Человек из Армагеддона [Алексей Валентинович Молокин] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Алексей Молокин Человек из Армагеддона

1

Степь горела. Черно-красные палы длинными полосами ползли по ее бурой, с проплешинами шкуре. Вертолет снижался по спирали, как муха над тарелкой с пригоревшей овсянкой. Сидевший за штурвалом Эксперт неожиданно резко накренил машину. Плохо уложенный багаж рассыпался по отсеку. Двое мужчин, мешая друг другу, выбрались из кресел, чтобы собрать рассыпавшиеся ящики и сумки.

- Да бросьте вы, - сказал Эксперт. - Сейчас сядем, тогда и соберете.

- У меня там аппаратуры на полсотни… - начал было Журналист, но послушно сел и начал прилаживать ремень безопасности. Священник замешкался, пряча в складках рясы какую-то подобранную с пола книжечку - одежда его в тесной кабине казалась нелепой - потом занял свое место и тоже пристегнулся. Вертолет качнул рыбьим пузырём кабины и ухнул вниз.

- Эй… - возмутился было Журналист, но осекся. Его слегка мутило, так изображать из себя крутого парня не хотелось. Это там, в столице он крутой, а здесь все другое. Хотя вон Священнику, похоже, все нипочем. Интересно, где он служил раньше?

Вертолет мягко опустился на пыльный пятачок между двумя ржавыми волейбольными вышками.

- Веселенькое место. -Журналист, стараясь вы глядеть бодрым, спрыгнул на растрескавшийся грунт импровизированной посадочной площадки. Вслед за ним, путаясь в расе, выбрался Священник.

- Приветствую вас, а также нас, в Армагеддоне! - рисуясь, произнес Журналист. - Что-то здесь скучновато!

- Бог сотворил это место иным, - кротко отозвался Священник. - В нынешнее состояние его привел человек.

- Что правда, то правда, - подтвердил Эксперт. - Раньше здесь кроме степи вообще ничего не было.

Он последний из компании спустился на шелушащуюся от солнца землю и теперь возился у вертолета, вбивая в почву стальные костыли. Наконец Эксперт заякорил машину и разогнулся.

- Здесь бывает ветрено, - пояснил он. - Транспортные борта и те сносило, чего уж говорить про нашу козявку.

Журналист, сощурившись, оглядел завалившийся ангар, неопрятные ряды пятиэтажек вдалеке, выгоревший драный плакат, изображавший одуревшего от жары солдата в каске на фоне пучка ракет и самолетов. В голове промелькнула мысль, что надо было помочь Эксперту, все-таки немолодой дядька, но тошнота никак не проходила. Он порылся в карманах, вытащил таблетку «Холлса» и кинул в рот. Стало немого легче.

- Значит, здесь он и живет безвылазно все тридцать лет? - спросил он и сглотнул.

- Тут и живет. - Эксперт отвернул колпачок фляги и сделал глоток. - Я, признаться, побаивался, что шарахнет он нас чем-нибудь… С целью испытаний новой техники, однако обошлось…

- Чем это он шарахнет? Тут, наверное, давно все сгнило. - Журналисту наконец полегчало, и к нему вернулась демонстративная профессиональная беззаботность. - Я слышал, что он с чем-то возится, но ведь это несерьезно. Да и что может один старый человек? И вообще, нянчил бы лучше внуков, чем сидеть в этом пекле.

- У него нет внуков. Единственный сын погиб на Последнем Параде… А что может один человек, так это - смотря кто.

Он ведь в свое время считался, чуть ли не гением. И не без оснований. Проекты «Горгона», «Юдифь»… Впрочем, откуда вам знать. А я с ним когда-то работал. Давно.

- Что это за «Горгона»? - полюбопытствовал Журналист, разворачивая очередную таблетку и бросая вощеную бумажку на бетон. Ветер сразу подхватил ее и радостно закружился по площадке. Давно, видать, его не баловали фантиками.

- Долго рассказывать, жарко… - уклонился от ответа Эксперт. - Поищем лучше какое-нибудь помещение с телефоном или пункт связи. Переоделись бы вы в цивильное, святой отец, сваритесь же в вашей хламиде. - Эксперт покосился на Священника.

- Я должен явиться к заблудшему как посланец церкви, а значит, в полном облачении, или, как принято у вас выражаться, по всей форме, - отозвался Священник.

- Вот когда найдем его, тогда и облачитесь. В городке никого нет, а у нас вы уж точно на грех не наведете.

Священник обиженно насупился, хотя Эксперт был прав. Жаль, что православная церковь не ввела полевую форму, как в армии.

Журналист вытащил мобильник, посмотрел на экран и вздохнул. - Экая глушь, однако! Ни одного сотового оператора! Прямо-таки настоящий затерянный мир социализма! Подходящее названьице для репортажа? И как же мы его отыщем, если в городке его нет, и мобильник не работает? Да ладно, нет сетки - попробуем на удочку. Эксперт наверняка что-нибудь придумает, на то он и Эксперт.

Журналист покопался в карманах и нацепил громадные темные очки типа «Макнамара». В шортах, из которых торчали мускулистые волосатые ноги, в белых носках, короткой куртке с множеством карманов и карманчиков, панаме он походил на американского туриста со старых карикатур из журнала «Крокодил». Сходство усугубляли башмаки на толстой подошве и кофр с аппаратурой на плече.

- Видели, как степь горит? - спросил Эксперт, аккуратно завинчивая колпачок фляжки Фляжка была старого образца, алюминиевая, о"тянутая выцветшим брезентом. Раритет.

- Ну, допустим, видели. - Журналист повернулся лицом к затянутому гарью горизонту. - Горит, ну и что? И гарью пахнет, кстати, аж мутит. Журналист нашел оправдание собственной тошноте и невнятному страху и совсем успокоился.

- А то, что она сама по себе в нескольких местах сразу не загорится. Он, наверное, там, в степи. Из городка бетонка километров на пятьсот в степь уходит. По сторонам склады, бункеры, пусковые площадки - чего только нет. Когда я здесь бывал, здесь не скучали, особенно в стрельбовые дни. Так что в степи он. Работает.

Неожиданно из степи донеслось тяжелое шипенье, перешедшее в надсадный вой, от которого заныли зубы и захотелось сощуриться. Потом что-то звонко и страшно грохнуло. В белесое полуденное небо, подтопленное дымами по краям, разбрасывая искры, словно агонизируя, взлетел ослепительный огненный сгусток. Прямо из воздуха на сгусток неотвратимо обрушилась тьма, словно проворная рука в черной перчатке схватила и погасила его, сжав кулак. Вой оборвался. В наступившей тишине было слышно, как что-то далеко и мягко ударилось о землю.

- А вот вам и доказательства, - сказал Эксперт. Священник перекрестился.

2

Когда-то это было офицерское кафе. Здесь праздновали свадьбы, отмечали дни рождения, обмывали звездочки в небе и на погонах, приезды и отъезды, справляли поминки.

Офицерские жены приходили сюда демонстрировать новые платья и флиртовать с летчиками-транзитниками. В зеркальных, теперь покрытых пылью и кое-где треснувших стенах, отражались небритые физиономии командированных, коротавших бесконечные вечера за бутылкой вина, кокетливые наколки официанток, пьяные, радостные лица счастливцев, получивших назначение на Большую Землю, и дающих по этому поводу отвальную. Здесь старательно поддерживали иллюзию нормальной человеческой жизни, но получалось как-то наспех, несерьезно. Мешало какое-то неистребимое, можно сказать, «чемоданное» настроение, царившее в этом месте. Дух временности до сих пор чувствовался в пожелтевших фотографиях обнаженных красоток, налепленных над стойкой бара вперемешку с пивными наклейками и пустыми сигаретными пачками, пластмассовых чертенятах, свисающих с лампочками в зубах над столиками, надписи, нацарапанной на простенке, сообщавшей, что «Ляля дает форсаж».

«Ох уж эта пионерская порнография советских времен, - подумал Журналист. - Трогательная в своей невинности. Как-нибудь я об этом напишу».

Теперь здесь шуршал переносной кондиционер, стояли три надувных походных кровати, на столике под фотографией еще молодой Барбары Брыльска демонстрировал бирюзовое нёбо, разинув плоскую пасть, «Давид», довольно мощный ноутбук в военном исполнении. Журналисту тоже хотелось такой, и чтобы все завидовали.

Эксперт вытащил из кармана большую черную трубку, набил ее табаком и с явным удовольствием принялся неспешно раскуривать. Священник недовольно поморщился, но промолчал. Журналист что-то тихо говорил, поднеся к губам серебристую капельку беспроводного микрофона. Перед ним тоже был раскрыт ноутбук, очень плоский, со встроенной телекамерой, престижный, но все-таки купленный в магазине, а не изготовленный по спецзаказу, и это казалось несправедливым. В комиссии все равны… Впрочем, для репортерской работы годился и этот. Журналист запечатлел горящую степь, вертолет на заброшенной баскетбольной площадке, заросшие колючим кустарником улицы военного городка, но взлетевший в степное небо и сгинувший огненный сгусток не снял, растерялся, и теперь пытался личными впечатлениями хоть как-то компенсировать упущенные кадры. «Потом досниму и подмонтирую, - решил он. - Не в первый раз».

Эксперт, не выпуская из зубов трубки, возился с телефонной розеткой, воткнул в нее провод, подключенный к «Давиду», отложил наконец трубку и сел за клавиатуру. Через некоторое время на экране обозначилась россыпь красных точек, соединенных тонкими линиями. Линии сходились к центру.

- Сейчас мы его вычислим, - пробормотал Эксперт. - Давай, голубчик, давай… - Он привык разговаривать с компьютером во время работы.

- Что это за паутина? - поинтересовался Журналист. - Местный интернет? Кстати, как тут с всемирной паутиной? Я пробовал войти через спутник со своего компа - ничего не получается. Черная дыра у них, что ли? Нормальные средства связи, и те не работают. Как здесь только люди живут? Впрочем, они здесь и не живут. Потому что это место - это не здесь, а где-то там. В соцреализме. Люди здесь не водятся, здесь живет последний демон ВПК!

- Местная телефонная сеть, - не обращая внимания на разглагольствования Журналиста, сказал Эксперт. - Сейчас мы его в эту сеть и поймаем. Если он находится неподалеку от какого-нибудь телефонного аппарата, то компьютер его найдет и покажет номер. Останется только позвонить по телефону. Только вот захочет ли он с нами разговаривать?

Вокруг одной из точек сети появился кружок. В нижней части экрана возник четырехзначный номер.

- Готово, - сказал Эксперт. - Кто будет говорить?

- Ну, вы же в прошлом были его, так сказать, коллегой. - Журналист посмотрел на Эксперта. - Вам, как говориться, и карты в руки.

Эксперт нажал клавишу. Через некоторое время из динамика раздался спокойный голос:

- Вас слушают.

- Здравствуйте, Павел Викторович! Это Смирницкий вас беспокоит. Тут к вам небольшая делегация, всего-то три человека. Хотелось бы встретиться. У вас найдется время?

- А, Смирницкий, Помню… Когда-то вы были смышленым молодым человеком. Ну и чем сейчас занимаетесь, Юра? Выступаете с воспоминаниями перед подрастающим поколением или проектируете высокоточные фаллоимитаторы с разделяющимися боеголовками?

- Почти угадали, Павел Викторович. Работаю экспертом в комиссии по катастрофам при Глобальном Совете Безопасности. Время от времени, знаете ли, появляются несанкционированные Советом разработки, представляющие потенциальную опасность для человечества. Вот степень этой опасности я и оцениваю. Работа, как работа. Почти по специальности.

- Понятно. Техническая инквизиция, значит. А сюда, стало быть, явились по мою грешную душу. И даже священника прихватили. Никак беса изгонять из меня будете?

- Откуда вам известно про священника? - удивился Эксперт.

- Наблюдал за вами. И посадку видел. Я ведь тоже кое-что умею. Знаете что, вы бы лучше вместо священника, или этого голоногого гамадрила, привезли красивую женщину. Длинноногую и без комплексов. Мне, несмотря на годы, было бы приятно. И пусть бы ходила себе в шортах. Женщинам это идет. Ну ладно, ладно, шучу… А насчет встречи - что ж, я этого ждал. Только я ведь и в городке-то почти не бываю, так что возьмите какую-нибудь машину, в гараже есть несколько исправных, и приезжайте завтра утром. Я буду на сто восьмой, это километров сто отсюда по трассе. Солярка есть в цистерне около комендатуры. Помните, где комендатура? Ну, до завтра!

Из динамика донеслись гудки отбоя.

- Как просто… - сказал Журналист. - Я-то думал, старика придется уламывать, а он, кажется, даже рад. Ишь ты, гамадрилом обозвал. С юмором дедуля-то оказывается! Старый полигонный Тарзан, вот он кто, а туда же!

- Может быть и рад, почему бы и нет? - Эксперт снова принялся раскуривать потухшую трубку. - Ему ведь скучно, а тут как-никак люди, а один и вовсе гамадрил. Кроме того, я думаю, он нам покажет что-нибудь эдакое. Ему хочется, чтобы люди увидели, чего он добился за столько лет.

- Что-нибудь из своих изобретений? - Журналист сощурился. - Ну что ж, моим зрителям это может быть любопытно, если, конечно, материал подать как следует, перчику там добавить, в общем - может получиться.

- Да уж, с перчиком будет все в порядке, можешь не беспокоиться! - пробормотал Эксперт и потянулся за фляжкой.

3

Густой и горький, настоянный на степных пожарах вечер затопил военный городок. Темные дома, казалось, тянулись очень далеко, может быть, в космос. И нигде ничего не было, кроме рядов утлых пятиэтажек с пыльными окнами, тускло отсвечивающих закатом полуцилиндров алюминиевых ангаров, да растрескавшегося, медленно отдающего дневной жар асфальта. Вот и все мироздание.

В затерянном посередине вселенной кафе горел неяркий свет.

Эксперт знал, что в любой командировке бывают такие часы, дни, а то и недели, когда делать решительно Нечего, и это изматывает больше всего. Вообще, во время служебных поездок люди не живут в полном смысле этого слова, а выполняют какое-то задание. Смысл и цели поездки заранее определены, поэтому все, что вне этого смысла имеет некий необязательный характер, кажется несущественным и по определению, не имеющим значения и последствий. Отсюда и неразборчивость в знакомствах, и легкое отношение к деньгам и многое, многое другое…

«Впрочем, все это в прошлом, - думал Эксперт, - непонятно только, почему этот заброшенный городок при полигоне вызывает во мне чуть ли не нежность? Может быть, это какая-то разновидность ностальгии? Фантомные боли в ампутированном призвании? Хотя, наверное, дело не в месте, а в прокатившихся с того времени, когда я здесь был в последний раз, годах. Молоды мы все тогда были, вот в чем дело. И еще, как это… «Мы были слугами весел, но владыками морей…»[1] Чепуха, разумеется. Мы были молодыми дикарями с высшим техническим образованием и ворохом амбиций вместо нравственного инстинкта. Мы жили да были, но бывшими стали… Слишком много существительных в прошедшем времени».

Журналист со Священником, похоже, нашли общий язык. Впрочем, Священник, переодевшийся в джинсы, походил скорее на стареющего хиппи, чем на служителя культа. Особенно с банкой пива в руке. Журналист что-то экспрессивно рассказывал Священнику, то слушал его серьезно, временами кивал, иногда смеялся. Судя по доносящимся обрывкам фраз, речь шла о том, что военные предприятия чем-то похожи на монастыри. Не совсем, конечно, но все-таки. И женщин там мало, отсюда всякие-разные прибабахи у сотрудников.

«Удивительно, - подумал Эксперт, - гуманитариям всегда найдется, о чем поговорить, хотя бы повод для ссоры, но найдется. Повод для ссоры, это ведь какая-никакая, а точка соприкосновения. У нас, молодых технарей из оборонки, тоже когда-то находились общие темы для разговоров, поводы мириться и ссориться. Чертова секретность немного портила дело, но зато давала чувство причастности. Причастности к чему? Кстати, женщины в экспедициях были. Их брало начальство, специально для себя, но и остальным перепадало. А еще были одуревшие от однообразной жизни офицерские жены…»

- А знаете, - Эксперт отхлебнул пива, - если бы войну не упаковывали в разные декоративные обертки, то нам сюда и ехать бы не пришлось. С незапамятных времен существует странный симбиоз искусства, оружия и религии. Трудно сказать, что к чему прилепилось, но скорее всего первично все-таки оружие. Палкой человек сначала убил, а уже потом превратил ее в предмет культа и произведение искусства, не в ущерб, впрочем, первоначальным качествам. Издревле взращено в человеке мистическое отношение к средствам убиения себе подобных. Каждое выдающееся средство уничтожения автоматически приобретало и сакральные свойства. Особенно уникальные экземпляры. Тем и вовсе давали имена, поклонялись и все такое… Вспомните «Эскалибур», «Большая Берта», «Катюша», «Малыш», «Толстяк»… Зачем, спрашивается, украшать драгоценными камнями ручку хорошо отточенного куска железа, единственное предназначение которого выпустить кому-то кишки?

- Люблю тебя, булатный мой кинжал, товарищ верный и холодный! - Журналист сделал себе бутерброд и стал демонстративно жевать. Наверное, он искренне считал, что технарям не стоит вмешиваться в разговор интеллектуалов. Даже если те говорят просто о девочках.

- Церковь всегда была против убийства… - Священник понял, что сморозил ерунду и смешался. - А вообще-то, конечно, много чего делалось «к вящей славе Господней» вопреки его заповедям.

- А.Д.М. своею кровью начертал он на щите, - с удовольствием процитировал Журналист. - А, собственно, к чему вы это все?

- Да так… - Эксперт был недоволен собой, мелькнувшую было мысль, не удалось сформулировать четко. Получился какой-то кисель. - Это я к тому, чтобы вы не считали себя нравственней и цивилизованнее этого старика, - помолчал и тихо добавил, - да и меня тоже.

- А вы, святой отец, действительно намерены вернуть заблудшую овцу в стадо? - Журналист сказал это, чтобы разрядить атмосферу, но Священник посерьезнел:

- Я такой же член комиссии, как и вы. А кроме того, я хочу понять, что заставило умного, талантливого человека уйти из меняющегося, наконец, к лучшему мира, жить отшельником и бог знает сколько лет в одиночку творить и испытывать машины для убийств себе подобных. Мне кажется, это важно.

- Я же говорю, что по сакральным причинам. И еще - жажда творчества. Не забывайте, что он, в полном соответствии с традициями своего искусства, считает, что делает оружие для защиты, а не для убийства. Практически в любой стране существует министерство обороны, и ни одного министерства войны. Да и воевало человечество, как правило, за мир.

Эксперт хотел продолжить, но кафе озарилось мертвенным фиолетовым светом. Извне, казалось со всех сторон, мгновенно заполнив собой пространство, хлынул тоскливый высокий звук. Казалось, сквозь череп протягивают тонкую, раскаленную добела проволоку. Звук оборвался. Плотная, болезненная тишина заложила уши. И никто не слышал последних слов Эксперта, а он просто повторил не очень смешную шутку своей молодости:

«Наша цель - мир во всем мире!

Заряжай!

Огонь!»

4

Старенькая бронемашина, порыкивая дизелем, бодро бежалa по степи. По сторонам шершавой, словно кирза, кое-где проросшей травой бетонки торчали покосившиеся телеграфные столбы. На них, неопрятными кучами грязного белья, громоздились какие-то птицы. На желтой равнине блестели частично сохранившейся серебристой краской купола станций наблюдения, похожие на кладку яиц гигантских рептилий. Через каждые несколько километров от главной дороги отходила узкая бетонная полоса, упиравшаяся в ржавые железные ворота, нелепо торчащие среди колючей проволоки. За проволокой были видны завалившиеся решетчатые сооружения, тягачи с переломанными хребтами, смятая алюминиевая скорлупа пустых подвесных баков. Чего-чего, а колючей проволоки здесь было предостаточно. Сплошные ряды ее тянулись вдоль шоссе, закрепленные на воткнутых в землю длинных узких ящиках, похожих на пластмассовые футляры от зубных щеток.

- Стандартная тара от зенитных ракет,-пояснил Эксперт. - Углепластик, между прочим. Мы из них лодки делали, здесь раньше была плотина и вода. Даже рыба водилась. Сазан, толстолобик, беляк, ну и мелочь разная, конечно. Ершей только не было почему-то. А что за уха без ерша?

Несмотря на открытые люки в бронемашине было жарко и к тому же едко пахло соляркой. Журналист скуки ради попробовал повернуть развернутую немного вбок, тронутую ржавчиной башенку с торчащим черным стволом автоматической пушки - не получилось. Тогда он вылез наверх и сел, опустив в открытый люк ноги и время от времени водя по сторонам видеокамерой. На повороте башня неожиданно провернулась сама по себе, Журналист уронил камеру и ухватился руками за края люка. Видеокамера повисла на ремне, стукаясь о железный борт машины. Журналист подтянул ее, снял свои пижонские очки, и начал озабоченно рассматривать.

Священник молча сидел у автоматной амбразуры. Струя воздуха от маленького черного вентилятора шевелила длинные седеющие волосы. Степь, казалось, совершенно не интересовала его.

Эксперт вел бронемашину уверенно и даже с некоторой лихостью, высунув голову из люка механика-водителя. Перед глазами у него был щиток из темного стекла, в который время от времени весело стукались мелкие камешки.

Журналист, удостоверившись, что с камерой ничего страшного не случилось, спустился в боевой отсек и сказал, обращаясь к Священнику:

- Ну и гроб!

- Гроб служит для отдыха перед дорогой в иной мир, а эта машина - греху и злобе, - назидательно ответил Священник.

- Ну вот, сказать ничего нельзя… - Журналист был настроен миролюбиво. - Долго ли еще? - крикнул он Эксперту, просунув голову в отсек механика-водителя.

Эксперт, казалось, не расслышал. С неподвижным, каким-то завороженным лицом он продолжал вести старую боевую машину. Огромное, искаженное рефракцией солнце гримасничало, поднимаясь над плоским горизонтом. Над нагревающимся бетоном как маленькие зеркала играли миражи.

5

Поднявшееся высоко солнце раскалило броню. Журналист опять вылез на башню, примостил было зад на обрезе люка, выругался, нырнул вниз и устроился наконец наверху, подложив под себя свернутый вчетверо кусок брезента.

- Яичницу можно жарить. Глазунью, - сообщил он Священнику, свешиваясь в люк. Тот брезгливо поморщился.

Казалось, он не замечал жары, но, приглядевшись, можно было заметить прилипшие к вискам волосы, тронутые пылью. Пыль клубилась в солнечных лучах, проникавших в амбразуры и щели, пылью дышали открытые люки. Пыль легла на лбы и переносицы, оттенила щеки, сделав лица похожими на лица христианских великомучеников.

Свернув на узкую бетонную дорожку, машина остановилась у серых крашеных ворот с выпуклыми рубчатыми звездами и цифрой 108 на створках. Загудело, и створки поползли в стороны.

- Приехали, - сказал Эксперт, выбираясь из люка.

В расстегнутом комбинезоне с закатанными рукавами, высоких ботинках со шнуровкой и солдатской флягой на поясе, ом казался исконным обитателем этой степи, битком набитой дряхлым железом, обломками самолетов и ракет и насмерть пропеченной солнцем. После грохота дизеля, тишину, казалось, можно было пить, как воду. В тишине щекочущими, мелкими пузырьками возникали и лопались степные звуки - бубенчиком заливалась какая-то птаха, посвистывали суслики, столбиками стоящие в траве невдалеке от узкой бетонированной тропки.

Приехавшие направились к открытой двери бункера. Метрах в ста, если смотреть в сторону степи, виднелись туши каких-то машин с торчащими на сплюснутых башнях устройствами, похожими на гигантские зубные щетки. Щеток, обращенных металлической щетиной друг к другу, было по две на каждой башне. Между ними клубились и пульсировали дымные серые комки, внутри которых вспыхивали зеленоватые бесшумные разряды. Священник покосился в сторону машин и перекрестился.

Бункер оказался неожиданно просторным. К удивлению приехавших, посередине помещения стоял покрытый блестящим пластиком стол с расставленными на нем открытыми консервными банками, бутылками коньяка и минеральной воды. Центр стола занимало огромное блюдо жареного мяса. Старательно, капая от усердия слюной с решетчатой морды, гудел допотопный кондиционер, было прохладно.

- Ого! Мы, кажется, попали прямо на банкет! - изумился Журналист. - Вот это по-нашему, хотя не ожидал, признаться.

В дальнем конце бункера отворилась овальная бронированная дверь, и навстречу гостям вышел высокий худой человек в застиранном светло-голубом комбинезоне. Загорелое лицо с выгоревшими бровями над выпуклыми умными глазами, отросшие полуседые волосы делали его похожим на представителя свободной профессии, модного арт-художника или культового режиссера.

«Впрочем, он и есть представитель свободной профессии, - подумал Журналист. - Роспись дымом по стеклянному степному небу, черным и красным по небеленой холстине степи. Объем, запах… Гиперреализм, одним словом. Принимаются заказы. Никакой он не Тарзан, скорее отшельник, типичный обиженный гений. Ему кажется, что люди его не поняли, а на самом деле он им просто не нужен.

Человек подошел к ним, подал каждому сухую, цепкую руку, представился:

- Локшин Павел Викторович.

Журналист с бесцеремонностью, свойственной людям его профессии, подошел к столу, взял бутылку нарзана и, ища, чем бы ее открыть, поинтересовался:

- Скажите, Павел Викторович, это в честь нашего прибытия банкетец или у вас сегодня день ангела?

- Присаживайтесь. - Локшин махнул рукой в сторону стола. Хлеба вот только нет. Одни сухари остались. Нет, молодой человек, - повернулся он к Журналисту, - банкет по традиции как полагается, в честь «Звездного налета».

Сегодня «Звездный налет». Вам повезло, вы будете зрителями и свидетелями. Помнишь, Юра, «Звездный» на С-415? - Он хитро посмотрел на Эксперта. - Ты тогда на «Визире» дежурил. Визир, визир, где цель? Да, кажись, на посадку пошла… - Локшин рассыпался неожиданно старческим смешком. - Спирт в графинах на каждой тумбочке стоял, в целях профилактики желудочных расстройств, так сказать… Но ты тогда начал рановато, так что цель мы без тебя отыскали. А то вломили бы нам всем по первое число, вот и получилось бы расстройство не чета желудочному!

Эксперт смутился, поставил на стол открытую бутылку коньяка.

- Да ладно тебе, дело-то прошлое. - Старик, когда он смеялся, было заметно, что все-таки старик, разлил коньяк. - Ну, ребята, с приездом! Знаете, как в Капустином Яре пили? Сидят два командированных на разных концах стола и гоняют туда-сюда таракана. С приездом, с отъездом… - Локшин опять хохотнул.

Сам хозяин только пригубил коньяк и налил себе минеральной воды. Журналист с удовольствием выпил, отметив, что коньяк прекрасно перебивает пыльный привкус во рту. И вообще, хороший коньяк, наверное, из старых запасов. Ничего Не скажешь, расстарался старик.

- «Звездный налет», - объяснял между тем Локшин, - одна из сложнейших контрольных задач противовоздушной и противокосмической обороны. Представьте себе, что на вас с разных сторон Летит дюжина ракет и самолетов, а вы со своей установкой должны перехватить их и сбить. Ракеты, разумеется, без боеголовок, да и соседние площадки вас подстраховывают на случай неудачи. Но сегодня особенный «Звездный налет». Ракеты с боеголовками, правда, с обычными, неядерными, и страховать меня некому. И ракет не дюжина, а несколько сотен. И все это в случае неудачи обрушится на наши с вами головы. Мы в эпицентре «Звездного», вам действительно повезло, мальчики, такого еще никто никогда не видел. Через десять минут стартует первая волна. Через пятнадцать начнется перехват. Готовьтесь.

6

Журналист возился наверху, устанавливая и проверяя съемочную аппаратуру. На беспроводную связь он решил не надеяться и теперь кряхтел и чертыхался, протаскивая кабели через узкие лючки.

Эксперт подошел к Локшину.

- Павел Викторович, ведь это же чудовищный риск! Я не знаю что у вас за система, может быть, она обеспечивает стопроцентный перехват, но всегда же есть неучтенные факторы. Ну, я-то ладно, а остальные члены комиссии? Они здесь при чем?

- Конечно, риск! А вы как думали? - Локшин оскалился. - Вы же явились посмотреть, чем я тут занимаюсь и не угрожает ли это вашему покою? Пресса, церковь, наука - все тут. Политика, правда, отсутствует. Вы, Юра, случаем, не политик по совместительству? Нет? Ну, конечно, политики появятся потом, когда вы им все доложите. И как наука на это смотрит, и как пресса, и как Господь Бог… Приехали смотреть -смотрите! Я показываю. А что касается риска, то вы ведь все же мужчины, даже этот, долгополый. Или в вашем мире мужчины больше не рискуют? В конце концов, вы знали, куда ехали. - Локшин взглянул на спускающихся по лестнице Журналиста и Священника. - Выйдите на волю, пока есть время, полюбуйтесь на моих питомцев. Красавцы, правда?

Павел Викторович открыл бронированную дверь, Эксперт, Журналист и Священник вошли в нее. За дверью была степь. Выцветшее, белесое небо, солнце, желтая трава.

«Как в рассказе Бредбери «Вельд», - подумал Журналист, - сейчас должны появиться львы…»

Снаружи приземистые машины со странными устройствами на башнях неуклюже маневрировали, образуя правильный круг. Над машинами беличьими хвостами торчали пылевые шлейфы. Ветер быстро сносил пыль, она стелилась по степи длинными параллельными полосами. Казалось, машины дымятся и вот-вот должно появиться пламя. Журналист видел такое в фильмах о войне.

Наконец машины встали. Все стихло и замерло. Любопытные суслики вылезли из нор, постояли столбиками и отправились по своим делам. Журналист напоследок снял сусликов, для колорита, вернулся в бункер, уцепил со стола бутылку воды, и вместе с остальными членами комиссии прошел в командный отсек.

Локшин склонился над пультом, установленным в центре помещения. Рядом из пола вырастала метровая полусфера объемного экрана, пронизанного координатной сеткой. С экватора полусферы почти одновременно поднялись рои светящихся точек.

«Надо же! Трехмерный экран, - с уважением подумал Журналист. - Это что, тоже оттуда?»

Он вдруг поймал себя на том, что воспринимает старика с его техникой, как представителя иной цивилизации. Той, которой уже нет. Мысль показалась забавной, хотя и немного жутковатой.

- Пошла первая волна, - сказал Локшин. - Мы вот здесь. Он ткнул пальцем в центр. Рука прошла сквозь полусферу, окрасившись нежно-голубым. На ней причудливо змеились искаженные координатные линии. Светящиеся точки медленно поднимались с краев, образуя сжимающееся кольцо. Края кольца лохматились, за ними образовалось пустое пространство, исчерченное координатой сеткой. С экватора полусферы тем временем поднялась новая волна. Теперь два светящихся кольца двигались друг за другом, через некоторое время к ним добавилось третье. Траектории огоньков, образующих первую волну, уже стали заметно изгибаться к центру объемного экрана. Журналист как завороженный смотрел на полусферу.

- Ракеты различных типов. В основном «земля-земля». Он собрал все, что могло летать. Во всяком случае, пригодных к использованию ракет здесь больше не останется. Хоть какая-то польза… - пояснил Эксперт.

Журналист поежился. Священник наблюдал за экраном на удивление спокойно, словно видел такое не в первый раз и считал это если не баловством, то уж суетой наверняка.

Экран вспыхнул разными цветами. Центральная область налилась красным, дальше от центра светились синяя и голубая области пространства.

- Зоны обнаружения, целеуказания и перехвата, - прокомментировал Локшин.

Первое кольцо вошло в красную зону. Бункер дрогнул. Мохнатые клубки над башнями окружающих его стальных чудовищ разбухли, сверкнули белым пламенем и рванулись к горизонту, соединенные сверкающими, пульсирующими пуповинами со слепящими комками, пляшущими меж щеток. Надсадный вой спрессовал воздух. По экрану от центра навстречу огонькам метнулись фиолетовые полосы. Горизонт вокруг вздыбился и почернел, как будто степь накрыли мохнатым колпаком с рваной дырой на макушке. В небе засверкали вспышки.

- Первая волна - поражение сто процентов, - сказал Локшин, - Учитесь, ребятки!

Машины опять взвыли.

- Вторая волна - сто процентов!

«Глаз тайфуна, - подумал Журналист, - где-то я об этом читал…» - Вой мешал вспомнить где. Он перемежался короткими паузами, болезненными от ожидания.

- Третья волна - сто! Наконец все закончилось.

Старик в выцветшем комбинезоне торжествующе посмотрел на притихших членов комиссии.

- Ну что? Неплохой подарок человечеству от старика Локшина?

- Зачем все это? - спросил Священник.

- Да, зрелище, конечно, эффектное, - поддержал его Журналист. - И все-таки, зачем? Все, что надо для защиты, у России и так есть. Да и нападать на нас никто вроде бы не собирается. Мы ведь теперь часть мировой цивилизации, кого нам бояться? Инопланетян?

- Почти, - сказал Эксперт. - Почти часть.

- Как? - переспросил Журналист. - Что значит «почти»? Ну, пусть «почти», но ведь мировой же! А скоро станем без всяких «почти», полноправной частью. Это ведь так здорово, быть частью огромного мира!

- Смотря какой частью, - пробормотал Эксперт. - Впрочем, вы, наверное, правы. Да и вообще, наше дело увидеть, записать и доложить. А выводы сделают другие. На основе наших докладов. Так что нам, наверное, пора.

- Как же так, - встрепенулся Локшин. - А банкет по случаю успешного «Звездного»? Нет, ребята, и не думайте. Что там решит ваш Совет, не знаю, но нарушать традиции, это, знаете ли, последнее дело. К столу, товарищи!

Журналист поморщился, но быстро поправился, улыбнулся и поднял рюмку. В конце концов, все закончилось и слава Богу.

«Я жив, - подумал он. - Как хорошо, что я жив! А ведь мог погибнуть!»

Теперь ему стало страшно.

«Надо будет в церкви свечку поставить. Уж лучше заделаться папарацци и строгать скандальные репортажи о пьяных знаменитостях. Конечно, и там можно в морду получить, но это, во всяком случае, не смертельно! Бог спас! Своего спас и нас заодно!»

Он с благодарностью посмотрел на Священника, меланхолично выбирающего шпротину из банки.

- Ну, будем, господа! - сказал Журналист.

7

Взвыло. Священник уронил на подол своей рясы ломоть консервированной семги, перекрестился и принялся счищать следы масла носовым платком.

- Это еще что такое? - вскинулся уже слегка нетрезвый Журналист. - Эй, там, выключите музыку! У нас разговор…

Эксперт посмотрел на Локшина. Тот торопливо выскочил из-за стола и бросился к экрану.

- Вы забыли выключить систему, - заметил Эксперт. - Кстати, что там случилось?

- Или это сюрприз? - хихикнул расхрабрившийся Журналист. - Сюрприз сюрпризом, а батюшку пугать негоже, а то он вас того… отлучит.

- Боевая тревога, - трезвым голосом сказал Локшин. - И я здесь совершенно ни при чем. Хотя и ожидал чего-нибудь в этом роде. Ракеты идут с юго-запада, а там…

- А там миротворцы из Америки и Европы! - радостно продолжил Журналист. - То есть как это? - запнулся он, видимо, сообразив наконец что-то. Там же чужая территория. Откуда же ракеты? Или гениальные конструкторы так шутят? То есть генеральные…

Эксперт подошел к экрану.

Точек было много, они стелились по дну крана с какой-то бестолковой целеустремленностью, хаотически меняя курс и тем не менее уверенно приближаясь к центру.

- Боевые роботы-камикадзе, - понял Эксперт. Последний вопль военной мысли. Для большинства радаров невидимы. Интересно, что за СОЦ[2] такую изобрел Локшин?

Старик включил систему автоматического сопровождения целей и теперь напряженно вглядывался в рассеченный цветными плоскостями трехмерный экран. Наконец он довольно хмыкнул и сказал:

- Что ж, господа, сами виноваты! Будет вам подарочек от серба Николаса Тесла[3], упаковка и доставка моя. Как вы любите говорить - пиццу заказывали? Получайте!

Наверное, сверху со спутника это выглядело как чудовищных размеров велосипедное колесо с пылающими спицами, упавшее на землю. Но спутников-шпионов над территорией Локшина уже не было, он уничтожил их еще утром, до приезда комиссии. Не то, чтобы старик боялся, что его секреты будут разгаданы международными военными спецами, а просто не любил, когда за ним подсматривают, пусть даже и с неба. Приезжайте и смотрите.

С беспилотными роботами-камикадзе и крылатыми ракетами, похоже, было покончено. Локшин вернулся к столу и налил себе коньяку.

- Вот что, - сказал он серьезно,- Все что нужно, вы увидели, а теперь пора и честь знать! Я полагаю, что те, кто вас сюда послал, догадывались, что вы здесь обнаружите. А теперь, дорогие товарищи, прошу меня извинить. Дела. И чем скорее вы доберетесь до Москвы й сообщите о моих работах кому следует - тем лучше для нас всех. Прощайте!

Внезапно система оповещения снова рявкнула. На этот раз коротко и даже как будто удивленно.

- Ракеты с северо-запада, - буднично сообщил Локшин. - Немедленно уезжайте, я же сказал! У меня осталось совсем мало энергии, вы что, не поняли?

- Но там же Россия, - неуверенно начал Журналист. - Они же знают, что здесь мы!

- Какая теперь разница! - Эксперт ухватил Журналиста за плечи и подтолкнул к выходу. - Ступайте в машину!

Журналист топтался у двери в бункер, как будто пытался вспомнить что-то важное, потом махнул рукой и вышел в тамбур.

Священник помедлил немного, потом перекрестил Локшина, склонившегося над пультом, старик удивленно посмотрел на него, потом понял и кивнул. Снаружи снова надсадно завыли сирены воздушной тревоги.

«Зачем они воют, и без них тошно, - подумал Эксперт. И сам себе ответил: - Наверное, полагается по инструкции, вот и воют».

На экране появилось острая желтая струйка, медленно двигающаяся к центру. Локшин оторвался от пульта, схватил Эксперта за плечо.

- Не успевают зарядиться емкости… Часть ракет пройдет… Вам надо уходить немедленно. Я обеспечу коридор. Ступайте же, я сказал!

- Прощайте, Павел Викторович, - пробормотал Эксперт и схватил впавшего в ступор Журналиста за локоть.

- Бегом, - скомандовал он.

Они выскочили из бункера и бросились к бронемашине. Вой прекратился. Машины Локшина, сломав кольцо, перестраивались клином. Дырявое небо было похоже на шкуру пса-долматинца, но черные пятна понемногу рассасывались. Эксперт подождал, пока Журналист со Священником заберутся в машину, потом скомандовал:

- Люки по-боевому.

- Что? - не понял Журналист.

- Закрыть люки, я сказал.

Журналист еще возился со стопором, когда машина сорвалась с места и пошла в степь, обходя взревывающий моторами клин. За спиной заревело уж совсем невообразимо, таких звуков и не бывает в природе. Горизонт в триплексе вспучился гигантским пузырем и лопнул. Эксперт погнал машину в крутящееся марево.

- Камеру я забыл, камеру, и ноутбук свой с записями, одна флешка только и осталась, там, где суслики… - голос Журналиста в наушниках шлемофона был растерянным. - Забыл все… Без доказательств нас никто и слушать не будет! Может быть вернемся?

- Нас и так никто слушать не будет, потому что нас никто назад не ждет. Вы что не поняли, идиот? Через десять минут там ничего не останется. Забудьте о Вашей камере и ноутбуке.

- То есть как ничего? А у этого… Локшина, у него что, никаких шансов?

- Никаких. Он прокладывает нам коридор, а значит, все, что вне коридора, обрушится на его голову. Там трава двадцать лет расти не будет.

- Но,.. - Журналист хотел что-то сказать, но Эксперт оборвал его:

- Заткнитесь, Вы мне мешаете.

Машина прыгала, временами становилась дыбом. Что-то скрежетало под днищем, лязгало по броне. Каждый выступ в боевом отсеке норовил ударить в висок. В борт грохнуло чем-то тяжелым, так, что бронемашина пошла юзом, но Эксперт выровнял ее, и снова началась скачка по степи.

В шлемофоне зашипело, потом далекий голос Локшина прокричал: - Все, ребята… Спасибо, что навестили… Простите, если что не так… - И тотчас же позади вскипело, как в чудовищном котле. Машину подбросило, какое-то время она летела, заваливаясь на нос, потом грохнулась так, что болезненно скрипнули торсионы подвески. На броню тяжело ухнуло что-то мягкое, и все погасло.

В двухстах метрах над ними, сбитый взрывной волной с курса беспилотный робот-камикадзе, потеряв основную цель, уже падая, переключился на цель второстепенную и наконец лопнул, как бешеный огурец, засеяв гектар горящей степи сотнями вольфрамовых стрел.

8

Священник очнулся во вскрытой коробке корпуса, освещенной лучами солнца, бьющими сквозь многочисленные дырки в верхней броне. Косые световые столбики покачивались перед глазами, в них деловито кружились красноватые пылинки. Под веками саднило. Дышать было больно. Его тут же стошнило кровью, натекшей в горло из разбитого носа. Путаясь в рясе, Священник попытался подняться, но наткнулся на какую-то железку, торчащую из пола, и снова упал. Подол рясы был прибит к броневому листу чем-то вроде толстого гвоздя. Тогда он оторвал полу, встал на четвереньки и на ощупь попытался открыть нижний люк. Люк не открывался. Священник снова лег, собираясь с силами. Дышать становилось все труднее, духота сжимала виски. Он переполз через чье-то тело, наверное, Журналиста, потому, что Эксперт остался впереди, в отсеке водителя, дотянулся до грубой стальной рукоятки десантного люка, обернул его полой рясы и навалился всем телом. Рукоятка подалась, как будто сорвалась со стопора. Священник упал и по пологому полу скатился на Журналиста. Отжатый пружиной кормовой десантный люк приоткрылся. В щель посыпалась земля. Священник снова дополз до люка, разгреб сухую землю и вылез. Бронемашина, завалившаяся носом в воронку, была засыпана землей, торчала только корма. Священник понял, что землю с кормы снесло взрывной волной. Было тихо. Вокруг изуродованной бронемашины, прямо в теле степи зияло множество оспин со стеклистыми глазками в центре. Священник не стал раздумывать, что за насекомые оставили такие страшные укусы - было и прошло. Багровый, как раздавленный глаз закат распухал среди черных лохмотьев гари, медленно падающих на степь. Священник отдышался немного и полез обратно в машину, чтобы вытащить Журналиста. Журналист дышал. Подбородок и грудь его были залиты запекшейся кровью. Глоток воды, влитый Священником в разбитые губы, вызвал приступ кашля и рвоты.

- Не будет от него помощи… - подумал Священник. - Господи, помоги!

Он выпутался из неудобной рясы, обдирая бока, пролез по узкому лазу в отсек механика-водителя и на ощупь освободил тело Эксперта от ремней. Крыша отсека была пробита в нескольких местах, люк вдавлен внутрь, туда насыпалась земля, и лицо Эксперта было в крови и земле. Священник взял его под мышки и потащил из отсека, мертвый Эксперт все время за что-то цеплялся, тело приходилось дергать изо всех сил, чтобы вытащить, и это бесило. «Не знал, что на мертвых можно злиться, - подумал Священник, - оказывается - можно, Господи, прости мою душу грешную!» Когда он, залитый кровью и облепленный землей, показался из люка, Журналист сидел на земле и монотонно мычал от боли. Священник положил Эксперта на сгоревшую траву, сложил ему руки на груди и прикрыл черное, оскаленное лицо с мертвыми глазами куском брезента.

Потом он повернулся лицом к дотлевающему закату, встал на колени и начал молиться.

Когда немного в стороне, курсом на уничтоженный полигон прошли несколькоармейских вертолетов, сопровождавших гражданский, они предпочли спрятаться и не рисковать. Наконец стемнело. Священник снял с себя крестик и повесил его на шею убитому.

- Тебе нужнее, - серьезно сказал он. И журналист понял и промолчал.

Вдвоем они похоронили Эксперта в небольшой воронке рядом с бронемашиной.

Они шли по степи целую ночь, понимая, что возвращаться им некуда.

Наутро их подобрал казачий разъезд, отбивший у кочевников угнанный табун, и отвез в станицу.


© Алексей Молокин, 2008

Примечания

[1]

Редьярд Киплинг «Галера».

(обратно)

[2]

СОЦ - система обнаружения цели.

(обратно)

[3]

Великий физик, по национальности серб.

(обратно)

Оглавление

  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5
  • 6
  • 7
  • 8
  • *** Примечания ***