пол бутылки, которую уже допивал.

– Вы с Вальтером даже женитесь синхронно – какой кошмар, – с легким отвращением произнес он. – Ну и как оно?

– Как оно что? – мрачно смотрю на него.

– Жизнь семейная, или что там у тебя может быть? – еле ощутимо издевается он.

– Круто, она меня с горы сбросила сразу после церемонии, – мрачно отвечаю, глядя только пред собой.

– Значит все-таки та великанша? – кивает в такт своим мыслям бывший генерал. – Раз девушка заставила тебя думать не только об экспериментах, то действительно поистине создана для тебя самой судьбой. Но чёрт бы меня побрал, если я не скажу: какая же страшная у тебя судьба!

Он закатил глаза, но, когда закончил говорить, с опаской покосился на меня. Его слова показались мне интересными, даже смешными, я рассмеялся до слёз, а затем резко прекратил, бросив бутылку в стену. Она с грохотом разбилась, вбежала стража, но Наместник их спровадил.

– Я так понимаю, она тебя со скалы сбросила неспроста? – осторожно предположил мой единственный друг, и я только поджал губы, не собираясь отвечать.

– Зачем ты меня вызвал? Чтобы я спас короля или что? – устало потираю переносицу.

– Нет, проблема с Вальтером важнее. Я отправляю армию в Скалу, и ты там нужен. Никто кроме тебя не сможет быстро зачистить такую большую территорию. Ты должен убить всех, особенно Вальтера, его жену и саму Ведьму.

– Что-то это мало напоминает спасательную миссию, – кривлюсь, мне это абсолютно не нравится.

– А это и не спасательная миссия, ты должен убить всех, даже если Вальтеру удастся самому справиться с ведьмой и спасти принца. Никакой гарантии, что Ведьма сумела обойти защитные чары или как-то еще смогла воздействовать на будущего короля – нет. Лучше перестраховаться и сделать королем младшего, чем потенциально опасного и неуправляемого правителя.

– И когда же мне отправляться убивать женщин и детей? – криво улыбаюсь, заткнув остальные чувства.

Серж поднялся на ноги, его немного шатало, а на лице играет пьяная улыбка.

– Сейчас же, плыть долго, но мы должны успеть, – он несколько меняет позу, чтобы посмотреть мне в глаза. – Не переживай, о твоей новоиспечённой жёнушке я позабочусь.

Он осмелился угрожать даже не мне, а моей жене?

Схватил его за шею и сжал так, чтобы он чувствовал, как задыхается, но не мог позвать на помощь.

– Ты забыл, кто дал тебе власть, которая так сильно вскружила тебе голову? – интересуюсь шепотом. – Я легко могу забрать ее, как и твою жизнь.

Он схватился за мою руку и сдавил ее с такой силой, что почти освободился.

– Многое изменилось, мне не нужно твоё разрешение, чтобы и дальше быть Наместником.

– Но сила, все также на моей стороне, – ухмыляюсь и толкаю его на диван.

Пьяный Серж смеется, а я выхожу из кабинета не в самом хорошем расположении духа. Ведьма – это проблема, которая так просто не решится, и боюсь, мне придётся послушаться и ехать в Скалу убивать мужчин, женщин и детей со стариками. Как же я «люблю» свою должность, словами не рассказать, матом не передать. Отчасти я понимаю, почему Серж отдал такие команды, и, будь я более заинтересован во власти, не сомневаюсь, поступил бы так же. Их смерти – залог спокойствия в стране, но лучше бы он не шантажировал меня Кларой, такого я не потерплю!

Несколько недель спустя.

Северные близнецы укрыты снегом. В этой части страны всегда холоднее, чем в столице. Если там уже началась весна, то здесь еще царствует зима. Причем царствует не только зима, но и ведьма в нескольких ближайших поселениях. У нее даже свой замок есть, точнее был, но весь сгорел, и в том пепелище уже ничего не разобрать, единственное что уцелело – тело принца. Несколько солдат вытащили его, поубивав всех деревенских, что охраняли замок. Тело на всякий случай связали и в деревянном ящике отправят обратно в столицу. Наместник перестарался с количеством войск, вызванных для борьбы с ведьмой. Когда так много солдат, утечки информации не избежать. О том, что этот поход создан с целью уничтожения ведьмы и ее слуг, уже гудит вся округа. Даже в столичных газетах обсуждают внутреннюю угрозу. То, что должно было стать тайной карающей операцией, переросло в реальную охоту на ведьм. Сомневаюсь, что сам Серж к этому не приложил руку, но не понимаю зачем. Мы не учли, что времени после уничтожения последней ведьмы прошло много, народ уже и подзабыл, насколько сильны и опасны эти существа. Смотря на своих солдат, я то и дело замечаю их растерянные и подавленные выражения лиц. Чтобы разобраться с ведьмой, придётся вырезать всех, кто мог попасть под ее влияние. По приказу Наместника даже живность и детей, что как по мне уже слишком, да и морально сложно. Отчасти я понимаю этот приказ, даже после смерти ведьмы ее сила не развеивается, по крайней мере ходят такие слухи. Благо в замке детей не было, но в нескольких деревнях неподалеку их полно. В том, что другие деревни не попали под влияние ведьмы, я сильно сомневаюсь, а значит все неприятное ещё впереди.

Разведчики доложили, что в самой деревне никого нет, все население в шатре на другом конце озера. Говорят, там собирались праздновать свадьбу, и ведьма вот-вот прибудет.

Свадьбу? От свадеб добра не жди – это я как женатый мужчина, который не видел свою жену со дня церемонии, говорю. Клара пропала, как сквозь землю провалилась. Скудные ежедневные отчеты моего помощника не особо-то помогали успокоиться. Больше всего меня поразило то, что мама так и не дала о себе знать, на нее это не похоже. Она бы точно мне сообщила, если бы все было в порядке. Отправила бы весточку с помощью магии, или по камину связалась, но от нее ни слуху, ни духу. Одно дело игнорировать ее сдержанно-гневные письма на протяжении двенадцати лет. Другое, когда она исчезает по своей воле, и я без понятия что с ней и где она. Это я надеюсь, что с Кларой, но кто его знает, как там на самом деле? И Клара… Что, чёрт побери, она делает? Где она?! С ее характером я каждый день ждал очередного скандала, хотя бы намека на то, где она находится. Но Клара сделала то, чего я никогда от нее не ожидал – тихо исчезла. Никто ее не видел, только, судя по словам местных, по дороге проехало несколько машин, что для данной местности несколько необычно. Когда плыл на корабле в Скалу, раз за разом накручивал себя, что мне не свойственно, но из-за ожидания всякие дурные мысли в голову лезут. В одном я уверен: если бы с ней, со всеми моими женщинами что-то случилось, я бы почувствовал. Сейчас же, в преддверии боя, моя голова наконец-то забита чем-то другим, а не только беспокойством о близких.

Чувствую себя странно, я столько лет ненавидел Вальтера, что кажется неожиданным подарком  убить его, наконец. Я бы даже сказал запоздалым и утомительным, учитывая, что даже месть ему не кажется мне такой желанной. Мне не терпится его прибить, только чтобы это все скорее закончилось. Вот так одна вредная великанша поменяла мои желания из «хочу» на «надо». Мне плохо помнится, как там у нас дружба закончилась с Вальтером, но дело было после смерти его отца. Он же такой гордец всегда был, никогда помощь ничью не принимал, а тем более поддержку и сочувствие. Все это било по его самолюбию, посему мой бывший лучший друг посылал меня далеко и надолго после каждой попытки поддержать его. Конечно, поддержка от меня была не очень существенной, ведь отца у меня вообще не было, но все же я пытался его понять. Так, в моих постоянных попытках вывести его из депрессивного состояния, незаметно прошёл последний год обучения. Сам-то Вальтер никогда не признается, что целый год пытался найти убийцу и, главное, заказчика. Он такой, если вцепится – никогда не отпустит. Думаю, он все же нашёл и того и другого, но я этого уже не узнаю. Наша дружба окончательно закончилась, когда выпустились из академии и связи оборвались. Вальтер научил меня многому, например, как создавать самые сильные заклятия или не сжигать кровать, когда ночью приснится кошмар. Он стал моим первым другом и врагом, но сейчас я чувствую полное равнодушие к его персоне. Что бы не было в прошлом, оно там и осталось. Как странно, когда я отпустил всю ту злобу, которую испытывал к нему из-за Милы, мне стало легче.

К моменту, когда мы добрались до озера, там уже вовсю полыхал синим пламенем шатёр. Магам понадобилось немного времени, чтобы построить мост изо льда через озеро. Когда мы прибыли, то единственное, что нашли это догорающий шатер и кучу сожжённых тел. Их было много, но не настолько, как должно было быть.

– Прочесать лес, живо! Ищите выживших! – приказал, проходя по пеплу.

Внутренности просто выгорели, значит, шпионам не показалось, и они правда видели свет, который почти сразу исчез. Имело место скрещение огня, который вовремя кто-то остановил. Вопрос, кто это мог сделать кроме великанши, повис в воздухе. Благо расстояние большое и в этом замесе она точно не могла поучаствовать. Но с ее привычкой встревать в неприятности, я бы не был так уверен. Еще один вопрос: с обладателем какого огня они дрались?

Пройдя еще несколько метров, увидел сожжённый скелет с отрубленной рукой, сразу почувствовал в нем свою магию. Ну что же, Катарина, твоё желание осуществилось. Похоже, мне теперь придётся ловить Вальтера или его прелестную жёнушку, чтобы понят, что здесь произошло. Кстати об этом, поднимаю с земли клочок белого кружева, остатка свадебного платья. Можно попробовать найти его хозяйку, а с ней заодно и Вальтера. Хотя признаюсь, убивать его, когда он будет без сил, будет ещё как скучно. Отошёл в сторону, так чтобы никто из этой армии слонов меня не видел и мысленно сосредоточился. Хорошо хоть в этой деревне, как и во многих других, принято делать свадебную одежду заранее, добавляя в нее руны с пожеланиями. Энергия Самородка осталась на лоскутке, так что найти ее для меня не составит труда.

Мысленно представил образ девушки, и настроился на ее энергетику. Переместиться на такое большое расстояние, да еще и вслепую, никогда не пробовал, но все бывает впервые. Чтобы избежать попадания в дерево или в любой другой предмет, решил перемещаться на добрый десяток метров выше. Не знаю, чем именно был мотивирован столь небезопасный для меня шаг, но все же я на него решился. Закрыл глаза и позволил себе раствориться и исчезнуть, чтобы появиться в воздухе, над верхушками деревьев. Приземление было мягким, благодаря подушке из стихийной магии, но вот то, что я увидел там, меня, мягко говоря, удивило.

Лес выглядел так, словно там случилась самая настоящая магическая дуэль. Даже воздух пахнет магией и легким запахом серы. Несколько деревьев вырваны, повсюду и на земле, и на кустарниках с деревьями следы от воды и огня. Кое-где даже рассыпан песок, которого, конечно же, здесь быть не должно. Да и следы говорят о том, что здесь дрались маги, причем женщины судя по размеру обуви. Чем ближе я приближался к источнику энергии Самородка, тем больше понимал, что здесь шло сражение не на жизнь, а на смерть. Еще через несколько метров я увидел Самородка, точнее то, что от нее осталось. Девушка, которую я запомнил по умному взгляду и исключительным способностям, сидела на земле и руками рыла землю, обламывая ногти. Земля промерзла, конечно же у нее не получалось вырыть и одну яму, а ей нужно было вырыть целых пять. Пять могил для пяти тел, которых она, судя по следам на снегу, притащила на эту маленькую поляну. Четыре девушки со светло-русыми волосами и одна с короткими красными. Судя по тому, что большинство ран у каждой от стихийной магии, могу допустить, что по какой-то причине, они напали друг на друга. Вальтера нигде не видно, а сама зельеварка не замечает меня, даже когда подошёл ближе. Вот она наклоняется дальше, чтобы разрыть землю и длинные волосы спадают вперёд, обнажая ее спину, еле прикрытую какой-то тряпкой. На укрытой шрамами спине появляются завитушки, они складывают в разные завитушки, а затем в слова: «Пенелопа Скот Графиня Синего Огня». Нет, я от своего бывшего лучшего друга ожидал многого, но чтобы такое? Я был о Вальтере лучшего мнения, кажется теперь только понял, почему этот мерзавец так с ней носился. За свою шкуру боялся, мерзавец. Самородок, судя по дрожащим рукам, немного не в себе, так что нападать на нее мне показалось уж слишком жестоко в такой ситуации. Слегка наклонился и неуверенно коснулся ее плеча. Она не отреагировала на это касание, в отличие от Брачной Метки на ее теле. Та сложилась в новую надпись: «Жена Первого Канцлера, Синяя Ведьма». Стоило последней надписи исчезнуть в завитках, пальцы обдало такой болью, точно я обжегся. Отдёрнул руку и невольно наступил на ветку, чем и привлёк, наконец, внимание Самородка. Она медленно повернулась в мою сторону, все еще сжимая землю в руках. Эта девушка, не прекращает меня удивлять.

– Господин министр? – спрашивает она дрожащим голосом, пока в глазах пылает само синее пламя. – Вы пришли за мной?

Часть 17 . Скатертью дорога от нашего порога или гномье гостеприимство.

Клара

– Рогатый? В каком смысле рогатый? – продолжил удивляться главный из гномов, пока мы с Серафимой тихо двинулись ко вторым воротам. – Живо приняли оборонительную позицию!

Довольно весомая дверь содрогнулась еще раз, часть прибывшей охраны по кивку начальника направилась на второй этаж. Мне тоже было интересно, что там за рогатый эльф, но желания снова встречаться с Нальнаром или Ваней в себе не нашла.  К тому же, есть шанс, что Нальнар вспомнит того, кто его чуть не убил, и задержит Ваню, а мы под шумок сбежим. Весь вопрос в том, кого Нальнар желает убить больше, Ваню или свою жёнушку. Даже как-то необычно, что я в этом списке не оказалась.

– А ну стойте! – завизжали «бочки» пытаясь нас остановить. – Командир Долгоус! Они пытаются забраться к нам! Нельзя этого допустить!

Вот же ябеды злопамятные, зароились рядом и давай дергать нас с балластом и толкаться. Ручки у них мелкие, когтистые, так и хочется пнуть малявок в ответ.

– А ну ушли с дороги, «бочки», а то я вас сейчас как толкну! – решила угрозами добраться до нужной двери, но не тут-то было.

– Схватить их! – приказал командир, и нас обступили гномы, еще и оружие наставили.

– За что? – взвизгнула я. – Не имеете права, я наполовину гном!

Громадная дверь снова содрогнулась, по небольшому коридорчику раздался грохот. Несколько гномов нервно оглянулись на дверь. Войн между гномами и эльфами давно не было, поскольку и те, и другие получают только выгоду от торговли. Гномы продают редкостные травы и подземные грибы, не говоря уже о том, как высоко ценится сталь подземной работы, а эльфы промышляют припасами и травами с эльфийских лесов. Кроме этого гномы добывают золото и другую руду, а затем продают ее с бешеной наценкой эльфам.

– Не знаю, зачем вы себя так изуродовали девушка, но попытка попасть в наши крепости вам не удастся! – высказался командир, с отвращением взглянув на меня.

Изуродовала? Как? Он что правда думает, что кто-то в своем уме захочет такую улыбку как у меня? Захотелось подправить гному форму лица и рост, но силы уже не те. Вот зря же не пошла искать маму, когда могла их всех одним ударом сровнять с землей, от стольких бы неугодных за раз избавилась. Как же я скучаю по своей силе!

– Ты явно не в себе, – рычит тихо Серафима, со страхом смотря на дверь. – Что-то поправдоподобнее не могла придумать? Какой из тебя гном?

Зря она мне напомнила, как я ей «благодарна» за испорченную свадьбу! Вот одной только своей физиономией бесит! Ее бы как-нибудь к женишку вернуть, на расправу!

– Эй, тугодум долгоносый! – позвала их командира.

– Я Долгоус! – зло поправил меня командир. – Еще одно подобное выражение, и я…

– И ты что? Подскочишь, чтобы схватить меня за руку? – ухмыльнулась, с удовольствием смотря на него сверху вниз.

Хоть однажды мой низкий по меркам людей рост дал мне преимущество.

– Вам стоит следить за языком! – все же попытался сдержаться вспыльчивый гном, а его подчинённые уже взирают на меня как на врага.

Заставила их перестать улыбаться одним взглядом. Как же бесят меня те, кто в лицо боятся всю свою желчь выплюнуть, а за спиной шепчутся.

– Посоветую вам то же самое! – подхожу к командиру ближе и снисходительно сгибаюсь, чтобы поравняться с ним ростом. – Мне уж точно лучше знать, кем являлись мои родители и кто такая я!

Зеленоглазый гном насупился, смотря на меня, явно уже принимая на мой счет какое-то решение. Пока мы играли в гляделки, дверь содрогнулась, и гномы забеспокоились. «Бочки» столпились в дальнем углу возле вторых ворот, желая побыстрее вернуться домой, но чисто женское любопытство заставляло их остаться.

– Что тебе надо, эльф? – заорал один из гномов наверху, обращаясь к нападающему.

– Не сводите с них глаз! – потребовал у своих солдат командир, некультурно тыкая пальцем в меня и затихшую Серафиму.

Запахло жареным, это у балласта начала пригорать задница от проблем. Ее взгляд бегло метнулся к воротам, страже и остановился на ее собственном браслете. «На воре и шапка горит», и в этот раз эта пословица не про меня. Давно же я не заглядывала в чужие карманы, теперь даже ключи, что своровала у командира, спрятать толком не могу, чуть не уронила их. Хорошо солдаты невнимательны, их в основном волнует только дверь. Сложила руки под грудью и одним взглядом заставила балласт сначала побледнеть, а затем раскраснеться. Мы обе догадываемся, что, а вернее кто является причиной появления здесь Нальнара.

– И оно того стоило? – спросила с иронией у нее, но та в ответ только скривилась.

Ей, конечно же, не до меня, больше своя задница волнует. Конечно, как подло мстить беременной, то она тут как тут, а как отвечать за свои слова и поступки, сжалась как нашкодивший ребёнок. Ладно я беременна, настроение скачет, но как эту дуру раньше никто не прибил за такое поведение? Скорее всего всё дело в ее братце – Вальтере, он-то ее и защищал. Сейчас же братец непонятно где, у него своих дел хватает, денег нет, магии и статуса тоже лишилась. Теперь Серафима никто и зовут ее никак, совсем как я.  На ее месте давно рассудка бы лишилась, но не факт, что у нее он вообще был. Все же как же хорошо, что я не на месте этой маленькой вредной избалованной дурочки. Ее можно пожалеть, она все потеряла, но я не буду. Жалеть никого нельзя. Это я усвоила ещё в детдоме.

Жаль не слышно переговоры гномов и эльфа, я бы послушала, как бородачи пытаются мирно выпроводить разошедшегося эльфа. Главное эльфа не видно! Я же хочу увидеть пресловутые рога, не зря же гном об них упомянул?

– Кто из вас Серафима? – вернулся к нам командир, и я ухмыльнулась.

Балласт застыла как вкопанная, даже дышать перестала. Вот и настало время моей мести, всем видом показываю ей это, пока она бледнеет и чуть не теряет сознание. Мой красноречивый взгляд сбил всю ее спесь, но мне этого было мало. Вот, если бы она меня умоляла, другое дело. От такой гордячки услышать мольбы о пощаде было бы забавно.

– Нет здесь таких, – спокойно отвечаю, глядя на девушку с холодной улыбкой.

Серафима застыла, будто бы не веря в то, что я ее не сдала. Ну уж нет, просто так она у меня не откупится! Смерть от воссоединения с рогатым этой курице не поможет. Командир посмотрел на меня неодобрительно, похоже он уже решил кто здесь «Серафима».

– Командир! Там появились еще люди, и они начали драться! Один из них, похоже, маг, что нам делать? – окликнул командира один из стражников ворот.

До нас донеслись невнятные крики, Долгоус ринулся сначала на балкон, а затем оттуда. В следующее мгновение произошло сразу несколько вещей. Командир приказал «бочкам» уйти, но для этого нужно открыть вторые двери, а ключей-то у него уже нет – они у меня. Затем в первые двери что-то ударило с такой силой, что засов не выдержал и треснул. Каменный добротный засов толщиной в несколько меня не выдержал атаки одного единственного эльфа, это при том, что крепости гномов всегда считались самыми защищенными. Интересно, кто распускал такие нелепые слухи? Вот зашли две бабы, даже не применив толком силу, и они нас выгнать не могут. Словно гномам было мало нас, из-под двери появился толстый корень, он начал расти и увеличиваться так, будто сразу за дверью выросло большое дерево. Он все рос, разрастался до огромных размеров, разламывая каменные плиты и выламывая дверь. В жизни не видела ничего подобного и примерно столько же не хотела бы видеть.

– УМРИ! – отчетливо прокричал Нальнар, перепугав Серафиму до чертиков.

Гномы бросились врассыпную от корня, я же побежала к двери, балласт за мной, бледная как мел. Когда массивную дверь просто снесло огромное дерево, мы уже были возле вторых ворот. Я оглянулась и в пыли, за деревом увидела Нальнара и Ваню. Оба парня нас не заметили, больше были заняты друг другом. Нальнар отбивался ветвями дерева от огненных вспышек Красной Стрелы, попутно о чем-то с ним споря. Судя по тому, как эти двое яростно нападали друг на друга, они сейчас решают судьбу неубитого медведя, то есть нас с балластом. Кстати гномы не обманули, рога у эльфийского принца были, маленькие черные на лбу, чем колоритно дополняли его новый темный образ. На нем не эльфийские вещи, а скорее одеяние путешественника, даже темный тяжелый плащ и лук за спиной имеется. Впрочем, лук скорее для образа, ибо дерется он только появляющимися из земли корнями. Вид такой, точно он тяжело болеет, либо скитается не первый день. При всем этом рожки сильно заметны на фоне его светлых волос и, что греха таить, ему весьма идут. Мне даже захотелось проверить настоящие ли, но смутило два факта. Первый, самый обычный, как-то странно трогать чужие рога, непонятно, когда ему наставленные. Казалось бы, Серафима всегда со мной рядом была, когда только успела? Второй немаловажный факт я уже замужем, и вполне могу своему мужу такие «сделать». Пока желания нет, но кто знает некроманта, вполне может появиться, хотя бы за то, что позволил мне так за него переживать. Надеюсь мой живучий некромант в порядке, а если нет, я его сама с того света достану!

– Чего ты встала? Побежали! – начала толкать меня в ворота Серафима, так что я, наконец, смогла оторваться от своих мыслей.

– Люди разрушили вход! Спасайся, кто может! – начали кричать «бочечки», сжавшись в ужасе в углу небольшого коридора.

– Ловите их! – одновременно начали кричать командир, часть гномов и Ваня откуда-то на заднем плане.

– Никуда я тебя не отпущу! – прокричал Нальнар то ли нам, то ли Ване, что попытался броситься за нами.

Открыла замок, стараясь скрыть нервозность за ухмылкой, и оказалась вытолкнута балластом и бочечками. Нам вдогонку над моей головой пролетел огонь. Сзади воинственно закричали гномы, скорее всего Нальнару и Ване уже стало не до нас. Серафима растолкала бочечек и, схватив меня за руку, потащила куда-то вниз по туннелю, освещенному факелами.

***

-Найдите их, они не могли уйти далеко! – выкрикнул кто-то из стражи.

Дыхание перехватило, а затем меня толкнули чуть ли не под нос стражникам. Хорошо, что в этой деревеньке, как и в наших, вечно всякие коробки и бочки возле домов валяются, а то попалась бы вместе с этой коровой, что навалилась на меня. Я тут, между прочим, беременная, а она меня чуть в лепешку не превратила, трусиха чертова! Столкнула эту гадину, и та сразу в каменные плиты вжалась. Пыли на этих плитах море, так что стала она чёрной, как и душа этой паршивой козы. Стоит на своих великосветских четвереньках. Я скосила взгляд на змею подколодную: дрожит, даже оглянуться боится, только один глаз открыла. Вот такие как она, позорят весь женский род, настоящая женщина из любой ситуации способна выйти хотя бы и на четвереньках, как кошка. Прогнула спину, чувствуя, как ноет поясница, дочка отъелась за счёт отца и ничего ее не волнует. А меня вот волнует! Где там мой ненаглядный муженек? Вот не сомневаюсь, он бы долго смеялся над всей этой глупой ситуацией, и над рогами Нальнара в частности. Его он явно невзлюбил, ревнивый некромант.

– Ищите людей! Все, кто может сражаться – выступайте к воротам, на нас напали! Женщины и дети закройтесь по домам! – громко кричит противным голосом старый гном на главной площади.

Называя эту крепость городом гномы явно преувеличивали – деревня, со скудной обороной из старых гномов, которые и оружие для боя никогда в руках не держали. Неудивительно, что сражающиеся друг с другом эльф и закоренелый бандит, попутно отвешивают на орехи и гномам.

«Где люди? Они пробрались сюда? Нужно звать на помощь из Нижнего города!» – бочечки вместо того, чтобы слушаться, подняли гул на той самой площади.

Осторожно выглянула из ненадёжного укрытия, для этого пришлось немного пройтись на четвереньках и спрятаться за небольшую повозку с сеном. В воздухе летает какой-то землистый аромат, к нему трудно привыкнуть, ноздри щекочет. Под землей у гномов довольно необычно и красиво. Казалось бы, здесь должно быть темно как в тощей заднице Вани, но свет проникает, вероятно, его создают миллионы камушков в потолке громадной пещеры. Помимо этих разной формы и цвета кристаллов, очень красиво светится растительность в виде грибов, достигающих размера небольшого дома. Необычайно красиво, никогда не видела ничего подобного! В этот странный пейзаж гармонично вписывается полдюжины небольших домов из красной глины без окошек и с ровными крышами. Единственное, что действительно портило вид — это огромная статуя высотой метров пять из чистого золота. Сзади нее и собрались кучей местные жители, точнее бочечки и их детишки. В отличие от женщин, дети гномов выглядят очень маленькими и хрупкими, словно живые куклы. Их в этой деревне не так много, но и те, что попадаются на глаза, заставляют вспомнить себя в детстве. Вот нечто такое же жалкое и слабое я из себя и представляла, до того, как получила свою силу. Теперь же, потеряв ее, скорее всего навсегда, порой чувствую себя так же, таким вот маленьким и хрупким человечком. Только гордость не позволяет упасть ниц, как мой балласт.

– Что нам теперь делать? – шепотом из того же самого положения спросила она, нервно оглядываясь.

– Нам? А откуда это «нам» появилось, дорогуша? – съязвила, холодно улыбаясь. – Где было твоё «нам» когда ты меня этому психопату сдавала?

Серафима попыталась что-то ответить, но у меня не было желания слушать. В отличие от нее, я точно знаю, что делаю. Две огромные трубы, стремящиеся под углом в потолок пещеры – именно то, что я и думала – почтамт гномов. Они с помощью этих огромных труб пересылают в капсулах грузы, иногда и зверей по своим городам-крепостям. Как-то раз наземные маги попытались построить что-то подобное, но, увы, до технологий гномов нам ещё далеко. Поскольку гномы никогда не обладали магией в нашем понимании, кроме рун конечно, их развитие пошло по технической стезе. Все эти удивительные машины и механизмы, о которых иногда доходят слухи до поверхности, просто поражают. Все знают, что нет стали лучше, чем у гномов и нет существ с большей гордыней, чем гномы. Говорят, их гордыня куёт эту сталь, от того она такая крепкая и дорогая.

Моя потенциальная свобода на другой стороне площади – небольшая, шириной с толстую трубу, в которой она и находится, капсула из стекла и металла. Вопрос в другом: как туда добраться? Солдаты и несколько бурчащих гномов ходят с факелами, разглядывая каждый уголок. Нервно оглядываюсь назад, а затем, подгадав момент, перебегаю часть площади под довольно громкое «стой» от Серафимы. Балласт он и у гномов балласт, отделаться от нее тяжело. Прижалась спиной к пьедесталу, на котором стоит золотая статуя. Пара гномов в амуниции удаляется вверх, и меня пока никто не видит. Повезло, что бочечки подняли такой шум, что на их фоне услышать что-то сложно. Присмотрелась к капсуле, разбираться, как ею пользоваться, очевидно, придётся на ходу.

– Ты серьёзно собралась использовать эту штуку? – спросила над самым ухом предательница, так что я вздрогнула.

– У тебя есть другие идеи как отсюда выбраться? – мрачно интересуюсь, прекрасно понимая, что она ничего не способна придумать. – Не переживай, тебя я с собой не возьму – выбирайся сама!

– Я не об этом! – затянула меня обратно за пьедестал Серафима, нервно оглядываясь. – Ты беременна, а та штука не кажется местом, подходящим для тебя, это может быть опасным для ребенка!

Закатила глаза, еле сдерживаясь, чтобы не задушить ее прямо здесь.

– О, ты подумала о том, что это опасно для моего ребенка?! Так почему ты не думала об этом, когда сдавала меня Красной Стреле? Не строй тут из себя святую невинность, я тебе больше никогда в жизни не поверю! Выбирайся сама из этого места! – зашипела на нее с отвращением, отбрасывая ее руку в сторону.

Вот же наглая девица, поучает меня, а у самой рыльце в пушку. Осторожно оглянулась, а затем, согнувшись, быстрой перебежкой, добежала до капсулы, но пока решила только за ней спрятаться. Что-то мне подсказывает, что эта транспортировка громкая, и у меня не будет второго шанса воспользоваться трубами. Как жаль, что на занятиях по рунному языку, я вечно спала, сейчас он бы еще как пригодился. Пенелопа все время твердила мне, что я должна знать руны, как та, в ком течет гномья кровь, но я никогда не верила, что этот язык может мне пригодиться.

Оглянулась на статую, Серафима все ещё сидит под статуей и как дура, которой и является, смотрит на нее снизу вверх. Что она увидела в ней, не понимаю? Статуя как статуя, только из золота! Я бы ее утащила, но, увы, она слишком большая для лишенной сил меня. Кстати, подозрительно, что в отличие от того, что рассказывали о гномах, дома у них не из чистого золота, да и украшений много на себе они не носят. Я так скоро решу, что клептомания мне досталась не от мамки, а просто от природы.

Поясница ноет, как и ноги, особенно если учитывать, что я все еще с одной туфлей, а на второй чулки почти протерлись. Все вокруг будто бы говорит: «Ты попала, Клара». Хотя у меня ведь были ситуации в жизни и похуже, например, в детдоме, так что и в этот раз прорвусь. Сажусь на пятки, так по крайней мере немного дам передохнуть пояснице и ногам. Знаю, что это рискованно, но иначе уже бы материлась от боли на всю эту деревеньку. Накрываю рукой живот, я обязана отсюда выбраться. Чертов некромант, как он мог меня оставить одну в таком состоянии! Если он на самом деле умер, то из мертвых подниму и самолично упокою.

От этих мрачных мыслей меня отвлекла Серафима, энергично махая рукой у постамента. Удивительно, что еще никто её не заметил, она словно сама нарывается, чтобы на неё обратили внимание. Смотрю, как она машет сначала, чтобы я ее заметила, а затем вроде как подзывает к себе, но я кручу пальцем у виска. Балласт возмущенно надувается, а затем как-то неоднозначно показывает на золотую статую. Что она хочет, чтобы я ее своровала что ли? Ну, золотая статуя в несколько метров – попытка гномов компенсировать свой рост. В ней нет ничего особенного, кроме размеров и того, что она из золота. Серафима продолжает показывать на статую и что-то говорить, точнее пытается прошептать. Поскольку у меня слух обычный, а по губам читать раньше не доводилось, я посмотрела на нее как на дуру. Судя по тому, как она стукнула пятерней по своему лицу и закатила глаза, она то же самое думает обо мне. Закатила глаза, собираюсь ответить этой нахалке некультурным жестом, когда услышала чей-то кашель. Сначала я не обратила на него внимания, а затем моего плеча коснулось что-то холодное. Рефлекторно откинула это в сторону, но затем металл клинка коснулся моей шеи и гном, державший его, заявил:

– Ни с места, великанша!

Я выпучила глаза и даже подумала, что ко мне нежданно-негаданно вернулись силы, раз уж меня узнали.

– Взять ее! – объявил ещё один из пятерых солдат, показывая на застывшую в ужасе Серафиму.

По идее я должна была бежать или дать отпор этому низкорослому, но проблема в том, что он был не один. Стоило ему крикнуть, чтобы ловили Серафиму, гномы полезли из всех щелей  и вскоре заполонили всю площадь и округу. К ним добавились еще и мирные жители, и шанс сбежать начал стремиться к нулю.

– Будете знать, как на нас нападать, чертовы люди! – крикнул кто-то из толпы, пока гномы «любезно» подняли меня на ноги и потащили к Серафиме.

– Вы не так поняли, мы здесь не для того, чтобы на город нападать, – попыталась объясниться Серафима.

– Да, я просто решила проведать свою историческую родину, – поддержала, чувствуя, кого она считает виноватой во всем этом. – К тем двум мы не имеем никакого отношения!

– Точно, не имеем! – с готовностью подтвердила Серафим, пока Чебурек скрутился клубочком возле ее ног.

– А эльфийский брачный браслет на твоей руке — просто безделушка, – противно загоготал тот самый командир Долгоус. – Все вы люди такие: только и умеете, что плохо обманывать. Вяжите великанш!

Я обиделась, называют великаншами кого не попадя.  Меня заставили склонить голову, больно схватив за волосы. Я даже зашипела, стараясь вырвать их.

– В тюрьму их, пока не приедет Рагнар Рыжий, – скомандовал Долгоус, довольно потирая свою бороду.

Гномов явно нельзя назвать нежными в обращении с женщинами. Точно синяки оставили на запястьях, ведут себя так, словно я им мешок с картошкой. Весомый такой мешок, который с удовольствием отдавил бы им ноги.

– Я и сама подняться могу, – начала уклоняться от нежеланной помощи, и сама поднялась на ноги. – Не трогайте меня, малявки, а то получите!

Силы у меня нет, но старые привычки остались, без них я и не я.

– Клара! – почему-то возмущенно зашипела Серафима, которую подняли как котенка нашкодившего. – Заткнись!

Когда ее подняли, снова почувствовала себя мелкой, даже командир гномов балласту ростом только до пупка разве что и доходит. Какие они мелкие всё-таки эти гномы, но толпой точно задавят.

– Простите нас! Все это какая-то ошибка, мы не сделали ничего плохого, – попыталась выторговать нам свободу Серафима.

– Мы, правда, ничего такого не хотели, просто спрятаться от тех двух сумасшедших напавших на ваш город, – поддержала ее, невинно хлопая глазами, даже польстила этой деревушке, назвавгородом.

Серафима бюстом своим козырнула, Долгоус нервно потрепал свою бороду, не отрывая долгого взгляда от роскошного декольте, но все же не поверил.

– Руки им свяжите и в карцер, – настоял командор, бросив прощальный взгляд на полюбившемся его взгляду декольте.

– Нет, стойте! – завопила Серафима, когда ее схватили за локти и потащили вместе со мной в сопровождении десятка гномов.

Вся эта орда направилась куда-то в сторону огромного кристалла, рядом с которым оказалась неприметная башня. По дороге к нам подбежал один из гномов и связал нам руки за спиной. Связал небрежно, ибо я безжалостно отдавила ему ноги, приговаривая: «Извините, темно как в попе у енота, ничего не вижу».

Канцер в понимании гномов это подвал башни, в которой хранят зерно и муку. Четверо гномов сопроводили нас по каменной лестнице вниз и заперли в клетке, явно не рассчитанной на людей нормального роста. Чтобы не травмировать свою и так ноющую спину опустилась на укрытый соломой пол. На дальней стене висит единственный источник света – странный масленый фонарь. Гномы с факелами в руках поднялись на этаж выше, оставив нас одних. Затхлый запах подвала напомнил мне о своем давнем кошмаре, и чтобы успокоить нервы пришлось с силой сжать платье.

– Это все твоя вина! – нарушила гнетущую тишину этого места Серафима, и я даже рот открыла от такой наглости.

– Что ты сказала? – крикнула на нее, и тут же оглянулась наверх, однако гномы в нашей перепалке участвовать не собирались.

– То, что ты слышала! Это все твоя вина! Начиная с вот этого, – она потрясла рукой с браслетом прямо у меня перед лицом, а затем показала на клетку, – заканчивая вот этим!

– Это ещё почему? – возмутилась, вставая на колени как и она.

Вставать на ноги в такой маленькой клетке не имело никакого смысла, да и так смотреть в бесстыжие глаза чертовки было удобнее. Чебурек жалобно мяукнул и скрутился клубочком в дальнем углу камеры.

– Ты меня из камеры вытащила! Браслет этот из-за тебя на моей руке появился, и в клетку нас заперли из-за тебя! – продолжила она плакаться.

– Если бы я тебя оттуда не вытащила, ты бы уже давно коптилась на костре! – схватила ее за ворот пальто. – Я жизнь тебе спасла, а ты чем меня отблагодарила? Сдала меня Ване и испортила мою свадьбу?! Молись, ибо то, что с тобой хочет сделать Нальнар, не столь страшно как то, что с тобой сделаю я, если мой Игнат умер!

– Он не твой! – крикнула зло Серафима и оттолкнула меня, но и сама упала на пятую точку и неожиданно громко заревела.

Она принялась разводить сырость, громко всхлипывая и икая. Я страдальчески закатила глаза, распрямила ноги и оперлась спиной на решетку. Сидеть тяжело, спина болит, да и вообще я безумно устала.

– Тебе сколько лет? Думаешь, хоть одна твоя проблема решится слезами? – мрачно окинула ее взглядом, как самое низкое существо в мире. – Слёзы еще никому не помогали.

– Да что ты понимаешь?! – разозлилась она. – Я люблю его, а он… выбрал тебя!

Она ещё больше заревела после красноречивого кивка в мою сторону. Похоже, ее самолюбие смертельно задето выбором моего некроманта. Не собираюсь щадить ее самолюбие, расправляю плечи, гордо вздернув подбородок, и наигранно смеюсь как настоящий злодей.

– Это все из-за ребенка, ты обманула его и заставила на себе жениться! – с надеждой высказалась Серафима, заставляя меня смеяться по-настоящему.

– Ты, правда, думаешь, что Игнат из тех, кто не распознает ложь? – искренне удивилась, чувствуя тоску по своему некроманту.

– Тогда я не понимаю: почему?! Что есть в тебе, чего нет у меня? Чем ты лучше? – она даже вскочила и ударилась головой о клетку.

Как щенок заскулила, потирая ушибленную голову, и забилась в угол, чуть не раздавив Чебурека. Мне захотелось ответить ей что-то едкое, но я и сама не знала ответа на этот вопрос. Сложно говорить за другого, почему ты ему нравишься, у каждого свой взгляд на вещи.

– Зна-а-а-ешь, – протянула я, смотря на лампу и прикрывая живот рукой, – я все время влюблялась в плохих парней. Ваня и Нальнар по сравнению с некромантом мне казались безобидными овечками. Но, как видишь, с Игнатом мне повезло. Он оказался куда достойнее, чем они, но это не его заслуга. С самого начала я его не идеализировала, много не ждала, но все равно влюбилась и ни капли об этом не жалею.

Слегка улыбаюсь, поглаживая живот. Ради этой вредной крошки, я готова на многое, мне даже сложно сказать на что именно. Удивительно, как моя мать не чувствовала ко мне то же самое? Мне сложно поверить, что мать в своем уме бросит ребенка в детдоме. Если только она меня за что-то сильно ненавидела. Но что может плохого сделать новорожденный ребенок? Разве что родиться.

– О чем ты говоришь?! Он идеален! – яростно бросилась защищать его Серафима.

– Действительно? – с иронией приподняла бровь. – Некромант, который коллекционирует части тел, а то и детей в банках? Или то, что его матушка не совсем жива, тебя не смущает? Вишенка на торте — его упрямый детский характер! Он словно все время хочет кому-то доказать, что он умнее.

– Ты его просто не любишь! – как ребенок подхватила Серафима, заставив меня вздохнуть.

– Любить не означает видеть в человеке только хорошее, заставлять его быть достойным твоей любви. Требовать от человека идеала, не являясь тем самым идеалом – глупо. Я люблю в Игнаришнаре все, от вздорного характера и чертовски сексуального голоса до его неживой матушки. Вот это и есть любовь. Тебе стоит признаться, что, когда ты узнала об этих его сторонах, твои чувства куда-то делись, будто их и не было.

– Это неправда! – возразила Серафима пылко, но затем нервно начала теребить руками пуговицу пальто.

– Знаешь, откуда я знаю? Потому что со мной было так же. Я влюблялась в кого-то, накручивала себя, приписывая ему те черты, которых у него не было, и отказывалась видеть реальность. Более того, я злилась, когда кто-то пытался открыть мне глаза. Была слепа в своей любви и отдавала себя ей без остатка, не замечая, что ни она, ни я никому были не нужны. Игнаришнару я нужна, чувствую это, вижу и знаю. С ним я поняла, что на самом деле означает любить, а ты этого не узнаешь, пока не перестанешь врать самой себе.

Я замолчала, наблюдая, как насупленная Серафима о чем-то думает, хмуря брови. Думать ей с непривычки пришлось долго, так что я даже успела заскучать.

– Возможно, ты права, – с неохотой призналась она. – За спиной у меня пять браков и ни один из моих мужей не оправдывал моих ожиданий. Так что так и быть, забирай себе Иг… некроманта.

Она сделала вид, что делает мне одолжение, чем вызвала мою улыбку.

– Это очень мило с твоей стороны, но не могла бы ты это сделать ДО того, как предала меня и сдала Красной Стреле?! – припоминаю ей. – Чем ты вообще думала, так поступая?!

– Я не думала, – призналась после паузы Серафима, нервно крутя браслет на руке.

– Действительно, это тебе не свойственно, – подколола ее, несколько  разозлившись.

– Таким как я не нужно думать, достаточно хорошо выглядеть и иметь в роду графа, – с каким-то обреченным видом сказала она. – Так говорил мой отец, он никогда не ждал от меня ничего выдающегося. Для него и брата я была балластом, который забрал у них мою мать.

– Дай угадаю: ты вредничала, чтобы заслужить внимание и любовь отца, а когда его не стало, продолжила вести себя так и с братом? – еле уловимо издеваюсь над ней.

Мрачный взгляд Серафимы так и говорил, куда именно она хочет меня послать, но не отваживается. Она грустно пожала плечами, откинув голову назад.

– Мне так хотелось, чтобы меня любили, – произнесла она со слезами на глазах, глядя куда-то в потолок.

– Всем нам хочется, что нас любили, – произношу с улыбкой. – Найти другого человека, который полюбит тебя со всеми недостатками сложно, как сложно встретить того, с кем любовь окажется взаимной.

Под ее внимательным взглядом слегка улыбнулась, накрыв ладонью живот. Серафима скривилась, показывая, что она думает о моих словах. Затем она с раздражением дернула браслет на руке.

– И как мне прикажешь искать любимого с вот этим вот?! – рыкнула она. – Это из-за тебя я связана с этим эльфом.

– Любовь приходит, когда ее не ищешь, к тому же Нальнар не такой уж плохой парень.

– Он пытался на тебе жениться, а меня убить! Это, по-твоему, не такой уж плохой? – взвизгнула Серафима.

– Думаю, я ему срочно понадобилась в жёны по какой-то другой причине, сам бы он меня замуж не позвал, слишком гордый. Что же касается желания убить тебя, оно и меня не до конца оставило. Знаешь ли, ты очень бесишь людей.

На мою очаровательную улыбку она ответила по-детски, показав язык и сложив руки под грудью.

– Да он просто святой, я погляжу. Так чего же ты выбрала некроманта, а не его? – зло прошипела она.

– Думаю, я просто переросла Нальнара, у меня были к нему чувства, но сейчас я могу их назвать максимум симпатией. Я серьёзно, если эльф нас вытащит отсюда и от Вани спасет – можешь забрать его себе. К тому же мамке его ты очень понравилась своей… опытностью.

Мы с Серафимой засмеялись, несколько облегчив гнетущую атмосферу.

– Он, конечно, красавчик, но эльф – это точно не моё! – отозвалась девушка, но как-то не особо уверенно.

– Я все никак не пойму, зачем ты его прокляла? За проклятия маги платят своей жизнью, а ты еще и говорила что-то о том, что ему будет плохо рядом с тобой. Откуда у него взялись такие милые рожки?

Серафима нервно прикусила губу, не решаясь мне что-то ответить.

– Надеюсь, рога у него не навсегда? – засмеялась. – Рогатый эльфийский принц — это конечно забавно, но думаю, гордый Нальнар тебя не простит. Не могла придумать что-то другое? Хвост там!

Я продолжила хохотать, а Серафима мрачнеть. Она долго не решалась что-то сказать.

– Дело в том, что я…

– Да рожай уже ты, а то я рожу быстрее, чем что-то промямлишь, – улыбнулась я.

– Дело в том, что с рождения у меня проблемы с магией, – начала она говорить, но как-то не в тему.

– Ты же маг, какие еще проблемы? – даже подалась вперёд от любопытства.

– Магия не слушается меня, если я хочу поджечь спичку, я с большей вероятностью подожгу себя. И так во всем, начиная от левитации предметов до банальной стихийной магии. Стоило мне применить самую обычную магию, сразу же случалось что-то плохое со мной. Я в академии только из-за фамилии продержалась три месяца и затем ушла. Брат до сих пор думает, что я бросила учебу, чтобы выйти замуж. Единственная магия, которая мне была подвластна – это родовой огонь. Но стоило Вальтеру жениться, и он пропал с концами.

Серафима раздосадовано заныла, закрыв руками лицо. Затем стукнула себя кулаком по лбу и захныкала.

– Я не очень понимаю, при чем тут проклятие Нальнара, – решила вернуть ее к теме.

– Да при том, что я прокляла его и себя, брата с женой и много кого ещё! – резко вскрикнула Серафима, а затем закрыла себе рот и застонала.

Я нехорошо прищурилась, наступая на эту девицу.

– Ты что прокляла Пенелопу? – мрачно поинтересовалась, поправляя рукава платья.

– Да, но ты не понимаешь! – застонала Серафима, почти не обращая на меня внимания.

– Чего я не понимаю?

– Мои проклятия. Я просто не могу себя остановить и не проклинать! – проговорила она мрачно.

– Это как? – растерянно переспросила.

– Моя магия будто все время пытается меня убить. Когда я нахожусь под эффектом и кого-то проклинаю, мои проклятья действуют точно так же! – истерично произнесла она чуть не плача.

– Да ладно, – со скептицизмом произнесла я.

– Первым человеком которого я прокляла — был мой первый муж, проклиная, я пожелала, чтобы он и дня без меня не прожил и сгнил на дне Мертвого моря.

– И что он натворил?

– Изменил мне со служанкой, кухаркой и даже конюхом! – чуть не заплакала Серафима.

– Ничего себе любвеобильный, – не удержалась от иронии.

– Он должен был получить по заслугам! – разгневалась Серафима.

– Ну и что, он умер? – с легким интересом спросила у нее.

– Эму уже сто пять, для обычного человека это просто невероятно! К тому же стал пиратом и живет себе припеваючи, про него даже говорят, что само море не хочет его забирать к себе.

Серафима совсем не эстетично сплюнула, борясь с яростью.

– Подожди, а ты часом не о том самом говоришь?

– О том самом ублюдке! И не упоминай при мне имя этого поганца, хватит и того, что дети в него играют и песни про него поют.

– Подожди, может это просто совпадение? – подавила ухмылку.

– Ох, если бы! Так случается с каждым, кого я проклинаю. Взять хотя бы моего последнего мужа: он изменил мне с эльфийкой, Вальтер за это его в профилактических целях в лягушку на тридцать лет превратил, а этот предатель в тот же день в пруду нашёл себе принцессу, поцеловал ее и стал королем какого-то южного королевства!

Она дополнила свои слова матом, описывающим эту ситуацию, и я не выдержала и засмеялась в голос.

– Похоже, от твоих проклятий не везет только тебе, – отметила, все ещё смеясь.

– Это не смешно, я годы своей жизни отдаю, чтобы сделать людям, предавшим меня, зло, а в итоге получается совсем наоборот! – возмутилась она с какой-то обреченностью в голосе.

– Это, несомненно, обидно, но все же мне бы хотелось, чтобы каждый настолько глупый человек, что тратит свои годы на месть, в итоге получал то же самое, что и ты.

– Ха -ха, очень смешно! Тебе просто повезло, что ты не маг и не можешь никого проклясть, а я не только колдовать не могу, но и проклинать! – обиделась она.

– Так симпатичные рожки Нальнара – результат твоего проклятия? – улыбнулась, пытаясь ее смягчить. – Что-то не помню, чтобы в твоём брачном проклятии говорилось о рогах.

– А я и не говорила, обычно оно работает с точностью до наоборот. Например, я прокляла брата с женой, чтобы у них не было любви, и она предала его. Но все должно случиться с точностью до наоборот. Проклиная же этого эльфа, я прокляла и себя частично и теперь, что из этого может случиться, я даже не представляю. Кажется, рога это не самое страшное, что может произойти.

– Так что, сделаешь Нальнару до пары хвостик и копытца, чтобы он был настоящим чертенком? – подмигнула ей, потешаясь.

– Да нет же, я боюсь, что и правда привязала его к себе своими словами, – грустно поправила меня Серафима, и я удивилась.

Не особо понимаю ее мотивацию, но на удивление ей небезразлична судьба эльфа. Я хотела спросить ее об этом, но где-то наверху громко хлопнула дверь, поднялся гомон, затем к нам спустилось несколько гномов.

– Поднимайте их, за ними пришли, – приказал Долгоус, показывая на клетку.

Мы выбираться не спешили, настороженно за ним наблюдая.

– Кто? – спросила я у него.

– Тот, кто надо, – рявкнул ответ он. – Вытягивайте их!

Несколько гномов вытащили нас из клетки и потащили вслед за начальником на улицу. После темного подвала освещённая камнями пещера поражала ярким светом. Нас подвели к небольшой толпе солдат, над которой возвышался мужчина в зимнем плаще. Я его сразу узнала по торчащему со спины луку. Нальнар откинул капюшон и посмотрел на нас выжидающе.

– Что же, принц, – с иронией произнес Долгоус, – забирайте свою беглянку и на выход.

Нальнар в сопровождении гномов сделал несколько шагов в нашу сторону. К Серафиме подошёл стражник и разрезал путы, но мои выставленные руки проигнорировал. Девушка нерешительно пошла к эльфу, поглядывая на меня. Стоило ей оказаться в зоне досягаемости Нальнара, он схватил ее за руку и притянул к себе. Приобнял как-то одной рукой и похлопал по голове, так натянуто, что я сразу поняла, такое в его представлении проявление нежности для гномов. Действительно, они же думают, что они женаты. Серафима что-то еле слышно прошипела, на что эльф ей ответил: «дома поговорим». Уточнять, какое ещё «дома», Серафима не стала, нервно косясь на гномов.

– Я договаривался, что вы отпустите обеих женщин, – повысил голос Нальнар, держа Серафиму за локоть и смотря на Долгоуса.

– О чем вы, принц? Вы же пришли за своей женушкой, и вы ее забрали. Или у эльфов теперь разрешено многоженство? – смеется гном, и другие повторяют за ним.

– Я жена его друга, военного министра этой страны – Игнаришнара Трута, слышали о таком? – решила их припугнуть. – Вы не можете держать меня как пленницу, я не нарушила законов этого государства!

У меня почти получилось их припугнуть, даже не смотря на то, что Нальнар чуть не спалил меня, громко матерясь. Серафима буквально закрыла ему рот рукой. Взгляд Долгоуса забегал по толпе, словно ища какой-то поддержки, а затем остановился на одном гноме.

– И где же ваш муж, госпожа Трут? – спросил тот гном с яркими рыжими волосами.

Он подошел к нам, и все окружающие гномы низко опустили голову, в почтительном поклоне. Дорогие ткани, золотые украшения: этот гном – точно кто-то важный здесь.

– Какое вам дело? – осторожно поинтересовалось.

– Дело в том, что вы врете, я самолично видел листовку с вашим изображением, на которой вы объявлены в международный розыск за покушение на короля.

– Это поклёп, Клара ни в чем не виновата! Я требую ее отпустить! – попытался меня отмазать Нальнар.

Гном поравнялся с эльфом и снисходительно на него посмотрел.

– Иди-ка ты, принц, в свой западный лес и там требуй у мамки с папкой, – захохотал гном.

Его поддержали остальные, а Нальнар, судя по взгляду, еле сдерживался, чтобы на них напасть.

– Здесь тебе не родной лес, это владения гномов и вам здесь не рады, – рыжий гном отошёл от них и посмотрел на Долгоуса. – Выбросьте их отсюда.

Нальнар схватился за меч, земля задрожала, гномы наставили на парочку оружие. Серафима испуганно взвизгнула, прижавшись спиной к эльфу.

– Не переоценивайте свои силы, если вы продолжите нападать на нас, то я объявлю войну всем объединённым королевством гномов. Сомневаюсь, что остальные эльфийские королевства и ваш Император в частности вступится за вас. Уже не говоря о том, что голова вашей жены на прицеле моих лучников.

Нальнар сглотнул и, чуть помедлив, разжал руку на рукояти клинка. Схватил за руку Серафиму и сам потащил ее к выходу.

– Я ещё вернусь! – пообещал он то ли мне, то ли гному.

– Клара? – испуганно позвала Серафима, упираясь в землю, чтобы ее не могли тащить дальше.

– Уходи быстрее и передай Игнату, где я! – прокричала ей, нервно косясь на гномов.

– Мы скоро вернемся! – пообещала она, но очень неуверенно.

– Пошли! – рявкнул на нее Нальнар, напоследок холодно оглянувшись на меня.

Когда эта парочка все же покинула пещеру, я повернулась в сторону рыжего гнома и оценивающее оглядела на него сверху вниз.

– Дяденька, а вы не боитесь? – спросила его с легкой улыбкой.

– Чего я должен бояться? – проявил он интерес.

– Ну как же, вы же какая-то важная шишка, а тут я, террористка, что участвовала в нападении на короля? – многообещающе улыбнулась ему. – Мало ли, что может случиться…

– Думаю, если бы ты хотела причинить вред, то уже бы причинила, – с какой-то странной уверенностью заявил гном.

– С чего вы взяли? – ощетинилась на его слова.

– Ты слишком похожа на мать, – сказал он самоуверенно. – Кстати не хочешь с ней познакомиться?

Часть 18. Встречи чужих половинок

Игнат

Так выглядит сумасшествие, сама боль во плоти. Худое изможденное тело, еле прикрытое тряпкой, темные круги на посеревшем лице. От той девушки в зале суда не осталось ничего: ни внешности, ни твердого характера, ни адекватности. Даже необычайной красоты глаза и те изуродовал родовой огонь Скотов. Сам по себе ее вид меня впечатлил, но, стоило ей заговорить, прошибли мурашки. Запахло сумасшествием, чем-то неуловимым, которое заставляет людей делать страшные вещи. Ее ногти сломаны до крови, а руки испачканы в грязи, но взгляд, от него невозможно оторваться. Ее качнуло вперед, когда она попыталась встать, но не смогла. Осела на землю и закрыла глаза, еле дыша. Печаль, тоска и обреченность будто поставили свою печать на этой изможденной фигуре, так похожей на сломанную куклу. В ее глазах я видел горе, которое сложно передать. Замёрзшая земля выпала из расслабленной руки, и ее тело ещё больше согнулось в неестественную позу. Когда-то говорили, что некромант в какой-то степени безумен от природы, видно ведьмы в этом аспекте берут фору.

– Где Вальтер? – спросил, осторожно осматривая округу.

Пенелопа вздрогнула, отвернулась и снова принялась рыть могилу, как ни в чем не бывало. Вот еще недавно она казалась полностью безумной, но сейчас как-то вполне осмысленно делает вид, что меня здесь нет.

– Не знаю, – ответила она почти что равнодушно, но голые плечи сдали ее с головой, вздрогнув отнюдь не от холода при его упоминании.

Раненый хищник, ещё рычит, показывает зубы, но уже ничего не может поделать . Осторожно подняла на меня взгляд зверя, готового кинуться в атаку.

– Знаешь и расскажешь мне, – спокойно перехожу в нападение, просто щелкнув пальцами.

Мне стоило подпалить только одно из тел, и она бросилась на него, желая затушить пламя родового огня руками. РУКАМИ!!! Сумасшедшая, совершенно невменяемая и опасная. Пришлось убрать свой огонь, пока не случилось то же самое, что на полигоне. Увы, в этот раз Клары поблизости не оказалось, но если учитывать, что сейчас я должен сделать с ее такой обожаемой подругой оно и к лучшему.

– Не трогайте их! – взмолилась она то ли с яростью, то ли с мольбой. – Им и так досталось! Дайте хоть похоронить по-человечески!

Все же она требовала, обнимая одну из мертвых, словно та была жива и просто лежит без сознания. На какое-то мгновение, глядя, во что она превратилась, мне стало ее жалко. Прискорбно, я возлагал на Самородок большие надежды, но судьба решила по-другому. Решила ли? Любовь делает с нами ужасные вещи, и то, что я вижу перед собой, доказывает это. Что же Вальтер сделал с бедной девочкой? Просто поверить не могу: неужели советник короля был насколько жесток с женщиной, которую любит. Хотя, что ещё от него ожидать? Чтобы он не говорил, никого он никогда не любил, и полюбить не сможет, просто потому, что уже любит себя. Эгоизм он такой, имеет разные формы, у Вальтера же запущенная стадия, ничьих чувств, кроме своих собственных, не замечает, даже с моим проклятием.

– Похоронить? – не сдержался от усталой ухмылки. – Эти люди прислужники ведьмы, о похоронах нет и речи. Каждый, кто становится марионеткой ведьмы, должен исчезнуть с лица этого мира. Понимаешь, что это означает для тебя?

После моих слов она замолчала, будто обдумывая что-то.

– Кто это сказал? – спросила она с серьёзным видом, точно бросает мне вызов.

– Это закон нашей страны, и ты об этом знаешь, – слегка разозлился от ее неожиданной глупости.

Вообще, чем я занимаюсь? Нужно убить ее поскорей, пока она не выкинула что-то в стиле Клары. Нужно, но что-то не дает, какое-то странное ощущение. Мне кажется, что здесь есть кто-то ещё, кроме нас двоих и тел.

– Почему ты не разрешать мне похоронить своих близких? – возмущается она. – Ведьма же не некромант, не может поднимать мертвых так что…

В конце пылкой фразы она запнулась, точно что-то вспомнила.

– Потому же, зачем всех слуг ведьмы сейчас убивают, – ухмыляюсь над её словами. – Нет тела – нет проблем. Сидеть и разбираться в том, как и что ведьма заставила сделать, куда дольше, чем просто уничтожить вас.

– То, что они были под контролем ведьмы, не означает, что они плохие, их просто против воли заставили. Так за что убивать? За то, что они не могли предвидеть своего рабства? Никто не защищен от этого, и даже вы, министр.

Она выразительно посмотрела на меня, вроде как знает какой-то мой секрет. Моя великанша разболтала лишнего? На нее очень похоже. В любом случае маленькая зельеварка делает себе только хуже, так как предоставила ещё один повод, чтобы избавиться от нее.

– Возможно, твои угрозы имели бы смысл, если бы ты пыталась убедить кого-то вроде солдат. Их ты смогла бы напугать своей силой. В свое время я имел привычку посещать запрещенную секцию в библиотеке академии, так что не понаслышке знаю, что ведьмы могут причинить вред только сами себе.

Девушка побледнела, вся ее решительность куда-то испарилась, но она упрямо сжала губы в тонкую полоску. Судя по беглому взгляду, ей не терпится что-то спросить, но, немного поразмышляв, она грустно улыбается и опускает плечи.

– Он рассказал вам, – как-то обреченно выдохнула она с пустым взглядом.

– Она, – поправляю ее, но, поймав удивленный взгляд, спешу заверить, – не Клара. Моя любимая шпионка – Катарина.

Пенелопа как-то растерянно затрясла головой, точно вспомнив что-то.

– Она умерла, защищая меня, – с грустью произнесла девушка так, будто действительно переживает.

Похоже, я ошибся, и о том, что я некромант она не знает. Что же в таком случае значил тот ее странный взгляд?

– Конечно, я же ей это приказал, – слегка расправил плечи и поймал ещё один заинтересованный взгляд.

– Зачем? – только и спросила она.

– У тебя невероятные таланты в области зельеварения, мне казалось, что ты сможешь достичь поистине невероятных успехов. Взять то же невероятное зелье Подчинения, или же сонный порошок, я никогда не видел ничего столь потрясающего. Жаль, что одна хорошо знакомая нам  великанша явно пользовалась твоими талантами не по назначению, впрочем не она одна.

Я многозначительно замолчал, наблюдая, как она растерянно прячет взгляд и сжимает грязные руки в замок. Мои слова можно воспринять как лесть, но на самом деле это правда. Ее работы вызывают восхищение, особенно у меня, человека, который разбирается в зельеварении.

– Зачем вы здесь? – все ещё недоумённо, с плохо скрываемой надеждой спросила она.

Бедная девочка, взгляд у нее жалобный, глаза больно красивые. Понимаю, что в ней нашёл Вальтер, кажется невинной, даже если ты точно знаешь, что это не так.

– Чтобы убить тебя и Вальтера, разумеется, – не стал ей врать, с любопытством наблюдая за ее реакцией.

Она осела на землю, посмотрела на тела своих то ли подруг, то ли каких-то родственниц и закрыла глаза. Пару секунд не дышала, будто ожидая, что я просто сейчас же ее убью. Я, конечно же, в курсе, что теперь даже искать своего старого врага не надо, чтобы с ним покончить. Вот она – его смерть, сидит на грязном снегу в шаге от меня. Высосать из нее жизнь, или же снести голову мне ничего не стоит, но что-то меня сдерживает. Тем временем зельеварка как-то резко поднимается на ноги и даже делает ко мне шаг. В ее глазах решимость, которой совсем недавно не было.

– Вы же знаете, что у меня нет никакой силы повелевать людьми! Я во всем этом не виновата и, наоборот, именно мы с Вальтером убили настоящую ведьму! – наседает она, пытаясь выторговать себе жизнь. – Вы же обещали, что не убьете нас! Так за что?!

Она разъярённо оборачивается и отходит, тяжело дыша, так словно пытается сдержать припадок. Ее руки то охватывает пламя, то исчезает. Такое бывает у тех, кто получил родовой огонь недавно, у меня же подобное случалось регулярно, огонь часто реагировал на моё эмоциональное состояние. У зельеварки сдают нервы, казалось бы, понятно, силы не равны, и она знает, что не сможет убежать от меня. Но все же совсем недавно мне даже показалось, она готова покорно принять свою судьбу, сейчас же нет, снова готова бороться до последнего.

– Кто тебе такое обещал? Вальтер? – смеюсь над ней. – Отпустить ещё одну ведьму вместе с кем-то вроде советника? Ты в своем уме?

Судя по взгляду, она была уверена, что так и должно произойти. Бедная девочка, Вальтер должен был понимать, что Серж не даст ему уйти. Думаю, «заботливый» муженек решил не сообщать горячо «любимой» женушке, в какой они глубокой западне. Уже то, что она здесь одна, что-то да значит. Вряд ли Вальтер отпустил ее одну в подобной ситуации, все же она его слабость. Значит, зельеварка сбежала, что наталкивает на определенные вопросы. Например, зачем?

– Клара! – вдруг выкрикнула девушка, вырвав меня из размышлений. – Она вам этого никогда не простит!

Засмеялся, уж больно забавно ее слова звучат для меня – страшного некроманта.

– Поверь мне, у нее есть куда более интересные причины, чтобы не прощать, чем смерть подруги, – заверил ее в ухмылке.

– Я не об этом! – отмахнулась она, а к рукам добавились плечи объятые пламенем. – Клара из детдома, она всегда мечтала о семье, детях. Она не простит вас, если вы убьете ребёнка!

Я замер, судорожно соображая: откуда она об этом знает. Ответ для меня нашёлся только один – она виделась с Кларой уже после нашей свадьбы. Но как, когда?

– Ты знаешь, где она? Ты ее видела? ГДЕ ОНА? – эмоции взяли верх, и я попытался схватить ее и вытрясти ответ.

Мне стоило думать прежде, чем касаться объятой родовым огнем девушки, у нас чуть снова не случился взрыв, в последний момент она отшатнулась, испуганно смотря на меня. В ее взгляде было непонимание, удивление и страх, но там не было ответа!

– Где она? – закричал на нее, едва сдерживаясь, чтобы снова не наброситься. – Где моя жена, черт бы тебя побрал?!

– Кто?

– Клара! Где моя Клара? – завожусь ещё сильнее. – Раз уж она тебе об этом рассказала, значит, нашла время, чтобы с тобой связаться.

В моем голосе обида, какая-то глупая часть меня ждала от этой великанши хотя бы письма, что с ней все в порядке. Да хоть злорадного письма, что ей без меня очень хорошо! Но для меня времени у нее не нашлось, в отличие от какой-то подруги! Ярость и ревность чуть не взорвали, пока в голову не пришёл ещё один вариант.

– Только не говори мне, что она была в той палатке, – предупредил ее, наблюдая за ее растерянностью со смесью ненависти и хорошо скрываемого страха.

– Ее здесь никогда не было, я видела и говорила с Кларой в последний раз ещё на балу, больше мы с ней не виделись. Я не знаю где… ваша жена.

Она как-то виновато опустила взгляд, ибо я не поверил.

– Тогда откуда ты знаешь о ребёнке?

– Я увидела, что Клара беременна ещё на полигоне, под действием зелья, – осторожно промолвила она, – но сейчас я говорила не об этом ребёнке.

– Не об этом? – повторил за ней, а затем посмотрел ее на уровне ауры.

Вальтер не перестает меня удивлять, везде успел натворить бед. Явно его змеёныш, вон как родовым огнем закрылся, а я просто посмотрел на его ауру.

– Чёрт! – вырвалось у меня, пока девушка застыла, закрывая руками живот.

Ей хочется спросить о ребенке Клары, но она не решается, боится, что это меня разозлит. Ее жизнь, жизнь Вальтера и их отпрыска в моих руках, но почему-то это только тяготит меня. Я должен убить, как и многих других, кто мешал мне, но с каждым мгновением все сложнее поступить так. Ребёнок! Чёрт! Почему я все ещё думаю о ее словах? Клара мне такое не простит, а ведь я думал, как убить нашего с ней ребёнка. Какой же я дурак!

– Раньше мы с Кларой на летних каникулах ездили по всей стране, собирали редкие ингредиенты. С ее силой и моими знаниями – это не было сложной работой. Но иногда нам было сложно. Однажды мы отправились на Жабьи болота, за ушами кикимор. В тех болотах туман, постоянно что-то мерещится. Люди там часто умирают, просто теряются. Тогда, чтобы быть в безопасности и всегда находить друг друга, я уксусной хной на затылке нарисовала ей и себе руну гномов. Гномы используют ее, чтобы всегда можно было найти свой скот, когда выгуливают его на поверхности.

– Если знать точное изображение руны и кровь искомого, то можно найти его, где бы он ни был, – пробормотал, вспомнив один из уроков по рунам ещё с академии. – Но у меня нет ее крови, и у тебя, как я понимаю, тоже.

– Она вам и не нужна, если ваш ребенок жив, – осторожно подсказала она, наблюдая за мной.

Зельеварка старалась не выдать своего обвинительного взгляда, но у нее не получилось.

– Да что с ней станется, с этой обжорой? – еле сдерживаю желание побыстрее отправиться на поиски. – Я больше за Клару переживаю.

– Обжорой? – недоуменно слабо улыбнулась она. – Девочка?

– Поллинария, – чуть запинаюсь, нервно расхаживая из стороны в сторону, и зачем-то объяснил странное имя, – я так решил.

– А я своего Глебом назову, – чуть улыбнулась она, а затем грустно добавила, – Я так решила.

– Я так понимаю, мне придётся отпустить тебя и Вальтера, чтобы узнать у тебя руну? – скрываю свое облегчение.

Трудно даже сказать, кому сейчас стало легче мне или ей. Я даже не понимал, как сильно мне не хочется ее убивать, пока не нашёл для себя весомую причину. Может все дело в ее мордашке? Или в этих глазах?

– Мне нужно кое-что ещё, – набравшись смелости, произнесла она, и я увидел в ее взгляде сомнение.

***

Во рту дурной привкус, постоянно чувствую на себе чей-то взгляд, а потому ускоряюсь, таща за собой свою спутницу. Скала и так город не многолюдный, а теперь, когда в округу прибыла армия, люди просто исчезли с улиц города. Некоторые даже бросили лавки, народная молва донесла, что прибыла армия неспроста, и люди бросились бежать.

– Что такое? За нами кто-то следит? – испуганно начала озираться зельеварка.

Высказав свои условия, она поставила меня в тупик, буквально зажала в угол. Я не мог на них согласиться. От Отто не было никаких новостей больше двух недель и что-то мне подсказывает, что это молчание не случайно. Уже не говорю о матери, она бы точно не стала молчать просто так. Придётся посмотреть правде в глаза: с Кларой случилось что-то плохое, и я просто теряю время зря, даже не представляя, где ее искать. Мне нужна та руна, нужен способ узнать пусть примерное местоположение моей великанши. Несомненно, зельеварка об этом знает, поэтому и вертит мной, как хочет, чтобы получить желаемое, а желает она только одного.

– Поторопись, мы и так потеряли время, – холодно напоминаю ей, дергая за собой за рукав пальто.

Одежду ей купил новую, не расхаживать же ей в моем кителе, да к тому же ей нужно выглядеть респектабельно, иначе на корабль не пустят. Сам тоже переоделся, форму уничтожил, она пока что мне не понадобится. Думаю, Серж не очень обрадуется, когда узнает, что я сбежал с задания, так и не выполнив главный приказ. Устранить Вальтера и его жену для меня не главное.

– Я же говорила, магия плохо на меня действует, – прорычала сквозь зубы зельеварка.

Чтобы не терять время на лошадь, которая была бы слишком заметна, воспользовался стихийной магией, чтобы нас быстрее перенести к городу. Обычно после перемещения в смерче с непривычки тошнит, но у зельеварки случился припадок. Никогда подобного не видел, какая-то странная реакция на магию, особенно учитывая, что родовой огонь такой реакции не вызывает. В другой момент я был бы не прочь поставить на ней парочку экспериментов, но на это сейчас нет времени. Девчонка пришла в себя только в магазине зельеварения, который мы обчистили, как и магазин с одеждой. Спаситель, до чего я докатился после встречи со своей безумной ненаглядной, уже брошенные магазины обчищаю. Стыдоба, честное слово! Думаю, на Самородка тоже так Клара повлияла, она умеет учить людей плохому. Страшно подумать, чему она научит нашу дочку.

– Ты целый час перебирала травы, вместо того, чтобы взять первые попавшиеся, – прорычал сквозь зубы, сложившаяся ситуация действовала мне на нервы.

Я чувствую слежку, скорее всего кто-то из людей Вальтера, страшно подумать скольких он уже смог перетянуть на свою сторону и сколько ещё сможет благодаря жене. Все же оставлять ее в живых не самый хороший выход из ситуации. Ох, если бы не информация о Кларе, ее Брачная Метка была бы только на пользу мне.

– И вы говорили, что разбираетесь в зельеварении? – фыркнула женщина, вырывая локоть. – Тухлые травы от свежих отличить не можете!

Смотря на женскую фигуру в темном пальто и с маленьким саквояжем, задался вопросом: сколько раз Вальтер хотел ее прибить, но не смог из-за Брачной Метки? Вот это характер, въедливая хуже любой язвы.

– На кораблях есть зельеварный магазин, с теми деньгами, что я тебе дал, можешь купить хоть целиком, но сначала будь добра сделай, как договаривались! – догнал ее у пирса и развернул к себе лицом.

Все же смотреть на нее страшно, круги под глазами, кожа бледная, а глаза заплаканные. Зато полна решимости, не то, что раньше.

– Мне спокойней, когда под рукой есть хотя бы зелье чесотки, – ничуть не смутилась она и вырвала руку. – Сделаю, как только отправлюсь туда, где ни вы, ни Вальтер не сможете меня достать. Я поклялась на крови, так что отвечаю за свои слова жизнью.

Выразительно фыркнул, когда она пошла дальше по причалу, даже не зная какой именно корабль нам нужен. Их конечно на пирсе только пара, но я все же договорился только с одним из капитанов.

– Сюда, – обогнул ее и направился к небольшому рыбацкому судну.

Капитан уже ждет нас, отдаю ему деньги за переправу моей попутчицы.

– Прошу на борт, госпожа, – едва заметно ухмыльнувшись, заявил он и пошёл по трапу.

– Вы не поедете со мной? – несколько растерялась зельеварка.

– Я обязан тебя за ручку водить? – произношу с иронией и выжидающе жду, когда она исполнит свое обещание. – Удивительно как ты все ещё жива с твоей-то самостоятельностью.

Зельеварка проигнорировала мою колкость, а вместо этого, чуть замешкавшись, начала рыться в своей сумке. Солнце уже зашло за горизонт, откуда-то с юга тянуло запахом гари, скорее всего армия сжигает все ближайшие поселения. Вряд ли кто-то их остановит, даже я, если бы хотел.

– Они отвезут тебя к кораблю, который отбывает в эльфийские земли, там Вальтер не сможет тебя достать.

– А вы? – осторожно поинтересовалась она.

– Путь всем с родовым огнем туда заказан, увидят хоть какое-либо его проявление – сразу убьют, особенно нас с Вальтером, мы хорошенько поджарили эльфов в свое время.

Она испуганно уставилась на меня, явно думая о своем ребёнке.

– Это единственный выход, – повторяюсь с небольшим раздражением. – Думаю, ты найдешь как с этим справиться, раз уж решилась сбежать от своего мужа.

Пенелопа опустила взгляд, у нее все ещё есть сомнения, все женщины становятся жертвами мордашки Вальтера, что тут говорить.

– Руна, – требую бескомпромиссно.

Девушка роется в сумке снова, затем достает горькую фугу, от нее на коже остается черный след, который ничем не смыть и не убрать несколько дней. Показываю ей руку, на тыльной стороне которой она и выводит руну. Судя по знакам, она сложила сразу несколько рун, чтобы связь была надежнее. Руна сразу начала греться, немного обжигая ладонь и показывая направление усиленным жжением в сторону северо-запада.

– Господин министр, – подает голос зельеварка и нерешительно протягивает мне пузырек.

– Что это? – не спешу его брать, закрывая руку на ладони второй рукой.

– Моя кровь, – неуверенно отвечает она и силой впихивает пузырёк мне в руку. – Единственное, что может защитить от его силы.

– Думаешь она поможет, когда твой муженек придёт ко мне забирать свою магию обратно? – ухмыляюсь, возвращая пузырёк ей. – Даже если я ее выпь, приготовив из нее зелье, от его новой способности так просто не избавиться. Действие зелья пройдет, а Вальтер рано или поздно найдет меня и тут возникает проблема. Ты заставила меня поклясться на имени рода и крови, что не причиню тебе вред, тем самым связала мне руки. Надеюсь, ты понимаешь, если он и станет тем самым Первым Канцлером, то только благодаря тебе.

Растерянно смотрит на меня, но замечаю, что девочка только играет в невинность, прекрасно знала, что требовать, чтобы защитить и себя и этого безмозглого идиота. Вот не понимаю, зачем ей от Вальтера убегать? Они же одного поля ягоды, играются с чужими жизнями и даже этого не замечают.

– До свидания господин министр, – прощается, уже перейдя по трапу и спрятав бутылочку обратно в саквояж.

– Прощай Пенелопа, – отвечаю ей, а затем поднимаю паруса магией, чтобы лодка быстрее отплыла.

Фигура Самородка скрылась в каютах. Моряки поспешили отчалить и вот уже маленького корабля не видно на горизонте. Совсем стемнело, погода ясная, на небе много звезд. Ожидание меня слегка убивает, но пути отхода перекрыты, а я знал, на что иду.

– Куда ты ее отправил, Игнаришнар? – услышал голос бывшего друга и с улыбкой обернулся.

– Ты подождал, пока она уплывёт, чтобы эффектно появиться, или твои люди разучились работать? – иронизирую, медленно поворачиваясь к нему лицом.

Как-то не таким я ожидал увидеть своего давнего врага. Высокая худощавая фигура, с тусклой аурой не особо впечатляет. Вальтер никогда не считал, что внушительное тело то, что ему когда-нибудь понадобится, всегда полагался на магию. Сейчас же он без магии, и по этому поводу меня одолевает злорадство. Судя по потрепанному виду, ему во время боя с ведьмой досталось куда больше, чем женушке. Одна рука и вовсе висит тряпкой. Совсем целители, или кто там его латал, плохо работают: кровоподтёки и порезы убрали, но вот внутреннее кровотечение и перелом нет. Хотя, если учитывать, сколько времени и сил нужно вложить, чтобы залечить перелом, это не удивительно, наш «враг народа номер один» не стал бы ждать. На его бледном, заросшем щетиной лице легко читается ответ, зачем он сюда так спешил. Как бы мне не хотелось уважить свою скромную личность, Вальтер прибыл не за мной.

– Куда ты ее отправил? – повторил свой вопрос, наступая на меня с угрозой.

Человек с запечатанной магией пытается угрожать мне, магу и к тому же некроманту. Пусть я сейчас не в лучшей форме, но обычного человека могу размазать запросто, он-то должен это понимать. Я бы посчитал своего бывшего врага и друга идиотом, если бы он не перестраховался. На причале начали появляться люди, много людей, даже не десяток, больше. Как-то я явно недооценивал силу ведьмы, если за такое короткое время он обработал столько народа. Комиссары, полицаи, но больше всего в армейской форме. Армия, которую отправили, чтобы его убить стала его собственной. Скользнул взглядом по лицам, половина ещё дети по сравнению с нами. К тому же не все здесь по приказу новоявленного «ведьмака», идейные тоже есть, совсем им голову запудрил Скот. Стоит учесть, что его небольшая армия не спешит действовать, они даже на сам причал не выходят, просто обложили округу и стоят на месте, выжидают что-то. Вальтер не дает сигнал нападать, сокращает дистанцию между нами. Все же голову он себе повредил, или нет?

– Куда ты ее отправил?! – повторил Вальтер, и я сразу почувствовал разницу по сравнению с предыдущим вопросом.

Зелье Подчинения всегда было слегка мифическим, в сказках именно оно давало силу ведьмам. В древнем фолианте, который я прочитал в запретной секции академии, писалось, что не смотря на то, что ведьмы были желанными невестами, заполучить их сердце очень сложно. Да и не спешила родная семья отдавать такой дар чужому человеку, зачастую ведьм прятали, как сокровище. Сколько войн начиналось из-за ведьм не перечесть. У каждой ведьмы был разной силы дар, кому-то удавалось держать под контролем несколькочеловек, кому-то десяток, а кому-то и сотня нипочем. От чего именно зависела величина дара, никто не знал, но чем сильнее ведьма, тем больше за нее цена. Иногда их даже убивали, как несущих в себе угрозу. Возможно, поэтому со временем отношения к ведьмам поменялось, и поступки тех, кто пользовался силой ведьм, начали считать деяниями самих ведьм. Все равно, что ненавидеть Спасителя за то, что он создал твоего врага. Глупо.

Когда Клара опоила меня зельем подчинения, боль за неповиновение раздавалась волнами, начиная с кончиков пальцев на ногах. С каждым мгновением боль становилась сильнее, а если долго сопротивляться, можно было и умереть. Но тогда у меня был выбор, сопротивляться или сдаться, сейчас же у меня не было никакого выбора.

– К эльфам, – ответил ему тут же и чертыхнулся.

Не боль заставила меня ответить, ее не было, я словно сам захотел. Эта сила совсем не похожа на зелье подчинения Клары, под ним был какой-никакой выбор, здесь же нет. Так вот какая сила ведьмы, действительно невероятная. Неудивительно, что в старину многие пытались понять ее природу, почему она передается таким странным образом.

На лице Вальтера не отразилось ни одной эмоции, но горящие глаза сдали его с головой. Он внезапно подошёл, но в последний момент обогнул меня и подошёл к краю пирса. Мне показалось, что он сейчас сиганёт в море за своей благоверной, но он просто остановился, смотря вдаль. Что он собрался высмотреть в черной мгле непонятно, но я бы был не я, если бы не поиздевался над ним. Подошёл, еле уловимо наклонился, чтобы рассмотреть его взволнованное лицо и потухшие глаза. Вальтер теряет хватку, стареет, что тут сказать.

– Так чего же ты не летишь следом за своей благоверной на крыльях любви? – издеваюсь с ироничной ухмылкой.

Он меня просто так отсюда не отпустит, это и без слов понятно. Вот только не в моих планах трепаться с ним целую вечность. Да и тех, кому он голову запудрил жалко по-своему. Вальтер поднял на меня тяжелый взгляд не сулящий ничего хорошего. Задел за живое, не так ли? А все потому, что этот дурак никогда не мог разобраться в своих чувствах, мне его даже жаль немного.

– Ударь себя, – приказал он, глядя на меня как на падаль под ногами.

Бить себя в живот кулаком так, что сдохнуть хочется не только больно, но и неудобно. Меня и сильнее били, конечно, особенно моя великанша, но в этот раз как-то особенно неприятно. Я в красках описал бывшему другу, что о нем думаю и припомнил, почему я считал его врагом.

– Правда глаза колет? – разогнувшись, спрашиваю у него.

Вальтер снова одним взглядом пообещал прибить к чертям.

– Какая ещё правда, министр? – бесстрастно переспрашивает он, поворачиваясь ко мне корпусом. – Одна пустая болтовня.

– Болтовня? Ну, конечно! – смеюсь, наблюдая, как он все ещё смотрит вдаль.

На что он надеется, что жена передумает и вернется? Правда, что ли? Вот, дурак!

– Эй, Вальтер, она не вернется, – ухмыляюсь, замечая, как от этих слов он злится ещё больше.

– Неужели ты думал, что хотя бы одна женщина останется с таким, как ты?

– Разбей себе лицо, – дан мне приказ в ответ.

Ладно, один удар в нос, но затем парочку в висок, после которых встретился лицом со старыми прогнившими досками. Я продолжал бить себя, даже прекрасно зная, как это бессмысленно. Сила некроманта не дает навредить себе серьёзно, так что разбить лицо надолго точно не получится.

– Хватит, – крикнул Вальтер, поворачиваясь к морю спиной и смотря на меня сверху вниз.

Какая же у него надоедливая сила, он так может приказать мне все что угодно, даже убить себя. Не это ли приказала тем девушкам в лесу та странная ведьма, которую чета Скот испепелила? Впрочем нет, там приказ был другим, поубивать друг друга. Жестоко, они не могли сопротивляться, как и я. Тот, кто создал закон, заставляющий всех слуг ведьмы уничтожать, явно никогда не был сам под этой силой. Ты просто должен повиноваться, по сути, являешься марионеткой, которая осознает все что делает, но ничего противопоставить не может.

– Отдай мне то, что забрал у меня, – потребовал он уже без своей новой силы.

Я хотел было послать его куда следует, но зубы, которые вырастают заново не дали. Поднялся снова и попытался ударить его стихийной магией, но в этот раз меня скрутило обещание, данное наглой зельеварке.

– Что? Чувство гордости? – хмуро улыбаюсь, чувствуя, как болит лицо.

– Магию, – потребовал он, как-то страшно протягивая мне руку.

– Магию? – протягиваю это слово задумчиво, затем игнорируя его конечность, плюю кровь.

Этой паузы мне показалось мало, так что вытираю ладонью лицо, стирая с него кровь. Раны там уже зажили, осталась только грязь от крови и пирса.

– Ты уверен, что магия именно то, что тебе сейчас нужно? – слащаво обращаюсь к нему. – Уверен, тебе бы не помешало чувство собственного достоинства. Пользоваться даром женщины для государственного переворота – это поступок, недостойный настоящего мага.

Он посмотрел на меня многообещающим взглядом, и ему не пришлось даже командовать, чтобы я снова себя ударил. В этот раз я даже не упал, только пошатнулся и обменялся со своим врагом взглядами.

– Ты очень самоуверен для человека, который оказался во власти своего врага, – немного заинтересованно оглядел он меня.

– Предпочитаю всегда оставаться оптимистом, – язвлю, уже чувствуя раздражение от встречи с другом.

– Серж не мог послать тебя убить только меня. Он приказал зачистить территорию, и Пенелопу он бы точно не пощадил. А это означает, что…

– Твоя жена умеет договариваться, куда лучше тебя, – иронизирую, отмечая как нервно реагирует бывший архимаг на упоминания своей жены.

– Что же она пообещала тебе такого, что ты предал свою марионетку? – очень заинтересовался этим вопросом Вальтер.

Слегка ухмыляюсь, замечая в его голосе еле уловимые ревнивые нотки. Все же не понимаю, что с ним не так? Его явно привлекает хладнокровная зельеварка, но он даже не попытался ее догнать и остановить. Допустим, он не знает о ребёнке, все же магия запечатана, а по ауре не увидишь. Но все же так просто отпустить ту, что является твоей самой большой слабостью – верх глупости. Вальтер же никогда не казался мне глупым человеком. Хотя откуда мне знать? Я вот вообще женился на великанше, которая убежала от меня при первой же возможности. Здесь я зачем-то дел наворотил, мне не стоило идти наперекор ее одержимости детьми. Будь у меня возможность все переиграть, это закончилось по-другому.

– Отвечай! – отдал приказ Скот, потеряв терпение.

– Способ найти мою жену, Клару, – ответил ему незамедлительно, говоря с трудом каждое слово, а затем взял себя в руки. – В отличие от тебя я знаю, что для меня важнее.

Он замер на мгновение, как бы переваривая мои последние слова, а затем ухмыльнулся.

– Репейник? Ты на ней женился? – переспросил он с улыбкой, еле сдерживая смех. – Так вот куда ты пропал, семейную жизнь обустраивал. Дай угадаю: без твоей матушки не обошлось, она твердила тебе о женитьбе, когда мы ещё учились в академии. Мог бы выбрать кого-то более достойного, чтобы передать свой огонь.

В этот раз я ударил его, а не себя и мне очень понравилось. Занес руку уже объятую стихийным огнем, но мерзавец остановил меня.

– Стоять! – рявкнул Вальтер и я замер, держа его одной рукой за пальто, а второй замахнувшись для удара.

– Канцлер, с вами все в порядке? – подбежал к нам кто-то из его прихвостней.

Скот медленно вытер разбитую губу и раздражённо убрал мою руку со своего пальто. Тело не двигается, словно налилось свинцом, который придавил к земле.

– Все в порядке, – прохладно обратился к кому-то за моей спиной, а затем уже посмотрел на меня. – Вижу, ты как и раньше не умеешь сдерживаться. Тебе лучше больше не пытаться напасть на меня.

В последней фразе был приказ, но зато я смог сдвинуться с места. Магия на руке рассеялась, но желание набить лицо бывшему другу – нет.

– Кто бы говорил, – молчаливо киваю на всю его свиту. – Канцлер?! Ты что действительно поверил в эту чушь? Максимум чего ты сможешь достичь – это сожжение на костре в столице. Ты слишком амбициозен, Вальтер.

Протер немного онемевшую руку, пока Скот вдруг пристально уставился на меня, точно впервые видит.

– Ты знаешь об этом? – после паузы повторил он, еле заметно прищурившись.

– О чём? О постыдной причине твоей женитьбы на обычной зельеварке? – иронизирую, поднимая голос, чтобы побесить Вальтера.

Пусть он и думает, что контролирует меня, это только на руку.

– Заткнись, – прервал меня Скот и добавил приказ, – не смей никому рассказывать об этом.

Слегка ухмыляюсь, ибо он начал нервничать. Обогнул меня, расхаживая из стороны в сторону. Ведет себя точно подросток, которого застукали родители за недостойным занятием, что и понятно. Никому не стоило видеть их Брачную метку, само знание о том, что между ними такая специфическая связь угроза для его жизни. Да к тому же то, что я прочитал на ее спине весьма любопытно. Я много баек слышал о Брачной метке, сама история древняя и неоднозначная. Но никогда не читал и не слышал, что Брачная метка – живое и самостоятельное нечто, которое может двигаться и выстраиваться в таинственные многообещающие надписи. Обычно те, кто ее видел, описывал как магическое пятно на спине, следствие соединение двух душ, но никак не слова, целые фразы. Сложно верить этой информации, мало кто с такой меткой согласится на ее исследования.

– Она сказала тебе? – резко повернувшись ко мне, поинтересовался.

– Я, как говорится, подглядел, пока помогал твоей женушке трупы родственниц хоронить, – заявляю снисходительно.

Вальтер на мгновение замолчал, оглянувшись во тьму, а затем посмотрел на меня с недоверием.

– И ты не убил ее после этого? – удивленно и с подозрением поинтересовался он.

– По-моему это очевидно.

– Не убил ее только, чтобы она помогла тебе с Репейником? – недоверчиво уточнил он.

Это был чистого рода допрос, только он пока не использует свой козырь.

– Тебя что-то удивляет? – смотрю на него снисходительно.

– Раньше бы ты без раздумья убил любого, чтобы избавиться от меня. Сейчас же отпустил ту, от которой зависит моя жизнь, на тебя это не похоже, – покачал головой в такт своим мыслям Скот.

– Вальтер, ты попросту тратишь моё и своё время этими разговорами, – оглядываюсь на причал, где уже и яблоку негде упасть. – Может вернёмся к тому моменту, когда ты требуешь отдать тебе магию, а я не повинуюсь?

Похож, Вальтер собрал себе целую армию всего за один день. Удивительная трудоспособность, но чего не сделаешь, если на тебя уже охотится целая армия.

– У тебя нет выбора, Трут, – холодно уверят он меня.

– Поверь, он у меня есть, – заверил его в свою очередь и улыбнулся той самой жуткой улыбкой некроманта.

Вальтер сразу же напрягся, словно решая какую-то задачку в голове.

– Что ты с ней сделал? – спросил он, а затем добавил приказ. – Отвечай!

– Она хотела защиты, потребовала поклясться на имени рода и крови, что я собственно и сделал, – отвечаю ему, чуть скривившись, а затем с ухмылкой добавляю. – Ты знаком с косвенным эффектом магии, Вальтер?

– Я архимаг, забыл? – раздраженно мотнул он головой, а затем задумался.

– Если заколдовать яблоню, чтобы ее не ели жуки, то и яблоки жуки есть не будут. Если дать двустороннюю клятву, что не причинишь вреда человеку связанным Меткой, то, по сути, клянешься не навредить сразу двум, даже если второй связанный о клятве не знает.

Делаю паузу, наблюдая, как густые брови бывшего советника взлетают вверх от удивления. Как же он учил людей хоть чему-то, если сам ничего не знает? Тоже мне, архимаг, так маг-недоучка максимум.

– Конечно же, мы с твоей дорогой женой дали двустороннюю клятву, так что сам понимаешь, ты мне навредить не можешь, – добавляю самодовольно.

– Ты врешь, – ничуть не изменился в лице Вальтер. – Связь так не работает, ты говоришь о совершенно разных вещах. Причем здесь вообще косвенный эффект магии? Клятву тебе давала она, а не я.

– Да, – протянул снисходительно, поворачиваясь лицом к берегу и неспешно направлюсь туда, как будто я здесь хозяин ситуации. – Клятву именем твоего рода, произнесла твоя жена, скрепив ее кровью. Сам знаешь, что будет, если нарушить клятву. Ты готов рискнуть и проверить прав я, или нет?

Он замолчал надолго, мы даже дошли до берега, где нас тут же окружили плотным кольцом. Настроение Вальтера испортилось, он явно не готов проверять идею о косвенном эффекте магии.

– Ты вернешь мне магию, – мрачно приказал он, так что пришлось согласиться.

– Верну, – согласно киваю, злясь из-за того, что не могу ему сопротивляться, – Но для этого, как ты знаешь, нужен не только я один. Нужны все маги, которые ее у тебя отбирали.

– Корабль с ними прибудет на рассвете, а пока, я думаю, нам стоит поговорить о нашем дальнейшем сотрудничестве.

Удивленно и насторожено на него оглядываюсь, пока Вальтер, махнув рукой, прогоняет добрую часть своей армии. Совсем уже расслабился, или же поверил, что не может меня убить, непонятно. Он махнул рукой, и мужчина в военной форме подбежал к нему. Я узнал в измученном лице одного из генералов, что ещё несколько часов назад докладывал мне о том, что враг народа Вальтер Скот не обнаружен.

– Канцлер, что прикажете? – спросил он, явно пребывая в здравом уме и памяти.

– Агитируй людей, всех аристократов собери на рассвете, мне нужно с ними переговорить наедине.

Генерал в ответ только кивнул и растворился в толпе.

– Превращаешь всех в марионеток? – спросил несколько брезгливо.

– Ты тоже моя марионетка, Трут, – ответил мне с ухмылкой Вальтер.

– Я начинаю понимать, почему твоя жена сбежала от тебя, – не остаюсь в долгу, ухмыляясь.

– Ударь себя, – приказал Вальтер, проходя вперед и даже не оборачиваясь. – Как видишь, ты не такой неприкосновенный, как думал.

***

Какой-то затрёпанный отель не менее убогого городка встретил нас гнетущей тишиной. Вальтер отпустил почти всех своих марионеток, с собой оставил только троих. Немолодого офицера, с такой ровной спиной, что понять, что он военный может даже слепой. Он кутался в серое пальто, и все время оглядывал округу невидящим взглядом. Скорее всего, один из тех одарённых, что видят сквозь стены, кажется, я читал когда-то доклад о подобных магах. Второй совсем молодой паренек с черными глазами, скорее всего он недавно закончил обучение в академии. Взгляда с меня не сводит, мастер стихийной магии, не меньше. Третий человек здоровяк, которому в отель пришлось входить боком, по-другому он бы дверь разнёс. Нас никто не встретил, в отеле вообще было темно, ни одна свеча не горела. Вальтер поднял руку и зажег на ней небольшой огонек родового огня. Подошёл к столу метрдотеля и с размаху ударил по нему. Громкий звон раздался по, казалось бы, пустому отелю, а затем в комнату вышла какая-то бабушка в цветастом халате.

– Чего шумите на ночь глядя? – возмутилась она, медленно, но бесстрашно подходя к нам и поправляя чепчик на волосах. – Отель закрыт, постояльцев нет, всех армия и ведьма из города прогнала.

– А вы остались? – чуть ухмыльнувшись, обхожу Вальтера и наклоняюсь к столу.

– А чего мне убегать? – ничуть не насторожилась бабулька. – Я здесь родилась, здесь и умру,

Спаситель знает, скоро это будет или нет.

– Но хотелось бы нескоро, да? – подталкиваю ее, ибо бабуля очень интересно косится на то, что у нее под столом.

– Всем пожить хочется, – коротко осадила она. – Что же вас привело сюда, мужчины? Я так понимаю комнаты?

– Нет, – заговорил за остальных Вальтер, явно приказывая ей. – Принеси поесть и выпить.

Старуха на мгновение замерла, ее рука уже была на том, что она держала под столом, но приказ не дал ей возможности действовать. Старуха молча разогнулась и пошла обратно за дверь. Скот, даже не оглянувшись на нее, прошёл в следующую комнату с большой лестницей и старой мебелью. Не скрывая отвращения, опустился на старое кресло и чуть прикрыл глаза. Молодой парень из его свиты тут же принялся чертить защитные руны у дверей и окон. Тот, что постарше принялся зажигать свечи, а бугай остался в дверях, только лицом повернулся к выходу. Закончив свои дела, офицер поспешил в ту дверь, куда отправилась бабулька, а молодой паренек, встал возле стены, не отводя от меня взгляда. У меня так скоро лицо зачешется, непонятно чего все боятся, ведь, по словам Вальтера, я под его контролем. Есть у меня способ его победить, ведь по идее трупами он командовать не может, это моя прерогатива. Устроить для него ночь восставших мертвецов! Главное, чтобы он раньше времени не узнал, что ими повелевать могу, а то ими не может распоряжаться, а мной, увы, может. Вот только это подождет, по крайней мере до того момента, как попытается вернуть магию.

– Хорошо ты устроился, я погляжу, – иронизирую через какое-то время, когда на столик перед Вальтером выставляют еду и бокалы для вина.

Старушка совершенно спокойно стирает пыль со столика, прежде чем поставить на нее дорогой сервиз на эльфийский манер. К этому моменту я независимо развалился на диване, подложив руки под голову. Все эти спокойствие и независимость были показными, и на душе как-то тревожно.

– Да и ты тоже, – отвечает мне в тон Вальтер.

Он принялся за ужин, а меня же привлекла бутылка, стоявшая рядом. Откупорил и неспешно налил себе в бокал. Скот спокойно принялся есть, то и дело бросая на меня взгляды. Он перестал, только когда я налил и ему в бокал вина. Приторное на вкус оно напомнило мне сегодняшний день, разве что горечи немного не хватает. Терпение не то, чем я мог хоть когда-то похвастаться, если дело не касалось моих экспериментов. Скот расправился с ужином, я же медленно напивался, точнее пытался. Гнетущая тишина действовала на нервы, в отличие от убийственных взглядов приспешников бывшего советника.

– Все же меня удивляет твоё спокойствие, – отметил, крутя пустой бокал в руке.

Вальтер поднял на меня взгляд, судя по всему, мыслями он был далеко отсюда. Он почти незаметно презрительно приподнял бровь, мол не понимает, о чем я говорю.

– Твоя жена, самая большая твоя слабость, уплыла к эльфам, а ты даже не бросился за ней следом, –вкладываю второй смысл в эту фразу. – Что с тобой не так, Вальтер?

– Я не из тех, кто бегает за женщинами, – ответил он безэмоционально.

Судя по взгляду, эта тема ему неприятна, возможно, он хотел приказать мне заткнуться, но я решил продолжить издеваться над ним. Чуть наклонился вперед, так что нас отдаляет небольшое расстояние.

– Когда я видел вас в последний раз вместе, был уверен, что проклятье, что наложил на тебя, скоро развеется, – словно размышляю вслух. – Но сейчас я в этом сомневаюсь. Скажи мне, бывший советник короля, что я чувствую сейчас?

Вальтер замер, наблюдая за мной с недоверием. Я ухмыльнулся, чувствуя злорадство, потому что знаю куда больше, чем он.

– Ты, таким образом, пытаешься выторговать себе свободу? – в конце концов раздражённо бросает он. – Не выйдет.

– Вальтер, Вальтер, рассуждаешь так, вроде и не знаешь меня совсем, – неодобрительно качаю головой. – Я уже свободен благодаря твоей женушке.

– Ваш договор…

– Клятва, Вальтер. Клятва останется в силе, на то она и на крови, и на имени рода, между прочим, твоего рода. Ты же понимаешь, какие последствия могут быть от твоих действий? Раз уж их безопасность тебя не волнует, то подумай о себе. Я все ещё военный министр, а ты по-прежнему убийца короля лишенный магии.

Скот пристально посмотрел на меня, а затем негромко приказал: – Вон!

Его пешки, и даже старушка двинулись к дверям, покидая комнату. Я было по инерции дернулся сделать то же самое, но мне Вальтер приказал сесть, точно собаке.

– Ты сказал «их»?! – мрачно спросил он, сжимая поврежденную руку, будто боль помогает ему справиться с эмоциями.

– Их, – еле ощутимо улыбаюсь, видеть его переживания после всего очень даже приятно. – Признаюсь, я все никак не могу понять, почему ты отпустил ее? Самую большую твою слабость, что носит под сердцем твоего ребенка.

Стоило мне упомянуть ребенка, и Вальтер побледнел и вроде осунулся. Его маска начала трещать, но он все равно держится за нее, как за спасательный круг.

– На твоем месте я хотя бы попытался ее остановить, – слегка улыбаюсь, чувствуя удовольствие от его мучений. – Но тебе мужества не хватает даже, чтобы признать, что она от тебя сбежала.

– Ты отправил ее к эльфам, зная, что она носит под сердцем бесконтрольного мага огня?! Да чем ты вообще думал? – закричал Вальтер, резко поднявшись на ноги так, что кофейный столик упал на пол.

Его глаза загорелись родовым огнем, а холодная маска треснула и почти что развалилась. Я поднялся на ноги, глядя на него с ухмылкой.

– Она хотела попасть туда, где ты не сможешь ее достать, – усмехаюсь, с удовольствием наблюдая, как он пытается подавить в своих глазах пламя.

Вальтер резко выдохнул и посмотрел на меня уже без синих огоньков в глазах. Желания убить меня было полно, но он ничего не сделал. Похоже, ему сейчас наиболее важно вернуть свою магию. Он никогда не умел расставлять приоритеты, это у него явно от отца.

– Не говори о ней больше, – приказал Вальтер, опускаясь снова в кресло.

Судя по потерянному взгляду, он вообще жалеет, что не убил меня ещё тогда, когда была возможность. Я также снова сел и молча посмотрел на него не скрывая снисхождения.

– Слова на Брачной метке вскружили тебе голову? Отсюда вся эта ерунда с Канцлером? – перестаю дурачиться и обращаюсь к нему серьёзно. – Брачная метка не предвидит будущее, никто не может видеть его! То, что ты пытаешь сделать, используя силу ведьмы, поистине глупо, у тебя не получится.

– Ты не понимаешь, о чем ты говоришь, – холодно отозвался он.

– А ты совершаешь ту же ошибку, что и твой отец, – безжалостно парирую. – Идешь на поводу своих амбиций, не заботясь о своей семье.

Вальтер холодно посмотрел на меня, а затем, чуть поддавшись вперед, испепелил взглядом кофейный столик.

– Мой отец погнался к эльфам, поверив в дурацкую сказку. Мы же стоим на пороге войны, в которой проиграем, если кризис правления продолжится. Король умер, а оставшейся принц никуда не годится, нашей стране нужна твердая рука, тот, кто будет управлять ею. И лучше меня, поверь, никого на этот пост не найдется. На кону нечто большее, чем наши жизни.

– Политика, политика, политика… Когда мы учились, ты бесился только когда разговор заходил о ней. А сейчас что? Тот Вальтер, которого я знал, который был моим другом, никогда бы не бросил своего ребенка.

– Если ты не проводишь политику, то кто-то проводит ее над тобой. Не слышал такое выражение? К тому же сложно бросить того, кто сам ушёл, не так ли? – холодно отозвался он только.

– Неудивительно, что твоё проклятие все ещё при тебе. Как поверить, что тебя любят, если сам любить не умеешь, – иронизирую в ответ, устало откинувшись на спинку кресла и прикрыв глаза.

– Любовь не в желании все время быть рядом, а в понимании, когда нужно отпустить любимого человека, – от этой фразы я удивленно открыл глаза, а Вальтер продолжил говорить. – Думаешь где им опаснее: со мной во время революции или у эльфов, где никто не знает о нашей связи?

– Ты сам-то в это веришь? – фыркаю не очень натурально. – Что так лучше? По-моему, ты так только пытаешься избавиться от них, чтобы ничего не мешало твоим грандиозным планам по завоеванию страны.

– Нет ничего эгоистичней желания, чтобы любимые всегда были рядом, ты как самый эгоистичный человек, которого я знаю, об этом знаешь.

Я замолчал, подумав о матери. Она всегда торопила меня с женитьбой, приговаривая, что когда у рода появится наследник, она наконец-то сможет уснуть вечным сном, а то, что осталось от ее души – растворится навсегда. Я не хотел ее отпускать и сейчас не хочу, как мою великаншу и нашу маленькую обжору. Что плохого в желании всегда быть рядом с ними? Учитывая то, что только я могу остановить дочь и спасти жену тут уже не до эгоизма и «так им будет безопасней».

Часть 19. Во власти безумного экспериментатора.

Клара

«Мама» – такое странное слово. Оно всегда вызывало у меня смешанные эмоции. В детстве, как и все детдомовские, я ждала, что она за мной вернется. Сложно поверить, но иногда матери одумываются и возвращаются за своими детьми. Я не видела, но дети в нашем детдоме в это верили. Когда нечем было заняться, мы часто собирались возле окна и фантазировали, рассказывая, какая мама красивая, как вкусно готовит пирожки с повидлом и скоро заберет домой. Я тоже фантазировала, мне нравилось представлять ее идеальной матерью, в длинном сатиновом платье, с аккуратным пучком на затылке и темно-синей тесьмой в волосах, и с красивым, но размытым лицом. Этот образ появился у меня в голове после того как в маленьком городском парке увидела женщину с маленькой девочкой. Они играли, сидя на скамейке, на девочке было прекрасное розовое платье, и рядом с ней сидела дорогая фарфоровая кукла, одетая так же, о которой я могла только мечтать. Тогда я, маленькая девочка с вечно спутанными волосами решила для себя, что та тётя должна быть моей мамой. Подошла к той самой скамейке, собиралась спросить: не хочет ли тётя быть моей мамой, но не смогла сказать и слова. Девочка в прекрасном розовом платье заплакала при виде такого чучела как я, и ее мама поступила правильно – прогнала меня, грязную девочку улицы. Ее можно понять, она защищала своего ребенка. Все те слова, что говорила при этом, маленький ребёнок, каким на тот момент была я, не запомнил. Все, что я запомнила – это картинку идеальной матери и дочки. То, чего у меня тогда не было, но чего очень сильно хотелось. Тогда я решила, что раз уж не могу быть той идеальной дочкой, то буду идеальной матерью. Эта картинка так прочно отложилась у меня в голове, что ее сложно стереть из памяти. После первого и единственного визита дедушки великана, я уже перестала играть в игру с остальными, представляя какая моя мама, просто потому, что поняла – она никогда за мной не вернется. Я повторяла себе это раз за разом, доводя себя до истерики, которую могла остановить только какая-нибудь блестящая штучка. Они успокаивали меня, блестящие яркие мелочи, как позолоченные фантики от дорогих конфет, что принес мне мой дедушка. Самые сладкие и горькие конфеты моего детства, первые и единственные. Честно говоря, даже спустя время, не понимаю, зачем дед приходил ко мне, как смог найти среди тысячи беспризорной малышни? Тогда я думала, что ему сказала мама. Что она знает, где я, и вот-вот передумает, и вернется за мной, но она не вернулась. Я была не идеальной дочерью, а она далеко не идеальной матерью, если ее можно так назвать. Когда меня спрашивали о родителях, та же Пенелопа, отвечала, что я результат пылкой, но короткой любви великана и гномихи. Мне хотелось верить, что, хотя бы зачата я была в любви, раз уж после рождения была ею обделена.

Гном пристально посмотрел на меня, чуть довольно ухмыляясь, а я не удержалась от фырканья.

– Вы познакомите меня с матерью? Серьёзно? – чуть грубовато и снисходительно смотрю на него. – Если уж вам так захотелось поговорить с матушкой, то валите к чёртовой, там, где я вас и видела!

– Как ты разговариваешь, нахалка безродная? – недовольно фыркнул Долгоус, даже хлопнул меня по пятой точке. – У вас там совсем не умеют воспитывать женщин!

– У тебя все равно нет выбора, – ответил мне рыжий с какой-то довольной ухмылкой и повернулся к Долгоусу. – Готовьте капсулу, нам нужно поскорее отправить ее в столицу.

– Как прикажете, – подобострастно ответил тот ему.

Я посмотрела на обоих с желанием убить, но толпа низкорослых бородачей взяла меня в кольцо и буквально потащила обратно к площади с золотой статуей. Они особо не церемонились, и я точно пару раз ощутила чью-то пятерню на своей заднице. За руку ухватить не успела, так что пришлось мстить сразу всем: кому локтем в нос, кому ногой по коленке, в конечном итоге схватила сразу троих за косы и принялась тягать из стороны в сторону, так что маленькие воители завизжали фальцетом. Ну, какие из них воины, я вас умоляю!

– Отпусти! Отпусти страшная женщина! – завизжал тот, что и шёл сзади, по нему, судя по тому, как хромает с фингалом под глазом, досталось от меня вдвойне.

– Да чего же страшная? – воскликнула возмущенно. – Я – красивая, между прочим, муж мне так говорил! Он не стал бы лгать, знает, как это опасно, не раз ощущал на себе последствия своего вранья. Так что это вы глаза промойте господа мелкие злыдни, чтобы красоту мою разглядеть. Я вам не ваши бочонки однотипные, а жена военного министра страны Ансары! Если захочет, он вашу деревеньку с пещерами сровняет!

Мой крик прекратил только рыжий гном, когда мы почти дошли до площади со статуей. К тому времени благодаря своему длинному языку и ловким рукам я обчистила всех гномов из охраны и полностью их обезоружила, даже ремни из брюк успела вытянуть.

– Достаточно! – остановил нас тот самодовольный гном. – Прекратите этот цирк!

Большая шишка и Долгоус шли впереди, так что большую часть нашей потасовки с солдатами не видели. Не знаю, о чем же они болтали, но судя по взгляду здешнего начальника, я получу «по заслугам».

– О, так вы меня отпустите? – попыталась оттолкнуть своих стражников, но меня схватили за цепь кандалов и дернули обратно. – Давно пора! Возможно, вы даже останетесь живы, но это не точно. У Игнаришнарчика будет плохое настроение, так что я не уверена.

– Ни в коем случае, – холодно обратился ко мне гном, пока я отвлекала всех присутствующих своей болтовней, чтобы незаметно вскрыть замок на кандалах. – Ты отправишься туда, где тебе и место.

– Это куда? В вашу сокровищницу что ли? Я бы с удовольствием покупалась в золоте, говорят, для бодрости тела и духа очень помогает золотая ванна. Мне вот этого очень не хватает, но как-нибудь в другой раз, увы, дела. Муж меня заждался, опоздаю — прибьет вас к чертям.

Немного бочком выбираюсь с плотного кольца стражников, не переставая болтать. Мне осталось совсем немного пройти, чтобы иметь хоть какую-то фору, когда сброшу кандалы и побегу, но этот настырный рыжий не дает. Он подошёл ко мне, встал и стоит, смотрит точно надзиратель в детдоме. Они всегда так смотрели, когда подозревали, что я опять украла что-то.

– Разве вы здесь не для того, чтобы встретиться с матерью? – слегка снисходительно спрашивает он.

– Знаете, двадцать пять лет как-то не встречала и ещё столько же, пожалуй, подожду нашей встречи, – несколько воровато улыбаюсь, чувствуя, что замок поддался.

Столько времени прошло от моей буйной юности в детдоме, где само собой не было никакой силы, чтобы разносить вещи в щепки, тогда-то я научилась взламывать замки у Отто. Столько лет прошло, а руки-то помнят, хотя и понадобилось куда больше времени, чем раньше. Громкий щелчок кандалов объявил всем о моем освобождении. Думать времени уже не было, единственный путь определён. Схватила бородача, зажав его шею локтем, а затем направила в сонную артерию сворованный нож.

– Отошли! – крикнула так, что от меня по инерции сразу несколько отскочили.

Гном, торчащий у меня в подмышке, подозрительно спокоен. В отличие от стражи и Долгоуса, который побледнел так, словно это я к его шее приставила клинок.

– Быстро отошли! – скомандовала им, чтобы держались подальше, и попятилась назад. – Или хотите, чтобы я ему глотку вскрыла?

Мой воинственный тон произвел впечатление, плотное кольцо начало расступаться, пропуская меня в сторону. Пришлось пятиться на давно знакомую мне площадь со статуей, изредка оглядываясь. Возле статуи вдруг поняла, что в ловушке, солдаты согнали с площади женщин, окружили ее со всех сторон, угрожая мне оружием.

– Не глупи, твои преступления и так серьёзны, мы можем убить тебя в любой момент! – принялся запугивать меня Долгоус.

– Правда? – переспрашиваю слегка истерично, дергая их важного начальника снова за шевелюру так, чтобы вскрикнул, но гном только рыкнул сдавлено. – Попробуйте, но боюсь, я в таком случае не отвечаю за безопасность рыжика.

– Ты не поняла, женщина, это тебе стоит думать о своей безопасности, – как-то странно ухмыльнулся Долгоус.

Я не поняла, что это означает, пока рыжий как-то увернулся и посмотрел мне в глаза. Все вокруг потускнело, на виски начало давить так, что пришлось их сжать руками, выронив нож. Я умею терпеть боль, это никогда не являлось для меня проблемой, но не в этом случае. Голова заболела так, будто вот-вот взорвётся, перед глазами пошли искры. Боль в районе висков все усиливалась, так что в ушах звенел каждый удар моего сердца, и причину смеха гномов я понять не могла. Они смеялись, даже потешались надо мной, но в омуте боли я не могла и не хотела понимать хоть что-то. То, что я упала и валяюсь в ногах гномов, поняла, только когда меня схватили за волосы и приподняли, заставляя смотреть в яркие, но безжалостные зеленые глаза. Дыхание сперло где-то в груди, но в голове бьется ужасающая мысль, что моя малышка чувствует то же самое. Зло рычу, заставляя себя убрать руки от висков и вцепиться в своего мучителя когтями. Дотянуться до его шеи легко, но не когда голова взрывается каждую секунду. Он ухмыляется и затем щелкает пальцами и боль исчезает так же внезапно, как и появилась. Меня толкнули на землю, только для того, чтобы сразу же приказать поднять на ноги.

– Знаешь, кто это? – спросил гном, деловито расхаживая возле статуи.

– Мне как-то все равно, – выплюнула, чувствуя, что ноги меня не держат.

– Очень жаль, – можно сказать действительно расстроился он. – Правду говорят: мать всегда узнает своего ребенка, но ребенок свою мать – никогда.

– Дяденька, давайте к сути, – мрачно потерла руки, чувствуя, как живот будто налился свинцом.

Плохой признак, очень плохой. Мне пока не больно, но боль – это не самое страшное. Самое страшное это знать, что твоему ребенку плохо, а ты ничего не можешь с этим поделать. Я беспомощна и бесполезна, даже ребенка своего защитить не могу. Убежать от Вани, чтобы умереть от неадекватных гномов по глупому недоразумению – тот ещё итог моей короткой жизни в кроваво-черных тонах. Но моя малышка, она же этого не заслужила. Что я за мать, если до того, как она появилась на свет, не смогла защитить? Даже моя бестолковая матушка справилась с этим, а я? Что я за чудовище такое, от которого одни проблемы?

– Она прекрасна, не так ли? – совершенно проигнорировал мои слова гном, все ещё смотря на статую.

Подняла глаза на статую, чуть шмыгнула носом. Вот это тон, он словно в статую влюбился. Отчасти я его понимаю, если верить молве, почти все гномы клептоманы. Так что даже у этого рыжика выражение лица такое, точно он сейчас мечтает ее своровать.

– Вы ее в одиночку отсюда не унесете, – по-своему восприняла его слова.

Гномы засмеялись, им было смешно от моих слов, мне же смешно не было. Волнение заставило дрожать руки, заставляя себя не хвататься за живот, чтобы не выдать свое положение.

– Прекрасное чувство юмора, и не скажешь, что детдомовская необразованная девочка, – проговорил гном с довольной ухмылкой.

Тоже мне юморист, да ничего здесь смешного! Стоп! Что он сказал? Он подошёл ближе к статуе и затем направился к местной почте.

– Откуда вы знаете, что я детдомовская? – сначала удивилась, а затем разозлилась. – Кто вы, чёрт побери, такой?

– В ваших краях меня называют Рагнаром Рыжим, здесь же я более известен как брат короля гномов Мафассы и наследник престола всех объединениях племен гномов.

Договорив, гном едва заметно улыбнулся, а затем сразу же отвернулся, чтобы посмотреть на статую.

– Это статуя в честь моей племянницы – Ларисы, единственной дочери моего брата, наследной принцессы всего нашего подземного царства. Она умерла много лет назад, при обрушении главной пещеры королевства и горюющий отец выплавил десятки статуй с ее изображением, которые украшают каждый наш город.

От пафоса в его голосе меня затошнило, а может и не только от него. Вообще моё самочувствие можно описать одним словом – хреново. Не знаю, что за взгляд был такой, но смог уложить меня на землю, чего никто не мог сделать многие годы.

Смотрит на золотую статую с любовью и злорадством одновременно. Гадкий мелкий гном, чтобы его комары живьем сожрали.

– Этот взгляд – магия какая-то? – повиснув на руках охранников, глупо играю в сильную девочку.

– Магия? – немного рассеянно обернулся он на меня, а затем расплылся в улыбке и уверенно заявил. – На тебя не действует никакая магия.

– Откуда вы знаете?

Он наклонился ко мне, с той же жуткой ухмылкой, поймал один из локонов и еле ощутимо потянул за него, распрямляя. Почувствовала себя просто его игрушкой, потому дернулась в сторону, отбиваясь, но только заставила его ухмыльнуться.

– Я создал тебя, как я могу не знать? – засмеялся он громко после этой, сказанной почти что шепотом, чтобы остальные не услышали, фразы.

– Что? Что вы несете! Отпустите меня! – закричала, чувствуя, как меня бесит вся эта ситуация.

– В капсулу ее! – безжалостно приказал гном, даже указывая на нее рукой.

– Господин, есть же перемещатели, – попытался промямлить Долгоус, наконец почувствовав, что от этой ситуации дурно пахнет. – Капсула не предназначена для перевозки людей.

– Она не человек, так что не стоит за нее переживать, – равнодушно ответили ему. – Быстрее!

Капсула оказалась куда меньше, чем мне казалось со стороны, в нее меня буквально впихнули. Сначала закрыли первую прозрачную крышку, затем две внешние. Стекло приглушило звуки, но я успела увидеть, как рыжий гном смотрит на Долгоуса тем странным взглядом, и тот падает как подкошенный. Стража пытается спасти его, но гном бросает на них взгляд, и они укладываются рядом с Долгоусом под его взглядом. Затем гном набирает что-то на боковой панели капсулы и только после этого смотрит на меня и ухмыляется. Виски сдавливает, мой крик тает в громком механическом скрежете капсулы. Мельком успеваю увидеть силуэт статуи, а затем все пропадает во тьме.

***

Что-то сырое упало мне на веки, заставляя проснуться. Провела рукой по лицу, стирая странную субстанцию. Что это? Вода? Открыла глаза, но они не сразу привыкли к темноте, от нее даже зарябило в глазах. Не сразу поняла, где нахожусь и почему. Сетка разбитого стекла капсулы подсказала, что далеко уехать на той капсуле я не смогла. Все-таки делать что-то подобное из стекла полнейшая глупость. Лицо щиплет, похоже, часть стекла осыпалась на меня, оставляя порезы. Плакало моё личико, совсем теперь страшное. Скинула с лица остатки стекла, а вот с одежды скинуть не получилось, дверь деформировалась и закрыла последний выход. Где-то наверху еле заметна та самая система труб, из которой я, похоже, и выпала. Сломанная труба, свисающая метрах в десяти над землей. Это я с такой высоты свалилась? Удивительно, что жива осталась, все-таки не столь хрупкая капсула. Но, судя по тому, как все тело болит, мне все же досталось. Прикрыла рукой живот, моя малышка, ты хоть жива? Сколько испытаний на ее долю, да и мою тоже. Я уже чувствую себя плохой матерью, раз не смогла защитить ее. Будь у меня сила, я бы разнесла ту пещеру вместе с гадким гномом. Кто он вообще такой? Говорит намеками, путает меня, да и тот взгляд пугает. Было такое чувство, что он всех там им поубивал, но это глупость какая-то. Зачем брату короля гномов это делать? Хотя и разводить те странные разговоры незачем. Маму мою упомянул, словно знает ее. Да плевать! Просто врал, издевался! Создал он меня, ага, конечно! Какой же бред! Надо бы выбраться, а то останусь в этом побитом стеклянном гробике навсегда. Пару неловких толчков и я все же смогла выбить треснувшее стекло.

Спаситель, как хорошо! Вздох облегчения, поворачиваюсь на израненную спину, чтобы отдышаться. В небольшой пещере, где я оказалась, царит полумрак. Свет излучают только большие светящиеся грибы, их запах повсюду, даже подташнивает немного. Раз уж здесь есть труба, значит кто-то ее сюда проложил, так что из этой пещеры скорее всего можно выбраться. Вот только для этого нужно карабкаться по стене к этим самым трубам! Они, между прочим, высоко, упав с такой высоты, и разбиться можно. Где моя сила, когда она так нужна?! Всего-то пару ударов нужно, и я на поверхности, но нет, судьба распорядилась иначе. Кажется, я теперь понимаю, почему так не хотела искать мать в их городах: пещеры слишком похожи на тот самый подвал, где были крысы.

Кое-как собравшись с силами, встала и принялась искать выход из пещеры, лезть к трубе не очень хотелось. Живот раз пять напомнил урчанием, что у меня и маковой росинки во рту не было, когда я, наконец, нашла узкий проход, ведущий непонятно куда. Светящиеся грибы там не росли, так что на поиски ушло много времени. Набрав в подол маленьких светящихся грибов, медленно пошла по туннелю, бросая под ноги по грибу, чтобы не заблудиться. Свет показался тогда, когда я уже подумывала вернуться обратно. Следующая пещера оказалась куда больше по размерам, чем предыдущая, да ещё и жилая в отличие от предыдущей. Чем-то похожее на библиотеку помещение со стеллажами, накрытыми разными тканями. В воздухе запах пыли, но источники света в виде фиолетовых камней говорили о том, что здесь недавно кто-то был. По телу бегают нехорошие мурашки, мучает дурное предчувствие. Есть желание повернуться и уйти обратно в туннель, но взгляд мой привлекло что-то огромное посреди пещеры, также укрытое черной тканью. Странное ощущение появилось внутри, ведомая любопытством или же заколдованная подошла туда и дернула ткань вниз. Пыль взлетела в воздух, я даже закашлялась и прикрыла рукой нос, в следующее мгновение замерев. Двухметровая колба с полупрозрачной зеленой жидкостью, усыпанная светящимися камнями у подножия. Внутри находится что-то неподвижное, точнее кто-то. Я уже видела что-то подобное в подвале некроманта. А что если…

Подбежала к ближайшему шкафу и стянула ткань, чтобы увидеть бессчётное количество колб с частями тела. Это сокровищница коллекционера, ещё одного. Колбы очень похожи на те, что я видела у Игната. Мысль о нем воодушевила, но только на мгновение, затем я повернулась к огромной колбе. Что там? Что-то дорогое, особенное для этого коллекционера, но не это привлекает мой взгляд.

– Разве она не прекрасна? – раздался голос рыжего дьявола, заставляя меня оглянуться.

Инстинкты сработали быстрее мозга, я двинулась в сторону прохода, но он преградил мне путь одним лишь взглядом. Виски сжало, на голову будто бы упал неподъёмный груз, колени согнулись, заставляя пошатнуться, но не упасть. Вскрикнув, бросаюсь в сторону, но меня хватают за руку, а затем за волосы, когда падаю на колени.

– Посмотри на нее, – приказал он спокойно, а затем пылко добавил, – ну же! Ты даже не представляешь, как долго она тебя ждала!

От боли глаза закрываются, но он упрямотащит меня за волосы к колбе. Извернулась, дала гаду в бедро ногой и вырвала волосы из его руки, но не смогла сгруппироваться и упала на ту самую колбу. Она не разбилась, даже не пошатнулась, но я смогла разглядеть изможденное бледное лицо в обрамлении рыжих волос, вздымающихся вверх, точно пламя. Сросшиеся темно-рыжие брови, нос картошкой, такие тонкие губы, что их будто бы нет вовсе. Эта женщина меньше и субтильнее, но очень похожа на меня.

– Я ведь говорил, что познакомлю тебя с матерью, – изрек гном за моей спиной с насмешкой.

Посмотрела на его довольную слегка больную физиономию, затем на тело в большой колбе и скептически фыркнула.

– Дяденька, а у вас кран, похоже, потёк, – язвительно замечаю, но только заставляю его нахмуриться. – Это тело похоже на меня настолько же, насколько есть шанс, что вы в своём уме. Я встречала чудика, который любит держать всякое такое в банках. Но у него вроде бы есть для этого причина, а вы чем можете оправдаться? У вас нет друзей, и колбы с давно умершими их заменяют? Или может, вы получаете удовольствие от наблюдения за полуразложившимися телами?

Глумливо ухмыляюсь, складывая руки под грудью. Намеренно избегаю его лица, чтобы не напороться на тот самый взгляд. Полумрак способствует этому, несколько успокаивая мои и так расшатанные нервы. Мои не очень лестные слова гном воспринял куда спокойней, чем любой на его месте. Чуть поднял на меня глаза, но я вовремя отвернулась и даже отшатнулась, спиной уперлась в колбу. Та женщина ниже меня, можно сказать обычный гном, разве что фигура не такая округлая, но рассмотреть ее тяжело из-за одежды. Зачем засовывать в раствор одежду тоже? Она же выцвела, попросту испортилась в мутноватом растворе. У моего некроманта были просто тела, без одежды. Для него они и, правда, мясо, просто вещь, для этого же коллекционера женщина в банке не просто вещь. Стал бы он врать о ней, если она так для него ценна?

– Даже если эта женщина была моей матерью, это не имеет для меня никакого значения. Она перестала быть ей сразу после того, как сдала меня в приют. Так что давайте разойдёмся миром: я уйду, а вы делайте со своей коллекцией все то же самое, что делали раньше.

Я даже начала отходить назад к проходу, откуда пришла, но гном вдруг решил в который раз убедить меня в своем безумии. Он подошел к колбе и нежно провел рукой по ней, словно таким образом ласкает ее. Вот же больной ублюдок!

– Лара, как же, наверное, обидно: твой отец все города украсил твоими статуями из чистого золота, а собственная дочь тебя даже не признает. Не самое ли ужасное это наказание для тебя?

Он сначала глумливо улыбнулся, а затем захохотал, не прекращая смотреть на женщину, как будто она живая и ответит ему. Лучше возможности не было, я повернулась, чтобы убежать, пока он не видит, но дорогу мне перекрыли. Кто-то в плаще просто появился в темном углу пещеры, точно все время там стоял. Он сделал шаг ко мне, рука в плотной перчатке мелькнула в рукаве, когда незнакомец схватился за меч. У него в арсенале меч с искусной инкрустацией, а у меня только собственная наглость, силы явно неравны.

– Уважаемый, может, вы здесь за адекватность отвечаете, а то гном очень даже не в себе? – поинтересовалась излишне вежливо, стараясь не оборачиваться, чтобы не напороться на взгляд гнома.

Ответом мне была тишина, я даже немного растерялась, мысленно решая, успеет ли за мной этот человек в плаще, если быстро побегу в проход?

– Он не разговаривает, – ответил гном спокойно, судя по голосу, он приближается, а это не то, что мне нужно. – Один из моих экспериментов, до сих пор не пойму удачный он или нет. Только в одном я уверен: тебе с ним не справиться, особенно сейчас, когда ты ослаблена беременностью.

Я оглянулась, просто не смогла себя пересилить и тут же зажмурилась, почувствовав, что гном вот-вот применит на мне свое странное оружие.

– Расслабься, – в свою очередь сказал он, – я не применю на тебе свой Взор, пока ты ведешь себя хорошо.

– А что будет, если я буду вести себя плохо? – глумливо спрашиваю, пряча свой страх.

– Твой ребёнок умрет, а затем умрёшь и ты, – абсолютно спокойно ответил он, и я как-то поверила, что так и будет.

– Какой ребенок? – наигранно переспрашиваю, но чувствую, что если даже он и сомневался, то мой испуг его убедил в этом.

– Тот, что у тебя под сердцем, – с каким-то предвкушением ответил гном, не обращая внимания на мою ложь. – Мне не хотелось бы причинять ему боль, а тем более убивать его, это не в наших общих интересах я так понимаю? Это дитя доказательство, что самый лучший мой эксперимент – ты.

Его какая-то омерзительная улыбка мне понравилась ещё меньше, чем слова. Дернулась резко в сторону, решив, что лучше уж рискнуть. Человек, или же существо в плаще даже не шелохнулся, когда я проскользнула мимо. Ему и не надо было, я сама остановилась от знакомого шороха. Будто бы десятки маленьких когтистых лапок скребутся по влажному камню.

Крысы! Это крысы!

Ноги подкосились, я упала на колени, судорожно оглядываясь в поисках источника шума. Скрежет приближался, а затем в темноте словно загорелись сотни налитых кровью маленьких глаз. Сердце пропустило удар, дыхание сперло, начало в глазах  темнеть. Вместо того чтобы побежать, я закричала зажмурившись, но это совсем не помогло. Картинки из прошлого все равно возникли перед глазами, обрушая меня в ад. Я почти воочию увидела, как проклятые крысы запрыгнули на меня и принялись сдирать плоть с рук, пытаясь добраться до деликатесов – губ, глаз и ушей.

– И правда, у нее припадок, – откуда-то издалека с ухмылкой отметил гном, а затем обратился не ко мне. – Убери их, пока у нее сердце не остановилось от страха.

Ответа ему не последовало, да я и не слушала, свернувшись клубочком, пыталась собрать себя с пола воедино. Я продолжила судорожно дышать, пока под громкое шипение Чебурека крысы просто ушли в тот же темный угол, откуда появились. Большие крысы с красными глазами ушли, но собрать себя я смогла далеко не сразу.

– Посмотри, что с тобой стало, – недовольно помотал головой гном. – Раньше ты могла одним ударом снести любое здание, а сейчас не можешь ничего сделать с обычными крысами.

Он, фыркнул, потешаясь, и обернулся к человеку в плаще.

– Отведи даму в ее покои и удостоверься, что ей там понравится, – особым тоном приказал он, все ещё глумясь.

Человек в плаще, повинуясь приказу, потянулся ко мне, собираясь поднять, но только получил кулаком куда-то в область носа. Сам этот нос явно был не только капюшоном, раз кулак ударился в что-то металлическое. Сначала рука скользнула по металлу, за этим же пришла боль и осознание, что возможно я сломала пару пальцев. Мой крик эхом разнёсся по пещере, но это совсем не остановило фигуру в плаще. Даже испуганное шипение Чебурека, который скрутился клубком у меня на животе, его не остановило. Огромная фигура, ростом под два метра, руки будто каменные, как и остальное тело. Мимо пронесся коридор, еле освещенный растущими грибами, потом ещё один. Мы шли почти целую вечность, пока не оказались в огромной пещере заполненной клетками. Клетки были повсюду, в несколько этажей, и, из-за плохого освещения, казалось, поднимались вверх бесконечно. Что-то сомневаюсь, что под покоями имелись в виду именно покои. Опять клетка, как же они мне надоели. Была бы у меня сила… Но приходилось надеяться, что появится прекрасный некромант и спасет меня. Ведь с ним все в порядке, да? Мне просто нужно немножко подождать, пока он придёт и спасет меня. Что-то от этой мысли становится смешно, какая из меня принцесса в беде? Я конечно по уши в неприятностях, но на принцессу совсем не тяну. Великан в плаще прошёл до самой крайней клетки. К моему удивлению почти все клетки оказались пустыми и заброшенными, но в некоторых всё-таки кто-то был, но расстояние не позволяло рассмотреть подробнее. Хотя я и успела подумать, что с покоями меня обманули, это оказалось не так. Покои настоящей принцессы, вырубленные в нише пещеры, за золотой решеткой. Даже обои поклеены и есть имитация окна, в комнатушке дорогая хоть и потертая мебель, пушистый ковер и что-то похожее на ванную в небольшом боковом углублении. Можно сказать, это доисторический комфорт в стиле гномов, кровать небольшая, не уверена, что на ней помещусь. Зато великан был уверен, когда открыл большую решетчатую дверь и бросил на кровать, заставляя захлебнуться в многолетней пыли. Стоило ему повернуться, чтобы уйти, я бросилась за ним, но чуть не споткнулась об Чебурека. Решетка с грохотом закрылась за великаном, я дернула ее несколько раз, но она не поддалась.

– Выпустите меня! Вы не имеете права меня здесь держать! – закричала, чувствуя, что это бессмысленно.

Великан в плаще остановился, затем я заметила, как из темноты начали показываться горящие красные глаза крыс. Отшатнулась от решетки и снова упала, чуть не раздавив Чебурека. Крысы не пытались нападать меня, только окружили своего хозяина, настоящего Крысиного короля. Он стоял спиной ко мне какое-то время, пока крысы бегали вокруг его ног, затем резко повернулся. Я дернулась назад так, что вжалась спиной в кровать, на деле комната оказалась куда меньше, чем мне хотелось бы. Крысиный король тяжелыми шагами приблизился к решетке напротив моей камеры, которая также как большинство прочих была закрыта большим куском ткани, дернул за край, и ткань упала на пол, подняв такой сильный столп пыли, что я закашлялась. Когда же пыль улеглась, великана в плаще и крыс уже не было. Напротив моей золотой темницы оказалась громадная камера с погнутыми прутьями, наполненная сеном. Что же за существо было в клетке, что смогло погнуть изнутри эти прутья, раз пять толще тех, что сейчас отделяют меня от свободы?

***

Я проснулась и с горестью поняла – это не кошмар. От кровати, обшитой когда-то белоснежным бархатом, пахнет затхлостью и лавандой. Откуда взялась эта лаванда, не знаю, но запах сохранился. Постельное белье можно назвать условно чистым. Как-то мысль, что на нем кто-то уже спал, внушает мне не очень приятные мысли. Не хочу задаваться вопросом: куда же этот гном, либо человек невысокого роста, делся. Деревянная спинка кровати исцарапана, что вызывает ещё более отвратительные мысли. Чувство времени пропало, здесь ни солнца, ни ветра, ни даже прилива нет. С таким же успехом я могла бы проспать неделю и ничего не заметить. Судя по тому, как я голодна, спала, по крайней мере, месяц, съела бы и слона, да тут его нет.  Только Чебурек где-то прячется. В этой пещере на удивление тихо, настолько, что каждый странный шорох или скрип заставляет вздрагивать. Эх, а были же времена, когда это я заставляла людей дрожать от страха.

Где-то вдали послышались шаги и что-то отдаленно похожее на стоны и звук будто что-то тащат по земле. Звуки все приближались, но я не спешила подавать признаки жизни. В конечном итоге мои гости остановились, и что-то бросили на пол.

– У меня для тебя подарок, – услышала странный голос гнома и любопытство победило.

Поднялась и села на кровати, не желая сразу бежать на призыв. В темноте на полу что-то шевельнулось, что-то небольшое, в черной грязной тряпке. Оно выгнулось, а затем, тряхнув копной грязных темных волос, показалось бледное, почти белое лицо.

– Она искала тебя, – объяснил гном, – полагаю, вы знакомы?

– Клара, – простонала мама Игната, и я, путаясь в покрывале, рванула к решётке.

– Что вы здесь делаете? – испуганно попыталась схватить ее за руку через прутья, но она отмахнулась, пытаясь сесть, подобрав юбки разорванного платья. – Где Игнат? Что с вами?

Видок у нее не очень, будто умирает, что на нежить не похоже, даже по тому, как трясутся её руки можно сказать многое. Судя по грязной одежде, ее били и чуть не рвали на части.

– Что вы с ней сделали? – закричала на них, больше не пытаясь взять свою свекровь за руку.

Женщина почти не дышала, но постанывала, как от боли. Разве нежити может быть больно?

– Она пыталась тебя спасти, что весьма глупо с ее стороны, – гном едва заметно улыбнулся, – ибо ты моя, как и твое дитя. Я слишком много на вас потратил, чтобы просто вас отпустить. Поверь, каждый, кто попытается тебя спасти умрет, я больше не допущу той же ошибки!

– Да что ты несешь?! Закрой свой поганый рот! – вскрикнула, дёрнувшись, чтобы его задушить, но гад стоит слишком далеко. – Чтобы ты не сделал, я заставлю тебя об этом пожалеть! Слышишь! Я убью тебя!

– Какие пылкие речи, – чуть слащаво произнес гном, а затем повернулся к клетке напротив и остановился, словно удивившись, что она открыта.

– Клара, – снова прохрипела свекровь, и я рухнула рядом с ней на колени. – Как там ребенок? С ним все в порядке?

– Все хорошо, – отвечаю, пока дрожащими руками стираю с ее лица грязь.

Она выглядит плохо, на лифе платья заметен след от ножа и темная дыра за ним. Неужели графиня последовала за нами, когда Красная Стрела на нас напал? Не могу понять, как она здесь оказалась, лучше бы заботилась не обо мне, а о своем хозяине, собственном сыне.

– А Игнат, с ним все хорошо? – растерянно шепчу, сжимая ее холодную руку.

В ответ она только помотала головой, слегка пожав плечами, сжала мою руку крепче. Она не знает ответа, только надеется на лучшее. Как же я ненавижу эту надежду, она меня всегда подводит. Я привыкла сама вершить свою судьбу, но сейчас я бессильна.

– Кто они такие? – шепотом спросила она, и затем, глянув на великана, добавила. – Оно ни живое, ни мертвое, никогда подобного не видела.

– Посмотри сюда, Кларисса, – резко обернулся к нам гном, пока его подручный оставался стоять чуть в стороне.

Он указывает на клетку напротив, я несколько замираю, не понимая, о чем идет речь. Свекровь испуганно отворачивается, чтобы не встретиться с ним взглядом. Она чувствует боль? Или это что-то другое заставляет её в испуге отводить взгляд? Что же это за чертовщина такая, раз даже графиня не знает, что с ней делать?

– Эта клетка, – он едва заметно махнул рукой в сторону раскуроченных прутьев, – разве она не напоминает тебе ничего?

– К чему эта болтовня?! – кричу на него. – Что вам от меня надо? Отпустите нас!

– Первое: ты моя собственность, зачем мне тебя отпускать? Я столько лет ждал, когда наконец-то смогу насладиться результатом своего эксперимента, что может показаться целой вечностью. Уже не говоря о том, сколько усилий ушло, чтобы сделать тебя полезной…

Он даже присвистнул и натужно вздохнул, обозначая размер своих забот.

– Что означает: была полезной? – настороженно переспросила.

Вместо ответа гном снова отвернулся в сторону противоположной клетки, раздосадовано почесал бороду.

– Знаешь ли ты, как размножаются великаны? – спросил он, все ещё не поворачиваясь в мою сторону. – Об этом ни у одной культуры нет сведений. Некоторые даже ошибочно считают, что великаны – это исключительно мужчины и женщин у них нет.

Он остановился, будто проверяя, слушают ли его, затем снова заговорил, все ближе подходя к большой клетке.

– Великаны – потрясающие создания. По одной из легенд Спаситель создал наш мир, но именно великаны сделали его таким живым, как мы видим его сейчас. Говорят, что даже сама жизнь появилась из-за них. Где жизнь там и смерть, именно поэтому у них столь пугающая аура. Большие как гора, вспыльчивые как голодная собака и смертоносные как чума, вот такими знает их народ. Я же всегда видел, что они больше, чем злодеи из сказок, но всё же и не создатели этого мира. Думаю, великаны больше похожи на лестных эльфов, благодаря своей связи с природой. Конечно же, сами эльфы никогда этого не признают, но сила жизни и смерти у них очень похожа. Тот, кто разрушает – может и созидать. Таково предназначение великанов. К счастью для меня, разрушающая сторона великанов куда более часто встречающееся явление.

Замолчал, самодовольно улыбаясь за время всего своего монолога. Его слова ничего нового для меня не открыли. Мне ли не знать – кто такие великаны?!

– Эй! – крикнула, выводя гнома из ступора. – Ты здесь свой злобный план рассказываешь, хватит зависать как улитка на потолке!

Гном немного растерянно моргнул и обернулся к нам, недовольно поджав и так тонкие губы. Копна его рыжих волос при этом упала ему на лицо, закрывая глаза. Буду считать, что его ненадежная укладка спасла меня от ещё одного смертоносного взгляда.

– Тебе некуда спешить, дитя, ты проведешь в этой камере остаток своей жизни, как и должна была изначально, – чуть поучительно и уверенно произнес он.

На эту фразу я только фыркнула и закатила глаза. Тоже мне, да нет такой клетки, что сможет меня удержать, кроме брака, вот там я конкретно так застряла.

– Вы явно не в себе, – выразительно произнесла полуживая, но такая же уверенная, как обычно свекровь. – Вам стоит нас немедленно отпустить, в ином случае все закончится очень плохо для вас.

Гном на ее слова отреагировал странно, сначала задумался, а затем громко засмеялся.

– Нежить меня поучает – смешно право, – сквозь смех проговорил он, затем перестал смеяться. – Если графу Зеленого огня нравится сжигать душу его матери, чтобы слушать ее бесполезное нытье – это его проблемы, я же не намерен терпеть подобное.

– Нытье? – взвизгнула графиня. – Он сказал нытье?!

Вопрос, судя по всему, направлялся мне, но я бы даже на границе жизни и смерти не рискнула ответить. Графиня дернулась вперед, опираясь на решетку моей клетки, тем самым поднимая себя с земли.

– Да как вы… ты смеешь, низкорослый таракан?! – взвизгнула, запнувшись некромантша, на что гном только закатил глаза и легонько махнул головой своему помощнику.

По его команде в темном углу появились красные горящие глаза, их становилось все больше и больше, пока я, застыв от ужаса, не знала что делать. Чувство, как они ползают по мне, раздирают кожу и поедают живьем, захватило с головой, как одно из самых жутких воспоминаний детства. Я просто смотрела, как целая река крыс полилась из темного угла, где они, конечно же, никак не помещались, и бросилась не на меня, а на некромантшу. Раненная, пускай и давно мертвая графиня такого не ожидала, ибо в это время безрезультатно пыталась привести в чувство меня. Она не кричала, когда отдирала от себя крысу за крысой, вместе с одеждой и плотью. В какой-то момент всю ее худощавую фигуру покрыли крысы, но она все равно тянется ко мне рукой. Но я вижу не ее, а малышку Сью, Сабину, Марка и даже Отто – всех моих друзей, что значили для меня так много. Они были моей семьей, настоящей, ещё одной, которую у меня забрали. Графиня тоже моя семья в каком-то смысле, она много значит для Игната, значит и для меня тоже. К тому же у моей дочки должна быть бабушка, но я точно думала не о дочери, когда, схватив ее за руку, обняла через прутья клетки и высвободила то, что всегда было во мне – смерть. Темная аура заполонила все вокруг всего на несколько секунд, но этого хватило, чтобы крысы просто исчезли, а живот взорвался болью. Стоило ауре исчезнуть, как мы с графиней упали на пол, разделённые только решеткой. Боль нарастает, я купаюсь в ней, но мне ее мало, я бы хотела забрать ее всю. Скручиваюсь в клубочек, поджав ноги к животу и еле дышу.

– Клара, зачем?! Зачем ты это сделала?! – закричала свекровь в истерике, пытаясь ко мне дотянуться. – Это же опасно! Я все равно мертвая, зачем было меня спасать?!

Она все кричала, в бессильной злобе, не понимая, что я спасла нее. Если бы я тогда была сильнее, если бы их спасла… Эти слова возникали в моих мыслях, когда стихал шум. Нет ничего больнее в жизни, чем сожаление, которое стоило жизни любимому человеку. Я ведь могла попытаться, сделать хоть что-то, но я просто стояла и ждала своей очереди.

Скрипнула решетка, замельтешили шаги, меня подхватили на руки и уложили на кровать. Мелкие руки с острыми когтями прошлись по лицу и остановились на животе. Гном замер и едва заметно неодобрительно хмыкнул.

– Радуйся, что твоя выходка не стоила жизни ребенку, в противном случае ты бы присоединилась к своей матери, как ещё один занимательный экспонат моей коллекции.

Он несколько снисходительно скривился, затем разорвав ткань начал водить ногтем по животу, вырисовывая на нем руну моей же кровью.

– Нет! – закричала, пытаясь вырваться, но ему было все равно.

– Без этого ребенок не выживет, – объяснил он хладнокровно, но я не поверила.

На грани безумия от боли сопротивляться настойчивому гному было трудно, но даже так я умудрилась расцарапать ему лицо в кровь. Только дорисовать руну он успел, и боль исчезла, ее заменила тяжелейшая усталость. Даже дышать стало очень тяжело, не то, что шевелить веками. Каждый глубокий вдох был точно тяжелое испытание.

– Я заменил твою и боль ребенка усталостью, ты не сможешь встать некоторое время, но зато ребенок использует твои жизненные силы, чтобы восстановить тот вред, который ты ему причинила.

Вместо того чтобы закричать на него, с моих губ сорвалось еле слышное мычание. Усталость с каждой секундой становилась сильнее, но я держалась, смотря в потолок. Мне хотелось забыться, просто закрыть глаза и уснуть, но не дает страх, что не смогу снова открыть глаза. Да ещё и гном, как назло, не ушел, сел рядом с кроватью, скрипнув стулом. Он не похож на простого злодея, да и я для него что-то большее, чем просто жертва, или мой ребенок так точно.

– Отнеси ее в соседнюю камеру, – приказал гном и, судя по небольшой последующей перепалке, говорил он не обо мне.

– Отпусти меня! – вскрикнула некромантша, а затем, похоже, обратилась к гному. – Ты об этом ещё пожалеешь!

– О чем? О том, что спас дитя некроманта? – немного беспечно заявил он. –  У меня таких уже парочка в банках стоят, третий экспонат мне не нужен. В этот раз все будет так, как я и планировал.

Последняя фраза вызвала у меня мурашки, да и не только у меня. Скрипнула решетка, но гном не ушел.

– Честно говоря, меня терзают сомнения, – заговорил гном через какое-то время. – С одной стороны я столько лет ждал того момента, когда смогу увидеть тебя здесь, где тебе и место, с другой всегда хотелось узнать, на что ты ещё способна, если оставить тебя на свободе. Детдом, банда, зельварение, убийство короля – ты явно способна на многое, но материнство не для тебя.

Он презрительно цокнул языком, а у меня дернулся глаз, от желания его прибить. Жаль только, желания не совпадают с возможностями.

– Даже твоя мать никогда бы не подвергла такой опасности ребенка, как это сделала ты, – добавил он все тем же поучительным тоном.

Я дернулась, эмоции победили усталость. Моя мать бросила меня, как она может быть лучше меня? В гробу я видела ее заботу!

– Наверное, это моя вина, раз уж ты так неуважительно относишься к той, что подарила тебе жизнь, – совсем без раскаянья заговорил он. – Что же, начну с представления, пожалуй. Лариса, как ты понимаешь, была моей племянницей, дочерью моего старшего брата и будущей королевой гномов. Красивее гномы свет не видывал, но и не только красотой славилась она. Лари любила золото и блистать, во всем, что только можно. Именно желание быть лучшей среди остальных завело ее в ловушку.

Гном замолчал, явно пребывая в каких-то своих воспоминаниях. Тишина затянулась так надолго, что я даже услышала, как за стеной скребется некромантша. Игнат бы не обрадовался, если бы остался из-за меня без матери. Хотя сам факт, что столетний мужик не может жить без мамочки, меня сильно напрягает.

– Трон и так был ее, как всего лишь брат правящего короля я не могу на него претендовать, да и не хочу. Но Лари было мало целого подземного мира, она хотела приключений и всех тех глупостей, о которых грезят молодые девчонки. Совсем как ты, когда связалась с бандой после детдома.

Я удивленно округлила глаза, и он это заметил насмешливым фырканьем.

– Откуда я знаю? – гордо ответил он сам себе. – Я тот, кто тебя создал. Не тот жалкий великан, которого ты именуешь отцом или слабая мать, которую так презираешь… Нет, нет, тебя создал я. От неуязвимости к магии, ядам и прочей отраве, до убивающей ауры и невероятной силы – это все моя заслуга. Не твоего отца и матери – моя!

Гном закричал это с таким больным удовольствием, как будто он давно мечтал это сказать. Затем снова и снова начал кричать, что он – мой создатель, и что я не представляю, как мне повезло. Со стороны все эти его вопли попахивают безумием, если не одержимостью.

– Великанш не бывает, они просто не рождаются, умирают ещё в животе своих матерей – женщин, которых приносили в жертву великанам. Это когда-то великаны были почти что богами, сейчас их осталось так мало, что заполучить хоть одного было большим везением, не говоря уже, чтобы удержать. Твоего отца я выслеживал многие годы, а схватил только благодаря тому, что его сильно ранил морозный паук. Это такие ядовитые твари, что даже с самоисцелением великанов, он протянул бы недолго. Так что можно сказать, я его спас, как и Лару. Глупая девочка решила бежать, бросив все, ради любви к жалкому человечишке, которого видела только на портрете. Вот такая она была, самоуверенная и глупая. В пещере, где она находилась, произошёл обвал, я чудом спас ее тело, но разум спасти не смог. Она рвалась к обычному человеку, чтобы опозорить свой род, лишить наш род трона и обесчестить имя собственного отца. Я не мог поступить иначе, и она это понимала.

Гном замолчал, а я замерла, чувствуя что-то странное. Будто бы вдруг его бессвязная болтовня для меня стала чем-то больше, стала не просто враньем или шуткой. Гном оправдывается, не передо мной, перед собой, значит он не был уверен, что прав. На языке крутится та самая поговорка: «благими намереньями выстелена дорога в ад». Что-то влажное стекло по щеке, веки потяжелели. Гном коснулся моего лица холодными пальцами, заставив вздрогнуть. Стер непрошенную слезу, а затем почти по-отечески погладил по щеке, вызывая чувство, словно меня испачкали.

– Ты того стоила, всех моих усилий и их жизней, – зловеще произнес он, заставляя закрыть глаза, – уж поверь мне, все жертвы были не напрасны.

***

Темнота, бескрайняя и холодная, она окутывает меня, засасывает с головой, я растворяюсь в ней и исчезаю. Мне не страшно, мрак – это часть меня, и я его больше не боюсь. Сожалений не осталось, только пустота, которую заполняет бескрайнее ничто, голодное и ненасытное. Я как будто тону в прохладной черной воде, растворяюсь с ней, избавляясь от всего, что копилось годами. От злости, обиды, тоски – всего, что ассоциируется у меня со словом «родители».

«Мама» – доносится до меня крик, и я просыпаюсь в холодном поту. Сил, пошевелить пальцем, нет, но эхо от крика, которого на самом деле не было, заставляет попытаться оглянуться. Во рту всё пересохло, перед глазами только потолок, каменный, со странной вмятиной где-то по центру, видимо там должна была висеть люстра, но ее нет. Все ещё здесь, в этой клетке. Устало закрываю глаза, и, собравшись, делаю усилие, чтобы сесть. Несколько попыток, но у меня получается только слегка приподнять голову и вспотеть. Прекрасно, мало того, что я выгляжу как грязный огр, так я ещё и пахну так же. Вот уж точно такую «принцессу» никто освобождать не захочет, амбре отобьет всякое желание.

– Клара? – послышался шепот за стеной, от моего, как выразился гном, «подарка».

Интересно он реально думает, что свекровь хоть когда-то кому-то была подарком? Моя-то пока ещё тетка терпимая, пока я ее драгоценного внука под сердцем ношу. Загадывать на будущее не буду, но думаю, ее терпимость быстро пройдет. Плохо это или хорошо непонятно, меня больше волнует, будет ли у нас это будущее. Она всего лишь нежить, а я всего лишь чей-то эксперимент. Серьёзно, я до сих пор не могу поверить! Просто эксперимент! Да, слова моего так называемого дедули и то были приятней. Лучше быть плодом короткой интрижки, чем результатом больных стремлений гнома извращенца. Собственную племянницу на опыты пустил, тварь последняя! И все ради чего? Он сказал, что все жертвы того стоили. Какие ещё жертвы?! В голове не укладывается.

Делаю глубокий вздох, чем больше об этом думаю, тем больше вопросов возникает.

– Клара, девочка моя, ты в порядке? – чуть громче обратилась ко мне свекровь.

– Да, – с сомнением произнесла в ответ.

– С ребенком все в порядке? – снова спросила она куда более заинтересовано.

Делаю усилие, заставляя непослушные руки коснуться живота. Боли нет, есть только жуткая усталость, точно я и не спала совсем, а ещё голод, просто умираю от голода.

– Вы там как? – спросила после паузы, облизав пересохшие губы.

– Мертвые не чувствую боли, – отвечает так, будто это и правда ответ. – Меня правда потрепало, но все в порядке. Я никогда не видела ничего подобного.

Ее тихий успокаивающий голос звучит странно в гнетущей тишине. Где-то наверху качается светильник, а я смотрю на слабо освещенную противоположную камеру.

– Это не его глаза, думаю, что это глаза василиска, – чуть погодя вдруг заявила графиня. – Мои чувства почти исчезли, остались только их отголоски, но когда тот гном посмотрел на меня, я почувствовала страх, как будто снова ожила. Наверное, это излишне, но я была рада хотя бы страх почувствовать.

– В таком случае, почему бы вам не поиграть с ним в гляделки? – язвлю из вредности и от досады.

Она усмехнулась, или мне так просто показалось, но даже этот разговор слегка разрядил гнетущее настроение.

– Страх даже мертвым может внушить либо аура великанов, либо глаза василисков, так что нет, в «гляделки» я с ним играть не собираюсь. Мне даже трудно представить, как он пересадил себе глаза василисков, а тем более научился использовать их взгляд. Это немыслимо, но если учитывать, что он создал тебя…

– Вот не надо здесь верить в бред этого сумасшедшего, – рычу сквозь зубы.

– Клара, – вздыхает тяжело графиня где-то там, в соседней клетке, – ведь у великанов и гномов не может быть детей, это просто физически невозможно!

Отвечаю на ее реплику гробовым молчанием, ибо слышала ее уже не раз. Те немногие, которые знали историю, что поведал мне дедушка, тоже так говорили. Да и в само существование дедушки-великана не верили, но другого объяснения моей силе и ауре дать не могли. В ту единственную встречу я все никак не могла понять, почему он не захотел забрать меня, почему так вглядывался, точно ожидая увидеть ответ на какой-то вопрос. Я ему не понравилась – так решила тогда, раз уж он не дал мне ничего, даже фамилии. Все, что я получила для себя от той короткой встречи с родственником – это осознание, что всего лишь ошибка и обуза для своих родителей. «Они избавились от меня как от мусора», – думала я всегда, но сейчас возникает чувство, что мать была права в своих ращениях. Если бы меня сделал пленницей собственный дядя, сделал жертвой эксперимента, в результате которого я забеременела от великана, то я бы очень разозлилась, не только на «дяденьку», великана, но и на дитя. Теперь становится понятно, почему она от меня избавилась, но все равно возникает вопрос, а как она в таком случае оказалась в той огромной колбе?

– Если он провернул что-то подобное со своими глазами, то это означает, что он вполне мог поспособствовать твоему появлению на свет.

– Вы хотите сказать, у меня даже родителей нет, а я просто чёртов эксперимент?! – дергаюсь, чтобы встать, но голова очень сильно кружится.

Графиня замолчала, я же сильно пожалела, что никак не могу от нее избавиться, слишком сильно кружится голова: ни встать, ни пошевелится даже.

– Кем бы кто ни называл тебя, для меня ты все еще невестка и мама  моего внука, – чуть мягче молвила она. – Не важно каким способом мы появляемся на этот свет, главное кто мы есть и какой след оставляем по себе.

– Странно слышать подобное от нежити, – замечаю, чуть так же смягчившись. – Обычно, называя кого-то поднятым мертвецом, вряд ли подразумевают что-то более пустое и безвольное.

– О, поверь мне, в большинстве случаев так и есть, только иногда у мертвецов остается частичка воспоминаний о жизни. Это может быть что угодно: от желания красиво одеваться до желания защищать тех, кто дорог. Обычно, как только сгнивает мозг, они становятся не больше пустышки, послушной марионетки. Игнату всегда было проще с мертвыми, чем с живыми, пожалуй, это моя вина.

– И в чем вы виноваты? В том, что умерли? – улыбаюсь грустно, мысли об Игнате не дают покоя. – Для мертвой вы уж больно живы, честно говоря.

– Я дорого заплатила, чтобы остаться рядом со своим сыном. Моя душа почти что сгнила, скоро наступит время, когда душой и телом я превращусь в прах. Для меня уже не будет ни рая, ни ада, все закончится совсем скоро.

Мы замолчали надолго, чтобы собраться с мыслями, а может, чтобы смириться со своим будущем.

– Я могу попробовать оживить один из здешних трупов, но сил хватит ненадолго, – сказала она и обеспокоенно спросила: – Ты сможешь выбраться одна?

– Глупый вопрос, я даже встать не могу, – быстро остудила ее суицидальные желания, ведь так точно умереть может.

– Что же нам делать тогда?

– Ждать.

– Я уверена, Игнат скоро спасет тебя, – попыталась поддержать меня.

– О, нет, я собираюсь ждать не мужа некроманта, – чуть улыбнувшись, отвечаю ей. – Я буду ждать, когда моя дочурка проголодается.

***

Я ждала долго, куда дольше, чем мне хотелось. Ни через день, ни через десять, дочка не напоминала о себе. Сначала я с ужасом думала, что так сильно навредила ей, но нет. Руна, что не давала мне двигаться, пока ребенок не восстановится, пропала через несколько дней. Подняться я смогла, но больше ничего особенного не чувствовала. Дочка, словно назло мне, затихла и притаилась. Вся в папочку, от того тоже ни слуху, ни духу! Страх, за непутевого некроманта и его вредную копию у меня под сердцем, пожалуй, единственное, что занимает мои мысли в перерывах между поучительными историями от свекрови и попытками выбраться из клетки. Я уже семь ложек сломала, пытаясь подкопать один из прутьев, чтобы его немного отодвинуть и так выбраться из клетки.

Впрочем, судя по тому, как меня здесь кормят, в скором времени я даже через дверь не выйду. Не сказать, что меня сильно разнесло, но впервые я могу похвастаться своим декольте, там реально есть на что посмотреть и даже пощупать. Проблема в том, что смотреть-то и не кому, муж-то мой непонятно где шляется. Ох, если он хоть раз глянул на особь женского пола, я ему такое устрою, что самолично захочет спрыгнуть со скалы, но теперь с летальным исходом. Но на самом деле знаю, что он так не поступит.

Хотя бы потому, что единственная, кроме меня, претендентка на него, благополучно меня БРОСИЛА и умотала со своим эльфом. Вернутся они за мной, ага, как же! Друзья, они такие, только и делают, что бросают меня, что Пенелопа, что Серафима. Надеюсь, у моей крошки все будет по-другому, и она никогда не пройдет через весь этот ад, что был в жизни ее родителей. Графиня рассказала о детстве Игната, о его детских шалостях и интересах, от её воспоминаний у меня сложилось впечатление, что он так и не повзрослел, остался тем же озорным мальчуганом, не смотря на то, что года уже не те. Разница в сто лет, как оказалось, не такая уж большая проблема, если твой избранник эмоционально если не в твоем возрасте, то младше лет так на пять.

Сложно представить каким он будет отцом, но мне почему-то кажется, что прекрасным, хотя и вредным. Дочь уже явно в него, маленькая некромантша. Каждый раз, когда графиня заводила разговор, что если ребенок проголодается сильно, то может убить меня, я затыкала ей рот. Возможно у нее и благородная цель, предупредить меня и сберечь, но это уже как-то поздно. Не думает же она, в самом деле, что я от мечты всей своей жизни — дочки избавлюсь? Нет, это уж точно нет. День за днем рыться в своей голове то ещё наказание, но и отсутствие работы не такое уж счастье. Можно сказать, единственным плюсом данной ситуации являлось то, что кормили меня как на убой, в отличие от свекрови. Я как-то спросила об этом, могу же что-нибудь через решетку передать, но она ответила, что нет, если только не собираюсь сама стать ее кормом. Из соседней камеры звуков доносилось мало, только изредка усталый голос самой графини. Она разговаривала все меньше, и я морально готовила себя к тому, что совсем скоро она может превратиться в пепел или же просто в нежить, управлять которой никто не сможет. Каждый день у меня одинаков, главная его составляющая – ожидание, но и оно не вечно.

– Сейчас вечер или утро? – спрашиваю, прижавшись лицом к холодному камню.

– Скорее вечер, чем день, – спокойно ответила мне графиня.

Чтобы совсем не сдуреть от всего происходящего и разобраться в том, сколько времени здесь нахожусь, специально начала царапать стены. Проблема в том, что иногда я забываю, делала ли царапину или нет. Так что только по моим догадкам прошел почти месяц, прежде чем гном снова появился передо мной. Раньше приходил только его подручный, которого я уже прозвала огром, уж больно похож чертяка. Людей он может и не ест, но, судя по молчаливым манерам, когда он мне чуть все зубы не выбил, пытаясь накормить, пока я сама не могла. Настоящий огр, от человека там явно ничего нет, ни сочувствия, ни злости, простая марионетка. Марионетка, которая управляет странными крысами. В какой-то момент мне даже показалось, что они просто иллюзия, ибо появляются из темноты, но затем сошлась на том, что это какая-то странная магия.

Где-то вдали послышался скрип, затем неторопливые шаги. Я оживленно присела на кровати и успокаивающе провела по каждой царапине на деревянном изголовье. Раньше меня успокаивали разные блестящие цацки, но их здесь, конечно же, нет, так что теперь меня почему-то успокаивает только это. Вскоре перед камерой предстал гном в дурацком зеленом бархатном костюме и с высокомерной рожей.

– Кларисса, – почти мурлыкнул он, не спеша открывать решетку на моей камере.

– Дяденька? – чуть издеваясь, обратилась к нему, но затем, хмыкнув, скривилась. – Я сомневаюсь, что кровные узы имеют для такой гнили как вы хоть какое-то значение.

Он на мои колкие слова только улыбнулся.

– Помнится в прошлый наш разговор, ты говорила что-то подобное, – заявил он с усмешкой.

– Говорила, и ничего с того момента не изменилось. Та женщина в колбе по-прежнему не моя мать. Но разница между нами все же есть, я по крайней мере эксперименты над своими родственниками не ставлю.

Гном смерил меня своими зелеными глазами, а затем слегка ухмыльнулся, будто мои слова его порадовали.

– Тем более я, в отличие от вас, никого из своей семьи не убивала! – добавляю с жестокой ухмылкой.

– Напротив, – после паузы ухмыляется он. – Ты даже представить себе не можешь скольких ты погубила, твоя мать и отец в том числе.

Эта фраза вызывает во мне гнев, но стараюсь не подавать виду. Повторяя за гномом, медленно ухмыляюсь и подхожу к решетке. Я выше его на полторы головы, смотрю сверху вниз. Он со своим подопечным выглядит комично, высокий и низкий сноб.

– Это вам так труп моей матери в колбе сказал? – ухмыляюсь, чуть склонившись над ним так, чтобы бесить разницей в росте. – Хотя подождите, она, как и ваш огр не разговаривает, потому что просто труп в чертовой колбе!

Признаюсь, в конце я все же дала слабину чувствам и наговорила лишнего. Он никак не отреагировал на мои слова, но вот когда просунула руку через решетку, пытаясь схватить его, отшатнулся.

– Ты очень вспыльчива и так похожа на мать, – равнодушно и снисходительно ответил гном. – Но даже Лари понимала, когда силы не равны.

– Да неужели? – фыркаю недоброжелательно, мысленно уговаривая себя, что ничего не хочу знать о женщине, которая предположительно приходилась моей матерью.

– Она бы триста раз подумала, прежде чем рисковать жизнью своего ребенка, – давя на мою совесть, заявил он.

Молча поджимаю губы, похоже, меня уделал какой-то гном, надавив на больное место. Сомневаюсь, что моя настоящая мама хоть раз обо мне думала, тем более о моей защите, когда бросала в детдоме для особенных существ. После моего показного смирения он махнул огру и тот открыл дверь в мою клетку, чуть ли не полностью загородив собой проход.

– Клара, – обеспокоено подала голос графиня.

– Все в порядке? – скорее спросила, чем ответила ей и себе.

Огр не стал бы церемониться, если бы хозяин приказал меня оттуда вытащить, так что сама вышла из клетки. Босые ноги сразу почувствовали контраст между ковром на полу клетки и ужасно холодным полом коридора, что логично – это же пещера.

– Пойдем, у меня для тебя сюрприз, – чуть сладковато обратился он ко мне.

И, прежде чем я смогла что-то сделать или сказать, здоровяк схватил меня и забросил на твердое плечо как мешок картошки. Готова поклясться, что быть мешком картошки для своего мужа мне нравилось в разы больше. По крайней мере не было такого чувства, что меня на двое разорвёт. Темный коридор, потом ещё комната и еще, и только после этого мы остановились в каких-то десяти метрах от пещеры с телами в банках. Даже сейчас при взгляде на большую колбу по спине прошли мурашки. Меня опустили на пол, давая в полной мере ощутить, какой он холодной. Пахнет травами, как в кабинете целителя или в комнате Пенелопы. Эта пещера поменьше, я могла бы спутать её с коридором, вот только по наличию металлического стола и разного жуткого вида инструментам поняла, что попала в какую-то лабораторию, точь-в-точь как в доме некроманта. Как-то там мне нравилось больше, по крайней мере, он не заставлял меня на такой стол ложиться, гном же, судя по всему, хотел именного этого.  Напряглась, придумывая как сбежать, ибо есть такое чувство, что просто так меня никто отсюда не отпустит. Но не посиделок на этом столе мне стоило бояться. Гном подошёл к еще одному столу и сдернул с него простынь.

– Вот твой подарок, девочка, – елейным голосом произнёс он, любуясь как в ужасе замираю.

Отто, мой старый бедный друг, точнее его многострадальное тело. Откуда он здесь? От него пахнет формалином так, как будто его только что вытянули из одной из этих колб. Только вот одежда сухая, немного помята, вроде как умер он всего несколько мгновений назад. Я так давно не видела его, моего старого друга. Кажется, что он спит, такое спокойное выражение лица. Опускаю взгляд ниже и замечаю, что платка на шее нет, вместо него вижу шею с грубо пришитыми к ней жабрами. Мне кажется, именно жабры пахнут формалином. Оглядываюсь на гнома, тот точно довольный коллекционер становится с другой стороны стола, даже поднимается на специальный стульчик, чтобы рассмотреть Отто так, словно он только вещь.

– Все же мне стоит поблагодарить твоего мужа, если бы не его подарок, я бы до конца своих дней жалел, что оставил такой выдающийся экземпляр.

Он чуть слюной не захлебнулся, когда провел рукой по щеке мертвеца, похлопав точно собаку. Меня чуть не стошнило от одной это картины, но желание защитить тело своего друга было куда сильнее. Ударила по его конечности с длинными заостренными ногтями, он отшатнулся, но в этот раз не был столь отходчив.

Посмотрел куда-то мне за спину, и в тот же момент огр схватил меня за запястье и поднял за него над полом. Мне даже показалось, что руку оторвет, но негодяй только держит, заставляя висеть в весьма неприятном положении.

– Отпусти меня, чудовище! – крикнула, толкнув гада ногой, но только больно ударилась.

– Я делал тебе скидки, все же в том детдоме, куда тебя сдал твой отец, манерам не учат. Но в следующий раз я отрежу тебе руку.

Его угроза не возымела никакого эффекта, ибо слова заинтересовали больше.

– Отец не сдавал меня, что вы несете? – пнула огра, но только снова ушиблась. – Это была моя мать!

– Кто тебе сказал? – чуть насмешливо приподнял бровь гном, едва заметно показывая свои острые зубы. – Тот жадный директор или он сам? Помню, директор отмечал, что великан навестил тебя всего лишь раз за все те годы. Как печально, не правда ли? Всем ты в обузу кроме меня, девочка моя.

После этой фразы он накрыл тело Отто снова тканью и с отвращением промыл руки в небольшой раковине. Он никуда не спешил, я же переваривала его слова. Отца я никогда не видела, только дедушку, и то всего лишь раз, он единственный, кто навещал меня в детдоме. Как он может быть моим отцом?

– К тому же, как бы твоя мать отправила тебя в столь мерзкое место? – он с отвращением скривился и сам себе замотал головой. – Нет, нет, Лари была совсем другой, она за тебя…

Он осекся, поднял на меня долгий изучающий взгляд и ухмыльнулся как забавный злодей. Гном медленно обошёл стол, и остановился в метре от меня и огра, продолжая изучающее смотреть на меня.

– Как все же с годами все путается, – он чуть задумчиво прикусил губу. – Жаль, что я нашёл тебя в том детдоме слишком поздно, иначе я бы…

– Вы бы что? Убили меня так же, как и мою мать? – крикнула на него, все еще болтаясь на одной руке.

– Я не убивал Лари, – сказал гном спокойно и даже можно сказать снисходительно. – Это был ее выбор, как и то, что она доверила свою дочь не тому.

Он замолчал, зеленые глаза смотрят на меня и вроде бы мимо. Мой взгляд метнулся к колбе в соседнем помещении. Гном хочет сказать, что не причастен к ее смерти, но предположительно ее тело в соседней колбе говорит об другом. Пускай я даже не помню, как выглядел мой великанский дедушка, но он не мог быть моим отцом, хотя бы потому, что казался очень старым. Гном хочет меня запутать, голову запудрить и заставить ему поверить, но я на такое не поведусь.

– Я позабочусь о тебе, – приторным голосом проговорил он и еле ощутимо коснулся моей щеки, но я сразу отстранилась. – Ты именно там, где и должна быть.

– Где? На месте подопытного кролика?! – взрываюсь от его слов. – Нет уж, увольте, я могу с этим поспорить! Ни я, ни мой ребенок вам не достанется!

– Помнится, Лари говорила так же, ну и где она теперь? – с ухмылкой произнес он, слегка кивая в сторону соседней комнаты.

Я качнулась и заехала чертову гному коленом в его рыжую голову. Он даже упал, проехав пару метров на боку и вскрикнув от боли. Огр на это никак не отреагировал, так будто ему все равно. Я дернулась, чтобы вырвать свою руку, но ее как камнем зажало. Мелькнула мысль о том, чтобы выпустить ауру великана, но она исчезла с пониманием, что я попросту не могу. Тем временем гном приподнялся, напугав меня своей кровавой клыкастой ухмылкой, кажется, я начинаю понимать, почему люди всегда так вздрагивали, когда я улыбалась.

– Я предупреждал тебя, – как-то очень довольно заявил он, затем уже закричал на огра. – На стол ее!

Огр послушно потянул меня к свободному столу, опустил на него, но руку не отпустил. Соскочила со стола, но он снова забросил меня туда с такой силой, что перелетела через стол, и чуть плечо не вывихнула, вскрикнув от боли.

– Руку! – громко крикнул гном.

Сам гном не спешил приближаться к нам, скинул старую ткань с ещё одного стола. Огр ухватил за руку пониже локтя, затем прижал ее к столу, заставляя стоя на коленях вжаться лицом в грязную ткань. Лицо закрывают мои спутавшиеся волосы, я не вижу, но слышу, как он точит лезвие об камень. Медленно подходит к столу, по моей спине проходятся мурашки. Упрямо поджимаю губы, ничего я выдержу, бывало и хуже. Гном нагнулся к моему лицу, от него мерзко воняет формальдегидом. Убрал волосы с моего лица, для него важно, чтобы я видела то, что сейчас произойдёт, или же он хочет видеть мою боль, наслаждаться ею.

– За свои действия нужно отвечать, – сладко произносит он, обжигая дыханием мою щеку.

Отстраняется, медленно и вальяжно поднимает здоровый тесак. Таким обычно мясо на рынках разделывают от кости. Пальцы начинают дрожать, выдавая мой ужас. Он не шутит, наоборот, словно предвкушает месть за свою разбитую губу. Пользуется моей слабостью, мерзкий подонок! Неужели я и правда ничего не могу ему сделать? Я не могу, но дочка, она может. Мне просто нужно ее заставить, и я не нахожу способа лучше, чем закричать со всей силы. Мой крик почти заглушил смех гнома, но я продолжаю кричать, чувствуя, как от страха напрягается живот. Ну же, родная, спаси нас! Гном замахнулся тесаком снова, но теперь не театрально. Тесак рассек воздух и вонзился в мою руку ниже локтя, но не отрезал ее, на кости остановился. Кровь брызнула в лицо, а я просто захлебнулась криком, ибо в тот же момент живот заболел так, что стало непонятно: что болит больше. Кровь во всю хлещет из руки, окрашивая ткань в красный даже под моим лицом. Огр все ещё удерживает меня, не давая забыться в агонии и убрать руку, а гном хохочет. Его смех взрывается в голове, пока ощущаю дикую слабость, а затем приходит он – голод. Она проснулась и хочет есть. Уже не кричу, еле дергаюсь, пока гном, не церемонясь, вытаскивает из моей руки тесак. Все вокруг начинает дрожать, начиная от соседнего стола с орудиями пыток, что немного звенят от тряски, заканчивая стульчиком, на котором стоит мелкий гном. Он падает, так и не отрезав мне руку до конца.

– Что это, черт побери, такое? – закричал гном, затем обратился к огру. – Проверь!

Огр отпустил меня, я тут же свалилась на пол, прижимая окровавленную руку к себе и чувствуя, как бешено бьется собственное сердце, а платье заливает кровью. С потолка пещеры сыплется камень и пыль, точно кто-то снаружи пытается сюда добраться, все дрожит и шатается. Чёрт, дочка, я так кровью истеку, давай же сожри их! Боль усиливается, будто бы девочка решила убить меня, вместо мерзкого гнома. Девочка моя, ну что же ты делаешь. С соседнего стола свалилось какое-то тело, чуть не прибив меня, качка усиливается, я уже не понимаю, что творится. В какой-то момент передо мной появляется гном. Его мерзкое лицо обеспокоенно, он хватает меня за руку, рисуя моей же кровью какие-то руны. Пытаюсь отбиться от него, но я слишком слаба. Понимаю, что он тоже ослаб, только когда он падает лицом вниз рядом и что-то хрипит. Моя боль уменьшается, где-то краем сознания понимаю, что моя девочка его живьем съедает, и не скажу, что он этого не заслужил. Но становиться убийцей, ещё не родившись на свет? Чёрт, что мне делать? Не уверена, что могу ее остановить. Где ее папочку носит, когда он так нужен? Как в ответ на мой незаданный вопрос раздался грохот, а потом вспыхнуло зеленое пламя. Умеет он эффектно появиться: в стене пламени, точно он и есть это пламя, кроша что-то в руках. Судя по всему, он как-то прорвался в ту комнату со шкафами, но там скорее всего ничего не осталось. Колба с телом гномихи давно исчезла в пламени, теперь ее действительно больше нет. Игнат каким-то чудом нашёл меня, заваленную телами и небольшими булыжниками. Буквально вытащил из грязи и прижал к себе. Пламя коснулось меня, не обжигая, а согревая. Он что-то спрашивает, но почему-то не слышу и плохо соображаю. Боль в животе утихает, девочка успокоилась, как только папочка пришёл, будущая папина дочка.

– Клара, Клара! Что с тобой? Как ты? – заваливает меня вопросами мой некромант, то глядя в лицо, то осматривая остальные части тела.

На его лице беспокойство, а вид такой, что ему в гроб сейчас ложиться можно, до чего же себя запустил, совсем без меня пропал мужик. Схватил мою истерзанную руку, так что я вскрикнула от боли.

– Где тебя, чёрт побери, носило?! – накричала на него, кривясь от боли, пока он сжимал мою руку именно там, где рана.

Он залечивает мои раны, по телу разошлось тепло, но я все равно недовольно забурчала.

– Неужели не мог прийти за мной раньше, хоть минут на десять?! – простонала, чувствуя, как бешено кружится голова. – Вечно тебе надо эффектно появиться!

– Кто бы говорил, любимая моя, – устало, но с улыбкой парировал он.

Мой некромант прижал меня к себе сильнее, боль от ранения сразу же ушла, и я обняла его в ответ. Мне не верится, что это наяву, как будто приснилось что он сейчас здесь, рядом. Огонь давно угас, от моего мужа пахнет сыростью и потом, я чувствую его тепло и не верю, что это на самом деле. Он снился мне по ночам, тревожил сердце кошмарами и во сне, и наяву. Хочется кричать снова и снова, где он так долго был?!? Но я не могу заставить себя даже пошевелиться. Главное, что Игнат здесь, и все уже хорошо, ведь так?

– О, Спаситель, мне это снится, – шепчу, крепче прижимаясь к нему, точно так доказывая, что все наяву.

Игнат заставляет меня отстраниться, ноги держат слабо, так что держусь за него. Его несколько отстраненный взгляд проходится по мне, пару раз замирает в районе живота, так словно он нашу девочку по ауре смотрит. Я тоже замираю, когда выражение на его лице становится особенно угрюмым, но затем он успокаивается.

– Все в порядке, – говорит он мне и себе заодно, а затем резко становится серьёзным. – Ты что здесь делаешь?

Я сначала тороплюсь, чтобы ответить, но только открываю и закрываю рот. Это он, что на меня наехал? Вот что-то сомневаюсь, что принцесс в сказке принцы после спасения вот так же отчитывали. Будто я виновата, что здесь оказалась! Вообще, а как он узнал, что я здесь, если не знает почему?

– Готовлюсь стать экземпляром колбе, что ещё я могу делать в плену у сумасшедшего гнома?! – кричу на него с сарказмом, но не могу злиться.

Он снова обнимает, в этот раз куда крепче, так что слышу, как быстро бьется его сердце. Мы не можем даже нормально показать, как сильно беспокоились друг о друге, сумасшедшие. Целует меня в висок, как маленькую, по-отцовски нежно. Из него явно получится отличный отец, получше моего. От мысли о родителях неприятно режет в груди, но я хороню эти чувства где-то глубоко в сердце.

– Подожди минутку здесь, – едва уловимо отстраняется мой некромант, а затем усаживает меня на один из столов.

Игнат, не обращая внимания на царивший мрак и бардак, находит гнома, достает его из-под кучи мусора как куклу, только кривится, будто бы ему противно касаться его. Мне уже кажется, что гном сдох, но в тот же момент некромант обращается к нему.

– Эти глаза не твои, – и только тогда понимаю, что гном попытался навредить моему некроманту своим странным взглядом, но потерпел неудачу.

Сама же на всякий случай закрываю глаза и отворачиваюсь, ибо и так знаю, что сейчас произойдет.

– Родовой ублюдок, – почти что смеется гном, кряхтя от натуги. – На что еще способен ваш проклятый огонь?!

– О, на многое! – холодно обратился к нему Игнат. – Вот только тебе не за это переживать надо, гном.

Гном закашлял, захрипел так, что мне показалось, что его душат. Допустим Игнату на тот взгляд все равно из-за родового огня, но мне что делать, у меня-то его нет?!

– Некромант, чертов некромант! Разве ты не могла выбрать кого-то попроще, девочка моя? – как в бреду хрипло спросил гном, но я не ответила.

Мне лично не было понятно, почему Игнат так тянет, просто убей его и все, к чему эти разговоры?!

– Зачем ей «попроще»? Зачем ей тот, кто будет слабее нее самой? – натянуто смеется некромант. – Вам ли не знать, что такое брать самое лучшее и использовать в своих целях? Так что это наследственное!

Не понимаю последней фразы настолько, что подглядываю за ними. Гнома мне полностью закрывает спина мужа в грязном пальто, ничего не видно.

– Ты ещё проклянёшь тот день, когда встретил ее, некромант, – смеется гном в ответ, так будто захлебывается водой или кровью.

– Это уже мне решать, – с легкой иронией произнес Игнат и затем слегка наклонился вперед.

– О, нет, я знаю, о чем говорю! – кряхтит гном, пытаясь, засмеяться. – Я ведь ее создал.

– Прекращай все это, нам еще нужно спасти твою маму! – перебиваю старика, обращаясь к мужу.

Игнат оглянулся на меня, посмотрел в глаза так, словно что-то прочитал в них, и только затем сделал то, что собирался сделать со мной в нашу первую встречу – убил проклятого экспериментатора. Объятая бело-серебристым пламенем рука мага пронзила грудную клетку гнома, и я не смогла на это смотреть, отвернулась. Гном закричал пронзительно, а затем затих и просто исчез пеплом.

– Ты в порядке? – мой некромант сжал в ладошках моё лицо и посмотрел не просто в глаза, а в самую душу. – Он был твоим родственником, но хотел убить тебя.

Сказал так, точно я и сама не знаю!

– Все мои родственники умерли, – только и отвечаю ему, позволяя подхватить себя на руки, как принцессу.

То ли я так сильно похудела, то ли он подкачался, но потащил меня к клеткам на руках. Дорогу показала с трудом, ибо сама ее не запомнила за два-то раза. Где-то у самой моей камеры меня все же опустили на землю и оставили стоять в сторонке. Если Игнат как-то и отреагировал на мою клетку, то оставил это при себе. Расплавил прутья, зашёл в соседнюю камеру, но я туда не вошла. Остановилась возле большой клетки, заметив Чебурека, валяющегося там, в старой соломенной трухе. Кот не двигался, так что я пошла за своим пушистым другом и замерла, оказавшись там. То, что он не дышал, поняла, только когда подняла его на руки. То ли от старости умер, то ли от дочки во время ее вспышки – непонятно. Почил ещё один мой друг, такое впечатление, что смерть всегда бродит где-то рядом. Прижимаю кота к груди, он уже не чувствует ни моих объятий, ни тепла и благодарности, слишком поздно говорить спасибо за то, что составлял мне компанию. Так не только с котом, так со всеми, кто меня окружает.

Оглянулась на свою клетку, она такая маленькая по сравнению с этой, словно это ловушка для самого великана. Что-то екнуло в груди от этого предположения, затем поняла, что именно так смущало меня в той истории моего появления на свет. Как гном получил в свое распоряжение великана? Они же сильны, их никакая клетка не удержит, и эта не удержала. Поворачиваюсь и захожу в клетку поглубже, и там, в полумраке расцарапана стена в рисунках. Великаны не умеют писать, но мой отец умел рисовать, сносно и понятно. Я поняла, что случилось на самом деле только по его рисункам.

Мой отец был стар, настолько, что аура великана покинула его. Все его существование свелось к одной цели – ожиданию смерти, но его нашла не смерть, а сумасшедший гном. Он пленил его и ставил всякие опыты, пока однажды не поселил в камере напротив гномиху. На рисунке она изображалась как маленький ангелочек, нежное и хрупкое создание. Время шло, он отсчитывал его палочками, точно тот узор на спинке кровати. Затем он нарисовал гномиху, а внутри нее звезду. Звезда росла с каждым рисунком, а гномиха как будто становилась меньше. Последний рисунок на всей этой стене был странным, хотя и остальные, мягко говоря, пугали. Упавшая звезда и гномиха, как ангелочек в небе.

«Погасла старая звезда…

Жизнь новую она дала,

И только ей благодаря

Восходит новая заря!» – пронеслись в памяти слова из сказки, и я повернулась, чтобы посмотреть на клетку со стороны.

Чего там не хватает? Подвесной люстры, как в доме, где не пользуются магией, обычно её вешали на специальный крюк под потолком, но здесь его нет, а вот углубление осталось. Так вот что имел в виду гном: великаны имеют свою силу с рождения, но могут начать ею пользоваться, только убив кого-то. Рыжеволосая красавица Лариса нашла выход из ситуации, но так и не смогла уберечь меня от убийства и той силы, что во мне дремлет.

– Клара! – позвал Игнат, и я будто бы очнулась от наваждения.

На ватных ногах подошла к нему, при взгляде на графиню к горлу поступила тошнота. Пока мы с ней каждый день мило болтали, она здесь гнила, как говорящий кусок мяса. Некромант посмотрел на меня обеспокоенно, затем глянул на Чебурека, которого я все ещё сжимаю в руках. Он сомневался только мгновение, а затем выхватил у меня животное.

– Что ты делаешь? – испуганно вскрикнула, когда он положил бедного кота рядом с телом графини.

– Ее тело слишком повреждено, мне не спасти его, – решительно сказал он, попутно занимаясь чем-то похожим на подготовку к ритуалу. – Но если то, что осталось пересадить в другое тело, есть шанс ее спасти.

Игнат так воодушевлённо начал говорить, что я не смогла ему ответить, пока он не достал нож.

– Может не надо? – слабо предложила, отвернувшись и чувствуя, как тошнота подступила ко рту.

Он непонимающе оглянулся на меня, у него и мысли не было поступить иначе.

– Она говорила мне, что достаточно пожила, – пытаюсь подобрать слова, но они не подбираются. – Может, стоит отпустить ее на покой?

Меряет меня взглядом, а затем отмахивается, продолжая свое темное таинство.

– Мама не просто уйдет на покой, она исчезнет навсегда, от нее ничего останется, если я не сделаю этого! – упрямо заявил он, с трудом скрывая свою уязвимость.

Я не решилась больше протестовать, все же во мне тоже осталась привязанность к матери, она-то и тянет меня сейчас на дно. Опустилась на пол за клеткой и закрыла глаза руками, стараясь ни о чем не думать.

– Уже все, – теплая ладонь некроманта коснулась моей руки, и он показал мне замотанного в ткань кота.

Он, или она, это как посмотреть, с безумно умными глазами медленно моргал, свернувшись в комочек. Сделать из своей матери кошку, мне даже тяжело представить, что будет дальше.

– Эй, некромант, пообещай мне кое-что, – говорю, с трудом поднимаясь.

– Что, наглая моя? – едва заметно улыбнулся он так, что его усталость словно передалась и мне.

– Когда меня не станет, ты не превратишь меня в эту игрушку, – твердо говорю ему.

Он замирает, я почти чувствую его боль и делаю то, чего не стоило: еле заметно улыбаюсь, сводя свою просьбу к ироничной шутке.

– Ты точно не умрешь раньше меня, так что перестань говорить ерунду, – тепло улыбнулся мне, провел рукой по моим волосам, успокаивая меня.

– Это ещё почему? – наигранно дуюсь.

– Потому что я от твоих выходок точно скоро кони двину! – улыбнулся он, затем наигранно грозно добавил. – Напасть на крепость гномов, серьёзно?!

– Они сами напросились! – смеюсь, а затем становлюсь серьёзной. – Я люблю тебя.

– Я знаю, – отвечает этот наглец довольно, за что чуть не получает от меня нагоняя и потому быстро исправляется. – И я тебя люблю, моя вредная великанша.

– Мяу! – подтверждает кот в его руке.

Часть 20. Жизнь за жизнь

Игнат

Несколько лет спустя.

Как-то с самого утра день не задался. Куча докладов свидетельствуют о том, что нужно срочно отправляться в столицу, но желания в себе никакого не нашёл. Поймал себя на мысли, что в последнее время слишком часто задумываюсь о том, чтобы оставить свой пост и заняться куда более важными для меня вещами. Думаю, Вальтер даже не особо расстроится от этой потери. Все же свое обещание я выполнил — помог ему завоевать целую страну. Наводить в ней свой порядок он сможет без меня.

По крайней мере, я это надеюсь, как и на то, что после моего ухода он не будет наведываться ко мне с визитами. Дружба дружбой, но в роли врага он для меня безопаснее. В последнее время он стал приезжать все чаще, расспрашивать Клару, а эти его взгляды, которые он бросает на Поллинарию … Это надо прекратить! С одной стороны я друга понимаю: его сын того же возраста, что и моя Поля. К тому же благодаря тому, что растет с кое-каким дурным примером, она больше на мальчишку похожа, чем на девочку. Это ещё один повод бросить все и заняться семьей, а то вырастет у меня не красавица дочка, а мальчик забияка. Вальтер, глядя на мою дочку-разбойницу, наверняка тоже хочет увидеть своего ребенка, и как отец я его понимаю. Мысль, что моя разбойница где-то далеко и возможно в опасности, один из самых больших моих страхов.

Сомневаюсь, что господин Канцлер успел испытать чувство привязанности к своему ребенку, но знать, что единственный твой наследник непонятно где, никому не понравится, даже самой холодной ледышке, в которую Вальтер превратился после предательства жены. Именно предательства, он ее побег так воспринял, хотя я ему кучу раз говорил старую мудрость: «какие кости закопаешь, такие и выкопаешь». На что он обычно отвечал что-то в духе, что ни разу не причинял ей вреда и поспешно менял тему, а то и вовсе просил заткнуться. Какой же он упрямый, как и его драгоценная женушка, которая просто пропала. К эльфам она так и не приплыла, ее вообще не видели на том круизном лайнере, который должен был отправить ее к эльфам. Рыбаки, которые должны были ее доставить на него, вообще забыли, что у них был такой необычный пассажир. Самородок, как всегда, впечатляет своей осторожностью, все больше задаюсь вопросом: как же она умудрилась получить Брачную метку?

И все бы ничего, Вальтер, допросив рыбаков, успокоился бы, но как-то полгода назад, в день рождения Поллинарии я слишком много выпил и рассказал Скоту о руне, с помощью которой нашёл Клару, даже когда она была под землей. Тогда я имел глупость вспомнить, что, по словам Самородка, у нее тоже была такая руна. Сначала я не придал этому значения, пока через пару дней Вальтер не заявился ко мне прямо в особняк и не принялся расспрашивать об этом Клару. Он буквально донимал ее расспросами, все просил написать ему ту руну, хоть приблизительно. Как же тогда у него горели глаза, ледышкой никто бы не посмел назвать. Вот только Клара не в состоянии ему помочь, но, сколько бы она ему не говорила о том, что не помнит, он никак не унимается. Все же мне стоит покинуть свой пост, так будет правильно. Поводов появляться у нас не останется и Скот успокоится, или же я припомню, что называл его своим врагом всего несколько лет назад.

Киваю в такт своим мыслям и решаю, что работы на сегодня мне достаточно. Мысль о том, где моя маленькая разбойница, не дает покоя, так что нужно проверить как там она.

Поднимаюсь из-за стола, который остался ещё от деда, и подхожу к окну. Начало лета выдалось жарким и солнечным, так что мои женщины, скорее всего, во дворе или в саду. Так и оказалось, слегка выглянул в открытое окно и сразу же заметил несуразную картину. Девочка шести лет от роду висит на ветви могучего дуба головой вниз, держась за нее только ногами. Она громко смеется и хлопает в ладоши, глядя, как посреди поляны топчут цветы три скелета, танцуя какой-то несуразный танец, попутно жонглируя частями своих тел. Там же внизу в тени приоткрытых дверей стоит невысокая женщина в закрытом зеленом платье в пол и с распущенными черными волосами и хлопает вместе с девочкой в ладоши, создавая музыку для скелетов. Всегда она поощряет все ее дурацкие выходки!

– Поллинария! – зову дочь, и та чуть не падает с ветки. – Слезай оттуда, а то если ушибёшься, сама себя будешь лечить!

– Ну, па! – заныла девочка, и нехотя ловко забралась сначала на ветку, а затем спустилась.

Под моим строгим взглядом она даже платье поправила, но недовольно потоптала многострадальную клумбу ногой. Как будто почувствовав что-то неладное, в двери появилась Жизель, компанию ей составила моя матушка, которую у нас иначе как Ба никто не называет из-за того, что она в виде кошки. Помнится, однажды Клара сказала: единственный плюс от того, что твоя свекровь кошка то, что не нужно выслушивать ее болтовню. После этого Ба влилась в роль кошки настолько, что начала гадить ей в тапки постоянно, несмотря на то, что она вообще-то мертва и гадить не может.

Жизель, увидев, что стало с её любимой клумбой, сначала было схватилась за сердце, но затем принялась кричать так, что ее даже скелеты и те заметили, у одного упала челюсть и куда-то в цветы закатилась.

– Вы что наделали ироды костлявые! – закричала она и, схватив первое, что попалось под руку, с праведным гневом бросилась на скелеты.

Скелеты, теряя по дороге части тела, побежали вслед за своей визжащей предводительницей. Жизель махая полотенцем бросилась следом, окончательно портя многострадальную клумбу. Клара же и Ба остались стоять в тени дома, спокойно наблюдая за этим беспределом. Каждый раз одно и то же, я мучительно закатил глаза, наблюдая, как дочка в который раз заставляет свою няньку пробежаться по ее же клумбам. Так, нужно прекратить это безобразие, пока не пришлось поднимать и Жизель. Старушка усиленно запыхтела, точно говоря проклятия в мой адрес. Вышел из кабинета, быстро спустился по лестнице, но к выходу подошёл медленно. Они обе обернулись, Ба завиляла хвостом, Клара улыбнулась, я посмотрел на нее, в груди больно защемило, но я заставил себя улыбнуться в ответ. Подошёл к ним, поцеловал жену в щеку, а кошку погладил по спине.

– Развлекаетесь, дамы? – слегка шутливо поинтересовался у них. В ответ Ба выгнула спину и потянулась.

Клара коснулась моей руки, сжала ее, и с легкой улыбкой попросила быть помягче. В прошлый раз, Поля получила знатный нагоняй, когда без спросу пошла в деревню и подняла там все кладбище за то, что деревенские дети отказались с ней играть. К нам тогда чуть люди с вилами не пришли, как в «старые-добрые» деньки. Какой проступок, такое и было наказание, заставил ее самолично закапывать трупы обратно. Даже Ба смотрела на меня тогда как на садиста, не говоря уже об остальных. Шестилетний ребенок, конечно же, не справился, она и одну могилу не выкопала, но урок усвоила: за все свои поступки нужно отвечать. Прохожусь взглядом по лицу Клары, она все также прекрасна, сердце болит от всего одного взгляда. Быстро отвожу взгляд и нагоняю своего чертенка, отрываю ее от земли и несколько раз подбрасываю в воздухе магией, пока она смеется.

– О, Спаситель! – устало стонет Жизель, приковыляв к плетеной скамейке и махая себе полотенцем, чтобы остыть. – Эта девчонка доведет меня до могилы!

– Доведу, сброшу туда, закопаю и цветочки с клумбы сверху поставлю! – заявляет это маленькое безобразие, улыбаясь.

– Игнаришьяр, ты слышал, что твоя дочь обо мне говорит?! – обиделась женщина. – Кто ее будет обучать манерам, в конце-то концов? Такое поведение недостойно будущей графини!

– Но так же всякий раз Па говорит, когда Жизя не видит, – с детской непосредственностью сдала меня маленькая разбойница.

Жизель подняла на меня тяжелый взгляд, пока я с любовью погладил девочку по голове и, прикрыв ей рот рукой, повернулся, направляясь обратно в дом.

– Все, никакого сладкого неделю, – шепотом пригрозил этой маленькой предательнице.

– Обоим! – зло пропыхтела Жизель, услышав мои слова.

– Ну вот! – возмущенно застонала девочка, выбираясь из моих объятий, только чтобы подбежать и обнять Клару. – Мам, мне же можно сладкое, да?

Девочка состроила обворожительную мордочку, после которой и у меня иногда нервы не выдерживают, а у Клары и подавно.

– Конечно, – согласилась она, опускаясь перед девочкой, чтобы та могла обнять ее. – Все что пожелаешь, моя звездочка.

Последнее слово больно бьет по ушам, так что вздрагиваю всем телом, но быстро прихожу в себя. Приседаю рядом с ними и обнимаю своих женщин, пока Ба недовольно шипит, что ее обниматься не взяли. Объятия Поле быстро надоели, и она с криками «киса» и «Ба» побежала вслед за кошкой в дом. Мы с Кларой остались стоять на четвереньках и обниматься, но ненадолго. Жизель с ворчанием, что ей ещё рыбу жарить, пошла так же в дом.

– Поля, на ужин рыба! – крикнула Клара, все ещё стоя рядом со мной и держа меня за руку.

– Ну, нет! – донеслись из дома недовольные крики маленькой разбойницы. – Не хочу рыбу! Нет, нет, нет!

– Это что значит «не хочешь»?! – возмутилась Жизель. – Ты сначала сама попробуй что-нибудь и приготовь, а потом уже нос вороти! И вообще, давно рыбьего жира ты ела!

В ответ на ее явную гастрономическую угрозу Поля как-то смешно крякнула, а затем в приоткрытой двери мелькнула зеленая огненная вспышка. Жизель закричала, на ее крики сбежались остальные обитатели моего дома, Синди и Пьер. Все они принялись бегать и что-то кричать о том, что родовой огонь ей не игрушки. Зная дочку, хочу ответить, что нет, по сравнению со всем тем, чем ее наделила природа, родовой огонь все же игрушка. Грустно оглянулся на дверь, понимая, что с этим надо разбираться, пока она весь дом не сожгла, но не смог уйти.

– Давай поговорим, – слышу нежный голос моей великанши и замираю, даже забывая дышать.

Она едва заметно улыбается, улыбка ей безумно идет, даже если она показывает ее острые зубы. Даже мертвецки бледная кожа, кажется, слегка розовеет на щеках. Главное глаза, у них появляется жизнь, они просто сияют, заставляя моё сердце надрывно биться в груди.

– Тебе не кажется, что нам уже давно пора завести второго ребенка? Думаю, ещё один вредный великанчик вполне бы скрасил нашу семейную жизнь. Поля перестала бы вредничать, ей так не хватает друзей, а кто может быть лучше родных братьев сестер? Давай заведем не только мальчика, но и девочку! Нет – близняшек, или ещё близняшек! Хочу много-много детей!

Она радостно засмеялась, позволяя себя крепко обнять и обнимая в ответ. Спаситель, как же давно я не слышал этого, мне уже казалось, что никогда больше от нее не услышу. Ее такие до боли знакомые слова остались на моем лице грустной улыбкой и слезами, от которых щиплет в глазах. Обнимаю ее крепче, позволяю погладить себя по голове и забыться на долгое мгновение.

– Ты чего, не хочешь? – немного удивленно спросила она, все ещё успокаивая меня, но я не нашёл сил ответить.

– Мам! – крикнула, Поля появившись в двери. – Мне надоело играть, хочу сказку! Почитай мне сказку!

Девочка даже требовательно топнула ножкой, не обращая внимания на то, что подрала платье и даже слегка подпалила его.

– Сейчас дорогая, мы с папой поговорим, и мама придёт, почитает тебе сказку, – с нежностью сказала она ей. – Какую ты хочешь?

– Осколок огня хочу, мою любимую! – она даже запрыгала от счастья, а затем, попросив не задерживаться, убежала.

Поля убежала на второй этаж, крики и шум стихли, а я окунулся в пугающую тишину. Клара, все ещё позволяя себя обнимать, застыла, а затем пришла в замешательство.

– Вспомнила, – с растерянным видом сказала она, – я ведь не могу.

Она замолчала потрясенная своим открытием, пока я мягко отпустил ее и посмотрел в ее глаза. Они тускнели, и из них исчезали жизнь и счастье.

– Но, Игнат, ты же обещал мне, – прошептала она, без зла, но как-то горько и обреченно.

Я обнял ее, как ту, которую люблю и никогда не смогу отпустить. Поцеловал в холодную щеку, а затем, передав ей часть своей энергии, приказал:

– Забудь об этом и никогда не вспоминай.

Долгое мгновение мы так стояли, затем где-то наверху послышался шум.

– А ну-ка, скушай ложечку рыбьего жира! – донеслось из приоткрытого на втором этаже окна.

– Фу, гадость! Убивают, спасите! – принялась кричать в ответ Поля так, что дом почти затрясся от ее криков.

Я посмотрел на Клару, ее глаза совсем потускнели, она слегка расстроенно улыбнулась. Дом ещё раз содрогнулся под злой крик девочки.

– Поллинария! – закричал во все горло, а то иначе ничего не услышит. – Прекращай рушить наш замок! Вся в мать, честное слово!

Только после этого дом перестал трястись, я же аккуратно взял Клару под руку и повел за собой.

«Только не рыба!» – донесся крик маленькой некромантши, затем дверь в замок закрылась.

Оглавление

Часть 1. Приказ

Часть 2. Сбежавшая невеста.

Часть 3. Быть человеком.

Часть 4. Любовь из прошлого нежданно к нам нагрянет

Часть 5. Приют смерти

Часть 6. Уроки улицы

Часть 7. Зов крови

Часть 8. Секрет

Часть 9. Графиня

Часть 10. Невеста

Часть 11. Воровка в доме некроманта.

Часть 12. Исполнить мечту

Часть 13. Не всегда перемирие до добра приводит.

Часть 14. Непростой выбор

Часть 15. Какое надоедливое прошлое

Часть 16. Труба зовёт, и подвига героя страна ждёт.

Часть 17 . Скатертью дорога от нашего порога или гномье гостеприимство.

Часть 18. Встречи чужих половинок

Часть 19. Во власти безумного экспериментатора.

Часть 20. Жизнь за жизнь