«Если», 2002 № 03 [Владимир Гаков] (fb2) читать постранично, страница - 5

касался шкатулки. Дыма здесь не было. Наверное, мне приснился кошмар.

Я лишь однажды заглянул в шкатулку с кожей Дыма, когда дядя Тлалок отдал ее мне, после того как спас все, что осталось от моей жизни. С тех пор я не сумел заставить себя открыть ящичек и увидеть высушенную, аккуратно сложенную, покрытую татуировкой кожу.

— То, чего ты желаешь больше всего, — изрек дядюшка, собственными руками вручая мне шкатулку.

Он был прав… тогда. В то время моим единственным желанием было узнать о медленной мучительной смерти Дыма, навлекшего на мою голову позор и покинувшего в беде. Только, как и большинство даров дядюшки Тлалока, этот был обоюдоострым оружием, а острие казалось смертоноснее обсидианового наконечника стрелы. Покончив с моим врагом подобным образом, он лишил меня всякой возможности вернуться к прежнему существованию. Презентовав мне кожу, он неотвратимо связал меня с преступлением. И тем самым ненавязчиво напомнил, в чьих руках жизнь и смерть каждого обитателя Английского квартала.

Дым этой ночью больше не вернулся, но все мои сны были тяжелыми и населенными вещами и событиями, которые я предпочел бы забыть. Я проснулся мгновенно и вскочил, сжимая меч, прежде чем рассмотрел человека, стоящего у постели. Это был мой слуга Уо, бесстрастно взирающий на меня, несмотря на готовый вонзиться в него клинок.

— К вам посетитель, — объявил он, убедившись, что я обрел подобие сознания.

— Кто?

Уо пожал плечами.

— Она под вуалью.

— Оружие?

Его плоское крестьянское лицо оставалось равнодушным.

— Высокородная дама.

Она стояла посреди гостиной, неестественно выпрямившись и держа руки по бокам, словно боялась, что запачкается, если притронется к чему-нибудь. Мантилья украшена одним, достаточно скромным рядом вышивки, указывающей на положение, но не определяющей род.

— Госпожа?

Она повернулась лицом ко мне, не снимая мантильи. Глаза, хоть большие и темные, недостаточно скошены, чтобы казаться по-настоящему красивыми. Похожи на глаза другой женщины, жившей в далеком прошлом.

Память ледяными когтями вцепилась в мое тело.

— Мы одни? — осведомилась она, когда слуга вышел.

Я кивнул, и она сбросила мантилью. Ничего не скажешь — хороша, хотя вряд ли может считаться неотразимой. Череп не уплощен, как у людей из рода Лягушек, волосы блестящие, губная затычка так же мала, как нефритовые катушки в ушах. На подбородке четыре линии, как у всех знатных замужних дам. Понадобилось не меньше секунды, прежде чем я сложил все части головоломки и узнал ее.

— Что же, по крайней мере ты не пьян, — заметила дама.

— Три Цветка?

— Леди Три Цветка, — жестко и холодно уточнила она.

Значит, не поддастся ни на дюйм.

— Чем же я могу служить пресветлой леди?

Ее глаза сверкнули. Когда-то, в другой жизни, она была старшей сестрой той, на которой, я собирался жениться. Кто же она теперь?

— Девять Оленей рассказал о встрече с тобой.

— Не удивлен, что мой кузен не способен держать язык за зубами. Неужели этого достаточно, чтобы ты примчалась ко мне?

— Скажем так: это напомнило мне о твоем существовании, — фыркнула она, подчеркнув последнее слово, будто я и в самом деле давно отправился в мир иной. Что же, с ее точки зрения, так оно и произошло.

— Так что привело тебя сюда?

— Родственница. Четыре Цветка.

Ого! Скорее всего, карточный долг, и Три Цветка использует наше давнее знакомство, чтобы кокетством и мольбами отделаться от обязательств и как-то выкрутиться.

— Я не знаю такой.

— Она была совсем ребенком, когда ты ушел.

Снова многозначительная тяжесть на последнем слове. Но меня уже тошнило от ее высокомерия, от всего того, что она символизировала, от лица Дыма с ободранной кожей, неотвязно плавающего в сознании. Впрочем, я смягчил голос:

— Леди, очевидно, вам что-то понадобилось. Вы полагаете, что, оскорбляя меня, скорее добьетесь цели?

Пауза.

— Ты прав, — неожиданно признала она. — Я пытаюсь отыскать Четыре Цветка. Она исчезла три дня назад, предположительно, похищена на Лесном рынке.

— Предположительно?

— Ее горничная услышала приглушенный вскрик, обернулась, но госпожа уже исчезла.

Я вопросительно поднял бровь, и гостья разом вспыхнула:

— Горничную весьма тщательно допросили. Но она упорно повторяла одно и то же.

— В таком случае Четыре Цветка действительно была похищена.

Леди Три Цветка пронзила меня негодующим взором.

— Я желаю, чтобы ее возвратили.

— В таком случае предлагаю посредничество. Могу дать вам имя…

— Посредники утверждают, что им ничего не известно об этом деле, — перебила она.

Это отрезвило меня. Похищение людей было древней, если не почетной профессией — и, кстати, одной из причин, по которой знать держала своих женщин и детей под строгим надзором. Но в таких вещах существовал определенный порядок, можно сказать, протокол. А это требовало участия посредников.

— Три дня,