Дом на Тара-роуд [Мейв Бинчи] (fb2) читать онлайн

Мейв Бинчи Дом на Тара-роуд

Дорогому Гордону с любовью

Глава первая

Мать Рии всю жизнь обожала кинозвезд. Она сильно переживала из-за того, что Рия появилась на свет в день смерти Кларка Гейбла. Хилари родилась на два года раньше своей сестры Рии, в день смерти Тайрона Пауэра, но это еще куда ни шло. Хилари не так часто видела на экране Тайрона, как Рия — своего Кларка. Рия не могла смотреть «Унесенных ветром» без некоторого чувства вины.

Она сказала об этом Кену Марри — первому мальчику, который ее поцеловал. В кино. Причем сказала именно в тот момент, когда он ее поцеловал.

— Ты ужасная зануда, — сказал он, пытаясь залезть к ней под блузку.

— Я не зануда! — с жаром воскликнула Рия. — Сейчас на экране Кларк Гейбл, а я рассказала тебе о нем кое-что интересное. Я не зануда!

Кен Марри смутился, потому что все обратили на них внимание. Кое-кто зашикал, остальные засмеялись. Кен отодвинулся и съежился в своем кресле словно не хотел, чтобы их видели вместе.

Рия обругала себя. Ей было почти шестнадцать. Все в школе любили целоваться или говорили, что любят. А когда она тоже решила начать, произошел такой конфуз. Она протянула ему руку.

— Я думал, ты хочешь смотреть фильм, — пробормотал Кен.

— А я думала, что ты хочешь меня обнять, — с надеждой ответила Рия.

Кен достал пакетик сливочных тянучек и съел его один. Ни разу не предложив ей. Романтический эпизод закончился.

Рия знала, что иногда с Хилари можно поговорить. Но сегодняшний вечер для этого явно не годился.

— Разве когда тебя целуют, разговаривать нельзя? — спросила она старшую сестру.

— Иисус, Мария и святой Иосиф! — воскликнула Хилари, наряжавшаяся перед уходом.

— Я только спросила, — начала оправдываться Рия. — У тебя больше опыта с парнями…

Хилари тревожно осмотрелась по сторонам, испугавшись, что их могут услышать.

— Молчи о моем опыте! — прошипела она. — Если услышит мама, нас с тобой больше никуда не отпустят!

Мать много раз предупреждала их, что никаких вольностей в семье не допустит. Вдове, оставшейся с двумя дочерьми, и без того хватало забот. Она не желала думать о том, что ее девочки станут потаскушками и никогда не найдут себе мужа. Она умерла бы спокойно, если бы у Хилари и Рии были симпатичные уважаемые мужья и собственные дома. Красивые дома в более фешенебельных районах Дублина, может быть, даже с палисадниками. Нора Джонсон очень надеялась переехать в место получше, чем стремительно разраставшийся рабочий район, в котором они жили. А найти хорошего мужа нельзя, вешаясь на шею первому встречному.

— Извини, Хилари, — покаялась Рия. — Но она все равно не слышит, она смотрит телевизор.

Вечерами мать редко делала что-то другое.

— Я устаю, — говорила она, возвращаясь из химчистки, где работала приемщицей. — Весь день на ногах. Только и утешения, что сесть и перенестись в другой мир. — Она не могла слышать то, что говорилось на лестнице об опыте с парнями.

Хилари простила сестру — тем более что сегодня вечером она рассчитывала на ее помощь. Мать установила порядок, согласно которому Хилари после своего возвращения должна была оставлять сумочку в прихожей. Идя ночью в туалет, мать видела, что Хилари вернулась, и засыпала спокойно. Иногда Рия в полночь клала туда сумку; это позволяло Хилари, совавшей в карман только ключи и губную помаду, прокрадываться в дом когда угодно.

— А кто это будет делать, когда придет мое время? — спросила ее Рия.

— Если будешь болтать, когда парень пытается тебя поцеловать, тебе это не понадобится, — сердито сказала Хилари. — Ты же не хочешь сидеть дома до посинения, потому что больше некуда пойти.

— Конечно, не хочу, — не слишком уверенно ответила Рия, у которой начало щипать глаза.

Девочка знала, что вовсе не уродина. Подруги в школе завидовали ее темным кудрям и голубым глазам. Она не была ни толстой, ни прыщавой. Но парни не обращали на нее внимания; ей не хватало изюминки, которой обладали другие девочки из ее класса.

Хилари увидела ее унылое лицо.

— Слушай, ты симпатичная. У тебя волосы вьются от природы; это большое преимущество. И ты маленькая, парням это нравится. Все пойдет на лад. Шестнадцать лет — самый плохой возраст, что бы тебе ни говорили. — Иногда с Хилари вполне можно было иметь дело. Особенно в те вечера, когда сестра хотела, чтобы ее сумочку оставили в прихожей.

Конечно, она была права. Рия окончила школу и по примеру старшей сестры поступила на курсы секретарей. Парней хватало с избытком, но она никого особенно не выделяла, потому что замуж не торопилась. Сначала ей хотелось поездить по миру.

— Только не слишком увлекайся этими поездками, — предупреждала мать.

Нора Джонсон считала, что мужчины относятся к любительницам путешествий с недоверием. Они женятся на женщинах потише и поспокойнее. На женщинах, которые не любят шляться. Она говорила дочерям, что о мужчинах полезно знать как можно больше. Информация — оружие в борьбе полов. Из этого следовал вывод, что именно такого оружия ей не хватило в собственном браке. Покойный мистер Джонсон обладал широкой улыбкой и носил шляпу набекрень, но добытчиком не был. И в страхование жизни тоже не верил. Нора Джонсон работала в химчистке и жила в захудалом рабочем районе. Она не хотела, чтобы, когда придет время, то же самое произошло с ее девочками.

— Как ты думаешь, когда придет это время? — спросила Рия Хилари.

— Время для чего? — Хилари хмуро смотрела на свое отражение в зеркале. У румян имелся один недостаток трудно выбрать золотую середину. Перестараешься — будешь выглядеть как чахоточная, но если их будет слишком мало, все решат, что ты забыла умыться.

— Для выхода замуж. Ты же знаешь, мама всегда говорит: «Когда придет время».

— Ну, я надеюсь, что сначала оно придет для меня. Только попробуй сделать это раньше.

— Нет, я ничего такого не думаю. Просто хотелось бы знать, что с нами будет через два года. Было бы здорово заглянуть в будущее. Хоть одним глазком.

— Ну, если это так тебя тревожит, сходи к прорицательнице.

— Они ничего не знают, — презрительно бросила Рия.

— Не скажи. Кое-кто знает. К одной такой ходили многие девушки с нашей работы. Если бы ты знала, как точно она предсказывает, то упала бы в обморок.

— Ты что, тоже была у нее? — поразилась Рия.

— Да… Так, для забавы. Все остальные у нее уже были, и я не хотела оставаться белой вороной.

— И?..

— Что «и»?

— Что она тебе сказала? Не тяни резину! — У Рии загорелись глаза.

— Сказала, что за эти два года я выйду замуж.

— Здорово! Можно, я буду подружкой невесты?

— Что я буду жить в доме, окруженном деревьями, что его имя будет начинаться на «М» и что мы никогда не будем болеть.

— Майкл, Мэтью, Морис, Марчелло? — одним духом выпалила Рия. — А детей сколько?

— Она сказала, что детей у нас не будет, — ответила Хилари.

— Ты ведь ей не поверила, правда?

— Конечно, поверила. Иначе зачем было отдавать ей свое жалованье за неделю?

— Не может быть!

— Она — хорошая прорицательница. У нее дар.

— Брось…

— Нет, у нее действительно дар. С ней советуются важные шишки. Будь по-другому, они не стали бы этого делать.

— И где она видела все это — крепкое здоровье, парня с именем на «М» и отсутствие детей? В спитом чае?

— Нет, на моей руке. Посмотри на эти маленькие линии под мизинцем, с внешней стороны ладони. У тебя их две, а у меня ни одной.

— Хилари, не морочь мне голову. У мамы их три…

— Все верно. Ты забыла, что у нее был ребенок, который умер?

— Ты серьезно? Ты действительно веришь в эту чушь?

— Ты спросила, я ответила.

— Значит, у тех, кто собирается иметь детей, есть такие линии, а у всех прочих их нет?

— Нужно уметь смотреть, — стала оправдываться Хилари.

— Нужно думать. — Рию расстроило легковерие обычно рассудительной сестры.

— В сущности, это было не так уж дорого… — начала Хилари.

— Брось, Хилари. Недельное жалованье за такую ерунду! И где она живет, в пентхаусе?

— Нет, как ни странно, в кибитке. В таборе.

— Ты шутишь.

— Нисколько. Деньги для нее значения не имеют. Это не рэкет, не профессия, а дар.

— Ага, как же…

— Это значит, что я могу делать что угодно, не боясь забеременеть, — очень уверенно сказала Хилари.

— Отказываться от противозачаточных таблеток опасно, — ответила Рия. — Я не могу полагаться на какую-то мадам Фифи или как там ее зовут…

— Миссис Коннор.

— Миссис Коннор, — повторила Рия. — Забавно… Когда мама была молодой, она советовалась со святой Анной или еще с кем-то в этом роде. Мы считали ее чокнутой, а теперь появилась миссис Коннор из табора.

— Посмотрим, как поведешь себя ты, когда захочешь что-нибудь узнать. Побежишь к ней со всех ног.

Очень трудно выяснить заранее, какой будет твоя работа. А когда берешься за нее, уже поздно диктовать свои условия.

Хилари работала секретарем сначала в пекарне, потом в прачечной и, наконец, очутилась в школе. Она говорила, что там не так уж много возможностей встретить будущего мужа, но зато платят побольше и бесплатно кормят ланчем; следовательно, можно отложить немного денег. Когда придет время, она сумеет внести свою долю за дом.

Рия тоже копила деньги, но на путешествия. Сначала она работала в конторе хозяйственного магазина, потом — в компании, изготавливавшей инструмент для парикмахерских. А затем попала в большое агентство по торговле недвижимостью. Рия принимала посетителей и отвечала на телефонные звонки. Когда она пришла сюда, то знала только одно: в этой отрасли наступил бум. В начале восьмидесятых в Ирландию пришло процветание, и первым его ощутил на себе рынок недвижимости. Между агентствами существовала жесткая конкуренция, однако вскоре Рия поняла, что все это одна мафия.

В первый день работы она познакомилась с Розмари. Стройная, белокурая, холеная, но очень дружелюбная — в отличие от девочек, с которыми Рия училась в школе и на секретарских курсах. Розмари тоже жила с матерью и сестрой, так что они сразу нашли общий язык Розмари была так уверена в себе и так во всем разбиралась, что складывалось впечатление, будто она — специалист с высшим образованием, досконально знающий рынок. Но выяснилось, что Розмари здесь лишь шесть месяцев; это было второе место работы в ее жизни.

— Какой смысл работать где-то, если ты не разбираешься в том, что происходит вокруг? — говорила Розмари. — Когда знаешь, что к чему, это вдвойне интереснее.

Во всяком случае, это делало Розмари вдвойне интереснее для всех молодых людей, работавших в компании. Они считали, что с этой девушкой каши не сваришь. Рия слышала, что существует тайный тотализатор — кому повезет первому. Розмари слышала это тоже. Они с Рией только посмеивались.

— Это всего лишь игра, — сказала Розмари. — На самом деле я им вовсе не нужна.

Рия сомневалась в ее правоте; все мужчины в агентстве гордились, если им выпадала честь куда-то сводить Розмари Райан. Но та была тверда: сначала карьера, а молодые люди потом. Рия слушала ее с интересом. На работе говорили совсем не то, о чем твердили мать и Хилари, делавшие ставку только на замужество.

Мать Рии говорила, что 1982 год стал гибельным для кинозвезд. Умерли Ингрид Бергман, Роми Шнайдер и Генри Фонда, а потом произошел ужасный несчастный случай, в результате которого погибла принцесса Грейс.^[1] Все, кого людям действительно хотелось видеть, умирали как мухи.

Но в том же году Хилари Джонсон обручилась с Мартином Мораном, учителем школы, в канцелярии которой она работала.

Бледный и тревожный Мартин был родом из Западной Ирландии. Он всегда говорил, что его отец — мелкий фермер. Не просто фермер, а мелкий фермер. Поскольку сам Мартин был ростом за метр восемьдесят, в это было трудно поверить. Он был вежлив, явно любил Хилари, но ему не хватало огня и энтузиазма. Мартин из-за всего волновался и во время воскресных ланчей у Джонсонов делал пессимистические прогнозы.

Он видел проблему во всем. Например, был уверен, что папу римского убьют во время его визита в Англию. Когда этого не случилось, Мартин сказал, что папе просто повезло; во всяком случае, его визит не имел того эффекта, на который надеялись. Война на Фолклендах отрицательно скажется на Ирландии, попомните мое слово. А сложности на Ближнем Востоке — еще сильнее. Взрывы, устроенные в Лондоне Ирландской республиканской армией, — это только верхушка айсберга. Жалованье учителей слишком мало, а цена домов слишком велика.

Рия с удивлением смотрела на человека, за которого собиралась выйти замуж ее сестра.

Хилари, которая когда-то смогла потратить недельное жалованье на предсказательницу судьбы, теперь говорила о цене ремонта обуви и глупости тех, кто звонит по телефону за границу, пользуясь снижением тарифов.

В конце концов молодые сделали выбор и внесли аванс. Домик был очень маленький. Невозможно даже представить себе, что здесь будет, когда стройка закончится. Сейчас тут сплошная грязь, бетономешалки, экскаваторы, недостроенные дороги и непроторенные тропинки. Но казалось, что именно об этом Хилари и мечтала. Во всяком случае, она еще никогда не была такой счастливой.

Хилари всегда улыбалась и держала Мартина за руку. Даже когда речь шла о таких важных вещах, как почтовый налог и гонорары агентов по торговле недвижимостью. Она постоянно вертела и рассматривала крошечный бриллиантик, тщательно выбранный и купленный по сходной цене в ювелирном магазине, где работал двоюродный брат Мартина.

Хилари очень волновалась из-за свадьбы, которая должна была состояться накануне ее двадцатичетырехлетия. Для нее время пришло. Праздник был очень скромным: Хилари и Мартин с усердием маньяков соревновались, кто больше сэкономит на дом.

Осенние свадьбы намного практичнее. Хилари наденет белый костюм и шляпу, которые можно будет надевать позже, а потом перекрасить в темный цвет и носить дальше. Вместо пира горой они устроят маленький ланч в дублинском отеле, только для своих. Отец и братья Мартина, как мелкие фермеры, не смогут позволить себе оторваться от земли дольше чем на один день. Ничто не могло доставить Хилари большего удовольствия. Было видно, что именно этого она и хотела. Но Рия знала, что она сама хочет чего-то совсем другого.

На свадьбу Рия надела ярко-алый жакет, прихватила темные кудри красной бархатной лентой и завязала бант. «Наверное, я самая яркая подружка невесты на самой серой свадьбе в Европе», — думала она.

На следующий день Рия решила явиться в том же костюме в офис. Розмари изумилась.

— Эй, ты потрясающе выглядишь. Я никогда не видела тебя такой нарядной. Просто глаз не оторвать. Жаль, что нам некуда пойти на ланч. Такую красоту нужно за деньги показывать.

— Перестань, Розмари, это всего лишь тряпки, — смутилась Рия. Она только сейчас поняла, что прежде одевалась как оборванка.

— Я не шучу. Тебе нужно всегда носить ослепительные цвета. Держу пари, ты была украшением свадьбы.

— Хотелось бы верить. Но лично я думаю, что это было чересчур броско. Ты представления не имеешь, что собой представляют родственники Мартина.

— То же, что и сам Мартин? — догадалась Розмари.

— По сравнению с ними он — шаровая молния, — ответила Рия.

— Слушай, не могу поверить, что за один день можно так измениться. — На самой Розмари был безукоризненно сидящий сиреневый костюм, а ее идеальный макияж вызывал всеобщее восхищение.

— Раз так, стань моим спонсором. Мне придется сменить весь гардероб. — Рия еще немного покрутилась перед зеркалом, рассматривая свой красный жакет, и вдруг поймала взгляд незнакомого мужчины.

Она уже слышала, что некоего мистера Линча перевели в Дублин из филиала в Корке. Видимо, он уже прибыл. Молодой человек был невысок, ростом с нее, и красив. На голубые глаза падали прямые светлые волосы. Его улыбка осветила комнату.

— Привет, я — Дэнни Линч, — представился он. Рия смотрела на него, смущенная тем, что ее застали врасплох. — Да вы просто красавица. — В груди Рии возникло странное ощущение. Как будто она взбежала на крутой холм и не могла отдышаться.

Тут заговорила Розмари. Рии это было на руку, потому что она сама не могла вымолвить ни слова.

— Ну, привет, Дэнни Линч, — с улыбкой сказала она. — Добро пожаловать в наш офис. Знаете, нам действительно говорили, что должен прибыть мистер Линч, но мы почему-то решили, что это будет пожилой человек.

Рия ощутила укол ревности, чего никогда раньше не испытывала. Почему Розмари всегда знает, что нужно сказать, как одновременно пошутить, польстить человеку и сказать ему что-нибудь хорошее?

— Я Розмари, а это Рия. Точнее, Мария. Мы те самые рабочие лошадки, которые позволяют этой фирме держаться на плаву, так что нас следует ценить.

— Так и будет, — пообещал Дэнни.

Рия поняла, что он наверняка примет участие в тотализаторе на Розмари. И, возможно, выиграет. Правда, говоря с Розмари, он смотрел на Рию, но, возможно, это ей только казалось. Тем временем Розмари продолжила:

— Мы как раз обсуждали, куда пойти, чтобы обмыть новый жакет Рии.

— Замечательно! Ну что ж, повод у нас уже есть. Осталось выбрать место. И узнать продолжительность обеденного перерыва, чтобы не оказаться непунктуальным в первый рабочий день. — Он смотрел на девушек с чарующей улыбкой, словно на свете не было никого, кроме них троих.

Рия по-прежнему не могла вымолвить ни слова: во рту пересохло.

— Если мы успеем обернуться за час, то все будет в порядке, — сказала Розмари.

— Значит, остался один вопрос: куда. — Дэнни Линч смотрел прямо на Рию. На этот раз их в мире осталось только двое. Но дар речи к девушке еще не вернулся.

— Напротив есть итальянский ресторан, — напомнила Розмари. — Не нужно тратить время на дорогу.

— Ну, тогда пошли, — ответил Дэнни Линч, не сводя глаз с Рии.

Сам ланч Рия не запомнила. Потом Розмари сказала ей, что речь шла о работе. О домах, которые они продавали.

Дэнни исполнилось двадцать три года. Его дядя был агентом по торговле недвижимостью. Точнее, в их маленьком городке он был всем понемногу — владельцем пивной, гробовщиком, — но имел и лицензию агента по недвижимости. Именно к нему пошел работать Дэнни после окончания школы. Они торговали зерном, удобрениями, сеном и небольшими фермами, но Ирландия менялась, и постепенно недвижимость стала главным товаром. Потом Дэнни уехал в Корк, где ему очень нравилось, а теперь получил работу в Дублине.

Он был возбужден, как ребенок в канун Рождества, и заразил своим возбуждением Розмари и Рию. Говорил, что ему смертельно не хочется оставаться в офисе, что он поехал бы куда-нибудь вместе с клиентами; неужели они не испытывают того же желания? Дэнни понимал, что пройдет немало времени, прежде чем он освоится в столице; он часто бывал в Дублине, но никогда не жил в этом городе.

Где он остановился? Похоже, Розмари до сих пор никем так не интересовалась. Рия мрачно наблюдала за ней. Каждый мужчина в офисе был готов на что угодно, лишь бы увидеть в глазах Розмари тот же свет и услышать в ее словах тот же интерес. Эта девушка никогда не спрашивала, где живут ее коллеги, и даже не знала, есть ли у них пристанище вообще. Но с Дэнни все было по-другому.

— Только не говорите, что вы живете за тридевять земель отсюда. — Розмари склонила голову набок. Ни один мужчина на свете не смог бы утаить от нее свой адрес и не поинтересоваться в ответ, где живет она. Но Дэнни принял это за чистую монету: шла обычная светская беседа. Он говорил, глядя то на одну, то на другую девушку, что ему несказанно повезло. Он вообще везунчик. Познакомился с одним чокнутым по имени Шон О’Брайен, старым и стеснительным. Настоящим отшельником. Этот человек получил по наследству большой дом на Тара-роуд, но не мог содержать его и не желал о нем заботиться. Ему хотелось только одного: чтобы там поселилось несколько молодых людей. С молодыми людьми легче, чем с девушками: они не помешаны на чистоте и порядке. Дэнни смущенно улыбнулся им, словно хотел сказать, что молодые люди — существа безнадежные.

Вот там он и живет с двумя приятелями. У каждого по комнате, и они присматривают за домом, пока бедный старый Шон не решит, что с ним делать дальше. Это всех устраивает.

— И что же это за дом? — поинтересовались девушки.

На Тара-роуд царил полный хаос. Там были большие дома, окруженные настоящими садами, и маленькие домики, стоявшие прямо на улице. «Номер шестнадцать — это огромный старый дом», — сказал Дэнни. Ныне сырой, обветшавший и разваливающийся. Должно быть, старый дядя бедного Шона был таким же неудачником, как и сам Шон, потому что когда-то дом был великолепным. Они ведь разбираются в домах, не так ли? Иначе они вряд ли взялись бы за это дело.

Рия сидела, подперев подбородок ладонью, и не могла наглядеться на Дэнни. Он был таким восторженным! Дом окружал заглохший сад; деревья росли даже на заднем дворе. Это был один из тех домов, которые протягивают руки и хотят тебя обнять.

Похоже, Розмари хотела продолжить беседу в другом месте, потому что попросила счет. Они перешли дорогу, вошли в офис, и Рия села за свой письменный стол. Так в жизни не бывает. Это всего-навсего увлечение или влюбленность. Дэнни — обыкновенный коротышка, любящий поболтать. Точно такой же, как все остальные. Тогда почему она чувствует себя так, словно готова вцепиться в глотку любому, с кем он поделится своими мечтами и планами? Так нормальные люди себя не ведут. Но тут она вспомнила свадьбу сестры, состоявшуюся накануне. Так себя люди не ведут тоже.

Перед окончанием работы Рия подошла к письменному столу Дэнни Линча.

— Завтра мне исполнится двадцать два, — сказала она, — и я подумала… — Фраза повисла в воздухе.

Дэнни помог ей.

— Вы устраиваете вечеринку?

— Вообще-то нет.

— Тогда мы можем отметить праздник вместе. Сегодня жакет, завтра день рождения. Кто знает, что мы будем праздновать в среду?

Тут-то Рия и поняла, что это не влюбленность, не слепое увлечение, а любовь. То самое чувство, о котором она только читала, слышала и видела в кино. И эта любовь нашла ее в ее собственном офисе.

Сначала она пыталась сохранить Дэнни для себя, не говорила о нем и не делилась с другими людьми. Вцепилась в него в машине так, словно не хотела отпускать.

— Ты посылаешь мне очень странные сигналы, моя Мария, — сказал ей Дэнни. — Хочешь быть со мной и в то же время не хочешь. Думаешь, я такой толстокожий, что не в состоянии это понять? — Он склонил голову набок и бросил на нее лукавый взгляд.

— Именно так я себя и чувствую, — просто ответила Рия. — Сбитой с толку.

— Все можно упростить, не так ли?

— Не совсем. Понимаешь, это для меня слишком важный шаг. Я не хочу этим пользоваться, но дело в том, что я еще ни с кем не была… То есть я хочу сказать. — Рия закусила губу, не смея вымолвить, что она не станет с ним спать, пока не убедится, что он любит ее. Это значило бы подсказать ему нужные слова.

Дэнни Линч взял ее лицо в ладони.

— Я люблю тебя, Рия, ты настоящее сокровище.

— Действительно любишь?

— Сама знаешь, что да.

В следующий раз Дэнни показал Рии большой обветшалый дом, в котором он жил. Как ни странно, в последующие дни и вечера он ее никуда не приглашал. Рассказывал о себе, о школе, в которой его дразнили за малый рост, и о том, как старшие братья учили его драться. Теперь оба брата обитали в Лондоне. Один был женат, другой жил с подружкой. Домой они приезжали редко и обычно проводили отпуска в Испании или в Греции.

А родители Дэнни жили в том же доме, в котором жили всегда. Они были людьми замкнутыми и ходили на долгие пешие прогулки со своим рыжим сеттером. Рия чувствовала, что с отцом Дэнни не ладит, но спросить об этом не смела, хотя очень хотелось. Мужчины терпеть не могут таких бесед. Они с Розмари читали об этом в журналах и даже знали по собственному опыту. Парни не любили, когда их спрашивали о чувствах. Поэтому она не задавала Дэнни вопросов о его детстве и не спрашивала, почему он так редко навещает родителей.

Дэнни тоже не задавал вопросов о ее семье, и Рия с трудом сдерживалась, чтобы не рассказать ему о том, что отец умер, когда ей было восемь лет, и что мать до сих пор вспоминает о нем с досадой и горечью. И о том, как скучно прошла свадьба Хилари и Мартина.

Впрочем, в те первые дни им и без того хватало тем для разговоров. Дэнни спрашивал, какую музыку она любит, что читает, где проводит отпуск, какие фильмы смотрит и какие дома ей нравятся. Показывал ей книги о домах и отмечал места, на которые она никогда не обратила бы внимания. Говорил, что был бы счастлив стать владельцем дома номер шестнадцать по Тара-роуд. Довел бы его до ума и заботился о нем. Вложил бы в него столько любви, что жилище ответило бы ему тем же.

Но когда она поделилась этой новостью с Розмари, реакция подруги ее порадовала. Сначала Рия боролась с собой. Боялась, что стоит Розмари улыбнуться, как Дэнни переметнется к ней. Однако последующие дни добавили девушке уверенности в себе. А потом она рассказала Розмари все: куда они ходили, чем он интересовался и что рассказывал о своей странной нелюдимой семье, живущей в деревне.

Розмари слушала с интересом.

— Ты сильно увлечена им, — наконец произнесла она.

— По-твоему, это просто детская влюбленность или что-то в этом роде? Ты в таких вещах разбираешься. — Рии до боли хотелось иметь такое же овальное лицо и высокие скулы, как у подруги.

— Кажется, он увлечен тобой не меньше, — промолвила Розмари.

— Вообще-то он говорит, что любит меня. — Рия ответила на вопрос подруги, но не хотела, чтобы это прозвучало слишком уверенно.

— Конечно, он тебя любит. Это было ясно с первого дня, — сказала Розмари, накручивая на палец свой длинный светлый локон. — Это самая романтическая история, которую мне доводилось видеть. Не могу выразить, как мы все тебе завидуем. Настоящая любовь с первого взгляда. О ней знает весь офис. Только никто не знает, спишь ты с ним или нет.

— Нет, — решительно ответила Рия. А потом куда менее решительно добавила: — Еще нет.

Мать уже начинала сомневаться, что когда-нибудь познакомится с Дэнни.

— Скоро, мама. Пожалуйста, не торопи события, ладно?

— Я ничего не тороплю, Рия. Только говорю, что ты уже несколько недель встречаешься с этим парнем каждый вечер. Простая вежливость требует, чтобы однажды ты пригласила его к себе домой.

— Приглашу, мама. Честное слово.

— Хочу напомнить, что Хилари познакомила нас с Мартином. Верно?

— Да, мама.

— А ты о чем думаешь?

— Хорошо, познакомлю.

— Ты поедешь домой на Рождество? — спросила Рия у Дэнни.

— Мой дом здесь. — Он обвел рукой Дублин.

— Знаю. Я имела в виду к родителям.

— Еще не решил.

— Разве они тебя не ждут?

— Они предоставляют решение мне.

Рия хотела спросить его о братьях, живущих в Англии. Что же это за семья, которая в Рождество не собирается за столом с индейкой? Но устраивать допрос не следовало.

— Конечно, — не слишком уверенно ответила она.

Дэнни взял в ладони ее руки.

— Послушай, Рия. Когда у нас с тобой появится свой очаг, все будет по-другому. Это будет настоящий дом, в который людям захочется возвращаться. Вот чего я хочу. А ты?

— Да, Дэнни, — просияла Рия. Она поняла. Дэнни любит ее не меньше, чем она его. Она была самой счастливой женщиной на свете.

— Пригласи своего молодого человека на Рождество, чтобы мы могли взглянуть на него, — попросила мать.

— Нет, мама. Спасибо, но ничего не выйдет.

— Он поедет в деревню к своим родителям?

— Не уверена. Точнее, он сам еще не уверен.

— По-моему, такой человек не заслуживает доверия, — фыркнула Нора.

— Нет, мама, заслуживает.

— Ну, во всяком случае, он странный. Не может выбрать день, чтобы познакомиться с семьей своей подружки.

— Познакомится, мама. Когда придет время, — ответила Рия.

На корпоративной вечеринке кто-то всегда ведет себя неподобающим образом.

В этом году таким человеком стала Орла Кинг, выпившая полбутылки водки еще до начала застолья и попытавшаяся спеть песенку из мультфильма «Король-Лев»: «В джунглях, в дремучих джунглях сегодня ночью спит лев».

— Уберите ее отсюда, пока не явилось начальство! — прошипел Дэнни.

Легко сказать! Рия попробовала увести Орлу в дамский туалет.

— Отвали! — заорала та в ответ.

Дэнни оказался тут как тут.

— Радость моя, мы с тобой еще ни разу не танцевали, — сказал он.

Орла посмотрела на него с интересом.

— Это правда, — согласилась она.

— Может, сходим потанцевать туда, где места побольше?

— Конеч… конечно, — обрадовалась девушка.

Через несколько секунд Дэнни вывел Орлу на улицу. Рия принесла ее пальто. Воздух был таким холодным, что ныли ноги. Они отвели ее в укромный уголок.

— Хочу домой! — внезапно крикнула Орла.

— Туда мы тебя и ведем, — ответил Дэнни.

Они с Рией поддерживали разгулявшуюся девушку с двух сторон. Время от времени она пыталась исполнить «В джунглях сегодня ночью спит лев», но без особого успеха.

Оказавшись у дверей собственной квартиры, Орла посмотрела на своих провожатых с удивлением.

— К-как я здесь очутилась?

— Все в порядке, радость моя, — успокоил ее Дэнни.

— Ты поднимешься со мной? — спросила она, не обращая внимания на Рию.

— Нет, радость моя, увидимся завтра, — ответил Дэнни, и они с Рией ушли.

— Ты правильно сделал, что увел Орлу. Иначе ее уволили бы, — сказала Рия, когда они возвращались на вечеринку. — Вот дура… Надеюсь, она вспомнит, в каком долгу перед тобой.

— Она не дура. Просто очень молодая и одинокая, — возразил Дэнни.

Приступ ревности причинил Рии острую боль. Орле было восемнадцать лет; даже следы пьяных слез не мешали ей оставаться хорошенькой. Неужели Дэнни клюнул на нее? Нет, это невозможно.

Оказалось, они ничего не пропустили.

— Ты поступил очень умно, Дэнни, — с одобрением сказала Розмари. — А заодно избежал нудных речей начальства.

— Там было что-нибудь полезное?

— Только то, что год был прибыльным и нам полагается премия. А все остальное — треп.

Розмари выглядела величественно: светлые волосы, скрепленные декоративным гребнем, белая шелковая блузка, узкая черная юбка и длинные стройные ноги. Уже во второй раз Рия ощутила укол зависти. Сама она вспотела и запыхалась. Разве ей под силу удержать такого роскошного мужчину, как Дэнни Линч? И пытаться нечего.

Он прошептал ей на ухо:

— Давай пройдемся по залу. Поговорим с кем надо, а потом смоемся.

Рия следила за тем, как он с уважением кланялся директору, как непринужденно шутил с начальниками отделов и учтиво разговаривал с их женами. Дэнни проработал в агентстве всего несколько недель, но успел понравиться всем. Начальство было им довольно.

— Завтра я сяду в автобус и поеду к своим старикам.

— Не сомневаюсь, что дорога у тебя будет веселая. Возвращающиеся эмигранты и все остальные…

— Я буду скучать по тебе.

— И я по тебе.

— Через день после Рождества я вернусь автостопом… потому что автобусы ходить не будут.

— Вот и отлично.

— Можно будет прийти к тебе домой, а заодно познакомиться с твоей матерью?

Он сам попросил, она его не уговаривала и не тянула за язык.

— Чудесно. Приходи к нам во вторник на ланч.

Теперь от нее требовалось только одно: заставить себя не стыдиться своей матери, сестры и ужасного зятя.

Это был не военный смотр, а всего лишь ланч. Бульон и сандвичи.

Рия пыталась увидеть собственный дом глазами Дэнни. Едва ли ему захотелось бы жить на углу длинной улицы, проходящей через весь район. Он придет смотреть не на дом, а на меня, твердила она себе. Мать надеялась, что Дэнни не досидит до трех часов, потому что в это время по телевизору начинался замечательный фильм. Рия в ответ заскрежетала зубами: нет, конечно, не досидит. Хилари сказала, что Дэнни наверняка привык к более изысканным блюдам, но ему придется есть то же, что и всем остальным. Рия с большим трудом ответила, что Дэнни будет доволен бульоном и сандвичами. Мартин читал газету и вообще не поднял головы.

Интересно, что принесет с собой Дэнни? Бутылку вина? Коробку шоколадных конфет? Цветок в горшке? Или придет с пустыми руками? Рия трижды меняла наряд. Одно платье было слишком броским, другое слишком скромным. Она примеряла третье, когда раздался звонок в дверь.

Он пришел.

— Здравствуйте, Нора, я — Дэнни, — услышала Рия. О боже, он назвал мать по имени! Мартин всегда называл ее «миссис Джей». Ну, сейчас она ему выдаст…

Однако голос матери был довольным. Похоже, молодой человек произвел на Нору то же впечатление, которое производил на всех.

— Добро пожаловать, — сказала она тоном, которого Рия не слышала уже много лет.

Чары Дэнни подействовали даже на Хилари с Мартином. Он живо интересовался их свадьбой, расспрашивал о школе, в которой они работали, причем делал это легко и непринужденно. Рия следила за ним с изумлением.

Дэнни не принес ни вина, ни шоколадных конфет, ни цветов. Вместо этого он подарил всему семейству настольную игру типа викторины. Когда Рия это увидела, у нее сжалось сердце. В их семье в такие игры не играли. Но она не знала Дэнни. Вскоре головы всех домочадцев склонились над карточками. Нора все знала о кино, а Мартин блистал общей эрудицией.

— Куда мне против учителя? — с шутливым отчаянием сказал Дэнни.

Когда он стал прощаться, все уговаривали его побыть еще немного.

— Рия обещала прийти и посмотреть, где я живу, — оправдываясь, сказал он. — Я хочу, чтобы мы успели засветло.

— Он просто прелесть, — шепнула Хилари.

— У него прекрасные манеры, — прошипела мать.

После этого молодые люди вырвались на свободу.

— Хороший был ланч, — сказал Дэнни, когда они ждали автобус в сторону Тара-роуд. По-другому сказать он не мог. Ни анализа, ни впечатлений. Такие люди всегда выражаются прямо и сложностей не признают.

А потом они очутились в запущенном саду и любовались домом на Тара-роуд.

— Ты только посмотри на его форму, — говорил Дэнни. — Посмотри, какие у него совершенные пропорции. Он был построен в тысяча восемьсот семидесятом. Это настоящее жилище джентльмена. — Ступеньки крыльца были высечены из огромных кусков гранита. — Посмотри, какие они ровные, как идеально подогнаны друг к другу. — Рамы эркеров остались прежними. — Этим ставням больше ста лет. Освинцованное стекло в верхней части парадной двери без единой трещинки. Этот дом — настоящий бриллиант, — сказал Дэнни Линч.

Вот тут он и жил. Точнее, снимал комнату.

— Давай запомним сегодняшний день. Первый день, когда мы вместе вошли в этот дом, — предложил Дэнни. У него горели глаза. Во многом он был таким же сентиментальным и романтичным, как и сама Рия. Он хотел открыть облупившуюся парадную дверь ключом, но остановился, чтобы поцеловать девушку.

— Рия, этот дом будет нашим, хорошо? Скажи, что ты тоже любишь его. — Дэнни не шутил. Он хотел жениться на ней. Дэнни Линч, который мог получить любую женщину. И не шутил, когда говорил, что хочет стать владельцем этого огромного дома. Двадцатитрехлетний мальчик без гроша в кармане. Такой дом, даже требовавший капитального ремонта, мог купить только богатый человек.

Рии не хотелось разубеждать его. А еще больше не хотелось говорить тоном своей сестры Хилари с ее новой манией подсчитывать цену всего на свете. Но ведь это была фантазия!

— Конечно, такой дом купить нельзя, правда? — спросила она.

— Когда ты войдешь и увидишь его, то поймешь, что именно здесь мы будем жить. И найдем способ купить его. — Он вел Рию по холлу с высоким потолком, показывая первоначальные лепные украшения, чтобы отвлечь ее внимание от загромождавших холл велосипедов. Показывал изящно изогнутую лестницу, не упоминая о гнилых ступеньках. Они миновали большую гостиную с двустворчатой дверью. Туда нельзя было войти. Чудаковатый хозяин Шон О’Брайен использовал эту комнату для хранения каких-то огромных контейнеров.

Они спустились по лестнице на кухню, где стояла старая чугунная плита. Боковая дверь вела из кухни в сад. Тут было множество складов и чуланов. Рия только качала головой. Этот мальчик со смеющимися глазами действительно верил, что у них хватит денег и сил, чтобы купить и отремонтировать такой огромный дом. Если бы его включили в каталоги их фирмы, объявление о продаже пестрело бы предупреждениями для покупателей. Капитальное обновление, перестройка, перепланировка. Подобный дом был по карману только владельцу строительной компании, застройщику или толстосуму.

Мозаичный кухонный пол был неровным. На старой чугунной плите стояла небольшая дешевая настольная электроплитка.

— Я сварю нам кофе, — сказал Дэнни. — И мы на долгие годы запомним, как в первый раз вместе пили кофе на Тара-роуд… — В этот момент кухню внезапно озарили косые лучи бледного зимнего солнца, пробившиеся сквозь ветки вереска и ежевики. То был знак. Знак свыше.

— Да, я запомню, как мы впервые пили кофе на Тара-роуд, — ответила Рия.

— Мы скажем людям, что это случилось в погожий солнечный день, двадцать восьмого декабря тысяча девятьсот восемьдесят второго года, — промолвил Дэнни.

Так уж вышло, что в этот же день Рия Джонсон стала женщиной. Лежа рядом с Дэнни на узкой кровати, она мечтала заглянуть в будущее. Хотя бы на минутку. Только чтобы узнать, долго ли они проживут вместе, заведут ли детей и сделают ли этот дом домом своей мечты.

Интересно, знает ли это подруга Хилари миссис Коннор, предсказательница судьбы из табора? Мысль посоветоваться с ней заставила Рию улыбнуться. Дэнни, спавший на ее плече, открыл глаза и увидел, что она улыбается.

— Ты счастлива? — спросил он.

— Как никогда в жизни.

— Я люблю тебя, моя Мария. И никогда не брошу, — поклялся он.

Она ощутила себя самой счастливой женщиной в Ирландии. Но потом подумала и решила, что счастливее ее нет женщины во всем мире.

Следующие недели слились в одно туманное пятно.

Они знали, что Шон О’Брайен с радостью избавится от дома.

Знали, что он предпочитает иметь дело с молодыми людьми, которые не станут поднимать шум из-за сырости и прохудившейся крыши и цокать языками из-за разрушений. И все же ему нужно было что-то заплатить. Но как это сделать?

Дэнни и Рия извели горы бумаги, пытаясь свести концы с концами. Сдача внаем четырех комнат второго этажа позволит собрать сумму, достаточную для выкупа закладной. Конечно, все придется сделать втихую. Не стоит утомлять подробностями планирующие и налоговые органы. Потом они представят банку свои предложения. У Рии была скоплена тысяча фунтов, у Дэнни — две с половиной. Недвижимость покупали пары и победнее. Все зависит от того, как правильно представить дело. Ну, с этим они как-нибудь справятся.

Их первой инвестицией стала стоимость бутылки виски, выпитой во время обсуждения предстоящей сделки с домовладельцем. С Шоном О’Брайеном хлопот не было. Он пересказал историю, которую Рия и Дэнни уже знали. Дом достался ему в наследство от дяди, умершего несколько лет назад. Жить в нем Шон не хотел; у него был маленький коттедж на озере в Уиклоу, где он удил рыбу и выпивал с теми, кто разделял его увлечение. Уезжать оттуда он не собирался. От дома на Тара-роуд Шон не отказался только потому, что рассчитывал на бум в сфере торговли недвижимостью. И оказался прав. Теперь дом стоил намного больше, чем десять лет назад. Ну разве он не умница? А ведь многие называли его дураком. Дэнни и Рия кивали, хвалили его и подливали виски в стакан.

Шон О’Брайен сказал, что он никогда не смог бы содержать такой дом. Это требовало слишком больших усилий, мастер он не ахти какой, а потому лучше всего было передать дом тем, кто сможет о нем позаботиться. Вот почему он с радостью сдавал комнаты молодым парням вроде Дэнни и его приятелей. Однако Шон согласился: если бы за домом ухаживали как следует, не понадобилось бы вкладывать в ремонт такие большие средства.

Он разговаривал с соседями и слышал, что дом в этом районе стоит тысяч семьдесят. Но если бы его удалось продать побыстрее, то согласился бы и на шестьдесят. А тем временем он избавится от старой мебели, контейнеров и ящиков, которые хранил по просьбе друзей. Если Дэнни достанет шестьдесят тысяч, то можно считать, что они договорились.

Для человека с деньгами это была бы выгодная сделка. Но Дэнни и Рия себе такое позволить не могли. В качестве задатка нужно было заплатить пятнадцать процентов. Девять тысяч фунтов были для них тем же, чем девять миллионов для представителя среднего класса.

Рия была готова сдаться, но Дэнни стоял на своем. Он не нервничал и не жаловался. Просто не отказывался от своей мечты. Дом был слишком хорош и красив, чтобы позволить ему уплыть в руки какого-нибудь застройщика. Теперь, когда Шон О’Брайен получил конкретное предложение, он захочет продать дом.

Требовалось как-то провернуть дело через их фирму. Но сосредоточиться было трудно. Ибо они каждый день сталкивались с людьми, которые могли бы купить этот дом без всякого труда.

Взять хоть Барни Маккарти. Крупный, грубоватый строительный подрядчик, сколотивший состояние в Англии и покупавший и продававший дома по собственному капризу. Сейчас он продавал большой особняк, который купил по ошибке. Впрочем, ошибался Барни редко.

Как-то он в неожиданном порыве откровенности признался, почему совершил эту ошибку. На мгновение возомнил себя сельским помещиком, живущим в огромном доме георгианской эпохи с тремя аллеями. Дом действительно был элегантным, но стоял в глуши, слишком далеко от Дублина. Барни принял непродуманное решение и был готов потерять на сделке, но не слишком много. Этого белого слона требовалось продать.

Потом Барни купил тот большой и удобный семейный дом, который следовало приобрести с самого начала. Его жена уже переехала туда. Он покупал пивные и вкладывал деньги в сооружение полей для гольфа, но главной заботой Барни в данный момент была продажа особняка, ставшего памятником его глупости. Этого человека волновало, как он выглядит в глазах общественности.

Маккарти любил сыпать именами знакомцев-знаменитостей, и в агентстве по торговле недвижимостью смотрели на него со священным страхом. Но продать дом за ту сумму, которую он хотел получить, оказалось очень трудно. Все было очень просто: Барни переплатил, а потому покупателей не находилось. Он не собирался извлекать из этой сделки прибыль, но если бы остался в дураках, то почувствовал бы себя униженным. Старшие партнеры агентства, люди, умевшие уговаривать, убеждали Барни, что содержание такого особняка обходится слишкомдорого и что в Ирландии людей, способных его купить, можно пересчитать по пальцам одной руки. Они искали покупателей и за пределами страны, но тоже безуспешно.

В агентстве устроили по этому поводу совещание. Дэнни и Рия тоже присутствовали на нем и услышали тревожную новость, что Барни может поручить сделку кому-нибудь другому. Проблемы Маккарти Рию не интересовали; у нее хватало своих. Однако Дэнни задумался. Он даже открыл рот, собираясь что-то сказать, но тут же закрыл его.

— Что, Дэнни? — Линч был одним из лучших агентов, и его мнение ценилось высоко.

— Нет, ничего. Вы рассмотрели все аспекты, — ответил он.

После этого разговор пошел по второму кругу и продолжался еще битых полчаса.

Но Рия поняла: Дэнни что-то придумал. В его глазах плясали веселые чертики. После окончания совещания он шепнул Рии, чтобы она прикрыла его. Ему нужно уйти из офиса.

— Если ты кому-то молишься, то помолись, — добавил он.

— Дэнни, что у тебя на уме?

— Не могу рассказать. Еще рано. Скажи, что мне позвонили… из женского монастыря. Придумай что-нибудь.

— А я должна сидеть здесь и грызть ногти?

— У меня возникла идея, как продать дом Барни.

— Тогда почему ты ничего не сказал начальству?

— Я скажу об этом самому Маккарти. После чего мы получим наши денежки. Если бы я поделился этой идеей с ними, нас бы только одобрительно похлопали по спине.

— О боже, Дэнни. Будь осторожнее, тебя могут уволить.

— Если я окажусь прав, это уже не будет иметь значения, — сказал он. И ушел.

К Рии зашла Розмари.

— Пойдем в туалет. Я хочу тебе кое-что рассказать.

— Не могу. Жду звонка. — Рия сидела у телефона на случай, если Дэнни позвонит и попросит помощи.

— Тебя подменит Орла. Пойдем. Это важно, — настаивала Розмари.

— Говори здесь. Все равно никого нет.

— Понимаешь, это секрет.

— Тогда говори шепотом.

— Я ухожу из агентства. Нашла новую работу. — Розмари слегка отстранилась, ожидая увидеть на лице Рии изумление и даже потрясение. Но подобной реакции не дождалась. Наверное, она плохо объяснила.

Розмари начала сначала. Она уже обо всем договорилась. Дело стоящее. Сегодня вечером она подаст заявление об уходе. Ей предложили более высокую зарплату в соседней полиграфической компании, так что они смогут по-прежнему обедать вместе. Но Рия, сходившая с ума от тревоги, подругу почти не слушала. Естественно, Розмари обиделась.

— Ну, если тебе неинтересно… — начала она.

— Извини, Розмари, очень интересно. Просто у меня на уме другое.

— О боже, Рия, какая ты зануда! У тебя на уме только одно: Дэнни то, Дэнни сё… Как будто ты его мать. Ничем другим ты в последнее время не интересуешься.

Рия расстроилась.

— Послушай, мне действительно очень жаль. Извини, пожалуйста. И расскажи все снова.

— Ничего я рассказывать не буду. Тебе все равно, ухожу я или остаюсь. Даже сейчас ты меня не слушаешь. Смотришь на дверь и ждешь его возвращения. Кстати, где он?

— У монахинь. Они позвонили.

— Неправда. Я сама разговаривала с ними час назад. Там никакого шевеления. Приходится ждать согласия какой-то шишки из Рима.

— Ты все узнаешь позже. Расскажи про свою новую работу. Пожалуйста.

— Ты не можешь говорить тише? — прошипела Розмари. — Я еще не дала согласия, а ты уже треплешься. По-моему, у тебя крыша поехала.

В дверь вошел Дэнни, шагавший легко, как обычно. По его лицу было видно, что все прошло хорошо. Он скользнул за свой письменный стол и показал Рии большой палец, поднятый вверх. Она тут же набрала номер его телефона.

— Не говори, что ты был у монахинь. Там нет новостей, — прошептала она.

— Спасибо. Ты умница.

— Что случилось, Дэнни?

— Нужно выждать с недельку. А потом все пойдет как надо.

Рия положила трубку. Она думала, что этот день никогда не кончится; стрелки часов ползли как черепахи. Розмари вернулась и направилась подавать заявление. Казалось, время остановилось. Но Дэнни вел себя совершенно естественно. Вел деловые беседы, болтал с людьми, смеялся, звонил по телефону. Только Рия, знавшая его как облупленного, видела, что Дэнни распирает от нетерпения.

Вечером они зашли в бар напротив, и Дэнни, не спрашивая, чего она хочет, заказал две большие порции бренди.

— Знаешь, что я сделал? Посоветовал Барни Маккарти сделать из этого злополучного дома звуконепроницаемую студию аудиозаписи и закупить нужное для нее оборудование. Это обойдется ему еще в двадцать тысяч.

— О господи! Но зачем…

— Он сможет продать ее поп-звездам. Им позарез нужно такое помещение. Особенно если там найдется место для вертолета.

— И он решил, что это хорошая идея?

— Он спросил, почему чванные типы, на которых я работаю, не предложили ему это раньше.

— И что ты ответил?

— Что они консерваторы, относящиеся к идеям молодых свысока. А потом я… Рия, слушай внимательно… я выдержал паузу, посмотрел ему в глаза и сказал: «Мистер Маккарти, есть еще кое-что… Раз уж я пришел с этой идеей прямо к вам, то попробую сам и продать ваш особняк». — Дэнни сделал глоток бренди. — Он спросил, не хочу ли я перебежать дорожку своим работодателям. Я сказал «да», и он дал мне неделю.

— О боже, Дэнни…

— Я знаю. Разве это не чудесно? Но заниматься этим в офисе невозможно, поэтому завтра я подхвачу грипп и возьму на дом все адреса и телефоны, нужные мне для работы. Я уже начал составлять список и сразу сяду на телефон. Мне может потребоваться твоя помощь для отправки факсов из офиса.

— Нас убьют.

— Не смеши меня. Конечно, нет. Именно так и делаются дела.

— Но сколько?..

— Если я продам этот чертов особняк Барни на будущей неделе, мы внесем задаток за дом на Тара-роуд, и еще останется. А потом мы сможем пойти в банк, моя пышечка. Сможем пойти в банк.

— Но тебя уволят, и ты останешься без работы.

— Если я сумею уладить дело Барни, меня возьмет любое агентство в Ирландии. Рия, еще неделя переживаний, и мы добьемся своей цели.

— Для этого нужны железные нервы.

— Радость моя, запомни и этот день тоже. Двадцать пятое марта тысяча девятьсот восемьдесят третьего года. День, когда нам улыбнулась удача.

— Дэнни вернется ко дню моей отходной? — спросила Рию Розмари.

— Думаю, к тому времени он уже оправится от гриппа, — громко сказала Рия.

— Извини, сорвалось с языка… Кстати, как его дела?

— Он звонит мне каждый вечер. — Рия не уточнила, что Дэнни часто звонит ей и днем, запрашивая дополнительную информацию.

— Он нашел то, что искал? — спросила Розмари.

Рия на мгновение задумалась.

— Голос у него довольно веселый. Думаю, еще не нашел, но он на верном пути, — ответила она.

Час назад Дэнни позвонил и сказал, что рабочие Барни уже сделали звуконепроницаемым винный погреб, а сегодня там начали монтировать оборудование. Завтра студию прилетит осматривать менеджер легендарной поп-группы, и Дэнни будет его сопровождать. Все складывалось удачно.

И прошло тоже хорошо. Барни Маккарти получил свой куш, Дэнни Линч — комиссионные, а Шон О’Брайен — свои шестьдесят тысяч. Потом Дэнни рассказал обо всем своим работодателям и сказал, что готов уйти в любой день. Ему предложили остаться и заниматься делами Барни, но Дэнни ответил, что это неудобно. За ним станут пристально наблюдать, и он будет чувствовать себя неловко.

Все расстались друзьями. Именно так Дэнни Линч и расставался с людьми всю свою жизнь.

Они бродили по дому, счастливые, как дети, и обсуждали, что следует переделать в первую очередь.

— Гостиная должна стать чем-то особенным, — говорил Дэнни. Теперь, когда ящики и контейнеры, хранившие тайны бедного старого Шона О’Брайена и его друзей, исчезли, проступили все достоинства этого помещения: высокие потолки, широкие окна и большой камин.

То, что с середины потолка свисал старый скрученный провод с болтавшейся на нем голой лампочкой, а некоторые стеклянные панели были разбиты и заменены составными кусками дешевого стекла, значения не имело.

Грязную каминную полку с отбитыми краями можно было обновить так, как она выглядела при первом хозяине.

— Мы постелем здесь пушистый индийский ковер, — говорил Дэнни. — А знаешь, что будет стоять рядом с камином? Одна из этих больших японских ваз имари. Они идеально подходят для такой комнаты.

Рия смотрела на него во все глаза.

— О господи, Дэнни, откуда ты все это знаешь? Можно подумать, что ты изучал изящные искусства…

— Радость моя, я целые дни провожу в таких домах, смотрю и вижу, как их украшают люди со вкусом и чувством стиля. Вот и всё.

— Смотрят многие, а видят далеко не все.

— Подумай о том, с каким наслаждением мы будем обустраивать этот дом! — У Дэнни сияли глаза.

Рия только молча кивала; у нее не было слов.

Все это настолько взволновало девушку, что ее оставляли силы. Иногда у Рии начинала кружиться голова от уже сделанного и того, что им еще предстояло сделать. Кружиться в буквальном смысле этого слова.

Тест на беременность оказался положительным. Более неподходящее время трудно было придумать. По ночам Рия лежала без сна либо в доме матери, либо в опустевшем доме на Тара-роуд и репетировала, как она скажет Дэнни о своей беременности.

Страх, что он не захочет ребенка, был так велик, что она боялась открыть рот. Дни шли за днями; Рия разрывалась на части и переставала чувствовать себя живым человеком с нормальными реакциями.

Все вышло случайно. Когда вынесли и убрали под навес велосипеды, Дэнни сказал, что холл намного больше, чем он думал. Может быть, устроить на уик-энд вечеринку и предложить каждому гостю покрасить часть стены? Конечно, это не навсегда, но зато можно будет гордиться своим домом.

— Что скажешь, радость моя? Правда, пару дней нас будет тошнить от запаха краски, но дело того стоит.

— У меня будет ребенок, — внезапно сказала Рия.

— Что?

— Я серьезно. О боже, Дэнни, мне так жаль! У нас еще столько дел, а тут. — Она ударилась в слезы.

Он поставил кофейную чашку, подошел к Рии и крепко обнял.

— Рия, Рия, перестань. Не плачь.

Но она продолжала плакать и дрожать. Дэнни гладил ее по голове и утешал как маленькую:

— Тс-с, тс-с, Рия. Я здесь. Все хорошо.

— Нет, не все. Хуже не бывает. Нашла время… Я не знаю, как это случилось.

— Зато я знаю. Это было чудесно.

— Ох, Дэнни, пожалуйста, не шути. Это настоящий кошмар. Я еще никогда так не расстраивалась.

— Почему кошмар? — спросил он.

Господи, пожалуйста, что угодно, только бы он не сказал, что аборт решит все проблемы. Что теперь у него есть деньги. Что они могут съездить на уик-энд в Лондон. Только бы он так не сказал. Потому что Рия не доверяла себе. Она решилась бы на это, чтобы удержать Дэнни, а потом любила бы его и ненавидела одновременно. Абсурд, конечно, но все это очень серьезно.

Он широко улыбался.

— Рия, радость моя, в чем кошмар? Мы хотели детей. Мы собирались пожениться. Просто это случилось немного раньше, чем мы рассчитывали. Вот и всё.

Рия смотрела на него с изумлением. Если она что-нибудь в чем-нибудь понимала, то он действительно радовался.

— Дэнни…

— Из-за чего ты плакала?

— Я думала… я думала…

— Тс-с…

— Розмари, можно пригласить тебя на ланч? У меня чудесные новости!

— Почему мне кажется, что это как-то связано с твоим возлюбленным? — засмеялась Розмари.

— Так как насчет ланча?

— Конечно!

Они пошли в тот же итальянский ресторан, где в ноябре праздновали знакомство с Дэнни. Всего несколько месяцев, а сколько событий произошло за это время!

Розмари выглядела лучше, чем обычно. Рия не могла понять, почему на ее светло-серый кашемировый свитер никогда не капают ни масло, ни соус.

— Ну, рассказывай, — велела Розмари. — И перестань притворяться, что изучаешь меню.

— Мы с Дэнни женимся и хотим, чтобы ты была подружкой невесты. — Розмари лишилась дара речи. — Разве это не чудесно? Теперь у нас есть свой дом, и мы решили, что ждать дальше глупо.

— Женитесь? — с трудом выдавила Розмари. — Ай да темная лошадка! Что ж, могу сказать только одно. Ты молодец, Рия.

Рия почувствовала неловкость. Она предпочла бы слово «потрясающе». Выражение «темная лошадка» намекало на то, что она добилась своего с помощью какого-то фокуса.

— Да. Ты что, не рада за нас?

— Конечно, рада. — Розмари обняла подругу. — Ошеломлена, но очень рада. Ты получила и мужчину своей мечты, и прекрасный дом. Убила сразу двух зайцев.

Рия решила слегка умерить ее радость.

— Конечно, чтобы привести дом в божеский вид, понадобятся годы. На это могли решиться только такие чокнутые, как мы.

— Ерунда. Такой дом стоит кучу денег. Вы сами это знаете. Не зря же вы так быстро в него переехали. Это настоящая сделка века. — Похвала Розмари была искренней.

Рия ощутила вину. Получалось, что они обманули бедного Шона О’Брайена. Заплатили меньше, чем стоил дом.

— Еще никто не видел этот дом, кроме тебя. Боюсь, когда его увидят наши родители, то не обрадуются.

На лице Розмари была написана зависть.

— Чушь. Они упадут в обморок. Кстати, что собой представляют родители Дэнни?

— Я сама с ними еще не знакома, но думаю, что Дэнни на них нисколько не похож, — ответила Рия.

Розмари скорчила гримасу.

— Ну, может быть, братья у него симпатичные. Они приедут из Англии? Я могла бы закрутить роман с одним из них. Это привилегия подружки невесты!

— Разговора об этом еще не было.

— Неважно. Всегда найдется кто-нибудь другой. Поговорим о более важных вещах. Что мы наденем?

— Розмари.

— Что?

— Ты знаешь, что я беременна?

— Такие подозрения у меня были. Но ведь это хорошо, правда? Кажется, именно этого ты и хотела.

— Да.

— И что?

— То, что роскошной свадьбы с белым платьем, фатой и прочими причиндалами не будет. К тому же его родные люди тихие и скромные. Они не любят помпы.

— А что думает Дэнни? Для него это тоже не имеет значения? Ему нужна свадьба по полной программе или несколько сандвичей в пивной?

— По полной программе, — ни секунды не задумываясь ответила Рия.

— Значит, так оно и будет, — ответила Розмари, достала ручку и бумагу и начала составлять список.

Она познакомилась с Барни Маккарти раньше, чем с родителями Дэнни. Получила приглашение на ланч. Точнее, королевское распоряжение.

Дэнни обрадовался.

— Рия, он тебе понравится. Барни — чудесный человек. Он полюбит тебя. Я в этом не сомневаюсь.

— Я боюсь идти в этот ресторан. Там французская кухня, а мы в ней не разбираемся.

— Глупости. Просто будь самой собой. Не извиняйся и не смущайся. Мы ничем не хуже других. Барни знает это. Он всего достиг, потому что не страдал комплексом неполноценности. — Рию слегка встревожило, что ее знакомство с Барни волновало Дэнни больше, чем знакомство с его родителями. — О, к ним мы можем съездить когда угодно, — говорил он.

Нору новость сильно удивила.

— Вот так сюрприз, — дважды повторила она.

Эта фраза вызвала у Рии досаду.

— Почему сюрприз, мама? Ты знаешь, что я люблю его, а он меня. Что еще требуется для женитьбы?

— Да, конечно-конечно.

— Мама, ты что-то имеешь против него? Ты сама говорила, что он тебе нравится. Восхищалась тем, что он купил такой большой дом и хочет его отремонтировать. У Дэнни хорошие перспективы, так что нищета нам не грозит. Какие у тебя возражения?

— Он слишком красивый, — ответила мать.

Хилари тоже не пришла в восторг.

— Рия, тебе придется быть с ним очень осторожной, — предостерегла она.

— Большое спасибо. Когда ты выходила замуж за Мартина, я тебе такого не говорила. А сказала, что рада за тебя и уверена, что вы будете счастливы.

— Но это правда. — Хилари несказанно гордилась тем, что правильно выбрала себе мужа.

— И у меня будет так же! — воскликнула Рия.

— Да, Рия. Но тебе придется следить за ним; он слишком непоседлив. Дэнни не станет зарабатывать себе на жизнь честным трудом, как все прочие. Ему подавай луну с неба. Это написано у него на лбу.

Дэнни, которого раньше ничто не заботило, очень волновался, обсуждая вопрос, что Рия наденет на встречу с Барни Маккарти.

В конце концов она не выдержала.

— Послушай, ты же говорил, что я должна быть самой собой. Я надену что-нибудь симпатичное и буду самой собой. Это не показ мод и не конкурс красоты, а обычный ланч. — В Рии проснулся темперамент, который до той поры никак не проявлялся.

Дэнни посмотрел на нее с восхищением.

— Ай да молодец. Вот так и держись, — сказал он. Рия надела тот самый алый жакет, в котором была на свадьбе Хилари, и новый шелковый шарф, который ей помогла выбрать Розмари.

Барни Маккарти оказался крупным квадратным мужчиной лет сорока пяти. На нем был отлично сшитый костюм и дорогие часы. Держался он уверенно. Был лысоват и лицом напоминал работягу, привыкшего вкалывать в любую погоду. Вел себя непринужденно, не показывал виду, что ресторан произвел на него большое впечатление, но и не ругал его. Все трое беседовали без напряжения.

Хотя беседа была приятной и ни к чему не обязывающей, Рия не могла отделаться от впечатления, что она проходит собеседование. И после кофе поняла, что выдержала его с честью.

Орла Кинг первой сообщила Рии, что начальство не хочет, чтобы она продолжала работать в агентстве. Причиной этого стала ее помолвка с Дэнни Линчем. Люди считали, что она будет передавать ему служебную информацию.

— Мне такое и в голову не приходило, — изумилась Рия.

— Ну, я говорю это только потому, что вы оба очень помогли мне, когда я сваляла дурака на Рождество. — Орла была очень хорошенькой. Причем это давалось ей без всяких усилий.

Рия испытывала к ней ревность, хотя понимала, что ведет себя глупо.

Дэнни сказал Барни Маккарти, что Рия решила уйти из компании, не дожидаясь, пока ее об этом попросят. Неожиданно Барни посочувствовал девушке.

— Ей будет трудно это сделать. Рия пришла туда задолго до того, как в фирму явился ты и разорил ее.

— Верно, — с удивлением сказал Дэнни. Раньше он об этом не думал.

— Она расстроена?

— Немного. Но вы же знаете Рию. Она уже ищет другую работу. — Линч гордился своей невестой.

— Может быть, я сумею ей что-то подыскать, — сказал Барни.

В сферу его деловых интересов входил и прокат костюмов. Только что Барни создал новую фирму под названием «Полли». Рию приняли туда сразу же.

— Какой у вас испытательный срок? Неделя? Или больше? — спросила Рия управляющую Герти — высокую бледную молодую женщину с длинными темными волосами, перехваченными простой лентой.

— Этого не требуется, — с улыбкой ответила Герти. — О каком испытательном сроке может идти речь, если вас велел принять сам мистер Маккарти?

— Мне очень жаль. Это самый неудачный способ приходить на новое место, — извинилась Рия.

— Знаете, вы очень славная, — ответила Герти. — Мы найдем общий язык. Я только хотела, чтобы вы знали, как обстоит дело.

Они поехали знакомиться с родителями Дэнни, до которых было три часа езды на автобусе. Рию сильно тошнило, но она крепилась. На площади, где останавливался автобус, их ждал отец Дэнни. Он приехал на старом потрепанном «универсале», к которому был прицеплен трейлер.

— Папа, это моя Рия, — гордо сказал Дэнни, с удовольствием представляя невесту.

— Добро пожаловать. — Мужчина выглядел старым, сгорбленным и неухоженным. Всю жизнь он работал на более удачливого и умного старшего брата — того самого, который дал Дэнни путевку в жизнь. Отец Дэнни развозил по окрестным деревням баллоны со сжиженным газом. Он мог быть моложе Барни Маккарти, но выглядел так, словно принадлежал к другому поколению.

От места, где родился Дэнни, их отделяли две мили узкой проселочной дороги с высокими живыми изгородями. Рия с любопытством смотрела по сторонам, довольная возможностью познакомиться с малой родиной и прошлым Дэнни. Но сам Дэнни ни разу не посмотрел в окно.

— Твои друзья жили в домах, которые мы проезжаем? — спросила она.

— Да, я знал их, — ответил Дэнни. — Ходил с ними в одну школу.

— А мы с ними встретимся? — поинтересовалась Рия.

— Отсюда все давно уехали. Большинство эмигрировали.

Его мать тоже выглядела старой. Намного старше, чем представляла себе Рия. На столе лежали ветчина, помидоры, хлеб из магазина и пакет с шоколадным печеньем. Родители Дэнни не были уверены, что смогут приехать в Дублин на свадьбу; путь далекий, а работы, которую нельзя бросить, много.

Однако было ясно, что все это отговорки.

— Неужели вы сможете пропустить такое торжество? — спросила разочарованная Рия. — Мы собираемся устроить свадьбу на Тара-роуд и показать вам новый дом.

— Мы не слишком подходящие люди для больших сборищ, — сказала мать Дэнни.

— Но там будут присутствовать только близкие родственники, — продолжала упрашивать Рия.

— Знаешь, детка, в автобусе очень трясет, а спина у меня уже не та.

Рия посмотрела на своего жениха. К ее удивлению, он не торопился присоединиться к уговорам. Конечно, он хотел, чтобы его родители присутствовали на свадьбе. Или нет? Она ждала, когда Дэнни скажет свое слово.

— Бросьте. Приезжайте. Такое бывает только раз в жизни. — Родители неуверенно смотрели друг на друга. — Я знаю, вы не поехали на свадьбу Рича, потому что она была в Лондоне, — промолвил Дэнни.

— Но до Лондона отсюда далеко. Туда нужно либо лететь, либо плыть на пароходе! — воскликнула Рия.

Однако Линчам уже бросили спасательный круг. У них появился предлог не ехать на свадьбу.

— Понимаешь, детка, — начала мать Дэнни, сжав руку Рии. — Понимаешь, мы не ездили на свадьбу старшего сына. А если приедем на свадьбу младшего, это будет выглядеть так, словно мы оказываем ему предпочтение.

— А ваш новый дом мы посмотрим в другой раз. Приедем для этого специально, — добавил отец Дэнни.

Они смотрели на Рию с надеждой. Больше говорить было не о чем.

— Конечно, приедете, — подтвердила Рия. Все трое улыбнулись так, словно у них отлегло от сердца. В том числе и Дэнни.

— Ты не хотел, чтобы они приезжали? — спросила она по дороге домой.

— Радость моя, ты же видела, что они сами этого не хотели, — ответил Дэнни.

Рия была разочарована. Ему следовало убедить родителей. Но мужская душа — потемки. Это знает каждая женщина.

Через неделю работы в «Полли» Герти сказала ей очень неожиданную вещь. Сообщила, что одной из льгот сотрудников является право пользоваться костюмами бесплатно. Поэтому Рия может выбрать себе подвенечное платье.

— Вы серьезно? — Лицо Рии вспыхнуло от радости. Она никогда не смогла бы позволить себе такое платье.

— Скажу вам прямо. Таково указание мистера Маккарти, — ответила Герти. — Велено принарядить всех участников церемонии, так что не стесняйтесь. Выбирайте то, что вам нравится.

Дэнни выбрал для себя и своего шафера визитки, а Розмари — облегающее серебристое платье с маленькими перламутровыми пуговицами. Но убедить мать и сестру Рии оказалось нелегко.

— Мама, Хилари, ради бога, не упрямьтесь. Ведь это бесплатно. Второй такой возможности у вас не будет, — умоляла она, но все было тщетно. Наконец Рия прибегла к последнему средству. — А почему бы Мартину тоже не надеть визитку? Ему очень пойдет. Правда, Хилари? Он будет просто неотразим.

Этот довод решил все. Мать выбрала красивый серый жакет с юбкой и черную шляпу с пером. А Хилари — костюм винного цвета со светло-розовыми лацканами и огромную розовую шляпу.

Поскольку тратиться на костюмы не пришлось, они заплатили не только тенору, спевшему «Panis Angelicus», но и сопрано, исполнившей «Ave Maria».

Сборище оказалось пестрое. Молодые пригласили Орлу из своего старого офиса и Герти из «Полли». Шафером Дэнни был его брат Ларри, приехавший из Лондона. Он был похож на младшего брата: те же светлые волосы и лукавая улыбка. Только Ларри был выше ростом и говорил с лондонским акцентом.

— Вы поедете к родителям? — спросила его Рия.

— Не в этот раз, — ответил Ларри. Он не навещал отца, мать и место, где вырос, уже четыре года.

Рия знала это, но понимала, что не имеет права выдать себя даже взглядом.

— Что ж, возможностей для этого будет много, — сказала она.

Ларри посмотрел на нее с одобрением:

— Верно, Рия.

К огромному облегчению Рии, ни ее сестра, ни зять не сказали ни слова о том, что деньги выброшены на ветер. Запах краски уже выветрился из комнат, а столы на козлах, накрытые длинными белыми скатертями, выдерживали вес куриных салатов, мороженого и большого свадебного торта.

Тут был и Барни Маккарти. Он извинился за то, что его жена Мона не смогла присутствовать на празднике. Она уехала в Лурд с тремя подругами; ее паломничество было запланировано задолго до свадьбы Дэнни и Рии. Герти отреагировала на это заявление негромким хихиканьем, но Рия быстро заставила ее замолчать. Барни заранее прислал два ящика шампанского и непринужденно беседовал со всеми гостями, поднимавшими бокалы за счастье красавчика Дэнни Линча и его прекрасной невесты.

Рия и не думала, что она будет выглядеть настолько прекрасно. Ее темные кудри, собранные в высокую прическу, прикрывала длинная фата. Платье, которое до того еще никто не надевал, было украшено кружевами и вышивкой от воротника до подола. Такой нарядной ткани она еще не видела.

Все это время Розмари находилась рядом и давала советы:

— Рия, стой прямо. Расправь плечи. В церкви не торопись. Когда пойдешь по проходу, замедли шаг.

— Слушай, это ведь не Вестминстерское аббатство, — сопротивлялась Рия.

— Это твой день. Все взгляды устремлены только на тебя. Иди так, чтобы им было на что посмотреть.

— Если бы я выглядела так же, как ты, в этом не было бы проблемы. А когда гости увидят, насколько серьезно я все воспринимаю, то просто умрут. — Рия нервничала так, словно ей предстояло сыграть роль, и боялась, что ее засмеют.

— А почему ты не должна относиться ко всему серьезно? Ты чудесно выглядишь. В первый раз накрасилась как следует. Просто мечта! Так что не робей. — Энтузиазм подружки невесты оказался заразительным. Рия царственно вошла в церковь под руку с Мартином, который был ее посаженым отцом.

Когда она пошла по проходу, Дэнни чуть не ахнул.

— Я очень люблю тебя, — сказал он, когда они позировали перед объективом, разрезая свадебный торт. И тут Рии вдруг стало жаль другую невесту, которая наденет это платье, когда его почистят и вернут в костюмерную.

Никакая другая невеста не будет такой же красивой и такой же счастливой.

Медового месяца у них не было. Дэнни стал искать себе место, а Рия вернулась в «Полли». Эта работа приносила ей огромное удовольствие. У салона было множество самых разных клиентов. Богатых людей в Дублине оказалось намного больше, чем думала девушка. Но еще больше было представителей среднего класса, готовых потратить на свадьбу сумасшедшие деньги.

Герти хорошо ладила с невестами и не торопила их. Помогала сделать выбор, но не заставляла брать напрокат самые дорогие платья. Просто советовала не робеть. «Свадебный наряд — такой же атрибут праздника, как салют и иллюминация», — говорила она.

— Почему ваша фирма называется «Полли»? Дурацкое название! — как-то сказала Рии одна невеста.

— Я думаю, это как-то связано с Красоткой Полли,^[2] — объяснила Рия.

— Это было очень тактично, — позже с восхищением сказала ей Герти.

— Что вы хотите этим сказать? Я понятия не имею, почему он назвал фирму «Полли». А вы знаете?

— Это имя его возлюбленной. Он купил фирму и подарил ей. Полли — ее владелица. И вы это знаете.

— Откуда? Я и его-то едва знаю. Я думала, он — столп общества, опора церкви и все прочее…

— О да. Когда с женой. Но с Полли Каллаган он совсем другой.

— Так вот почему все чеки поступают на имя П. Каллаган? Теперь понятно.

— А вы что думали?

— Думала, что это какой-то способ уйти от налогов.

— Но он ведь был на вашей свадьбе. Я думала, вы с ним большие друзья.

— Нет. Дэнни продал его дом, вот и всё.

— Ну, если он велел мне принять вас на работу и выдать костюмы для свадьбы, значит, он очень высоко ценит вашего Дэнни.

— Не только он. Сегодня у Дэнни ланч с двумя парнями, которые подумывают о создании собственной фирмы. И хотят, чтобы Дэнни присоединился к ним.

— И он это сделает?

— Надеюсь, что нет. Затея слишком рискованная. У Дэнни нет капитала. В качестве гарантии придется перезаложить дом, а это очень опасно. Я хотела бы, чтобы он работал там, где платят жалованье.

— Вы сказали ему об этом? — поинтересовалась Герти.

— Нет. Понимаете, он мечтатель… Но очень умен и часто оказывается прав. Я стараюсь держаться от этого в стороне. Не хочу вставлять ему палки в колеса.

— Надо же, как у вас все получается, — с завистью сказала Герти. Ее бойфренд Джек слишком много пил. Она много раз пыталась порвать с ним, но каждый раз в последний момент отступала.

— Да нет, у меня мало что получается, — ответила Рия. — Понимаете, с виду я спокойная, поэтому люди считают, что я ничего не боюсь. А внутри меня всю трясет.

— Ты сказал им «да»? — Рия надеялась, что Дэнни не слышит ее тревоги.

— Нет. Я вообще ничего не говорил. Только слушал.

На это Дэнни был мастер. Казалось, что он принимал участие в беседе, но на самом деле только кивал и слушал.

— И что ты услышал?

— Что они спят и видят, как бы заняться делами Барни, и думают, что я преподнесу его им на блюдечке. Они знают о нем всё. Даже то, что он ест на завтрак. Рассказали о его фирмах и компаниях такое, о чем я и понятия не имел.

— И что ты собираешься делать?

— Я уже сделал, — ответил Дэнни.

— О господи, что именно?

— Я пошел к Барни, сказал, что обязан ему всем и что получил предложение от парней, которые знают о нем много лишнего.

— А он что?

— Поблагодарил и ответил, что перезвонит мне.

— Дэнни, ты просто гений! И когда он перезвонит?

— Не знаю. Может быть, на следующей неделе. Или завтра. Понимаешь, он может дать мне совет: согласиться или нет. Я так и сделаю. Он позвонит завтра. Возможно, я ошибаюсь, но так мне подсказывает интуиция.

Дэнни ошибся. Барни Маккарти позвонил ему в тот же вечер. Он давно думал над созданием собственного маленького агентства недвижимости. Все, что ему требовалось, это небольшая подсказка. Теперь он ее получил. Не займется ли этим Дэнни Линч? Конечно, за жалованье, но свой процент от прибыли он будет иметь обязательно.

Вскоре после этого разговора Маккарти пригласили Дэнни и Рию к себе на вечеринку. Рия увидела там множество знакомых лиц. Политики, известный телеведущий, знаменитый гольфист…

Жена Барни была женщиной крупной и спокойной. Мона легко и уверенно переходила от одной группы гостей к другой. На ней было темно-синее шерстяное платье, пухлую шею украшали жемчуга — наверняка настоящие. Ей было сорок с небольшим, примерно столько же, сколько мужу. «Неужели у Барни действительно есть любовница по имени Полли Каллаган? — невольно подумала Рия. — У этого солидного женатого мужчины с уютным домом и взрослыми детьми? Невероятно…» Но Герти говорила об этом уверенно. Рия пыталась представить себе внешность и возраст таинственной Полли.

И тут к ней подошла Мона.

— Кажется, вы работаете в «Полли»? — любезно сказала она.

Внезапно Рия испытала безумное желание ответить, что никакой Полли она не знает. Однако она ответила жене Барни Маккарти, что это самая интересная работа на свете и что им с Герти нравится слушать рассказы людей, которые к ним приходят.

— Значит, после рождения ребенка вы вернетесь на работу? — спросила Мона.

— О да, нам нужны деньги. Кроме того, мы хотим сдать одну из комнат иностранной студентке, которая могла бы присматривать за ребенком…

Мона нахмурилась.

— Вряд ли вам нужны деньги.

— Миссис Маккарти, ваш муж был очень щедр по отношению к Дэнни, но нам нужно содержать огромный дом.

— Когда Барни начал карьеру, я тоже пошла работать. Нам требовались деньги, чтобы Барни мог купить себе пикап. Я всегда жалела об этом. Дети выросли без меня. Это время было потеряно безвозвратно.

— Конечно, вы правы. Надеюсь, у нас еще будет возможность поговорить об этом. Возможно, если я увижу своего ребенка, то больше никогда не вернусь на работу.

— Я тоже так думала, но через шесть недель пошла работать.

— Муж был вам благодарен, миссис Маккарти? Понимал, как это вам трудно?

— Благодарен? Сомневаюсь. Тогда все было по-другому. Понимаете, приходилось крутиться, и мы делали то, что должны были делать.

Славная она женщина. Без намека на жеманство. Похоже, лет двадцать назад они были такими же, как Рия с Дэнни. Как грустно, что теперь, когда они состарились, Барни завел себе любовницу…

Рия обвела взглядом зал. Дэнни стоял, окруженный людьми, и рассказывал что-то смешное.

Родители Дэнни никогда не смогли бы купить такой дом. Как и сам Барни Маккарти в молодости. Возможно, он видел в Дэнни пыл и напор собственной юности и именно поэтому поддерживал молодого человека. Может быть, с годами они тоже будут принимать гостей в доме на Тара-роуд и у Дэнни появится на стороне другая женщина…

Рия слегка вздрогнула. Никто не знает, что ему сулит будущее.

— Какая она, эта Полли? — спросила Рия у Герти.

— Ей около тридцати. Рыжие волосы, очень толковая и умеет себя вести. Приходит сюда примерно раз в месяц. Полли вам понравится. Она симпатичная.

— Не думаю. Мне понравилась его жена.

— Но она же старая! В смысле, его жена.

— По-моему, ей столько же, сколько мужу. Понимаете, она работала, чтобы муж мог купить себе пикап.

Герти пожала плечами.

— Такова жизнь, — сказала она. — Старушке Полли тоже приходится нелегко. В Рождество и по воскресеньям он притворяется семейным человеком. Слава богу, мой Джек — холостяк. Других достоинств у него нет, но спасибо и на этом.

Герти снова вернулась к Джеку. Похоже, на этот раз он всерьез бросил пить, но кто его знает…

Барни Маккарти присмотрел участок земли в Голуэе и хотел показать его Дэнни. Барни ехал быстро, и вскоре они оказались на другом конце страны.

Столик был заказан заранее. Мужчин ждала привлекательная женщина в белом костюме.

— Это Полли Каллаган. — Барни поцеловал женщину в щеку и представил ее Дэнни.

Дэнни проглотил слюну. Он слышал о Полли от Рии. Но не ожидал, что она окажется такой очаровательной.

— Как поживаете? — спросил он.

— Мне говорили, вы ждете сына, — улыбнулась она.

— Да лишь бы ребенок был счастливым.

— Кажется, Наполеон говорил, что ему нужны генералы, которым сопутствует счастье? — спросила она.

— Если он действительно так говорил, то был чертовски прав, — сказал Барни. — Ну, что будем пить?

— Мне диетическую колу, пожалуйста, — ответил Дэнни.

— Вы что, совсем не пьете? — спросила Полли.

— Чтобы прикинуть, сколько домов поместится на участке, человеку нужна ясная голова.

— Вы родились не счастливым, — сказала Полли Каллаган. — Вы родились умным, а это намного лучше.

— Они жили в одном номере? — спросила Рия.

— Не знаю, не проверял.

— Но они ворковали друг с другом? — не отставала она.

— Да нет. Вели себя скорее как семейная пара. Словно они очень хорошо знают друг друга.

— Бедная Мона… Интересно, она знает?

— Скорее всего, бедная Мона, как ты ее называешь, не обращает на это никакого внимания. Разве у нее нет собственного дворца и всего, что она пожелает?

— Едва ли она хочет делить мужа с любовницей.

— Честно говоря, Полли Каллаган мне понравилась. Она славная.

— Не сомневаюсь, — кисло ответила Рия.

Полли пришла в ателье проката на следующий день.

— Я познакомилась с вашим мужем в Голуэе. Он вам рассказывал?

— Нет, миссис Каллаган, — почему-то солгала Рия.

Полли довольно кивнула.

— Скрытность — качество похвальное. Вот только кто более скрытен — он или вы. Как бы там ни было, а парнишка он с головой.

— Это верно, — гордо улыбнулась Рия.

Полли пристально посмотрела на Герти.

— Что с вашим лицом? Откуда этот ужасный синяк?

— Я упала с велосипеда, миссис Каллаган. Но не думала, что это так заметно.

— Швы наложили?

— Два, но это пустяки. Можно предложить вам кофе?

— С удовольствием. — Полли посмотрела вслед Герти, которая пошла на второй этаж за подносом. — Рия, вы с ней дружите?

— Да, конечно.

— Тогда посоветуйте ей поскорее избавиться от ее оболтуса. Это ведь его рук дело.

— Неужели он мог?.. — с ужасом спросила Рия.

— Он уже делал такое. Вот почему она носит длинные волосы. Скрывает шрам. Когда-нибудь он ее убьет. Но меня она не слушает. Может быть, послушает вас.

— А где мистер Каллаган? — спросила Рия Герти, когда Полли ушла.

— Такого не существует в природе. «Миссис» — всего лишь вежливое обращение. Она сказала вам, что это сделал Джек?

— Как вы догадались?

— Это написано у вас на лбу. Кроме того, Полли всегда советует мне избавиться от него.

— Как вы можете возвращаться к нему, если он вас бьет?

— Он этого не хотел. Вы не можете себе представить, как он жалеет.

— Он что, пришел и ни с того ни с сего ударил вас по лицу?

— Нет, все было не так. Мы поссорились, и Джек вышел из себя. Он этого не хотел.

— Вам не следует мириться с ним.

— Послушайте, все давно махнули на него рукой. Я на такое не способна.

— Но ведь вы прекрасно понимаете, почему на него махнули рукой.

— Джеку было так стыдно, что он плакал как ребенок. Говорил, что не помнит, как схватился за стул.

— Он ударил вас стулом? Иисус, Мария и Иосиф…

— Рия, ради бога, перестаньте. Мать, подруги, Полли… А теперь и вы туда же.

Но тут пришла Розмари выбирать шляпу, и разговор пришлось прекратить. Розмари сказала, что ее пригласили на пышную свадьбу. Самое время найти себе мужа. Ей нужна такая шляпа, чтобы все смотрели на нее, а не на невесту.

— Бедная невеста, — сказала Рия.

— Закон джунглей, — беспечно ответила Розмари.

Рожать Рии предстояло в первую неделю октября.

— Стало быть, Весы. Хороший знак. Значит, ребенок будет уравновешенным, — сказала Герти.

— Вы всерьез верите в астрологию?

— Конечно, верю.

Рия засмеялась.

— Вы как моя сестра Хилари. Она с подругами потратила целое состояние на какую-то женщину из табора. Они верили каждому ее слову.

— Ой! И где теперь эта женщина? Давайте сходим к ней.

— Только на аркане.

— Она сможет сказать, кто у вас родится — мальчик или девочка.

— Перестаньте. Я вовсе не хочу это знать.

— Ах, бросьте. Можно будет взять с собой и Розмари. Интересно, что она вам скажет?

— Скажет, что я беременна. Поймет это по моему животу. Увидит ваше лицо и скажет, что вы живете с парнем, который дает волю рукам. То, что Розмари хочет выйти замуж за богатого, у нее на лбу написано. А мы заплатим ей за это хорошие деньги.

— Пожалуйста, — взмолилась Герти. — Хотя бы ради развлечения!

Лицо у миссис Коннор было худое и изможденное. Она ничем не напоминала женщину с полными пригоршнями пятерок и десяток, выуженных у дур, которые хотели узнать свое будущее. Скорее женщину, которая слишком много видела. «Может быть, в этом и заключается ее секрет», — подумала Рия, садясь напротив миссис Коннор и протягивая ей ладонь.

— Ребенок будет девочкой, здоровой девочкой, за которой через несколько лет последует мальчик.

— А разве их будет не трое? У меня здесь три маленькие линии, — сказала Рия.

— Нет, одна из них — это не настоящий ребенок. Может быть, выкидыш. Не знаю.

— А дела у моего мужа будут идти хорошо?

— Для этого мне нужно посмотреть на его ладонь. Ваш собственный бизнес будет удачным. Я вижу множество путешествий, в том числе за море. Да, множество путешествий.

Рия хихикнула про себя. Она заплатила за это удовольствие двадцать фунтов, а ребенок, возможно, окажется мальчиком. Интересно, что услышали от нее остальные?

— Ну, Герти, что она вам сказала?

— Немного. Вы были правы, не стоит она таких денег.

Рия и Розмари обменялись взглядами. Розмари уже знала, что собой представляет Джек.

— Догадываюсь. Она велела вам остерегаться некоего смуглого незнакомца, — предположила Розмари.

— Розмари, не будьте такой жестокой. Этого она как раз не сказала, — дрожащим голосом ответила Герти.

— Я не имела в виду ничего плохого, — промолвила Розмари.

Ответом ей было молчание.

— А что услышала ты, Розмари? — попыталась разрядить обстановку Рия.

— Кучу ерунды. Ничего интересного.

— Про мужа ничего?

— Нет, зато она предсказала мне множество других проблем. Не хочу тебе надоедать. — Розмари замолчала и сосредоточилась на управлении машиной. Поездка в табор оказалась неудачной.

— Я же говорила, что это безумие, — пробормотала Рия.

Остальные промолчали.

Барни Маккарти часто бывал на Тара-роуд. Рия узнала, что две его замужние дочери живут в больших современных домах на взморье. Барни говорил, что у этих домов нет и десятой доли того обаяния, которым обладает дом Дэнни и Рии. Но девочки настояли на своем. Они не желали слышать о сырости. Не испытывали удовольствия от посещения распродаж и аукционов в поисках сокровищ. Им нравились мебельные гарнитуры с иголочки, кухни под ключ и встроенные шкафы в спальнях. Барни говорил с видом человека, покоряющегося судьбе. Такими уж они уродились.

— Похоже, он сам заплатил за всё, — предположила Рия.

— Можешь не сомневаться. Зятья у него не ах. Эти два парня пороха не изобретут. Им хватило ума только на то, чтобы жениться на богатых невестах.

— Они симпатичные?

— Не очень. Во всяком случае, мне они не нравятся. Но какая разница? В отличие от меня, эти люди не участвуют в бизнесе своего тестя. Меня они терпеть не могут.

— Тебя это волнует?

Дэнни пожал плечами.

— С какой стати? Послушай, Барни достал нам замечательную медную решетку и каминный прибор викторианской эпохи. Его рабочие сносили один старый дом… Говорит, что и то и другое в прекрасном состоянии. За одну решетку можно было бы выручить на распродаже фунтов двести.

— А почему они достаются нам даром? — спросила Рия.

— Потому что для всех остальных это просто хлам. Они отправили бы решетку в металлолом. А мы сможем отремонтировать камин в гостиной.

Дэнни был прав. Теперь комнату было не узнать. Рия часто думала о том, что сказал бы старый Шон О’Брайен, если бы увидел, что новые хозяева сделали из его запущенного склада. Правда, ковра там еще не было, но они продолжали поиски и уже нашли круглый стол, идеально подходивший для этого помещения. В каталоге он значился как «триподулярный стол красного дерева для завтрака». Они сообразили, что «триподулярный» означает «на трех ножках»;именно это им и требовалось. Рия и Дэнни долго обсуждали эту покупку. Может быть, он слишком маленький? Не стоит ли купить вместо него настоящий обеденный стол? Но четыре человека умещались за ним запросто. А если потесниться, то и все шестеро. Но когда придет время принимать гостей, этого будет недостаточно.

Рия сказала, что она окончательно перестала понимать, где мечта, а где действительность.

— Дэнни, я не могу представить себя хозяйкой всего этого. — Она обвела руками дом. — Думала, что мы и за миллион лет не сумеем обставить гостиную. Откуда я знаю? Вдруг у нас действительно будет обеденный стол на двенадцать человек и собственный дворецкий?

Они засмеялись и обняли друг друга.

Дэнни Линч из покосившегося коттеджа на краю земли и Рия Джонсон из неказистого дома в дальнем углу непрестижного района не только жили в помещичьем особняке на Тара-роуд, но и обсуждали стиль своего обеденного стола!

В тот день, когда им доставили круглый стол, они принесли с кухни два стула, поставили на него вазу с цветами, сели и взялись за руки. Стоял теплый вечер, парадная дверь была открыта, и когда в комнату вошел Барни Маккарти, он долго любовался счастливой и взволнованной супружеской четой.

— Душа радуется смотреть на вас, — наконец сказал он.

И тут Рия поняла, почему его зятья ненавидят Дэнни. Он был любимчиком Барни и в каком-то смысле его наследником.

Барни сказал, что Дэнни и Рии нужна машина. Они начали просматривать объявления о продаже подержанных автомобилей.

— Я имел в виду служебную машину, — сказал он. И они получили новую.

— Я боюсь показать ее Хилари, — пробормотала Рия, поглаживая ладонью обивку сидений.

— Догадываюсь… Она скажет, что, когда ты выведешь ее на улицу, тут же начнется падение цен, — ответил Дэнни.

— А мать скажет, что видела такую машину в «Коронации» или каком-нибудь другом фильме, — засмеялась Рия. — Интересно, что бы на ее месте сказали твои родители?

Дэнни на мгновение задумался.

— Они встревожились бы. Очень встревожились. Им пришлось бы надеть пальто и пойти с собакой на прогулку. — Он говорил грустно, понимая, что так будет всегда.

— Со временем они станут более жизнерадостными. Мы их не бросим. — Рия подумала, что она слегка напоминает Герти, которая, несмотря ни на что, не хотела бросать своего Джека. Теперь Герти носила подаренное им кольцо, и вскоре они собирались пожениться. «Это добавит ему уверенности в себе», — говорила она.

В воскресенье Маккарти пригласили своих молодых друзей к себе на ланч. В отличие от прошлого раза, их было всего четверо. Барни и Дэнни все время говорили о строительстве и земельных участках, а Мона и Рия — о ребенке.

— Я обдумала ваш совет и решила остаться дома и присматривать за ребенком, — сказала Рия.

— А бабушки вам помочь не смогут?

— Вряд ли. Моя мать работает, а родители Дэнни живут в деревне на краю света.

— Но посмотреть на внука они приедут?

— Надеюсь. Знаете, они очень сдержанные люди. Не то что Дэнни.

Мона кивнула так, словно прекрасно это знала.

— Когда родится ребенок, они оттают.

— С вами было то же самое? — Мону Маккарти можно было спросить о чем угодно; она с удовольствием рассказывала о своем простом происхождении.

— Да. Знаете, Барни сильно отличался от своей родни. Думаю, его родители совсем не понимали своего сына. Они ничем не занимались; его отец всю свою жизнь заваривал чай в конторе подрядчика. Но любили, когда на уик-энд я привозила к ним детей. Я слишком уставала на работе и могла бы обойтись без этого. Они не знали, почему Барни так упорно работает, и не могли понять его стремления пробиться наверх. Но к внучкам относились совсем по-другому. Может быть, и у вас будет то же самое.

Рии очень не хотелось, чтобы умная и хорошо воспитанная Полли Каллаган была соперницей этой сердечной женщины. Она в сотый раз спрашивала себя, знает ли Мона Маккарти то, что известно всему Дублину.

Дэнни нужно было лететь в Лондон вместе с Барни. Рия отвезла его в аэропорт. Целуя его на прощание, она увидела изящную Полли Каллаган, выходившую из такси, и нарочно посмотрела в другую сторону.

Но Полли церемоний не признавала. Она пошла прямо к ним и сказала:

— Так вот ваша новая машина. Очень неплохо.

— Ох, здравствуйте, миссис Каллаган… Дэнни, я не собиралась здесь парковаться. Мне нужно ехать на работу.

— Я присмотрю за ним в Лондоне. Не дам отвлекаться на тамошних красоток.

— Спасибо, — с трудом выдавила Рия.

— Пойдемте, Дэнни. Билеты у босса. Сейчас он нас хватится. — Они ушли.

Рия думала о Моне Маккарти, каждый уик-энд возившей детей Барни к его родителям несмотря на то, что она уставала на работе.

Жизнь — штука тяжелая.

Рия уволилась с работы за неделю до рождения ребенка. Люди, которых еще год назад она не знала, оказывали ей большую поддержку. Барни Маккарти сказал, что Дэнни нужно не колесить по стране, а находиться в Дублине, чтобы присутствовать при родах. Мона добавила, чтобы они не тратились на кроватку и коляску. Она заранее запаслась всем необходимым для будущих внуков, но ее дочери рожать не торопились.

Полли Каллаган поведала, что всегда возьмет Рию на неполную ставку, если та захочет вернуться, и даже подарила ей черно-розовый халат — надевать в родильном доме.

Время от времени Рию навещала Розмари, которую повысили в должности и сделали заведующей крупным отделом.

— Я не разбираюсь во всех этих тонкостях вроде глубокого дыхания, отхода вод и прочего, — оправдывалась она. — У меня нет опыта.

— У меня тоже, — уныло отвечала Рия. — Я тоже еще ни разу не рожала, но придется терпеть.

— Да уж. — Розмари погрозила ей пальцем, словно хотела сказать: любишь кататься, люби и саночки возить. — Дэнни будет ходить с тобой на курсы для рожениц? Не могу представить себе, что…

— Да, он просто золото. Хотя все это чушь собачья, но ему нравится.

— Конечно, нравится, а когда ты восстановишь форму, он будет любить тебя еще сильнее. — Розмари носила элегантный брючный костюм в обтяжку и выглядела в нем как тростинка. Рия понимала, что подруга хочет ее подбодрить, но все же испытывала досаду, потому что рядом с ней выглядела как танк.

К ней приходила хорошенькая юная Орла из агентства недвижимости (если бы об этом узнало ее начальство, девушке не поздоровилось бы). И мать, не скупившаяся на советы и предупреждения.

Не приходила только Хилари. Она так завидовала дому сестры, что не могла заставить себя прийти посмотреть на переделки. Рия пыталась подключить ее к поиску нужных вещей на аукционах, но из этого тоже ничего не вышло. Хилари настолько удручали размеры и вид ее собственного дома по сравнению с домом Рии, что каждый подобный выход заканчивался катастрофой. Шипение Хилари чуть не погубило прекрасный день, когда сестры увидели огромный буфет.

— Это нечестно, — сказала она. — Ты можешь покупать прекрасную мебель за гроши только потому, что у тебя пустует огромная зала. Эта мебель никому не нужна, так как у большинства людей нет собственных особняков.

— Нам просто повезло… — пролепетала Рия.

— Нет, это система. Буфет достанется тебе практически даром.

— Хилари, помолчи минутку, мне нужно сосредоточиться. Дэнни говорит, что мы можем позволить себе потратить триста фунтов, хотя буфет стоит все восемьсот.

— Ты хочешь выкинуть три сотни на предмет мебели для комнаты, которой вы даже не пользуетесь? Ты сошла с ума!

— Хилари, пожалуйста. На нас смотрят.

— Ну и пусть смотрят! Этот гроб с музыкой наверняка сожрал древесный жук.

— Никакого жука там нет. Я проверила.

— Это глупо. Поверь мне.

Начался аукцион. Буфет никого не интересовал. Один дилер, которого Рия знала в лицо, лениво торговался с владельцем магазина подержанной мебели. Но у них была та же проблема. В каком доме найдется место для такой громадины?

— Сто пятьдесят, — громко и звонко сказала Рия.

Соперники поторговались еще пару минут и сдались. Рия получила сервант викторианской эпохи (так значилось в каталоге) за сто восемьдесят фунтов.

— Ну что? Разве это не чудо? — воскликнула она, но тут же осеклась, увидев надутое лицо сестры. — Послушай, Хилари, я сэкономила сто двадцать фунтов. Может быть, обмоем покупку? Что бы вы с Мартином хотели на обед? Я приглашаю.

— Нет уж, спасибо, — ледяным тоном ответила сестра.

Рия подумала о том, какой праздник можно было бы устроить в доме на Тара-роуд, когда она расскажет Дэнни о своем приобретении. Не хотелось думать, что ее единственная сестра вернется в унылый маленький домик к своему тусклому, не умеющему радоваться Мартину. Но она знала, что тут ничего не поделаешь. Рии хотелось остаться и потратить фунтов пятьдесят из сэкономленных денег на что-нибудь из посуды. Можно было недорого купить пару корабельных графинов. Но такого издевательства Хилари уже не вынесла бы. Сестра напомнила бы, что, когда они были молодыми, у них в буфете не было ничего, кроме томатного кетчупа и майонеза «Шеф». Тем более корабельных графинов. Это убило бы всю радость Рии от удачной покупки.

— Ну что ж, раз так, пошли отсюда, — сказала она.

После этого случая Хилари не переступала порог ее дома. Конечно, она вела себя по-детски, но Рии было дано так много, что она могла позволить себе быть терпимой и снисходительной. Ей хотелось видеть сестру и разговаривать с ней так же, как в ту пору, когда они еще не думали ни о деньгах, ни о стильной мебели.

Дэнни задерживался в офисе, а до родов оставалось еще пять дней. Рия решила съездить к Хилари. Ее не заботило, что Хилари начнет поливать грязью ее новую машину. Рии нужно было поговорить с сестрой.

Мартина дома не оказалось; он пошел на собрание жителей района, которые намеревались против чего-то протестовать. Хилари выглядела усталой и недовольной.

— Ах, это ты, — сказала она, увидев Рию. Ее взгляд был устремлен на оставленную у ворот машину. — Надеюсь, что к твоему отъезду шины будут еще на месте, — добавила она.

— Хилари, можно войти?

— Конечно.

— Нам с тобой не из-за чего ссориться, верно?

— К чему ты клонишь?

— К тому, что ты никогда не приезжаешь ко мне в гости. Я тебя приглашала столько раз, что это уже неудобно. У мамы мы тоже не встречаемся. Я не слышу от тебя ни одного доброго слова. Раньше мы дружили. Что случилось?

Лицо Хилари исказилось, как у капризного ребенка.

— Ты больше не нуждаешься в подругах.

И тут Рия не выдержала.

— Черта с два! Я до смерти боюсь рожать. Люди говорят, что это ужасно, просто никто не признается. Боюсь, что не смогу правильно ухаживать за ребенком. Боюсь, что Дэнни откусит кусок не по себе и мы потеряем все. Иногда я боюсь, что он разлюбит меня, если я начну скулить. И ты смеешь говорить, что я не нуждаюсь в подругах?

После этого все изменилось. Неприветливость Хилари как рукой сняло.

— Я пошла ставить чайник, — сказала она.

В дом на Тара-роуд пришла Орла. Один из жильцов сказал ей, что Линчей нет. Дэнни еще не вернулся с работы, а Рия села в машину и куда-то уехала. Орла решила зайти к Дэнни в офис. После работы она выпила, но возвращаться домой еще не хотела. Может быть, Дэнни согласится пропустить с ней пинту-другую. Он ужасно симпатичный.

Нора Джонсон в третий раз перечитала письмо. Ее с сожалением извещали о том, что химчистка, в которой она работает, закрывается. Это объясняли изменением нужд потребителей. Но главное состояло в том, что в начале ноября Норе Джонсон предстояло лишиться работы.

Розмари улыбалась мужчине, сидевшему напротив. Он был крупным оптовым покупателем их продукции и не раз приглашал ее куда-нибудь посидеть. Сегодня вечером она впервые сказала «да». Они обедали в очень дорогом ресторане. Фирма печатала для этого человека цветную брошюру благотворительного мероприятия, в котором участвовало множество бизнесменов. Работа была выгодная, сулившая значительный прирост числа клиентов. Розмари потратила много труда и времени на то, чтобы брошюру было приятно взять в руки.

— У вас есть полный список спонсоров? Мы могли бы его красиво оформить.

— Он у меня в гостинице, — сказал мужчина.

— Вам не нужна гостиница, — сказала Розмари. — Вы живете в Дублине.

— Вы правы, — непринужденно улыбнувшись, ответил мужчина. — Но сегодня вечером я заказал номер в гостинице. — Он поднял бокал и потянулся к ней.

Розмари чокнулась с ним.

— Очень экстравагантный жест, — сказала она.

— Вы достойны только самого лучшего, — ответил он.

— Экстравагантность состоит в том, что вы заказали номер, еще не будучи уверенным, что он вам понадобится.

Мужчина засмеялся, решив, что так Розмари выражает свое восхищение.

— Знаете, у меня было предчувствие, что вы согласитесь пообедать со мной, а этот вечер закончится в номере.

— Ваше предчувствие оправдалось ровно наполовину. Спасибо за прекрасный обед. — Она встала, готовясь уйти.

Он искренне удивился.

— Зачем же так поступать? Кокетничать, что-то обещать, а потом огорошивать человека отказом?

Розмари сказала так громко, что ее слышали за соседними столиками:

— Никакого кокетства и обещаний не было. Было приглашение пообедать и обсудить дела, которое я приняла. Вопрос о том, чтобы закончить вечер в номере гостиницы, не обсуждался. Мы не так отчаянно нуждаемся в заказах.

Она вышла из ресторана с высоко поднятой головой, самоуверенная, как все красивые блондинки двадцати трех лет от роду.

— Я не хотела быть неприветливой, — говорила Хилари. — Просто у тебя есть все, Рия, действительно все… муж, похожий на кинозвезду… Мама говорит, что он слишком красивый.

— Что мама понимает в мужчинах?

— А еще у тебя шикарный дом, роскошная машина у дверей, ты везде бываешь и встречаешься со знаменитостями. Откуда мне было знать, что я тебе нужна?

Ответить Рия не успела. Она ощутила ту самую острую боль, которая должна была наступить только на следующей неделе. Начались схватки.

Герти вышла за рыбой и чипсами, вернулась, положила пакет на кухонный стол и наклонилась за тарелками, которые согревались в духовке. На подносе уже лежали ножи, вилки, салфетки и стояла бутылочка с томатным кетчупом.

Она не учла настроения, в котором пребывал Джек. Он смахнул со стола сверток и заорал:

— Неряха! Тебе не место в доме порядочного человека! Женщина, которая не умеет накрыть на стол, должна есть в харчевне!

— Ох, Джек, пожалуйста, пожалуйста! — закричала Герти.

Он схватил первое, что попалось под руку. К несчастью, это оказалась тяжелая щетка с длинной ручкой.

Когда Мартин вернулся с собрания жильцов, его дожидался парнишка из соседнего дома.

— Тут у одной роды начались, — весело сказал он. — Ваша миссис не умеет водить машину, поэтому в больницу их повез мой па. Вы пропустили всю потеху.

Они не могли найти Дэнни. Его не было на Тара-роуд. Не было в офисе. На всякий случай Рия дала Хилари телефон Барни Маккарти, но Мона ответила, что мужа нет дома, а Дэнни она и вовсе не видела. Дэнни хотел присутствовать при родах. Они с Рией часто обсуждали эту тему.

Теперь Рии хотелось, чтобы он был рядом.

— Дэнни! — кричала она, закрыв глаза. Он так часто говорил, что это их ребенок, он просто обязан быть здесь. О господи, где его носит?

Дэнни уже собирался уходить, когда в офис вошла Орла Кинг. Хорошенькая, как картинка, но язык у нее заплетался. Он не собирался беседовать с ней. Но Дэнни Линч никогда не был грубым.

— Не хочешь пропустить по кружечке? — спросила Орла.

— Нет, радость моя. Совсем замотался.

— В пивной тебя подлечат. Пойдем. Пожалуйста.

— Извини, Орла, сегодня не могу.

— А когда сможешь? — Орла облизала губы и улыбнулась.

У Дэнни было два выхода: либо сразу уйти, бросив незаконченное дело и рискуя нарваться на скандал, либо предложить Орле бренди, бутылку которого он хранил для Барни.

— Глоток бренди, Орла. Но у тебя на все про все три минуты. Потом мы пойдем домой.

Орла решила, что победила. Она села на его письменный стол и скрестила ноги. Дэнни полез в буфет и достал бутылку. И тут зазвонил телефон.

— Брось, Дэнни. Это звонят по работе, — взмолилась Орла.

— В такое время? — Он взял трубку.

— Дэнни, вы один? Это Полли Каллаган. У меня неотложное дело.

— Вообще-то нет.

— А вы можете уединиться?

— Это займет несколько минут.

— У меня нет времени. А слушать можете?

— Конечно.

— Вы при машине?

— Нет.

— Неважно, здесь стоит машина Барни. У него боли в груди. Я не могу вызвать сюда «скорую». Пусть она приедет к вашему дому.

— Да, конечно.

— Весь вопрос в том, как его туда доставить.

— Я доеду до вас на такси. Только сначала сделаю один звонок.

И тут послышался недовольный голос Орлы:

— Дэн-ни, брось ты этот телефон. Иди сюда.

— И избавитесь от того, кто сейчас рядом с вами?

— Да, — сухо ответил он.

И еще более сухо сказал Орле:

— Извини, радость моя, бренди кончился. А мне надо идти.

— Сначала называешь меня «радость моя», а потом прогоняешь… — начала она.

Не успела девица опомниться, как оказалась у дверей. Дэнни схватил пальто и одновременно позвонил в «скорую».

Орла услышала адрес дома на Тара-роуд.

— Кто заболел? Что, роды начались? — спросила она, испугавшись до полусмерти.

— До свидания, Орла, — бросил Дэнни и побежал на улицу ловить такси.

Лицо у Барни было пепельно-серым. Он сидел в кресле рядом с кроватью. Полли безуспешно пыталась его одеть.

— Бросьте вы этот галстук! — рявкнул Дэнни. — Лучше спуститесь и скажите шоферу, чтобы он поднялся… и помог мне свести его по лестнице.

Полли на мгновение замешкалась.

— Вам известно, как Барни ненавидит тех, кто знает о его делах.

— О боже, Полли, это всего лишь таксист, а не сотрудник экономической контрразведки. Барни нужно доставить к нам как можно быстрее.

Барни крепко прижал руку к груди и сказал:

— Ради бога, не говорите обо мне так, словно меня здесь нет. Полли, беги за таксистом со всех ног. — А потом более мягко обратился к Дэнни: — Спасибо, что приехал и во всем разобрался.

— Все будет в порядке. — Дэнни поддерживал его бережнее, чем родного отца.

— Если дело окажется хуже, чем я предполагал, ты присмотришь за бизнесом?

— Через сорок восемь часов вы сможете присматривать за ним сами, — ответил Дэнни.

— Просто на всякий случай…

— Если просто на всякий случай, тогда ладно. Присмотрю, — лаконично ответил Дэнни, зная, что этого от него и ждут.

В этот момент пришел таксист. Если он и узнал Барни Маккарти, то не подал виду. Ему предстояла нелегкая работа: спустить грузного человека с болью в груди по узкой лестнице фешенебельного многоквартирного дома и ехать в другое место, где больного должна была забрать «скорая». Но он был человеком тертым и слишком долго водил такси, чтобы удивляться чему бы то ни было.

Хилари сидела в неприглядном приемном покое родильного дома и время от времени предпринимала безуспешные попытки найти Дэнни. Она звонила матери, но та не отвечала. Хилари не знала, что в это время мать сидела, сжимая в руках письмо, сообщавшее, что ее трудовая жизнь кончилась.

Нора Джонсон была так расстроена, что не брала трубку. Сначала нужно было собраться с духом и решить, что делать дальше.

— Дэнни! — прозвучало на всю палату, а потом наружу вышла головка ребенка. Акушерка что-то говорила, но Рия ее почти не слышала:

— Все хорошо, Рия. Все уже позади. У вас прекрасная девочка. Само совершенство.

Рия еще никогда не чувствовала себя такой усталой. Дэнни рядом не было; он не видел, как родилась его дочь. Предсказательница оказалась права. Это действительно была девочка.

Орле Кинг казалось, что пьянство сводит ее с ума. Она испытывала болезненное чувство вины за то, что пыталась соблазнить мужчину в тот вечер, когда его жена рожала первого ребенка, но больше всего ее тревожило затмение в мозгу, наступившее после этого. Она знала, что Рия должна была быть дома, потому что собственными ушами слышала, как Дэнни вызывал «скорую» на Тара-роуд. Но все остальные говорили, что Рия была у Хилари и что сестрам пришлось просить соседа отвезти их в больницу на машине Рии, потому что Хилари водить не умела. Орла решила, что страдает галлюцинациями и провалами в памяти, и пошла на свое первое собрание Лиги анонимных алкоголиков.

И в первый же вечер встретила мужчину по имени Колм Барри. Он был холост, красив и работал в банке. У Колма были длинные темные кудри, падавшие на воротник, и грустные темные глаза.

— Вы не похожи на банковского клерка, — сказала ему Орла.

— Я чувствую себя не столько клерком, сколько банкиром.

— Я тоже не чувствую себя машинисткой агентства по торговле недвижимостью. Скорее, моделью или певицей, — ответила Орла.

— Не вижу причины, которая мешает нам стать тем, кем хочется, — с улыбкой сказал Колм.

То ли он подшучивал над ней, то ли старался быть галантным. Но Орле было все равно. Благодаря Колму эти сборища становились вполне терпимыми.

Увидев поднятую щетку, которая вполне могла раздробить ей череп, Герти схватила нож и воткнула его в предплечье Джека. Они с изумлением следили за кровью, полившейся прямо на пакет с рыбой и чипсами, сброшенный Джеком на пол. Потом Герти сняла с пальца кольцо, положила его на стол, взяла пальто и вышла из дома. Из телефонной будки на углу она позвонила в полицию и рассказала, что сделала. В приемном покое Джек заверил всех, что это дело чисто семейное и никто ни на кого в суд подавать не будет.

Герти долго отказывалась видеть Джека, но затем, ко всеобщему разочарованию, согласилась встретиться с ним еще раз. Джек был трезв и каялся в содеянном. Они поговорили, и Герти поняла, за что она его любит. В восемь часов утра они пришли в холодную церковь и попросили двух незнакомых людей стать их свидетелями. Потом Джека лишили прав за вождение машины в пьяном виде и уволили с работы.

Герти ушла из «Полли» сама, не дожидаясь, когда миссис Каллаган ее уволит. Она слишком часто отсутствовала и больше не рассчитывала, что ей поверят на слово. Периоды трезвости Джека были непродолжительными. Герти становилась все более бледной и тревожной. Она открыла свою прачечную самообслуживания, с квартирой наверху. С квартирой, но без мебели.

Мать Герти умыла руки. Сказала, что надеется только на подруг дочери, которые не бросят ее, когда настанут трудные времена. У Герти такая подруга была: Рия Линч.

Хилари Моран так и не простила Дэнни Линча за то, что в ту ночь он не был рядом с женой. Да, она слышала объяснения и ссылки на уважительные причины; Рия терпеть не могла жаловаться. Но в ушах Хилари все еще звучали вопли сестры, ждавшей, что муж вот-вот придет и поможет ей справиться с родовыми муками. Хилари утешало то, что ее Мартин — очень хороший человек. Может, он и не достигнет таких головокружительных высот, как красавчик Дэнни, но на него можно положиться. Когда Хилари будет рожать, Мартин никуда не исчезнет. Она надеялась, что дети у них все-таки будут. Насчет дома, окруженного деревьями, предсказательница ошиблась. Насчет детей она могла ошибиться тоже.

Барни Маккарти оправился от сердечного приступа. Все говорили, что ему крупно повезло: рядом оказался умный и сообразительный Дэнни Линч, который, не теряя времени даром, доставил его в больницу. Врачи велели Барни слегка сбавить обороты.

Он хотел передать часть дел Дэнни, но неожиданно столкнулся с сопротивлением родни. «Это вполне естественно, — думал про себя Барни. — Они видят в Дэнни соперника и боятся его. Придется действовать тактичнее. Показать им, что за пределы семьи я выходить не собираюсь».

Временами Барни казалось, что дочери начали относиться к нему по-другому. Стали резкими и нетерпимыми. Но Барни не мог позволить себе такую роскошь, как учитывать настроение других людей. Девочки были обязаны ему всем. Он годами работал как негр, чтобы дать им хорошее образование. Даже если они что-то и слышали о Полли Каллаган, то все равно не должны были раскачивать лодку. Они знали, что Мону отец не бросит и что их домашний уклад не изменится. Работать с Дэнни Линчем Барни нравилось, но афишировать это не следовало. Ради благ а всех остальных.

Для Норы Джонсон день рождения ее внучки стал еще и днем конца ее трудовой жизни. Она решила, что ничего не скажет родным, пока не найдет себе новое место. Но это оказалось нелегко. В первые недели жизни Энни Линч ее бабушка получала отказ за отказом. Кому нужна сотрудница пятидесяти одного года, не имеющая специальности?

Одной пожилой даме из флигеля во дворе большого дома за поворотом Тара-роуд требовалась сиделка и компаньонка. Нора шла на собеседование осторожно, не питая особых надежд на успех. Но все вышло как нельзя лучше. Они понравились друг другу с первого взгляда. Когда выяснилось, что ее дочь живет на Тара-роуд, родственники старой дамы предложили Норе переехать к своей подопечной. Нора могла продать свою квартиру, свить новое гнездо и жить рядом с дочерью Рией.

Да, но что потом? Где она будет жить, когда старая дама в назначенный срок покинет этот мир? Они договорились, что при продаже флигеля первое слово останется за Норой.

Полли Каллаган запомнила ночь рождения Энни, потому что именно в ту ночь Барни едва не отдал Богу душу. Она полюбила этого человека, когда ей было двадцать пять, и их связь продолжалась уже двенадцать лет, хотя Полли много раз говорила себе, что глупо любить человека, который никогда не получит свободу.

Ей и в голову не приходило, что она могла бы выйти замуж за холостяка, который был бы счастлив предложить ей руку и сердце. Умная, изящная и деловая, Полли вызывала интерес у многих мужчин.

Но ей не давала покоя другая мысль. Полли понимала, что в ту ночь ей крупно повезло. Барни едва успели довезти до реанимационной палаты. После этого он согласился изменить свой образ жизни. Отказаться от бренди и сигарет. Больше гулять и вести себя так, словно он не бог, а простой смертный. Полли убеждала его в этом годами, в то время как Мона заботилась о еде и ни во что другое не вмешивалась.

Наконец он получил предупреждение, которому был вынужден внять. Барни Маккарти еще не исполнилось и пятидесяти; перед ним была вся жизнь.

Полли была благодарна Дэнни Линчу за быструю реакцию. Благодарна и в то же время разочарована. Когда в тот вечер она позвонила в офис, Дэнни явно был с женщиной. Полли слышала, как та хихикала. Полли была не в том положении, чтобы осуждать мужчин, ищущих утешение вне брака. Правда, Дэнни начинал слишком рано. Тем более что в ту ночь ему следовало находиться рядом с молодой женой, рожавшей их первого ребенка. Но Полли только многозначительно пожимала плечами. Мужчины есть мужчины.

Розмари тоже прекрасно помнила тот день, когда родилась Энни Линч. Он стал для нее судьбоносным. Во-первых, один сластолюбец забронировал номер в гостинице и был уверен, что Розмари ляжет с ним в постель. Во-вторых, в этот день она почувствовала внезапное влечение к молодому человеку по имени Колм Барри, работавшему в банке неподалеку от их компании. Он был учтив и всегда восхищался ее умением вести дела. В отличие от коллег, он не был сторонником умеренности и аккуратности. Похоже, Колм уже успел разочароваться в самой идее банков. Он оказывал Розмари большую поддержку в расширении дела. Этому высокому мужчине с чересчур длинными волнистыми темными волосами было около тридцати. В банке его прическу не одобряют, с удовлетворением признался он Розмари.

— Вас это волнует?

— Ни капельки. А вас волнует мнение других людей? — в свою очередь спросил он.

— Работа требует. Когда приходят заказчики и видят перед собой молодую женщину, то хотят говорить с мужчиной. Поэтому мне волей-неволей приходится держаться самоуверенно. Мнение других меня волнует только в этом смысле и ни в каком другом.

С ним было легко разговаривать. Некоторые мужчины, которым по-настоящему нравятся женщины, слушают, а сами изучают их взглядом. Такие мужчины, как Дэнни Линч. В отличие от них, глаза у Колма были грустные. Но Розмари он нравился. Почему женщины никогда не проявляют инициативы? Она пригласила Колма Барри пообедать с ней.

— С удовольствием, — ответил он. — Но, увы, сегодня вечером у меня собрание.

— Бросьте, Колм. Банк переживет, если вы пропустите одно собрание, — сказала Розмари.

— Нет, речь идет об АА.

— Это что, марка вашей машины?

— Нет. «Анонимные Алкоголики», — просто ответил он.

— Ох!

— Ну, не переживайте так. Считайте, что мне повезло. Я получаю там моральную поддержку. Именно эта поддержка позволила мне отвергнуть лестное предложение прекрасной блондинки.

— На сегодняшний вечер. — Розмари широко улыбнулась. — Но ведь будут и другие вечера, правда?

— Да, конечно. Однако теперь, когда вы узнали правду, у вас может пропасть желание пообедать со мной. — Барри не оправдывался. Просто соблюдал осторожность на случай, если Розмари действительно передумает. Она сделала паузу. Достаточно долгую, чтобы Колм мог заговорить снова и положить конец тому, что еще не началось. — Мы оба знаем, что вам следовало бы поискать другого человека… скажем так, более солидного. Не тратьте время на неудачника. Банковского клерка со склонностью к алкоголизму.

— Вы ужасный циник, — сказала Розмари.

— Точнее, ужасный реалист. Я буду с интересом следить за вами.

— А я за вами, — ответила она.

Мона Маккарти на всю жизнь запомнила, где она была, когда услышала, что Барни в реанимации. На чердаке, где разыскивала кроватку для малыша Рии Линч. Именно там ее застал тревожный звонок Хилари, сообщавшей, что Рию отвезли в родильный дом и что они ищут Дэнни. Через полчаса позвонил Дэнни и сообщил, что с Барни все в порядке, но врачи на всякий случай решили сделать ему электрокардиограмму. И что она может приехать в больницу в любое время: он пришлет за ней машину.

— Где это случилось? Ему стало плохо? — спросила Мона.

— Он был у меня на Тара-роуд, — спокойно и участливо ответил Дэнни. — Мы проработали весь вечер. Мона, все в порядке. Поверьте мне, он в прекрасной форме и говорит, чтобы вы не волновались. Вы убедитесь в этом сами, когда приедете.

Ей сразу полегчало. Удивительный мальчик. Утешает ее, хотя сам наверняка в панике из-за того, что его жена рожает.

— Дэнни, я рада слышать, что ребенок уже на подходе… Как она?

— Что?

— Ее отвезла сестра, она…

— Дерьмо! — Он бросил трубку.

— Дэнни? — Мона Маккарти была сбита с толку. Хилари сказала, что не нашла Дэнни на Тара-роуд. А Дэнни утверждает, что был там весь вечер. Тут крылась какая-то тайна.

Сталкиваясь с чем-то таинственным, Мона Маккарти говорила себе, что она не детектив и что наверняка существует какое-то разумное объяснение. А потом выбрасывала эту мысль из головы. Это позволяло ей справляться с тайнами много лет. Когда Барни оправился, она ни разу не спросила его о событиях той ночи.

Так же как не спрашивала, где Барни проводил время, когда он поздно возвращался домой, и что он делал во время долгих поездок по стране. Несколько раз ей приходилось менять тему, когда продолжение беседы угрожало разоблачением тайны и последующей стычкой. Мона Маккарти была кем угодно, только не простушкой, за которую ее часто принимали.

Дэнни Линч тоже не мог забыть бешеную гонку из одной больницы в другую, укоризненное выражение лица свояченицы и свою маленькую дочь на руках у измученной Рии.

Он плакал, уткнувшись в темные волосы Рии, а потом бережно взял малышку на руки.

— Я очень виноват перед тобой, но у меня была причина. — И, конечно, она его поняла. Дэнни должен был сделать то, что сделал. Он же не знал, что ее время пришло.

Дэнни и не догадывался, что крошечное существо можно так любить. Говорил, что сделает из своего дома дворец, потому что принцессы должны жить во дворцах.

— «Принцесса, принцесса…» Ты забыл, что у нас республика? — поддразнивала его Рия.

— Ты знаешь, о чем я говорю. О принцессе из сказки, — обычно отвечал Дэнни.

И делал все, что мог.

А дел прибывало. Это означало каторжную работу, но Дэнни мог справиться с чем угодно. Теперь Барни предпочитал хранить их сотрудничество в тайне.

Рия великолепно справлялась с воспитанием маленькой Энни. Даже сажала ее в машину и возила в деревню к бабушке с дедушкой. Казалось, родители Дэнни были очень тронуты этим. Бабушка вязала ей смешные шляпы, а дедушка вырезал из дерева игрушки. Когда в доме росли Дэнни и его братья, никаких шляп и игрушек не было и в помине.

У Дэнни была чудесная дочь. Дом, о котором человек с его происхождением и образованием мог только мечтать. И добрая любящая жена.

Жизнь удалась.

Рия не забыла, что при родах Дэнни рядом не было, но она слышала историю о том, как он спасал жизнь и репутацию Барни Маккарти. Откуда Дэнни было знать, что схватки начнутся раньше времени? При мысли о том, что Дэнни пришлось прикрывать двойную жизнь босса, ее мучила совесть. Она не хотела принимать участие в обмане доброй и милой Моны Маккарти.

Но все это было мелочью по сравнению с ее всепоглощающей любовью к дочери. Энн-Хилари Линч весила при рождении три двести и была очаровательна. Ее огромные глаза доверчиво смотрели на Рию. Девочка улыбалась каждому, и все передавали ее с рук на руки. Ее окружало море довольных лиц; каждый считал, что малышка как-то отличила его от остальных.

Казалось, страхи и тревоги, которыми Рия делилась с сестрой, не имели под собой основания. Она сумела вырастить дочь, а Дэнни с каждым днем любил ее все больше и больше. Он был заботливым отцом, и Рия умилялась, когда видела, как он за ручку водил маленькую Энни по одичавшему большому саду, который они так и не смогли приручить. Дел было слишком много, а времени — слишком мало.

Энни была веселым ребенком из счастливой семьи; светлые прямые волосы падали ей на глаза так же, как у отца.

Хороших снимков маленькой Рии не осталось. Она часто жалела, что не сфотографировалась малышкой, десятилетней девочкой, подростком. Мать не вела фотолетопись, за исключением таких случаев, как первое причастие, конфирмация и посещение зоопарка. Но с Энни будет по-другому. В альбом войдет всё: выписка из родильного отделения, триумфальный приезд на Тара-роуд, первое домашнее Рождество… в общем, вся ее жизнь.

Дом Рия фотографировала тоже. Следовало фиксировать каждую перемену, чтобы Энни не думала, будто так было всегда. Девочка должна была видеть, что она и дом росли вместе.

День, когда привезли ковер, и день, когда его постелили; день, когда они купили ту японскую вазу, о которой мечтал Дэнни; огромные бархатные шторы, замеченные Дэнни на окнах дома, обстановка которого продавалась душеприказчиком. Линчи измерили шторы и обнаружили, что они идеально подходят к их окнам. Дэнни знал, что их отдадут почти даром; так бывало всегда, когда в дом вселялись дальние родственники. Они продавали все оптом, лишь бы поскорее очистить помещение.

Иногда Рия ощущала из-за этого угрызения совести, но Дэнни говорил, что это чепуха. Вещи представляют ценность только для того, кому они нужны.

Большую часть времени семья проводила в просторной теплой кухне на первом этаже, но Дэнни и Рия каждый день заходили в гостиную — комнату, которая была воплощением их мечты. Они получали удовольствие, находя для нее все новые и новые сокровища. Когда Дэнни повышали жалованье, они ездили на аукционы и покупали что-нибудь. Старые подсвечники, переделанные в лампы, посуду, французские часы…

Эта комната не была предназначена для того, чтобы производить впечатление на посетителей. Но и презрительной клички «горница», как однажды назвала ее Хилари, она тоже не заслуживала. Портреты в тяжелых рамах, которые покупались для украшения стен, были портретами чужих предков. Однако в этом не было притворства; на картинах были изображены люди, забытые своими родственниками и нашедшие покой на стенах дома Дэнни и Рии.

На работу Рия не вернулась. У нее было множество уважительных причин оставаться дома. Всегда требовалось кого-то куда-то отвезти или захватить по дороге. Один день в неделю она целиком посвящала благотворительности, а одно утро дежурила в больнице, развлекая детей, приходивших с матерями, которым было не на кого их оставить.

Офис Дэнни располагался неподалеку. Иногда ему нравилось заходить домой на ланч или даже на чашку кофе, чтобы немного отдохнуть. Сюда к нему часто приезжал Барни Маккарти. По каким-то причинам эти двое отказались от прежнего обычая встречаться в гостиницах. Рия знала новые вкусы Барни и всегда угощала его витаминным салатом и отбивными куриными грудками.

А потом уходила, давая мужчинам возможность поговорить наедине.

Барни Маккарти часто с восхищением говорил в ее присутствии:

— Повезло тебе с женой, Дэнни. Надеюсь, ты это понимаешь.

Дэнни неизменно отвечал, что понимает, и Рия с годами все больше убеждалась, что он говорил правду.

Глава вторая

Мать Розмари сказала дочери, что встретила днем Рию, которая шла по улице, как настоящая мадам.

— Не понимаю, почему ты так говоришь, — ответила Розмари, хотя прекрасно знала причину раздражения матери. Рия вышла замуж, причем удачно. Миссис Райан мечтала, чтобы ее дочь сделала то же самое, и вымещала свое разочарование на ни в чем не повинной Рии.

— Из грязи в князи… Была простой машинисткой в конторе, а посмотри на нее теперь. Общается с Барни Маккарти и его женой и живет в большом доме на Тара-роуд! — Миссис Райан неодобрительно фыркнула.

— Мать, ты во всем видишь одни недостатки. — Розмари с годовалого возраста приучили называть миссис Райан не «мама», как делали остальные дети, а «мать».^[3] Девочка должна была верить, что они принадлежат к аристократии.

Но чем старше становилась Розмари, тем лучше понимала, что в их жизни нет и намека на аристократизм. Все это лишь мечты матери, воспоминания о раннем детстве и попытки компенсировать разочарование в муже, не оправдавшем ее надежд.

Отец Розмари был коммивояжером и все больше и больше времени проводил вдали от дома, в котором не видел ни любви, ни ласки. Две дочери выросли, так и не узнав его. Мать всегда говорила о нем, поджав губы, и сумела убедить девочек, что именно этот человек является причиной всех их бед.

Миссис Райан возлагала большие надежды на то, что ее элегантные дочери удачно выйдут замуж, в результате чего она сможет занять в обществе то же место, которое некогда занимала ее собственная мать.

Она почувствовала себя жестоко обманутой, когда сестра Розмари Эйлин объявила, что переезжает к своей сослуживице Стефани и будет жить с ней. Да, она лесбиянка, ну и что? Теперь это можно не скрывать. На дворе восьмидесятые годы, а не средние века. Миссис Райан плакала несколько недель и пыталась понять, когда она допустила роковую ошибку. Ее старшая дочь была извращенкой. А образ жизни Розмари не позволял надеяться на то, что младшая дочь найдет себе мужа, который сможет изменить их жизнь к лучшему.

Ничего удивительного, что она завидовала счастью Рии: удачливый муж, жилье в престижном районе Дублина и доступ в лучшие дома города благодаря покровительству Маккарти.

Розмари переехала в собственную маленькую квартиру, как только смогла себе это позволить. Дома ей жилось несладко, однако Розмари навещала мать раз в неделю, чтобы выслушать очередную порцию нотаций и обвинений в неумении устроить свою жизнь.

— Я уверена, что ты спишь с мужчинами, — говорила миссис Райан. — Твоя мать в таких делах разбирается. Ничего глупее не придумаешь. Если прослывешь доступной девицей, пиши пропало. Зачем мужчине жениться, если он все может получить даром?

— Мать, не смеши меня, — отвечала Розмари, не подтверждая и не отрицая сказанного. Это не имело смысла. Розмари спала с очень немногими мужчинами. Честно говоря, их было всего трое. Но это объяснялось скорее ее сдержанностью и необщительностью, чем целомудрием или врожденной хитростью.

Она получила удовольствие от секса с молодым французским студентом и не получила его от секса с коллегой из офиса. Дважды напивалась на рождественских вечеринках и ложилась в постель с известным журналистом, но он напивался тоже, так что вряд ли у них получилось что-то путное.

Однако этих подробностей она матери не сообщала.

— Я видела, как Рия выходила из отеля «Шелбурн» с таким видом, словно только что стала его владелицей, — сказала миссис Райан.

— Мать, за что ты ее так не любишь?

— Я этого не говорила. Просто она умело использовала свои козыри, вот и всё.

— По-моему, это произошло случайно, — задумчиво ответила Розмари. — Рия понятия не имела, как все обернется.

— Такие люди все высчитывают заранее. Держу пари, что она забеременела еще до свадьбы.

— Не знаю, мать, — устало ответила Розмари.

— Прекрасно знаешь. Но ей все же повезло. Он спокойно мог ее бросить.

— Мать, они очень счастливы.

— Это ты так говоришь.

— Мать, не хочешь сходить на следующей неделе на ланч в «Квентин»?

— Зачем?

— Чтобы поднять настроение. Мы принарядимся и полюбуемся на знаменитостей.

— Нет смысла, Розмари. Намерения у тебя хорошие, но мы там будем выглядеть как бедные родственники. Кто знает, откуда мы и что мы собой представляем? Мы с тобой будем сидеть в сторонке и смотреть на каких-то выскочек.

— Я хожу туда на ланч раз в неделю. Мне это нравится. Конечно, дорого, но на следующий день я вообще обхожусь без ланча, так что получается нормально.

— Ты каждую неделю ходишь туда на ланч и все еще не нашла себе мужа?

Розмари засмеялась.

— Я хожу туда не для того, чтобы искать мужа. Это не то место. Просто смотрю на другой мир. Пойдем. Соглашайся. Тебе понравится.

Мать согласилась. Они назначили поход на среду. На свете слишком мало удовольствий, чтобы пренебрегать такой возможностью.

У «Квентина» Розмари показала матери отдельный кабинет, который посещали люди, старавшиеся не обращать на себя внимания. Там часто обедал один министр со своей любовницей. Или проходили встречи бизнесменов с сотрудниками конкурирующих фирм, которых они хотели переманить к себе.

— Интересно, кто там сидит сегодня, — сказала миссис Райан, охваченная любопытством.

— Я постараюсь подсмотреть, когда пойду в туалет, — пообещала Розмари.

За столиком у окна сидели Барни Маккарти и Полли Каллаган. Они никогда не пользовались отдельным кабинетом. Про их связь знали все представители деловых кругов. Розмари увидела журналиста, с которым встречалась на двух памятных рождественских вечеринках; он бралинтервью у какого-то писателя и делал лихорадочные записи, которые потом вряд ли смог бы расшифровать. Увидела известного телеведущего и показала его матери; та довольно заявила, что в жизни он намного меньше и незначительнее, чем на экране.

Наконец Розмари встала и пошла в туалет, нарочно выбрав непрямой маршрут, с целью заглянуть в уединенный кабинет. Чтобы увидеть того, кто в нем находился, нужно было очень тщательно присмотреться. При виде Дэнни Линча и Орлы Кинг из агентства недвижимости она испытала настоящий шок.

— Кто там? — спросила мать, когда Розмари вернулась за столик.

— Два каких-то старых банкира, ничего особенного.

— Выскочки, — сказала мать.

— Вот именно, — ответила Розмари.

Рии не терпелось показать Розмари свою новую кофеварку для приготовления «капучино».

— Это потрясающе, но я все же предпочту обычный черный кофе, — ответила Розмари, похлопав себя по узким бедрам.

— У тебя железная воля, — сказала Рия, с восхищением глядя на подругу. Высокая, белокурая и ухоженная Розмари выглядела свежей даже в конце рабочего дня, когда все остальные валились с ног от усталости. — Это подарок Барни Маккарти. Он такой щедрый, что ты не поверишь.

— Значит, он высоко тебя ценит. — Розмари успела вовремя положить на колени кухонное полотенце; к ее светлой юбке уже подбирались липкие пальчики Энни.

— Еще бы… Дэнни пашет на него круглые сутки.

— Да, конечно, — мрачно ответила Розмари.

— Он так устает, что часто засыпает в кресле еще до того, как я успеваю принести ужин.

— Могу себе представить.

— Но дело того стоит. Он любит свою работу так же, как и ты свою. Страшно подумать, сколько нужно потратить времени, чтобы добиться успеха.

— Да, но у меня бывают выходные. Я вознаграждаю себя тем, что бываю во всяких шикарных местах.

Рия с любовью посмотрела на кресло, в котором Дэнни засыпал, завершив свои трудовые подвиги.

— Думаю, после такого трудного дня самым шикарным местом на свете ему кажется дом шестнадцать по Тара-роуд. Здесь есть все, что ему нужно.

— Да, конечно, — ответила Розмари Райан.

Хилари рассказала Рии, что одна девочка из четвертого класса забеременела. Эта бесстыжая четырнадцатилетняя дрянь тут же стала героиней. Все дети завидовали ей, а учителя восхищались тем, что она не едет в Англию делать аборт. Ее мать будет воспитывать ребенка как своего собственного, чтобы дочь могла вернуться к занятиям. Разве справедливо, что такие потаскушки беременеют в мгновение ока, а замужние женщины, которые могли бы дать ребенку все, этого не могут?

— Я не жалуюсь, — говорила Хилари, хотя она только этим и занималась, — но Господь очень странно решает проблему воспроизводства человеческой расы. Тебе не кажется, что Он мог бы придумать нечто более разумное? Человек приходил бы в агентство и приводил доказательства того, что он в состоянии правильно воспитать ребенка. А вместо этого девочки-подростки беременеют, трахнувшись с кем-то под навесом для велосипедов.

— Да, в чем-то ты права, — согласилась Рия.

— Я не надеялась, что ты меня поймешь. Для тебя беременность обернулась удачным браком с парнем, похожим на кинозвезду, домом словно со страниц журнала «Сад и усадьба» и…

— Ну, это уж ты хватила! — засмеялась Рия.

Нора Джонсон возила коляску с внучкой взад и вперед по Тара-роуд и совала нос в дела соседей. Она уютно устроилась в небольшом флигеле номер сорок восемь по Тара-роуд. Маленькой, смуглой, энергичной, похожей на птичку Норе было известно всё. Рию поражало, как много мать знала о людях.

— Просто нужно интересоваться тем, что происходит вокруг, — отвечала Нора.

На самом деле, как прекрасно знала Рия, для этого требовались чудовищная настырность и любопытство. Мать рассказала ей о семье Салливанов из дома двадцать шесть; он зубной врач, а она руководит благотворительным магазином. У них дочь Китти, на год старше Энни; со временем девочки могли бы играть вместе. Рассказала о доме престарелых «Святая Рита», который посещала время от времени. Старикам нравилось смотреть на малышку; это заставляло их думать, что жизнь продолжается. Слишком многие из них редко видели своих внуков и правнуков.

Мать пользовалась прачечной Герти, где тоже была возможность поговорить с людьми. Она знала, что может пользоваться стиральной машиной Рии, но это ей было неинтересно. Она говорила, что Джека Бреннана нужно было бы повесить на фонарном столбе и что Герти, соглашающаяся жить с ним, представляет собой поразительную смесь глупости со святостью. Сынишка Герти Джон большую часть времени проводил с бабушкой.

Мать доложила, что большой угловой дом под номером один продается; говорили, что там будет ресторан. Это же надо, на Тара-роуд откроется свой ресторан! Нора надеялась, что им смогут пользоваться все здешние жители, но что-то подсказывало ей, что ресторан будет шикарный. «Это место становится слишком модным», — мрачно говорила она.

Вскоре Нору Джонсон стали наперебой приглашать посидеть с детьми, погулять с собакой или погладить. Она говорила, что всегда любила запах чистого постельного белья. А тут можно не только получить удовольствие, но и заработать немного денег на карманные расходы.

Она заранее знала, кто собирается продавать, а кто строить. Дэнни говорил, что ей цены нет. Нора была его глазами и ушами. Благодаря ей зять сумел заключить две выгодные сделки. И называл ее своим секретным оружием.

Дэнни притворялся, что интересуется кино, хотя на самом деле был к нему равнодушен. Рия любила следить за тем, как он старался вспомнить, кто был партнером Грейс Келли в одном фильме и Ланы Тернер в другом.

— Теща, вы напоминаете мне Одри Хепберн, — однажды сказал он.

— Чушь, — лаконично ответила она.

— Нет, правда. У вас тот же овал лица и длинная шея. Правда, Рия?

— Да, у мамы действительно лебединая шея. Мы с Хилари всегда завидовали ей, — подтвердила Рия.

— Вот и я говорю. Вылитая Одри Хепберн из «Завтрака у Тиффани».

Нора была довольна, но не показывала виду. Дэнни Линч был профессиональным обольстителем; ее этим не возьмешь. Она не поддастся на его лесть. Но он не сдавался. Показал ей фотографию, где Одри Хепберн подпирает подбородок ладонью.

— Примите такую же позу. Я вас сфотографирую, и тогда вы поймете, о чем я говорю. Обопритесь подбородком на руку. Пожалуйста, Холли…

— Как ты меня назвал?

— Холли Голайтли. Роль, которую Одри играет в этом фильме. Вы — вылитая она. — С тех пор он называл тещу Холли.

После этого Нора Джонсон, клявшаяся не поддаваться на лесть Дэнни, полностью подпала под его чары.

Розмари приходила в банк по утрам в пятницу. Тамошние девушки восхищались ею. Она всегда была безукоризненно одета; если не присматриваться как следует, казалось, что на ней всегда новый наряд. У нее было три хорошо сшитых жакета и множество блузок и шарфов разного цвета. Вот почему она каждый раз выглядела по-новому. В своем бизнесе она тоже добилась успеха. Владелец компании отошел от дел и все предоставил ей. Именно Розмари Райан договаривалась с банком о процентной ставке и ссудах на приобретение новой техники. Именно Розмари Райан следила за тем, чтобы займы возвращались вовремя.

Молодые банковские служащие смотрели на нее с завистью. Розмари была их ровесницей, но сумела сделать блестящую карьеру. Они думали, что ей нравится Колм Барри, но это было неверно. Колм ее нисколько не интересовал. Он был полностью лишен амбиций и даже не держался за свое место. Не скрывал от своего босса, что плевать хотел на банковскую этику и ходит на собрания Лиги анонимных алкоголиков. Естественно, такая откровенность не способствовала его продвижению по службе. Розмари Райан нужен был кто-то более честолюбивый. Тем не менее она всегда имела дело только с Колмом; если его окошко пустовало, Розмари просила позвать мистера Барри.

Перед визитом в банк Розмари тщательно приготовила все нужные документы. Стоя в очереди, она с изумлением увидела, что напротив Колма сидит Орла Кинг и непринужденно беседует с ним. Розмари считала Орлу хорошенькой, но начисто лишенной вкуса. Слишком обтягивающий верх, слишком короткая юбка, слишком высокие каблуки. Однако мужчины придерживались другого мнения; похоже, им все нравилось. Когда Орла уходила, то увидела Розмари и обрадовалась.

— Легка на помине! Вчера я о тебе кое с кем разговаривала.

Лицо Розмари было холодным и недовольным, но она заставила себя улыбнуться. Наверное, Орла тоже заметила ее в «Квентине».

— Надеюсь, с похвалой? — небрежно спросила она.

— Да. Удивлялась, почему такая красивая женщина, как ты, не замужем. Это странно.

— Тебе что, больше не о чем было поговорить? — сухо спросила Розмари.

Но Орла не обратила на ее тон никакого внимания.

— Ты теперь личность известная. Даже те, кто с тобой не знаком, слышали твое имя. И все интересуются одним и тем же.

— Значит, их жизнь безнадежно пуста.

— Ну и пусть говорят, тебе от этого ни холодно ни жарко.

— Да, конечно. С какой стати я буду обращать на них внимание? Много чести. — Розмари говорила так презрительно, что любой другой на месте Орлы провалился бы сквозь землю.

— Почему, Розмари?

— Наверное, потому что я, как и ты, еще не нашла подходящего человека. — Розмари надеялась, что Орла не услышит ледяной нотки в ее голосе.

— Да, но я всего-навсего девчонка, а ты уже солидная женщина.

— Орла, нам обеим немного за двадцать. До вершины еще далеко.

— Да, но тот человек., нет, он переживал за тебя и не хотел сказать ничего плохого… Так вот, он говорил, что тебе нужно поторапливаться. Миллионеры предпочитают тех, кто помоложе. Если так можно выразиться, моделей следующего года. — Орла рассмеялась. Она не имела в виду ничего плохого. Сказать такое красавице Розмари можно было только в шутку.

Но лицо Розмари осталось холодным. Именно эти шутливые слова она несколько дней назад слышала от Дэнни Линча. Во время воскресного ланча на Тара-роуд. Тогда девушка не придала им значения, но теперь все было по-другому. Особенно в свете того, что вчерашний вечер он провел с Орлой Кинг, а Рии сказал, что занимался делами Барни.

Орла как ни в чем не бывало пошла на работу.

— Счастливо, Колм. До четверга! — на прощание крикнула она.

— Я вижу, вы часто общаетесь с мисс Кинг, — сказала Розмари Колму.

— Да, вроде того… — туманно ответил он.

Розмари поняла, что речь идет о собраниях АА. Эти люди могут говорить тебе о своих недостатках, но никогда не упоминают имен товарищей по несчастью. Она была рада, что Колм не клюнул на тесные свитера и юбки, обтягивающие упругие ягодицы.

— Дублин не так уж велик, верно? Рано или поздно тут узнают друг о друге всё.

Это была всего лишь светская беседа, но внезапно лицо Колма приняло осторожное выражение.

— Что вы имеете в виду? — спросил он.

— Только то, что в Лондоне или Нью-Йорке мы не узнали бы и половины людей, которые стоят в очереди в банке.

— Конечно. Кстати говоря, в конце месяца меня здесь уже не будет.

— Да вы что? И куда же вас переводят?

— Я храбр как лев. Вообще порываю с банковским делом.

— Да, это действительно поступок. Вам велели бросить пить? — Розмари была готова откусить себе язык.

— Нет. Я скажу вам, что собираюсь сделать. Открыть ресторан на Тара-роуд. И как только он начнет работать, пришлю вам приглашение на ланч.

— А я скажу вам, что собираюсь сделать я. Напечатать ваши приглашения. В качестве подарка.

— Договорились, — сказал Колм, и они пожали друг другу руки. У него была хорошая улыбка.

«Какая жалость, что он неудачник, — подумала Розмари. — С таким человеком легко ладить. Но ресторан на Тара-роуд? Должно быть, он сошел с ума. Туда не будут ходить ни местные, ни приезжие. Затея, обреченная на провал».

Дэнни и Барни Маккарти хотели присмотреть участок неподалеку от родных мест Линча.

— Давай возьмем Энни и навестим бабушку с дедушкой, — предложила Рия.

— Нет, радость моя. В этот раз не получится. Я буду объезжать окрестности, делать записи и встречаться с местными парнями, которые мечтают заключить выгодную сделку. Мне предстоит множество деловых переговоров. В том числе и в гостинице.

— Но ты заедешь к родителям?

— Может быть. Сама знаешь, иногда лучше не заезжать вовсе, чем заехать на пять минут.

Но Рию это не убедило.

— Ты мог бы выехать на пару часов раньше.

— Радость моя, я должен ехать вместе с Барни.

Рия поняла, что спорить бессмысленно.

— Ну что ж… Когда погода наладится, я сама отвезу девочку. Мы можем поехать все вместе.

— Что? Да, это было бы замечательно.

Она знала, что Дэнни с ними не поедет. Он оторвался от родителей много лет назад, они больше не были частью его жизни. Иногда фантастическая целеустремленность мужа пугала Рию.

— Не хочешь съездить со мной в деревню, к родителям Дэнни? — предложила Рия матери.

— Что ж, можно. А Энни не укачает?

— Да ты что? Она обожает ездить. Испеки пирог с яблоками, ладно?

— Зачем?

— Да просто в знак внимания. Эти старики будут извиняться за все. Ты же знаешь, какие они. Если я привезу что-нибудь особенное, они застесняются. А если ты привезешь яблочный пирог, это будет в самый раз.

— Рия, ты все усложняешь. Как всегда, — ответила Нора. Однако это не помешало ей испечь пирог и даже украсить его затейливыми узорами из теста.

Рия письмом известила свекра и свекровь о приезде, и Линчи ждали их. Они обрадовались маленькой Энни. Невестка сфотографировала стариков, чтобы добавить снимок к тем, которые она вставила в рамку и подарила им. Дедушка и бабушка были обязаны стать частью жизни Энни и ее будущего, несмотря на их отчужденность и сдержанность. Рия твердо решила это. Линчи никогда не видели своего английского внука. Рич больше не приезжал. Они говорили об этом с грустью. Рия не понимала, почему преуспевающий человек не может лишний раз навестить родителей и показать им своего сына.

Розмари считала, что нужно оставить их в покое и радоваться тому, что у нее такие нетребовательные свекор со свекровью. Но Рия не отступалась.

Как обычно, на столе стояли ветчина, помидоры и хлеб из магазина. Ничего другого эти люди не ели.

— Как вы думаете, стоит разогреть пирог? — спросила миссис Линч с таким страхом, словно перед ней стояла неразрешимая проблема.

Как эти робкие люди смогли произвести на свет Дэнни Линча, который разъезжал с Барни по всей стране, уверенно и властно разговаривая с бизнесменами и местными аристократами, перед которыми его родители сняли бы шапки и встали на колени?

— Ты была в наших краях несколько недель назад и ничего нам не сказала? — спросил отец Дэнни.

— Нет, меня здесь не было. Я надеялась, что Дэнни сможет к вам выбраться, но ему пришлось неотлучно находиться при Барни Маккарти. — Рия расстроилась. Она знала, что эта весть непременно дойдет до стариков. Дэнни был всего в нескольких милях отсюда. Неужели он не мог выкроить час для родителей?

— Я ездил на маслобойню, и Марти, дочь которого служит в гостинице, сказал, что вы были там вдвоем.

— Нет, с ним был Барни, — терпеливо ответила Рия. — Она ошиблась.

— Да, конечно, — ответил свекор. Он был удовлетворен тем, что сказала Рия.

Рия знала, что сбило с толку бедную девушку: Барни Маккарти наверняка взял с собой Полли Каллаган. Ошибка объяснялась очень просто.

В сентябре тысяча девятьсот восемьдесят седьмого, незадолго до того, как Энни исполнилось четыре года, они решили устроить на Тара-роуд вечеринку для взрослых.

Дэнни и Рия составляли список. При этом присутствовала часто навещавшая их Розмари.

— Пригласи для меня нескольких миллионеров. Я проведу аукцион, — сказала Розмари.

— Представляю себе эту картину! — засмеялась Рия.

— Я серьезно. У Барни есть друзья?

— Все его друзья — настоящие акулы. Они бы тебе не понравились, — весело ответил Дэнни.

— О’кей. Кто еще в списке?

— Герти, — сказала Рия.

— Нет, — сказал Дэнни.

— Да!

— Нельзя устроить вечеринку и не пригласить на нее Герти, — поддержала Рию Розмари.

— С ней притащится этот чокнутый Джек Бреннан и будет клянчить бутылку виски или напрашиваться на драку. Или то и другое вместе, — возразил Дэнни.

— Ну и пусть. Мы с ним справимся. Не в первый раз, — отмахнулась Рия. В список следовало включить квартирантов. Они все равно живут в доме, да и ребята симпатичные. И Мартина с Хилари. Они, конечно, не придут, но пригласить надо. Мать Рии забежит на полчасика и останется на весь вечер. — Конечно, Барни и Мона, — сказала она.

— Точнее, Барни и Полли, — поправил Дэнни.

Последовала двухсекундная пауза, после которой Рия написала: «Барни и Полли».

— Зубной врач Джимми Салливан и его жена, — предложила Рия. — И Орла Кинг.

Дэнни и Розмари дружно нахмурились.

— Слишком любит выпить, — сказала Розмари. — В ее поведении нельзя быть уверенным.

— Нет, сейчас она ходит на собрания АА. Но по-прежнему непредсказуема, — согласился Дэнни.

— А я приглашу. Она веселая. — Рия записала ее имя.

— Можно пригласить Колма Барри. Парня, который собирается открыть ресторан в доме на углу.

— Только в мечтах, — ответил Дэнни.

— Знаешь, не только. Я уже печатаю приглашения на открытие.

— Как откроет, так и закроет, — проворчал Дэнни.

Розмари расстроило, что он так низко ценит Колма, хотя Дэнни только высказал вслух ее собственные мысли. Она решила отплатить ему той же монетой.

— Рия, давай пригласим его. Он неравнодушен к Орле Кинг, как все прочие мужики, которые видят в женщинах только задницы и сиськи.

Рия хихикнула.

— Мы все превращаемся в сватов и свах, правда? — весело сказала она.

Розмари захотелось стукнуть ее. Причем посильнее. Самоуверенная, довольная жизнью, не сомневающаяся в себе и муже и не понимающая, что такие люди, как Дэнни, привлекают к себе многих. Орла Кинг могла быть не единственной. Но что Рии до этого? Она палец о палец не ударяет, чтобы сохранить любовь мужа.

Конечно, не ударяет. Набивает большую кухню людьми, кастрюлями и подносами с жирным печеньем. Полирует мебель, купленную на аукционах для гостиной, но прекрасный круглый стол вечно завален газетами и каталогами. Рии никогда не придет в голову зажечь две свечи, надеть красивое платье, приготовить Дэнни обед и накрыть на стол.

Нет, ей дороже кухня, на которой собирается вся Тара-роуд, а когда Дэнни возвращается домой после трудового дня, ему только и остается, что уснуть в кресле. Розмари смотрела на Дэнни и любовалась его улыбкой. Он стоял на кухне, держал на руках очаровательную дочку, а тем временем его жена составляла список гостей. Этот человек был так уверен в себе, что приехал с подружкой в городок, находившийся всего в нескольких милях от дома его родителей. И не постеснялся даже Барни Маккарти. Розмари слышала смешной рассказ о том, как свекор Рии все перепутал. Почему некоторым мужчинам так везет? Почему на них ни у кого не поднимается рука? Нет, жизнь устроена несправедливо.

Рия не отходила от плиты день и ночь, готовя угощение для вечеринки. Она дважды отклонила приглашения Моны Маккарти, не объясняя причины собственной занятости. Ей было стыдно смотреть в глаза этой доброй и щедрой женщине. Но Дэнни был непреклонен. Эта вечеринка не для Моны. Настала очередь Полли.

Мать Рии была в курсе дела, но помалкивала. Она жила так близко, что постоянно торчала на кухне и знала все, что происходит в доме дочери. Нора Джонсон никогда не приходила в дом шестнадцать по Тара-роуд, чтобы поесть, и отклоняла все приглашения на ланч и обед. Говорила, что это лучший способ надоесть хозяевам. Нет, Нора приходила либо до трапезы, либо после, суетилась, звенела ключами и договаривалась о следующем визите. Было бы куда проще, если бы она приходила в удобное время и сидела со всеми остальными. Рия вздыхала, но с матерью не ссорилась. Ее утешала мысль о том, что кто-то еще знает всю подноготную — своего рода сагу о Барни Маккарти.

— Рия, закрывай на это глаза, — несколько раз советовала мать. — Знаешь, у таких людей свои потребности. — Подобная терпимость и уступчивость была для Норы необычна. К чужим потребностям она относилась презрительно. Но Нора Джонсон была очень практичной женщиной. Однажды мать сказала Рии и Хилари, что она простила бы их покойного отца, если бы он имел свои потребности, но при этом сумел обеспечить ей приличную страховку или пенсию.

— Нам понадобится целое море безалкогольных напитков, — сказала Рия мужу накануне вечеринки.

— Конечно. С такими людьми, как Орла и Колм, без них не обойтись, — согласился он.

— Как ты узнал, что Орла — анонимный алкоголик? — спросила Рия.

— Не помню. То ли от тебя, то ли от Розмари. В общем, от кого-то из вас.

— Я не знала. А если бы и знала, то не сказала бы.

— И я тоже не скажу, — пообещал Дэнни.

В тот вечер Орла нарушила зарок. Она приехала рано, стала первой гостьей и застала Дэнни Линча и Рию, которая якобы ничего для него не значила, в объятиях друг друга. Дом, в котором, по словам Дэнни, ему было душно, оказался нарядным, теплым и приветливым. С минуты на минуту его должны были заполнить друзья. По комнатам ходила маленькая девочка в нарядном платье, говорившая всем, что ей скоро будет четыре года и эту вечеринку созвали в ее честь. Она то и дело норовила взять отца за руку. Орла такого не ожидала и решила, что может позволить себе порцию виски.

К моменту приезда Колма она уже изрядно набралась.

— Позвольте отвезти вас домой, — умолял он.

— Нет. Я не хочу, чтобы мне читали проповеди. — По лицу Орлы бежали пьяные слезы.

— Я не буду читать проповеди. Просто останусь с вами. Сделайте это для меня.

— Не сделаю. Я бы поддержала тебя, если бы твой парень вел себя как последнее дерьмо. Если бы твой парень был здесь и вел себя как лицемерная крыса, я бы выпила с тобой виски. Вот что я сделала бы вместо того, чтобы нести всякую чушь о наказании на том свете за грехи.

— У меня нет парня, — попытался пошутить Колм.

— У тебя никого нет, Колм. В этом твоя проблема.

— Это не так.

— Где твоя сестра?

— А что?

— То, что она единственная, кто для тебя что-то значит. Думаю, ты спишь с ней.

— Орла, это не поможет. Я не обижусь.

— Ты никогда никого не любил.

— Нет, любил. — Колм знал, что сзади стоит Розмари, и обратился к ней за помощью. — Может быть, стоит выяснить, кто этот парень, из-за которого она так переживает?

— Нет. Это совершенно неприемлемо, — ответила Розмари.

— Почему?

— Хозяин, — лаконично ответила она.

— Понял. — Колм усмехнулся. — Что вы предлагаете?

Розмари не теряла время зря.

— Еще пара порций, и она отрубится.

— Я не могу этого сделать. Честное слово.

— Предложите другой способ. Я все сделаю.

— Не знаю.

— Ступайте, Колм. Вам с этим не справиться.

— Вы считаете меня слабым?

— О господи, нет. Просто АА не имеют права спаивать друг друга, а я имею. — Он отошел в сторону и стал наблюдать за тем, как Розмари наливает большую порцию виски. — Пей, Орла. Сегодня можно. Правду говорят, все нужно делать постепенно. Завтра тебе виски уже не понадобится. А сегодня пей.

— Я люблю его! — захныкала Орла.

— Знаю, Орла. Но он обманщик. Он водит тебя в «Квентин», возит по стране, живет с тобой в гостинице, а потом на глазах у тебя милуется с женой. Это нечестно.

— Откуда ты знаешь? — У Орлы отвисла челюсть.

— Ты сама мне сказала. Забыла?

— Ничего я тебе не говорила. Ты дружишь с Рией.

— Конечно, говорила. Иначе откуда бы я знала?

— Когда это было?

— Недавно. Слушай, иди сюда и сядь в этой нише. Тут тихо. Сейчас мы с тобой выпьем.

— Я ненавижу разговаривать на вечеринках с женщинами.

— Знаю, Орла. Я тоже. Но это ненадолго. Я позову одного из симпатичных мальчиков, которые живут в этом доме, и он поговорит с тобой. Они все тобой интересовались.

— Серьезно?

— Да. Все до одного. Зачем тебе тратить время на Дэнни Линча, этого профессионального обманщика?

— Ты права, Розмари.

— Да уж. Поверь мне.

— Прости меня. Я всегда считала тебя воображалой.

— Нет, не считала. В глубине души я тебе нравилась. — Розмари отправилась на поиски молодых людей, которые снимали у Дэнни и Рии комнаты. — В нише под лестницей сидит настоящая красотка и спрашивает, где эти симпатичные мальчики, с которыми она познакомилась, когда пришла сюда.

Колм вышел из-за кулис и сказал:

— Вам место в ООН.

— Но меня вы не любите? — выгнув бровь, спросила Розмари.

— Я вами восхищаюсь. И слегка побаиваюсь.

— Если так, то вы для меня бесполезны. — Она засмеялась и поцеловала его в щеку.

— Знаете, я не сплю со своей сестрой, — сказал он.

— Я в этом и не сомневалась. Вы спите с женой владельца пивной.

— Откуда вы знаете? — изумился Колм.

— Я знаю все, — со смехом ответила она. — Дублин — город маленький.

На следующий день Нора Джонсон изумлялась количеству выпитого. Ну и молодежь… Ничего удивительного, что одна девушка напилась вдрызг, кричала на всех, а потом пошла с одним из жильцов в его комнату. Кто-то случайно открыл дверь и увидел, что они лежат в постели. Дэнни считал, что в этом нет ничего смешного. Просто Орла не привыкла пить и быстро опьянела. Она не собиралась спать с одним из этих парнишек. Это не в ее характере.

— Брось, Дэнни. Она спит со всеми подряд. Мы знали это еще тогда, когда вместе работали в агентстве, — сказала Розмари.

— Я не знал, — лаконично ответил Линч.

Розмари перечислила ему полдюжины имен.

— По-моему, ты говорила, что она нравится этому симпатичному Колму Барри, — сказала Рия.

— Нравилась. Но после вчерашнего представления его интерес к ней сильно уменьшился. — Розмари действительно знала всё.

Дэнни нахмурился.

— Тебе не понравился вчерашний вечер? — с тревогой спросила Рия.

— Понравился. Очень понравился, — рассеянно ответил Дэнни. Поведение Орлы выбило его из колеи и даже напугало. Барни держался с ним холоднее обычного и попросил избавиться от Орлы как можно скорее и тише. А Полли смотрела на него так, словно Дэнни нарушил все правила приличия.

Этот слабак Колм Барри оказался совершенно бесполезным. Парнишки, снимавшие комнату, сделали свое дело, но какой болван оставляет открытой дверь в спальню? Молодцом держалась только Розмари Райан. Она выводила людей на сцену и уводила их за кулисы так словно действительно знала всё обо всех. Но, конечно, это было невозможно.

Хилари не смогла присутствовать на дне рождения Энни, но пришла недели через две и принесла подарок. И первым делом спросила, много ли потерял Барни Маккарти в результате недавнего обвала на бирже.

— Не знаю. Дэнни не говорил об этом ни слова, — удивилась Рия.

— Мартин сказал, что такие парни, как Барни, которые зарабатывают деньги в Англии, всегда хранят их там же. Если это так, то он должен был потерять последнюю рубашку, — мрачно сказала Хилари.

— Вряд ли он что-то потерял, иначе мы бы об этом знали. Похоже, он преуспевает так же, как прежде. Если не больше.

— Что ж, раз так, все в порядке, — ответила Хилари.

Иногда Рии казалось, что Хилари обрадовалась бы плохим новостям. Она и Мартин, у которых денег не было вовсе, с большим интересом следили за изменениями курса ценных бумаг.

Во время вечеринки на Тара-роуд Герти держалась очень осторожно. Джек был с ней, одетый в свой единственный хороший костюм. Они пригласили для ребенка няню и ушли рано. Джек пил только апельсиновый сок. На Рождество должна была прилететь из Штатов сестра Герти Шейла. Шейла и ее муж, американец Макс, не знали всей глубины проблем, связанных с Джеком.

Шейла любила похвастаться своей жизнью в Новой Англии. Когда она приезжала на родину, вся семья гордилась ее богатством и высоким общественным положением. То, что Герти вышла замуж за очень ненадежного человека, никогда не упоминалось ни в письмах, ни в телефонных разговорах. Герти надеялась, что трехнедельный визит сестры не совпадет с запоем Джека.

Ее очень угнетало, что хорошенькая Орла вела себя столь скверно. Если даже такие девочки теряют власть над собой, то чего требовать от ее Джека? Однако, против всех ожиданий, Джек остался трезвым. Беспокойным, тревожным, но трезвым. «Все-таки есть Бог на свете», — поделилась Герти с Рией, помогая ей ставить на стол горячий пряный суп и питу.

— Знаю, Герти, знаю. Стоит мне посмотреть на Дэнни и малышку Энни, как я думаю то же самое.

Герти слегка поморщилась. Она слышала от одной из девушек, работавших в ее прачечной, что красавчик Дэнни Линч, живущий в шикарном конце Тара-роуд, завел себе любовницу по примеру своего босса Барни Маккарти. Герти так хотела, чтобы это оказалось неправдой, что отказывалась слушать сплетни и задавать вопросы.

Барни Маккарти ни разу не вспомнил о поведении Орлы Кинг во время вечеринки в доме на Тара-роуд. Он был уверен, что эта связь подошла к концу. И не ошибся. Дэнни позвонил Орле домой и сказал, что между ними все кончено. Причем очень решительно и недвусмысленно.

— Не думай, что тебе удастся так легко избавиться от меня! — кричала она. После возмутительных событий в доме на Тара-роуд Орла сумела взять себя в руки, но эта новость подкосила ее.

— Не знаю, о чем ты, — сказал Дэнни. — Мы обо всем договорились заранее. Ты знала, что ради тебя я Рию не брошу. Что это будет только маленькое развлечение, которое никому не причинит вреда.

— Я так не договаривалась! — заплакала Орла.

— Нет, договаривалась.

— Но теперь все изменилось, — сказала она. — Я люблю тебя. А ты обращаешься со мной как с последним дерьмом.

— Неправда. Если кто-то и обращается с кем-то как с дерьмом, то это ты. Ты пришла в мой дом, напилась как свинья, оскорбила моего босса и переспала с одним, а то и с двумя моими квартирантами на виду у всех. И кто с кем, по-твоему, плохо обращается?

— Ты этого не сделаешь, Дэнни Линч! Я еще могу причинить тебе много хлопот, — сказала Орла.

— Кто тебя послушает? После того, что ты натворила в моем доме, никто не поверит, что я прикасался к тебе. Даже шестом в сорок футов длиной.

— Алло, Розмари? Это Орла Кинг.

— Привет, Орла. Ну что, пришла в себя?

— Да. С пьянством покончено.

— Отлично. Я так и думала. И даже говорила тебе об этом. Помнишь?

— Да, говорила. Оказывается, я плохо разбираюсь в людях. Не знала, что ты такая добрая.

— Брось. Конечно, знала.

— Нет, не знала. Дэнни Линч оказался лжецом и подонком. Я хочу пойти к его жене и рассказать, что он собой представляет.

— Не делай этого, Орла.

— Почему? Он лжец. Она должна это знать.

— Послушай меня. Ты только что признала, что мы подруги. Так выслушай дружеский совет.

— Ладно. Что ты хочешь сказать?

— Дэнни — очень опасный человек. Если ты это сделаешь, он будет мстить. Добьется, чтобы тебя выгнали с работы.

— Это ему не по зубам.

— По зубам, Орла, еще как по зубам. Он может сказать твоим боссам, что ты копировала для него документы и сообщала подробности предстоящих сделок.

— Он этого не сделает!

— А что ему терять? Он связан с Барни. А Барни не станет гладить тебя по головке за то, что ты сказала ему про ту поездку в провинцию.

— О боже, неужели я это сделала?

— Боюсь, что да.

— Я не помню.

— В том-то и дело. Поверь, я не желаю тебе зла. Если ты пойдешь на Тара-роуд и все расскажешь, это не принесет тебе ничего, кроме новых неприятностей. Дэнни ополчится на тебя. Ты знаешь его решительность. Знаешь, какой он честолюбивый, как хочет пробиться наверх. Он не позволит тебе встать на его пути.

— Ты думаешь, что?..

— Ты должна сказать ему, что хочешь, чтобы шум слегка поутих. Мужчины это любят. И что не в твоих интересах подливать масло в огонь. Как только он поймет, что ты не собираешься делать ему гадости, то снова захочет увидеть тебя, и ваши отношения постепенно восстановятся.

Орла чуть не заплакала от благодарности.

— Розмари, ты сама не представляешь, как помогла мне. Не знаю, почему я считала тебя воображалой и зазнайкой. Именно так я и сделаю. Конечно, он вернется ко мне, когда поймет, что я не буду устраивать ему сцен.

— Но учти — на это потребуется время, — предупредила Розмари.

— Сколько, по-твоему?

— С мужчинами ничего заранее сказать нельзя. Может быть, несколько недель.

— Недель? — с ужасом повторила Орла.

— Я знаю, это тяжело, но дело того стоит, правда?

— Ты права. — Орла положила трубку.

Нора Джонсон брала уроки игры в бридж. Она была захвачена этой игрой и только о ней и говорила. Теперь она делала это с такой же страстью, как когда-то смотрела фильмы по телевизору.

Но Рия учиться отказывалась наотрез.

— Мама, я видела слишком много людей, для которых карты стали манией. Мне и так хватает дел, чтобы пять часов в день думать над тем, все ли бубны вышли или у кого на руках осталась семерка пик.

— Это совсем не так! — фыркнула Нора. — Но тебе же хуже. Я хочу чем-то развлечь стариков из «Святой Риты».

Результат превзошел все ожидания. Игроки собирались в комнате одного из обитателей дома престарелых. Иногда игра шла сразу на трех столах. Нора Джонсон проводила там всю вторую половину дня. В сутках не хватало часов.

Она не только учила стариков играть, но давала им советы, умасливала, отчитывала — словом, организовывала их жизнь. Нора была счастлива, когда получала возможность устанавливать свои правила или решать за других. В том числе и за собственную дочь Рию.

— Я бы хотела, чтобы ты молилась святой Анне, — говорила дочери Нора Джонсон.

— Ох, мама, нет никакой святой Анны, — с раздражением отвечала ей Рия.

— Конечно, есть, — презрительно отвечала мать. — Как ты думаешь, кто был матерью Девы Марии? А ее мужем был святой Иоаким. День святой Анны бывает в конце июля, и я всегда молюсь ей за тебя, говорю, что ты хорошая девочка и помнишь день своих именин.

— Но это не мои именины. Мы живем в Ирландии, а не в России или в Греции. Меня зовут Рия, а полностью — Мария. Не Анна.

— Твое имя в крещении Анна-Мария. Твою собственную дочь назвали в честь матери Пресвятой Девы.

— Нет. Просто нам понравилось это имя.

— То-то и оно! — воскликнула мать.

— Но даже если она меня и послушает, о чем я буду ее просить? У меня и так все есть.

— Тебе нужен еще один ребенок, — поджав губы, сказала мать. — Святая Анна в состоянии тебе помочь. Можешь считать это предрассудками, но поверь мне, я говорю правду.

Рия знала, что если она перестанет принимать таблетки, то сможет родить и без помощи святой Анны. Иногда она думала об этом, но нужно было поговорить с Дэнни. В последнее время он интересовался только бизнесом, однако, возможно, пришло время обсудить этот вопрос.

— Хорошо, я помолюсь святой Анне, — кротко сказала она матери.

— Вот и умница, — ответила Нора Джонсон.

Шейла, сестра Герти, прилетела домой на Рождество.

— Я должна пригласить ее на ланч, — сказала Рия.

— О нет! — воскликнул Дэнни. — Только не в рождественские каникулы. Что угодно, но этот драчун к нам на Рождество не придет.

— Дэнни, побойся бога. Разве Джек не вел себя на вечеринке как ангел?

— Ну, если ангелом можно назвать ходячее бревно, то тогда ты права.

— Не ворчи. Тебе это не идет.

Дэнни вздохнул.

— Радость моя, у нас всегда толпится народ. Ни минуты покоя.

— Неправда! — обиделась Рия.

— Правда. Сегодня один из тех редких дней, когда в доме нет никого, кроме нас с Энни. А все остальное время яблоку упасть негде.

— По-твоему, это моих рук дело? А кто бывает здесь чаще, чем Барни? Он приезжает к нам четыре раза в неделю, один день с Полли, другой с Моной. Разве это я их приглашаю?

— Нет.

— И что из этого следует?

— Я просто хотел сказать, что иногда не грех и отдохнуть.

— Раз так, забудь про сестру Герти, — сказала Рия. — Это была только идея.

— Послушай… Я не хотел…

— Забудь, я сказала. Мы будем отдыхать.

— Рия, иди сюда… — Он привлек ее к себе. — Ты умеешь сердиться хуже всех в мире, — сказал он и поцеловал ее в нос. — Ладно, в какой день мы их пригласим?

— Я знала, что ты образумишься. Как насчет первого воскресенья после Рождества?

— Нет, это день Маккарти. Мы не можем его пропустить.

— Тогда в понедельник На работу никому не нужно. Вся Ирландия будет сидеть по домам. А твоих родителей пригласим?

— Зачем?

— Они смогут повидаться с Энни, увидеть, что мы сделали с домом, и познакомиться с американцами.

— Они не обрадуются. Честно говоря, не думаю, что это доставит им удовольствие.

Рия сделала паузу.

— Ладно. — Спасибо и на том, что она отстояла сестру Герти…

Шейла Мэйн и ее муж Макс не были в Ирландии шесть лет. С самой свадьбы. Теперь у них был сын Шон, ровесник Энни. Шейла была поражена тем, как изменилась ее родина, как повысилось материальное благосостояние людей и как успешно развивался малый бизнес. Когда в восемнадцать лет она уехала в Америку искать счастья, Ирландия была намного беднее.

— Не прошло и десяти лет, а все стало другим!

Рия чувствовала, что переворот в экономике Шейлу не слишком радует. Эта женщина напомнила ей сестру Хилари, которая радовалась плохим новостям больше, чем хорошим. Казалось, больше всего ее раздражала чрезмерная общительность дублинцев.

— Здесь совсем не так, как в Штатах, — жаловалась она в канун сочельника на девичнике в новом ресторане Колма. — Представьте себе, люди смеются и разговаривают с теми, кто сидит за соседними столиками. Нет, в мое время все было иначе.

Колм провел несколько репетиций, экспериментируя с недорогими блюдами и приглашая друзей за чисто символическую плату. Так можно было подчистить все недоделки до официального открытия ресторана, которое должно было состояться в марте. Пока что для посторонних вход был закрыт. Колму помогала его красивая, но слишком молчаливая сестра Кэролайн. Она накрывала столы и исполняла роль метрдотеля.

— Кэролайн, почаще улыбайся, — то и дело просил ее брат. Она сильно нервничала; вряд ли ей удалось бы выполнять те же функции при большом скоплении народа.

От всего этого Шейлу просто трясло. В сочельник они пошли на Графтон-стрит, где под открытым небом шло радиошоу Гая Берна. Шейле могли дать в руки микрофон и попросить что-нибудь сказать, как вернувшуюся эмигрантку. В сегодняшней Ирландии было возможно все. Достаточно было посмотреть на шикарных подруг Герти, имевших хорошую работу и красивые дома. Правда, сама Герти не слишком процветала; ее прачечная самообслуживания находилась в непрестижном конце Тара-роуд. А муж Джек был красив, обаятелен, но имел весьма туманные виды на будущее. Однако даже у них имелся свой бизнес и двухлетний сынишка. А все вокруг были поразительно уверены в себе. Вздохи Шейлы так напоминали вздохи Хилари, что Рия не могла дождаться, когда две эти женщины встретятся в ее доме за ланчем.

И они действительно нашли общий язык. Герти и Рия стояли сзади и следили за тем, как это происходило. Муж Шейлы Макс Мэйн, человек тихий и спокойный, имевший украинские корни и почти ничего не знавший об Ирландии, чувствовал себя неловко. Конечно, только Дэнни было под силу расшевелить его с помощью дружеской улыбки и огромного интереса ко всему новому.

— Макс, расскажите мне, какие дома у вас в Новой Англии. Вы ведь из Коннектикута, так? Это правда, что все дома у вас белые, как на фотографиях?

Макс честно сказал, что дом, в котором живут они с Шейлой, не соответствует местному идеалу. Дэнни в ответ так же честно рассказал, как они с Рией сумели стать владельцами большого дома на Тара-роуд, оказавшись в нужное время в нужном месте и сдав три комнаты молодым людям, что помогло им выплатить ренту. Помогла Максу расслабиться и половина бутылки русской водки, которую мужчины пили стопками. Рия следила за тем, как Дэнни обхаживал зятя ее подруги. Он не хотел, чтобы Шейла и Макс приходили, но сейчас выкладывался вовсю. Джек, у которого была временная передышка, был трезв и молча сидел в углу.

Когда гости ушли, Рия обняла Дэнни.

— Ты просто чудо! По-моему, в конце ланча ты был вознагражден. Макс — очень славный человек, правда?

— Радость моя, он двух слов связать не может. Но ты так хорошо обращаешься с моими гостями, что я решил ответить тебе тем же, а заодно сделать приятное старушке Герти. Что бы там ни говорили, но женщина она хорошая. Вот и всё.

Рия почувствовала, что ее надули. Она искренне поверила, что беседа с Максом Мэйном доставила Дэнни удовольствие. А оказалось, что он просто притворялся.

Перед возвращением домой Шейла хотела посетить какую-нибудь местную предсказательницу. Многие ее соседи в Америке ходили к экстрасенсам, среди которых попадались очень сильные. Но считалось, что их дар не идет ни в какое сравнение с даром ирландских женщин.

— Девочки, я возьму с собой вас троих… Доставьте мне удовольствие, — сказала она. Шейла им нравилась. Эта женщина более крупная и менее изящная, чем ее сестра, но у нее такие же тревожные глаза, а уголки рта печально опускаются вниз от нежелания расставаться с городом, где люди так весело проводят время.

Рии хотелось сказать, что все эти гадания — шоу для туристов, но жаль было расстраивать бедняжку Герти.

— Давайте съездим к миссис Коннор, — предложила Герти.

— В прошлый раз она не слишком угадала, но я слышала, что сейчас она в самой поре. Почему бы и нет? Это настоящее приключение, — согласилась Розмари. Когда они были у гадалки, Розмари промолчала о своем предсказании, потому что оно не соответствовало ее планам на жизнь. Может быть, сейчас все будет по-другому.

— А мне она предсказала, что мой ребенок будет девочкой. Я знаю, что шансы составляют пятьдесят на пятьдесят, но она угадала. Давайте съездим к ней, — сказала Рия. Она перестала принимать таблетки еще в сентябре, но рассказать обо всем Дэнни пока не спешила. Нужно было дождаться подходящего момента.

Похоже, за прошедшее время клиентура миссис Коннор сильно увеличилась. Она принимала по пять — десять человек за вечер. За ней следили сотни жадных глаз, ей протягивали тысячи ладоней, а на стол падали тысячи бумажных банкнот. Но ее табор оставался таким же бедным, а лицо не выражало никакой радости от того, что она видела будущее стольких людей.

Услышав акцент Шейлы, миссис Коннор сказала, что та живет за морем, возможно, в Штатах, что брак у нее довольно удачный, но ей захочется вернуться в Ирландию.

— А я в нее вернусь? — умоляюще спросила Шейла.

— Ваше будущее в ваших руках, — мрачно сказала миссис Коннор, и эти слова несказанно обрадовали Шейлу. Она решила, что потратила деньги не напрасно.

Тревожные глаза Герти позволили миссис Коннор сказать, что жизнь у нее была трудная и опасная и что ей следует следить за теми, кого она любит. Поскольку Герти только и делала, что следила за Джеком, получилось, что гадалка и тут попала в цель.

Розмари села, протянула ей ладонь и обвела взглядом бедный табор. Эта женщина зарабатывала около ста тысяч фунтов в год чистыми. Как она могла жить в такой обстановке?

— Вы уже были здесь, — сказала ей женщина.

— Верно. Несколько лет назад.

— Мое гадание сбылось?

— Нет. Вы видели, что меня ждут большие трудности и что у меня не будет ни друзей, ни успеха. Но все оказалось не так У меня нет никаких трудностей, есть куча друзей, и мой бизнес процветает. Но ни одно дело не обходится без ошибок. Остальным вы предсказали судьбу верно. — Розмари улыбнулась: профессионал всегда поймет профессионала.

Миссис Коннор оторвалась от ее ладони.

— Я говорила не так Я не видела у вас настоящих друзей. Но видела, что вам не суждено получить то, чего вы по-настоящему хотите. И сейчас вижу то же самое. — Ее голос звучал решительно, но печально.

Розмари слегка вздрогнула.

— А замуж я выйду? — делано небрежным тоном спросила она.

— Нет, — ответила миссис Коннор.

Рия вошла последней. Она посмотрела на предсказательницу с сочувствием.

— А вам здесь не сыро? Этот старый обогреватель почти не дает тепла.

— Мне достаточно, — ответила гадалка.

— Миссис Коннор, неужели вы не можете жить в другом месте, лучше этого? Что написано на вашей собственной ладони? — не отставала Рия.

— Мы не читаем по собственной ладони. Такова традиция.

— Ну, это мог бы сделать кто-нибудь другой…

— Лучше покажите мне вашу ладонь, леди. Правда, я и без нее могу сказать, что вы снова беременны.

Рия открыла рот от изумления.

— Это правда? — прошептала она.

— Да, леди. На этот раз у вас будет мальчик. — У Рии защипало глаза. Миссис Коннор, влачившая жалкое существование в нищем таборе, могла знать будущее не больше, чем пресловутая святая Анна ее матери, умершая и похороненная две тысячи лет назад, но ее слова звучали очень убедительно. Она оказалась права насчет Энни и насчет того, что у Хилари детей не будет. Возможно, паранормальные способности все же существуют на свете. Она встала, собираясь уйти. — А вы не хотите услышать о вашем бизнесе и путешествии за море?

— Нет, это не обо мне. Наверное, на мою ладонь прокрались чьи-то чужие линии, — добродушно сказала Рия.

Миссис Коннор пожала плечами.

— Знаете, я это вижу. Бизнес, который принесет вам не только успех, но и счастье.

Рия засмеялась.

— Что ж, я расскажу об этом мужу. Он будет доволен. В последнее время он очень много работает и будет рад, если я действительно стану олигархом!

— Леди, лучше расскажите ему о ребенке. Он этого еще не знает. — Миссис Коннор закашляла и зябко закуталась в кардиган.

Новость не слишком обрадовала Дэнни.

— Радость моя, мы должны были обсудить это вместе.

— Знаю, Дэнни. Но у нас нет времени на то, чтобы что-то обсуждать. Ты слишком много работаешь.

— Тем больше причин обсуждать что-то. Барни пашет как вол, с деньгами туго, а некоторые проекты очень рискованны. Мы не можем позволить себе еще одного ребенка.

— Будь благоразумным. Сколько может стоить ребенок? У нас есть все детские вещи. Нам не нужно покупать кроватку, коляску и все, что стоит денег. — Она была разочарована.

— Рия, я не говорю, что не хочу ребенка. Сама знаешь, это не так. Но мы договаривались решать подобные дела вместе. Сейчас не самое подходящее время. Года через три-четыре нам было бы легче.

— Я же сказала, в ближайшие три-четыре года он нам ничего не будет стоить.

— Рия, перестань называть ребенка «он». На данной стадии определить его пол невозможно.

— Я уже знаю.

— Потому что так сказала какая-то гадалка? Радость моя, дай передохнуть.

— Она оказалась права насчет моей беременности. Вчера я ходила к врачу.

— И все же решение мы должны были принимать вместе, — возразил Дэнни.

— Дэнни, это нечестно. И несправедливо. Разве я требую права участвовать в принятии решений, касающихся этого дома? Нет, черт побери! Я не знаю, когда ты придешь или уйдешь, когда явится Барни Маккарти и запрется с тобой на несколько часов. Не знаю, кого он приведет с собой — жену или любовницу. Не обсуждаю с тобой, могу ли я снова пойти работать и попросить маму приглядывать за Энни, потому что тебе нравится возвращаться в ухоженный дом в любое время дня и ночи. Я бы хотела завести кошку, но ты их не любишь — ну и ладно. Я бы хотела проводить с тобой больше времени, но Барни не может без тебя обойтись — что ж, пусть. Но когда я на время забыла про таблетки, выяснилось, что такое решение нужно принимать вместе. Я спрашиваю, а где же другие совместные решения? Где они? — По лицу Рии катились слезы. Мысль о том, что внутри нее зреет новая жизнь, перестала доставлять ей удовольствие.

Муж смотрел на нее с удивлением. Но когда Дэнни понял, до какой степени ей одиноко, его лицо исказилось.

— Прости меня. Я понял, что был эгоистом. Все, что ты сказала, правда. Просто я схожу с ума из-за работы. Боюсь потерять все, что у нас есть. Рия, я очень виноват перед тобой. — Дэнни уткнулся жене в плечо, а она гладила его по голове и утешала. — Я рад, что у нас будет мальчик. Но если родится такая же девочка, как Энни, я буду рад не меньше.

Рия хотела рассказать ему про предсказание гадалки о том, что в один прекрасный день у нее будет свой бизнес и что она отправится за море, но решила, что не стоит. Настроение сейчас неподходящее, да и вообще все это чушь собачья.

— Рия, я знаю, что ты снова беременна. Мама сказала, — заявила Хилари во время своего очередного визита.

— Я как раз собиралась тебе рассказать. Забыла, что наша мать — настоящее сарафанное радио. С таким же успехом можно было объявить об этом в двенадцатичасовых новостях, — начала оправдываться Рия.

— Ты довольна? — спросила Хилари.

— Очень. Энни будет с кем играть, хотя возможно, что на первых порах она его возненавидит.

— Его?

— Да. Я не сомневаюсь. Послушай, Хилари, мне трудно говорить с тобой об этом. Ты никогда не хотела обсуждать ситуацию, в которой очутилась. А ведь было время, когда мы могли говорить с тобой обо всем на свете.

— Я не прочь поговорить об этом, — небрежно ответила Хилари.

— Ты не думала об усыновлении?

— Думала. Но Мартин против.

— Почему?

— Слишком дорого. Он считает, что стоимость содержания и образования ребенка непомерно высока. А если он поступит в университет, то понадобятся тысячи и тысячи.

— Но если бы у вас родился свой ребенок, вы платили бы.

— С трудом. Что ни говори, а всегда может возникнуть чувство, что мы делаем это для чужого ребенка.

— Не возникнет. Конечно, не возникнет. Как только ты берешь младенца на руки, он сразу становится твоим.

— Так говорят, но мне что-то не верится. — Хилари с сомнением покачала головой и сделала глоток чая.

— Но ведь усыновить ребенка не так уж трудно, — не сдавалась Рия.

— Сейчас трудно. Понимаешь, все стараются сохранить детей, чтобы получать содержание от государства. Нет, я поставила на этом крест.

— Когда мы были молодыми, забеременеть до брака боялись как огня.

— Ну, тебя это не напугало, — как обычно, без обиняков брякнула Хилари.

— Ну, я имела в виду поколение наших матерей. Вспомни тогдашние жуткие истории. Девушки кончали с собой или убегали в Англию делать аборт, сами не зная, что из этого получится. Конечно, так намного лучше, правда?

— Рия, тебе легко говорить. Видела бы ты эту бесстыжую пятиклассницу с выпирающим брюхом. А теперь выясняется, что ее мать не хочет брать ребенка, так что назревает настоящая трагедия.

— Может быть, вы с Мартином.

— Рия, очнись. Представь себе, что мы работаем в той же школе и воспитываем ребенка этой маленькой шлюшки, платя за все из собственного кармана. Да мы станем всеобщим посмешищем!

Рии казалось, что Хилари слишком мрачно смотрит на мир, но утешить сестру ей было нечем. У нее было всё, а у Хилари — ничего.

Орла Кинг снова начала посещать собрания АА. Колм продолжал относиться к ней по-дружески. Но при воспоминании о вечеринке на Тара-роуд ей становилось стыдно. Наконец она решила нарушить молчание.

— Колм, я хотела поблагодарить тебя за то, что в тот вечер ты пытался мне помочь. — Она с трудом находила слова.

— Все в порядке, Орла. Мы все прошли через это, иначе нас здесь не было бы. Что было, то сплыло.

— Но на душе все равно паршиво.

— Только если на этом зацикливаться. Попытайся заняться чем-нибудь другим. Когда я ушел из банка и занялся рестораном, то стал так уставать, что у меня не осталось времени на тоску по выпивке и жалость к себе.

— Я не знаю ничего, кроме машинописи.

— Как-то ты сказала, что хотела бы стать моделью.

— Я слишком старая и толстая. Моделями становятся только шестнадцатилетние недокормыши.

— Ты неплохо поёшь. А на пианино играешь?

— Да, но я пою только когда выпью.

— А если попробовать спеть на трезвую голову? Так легче соблюдать тональность и запоминать слова.

— Колм, мне стыдно, что я такая беспомощная. Я понимаю, что веду себя как капризный ребенок. Но даже если я и смогу спеть пару песенок, где я найду работу?

— Пожалуй, я мог бы тебе помочь. Когда откроется мой ресторан, ты могла бы там выступить… Больших денег не обещаю, но там тебя смогут заметить. А Розмари знает половину Дублина. У нее много знакомых в ресторанах и клубах…

— Не думаю, что Розмари ко мне хорошо относится. Я сваляла дурака, попытавшись увести мужа у ее лучшей подруги.

Колм улыбнулся.

— Что ж, по крайней мере, ты правильно описала возникшую ситуацию. Это была глупость, а не роман века.

— Он — дерьмо, — сказала Орла.

— На самом деле Дэнни — нормальный мужчина. Просто он не смог тебе сопротивляться. Мало кто устоял бы на его месте. — Колм улыбнулся, и Орла снова обратила внимание на то, как он привлекателен. Уйдя из банка, Колм начал одеваться свободно. Яркие рубашки с открытым воротом, черные кудри и большие темные глаза делали его похожим не то на испанца, не то на итальянца. Кроме того, он был умен. Умен, красив и холост.

Орла вздохнула.

— Колм, ты меня очень утешил. Почему я не влюбилась в нормального мужчину вроде тебя?

— Но я вовсе не нормальный. Это известно всем, — пошутил Колм.

Прелестный круглый лобик Орлы перерезала тревожная морщинка. Она надеялась, что в пьяном виде не сказала ничего лишнего об особом отношении Колма к его красивой и молчаливой сестре. Да, конечно, в тот вечер она вела себя отвратительно, но до таких грязных намеков опуститься не могла.

Брайан родился пятнадцатого июня. На этот раз Дэнни сидел рядом с Рией и держал ее за руку.

Энни всем говорила, что она довольна своим новым братом, но не очень. Когда люди начинали смеяться, она объясняла, почему. Говорила, что Брайан ничего, только не может сам ходить в туалет, не умеет говорить и отнимает у мамы и папы слишком много времени. Но папа все время повторяет, что она его маленькая принцесса, единственная принцесса на свете, и другой он не хочет. А мама — что ее Энни самая лучшая девочка не только в Ирландии или Европе, но на всей земле и, возможно, даже во всей Вселенной. Так что переживать Энни Линч было не из-за чего. Чтобы сравниться с ней, Брайану придется еще расти и расти. Поэтому она была совершенно спокойна.

Вскоре после рождения Брайана у Герти родилась дочь Кэти, а у Шейлы — дочь Келли.

— Когда они вырастут, то смогут дружить. — Будущее рисовалось Рии в розовом свете.

— Или ненавидеть друг друга. Представь себе, как Брайан говорит: «Она заставляет меня дружить с этими противными девчонками…» Что бы ты ни говорила, а друзей они выберут себе сами.

— Да, конечно, но это было бы очень приятно.

Розмари не смогла скрыть досаду.

— Рия, ты просто чудо. Ты веришь, что мир не меняется. Разве ты дружишь с детьми подруг твоей матери?

— У мамы никогда не было подруг, — ответила Рия.

— Ерунда. Я еще не встречала человека, у которого было бы столько друзей. Она знает всех соседей.

— Это только знакомые, — ответила Рия. — Я надеюсь, что наша дружба продолжится в следующем поколении. Что в этом плохого?

— Ничего, но это скучновато.

— Ты не хотела бы, чтобы твои дети дружили с Энни и Брайаном?

— Если у меня и появятся дети, что вряд ли, то они будут для такой дружбы слишком маленькими, — ответила Розмари.

Энни слушала и маму, и ее подруг навострив уши; в этом возрасте дети уже все понимают.

— А почему у тебя не будет детей?

— Потому что я слишком занята, — честно ответила Розмари. — Я много работаю, и работа занимает все мое время. Ты видишь, сколько времени мама тратит на вас с Брайаном? Я для этого слишком эгоистична.

— Держу пари, если бы ты попробовала, тебе понравилось бы, — сказала Рия.

— Перестань, Рия. Ты говоришь в точности как моя мать.

— Я серьезно.

— Она тоже. Как и Герти. Только вчера Герти пыталась наставить меня на путь истинный. Представь себе, семья Бреннанов как образец домашнего счастья!

Герти не приводила своих детей на Тара-роуд. Бреннаны жили над прачечной неподалеку, но Герти казалось, что ее дети расстроятся, если увидят, как живут другие. Несмотря на мирную и дружелюбную атмосферу, царившую в доме Рии. На большой кухне, где собирался народ, вечно что-то готовилось и витал аромат только что испеченного хлеба с травами или печенья с корицей.

В отличие от дома Герти, где на газовой плите никогда ничего не стояло. Просто на всякий случай — если у Джека будет плохое настроение. В таком состоянии он мог запустить кастрюлей в кого угодно. Но сама Герти время от времени приходила на Тара-роуд и немного помогала Рии по хозяйству. Чтобы заработать несколько фунтов тайком от Джека и свести концы с концами, когда придется трудно.

К этому времени бизнес Розмари достиг расцвета. Ее фотографии на скачках, открытии галерей и театральных премьерах часто появлялись в газетах. Она прекрасно одевалась; ее вкус считался безукоризненным. Рия часто давала подруге свой нейлоновый фартук, чтобы дети случайно не запачкали ее грязными руками.

— Брось, это уж слишком, — на первых порах смеялась Розмари.

— Нет. Потом мне придется шесть лет извиняться за то, что они испачкали мороженым или тертой морковкой твою белую шерстяную юбку. Надень, Розмари. Ради моего спокойствия.

Розмари думала, что им обеим было бы куда спокойнее пить вино в великолепной гостиной наверху, а не на заваленной игрушками детской площадке, где Рия то и дело вскакивала, чтобы помешать соус или поставить в духовку очередной противень с печеньем. Но Рия Линч была безнадежна. Она верила, что мир вращается вокруг ее семьи и кухни.

Увидев подругу жены в розовом нейлоновом фартуке, Дэнни расстроился.

— Розмари, тебе не нужно переодеваться, чтобы играть с детьми.

— Это идея твоей жены, — пожала плечами Розмари.

— Я не хочу, чтобы они запачкали ее красивую одежду.

— Посмотрим, что будет, когда у нее появятся собственные дети, — мрачно сказал Дэнни. — Тогда ей станет не до красивой одежды.

— Не поручусь, Дэнни, — ответила Розмари. Она широко улыбалась, но чувствовала, что на нее оказывают давление со всех сторон. Похоже, хорошо выглядеть, хорошо одеваться и успешно руководить бизнесом недостаточно. Совершенно недостаточно. В этом городе не было и намека на личную жизнь. Розмари огорчало то, что все хоть сколько-нибудь интересные мужчины были уже женаты. Если так, то почему бы ей не завести любовника, о котором никто не знает? Или даже вереницу любовников, сменяющих друг друга? Она была очаровательна, добилась успеха в делах, но что из того? Ты должна найти себе мужа и нарожать детей; все остальное не в счет. Она сталкивалась с этим повсюду, но особенно в доме матери, которую навещала каждую неделю.

Миссис Райан становилась невыносимой. Розмари было уже под тридцать, а перспектив на замужество никаких. Вторая дочь Эйлин ее тоже не утешала. Если бы Розмари пожаловалась сестре на мать, та ответила бы: будь самой собой, сохраняй свободу и не слушай стариков. Именно так поступала сама Эйлин, жившая со всесильной Стефани и работавшая клерком в ее адвокатской конторе. У них была роскошная квартира, где каждое воскресенье устраивались коктейли. Это был настоящий салон, где радушно встречали как мужчин, так и женщин, но Розмари чувствовала, что они презирают ее за любовь к нарядам. У Стефани и Эйлин было в ходу насмешливое словечко «тряпичница» — так они называли женщин, наряжавшихся для того, чтобы потешить мужское самолюбие.

В чем-то Розмари им завидовала. Они жили счастливо и желали ей добра.

— Эйлин и Стефани сводят меня с ума предложениями подыскать симпатичную партнершу, мать отчаивается из-за того, что время уходит, а каждый клиент думает, что я готова оказать ему любые сексуальные услуги, лишь бы получить заказ.

— Почему бы тебе не заключить договор с брачным агентством? — неожиданно спросила Рия.

— И ты, Брут! Кончай издеваться.

— Нет, я серьезно. Там тебе подыщут подходящего человека, который действительно имеет серьезные намерения.

— Рия, ты глупа как пробка, — сказала Розмари.

— Знаю. Но ты меня спросила, а я ответила. — Рия пожала плечами. Ей это казалось совершенно разумным.

Розмари часто встречалась с Полли Каллаган на вечеринках, презентациях новых книг, открытиях картинных галерей и театральных премьерах.

— Вам никогда не приходило в голову воспользоваться услугами брачного агентства? Нет, я не шучу. Мне советуют обратиться туда, но лично я думаю, что это бред.

— Я думаю, сначала вы должны решить, чего хотите. — Полли отнеслась к ее словам всерьез. — Вы не похожи на женщину, которая желает зависеть от мужчины.

— Да, пожалуй, — задумчиво ответила Розмари.

И все же хотелось, чтобы по вечерам тебя дома кто-то ждал. Кто-то, кому интересны твои дела. Кто может оказать тебе моральную поддержку. Почему-то Розмари всегда думала, что такой человек рано или поздно появится. Но это был абсурд. Откуда? Возможности не падают на тебя с неба, их нужно искать самой.

Чтобы хорошо одеваться, недостаточно врожденного вкуса; для этого требуется помощь экспертов. Розмари знала по именам продавцов всех модных дублинских магазинов. Она точно говорила им, сколько может потратить и что именно ей нужно. Этим людям доставляло удовольствие искать одежду для элегантной женщины, которая не только щедро платила за работу, но и считала их специалистами своего дела.

Так почему бы не обратиться к специалистам в вопросах брака?

Как обычно, Розмари взялась за дело всерьез и вскоре отправилась на свою первую встречу. Он был красив, слегка небрежен, происходил из богатой семьи, но через сорок минут Розмари поняла, что перед ней неизлечимый игрок. Пустив в ход свои испытанные чары, она сумела увести беседу в сторону от настоящей причины их встречи — возможного брака. Вместо этого Розмари говорила об игре на бирже, скачках и собачьих бегах. Когда пришла пора пить кофе, она посмотрела на часы и сказала, что сегодня должна пораньше лечь спать; все было очень приятно, и она надеется на новую встречу. А потом ушла, не оставив ему ни своего адреса, ни номера телефона, и не спросив того же у него. Розмари была довольна собственным поведением, но жалела, что зря потратила вечер.

Ее вторым партнером оказался Ричард Роч, глава рекламного агентства. Они встретились в «Квентине» и непринужденно поговорили обо всем на свете. Ричард был приятным и остроумным собеседником; Розмари чувствовала, что он считает ее привлекательной. Но конец этой истории оказался для нее неожиданным.

— Я давно не испытывал такого удовольствия от еды, — начал он.

— Я тоже, — улыбнулась она.

— Надеюсь, мы подружимся.

— Да, конечно.

— Розмари, вы вовсе не хотите выйти замуж, но будем считать этот случай приятной неожиданностью. Друзья должны часто встречаться. — Его улыбка была теплой и искренней.

— Не хочу замуж? Что вы имеете в виду?

— Конечно, не хотите. Вам не нужны ни дом, ни семья, ни дети.

— А вам нужны?

— Мне — да. Я уже сказал, что считаю наше знакомство своей огромной удачей. Мои поиски продолжатся, но я не надеюсь встретить более элегантную и очаровательную партнершу для хорошего обеда.

Он говорил, что она ему не нужна. К такому Розмари Райан не привыкла.

— Ричард, вы меня интригуете, — сказала она, опустив ресницы.

— Нет. Это вы — таинственная женщина. У вас тысяча друзей, но вы предпочитаете обедать с незнакомцем. Я человек простой, которому нужны жена и дети, а вот вы… Вы — загадка.

Ричард говорил серьезно. Он не хотел продолжения. Что ж, она сохранит достоинство, чего бы это ей ни стоило.

— Вы не думаете, что обед с незнакомцем делает жизнь более острой? — Роч не должен был понять, что она чувствует себя униженной; следовало закончить вечер с высоко поднятой головой.

Розмари кивком попросила Бренду Бреннан вызвать ей такси и уехала домой.

Она сидела в своей маленькой квартирке и дрожала от злости. Как он посмел? Ну его к черту! Она больше не подойдет к этому Ричарду Рочу и на пушечный выстрел. Как он посмел сказать ей, что она не хочет семьи и детей?

Розмари решила, что будет следить по газетам за его матримониальными планами. Когда Роч найдет себе невесту, она сообщит всем его коллегам, что он сделал это с помощью брачного агентства. И выкинет из головы этот неудачный вечер. Переедет на новую квартиру, еще более роскошную, где можно будет расслабиться. Никто не смеет так обращаться с Розмари Райан!

Через год она увидела его имя в одном из таблоидов. Он собирался жениться на очаровательной вдове с двумя маленькими детьми. Кажется, они встретились в Голуэе, у общих друзей. Розмари не стала писать ни его коллегам, ни гостям свадебного торжества. К тому времени ее гнев и обида давно улеглись. После того вечера она больше ни с кем не встречалась. Пришла пора поискать что-то новое.

Дело с открытием ресторана продвигалось медленно. Колм придумывал меню и сам готовил большинство блюд. У него были второй повар, официант и посудомойка, которым помогала его сестра Кэролайн. Но все получалось не совсем так, как он надеялся. Стоял тысяча девятьсот восемьдесят девятый год, и в Дублине появилось множество новых ресторанов. Розмари пригласила на открытие всех своих влиятельных знакомых.

Рия была разочарована тем, что Дэнни не захотел сделать то же самое.

— Благодаря Барни ты знаешь уйму людей, — уговаривала она.

— Радость моя, давай дождемся успеха, а уже потом будем кого-то приглашать.

— Но клиенты нужны ему сейчас, иначе откуда возьмется успех?

— Я не думаю, что Колм рассчитывает только на помощь своих друзей. Мне кажется, такая опека может его обидеть.

Рия спорила; она считала, что Дэнни чересчур осторожничает. Не хочет связывать свое имя с тем, что может потерпеть неудачу. Эта позиция не выдерживала критики и ничуть не напоминала жизнерадостное и оптимистическое отношение к жизни прежнего Дэнни. Так она и сказала Розмари.

— Не торопись его осуждать. Он по-своему прав. Куда полезнее пригласить туда бизнесменов тогда, когда все наладится. — Розмари успокаивала подругу, хотя прекрасно знала, почему Дэнни Линч не хочет идти на открытие ресторана Колма и вместо этого тащит Рию на какой-то скучный деловой обед.

Дэнни знал, что за роялем будет сидеть Орла Кинг и исполнять шлягеры. К публике она не выйдет, но если дело пойдет на лад, для нее соорудят сцену.

На многочисленных репетициях Орла надевала скромное черное платье и пила только диетическую колу. Но однажды она уже сорвалась с катушек, а непредсказуемость нужна была Дэнни Линчу меньше всего на свете. Тем более что финансовое положение Барни Маккарти пошатнулось, и ходили упорные слухи, что он затеял какую-то большую и рискованную стройку с целью возместить потери.

Розмари пришла к Линчам после открытия ресторана и сообщила, что оно прошло очень успешно. Большинство посетителей составили соседи; это сулило Колму Барри хорошее будущее.

— Здесь отличный район. Вам повезло, что вы очутились здесь, — одобрительно сказала Розмари.

Рии ее тон не понравился. Складывалось впечатление, что такого подруга от них не ожидала.

— Это было не везение, а дальновидность, — возразил Дэнни; похоже, он чувствовал то же самое.

— Ничего подобного. Тайна вселенной — это удачный выбор времени, — засмеялась Розмари. Она придерживалась своего мнения: дело было в слепой удаче. — Как жаль, что рядом нет приличных многоквартирных домов. Я могла бы стать вашей соседкой.

— Ты могла бы позволить себе и целый дом, — сказал Дэнни.

— Мне не нужен целый дом. Не хочу беспокойства от жильцов. Рия, мне нужен такой домик, как у твоей матери. Маленький флигель.

— Увы, — развел руками Дэнни. — Холли действительно повезло. Она оказалась в нужном месте в нужное время. Понимаешь, она ухаживала за одной старой каргой, жившей в этом флигеле, а после смерти бабуси родные в благодарность продали ей домик буквально за гроши. Сейчас он стоит столько, что ты не поверишь.

— Может быть, она продаст его и переедет к вам? — предположила Розмари.

— Ни в коем случае, — ответила Рия. — Она дорожит своей независимостью.

— А мы — своей, — добавил Дэнни. — Я люблю Холли, но не хочу, чтобы она жила с нами.

— Ну, если других флигелей здесь нет, мне подошел бы пентхаус с хорошим видом из окон.

— Где ты возьмешь пентхаус на улице, застроенной домами викторианского стиля?

— Сейчас многие дома перестраивают. — Розмари была знакома с рынком недвижимости не хуже других.

— Да. Квартиры в них дорогие, но зато можно всегда вернуть свои деньги с лихвой. Две спальни? — К Дэнни вернулась его обычная деловитость.

— Да. И большая гостиная. Я нашла бы ей применение. И сад на крыше. Конечно, если это возможно.

— В данный момент поблизости ничего такого нет, но скоро в нашем районе начнется большая перестройка, — сказал Дэнни.

— Дэнни, присмотри за этим, ладно? Если не на Тара-роуд, то где-нибудь поблизости.

— Хорошо, присмотрю, — пообещал Дэнни.

Через три недели он вернулся с новостями о двух участках. Ни один из владельцев не хотел строиться заново. Барни Маккарти предстояло купить старые дома, перепланировать их, перестроить и получить разрешение на сооружение надстройки с пентхаусом, заказанным Розмари. Как только она согласится, можно будет начать работу над проектом.

Дэнни думал, что Розмари обрадуется, но она осталась холодна.

— Мы говорили о покупке, а не о найме. Я могу увидеть планы других квартир этих домов?

— Ну да, — ответил Дэнни.

— Можно будет показать их архитектору и геодезисту?

— Да, конечно.

— И наблюдать за выполнением технических условий тоже?

— А почему нет?

— А что с садом на крыше?

— Инженеры говорят, что если земли будет не слишком много, то оба фундамента выдержат.

Розмари пустила в ход свою фирменную улыбку, от которой в комнате становилось светло.

— Ну, Дэнни, это замечательно. Теперь вези меня на участок!

Рия была шокирована.

— Как она смела тебя допрашивать? — с возмущением сказала она мужу.

— Меня это не волнует, — ответил он.

— Но ты же ее друг. Ради нее ты пошел на всё. Убедил Барни купить этот участок — Рия никак не могла опомниться от неблагодарности Розмари.

— Ерунда, Рия. Барни ничего не делает из чувства дружбы. Для него это тоже бизнес.

— Но она сказала, что будет следить за стройкой и всем остальным. Я не знала, куда спрятать глаза.

Дэнни засмеялся.

— Радость моя, Барни славится умением оставить лучший кусок себе. Розмари это знает. Она подходит к делу очень вдумчиво и пытается предусмотреть всё. Именно это качество позволило ей сделать головокружительную карьеру.

Известие о том, что Розмари переезжает на Тара-роуд, заставило Хилари фыркнуть.

— Если уж и она едет на Тара-роуд, это одобрение в последней инстанции, — проворчала она.

— Почему ты ее не любишь? Она не сказала о тебе ни одного худого слова, — обиделась Рия.

— А разве я сказала о ней что-нибудь плохое? — с невинным видом спросила Хилари.

— Нет, все дело в тоне. Знаешь, я думаю, Розмари слегка одиноко. Нам с тобой хорошо. У тебя есть Мартин, у меня дети… и Дэнни, когда я его вижу… а у нее никого.

— Ну, думаю, от недостатка мужского внимания она не страдает.

— Да, конечно. Так же, как мы не страдали от него в молодости. Но что толку, если тобой интересуются только такие дураки, как Кен Марри?

— Розмари может выбрать кого-нибудь получше, чем Кен Марри.

— Да, но подходящего человека она так и не нашла… Разве не замечательно, что она будет жить как раз между нами и мамой? Теперь осталось перетащить сюда и тебя, и тогда можно будет вздохнуть спокойно.

— Где мы с Мартином возьмем такие деньги, чтобы жить на Тара-роуд? — тут же заявила Хилари.

Рия предпочла сменить тему.

— У Герти нелады с матерью.

— У всех нелады с матерями, — сказала Хилари.

— Ну, наша с тобой еще ничего.

— Ты так говоришь, потому что она все время сидит с твоими детьми.

— Нет, очень редко. Она слишком занята. Но мать Герти больше не берет детей. Говорит, если бы она хотела возиться с малышами, то родила бы сама.

— И что Герти собирается делать?

— Выкручиваться. Как всегда. Я сказала, что она может на время приводить детей сюда, но… — Рия закусила губу.

— Но Дэнни это не понравилось.

— Он боится, что Джек Бреннан придет искать их, затеет драку и напугает Энни и Брайана.

— И что теперь будет?

— Я буду брать их на день, но самое тяжелое время — это вечер. Она не хочет, чтобы дети были дома вечером.

— Вот незадача… — Лицо сестры сочувственно сморщилось. Это было не в духе завистливой Хилари, которая обычно говорила только о том, что другие зарабатывают больше.

— Слушай, не могли бы вы с Мартином взять ребятишек на этот уик-энд? А там мало ли что. Вдруг мать Герти образумится или этот чокнутый спьяну разобьет себе башку и попадет в больницу. Герти будет тебе благодарна по гроб жизни.

— Ладно, — удивленно сказала Хилари. — А что они едят?

— Фасоль, рыбные палочки, чипсы и мороженое, — ответила Рия.

— Ну, это мы можем себе позволить.

— Я бы с радостью взяла их сама, — начала оправдываться Рия. Ее голос звучал грустно.

Хилари простила ее.

— Знаю. Но так уж вышло, что я замужем за куда более щедрым человеком, чем ты. Видишь, как все обернулось.

У Рии отвисла челюсть. Непосредственного, ласкового Дэнни Линча считали менее щедрым, чем заурядного скопидома Мартина Морана. Просто поразительно, как некоторые люди не видят бревна в собственном глазу.

— Значит, леди Райан собирается почтить Тара-роуд своим присутствием, — сказала Нора Джонсон. Она пришла представить свое новое приобретение — щенка неизвестной породы. Даже дети, любившие животных, были сбиты с толку. Казалось, у него было слишком много ног (хотя на поверку выходило всего четыре), а голова превышала размерами туловище (что было невозможно). Он нетвердыми шагами обошел кухню, затем взбежал по лестнице и обдул ножки всех стульев, стоявших в гостиной. Энни доложила об этом с радостью, а Брайан смеялся, как никогда в жизни.

Рии пришлось скрыть досаду.

— Мама, как его зовут? — спросила она.

— Просто тридцать два, без всяких изысков.

— Ты хочешь назвать собаку Тридцать Два? — остолбенела Рия.

— Нет, я говорю про дом, где строят пентхаус для леди Райан. А собаку зовут Плайерс.^[4] Я уже говорила. — На самом деле она ничего не говорила, но это не имело значения. — Все знают, что она переезжает на Тара-роуд. О ней слышал каждый.

— Вот и хорошо. Людям не надо будет наносить ей визиты, чтобы познакомиться.

— Нет, они читают о ней в газетах. Там о леди Райан пишут не меньше, чем о вашем друге Барни Маккарти. — Нора не одобряла и его тоже; об этом говорило новое фырканье.

— Поразительно. Неужели Розмари так знаменита? — сказала Рия. — Знаешь, мать все еще считает ее тринадцатилетней девочкой и велит брать пример с меня. Это Розмари-то!

Теперь имя Розмари Райан появлялось на финансовых полосах газет не реже, чем на женских. Ее компания набирала обороты и заключила несколько зарубежных контрактов. Они печатали открытки с видами знаменитых средиземноморских курортов и имели свои рекламные щиты на всех спортивных сооружениях вплоть до западного побережья Америки. Она скупала акции, и переход компании в ее полную собственность был только делом времени. Человек, который когда-то принял ее на работу в маленькую полиграфическую компанию, сейчас с изумлением смотрел на уверенную и хладнокровную женщину, полностью перестроившую его бизнес. В последнее время гольф интересовал его больше, чем поездка в Белфаст на утреннем поезде, проведение двух деловых совещаний во время ланча и возвращение дневным поездом с контрактом на сумму, о которой он и не мечтал.

Розмари не видела причин, мешавших жителям Северной Ирландии печатать свои материалы на юге, если обслуживание было профессиональным, цена — разумной, а качество — высоким. Она давно убедила руководство сменить название компании с «Шемрок^[5] Принтинг» на куда более приемлемое и менее обязывающее «Партнерс Принтинг».

Но с мужчинами ей не везло. Их вокруг было множество, однако Розмари не могла найти среди них своего единственного. Люди изумлялись: такая привлекательная, даже кокетливая женщина — и не замужем. Нет, она не была фригидной: мимолетные увлечения и немногие свидания, приглашения на которые она позволяла себе принять, доставляли ей удовольствие. Все думали, что ее любовная жизнь куда богаче и интереснее, чем было на самом деле. И Розмари по мере сил поддерживала это широко распространенное заблуждение.

Во всяком случае, оно не позволяло людям считать ее лесбиянкой, последовавшей примеру старшей сестры.

— Неужели это так ужасно? — спрашивала ее Эйлин.

— Нет. И не надо меня подкалывать. Я отношусь к однополой любви спокойно. Просто мне не хочется оправдываться в том, что меня не привлекает. Вам со Стефани нравится так жить, но это не мой случай.

— Что ж, справедливо, — отвечала Эйлин. — Я только не понимаю, почему ты так кипятишься. Ради бога, сейчас не пятидесятые годы. Каждый имеет право жить так, как ему хочется.

— Конечно. Но я не могу вынести того, что люди от меня чего-то ждут.

— Может быть, ты уже встретила его, но не узнала.

— Что ты имеешь в виду?

— Может быть, Мистер Совершенство находится у тебя перед носом, а ты этого не замечаешь. Но в один прекрасный вечер вы упадете в объятия друг друга.

Розмари задумалась.

— Это возможно, — сказала она.

— И кто, по-твоему, это мог бы быть? Конечно, не тот, кто тебя отверг, потому что тебя, Ро, отвергнуть невозможно. Может, это тот, с кем тебе и в голову не приходило лечь в постель?

Розмари никому не рассказывала о Ричарде, с которым она изредка сталкивалась в самых разных местах. Когда Роч прочитал по ее лицу, что на самом деле никакой спутник жизни ей не нужен, ей было очень обидно.

— Мне немножко нравился Колм Барри — тот самый, который открыл ресторан. Но в мужья он не годится.

— Он что, гей? — спросила Эйлин.

— Нет. Просто слишком беспокойный. Сложный.

— Знаешь, Ро, я бы на твоем месте не торопилась. Лучше занимайся своим дворцом и бизнесом.

— Так я и сделаю, — кивнула Розмари.

После того как с Герти произошел очередной «несчастный случай», ее мать сдалась и забрала внуков к себе.

— Имей в виду, я делаю это не для тебя, а для двух беззащитных детей, которых ты прижила с этим горьким пьяницей.

— Мама, ты мне не помогаешь.

— Помогаю. Забираю детей из места будущей казни. Если бы ты сама не была полусумасшедшей, то понимала бы, что я помогаю тебе.

— Мама, у меня есть подруги, которые возьмут их, когда на Джека найдет в очередной раз.

— В последнее время на Джека находит каждый день и каждую ночь. А Мораны — люди порядочные, однако больше одного уик-энда им не выдержать.

— Мама, ты очень хорошая, но тебе этого не понять.

— Мне не понять? Я не понимаю только одного: два напуганных маленьких ребенка вздрагивают от малейшего шороха, а ты не подаешь в суд, чтобы этому подонку запретили подходить к ним на пушечный выстрел.

— Ты же веришь в Бога, в таинство брака, в то, что супруги должны быть заодно и в добре, и во зле. Сохранять брак в добре ничего не стоит, а вот во зле…

— Да уж. Во зле для всех вокруг. — Мать плотно сжала губы и начала укладывать вещи Джона и Кэти. Несчастные малыши в очередной раз переселялись к бабушке.

Розмари приезжала к Дэнни и Рии несколько раз в неделю. Всегда требовалось что-то обсудить: планы, отчеты… Визиты были непродолжительными. Все должны были знать, что она следит за стройкой и что никакие недоделки не ускользнут от ее бдительного ока. Рия пыталась накормить ее ужином, но Розмари отвечала, что объелась во время ланча и не в состоянии проглотить ни куска. Однако всем было известно, что это неправда. Раз в неделю Розмари ходила в «Квентин», а в остальное время съедала нежирный йогурт и яблоко, не отходя от письменного стола. Во время деловых ланчей в «Шелбурне» не обошлось бы без вина или виски с содовой. Розмари Райан оставалась тощей, как борзая, только благодаря железной воле. Иногда Рия задумывалась, зачем ей так изнурять себя. Тренажерный зал и бассейн до работы, бег трусцой по выходным, постоянная диета, отход ко сну не позже одиннадцати, регулярное посещение парикмахерской. О господи, для чего?

Когда она задала этот вопрос Розмари, та сказала, что для собственного удовлетворения. Однако ответ прозвучал так уныло, что Рия была готова откусить себе язык В последнее время они не заикались о сексе, хотя когда-то ни о чем другом не говорили. Правда, это было давно, еще до того, как Рия переспала с Дэнни. Рия не сообщала подруге, что Дэнни все еще способен довести ее до экстаза так же, как в молодости. А Розмари никогда не рассказывала ей о своих многочисленных победах. Рия знала, что она принимает противозачаточные таблетки и имеет кучу любовников. Она видела план пентхауса Розмари. Огромная спальня, роскошная ванная, джакузи, двойные раковины. Такая спальня не нужна женщине, которая часто спит одна. Рии очень хотелось задать вопрос, но она крепилась. Если Розмари захочет что-то рассказать, то сделает это сама.

— Стройка идет медленнее, чем мы думали, — сказала Розмари.

— Загляни в договор. Там есть пункт о непредвиденных обстоятельствах, — засмеялся Дэнни.

— Прикрыл задницу, да? — Розмари смотрела на него с восхищением.

— Так же, как ты.

— Я только хотела застраховаться от халтурщиков.

— А я застраховался от плохой погоды. Которая как раз и наступила, — ответил он.

Рия и дети вырезали из теста печенье с помощью формочек. Брайан выбрал круглую, а Энни — в виде звездочки.

— О чем они говорят? — спросил Брайан.

— О бизнесе, — объяснила Энни. — Папа и Розмари говорят о бизнесе.

— А почему они говорят на кухне? Кухня — это место для игры, — громко сказал Брайан.

— Он прав, — промолвила Розмари. — Давай отнесем документы в вашу великолепную гостиную. Если бы у меня была такая комната, я бы не дала ей стыть и покрываться плесенью. Можешь не сомневаться.

Дэнни послушно собрал бумаги и пошел наверх.

Руки Рии были в муке, и это помешало ей вытереть проступившие на глазах слезы. Как Розмари смеет срамить ее при всех? Видите ли, ее гостиная обросла плесенью! Нужно будет завтра же осмотреть комнату, чтобы люди не говорили зря. Возможно, Розмари оказала ей услугу.

— Мама, ты в порядке? — спросила Энни.

— Да, конечно.

— Тебе тоже хочется заняться бизнесом?

И тут Рия вспомнила слова миссис Коннор, предсказавшей, что она станет главой процветающей компании или кем-то в этом роде.

— Да нет, милая, — ответила она. — Но за вопрос спасибо.

На следующий день пришла Герти. Она выглядела очень усталой, под глазами залегли темные круги.

— Только ни о чем меня не спрашивай. Пожалуйста, Рия.

— Ладно. У каждого своя жизнь.

— Слава богу, что хоть ты это понимаешь.

— Герти, давай уберем гостиную, проветрим и все отдраим.

— Кто-то приезжает? — невинно спросила Герти.

— Нет, — отрезала Рия.

Герти сделала паузу и посмотрела на нее с удивлением. — Извини.

— Ладно. Ты не лезешь в мои дела, а я — в твои.

Они работали молча. Герти шлифовала медную каминную решетку, а Рия полировала мебель. Наконец она опустила тряпку.

— Просто я чувствую себя никчемной. Последней дурой.

— Ты? — изумилась Герти.

— Я. У нас есть чудесная комната, а мы никогда ею не пользуемся.

Герти смерила ее задумчивым взглядом. Кто-то расстроил Рию. Причем наверняка не Нора Джонсон; к ее нотациям дочь давно привыкла. И не Фрэнсис Салливан, мать Китти; эта женщина не могла обидеть никого на свете. Хилари не говорила ни о чем, кроме стоимости того и цены этого; на нытье сестры Рия тоже не обратила бы внимания. Оставалась только Розмари. Герти открыла рот, но тут же закрыла его. Рия не говорила о своих подругах ни одного худого слова. Следовательно, и спрашивать было бесполезно.

— Ты не считаешь, что это глупо? — спросила Рия.

Герти не торопилась с ответом.

— Знаешь, по сравнению с моей квартирой здесь настоящий дворец. Все так говорят. Мне было бы достаточно и того, что есть сейчас. Но ведь вы с Дэнни недаром ездили по аукционам и искали эту красивую мебель. Может быть, ты и права. Наверное, вам действительно следует чаще пользоваться этой комнатой. Почему бы не начать прямо сегодня вечером?

— Боюсь, дети разнесут все в щепки.

— Не разнесут. Преврати это в награду. В экскурсию перед сном или что-нибудь в этом роде. Если они будут хорошо себя вести, то смогут остаться там подольше. Как думаешь, получится? — Взгляд у Герти был совершенно затравленный.

Рии хотелось плакать.

— Отличная мысль, — лаконично сказала она. — Через двадцать минут мы закончим и пойдем на кухню печь булочки с изюмом.

— Сегодня перед обедом заедет Барни. Мы посидим в кабинете и выпьем по глоточку, — сказал Дэнни.

— А почему не в гостиной? Я принесу вам туда кофе. Сегодня мы с Герти там прибрались, и комната отлично выглядит. Стол я расчистила. Можете раскладывать на нем свои бумаги.

Они вместе поднялись по лестнице и осмотрели комнату. Было шесть часов. В окна пробивались косые лучи закатного солнца. На каминной полке стояли цветы.

— Ты просто телепат. Разговор предстоит нелегкий; хорошо, что он пройдет в такой обстановке.

— Что-то случилось? — встревожилась Рия.

— Да нет. Просто Барни Маккарти постоянно не хватает оборотных средств. Обычно это продолжается недолго, но в такие моменты запросто можно нажить язву.

— Может быть, подержать детей на кухне, чтобы не путались под ногами?

— Радость моя, это было бы замечательно. — Дэнни выглядел усталым и напряженным.

Барни пришел в семь и просидел до восьми.

Рия умыла детей и приготовила их ко сну. Когда дверь закрылась, они втроем поднялись по лестнице. Дети слегка робели. Это помещение не было их территорией. Они сидели и играли в «змеи и лестницы». Должно быть, комната наводила на них сверхъестественный страх, потому что Энни и Брайан не кричали друг на друга. Они играли осторожно, словно эта игра была самым важным делом на свете. Когда дети без возражений пошли спать, Дэнни крепко обнял их.

— Вы всё сделали как надо. Все вы, — слегка сдавленным голосом сказал он.

Рия уложила детей и вернулась.

— Что, нелегко пришлось?

— Да нет. Просто Барни в своем репертуаре. Подай ему всё сию же минуту. Снова чересчур размахнулся. Понимаешь, он хочет сделать из номера тридцать два картинку. Это будет его флагманский корабль. Когда люди увидят этот дом, то станут принимать Барни всерьез. Но требуются большие вложения.

— И что?

— Придется взять большую ссуду в банке. Под личную ответственность. Дополнительным обеспечением должен стать наш дом.

— Наш дом?

— Да. Свой он уже заложил.

— И что ты ему сказал? — Рия испугалась. Барни был игроком; в случае проигрыша они могли потерять всё.

— Сказал, что дом — наша общая собственность, а потому я должен посоветоваться с тобой.

— Тогда позвони ему прямо сейчас и скажи, что я согласна.

— Ты серьезно?

— Послушай, без помощи Барни мы никогда не смогли бы купить этот дом. Ты должен был сказать мне это раньше. Позвони ему по мобильному. Пусть знает, что мы не колебались.

В тот вечер они занимались любовью, но Рия долго не могла уснуть. Похоже, на этот раз у Барни были серьезные проблемы с наличностью. А вдруг они потеряют свой чудесный дом? Дэнни лежал рядом и спал как младенец. Несколько раз она любовалась его лицом и к утру поняла: даже если они потеряют дом, это не будет иметь значения. Главное — не потерять Дэнни.

— Брось, мама. Мы будем пить чай в гостиной, — сказала Рия.

— Надо же, как все изменилось. — Нора Джонсон обвела взглядом комнату, которой Рия наконец решила пользоваться. Она все еще переживала замечание Розмари, но выяснилось, что подруга действительно оказала ей услугу. Здесь Дэнни не засыпал в кресле, а с удовольствием осматривал накопленные ими сокровища. Дети тоже вели себя тихо и хранили свои игрушки в одном из сервантов, а не разбрасывали их по всему полу. Герти убирала гостиную с удовольствием и говорила, что чувствует себя так, словно попала в фотографию с обложки журнала. Хилари подсчитывала стоимость каждого предмета мебели и говорила, что Рия и Дэнни сошли с ума.

Даже Норе нравилось сидеть здесь, хотя она никогда в этом не призналась бы. Она сравнивала гостиную с комнатами в других домах, куда приходила гладить, и говорила, что эта намного элегантнее. Нора не позволяла щенку заходить сюда, и недовольный Плайерс спал в корзине на кухне. Когда приходила Розмари, то всегда восхищалась этой комнатой. Похоже, она забыла о своих жестоких словах и любовалась высоким потолком, двумя просторными окнами и стенами, окрашенными в теплые тона. «Настоящая жемчужина», — повторяла она.

Рия наконец осознала, как приятно иметь красивый дом. Если у тебя нет стройной фигуры, безукоризненного макияжа и шикарных нарядов, то можно получить удовлетворение от идеально обставленной комнаты. Теперь она поняла, зачем люди покупают книги в роскошных переплетах, украшения и стильную мебель.

Но, как ни странно, планы оформления квартиры Розмари решительно отличались от того, чем она так восхищалась в доме шестнадцать по Тара-роуд. От старого дома тридцать два осталось одно воспоминание; длинный пентхаус был окаймлен садом, откуда открывалась великолепная панорама города вплоть до хребта Уиклоу. По вечерам можно было любоваться величественным зрелищем ярко освещенного Дублина. Интерьеры были спокойными и просторными: пустые стены, светлые деревянные двери, аккуратная кухня с минимумом утвари…

Нельзя было представить себе что-то менее похожее на дом Рии. Рия пыталась по достоинству оценить чистые линии, возникшие в воображении дизайнера-минималиста. Она часто приходила на стройку и заставляла себя хвалить квартиру, больше похожую на галерею современного искусства.

Дэнни тратил на дом тридцать два много времени. Иногда Рии казалось, что даже слишком много. В конце концов, у него были и другие участки.

— Я уже говорил тебе, если там поселятся нужные жильцы, Барни будет кататься как сыр в масле. Все поймут, что он строит престижные дома, а не мышиные норы. Нам нужна хорошая реклама в прессе, посвященной недвижимой собственности, и Розмари сможет это устроить. Остановка за малым: чтобы люди раскупили другие квартиры, нужно поселить в доме какого-нибудь политика, звезду экрана или спорта.

— Уже кого-то наметили?

— Еще нет, но хотим этим заняться. Я просил Колма поговорить с шишками, которые приходят в его ресторан.

— И он поговорил?

— Да, но, к сожалению, клюнул только его тупой зять Монто Маккей.

— Монто и Кэролайн хотят жить на Тара-роуд?

— Я не думал, что у Монто есть на это деньги, но оказалось, что есть. Причем целые мешки.

— Не может быть! — Рия застыла на месте. Красивая, но слишком стеснительная сестра Колма была замужем за простым торговцем автомобилями, крупным цветущим мужчиной, который больше интересовался скачками, чем женой или бизнесом. Невозможно было представить себе, что он способен приобретать недвижимость.

— Конечно, Барни был доволен. Всегда приятно иметь дело с денежным мешком, но я убеждал его не торопиться. Нам нужны солидные люди, а не такие типы, как этот подонок Монто.

— И он тебя послушался? Его дела пошли на лад? — Рия никогда не говорила этого вслух, но ее сильно тревожила личная гарантия, которую они дали Барни.

— Не волнуйся, радость моя, судебные приставы за нами еще не гонятся. С Барни все в порядке. Просто ему пришлось на время отказаться от быстрых денег из-за настырности налоговых органов. — Похоже, Дэнни искренне потешался над боссом. Отношения у них были непринужденные.

Когда Розмари сказала при Барни, что ей нужна садовая мебель, тот предложил познакомить ее со своим другом.

— Не стоит беспокоить налогового инспектора. Заплатите наличными, и все будут довольны, — сказал он.

— Не все, — холодно ответила Розмари. — Это не понравится ни правительству, ни людям, которые платят налоги, ни моему бухгалтеру.

— Если так, то прошу прощения, — сказал Барни. Но никто не смутился. На свете бывает всякое. Бизнес есть бизнес.

— Ну что, леди Райан собирается устраивать новоселье? Она могла бы нанять меня принимать у гостей пальто. — Норе хотелось знать все до тонкостей.

— Холли, не мутите воду, — добродушно сказал теще Дэнни. — Вы называете Розмари леди только для того, чтобы досадить Рии. Нет, я не слышал ни о каком новоселье. Радость моя, а тебе она ничего не говорила?

— Кажется, Розмари хочет дождаться, когда на крыше разобьют сад, — сказала Рия. — Говорит, что без подсветки и шпалер там посмотреть не на что. Ей нужно, чтобы все было без сучка без задоринки.

— И сколько на это уйдет времени? Мне понадобилось три года, чтобы в моем саду что-то выросло, — сказала Нора Джонсон.

— Ох, Холли, мы с вами не чета Розмари Райан. Сад будет готов через три недели. Это предусмотрено графиком.

— Не может быть! — ахнула Нора.

— Еще как может. Если заключить договор с хорошим питомником, тебе все привезут в контейнерах.

— Как ты думаешь, я смогу убираться у Розмари? — спросила Герти Рию.

— Герти, ты хозяйка прачечной, у тебя нет времени. Ты не должна этим заниматься.

— Должна, — лаконично ответила Герти.

— А кто будет руководить прачечной?

— Я уже говорила тебе, там все делают сами. Ею могла бы руководить даже собака твоей матери. У меня работают подростки, которым я плачу меньше, чем сама зарабатываю уборкой.

— Это смешно.

— Она уже наняла уборщицу?

— Спроси сама.

— Нет, Рия, сделай это за меня, ладно? Просто по-дружески, — попросила Герти.

— Конечно, я не стану брать Герти в уборщицы. Во-первых, у нее эта убогая прачечная, во-вторых, дети, за которыми нужно присматривать.

— Она могла бы выделить для этого несколько часов.

— Вот ты ее и найми.

— Не могу. Дэнни и так удивляется, чем я занимаюсь целый день, если должна платить Герти.

— Все. Разговор окончен.

— Брось, Розмари. Тебе нужен человек, которому можно доверять.

— Я договорюсь с фирмой. Они будут убираться у меня два раза в неделю.

— Но это совершенно незнакомые люди. Они могут что-нибудь украсть. Станут рыться в твоих вещах.

— Ох, Рия, перестань. Если бы ты была права, эти фирмы давно прогорели бы. Они берут на работу абсолютно честных людей, с лучшими рекомендациями. Иначе бы давно вылетели в трубу.

Говорить с Розмари было бесполезно. Сейчас она гораздо больше интересовалась своим садом. Шпалеры привезли и тут же поставили. Через несколько дней наверх подняли контейнеры с вьющимися растениями.

— Конечно, у меня будет море роз, — сказала Розмари Рии. — Здесь — розовые «Буш Рамблер», а с этой стороны «Мускоза» и «Мадам Пьер Оже». Как ты думаешь, что добавить еще? — Розмари советовалась с Рией так, словно и впрямь хотела знать ее мнение.

— «Голден Шоуэрс». — Это был единственный сорт, название которого она помнила.

— Да, но это желтые. Я хотела бы создать целые кущи роз одного цвета. Для вящего контраста.

Розмари никогда не говорила о том, как это будет выглядеть в глазах других людей; она опиралась только на собственный вкус. «Конечно, ей хочется, чтобы все восхищались ее садом», — думала Рия. Впрочем, кто его знает? В последнее время она сомневалась во всем, что касалось подруги. Еще три месяца назад Розмари не отличала одного цветка от другого, а теперь помогала рабочим питомника таскать горшки с жимолостью, жасмином и глицинией так, словно всю жизнь только этим и занималась. Просто поразительно, как быстро она входила в курс дела, которым занималась.

Она и в самом деле устроила новоселье. Рия не знала почти никого из гостей; Дэнни и Барни были кое с кем знакомы. В тот вечер была очередь Полли, поэтому Рия не говорила о мероприятии Моне. Колм надеялся, что стол поручат накрыть ему, но Розмари доверила это другой фирме.

— Ничего не поделаешь, клиенты, — небрежно сказала она, словно это все объясняло.

Герти прямо спросила, понадобится ли Розмари ее помощь, и Розмари так же прямо ответила, что нет.

— Я не могу рисковать. Джек может явиться сюда в любой момент и потребовать у тебя либо приготовить ему обед, либо исполнить супружеский долг, либо и то и другое сразу.

На новоселье присутствовала мать Розмари, а также Эйлин со Стефани.

— Ты знаешь кого-нибудь из этой толпы? — ворчливо спросила миссис Райан у Эйлин.

— Нет, мать. Я знаю только адвокатов и борцов за права сексуальных меньшинств, а Розмари занимается бизнесом.

— Не думаю, что кто-нибудь из них может похвастаться благородным происхождением. — Эйлин вздохнула. Розмари, проходившая в этот миг за спиной матери, произнесла одними губами фразу, которая вертелась у матери на языке.

— Всюду одни выскочки. — Эйлин и Стефани покатились со смеху. Миссис Райан испугалась. — Послушайте, ведите себя поскромнее. Вы и так привлекаете к себе внимание.

— Чем это? Кажется, мы пришли сюда не в рабочих комбинезонах, — сказала высокая и гибкая Стефани. Эта женщина с длинными каштановыми волосами была очень хороша собой.

— И не в бейсболках, — хихикнула Эйлин.

Миссис Райан вздохнула. Ни у кого не было таких проблем, как у нее. Да, квартира богатая и стильная, но не видно ни одного мужчины, за которого Розмари могла бы выйти замуж. Однако от фоторепортеров не было отбоя. Розмари сфотографировалась с известным политиком, а Дэнни и Барни — с не менее известной актрисой на фоне сада с цветущими розовыми кустами и панорамы города. Портреты Розмари появились на финансовых полосах газет, а портреты всех остальных — на полосах, посвященных недвижимости. Заявки на квартиры в доме тридцать два по Тара-роуд потекли рекой. Все были счастливы.

Теперь, когда Розмари стала их близкой соседкой, Дэнни и Рия видели ее гораздо чаще, чем прежде. Обычно она приходила в семь вечера и проводила у них около часа. За это время они успевали выпить в гостиной по бокалу вина, смешанного с содовой. Рия приносила горячий сыр с пряностями или кусочки ветчины с завернутыми в них миндалем и черносливом. То, что Розмари их отвергала, значения не имело; немного съедал Дэнни, а остальное доставалось ей и детям. Кроме того, она получала возможность продемонстрировать приобретенный на аукционах фарфор эпохи королевы Виктории.

Дети оставались на кухне со строгим наказом не драться и ничего не трогать на плите. Рия взяла себе за правило регулярно делать прическу и слегка краситься. Постоянное общение с элегантной Розмари не прошло бесследно.

— Наряжаешься для леди Райан! — фыркала ее мать.

— Зато ты, мама, наряжаешься всегда. Думаешь, я ничего не замечаю? — отвечала ей Рия.

Нора стала носить маленькие плоские шляпки без полей в стиле Одри Хепберн, купленные в комиссионных магазинах. Эти шляпки вызывали у Дэнни бурное восхищение.

— Ну, Холли, теперь только попробуйте сказать, что вы не похожи на Одри. Вы могли бы быть ее младшей сестрой.

Герти тоже не одобряла визитов Розмари.

— Рия, ты ждешь ее так, словно ты ее горничная.

— Ничего подобного. Просто они работают, а я нет, вот и всё. Кроме того, мне приятно иметь комнату, которой можно гордиться.

— Конечно. — Герти была обижена на Розмари. Та пользовалась услугами профессиональных уборщиков, а Герти хотелось посмотреть изнутри на квартиру, фотографии которой публиковали газеты. — В тридцать втором действительно так красиво? — спрашивала она Рию. Было бы приятно рассказать об этом клиентам прачечной. Даже если информация получена из вторых рук.

Рия редко водила Брайана в апартаменты Розмари. Мальчику было уже три года, и он мог нарушить тишину и спокойствие этого места. Она то и дело извинялась за производимый им шум, беготню, цепкие объятия и требование внимания. Энни же вообще не хотела ходить к Розмари; там для нее не было ничего интересного. Зато было слишком много ничем не заполненного пространства.

— Ты обязана приводить с собой детей, — настаивала Розмари. Но Рии было проще не делать этого. Она любила своих детей и не хотела извиняться за их поведение, казавшееся ей совершенно естественным. По субботам Дэнни часто работал; пользуясь этим, она оставляла детей на попечение бабушки и шла к Розмари одна. В пентхаусе было так тихо и элегантно, словно здесь с самого новоселья никто не разбирал постель, не готовил еду и не стирал белье. Даже сад выглядел так, словно каждый цветок в нем был не настоящим, а нарисованным.

Несмотря на новую обстановку, Розмари во многом осталась такой же, какой была в ту пору, когда подруги вместе работали в агентстве недвижимости. Она так же заразительно смеялась над тем, что смешило их много лет назад: над одержимостью Хилари деньгами, над страхом миссис Райан перед выскочками, над киноманией Норы Джонсон…

Розмари рассказывала Рии о своих делах. О девушке, которая отлично справлялась с работой и могла бы стать идеальным личным секретарем, но ее кожа имела такой неприятный запах, что Розмари этого не вынесла. О мужчине, который в последний момент передумал и отменил большой заказ — Розмари пришлось подать на него в суд. О листовках, приглашавших на благотворительную акцию, которые Розмари издала практически бесплатно. Но мероприятие превратилось в настоящую оргию, потому что все наглотались «экстази»; в результате пришлось вызывать полицию.

Женщины сидели на террасе, подняв ноги вверх, и их окутывал густой аромат цветов.

— Что это за зеленый цветок с таким замечательным запахом? — спросила Рия.

— Табак, — ответила Розмари.

— А вон тот — большой, пурпурный, похожий на сирень?

— Паслен.

— О господи, как ты умудряешься это помнить? У тебя что, других дел нет?

— Рия, все это есть в книгах. Нет смысла покупать вещи, если ты не знаешь, как они называются, — с некоторым раздражением ответила Розмари.

Но Рия знала, как с этим бороться.

— Ты совершенно права. У меня куча книг. Я их прочитаю и, когда приду в следующий раз, буду разбираться в цветах не хуже твоего.

— Умница девочка, — одобрительно сказала Розмари. От ее раздражения не осталось и следа.

Если бы их собственный сад не был таким запущенным, они с Дэнни могли бы сидеть в нем по субботам, следить за тем, как играют дети, разговаривать или вместе читать газеты. Когда они делали это в последний раз?

— Наверное, для поддержания такого порядка нужна куча времени.

— Вовсе нет. Садовник приходит сюда раз в неделю на четыре часа.

— А откуда ты знаешь, что ему нужно поручить?

— Я ничего не знаю. Я наняла этого человека в Центре садоводства. Он все знает сам. Видишь ли, фокус заключается в экономии труда. Все сделали профессионалы. Не следует выращивать травянистые культуры, иначе у тебя заболит спина от прополки. Только декоративный кустарник, который почти не требует ухода. — Когда Розмари что-то описывала, это всегда казалось легко и просто.

По дороге домой Рия думала о том, что Брайан уже достаточно большой. Она могла бы пойти работать, но Дэнни не захочет этого.

«Радость моя, я очень доволен тем, что ты всегда дома и можешь обо всем позаботиться, — скажет муж, если она затронет эту тему. Или нахмурится и спросит: — Любимая, ты чем-то недовольна? Это ужасно. Наверное, я большой эгоист, но мне казалось, что у тебя такая насыщенная жизнь, много друзей… Конечно, мы еще поговорим об этом».

К чему ей такие разговоры?

Сейчас, в начале лета, улица была особенно хороша. Всюду цвела вишня, лепестки которой начинали сплетаться в розовый ковер. Раньше Рия не замечала разнообразия жизни на Тара-роуд. Здесь были дома с маленькими квартирами, битком набитыми студентами. У оград стояли велосипеды; так было и у них вплоть до нынешнего года, пока Дэнни и Рия не получили возможность отказаться от сдачи комнат и стать в доме полноправными хозяевами. За домом, где когда-то была мастерская, улица менялась опять. Тут располагались большие дома, стоявшие на отдельных участках. Этот квартал тянулся вплоть до пересечения с оживленной улицей. На перекрестке жила и работала Герти; жильцы охотно стирали в ее прачечной свое белье. Именно здесь проходила таинственная жизнь подруги Рии, не любившей лишних вопросов.

Если идти от дома Розмари направо, то можно увидеть ту же картину: такие же большие дома, как у Рии и Дэнни; дома поменьше, наполовину скрытые деревьями, затем квартал из шести домов, в котором жили Салливаны и находился зубоврачебный кабинет Джимми. А на углу стоял ресторан Колма.

Рия думала только о садах. Почти все здешние сады были ухожены лучше, чем их собственный. Но с чего начать? Некоторые деревья так разрослись, что привести их в порядок можно было бы только с помощью пилы, но что дальше? Она не относилась к тем женщинам, которые сразу после посещения дома подруги начинают менять занавески или покупать новые кухонные столы, однако теперь Рии казалось невероятным, что они с Дэнни так долго закрывали глаза на дело, требовавшее их совместных усилий.

Рия не хотела признаваться в этом даже самой себе, но она понимала, что утратила инициативу. В первые годы брака она шла в магазин, покупала два флакона полироли, и к возвращению Дэнни с работы в доме все блестело. Однако теперь у него могли появиться более высокие требования. Он покупал и продавал недвижимость, часто бывал в домах богачей и людей со вкусом. Рия никогда не рискнула бы взяться за работу без предварительно составленного плана. Но Дэнни, похоже, не замечал постыдного состояния их сада. Если так, то ей придется что-то предпринять самой.

Барни Маккарти пытался припарковаться на битком забитой подъездной аллее дома шестнадцать. Это было нелегко. Сначала он должен был объехать машину хозяев, потом двухколесный велосипед Энни, трехколесный велосипед Брайана, тачку, стоявшую там неделями, и несколько ящиков, которые давно следовало отправить в мусорный бак.

— Хорошо выглядишь, Рия, — сказал Барни, выйдя из машины. Этот человек любил женщин, но не опускался до пустых комплиментов. Если он говорил, что кто-то хорошо выглядит, то не кривил душой.

Польщенная Рия пригладила волосы.

— Спасибо, Барни. Но если говорить честно, то я собой недовольна. Я становлюсь неряхой.

— Кто, ты? — поразился он.

— Подумать только, мы живем в этом месте уже почти девять лет, а оно все еще напоминает стройплощадку.

— Ничего подобного, — пробормотал Барни, пытаясь разуверить хозяйку.

— Нет, Барни, это так А ведь я все это время провела здесь и мирилась с этим. Нет, теперь все решено. Бедный Дэнни не должен терпеть подобное, но он работает с утра до ночи. — Рии показалось, что Барни посмотрел на нее с сочувствием.

— Рия, не говори так. Этот сад запустил его прежний владелец.

— Как будто я не знаю! Лучше скажите, сколько будет стоить, если ваши люди расчистят сад. Потом мы решим, что в нем посадить. Только ничего не говорите Дэнни, ладно? Я сэкономлю на чем-нибудь другом. Это самое меньшее, что я могу сделать.

— Думаю, без Дэнни тут не обойдется. Нужно спросить, чего он хочет.

— Он скажет «потом, потом», и мы никогда ничего не сделаем. Барни, давайте сначала расчистим пространство, а потом решим вопрос с растениями и оформлением.

Барни поглаживал подбородок.

— Не знаю, Рия. Тут нужно как следует подумать, прежде чем присылать землекопов. А вдруг вы захотите здесь что-то построить? Тогда разбивать цветочные клумбы не имеет смысла. Потом их все равно придется уничтожить.

— Построить? — поразилась Рия. — Что мы можем захотеть построить? У нас и так дом в три с половиной этажа! В комнатах, которые мы сдавали жильцам, еще мебели нет. Мы хотели сделать там кабинет для Дэнни и детскую, но места у нас хватает.

— Планы людей со временем меняются, — ответил Барни.

У Рии мурашки побежали по спине. Она не хотела никаких изменений. Разве что эти изменения будут к лучшему. Внезапно она поняла, что говорить с этим человеком не имеет смысла. Барни хорошо к ней относится, но считает всего лишь бесплатным приложением к Дэнни. Симпатичной, хорошей матерью и хозяйкой, тактичной, знающей, чем накормить гостей, и ладящей как с его женой, так и с любовницей. Но не человеком, способным принимать решения, касающиеся дома, в котором он живет.

— Барни, вы совершенно правы. Сама не знаю, что на меня нашло, — сказала она. — Приготовить вам с Дэнни что-нибудь? Холодный чай и сандвичи с помидорами?

— Ты гений, — ответил он.

Мать Рии сидела с детьми на кухне.

— А вот и ты. Наконец-то вернулась из дворца леди Райан.

Рия уже забыла, за что мать невзлюбила Розмари и когда это началось. Она давно отказалась от мысли переубедить Нору.

— Да. Кстати, она передавала тебе привет.

— Угу, — буркнула Нора. — Это ты с Барни разговаривала?

Рия нагнулась, чтобы рассмотреть картинку, которую рисовала Энни. Вся кухня была залита водой.

— Я нарисовала тебя, мама, — гордо сказала девочка. На листке было изображено чучело, окруженное кастрюлями и сковородками.

— Красиво, — сказала Рия. — Очень красиво. Умница девочка.

— А я умница мальчик! — заявил Брайан.

— Нет, ты очень глупый мальчик, — сказала Энни.

— Перестань, Энни. Брайан действительно очень умный.

— У него в голове мозгов нет, — серьезно сказала Энни. — Когда ему не дают краски, он плачет, а когда дают — только сажает кляксы.

— Глупости, Энни. Просто он еще не такой большой, как ты, вот и все. Когда он дорастет до твоего возраста, то сможет делать то же самое, что и ты.

— Значит, когда ты сама подрастешь, то будешь такой же умной, как бабушка? — спросила Энни.

— Надеюсь, — улыбнулась Рия.

— Никогда этого не случится, — высказалась Нора. — Догадываюсь, что сейчас ты начнешь готовить угощение для Этого Прелюбодея и Дэнни и понесешь его наверх.

— Я такими словами не пользуюсь, — сказала Рия, бросив на мать красноречивый взгляд.

Но было уже поздно.

— Что такое прелюбодей? — спросила Энни.

— Это водопроводчик. Точнее, сантехник, — быстро сказала Рия.

Объяснение Энни удовлетворило, и она снова занялась рисованием.

— Извини, — чуть позже вполголоса сказала мать.

Рия похлопала ее по руке.

— Пустяки. В принципе я с тобой согласна. Что поделаешь? Такова участь жен. Мама, будь добра, передай мне стаканы для чая со льдом.

— Дурацкая мысль. Нужно принести им либо по стаканчику холодного джина с тоником, либо по чашке горячего чая. А чай со льдом — это извращение.

В тот же вечер Рия сказала Дэнни, что им необходимо заняться запущенным садом.

— Не сейчас, радость моя, — как она и ожидала, ответил муж.

— Я не стану тебя беспокоить. Позволь мне сделать это самой. Я спрошу у Барни, сколько это будет стоить.

— Ты уже спросила.

— Просто я хотела снять это бремя с твоих плеч.

— Радость моя, пожалуйста, не надо. Он сделает все за чисто символическую плату, а в этом нет необходимости.

— Дэнни, ты же сам говорил, что нужно поддерживать высокую стоимость своего владения.

— Рия, мы понятия не имеем, как освоить то, что у нас уже есть.

— Как освоить? К нам приезжают гости, а парковать машины им негде. Чтобы припарковаться нам самим, нужно объехать множество препятствий… Дом должен выглядеть как место, где живут солидные люди, а не как пересыльный лагерь.

— Но мы еще не знаем, что сулит нам будущее…

— Только не говори, как Барни, что здесь будут что-то строить! — вспылила Рия.

— Барни так сказал?

— Да. Что он имел в виду, черт побери?

Дэнни заметил ее покрасневшее от гнева лицо и попытался успокоить:

— Послушай, если здесь и начнется какое-то строительство, то это будет в другом конце улицы. Но ты права. Кое-что придется сделать… слегка подштопать.

— Что нам строить?

— Пока нечего. Ты опять права.

— Только пока? У нас и так огромный дом.

— Кто знает, как повернется жизнь?

— Дэнни, это нечестно. Я должна знать, что ты думаешь о будущем.

— Ладно, скажу. Предположим — только предположим, — что настанут тяжелые времена. Если мы не захотим потерять этот дом, то нам придется построить в саду маленький домик на две отдельные квартиры. Так называемый городской коттедж. Там будет место для…

— Двухквартирный дом? В саду? Рядом с нашей дверью? — Рия смотрела на мужа как на сумасшедшего.

— Считай это страховкой от несчастного случая.

— Но это ужасно!

— А потерять дом лучше? Конечно, этого не случится, но вдруг?

— Зачем предполагать такое? Ты всегда был оптимистом. С какой стати рассчитывать на худшее и строить у себя в саду двухквартирный коттедж на случай, если мы разоримся? Если ты от меня что-то скрываешь, то лучше скажи сразу. Нечестно оставлять меня в неведении.

Дэнни обнял ее.

— Клянусь, я ничего от тебя не скрываю. Просто слишком многие люди верят в светлое будущее. Считают, что жизнь постоянно меняется к лучшему. А потом что-то происходит… какие-то изменения на бирже… и они теряют все.

— Дэнни, но ведь мы не играем на бирже.

— Да, радость моя. Мы — нет.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Что Барни играет и будет играть. А наше благосостояние тесно связано с его собственным.

— Но ты же говорил, что кризис кончится, как только Барни получит деньги за дом тридцать два.

— Так и есть, — успокоил ее Дэнни. — Теперь он стал более осторожным.

— Барни никогда не станет осторожным. У него был сердечный приступ, а он продолжает курить и пить бренди. Но это его дело. Почему мы должны быть осторожными и на все глядеть с опаской?

— Я уже сказал. Потому что наше состояние тесно связано с его собственным. Барни знает это и желает нам добра. Вот почему он говорит о возможности строительства. Если его дела пойдут плохо, то единственной возможностью продержаться на плаву будут кирпич и раствор. Понятно?

— Честно говоря, не совсем, — ответила Рия. — Если бизнес Барни рухнет, разве ты не сможешь найти работу в любом городском агентстве недвижимости?

— Думаю, мог бы. — На лице Дэнни сверкнула улыбка, которой Рия боялась как огня. Именно так он улыбался, когда предлагал клиенту нечто сомнительное. Когда хотел что-то скрыть. Когда знал срок окончания действия договора, но не срок уплаты. Когда боялся, что составленная им цепочка оборвется: кто-нибудь где-нибудь не получит ссуду, и все рухнет как карточный домик.

Но больше обсуждать было нечего. Латание дыр и неуверенность в будущем. Ничего другого из их разговора не следовало.

Шейла Мэйн прислала Рии письмо из Америки. По ее словам, все тамошние газеты писали об огромных возможностях, открывающихся в Ирландии, и количестве возвращающихся туда эмигрантов. Она хотела получить совет от своих дублинских знакомых. Встреча с ними доставила ей огромное удовольствие. Одна поездка в табор чего стоила. Миссис Коннор сказала Шейле, что ее будущее находится в ее собственных руках, и была совершенно права. Теперь все говорят и пишут то же самое. Где они были раньше, когда все думали одинаково и делали то же, что остальные?

Шейла писала, что ее сын Шон, которому исполнилось восемь лет, учится ирландским танцам в соседней студии, а трехлетняя Келли в следующем году пойдет в подготовительный класс. Она решила, что дети обязаны знать свои ирландские корни. Такое же письмо она отправила своей сестре Герти, Розмари и Хилари. Хилари чем-то приглянулась Шейле, и она приглашала ее к себе в гости на время школьных каникул.

Хилари всполошилась.

— Я не могу себе этого позволить. Она что, с ума сошла? Они понятия не имеют, сколько это стоит.

— Не знаю, Хилари. — Иногда Рии казалось, будто она всю жизнь убеждала сестру, что кое-что той все же по карману. — Ты можешь купить билет за три месяца с большой скидкой, а все остальные расходы Шейла берет на себя.

— А как быть с Мартином? — Хилари принимала в штыки любое предложение.

— Ну, если он захочет, то проведет с тобой две недели в Новой Англии; такое вполне возможно. Или поедет к родителям в деревню. Он говорил, что сделал бы это с удовольствием, но ты против.

Хилари надулась. Такое могут позволить себе только богатые люди вроде Рии с Дэнни, не имеющие материальных проблем. Жизнь устроена несправедливо. «Кому-то всё, а кому-то ничего», — снова сказала она.

Терпение Рии в тот день было на пределе. Мона Маккарти попросила Рию помочь ей устроить утренний кофе. Все бы хорошо, но это означало, что придется кого-то просить посидеть с Брайаном. На мать рассчитывать не приходилось. У Норы Джонсон было столько профессиональных и общественных обязанностей, что хоть расписание составляй. Сегодня ей предстояло гладить, разносить извещения о благотворительной ярмарке в пользу приюта для бездомных животных и посетить стариков из «Святой Риты». Разорваться она не могла.

Герти сказала, что Брайан не сможет пару часов посидеть у нее в прачечной, потому что… ну, просто утро неподходящее. Ее собственные дети находились у бабушки. Это объясняло все. А к соседкам вроде Фрэнсис Салливан Рия не обратилась бы даже под страхом смертной казни. Это означало бы, что она, неработающая женщина, не может организовать свою жизнь. Если бы бледная Кэролайн, странная сестра Колма из ресторана, была более от мира сего, Рия могла бы оставить Брайана ей, но эта женщина слишком медленно соображала, а на долгие объяснения у Рии не было времени.

Хилари сидела и вертела в руках письмо. Рия решила воспользоваться случаем.

— Я хочу попросить тебя об одной услуге. Если не можешь, не надо. Мне очень нужно съездить к Моне Маккарти. По ряду причин.

— Еще бы! — фыркнула Хилари.

— Нет, совсем не поэтому. Ты очень меня выручишь, если присмотришь за Брайаном. Через три часа я вернусь и угощу тебя роскошным ланчем. Да или нет?

— Зачем тебе туда нужно?

— Иными словами, нет.

— Не обязательно. Если скажешь зачем, я останусь.

— Ладно, скажу. Я боюсь, что у Барни Маккарти возникли финансовые проблемы, и хочу выяснить, так ли это. Если так, то может пострадать и Дэнни. Вот тебе вся правда. Ну что, да или нет?

— Да, — с улыбкой ответила Хилари.

Рия вызвала по телефону такси, надела свой лучший костюм, сняла с решетки остывавший на ней ореховый торт и поехала к Маккарти, дом которых находился в шести милях от Дублина. На подъездной аллее стояло множество роскошных машин, из-за двери доносились громкие женские голоса. Рия была тронута тем, как засветилось лицо Моны при ее появлении. Она сняла жакет и начала помогать с привычной улыбкой человека, который не раз бывал на таких мероприятиях. Это было очень удобно, особенно для состоятельных одиноких женщин, которые встречали здесь теплый прием и чувствовали себя непринужденно. Вступительный взнос в десять фунтов был скорее символическим жестом того, что они здесь свои. Позже их можно было убедить потратить куда более значительные суммы на демонстрации мод, шикарные балы и кинопремьеры.

Рии представили элегантно одетую женщину по имени Маргарет Марри.

— Вы должны знать моего мужа Кена. Он тоже занимается недвижимостью, — сказала она.

Рии очень хотелось сказать, что Кен Марри был первым мальчиком, с которым она целовалась много лет назад, когда ей было пятнадцать с половиной, что это было ужасно и что он назвал ее занудой. Но она подумала, что Маргарет не найдет в этом ничего смешного, и промолчала. Только хихикнула про себя.

— Вы в хорошей форме, — одобрительно сказала Мона Маккарти.

— Потом объясню, почему. Все идет отлично, правда?

— Я думаю, они приехали сюда из любопытства.

— Почему?

— Посмотреть, правда ли, что мы разорились. По городу ходят слухи, что нам место в богадельне. — Мона спокойно наполняла кофейник из двух кофеварок.

— А вас это не волнует? — спросила Рия.

— Нет. Если бы я волновалась из-за каждой сплетни, то уже давно угодила бы в психушку. Мы не всегда были богатыми, так что как-нибудь справимся. Но я не думаю, что это произойдет. У Барни всегда есть план на случай возникновения непредвиденных обстоятельств. Не сомневаюсь, что он уже успел подстелить себе соломки. — Безмятежная, как корабль под парусами, Мона поплыла в гостиную, битком набитую женщинами, желавшими понять, как ей удается продолжать жить на широкую ногу.

Колм Барри пришел, когда Рия и Хилари уплетали обещанный роскошный ланч.

— Приятно видеть, что вы ни в чем себе не отказываете. — Он сел и охотно присоединился к трапезе.

— Рия может позволить себе покупать самое лучшее мясо. — Хилари была в своем репертуаре.

— Но его еще надо уметь приготовить. — Колм ценил хорошую кухню. — И подать.

— Здесь трудно купить свежие овощи, — пожаловалась Рия. — На углу торгуют старьем, а до других мест далеко. С детской коляской не доберешься.

— А почему бы вам не выращивать их самой? — предложил Колм.

— О нет, только не это! Копаться в земле на заднем дворе не по моей части. Дай бог с палисадником справиться. Боюсь, у нас с Дэнни нет этой жилки.

— Если хотите, я мог бы заняться этим сам.

— Да вы что! — запротестовала Рия.

— У меня есть причина. Если я смогу выращивать на вашем огороде овощи для своего ресторана, то вам тоже достанется.

— По-вашему, это возможно?

— Вполне. Если только вы не собираетесь разбивать там газоны, искусственные водопады, фонтаны и строить беседки.

— Нет, уж этого мы точно делать не собираемся! — засмеялась Рия.

— Отлично. Тогда по рукам.

Рия была довольна тем, что Колм не стал ждать, когда она обсудит этот вопрос с Дэнни. В отличие от Барни Маккарти, он считал ее взрослой женщиной, способной принимать решения самостоятельно.

— Как, по-вашему, трудно будет подготовить почву?

— Еще не знаю.

— Там жуткая глушь. Мы понятия не имеем, какой хлам могли закопать под щебенкой и старыми корнями.

— Ничего, физический труд мне полезен. Сделка выгодная. Все останутся в выигрыше, а проигравших не будет.

— Такое бывает редко, — вставила Хилари.

С того времени Колм стал в доме на Тара-роуд своим человеком. Он молча проходил через заднюю калитку и занимался своим делом. Его садовые инструменты хранились в самодельном сарайчике за домом. Грядки занимали площадь в половину ширины дома и тянулись до самого конца сада, так что места для детских игр было достаточно. Через несколько месяцев он поставил забор и посадил вдоль него вьющееся растение, которое называл «миля в минуту», или «русским виноградом».

— А знаешь, очень неплохо, — однажды задумчиво сказал Дэнни. — Если написать в объявлении, что на заднем дворе есть свой огород, это может стать хорошей приманкой для покупателей.

— Если мы вообще будем что-то продавать, чего делать не собираемся. Дэнни, не надо меня пугать! — взмолилась Рия.

— Послушай, радость моя, если бы ты день и ночь занималась торговлей недвижимостью, то тоже не могла бы говорить ни о чем другом. — Дэнни был прав, более того, он пребывал в отличном настроении. Муж очень любил Рию. Иногда он прибегал с работы и говорил, что целый день не мог сосредоточиться, потому что думал только о ней. Они поднимались наверх и задергивали шторы. Пару раз Рия вспоминала, что под окнами работает Колм. О господи, что он подумает?

Подруги редко говорили о сексе, но Рия знала, что для Герти это было кошмаром: Джек требовал от нее исполнения супружеского долга только тогда, когда был пьян. Для Хилари интимные отношения тоже практически не существовали. Как-то Мартин сказал ей, что единственная причина, которая заставляет мужчин и женщин спариваться, это стремление произвести на свет ребенка, иначе заниматься сексом не имеет смысла. Он сказал это только однажды, а потом признался, что был тогда в подавленном настроении и ничего такого в виду не имел. Но его слова продолжали незримо витать в воздухе.

Рия не знала подробностей сексуальной жизни Розмари, но была уверена, что ее квартира — идеальное место для интимных свиданий. Мужчин влекло к ней. Пару раз Рия видела, как Розмари уходила с вечеринок в сопровождении мужчины. Может быть, она везла их в апартаменты, фотографии которых были напечатаны во всех журналах? Может быть. Конечно, Розмари не была обязана жить как монахиня. Но иметь дело с постоянно меняющимися любовниками слишком неудобно. Каждый раз выяснять особенности чужого тела. Куда проще, когда ты уже знаешь, что тебе нравится. И что нравится мужу. Рия все сильнее убеждалась, что ей очень, очень повезло.

Казалось, что тревога Маккарти за собственное материальное положение утихла. Дэнни уже не работал допоздна.

Он водил свою принцессу Энни на прогулки к морю и при этом держал за руку пухленького Брайана. Тот сначала спотыкался, потом переваливался, а закончил тем, что начал убегать вперед.

Задний двор менялся медленно, но верно. Рия узнала, что выучить названия двадцати растений, привезенных в контейнерах для сада на крыше, куда легче, чем понимать речи Колма о двухстрочечном посеве семян или препаратах для борьбы с вредителями. Она сочувствовала Колму, когда у него погибла вся капустная рассада, когда его высокие бамбуковые шесты для поддержки фасоли повалил ветер, а горох, который он пытался выращивать в подвесных корзинах, не взошел вообще.

— Почему вы не выращивали его в земле? — простодушно спросила Рия.

— Хотел, чтобы вам было на что посмотреть. Понимаете, множество корзин на заднем заборе… Я думал, это будет красиво. — Он был очень разочарован.

Рии хотелось разделить его рвение, но для нее это был каторжный и неблагодарный труд; тем более что в магазине лежали горы хорошей капусты и гороха. Но Колм продолжал сражаться с природой и даже дал детям маленькие поддоны, в которых можно было выращивать помидоры и перец. Он хорошо ладил с Энни и Брайаном и учитывал их разницу в возрасте. У Брайана был куст помидоров, который требовалось только поливать; Энни же Колм поручил выращивать салат и базилик. Но чаще всего он держался по свою сторону высокого забора, обвитого густым «русским виноградом».

С другой стороны забора находились качели, садовая скамья и даже самодельный рашпер для барбекю. Передний двор люди Барни засыпали щебнем, после чего там началась пресловутое латание дыр. Люди восхищались цветным вереском, выросшим на самодельной клумбе.

— Честное слово, я понятия не имею, откуда там взялся вереск, — однажды сказала Рия.

— Радость моя, ты была обязана его посадить. Я мало разбираюсь в садоводстве, но знаю, что цветы сами по себе не вырастают. Тем более что для вереска нужна специальная почва.

— Боюсь, это моя вина, — сказал Колм, присутствовавший при их разговоре. — Понимаете, я по ошибке купил пакет не той земли. Слишком кислой. Которая годится только для вересковых. — Рия с Дэнни ничего не поняли, но мудро кивнули. — Нужно было куда-то ее деть, и я высыпал ее сюда. Надеюсь, вы не в претензии.

— Конечно, нет, — ответил Дэнни. — А вереск тоже вы посадили?

— Кто-то мне его подарил. Понимаете, я пишу в меню, что все овощи выращены своими руками. Клиенты думают, что у меня за рестораном большой участок земли, и часто вместо чаевых дарят мне растения.

— Наверное, мы должны заплатить за… — начала Рия.

— Ерунда. Я уже говорил, что использую ваш сад для собственной выгоды. Честно говоря, мои овощи пользуются большим успехом. На этой неделе я посадил кабачки цукини. Теперь дело за малым: нужно найти хорошие рецепты их приготовления.

— А что, дело у вас пошло на лад? — не на шутку заинтересовался Дэнни.

— Да. О ресторане написали в газетах, и это нам очень помогло. — Колм никогда не жаловался. Даже тогда, когда ему приходилось несладко. — Я вот что подумал… Вы не хотите построить маленькую теплицу? Она не будет торчать, как бельмо на глазу. Я поставлю ее у заднего забора…

— Валяйте, Колм. В чем будет заключаться наш вклад?

— Только в оплате за электричество. Она сильно не вырастет.

— Дай бог, чтобы все мои сделки были такими же удачными, — сказал Дэнни, пожимая Колму руку.

Летом тысяча девятьсот девяносто пятого Брайану исполнилось семь. Дэнни и Рия устроили для его друзей барбекю. Брайан сказал, что им нужны только сосиски. Нормальные люди ничего другого не едят.

— Даже бараньи отбивные? — спросил Дэнни. Ему хотелось надеть передник, поварской колпак и приготовить что-нибудь более изысканное, чем сосиски.

— Тьфу, — сказал Брайан.

— Или этот красивый зеленый перец, который вырастил Колм? Можно насадить стручки на шампуры и сделать кебабы.

— Мои друзья не любят кебабы, — проворчал Брайан.

— Твои друзья никогда их не ели, — сказала Энни. Через три месяца ей самой должно было исполниться двенадцать.

Естественно, на такую мелюзгу, как Брайан, она смотрела свысока. Ей казалось странным, что родители получают от бредней Брайана такое же удовольствие, как и от ее собственных вполне разумных речей.

К этому дню рождения готовились очень тщательно. Энни предложила дать Брайану два фунта вареных сосисок и позволить его друзьям поджарить их самостоятельно. Они все равно не поймут разницы; этим малышам главное, чтобы кетчупа было побольше.

— Нет, все должно быть правильно. Когда тебе было семь лет, мы устроили большой праздник. Ты его помнишь? — спросила мать.

Конечно, Энни его не помнила; все дни рождения слились для нее в один. Но она знала, что родители наверняка суетились не меньше, чем в этот раз.

— Да, это было здорово, — ворчливо сказала она.

— Ты у нас красавица, Энни Линч. Золотой ребенок. — Мать чуть не задушила ее в объятиях.

— Я уродина. Ты только посмотри на мои ужасные прямые волосы.

— А я всю жизнь говорила: ты только посмотри на мои ужасные курчавые волосы, — сказала Рия. — Такова уж наша женская доля. Мы никогда не довольны своей внешностью.

— Кое-кто доволен.

— Разве что кинозвезды, которыми бредит твоя бабушка. Может, эти красотки и довольны собой, но среди наших знакомых таких нет.

— Почему нет? А Розмари?

Розмари Райан не хотела, чтобы дети подруг называли ее «тетей». Говорила, что она и так старая, чтобы ей об этом напоминали.

— Да, выглядит Розмари неплохо, но все время сидит то на одной, то на другой диете. А это значит, что в глубине души она собой не удовлетворена.

— Нет, она очень довольна своей внешностью. Достаточно увидеть, как она смотрит на себя в зеркало.

— И как же она смотрит?

— Улыбается сама себе. Даже когда глядится не в зеркало, а в витрину. Всюду, где есть стекло.

Рия засмеялась.

— Ну ты и заноза! От тебя ничего не укроется.

Энни не любила, когда к ней относились снисходительно.

— Это правда. Да, папа?

— Истинная правда, принцесса, — ответил Дэнни.

— Ты даже не слышал вопроса! — дружно обвинили его мать и дочь.

— Слышал. Энни сказала, что Розмари улыбается своему отражению в зеркалах. Так оно и есть. И было всегда. Она делала это еще тогда, когда работала в старом агентстве.

Энни обрадовалась, а Рия огорчилась. Она не любила, когда критиковали ее подруг.

— Розмари такая красивая, что имеет право восхищаться собой, — наконец сказала она.

— Красивая? Скорее хищная, — возразила Энни.

— Точнее, красивая хищница, — поправил ее отец.

— Мама гораздо красивее.

— Об этом и говорить нечего, — согласился Дэнни и поцеловал обеих в макушку.

День рождения Брайана был солнечным. Приготовления начались с самого утра. В доме хлопотала Нора Джонсон. Пришла Герти и спросила, не требуется ли ее помощь. У бедняжки был такой вид, словно она не спала целый месяц.

— От тебя требуется только одно: сходить домой и привести детей на праздник, — ответила ей Рия.

— Нет, только не сегодня! — Герти напряглась так, что на нее было больно смотреть.

— Что случилось, Герти?

— Ничего. — Это слово больше напоминало стон.

— Где дети?

— У моей матери.

— А кто присматривает за прачечной?

— Шестнадцатилетняя девочка, которая хочет поработать в каникулы. Ну что, допрос окончен? Можно браться за дело?

— Так нечестно. Это вовсе не допрос, — обиделась Рия.

— Да, извини.

— Просто ты неважно выглядишь. Почему ты так хочешь помочь?

— А ты как думаешь?

— Не знаю. Честное слово.

— Значит, ты тупица. Мне нужны деньги.

Рия побледнела.

— Герти, побойся бога. Мы же подруги. Если тебе нужны деньги, скажи прямо, а не ходи вокруг да около. Сколько тебе нужно? — Она потянулась за сумкой.

— Рия, я у тебя денег не возьму.

— У меня что, галлюцинации? Ты же только что сказала…

— Сказала. Но благотворительность мне не нужна.

— Ладно. Вернешь как-нибудь потом.

— Я не смогу.

— Это неважно.

— Важно. Я хочу их заработать. Чисткой и уборкой. Начну с плиты, потом займусь кухонным столом и ванными. Мне нужна десятка.

Потрясенная Рия опустилась на стул.

— Десять фунтов? Герти, у тебя должны быть такие деньги. О господи, у тебя же свой бизнес!

— Он знает, что я должна поддерживать порядок в прачечной. Я сказала, что до ланча вернусь с десяткой. А он обещал взамен не шататься у дверей.

— Господи, Герти, возьми десятку. Неужели ты думаешь, что я буду два часа стоять у тебя над душой и следить, заработала ты ее или нет?

— Не возьму.

— Тогда уходи отсюда.

— Что?

— Что слышала. Ты моя подруга. Я не собираюсь платить тебе пять фунтов в час за то, что ты будешь скрести мою кухню и унитазы. Извини, но больше мне сказать нечего. — Глаза Рии сверкали.

Герти чуть не плакала.

— Рия, не будь такой принципиальной. Постарайся меня понять.

— Понимания у меня хоть отбавляй. А вот у тебя нет ни капли собственного достоинства.

— Я пытаюсь его сохранить, а ты мне мешаешь. — Герти выглядела так, словно ее вот-вот унесет ветром. — Ты очень расстроилась?

— Конечно. А теперь бери десятку. Если попытаешься ее вернуть или протянешь руку к швабре, я засуну ее тебе в глотку.

— Рия, у тебя нет причин для расстройства. Ты живешь счастливо. Я не завидую. Ты заслужила свое счастье тяжелым трудом, ты добрая и хорошо относишься к людям, но у тебя все идет как нужно. Попробуй поставить себя на место того, у кого все получается шиворот-навыворот.

Рия проглотила комок в горле.

— Сегодня у моего сына день рождения. Светит солнышко. Конечно, я счастлива. Но быть счастливой каждый день нельзя. Послушай, ты моя подруга. Мы знаем друг о друге всё.

— Ничего мы не знаем, — еле слышно ответила Герти. — Мы не школьницы, а взрослые женщины. Нам уже за тридцать. Я думала, что, если заработаю эти деньги, мы будем в расчете. Извини. Мне очень жаль, что я расстроила тебя в день рождения Брайана. — Она хотела уйти.

— Если не возьмешь десятку, я расстроюсь по-настоящему.

— Ладно. Спасибо, Рия.

— Нет, не так. Давай обнимемся. — Объятие получилось неловким. Худое тело Герти было плоским, как доска. — Знаешь, что было бы лучше всего? Если бы ты позже вернулась с детьми. Придешь?

— Увы, нет. Но не потому что дуюсь на что-то. Просто не могу.

— Ладно, ступай.

— Еще раз спасибо тебе.

— Ты полна чувства собственного достоинства. Как всегда.

— А ты заслуживаешь всего, что имеешь, и даже большего. Поздравь от меня Брайана. — Она ушла.

Со стороны сада в кухню вошла Нора Джонсон.

— Я привязывала к воротам воздушные шарики, чтобы все видели, куда нужно идти, и увидела, что по улице идет леди Райан в дизайнерском наряде. Наверняка хочет предложить свою помощь. Кстати, а где Герти? Она сказала, что почистит старые противни, на которых можно жарить сосиски.

— Мама, ей пришлось вернуться домой.

— А еще говорят, что на друзей можно положиться. Если бы не мы с Хилари, ты бы пропала.

— Я так всегда и говорила.

— Энни поможет развлекать детей, когда те придут?

— Нет. Вряд ли возня с дюжиной семилеток соответствует ее представлениям о хорошем летнем дне. Она будет держаться от них как можно дальше. Зато Дэнни приготовил для детей множество игр.

— Неужели он не убежал по делам своего Большого Босса? — фыркнула Нора.

— Нет, мама, не убежал.

— Ты что-то побледнела. Нездоровится?

— Никогда в жизни не чувствовала себя лучше.

Рия спаслась бегством, отправившись встречать Розмари, которая пришла выяснить, сколько будет гостей. Она купила кучу порций шоколадного мороженого в фольге разного цвета. Все это богатство лежало у нее в холодильнике.

— Я приду через час, чтобы тебе не нужно было класть мороженое в холодильник. Ты что, поссорилась с Герти?

— С чего ты взяла?

— Она пробежала мимо меня и даже не заметила этого. Плакала в три ручья.

— Обычная история, — мрачно ответила Рия.

— Готовый рекламный ролик для референдума о разводе, — проворчала Розмари.

— Думаешь, это поможет изменить образ мыслей Герти? — спросила Рия. — Даже если бы разводы разрешили с завтрашнего утра, по-твоему, она бы ушла от Джека? Оставила бы его? Бросила, как все остальные? Конечно, нет.

— Тогда зачем включать в конституцию пункт о проведении референдума, если люди ведут себя подобным образом?

— Ты меня спрашиваешь? — Рия пришла в замешательство. — Две семьи наших знакомых, которым следовало бы развестись, никогда на это не пойдут. Как ты думаешь, Барни Маккарти согласился бы разрушить свой удобный брак втроем?

— Не согласился бы. Но я не знала, что ты так хорошо это понимаешь. — Розмари смотрела на подругу с восхищением. Иногда Рия ее просто изумляла.

Розмари вернулась в дом тридцать два, чтобы переодеться во что-нибудь более подходящее для детского праздника.

Начали прибывать гости. Вскоре дети уже беззлобно тузили друг друга. Причем все. У них не имелось для этого никакой причины. Тут не было ни агрессии, ни хулиганства, ни враждебности. Просто мальчишки без этого не могут. «Подруги Энни куда спокойнее», — сказала Рия матери, когда они разняли пару драчунов, едва не уничтоживших огород Колма.

— Кстати, где Энни?

— Наверное, у себя в комнате. Нет смысла заставлять ее спускаться к гостям. Она слишком большая для этих детей и слишком маленькая, чтобы считать их забавными. Появится, когда услышит, что пришла пора именинного торта.

— Или сосисок. Ставлю два против одного, что запах сосисок заставит ее выскочить из комнаты, как борзую из ящика на собачьих бегах, — сказала мудрая Нора.

Однако Энни в ее комнате не было; она выбралась из дома через заднюю калитку и пошла по переулку, параллельному Тара-роуд. Вчера она видела там маленького и тощего котенка апельсиновой масти. Скорее всего, котенок был ничей. Он выглядел испуганным и не привыкшим к ласке. Может быть, котенка бросили. Тогда она сможет взять его себе. Конечно, родители скажут «нет»; взрослые всегда так говорят. Но если она сумеет продержать его у себя в комнате несколько дней, чтобы никто не заметил, кормить и учить пользоваться поддоном с песком, ни у кого не хватит духу его выгнать. Сегодня для этого самый подходящий день. Никто их не увидит. Все слишком заняты Брайаном и его безмозглыми дружками, которые кричат, толкаются и носятся по саду. Сегодня можно притащить к себе даже жирафа, никто и ухом не поведет… Энни пыталась вспомнить, у какой калитки она видела котенка. Кажется, это было еще не доходя до дома Розмари. Все задние калитки одинаковые.

Энни Линч в голубом летнем платье стояла в переулке и щурилась на солнце, отведя в сторону прямые светлые волосы. Может быть, заглянуть в замочную скважину? Некоторые калитки рассохлись, и сквозь щели были хорошо видны задние дворы. Одна из калиток была новой, покрытой свежей краской и без всяких щелей. Энни слегка попятилась. Наверное, это и есть дом тридцать два, в котором живет Розмари Райан.

У Розмари имелся собственный роскошный сад на крыше, но позади дома был общий с декоративным прудом и беседкой. Может быть, туда и забрел бедный котенок, чтобы посмотреть на рыбку в пруду.

Энни встала на колени и посмотрела в замочную скважину. Котенка не было. Но в беседке находились люди и что-то делали. Энни пригляделась как следует. Розмари Райан боролась с каким-то мужчиной. У Энни похолодело в животе. Неужели на нее напали? Что делать? Колотить в калитку и кричать? А вдруг бандит выйдет и набросится на нее тоже? Юбка Розмари Райан была задрана до талии, а мужчина вонзался в нее. И тут Энни, потрясенная еще сильнее, чем в первый раз, поняла, чем они занимаются. Но это было ни на что не похоже. Не похоже на то, над чем они с Китти Салливан хихикали в школе. И на то, что почти делали в кино и по телевизору. Там было по-другому. Там люди сначала целовались, а потом ложились в постель. Там все было нежно. Никто не делал рывков и не рычал. Розмари Райан не могла заниматься любовью на глазах у всех. Так не должно было быть. Это невозможно.

Энни отпрянула от калитки. Ее сердце колотилось как сумасшедшее. Она попыталась оценить ситуацию. Честно говоря, видеть людей можно было только через скважину в калитке. Беседка стояла задом к дому и передом к забору.

Мужчину Энни не узнала; он стоял спиной к ней. Она видела только лицо Розмари Райан. Искаженное и злое. А не сонное и мечтательное, как в кино. Может быть, она ошиблась? Может быть, они занимаются чем-то совсем другим? Энни снова заглянула в скважину.

Руки Розмари обнимали мужчину за шею, глаза были закрыты. Она не отталкивала его, а притягивала к себе.

— Да, так, да, да! — кричала она.

Энни в ужасе выпрямилась. Она не верила своим глазам. Добежав до дома шестнадцать, она услышала крики гостей Брайана, но не остановилась. Девочке не хотелось возвращаться домой со знанием того, что ей довелось увидеть. Она бы этого просто не вынесла. Мир больше никогда не будет прежним, но она никому не сможет сказать этого. Слезы слепили ей глаза. Она собиралась свернуть за угол, выйти на Тара-роуд и более-менее спокойно вернуться обратно, но упала. Неожиданно земля прыгнула навстречу и ударила ее.

Энни долго не могла втянуть в себя воздух. Когда она сумела встать, то увидела, что до крови ссадила себе обе коленки и локоть. Она прислонилась к забору и заплакала так горько, словно у нее разрывалось сердце.

Колм услышал шум и вышел в переулок.

— Энни, что случилось? — Девочка молчала; у нее тряслись плечи. — Энни, сейчас я сбегаю за твоей мамой.

— Нет. Пожалуйста, не надо. Пожалуйста, Колм.

Колм отличался от других взрослых; он не всегда знал, что правильно, а что нет.

— Ладно. Я вижу, ты упала и сильно расшиблась. Давай посмотрим. — Он бережно взял ее за руку. — Это всего лишь поцарапана кожа. А что с коленками? Нет, ты не смотри. Я сам посмотрю и скажу тебе. Трогать не буду.

Колм опустился на корточки и осмотрел ее коленки. Наконец он сказал:

— Крови много, но швы накладывать не придется. Энни, давай я отведу тебя домой.

Она покачала головой.

— Нет. У Брайана гости. Я не хочу домой.

Колм счел причину уважительной.

— Раз так, пойдем ко мне. Я отведу тебя в ванную, и ты промоешь свои бедные коленки. Потом схожу в ресторан и принесу тебе лимонад или что-нибудь другое. То, что тебе понравится, — улыбнулся он.

Это помогло.

— Да. Хорошо, Колм.

Они вместе вошли в дом, и Колм отвел ее в ванную.

— Тут целая куча полотенец. Если ты добавишь в воду немного дезинфицирующего средства… — Казалось, девочка не знала, как за это взяться. — Если хочешь, я сам приложу к коленкам мокрое полотенце и счищу песок.

— Не знаю…

— Ты права, иногда легче сделать это самой. Давай я посижу на стуле и скажу тебе, куда еще нужно приложить полотенце.

Он дождался первой улыбки.

— Да, это будет правильно. — Колм следил за тем, как девочка робко прикоснулась к коленкам полотенцем, смоченным дезинфицирующей жидкостью, а затем смыла с них песок и землю. Остались только слегка кровоточившие ссадины. — До локтя мне не достать. Вы не сделаете это сами?

Колм бережно промыл ей руку и протянул большое пушистое полотенце.

— А теперь просуши ссадины.

— Но ведь на полотенце останутся пятна! — встревожилась Энни.

— Тем больше работы будет для прачечной Герти, — улыбнулся он.

Они прошли в прохладный темный бар ресторана. Колм показал ей на четыре высокие табуретки.

— Ну, мисс Линч, чем вас угостить?

— А что лучше?

— Говорят, что при шоке нужно пить что-то очень сладкое. Обычно рекомендуют горячий сладкий чай.

— Тьфу! — сказала Энни.

— Понял. Я и сам так думаю. Лично я всегда пью «Святого Климента». Это смесь апельсинового и лимонного сока. Что скажешь?

— Здорово. С удовольствием, — сказала Энни. — А настоящие напитки вы не пьете?

— Нет. Понимаешь, они мне не подходят. То ли характер не тот, то ли обмен веществ. В общем, причина неясна, но мой организм их не принимает.

— А как вы это узнали?

— Он мне подсказал. Стоило мне начать, как я не мог остановиться. — Колм криво улыбнулся.

— Это как наркотики? — заинтересовалась Энни.

— Именно как наркотики. Поэтому мне пришлось прекратить.

— А когда вы бываете на вечеринках или где-нибудь еще, то не жалеете, что не можете пить настоящие напитки? — с любопытством спросила она.

— Не жалею ли? Нет. Видишь ли, раньше я терял над собой контроль и рад, что смог измениться. Мне хотелось бы быть таким же, как все остальные. Выпивать за вечер один-два бокала вина, а летом — пару бутылок пива. Но после этого я не смогу остановиться, так что лучше не начинать. — Энни смотрела на него с сочувствием. — Зато я могу делать то, чего другие не могут, — весело сказал Колм. — Замечательные соусы и десерты, от которых у тебя потекут слюнки.

— Представляете, эти противные друзья Брайана будут есть мороженое в серебряной фольге! — с презрением сказала Энни.

— Знаю. Это отвратительно, — кивнул Колм, после чего оба рассмеялись. Но в смехе Энни слышалась истерическая нотка.

— В переулке что-то случилось? Из-за чего ты упала? — спросил Колм.

Взгляд девочки стал осторожным.

— Ничего не случилось. А что?

— Ничего. Теперь можно проводить тебя домой?

— Колм, я уже нормально себя чувствую.

— Конечно, нормально. А как же иначе? Но мне нужно каждый день совершать пешие прогулки. Все повара должны так делать. Это правило. Иначе их животы будут падать в кастрюли.

Энни засмеялась. Невозможно было себе представить Колма Барри с таким животом. Он был почти таким же стройным, как папа. Они вместе вышли на улицу. Когда Колм и Энни дошли до ворот, то увидели, что Розмари Райан выгружает мороженое из багажника машины в сумку-холодильник Энни напряглась. Колм заметил это, но ничего не сказал.

— О боже, Энни, какая ужасная ссадина! Ты что, упала?

— Да.

— Но теперь все в порядке, — сказал Колм.

— Смотреть страшно. Где это случилось?

— На улице перед рестораном Колма, — быстро сказала Энни.

Колм удивился.

— А Колм пришел к тебе на выручку. — Как всегда, Розмари кокетливо улыбнулась Барри, хотя это не приносило ей никакой пользы.

— Не могу же я допустить, чтобы люди падали перед моим заведением. Это не на пользу бизнесу, — пошутил он.

— Хорошо, что ты не упала на мостовой. — Розмари потеряла интерес к происшествию и продолжила доставать коробки с мороженым. Из сада послышались крики и вопли мальчишек. — Публика ждет меня и мороженое, — засмеялась Розмари. — Сейчас мы узнаем, чего они ждут больше. — Она пошла к парадному.

— Спасибо, Колм, — сказала Энни.

— Не за что.

— Я просто… ну, никому нет дела до того, где я упал а на самом деле, правда?

— Конечно. Никакого.

Она чувствовала, что обязана дать какое-то объяснение.

— Понимаете, я искала котенка. Думала, что если незаметно пронесу его и немного подержу у себя… понимаете?

— Понимаю, — серьезно ответил Колм.

— Ну, спасибо за «Святого Климента» и все остальное.

— До встречи, Энни.

Бабушка была просто прелесть; она сохранила для Энни немного сосисок.

— Я тебя не видела, поэтому положила их в духовку, чтобы не остыли.

— Ты молодец. А где все?

— Пошли резать именинный торт. А леди Райан — зажигать бенгальские огни.

— Мама ненавидит, когда ты ее так называешь. — Энни хихикнула и тут же поморщилась от боли в локте.

Бабушка ей посочувствовала.

— Давай промою.

— Бабуля, все уже сделано. Лучше посмотри на тетю Хилари, которая возится с этими противными мальчишками.

— Она любит детей. Принесла большую круглую мишень для игры в «дротики». Тут было жаркое соревнование.

— И что был за приз?

— Какая-то игра. Хилари работает в школе и знает, какие компьютерные игры предпочитают дети этого возраста.

— Бабуля, а почему у тети Хилари нет детей?

— Бог не послал, вот и все.

— Бабуля, ты сама знаешь, что Бог детей не посылает.

— Посылает. Только не прямо, а опосредованно. Так вот, тете Хилари он их не послал.

— Может быть, ей не нравится спариваться, — задумчиво сказала Энни.

— Что? — Нора Джонсон потеряла дар речи, что с ней случалось нечасто.

— Может быть, она решила не проходить предварительный процесс, который бывает у кошек или кроликов. Некоторым людям не нравится сама мысль об этом.

— Таких немного, — сухо ответила бабушка.

— Бьюсь об заклад, так оно и есть. Спроси у нее.

— Энни, поверь мне, о таких вещах людей не спрашивают.

— Бабуля, я сама спрошу. Я знаю, ты этого не можешь. Есть некоторые вещи, о которых ты говорить не в состоянии. Ты просто загоняешь их в дальний уголок мозга, верно?

— Абсолютно, — с огромным облегчением сказала бабушка.

Потом за друзьями Брайана начали приходить родители. Они стояли в саду дома на Тара-роуд, освещенные теплым вечерним солнцем, пока мальчишки возились и колотили друг друга, оттягивая время сна. Энни следила за матерью и отцом, стоявшими в центре группы и передававшими по кругу поднос с вином и маленькими сандвичами с копченым лососем. Все это время папа обнимал маму за плечи. Энни знала от одноклассниц, что родители желают быть друг с другом и заниматься любовью — или как это там называется — даже тогда, когда не хотят детей. Это казалось противоестественным. Более того, ужасным.

Все посочувствовали ее разбитой коленке, а когда Энни отправилась спать, к ней в комнату пришла мама, сбросила с большого кресла плюшевых зверей и опустилась в него.

— Энни, сегодня днем и вечером ты была очень тихой. Что, коленки болят?

— Все в порядке, мама, не суетись.

— Я не суечусь. Просто мне жалко твои бедные старые коленки. И локоть тоже. Как будто я сама упала.

— Знаю, мама. Извини. Ты не суетилась. Но со мной действительно все в порядке.

— Как это случилось?

— Я уже говорила. Бежала и споткнулась.

— Это на тебя не похоже. Ты никогда не бегаешь. Когда мы с Хилари были в твоем возрасте, то падали все время. Но ты не падаешь. Папа называет тебя принцессой. Наверное, поэтому ты и ведешь себя так, как положено принцессе.

Взгляд матери был таким теплым и любящим, что Энни невольно потянулась к ее руке.

— Спасибо, мама, — с глазами, полными слез, сказала она.

— Ох, Энни, если бы ты знала, как я измучилась с этими мальчишками. Честное слово, они похожи на бодающихся бычков, а не на детей. С твоими подружками было намного легче, но в этом и заключается разница между полами. Хочешь выпить что-нибудь горячее? Сегодня у тебя был сильный шок.

— Что ты имеешь в виду? — Взгляд Энни снова стал осторожным.

— Падение. Оно сильно действует на нервную систему. Даже в твоем возрасте.

— Ах, ты об этом. Нет, нет, все в порядке.

Рия поцеловала дочь в покрасневшую щеку и закрыла дверь.

Она говорила правду; день сегодня был просто убийственный. И все же ей легче, чем остальным. Мать идет в свой одинокий дом с этой дурацкой собачонкой. Хилари с мишенью в огромном бумажном пакете едет через весь город к мужчине, который больше не хочет ее обнимать, потому что они не могут иметь детей. Герти сталкивается с бог знает какими ужасами в квартире над прачечной. Розмари спит одна в своем мраморном дворце.

Только она, Рия, имеет всё, о чем мечтала.

Глава третья

Иногда они встречали матерей и дочерей, ходивших по магазинам вместе. Те выбирали платье или юбку и при этом разговаривали нормально. Кивали или хмурились, но общались по-человечески. Как друзья. Одна заходила в кабинку что-то примерить, а другая в это время держала еще четыре вешалки с нарядами. Теперь Рия в глубине души думала, что это были не настоящие люди. Актрисы или сотрудницы рекламного агентства. Судя по тому, что она сама поссорилась с дочерью одиннадцать раз за полтора часа, было трудно поверить, что четырнадцатилетняя девочка и ее мать действительно способны вместе ходить по магазинам. Эти люди только играли в Счастливые Семьи. Или нет?

Энни получила подарок от бабушки. Столько денег на одежду она еще никогда не тратила. До сегодняшнего дня Энни сама покупала себе обувь, джинсы и майки. Но тут было совсем другое дело — ей требовалось нарядное платье для летних вечеринок. Конечно, Рия должна была пойти с ней и помочь сделать выбор. Это могло бы сойти за развлечение. Так было несколько часов назад. Сейчас же казалось, что это самая большая глупость, которую каждая из них сделала за всю свою жизнь.

Когда девочка посмотрела на нечто кожаное с цепями, Рия громко ахнула.

— Я знала, что так и будет! Знала с самого начала! — вспыхнула Энни.

— Нет, я думала… это просто… я думала… — Рия потеряла дар речи.

— Ну, что ты думала? Мама, говори, что ты думала, а не ахай на весь магазин! — Лицо Энни покраснело от гнева.

Рия не собиралась говорить, что этот наряд выглядит как иллюстрация из журнала «Гардероб садомазохиста».

— Может быть, примеришь? — устало спросила она.

— Не стану! Я уже видела твое лицо. Нечего устраивать из меня посмешище…

— Ничего я не устраиваю. Чтобы понять, как на тебе выглядит вещь, нужно ее примерить. Может быть…

— Ох, мама, ради бога!

— Но я серьезно. Ведь это твой подарок.

— Знаю. Бабушка дала мне деньги, чтобы я купила то, что мне нравится, а не какую-нибудь гадость с жилетом из шотландки, которую ты хочешь заставить меня носить!

— Ничего подобного. Энни, приди в себя. Когда я тебя заставляла? Я и слова не сказала.

— Тогда зачем ты пошла со мной? Что ты здесь делаешь, если тебе нечего предложить? Что мы вообще здесь делаем?

— Ну, я думала, что мы смотрели…

— Ты никогда не смотришь. Ни на вещи, ни на людей. Иначе бы ты не носила такую одежду.

— Послушай, я понимаю, что тебе хочется одеваться не так, как я.

— Мама, никто не хочет одеваться так, как ты. Честное слово. Тебе никогда не приходило это в голову?

Посмотрев в одно из многочисленных зеркал, Рия увидела отражение сердитой стройной девочки-подростка с прямыми светлыми волосами, которая держала в руках нечто вроде одеяния раба. Рядом с ней стояла усталая женщина с пышной гривой кудрявых волос, падавших на плечи, в поношенном черном бархатном свитере с треугольным вырезом и белой юбке. Для похода по магазинам она надела удобные туфли на низком каблуке. Это был не тот день, когда Рия опрометью выскакивала из дома; она прекрасно помнила о магазинных зеркалах, в которых можно внезапно увидеть себя со стороны. Она причесалась, накрасилась и даже почистила кремом туфли и сумочку. Зеркало, висевшее в холле их дома на Тара-роуд, показывало, что все нормально. Но тут оказалось по-другому.

— И ведь ты еще не старая, — сказала Энни. — Многие женщины твоего возраста не ставят на себе крест.

Рия с величайшим трудом поборола желание схватить дочь за волосы и вытащить из магазина. Вместо этого она снова задумчиво посмотрела на себя в зеркало. Ей тридцать семь. На сколько она выглядит? На тридцать пять? Минимум. Кудрявые волосы делают ее моложе; во всяком случае, сорока ей никто не даст. Впрочем, как знать?

— Мама, перестань втягивать щеки и корчить рожи. Это смешно. — О боже, когда это случилось? Что заставило Энни возненавидеть мать и насмехаться над ней? Ведь до сих пор они так хорошо ладили…

Рия сделала еще одно нечеловеческое усилие.

— Послушай, речь не обо мне. Это твой подарок. Бабушка хочет, чтобы ты купила себе что-нибудь красивое и подходящее.

— Нет, не хочет. Мама, ты же никогда никого не слушаешь. Бабушка сказала, что я могу выбрать что хочу. Про что-то «подходящее» она не говорила.

— Я думала…

— Ты думала о том, что хорошо выглядело бы на пуделе, которого привели на собачью выставку! — Энни отвернулась, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слезы.

Рядом стояли мать и дочь и рассматривали висевшие на стеллаже блузки.

— У них должна быть такая же желтая! — с жаром сказала девочка. — Давай спросим продавца. Тебе очень идет желтое. А потом пойдем пить кофе.

Они были похожи на обычных мать и дочь, а не на заранее отобранных актрис, присланных из рекламного агентства, чтобы пудрить мозги простым людям. Рия чуть не заплакала от зависти.

Дэнни договорился, чтобы циклевочную машину привезли в одиннадцать часов. Рия решила, что ей надо быть в это время дома. Ей показалась довольно странной идея — снять ковролин, якобы скрывавший красоту деревянного пола. Она вовсе не считала его красивым — доски потеряли цвет и из них тут и там торчали гвозди. Однако Дэнни лучше разбирался в таких вещах, это она признавала. Его работа заключалась в том, чтобы продавать дома людям, которые знали всё обо всем, и эти люди считали, что деревянные полы и тщательно подобранные ковры — это хорошо, а ковролин — плохо, потому что под ним скрываются доски, пришедшие в ужасающее состояние. Циклевочную машину можно было взять в аренду на выходные и возить по дому, пока она, отчаянно сотрясаясь, будет снимать самый неприглядный верхний слой дерева. Вот чем им предстояло заниматься сегодня и завтра.

Интересно, что Энни подумает, если она сейчас уйдет? Может, ей так будет легче?

— Энни, ты знаешь, отец договорился на сегодня насчет циклевочной машины… — осторожно начала она.

— Мам, я не собираюсь тратить на это свои выходные, это нечестно.

— Нет-нет, что ты, я ничего такого не имела в виду. Я хотела сказать, что мне надо идти домой, чтобы встретить людей, которые ее доставят, но я не хочу бросать тебя здесь.

Энни молча уставилась на нее.

— Я понимаю, что мало чем могу тебе помочь. Вечно впадаю в ступор, когда вижу столько одежды, — сказала Рия.

Выражение лица Энни внезапно изменилось. Порывистым движением она потянулась к матери и крепко ее обняла.

— Бывает и хуже, — ворчливо ответила она. Из уст Энни это звучало как наивысшее одобрение.

С легким сердцем Рия отправилась домой.

Рия стояла в дверях своего дома на Тара-роуд, когда услышала скрип ворот и знакомый крик «Ри-я, Ри-я!» Крик, известный всей округе так же, как звон церковных колоколов или гудок фургончика с мороженым. Это были ее мать и собака, уродливое существо неизвестной породы по кличке Плайерс. Этот пес никогда не чувствовал себя у Рии и Дэнни как дома, но в силу обстоятельств был вынужден проводить у них значительную часть своей нелегкой жизни. Мать Рии всегда ходила в места, куда собак не пускали, а если Плайерс оставался дома один, то скулил не переставая. В доме Рии он выл, но по каким-то причинам вой скулежом не считался, а потому был более предпочтительным.

Мать Рии никогда не приходила без приглашения или предупреждения. После переезда в домик неподалеку она устраивала из этого целое представление. «Не рассчитывайте на то, что в доме детей вас непременно встретят с распростертыми объятиями». Таков ее девиз, часто повторяла она. Девиз был мрачный и бессмысленный, потому что Нора являлась без приглашения и предупреждения каждый божий день. Она думала, что крика у ворот вполне достаточно, чтобы успеть подготовиться. Рия невольно вспоминала школьные годы, когда мать приходила на детскую площадку или в парк, где девочка играла с подружками, и кричала: «Ри-я!» Одноклассницы вечно передразнивали ее. За прошедшее время Рия стала женщиной средних лет, но ничего не изменилось: мать по-прежнему выкрикивала ее имя как боевой клич.

— Входи, мама. — Дочь пыталась говорить приветливо. Она ждала доставки циклевочной машины. Пес будет лаять на агрегат, а потом завоет так отчаянно, словно ему отдавили лапу. Трудно было выбрать более неудачный день для привода собаки.

Нора ворвалась в дом, как всегда, уверенная, что ей здесь рады. Разве она не предупредила о своем приходе еще из-за ворот?

— Этот щенок в автобусе потребовал, чтобы я купила билет! Я сказала ему, чтобы не хамил. — Рия всегда недоумевала, почему мать, такая любительница собак, пользуется словом «щенок» в уничижительном смысле. В последнее время щенки окружали Нору повсюду: в магазинах, в транспорте и на улице.

— А что в этом плохого?

— Как он смел предположить, что я не имею права ездить без билета? Если бы он разул глаза, то с первого взгляда понял бы, что я пенсионерка! — Конечно, мать Рии выглядела на свой возраст. Несмотря на льняной костюм лимонного цвета и черный шейный платок в горошек. Должно быть, этот щенок в автобусе просто ни о чем не думал. Для него все люди старше сорока были стариками. Но объяснять это матери не имело смысла. Рия вынула из духовки противень с песочным печеньем, испеченным вчера вечером. Кофейные чашки уже были наготове. Скоро кухня наполнится людьми. Представители бюро проката, Дэнни, желающий освоить процесс циклевки, Брайан с одноклассниками, знающими, что на кухне Линчей всегда найдется что поесть, — в отличие от их собственных. Может быть, вернется Энни с каким-нибудь умопомрачительным нарядом и с Китти Салливан, которую она встретила в гипермаркете.

По субботам всегда приходила Розмари, а иногда из квартиры над прачечной прибегала Герти. Дважды в неделю Герти приходила убираться; это был ее профессиональный долг. Но в субботу она могла заскочить просто так, по-дружески.

Повод находился всегда: либо она что-то забыла, либо хотела договориться о расписании на следующую неделю.

Мог прийти Колм Барри с овощами. Каждую субботу он приносил их охапками. Иногда даже смывал землю с крупных корней пастернака и моркови и срезал шпинат. Рия варила целые кастрюли супа из свежих овощей, без особого труда выращенных в нескольких метрах от ее кухни.

Приходили и другие люди. На кухне Рии Линч привечали всех. Когда Рия была девочкой, никому не разрешалось заходить на их кухню — темное, мрачное место с полом, покрытым вытертым линолеумом. В доме матери гостей вообще было не густо. Мать — а насколько Рия помнила, и отец тоже — были людьми беспокойными, не умевшими отдыхать и не понимавшими, что другим может этого хотеться.

Даже когда мать приходила сюда, на Тара-роуд, она вечно суетилась, постоянно звенела ключами, то снимала пальто, то надевала его, порываясь уйти, и не могла понять магии этого теплого, уютного места.

То же самое было в семье Дэнни. Его мать и отец сидели на очень удобной кухне деревенского дома и кружками пили чай, не приглашая к себе никого и не терпя никаких вторжений со стороны. Их сыновья либо находились у себя в комнатах, либо бегали по улице и жили собственной жизнью. Хотя родителям Дэнни было уже за семьдесят, они продолжали вести ту же жизнь, не устраивая семейных сборищ, не общаясь с соседями и не имея друзей. Рия с гордостью оглядывала свою светлую и просторную кухню, где всегда кипела жизнь и собирались компании, душой которых была она сама.

Дэнни не обращал внимания на то, что Нора Джонсон вечно бренчит ключами; крики тещи из-за ворот его тоже не раздражали. Увидев Нору у себя на кухне, он обрадовался и крепко обнял ее. На Дэнни была красная спортивная рубашка, которую он купил в Лондоне. Сама Рия никогда в жизни не купила бы ему такую. Однако она была вынуждена признать, что рубашка молодила его; в ней Дэнни выглядел красивым старшеклассником. Наверное, она действительно выбирает одежду хуже всех на свете. Тот растянутый бархатный свитер, который высмеяла Энни, она теперь не могла надеть без чувства неловкости.

— Холли, я знаю, зачем вы пришли. Чтобы помочь, — сказал Дэнни. — Вы не только балуете внучку, давая ей деньги на одежду, но и приходите помогать нам циклевать полы.

— Нет, Дэниел. Я пришла оставить у вас на часок бедного Плайерса. В «Святой Рите» сидят ужасные люди, они не позволяют собаке входить в помещение и не понимают, что старикам просто необходим четвероногий друг! Но эти щенки врачи ничего не понимают. Говорят, негигиенично. Они просто с ума сходят из-за животных.

— Раз так, пусть сидит здесь. Привет, малыш. — Неужели Дэнни действительно нравилась эта дворняга, уже открывшая пасть, чтобы испустить душераздирающий вой? Похоже, он смотрел на Плайерса с любовью. Но жизнь Дэнни слишком зависела от того, сумеет ли он вежливо разговаривать с людьми, желающими купить или продать недвижимую собственность. Поэтому определить степень искренности его энтузиазма было трудно. В его мире искренность не поощрялась.

Мать Рии допила кофе и поднялась. В последнее время она стала неотъемлемой частью жизни соседнего дома престарелых. Хилари жаловалась на то, что мать готова вообще переселиться туда. Нора научила Энни играть в бридж и иногда брала ее с собой в «Святую Риту», чтобы составить компанию старикам. Энни была в восторге. Она говорила, что старики ведут себя шумно, как школьники, и ссорятся так же. По ее словам, все в доме относились к бабуле с большим уважением. Еще бы, ведь по сравнению с ними бабуля была совсем молодой.

Нора говорила, что общаться со стариками очень полезно. Она много раз намекала, что Рия должна делать то же самое; однажды та тоже станет старой и одинокой и пожалеет, что в свое время оказывала мало внимания пожилым людям. Рия не работает, как все остальные, поэтому свободного времени у нее полно.

— Наверное, вы свели с ума всех стариков в «Святой Рите». Еще бы, их приходит очаровывать юный цыпленок с шейным платком в горошек, — сказал Дэнни.

— Дэниел, перестань льстить, — ответила Нора Джонсон, но было видно, что она довольна.

— Я серьезно, Холли. Вы для них наверняка свет в окошке, — поддразнил ее Дэнни. Довольная теща поправила волосы и отбыла; нарядный костюм лимонного цвета очень шел ей. — Твоя мать хорошо одевается, — сказал он Рии. — Дай бог нам так выглядеть в ее возрасте.

— Будем, будем. Ты сам выглядишь как мальчик, а не как мужчина, которому скоро исполнится сорок, — засмеялась Рия. Но Дэнни смеяться не стал. Говорить так не следовало. Ему шел тридцать восьмой год. Рия глупо пошутила и расстроила его. Она сделала вид, что не заметила своей ошибки. — А посмотри на меня. Когда мы познакомились, ты хотел сначала посмотреть на мою мать, а уже потом решить, стоит ли в меня влюбляться. Говорил, что женщины всегда превращаются в своих матерей. — Рия болтала все, что взбредет в голову. Ей хотелось, чтобы взгляд Дэнни снова стал прежним.

— Я так говорил? — удивился он.

— Да. Неужели не помнишь?

— Нет.

Рия пожалела, что начала этот разговор. Муж казался сбитым с толку и ничуть не польщенным.

— Мне нужно позвонить Розмари, — внезапно сказала она.

— Зачем?

Настоящей причиной этого было нежелание оставаться наедине с мужем, которого она раздражала.

— Хочу узнать, зайдет ли она к нам, — весело ответила Рия.

— Зайдет, зайдет, — ответил Дэнни. — И приведет с собой еще полмира. — Его слова прозвучали насмешливо, но Рия знала, что на самом деле Дэнни очень нравится кипучая и веселая жизнь на кухне, так отличающаяся от жизни в неприветливом деревенском доме, где он вырос, не слыша ничего, кроме карканья ворон на соседних деревьях.

Дэнни был счастлив здесь не меньше жены: именно о такой жизни они и мечтали. Жаль, что они оба сильно устают и занимаются любовью уже не так часто, как раньше. Просто в последнее время слишком много всего случилось. Но скоро жизнь снова вернется в нормальное русло.

Когда Розмари пришла, то потребовала подробно рассказать ей о походе по магазинам.

— Ужасно интересно следить за тем, как дети становятся самостоятельными, — сказала она. — Узнают, чего хотят, и определяют собственный стиль. — Она не сидела, а бродила по кухне, брала в руки посуду и разглядывала клеймо на донышке, трогала пальцем связки лука на стене, читала рецепты, прикрепленные к холодильнику, все осматривала и всем сдержанно восхищалась.

Она буквально вцепилась в кружку и благодарила Рию так, словно пила черный кофе впервые в жизни. Как всегда, отказалась от песочного печенья, сказав, что бессовестно объелась за завтраком, хотя каждый, кто видел ее узкие бедра и девичью фигуру, понимал, что это наглая ложь. На Розмари были хорошо сшитые джинсы и белая шелковая блузка, которые она называла нарядом для уик-энда. Волосы тщательно уложены; она каждую субботу была первой посетительницей местного салона красоты. Розмари всегда завидовала тем, кто мог ходить туда в любой день недели. Счастливчикам вроде Рии, которая нигде не работала.

Теперь Розмари была владелицей полиграфической компании. Она получила премию как победитель конкурса предприятий малого бизнеса. Если бы не многолетняя дружба, Рия могла бы ее задушить. Розмари была убедительным доказательством того, что женщина может работать и при этом великолепно выглядеть. Но их слишком многое связывало. О боже, ведь Розмари присутствовала при первой встрече Рии с Дэнни. Она годами выслушивала все ее жалобы и делилась с Рией своими бедами. У них почти не было секретов друг от друга.

Но в том, что касалось Герти, они общего языка не находили.

— Давая ей десятки для этого пьяницы, ты только поощряешь уверенность Герти в том, что такая жизнь нормальна.

— Она не собирается бросать Джека. Ты можешь поручить ей любую работу, она справится, — просила Рия.

— Нет, Рия. Неужели ты не понимаешь, что только усугубляешь ситуацию? Твое молчание позволяет Герти считать вполне естественным, что ее лицо превращается в боксерскую грушу, а перепуганные дети живут в доме ее матери. Такие сцены будут повторяться без конца. Но если в один прекрасный день ты скажешь «хватит», это приведет ее в чувство и добавит смелости.

— Не приведет. Герти просто подумает, что у нее не осталось ни одной подруги на свете.

Розмари только вздыхала. Они многое воспринимали одинаково: злились на матерей, жалели сестер, радовались тому, что поселились на тихой и зеленой Тара-роуд. Розмари яростно поддерживала подругу буквально во всем. Слишком многие женщины говорили Рии, что они сошли бы с ума, если бы у них не было работы, обеспечивающей материальную независимость от мужа. Розмари никогда такого не говорила. Разве что иногда задавала вопрос, который интересовал всех работающих замужних женщин: «Чем ты занимаешься целый день?» Обычно онаделала это при Дэнни.

Конечно, в последние пять лет Энни и Брайан уже не требовали столько внимания, но о работе вне дома Рия всерьез не задумывалась. Да и что она могла делать? Ни толкового образования, ни квалификации. Нет, уж лучше поддерживать порядок в доме. Рия не слишком переживала из-за того, что она всего-навсего домохозяйка, и искренне верила, что Розмари, у которой есть все, что можно иметь в этой жизни, завидует ей.

— Рия, не томи душу. Говори, что она купила. — Розмари и вправду было интересно; она считала, что Рия с Энни сошлись во вкусах и что-то выбрали.

— Я не мастер на такие вещи, — закусив губу, ответила Рия. — Я не смогла посоветовать ей ничего путного.

На лице Розмари мелькнула тень нетерпения.

— Не говори глупостей. Конечно, ты в этом разбираешься. У тебя куча времени, чтобы ходить по магазинам.

Но тут привезли циклевочную машину, и тех, кто ее доставил, пришлось напоить кофе. Затем явился девятилетний Брайан, выглядевший так, словно весь день провел на стройке, где используют детский труд, и привел с собой двух еще более грязных приятелей. Они схватили по банке кока-колы, сгребли все печенье и удрали наверх. Потом пришла Герти с большими тревожными глазами, сбивчиво объяснила, что вчера не успела дочистить медную кастрюлю, и тут же начала скрести ее дно. Это означало, что ей позарез нужны пять фунтов.

Плайерс заскулил: выяснилось, что мать неожиданно быстро вернулась из «Святой Риты». Нору не предупредили, что сегодня утром состоятся похороны и что ей там делать нечего. Потом в окно постучал Колм Барри и жестом показал, что оставил Рии большую корзину овощей. Рия махнула ему рукой, призывая присоединиться к собравшимся, и ощутила гордость от того, что находится в центре событий. Она видела, что на пороге кухни стоит Дэнни и следит за происходящим. Он выглядел таким юным и красивым, что у нее защемило сердце. Зачем она напомнила мужу, что ему уже под сорок?

Казалось, он совсем забыл об этом. Лицо Дэнни не было расстроенным; он просто стоял и смотрел. Как беспристрастный наблюдатель, человек со стороны, видящий все это в первый раз. Потом по очереди циклевали полы; это оказалось не так просто. Стоять позади норовистой машины было недостаточно; ею требовалось управлять, направлять и обходить тяжелые предметы. Дэнни с энтузиазмом руководил добровольными помощниками. «В доме пора что-то менять», — говорил он. Неожиданно по спине Рии поползли мурашки. Дом был чудесный; зачем в нем что-то менять?

На ланч мать Рии не осталась.

— Меня не волнует, сколько тонн овощей принес тебе Колм. Я знаю, как трудно иметь дело с людьми, которые привыкли командовать другими. Поэтому сиди дома и присматривай за мужем. Это просто чудо, что вы прожили вместе так долго. Я всегда говорила, что ты родилась счастливой. Надо же, заарканить такого мужчину…

— Холли, у меня от вас голова пухнет. Еще неизвестно, кто кого заарканил. Ну, если вы не хотите остаться, то возьмите с собой немного помидоров, выращенных Колмом. Я так и вижу, как вы угощаете сандвичами с тонко нарезанными помидорами и мартини с водкой многочисленных джентльменов, которые соберутся у вас во второй половине дня.

Нора Джонсон покатилась со смеху.

— Если бы. Ладно, так и быть, возьму немного. Просто чтобы не пропали. — Мать Рии никогда не брала того, что ей предлагали от души. А если что-то и принимала, то с таким видом, словно она оказывает вам услугу.

Розмари была разочарована тем, что смотреть нечего. Видели ли они роскошное платье, которое висит в витрине магазина на перекрестке? Нет? Совершенно божественное, но не для нас, заезженных старых кляч, говорила Розмари, похлопывая себя по плоскому животу, а для таких, как Энни, у которой фигура ангела. Розмари прекрасно знала, что ее никто не назовет заезженной старой клячей. Это относилось только к Рии.

У Брайана и его друзей Декко и Майлса возникла проблема. Они хотели посмотреть у Декко какой-то матч по кабельному телевидению, но там был новорожденный, поэтому телевизор включать не разрешали.

— А почему вы не можете посмотреть матч здесь? — спросила Рия.

Брайан захлопал глазами.

— Ты что, не понимаешь? Мы не можем смотреть его здесь.

— Конечно, можете. Это твой дом. Такой же, как мой и папин. Можете взять поднос в малую гостиную.

Брайан покраснел.

— Мам, мы не можем посмотреть матч здесь, потому что у нас нет кабельного телевидения, как в доме у Декко! — выпалил он.

И тут Рия вспомнила свой долгий спор с Дэнни, состоявшийся несколько месяцев назад. Дэнни сказал, что дети и так слишком много смотрят телевизор.

— Что толку, что у нас оно есть? — мрачно сказал Декко. — Все равно им нельзя пользоваться из-за этого противного бэби.

— Перестань, — сказала ему Рия. — Разве родной брат может быть противным?

— Может, миссис Линч. Это противно и глупо. Зачем им понадобился ребенок через столько лет? Мне ведь уже десять. — Мальчики покачали головами и стали обсуждать, что будет, если воспользоваться двенадцатифутовым удлинителем. Допустим, они вынесут телевизор на улицу, отодвинут его как можно дальше от стены и прикрутят звук. Как, получится? Но Декко сомневался. Его мать буквально трясется над этим отвратительным бэби.

Новость для Рии была неутешительная. Она всерьез думала о третьем ребенке. Компания «Маккарти и Линч» набирала силу. Дэнни присвоили титул лучшего агента года. У них прекрасный дом, они сравнительно молоды и вполне могут позволить себе еще одного малыша.

Медная кастрюля блестела. Герти с гордостью показала ее Рии.

— Рия, в нее можно смотреться как в зеркало.

Рия подумала, что для этой цели кастрюля слишком велика и тяжела, но ничего не сказала. Не сказала она и о свежем синяке на щеке Герти, который та пыталась прикрыть волосами.

— О боже, она действительно сверкает как золото. Хорошо, что ты смогла выбраться ко мне в субботу. — Сценарий предусматривал, что теперь Рия предложит ей деньги, Герти сначала откажется, а потом возьмет. Речь шла о чувстве собственного достоинства, хотя для обеих это было привычной игрой.

Но сегодня все вышло по-другому.

— Ты знаешь, почему я это сделала.

— Да, но я все равно рада. — Рия потянулась за сумочкой, удивленная прямотой подруги.

— Рия, я в отчаянном положении. Ты не можешь дать мне десять фунтов? Отработаю на следующей неделе.

— Герти, не давай ему денег.

Герти отвела волосы в сторону, и Рия увидела на ее шее длинный красный шрам.

— Пожалуйста, Рия.

— Он сделает это снова. Уйди от него. Это единственный выход.

— И куда я пойду? Куда пойду с двумя детьми?

— Смени в квартире замки. Получи постановление суда о запрете подходить к тебе и детям.

— Рия, я встану перед тобой на колени. Он ждет меня на улице.

Рия дала ей десятку.

Потом она вышла в холл и услышала разговор Энни с подружкой Китти.

— Нет, конечно, мы ничего не купили. А ты как думала? Стоит, ахает и возводит глаза к небу. «Ты же не собираешься носить это, не собираешься носить то…» Hei’, она молчит, но это написано у нее на лбу. Говорю тебе, это было ужасно. Нет, я ничего не буду покупать. Честное слово, так легче. Не стоит суетиться. Правда, не знаю, что я скажу бабуле. Она такая щедрая, и ей все равно, что я ношу.

Рия посмотрела на мужа. Если бы она минутку побыла рядом с ним, ей стало бы легче, она смогла бы восстановить утраченные силы и уверенность в себе. Дэнни наклонился над циклевочной машиной; его тело дрожало вместе с агрегатом, пытавшимся добраться до хорошего дерева, которое мужу хотелось обнажить. Он был полностью поглощен работой, но казалось, что Дэнни делает это для кого-то другого, словно один из клиентов попросил его предварительно отремонтировать покупаемую недвижимость.

Рия прижала руку к горлу и подумала, что у нее начинается грипп. На Тара-роуд стоит чудесное субботнее утро, так почему ее все раздражает? Может быть, изложить проблему письменно? Или сходить к психологу-консультанту? Но тот наверняка посоветует ей пойти работать. Это кажется самым разумным. Посторонние люди считают, что работа отвлекает женщину, оставляет меньше времени на мрачные мысли, делает ее более независимой и значимой в собственных глазах. Как объяснить им, что это не ответ? У Рии уже есть работа. Ради таких мелочей нет смысла каждое утро куда-то ездить. Дэнни часто говорит, что если она пойдет работать, все ее жалованье съест прогрессивный налог. К тому же выясняется, что именно сейчас дети нуждаются в ней больше всего.

Она должна быть дома, потому что к ней каждый день приходит мать. И Герти, которой нужны не столько несколько фунтов за уборку, сколько дружеская поддержка. А кто будет заниматься благотворительностью, если Рия пойдет на службу на полную ставку? Эта работа не имеет ничего общего с изысканными ланчами для сбора средств, на которые тратят время некоторые представительницы среднего класса. Это настоящая работа — приходить в магазин, становиться за прилавок, продавать вещи и получать деньги. Или идти в больницу, чтобы присматривать за малышами, матерям которых говорят, что у них рак груди. Собирать старую одежду, хранить ее в гараже, а потом отвозить в дешевую химчистку. Искать бидоны, банки, варить чатни^[6] и соусы, а потом четыре часа стоять у супермаркета с тележкой.

Да и сам дом нуждался в ней. Дэнни часто говорил, что она — первая линия его обороны, борющаяся с древоточцами, сыростью и сухой гнилью. Ну, а если предположить, только предположить, что она пойдет работать, что она будет там делать? При одной мысли об Интернете у нее по спине бежали мурашки. Даже для получения должности приемщицы ей придется освоить компьютер. А компьютер — это тебе не пишущая машинка.

Может быть, сосущее чувство пустоты и тревоги пройдет. Может быть, решение проблемы заключается вовсе не в поисках работы. Скорее всего, ответ стар, как само время. Собственно говоря, Рия в нем и не сомневалась. Она хотела еще одного ребенка. Маленькая головка прижимается к ее груди, глаза доверчиво смотрят на нее. Дэнни сидит рядом. Это не смешно. Именно в этом они и нуждаются. Как бы ни издевались над этим Брайан и его друзья, пришло время рожать еще одного малыша.

Они обедали у Розмари. Это не вечеринка — их было всего трое. Рия знала, какое будет угощение: холодный суп, жареная рыба и салат. Потом фрукты и сыр у большого окна с видом на ярко подсвеченный сад.

Дэнни всегда говорил, что безупречные апартаменты Розмари в доме тридцать два по Тара-роуд теперь стоят целое состояние. Дела ее компании шли успешно, так что недостатка в деньгах Розмари не испытывала. Хотя она не была такой искусной поварихой, как Рия, но все же могла приготовить изысканный обед без особых усилий.

Конечно, Рия знала, что многое доставлено сюда прямо из кулинарии, но никто другой об этом не догадывался. Когда люди хвалили вкусный черный хлеб, Розмари только улыбалась в ответ. Стол был накрыт отменно. Виноград и инжир, разложенные на охлажденном подносе, большой синий кувшин для воды со льдом, белые тюльпаны в черной вазе. Ничего более элегантного нельзя было придумать. Негромкий современный джаз и сама Розмари, одетая так, словно собралась на премьеру. Рия не переставала удивляться энергии и высоким требованиям подруги.

Они с Дэнни шли по Тара-роуд. Иногда ее раздражало, что муж не может думать ни о чем, кроме стоимости каждого дома. Но это был его бизнес. Это вполне естественно. Они часто говорили друг другу, что второй такой улицы нет во всем Дублине. Все другие улицы то входили в моду, то выходили из нее, но Тара-роуд была исключением. Тут были дома, переходившие из рук в руки только за очень большие деньги. Были и обветшавшие стандартные домики на семь квартиросъемщиков каждый, с мусорными баками и велосипедами, разбросанными по неухоженному участку. Были кирпичные дома, в которых из поколения в поколение жили государственные служащие и банкиры, но большинство домов напоминало их собственный. Когда-то они были роскошными, потом пришли в упадок, а теперь снова медленно, но верно обретали прежнее величие.

Магазины, начинавшиеся за угловой прачечной Герти, с годами становились все более фешенебельными. Тут стоял шикарный ресторан Колма Барри с собственным участком. Были и маленькие домики вроде дома Норы Джонсон, не поддающиеся определению и описанию.

Когда Рия подходила к воротам тридцать второго дома, она каждый раз любовалась его элегантным фасадом. Ее мысли текли по привычному руслу. Она хотела бы, чтобы перед ее домом был такой же большой и приветливый передний двор с подъездной аллеей, где можно припарковать несколько машин. Двор, в котором всё устремляется к парадной двери, где цветы становятся все выше и по мере приближения к гранитным ступеням превращаются в кусты. Словно это не дом, а настоящий замок. Их с Дэнни жилище не выглядело прочным. Казалось, его можно разобрать за несколько минут. Несколько лет назад Дэнни согласился покрыть двор гудроном и разбить на нем несколько альпийских горок. Но все равно он не шел ни в какое сравнение с двором дома тридцать два.

Рия снова и снова спрашивала себя, почему это так ее заботит. Ей был несвойствен дух соперничества, она никогда не завидовала чужим кухням, диванам и шторам. Возможно, потому что ее дом вызывал в ней ощущение надежности и постоянства. Никому бы и в голову не пришло, что кто-то в доме тридцать два станет строить на своей подъездной аллее флигели или что-нибудь еще. Но окружение дома Линчей могло измениться в любую минуту. Дэнни несколько раз говорил, что это только добавит дому обаяния, таинственности и повысит его стоимость. Рия отвечала, что стоимость твоей собственности имеет значение только тогда, когда ты собираешься ее продавать. Во всех остальных случаях ее ценность — это ощущение уюта и спокойствия. Время от времени они говорили об этом, но без особого толку. Это был один из тех редких случаев, когда Рия не могла передать всю глубину владевших ею чувств. Ее желание создать более пристойный и надежный передний двор могло показаться Дэнни придиркой или завистью к тому, что есть у других.

Рии нравилось думать, что она лучше других знает, что важно, а что нет. Она должна использовать все свое красноречие, чтобы убедить мужа снова стать отцом. По сравнению с этим сад не имеет никакого значения. Не стоит надоедать Дэнни лишний раз. В последнее время он выглядит усталым и бледным. Работа, работа…

Когда Розмари пошла за напитками, Рия еще раз огляделась по сторонам. Все было идеально. Ничто не говорило о том, что здесь живет респектабельная деловая дама. Все дела и документы Розмари хранились в офисе. Дом на Тара-роуд существовал для отдыха. Все выглядело таким же первозданным, как в первый день. Краска не облупилась, мебель не поцарапалась. Рия заметила, что даже книги и журналы по искусству лежат на низком столике в строгом порядке. В ее доме такое было невозможно; кто-нибудь сразу же положил бы на них свои тетрадки, жакет, теннисные туфли или вечернюю газету. Рия чувствовала, что пентхаус Розмари никогда не был настоящим домом. Скорее интерьером, который можно сфотографировать для журнала.

Рия хотела сказать об этом Дэнни, когда они возвращались по Тара-роуд, разглядывая чужие дома и неизменно поздравляя себя с тем, как мудро они поступили, поселившись здесь, хотя в ту пору оба были молодыми и беспечными. Но Дэнни заговорил первым.

— Мне нравится ходить в этот дом, — неожиданно сказал он. — Там тихо, мирно, и никто от тебя ничего не требует.

Стоял теплый весенний вечер. Дэнни шел, перекинув пиджак через плечо. Как обычно, волосы лезли ему в глаза; с ними не мог справиться ни один парикмахер. «Чем ему нравится атмосфера апартаментов Розмари? — подумала Рия. — Это совсем не в его вкусе. Слишком просторно. Наверное, все дело в их стоимости. Нельзя не пропитаться торгашеским духом, если ты изо дня в день покупаешь и продаешь недвижимость. Нет, на самом деле Дэнни нужен теплый, уютный дом, наполненный людьми».

Если бы сегодня вечером Розмари обедала у них, за кухонным столом сидело бы человек семь-восемь. То и дело на кухню прибегали бы дети со своими приятелями. Может быть, пришла бы Герти, чтобы помочь накрыть на стол, и в конце концов присоединилась бы к компании. Где-то звучала бы негромкая музыка, звонил телефон. Пришел бы любопытный кот Энни по кличке Климент и начал проверять список приглашенных; люди говорили бы, перебивая друг друга. На каждом конце стояла бы заранее откупоренная бутылка вина. Обед начался бы густой рыбной похлебкой с моллюсками, крупными устрицами и толстыми ломтями свежего хлеба. Затем подали бы жаркое, а напоследок — два десерта. Никто не мог отказаться от изумительного пирога Рии с патокой. Такие вечера доставляли удовольствие всем, хотя ничем не напоминали изысканные трапезы из французских фильмов.

Но затевать спор не имело смысла: Дэнни мог подумать, что она хвастается. Поэтому Рия, как обычно, сделала то, что могло доставить ему удовольствие. Взяла мужа под руку и сказала, что он прав, в таком спокойном месте приятно посидеть и поговорить. Не стоило напоминать, что Розмари оделась и накрасилась так, словно собиралась давать интервью для телевидения, а не принимать Дэнни и Рию, своих самых близких друзей.

— Нам повезло с друзьями и соседями, — довольно вздохнув, сказала она. Это уж точно. Когда они свернули к себе, то увидели, что в малой гостиной горит свет.

— Надо же, они еще не спят, — весело удивился Дэнни.

— Не может быть. Уже час ночи.

— Ну, если это не дети, значит, к нам забрался вор, — беспечно ответил Дэнни. Вряд ли воры стали бы смотреть телевизор и дожидаться возвращения хозяев.

Рия огорчилась. Она хотела посидеть с мужем на кухне, выпить по рюмочке и поговорить о том, что им нужно родить еще одного ребенка. И даже приготовила доводы на случай сопротивления. Сегодняшний вечер идеально подходил для такого разговора, хотя она и не могла понять, как Дэнни может доставлять удовольствие пустой и холодный пентхаус Розмари. Какого черта детям вздумалось полуночничать?

Конечно, это были Энни и ее подружка Китти. Не было ни предупреждения о приходе Китти, ни просьбы разрешить взять лак Рии, чтобы выкрасить друг другу ногти на ногах, ни одолжить кассету уроков фитнеса, которая торчала в видеомагнитофоне. Казалось, девочки были слегка раздосадованы тем, что взрослые вернулись в собственный дом.

— Здравствуйте, мистер Линч, — сказала Китти, которая женщин не замечала в упор, но зато широко улыбалась каждому встречному мужчине. Она выглядела как персонаж документального фильма об опасности жизни в больших городах — худая, как беспризорница, с темными кругами под глазами; сказывались поздние возвращения с дискотек. Рия знала об этом, потому что Энни постоянно требовала, чтобы ей предоставили такую же свободу.

Дэнни считал Китти забавной малышкой, девочкой с характером.

— Привет, Китти, привет, Энни. Я вижу, вы выкрасили друг другу ногти в разные цвета. Замечательно!

Довольные девочки улыбнулись ему.

— Могло быть и лучше, — стала оправдываться Энни. — Ни синего, ни черного. Только красный и розовый. — Китти нахмурилась и неодобрительно покачала головой.

— Прошу прощения, — саркастически сказала Рия. Она хотела пошутить, но реплика получилась слишком резкой. Ее возмущала несправедливость. Они рылись в ящике ее туалетного столика, взяли без разрешения ее лак, а она должна была чувствовать себя польщенной и одновременно стыдиться того, что у нее нет набора лаков всех цветов радуги! Девочки пожали плечами и посмотрели на Дэнни, ища поддержки.

— Брайан в постели? — лаконично спросила Рия, не дав Дэнни сказать то, что только усугубило бы ситуацию.

— Нет, он взял машину и вместе с Декко и Майлсом поехал в ночной клуб, — ответила дочь.

— Энни, прекрати.

— Ох, мама, а чего ты ждала? Неужели нам с Китти есть дело до того, где Брайан?

Китти решила прийти к подруге на выручку.

— Пожалуйста, не беспокойтесь, миссис Линч, он лег в девять часов. Мы подоткнули ему одеяло, и он уснул. Честное слово. — Она сумела отвести Рии роль суетливой старой матери, у которой не все дома.

— Конечно, Рия, где же еще ему быть? — Дэнни тоже встал на сторону этих паршивок…

— Как прошел вечер? — спросила Энни отца. Не потому что ее это интересовало, а чтобы отомстить Рии.

— Хорошо. Ни суеты, ни спешки.

— Угу. — Хотя Энни и дулась на мать, но реплика Дэнни энтузиазма у нее не вызвала.

Рия решила не обращать внимания на то, что в последнее время все вызывает у Энни досаду и гнев. Это пройдет. Как, впрочем, и все остальное.

— Думаю, вам пора спать. Китти останется на ночь?

— Мама, сегодня суббота. Ты что, не понимаешь? Завтра занятий нет.

— Нам еще нужно закончить «седы».^[7] — Китти скулила как щенок, который боится, что его побьют.

— Вам, девочки, никакие «седы» не нужны. — Улыбка Дэнни была лестной, но ее не приняли. В конце концов, он тоже был старым и надоедливым отцом.

— Нет, нужны.

— Ладно, давайте посмотрим, что нам скажет инструкторша.

Рия делано улыбалась и следила за тем, как ее муж вместе с девочками-подростками делает смешное упражнение для укрепления мышц живота, который у него был плоским, как доска. Все смеялись друг над другом до упаду. Она не могла ни присоединиться к ним, ни уйти. Прошло от силы десять минут, но Рии они показались двумя часами. Ни беседы по душам на кухне, ни постели не было. Когда поднялись наверх, Дэнни сказал, что пойдет в душ. В последнее время он настолько потерял форму, что даже несколько минут не слишком трудных физических упражнений чуть не убили его.

— Я превращаюсь в мешок старого сала, — сказал он.

— Неправда. Ты очень красивый, — искренне ответила Рия, когда он снял с себя одежду. Ей хотелось, чтобы Дэнни тут же лег в постель, но он отправился в душ и вышел оттуда в пижаме; это означало, что заниматься любовью он сегодня не намерен. Перед тем как уснуть, Рия попыталась вспомнить, когда это было в последний раз. Но волноваться не собиралась. Просто у каждого из них были дела. Временами такое случается, а потом всё опять приходит в норму.

В воскресенье Дэнни ушел на весь день. Клиенты хотели взглянуть на новые апартаменты. «В последнее время компания изучает вкусы молодых специалистов», — сказал он. Застройщики хотят знать, стоит ли проектировать в таких домах фитнес-клубы и кофе-бары, где одинокие молодые люди могли бы встречаться с себе подобными. Ему нужно определиться. Нет, к ланчу он не вернется.

Брайана пригласили в гости к Декко; там намечались крестины. Мальчишка не хотел на них идти, но к ним собирались приехать бабушка и сослуживцы мамы и папы; видимо, требовалось и его присутствие. По каким-то непонятным причинам. Родители Декко сказали, что если они с Брайаном и Майлсом наденут чистые рубашки и не будут хватать сандвичи, то каждый из них получит по пять фунтов.

— Это целая куча денег, — серьезно сказал Декко. — Только чокнутый может выложить за такое пятнадцать фунтов.

— Нормальные люди заплатили бы пятнадцать фунтов за то, чтобы нас там не было, — покачал головой Брайан.

— Нормальных людей в доме, где родился ребенок, не бывает, — мудро промолвил Декко, и вся троица дружно вздохнула.

Энни предупредила, что они с Китти пойдут в школу на собрание по профориентации. Конечно, они говорили об этом всем. Давно и не один раз. Просто их никто не слушал.

— Раньше ты ни на какие собрания по профориентации не ходила, — возразила мать.

— Там говорили только о банках, страховых агентствах, юридических конторах и прочей ерунде. — Энни казалось, что все и так ясно.

— А о чем будут говорить на этой неделе?

— О действительно стоящих местах. Вроде музыкальной индустрии или модельных агентств.

— Энни, а как же ланч? Я разморозила целую баранью ногу, а теперь выясняется, что никого не будет…

— Мама, только ты способна подумать, что какая-то баранья нога важнее моего будущего! — Она вылетела из комнаты, хлопнув дверью.

Рия позвонила матери.

— Рия, не говори глупостей. Почему я должна бросить всё и идти к тебе есть тонны красного мяса? Зачем размораживать ногу, не узнав предварительно, кто ее станет есть? Вот в этом ты вся. Никогда ни о чем не думаешь.

Рия позвонила Герти. Трубку взял Джек.

— Что?

— Ох… э-э… Джек, это Рия Линч.

— Что тебе нужно? Впрочем, я и так знаю.

— Я хотела поговорить с Герти.

— Ага. Чтобы надавать ей кучу феминистских советов.

— Нет. Просто хотела пригласить ее на ланч.

— Мы не можем прийти.

— Ну, может быть, она придет одна.

— Не придет, миссис Сожги Лифчик.

— Джек, может быть, я смогу с ней договориться.

— А не пошла бы ты… — Послышался какой-то посторонний шум.

— Рия, это Герти… Извини, я не могу пойти.

— Пойти куда?

— Куда бы ты меня ни позвала. Спасибо, но не могу.

— Это был всего лишь ланч, Герти. Всего-навсего паршивая баранья нога.

На другом конце провода послышался всхлип.

— Черт побери, Рия, если это всё, то зачем звонить и вызывать скандал?

— Это автоответчик Мартина и Хилари. Пожалуйста, оставьте сообщение после сигнала.

— Ничего, Хилари, это я, Рия. Если вас нет дома в воскресенье в десять утра, то вряд ли вы приедете на ланч… Привет.

Рия позвонила Колму Барри в ресторан. По воскресеньям он всегда был дома. Говорил, что в этот мирный и спокойный день занимается счетами и делопроизводством.

— Алло… — Сестра Колма Кэролайн всегда отвечала так тихо, что приходилось напрягать слух. Она сказала, что Колма нет, что он уехал по каким-то делам. В общем, его нет. Кэролайн говорила так неуверенно, словно Колм стоял рядом и жестом показывал, что не хочет брать трубку.

— Неважно. Я просто хотела спросить, не придет ли он на ланч. Только и всего.

— На ланч? Сегодня? — с удивлением и недоверием спросила Кэролайн.

— Ну да.

— К вам домой?

— Да, домой.

— А вы его уже приглашали? Неужели он забыл?

— Нет, это чистая импровизация. Я приглашаю и вас тоже. Конечно, если вы свободны.

Казалось, эта мысль не укладывалась у Кэролайн в голове.

— Ланч? Сегодня?

Рии захотелось ее стукнуть.

— Ладно, Кэролайн, не обращайте внимания.

— Конечно, Колм будет очень жалеть, что упустил такой случай. Он любит бывать у вас, просто… ну, он… ну, его нет.

— Да, вы уже сказали, что у него дела. — Рия услышала в своем голосе нотку нетерпения. — А вы сами не свободны, Кэролайн? Вы и Монто? — Она отчаянно надеялась, что нет. И ей повезло.

— Нет. Мне очень жаль, Рия. Честное слово. Ужасно жаль, но сегодня это невозможно. В любой другой день — пожалуйста.

— Ладно, Кэролайн. Я уже сказала, это был экспромт. — Она дала отбой.

Зазвонил телефон, и Рия с надеждой взяла трубка.

— Рия? Это Барни Маккарти.

— Барни, он уже уехал на встречу с вами.

— Уехал?

— Да. На новый участок, с роскошными квартирами.

— Да, конечно. Да.

— А вы еще не там?

— Нет, я задержался. Если он позвонит, сообщи ему, ладно? Мы пересечемся по дороге.

— Конечно.

— Рия, у тебя все в порядке?

— Да, все, — солгала она.

Может быть, все-таки приготовить баранью ногу, а когда все вернутся, подать ее холодную с салатом? Герти говорила, что если мясо не оттаяло полностью, его можно заморозить снова. Но откуда ей знать? Это мог бы знать Колм, однако, по словам его в детстве напуганной сестры, он уехал куда-то делать что-то. Могла знать Розмари, но спрашивать ее Рии очень не хотелось. Может, Энни права, и она действительно стала занудой? Или без царя в голове, как говорит мать? Теперь Рия понимала, почему люди, которые живут одни, считают воскресенье унылым и бесконечным днем. Родись у них с Дэнни малыш, все было по-другому… в сутках часов бы не хватало.

После возвращения с крестин Брайана вырвало. По его словам, этого было вполне достаточно, чтобы не ходить в школу. Он был уверен, что Декко и Майлсу достались более добрые и понимающие родители, которые не погонят больных на улицу, когда тем действительно плохо. По мнению Энни, все они были наказаны за то, что пили шампанское; вполне естественно, что их вырвало. Брайан покраснел от негодования и сказал, что у сестры нет никаких доказательств. И она говорит это только для того, чтобы отвлечь внимание от их с Китти позднего возвращения, вызвавшего у всех такую тревогу.

— Я разговаривала о своей карьере, о будущем, о работе и других вещах, которых никогда не будет у такого пьяницы, как ты, — холодно ответила Брайану Энни.

Рия пыталась восстановить мир. Рассчитывать на поддержку Дэнни не приходилось; тот с головой ушел в брошюры и пресс-релизы о новых районах жилой застройки. Вчера вечером он вернулся очень усталый. Слишком усталый, чтобы ответить жене, когда она потянулась к нему. «День был чересчур длинный», — сказал он. Для Рии этот день тоже был длинным. Длинным и одиноким. Она возила по полу тяжелую циклевочную машину, но не жаловалась. Теперь они снова были на знакомой территории. Шумный сытный завтрак. Семья начинает трудовую неделю на большой светлой кухне.

Как ни странно, к моменту их ухода все улеглось. Брайан сказал, что, так и быть, в школу отправится; свежий воздух пойдет ему на пользу, и ни один суд в мире не докажет, что он употреблял алкоголь. Энни сказала, что да, наверное, ей следовало позвонить и предупредить, что собрание затягивается. Но ей и в голову не пришло, что ее ждут. Честно.

Дэнни вынырнул из мира дорогих апартаментов.

— В последнее время невозможно сбыть квартиры с ковролином во всю площадь пола, — сказал он. — Всем подавай дубовый паркет. Ни о чем другом они и слышать не хотят. Откуда в стране взялось столько денег? Объясните мне это, и я смогу умереть спокойно.

— Подожди еще лет пятьдесят. У меня на тебя большие виды, — засмеялась Рия.

— Надеюсь, не на этот вечер, — ответил он. — Обед со вкладчиками. Не пойти нельзя.

— Как, опять?

— Увы, да. И не в последний раз. Если агентства недвижимости не будут устраивать рекламные мероприятия, инвесторы решат, что мы не верим в себя.

Она скорчила гримасу.

— Знаю, знаю. Но это ненадолго.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, в конце концов все будет продано, правда? Разве не об этом речь?

— Да, на данном этапе. Но это только начало. Именно об этом мы разговаривали в субботу с Барни.

— Кстати, вы вчера встретились?

— Нет. А что?

— Он опаздывал. Я сказала, что он найдет тебя на участке.

— Я весь день был с людьми. Наверное, кто-то принял сообщение. Я прочитаю его в офисе и потом позвоню Барни.

— Дэнни, ты слишком много работаешь.

— И ты тоже. — Он сочувственно улыбнулся. — Я притащил домой эту чертову циклевочную машину, а всю работу пришлось делать тебе.

— Думаешь, стало лучше? — с сомнением спросила Рия.

— И ты еще спрашиваешь? Стоимость дома выросла на тысячи, и это всего за один уик-энд. Подожди, скоро мы заставим детей работать как рабов и отциклюем полы во всем доме. Тогда он будет стоить целое состояние.

— Но мы же не собираемся его продавать! — встревожилась Рия.

— Знаю, знаю. Но однажды мы станем седыми, старыми и захотим поселиться у моря, на Марсе или где-нибудь еще… — Он взъерошил ей волосы и ушел.

Рия улыбнулась. Все вернулось в свою колею.

— Ри-я!

— Привет, мама. А где Плайерс?

— Все ясно. Собака тебе важнее собственной матери.

— Нет, я просто думала, что он придет с тобой, вот и все.

— Нет, не придет. Твоя подруга Герти повела его на прогулку, вот где он. Отправился на утреннюю пробежку вдоль канала.

— Герти?

— Да. Она сказала, будто слышала, что таким собакам, как Плайерс, обязательно нужно время от времени бегать, чтобы не разжиреть. Конечно, я еще в состоянии следить за собой, но на Плайерса моих сил уже не хватает. Вот Герти и предложила свои услуги. — Рия удивилась. Герти никогда не бегала. В последнее время она и ходила-то с трудом, боясь вечно пьяного мужа. Но мать уже сменила тему. — Неважно. Мне нужно было только одно: сказать Энни, что начало в семь вечера.

— Начало чего?

— Сегодня вечером Энни и ее подруга Китти идут со мной в «Святую Риту». Мы будем учить стариков играть в бридж.

У Рии ум зашел за разум. Энни идет в дом престарелых. Бридж? Какой еще бридж?

— Но ведь это время ужина.

— Они понимают, что есть вещи поважнее. Потому что они нормальные добрые девочки и по-настоящему любят людей, — сказала Нора. Она сидела за столом и ждала, пока дочь подаст ей кофе; грозное выражение ее лица намекало, что сама Рия не добрая, не нормальная и ненавидит всех вокруг.

Едва загудела стиральная машина, как позвонила Розмари.

— О боже, Рия, как я тебе завидую. Ты спокойно сидишь дома, а я торчу на работе.

— Каждому свое. — Рия поняла, что перегнула палку. В последнее время она говорила с людьми резко, причем без всякой причины. Она тут же постаралась исправиться. — В чужом рту каравай слаще. Когда я подбираю вещи с пола, то завидую тому, что ты весь день на работе.

— Ничего подобного.

— Почему ты так говоришь?

— Я твердила тебе тысячу раз: если бы ты действительно страдала припадками клаустрофобии, то уже давно работала бы. Я вот о чем. Сегодня утром я видела, как Джека сажали в патрульную машину. Он учинил какой-то дебош у пивной. Я подумала, что тебе это следует знать. Если ты ничем не занята, то проверь, в каком состоянии Герти, ладно?

— Герти в нормальном состоянии. Она гуляет с собакой моей матери.

— Ты шутишь? Ну и дела! — Похоже, новость обрадовала Розмари. — Она что, снова решила подработать?

— Вряд ли. Иначе мать мне сказала бы.

— Ладно, тогда все в порядке. А я было подумала, что ей понадобилась пара фунтов на бутылку, чтобы утешить мужа, когда его отпустят легавые.

— Миссис Линч?

— Да, это я. — Сегодня весь день происходили странные вещи.

— Миссис Дэнни Линч?

— Да.

— Ох, прошу прощения. Похоже, мне дали не тот номер.

— Нет, все верно. Я — Рия Линч. — Но в трубке уже звучали частые гудки.

Сразу вслед за этим позвонила Хилари.

— Твой голос на автоответчике звучал как у скорбящей Богоматери, — сказала она.

— Неправда. Я просто сказала, что это неважно. Мы же говорили с тобой, что людей, которые звонят и не оставляют сообщений, следовало бы вешать.

— Я всегда говорила, что автоответчик — это пустая трата денег. Какая разница, кто звонил и что он хотел сообщить?

— Спасибо, Хилари.

Но сарказм до сестры не дошел.

— О чем ты хотела поговорить? Наверное, о маме?

— Вовсе нет.

— По-моему, у нее с головой не в порядке. Ты не видишь этого, потому что не хочешь. Ты хочешь верить, что в мире все хорошо, что в нем нет ни голода, ни войн, что все политики честны и желают людям добра, а климат всюду замечательный.

— Хилари, ты позвонила, чтобы выругать меня сразу за всё или только за что-то одно?

— Очень смешно. Но вернемся к маме. Я волнуюсь за нее.

— Да почему? Мы говорили об этом сто раз. Она жива, здорова, занята и счастлива.

— По-моему, она считает, что не нужна своим родным.

— Хилари, она нужна своим родным. Разве она не бывает здесь каждый божий день, а то и по два раза? Я приглашаю ее за стол, приглашаю с ночевкой. Она проводит с Энни и Брайаном больше времени, чем я.

— Хочешь сказать, что я делаю для нее недостаточно?

— И в мыслях не было. Она все время говорит, что вы с Мартином очень хорошо к ней относитесь.

— Ну, может быть.

— Тогда что тебя тревожит?

— Она пытается продать свой дом. — Последовало молчание.

— Хилари, этого не может быть. Иначе она обратилась бы к Дэнни.

— Только если хотела бы действовать через него.

— А к кому она еще могла бы обратиться? Нет, Хилари, ты что-то перепутала.

— Поживем — увидим, — отрезала сестра и положила трубку.

— Радость моя.

— Да, Дэнни?

— Меня никто не искал дома? Никакие странные люди не заходили?

— Нет. Никого не было. А что?

— Да есть тут одна сумасшедшая. Звонит насчет апартаментов, говорит, что с ней отказываются иметь дело… полная паранойя. Она и домой всем звонит.

— Какая-то женщина звонила, но сообщения не оставила. Возможно, это была она…

— Что она сказала?

— Ничего. Только удостоверилась, что я — это я.

— И что ты ей ответила?

Внезапно Рия вспылила. Уик-энд был тяжелый, глупый и бессмысленный.

— Что я — вломившийся в дом убийца с топором. О господи, Дэнни, что я могла ей сказать? Она спросила, я ли миссис Линч, и я ответила утвердительно. Потом она сказала, что ошиблась номером, и повесила трубку.

— Я позвоню в полицию. Это телефонная хулиганка.

— Ты сказал, что она звонила и в офис… Ты знаешь, кто это?

— Послушай, радость моя, я приду поздно. Я уже говорил.

— Да, помню. У тебя обед с клиентами.

— Радость моя, мне пора.

Он всех называл «радость моя». В этом обращении не было ничего личного. Как ни дико, но ей придется назначить мужу встречу, чтобы обсудить вопрос о ребенке. А если он согласится, что это хорошая мысль, то назначить еще одну встречу, чтобы воплотить ее в жизнь.

В семь часов вечера Рия поужинала чашкой бульона и тостом. Она сидела в огромной кухне одна. Буйный апрельский ветер трепал белье на веревке, но она не торопилась его снять. Брайан пошел к Декко делать уроки. Энни отправилась с бабушкой в «Святую Риту», предупредив, что после бриджа съест пиццу. Конечно, это было куда интереснее, чем сидеть с матерью. Похоже, Брайану было приятнее находиться рядом с ненавистным бэби, чем торчать дома. Колм Барри помахал Рии из огорода и отправился к себе в ресторан. Подруга Розмари была дома и готовила себе что-то минималистское. Другая подруга пряталась от пьяного мужа, весь день гуляя с этой нелепой собакой. Во всяком случае так сказала Нора. Гнездо опустело. Как это случилось? Почему больше никого нет дома?

Члены семьи явились тогда, когда она ожидала этого меньше всего. Энни и ее бабушка веселились так, как будто они одногодки. Разница в возрасте составляла больше полувека, но это не мешало им хорошо ладить друг с другом. «Пожилые дамы ужасно забавные», — сказала Энни. Они хотели дать ей поносить одежду пятидесятых годов. Даже фальшивый мех. А некоторые пошли с ними в пиццерию.

— И их отпустили? — удивилась Рия.

— Рия, это не тюрьма, а дом престарелых. И люди там очень счастливы.

— Мама, но ты молода для такого дома. Слишком молода, — сказала Рия.

— Я говорю вообще, — надменно ответила мать.

— Значит, ты не собираешься переселяться туда?

Нора остолбенела.

— Это что, допрос?

— Мама, ради бога, не надо затевать спор по всякому поводу! — взмолилась Энни.

Пришел Брайан. Увидев бабушку, он не удивился, а обрадовался.

— Я увидел привязанного к воротам Плайерса и понял, что ты здесь.

— Плайерс? Привязан к воротам? — Нора пулей вылетела из дома. — Бедный песик! Она тебя бросила?

Послышался звук мотора. Дэнни вернулся домой неожиданно рано.

— Папа, папа, ты знаешь, какого цвета флаги Италии, Венгрии и Индии? Папа Декко не знает. Вот было бы здорово, если бы ты знал!

— Эта твоя подруга еще рассеяннее, чем ты, Рия. — Нора Джонсон никак не могла успокоиться. — Представь себе, Герти привязала бедного Плайерса к воротам! Наверное, он просидел там два часа.

— Бабуля, когда мы пришли несколько минут назад, его там не было, — заверила ее Энни.

— Я видел, как Герти бежала вверх по Тара-роуд. С тех пор прошло ровно две минуты, — подтвердил Дэнни. — Эй, а где ужин?

— Никто не пришел, — тихо и устало сказала Рия. — Ты же говорил, что у тебя деловой обед.

— Я его отменил. — Он был нетерпелив, как ребенок У Рии возникла идея.

— Может быть, мы вдвоем сходим в ресторан к Колму?

— Ну, не знаю…

— Серьезно. Я бы пообедала там с удовольствием. Это был бы настоящий праздник.

— Это был бы праздник для любого, — фыркнула Энни. — Ресторан — это тебе не пицца!

— И не сосиски у Декко, — проворчал Брайан.

— Хотела бы я иметь возможность ходить в четырехзвездочный ресторан, когда у меня нет настроения готовить, — сказала Нора.

— Я позвоню ему и закажу столик. — Рия поднялась на ноги.

— Честное слово, моя радость, может быть, лучше бифштекс… или омлет…

— Нет. Ты тоже заслуживаешь праздника.

— Я и так слишком часто питаюсь в ресторанах. Для меня праздник — это возможность побыть дома, — взмолился Дэнни.

Но Рия уже набрала номер Колма и сделала заказ. Потом легко взбежала наверх, надела черное платье и золотую цепочку. Она с удовольствием приняла бы ванну и оделась понаряднее, но понимала, что нужно ловить момент. Лучшей возможности поговорить с мужем о будущем ей не представится. Но нужно действовать быстро, иначе мать или дочь сорвут все ее планы, принеся Дэнни сосиски и консервированные бобы.

Они шли по Тара-роуд под руку. Ресторан Колма был ярко освещен. Рию восхитило мастерство декораторов. Людей внутри видно не было, но создавалось впечатление, что их там много. Она радовалась, что все столики у Колма заняты даже в понедельник вечером. Было бы ужасно обидно готовить для людей, доставать фарфор и серебро и видеть, что все коту под хвост. Это была одна из причин, по которой Рия не любила рестораны. Больно смотреть на место, куда никто не ходит.

— На стоянке очень мало машин, — сказал Дэнни, опровергая ее мысли. — Интересно, как он сводит концы с концами.

— Он любит готовить, — сказала Рия.

— Судя по виду этого места, сегодня он большой прибыли не получит. — Рия ненавидела манеру Дэнни все сводить к деньгам. В последнее время он только об этом и говорил.

Кэролайн взяла у них пальто. На девушке было красивое черное платье с длинными рукавами и черный тюрбан, прикрывавший волосы. «Такой строгий наряд может себе позволить только очень изящная женщина», — подумала Рия.

— Вы сегодня такая элегантная. Тюрбан — это новый штрих. — Кэролайн действительно инстинктивно прикрыла лицо рукой, или это ей только показалось?

— Да. Я решила, что это… возможно… — Фраза осталась неоконченной.

Вчера она так странно говорила по телефону… Рия даже подумала, что что-то случилось. И даже сегодня, несмотря на то, что Кэролайн безмятежно улыбалась и буквально скользила по полу, провожая Рию и Дэнни к их столику, в ней чувствовалось напряжение и смятение. Брат и сестра представляли собой странную пару. У Кэролайн был муж, красавец Монто Маккей, который ходил в роскошных костюмах и ездил на еще более роскошных машинах. Колм свою личную жизнь не афишировал. Ходили слухи о его связи с женой известного бизнесмена, но толком никто ничего не знал. Колм и Кэролайн стояли друг за друга горой и защищали от всех и вся.

Рии нравилась такая преданность. Ееотношения с сестрой были сложными. Хилари изрыгала то жар, то холод, была завистливой и капризной, но иногда демонстрировала удивительное понимание. И все же Рия никогда не выступала с ней единым фронтом, как делали Колм и Кэролайн.

— О чем задумалась? — спросил ее Дэнни.

Она посмотрела на мужа — красивого, усталого и все еще сохранявшего юношескую стать. Он уставился в меню, пытаясь решить загадку: заказать утку во фритюре или подумать о здоровье и ограничиться жареным палтусом. Эти раздумья отражались на его лице.

— Я думала о своей сестре Хилари, — сказала она.

— Что она выкинула на этот раз?

— Ничего. Как обычно, взялась за дело не с того конца. Что-то бормотала о тебе и желании мамы продать свой дом.

— Она так сказала?

— Ты же знаешь Хилари. Она никогда никого не слушает.

— Она сказала, что я хотел продать дом?

— Она сказала, что тебя об этом и не просили. Что мама хочет продать его сама.

— Не понимаю.

— А что тут понимать? Чушь полнейшая.

— Ах, дом твоей матери! Теперь ясно.

— Ну, значит, ты умнее меня. Потому что мне ничего не ясно.

Колм подошел к столику и поздоровался. Он потратил на это сорок секунд, но был очень гостеприимен и сообщил им кучу полезной информации.

— Сегодня замечательный ягненок из Уиклоу, а рыбу я утром купил прямо в порту. Как вы знаете, овощи с лучшего огорода на свете. Если они вам еще не надоели, то советую попробовать цукини. Можно угостить вас бокалом шампанского? Потом я вас покину и не стану мешать наслаждаться вечером.

Колм как-то сказал Рии, что многие владельцы ресторанов делают большую ошибку, считая, что гостям льстит, если хозяин проводит много времени у их столика. Лично он считает, что если люди пришли пообедать, то не стоит им мешать. Сегодня вечером она сумела в полной мере оценить это.

Рия выбрала ягнятину, а Дэнни сказал, что поскольку в последнее время он безобразно растолстел, то съест простую жареную рыбу без сливочного соуса. Только сбрызнутую лимонным соком.

— Дэнни, ты вовсе не толстый. Ты красивый. Я говорила тебе это вчера вечером.

Муж смутился.

— Радость моя, мужчина не может быть красивым, — неловко сказал он.

— Может. Ты такой и есть. — Она положила ладонь на его руку. Дэнни оглянулся по сторонам. — Все в порядке. Нам можно держаться за руки, мы женаты. В отличие от вон той пары. — Она засмеялась и кивком показала на столик, за которым сидели пожилой мужчина и молоденькая девушка.

— Рия, — начал Дэнни.

— Нет, сначала послушай меня. Я рада, что ты отменил свой сегодняшний обед. Очень рада. Мне хотелось оказаться с тобой наедине, а не на нашей кухне, где собирается половина города и его окрестностей.

— Тебе же это нравится.

— Да. Очень нравится, но не сегодня. Я хотела поговорить с тобой. У нас давно нет времени ни на общие разговоры, ни на общие дела. Даже на любовь.

— Рия!

— Я все понимаю. И никого не осуждаю. Так уж вышло. Но то, что я хотела тебе сказать… мне нужно было для этого время и место. Я хотела тебе сказать… — Внезапно она умолкла и стала искать нужные слова. Дэнни смотрел на нее во все глаза. — Помнишь, я сказала, что ты молодо выглядишь? Это правда. Ты действительно молод, ты похож на мальчика, тебе любой двадцатилетний позавидует. Ты выглядишь так же, как в тот момент, когда родилась Энни. Волосы лезли тебе в глаза, а ты никак не мог поверить, что стал отцом. За это время ты ничуть не изменился.

— Что ты говоришь? Ради бога, что ты говоришь?

— Дэнни, скажу тебе честно. Я в таких вещах разбираюсь. Пришло время для еще одного ребенка. Для новой жизни. Сейчас ты твердо стоишь на ногах, ты уверен в себе. Тебе захочется видеть, как у тебя растет еще один сын или дочь. — Подошел официант с блюдом инжира и пармской ветчины, но увидел их лица и незаметно удалился. Холодные закуски могут немного подождать. — Тебе пора снова стать отцом. Я думаю не только о себе, но и о тебе тоже. Вот и всё, что я хотела сказать. — Увидев потрясенное лицо Дэнни, Рия улыбнулась.

— Почему ты говоришь об этом так?.. — Его голос был чуть громче шепота, лицо побелело. Конечно, сама идея не могла его шокировать. За прошедшие годы жена говорила ему это дважды. Просто на этот раз она говорила об отцовстве, а не о собственном стремлении родить еще одного малыша.

— Дэнни, позволь мне объяснить…

— Не могу поверить, что это говоришь ты… Почему? Почему именно так?

— Я просто говорю, что сейчас самое подходящее время. Вот и всё. Я думаю о тебе и твоем будущем. О твоей жизни.

— Но ты так спокойна… Это невозможно. — Он тряхнул головой, пытаясь прийти в себя.

— Да, конечно, ты понимаешь, что я тоже хочу этого. Но, клянусь, я думаю о тебе. Ребенок — это то, что тебе сейчас необходимо. Это придаст всему смысл. Ты перестанешь переживать из-за строительства, рынка недвижимости и прочей ерунды. Ребенок изменит твою жизнь.

— И давно ты знаешь? — спросил он.

Странный вопрос.

— Ну, наверное, я всегда знала, что этот день наступит тогда, когда наши дети станут почти взрослыми.

— Они всегда будут мне дороги. Ничто не в силах изменить это, — прерывающимся голосом сказал он.

— О господи, неужели я этого не знаю? Этот ребенок не станет лучше их, он просто будет другим. — Рия сменила позу и наклонилась к нему. Официант воспользовался представившейся ему возможностью и молча поставил на стол тарелки. Рия взяла вилку, но Дэнни даже не пошевелился.

— Не могу понять, почему ты так спокойна. — Голос Дэнни дрожал. Он с трудом выдавливал из себя слова.

Рия посмотрела на мужа с удивлением.

— Дэнни, милый, я совсем не так спокойна, как может показаться. Я говорю тебе, что нам пора завести еще одного ребенка. Мне кажется, что ты согласен… Поверь, я очень волнуюсь.

— Что?

— Дэнни, говори тише. Мы же не хотим, чтобы об этом узнал весь ресторан. — Выражение лица мужа начинало ее тревожить.

— О боже, — сказал он. — О боже, я не могу в это поверить.

— Во что? — Ее тревога возрастала. Дэнни прикрыл лицо ладонями. — Дэнни, что это? Пожалуйста, перестань. Пожалуйста.

— Ты говорила, что поняла. Говорила, что думаешь о моем будущем и моей жизни. А теперь выяснилось, что это ты хочешь еще одного ребенка! Так вот о чем шла речь. — Его лицо было искажено болью.

Рия хотела ответить, что для женщины это вполне естественно, но что-то остановило ее. Она услышала доносившийся откуда-то издалека собственный голос, задававший вопрос, который, как она знала, должен был изменить всю ее жизнь:

— А о чем говоришь ты, Дэнни?

— Я подумал, что тебе все стало известно, и мне на мгновение показалось, что ты смирилась с этим.

— Что? — Ее голос был неестественно ровным.

— Рия, ты должна знать, что я кое с кем встречаюсь, и… ну, мы узнали, что она беременна. Мне предстоит снова стать отцом. У нее будет ребенок, и мы этому очень рады. Я собирался рассказать тебе в следующий уик-энд. И вдруг мне пришло в голову, что ты все знаешь сама.

В ресторане стало более шумно. Столовые приборы начали громко звякать о тарелки. Бокалы звенели так, словно были готовы разбиться. Голоса слились в сплошной гул. Смех за столиками стал пронзительным. Голос Дэнни доносился до нее как сквозь вату.

— Рия, послушай меня. Ри-я… — Она не могла вымолвить ни слова. — Я не хотел этого. Все получилось само собой. Я хотел, чтобы мы были вместе… Я не искал этого…

О да, он был похож на мальчика. На беспомощного мальчика. С этим было невозможно справиться. Тем более в одиночку. Это было нечестно.

— Скажи мне, что это неправда, — выдавила она.

— Рия, радость моя, ты сама знаешь, что это правда. Ты знаешь, что мы давно не занимались любовью и больше никогда не будем ею заниматься.

— Не верю. И не поверю никогда.

— Я тоже не думал, что так случится. Думал, что мы доживем с тобой до старости, как люди делали раньше.

— И делают сейчас.

— Да, некоторые делают. Но мы изменились. Мы уже не те люди, которые поженились много лет назад. У нас другие потребности.

— Сколько ей лет?

— Рия, это тут ни при чем…

— Сколько?

— Двадцать два, но это неважно… и не имеет никакого отношения к делу.

— Конечно, не имеет, — тупо повторила она.

— Я хотел сказать тебе вот что: может, оно и к лучшему, что все вышло наружу. — Наступило молчание. — Рия, нам нужно поговорить об этом. — Она все еще молчала. — Скажи что-нибудь! — взмолился он.

— На восемь лет старше твоей дочери.

— Радость моя, клянусь, дело не в возрасте.

— Нет?

— Я не хочу причинять тебе боль. — Молчание. — Во всяком случае, больше той, которую уже причинил. Честное слово, я думал, что мы могли бы стать единственной парой на свете, которая расстанется так, как нужно. Парой, которая не станет рвать друг друга на куски…

— Что?

— Мы любим Энни и Брайана. Им это будет тяжело. Мы не будем увеличивать их тяжесть. Скажи, что не будем.

— Пардон?

— Что?

— Прошу прощения. Что я должна тебе сказать? Я не поняла.

— Радость моя…

Рия встала. Она дрожала всем телом и была вынуждена схватиться за стол, чтобы не упасть.

— Если ты когда-нибудь… — очень тихо и сдержанно сказала она. — Если еще хоть раз в жизни ты назовешь меня «радость моя», я возьму в руку вилку… вот так., и воткну ее тебе в глаз. — Рия нетвердо пошла к двери ресторана, а Дэнни стоял у столика и беспомощно смотрел ей вслед. Но ноги ее не держали, и она зашаталась. Заметив это, Колм Барри быстро поставил две тарелки, подхватил падавшую Рию и увел ее на кухню.

Дэнни последовал за ними и стал смущенно следить за тем, как Кэролайн обтирает лицо и запястья Рии губкой с холодной водой.

— Дэнни, это ваших рук дело? Вы постарались? — спросил Колм.

— Да, в какой-то степени.

— Если так, то, наверное, вам лучше уйти. — Колм был безукоризненно вежлив, но решителен.

— Что вы имеете в виду?

— Я приведу ее домой. Когда она будет в порядке. И если захочет вернуться.

— Куда еще ей идти?

— Пожалуйста, Дэнни. — Голос Колма звучал настойчиво. Это была его кухня. Его территория.

Дэнни ушел. Он открыл парадную дверь ключом. В кухне двое детей, теща Дэнни и ее пес смотрели телевизор. С минуту он помешкал в холле, пытаясь придумать объяснение. Но что сказать и как сказать, должна была решить Рия. Он неслышно поднялся по лестнице и снова неуверенно постоял в дверях спальни. Вряд ли Рия захочет видеть его здесь, когда вернется. Допустим, он куда-нибудь уйдет. А вдруг это станет для нее новым ударом? Он написал записку и положил ее на подушку Рии.

Рия, я готов поговорить с тобой, когда бы ты ни вернулась. Не думаю, что ты хочешь видеть меня здесь, поэтому беру одеяло и иду в кабинет. Разбуди меня в любое время. Поверь, я так жалею о случившемся, что ты и представить себе не можешь. Ты всегда будешь очень, очень дорога мне. Я желаю тебе всего самого лучшего.

Дэнни.

Потом он взял трубку и сделал два звонка.

— Алло, Кэролайн, это Дэнни Линч. Я могу поговорить с Колмом?

— Сейчас узнаю.

— Не нужно. Просто попросите Колма передать ей, что я ничего не сказал детям. Если она захочет поговорить со мной, я буду в кабинете. Спасибо, Кэролайн.

Затем он набрал другой номер.

— Алло, радость моя, это я… Да, я сказал ей… Не очень… Да, конечно, о ребенке… Не знаю… Нет, ее здесь нет… Нет, не могу приехать, я должен дождаться ее возвращения… Радость моя, если ты думаешь, что я способен передумать даже сейчас… Я тоже люблю тебя, милая.

На кухне Колма продолжалась готовка. Хозяин принес Рии немного бренди. Она выпила его медленно, с ничего не выражающим лицом. Он не спрашивал, что случилось.

— Мне нужно идти, — время от времени повторяла она.

— Не торопитесь, — отвечал ей Колм.

Наконец она сказала это более решительно и добавила:

— Дети будут волноваться.

— Я схожу за вашим пальто.

Они вышли из ресторана молча. У ворот дома Рия остановилась и посмотрела на Колма.

— Кажется, что это происходит с другими людьми, — сказала она. — А вовсе не со мной.

— Знаю.

— Серьезно?

— Да. Это попытка смягчить шок или что-то в этом роде. Все мы сначала думаем, что это происходит с кем-то другим.

— А потом?

— Наверное, понимаем, что это не так.

— Так я и думала, — сказала Рия.

Таким же тоном они обычно говорили об овощах или опрыскивании фруктовых деревьев… Колм не обнял ее на прощание и даже не попрощался. Просто вернулся в свой ресторан, а Рия вошла в дом.

Она сидела на кухне. Стол был засыпан крошками, на тарелке лежали яблочные огрызки. Пакет молока забыли убрать в холодильник На стульях валялись газеты и журналы. Рия видела все очень четко, но не со стула, на котором сидела. Казалось, она парила высоко в небе и смотрела вниз. Видела самое себя, крошечную фигурку, сидящую на неприбранной кухне в темном доме, где все остальные давно спят. Смотрела на старые часы, отбивавшие час за часом, но не знала, что делать дальше. Похоже, случившееся еще не дошло до нее.

— Мама, это что, бунт? — спросила Энни.

— Что?

— Где завтрак?

— Не знаю.

— Ох, мама, только не сегодня! Мне нужна белая блузка, а она не глажена.

— Нет?

— Где ты была? Ходила в магазин?

— Почему?

— На тебе пальто. Ладно, я сама поглажу.

— Да.

— Папа уже ушел?

— Не знаю. Его машина на месте?

— Эй, мама, а почему нет завтрака? — поинтересовался Брайан.

Энни повернулась к нему.

— Не будь свиньей, Брайан! Ты что, все еще пьян? Не можешь раз в жизни сам приготовить себе завтрак?

— Я не пьян.

— Вчера ты был пьян, я видела, как тебя вырвало в раковину. — Дети посмотрели на Рию, ожидая, что та вмешается и прекратит перебранку. Она молчала. — Поставь чайник, Брайан. От тебя, здоровенного балбеса, никакого толку — сказала Энни.

— Ты подлизываешься к маме, потому что тебе от нее что-то нужно. Сделать тебе сандвичи, отвезти куда-нибудь, что-нибудь погладить. Ты никогда ее не жалела.

— Нет, жалела. Правда, мама?

— Что? — спросила Рия.

— Господи, где утюг? — простонала Энни.

— Мама, почему ты в пальто? — спросил Брайан.

— Брайан, ешь свои хлопья и молчи! — прикрикнула на него Энни. Рия не пила ни чай, ни кофе. — Она поела перед уходом, — объяснила Энни.

— А куда она ходила? — изумился Брайан, пытавшийся нарезать хлеб.

— Она не должна перед тобой отчитываться. — Голос Энни доносился до Рии откуда-то издалека.

— Пока, мама.

— Что?

— Я сказал «до свидания». — Брайан посмотрел на Энни в поисках поддержки.

— Ах, да. До свидания, милый. Пока, Энни.

Дети пошли за велосипедами. Обычно они старались не выходить из дома вместе, но сегодня все было не так.

— Что это с ней? Как ты думаешь? — спросил Брайан.

— Наверное, они вчера выпили лишнего в ресторане Колма, — беспечно ответила Энни. — Или поссорились. Сам видел, папа еще не встал.

— Скорее всего, — мудро кивнул Брайан.

На кухню спустился Дэнни.

— Я ждал, пока уйдут дети, — сказал он.

— Что?

— Я не знал, что ты захочешь им сказать. Ты знаешь? Подумал, что сначала лучше поговорить с тобой. — Видно было, что ему не по себе. Бледный, лохматый, небритый… Он спал не раздеваясь. Рия все еще испытывала странное ощущение, что ее здесь нет, что она наблюдает за происходящим со стороны. За долгие бессонные часы это чувство так и не прошло. Она молчала и выжидающе смотрела на мужа.

— Рия, что с тобой? Почему ты в пальто?

— Забыла снять. — Она встала со стула.

— Что? Ты даже не ложилась?

— Нет. А ты?

— Сядь, радость моя…

— Что?

— Понял. Извини, это ничего не значит. Просто привычка. Сядь, Рия.

Внезапно у нее в голове прояснилось. Люди, за которыми она наблюдала издалека, перестали быть фигурками из спичек, суетившимися далеко внизу. Она находилась у себя на неубранной кухне, в пальто поверх нарядного черного платья. Дэнни, ее муж, единственный мужчина, которого она любила, обрюхатил какую-то двадцатидвухлетнюю, собирался уйти из дома и создать новую семью. А сейчас предлагал жене присесть. В ее собственном доме.

— Дэнни, уйди, пожалуйста. Отправляйся на работу, — бесстрастно сказала она.

— Рия, ты не можешь мне приказывать. Не становись в позу. Нам нужно поговорить. Решить, что делать и что сказать.

— Я буду вести себя так, как мне нравится. И хочу, чтобы тебя здесь не было, пока я не буду готова поговорить с тобой. — Собственный голос показался ей нормальным. Кажется, ему тоже.

Он с облегчением кивнул.

— И когда это произойдет? Когда ты… будешь готова поговорить?

— Не знаю. Я сообщу.

— Сегодня? Вечером или… э-э… позже?

— Еще не знаю.

— Радость… Рия, послушай, есть вещи, которые ты должна знать. Я должен рассказать, что произошло.

— Я думала, ты это уже сделал.

— Нет, нет. Я должен рассказать тебе, как это случилось, и обсудить, что делать дальше.

— Кажется, я знаю, что случилось.

— Я хочу объяснить…

— Уходи. — Он все еще колебался. — Сейчас же. — Дэнни пошел наверх. Она слышала плеск воды и скрип ящиков комода, выдвигавшихся в поисках чистой одежды. Бриться Дэнни не стал; он выглядел как бродяга и был в замешательстве.

— С тобой все будет в порядке? — спросил он. Рия бросила на него убийственный взгляд. — Нет, я понимаю, что это звучит глупо. Но я волнуюсь, а ты не даешь мне слова сказать. Не хочешь знать, что случилось, и вообще…

— Как ее зовут? — равнодушно спросила Рия.

— Бернадетта.

— Бернадетта, — медленно повторила она. Наступила долгая пауза, потом Рия посмотрела на дверь. Дэнни вышел, сел в машину и уехал.

Только теперь Рия поняла, что страшно проголодалась. Она ничего не ела со вчерашнего утра. Инжир и пармская ветчина так и остались нетронутыми. Она быстро прибрала стол и приготовила поднос. Чтобы справиться с предстоящим, понадобятся все ее силы, так что не время думать о диетах и калориях. Она отрезала два куска цельного белого хлеба и нарезала банан. Сварила крепкий кофе. Без еды жить нельзя.

Только она начала есть, как послышался стук в заднюю дверь. Розмари принесла то самое желтое платье, о котором они говорили на днях. Неужели это было в субботу? И трех суток не прошло. Розмари всегда одевалась на работу так, словно ей предстояло выступить по телевидению в прайм-тайм. Она была ухожена и накрашена. Безукоризненно подстриженные короткие прямые волосы выглядели так, словно она только что вышла из парикмахерской. Платье было ее собственное, но вряд ли Розмари хоть раз его надела. Говорила, что это не ее цвет; желтое идет смуглым.

Розмари держала платье перед собой, как продавщица, пытающаяся убедить несговорчивую покупательницу.

— Оно с виду неказистое, но примерь. По-моему, в самый раз для презентации. — Рия смотрела на нее и молчала. — Не смотри на меня так. Ты думаешь, оно слишком светлое, но с твоими темными волосами и черным шейным платком. — Внезапно она умолкла и внимательно присмотрелась к Рии. Та сидела бледная, в черном бархатном платье, с золотой цепочкой, и ела огромный сандвич с бананом в половине девятого утра. — Что? — шепотом спросила она.

— Ничего. А что?

— Нет, Рия, что-то случилось. Что ты делаешь?

— Завтракаю. А ты что подумала?

— Что? Твое платье…

— Ты не единственная, кто наряжается по утрам. — У Рии дрожала нижняя губа. Она говорила тоном обиженного пятилетнего ребенка. Розмари смотрела на нее с ужасом. И тут Рия не выдержала. — О боже, Розмари, у него подружка, беременная подружка. Ей двадцать два года, и она хочет родить от него ребенка.

— Нет! — Розмари уронила платье на пол, подбежала и обняла подругу.

— Да. Это правда. Ее зовут Бернадетта. — В голосе Рии послышалась истерическая нотка. — Бернадетта! Ты только представь себе! Я не знала, что такие имена еще существуют. Он уходит от меня и переезжает к ней. Все кончено. Дэнни ушел. О господи, Розмари, что мне делать? Я люблю его, Розмари. Что мне делать?

Розмари обнимала подругу и бормотала ей в кудрявую макушку:

— Тс-с, тс-с, еще ничего не кончено, все будет хорошо, все будет хорошо…

Рия отстранилась.

— Не будет. Он бросает меня. Ради нее. Ради Бернадетты.

— Ты примешь его обратно? — Розмари всегда была очень практична.

— Конечно, приму. Сама знаешь. — Рия заплакала.

— Значит, мы должны его вернуть. — Розмари взяла со стола салфетку и вытерла Рии слезы, как маленькой.

— Герти, можно к тебе?

— Ох, Розмари, сейчас неподходящее время. Может быть, в следующий раз? Я просто… — Розмари молча прошла мимо нее. В квартире Герти царил беспорядок. Как всегда, если не считать, что на этот раз дело дошло до мебели.

Люстра висела под нелепым углом, а в углу стоял маленький столик без ножки. Осколки фарфора и стекла были сметены в кучу. На ковре красовалось пятно то ли от пролитого кофе, то ли от чего-то другого.

— Извини, сама видишь… — начала Герти.

— Герти, я пришла в девять утра не для того, чтобы ставить тебе двойку за домоводство. Мне нужна твоя помощь.

— Что случилось? — У Герти были все основания для тревоги. Какую помощь она могла оказать Розмари Райан, чья жизнь шла как часы, которая выглядела как манекенщица, имела дом, который фотографировали для журналов, и владела собственной компанией?

— Ты нужна Рии. Я отвезу тебя. Пошли. Бери пальто.

— Я не могу. Сегодня не могу.

— Можешь, Герти. Все очень просто. Рия нуждается в тебе. Вспомни, как она ведет себя, когда в ней нуждаешься ты.

— Не сейчас. Ты же видишь, что тут было вчера вечером.

— Вот удивила! — Розмари обвела комнату насмешливым взглядом.

— Мы выясняли отношения, и я пообещала Джеку, что больше не буду бегать к вам обеим. — Герти понизила голос. — Он сказал, что мои подруги… создают проблемы.

— Чушь собачья, — сказала Розмари.

— Тс-с. Он спит. Не буди его.

— Мне все равно, проснется он или нет. Подруга, которая никогда в жизни не просила тебя об услуге, хочет, чтобы ты пришла к ней домой. И ты придешь, черт побери!

— Не сегодня. Скажи, что я прошу у нее прощения. Она поймет. Рия знает, что творится в этом доме, и простит меня.

— Она, может, и простит, а я нет. Никогда.

— Друзья на то и существуют, чтобы понимать и прощать. Рия моя подруга, и ты тоже.

— Значит, эта пьяная свинья, которая храпит в соседней комнате, тебе дороже подруг? Так прикажешь тебя понимать? Очнись, Герти, что он может тебе сделать? Выбить еще пару зубов? Когда ты в следующий раз пойдешь к Джимми Салливану, вырви их все. Так будет удобнее. Как только твой любимчик начнет хмуриться, ты будешь вынимать вставные челюсти.

— Розмари, ты очень жестокая женщина, — пробормотала Герти.

— Я жестокая? Минуту назад я была сочувствующей и понимающей подругой. Ладно. А теперь послушай, кто такая ты сама. Ты слабая, эгоистичная, вечно хнычущая жертва, заслуживающая того, чтобы тебя били еще сильнее, потому что в тебе нет ни капли доброты и чувства собственного достоинства. О господи, если бы кто-нибудь другой услышал, что Рия Линч нуждается в нем, он прилетел бы как пуля. Но только не ты, Герти.

Розмари еще никогда не была такой разъяренной. Она пошла к двери, даже не оглянувшись. Когда она садилась в машину, позади послышались шаги. При дневном свете на лице Герти были хорошо видны синяки, незаметные в полумраке квартиры. Мгновение женщины смотрели друг на друга.

— Он бросил ее. Этот ублюдок.

— Дэнни? Не может быть! Он не мог…

— Смог, — сказала Розмари и включила двигатель.

Рия по-прежнему сидела в выходном платье. Это только подчеркивало серьезность момента.

— Я не говорила Герти ничего. Только то, что Дэнни сказал, что уезжает. Я сама больше ничего не знаю, да мы этого и не хотим. Мы хотим только одного: помочь тебе пережить сегодняшний день, — властно сказала Розмари.

— Спасибо, что пришла, Герти, — еле слышно произнесла Рия.

— Разве я могла не прийти? Ты ведь столько для меня сделала… — Герти уставилась в пол, боясь смотреть Розмари в глаза. — С чего начнем?

— Не знаю. — Рия, обычно уверенная в себе, растерялась. — Просто я не могу говорить ни с кем, кроме вас двоих.

— Кто может подняться к тебе наверх? Колм?

— Нет, он остается в саду. Но Колм и так все знает. Вчера вечером я упала в обморок в его ресторане.

Розмари и Герти переглянулись.

— Кто еще может прийти? — спросила Розмари, а потом обе одновременно сказали: — Твоя мать!

— О боже, сегодня я не смогу смотреть ей в глаза… — пролепетала Рия.

— Верно, — сказала Герти. — Может, ее как-нибудь отвлечь? Я могу это сделать. Приду, поблагодарю за то, что она дала мне собаку, и попрошу прощения, что привязала Плайерса к забору.

— Зачем он тебе понадобился? — спросила Рия.

Притворяться больше не имело смысла.

— Для защиты. Джек боится собак. Вчера он очень расстроился из-за того, что его забрали в полицию.

— Жаль, что не задержали! — фыркнула Розмари.

— Какого размера тюрьмы понадобятся, чтобы задержать всех пьяниц? — философски ответила Герти. — Я могу сказать Норе, что у тебя грипп или что-нибудь такое…

Розмари покачала головой.

— Нет, это еще хуже. Она явится сюда со своими снадобьями, как Флоренс Найтингейл,^[8] и начнет уговаривать тебя забронировать себе место в этом ее доме престарелых. Можно сказать ей, что ты пошла по магазинам и дома никого нет. Как думаешь, она поверит?

Казалось, Рия не знала, что ответить.

— Тогда мать придет посмотреть, что я купила, — наконец пробормотала она.

— А если сказать, что ты уехала на какую-то встречу?

— С кем? — спросила Рия. Последовало молчание.

Потом заговорила Розмари.

— Мы скажем, что есть бесплатное приглашение в «Квентин» на два лица. Мы с тобой собирались пойти туда, но не смогли. А поскольку оно действительно только на сегодняшний день, идти туда некому, кроме нее и Хилари. Что скажешь? — Она была бодрой и решительной, как во время производственного совещания, и следила за реакцией на свое предложение.

— Ты не представляешь, какие они копуши, — сказала Рия. — Они никогда не согласятся на что-то неожиданное.

— Хилари ни за что не упустит своей выгоды. Она все меряет на деньги. А твоя мать с удовольствием посмотрит на людей, которые знают, что такое стиль. Они пойдут. Я закажу столик.

Герти ее поддержала.

— Любой на их месте приоделся бы и побежал в «Квентин». Даже я сама. А это о чем-то говорит. — На ее изукрашенном синяками лице появилась слабая улыбка.

Рия проглотила комок в горле.

— Конечно. Конечно, пойдут, — сказала она.

— Я заберу Энни и Брайана из школы и отвезу их к себе ужинать и смотреть видео. — Розмари увидела на лице Рии тень сомнения и быстро добавила: — Фильм будет таким, что они не смогут отказаться. А заодно приглашу эту ужасную Китти. — Рия улыбнулась. Это меняло дело. — И последнее, Рия. Ты пойдешь в мою парикмахерскую. Тамошние мастера знают свое дело.

— Розмари, уже слишком поздно. Прическа и косметика не помогут. Я не… Это потеряло для меня всякий смысл.

— А чем ты заполнишь время, оставшееся до его прихода? — Ответа не последовало. Розмари сделала два коротких телефонных звонка таким же крутым профессионалам, как и она сама. Долгих объяснений не потребовалось. Бренда из «Квентина» услышала, что ее гостями будут миссис Джонсон и миссис Моран, чтобы с ними обращались как с особами королевской крови, получившими персональное приглашение в ресторан, и подали всё, что они потребуют. Потом она позвонила в парикмахерскую и сделала заказ на стрижку и маникюр для миссис Линч.

— Вообще-то я не из слабых, но вряд ли мне хватит сил объяснить матери и Хилари насчет «Квентина»… — начала Рия.

— И не надо. Я сделаю это сама, — ответила Розмари.

— В доме полный кавардак.

— К твоему возвращению его не будет, — пообещала Герти.

— Не могу поверить, что из этого что-нибудь выйдет, — медленно сказала Рия.

— Выйдет. Природа позаботится. Именно так и справляются с бедами, — ответила Герти, которая знала эти вещи не понаслышке.

— Это как анестезия. Некоторое время нужно продержаться на автопилоте, — сказала Розмари, которая могла объяснить все на свете, но не имела представления о том, что чувствует человек, увидевший, что перед ним разверзлась пропасть отчаяния.

Рия плохо помнила свой визит в парикмахерскую. Она сказала мастерам, что очень устала, не спала всю ночь, и попросила не обращать внимания на ее рассеянность. Она пыталась проявить интерес к горячему масляному компрессу на своих пышных кудрявых волосах и решить, какую форму и цвет должны иметь ее ногти. Но в основном сидела молча и позволяла делать с собой что угодно. Когда пришло время платить, мастера сказали, что пришлют счет мисс Розмари Райан.

Рия посмотрела на часы. Было время ланча. Если все прошло по плану, то ее мать и сестра сейчас сидят в самом шикарном ресторане Дублина и едят блюда, которые считают бесплатными. Еще одна сюрреалистическая особенность этого совершенно нереального дня.

После ланча в «Квентине» Хилари и ее матери предложили кофе по-ирландски.

— Как ты думаешь, это включено в приглашение? — прошипела миссис Джонсон. Хилари, которой прибавило храбрости великолепное итальянское вино, решила держаться уверенно.

— Уверена. В таких местах на десерт не скупятся. — Элегантная леди, которая здесь командовала, сказала им, что в приглашение включено очень многое, и вторую чашку им принесли, не задавая дополнительных вопросов.

Пока мать и дочь ждали такси, их попросили оказать заведению услугу и попробовать ликер, который рестораторы хотели включить в меню; чтобы принять окончательное решение, им требовалось узнать мнение высокопоставленных клиентов. Возвращение на Тара-роуд слилось для обеих в одно сплошное пятно. Нора Джонсон чувствовала облегчение при мысли о том, что Розмари не будет дома. Иначе ей пришлось бы зайти к леди Райан и отчитаться, как прошел ланч. Лучше позвонить… когда она немного отдохнет…

До возвращения Дэнни оставалось еще два часа. Раньше Рия не знала, что время может течь так медленно. Она бесцельно бродила по дому и трогала вещи. Стол в холле, на котором Дэнни оставлял ключи, спинку кресла, в котором он сидел вечерами и часто засыпал, положив на колени деловые бумаги. Взяла в руки стеклянный кувшин, который он подарил ей на день рождения. На кувшине было выгравировано имя «Рия». Еще в январе он любил ее так, что заказал эту гравировку, а уже в апреле другая женщина ждала от него ребенка. Вынести это было выше ее сил.

Она посмотрела на подушку, которую вышила для него. Всего два слова: «Дэнни-бой».^[9] У нее ушло на это несколько недель. Она помнила выражение лица мужа, когда он увидел подарок.

— Должно быть, ты любишь меня почти так же, как я тебя, раз положила на это столько труда, — тогда сказал он. Почти так же!

Она смотрела на их новый музыкальный центр. На последнее Рождество, всего четыре месяца назад, Дэнни потратил уйму времени, чтобы выяснить, у какой модели лучше колонки. Он купил ей кучу компакт-дисков. Всю Эллу Фицджералд, которую Рия обожала. А она ему — «биг-бэнд», поклонником которого был Дэнни: братьев Дорси, Гленна Миллера… Их вкусы заставляли детей стонать. Должно быть, юная Бернадетта любит такую же странную музыку, как и Энни с Брайаном. Должно быть, Дэнни Линч притворяется, что любит эту музыку тоже. Скоро он придет домой и все ей расскажет.

Рия увидела в саду Колма Барри. Он перекапывал почву, но так бесцельно, словно пришел не за овощами, а чтобы на всякий случай присмотреть за Рией.

Герти позвонила Розмари в семь вечера.

— Я позвонила только для того, чтобы сказать… ну, не знаю, зачем я позвонила, — смешалась она.

— Прекрасно знаешь. Потому что уже семь часов и мы обе сходим с ума от беспокойства.

— Дети у тебя?

— Да. Все прошло нормально. Я чуть не расплатилась за эту кассету собственным телом, но все-таки достала.

— Слава богу. Это их отвлечет… Как думаешь, они поладят?

— Придется, — ответила Розмари. — Иначе они слишком многое потеряют. Оба.

— А как же быть с ребенком? И беременной девушкой?

— Возможно, именно об этом они сейчас и разговаривают.

— Розмари, ты читаешь молитвы?

— Давно этого не делала. А ты?

— Нет, я совершаю поступки. Обещаю Богу что-то сделать, лишь бы Джек перестал.

Розмари закусила губу. Это признание стоило Герти очень дорого.

— И твои поступки помогают?

— А как ты думаешь?

— Думаю, не всегда, — тактично ответила Розмари.

— Сегодня я поклялась совершить один поступок. Сказала Богу, что, если Дэнни вернется к Рии, я сделаю… ну, то, что давно обещала сделать.

— Надеюсь, не подставить ему другую щеку, — не удержалась Розмари.

— Нет. Как раз наоборот, — ответила Герти и положила трубку.

В семь часов вечера Рия уменьшила громкость сигнала автоответчика. Она не хотела отвлекаться на все новые и новые путаные сообщения от матери и сестры, которых, похоже, изрядно напоили в ресторане. Были сообщения и от других людей. От зятя Мартина, интересовавшегося, где Хилари. От матери Декко, сказавшей, что у Брайана будет возможность посидеть с ее ребенком в следующий уик-энд. Ателье проката подтверждало, что сможет дать им циклевочную машину на субботу с воскресеньем. Женщине, организовывавшей встречу выпускников школы, требовались адреса бывших одноклассников Рии.

Сегодня у нее не было сил с кем-то говорить. Как люди жили без автоответчиков? Она вспомнила день, когда им поставили автоответчик, и уморительные попытки Дэнни составить убедительный ответ.

— Увы, приходится признать, что я не артист, — наконец сказал он. Но он был артистом. Причем очень хорошим. Играл в течение многих месяцев. А то и лет.

Она села и стала ждать возвращения Дэнни Линча на Тара-роуд.

Он не окликнул ее своим обычным: «Ю-ху, радость моя, я вернулся!» Не оставил ключи на столике в холле. Он выглядел бледным и тревожным. Если бы все было нормально, она стала бы волноваться, поинтересовалась бы, не заболел ли он гриппом, попросила бы проводить больше времени вне офиса, больше отдыхать. Но все было ненормально, поэтому Рия просто смотрела на Дэнни и ждала его слов.

— Тут очень тихо, — наконец сказал он.

— Да, правда.

Они вели себя как незнакомцы, которые встретились впервые в жизни. Он сел и положил голову на руки. Рия ждала.

— Как ты хочешь это сделать? — спросил он.

— Дэнни, ты сказал, что мы должны поговорить. Вот и говори.

— Ты очень усложняешь мою задачу.

— Что? Я усложняю? Я не ослышалась?

— Ладно. Я изо всех сил попытаюсь быть честным, больше не лгать и ничего не скрывать. Я не горжусь собой, но не цепляйся к моим словам. Так только хуже. — Она смотрела на него и молчала. — Рия, я тебя прошу. Мы слишком хорошо знаем друг друга. Знаем, что означает каждое слово. И даже молчание.

— Нет, я тебя совсем не знаю, — очень медленно, с расстановкой, сказала она. — Ты говоришь, что не будешь лгать и что-то скрывать. А я и не знала, что ты лжешь и что-то скрываешь. Думала, у нас все хорошо.

— Нет, не думала. Не могла думать. Скажи честно.

— Я и говорю честно. Честно, как говорила всегда. Если ты действительно знаешь меня, то должен понимать это.

— Ты все принимала за чистую монету?

— Да.

— И не заметила, что все изменилось? Полагала, что мы остались такими же, какими были, когда поженились? — Казалось, он удивился.

— Да, такими же. Только повзрослевшими и более занятыми. Более усталыми, но в главном такими же.

— Но… — Он осекся.

— Что «но»?

— Рия, но нам же больше нечего сказать друг другу. Мы ведем домашнее хозяйство, берем напрокат циклевочную машину, вынимаем продукты из морозилки, составляем списки. Это не жизнь. Не настоящая жизнь.

— Это ты взял напрокат машину, — ответила она. — Мне такое и в голову не пришло бы.

— Радость моя, в последнее время мы ни о чем другом не разговаривали. Ты знаешь это, просто не хочешь признать.

— Ты собираешься уйти, уйти из этого дома, от меня, от Энни, от Брайана… Что случилось?

— Ты знаешь, что все перестало быть таким, каким было раньше.

— Нет. Не знаю.

— Хочешь сказать, что ты всем довольна?

— Нет, не всем. Ты слишком много работаешь. Точнее, слишком редко бываешь дома. Может быть, дело совсем не в работе. А я думала, что в ней.

— И в ней тоже, — уныло ответил Дэнни.

— Но все остальное было нормально. Мне и в голову не приходило, что ты не был счастлив с нами.

— Речь не о том.

Рия наклонилась и посмотрела мужу в глаза.

— А о чем, Дэнни? Послушай, ты хотел поговорить, вот мы и разговариваем. Ты хотел, чтобы я говорила спокойно. Я говорю спокойно. И так же честно, как ты. В чем дело? Если ты не был здесь счастлив, то зачем ты пришел? Скажи мне так, чтобы я поняла.

— Рия, ничего не осталось. В этом никто не виноват. Такое случается со всеми.

— Со мной этого не случилось, — просто ответила она.

— Нет, случилось. Ты просто не хочешь смотреть в лицо фактам. Тебе больше нравится притворяться.

— Я никогда не притворялась. Ни на минуту.

— Я не в осуждение. Притворяться Счастливой Семьей с большой буквы.

— Дэнни, но мы и есть счастливая семья.

— Нет, радость моя, есть и другая жизнь. Для нас обоих. Мы еще не старые. Мы не должны держать себя в узде и мириться с тем, как все сложилось.

— Все сложилось хорошо. Разве у нас не самый красивый дом и не самые чудесные дети на свете? Скажи, чего тебе не хватает?

— Ох, Рия, Рия… Я хочу кем-то стать, иметь будущее, мечты и начать новую жизнь.

— И родить нового ребенка?

— Да. Это часть новой жизни. Ее начало.

— Расскажи мне о ней. О Бернадетте. Что она сумела тебе дать, в отличие от меня? Конечно, я спрашиваю не о потрясающем сексе. Я спокойна, но есть вещи, которые я слышать не хочу.

— Прошу тебя, не надо бросаться обвинениями и говорить гадости о том, чего ты не знаешь.

— А я прошу тебя думать, что ты говоришь. Я совершенно спокойно спрашиваю тебя, почему ты внезапно решил отказаться от жизни, которую я считала почти счастливой. Разве это означает бросаться обвинениями? Я попросила объяснить, почему с ней тебе лучше, чем со мной. Я упомянула секс, потому что у вас с Бернадеттой должен родиться ребенок. Прости меня, но без секса это было бы невозможно.

— Терпеть не могу твой саркастический тон. Мы достаточно знаем друг друга, чтобы обойтись без этого. Вот и давай обойдемся.

— Дэнни, может быть, мы сумеем пережить случившееся как нормальные люди? Я понимаю, это серьезно, речь идет о ребенке, но другие переживали и не такое.

— Нет, это не так.

— Ты не можешь считать, что все кончено. Ты увлекся девушкой намного младше тебя, тебе это лестно. Конечно, я разозлилась и огорчилась, но я смогу справиться с этим. И все смогут. Это не конец.

— Я весь день твердил себе: «Только бы Рия оставалась спокойной. Я не жду, что она простит меня, но пусть она будет достаточно спокойной, чтобы обсудить это и решить, как быть с детьми». Ты спокойна. Я этого не заслуживаю. Но это не то спокойствие, которое мне нужно. Ты думаешь, что это всего лишь увлечение.

— Увлечение? — повторила она.

— Да. Помнишь, мы пытались определить уровни отношений между мужчиной и женщиной? Смятение чувств, увлечение, роман, связь и настоящая любовь. Мы прошли их все. — Он говорил мечтательно и при этом смотрел на Рию с искренним восхищением.

— И что? — Она была сбита с толку.

— То, что это не увлечение, а настоящая любовь. Я люблю Бернадетту и хочу прожить с ней до самой смерти. А она — со мной.

Рия кивнула с таким видом, словно считала совершенно естественным, что мужчина, которого она любит, говорит о своей любви к другой женщине, а потом осторожно сказала:

— Хорошо, ты весь день надеялся, что я буду спокойной. А на что ты надеялся еще? Ты думал о том, как нам лучше закончить этот разговор?

— Ох, Рия, пожалуйста, не заставляй меня отгадывать загадки.

— Я никогда в жизни не загадывала загадок Я говорю совершенно серьезно. Как ты хотел закончить эту историю?

— Наверное, сохранив достоинство. И уважение друг к другу.

— И что дальше?

— Ты спросила, на что я надеялся… Надеялся, что ты согласишься, что когда-то мы жили очень хорошо, но теперь все кончилось. И что мы сможем придумать, как причинить Энни и Брайану меньше боли.

— Я им никакой боли не причиняла.

— Знаю.

— А ты не думал, что мы можем переделать нашу жизнь так, чтобы она устраивала и тебя тоже?

— Нет, милая, все кончено. Об этом не может быть и речи.

— Значит, когда ты сказал, что нам надо поговорить, ты имел в виду разговор о том, что мне придется делать после твоего ухода, верно?

— О том, что после этого придется делать нам обоим. Но это не вина Энни и Брайана, они не заслуживают таких огорчений.

— Нет. А я заслуживаю?

— Рия, это совсем другое дело. Мы больше не любим друг друга.

— Ко мне это не относится.

— Относится. Просто ты не хочешь признать.

— Неправда. Я говорю это вовсе не для того, чтобы польстить тебе.

— Пожалуйста.

— Нет, я люблю тебя. Люблю твое тело, твою улыбку, твое лицо, хочу ощущать твои объятия и слышать, как ты говоришь, что это был всего лишь кошмарный сон.

— Рия, так было, но этого больше нет.

— Ты меня больше не любишь?

— Я всегда буду восхищаться тобой.

— Мне не нужно твоего восхищения. Мне нужна твоя любовь.

— Тебе так только кажется… но на самом деле это просто инерция.

— Перестань, Дэнни. Не заставляй меня говорить, что я устала и от этого тоже.

— Нельзя иметь все, что хочется… — начал он.

— Это мне. А тебе можно.

— Я хочу, чтобы мы вели себя как культурные люди и решили, как нам жить дальше.

— Что ты имеешь в виду?

— Прежде чем мы поговорим с детьми, нам нужно решить, какое будущее их ждет.

— Я ничего не скажу детям. Мне нечего им сказать. Скажи сам все, что хочешь.

— Но нужно сделать это так, чтобы они не расстроились…

— Тогда оставайся дома, живи с ними и брось своего нового ребенка. Другого способа не расстроить их нет.

— Рия, это невозможно, — сказал Дэнни. — Я уже принял решение.

И тут Рия поверила, что все это произошло на самом деле. Раньше были только слова и кошмары. Теперь она осознала непоправимость случившегося и внезапно почувствовала страшную усталость.

— Ладно, — сказала она. — Принял так принял.

Дэнни ощутил облегчение. Он был прав, они действительно хорошо знали друг друга. Он понял, что Рия смирилась с неизбежным. Теперь их беседа пойдет по желанному для него руслу. Они начнут обсуждать детали. Решать, где кому жить.

— Не стоит все менять сразу. Пусть дети закончат учебный год. Может быть, в конце лета?

— Что в конце лета? — спросила Рия.

— Мы должнырешить вопрос с жильем.

— Я буду жить здесь. Разве не так? — удивилась Рия.

— Послушай, радость моя, нам придется продать этот дом. Я хочу сказать, что он слишком велик для…

— Продать дом на Тара-роуд? — Рия остолбенела.

— Конечно, рано или поздно придется это сделать, потому что…

— Дэнни, но это же наш дом. Мы тут живем, мы не можем продать его.

— Другого выхода нет. Иначе как мы сможем… э-э… обеспечить жильем всех?

— Я никуда отсюда не уеду. А тебя пусть обеспечит жильем твоя двадцатидвухлетняя.

— Пожалуйста, Рия… Мы должны подумать, что сказать Энни и Брайану.

— Нет, это ты должен подумать. Я уже сказала, что ничего им говорить не буду и не собираюсь уезжать из этого дома.

Наступила тишина.

— Так вот чего ты добиваешься? — наконец сказал он. — Папа — злое чудовище. Он уходит и бросает вас, а бедная святая мама остается.

— Дэнни, но ведь дело обстоит именно так.

Тут он разозлился.

— Нет, не так! Мы должны сделать всё, чтобы они смогли это вынести!

— О’кей, давай дождемся их возвращения и посмотрим, как тебе это удастся.

— Где они?

— У Розмари. Смотрят видео.

— Розмари знает?

— Да.

— И когда они вернутся?

Рия пожала плечами.

— Часов в девять-десять.

— Ты можешь позвонить и поторопить их?

— Тебе так невмоготу провести в собственном доме еще два часа?

— Дело не в этом. Просто если ты будешь так враждебно настроена, это только усугубит дело.

— Я вообще не буду ни во что вмешиваться. Посижу, почитаю или займусь каким-нибудь делом.

Он с удивлением осмотрелся по сторонам.

— Странно… Я не знал, что здесь может быть так спокойно. Не знал, что ты можешь сидеть и читать. Это место больше напоминало пивной бар в каком-нибудь парке. Двери открываются и закрываются, люди приходят и уходят, едят и пьют кофе. Твоя мать, ее собака, Герти, Розмари, друзья детей. А сегодня тут можно услышать собственные мысли. Впервые за пятнадцать лет.

— Я думала, тебе нравится, что тут всегда люди.

— Рия, здесь никогда не было тишины и спокойствия. Это настоящий бедлам.

— Не верю. Ты все искажаешь. — Она встала из-за стола и пошла к большому креслу. Усталость не проходила. Рия закрыла глаза и поняла, что способна уснуть посреди разговора о том, что ее брак и жизнь, которую она вела до сих пор, вот-вот закончатся. Веки налились свинцом.

— Мне очень жаль, Рия, — сказал Дэнни. Она не ответила. — Как ты думаешь, я могу взять кое-что из вещей?

— Не знаю, Дэнни. Делай что хочешь.

— Я хочу сидеть и разговаривать с тобой. — Ее глаза так и не открылись.

— Давай.

— Но мне больше нечего сказать, — грустно сказал он. — Я не могу до бесконечности повторять одно и то же: мне жаль, что так получилось.

— Да, не можешь, — согласилась она.

— Наверное, поэтому будет лучше, если я пойду наверх и соберу всякие мелочи.

— Наверное.

— Рия…

— Что?

— Ничего.

Последним, что слышала Рия, были шаги наверху. Дэнни шел из кабинета в спальню. Потом она уснула в кресле.

Она проснулась от звука голосов на кухне.

— Обычно в кресле засыпает папа, — сказал Брайан.

— Хорошо провели время? — спросила Рия.

— Его будут показывать в кино только через три недели! — Глаза Брайана сияли.

— А ты, Энни?

— Все было о’кей… Можно Китти остаться на ночь? — спросила Энни.

— Нет. Не сегодня.

— Мама, но почему? Почему ты всегда всем портишь настроение? Мы уже сказали маме Китти, что она останется.

— Не сегодня. Мы с папой должны поговорить с вами.

— Китти тоже умеет разговаривать!

— Энни, ты меня слышала. — Видимо, в ее тоне было что-то особенное. Непривычное. Энни проводила подругу до дверей, бормоча себе под нос, что на свете есть люди, которые обожают всё испортить.

Дэнни спустился вниз. Лицо у него было бледное и взволнованное.

— Мы с мамой хотели вам кое-что сообщить, — начал он. — Но говорить буду в основном я, потому что речь пойдет о… ну, мне придется объяснить вам всё. — Он обвел взглядом детей, тревожно застывших у стола. Рия все еще сидела в кресле. — Не знаю, с чего начать… Не подумайте, что это глупая сентиментальность, но я хочу сказать, что мы вас очень, очень любим, вы замечательные дети…

— Папа, ты что, заболел? — прервала его Энни.

— Нет. Ничего подобного.

— Или собираешься в тюрьму? У тебя точно такой голос.

— Нет, радость моя. Просто кое-что изменилось, и я хотел сказать…

— Я знаю, что это. — Лицо Брайана исказилось от ужаса. — Знаю! То же самое было в доме у Декко. Когда они говорили ему, то тоже сказали… тоже сказали, что любят его. У нас будет бэби? Да?

— Брайан, перестань говорить гадости! — возмутилась Энни.

Однако оба посмотрели на Рию, желая убедиться, что проблема состоит не в этом. Она коротко хмыкнула.

— У нас нет. А у папы — да.

— Рия! — Дэнни посмотрел на жену так, словно она его ударила. Его лицо стало пепельно-серым.

— Я ответила на вопрос. Ты же сам сказал, что мы будем отвечать на их вопросы.

— Папа, что это? О чем ты говоришь? — Энни смотрела то на отца, то на мать.

— Я говорю, что некоторое время не буду жить здесь. Точнее, большую часть времени. А потом… возможно, потом нам придется переехать, но вы будете жить со мной и, возможно, с мамой сколько захотите. Хоть целую вечность. Так что для вас ничего не изменится.

— Вы что, разводитесь? — спросил Брайан.

— Да. Но до этого еще далеко. Нужно сделать так, чтобы все про всё знали, чтобы не было секретов и чтобы никому не было больно.

— Так хочет сделать ваш отец, — сказала Рия.

— Рия, пожалуйста… — Было видно, что ему действительно больно.

— А почему мама говорит, что у тебя будет ребенок? Это ведь не так. Правда, папа?

Дэнни злобно посмотрел на Рию.

— Сейчас это не главное. Главное то, что вы мои дети, и это не сможет изменить ничто на свете. Вы мои дочь и сын.

— Значит, это правда! — с ужасом воскликнула Энни.

— Никакого бэби! — заявил Брайан.

— Замолчи, Брайан, бэби здесь не будет. Папа уходит к нему. Разве не так? — Дэнни молчал и с несчастным видом смотрел на потрясенных детей. — Папа, это так? Ты бросаешь нас из-за него?

— Энни, я вас никогда не брошу. Ты моя дочь, мы не сможем жить друг без друга.

— Но ты уйдешь из дома и будешь жить с той, у которой будет бэби?

— Мы с твоей матерью согласились, что мы уже не те, что прежде… что у нас другие потребности…

Рия, сидевшая в кресле, издала странный сдавленный смешок.

— Кто она, папа? Мы ее знаем?

— Нет, Энни. Еще нет.

— Мама, тебе что, нет до этого дела? Почему ты его не удерживаешь? Скажи, что ты не хочешь, чтобы он уходил! — Энни пылала от гнева.

Рии хотелось вскочить и прижать к себе сердитую обиженную дочь. Боже, как все ужасно, как нереально…

— Нет, Энни. Твой отец все это уже знает, но он принял решение.

— Рия, мы же договорились. Ты обещала, что мы не будем корить друг друга при детях.

— Ни о чем мы не договорились. Я ничего не обещала. Я не говорю детям, что у меня есть «другие потребности». Это неправда. Мне нужен ты, и я хочу, чтобы ты остался дома.

— Мама, все кончилось. Мама… — Лицо Брайана побелело. Он впервые видел, как его сильная, энергичная мать опустила руки.

— Да, Брайан, именно это я и пытаюсь вам объяснить. Ничего не изменилось. Я по-прежнему ваш папа. Такой же, каким был всегда.

— Папа, ты не можешь уйти от мамы. Не можешь уйти к кому-то другому и оставить маму и нас. — Брайан чуть не плакал.

Тут заговорила Энни:

— Ей все равно. Маме на это наплевать. Она отпускает его. Разрешает уйти. Даже не пытается остановить.

— Большое спасибо, Рия. Это было замечательно. — На глазах Дэнни проступили слезы.

К Рии вернулся дар речи.

— Дэнни, я не буду говорить детям, что меня это не волнует и что все хорошо. Ничего хорошего в этом нет.

— Ты обещала… — начал он.

— Я ничего не обещала.

— Мы говорили, что не хотим причинять боль детям.

— Я от них не ухожу. Не говорю, что хочу без их ведома продать дом. Чем я причиняю им боль? Твои планы стали мне известны только вчера, а ты требуешь, чтобы я отнеслась к ним легко. Сказала, что всё к лучшему; мол, мы разные люди с разными потребностями. Я тот же человек, и потребности у меня те же самые. Мне нужно, чтобы ты оставался с нами.

— Рия, вспомни о чувстве собственного достоинства. Пожалуйста! — крикнул он.

И тут до них дошло, что дети молчат. Оба посмотрели на бледных, не веривших своим ушам сына и дочь. По щекам Брайана и Энни катились слезы, но дети этого не сознавали. Они начинали понимать, что их жизнь на Тара-роуд закончилась. Отныне ничто не будет прежним. На кухне воцарилось жуткое молчание. Дэнни и Рия со страхом посмотрели друг на друга. Обычно паузы прерывала Рия. Она всегда делала первый шаг, заставляла людей выйти из оцепенения. Но не сегодня. Похоже, ее шок был здесь самым сильным.

Наконец Дэнни заговорил.

— Я не знаю, как быть, — беспомощно пробормотал он. — Я хотел сказать об этом не так, но, наверное, по-другому нельзя. — Все молчали. — Чего ты хочешь? Чтобы я остался на ночь в кабинете и подождал, пока все утрясется? Или лучше уйти и вернуться завтра? Я поступлю так, как ты скажешь.

Было ясно, что Рия ничего говорить не собирается.

Он посмотрел на детей.

— Уходи, — сказал Брайан.

— Останься, — сказала Энни.

— Нет, если ты собираешься уйти, то уходи сейчас, — сказал Брайан. Все посмотрели на Энни. Ее трясло.

— А почему бы и нет? — негромко и горько сказала она. — Если ты все равно уйдешь завтра, какой смысл ждать?

— Это не прощание, радость моя… — начал Дэнни. — Ты можешь это понять?

— Нет, папа. Честно говоря, не могу. — Энни взяла портфель, не оглянувшись, ушла с кухни и начала подниматься по лестнице.

Брайан смотрел ей вслед.

— Что с нами будет? — спросил он.

— Мы это переживем, — ответил Дэнни. — Люди — они такие.

— Мама. — Брайан посмотрел на Рию.

— Твой отец прав. Люди переживают всё, и мы тоже переживем. — Дэнни посмотрел на нее с благодарностью. Но его благодарность была Рии ни к чему. — Дэнни, дети хотят, чтобы ты ушел. Уйди, пожалуйста.

Он быстро вышел. Все трое слышали, как он включил двигатель и поехал по Тара-роуд.

К завтраку Рия приготовила небольшую речь.

— Вчера вечером от меня было мало толку, — сказала она.

— Мама, это действительно случится? Неужели мы ничего не можем сделать? — Брайан смотрел на нее с надеждой.

— Наверное, случится, но я хотела сказать вам, что все не так ужасно, как казалось вчера.

— Это ты о чем? — презрительно спросила Энни.

— Ваш отец сказал правду. Мы оба очень вас любим и будем здесь, а если не здесь, то рядом, пока вы в нас нуждаетесь, пока мы вам не наскучим и вы не захотите жить отдельно. Я не буду ругать вашего отца, а он меня. Если вы захотите провести с ним, скажем, уик-энд, я возражать не стану. А если захотите остаться со мной здесь или в каком-нибудь другом месте, я буду только рада. Обещаю. — Но это детей не вдохновило. — Я вот что хочу предложить. Позвоните сегодня своему отцу в офис и спросите, где он хочет с вами встретиться и все рассказать.

— Мама, а ты не можешь рассказать всё сама? — взмолился Брайан.

— Не могу, Брайан. Я не знаю всего и передам неправильно. Пусть он расскажет сам. Тогда вы перестанете волноваться, и никаких недосказанностей не останется.

— А если он скажет нам одно, а ты — другое? — поинтересовалась Энни.

— Мы постараемся больше этого не делать.

— Кто-нибудь об этом знает?

— Нет. Почти никто.

— Так знает или нет? — резко и нетерпеливо спросила Энни. — Я имею в виду бабушку, тетю Хилари, мистера Маккарти и так далее.

— Бабушка и Хилари не знают. А мистер Маккарти, скорее всего, да. Раньше я об этом не думала, но теперь понимаю, что он знает всё. — Ее лицо стало каменным.

— Мы можем кому-нибудь сказать об этом? Я могу поделиться с Китти, или это страшная тайна?

— Китти — твоя подруга. Ты должна делиться с ней всем, Энни.

— А я не хочу делиться с Декко и Майлсом. Они расскажут всему классу, — буркнул Брайан.

— Не хочешь — не делись. Дело твое, — нетерпеливо ответила Энни.

— Мама, а с кем мы останемся, с тобой или с папой?

— Я уже сказала, что мы не будем воевать из-за вас. Каждый из нас будет рад вам. Но я думаю, что до конца учебного года вам следует остаться здесь.

— Потому что мы ей не нужны? — подозрительно спросила Энни.

— Нет, нет. Она знает, что у вашего отца двое детей, и захочет вас видеть.

— Но у нее есть свой, — проворчал Брайан.

— Как ее зовут? — спросила Энни.

— Не знаю, — солгала Рия.

— Нет, знаешь. Обязана знать, — заупрямилась Энни.

— Нет. Спроси своего отца.

— Почему ты не хочешь сказать? — не отставала она.

— Оставь маму в покое. С чего ты взяла, что она знает?

— Потому что это первое, о чем я спросила. И все остальные спросят то же самое, — ответила Энни.

Дэнни привык смеяться над тем, что Рия всегда составляет список дел. Она всегда озаглавливала его «Список». Старые привычки умирают с трудом. Именно так она и поступила, когда дети ушли. Их объятия были неловкими, но некое подобие реальности мира восстановилось. Со вчерашними слезами и молчанием было покончено. В список вошло множество телефонных звонков.

Сначала нужно было позвонить матери и сказать, чтобы та не приходила, потом сестре, а когда в десять часов откроется благотворительный магазин, в котором Рия должна была работать, позвонить туда и отменить дежурство. Потом она позвонит Розмари в полиграфическую компанию и Герти в прачечную. И еще Колму. Чтобы поблагодарить за заботу.

В последнюю очередь она позвонит Дэнни. Рядом с его именем она решительно написала: «Не извиняться!»

Нора Джонсон тут же начала рассказывать про вчерашний ланч.

— Я так и не разобралась со счетом. Они сказали, что мы можем выпить три чашки кофе по-ирландски. Честно говоря, Рия, они просто на этом настояли. Но если возникнет спор.

— Мама, перестань трещать. Пожалуйста.

— Каким тоном ты разговариваешь с собственной матерью?

— Мама, пожалуйста, послушай меня. Сегодня мне не до того, чтобы выбирать тон. Мы с Дэнни разводимся. Вчера вечером мы сказали об этом детям. Сцена была тяжелая.

— И он уехал? — Голос матери тут же стал спокойным.

— Да. Мы еще не решили, что делать с домом, но сейчас Дэнни уехал.

— Держись за дом, — безапелляционно отрезала Нора.

— Ну, все это еще нужно будет обсудить. Извини, но сейчас у меня неподходящее настроение.

— Обратись к адвокату и держись за свою собственность.

— Ах, мама, сейчас речь не о доме. Речь о том, что Дэнни уходит. Неужели тебе не жаль? Не обидно за меня?

— Думаю, я догадывалась, чем это кончится.

— Ни о чем ты не догадывалась.

— У него очень маленькие глаза, — сказала Нора Джонсон.

— Я могу поговорить с миссис Хилари Моран?

— О господи, Рия, тебе повезло, что ты не воспользовалась этим приглашением. У меня жутко болит голова.

— Послушай, ты можешь говорить?

— Конечно, не могу. Я даже думать не могу. А уж пойти в школу с таким хриплым голосом и подавно. Но пойти придется. И просидеть там до половины пятого. О боже, ты и представления не имеешь, как тебе повезло. Ничего не делать весь день и сидеть в таком большом доме…

— Хилари, закрой рот и слушай меня.

— Что?

— У Дэнни есть другая женщина. Она беременна.

— Не верю.

— Это правда. Я хотела рассказать тебе об этом раньше, чем мама. Наверняка она сейчас набирает твой номер. — Рия чувствовала, что у нее дрожит голос.

— Рия, мне очень жаль. Так жаль, что нет слов.

— Я знаю.

— И что теперь будет?

— Думаю, мы продадим дом. Дэнни идет своей дорогой, а я своей. Что будет дальше, не знаю.

— А дети?

— Переживают, конечно. Это для них такой же шок, как и для меня.

— Ты ничего не знала? И даже не подозревала?

— Нет. И если ты скажешь мне, как мама, что у него маленькие глаза, я приду и убью тебя.

Обе хихикнули. Оказывается, даже в таком состоянии можно было смеяться над матерью.

— Я могу сказать, что заболела, и прийти к тебе, — неуверенно промолвила Хилари.

— Не надо. Честное слово, у меня сегодня миллион дел.

— Надеюсь, одно из них — собрать документы на дом и не выпускать их из рук, — сказала Хилари перед тем, как Рия положила трубку.

Благотворительным магазином заведовала Фрэнсис Салливан.

— Рия, конечно, мы найдем кого-нибудь на это утро, так что можете не волноваться. Куда-то собрались?

— Нет. Небольшой семейный кризис. Именно этим я и хочу заняться.

— Желаю удачи. Это связано с Энни и моей Китти?

— Нет. Почему вы так подумали? — В мозгу Рии прозвучал сигнал тревоги.

— Да так просто… — неуверенно ответила Фрэнсис.

— Продолжайте, Фрэнсис. Если бы я что-то знала, то не стала бы от вас скрывать.

— Наверное, это пустяки. Просто Китти сказала, что в следующее воскресенье они с Энни собираются на мотогонки. Я думала, вы об этом знаете.

— Надеюсь, не в ближайшее воскресенье? У них собрание по профориентации.

— Наверное, нет, — ответила Фрэнсис Салливан. — Но я вам ничего не говорила.

Секретарша Розмари тут же соединила Рию с ней.

— Розмари, ты можешь говорить?

— Ну что, он ее бросает? — спросила Розмари.

— Нет. Ни за что.

— А дети?

— Конечно, встали на дыбы. Нам с Дэнни пришлось несладко.

— Ты в порядке?

— Сейчас — да. Я на автопилоте. И спасибо за всё. Я забыла поблагодарить.

— За что?

— За прическу, за ланч для мамы и Хилари. Кстати говоря, они разошлись там вовсю. Счет может быть больше, чем мы думали.

— Ох, Рия, ради бога…

— И за то, что пришла и поддержала меня. Это главное. Жаль, что я не сумела этим воспользоваться.

— Он вернется.

— Нет. Не похоже.

— Ты все еще на Тара-роуд, да?

— Пока да.

— И оставайся там, Рия. Он не сможет бросить этот дом.

— Герти, спасибо, что пришла. Я знала, что у тебя был неудачный день.

— Ну что, вы помирились?

— Боюсь, нет.

— Слушай, кому, как не мне, знать, что такое семейные ссоры? Он почувствует себя виноватым и все уладит. Даст этой своей родить, пошлет на аборт или придумает что-нибудь еще. Вы с ним… я понимаю, что тебе это не понравится, но вы с ним такие же, как мы с Джеком. Некоторые не могут жить друг без друга.

— Герти, я понимаю, ты хочешь меня утешить, но…

— Послушай, ты можешь представить себе, что живешь не на Тара-роуд? Ты создала этот дом своими руками. Это стопроцентная гарантия того, что все уладится.

— Колм? Это Рия Линч.

— Да, Рия.

— Вы были очень добры ко мне. Я поняла, что так и не сказала вам спасибо.

— За что? Друзья на то и существуют.

— Да, но злоупотреблять дружбой не следует.

— Вы и не злоупотребляли.

— Не знаю. Кажется, я слегка перестаралась.

— Рано или поздно такое случается с каждым, — сказал он.

— Спасибо за то, что не спрашиваете, чем кончилось дело.

— Для этого нужно время. — Он не задавал лишних вопросов и был таким милым, таким тактичным… Особенно по сравнению со всеми остальными.

— Дэнни?

— Это было ужасно, — сказал он. — Мне очень жаль.

Рия посмотрела на свой листок. «Не извиняться!» — приказывал он. Она хотела заплакать и сказать, что ей тоже очень жаль, что раньше они никогда не рычали друг на друга. Хотела, чтобы муж вернулся и обнял ее. «Не извиняться!» — снова прочитала она и поняла, что правильно сделала, написав эти слова. Дэнни не вернется к ней. Никогда.

— Вряд ли был способ избежать этого ужаса, — сухо сказала она. — А сейчас давай подумаем, что можно спасти. Я сказала детям, чтобы они позвонили тебе сегодня. Может быть, как-нибудь вечером ты встретишься с ними на нейтральной территории. Расскажешь им, как ты представляешь себе ближайшее будущее. Тем более лето на носу.

— Но все это еще висит в воздухе, нам с тобой нужно…

— Нет, ты должен сказать им, на что они могут рассчитывать. Сможешь ли ты готовить для них обед и оставлять у себя на уик-энд. Понимаешь, они знают, что их ждет на Тара-роуд, но не знают, что им можешь предложить ты.

— Ты хочешь позволить им?..

— Дэнни, им девять и четырнадцать лет. По-твоему, я должна диктовать таким большим детям, где они могут встречаться с отцом, а где нет? Не стану я этого делать. Ты должен сообщить им хорошие новости. Причем чем больше, тем лучше.

— Ты очень спокойна. — Это произвело на него сильное впечатление.

— Конечно, я неспокойна. Но ты должен сказать им, что, где бы ни жил, они всегда найдут у тебя теплый прием. Причем это должны быть не фразы, а планы.

— Планы?

— Думаю, у тебя есть какое-то жилье.

— Да. Да.

— А там достаточно комнат, чтобы дети могли оставаться ночевать?

— Оставаться?

— Когда они будут навещать тебя.

— В данный момент у меня всего лишь маленькая квартира.

— И где это? — делано бесстрастно поинтересовалась Рия.

— Бантри-Корт… Помнишь район, который мы… который Барни застраивал несколько лет назад?

— Помню, — ответила Рия. — Это было очень удобно. Ты воспользовался случаем и купил себе там квартиру. — Она надеялась, что Дэнни не услышал горечи, прозвучавшей в ее голосе.

— Нет, эта квартира принадлежит не мне, а Бернадетте. Отец подарил на восемнадцатилетие. Понимаешь, это было вложением денег.

— Да уж, — мрачно ответила Рия.

— Теперь его нет в живых, — сказал Дэнни.

— Ясно.

— А ее мать очень переживает из-за происходящего.

— Я ее понимаю.

— Это она тогда звонила. Ты помнишь женщину, которая не назвала своего имени? Думаю, она меня проверяла.

— Значит, она знала, что ты женат?

— Да, — несчастным тоном ответил он.

— Но скоро у тебя будет свой дом. Я права? — жизнерадостно продолжила Рия.

— Да, дом. Для всех.

— Для всех. Прекрасно.

Наступила пауза. Затем Дэнни заговорил снова:

— Конечно, ты понимаешь, что для этого понадобится время.

— Я думаю, они будут рады узнать о твоих ближайших планах. Это позволит детям понять, что ты их не бросаешь.

— Но ты не…

— А я тем более. То же самое относится к лету. Назови время, когда ты сможешь их куда-нибудь свозить. Помнишь, ты как-то говорил, что хочешь взять напрокат катер и проплыть по Шаннону?

— Думаешь, им это понравится? В смысле, без тебя?

— Без меня? Им придется привыкнуть к тому, что там, где есть ты, меня нет. И наоборот. Думаю, нам всем придется привыкнуть к этому. Причем как можно скорее. Скажи им об этом, иначе они испугаются, что ты ушел совсем.

За весь разговор Рия ни разу не упомянула о Бернадетте и будущем ребенке. Она делала вид, будто рассчитывает на то, что Энни и Брайан станут членами семьи отца. Но на самом деле хотела только одного: чтобы отец не закрывал перед ними дверь.

— Еще одно. Твои родители знают о… обо всем этом?

— О господи, нет! — Одна мысль об этом привела Дэнни в ужас.

— Не беспокойся. В свое время я сама скажу им об этом.

— Я не знаю, что сказать… — начал он.

— А Барни, Мона, Полли и все остальные… Они знают?

— Мона — нет, — быстро ответил Дэнни Линч.

— Но Барни в курсе?

— Да. Понимаешь, он помогал нам купить дом.

— Так же, как помогал нам купить этот, — с досадой сказала Рия. Она поняла, что никогда не любила Барни Маккарти. Ей нравились обе его женщины, но не он сам. Странно, что она не догадалась об этом раньше… Она решила сменить тему.

— Детей легко отвлечь. Поговори с ними о каникулах.

— А что будешь делать ты, если мы все уедем?

— Может быть, тоже устрою себе отпуск.

— Радость моя, но… куда ты поедешь?

— Дэнни, я просила не называть меня так.

— Извини. Да, просила. Ты же знаешь, что это ничего не значит.

— Теперь знаю. Но так было не всегда.

— Пожалуйста, Рия…

— О’кей, Дэнни. Ну что, прощаемся?

— Куда их повести? В «Макдоналдс»? В «Планету Голливуд»?

— Не знаю. В таких местах говорить трудновато, но решай сам.

Они положили трубки одновременно.

Все оказалось не так трудно, как она думала. Странно, что ее расстроило двуличие Барни. Расстраиваться было глупо. В конце концов, они с Дэнни много лет хранили его секрет. Мона Маккарти так и не узнала, где был ее муж, когда на свет появилась маленькая Энни Линч.

Глава четвертая

Рия потеряла ощущение времени. Иногда она ложилась в постель, затем просыпалась, думая, что уже утро, а оказывалось, что она проспала всего полчаса. Незанятая половина кровати казалась огромным пустым пространством. Рия вставала, подходила к окну и обхватывала себя руками, словно пытаясь унять боль. Уже миновала полночь, и он спал в каком-то жилом микрорайоне, обняв свою девочку. Вынести это было невозможно. Наверное, от переживаний она тронулась умом. Такое с людьми бывает. Она часами сидела и смотрела в окно, пока не исчезали звезды и не начинался рассвет. Рия думала, что лишилась рассудка и сама не заметила этого. Но при дневном свете она становилась нормальной. Дом был убран, еда готовилась, люди приходили и уходили. Если с ней разговаривали, она отвечала вполне разумно. На ее взгляд.

Однако все было совершенно нереально. Когда день подходил к концу, она ничего не могла вспомнить. Когда Майлс и Декко принесли трех лягушек, чтобы поиграть с ними в ванной? Сегодня? Вчера? На прошлой неделе? В какой день она жутко поссорилась с Энни из-за Китти? И с чего началась эта ссора? Хилари действительно принесла шесть больших корней пастернака и попросила Рию сварить из них суп, который она возьмет с собой, или Рии это только показалось?

Конечно, он вернется, это ясно. Вот только когда? Сколько продлится этот болезненный период унизительного ожидания того, что он бросит ключи на столик и скажет: «Радость моя, я дома. Это было всего лишь дурацкое увлечение, которое прошло. Ты простишь меня, или мне придется встать перед тобой на колени?»

И она тут же простит его. Крепко обнимет и, может быть, устроит праздник. Какое-то время имя Бернадетты не будет звучать вовсе, а потом они станут упоминать его в шутку.

Но когда же начнется процесс выздоровления? Иногда в течение дня Рия бросала свое занятие и испытывала ощущение физического шока, вспоминая то, что было ложью. Эта красная рубашка, которую он якобы купил в Лондоне.

Конечно, ее выбрала ему эта девушка. Бернадетта была с ним в Лондоне. Когда Рия поняла это, ей пришлось сесть. Счет за мобильный телефон. Почти все звонки были сделаны на один и тот же номер. Тот самый, который теперь был записан у нее на крайний случай. Духи, купленные в магазине «дьюти фри» и подаренные ей из чувства вины за поездку с Бернадеттой. День, когда они все ходили в зоопарк и собирались зайти в «домик льва», а ему вдруг понадобилось позвонить якобы в офис, а на самом деле Бернадетте. Все это лежало на поверхности, а она ни о чем не подозревала. Господи, какой дурой, какой доверчивой дурой она была! Но потом Рия начинала спорить с собой. Кому хочется быть тюремщиком, следящим за каждым шагом заключенного? Если ты кого-то любишь, то доверяешь ему. Все очень просто.

Но все остальные знали. Конечно, знали. Когда она звонила к нему на работу, они поднимали глаза к небу, сочувствуя и в то же время досадуя. Степенная домашняя хозяйка, не знающая, что у ее мужа есть другая женщина. Даже Труди — девушка, которая сидела на телефоне — наверняка соединяла с Дэнни Бернадетту так же часто, как и Рию. Наверное, Бернадетта тоже знала ее имя и спрашивала, с помощью какой диеты Труди умудряется сохранять фигуру.

А о Барни Маккарти и говорить нечего. Этот человек приходил к ним в дом и хвалил приготовленные ею блюда. Он много, очень много раз ездил в командировки с Дэнни и Бернадеттой. Симпатичная Бренда Бреннан, хозяйка «Квентина», где Рия раз в год отмечала годовщину своей свадьбы, знала тоже. И, должно быть, жалела Рию — скучную жену, которую балуют раз в год — за то, что та ничего не подозревала.

И Полли знала. Только она не жалела Рию, а насмехалась над ней, потому что Рия находилась в точно таком же положении, что и Мона. Мона… Неужели и она тоже? Рия столько раз обманывала ее, скрывая существование Полли. Возможно, Мона отвечала ей тем же и скрывала существование Бернадетты.

Все это было бы смешно, если бы не было так ужасно. Если уж эти люди знали о Бернадетте, то Розмари и подавно. Она знала всё, что творится в Дублине… Стоп. Нет, Розмари не притворялась. Она настоящая подруга, она рассказала бы ей всё. Если бы Розмари и Герти что-то знали, они предупредили бы ее и не позволили бы, чтобы ее жизнь разлетелась вдребезги. Время от времени Рии казалось, что Розмари исподволь предупреждала ее. Может быть, совет пойти на работу и сменить гардероб был намеком на то, что у нее не всё в порядке?

Салливаны явно знали. Фрэнсис бодро утешала ее:

— Рия, я думаю, это пройдет. Мужчины в возрасте около сорока ведут себя очень странно. Если вы сможете это перетерпеть, я уверена, что все закончится хорошо.

— Вы знали? — однажды прямо спросила ее Рия.

Ответ был уклончивым.

— Этот город полон слухов и сплетен. Если всё слушать, голова кругом пойдет. У меня хватает своих проблем. Китти невозможно удержать в узде.

Колм Барри? Может быть, и нет. Дэнни не так глуп, чтобы водить эту девочку в ресторан, находящийся в двух шагах от собственного дома. Но многие другие знали. Подсчитывать точное количество таких людей было унизительно. Водители такси, сотрудник автозаправочной станции. Возможно, Ларри, управляющий банком. Может быть, Бернадетта для удобства открыла счет в его филиале.

Мойщик окон спросил о Дэнни.

— А где сам? — осведомился он.

В тот день у Рии было настроение поговорить.

— Ушел. Променял меня на молодую.

— У него всегда был блудливый взгляд, у вашего мужика. Вы должны радоваться, что избавились от него, — сказал мойщик окон. Почему он сказал это? Почему?

Почему люди в благотворительном магазине жмут ей руку и говорят, что она молодец? Кто им сказал? Может быть, они уже знали это? О господи, если бы она могла избавиться от всех, кто знал! От людей, которые жалели ее, гладили по головке и судачили за ее спиной. Она была уверена, что все кончится, когда Дэнни бросит Бернадетту и вернется домой, но сколько придется ждать, пока эти люди перестанут снисходительно улыбаться, как будто Дэнни переболел гриппом?

И, конечно, нужно было что-то делать с детьми. Энни ходила мрачная и осуждала то мать, то себя. «Мама, знаешь, если бы ты была хоть чуточку более нормальной, если бы ты перестала целыми днями трепаться и кормить половину Дублина, он бы не ушел». А на следующий день звучало: «Это моя вина… Он называл меня своей принцессой, а я с ним почти не разговаривала. Целыми днями торчала у Китти. Папа думал, что я его не люблю. Поэтому он ушел и нашел себе кого-то не намного старше меня».

Пару раз она спрашивала Рию, не стоит ли написать папе письмо о том, как им без него одиноко.

— Не думаю, что он знает об этом, — плакала Энни.

— Знает, — с каменным лицом отвечала Рия.

— Если он знает, то почему не возвращается? — спрашивала дочь.

— Он вернется, но только тогда, когда будет готов к этому. Честное слово, Энни, я не думаю, что его следует торопить. — Однажды Рия заметила, как Энни кивнула, в кои-то веки согласившись с матерью.

У Брайана тоже был свой взгляд на происходящее.

— Мама, наверное, это я виноват. Я редко умывался.

— Брайан, это тут ни при чем.

— Нет, при чем. Ты же знаешь, что папа всегда умывается и каждый день надевает чистую рубашку.

— Да, взрослые так и поступают.

— Может быть, мы скажем ему, что теперь я моюсь чаще? Честное слово, я так и сделаю.

— Если бы папа ушел из-за того, что ты грязнуля, он сделал бы это давным-давно. Ты был грязнулей с рождения, — насмешливо ответила ему Энни.

Тогда Брайан решил, что отец ушел из-за секса.

— Так говорят Майлс и Декко. Говорят, что он ушел к ней, потому что она хочет заниматься сексом день и ночь.

— Не думаю, что это так, — ответила Рия.

— А я думаю. Может, ты позвонишь ему и скажешь, что тоже будешь заниматься сексом день и ночь? — Он смущался из-за того, что был вынужден говорить матери такие вещи, но явно считал, что это необходимо.

— Нет, Брайан. Дело не в этом. — Рия была рада, что при этом разговоре не присутствует Энни.

Однако Энни была в комнате, когда Брайан выложил свою козырную карту.

— Мама, я знаю, как вернуть папу! — воскликнул он.

— Очень интересно, — сказала Энни.

— Вам с ним нужен бэби. — Наступила оглушительная тишина. — Ладно, давайте, — продолжил Брайан. — Я ничего не скажу. Я говорил об этом с Майлсом и Декко. Это не так плохо, как вы думаете. А мы могли бы с ним сидеть. Майлс, Декко и я. Иметь деньги на карманные расходы — это же здорово! — Мальчик увидел изумленное лицо матери. — Послушай, мама, если папа вернется, я буду делать это даром. Безо всякой подпитки, — добавил он.

«Разве это не удивительно, — думала Рия, — что я нахожусь за тридевять земель отсюда, где нет людей, способных убедить меня, что я в порядке, а с виду все действительно в порядке, хотя на самом деле никакого порядка нет?» Она перестала выходить на улицу, потому что боялась встретить знакомых, хотя и знала, что безвылазно сидеть в доме на Тара-роуд и постоянно чувствовать себя брошенной опасно.

Когда у входной двери раздавался какой-то звук, у нее холодело под ложечкой. Еще совсем недавно Дэнни забегал посреди дня. «Радость моя, я по тебе соскучился. Не найдется лишнего объятия для занятого человека?» И оно всегда находилось. Когда это прекратилось? Почему она этого не заметила? Почему стук брошенного в почтовый ящик рекламного буклета все еще заставляет ее думать, что Дэнни вернулся? Чтобы жить в реальном мире, нужно прилагать большие усилия. Помнить, что ты делаешь, и сколько сейчас времени. Услышав «Angelus», Рия машинально посмотрела на часы. Все так делали, словно проверяли точность хода церковных курантов. И тут зазвонил телефон.

Женщина говорила с американским акцентом.

— Надеюсь, вы простите меня за то, что я звоню в частный дом, но это единственный номер риэлтора и агента по торговле недвижимостью мистера Дэнни Линча, который приводится в справочнике. Его рабочего телефона там нет.

— Да? — рассеянно спросила Рия.

— Меня зовут Мэрилин Вайн. Мы были в Ирландии пятнадцать лет назад, познакомились с мистером Дэнни Линчем, и он предлагал нам приобрести кое-какую недвижимость…

— Дать вам номер его служебного телефона? Правда, сейчас его нет на работе…

— Да, конечно. Но позвольте занять у вас еще минуту. Я хотела узнать, сможет ли он взяться за мой случай. Тут дело не в деньгах.

— Тогда сильно сомневаюсь, — ответила Рия.

— Простите?

— В последнее время его интересуют только деньги и цена всего на свете… Извините, сегодня у меня неважное настроение.

— Прошу прощения. Я позвонила в неподходящий момент?

— Подходящих моментов у меня теперь не бывает вообще. Что именно Дэнни должен сделать в благотворительных целях?

— Нет, я не о благотворительности. Он был очень симпатичным молодым человеком, и я подумала, что он может знать кого-нибудь, кто хотел бы на это лето поменяться домами. Могу предложить удобный и, надеюсь, красивый дом с бассейном в Стонифилде, штат Коннектикут, это тихий университетский городок в Новой Англии. А я бы хотела что-нибудь неподалеку от Дублина, но с садом…

— На это лето? — переспросила Рия.

— Да. Июль и август. Я понимаю, уже поздновато… но я только сегодня ночью поняла, что хочу в Ирландию. Не могла уснуть и решила, что утром попробую позвонить. Просто на всякий случай.

— А почему вы подумали именно о Дэнни? — неторопливо спросила Рия.

— Он показался мне очень осведомленным человеком. Да и других знакомых риэлторов у меня в Ирландии нет. Я подумала, что он сможет свести меня с нужными людьми, хотя это и не совсем по его специальности.

— Какой вам нужен дом? Большой или маленький? — спросила Рия.

— Все равно. В больших домах я не ощущаю одиночества. У меня в Стонифилде дом с множеством комнат, так что четыре-пять человек там поместятся легко. Конечно, в их распоряжении будет машина. В Новой Англии есть на что посмотреть.

— Но ведь есть специальные агентства, которые занимаются такими делами.

— Да, конечно. Можно что-нибудь найти и через Интернет. Но если у тебя есть симпатичный старый знакомый в этой сфере, оно как-то легче. Конечно, меня… нас он вряд ли помнит. Но в данный момент мне не очень хочется общаться с совершенно незнакомыми людьми и о чем-то с ними договариваться. Я знаю, это звучит немного странно…

— Нет. Странно другое. То, что я прекрасно вас понимаю.

— Я говорю с миссис Линч?

— Не знаю.

— Простите, что?

— Мы расходимся. Точнее, разводимся. Вы знаете, что теперь в Ирландии разрешен развод?

— Ох, простите, ради бога. Теперь я понимаю, что действительно выбрала неудачное время.

— Нет, время самое подходящее. Мы договоримся.

— О чем?

— Я поеду в ваш дом, а вы в мой. На июль и август. Это мне подходит.

— Но… наверное, мы должны…

— Конечно, должны. Я отправлю вам фотографию дома и его подробное описание. Он красивый; вам понравится. Стоит на Тара-роуд. Огромный сад, полированные деревянные полы, старинные окна из закаленного стекла и… и… лепные потолки… и… и… — Рия заплакала. На другом конце провода молчали. Наконец она взяла себя в руки. — Пожалуйста, простите меня, Марион… Так, кажется?

— Мэрилин. Мэрилин Вайн.

— А я — Рия Линч. Больше всего на свете мне хочется уехать отсюда и пожить в тихом доме с бассейном и живописными окрестностями. Я смогу на месяц взять с собой детей, а второй месяц пожить одна и подумать о своем будущем. Вот почему я так загорелась.

— Рия, похоже, ваш дом — именно то, что мне нужно. Будем считать, что договорились.

По голосу, доносившемуся за три тысячи миль, нельзя было догадаться, что Мэрилин Вайн стоит на кухне своего белого деревянного дома и по ее лицу текут слезы. Наконец она положила телефон на кухонный стол, взяла чашку кофе, вышла в сад и села у бассейна, из которого недавно вышла. Пятнадцать кругов утром и днем; это вошло у нее в такую же привычку, как чистить зубы. На часах было десять минут восьмого. Она только что согласилась поменяться домами с чрезвычайно возбужденной женщиной, потерпевшей семейную катастрофу. С совершенно незнакомой женщиной, жившей за три тысячи миль. С женщиной, которая вряд ли имела право меняться домами, поскольку суд еще не вынес решения о разделе имущества разведенных супругов.

Мэрилин знала только одно: принимать импульсивные и необдуманные решения с утра очень глупо. Обычно в такое время она телефонных звонков не делала. Тем более не договаривалась о чем-то с истеричками на другом конце провода. Больше такое не повторится. Наверное, нужно перезвонить и отказаться от сделки, пока не стало слишком поздно. Или лучше отправить письмо?

Проще всего перезвонить немедленно и сказать, что она вынуждена отказаться от обмена домами по семейным обстоятельствам. По семейным обстоятельствам? Эта мысль заставила ее криво усмехнуться. Но Рия в Ирландии этого не знает. Нет, легче написать или отправить сообщение по электронной почте. Что угодно, только бы не слышать в трубке разочарованный голос. Однако, судя по всему, компьютера с доступом к Интернету в доме на Тара-роуд не было. Такой компьютер наверняка имелся в офисе мужа, но Рия им пользоваться не могла.

Она говорила легко и живо, но слегка сбивчиво. Мэрилин попыталась вычислить, сколько ей лет. Тому красивому молодому агенту по торговле недвижимостью теперь должно быть лет сорок; выходит, его жене примерно столько же. Она сказала, что ее дочери четырнадцать, а сыну почти десять. Лицо Мэрилин окаменело. Значит, ее семейная жизнь кончилась. Ясно, мужа она ненавидит, если так пренебрежительно говорит о нем с совершенно незнакомым человеком. Без него ей будет лучше.

Мэрилин не позволила себе хмуриться. Скоро на работу. Она приедет в студенческий городок и припаркуется на автостоянке. А потом, на ходу здороваясь то с тем, то с другим, пойдет в свой отдел кадров. Холодная, сдержанная, в безукоризненном льняном костюме.

На нее будут смотреть с интересом. Странно, что она не полетела на Гавайи вместе с мужем. Грега Вайна пригласили прочитать там курс летних лекций. Казалось, о лучшем и мечтать было нельзя. Но Мэрилин отказалась наотрез и решила ничего не объяснять коллегам и друзьям. Наконец-то ее перестали допрашивать и переубеждать. Она знала, что привлекла к себе внимание и дала пишу домыслам. Люди искренне не понимали, почему она не хочет отправиться на солнечный остров с любимым мужем, если ректорат согласен оставить за ней место до возвращения.

Интересно, что бы они сказали, если бы узнали, над каким необычным предложением она раздумывает в данный момент? На два месяца поменяться домами с женщиной, которая владеет (или утверждает, что владеет) четырехэтажным викторианским домом в Дублине? Сказали бы, что это странная прихоть и очертя голову такие вещи не делают.

Мэрилин допила кофе и расправила плечи. Что сделано, то сделано. Она взрослая женщина. Очень взрослая.

Первого августа ей исполнится сорок. Она может принимать любые решения, которые ей нравятся. И сама знает, что для нее лучше.

Она посмотрела на телефон и кивнула, словно подтверждая результаты недавно закончившейся беседы. Полюбовалась своим отражением в зеркале, висевшем на стене холла. Короткие каштановые волосы, подстриженные так, чтобы их можно было быстро высушить после бассейна, тревожные зеленые глаза, слегка напряженные плечи, но все остальное совершенно нормально. Она не похожа на человека, способного принимать необдуманные решения.

Мэрилин взяла ключи и поехала на работу.

Рия сидела и крепко держалась за крышку стола. В последний раз она ездила за границу одна еще в подростковом возрасте. И несколько раз с Дэнни. Что ж, по крайней мере, у нее есть заграничный паспорт и несколько недель для того, чтобы все организовать.

Мэрилин сказала, что будет с удовольствием кормить кота Энни. Дети будут рады совершить путешествие в Америку и пожить в доме с бассейном. По словам Мэрилин, привыкнуть к езде по другой стороне улицы будет легко, потому что город у них тихий. Рия предупредила Мэрилин, что лихачить в Дублине не следует; здесь попадаются сумасшедшие водители, а потому дорожных происшествий хватает.

На что Мэрилин ответила, что предпочитает ходить пешком.

Она по привычке взяла лист бумаги, написала на нем слово «Список» и подчеркнула. Когда Рия начала записывать, что нужно сделать, у нее сжалось сердце. Она что, с ума сошла? Что она знает об этой женщине? Только то, что они обе плакали, когда говорили потелефону. Если вдуматься, то Мэрилин выбрала очень странный способ обмена. Есть агентства и фирмы, специализирующиеся на таких вещах. Интернет буквально ждет возможности свести людей и подыскать для них идеальный вариант.

Каким человеком нужно быть, чтобы запомнить имя и лицо красивого молодого агента по торговле недвижимостью и пытаться связаться с ним через пятнадцать лет? Может быть, она влюбилась в него? В конце концов, Дэнни действительно был очень хорош собой. Может быть, на самом деле их отношения были более тесными, чем говорит Мэрилин; смятение чувств, увлечение и так далее. В таком случае желание поселиться в его доме — лишь уловка. Попытка вторгнуться в его жизнь.

Рия видела много фильмов, в которых наивные и доверчивые люди пускали в дом сумасшедших, выглядевших нормальными. А потом начинался настоящий кошмар. Нет, нужно как следует подумать и определиться, чего она хочет. Почему она решила, что это хорошая мысль? Потому что не может смотреть на Хилари, мать, Розмари, Фрэнсис, Герти и видеть в их глазах сочувствие? Есть ли у нее другая причина, чтобы пересечь Атлантический океан?

«Там я смогу его забыть, — сказала себе Рия. — Перестану всюду видеть его лицо. Если я усну в Америке на чужой кровати, то могу не проснуться в четыре часа ночи от страха, думая, что он сильно запоздал, попал в автомобильную катастрофу, а потом ощутить еще более тошнотворное чувство, вспомнив, что он не вернется никогда. Америка сможет меня вылечить».

Заодно Америка вылечила бы ее от ужасной мысли о том, что у Дэнни были и другие Бернадетты. Говорят, что мужчина никогда не останавливается после первой интрижки. Могли быть и другие женщины, бывавшие в этом доме и спавшие с ее мужем. Господи, как было бы хорошо очутиться там, где никто не знал Дэнни, не слышал о нем и не спал с ним!

И все же она приняла чересчур поспешное решение. Пообещать абсолютно незнакомой женщине, что она сможет жить в доме на Тара-роуд. В обычное время она не совершила бы такого неосторожного поступка. Но в том-то и дело, что время было необычное. Именно такое, когда два месяца в Америке могли бы стать ее спасением. Только идиотке могло прийти в голову, что эта Мэрилин похожа на серийного убийцу.

Рия вспомнила, что Мэрилин вовсе не хотела попасть именно в этот дом. Она была согласна на что угодно; Рия сама предложила ей пожить на Тара-роуд. Мэрилин несколько раз извинялась и хотела положить трубку, но Рия ее удерживала. Мэрилин сказала, что пришлет фотографии и свидетельство банка; Рии предстояло сделать то же самое. Конечно, миссис Вайн была совершенно нормальным честным человеком. Просто ей хотелось сбежать и пораскинуть мозгами; так по-американски называлось и состояние самой Рии. Два человека с одинаковыми потребностями случайно встретились в нужное время. Неужели такое возможно?

«Почему я так этого хочу? — снова спросила себя Рия. — Когда я проснулась сегодня утром, у меня и в мыслях не было ехать на лето в Новую Англию. Может быть, дело в детях? В моем желании предложить им что-нибудь равноценное плаванию с отцом по Шаннону? Или я хочу оказаться там, где Дэнни Линч не будет центром застывшего мира, в котором все ждут от него поступка, чтобы начать жить дальше?»

Она чувствовала, что верно и то и другое, но боялась, что ей не хватит сил реализовать этот план. Может быть, посоветоваться с Розмари? У Розмари ясная голова, она всегда зрит в корень…

И тут Рия расправила плечи. Она — сильная женщина, хотя все доказывает обратное. Она не позволит обстоятельствам сломить ее и превратить в одну из тех трепещущих посетительниц благотворительного магазина, которых она так презирала. Тех, кто не мог сделать выбор между голубой и желтой скатертью; сначала они посоветуются с мужем, с дочерью, с соседкой, а потом вернутся и заплатят целых три фунта…

Ей понравился голос Мэрилин; эта женщина не была сумасшедшим убийцей, решившим очистить окрестности Тара-роуд. Она появилась именно тогда, когда была нужна. Рия с мрачной решимостью придвинула к себе листок бумаги.

Обед с Энни и Брайаном прошел неважно.

Дэнни повел их в «Квентин». Он думал, что это станет для них праздником, но выяснилось, что он ошибся. Во-первых, они были не так одеты. Все другие молодые люди, пришедшие на ранний обед с родителями, бабушками и дедушками, принарядились. На Брайане же были поношенные джинсы и грязная майка. Его куртка на «молнии» была исписана именами футболистов и покойных поп-звезд; он выглядел малолетним беспризорником, которые пристают к туристам на Графтон-стрит. Энни тоже была в джинсах — на взгляд Дэнни, чересчур обтягивающих. Ее грязные светлые волосы были заправлены за уши. Она носила просторный жакет с блестками, который просто обожала. Жакет принадлежал одной старой даме из «Святой Риты»; единственное его достоинство заключалось в том, что он был подлинным нарядом пятидесятых годов.

— Ты только посмотри на цены! — сказал ошеломленный Брайан. — Посмотри, сколько здесь стоит бифштекс и пирог с почками! Мама такое делает дома бесплатно.

— Не бесплатно, дурачок, — ответила Энни. — Для этого нужно купить мясо, почки, муку и масло для теста.

— Но ведь все это у нее уже есть, — возразил Брайан.

— Нет, балбес. Эти вещи не растут на кухне. Так могут думать только мужчины. Ей нужно выйти из дома и купить все это в магазине. Ты не учитываешь стоимость ее работы, а она здесь главное.

Дэнни понимал, что Энни пытается оправдать цену дорогих блюд, которыми он их угощал, но для светской беседы этот предмет не годился.

— Ну, что на вас смотрит? — Он с надеждой переводил взгляд с одного на другую.

— Что такое «порчини»? Жареная свинина? — спросил Брайан.

— Нет, это грибы, — объяснил отец.

— Балбес, — снова сказала Энни, хотя сама этого не знала.

— Я съел бы гамбургер, но в меню его нет, — сказал Брайан.

Дэнни скрыл досаду.

— Посмотри сюда. Тут написано «рубленое мясо с томатами и базиликом». Это примерно то же самое.

— Почему они не пишут «бургер», как во всех нормальных местах? — проворчал Брайан.

— Они рассчитывают на людей, которые умеют читать и понимать написанное, — презрительно сказала Энни. — Папа, а вегетарианские блюда у них есть?

В конце концов они сделали выбор. Знаменитый метрдотель Бренда Бреннан лично приняла у них заказ.

— Рада видеть вас с семьей, мистер Линч, — любезно сказала она, не подав и виду, что дети одеты как бродяги.

Дэнни благодарно улыбнулся в ответ.

— Это она? — шепотом спросил Брайан, когда Бренда Бреннан ушла.

— Кто? — Дэнни захлопал глазами.

— Ну, та самая, у которой будет бэби, с которой ты будешь жить?

— Брайан, не говори глупостей! — Терпение Энни лопнуло. — О господи, она такая же старая, как мама. Конечно, это не она.

Дэнни почувствовал, что пришло время объяснить причину сегодняшней встречи.

— Мы с вашей мамой сегодня хорошо поговорили, по-настоящему хорошо. Не было этих глупых ссор, которые так расстраивают нас и особенно вас.

— Что ж, уже неплохо, — проворчала Энни.

— Да. Последние дни были у нас не слишком удачными, но теперь мы снова можем разговаривать.

— Ты вернешься? — с надеждой спросил Брайан.

— Брайан, именно об этом мы и говорили с твоей мамой. Все зависит от выбора слов. Я не уходил. В том смысле, что не бросал тебя и Энни. Просто я буду жить в другом месте, вот и всё.

— В каком месте? — спросила Энни.

— Ну, пока это только квартира, но очень скоро будет дом, в котором вы сможете ночевать сколько захотите. Там хороший сад. Этот дом будет и вашим тоже.

— У нас уже есть хороший сад. На Тара-роуд, — сказала Энни.

— Да. А теперь у вас будет их два. — Дэнни широко улыбнулся при мысли об этом.

Дети посмотрели на него с сомнением.

— И у каждого из нас будет своя комната? — спросила Энни.

— Да, конечно. Но не сразу, не в тот день, когда мы переедем. Нужно будет кое-что изменить. Рабочие мистера Маккарти поставят в спальне для гостей перегородку. А до тех пор один из вас будет спать на диване в гостиной.

— Ничего себе второй дом! Спать на диване! — фыркнула Энни.

— Это только временно. А потом все образуется, — с фальшивой улыбкой заверил ее отец.

— А сколько дней мы сможем там оставаться, в этом доме с перегороженной комнатой? — спросил Брайан.

— Сколько захотите. Мы с вашей мамой как раз сегодня беседовали об этом. Вы обрадуетесь, когда придете домой и поговорите с ней. Мы согласились, что для нас самое главное в жизни — это вы…

Энни его перебила:

— А можно одному из нас ночевать в одном доме, а другому — в другом? Мы ведь с Брайаном не сиамские близнецы, правда?

— Конечно, можно.

Похоже, Энни это понравилось.

— А когда бэби будет плакать и мешать спать, нам можно будет вернуться на Тара-роуд? — поинтересовался Брайан.

— Да, конечно.

— Что ж, тогда ладно. — Брайан тоже был удовлетворен.

— Она что, будет вести себя как мама? Станет приказывать убирать комнату и не приходить поздно?

— Бернадетта будет вам рада. Она очень хочет с вами познакомиться. Как, по-вашему, когда мы это сделаем?

— Ты так и не ответил, будет ли она устанавливать свои правила и режим дня, — не отставала Энни.

— Вы будете вести себя в этом доме так же хорошо, как вели себя на Тара-роуд. Ничего другого от вас требовать не будут.

— На Тара-роуд мы вели себя не слишком хорошо, — во избежание недоразумений объяснил отцу Брайан.

Дэнни вздохнул.

— Давайте решим, где и когда вы познакомитесь с Бернадеттой.

— Какой у нее живот? Большой или не очень? — полюбопытствовала Энни.

— Не очень. А что?

Девочка пожала плечами.

— Тогда какая разница, где мы познакомимся? — Дэнни почувствовал нетерпение — все оказалось труднее, чем он ожидал. — Да и вообще, зачем нам с ней знакомиться? — продолжила Энни. — Может быть, лучше подождать, пока она родит, и сделать все сразу?

— Конечно, вы с ней познакомитесь! — воскликнул Дэнни. — В отпуск мы все поплывем на катере по Шаннону. Все мы. А до тех пор нам нужно познакомиться.

Дети остолбенели и уставились на отца.

— По Шаннону? — спросила Энни.

— Все? — спросил Брайан.

— А Китти можно будет взять? — выпалила Энни. — Брайан, не смей спрашивать про Майлса и Декко. Даже и не думай.

— Честно говоря, едва ли маме понравится проводить отпуск с… ну, если она поплывет с нами тоже, — задумчиво сказал Брайан.

Энни с отцом обменялись взглядами. Это был единственный миг взаимопонимания за весь ужасный обед. По крайней мере, дочь осознавала всю сложность предстоявших проблем. Она не стала называть брата балбесом. Вместо этого они с Дэнни принялись объяснять мальчику, которому было всего-навсего девять лет, что мама не поедет с ними в это давно задуманное и тщательно спланированное путешествие.

В отделе Мэрилин живо обсуждали традиционную августовскую встречу ассоциации выпускников университета. Нужно было составить адресный список мест размещения участников. Отелей, гостиниц, общежитий и частных домов, где могли бы жить бывшие студенты. Многие из них считали этот уик-энд главным событием сезона. У университета был очень хороший сборщик средств для данного мероприятия, сумевший наладить тесную связь прошлого с настоящим.

По традиции, сотрудники отдела кадров размещали гостей в собственных домах. В доме Мэрилин и Грега на Тюдор-драйв, номер 1024, гостило множество семей. Все были весьма приятными людьми. Им очень нравился бассейн, совершенно необходимый в жарком августе. Со многими Вайны поддерживали дружеские отношения долгие годы. Они получали ответные приглашения и могли в любое время приехать в Бостон, Нью-Йорк или Вашингтон.

План встречи уже реализовывался. Было опубликовано объявление, определены особенности взимания налогов с подарков и пожертвований в пользу библиотеки и центра искусств. Сегодня предстояло обсудить культурную программу, количество людей, которые смогут выступить с приветственными речами, и регламент этих выступлений. Скоро должно было начаться распределение обязанностей. Мэрилин понимала, что ей нужно выступить еще до того. Она не станет участвовать в проектах, которые не сможет реализовать.

Мэрилин откашлялась и обратилась к профессору педагогики, который вел совещание:

— Я должна объяснить, что в июле и августе меня здесь не будет. Я приняла любезное предложение ректората предоставить мне отпуск за свой счет. Я уеду в конце июня и вернусь в начале сентября, после Дня труда.^[10] Прошу загрузить меня по полной программе сейчас, потому что в момент самого события я буду отсутствовать.

Многие подняли глаза и улыбнулись. Хорошая новость. Упрямая и несговорчивая Мэрилин Вайн наконец сдалась и решила отправиться к своему мужу на Гавайи.

До отъезда почти два месяца. Времени уйма. Но она ничего никому не скажет, пока не будет готова. Список оказался бесценным. Рия не могла понять, почему Дэнни смеялся над ней, ерошил ей волосы и называл глупышкой. О господи, люди поступали так всегда. Да, конечно, в офисах пользовались компьютерами, органайзерами, «филофаксами». Но принцип был тот же. Ты записываешь то, что нужно сделать, и пришпиливаешь листок на грудь. Так уж точно ничего не забудешь.

Пройдет не меньше недели, прежде чем она получит документы от Мэрилин. Она не хотела никому ничего сообщать, пока не выяснится, что игра стоит свеч. Рия составила небольшое собственное досье, которое можно будет переслать сегодня или завтра. У нее были фотографии дома изнутри и снаружи и вырезка из «Айриш Таймс», в которой описывалось, что собой представляет Тара-роуд. Она приложила к ним карту Дублина, новейший путеводитель по городу, путеводитель по ресторанам и список книг, которые Мэрилин следовало прочитать перед приездом. Указала адрес своего банка, имя, номер телефона и факс управляющего. И составила краткую бесстрастную записку о том, что дом является совместной собственностью ее и Дэнни, право на которую никто не подвергает сомнению. Он заберет детей до конца июля, а позже она пришлет список своих друзей и знакомых, которые помогут Мэрилин освоиться на новом месте.

Пожалуй, неделя — это слишком оптимистический прогноз; возможно, Рии придется хранить секрет немного дольше, чем она надеялась. Наверное, весь процесс займет дней десять. Но она не представляла себе, как быстро делаются дела в Соединенных Штатах. На следующий день у ее дома остановился пикапчик «ФедЭкса» и привез все документы, посланные Мэрилин. Не смея дышать, она смотрела на фотографии бассейна, невысокого белого дома с цветами на крыльце, карту’ окрестностей, местную газету, подробное описание машины, список магазинов и копии членских билетов рекреационного центра и клуба, которыми Рия сможет пользоваться во время проживания в Стонифилде. Неподалеку от дома можно было играть в гольф, теннис и боулинг. Кроме того, Мэрилин сообщала, что оставит ей список телефонов служб, куда следует обращаться в экстренных случаях.

В записке, такой же краткой и бесстрастной, как записка Рии, Мэрилин объясняла, что ей нужно место, где она сможет обдумать свое будущее. Именно поэтому она не полетела с мужем, которого отправили читать лекции на Гавайи. К сведениям о банке она добавила, что еще ничего не говорила мужу насчет обмена домами, но с этим проблем не будет; она подтвердит его согласие в ближайшие двадцать четыре часа. Она не хотела сообщать ему о договоре раньше времени. Рия сама понимает, что в таких делах без толики дипломатии не обойтись.

Рия понимала. Ей тоже предстоял нелегкий разговор с Дэнни. «Все ли в офисе знают о произошедшем?» — всякий раз думала она, когда звонила и просила соединить ее с мужем. Набирать знакомый номер было все труднее и труднее. Как жена Дэнни, она еще имела какой-то статус, но кто она теперь? В голосе девушки, принимавшей телефонные звонки, слышались сначала сочувствие, потом смущение, а теперь насмешка. Впрочем, возможно, все это ей только казалось.

— Дэнни, ты не мог бы приехать в ближайшее время и забрать свои вещи? Я хочу немного прибраться в доме.

— А ты не слишком торопишься?

— Думаю, нет. Дети должны привыкнуть к тому, что твои вещи находятся там, где ты живешь.

— Я уже говорил, квартира для этого слишком мала.

— Кажется, ты сказал, что Барни помог тебе купить новый дом.

— Я сказал, что он помог мне его найти, а не купить.

— Это я понимаю, но разве он еще не построен?

— Построен, но не отделан.

— Надеюсь, в нем уже можно хранить твои клюшки для гольфа, книги, оставшуюся одежду… и музыкальный центр. Он твой.

— Нет, радо… нет, он не мой, а наш. Мы же не опустимся до того, что станем делить каждую мелочь.

— Когда-то придется.

— Но не… не сию минуту.

— Если можешь, приезжай сегодня на машине. Есть и другие дела, которые я хочу с тобой обсудить. Сумеешь приехать до возвращения детей?

— Но я хотел бы их увидеть.

— Конечно, увидишь, но лучше не сегодня.

— Рия, не надо устанавливать свои правила.

— Мы же согласились не сбивать детей с толку; им будут рады в любом доме. Я не собираюсь являться к тебе вместе с ними, поэтому будет справедливо, если и ты не станешь встречаться с ними у меня.

Наступила тишина.

— Это разные вещи.

— Нет. В доме Бернадетты ничто не напоминает обо мне. Там нет ни моей косметики, ни одежды, ни швейной машины, так почему твои вещи должны быть здесь?

— Я приеду, — сухо ответил Дэнни.

Хейди Фрэнкс не могла дождаться конца совещания, чтоб поговорить с Мэрилин. Она очень обрадовалась тому, что Мэрилин наконец взялась за ум, и хотела предложить поухаживать за садом в отсутствие хозяйки. Она знала, что сад — радость и гордость Мэрилин, а ее соседи не мастера по части садоводства. Но торопиться не следовало. Хейди не станет визжать от восторга; она будет держаться так же непринужденно, как сама Мэрилин. Объявление, которое сделала миссис Вайн на совещании, было нарочито спокойным и бесстрастным. Несмотря на то, что все вокруг ей сочувствовали и интересовались ее планами.

— Я буду с удовольствием заезжать и включать дождевальную установку, — сказала Хейди, как только улучила для этого момент.

— Спасибо, Хейди, но она полностью автоматическая и включается самостоятельно.

— Ну, присмотрю за тем, чтобы жуки и насекомые не повредили твои красивые клумбы.

— Понимаешь, там будет кое-кто жить. Именно поэтому я и не предложила свой дом для размещения участников встречи выпускников.

— Человек, который будет присматривать за домом? Хорошая мысль. И кто же это будет делать?

— О, ты ее не знаешь. Она из Ирландии. Некая Рия Линч.

— Из Ирландии? — ахнула Хейди.

— Да. Думаю, ей все здесь покажется непривычным. Извини, Хейди, я тороплюсь. Мне еще нужно подать заявление. Я все тебе расскажу, только немного позже. — Мэрилин вышла из офиса.

Хейди смотрела ей вслед и улыбалась. Вот Грег обрадуется! Он ужасно расстроился, когда жена не полетела с ним. Грег свернул горы ради того, чтобы наладить обмен преподавателями, и уже не мог отказаться от поездки. Уф-ф… Наконец-то Мэрилин решила присоединиться к мужу.

Рия еще никогда не пользовалась курьерской службой. Это оказалось удивительно легко: они приехали и забрали пакет. Господи, какой дурой она была, когда думала, что важные документы еще посылают обычной почтой. Ей следовало многое освоить. Что ж, может быть, за это лето она научится уму-разуму.

Она увидела в саду Колма, за которым прищуренными глазами наблюдал Климент. Колм подарил его Энни, когда Климент был еще котенком. Колм упорно работал, всегда сохраняя спокойствие и вежливость. Рия умирала от желания пригласить его выпить кофе и поделиться с ним своими планами.

Но она не могла сделать этого, не переговорив с Дэнни. Он наверняка выпрыгнет из штанов, когда узнает о ее планах на лето. Его встреча с детьми в «Квентине» была настоящей катастрофой. «Квентин»… Повести их туда мог только полный болван. Дети не сказали ей, что им там не понравилось, но это было написано у них на лбу.

Хейди подошла к телефону, звонившему на письменном столе Мэрилин.

— Добрый день. Телефон Мэрилин Вайн, говорит Хейди Фрэнкс. Ох, Грег, как я рада тебя слышать! Нет, ты ее не застал, она вернется через десять минут. Что-нибудь передать?.. Да, да, непременно скажу. Да, Грег, мы все ужасно рады, что она летит к тебе. Это важное решение. Сегодня. На совещании. Да, на июль и август. Нет? Не знаешь? Значит, она хотела сделать тебе сюрприз. Тогда я жалею, что проболталась. Нет, Грег, я не ошиблась. Она сказала, что полетит на Гавайи, а на Тюдор-драйв будет жить и присматривать за домом какая-то ирландка. Послушай, лучше она скажет тебе об этом сама. Я понимаю, Грег. Дело действительно сложное. — Хейди медленно положила трубку и обернулась.

В дверях стояла побледневшая Мэрилин и слушала их разговор. Зачем она сделала объявление до разговора с Грегом? Дура, набитая дура! Это произошло частично из-за разницы во времени с Гавайями, а частично из-за того, что она пыталась сообразить, что сказать мужу. Теперь дело усложнялось.

Дэнни даже не прикоснулся к конверту с фотографиями, брошюрой и картами. Просто стоял и смотрел на Рию во все глаза.

— Это невозможно. Поверь мне, это такое безумие, о котором я и говорить не желаю.

Рия сохраняла спокойствие. В ее списке значилось: «Не просить! Не умолять!» Это подействовало. Она не делала ни того ни другого.

— Нам придется заплатить только за проезд. Я уже была в турагентстве. Они и глазом не моргнули.

— Можно спросить, что ты называешь «моргнуть глазом»? — насмешливо спросил он.

— Цену обеда в «Квентине» для детей, которые хотели только гамбургер и пиццу, — ответила она.

— Ага, я знал, что следует ждать чего-то в этом роде, знал! — торжествующе воскликнул Дэнни.

— Я очень рада, что ты оказался прав.

— Послушай, перестань разговаривать со мной таким тоном. Черт побери, мы же не хотим играть детьми в футбол! По телефону ты говорила нормально. Что изменилось за это время?

— Ничего не изменилось. Я действительно думаю о детях. Ты хочешь взять напрокат хороший катер, чтобы совершить с ними плавание по Шаннону; у меня на это денег нет. Честно говоря, я не знаю, на какие деньги могу рассчитывать вообще, поэтому я договорилась о том, что они проведут каникулы в хорошем доме с бассейном. Пойми, Дэнни, нам нужно оплатить только стоимость билетов на самолет. Здесь я хожу в магазин, покупаю продукты и готовлю, и там буду делать то же самое. Я думала, ты обрадуешься.

— Обрадуюсь? Ты думала, я обрадуюсь тому, что какая-то чокнутая незнакомая женщина будет жить в моем доме.

— В нашем доме.

— Рия, поверь мне, это невозможно.

— Мы уже договорились.

— Как договорилась, так и отговоришься.

— Ты сможешь объяснить детям, почему они не поедут со мной в каникулы и не увидят Соединенные Штаты? Ты сможешь взять их на два месяца? Сможешь, Дэнни? Дело именно в этом.

— Нет, не в этом. А в том, что ты приставляешь мне дуло к виску!

— Ничего подобного я не делаю. Просто изо всех сил пытаюсь сложить кусочки того, что ты разбил. Я была бы счастлива жить здесь вечно. А ты нет. Вот в чем все дело! — Лица обоих пылали от негодования.

Наконец Дэнни слегка успокоился. Рия заметила, что он перестал называть ее «радость моя». И на том спасибо…

— Рия, мы ничего не знаем об этой женщине. Допустим на мгновение, что я одобрил эту идею. Но одобрить идею побега невозможно. — Рия склонила голову набок и смерила его насмешливым взглядом. — Я не убегал. Я принял жизненно важное решение и сказал тебе о нем прямо и честно, — слегка похвастался он.

— Да, я забыла. Конечно. — Рия полностью восстановила контроль над собой.

— Ну вот, хоть в чем-то мы с тобой согласны… А знаешь, пожалуй, в этой идее обмена домами с американцами что-то есть. Конечно, пока делать такие вещи еще рано, но Штаты — это обширный рынок, а способ куда более безопасный, чем «тайм-шер». Барни недавно говорил…

— Я улетаю первого июля, а она прилетает в тот же день. Дети могут прилететь ко мне первого августа. Я узнала расписание полетов. Свободные места есть, но заказ нужно сделать как можно раньше. — Голос Рии был очень спокойным, казалось, она не сомневалась в своих словах.

Дэнни неохотно протянул руку, взял конверт, присланный Мэрилин Вайн, и стал читать вложенные в него документы. И тут Рия поняла, что победила. Поездка состоится.

Мэрилин послала Грегу в Гавайский университет лаконичное сообщение по электронной почте:

Очень сожалею, что не успела сообщить тебе о своих планах на лето. Пожалуйста, вечером позвони домой в любое удобное для тебя время, и я все объясню.

Мэрилин.

Он позвонил в восемь. Мэрилин ждала этого звонка и сразу сняла трубку.

— У вас там сейчас два часа дня, — сказала она.

— Мэрилин, я позвонил не для того, чтобы обсуждать разницу во времени. Что случилось?

— Мне ужасно жаль, и Хейди тоже очень расстроилась из-за того, что ввела тебя в заблуждение. Через час я отправила бы тебе по электронной почте сообщение с просьбой позвонить.

— Вот я и звоню.

— Я хочу сбежать отсюда. Мне здесь душно.

— Знаю. Мне тоже было душно. Именно поэтому я договорился об этой поездке для нас двоих. — Голос Грега звучал глухо. Он был уверен, что жена полетит с ним на Гавайи, и очень расстроился, когда она сказала, что не сможет этого выдержать.

— Грег, это мы уже проходили.

— Нет, этого, как ты выражаешься, мы еще не проходили. Я сижу здесь за пять тысяч миль от тебя и не могу понять, почему ты не со мной.

— Грег, пожалуйста…

— Думаешь, твоего «пожалуйста» достаточно, чтобы я понял? По-твоему, это должно меня вдохновить? И о каких планах на лето вдет речь? Ты расскажешь мне, или я должен ждать, чтобы половина факультета отправила мне противоречивые сообщения о том, летишь ты ко мне или нет?

— Ради бога, извини меня за это.

— Мэрилин, что ты собираешься делать? — Тон Грега стал ледяным.

— Первого июля я улетаю в Ирландию.

— В Ирландию? — изумился он.

Перед ней возникло лицо мужа, морщинистое, загорелое, со сдвинутыми на лоб очками и волосами, начинающими редеть спереди. На нем выцветшие легкие брюки и одна из тех ярких рубашек, которые так хорошо смотрятся на солнечных островах, но в других местах выглядят аляповатыми.

— Помнишь, мы были там вместе много лет назад?

— Конечно, помню. Мы три дня пробыли на симпозиуме, а потом провели три дня на западе, где все время лил дождь.

— Я еду туда не за погодой, а за спокойствием.

— Мэрилин, в твоем психическом состоянии очень опасно запираться в какой-нибудь хижине на склоне горы.

— Какой горы? Я буду жить в фешенебельном пригороде Дублина, в большом доме викторианской эпохи. Дом очень красивый, четырехэтажный, с большим садом. Я буду там счастлива.

— Ты шутишь?

— Нет, не шучу. Я договорилась о временном обмене с женщиной, которой принадлежит этот дом. А она приедет сюда, на Тюдор-драйв.

— Ты отдаешь наш дом совершенно незнакомому человеку?

— Я предупредила ее, что ты можешь вернуться. Шансов на это немного, но тебя могут вызвать на работу. Она в курсе.

— Очень любезно с ее стороны. Видимо, ее муж будет время от времени навещать тебя.

— Нет. Они расходятся.

— Как и мы, я полагаю, — сказал он. — За всей этой кучей фраз скрывается одно. Мы расходимся, да, Мэрилин? — мрачно спросил Грег.

— Нет. Просто в этом году мы некоторое время проводим врозь. Такое было уже сотню раз. Рассказать тебе о Рии?

— О ком?

— О Рии Линч. Женщине, которая приедет.

— Нет. — Грег бросил трубку.

Хейди Фрэнкс так расстроилась из-за своей промашки с Грегом, что ей пришлось уйти в комнату отдыха и выплакаться там. Из-за ее болтливости возникла очень неловкая ситуация. Но ей в голову не пришло, что муж может ничего не знать о планах жены.

Они были такой замечательной парой… Никто не думал, что временная разлука Грега и Мэрилин означает крах их брака. Во-первых, он регулярно звонил и отправлял сообщения по электронной почте; во-вторых, присылал многочисленным коллегам почтовые открытки, где писал о некоторых новостях, которые ему сообщала Мэрилин. Любой на месте Хейди решил бы, что Грег уже все знает.

Это было очень неприятно. Но труднее всего было забыть пепельное лицо Мэрилин, понявшей, что Хейди проболталась. Хейди прижимала к глазам платок. Ее лицо покрылось пятнами, волосы растрепались. О господи, если бы Мэрилин была человеком, способным прощать по-настоящему! Тогда они поплакали бы вместе, потом Мэрилин рассказала бы, что происходит, Хейди пообещала ей хранить молчание, и на этом история закончилась бы. Обиднее всего было то, что она, Хейди, в обычной обстановке вовсе не отличалась болтливостью. Но рассчитывать на отпущение грехов не приходилось. Мэрилин была женщиной стоической и несгибаемой. «Пустяки, — сказала она. — Не о чем говорить. Все наладится. Инцидент исчерпан».

Хейди чувствовала себя измученной. Сегодня вечером должен был состояться коктейль по случаю проводов на пенсию одного профессора математического факультета. Генри очень хотел, чтобы она пришла. Жены других преподавателей обычно являлись на такие мероприятия разодетые в пух и прах. Хейди снова посмотрела на свою шелушащуюся кожу, прическу, напоминающую воронье гнездо, и поморщилась. Холодным компрессом на веки тут не отделаешься. Внезапно она приняла необычное для себя решение — взять полдня отгула и пойти в салон красоты Карлотты. Карлотта, специальностью которой является «уход за зрелой кожей», позаботится о ней.

Лежать и позволять Карлотте делать свое дело было очень приятно. Хейди расслабилась, и ей сразу полегчало. Смуглая, большеглазая Карлотта была привлекательной и в то же время по-матерински ласковой. Безукоризненная кожа хозяйки являлась лучшей рекламой ее бизнеса. Карлотта приехала в Стонифилд из Калифорнии лет десять назад и открыла пользовавшийся большой популярностью салон, в котором работали шесть местных женщин.

Ходили слухи, что в молодости она трижды была замужем. О детях при этом не упоминалось. В данный момент мужа у нее не было. Но все знали, что, если бы Карлотта захотела, претендент тут же нашелся бы. Даже если бы для этого ему пришлось развестись. Она была очень экзотичной, очаровательной и хорошо обеспеченной женщиной. Весь Стонифилд гадал, исполнилось ей сорок или еще нет. Так что искать мужа номер четыре ей долго не пришлось бы.

Она предложила Хейди травяную маску для лица и массаж головы. Ничего сильнодействующего, ничего дорогого. Хейди тут же поклялась себе, что станет ходить в этот оазис спокойствия регулярно. У Генри есть гольф; будет только справедливо, если она тоже найдет себе место, где можно расслабиться. Когда сильные и ловкие руки стали массировать ей шею, Хейди начала забывать лицо Мэрилин Вайн, которая собиралась где-то провести два месяца, не поставив в известность мужа.

— Как поживает Мэрилин? — неожиданно спросила Карлотта.

Хейди совсем забыла, что Карлотта была соседкой Вайнов. Но дважды в день на одни и те же грабли не наступают. Поэтому она ничего не сказала о планах и намерениях Мэрилин.

— Мы время от времени сталкиваемся в офисе, но как она поживает в последнее время, я не знаю. Она очень скрытная. Вы, Карлотта, знаете ее лучше меня: как-никак, вы соседи. Часто видитесь с ней?

Карлотта непринужденно говорила обо всех, но никаких подробностей не сообщала, отделываясь общими фразами. «Вайны — чудесные соседи», — сказала она. Людей лучше найти трудно. И прекрасно ухаживают за домом. С тех пор как Мэрилин переехала на Тюдор-драйв, все стали брать с нее пример. Она просто обожает деревья и цветы.

— А в салон она приходит? — спросила Хейди.

— Нет. Кожа у нее безукоризненная от природы.

— Жаль. Это было бы для нее праздником.

— Я рада, что вы поняли, как это успокаивает. — Карлотта была довольна. — Но даже если бы я пригласила Мэрилин, сейчас она не смогла бы прийти. Это путешествие и вообще…

— Какое путешествие?

— Разве Мэрилин вам не говорила? Она улетает на два месяца в Ирландию. Поменялась домами с подругой или кем-то в этом роде.

— Когда она вам это сказала?

— Сегодня утром, когда мы выбрасывали мусор. Она просто зациклилась на этом и была очень довольна. Кажется, мы с ней еще никогда так долго не разговаривали.

— Ирландия… — задумчиво повторила Хейди. — О господи, с какой стати ее вдруг понесло в Ирландию?

— Америка! — сказала Розмари. — Не верю.

— Я и сама-то с трудом верю, — призналась Рия.

— А что говорят люди? — поинтересовалась Розмари.

— Ты имеешь в виду Дэнни?

— Честно говоря, да.

— Ну, конечно, он в ужасе. Но я думаю, главным образом из-за того, что ему придется на месяц забрать детей. Это разрушит его любовное гнездышко.

— И что он собирается делать?

— Как-нибудь выкрутится. Я встречу их в аэропорту Кеннеди первого августа. Июль — его дело. — За это время Рия стала сильнее и решительнее.

Розмари посмотрела на нее с восхищением.

— Я вижу, ты действительно все обдумала. К прибытию детей уже изучишь новое место, будешь знать, куда их свозить, как развлечь и тому подобное. На это действительно понадобится не меньше месяца.

— Мне понадобится не меньше месяца на то, чтобы прийти в себя. Это мой месяц. Когда они приедут, то сами найдут себе развлечение. А теперь посмотри на фотографии дома.

Розмари рассматривала снимки прекрасного сада и бассейна при доме в маленьком университетском городке штата Коннектикут, а сама думала о разительной перемене, происшедшей с ее подругой. Конечно, это могло быть искусственным возбуждением, но казалось, что к Рии вернулась жизнь. До сих пор она ходила как сомнамбула.

— Я не поеду, — сказала Энни.

— Ладно, — ответила мать.

Это напугало Энни. Она думала, что ее будут убеждать и уговаривать. Похоже, все вокруг менялось.

Брайан смотрел на фотографии.

— Слушай, у них рядом с гаражом баскетбольный щит… Интересно, у них есть мячик, или надо будет взять свой?

— Конечно, мячик у них есть, — свысока ответила Энни.

— Ты только глянь на бассейн. Прямо как в отеле.

Энни снова потянулась к снимкам, но ее лицо не утратило воинственного выражения.

— Ехать туда смешно, — сказала она.

Рия молча продолжила накрывать на стол. Она убрала большое кресло с подлокотниками, в котором любил сидеть Дэнни. Причем сделала это без лишнего шума. Просто передвинула в дальний угол и положила на него пачку газет и журналов. Сама Рия садилась за стол то здесь, то там, чтобы детям не бросалась в глаза пропасть, зиявшая в том месте, где прежде сидел их отец.

Как ни странно, но в глубине души она продолжала ждать, что Дэнни войдет и скажет: «Радость моя, сегодня был ужасный день. Как я рад, что наконец-то дома». Говорил ли он это в те дни, когда занимался любовью с Бернадеттой? Иногда эта мысль заставляла ее вздрагивать. Как плохо она знала собственного мужа и то, чего он хотел от жизни! Временами Рия не могла сосредоточиться на путешествии в Америку — ее слишком многое отвлекало. Мысли о днях, когда Дэнни работал допоздна; она относилась к этому с пониманием и даже готовила еду, которая не теряла вкуса до его возвращения. О вечерах, когда он засыпал от утомления в кресле. Это объяснялось тем, что перед этим он занимался любовью с молодой девушкой. О неделях, когда она в четыре часа ночи просыпалась в пустой постели и пыталась вспомнить тот последний раз, когда они любили друг друга. Неужели он уже тогда собирался бросить ее и переехать в другой дом?

Рия знала, что если бы она жила одна, то наверняка уже давно сошла бы с ума. Сохранить рассудок ей помогло только одно: необходимость притворяться перед детьми. Она смотрела на сидевшего за столом Брайана. Тот разглядывал снимки баскетбольного щита, прикрепленного к стене, и бассейна с бортиками, выложенными кафелем. Энни сердито оттолкнула в сторону вырезки и фотографии. Рию охватила волна жалости к детям. Им предстояло провести лето совсем не так, как они привыкли. Придется быть с ними помягче.

Она задумчиво ответила дочери:

— Да, я понимаю, что это звучит непривычно. Но здесь есть свои плюсы. Во-первых, всем нам полезно увидеть Америку; во-вторых, нам не придется платить за проживание. Кроме того, важно, что сюда приедет человек, который вместо нас присмотрит за домом.

— Кто она такая? — хмуро спросила Энни.

— Милая, все это есть в письме, которое я дала вам прочитать.

— Там об этом не говорится, — буркнула девочка.

В каком-то смысле она была права. Письмо было слишком лаконичным. В нем не объяснялось, почему Мэрилин решила покинуть этот рай и отправиться в Дублин, и не сообщалось, приедет ли с ней муж Там не было упоминаний о стонифилдских друзьях и знакомых Мэрилин. Только список плотников, водопроводчиков, электриков и садовников, к которым можно обратиться в экстренных случаях.

Список Рии был менее формальным. Но даже если бы Мэрилин последовала ее примеру, это бы Энни не обрадовало. Она брезгливо ворошила листки, лежавшие на кухонном столе.

— Папа определил дату начала вашего круиза по Шаннону? — спросила Рия.

Дети виновато посмотрели друг на друга, как будто что-то скрывали.

— Он говорит, что все катера уже разобрали, — пробормотал Брайан.

— Этого не может быть.

— Во всяком случае, он так сказал, — ответила Энни.

— Что ж, похоже, на них сейчас большой спрос, — пытаясь не выдать недоверия, сказала Рия.

— Он мог это придумать. — Брайан смотрел куда-то в сторону.

— Нет, Брайан, папа не стал бы это придумывать. Он очень хотел поплавать с вами по реке.

— Да, но она не хотела, — отозвалась Энни.

— Мы этого не знаем. — Рия старалась быть справедливой.

— Знаем, мама.

— Она сказала вам это в глаза?

— Нет, мы ее еще не видели, — ответил Брайан.

— Ну, тогда…

— Мы познакомимся с ней сегодня, — проворчала Энни. — После школы.

— Вот и хорошо, — без эмоций сказала Рия.

— Почему хорошо? — Похоже, Энни встала сегодня не с той ноги.

— Потому что вам предстоит провести с ней весь июль. Чем скорее вы познакомитесь с Бернадеттой, тем лучше. У вас будет больше времени узнать ее.

— Я вообще не хочу ее узнавать, — заупрямилась Энни.

— Я тоже, — согласился с сестрой Брайан, что бывало крайне редко.

— И где вы встретитесь?

— В ее квартире… э-э… в их квартире, — ответила Энни. — Наверное, за чаем. — Это было сказано таким тоном, словно чаепитие во второй половине дня являлось вопиющим нарушением приличий.

С одной стороны, Рия была довольна тем, что дети испытывают неприязнь к женщине, которая увела их отца. Однако она знала, что сын и дочь — ее единственная надежда на будущее примирение.

— Знаете, было бы неплохо… — начала она. Рия хотела сказать, что им следовало бы взять с собой растение в горшке или какой-нибудь другой маленький подарок. Это сломало бы лед и доставило удовольствие Дэнни. Но она вовремя передумала. Абсурд. Она не собирается облегчать детям знакомство с беременной любовницей их отца. Это забота Дэнни. Вот пусть он и выкручивается.

— Что было бы неплохо? — Похоже, Энни что-то заподозрила.

— Было бы неплохо, если бы всего этого не случилось. Но что сделано, то сделано. Придется искать какой-то выход.

Она собрала со стола содержимое конверта Мэрилин.

— Ты их унесешь? — спросила Энни.

— Да. Брайан их уже видел, ты не захотела, поэтому конверт полежит у меня. О’кей?

— А что я буду делать, пока ты будешь там?

— Не знаю, Энни. Думаю, поживешь с папой и Бернадеттой. Потерпишь. — Она знала, что это несправедливо, но не собиралась просить и умолять.

Все трое понимали, что, когда придет время, Энни отправится в Стонифилд как миленькая.

Бернадетта жила в Бантри-Корте, микрорайоне, который Барни построил лет пять назад. Дэнни продал там много квартир. Наверное, тогда он и познакомился с Бернадеттой. Рия об этом не спрашивала. Было много вопросов, которых она не задавала. Например, как выглядит эта девушка. О чем они разговаривают. Что она ему готовит. Обнимает ли она Дэнни и гладит его по лбу, когда он просыпается от ночного кошмара с безудержно колотящимся сердцем.

Ей удавалось отгонять от себя такие мысли. Но сегодня ее дочери и сыну предстояло пить чай в квартире этой женщины. Почему-то Рии было важно сначала увидеть Бернадетту самой. До того, как это сделают Энни и Брайан.

Едва дети ушли в школу, Рия села в машину и поехала в Бантри-Корт. Дорога заняла пятнадцать минут. Должно быть, Дэнни часто ездил по этому маршруту, когда поздно возвращался домой. Интересно, он делал это с отвращением или, наоборот, наслаждался своей двойной жизнью? Что было бы, если бы Бернадетта не забеременела? Неужели эта история продолжалась бы вечно? Бантри-Корт, Тара-роуд. Два дома, две жизни.

Она припарковалась во дворе и посмотрела на окна. За одним из них сидит Бернадетта, готовится развлекать детей Дэнни во время чая, узнавать их и говорить, что скоро у них родится сестра или брат. Назовет ли она Дэнни «милый» или даже «радость моя»? И расстроит ли детей, когда положит ладонь на его руку?

Что бы Бернадетта ни сделала, она им не понравится. У нее нет ни единого шанса на успех. Энни и Брайан хотят того, чего никогда не получат. И все из-за Бернадетты. Они хотят, чтобы все было по-прежнему.

Ее зовут Бернадетта Данн. Рия уже знала. Дети сказали. Эта фамилия застряла у нее в дальнем уголке мозга. И лежала там тяжким грузом.

Рия подошла к доске с кнопками звонков. Вот она. Данн, квартира номер двенадцать. Нажать? А что сказать? Если Бернадетта впустит ее — чего, скорее всего, не случится, — что Рия ей скажет? Рия поняла, что не думала об этом; ее привел сюда инстинкт.

Она замешкалась и немного отошла от доски. Едва Рия это сделала, мимо нее прошла женщина и нажала на кнопку с номером двенадцать.

— Алло! — ответил высокий молодой голос.

— Бер, это мама, — сказала женщина.

— Хорошо. — Должно быть, Бернадетта нажала на кнопку домофона, потому что дверь открылась.

Рия шарахнулась в сторону.

— Вы войдете? — Женщина была приятная. Она с легким недоумением смотрела на переминавшуюся с ноги на ногу Рию.

— Что? Нет, нет. Я передумала. — Рия повернулась и пошла к машине, но перед этим успела рассмотреть новую тещу Дэнни. Маленькая, довольно изящная, в бежевом костюме и белой блузке, в руках большая коричневая кожаная сумка. Короткие, аккуратно подстриженные русые волосы, туфли цвета меди на высоких каблуках. Возраст — от сорока до сорока пяти. Не намного старше Рии и Дэнни. Но ее дочери уже двадцать два.

Рия сидела вмашине. Зачем она приехала сюда? Чтобы расстраиваться? Глупо. Тем более что вести машину в таком состоянии невозможно. Она будет сидеть здесь, пока не успокоится. Черт ее дернул приехать сюда и узнать, что миссис Данн, приехавшая навестить беременную дочь, относится к ее поколению, а не к поколению Норы или матери Дэнни!

Интересно, как к этому относится сам Дэнни. Или он так влюблен, что ничего не замечает вокруг? Не успела она додумать эту мысль, как увидела, что большая стеклянная дверь открылась и на пороге показалась та же женщина. Но теперь она была с дочерью. Рия быстро нагнулась к лобовому стеклу и начала пристально разглядывать девушку с длинными прямыми волосами, мягкими и блестящими, как в рекламе шампуня. Рия инстинктивно прикоснулась к своим жестким кудрям.

У Бернадетты было бледное лицо сердечком и темные глаза. Такие лица можно увидеть на обложках компакт-дисков с записями народных песен. Лица людей, у которых есть душа. На ней был длинный черный бархатный свитер, короткая розовая юбка и девчоночьи черные туфли с розовыми ленточками. Рия знала, что Бернадетте Данн идет двадцать третий год и что она преподает музыку. Но эта девушка выглядела семнадцатилетней школьницей, которую сопровождает мать, считающая, что ее дочь прогуливает уроки. Они сели в новенькую «тойоту-старлет», и мать Бернадетты ловко дала задний ход.

Рия собралась с силами, включила сцепление и поехала за ними. Ей просто хотелось знать, куда они направляются, все остальное значения не имело. Две машины неторопливо ехали по оживленной утренней улице, а затем передняя дала сигнал и остановилась. Бернадетта вышла и помахала рукой матери, отправившейся искать место для парковки. Похоже, срок у нее был небольшой. Если только живот не скрывался просторным черным свитером. Большая, известная на весь город кулинария. Она покупает продукты на ужин для своих падчерицы и пасынка. Хочет вечером устроить для Энни и Брайана пир горой.

Рии отчаянно захотелось припарковать машину прямо у тротуара, включить аварийные сигналы и побежать за Бернадеттой в магазин. Там она могла бы показать ей вегетарианский паштет, который нравится Энни, сосиски «чоризо», последнее увлечение Брайана, и мягкий, текучий сыр бри с крекерами из отрубей для Дэнни. Можно было бы просто встать за девушкой и поговорить с ней, как часто делают люди в очередях.

Но это опасно. А вдруг Бернадетта видела ее фотографию и знает, как она выглядит? Кроме того, скоро придет ее мать и станет советовать, что купить. Она узнает в Рии ту самую женщину, которая топталась у парадного. Кстати, что же это за мать, которая поощряет дочь, разрушившую чужую семью и забеременевшую от женатого мужчины? Уж не подала ли она ей пример? Во всяком случае, без помощи матери тут не обошлось.

Но в эту секунду Рия опомнилась и поняла, что мать вряд ли желала своей дочери подобной судьбы. Скорее всего, она была в такой же панике, в какой была бы сама Рия, если бы ее Энни связалась с женатым мужчиной средних лет. Скорее всего, сначала мать не знала, что Дэнни женат. И только потом начала что-то подозревать.

Внезапно Рия вспомнила женщину, которая звонила по телефону и интересовалась, она ли миссис Линч. Это была та самая женщина. Тогда Дэнни состряпал какую-то фантастическую историю, но позже признался в обмане. Если бы Энни связалась с женатым мужчиной, Рия сделала бы то же самое. Позвонила бы ему домой и проверила, есть ли у него жена. Поговорила бы с врагом. Наверное, эта женщина тоже любила свою дочь. Хотела, чтобы бойфренд ее Бер был молодым и холостым. Но какая мать знает, что может прийти в голову ее дочери?

Правильно ли она поступила, увидев Бернадетту? Рия сидела, закусив губу, и размышляла. Вероятно, правильно. Теперь места для воображения больше нет. Теперь это можно выбросить из головы. Но боль от того, что она такая молодая, останется. Как и нежелание простить.

Тут раздался стук в стекло машины, и Рия вздрогнула. На какое-то мгновение ей показалось, что Бернадетта и ее мать выследили ее и собираются устроить скандал. Но это была всего лишь встревоженный инспектор уличного движения.

— Вы что, решили здесь припарковаться? — спросила она.

— Нет. Просто я думала о мужчинах, женщинах и о том, что их желания никогда не совпадают.

— Знаете, вы выбрали странное место для таких размышлений. — Инспекторше явно не терпелось достать «ноутбук» и выписать штрафную квитанцию.

— Вы правы, — согласилась Рия. — Но эти мысли иногда приходят неожиданно. Неважно, я уже уезжаю.

— И правильно делаете. — Инспекторша неохотно спрятала свой компьютер.

В полдень Рия позвонила Мэрилин.

— Что-нибудь не так? — тревожно спросила та.

— Нет, я просто хотела убедиться, что вы не передумали, вот и всё. Извините, я не слишком рано? Я почему-то решила, что вы уже проснулись.

— Нет, нет. Все в порядке. Я уже поплавала, так что время самое подходящее. Вы сделали то, что собирались?

— Да. Сделала. — Голос Рии звучал уныло.

— Ничего не изменилось, нет?

— Нет. Просто кое-что не укладывается у меня в голове. Сегодня я увидела женщину, к которой уходит мой муж. Она еще ребенок. Понимаете, это стало для меня шоком.

— Я вам очень сочувствую.

— Спасибо. Мне хотелось с кем-то поделиться.

— Это мне понятно.

Глаза Рии наполнились слезами; похоже, эта женщина действительно ее понимала. Нужно было сказать, что она не собирается плакаться ей в жилетку.

— Не считайте меня неуравновешенной, — начала Рия. — Мне бы не хотелось, чтобы у вас сложилось такое впечатление. Просто мне хотелось убедиться, что у нас все получится, что в Штатах тоже все идет как надо. Понимаете, мне нужна какая-то опора.

— Конечно, у нас все получится, — сказала Мэрилин. — Потому что иначе я тоже свихнусь. У меня был очень тяжелый телефонный разговор с мужем, мы наговорили друг другу много горьких слов… Я не хочу говорить об этом никому из знакомых, потому что они будут меня успокаивать и доказывать, что все неважно. А это важно.

— Конечно, важно. И как закончился ваш разговор?

— Он бросил трубку.

— И вы не стали перезванивать, потому что вам нечего было добавить.

— Точно, — сказала Мэрилин.

Наступила пауза. Утешить друг друга им было нечем.

— Что за день вам предстоит? — наконец спросила Рия.

— Напряженный. Я не оставила себе ни одной свободной минуты. Конечно, вредно для здоровья, но ничего лучшего я придумать не смогла. А у вас?

— Почти то же самое. Все говорят: «Сиди и отдыхай. Не бери в голову». Я пробовала. Толку никакого. Я обнаружила, что в мозгу крутятся одни и те же мысли.

— Да, именно так. Никакого спасения, — подтвердила Мэрилин.

Больше говорить было не о чем. Женщины попрощались непринужденно, как старые и близкие подруги.

Рия решила сдержать слово и устроить себе напряженный рабочий день. Для начала она наведет порядок в шкафах; это тяжелый физический труд. Теперь, когда в ее доме будет жить незнакомая женщина, сделать такую уборку придется волей-неволей. Большинство вещей Дэнни уже увез, но она соберет последнюю партию. И не станет делать сентиментальных пауз, вспоминая о лучших временах. Все будет выглядеть так, словно она работает грузчиком в транспортной компании.

Рия начала с большого просторного шкафа в ванной. Там еще оставались пижамы, носки и старые футболки теперь уже бывшего мужа. Она не собирается хранить это барахло; пусть Бернадетта ищет для него место. Рия тщательно сложила вещи и поместила их в один из специально купленных бумажных пакетов с ручками. Дэнни не сможет сказать, что она швырнула его вещи в мешок для мусора; все сложено так аккуратно, словно он собирается взять его с собой в отпуск. Там были старые полотенца, теплый стеганый халат, поношенный шерстяной тренировочный костюм и несколько старых, вышедших из моды плавок Дэнни не поблагодарит ее за эти вещи, но и не сможет упрекнуть.

Потом она позвонила матери и пригласила ее на ланч.

— Ты уже отказалась от этой дурацкой идеи эмигрировать в США? — спросила Нора Джонсон.

— Мама, речь идет о двухмесячном отпуске. Отдыхе. Смене обстановки, которая необходима мне как воздух.

— Ну, во всяком случае, это тебя немного развеселило, — неохотно признала мать.

— Приходи, мама. Мне нужна твоя помощь. Я разбираю полки на кухне. Для этого нужны два человека.

— Рия, ты просто сумасшедшая. По тебе клиника плачет. Заставлять меня разбирать кухонные полки в такое время!

— Что ты предлагаешь? Посадить Дэнни в тюрьму за то, что он меня больше не любит? Или мне лечь на диван и заплакать?

— Нет.

— Ладно. Я сварю сытный бульон, и через полтора часа работы мы подкрепимся. — Рия одним махом убивала двух зайцев. Матери все равно придется доказывать, что ничего ненормального в ее поведении нет. А легче всего это сделать во время уборки кухни.

Когда все закончилось, она была совершенно измучена. Но, по крайней мере, мать утихомирилась, подтвердила, что игра стоит свеч, получила сердечное приглашение посетить Стонифилд, а заодно помогла навести порядок на кухонных полках.

Но Рия никак не могла остановиться — ей нужно было окончательно выбиться из сил. Она не желала ночью лежать без сна в одинокой широкой постели и думать о Дэнни и этой девочке, спящих в Бантри-Корте. Ей хотелось уснуть мертвым сном, как только голова коснется подушки. Поэтому после ухода матери Рия позвонила Герти. Той тоже требовалось с глазу на глаз объяснить, что делает Рия. Проще всего будет сделать это во время работы.

— Герти, я понимаю, что говорю как героиня телепередачи «Дневник чокнутой домохозяйки», но все равно… Ты не можешь уделить мне два часа во второй половине дня? Очень меня обяжешь. Мне нужно вычистить все столовое серебро, упаковать его и положить на хранение в сейф. Когда Мэрилин приедет, она не захочет нести за него ответственность. Кроме того, я думаю, что позже мне придется разделить его с Дэнни, так что одно к одному.

— С удовольствием. Мне тоже нужно кое-что тебе рассказать. Не возражаешь, если я приду прямо сейчас?

— Отлично. Слушай, Герти, я дам тебе двадцать фунтов. Честное слово, это мне по карману.

— Ты не должна…

— Нет, это настоящее трудовое соглашение. Ты выполняешь для меня работу.

Герти пришла, как всегда, бледная и устремила тревожный взгляд на подругу.

— Здесь больше никого нет?

— Никого, кроме меня.

— Знаешь, что я хочу тебе сказать? Этот город, куда ты едешь. Я посмотрела по карте. Он всего в тридцати милях от того места, где живет Шейла.

— Шейла? Твоя сестра? Замечательно! — обрадовалась Рия. — Значит, я смогу ее увидеть.

Но Герти почему-то не ликовала.

— Рия, ты не проговоришься? Ничего ей не скажешь?

— О чем?

— О нас с Джеком. Про наши отношения? — Взгляд у Герти был затравленный.

Рии стало так жаль подругу, что на глаза навернулись слезы.

— Конечно, Герти. Сама знаешь.

— Просто ты едешь туда одна, расстроенная после всего того, что с тобой случилось… В таком состоянии хочется с кем-то поделиться…

— Нет, Герти, я ни с кем не стану делиться. Честное слово.

— Рия, не хочется признаваться, но меня очень поддерживает то, что Шейла завидует мне. Никто другой этого не делает. Приятно знать, что моя умная сестра, которая уехала в Соединенные Штаты, думает, что я здесь живу лучше, чем она там. Красивый муж, прекрасная семья, замечательные подруги и все такое прочее…

— Но кое-что из этого у тебя действительно есть, Герти, — сказала Рия. Наградой ей стала улыбка. Та самая, которую Рия впервые увидела, когда пришла работать в «Полли».

— Да, — ответила Герти. — Ты права. У меня действительно это есть. Все зависит от точки зрения.

Подруги чистили серебро и избегали тем, которые могли бы причинить им боль. Когда дело было сделано, Рия протянула Герти конверт.

— Не хочется брать деньги за работу, которая доставила мне удовольствие. У вас был такой чудесный дом, такая счастливая семья… Дурак он. Чего ему здесь не хватало?

— Думаю, ему захотелось снова почувствовать себя молодым, — сказала Рия. — Ничего другого мне в голову не приходит.

— Ты устала, Рия. Не хочешь отдохнуть до прихода детей?

— Нет. Я не устала. А дети проводят этот вечер с отцом.

— Он что, опять поведет их в «Квентин»?

— Нет, он будет знакомить их с мачехой, — подозрительно спокойным тоном ответила Рия.

— Она никогда не станет их мачехой, помяни мое слово. Все это закончится задолго до того, как встанет вопрос о заключении брака. И никакой референдум о разводе ей не поможет.

— Герти, мне это тоже не поможет. Пожалуйста, не говори так, — взмолилась Рия.

— Это не попытка тебя утешить, а факт. Ничего из этого не выйдет. Кажется, Полли с ней немного знакома. Говорит, что она на четвертом месяце.

Рию тошнило при мысли о том, что Полли говорит за ее спиной, но еще ужаснее была мысль, что Барни и Полли регулярно видятся с Бернадеттой. Причем наверняка часто. Встречаются вчетвером. Ей захотелось взяться за еще более тяжелую работу, после которой мозги наверняка отключатся. Когда Герти ушла, она задумалась, стоит ли вымыть пол на кухне, или это будет уже чересчур.

Так и не решив вопрос, Рия поднялась в гостиную, села за круглый стол и посмотрела по сторонам. Что подумает американка об этой старомодной комнате? Похоже, ее собственный дом оформлен в современном минималистском стиле. Здешняя гостиная с портретами в тяжелых рамах и огромным сервантом покажется ей глупой и претенциозной. Но все эти предметы выбирались с любовью и хранились здесь годами. Она помнила день, когда каждый из них с ликованием пронесли в эту дверь. Герти стирала с них пыль всякий раз, когда ей нужно было заработать на лишнюю бутылку для Джека. Конечно, Мэрилин все эти вещи понравятся. В этой комнате она будет чувствовать себя счастливой. Ирландская экзотика…

Рия начала выдвигать ящики серванта. Интересно, что в них должно храниться. Наверное, столовые салфетки, штопоры, лопаточки и вилки для салатов. Но поскольку Линчи ели на кухне, смысла хранить эти вещи здесь не было. Любопытно, что же все-таки лежит в ящиках сейчас?

Ответ оказался прост. То, что стало ненужным. Детские рисунки, сломанные часы, карандаши, старый календарь, связанный ее матерью берет, липкая лента, фонарик без батарейки, путеводитель по ресторанам, кассета с песнями Боба Марли, дешевые пластмассовые игрушки из рождественских хлопушек, старый дневник Энни, пара рецептов и фотография Рии и Хилари в подростковом возрасте. Рия выложила всё на поднос и протерла ящик влажной тряпкой. Класть вещи обратно она не собиралась: там им было не место.

Она лениво полистала дневник Энни: смешной наклонный почерк, маленькие узкие буквы, чтобы больше поместилось. Рия улыбнулась. Список хитов, «горячая десятка», годы и дни рождения разных певцов. Немного о школе. Энни и Китти рассадили, потому что они слишком много болтали. Противные учителя, учителя так себе и любимые. Именно такие вещи записывала и сама Рия. Где теперь ее собственные старые дневники? Интересно, Нора тоже читала их или нет?

А потом она наткнулась на запись о барбекю в честь дня рождения Брайана. Заметка была сделана таким мелким и судорожным почерком, словно имело значение каждое слово и без него описание было бы неполным. Ее было трудно прочесть, а еще труднее понять.

Рия не испытывала угрызений совести из-за того, что читает чужой дневник. Ей было необходимо знать, что именно произошло в тот день. Энни писала обо всем завуалированно. Это случилось в переулке. Никто ничего не знал, а это была самая ужасная вещь на свете. Все вышло нечаянно. Она просто искала котенка. Это не преступление.

Хотя Китти говорит, что это чудесно, но мне нет до этого дела. Я им не верю. Ее лицо так скривилось, словно она была чем-то недовольна. Я не смогу рассказать об этом Китти, потому что она будет смеяться, и, конечно, маме, потому что она не поверит или скажет какую-нибудь ужасную фразу. Я чуть не рассказала Колму. Он такой милый, он понял, что что-то не так. Но я не смогла ему сказать. У него хватает своих забот, а это не такая вещь, о которой можно сказать кому угодою. Да и слов таких нет. Лучше бы я никогда этого не видела. Но я видела и не могу притвориться, что этого не было. Я не знала, что так можно. Думала, что это делают лежа. А тем более она. Она никогда мне не нравилась, а теперь и подавно. Честно говоря, теперь меня от нее тошнит. Иногда мне хочется рассказать ей, что я всё видела, получить над ней власть, но я знаю, что из этого ничего не выйдет. Она только засмеется и посмотрит на меня свысока так же, как смотрит на всех остальных.

У Рии перехватило дыхание. Что могла видеть Энни? Кто это был? И где? Это не могла быть Китти, потому что она упоминалась в другом контексте. Рия попыталась вспомнить тот день. Энни пришла домой после падения у ресторана Колма. Может быть, она видела Колма с женой того бизнесмена? Нет, она называла Колма милым, а женщину отвратительной, высокомерной и насмешливой. Тогда Кэролайн? Могла она натолкнуться на эту странную рассеянную сестру Колма и ее здоровенного тупого мужа? Или Кэролайн и кого-то другого? Может быть, найдется какой-нибудь намек?

Рия продолжила чтение.

Пусть все говорят, что любовь чудесна, мне все равно. Я не собираюсь этим заниматься. Мне хочется, чтобы папа перестал говорить, что однажды придет какой-то мужчина и уведет его маленькую принцессу. Этого не будет. Иногда я жалею о том, что родилась.

Рия села и уставилась на стол с разложенными на нем предметами. Придется вернуть их на место. Должно быть, однажды Энни второпях спрятала дневник и собиралась забрать его позже. Она не должна знать, что ее мать видела этот дневник.

Мэрилин обходила свой дом и пыталась увидеть его со стороны. Каким он покажется человеку, живущему в доме, которому больше ста лет? Вся мебель, стоявшая в доме Рии, на фотографиях казалась антикварной. Похоже, этот Дэнни Линч очень прилично зарабатывал.

Дом самих Вайнов был построен в начале семидесятых. Улица Тюдор-драйв была частью района, предназначенного для преподавателей университета и некоторых бизнесменов. Все дома имели собственные участки; за газонами и фасадами ухаживали сотрудники коммунальных служб. Так что люди здесь жили не бедные. Попадавшиеся тут и там небольшие белые деревянные церкви делали микрорайон похожим на почтовую открытку с надписью: «Добро пожаловать в Новую Англию». Но тому, кто приехал из страны с такой древней культурой, все это должно было казаться чересчур современным.

В одном из путеводителей по Дублину Мэрилин прочитала совет туристам посетить скит святого Кевина на красивом озере к югу от города. Это было в шестисотых годах. Не в тысяча шестисотых, а просто в шестисотых. Седьмой век нашей эры. И практически у твоего порога. Вдруг Рия и ее дети изучат все достопримечательности Стонифилда за первые полчаса, а потом будут гадать, чем занять оставшееся время?

Выгребание вещей из шкафов и их подготовка к приему гостей утомили Мэрилин. Места хватит для всех. Рия будет спать в хозяйской спальне, кроме которой есть еще три. Должно быть, люди, проектировавшие этот дом, рассчитывали на более общительную и гостеприимную семью, чем семья Вайнов.

Запасные комнаты практически не использовались. Грег и Мэрилин были парой самодостаточной и редко приглашали к себе гостей. Люди бывали здесь только в День благодарения,^[11] когда приезжали родные, и в августе, во время встречи выпускников. Вот и всё. Теперь в этих комнатах будут спать и в саду играть двое маленьких ирландцев. Мальчику десять. Мэрилин надеялась, что он не станет гонять в футбол на ее ухоженных клумбах; но оговаривать это специально было неудобно. Рия решила бы, что ее сына подозревают в неумении себя вести. Лучше рассчитывать на хорошее поведение, чем пытаться застраховаться от плохого.

У двери одной из комнат Мэрилин задержалась. Может быть, запереть ее? Да, конечно, следовало бы. Она не хочет, чтобы туда заходили незнакомые люди. Они поняли бы ее желание сохранить свои воспоминания за запертой дверью. Не сочли бы себя обиженными. И все же как-то странно запирать комнату в доме, который должен стать кровом для других людей.

Мэрилин хотелось попросить совета у человека, к мнению которого она могла бы прислушаться. Но у кого? Не у Грега. Он был обижен и все еще сердился на жену. Был ошеломлен ее решением отправиться в Ирландию, раздражен приездом Рии на Тюдор-драйв и не желал говорить об этом.

Не у соседки Карлотты, которая всегда мечтала подружиться с Вайнами. Мэрилин потратила много времени на то, чтобы осторожно и вежливо установить добрососедские отношения, не предусматривающие визитов друг к другу. Она не собиралась разрушать созданное своими руками. Просьба дать совет по столь личному и интимному делу изменила бы всё.

И не у Хейди. Ни в коем случае не следовало поощрять Хейди, которая постоянно приглашала Мэрилин куда-нибудь вступить: в кружок для начинающих любителей бриджа, в группу «фэн-шуй», в клуб любительниц вышивания… Хейди и Генри были очень добрыми людьми. Если бы Мэрилин позволила, они приезжали бы на Тюдор-драйв каждый вечер и куда-нибудь возили ее. Им и в голову не приходило, что другие люди могут желать покоя. Для каждого из них это был второй брак, и они наслаждались им в полной мере. Устраивали вечеринки у себя дома и посещали все университетские мероприятия. Они искренне не понимали тех, кто любил одиночество. Мэрилин подумала, что можно запереть комнату, но оставить ключ Рии, чтобы та не обижалась. Ладно, это подождет. Она примет решение перед самым отлетом.

А время шло. На Тара-роуд и Тюдор-драйв настало лето. Рия муштровала своих «солдат» и договаривалась, что они окажут Мэрилин гостеприимство. Американцы обожают ходить в чужие дома.

— Даже в мой? — заколебалась Хилари.

— Особенно в твой. Я хочу, чтобы она познакомилась с моей сестрой и узнала ее как можно лучше.

— А не хватит с нее? Ты знаешь, сколько денег можно было бы получить за сдачу такого дома на два месяца? Мы с Мартином говорили, что за одну неделю конного шоу вы могли бы заработать целое состояние.

— Да, Хилари. Я хотела бы, чтобы ты приехала ко мне в Америку. Мы могли бы повидаться с Шейлой Мэйн и хорошо провести время.

— Конечно, для миллионеров это не проблема, — буркнула Хилари.

Рия пропустила ее слова мимо ушей.

— Ты присмотришь за Мэрилин, ладно?

— Как будто сама не знаешь.

Остальные пообещали то же самое. Мать собиралась сводить Мэрилин в «Святую Риту»; американке наверняка захочется познакомиться со старыми ирландцами, которым есть что вспомнить. Фрэнсис Салливан пригласит ее на чай и, возможно, сводит в театр. Розмари устроит вечеринку и обязательно позовет Мэрилин.

Неожиданно к Рии зашла Полли Каллаган.

— Я слышала, у вас будет жить американка. Если понадобится куда-нибудь возить ее на уик-энды, пусть свяжется со мной.

— Откуда вы знаете про ее приезд? — спросила Рия.

— Дэнни сказал.

— Дэнни этого не одобряет.

Полли пожала плечами.

— Не все коту масленица.

— Похоже, у него масленица круглый год.

— Рия, Бернадетта долго на дистанции не продержится, — сказала Полли.

У Рии заколотилось сердце. Именно этих слов она ждала с таким нетерпением. Слов человека, который знал их всех и мог судить о том, кому достанется победа. Такого человека, как Полли, которая была на ее стороне и могла сказать, что происходит во вражеском лагере. Рия была готова спросить, как держатся на людях Бернадетта и Дэнни. Правда ли, что Бернадетта всегда молчит и сидит, закрывшись волосами? Рии отчаянно хотелось услышать, что Дэнни выглядит грустным и потерянным, как всякий человек, который принял неправильное решение.

Но она тут же взяла себя в руки. Полли была любовницей Барни Маккарти и полностью принадлежала к лагерю противника. Откровенничать с ней не следовало.

— Кто знает, чем все кончится? Тем более что это не имеет значения. Дэнни нужна она, нас ему недостаточно, ну и пусть.

— Все мужчины хотят больше, чем имеют. Мне ли этого не знать?

— Ну, вы, Полли, с дистанции не сходите. Вы ведь уже давно с Барни, правда? — Рия впервые в жизни упомянула об их связи и с трепетом ждала реакции.

— Да, но только неофициально. Я по-прежнему нахожусь в тени, и так будет всегда. Его официальная жена — Мона.

— Теперь я так не думаю. По-моему, Мона — набитая дура, — сказала Рия. — Если бы она знала, что Барни любит вас, то позволила бы ему уйти.

Полли прыснула со смеху.

— Перестаньте, вы прекрасно знаете, что он не хочет уходить от нее. Ему нужны мы обе. Наверное, и Дэнни нужны вы обе. Вы и эта девушка.

Рия много раз мысленно повторяла этот разговор. Она сомневалась, что Полли права. Дэнни не терпелось уйти и начать новую жизнь. Да и нынешние времена сильно отличались от тех, когда Барни Маккарти и Полли Каллаган полюбили друг друга.

Но звонок Моны ее удивил. Та пожелала ей хорошо провести время в Штатах и предложила взаймы свои чемоданы.

— Рия, вы очень смелая женщина. У меня нет слов, чтобы выразить свое восхищение.

— Вряд ли, Мона. Вы думаете, что я пытаюсь сбежать. Большинство друзей Дэнни считает мой поступок свидетельством слабости.

— Я считаю и себя вашей подругой тоже. Знаете, я не подозревала о существовании этой женщины. И в заговоре молчания не участвовала.

— Да, Мона. Я знаю, что это правда. — Рия ощущала угрызения совести. Потому что она сама участвовала в таком заговоре годами.

— Рия, думаю, вы правы, что заняли столь решительную позицию. Я очень жалею, что не сделала то же самое много лет назад. Честное слово.

Рия не могла поверить своим ушам. Все табу насчет Полли и Моны, соблюдавшиеся многие годы, внезапно оказались нарушенными.

— Вы сделали то, что было правильно для того времени, — наконец сказала она.

— Я только старалась избежать громкого скандала. Вряд ли это было правильно, — ответила Мона. — Ну, еще раз желаю вам удачи. Если ваша американская подруга захочет куда-нибудь сходить, пусть позвонит мне.

Что ж, похоже, в Дублине Мэрилин одиночество не грозило. Герти пообещала приходить и убирать дом. Колм сказал, что пригласит ее к себе в ресторан и кое с кем познакомит.

— Колм, можно задать вам странный вопрос?

— Сколько угодно.

— С тех пор прошло много времени. Вы помните тот день, когда мы отмечали день рождения Брайана, а Энни упала у вашего ресторана и вы промывали ей ссадины на коленках?

— Конечно, помню.

— Тогда вы угостили ее вкусным напитком под названием «Святой Климент», в честь которого она назвала Климентом своего кота.

— Да. — Колм насторожился.

— Просто… ну… как вы думаете, что в тот день могло сильно расстроить Энни? Не падение. Какой-нибудь несчастный случай или что-то в этом роде…

— Рия, почему вы об этом спрашиваете?

— Трудно сказать. Как говорится, кое-что попалось мне на глаза, и я подумала, что вы могли бы многое прояснить.

— А ее саму вы спросить не можете?

— Нет. — Последовало молчание. — Мне попался на глаза ее дневник, — призналась Рия.

— Угу.

— Вы шокированы?

— Нет. Разве что чуть-чуть.

— Поверьте мне, каждая мать поступила бы так на моем месте.

— Верю. Но что вы узнали?

— Моя дочь видела то, что ее очень расстроило. Вот и всё.

— Она ничего мне не сказала. Надеюсь, вы не думаете, что ее расстроил я? — Лицо Колма стало суровым.

— О боже, нет! Ну вот, я все испортила… Нет, нет, конечно, я так не думаю. Она написала в дневнике, что вы были очень добры, помогли ей и она хотела вам рассказать об этом, но не смогла. Не понимаю, что она могла там увидеть…

— Там?

— Она ведь упала у вашего ресторана, верно?

Колм помнил, что на самом деле Энни упала в переулке. Но это был ее секрет, который ему следовало хранить. Секрет, который она не доверила никому, кроме личного дневника.

— Нет, — задумчиво сказал Колм. — Там не было ничего такого, что могло ее расстроить.

Рия взяла себя в руки.

— Мне очень неловко, но вы должны меня простить. Я прощаюсь с детьми на целый месяц и сильно нервничаю.

— По-моему, они прекрасно держатся. И вы тоже, — с восхищением сказал Колм.

— Кто знает? — ответила Рия. — Когда много лет назад умер мой отец, я по ночам обыскивала дом, пытаясь найти спрятанный им клад. Мне очень хотелось, чтобы мать перестала говорить о нем гадости и жаловаться на то, что он плохо нас обеспечил. Но все вокруг тоже говорили, что я хорошо держусь.

— Я вас понимаю, — сочувственно кивнул Колм. — Наш с Кэролайн отец был горьким пьяницей, и я мечтал о волшебном напитке, который мы могли бы ему дать, после чего он перестал бы пить и стал нам с сестрой настоящим отцом… Но такого напитка не было, — бесстрастно закончил он.

Рия никогда не слышала, чтобы Колм рассказывал о своем прошлом.

— Мы, брошенные жены, позволяем своим детям унывать, читаем их дневники, теряем их отцов… мы безнадежны! Наверное, единственное, чем я могу им помочь, это сегодня вечером устроить барбекю в саду. — Она горько усмехнулась.

— Вот и хорошо. Я принесу Энни немного овощей. Она еще не отказалась от своей вегетарианской диеты?

— Нет, Колм, не отказалась. Спасибо, вы настоящий друг.

— Я буду скучать по вам.

— Как знать, вдруг Мэрилин вам понравится, и к моему возвращению вы станете закадычными друзьями?

— Я вам сообщу, — пообещал он.

И Рия пошла домой устраивать праздник в честь своего расставания с детьми.

Они почти ничего не рассказали ей о своей встрече с Бернадеттой. Рии очень хотелось знать все подробности, но она не спрашивала. Дети не должны были считать, что они обязаны отчитываться, возвращаясь из одного лагеря в другой. Она узнала только факты: вопрос о плавании по Шаннону на катере снова встал на повестку дня, а новый дом, который день и ночь переделывали рабочие Барни Маккарти, наконец закончен. Еще пахнет краской, но завтра они будут там ночевать.

Рия выяснила, что в комнате Энни будут стоять две кровати, а Брайану поставят раскладушку в комнате, которая в принципе была предназначена для хранения всяких приборов. «Стиральных машин, сушилок и прочего», — объяснила Рия. Брайан был разочарован; он думал, что речь шла о научных приборах.

А еще они познакомились с матерью Бернадетты. Она классная и будет возить их в бассейн, где им дадут шесть уроков плавания. Это подготовит Энни и Брайана к пользованию бассейном в Америке. Рии казалось, что она знает о жизни детей в ее отсутствие всё и одновременно ничего. Ощущение было жутковатое. Словно она умерла и парит у них над головами как призрак, пытающийся вмешаться, но не способный говорить, потому что у него нет тела.

Они ужинали в саду. Кебабы, сосиски для Брайана и мелкие овощи, которые Колм принес в корзинке для Энни. Казалось, Климент тоже понял, что они уезжают; он пришел и смерил всех укоризненным взглядом.

— Надеюсь, она будет играть с ним. Немножко развлекать, — сказала Энни. — Клименту нельзя давать скучать. Это ему не идет.

— Ты ведь можешь прийти к Мэрилин и рассказать о характере своего кота, правда?

— Завтра утром ты улетишь, и этот дом перестанет быть нашим, — ответила Энни.

— Верно. Но ведь тут будет жить женщина, в дом которой ты скоро приедешь сама, так что вам следовало бы ей представиться.

— А это обязательно? — Брайану не нравились нудные разговоры со взрослыми.

— Конечно, нет. Просто проявление вежливости, только и всего.

— Колм обещал приглядывать за Климентом. Он любит его так же, как и я, — весело сказала Энни.

Нет, надеяться на откровенность Энни не следовало. И ни за что на свете не следовало признаваться, что Рия читала ее дневник. Если дочь узнает об этом, то больше никогда не сможет ей доверять.

Вечер был теплый, и они долго разговаривали о своих планах.

Большинство детских вещей уже было переправлено в дом Дэнни. Розмари сказала, что завтра с самого утра отвезет туда же и самих детей, чтобы у Рии было время собраться без спешки. В Америку они полетят уже не с Тара-роуд, а из дома отца. Рия оставила им списки нужной одежды, прикрепленные липкой лентой к внутренней части крышки чемодана. Перед отъездом они должны были все тщательно проверить.

— Она сказала, что ты хороший организатор, — поведал матери Брайан.

— Кто, Бернадетта? — Рия пыталась говорить равнодушно.

— Она увидела чемоданы, и тут папа сказал, что ты — Королева Списков. — Брайан посмотрел на мать, надеясь, что она обрадуется. Но Энни, которая в таких вещах разбиралась лучше, понимала, что этот разговор удовольствия матери не доставит.

— Так и есть. Твой папа прав, — с деланой улыбкой ответила Рия, хотя на душе у нее скребли кошки из-за того, что Дэнни насмехался над ней с этой девчонкой Бернадеттой.

— Папа ведь приедет с тобой попрощаться, правда? — Брайан еще надеялся на то, что нормальные отношения между родителями восстановятся.

— Да. Когда вы ляжете спать. Нам с ним нужно кое-что обсудить.

— А вы не поссоритесь? — тревожно спросила Энни.

— Нет. Сама знаешь, мы больше не ссоримся.

— При нас нет, но в остальное время сводите друг друга с ума, — проворчала девочка.

— Вряд ли это так, но на все можно смотреть с разных точек зрения. Например, я считаю, что твоя бабушка слегка с приветом, потому что она тратит уйму времени на стариков из «Святой Риты» вместо того, чтобы общаться со своими сверстниками. Но она себя чувствует там как рыба в воде.

— Потому что они зависят от нее и нуждаются в ней. К тому же в «Святой Рите» она самая молодая, а в других местах была бы просто старой кошелкой, — ответила Энни так просто, словно это разумелось само собой.

Рия сказала детям, что будет звонить им каждую субботу, а они могут звонить ей в любое время, потому что в доме на Тюдор-драйв есть автоответчик. Но тратить деньги Дэнни и Бернадетты на долгие разговоры не следует.

— Не думаю, что у нее много денег, — сказал Брайан. — Я думаю, что это деньги в основном папины.

— Брайан, у тебя мозгов меньше, чем у блохи, — ответила ему Энни.

Дэнни приехал в десять вечера. Рия с ужасом поняла, что испытывает к нему физическую тягу и что так будет всегда. Ничто не изменилось со дня их знакомства в агентстве недвижимости и опьяняющего открытия, что он смотрит на нее чаще, чем на Розмари. К его лицу так и хотелось прикоснуться. Нужно держать себя в руках. Вести себя холодно, чтобы Дэнни не догадался о своей власти над ней.

— Давай на минутку выйдем в сад. Там так спокойно… Что-нибудь выпьешь?

— Светлого пива нет?

— Увы, нет. Я вижу, у тебя появились новые вкусы.

— Тогда чай.

— Мы что, действительно сводим друг друга с ума? — непринужденно спросила Рия, ставя чайник.

— Не думаю. А что?

— Так считают дети.

— Откуда им знать? — улыбнулся он.

— Они говорят, что новый дом очень красивый.

— Вот и отлично.

— Слушай, тебя можно попросить не спускать глаз с этой Китти? Сам знаешь, она никогда мне не нравилась, но она уже не девочка и может сбить Энни с пути истинного, — Рия стала серьезной.

— Конечно. Что еще?

— Брайан родился грязнулей. Настоящим поросенком. Ты не поверишь, но с ним невозможно находиться в одной каюте. Тебе придется заставлять его менять одежду каждый день, иначе он будет носить одно и то же целый месяц.

Дэнни улыбнулся.

— Я запишу.

— А у тебя есть какие-нибудь пожелания на время их пребывания в Стонифилде? Может быть, им не следует там что-то делать?

Вопрос удивил Дэнни. И в то же время польстил ему.

— Не знаю… Наверное, уличное движение. Нужно будет предупредить их, что в Америке при переходе улицы следует смотреть в другую сторону.

— Разумно. Обязательно предупрежу.

— Может быть, там им следовало бы посетить места, которые расширяют кругозор. Музеи, картинные галереи. Это могло бы помочь им в школе.

— Конечно, Дэнни.

Рия и Дэнни взяли чашки, вышли в сад и сели на каменную скамью. Наступила пауза.

— Насчет денег, — сказал он.

— Ну, я купила себе билет на самолет, а ты купил билеты им. Все остальное остается по-прежнему, верно? Я имею в виду те же расходы на хозяйство, которые ты оплачиваешь здесь.

— Да, — слегка напряженно ответил Дэнни.

— Что-то не так?

— Нет, все в порядке.

— Оплата электричества, газа и телефона будет производиться банком автоматически…

— Да, — снова сказал он.

— Значит, вопрос с деньгами решен? — спросила Рия.

— Думаю, да.

— Надеюсь, вы хорошо проведете время на Шанноне. В какую сторону вы поплывете, на север или на юг?

— На юг, к Лох-Дерг. До самых болот множество красивых маленьких городков. Дай бог, чтобы повезло с погодой.

Они разговаривали как чужие.

— Я уверена, что так и будет. Долгосрочный прогноз хороший, — уверенно сказала Рия.

Последовала еще одна пауза.

— А я надеюсь, что тебе понравится там, — ответил Дэнни.

— Не сомневаюсь, что так и будет. Спасибо, что согласился.

— Не за что. Это справедливо, — сказал он.

— Я оставлю тебе номер телефона Мэрилин.

— Хорошо.

— Может быть, как-нибудь привезешь сюда детей, чтобы они с ней познакомились?

— Что? Ах, да. Конечно.

— Наверное, лучше позвонить заранее.

— Естественно.

Больше говорить было не о чем. Они поднялись по ступенькам и немного постояли в холле. Когда они клялись сделать дом на Тара-роуд самым лучшим на свете, этот холл был завален ящиками, коробками и велосипедами.

Сейчас полированный пол с двумя пушистыми коврами отражал лучи теплого вечернего солнца. Дверь в гостиную была открыта. На столе стояла ваза с розами, срезанными Колмом для американской гостьи. Розы отражались в столешнице, часы на каминной полке тикали, а ветер шевелил плотные бархатные шторы.

Дэнни вошел и осмотрелся. Конечно, он тосковал, но не по этим вещам, а по силам и любви, затраченным на их приобретение. Он стоял неподвижно и пытался проглотить комок в горле. Ничто не напоминало его обычную стремительность и трепетное отношение к окружающему. Он был похож на фотографию самого себя.

Рия знала, что никогда не забудет, как он стоял, положив руку на спинку стула. Казалось, Дэнни думал о последнем штрихе, которого не хватало этой комнате. Может быть, дедушкиных часов? Или еще одного зеркала, в котором бы отражалось окно? На его лице застыло именно такое выражение. Выражение человека, не готового отказаться от всего сделанного своими руками ради того, чтобы остаться с беременной девушкой по имени Бернадетта. Скорее, он был готов положить ключи от машины и сказать, что он дома и что все это было ужасной ошибкой. Конечно, останавливать Мэрилин слишком поздно, но они найдут ей другой дом, и все уладится. Будить детей они не станут, завтра те всё поймут сами. Таким было лицо Дэнни, такой была окружавшая его аура.

Рия молчала. Она стояла, затаив дыхание и ожидая, что сейчас начнет осуществляться ее мечта. Важно было не спугнуть этот миг. Сегодня вечером она вела себя очень умно. Держалась спокойно и дружелюбно. И знала, что Дэнни это оценил. Его улыбка была теплой и искренней. Он громко смеялся, когда Рия рассказывала, какой поросенок его сын; на ступеньках их руки соприкоснулись, но Дэнни не шарахнулся, как бывало во время пикировок.

Он стоял как завороженный. Рия не знала, сколько прошло времени, но ей казалось, что это продолжалось целую вечность. Гостиная обладала собственной магией. Если бы Дэнни мог говорить, то сказал бы, что это безумие, настоящее безумие; как жаль, что он причинил боль стольким людям. И она простила бы его, нежно и ласково. Он должен был знать, что вернулся туда, где ему и следовало быть.

Почему он так долго ищет нужные слова? Может быть, ему помочь, подсказать нужное направление? Но тут Дэнни повернулся к ней, и Рия заметила, что он закусил губу, пытаясь заставить себя сказать что-то очень важное. Как дать ему понять, что он может рассчитывать на ее прощение и понимание? Как убедить, что она сделает всё, чтобы Дэнни вернулся к ней?

Раньше слова часто подводили Рию; Дэнни считал, что она то мямлит, то трещит как сорока. Когда она делилась с мужем чем-то сокровенным, с языка срывались ужасные фразы. Нет, как ни велико искушение, она должна молчать. Всё их будущее зависит от этого.

Она пошевелилась и сделала к нему только один шаг, но этого оказалось достаточно. Он подошел, обнял Рию и положил голову ей на плечо. Дэнни не плакал, но дрожал всем телом, и она чувствовала это.

— Рия, Рия, какую кашу я заварил, какую кашу… — пробормотал он.

— Так не должно быть, — мягко ответила она.

— О боже, я хочу, чтобы все было по-другому. Очень хочу. — Он не смотрел на нее. Только шептал ей в волосы.

— Это возможно. Все зависит от нас, — сказала она.

Медленнее, Рия, медленнее, предупредила она себя. Не докучай ему клятвами, мольбами и просьбами. Пусть он попросит сам, а ты скажешь «да». Погладишь его по голове и скажешь, что теперь все будет хорошо. Именно это он и хочет услышать… Дэнни поднял голову и потянулся к ее губам.

Она ответила ему так же, как ответила бы прежняя страстная Рия. Отпустила его дрожащие плечи, обвила руками шею, жадно и требовательно впилась губами в губы.

Господи, как сладко снова обнять его! Рию накрыла волна страсти, и до нее не сразу дошло, что Дэнни пытается вырваться.

— Рия, что ты делаешь? Рия, остановись! — Он был ошеломлен и даже испуган.

Изумленная Рия отстранилась. Он же сам потянулся к ней, положил голову на плечо, сказал, что заварил кашу. Сказал, что хотел бы все сделать по-другому, разве не так? Так почему теперь он смотрит на нее таким взглядом?

— Все будет хорошо, — быстро сказала она, еще веря в то, что должна облегчить ему возвращение. — Обещаю тебе, Дэнни, все будет хорошо, все образуется. Ты нужен здесь.

— Рия! — Тут он испугался по-настоящему.

— Это твоя комната, ты сам ее создал. А мы — твоя семья. Сам знаешь.

— Я прошу тебя, Рия…

— Это я прошу тебя. Вернись. Мы больше не будем говорить об этом, только останься, и все будет как было. Я понимаю, Бернадетта тебе небезразлична и ты перед ней в долгу…

— Перестань.

— Дэнни, она переживет. Она еще ребенок, у нее вся жизнь впереди, она найдет себе другого, кто ближе ей по возрасту. И потом будет вспоминать об этой истории как о глупости, чудесной глупости… а мы смиримся с этим, как делают другие люди. С кем не бывает…

— Но это невозможно. Что с тобой? Почему ты вдруг так изменилась? — Он был сбит с толку.

Это было безумие. Он же сам потянулся к ней.

— Ты обнял меня. Сказал, что совершил большую ошибку и теперь жалеешь об этом.

— Нет, Рия. Я сказал, что сожалею о боли, которую причинил многим людям. Ничего другого я неговорил.

— Ты сказал, что не хотел, чтобы так получилось. А я ответила: «Возвращайся». Я не буду спрашивать, где ты был, если ты придешь поздно. Честное слово, не буду. Пожалуйста, Дэнни. Пожалуйста. — По ее лицу потекли слезы, и Дэнни пришел в ужас. — Дэнни, ты знаешь, что я люблю тебя и прощу тебе всё. Я сделаю всё на свете, лишь бы ты вернулся. — Она задыхалась и протягивала к нему руки.

Он взял в ладони ее руку.

— Послушай, милая, я сейчас уйду. Сию минуту. Ты ничего этого не говорила. Ни слова. Наш разговор закончился полчаса назад. В саду. Ты сказала, что желаешь нам счастливого плавания по Шаннону, а я пожелал тебе хорошо провести время в Америке. — Он смотрел на нее с надеждой и, казалось, молил небо, чтобы его добрые, разумные, успокаивающие слова остановили слезы Рии и помешали ей снова броситься ему на шею.

— Я всегда буду здесь и стану ждать твоего возвращения. Помни это.

— Нет, не будешь. Ты полетишь в Америку и хорошо отдохнешь там. — Он пытался уговорить ее. — Здесь будет жить незнакомая женщина, которая постарается разобраться в наших странных обычаях.

— Я буду здесь. Эта комната всегда будет ждать тебя.

— Нет, Рия, так дело не пойдет. Я ухожу, но хочу, чтобы ты знала, как…

— Что «как»? — спросила она.

— Как щедро было с твоей стороны сделать такое предложение. Любой другой на твоем месте отказался бы. Ты проявила настоящий альтруизм.

Рия смотрела на него с удивлением. До Дэнни не доходило, что щедрость и альтруизм тут вовсе ни при чем. Просто она сама отчаянно хотела этого. Он никогда этого не поймет, а тем более теперь, когда она выдала себя с головой.

Недели составления планов, аутотренинга и борьбы с собственными чувствами пошли прахом. И зачем они только зашли в эту комнату? Если бы она не увидела выражение лица Дэнни, то сумела бы сдержаться. Но она видела. И запомнит его на всю оставшуюся жизнь.

— Да, конечно. Уже поздно, тебе пора, — сказала она. Слезы прекратились. Она еще не была той спокойной Рией, которая поднималась с ним по лестнице, когда шла с кухни — по ее лицу текли слезы. Но она уже сумела взять себя в руки. И даже почувствовать, что ему стало легче.

— Счастливого путешествия, — сказал он Рии на лестнице.

— Спасибо. Не сомневаюсь, что так и будет.

— Рия, мы создали красивый дом. По-настоящему красивый. — Он оглянулся и посмотрел на холл.

— Да. И родили двух чудесных детей, — ответила она.

На крыльце дома, которому они отдали столько сил, Дэнни осторожно поцеловал Рию в щеку, а она ответила ему тем же. Потом Дэнни сел в машину и уехал, а Рия вернулась в дом на Тара-роуд и долго сидела у круглого стола, ничего не видя перед собой.

Глава пятая

— Они не ругались, — сказала Энни Брайану, помогая ему закрыть чемодан.

— Откуда ты знаешь?

— Немножко послушала из окна ванной. Они говорили о каникулах.

— Это хорошо, — сказал Брайан.

— Но мама сказала папе, что ты грязнуля.

Брайан удивился и не поверил.

— Неправда. Она не могла сказать такого. Зачем ей? — надулся он.

Энни стало его жалко.

— Я придумала, — солгала она.

— Я знал. — Вера Брайана в мать тут же восстановилась.

— Лучше бы она не уезжала, — пробормотала Энни.

— Ага.

Чувства брата и сестры совпадали так редко, что этот случай напугал их. Дети недоверчиво посмотрели друг на друга. Видно, настали тяжелые времена.

Розмари приехала раньше обещанного. Рия налила ей кофе.

— Хорошо выглядишь, — одобрительно сказала Розмари.

— Угу…

— Я нарочно приехала пораньше. Долгие проводы — лишние слезы. Кстати, где они?

— Собирают вещи, — еле слышно ответила Рия.

— С ними ничего не случится.

— Знаю.

Розмари пытливо посмотрела на подругу.

— Как твоя вчерашняя встреча с Дэнни? Все прошло нормально?

— Что? Да, вполне. — Ни за что в жизни она не признается, как на самом деле прошла ее вчерашняя встреча с Дэнни. Даже себе самой.

— Что ж, хорошо. — Наступила тишина. — Рия…

— Да?

— Знаешь, Бернадетта никогда не станет для них кем-то… кем-то кроме того, кто она есть.

— Да, конечно.

— Они не смогут привязаться к ней. Только представь себе, как она боится заменить тебя на месяц. Это трудная задача для любого, не только для глупой девчонки. — Ответа не последовало, поэтому Розмари продолжила: — Знаешь, я считала эту затею с Америкой настоящим безумием, но теперь понимаю, что это самый мудрый поступок в твоей жизни. Ты гораздо умнее, чем кажешься… Ну, я пошла за детьми. Как ты предпочитаешь? Помедленнее или побыстрее?

— Побыстрее. Ты просто чудо, — с благодарностью ответила Рия.

Через несколько минут Рия махала вслед детям, которым предстояло провести весь июль в незнакомом доме. Кто бы мог подумать, что такое возможно? Но самое невероятное заключалось в том, что Розмари считала поступок Рии обдуманным и тщательно спланированным шагом.

Мать Бернадетты сидела на кухне нового дома.

— Она просто бессердечная, правда? Срывается с места, улетает в Соединенные Штаты и бросает детей на тебя.

— Да, мама. Но, может быть, это и к лучшему.

— Как это «к лучшему»? — Финола Данн вообще не видела в этой ситуации ничего хорошего.

— Ну, я хочу сказать, что без нее дом на Тара-роуд перестанет быть для Дэнни центром притяжения.

— Судя по времени, которое он проводил с тобой, этот дом не так уж его притягивал. — Мать Бернадетты умудрялась строить фразы так, что в них звучало и неодобрение романа дочери с женатым мужчиной, и гордость от того, что все закончилось нормально.

— Он прожил в этом доме шестнадцать лет, и его по-прежнему тянет туда.

— Скоро его будет притягивать этот дом. Как только вы немного обживетесь. — Финола Данн обвела взглядом прекрасно оборудованную кухню, сооруженную рабочими Барни Маккарти в рекордно короткий срок Дом стоял на тихой аллее в фешенебельном южном предместье Дублина. Он должен был стоить целое состояние. В таком месте хорошо растить ребенка. Тем более что по соседству проживали многие молодые пары.

Финола Данн знала, что Дэнни Линч — преуспевающий агент по торговле недвижимостью. И считала, что чем скорее он продаст дом на Тара-роуд и купит своей первой жене что-нибудь поменьше, тем лучше. Надо отдать ему должное, этот малый работает как одержимый и явно обожает Бернадетту, но если он не разберется со своими финансовыми проблемами, то скоро разорится. Сегодня он уехал на работу в шесть утра, чтобы избежать пробок.

— Что-нибудь слышно о продаже дома на Тара-роуд? — спросила Данн.

— Нет, но я и не спрашиваю. Думаю, он привязан к этому дому крепче, чем к любой женщине. Просто в дрожь бросает, — сказала Бернадетта.

— Все, времени уже не осталось. Они приедут с минуты на минуту, и начнутся бесконечные летние каникулы.

— Всего тридцать дней. И дети не такие уж плохие, — с улыбкой ответила Бернадетта.

В машине Розмари Энни и Брайан вели себя очень тихо.

— Как, по-вашему, что вы там будете делать целый день? — весело спросила Розмари.

— Понятия не имею, — пожала плечами Энни.

— Кабельного телевидения у них нет, — сказал Брайан.

— Может быть, они вас куда-нибудь свозят? — Розмари была настроена оптимистично.

— Она очень тихая и никуда не ездит, — ответил Брайан.

— Какая она вообще? В смысле, с ней интересно разговаривать?

— Не очень, — сказал мальчик.

— В принципе она ничего, — ответила девочка.

— Я предпочитаю ее мать, — признался Брайан. — Она тебе понравилась бы, Розмари. Во-первых, любит поговорить; во-вторых, твоя ровесница.

— Да, наверное, — сухо ответила Розмари Райан. Она непринужденно держалась на собраниях совета директоров и во время выступления по телевидению, но этот разговор начинал действовать ей на нервы.

Очутившись в дублинском аэропорту, Рия растерянно осмотрелась. Люди сновали во все стороны. Вряд ли кто-нибудь из них находился в таком же смятении, как она. В очереди за ней стоял симпатичный мужчина в плаще с поднятым воротником. Светлые волосы падали ему на глаза. Рия бросила на него испуганный взгляд. На мгновение ей почудилось, что это Дэнни, прибежавший в последний момент, чтобы попросить ее не улетать. Но она тут же поняла, что это невозможно. Дэнни не сделал бы такого ни за что в жизни. Она еще помнила, как он вырывался из ее страстных объятий. Ощущение было такое, словно на нее вылили ушат холодной воды. Лицо Рии вспыхнуло от стыда.

Она прошла в магазин «дьюти фри» и стала раздумывать, что купить. Грех было не воспользоваться здешними ценами. Но Рия не курила, почти не пила и не нуждалась в электронике. В доме Мэрилин наверняка полно всякого оборудования, которым она не успеет научиться пользоваться. Она остановилась у отдела парфюмерии.

— Я хочу что-нибудь самое новое. Запах, которого прежде не знала. Который не связан ни с какими воспоминаниями, — сказала она.

Похоже, продавщица привыкла к таким просьбам. Они вместе проверили множество новых духов и остановились на одних, обладавших легким цветочным ароматом. Флакон стоил сорок фунтов.

— Дороговато, — с сомнением протянула Рия.

— Как посмотреть. Если у вас есть деньги, то сам бог велел тратить их на хорошие духи. — Продавщица отвернулась.

— Не знаю, — с изумлением ответила Рия. — Правда, странно? Я действительно, не знаю, есть у меня деньги или нет. До сих пор я над этим не задумывалась. Может быть, я могу позволить себе даже большее. А может быть, не смогу купить ничего подобного за всю оставшуюся жизнь.

— Тогда купите, — сказала продавщица, явно не желавшая ломать себе голову над философскими проблемами.

— Вы правы. Так я и сделаю, — ответила Рия.

В самолете она уснула и увидела сон, что Мэрилин не уехала с Тюдор-драйв, а ждет ее в саду. У Мэрилин русые волосы, туфли цвета меди и такой же бежевый костюм, как у матери Бернадетты. Увидев Рию, она захихикала. «Глупая женщина, я не Мэрилин, а новая теща Дэнни. Я заманила тебя сюда, чтобы они все могли переселиться на Тара-роуд. Это был обман, обман, обман!» Рия проснулась в холодном поту, с безудержно колотящимся сердцем. Она находилась в нескольких тысячах метров над уровнем моря. Все вокруг ели. Настало время ланча.

К ней подошла взволнованная стюардесса.

— Вам плохо? Вы бледная как смерть.

— Нет. Мне приснился дурной сон, вот и всё, — благодарно улыбнулась Рия.

— Кто-нибудь встретит вас в аэропорту Кеннеди?

— Нет, но я знаю, что делать. Найти остановку микроавтобуса, который довезет меня до Стонифилда. Все будет в порядке.

— В отпуск, да?

— Да, пожалуй. Пожалуй, в отпуск. По-другому не назовешь. — Вежливая девушка в форме тревожно улыбнулась. «Нет, нужно бросить привычку анализировать собственные поступки, — подумала Рия. — Самые простые вопросы застают меня врасплох».

Она откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Странно, что Мэрилин во сне оказалась похожей на мать Бернадетты. Конечно, она совершенно другая… Рия рывком выпрямилась и широко раскрыла глаза. Она не имела представления о том, как выглядит Мэрилин. Знала размеры ее бассейна, напряжение в сети, вес белья, которое можно загрузить в сушилку, расписание служб в стонифилдской церкви и дни недели, когда увозят мусор. Знала имена и телефоны двух женщин, которых звали Карлотта и Хейди. У нее были фотографии сада из камней, хозяйской спальни, бассейна и гаража.

Рия знала, что во время пребывания в Ирландии Мэрилин исполнится сорок, но не знала, светлая она или темная, высокая или маленькая, полная или стройная. Было странно думать, что сегодня ночью совершенно незнакомая женщина отправилась на Тара-роуд, а никто понятия не имеет, как она выглядит.

Самолет на Дублин вылетал ночью. В соседнем городке имелась транспортная служба, которая доставляла пассажиров в аэропорт Кеннеди. Мэрилин приняла предложение Хейди подвезти ее туда. Она заперла входную дверь. Ключи и конверт с инструкциями нужно будет отдать Карлотте. Рия зайдет за ними рано вечером. Дом оставался в полном порядке. Повсюду чистое белье и полотенца, продукты в холодильнике, цветы на столе и барной стойке.

Проблему с комнатой она решила только тогда, когда услышала гудок машины Хейди. Закрыла дверь, но запирать не стала. Рия все поймет и поведет себя соответственно. Может быть, один раз за два месяца вытрет там пыль и проветрит. О таких вещах не говорят и не предупреждают письменно.

Всю дорогу до остановки автобуса Хейди трещала и задавала вопросы. Не играет ли Рия в бридж? Не собирается ли Мэрилин во время пребывания в Дублине прослушать курс лекций в Тринити-колледже? Какая там ожидается погода? И — небрежно, очень небрежно — присоединится ли к ней Грег? Или на время отпуска он вернется в Стонифилд? Ни на один из этих вопросов Мэрилин не дала вразумительного ответа. Но перед посадкой в микроавтобус крепко обняла подругу.

— Ты очень добрая. Надеюсь, в один прекрасный день я тоже стану доброй. Когда выберусь из леса. Из этого дремучего леса.

Когда микроавтобус тронулся, Хейди долго смотрела ему вслед. Мэрилин сидела расправив плечи и читала какое-то письмо. Ее глаза блестели. Впервые за долгое время она была похожа на живого человека, а не на ходячий манекен.

Мэрилин снова и снова перечитывала свое письмо Грегу.

Она вложила в него всю свою душу, но теперь понимала, что этого недостаточно. Казалось, внутри включался какой-то тормоз, не позволявший ей объясниться начистоту. А может быть, и объяснять было нечего. Может быть, она потеряла способность любить и заботиться о ком-то, и эта способность не вернется к ней до самой смерти.

Она достала кляссер с фотографиями, присланными Рией. На каждой из них были люди. И маленькая заметка на обратной стороне. «Энни делает уроки в большой гостиной». «Брайан ест пиццу на кухне». «Моя мать и сестра Хилари». «Мы с подругой Герти, которая помогает мне убираться, вешаем белье». «Наша подруга Розмари, которая живет по соседству». «Колм Барри, разбивший огород в нашем саду, владелец ресторана на углу Тара-роуд». На лучшей фотографии самого дома тоже присутствовали четыре человека, прищурившиеся от солнца. На ее задней стороне Рия написала: «В более счастливые времена».

Мэрилин пристально изучила лицо Дэнни Линча. Да, красив. Все тот же увлеченный своим делом молодой агент по торговле недвижимостью, с которым она познакомилась много лет назад. Потом перевела взгляд на Рию. Маленькая, темноволосая и всегда улыбается. На каждом снимке видна ее доброжелательная улыбка. Ничего общего с голосом, которым она говорила по телефону. Напряженным и полным тревоги. Старавшимся убедить, что ее дом достаточно хорош для Мэрилин и что ее дети во время пребывания в Стонифилде никому не причинят хлопот.

Но больше всего Рию тревожило, что Мэрилин будет страдать от одиночества. Она так волновалась, что заранее прислала ей фотографии своих многочисленных друзей и знакомых. Но как же она была неправа. Мэрилин Вайн так сторонилась коллег, родственников, друзей и соседей, что ее прозвали отшельницей. Она не могла поговорить даже с собственным мужем и объяснить ему причину своей странной поездки. Конечно, она будет вежлива с этими людьми, но не хочет иметь с ними ничего общего.

— Бернадетта, можно мне пригласить Китти на ужин? Пожалуйста, — сказала Энни.

Бернадетта оторвалась от книги, которую читала.

— Извини, нет. Твой отец против.

— Она всегда приходила к нам в дом. Когда папа жил с нами, она ему нравилась.

— Значит, разонравилась. — Бернадетте не было до этого дела.

— Мама уже в Америке? — спросил Брайан.

— Перестань говорить о маме! — прикрикнула на него Энни.

— Пусть говорит, — пожала плечами Бернадетта и снова углубилась в книгу. Ей действительно было все равно.

— Так что, она уже прилетела или еще летит? — не успокаивался мальчик.

Бернадетта притворялась довольной, но дети чувствовали, что она предпочла бы тишину.

— Дайте подумать. Лететь туда часов пять-шесть… Да, самолет уже приземлился. Наверное, она едет на автобусе в это место, как его…

— Стонифилд, — сказала Энни.

— Да, верно. — Бернадетта вернулась к чтению.

Больше говорить было не о чем. Папа должен вернуться часов в восемь, так что вечер предстоял долгий. От отчаяния Энни взяла книгу «Животноводческая ферма», которую мать положила в ее чемодан. «Не думаю, что она мне понравится», — сказала тогда Энни. Но, как ни странно, ей понравилось. Даже очень. А Брайан читал книгу о знаменитых футболистах.

Когда Дэнни пришел домой, усталый и полный дурных предчувствий, он увидел, что все сидят в креслах и мирно читают. Энни подняла взгляд и поняла, что отец доволен. Ничего подобного на Тара-роуд не было. Но он должен был тосковать здесь, конечно, должен был, даже если больше не любил маму и предпочитал Бернадетту. С приготовлением обеда тут не возились. Бернадетта просто доставала из морозильника два блюда и ставила их в микроволновку. И бесконечного потока людей здесь тоже не было. Ни Герти, вечно приходившей и уходившей. Ни Розмари, заскакивавшей на минутку и тут же убегавшей. Ни Китти, ни противных Майлса и Декко, ни бабушки с Плайерсом, ни Колма с корзиной овощей. Конечно, папа должен был тосковать по всему этому.

Но сейчас Энни поняла, что здесь отцу нравится больше. Он положил ключи на длинное овальное блюдо.

— Я дома, — сказал Дэнни, и все бросились к нему. Когда он приходил на Тара-роуд и говорил то же самое, там стоял такой кавардак, что его слов просто никто не слышал.

Все инструкции работали как часы. Стонифилдский микроавтобус стоял именно на том месте, которое указала Мэрилин, а плата за проезд оказалась именно такой, как она написала. Здесь было тепло и солнечно, намного жарче, чем в Дублине. Шум и количество людей, сновавших вокруг, превосходили всякое воображение. Однако Рия чувствовала, что справится; у нее были подробные указания, а система работала безукоризненно.

Шофер объявил, что они подъезжают к Стонифилду, и Рия облегченно вздохнула. Теперь здесь будет ее дом. Она хотела посмотреть на город без помех, а потому взяла два своих чемодана и пошла в кафе-мороженое, чтобы сориентироваться. Меню было очень экзотичное — в Дублине выбор у Мэрилин будет куда менее богатый. Но Рия пришла сюда не за мороженым. Она следила за входившими и выходившими людьми. Очень многие из них знали друг друга. Похоже, женщина, стоявшая за прилавком, была местной знаменитостью; она обменивалась с посетителями шутками, как в комедийных телесериалах.

Итак, Рия в Америке. Не стоит начинать все сравнивать с домом и искать отличия. Она даже постарается считать в долларах, не переводя их каждый раз в привычные фунты. Из окна «Хэппи Сода-Хауса» Рия видела позолоченную вывеску «Салон красоты Карлотты». Дом выглядел элегантно и немного таинственно; казалось, каждая женщина, вошедшая туда и скрывшаяся за плотными кремовыми шторами, получит хороший совет: как не дать себя в обиду свекрови или сохранить мужа. Интересно, как она выглядит, эта Карлотта. Жаль, что Мэрилин не догадалась прислать ни одной фотографии своих знакомых.

Рия собралась с духом и перешла улицу. Ее дорожный костюм — темно-зеленый джемпер и юбка — казался здесь неуместным. Тут ходили в шортах-бермудах или в накрахмаленных платьях из белого хлопка. Все выглядели так, словно только что вышли из салона красоты. Рия, утомленная долгим полетом, чувствовала себя усталой. Она толкнула дверь салона и вошла. Карлотта оказалась высокой, пышногрудой смуглой дамой экзотической внешности. Она извинились перед клиенткой, с которой разговаривала, и тут же подошла к Рии.

— Рия, добро пожаловать в Соединенные Штаты. Надеюсь, вы полюбите Стонифилд. Мы очень рады, что вы приехали. — Это прозвучало так неожиданно, так тепло и искренне, что у Рии защипало глаза. Карлотта смерила ее опытным взглядом. — Я следила за каждым автобусом. Они прибывают раз в сорок пять минут. Но вы как-то проскользнули мимо меня.

— Я зашла в «Хэппи Сода-Хаус», — призналась Рия. Она понимала, что ее лаконичный ответ на столь сердечное и дружелюбное приветствие выгладит черной неблагодарностью. Эта женщина сильно отличалась от Мэрилин, которая во время телефонных разговоров держалась сдержанно. Рия испугалась, что не найдет нужных слов. — Вы должны извинить меня. Я чувствую себя слегка не в своей тарелке. Я не привыкла к таким долгим перелетам, и вообще… — Она смутилась и умолкла.

— Рия, знаете, что я хочу вам предложить? Вы примете душ, потом Кэти — она сейчас все равно свободна — сделает вам расслабляющий ароматерапевтический массаж, и вы пару часов поспите в темной комнате. Затем я вас разбужу, и мы поедем домой. Или вы хотите, чтобы я отвезла вас прямо сейчас? Мне все равно. Слово за вами.

Рия сказала, что она с удовольствием останется в салоне.

Кэти оказалась из тех женщин, которые предпочитают молчать и не задавать лишних вопросов. Рии не пришлось извиняться за свою неухоженную кожу, морщины вокруг глаз и обвисший подбородок, в другое время куда более упругий. Целебные успокаивающие масла мягко, но решительно втирали в точки акупунктуры, в виски, плечи и кожу головы. Это было замечательно. Однажды Рия ходила на сеанс ароматерапии с Розмари и после этого поклялась себе, что будет делать это каждый месяц. Двенадцать раз в год. Но так и не сдержала слово. Оказалось слишком дорого; всегда требовалось купить что-то детям или для дома. Ее мысли устремились по прежнему руслу — что она теперь может себе позволить, а что нет, — но Рия прогнала их. Здесь, в этом прохладном полутемном помещении, где ей ритмично массировали плечи и спину и стоял чудесный запах ароматических масел, было легко забыть все тревоги и уснуть без задних ног…

— Мне очень не хотелось будить вас. — Карлотта протянула ей стакан апельсинового сока. — Но иначе у вас нарушился бы график сна.

Рия почувствовала, что пришла в себя. Она встала с кушетки, одернула розовый хлопчатобумажный халат, который ей дала Кэти, подошла к Карлотте и пожала ей руку.

— Не могу найти слов благодарности за такой потрясающий прием. Оказывается, именно это мне и требовалось, а я не догадывалась. Ничего лучшего нельзя было придумать.

Карлотта довольно кивнула.

— Одевайтесь, Рия, и я отвезу вас домой. Поверьте мне, отдых у вас будет замечательный.

Она уже собиралась уходить, когда Кэти протянула ей листок бумаги. Рия решила, что это какой-то совет по уходу за кожей, который ей предстоит изучить позже, однако машинально посмотрела на него. Это был счет. Причем на такую сумму, которую Рия ни за что в жизни не потратила бы на салон красоты. С чего она взяла, что это был подарок? Боже мой, какое унижение! Но показывать, что она удивлена, было нельзя.

— Конечно, — сказала она.

— Карлотта сказала, что делает вам пятнадцатипроцентную дисконтную скидку. Все уже учтено, — ответила Кэти.

Рия расплатилась, чувствуя себя совершеннейшей дурой. С какой стати она решила, что эта женщина должна обслуживать ее бесплатно? Здесь жили люди, которые считали посещение салона красоты таким же обязательным, как чистка зубов. Если бы она много лет подряд делала то же самое, то, возможно, всего этого не случилось бы.

Рия договорилась с Герти о дежурстве на Тара-роуд. Сказала, что кто-то должен будет открыть Мэрилин дверь. Это очень важно.

— Предположим… только предположим, что возникнет какая-нибудь непредвиденная ситуация. Тогда скажешь моей матери, чтобы она посидела здесь, ладно?

— Ситуация? — переспросила Герти с таким видом, словно ничего подобного с ней никогда не случалось.

— Ну, сама понимаешь, может произойти всякое.

— Не волнуйся, кто-то ее обязательно здесь встретит, — уверенно сказала Герти. Однако перед самым уходом из дома она получила сообщение, что Джек попал в больницу. Вечером он где-то подрался и только утром пришел в сознание. Герти перебежала улицу и постучала в дверь домика Норы Джонсон, но там было пусто. Соседка не знала, где она; должно быть, ушла в свою «Святую Риту». Герти обругала Дэнни Линча последними словами. Весь ее гнев был направлен на него. Если бы он не бросил жену ради этой бледнолицей девчонки, ничего подобного не случилось бы. Герти не пришлось бы бегать от дома к дому и искать человека, который откроет американке дверь и встретит ее. Джимми Салливан сказал, что Фрэнсис сидит в своем благотворительном магазине и не сможет уйти.

Герти побежала к ресторану. Пожалуйста, пожалуйста, пусть Колм не уйдет на рынок или еще куда-нибудь. Пожалуйста, Господи, если Ты есть, а я знаю, что Ты есть, пусть Колм Барри будет дома! Он хорошо относится к Линчам, он сделает это. И с женщинами он умеет разговаривать. Пожалуйста.

Герти никогда не просила Бога сделать Джека нормальным человеком. Кое-что не под силу даже Всемогущему. Но сделать так, чтобы Колм оказался на месте, Он мог. И сделал.

— Герти, давайте я сначала отвезу вас в больницу. Гостья прибудет не раньше чем через полчаса.

— Нет, нет, я не могу подвести Рию.

— Мы знаем, что после прилета она посвятит несколько часов осмотру города и приедет сюда к двенадцати. С ней так договорились.

— Она может приехать раньше. Я прекрасно доеду на автобусе.

— И все же я отвезу вас. Какая больница?

В машине Герти нервно теребила носовой платок, но Колм молчал. Наконец она не выдержала.

— Колм, с вами чувствуешь себя очень спокойно. Честное слово. Любой другой на вашем месте стал бы задавать вопросы.

— Какие?

— Ну например, зачем он пьет.

— Какой смысл? Я сам делал это много лет. И люди наверняка задавали тот же бесполезный вопрос обо мне. — Он был очень рассудителен; именно это Герти и требовалось. Она сразу перестала мочить платок слезами.

— Все спрашивают, почему я остаюсь с ним.

— О, это тоже просто. Ему очень повезло, вот и всё.

— Что вы имеете в виду?

— Со мной остаться было некому. Никто меня не утешал. В конце концов мне пришлось понять, какую паршивую жизнь я веду.

— Хотите сказать, что одиночество сделало вас сильным? — Лицо Герти исказилось от боли. — Так всегда говорит моя мать. Говорит, брось его, и он придет в себя.

Колм пожал плечами.

— Может, оно и так. Но я скажу вам одну вещь. Когда я пришел в себя, то понял, что ничего хорошего в этом нет. Потому что моя жизнь какой была, такой и осталась. Пустой и унылой. — Он высадил Герти у ворот больницы и поехал обратно встречать американскую гостью Рии.

Мэрилин обнаружила, что инструкции Рии о том, как вести себя в Дублине после прибытия самолета, были составлены великолепно. Женщины согласились, что пересекаться им не имеет смысла, потому что встреча после приезда одной из них и перед отъездом другой пройдет второпях и ничего не даст. Самолет Мэрилин должен был приземлиться в семь утра по дублинскому времени. Рия посоветовала ей доехать до города на автобусе, оставить вещи на автовокзале, пешком дойти до Графтон-стрит и позавтракать в кафе. По дороге она увидит мост О’Коннелла через реку Лиффи, вход в Тринити-колледж, а также книжные магазины и сувенирные лавки, в которые сможет зайти позже. После завтрака ей следует посетить парк Сент-Стивенс-Грин, полюбоваться статуями и другими достопримечательностями, потом выйти к стоянке такси, сесть в машину, заехать за багажом и отправиться на Тара-роуд. Кто-нибудь из заранее предупрежденных людей откроет ей дверь и впустит в дом.

Все прошло замечательно. У Мэрилин начало складываться впечатление о городе, которое так и не сложилось во время ее короткого предыдущего визита. За прошедшие годы многое изменилось и улучшилось. Уличное движение стало интенсивнее, а сами машины — больше. Люди начали лучше одеваться. Всюду слышался иностранный акцент и беседы на других языках. В последнее время здешние магазины народных промыслов посещали не только американские туристы, но и европейцы.

К половине двенадцатого у Мэрилин начали ныть ноги. К этому времени Рия уже должна была находиться в самолете. Пора было искать свой новый дом. Водитель рассказал ей жалостную историю о том, что в городе развелось слишком много такси, а потому работы почти нет. Сказал, что большинство ирландцев разъехалось по всему миру. Жаль, что он в свое время не эмигрировал в Америку, как сделал его брат; тот теперь носит накладку из искусственных волос и женат на немке. Сообщил, что стоимость домов на Тара-роуд стремительно растет. Сейчас это самый престижный район в городе. Настоящее золотое дно.

— Мэм, если ваши друзья имеют такой дом, значит, они сидят на половине миллиона, — с видом заговорщика шепнул он, свернув на подъездную аллею и остановившись у ступенек.

Дверь открыл красивый смуглый мужчина лет сорока с небольшим. Он спустился по ступенькам и протянул руку.

— Сердечно приветствую вас от лица Рии. Добро пожаловать на Тара-роуд, — сказал он. Мэрилин лихорадочно пыталась найти его имя в списке из тысячи имен, оставленном ей Рией. Почему-то она думала, что ее встретит либо сестра Рии Хилари, либо кто-нибудь из двух ее подруг. — Я — Колм Барри, ее сосед и друг. Кроме того, у меня здесь небольшой огород, но я обычно прохожу через заднюю калитку, так что мешать вам не буду.

Мэрилин посмотрела на него с благодарностью. Колм сообщил все, что ей требовалось знать, и не сказал ничего лишнего. Он был вежлив, но сдержан. Именно это она больше всего ценила в людях.

— Да, тот самый, который владеет рестораном, — сказала она, наконец поняв, кто стоит перед ней.

— Тот самый, — подтвердил Колм, взял ее чемодан и поднялся по гранитным ступеням.

Фотографии Рии не лгали. Холл со сверкающими деревянными полами и элегантным столиком был роскошным. Дверь в гостиную была распахнута настежь, и Колм слегка прикрыл ее.

— Будь этот дом моим, я бы никогда не вышел из этой комнаты, — просто сказал он. — Она пронизывает весь дом. Окна с обоих концов. Тут красиво. — На столе стоял огромный букет роз. — Рия просила меня оставить это для вас.

Чтобы поблагодарить его, Мэрилин пришлось проглотить комок в горле. Комната была прекрасна сама по себе, а чудесные розовые и алые розы стали изящным штрихом.

Колм отнес чемодан наверх и показал мисс Вайн хозяйскую спальню.

— Думаю, вы будете жить здесь. Уверен, что все подробности вам уже сообщили. Рия готовилась к вашему приезду несколько недель. И очень волновалась перед отъездом.

Мэрилин тоже понимала это. Она смотрела на безукоризненно белое покрывало, явно постеленное только сегодня утром, на сложенные полотенца, белоснежные оконные рамы и пустой шкаф. Эта женщина не жалела сил, чтобы подготовить дом к ее приезду. Мэрилин почувствовала угрызения совести. Оставалось надеяться, что ее дом остался в таком же порядке. Они с Колмом спустились на кухню. Тут открылся кошачий лаз, и в комнату вошел огромный кот апельсиновой масти.

— Это Климент, — официально представил его Колм. — Замечательный кот. Есть у него одна слабость. Иногда он убивает невинную птичку и приносит ее сюда, чтобы похвастаться своим трофеем.

— Знаю. После этого его надо похвалить. Сказать: «Ты молодец, Климент. Умница», — с улыбкой ответила Мэрилин.

— Отлично. Значит, правила вам известны. Но вообще-то охотник из него неважный. Обычно он открывает один глаз, смотрит на птиц, а потом засыпает снова. — Колм продолжил экскурсию по кухне и открыл холодильник. — Ага, вижу, что основные продукты Рия вам оставила. В том числе суп из овощей, выращенных в этом саду. Я достану кастрюлю, а вы потом разогреете… Вы устали с дороги. Отдыхайте. Не стану вам мешать. — И он ушел.

«Что за спокойный, приятный сосед, — подумала Мэрилин. — О таком можно только мечтать. Он не станет лезть в твою жизнь. В отличие от Карлотты, которая так и норовит перепрыгнуть через забор и сунуть нос в твои дела». Но Колм был прав. Она действительно устала. Мэрилин была рада, что ее встретил мужчина, а не кто-то из женщин. Колм был старым холостяком и сумел понять, что ей хочется побыть в одиночестве. Свой свояка видит издалека.

Она неторопливо обошла дом, который безраздельно принадлежал ей до самого сентября. Детские были прибраны. На стенах комнаты Брайана висели фотографии футболистов; Энни отдавала предпочтение поп-звездам. На подоконнике Брайана стояли пластмассовые фигурки борцов, на подоконнике Энни лежали плюшевые игрушки. Две хорошо оборудованные ванные, причем одна обставлена сантехникой викторианской эпохи. И одна пустая, безжизненная комната со множеством полок, но без книг. Должно быть, в те времена, которые Рия называла более счастливыми, тут находился кабинет Дэнни.

Уютная тесноватая кухня, полки с поваренными книгами, полки с кастрюлями и формами для печенья — комната, в которой люди пекли, ели и жили. Здесь было полно красивых вещей, но первой и главной особенностью этого дома было то, что он представлял собой семейный очаг. Почти все стены были увешаны фотографиями — главным образом, детскими, однако на некоторых присутствовал и красавчик Дэнни Линч. Он ушел, но его не исключили из здешней жизни. Мэрилин смотрела на его лицо и пыталась понять этого человека. Очутившись в его жилище, она поняла одно: Дэнни должен был очень любить свою новую женщину или быть очень несчастливым в браке с Рией, если он смог уйти из такого прекрасного дома, даже не оглянувшись.

— Как ты думаешь, я должна зайти к ней? — спросила Нора Джонсон у Хилари.

— Вот еще! Ей и так хорошо. Заполучила на все лето такой дом даром! — фыркнула та.

— Ну да, но ей может быть там немного одиноко. Рия сказала…

— «Рия сказала, Рия сказала»! Если бы она захотела, то нашлось бы множество людей, которые могли бы присмотреть за домом.

Нора с досадой посмотрела на свою старшую дочь.

— Послушай, Хилари, если ты хочешь сказать, что сама могла бы присматривать за домом и кормить этого дурацкого кота…

— Да, могла бы. И ты тоже. Зачем ей понадобилось уезжать и поселять в доме какую-то никому не известную американку?

— Хилари, ты набитая дура. Весь смысл в том, что Рия хотела уехать в Америку. Именно поэтому она не стала меняться домами со мной, живущей на той же улице, или с тобой, живущей на другом конце города.

Хилари и в самом деле почувствовала себя глупо. Обида заставила ее совершенно забыть об этом.

— Ладно. Сегодня и завтра пусть отдохнет, а потом мы, может быть, с ней свяжемся, — проворчала она.

— Я бы очень не хотела, чтобы она подумала, будто ей здесь не рады, — сказала мать Рии. Когда Хилари не фыркала, ее вполне можно было терпеть.

По дороге на Тюдор-драйв Карлотта показала Рии все местные достопримечательности.

Рию удивили дома с общественными газонами, мимо которых они проезжали.

— Никаких заборов! — воскликнула она.

— Просто люди живут по-соседски, — пожала плечами Карлотта.

— А что, на Тюдор-драйв тоже так?

— Нет, у нас ведут более замкнутый образ жизни.

Карлотта приводила названия улиц и переулков, которые в ближайшие дни и недели должны были стать для Рии более привычными. Показала ей две гостиницы, клуб и библиотеку, хорошую автозаправочную станцию и ту, хозяином которой был малый, считавшийся бичом всего города, два антикварных магазина, один цветочный, приличный маленький рынок, замечательную кулинарию, где можно было купить деликатесы. И конечно, центр садоводства. Карлотта показала на него с видом триумфатора.

— Знаете, я не большой любитель этого дела. Едва отличаю цветок от сорняка, — сказала Рия.

Карлотта безмерно удивилась.

— Я была уверена, что вы без ума от растений. И именно на этой почве познакомились с Мэрилин.

— Совсем нет. Скорее наоборот.

— Вот тебе и раз! Надо же, как можно ошибаться. Просто у Мэрилин нет никаких других интересов, вот я и подумала…

Они почти приехали.

— Знаете, я с удовольствием пригласила бы вас к себе и угостила чем-нибудь, но вы приехали сюда на лето, поэтому, наверное, хотите поскорее оказаться у себя и освоиться. — Карлотта достала конверт с ключами и протянула ей.

— А разве вы не войдете со мной? — удивилась Рия.

— О нет, милая, ни в коем случае. Теперь дом Мэрилин и Грега принадлежит вам.

— Пожалуйста, пойдемте. Я хотела бы, чтобы вы вошли в дом и всё мне показали.

Карлотта нерешительно закусила губу.

— Честно говоря, я сама там ничего не знаю… — начала она.

— Пожалуйста, Карлотта. Я буду чувствовать себя намного увереннее, если вы войдете со мной. Мэрилин сказала, что оставит для меня в холодильнике бутылку вина. А я оставила бутылку для нее. Чтобы отпраздновать начало отпуска.

— Я бы не хотела, чтобы она подумала…

Но возражать не имело смысла. Рия уже вышла из машины и осматривала свой новый дом.

— Как вы думаете, мы должны пройти в эту калитку или обойти гараж?

— Не знаю. — Обходительная и уверенная в себе Карлотта явно стушевалась.

— А какая дорожка ведет к парадному?

— Рия, я никогда не была в этом доме, — призналась Карлотта.

Пауза была непродолжительной. Затем Рия сказала:

— Ну что ж, значит, это будет новостью для нас обеих. После этого каждая взяла по чемодану, и они вместе отправились изучать дом Вайнов — Тюдор-драйв, номер 1024.

— Хейди? Это Грег Вайн.

— О, привет, Грег. Как дела? — Хейди ощутила такое облегчение от того, что Грег еще разговаривает с ней после промашки, допущенной несколько недель назад, что даже не успела удивиться самому звонку.

— В принципе ничего, Хейди, но я слегка озадачен. Ты видела, как Мэрилин уезжала в аэропорт? В смысле, она действительно уехала?

— Да. Да, конечно. У тебя есть номер ее тамошнего телефона? Она говорила, что есть. — Хейди немного встревожилась.

— Да, есть. Просто я подумал, прибыла в Стонифилд эта… ну, та, которая будет жить в нашем доме.

— Я не знаю подробностей, но думаю, что прибыла. Пару часов назад, Грег. — Хейди не стала говорить, что любую информацию о приезде Рии пришлось тащить из Мэрилин клещами.

— Ясно.

— А что?

— Да нет, ничего. — Он был очень мрачен. Просто в отчаянии.

У Хейди сжалось сердце от сочувствия. Она изо всех сил пыталась сообразить, что бы ему хотелось знать.

— Тебя интересует, добралась ли она до дома, да?

— В каком-то смысле.

— Хочешь, чтобы я сходила и посмотрела, там ли она?

— Наверное, в первую неделю автоответчик будет принимать сообщения для нас. А потом если эта… захочет, она может сменить ленту. — Тон у него был обиженный.

— Ты хочешь знать, приехала ли она и что она за человек, да, Грег? Это так?

— Похоже, ты понимаешь меня лучше, чем я сам. — В трубке послышался горький смешок.

— Я не знаю, смогу ли зайти. А вдруг она спит? Конечно, можно было бы позвонить, но там автоответчик…

— Тогда зайдешь в другой раз, вот и всё. Я чувствую себя здесь совершенно беспомощным и не знаю, что и думать.

— Я тебя понимаю, — посочувствовала Хейди.

— Сомневаюсь, Хейди. Вы с Генри можете говорить друг с другом обо всем. Когда-то и у нас было так же. Но теперь разговор на любую тему кончается раздражением и обидой… — У него сорвался голос.

— Не огорчайся, Грег. Все наладится.

— Извини, я говорю как участник ток-шоу Опры.^[12]

— Что, так скверно?

— Нет, просто я не в своей тарелке. Послушай, я не хочу портить твои отношения с Мэрилин. Честное слово.

— Тут нечего портить. Просто дай мне номер своего телефона, и я позвоню, когда что-то узнаю.

— Ресторан за мной.

— Обойдусь. Лучше купи мне муму^[13] поярче, чтобы было что надеть на встречу выпускников.

— О боже, я совсем забыл…

— Грег, тебе нужно на ней присутствовать. Ты еще не пропустил ни одной. Согласно данным исторического факультета.

— Но где я буду жить, если вернусь? — Он был совершенно растерян.

— Послушай, Грег, до этого еще несколько недель. Сначала я сообщу тебе, что творится на Тюдор-драйв, а там уж ты сам примешь решение.

— Спасибо, Хейди. Ты настоящий друг.

— Мы были друзьями и останемся ими. Все четверо, запомни мои слова, — не слишком убежденно ответила она.

Карлотта и Рия обходили дом.

— Тут так красиво. И ведь ей никто не помогает. Наверное, она заключила договор с профессиональными уборщиками, — с восхищением сказала Карлотта.

Выйдя из просторной гостиной с цветными коврами на полу и тремя белыми кожаными диванами, окружавшими камин, они прошли на огромную кухню с барной стойкой и обеденным столом, а потом в кабинет Грега, три стены которого занимали книжные полки от пола до потолка, а у окна стоял красный кожаный письменный стол с большим черным вращающимся креслом. Места для картин на стенах не было, но зато здесь стояли три столика со статуэтками и разными безделушками.

— Чудесная комната, — сказала Рия. — Видели бы вы теперь кабинет моего мужа… Теперь от него остались одни стены.

— Почему? — задала законный вопрос Карлотта.

Рия сделала паузу и посмотрела на нее.

— Мы разошлись. Он переехал, и теперь его кабинет пустует. Но его комната никогда не была такой. Даже в наши лучшие времена… Может быть, пройдем в сад?

— Сад можно будет осмотреть завтра, — сказала Карлотта.

— Тогда давайте откроем бутылку шардоне, оставленную Мэрилин, — предложила Рия.

— Если ароматерапия смогла так быстро снять утомление от полета, то мы с вами находимся на пороге великого открытия, — ответила Карлотта, и они пошли на кухню.

И тут кто-то постучал в дверь. Карлотта и Рия посмотрели друг на друга и пошли открывать вместе. На пороге стояла женщина лет сорока и держала бутылку в подарочной упаковке.

— Здравствуйте. Я — Хейди Фрэнкс. Мы работаем вместе с Мэрилин, и я хотела поздравить вас с приездом… Привет, Карлотта. Не ожидала встретить вас здесь.

— Это Рия настояла, — пробормотала Карлотта так, словно извинялась перед хозяйкой за вторжение.

— Входите, Хейди, — сказала Рия. — Вы пришли как раз вовремя. Мы собирались выпить.

— Ну, вообще-то я не…

Рия недоумевала. Почему обе женщины с такой опаской переступают порог этого дома? Американцы славятся своим дружелюбием и непринужденностью, но казалось, что Карлотта и Хейди оглядываются через плечо, боясь увидеть призрак Мэрилин Вайн, который заставит их обратиться в бегство.

Она отогнала от себя несвоевременные мысли и повела гостий на кухню.

Мэрилин распаковала вещи, съела суп и выпила бокал оставленного Рией дорогого французского вина. Потом она долго лежала в ванне на когтистых лапах, смывая с себя усталость от долгого перелета, к которой прибавилось утомление от пешей прогулки по Дублину.

Она думала, что сможет уснуть, но не тут-то было. Всю долгую вторую половину дня Мэрилин не сомкнула глаз. Ей не давали покоя мысли. Зачем онаприехала в этот дом, наполненный прошлым и будущим? В дом викторианской эпохи. Она не знала точной даты его постройки, но люди могли жить здесь еще во времена войны Севера и Юга и битвы при Геттисберге!

В этом доме была надежда, которой давно не осталось в доме 1024 по Тюдор-драйв. Двое счастливых детей улыбались с фотографий в каждой комнате. Мальчик с улыбкой от уха до уха и девочка, которая могла бы быть ровесницей Дейлу. Мэрилин лежала под белым покрывалом на широкой хозяйской кровати в доме, где было все, и думала о своей жизни, в которой не было ничего.

Потом раздался какой-то негромкий звук, и на пороге показался встревоженный оранжевый кот. Он прыгнул, приземлился на кровать, лег рядом и зарокотал, как лодочный мотор на озере в штате Нью-Йорк К кошкам Мэрилин была равнодушна, но относилась к ним скорее одобрительно, как ко всем животным. Однако Климент был кот не простой, а ученый. Казалось, он понимал, что ей плохо. Он примостился у нее под боком и мурлыкал все громче и громче. Это подействовало на Мэрилин, как колыбельная или мантра. Она уснула и проснулась, когда часы показывали полночь.

Значит, в Стонифилде сейчас семь вечера. Можно позвонить Рии и поблагодарить за гостеприимство. Они договорились, что если Рия захочет ответить на звонок, то возьмет трубку. Мэрилин набрала номер. После третьего гудка она услышала собственный голос.

— Это Мэрилин, — сказала она. — Здесь полночь, и все чудесно. Я только хотела поблагодарить вас.

А потом раздался голос Рии.

— Здесь только начинает смеркаться, но все еще чудеснее. Огромное вам спасибо.

— Вы нашли шардоне? — спросила Мэрилин.

— Не только нашла, но уже все выпила. А вы нашли шабли?

— Конечно. Кое-что еще осталось, но непременно допью.

— Герти вас встретила?

— Я добралась благополучно, и мне здесь очень нравится. У вас потрясающий дом. Карлотта отдала вам ключи? Все прошло нормально?

— Да. У вас не дом, а мечта. Вы его недооцениваете.

Потом наступила небольшая пауза, после которой они пожелали друг другу спокойной ночи. Мэрилин сама не знала, почему сделала вид, что Герти была здесь. А Рия не имела представления, почему она не сказала Мэрилин, что ее подруги Карлотта и Хейди в эту минуту откупоривают третью бутылку вина. Если бы кто-нибудь спросил, почему они это сделали, им было бы трудно найти ответ.

— Бернадетта, сегодня я хочу проведать бабушку.

— Хорошо.

— Но я не знаю точно, когда вернусь.

— Ладно.

Энни сунула в хозяйственную сумку свои вещи, среди которых была коротенькая юбка из лайкры и топ.

— Только перед уходом позвони папе на работу.

— Зачем?

— Затем, что за завтраком ты забыла предупредить его, что поедешь к бабушке.

— Он не хочет, чтобы ему надоедали такими пустяками.

— Хочет.

— Я скажу ему вечером.

— Предпочитаешь, чтобы я сама позвонила ему? — В голосе Бернадетты не было угрозы. Казалось, она задала самый невинный вопрос, но на самом деле в нем не было ничего невинного.

— Бернадетта, не надо вести себя как тюремщик.

— А тебе не надо лгать мне. С такими вещами к бабушке не ходят. Вы с Китти собрались совсем в другое место.

— А если и так, вам-то что?

— Мне ничего. Мне совершенно безразлично, куда ты ходишь и что делаешь, но твой отец расстроится, а я этого не хочу.

Это была самая длинная фраза, которую Энни когда-либо слышала от Бернадетты. Девочка немного подумала, а потом нерешительно сказала:

— Он не расстроится, если ничего не узнает.

— Попытка номер один. Неудачная.

— Я должна позвонить Китти, — признав свое поражение, сказала Энни.

Бернадетта кивнула на телефон.

— Звони, — сказала она и снова уткнулась в книгу.

Во время разговора Энни дважды оглянулась, но не заметила никаких признаков того, что Бернадетта ее подслушивает.

— Нет, не могу объяснить, — злобно сказала девочка. — Конечно, пыталась. Неужели ты думаешь, что не пыталась? Как по-твоему, кто? Да. Да. Еще хуже мамы. Честное слово.

Она сердито положила трубку и посмотрела на Бернадетту, свернувшуюся в кресле. Кажется, та слегка улыбалась. Но, возможно, Энни это только почудилось.

— Ну, какая она? — дружно спросили Майлс и Декко.

— Да вроде ничего, — проворчал Брайан.

— Они действительно все время занимаются сексом?

— Ничего подобного.

— А иначе зачем ему было нужно уходить, жить с ней и делать ей ребенка? — спросил Декко.

— Наверное, так было раньше. Не думаю, что они занимаются этим теперь, — почесал в затылке Брайан.

— Они занимаются этим всегда. — Декко все еще дулся на бэби, который испортил ему жизнь. — Занимаются и занимаются, пока не падают замертво.

— Серьезно? — с любопытством спросил Майлс.

— Как пить дать. — В этом вопросе Декко был авторитетом. — Но в твоем доме, Брайан, они должны заниматься этим день и ночь. Судя по ситуации и всему прочему.

— Ага. Кажется, я понимаю, к чему ты клонишь, — задумчиво промолвил Брайан.

— Ты не слышишь, как они сопят, а потом задыхаются?

— Нет, — покачал головой мальчик. — Во всяком случае, при нас они так себя не ведут.

— Конечно, не при вас, дурак. Нужно слушать, когда они ложатся в постель.

— Нет. Тогда они только вполголоса говорят о деньгах.

— Откуда ты знаешь?

— Мы с Энни подслушивали. Хотели знать, что они будут говорить о маме. Но они не говорили о ней вообще. Ни слова.

— И что они говорят о деньгах?

— Что-то ужасно скучное насчет повторной закладной. Причем целыми часами, — сказал Брайан.

— Ну что, они настоящие чудовища? — спросила Финола Данн, разговаривая с дочерью по телефону.

Бернадетта засмеялась.

— Они не такие уж плохие. Только горластые и непоседливые.

— Это еще цветочки, — предупредила мать.

— Знаю.

— Ладно, сегодня у них плавание. Потом сообщу, как прошел урок. Мальчик мне нравится. У него есть чувство юмора.

— Энни приходится намного труднее, — с сочувствием сказала Бернадетта.

— Да, за ней нужно следить.

— Мама, это всегда было твоим девизом.

— Судя по тебе, толку от него ни на грош! — с сердцем сказала мать и положила трубку.

Когда Энни увидела в бассейне Китти, у нее отвисла челюсть.

— Вот это совпадение! — четыре раза повторила она. Китти удивилась не меньше.

— Кто бы мог подумать? — глядя куда-то в пространство, пробормотала она.

— Миссис Данн, это моя подруга Мэри, — представила ее Энни. — Она кормит моего кота Климента. Можно мне после плавания съездить с ней на Тара-роуд и посмотреть на Климента?

— Почему бы и нет? — ответила Финола Данн. От бассейна до дома Дэнни и Рии ходил автобус. Мэри казалась симпатичной малышкой, вполне способной кормить чужого кота.

— Почему ты называешь ее Мэри? — спросил Брайан.

— Дурак! Потому что ее так зовут, — прошипела Энни.

— Раньше ее никогда так не звали, — возразил Брайан.

— А теперь зовут. Молчи лучше!

Тренер свистнул в свисток, требуя внимания.

— Увидимся позже, Китти, — бросила Энни.

— Похоже, я что-то перепутала. Мне показалось, что ты назвала ее Мэри, — сказала Финола Данн.

— Э-э… вообще-то у нее два имени, так что… — Энни покраснела.

Брайан торжествующе улыбнулся.

Пока шел урок, Финола Данн позвонила по телефону. Когда занятия закончились, она заявила стальным тоном:

— Скажи Мэри, что кота кормит американская леди, так что там вам делать нечего.

Энни приуныла.

— Вы звонили Бернадетте? — наконец спросила она.

— Да, и она просила тебе кое-что передать.

— Что? — У Энни возникло нехорошее предчувствие.

— Что это была попытка номер два. А после третьей тобой займется отец.

Хейди и Карлотта признались Рии, что они никогда в жизни не выпивали по бутылке на нос. Они были неприятно удивлены. Это никуда не годится, говорили они и приписывали случившееся дурному влиянию их новой ирландской подруги. Рия заверила их, что она и сама никогда ничего подобного не делала и дома выпивала не больше рюмки за вечер.

— Но это же Соединенные Штаты! — причитала Карлотта. — Мы тут регулярно взвешиваемся и считаем калории. Минимум половина моих клиенток лечилась или лечится от алкоголизма, а теперь мы сами пошли по той же дорожке!

— А я — немолодая жена преподавателя вуза. Все мы слышали истории о том, что женщины привыкают к бутылке именно в эту пору своей жизни. И спиваются. А у наших мужей не такой оклад, чтобы помещать нас в клинику Бетти Форд.

— Мне бы ваши проблемы! — засмеялась Рия. — Я, брошенная жена, прилетела сюда из Ирландии, чтобы прочистить мозги, а сама в первый же день познакомилась с двумя пьянчужками и нализалась как поросенок!

Зато они узнали друг о друге всё. Оказалось, что Карлотта получает алименты от трех мужей, что все они регулярно платят ей очень приличные суммы и что она удачно вкладывает эти деньги в дело. Первый муж Хейди был таким чудовищем во всех отношениях, что с ним могла сравниться только первая жена Генри. Существуй на свете справедливость, эти люди встретились и поженились бы. Но поскольку справедливости на свете нет, они продолжают отравлять существование новым мужьям и женам. И, конечно, они хорошо перемыли косточки Дэнни Линчу. Рия рассказала, как она познакомилась с ним утром, накануне своего двадцатидвухлетия, как днем впервые переспала с ним на Тара-роуд и как вечером, спустя много лет, он сказал ей, что действительно собирается стать отцом, но не ее ребенка.

— Давайте посмотрим, что еще оставила Мэрилин в холодильнике, — сказала Хейди.

Они могли бы болтать до бесконечности. Но когда женщины съели лежавший в холодильнике пирог с заварным кремом и выпили для отрезвления по две чашки кофе, Рия почувствовала, что Карлотта и Хейди смущены и даже слегка стыдятся собственной откровенности. Впрочем, нет: похоже, они стыдились того, что разговорились в неподходящем месте. Она была разочарована тем, что теплая атмосфера, сложившаяся за этот вечер, незаметно улетучилась. Рия решила, что в день приезда обзавелась двумя новыми чудесными подругами, но, возможно, это было не так Не следует торопиться и рассчитывать на дружбу, которая может и не сложиться. Пора было прощаться. Рия не стала договариваться о новой встрече. Кажется, это женщин вполне устроило. Рия поняла, что Карлотта и Хейди очень обрадовались тому, что она ничего не сказала Мэрилин про импровизированную вечеринку на Тюдор-драйв. За этот вечер они обсудили многое, но ни разу не упомянули имя женщины, жившей в этом доме.

Когда они ушли около десяти вечера, а по ирландскому времени в три часа ночи, Рия медленно обошла дом. В Дублине ее муж Дэнни лежал в постели с девочкой, ждавшей его ребенка. Ее сын Брайан спал на спине, сбив скрученную простыню в ноги и не погасив свет. Ее дочь Энни исписывала дневник неосуществимыми планами того, как сбежать с Китти в какое-нибудь опасное место. Ее мать Нора спала, окруженная иконами, и во сне видела, что продала свой флигель и переселилась в «Святую Рту».

Хилари и Мартин спали в своем убогом домике, на кровати, купленной на распродаже, и больше не занимались любовью, потому что Мартин сказал, что без надежды зачать ребенка делать это не имеет смысла. Их большой круглый красный будильник был поставлен на половину седьмого. В школе были каникулы, но Хилари выполняла свои канцелярские обязанности, а Мартин ставил оценки письменным экзаменационным работам, чтобы свести концы с концами. Розмари спала уже четыре часа, а если Герти сумела встретить Мэрилин на Тара-роуд, значит, день у нее прошел спокойно и теперь бедняжка спит рядом с этим здоровенным пьяным бугаем, своим драгоценным сокровищем, которое, как она считает, обязана охранять и защищать.

Климент спит где-нибудь в кухне на стуле. Каждый вечер он облюбовывал себе новое место. Ему никогда не позволяли подниматься наверх и заходить в спальни. Несмотря на все мольбы Энни.

Спит ли Мэрилин? Может быть, она тоже бодрствует и думает о ней, Рии? Рия вошла в комнату, которую раньше видела только мельком. Она инстинктивно закрыла дверь в нее, когда в дом вошла Карлотта. Рия включила свет. Все стены были увешаны фотографиями мотоциклов. «Электра-глайды», «хонды»…

На кровати была разложена мальчишеская одежда. Куртки, джинсы, ботинки большого размера… Казалось, что пятнадцатилетний подросток пришел, перерыл всё, пытаясь найти то, что ему нужно, переоделся и ушел снова. В шкафу аккуратно висели костюмы, на полках лежали рубашки, шорты и носки. На письменном столе у окна были разложены школьные учебники, журналы, книги. И фотографии мальчика, симпатичного подростка с волосами, торчавшими во все стороны, как иглы дикобраза, и улыбкой, которую не портили даже скобки на зубах. На каждом снимке его окружали друзья. Вот они на баскетбольной площадке, вот в бассейне, в снегу, в костюмах для спектакля школьного драмкружка. Фотографии лежали как попало.

Рия не сводила с них глаз. Похоже, это было сделано намеренно. Ей хотелось больше узнать о женщине, которая сейчас спала в ее постели на Тара-роуд. Должно же быть в этом доме что-то, что поможет ей представить, какая она, эта Мэрилин Вайн. И она нашла это «что-то». В спортивной сумке. Фотография была прикреплена липкой лентой к ее внутренней стороне. Лето; мальчик в костюме для тенниса улыбается и обнимает за плечи лысеющего мужчину в клетчатой рубашке с распахнутым воротником. Рослая стройная женщина в желтом тренировочном костюме. У нее высокие скулы, короткие темные волосы и солнечные очки, поднятые на лоб. Они напоминают персонажей клипа о здоровом образе жизни. Все трое.

Розмари бросила в почтовый ящик записку.

Дорогая Мэрилин!

Добро пожаловать в Дублин. Наверное, когда вы проснетесь, то захотите уснуть снова, а не иметь дело с назойливыми соседями. Я просто хотела сообщить, что если вы пожелаете зайти ко мне выпить или пойти ни ланч в «Квентин», где вам должно понравиться, то стоит только позвонить.

Не стану надоедать вам приглашениями, познайте, что самая старая и, надеюсь, самая близкая подруга Рии всегда рада оказать вам гостеприимство и надеется, что вы хорошо проведете здесь время. Я знаю, что Рия не могла дождаться, когда окажется в вашем доме.

Искренне ваша

Розмари Райан.

Мэрилин взяла записку еще до того, как Розмари успела добежать до своей машины, припаркованной у ворот. После ночной беседы с Рией она так и не уснула, несмотря на все старания Климента, неохотно спустившегося следом за ней и севшего на стул в этой красивой старой комнате. Она видела в окно высокую элегантную блондинку в прекрасно сшитом костюме — явно от знаменитого дизайнера. Мелькнули стройные ноги в колготках цвета дыма и туфлях на высоких каблуках, женщина села в черный БМВ и уехала. Это была женщина, которую Рия называла в письмах своей лучшей подругой, акулой бизнеса и мисс Совершенство — впрочем, без всякой зависти.

Записка Мэрилин понравилась. Щедро, но ненавязчиво. Эта женщина ехала на работу в половине седьмого утра, владела собственным бизнесом и в то же время выглядела как кинозвезда. Розмари Райан летела по улицам в своем БМВ. Мэрилин еще раз перечитала записку. Она не хотела знакомиться с этой женщиной и беседовать с ней. Какое бы значение ни имели эти люди для Рии, к ней, Мэрилин, они не имеют отношения. Она оставит письмо без ответа, а если Розмари позвонит сама, то они договорятся о короткой встрече.

Она приехала в Ирландию не для установления официальных дипломатических отношений.

— Колм, я видела тебя во сне, — сказала Орла Кинг, войдя в ресторан.

— Ничего подобного. Просто ты хотела спросить меня, сможешь ли петь здесь в субботу, а для этого тебе требовался повод. — Колм улыбнулся ей, пытаясь смягчить резкость фразы.

Орла добродушно рассмеялась.

— Конечно, я хотела бы петь здесь в субботу. И каждый вечер в августе во время недели конного шоу, когда у тебя будет яблоку упасть негде. Но я действительно видела тебя во сне.

— И в каком же виде? Владельца процветающего ресторана?

— Нет. В виде арестанта, приговоренного к пожизненному заключению за убийство твоего зятя Монто, — ответила Орла.

— Боже, как мелодраматично. — Колм говорил шутливо, но его глаза перестали улыбаться.

— Мы не выбираем свои сны. Они приходят сами, — пожав плечами, ответила Орла. — Это должно что-то значить.

— Не думаю, что я убил своего зятя. — Колм сделал вид, будто напряг память. — Нет, точно, я его не убивал. Он был здесь вчера вечером с целой толпой любителей скачек.

— Он настоящее дерьмо, верно? — спросила Орла.

— Не могу сказать, что я от него в восторге, но Монто я не убивал. — Казалось, Колм с трудом выдерживает легкомысленный тон беседы.

— Конечно, не убивал. Сегодня он позвонил мне по телефону и попытался уговорить прийти на мальчишник. Сказал, петь. Но все мы знаем, что он имел в виду на самом деле.

— И что же он имел в виду, Орла?

— Он имел в виду: «Орла, покажи нам свои титьки».

— Как неприятно, — пробормотал он.

— Не все так думают, Колм.

— Нет, я хотел сказать, как неприятно, что человек, женатый на моей сестре, просит профессиональную певицу проделать такое на мальчишнике. Ты не так меня поняла. Я уверен, что вид твоих грудей доставил бы большое удовольствие каждому, но не в такой обстановке.

— Иногда ты говоришь, как настоящий адвокат.

— Что ж, если твой сон окажется в руку, адвокат мне действительно понадобится, — слегка натянутым тоном сказал Колм.

— Монто сказал мне, что… ну, типа того, что… — Орла запнулась.

— Да?

— Ну, типа того, что у него есть кое-какие проблемы с твоей сестрой Кэролайн.

— У него одна проблема. Вспомнить, что он на ней женат.

— Он говорит, что не только. Говорит, что есть какая-то страшная тайна.

— Есть. Она называется Рок. Кэролайн вышла замуж за человека, которого ты совершенно справедливо называешь дерьмом. Не бог весть какая тайна, но ты права. Ладно. Как ты будешь петь в субботу? Пара указаний. Ты будешь петь не на авансцене, а сзади. Люди хотят не только слушать тебя, но и разговаривать друг с другом. Это ясно?

— Есть, босс.

— Ты будешь петь больше песен Эллы Фицджералд и меньше Ллойд-Уэббера. О’кей?

— Ты не прав, но да, босс.

— Глаза и руки прочь от Дэнни Линча. В субботу он придет сюда со своей новой женой, двумя детьми и тещей.

— Колм, это не его новая жена, а беременная подружка, так что не гони волну.

— Глаза и руки. Если не пообещаешь, больше ты здесь петь не будешь. И вообще нигде.

— Обещаю, босс.

Колм на мгновение пожалел, что он предупредил Орлу. Рия в Америке была бы рада узнать, что любовное гнездышко ее мужа не так прочно, как кажется. Но бизнес есть бизнес. Кому нужна сцена в ресторане в субботу вечером?

— В субботу вечером мы хотим пригласить миссис Данн на обед, — сказал детям Дэнни.

— Но в субботу вечером будет звонить мама, — возразил Брайан.

— Она просила нас называть ее Финола, а не миссис Данн, — возразила Энни.

— Она просила называть ее Финолой меня, а не тебя!

— Да, просила.

— Нет, Энни, это человек другого поколения.

— Но мы ведь называем Розмари по имени, правда?

— Да, но потому что она феминистка.

— Финола тоже феминистка. Она сама нам так сказала, — заупрямилась Энни.

— Ладно, Финола так Финола. Я думал, что мы сходим в «Квентин», но выяснилось, что она… Финола… хочет к Колму, так что мы пойдем туда.

— Тоже чертовски верно, — сказала Энни. — У Колма нормальная вегетарианская еда, а не эти отвратительные пижонские блюда, которые стоят столько, что хватило бы бедной семье на месяц.

— А как быть, если позвонит мама? — спросил Брайан.

— Там есть автоответчик. Если она позвонит, а нас не будет, мы перезвоним ей сами, — жизнерадостно ответил Дэнни.

— Но она очень ждет этого разговора, — уперся Брайан.

— Может быть, сменить текст и надиктовать, что мы все у Колма? — предложила Энни.

— Нет, менять текст мы не будем, — решительно ответил Дэнни.

— Папа, но это же так легко.

— Люди будут звонить и Бернадетте тоже, а им вовсе не обязательно слышать наш невразумительный лепет.

— Это не лепет. Просто мы объясним маме, что не забыли про ее звонок, — сказала Энни.

— Так позвоните ей сами и скажите, что мы уезжаем!

— Нам не разрешили ей звонить, — буркнул Брайан.

— Я же сказал вам, можно. Только недолго, о’кей?

— А как же повторная закладная, долги и все прочее? — спросил Брайан.

— Что ты имеешь в виду? — встревожился отец.

Реакция у Энни была быстрая.

— Папа, ты часто говорил, что все стоит очень дорого и нам придется перезаложить дом. Но Брайан не знает, как дешево стоит тридцатисекундный разговор.

— Я ничего не говорил о…

— Папа, мы с удовольствием проведем вечер в ресторане Колма. И Финола тоже, и все вы. А на Брайана не обращай внимания. Я всегда говорила, что он балбес. Тут уж ничего не поделаешь.

— Ты замечательная девочка, принцесса, — сказал Дэнни. — Я езжу по Дублину и все время ищу того ловкого молодого человека, который однажды уведет тебя.

— Папа, не морочь мне голову. У тебя нет знакомых молодых людей моего возраста.

— А ты не собираешься сбежать от меня с каким-нибудь мальчиком? — спросил ее отец.

— Это сделал ты, папа.

Наступила тишина.

— А на ком женюсь я? — спросил Брайан.

— На женщине, которая лишена всех чувств. Но главным образом обоняния, — ответила Энни.

— Папа, это ведь неправда, да?

— Конечно, Брайан. Твоя сестра шутит. Когда придет время, ты женишься на подходящей девушке.

— На чемпионке по борьбе, — ехидно вставила Энни.

Брайан сделал вид, что не обращает на нее внимания.

— Папа, а как узнать, подходящая она или нет?

— Сам поймешь, — заверил его отец.

— Но ты же не понял. Ты думал, что мама подходящая, а оказалось, что это не так.

— В то время она была подходящая.

— А сколько лет они бывают подходящими?

— Видимо, лет шестнадцать, — опередив отца, ответила Энни.

— Идите ужинать! Я купила замечательную рыбу и чипсы! — крикнула с кухни Бернадетта.

Мэрилин взяла стул, чашку кофе, вышла на крыльцо, села на солнышке и стала изучать сад.

Здесь было к чему приложить руку. Жаль, что за садом ухаживали не с такой любовью и старанием, как за домом. Она видела, что когда-то тут были интересные растения. В свое время садом занимался человек, который знал в этом толк, но земляничное дерево давно не прививали и не подрезали; в результате оно огрубело, одичало и было безвозвратно потеряно. Пальму не было видно из-за кустов, которые разрослись и заглушили ее.

За воротами стояла женщина лет шестидесяти с очень некрасивой дворняжкой и смотрела на нее с интересом.

— Доброе утро, — вежливо сказала Мэрилин.

— И вам тоже доброе утро. Я догадываюсь, что вы и есть американская гостья.

— Да, я — Мэрилин Вайн. А вы, должно быть, соседка?

— Я — мать Рии, Нора. А это Плайерс.

— Как поживаете? — спросила Мэрилин.

— Рия категорически запретила нам приходить без предупреждения. — Норе хотелось продолжить беседу, но она колебалась. И тут Плайерс издал жуткий вой, словно предчувствуя скучный обмен любезностями. Мэрилин видела Нору на фотографиях и знала, что она живет неподалеку. — Хочу предупредить вас с самого начала. Рия выросла совсем в другом доме. Безо всех этих штучек.

В голосе пожилой женщины звучала обида.

— В самом деле, миссис Джонсон?

Нора посмотрела на часы, застонала и сказала, что она опаздывает в «Святую Риту».

— Вы должны как-нибудь сходить туда со мной… Это дом престарелых, и ваш приход станет для них великим событием, — сказала она.

— Благодарю за приглашение, но почему? — искренне удивилась Мэрилин.

— Ну, им нравится, когда случаются всякие необычные вещи. Иногда я вожу туда своих внуков, а однажды привела жонглера, с которым познакомилась на Графтон-стрит. Они любят Плайерса, потому что он спасает их от однообразия. Ну, а гостья из Америки произведет там настоящий фурор.

— Что ж, спасибо. Может быть, как-нибудь и выберусь.

— Леди Райан к вам уже приходила?

— Простите, кто?

— Розмари. Подруга Рии.

— Нет, но она оставила мне записку. Оказывается, вокруг столько добрых людей.

— Мэрилин, они интересуются вами. Это вполне естественно. — С этими словами Нора Джонсон удалилась, думая, что она хотела узнать о Мэрилин Вайн как можно больше, а не узнала ничего.

Когда она ушла, Мэрилин снова достала бумажник с присланными ей фотографиями. Нужно было выяснить, кто еще может к ней пожаловать. Поэтому когда во двор неохотно вошла Герти, Мэрилин узнала ее сразу.

— Давайте без церемоний, ладно? — начала Герти. — Я знаю, Рия говорила вам, что я должна заработать несколько лишних фунтов в неделю, но я считаю, что нечестно заставлять вас тратить отпускные на…

— Ну что вы. Всё в полном порядке. Мне будет приятно знать, что за этим чудесным домом станут следить так же, как прежде.

Герти обвела взглядом комнату.

— Но вы хорошо следите за всем сами. Каждая вещь на своем месте. Это будет выглядеть так, словно я прошу милостыню.

— Я так не считаю.

— Я не знаю, объяснила ли вам Рия… — начала Герти.

— О, очень подробно. Вы будете приходить дважды в неделю и помогать мне поддерживать дом в том же прекрасном состоянии.

— Да, но как вы к этому относитесь? — Глаза у Герти были обведены темными кругами. За этим крылась какая-то тайна. Мэрилин знала, что Герти является подругой Рии и одновременно кем-то вроде уборщицы. Впрочем, это ее не касалось. — Сварить вам кофе? — спросила Герти.

— Нет, спасибо.

— Ну, тогда я начну уборку?

— Я уверена, что вы знаете в этом доме каждую мелочь. Делайте все, что вы считаете нужным.

— Ну, ей всегда нравилось, когда я убиралась в гостиной.

— Конечно. Вот и хорошо.

— Может быть, вы хотите, чтобы я делала что-то для вас лично? Например, гладила?

— Вы очень добры. Я ненавижу гладить. Я хочу прогуляться, так что до встречи.

— До встречи. Мэрилин, здесь вам очень рады.

— Спасибо. — Мэрилин взяла ключи и вышла на Тара-роуд. О господи, это не дом, какой-то проходной двор. Видно, покоя здесь ей не найти.

Герти подумала, что для женщины, ненавидящей гладить, одежда Мэрилин слишком хорошо отутюжена и что она уже успела найти утюг и гладильную доску Рии. Но спорить не имело смысла. В Мэрилин было что-то притягательное. Она не интересовалась, зачем Герти, имеющей собственную прачечную, нужны дополнительные наличные, и сама не спешила рассказывать о себе. Слишком многие люди норовили влезть в жизнь Герти и изменить ее, поэтому сдержанность Мэрилин пришлась ей очень по душе.

— Что там говорят? — спросил Брайан.

— Голос этой американки говорит, что ее там нет, и просит оставить сообщение для тех, кто там есть, — ответила Энни.

— Там нет никаких людей… есть только мама.

— Замолчи, Брайан. Мама, это Энни и Брайан. Все хорошо, просто мы собираемся на обед с папой, и… ну, я хотела сказать, что в субботу мы будем обедать в ресторане Колма, так что вряд ли вернемся раньше одиннадцати вечера. Мы не хотели, чтобы ты позвонила и никого не застала. Вот и все, мама. Брайан тоже о’кей.

— Дай мне самому сказать, что я о’кей! — крикнул Брайан.

— Не трать время даром. Мама и так знает, что ты о’кей.

Брайан вырвал у сестры трубку.

— Мама, я о’кей! Мы ходим на плавание. Финола говорит, что тренер сказал ей, что у меня хорошо получается. Ах да, Финола — это мать Бернадетты. Она тоже пойдет в ресторан.

Энни отобрала у него трубку и бросила ее на рычаг.

— Болван! Зачем ты сказал маме о Финоле? Дурак набитый! — У нее сверкали глаза.

— Прости меня, — покаялся Брайан. — Я виноват, я просто не подумал. Мне очень хотелось оставить послание для мамы.

Он так расстроился, что смягчилось даже каменное сердце Энни Линч.

— Ладно, это еще не конец света, — ворчливо сказала она. — Мама поймет.

Выйдя из бассейна, Рия надела один из махровых халатов Мэрилин. На первых порах она просто плескалась в воде, наслаждаясь прохладной водой, прекрасными цветами и ухоженным садом. Но потом прочитала спортивные дневники Дейла, аккуратно сложенные в его комнате. Там был раздел, посвященный плаванию; мальчик отмечал в нем, сколько кругов в бассейне он и его друзья сделали в разное время. Одна запись гласила: «Мама решила перестать вести себя как дельфин и стать настоящей пловчихой. Теперь она каждый раз проплывает четыре круга. Конечно, это ничто, но она хочет большего».

К тому моменту когда Дейл перестал делать записи, Мэрилин Вайн уже делала тридцать кругов. Рия почувствовала, что ей бросили вызов. Когда приедут дети, она не будет вести себя как дельфин, а сможет с ними посостязаться. Сегодня она сделала шесть кругов и полностью выдохлась. Ей были необходимы чашка чаю и отдых.

Увидев, что на телефоне мигает красная лампочка, она опрометью бросилась к аппарату, села за барную стойку и стала слушать голоса своих детей, преодолевшие тысячи миль. По ее лицу текли слезы. Что она делает здесь, зачем изнуряет себя, описывая круги в этом дурацком бассейне? Зачем она бросила детей? Чтобы они стали закадычными друзьями с этой чертовой матерью Бернадетты? А Дэнни… Каким же жестоким и бесчувственным человеком надо быть, чтобы повести детей в тот самый ресторан, где она впервые узнала о том, что у него есть любовница! Неужели Колм будет бегать перед ними на задних лапках и, по своему обыкновению, угощать бесплатной выпивкой?

Семья Линчей выходит в свет. Все как обычно, за небольшим изменением. Старую жену сняли с роли и ввели вместо нее юную дублершу. А место Норы Джонсон займет миссис Данн в сверкающих туфлях цвета меди и безукоризненно сшитом костюме. Рия прослушивала сообщение снова и снова; так трогают языком больной зуб. Даже спор между детьми не заставил ее улыбнуться. Она знала, что как только закончился разговор, Энни отчитала Брайана за бестактность. После чего началась драка. Что сделала Бернадетта? Разняла их или притворилась, что ничего не заметила?

Впрочем, какая разница? Плохо и то и другое. Может быть, теперь для них самой главной стала эта женщина, которую они называют Финолой, а Бернадетта — мамой. О боже, она пойдет с ними на обед! Почему-то это было обиднее всего.

Вынести это Рия не смогла. Она уронила голову на барную стойку и горько заплакала, не заметив мужчину, который подошел к стеклянной двери и сделал паузу перед тем, как постучать. Однако он увидел женщину, охваченную горем. Он не слышал ни рыданий, ни отдельных бессвязных слов. Мужчина взял свою парусиновую сумку и неслышно ушел. Входить в дом и говорить, что он брат Грега Вайна, оказавшийся здесь проездом и решивший навестить Мэрилин, не следовало. Он вернулся к взятой напрокат машине и поехал в мотель.

После катастрофы в этом доме стояла такая трагическая атмосфера, что он не мог заставить себя приехать. А сейчас наткнулся на незнакомую женщину в махровом халате, плакавшую так, словно у нее разрывалось сердце. Однако он обещал брату навестить Мэрилин, если по делам службы окажется на востоке. Он решил, что будет лучше заехать без предупреждения, потому что Мэрилин наверняка нашла бы повод для отказа встретиться с ним. Но это оказалось ошибкой.

В мотеле он принял душ, выпил холодного пива, а потом позвонил в дом брата. Автоответчик известил его, что Мэрилин и Грег отсутствуют, но предложил оставить сообщение людям, живущим в доме в настоящее время. Повинуясь капризу, он сказал:

— Меня зовут Энди Вайн. Я брат Грега, в Стонифилде проездом и остановился… простите… — Он заставил себя вспомнить название мотеля и номер телефона. — Я знаю, что Грег на Гавайях, но не могли бы вы перезвонить мне и сообщить, где Мэрилин? Я был бы вам очень благодарен. Спасибо заранее.

Рия выслушала сообщение. Она не стала брать трубку. Мэрилин не упоминала о том, что у нее есть деверь. Подозрительная история. Если он был братом Грега Вайна, то должен был знать, что жена Грега в Дублине. Если он приходился Мэрилин деверем и думал, что она дома, то почему не позвонил предварительно? Впрочем, возможно, она делает из мухи слона. Если позвонить Мэрилин в Ирландию и проверить, это будет выглядеть педантично и чересчур по-детски. Кроме того, она может решить, что Рия лезет в ее дела. Похоже, она хочет этого меньше всего на свете. Звонить Карлотте или Хейди тоже не имеет смысла, потому что они ничего не знают о жизни своей подруги. Странные люди живут в этой Новой Англии… Она решила позвонить Грегу на Гавайи.

Сделать это оказалось очень легко. Голос у Грега оказался более молодой и спокойный, чем можно было судить по фотографии.

— Да, конечно, — сказал он, когда Рия назвала себя.

— Сразу хочу сказать, что здесь все благополучно. Все в вашем чудесном доме работает как часы.

— Вы меня успокоили. Я боялся, что что-нибудь не так с канализацией.

— Нет, все в порядке. Понимаете, я живу в вашем доме и хотела познакомиться… но не за ваш счет.

— Очень любезно с вашей стороны. Надеюсь, у вас есть все необходимое. — Его голос звучал вежливо, но холодно.

Рия рассказала ему про звонок из мотеля. Грег подтвердил, что у него действительно есть вполне респектабельный брат по имени Энди, который живет в Лос-Анджелесе, но время от времени прилетает в Бостон и Нью-Йорк по делам.

— Тогда всё в порядке. Я ему позвоню. Я решила подстраховаться, потому что он, кажется, ничего не знает о передвижениях Мэрилин.

— Ценю вашу осторожность. Но Мэрилин, мягко выражаясь, не очень любит сообщать другим людям о своих передвижениях. — Его тон был холодным и желчным.

Рия решила не обращать на это внимания.

— Ну, наверное, вам будет приятно узнать, что она добралась благополучно и устроилась так же хорошо, как я на Тюдор-драйв. Будет чудесно, если вы тоже сможете там побывать.

— Похоже, планом верховного главнокомандования это не предусмотрено. — В его голосе снова прозвучал лед.

— Я спрашивала Мэрилин, приедете ли вы. Она сказала, что не знает.

— В самом деле? А ваш муж присоединится к вам в Стонифилде? — спросил Грег.

Она сделала глубокий вдох. Мэрилин явно не горела желанием что-то объяснять даже собственному супругу.

— Нет. Дэнни — мой бывший муж — живет с женщиной намного младше себя, по имени Бернадетта. Именно поэтому я оказалась в вашем доме. Но мои сын и дочь приедут сюда в следующем месяце. Неужели Мэрилин вам и этого не сообщила?

Грег ответил после небольшой заминки:

— Сообщила. Прошу прощения за бестактность. Это вышло ненамеренно. Просто я расстроился из-за того, что Мэрилин не захотела прилететь сюда. И расстраиваюсь до сих пор.

— Не за что. Знаете, я думаю, она искала что-то совсем другое.

— Видимо.

Возникла пауза.

— А ваш сын?

— Что?

— Ему нравятся Гавайи?

— Простите, что?

— Наверное, побывать на Гавайях мечтают все молодые люди на свете… — Рия пришла в смятение, сама не зная почему.

— О да. Наверное.

— Я думаю, он скучает по матери.

— Что, простите?

— Они никогда в этом не признаются, но все равно скучают, даже не отдавая себе в этом отчета. — Рия почувствовала, что ее несет. — Мальчики… — неловко закончила она.

— Э-э… да. — Кажется, ему не терпелось закончить разговор.

— Ну, не буду вас задерживать, — сказала она. — В последнее время я перестала разбираться в людях, но зато ваш дом в образцовом порядке. В этом вы можете не сомневаться.

— Конечно, конечно. Ну как, удалось вам отвлечься от своих трудностей?

— Да, — честно ответила Рия. — Удалось. Но сегодня на ваш автоответчик поступило сообщение от моих детей.

— Они скучают по вам? Проблема в этом?

— Нет, Грег. Они не скучают. И именно в этом вся проблема.

— Мэрилин? Это Розмари Райан.

— О да. Спасибо за записку.

Розмари тут же перешла к делу.

— Я хочу в субботу пригласить вас и Герти на обед в ресторан Колма. Он устраивает рыбный день. Возможно, это доставит вам удовольствие.

— Я не хочу быть вам в тягость.

— Бросьте. Это будет самый обычный девичник Герти тоже не большая любительница ресторанов. Соглашайтесь. Дело того стоит.

— Большое спасибо, Розмари. С удовольствием, — ответила Мэрилин Вайн.

Рия позвонила Энди Вайну в мотель, сказала ему, кто она такая и куда уехала Мэрилин.

— Нам обеим нужно было отвлечься, и мы решили, что это хорошая идея, — сказала она.

Похоже, это объяснение ему понравилось.

— Если бы все было как всегда, наверное, вы остановились бы на Тюдор-драйв. Я имею в виду, если бы Мэрилин была на месте…

— Да, наверное, — подтвердил он.

— И вам не пришлось бы платить за мотель, верно? Если вы собирались остановиться в доме брата? — Ей хотелось восстановить справедливость.

— Ну что вы, Мария… Не надо так думать. Теперь этот дом принадлежит вам. Так же, как ваш дом в Ирландии принадлежит Мэрилин.

— И все же мне неудобно… Кстати, сколько вы пробудете в Стонифилде?

— Ну, если бы Мэрилин была на месте, я провел бы у нее два дня и в воскресенье уехал бы в Бостон. Конференция начнется в понедельник утром.

— Мне очень жаль, что она вам ничего не сказала. Все произошло слишком быстро, — начала оправдываться Рия.

Неужели именно эта женщина так горько плакала несколько часов назад?

— Я хотел пригласить Мэрилин в новый тайский ресторан.

— Может быть, вы сделаете это в следующий раз.

— Мария, а вы любите тайскую кухню? — спросил он.

Рия замешкалась. Ей и в голову не приходило, что незнакомый мужчина сможет пригласить ее в ресторан в первую же неделю пребывания в Америке. Но предстоял субботний вечер. Завтра ее детей поведут в ресторан Колма, где тоже будет полно незнакомых людей.

— Большое спасибо, Энди. С удовольствием принимаю ваше предложение, — сказала Рия Линч.

— Завтра вечером Монто хочет привести сюда целую толпу, — сказал Колм.

— И что ты ему ответил? — тут же насторожилась Кэролайн.

— Ответил, что все столы уже заказаны.

— Ох…

— Монто сказал, чтобы я поговорил с тобой, а потом он перезвонит и узнает, не отменил ли кто-нибудь заказ на стол для шестерых.

— Прими его, Колм.

— Зачем? Ты расстраиваешься, когда они приходят. Как-нибудь без них обойдемся. Шесть бифштексов и несколько порций джина нам погоды не сделают.

— Пожалуйста, Колм.

— Больше всего меня пугает то, что ты его боишься. — Колм посмотрел в большие печальные глаза сестры и увидел в них слезы. — Но я сделаю так, как ты скажешь. Как думаешь, за какой стол посадить этих горилл, чтобы они не бросались в глаза?

Кэролайн слабо улыбнулась.

— Думаешь, я терпела бы его, если бы был какой-то другой выход?

— Выход есть.

— Мы говорили об этом тысячу раз.

— Мне очень жаль, Кэролайн. — Колм обнял сестру, и она положила голову ему на плечо.

— Жалеть тебе не о чем. Ты сделал для меня всё. Ты спас мне жизнь.

Он погладил Кэролайн по спине, и тут сзади послышался веселый голос Орлы Кинг:

— Всем привет! Я хотела показать ноты, но вижу, что пришла слишком рано.

Мать Бернадетты решила научить Брайана Линча играть в шахматы.

— А это не трудно? — подозрительно спросил мальчик.

— Освоить правила нетрудно, трудно научиться играть хорошо. Потратишь полчаса, а запомнишь на всю жизнь.

— Тогда ладно, — согласился Брайан.

— А ты, Энни? Хочешь научиться?

— Нет, Финола. Конечно, если вы не против.

— Ничуть. — Финола заранее знала, что Энни откажется. Во-первых, из-за нежелания делать что-то заодно с братом, а во-вторых, из боязни изменить матери. Бернадетта была права. Энни и так приходилось нелегко, а четырнадцать с половиной — самый трудный возраст в жизни.

Дэнни и Бернадетта были на совещании Барни Маккарти с предполагаемыми инвесторами. Встреча прошла не слишком успешно; им задавали каверзные вопросы о рентабельности предыдущих вложений и соблюдении строительных норм. Бернадетта вела себя спокойно, смотрела на людей с интересом, но ничего не понимала. Рия могла бы внести в этот даром потраченный вечер свежую струю.

Когда посетители ушли, Дэнни почувствовал смертельную усталость.

— Ну что, в «Квентин»? — предложил Барни.

— Нет. Семейный обед. Заказанный заранее.

— Неважно. Просто я подумал, что было бы неплохо заскочить на Тара-роуд, выпить, а потом раскинуть мозгами и решить все финансовые проблемы мира.

— Да, неплохо бы, — сказал Дэнни.

Они посмотрели друга на друга с тревогой. Оба совсем забыли, что Дэнни больше не живет на Тара-роуд.

Наверное, именно поэтому Дэнни выбрал такой маршрут. Крюк был невелик. Посмотрев на свой бывший дом, Дэнни Линч увидел высокую стройную женщину в темных джинсах и белой рубашке, которая энергично орудовала лопатой в его саду. На засыпанной гравием подъездной аллее лежал огромный лист пленки с уже выкопанными растениями.

— Что она делает, черт побери? — спросил он, тут же снизив скорость.

— Поезжай, Дэнни. — Голос Бернадетты был спокойным, но настойчивым.

— Но она портит мой сад!

— Тогда остановись немного подальше, чтобы она тебя не увидела.

— Она меня увидит! Еще как увидит! Я не позволю ей хозяйничать!

Однако он послушался и остановил машину у дома Розмари.

— Не ходи туда. Ты разозлился.

— Но ведь она все уничтожит! — заартачился Дэнни.

— Не расстраивай ее. Она может обидеться и вернуться в Америку.

— Вот и хорошо.

— Но тогда детям будет некуда поехать на каникулы, — сказала Бернадетта.

— На следующей неделе они поплывут с нами по Шаннону. Им что, этого недостаточно? — Но все же он внял совету и поехал домой.

— Я принес вам мартини в честь прихода американской гостьи, — сказал Колм. Вечер обещал пройти с большим успехом.

Мэрилин рассказала о том, как чудесно она поработала в саду. Ничто не доставляло ей большего наслаждения, чем копание в земле. Если Розмари и Герти и подумали, что на это нужно было спросить разрешения у Рии, то не подали виду. Вполне возможно, что такое разрешение она получила. Герти рассказала им о мужчине, который каждую субботу приходил в ее прачечную с целой сумкой черного кружевного женского белья. Загружал его в машину, потом вынимал и аккуратно укладывал в большой пакет с ручками, не обращая на окружающих никакого внимания. Герти призналась, что хотела рассказать об этом мужу, но побоялась — мало ли как он на это отреагирует. Джек мог разозлиться и назвать мужчину извращенцем. Картина повторилась: собеседницы наверняка подумали, что это не жизнь, если ты боишься рассказать мужу забавную историю, случившуюся у тебя на работе, но промолчали.

Затем красивая блондинка запела «Кому-то надо следить за мной», и онисказали Мэрилин, что это самая большая хулиганка в Дублине, в свое время устраивавшая громкие скандалы.

— У нее хороший голос, — ответила Мэрилин, стараясь быть справедливой, и посмотрела на женщину, которая играла и пела так, словно каждое слово имело для нее огромное значение.

— И все же риск слишком велик. Я говорила Колму, но разве меня кто-нибудь слушает? — сказала Розмари тоном, означавшим, что все остальные ее слушают и правильно делают.

— Может быть, он просто хочет дать ей шанс. Колм славится тем, что всегда помогает неудачникам.

— По-моему она неудачницей не выглядит, — возразила Мэрилин. В этот момент в ресторан вошел Дэнни Линч со своей командой и сел за стол на другом конце зала. Мэрилин тут же узнала всех по фотографиям на стенах. — Это муж Рии? — прямо спросила она. Розмари и Герти мрачно кивнули.

До сих пор никто не говорил о Рии ни слова. Но сейчас в ресторане присутствовали все близкие ей люди, и обходить эту тему молчанием было уже невозможно. За столом Линчей распоряжалась хорошо ухоженная женщина в черном жакете с блестками. Она показывала, кому где сесть.

— Она не выглядит двадцатидвухлетней. Она моего возраста, если не старше, — прошептала Мэрилин.

— Вы не поверите, но ей двадцать два года и она беременна, — прошептала в ответ Розмари.

— Беременна? — недоверчиво переспросила Мэрилин.

И тут появилась Бернадетта. За двумя возбужденными детьми шла малолетняя беспризорница в бесформенном синем свитере и юбке до колен. Бледная девочка с длинными прямыми волосами, которая казалась сестрой-погодкой Энни. Мэрилин ощутила почти физическую боль при мысли о том, что пришлось вынести Рии Линч. Дэнни Линч оставался тем же легко возбудимым мальчиком, которым был много лет назад. А Рия все еще очень любила его. Должно быть, она сильно страдала оттого, что была вынуждена уступить его этой странной, неоформившейся девушке. Ничего удивительного, что она сбежала за три тысячи миль, чтобы пережить горе.

Орла начала петь «Человек, которого я люблю». Колм нахмурился. А когда без перерыва зазвучала песня «Не для меня», он нахмурился еще сильнее.

— Остынь, Орла, — сказал он, когда проходил мимо нее, неся бифштексы Монто и его компании.

— Это же Гершвин, босс, как ты и предлагал. А следом пойдет «Попробуй раздобыть хорошее местечко». Думаю, эта песенка придется по душе многим.

— У тебя приличный голос, но карьеры ты не сделаешь. А если продолжишь в том же духе, на работу во время конного шоу можешь не рассчитывать.

— Колм, это нечестно. Ты заказывал Кола Портера и Гершвина. Джорджа я уже спела, а теперь перейду к Колу. «Я дам тебе пинка» и «Ты залезла мне в душу». Босс, разве я виновата, что названия у песен такие красноречивые? Не я их писала. Я их только пою. Причем по твоей просьбе.

— Орла, не валяй дурака. Пожалуйста.

— Эй, а кто ты такой, чтобы мне указывать? Человек, который спит с собственной сестрой. Ты мне не указ, Колм Барри!

— Предупреждаю, завтра ты очень, очень пожалеешь. Я — владелец ресторана, а у тебя не будет ни работы, ни возможности ее получить. Во всяком случае, в Дублине.

— Помнишь песню, которую мы слышали в молодости? «Наступит время…» Для меня оно наступило. Сегодня мой день. Что хочу, то и ворочу. — Ее глаза блестели слишком ярко.

— Не делай этого, Орла.

— Он бросил меня. Он мог быть со мной, а сам ушел к этой старой клюшке в черном жакете.

— Это не она.

— Черт побери, он держит ее за руку. Кто же еще? Все остальные — дети.

— Девушка в синем свитере. А в черном жакете с блестками — его теща.

У Орлы отвисла челюсть.

— Не разыгрывай меня.

— Я не разыгрываю. Но возможности проверить это у тебя не будет.

— Она несовершеннолетняя. Это противозаконно. Еще более противозаконно, чем твои отношения с Кэролайн. — Она встала, собираясь подойти к столу Дэнни Линча.

— Орла, немедленно сядь. Играй. Не пой. Играй «Дым в глазах».

— Именно этой дешевой философии ты и придерживаешься.

— Играй, Орла, или уходи. Сейчас же.

— Какая армия меня удержит?

— Армия Монто. — Он показал на стол. Там сидели шестеро вульгарных молодчиков, которых Колм люто ненавидел.

— Я им нравлюсь. С какой стати они будут меня останавливать?

— Я их вежливо попрошу.

— А я скажу Монто, что ты трахаешь его жену.

— Кто тебе поверит, Орла? Ты — выжившая из ума алкоголичка.

— Эй, а где же солидарность товарищей по несчастью?

— Где ты держишь водку? После твоего прихода я не спускал с тебя глаз. Даже проверил твой грейпфрутовый сок.

Она откинула голову и засмеялась.

— В цветочной вазе, болван!

Так… Полбутылки водки, а гвоздика на закуску…

Колм схватил вазу, выплеснул ее содержимое в ведерко для шампанского и велел официанту унести его.

— А что с этим делать, мистер Барри?

— Вылить в унитаз. Цветы оставить. Промыть стебли.

— Ты мне поверил. — Выражение лица Орлы было тревожным и в то же время ликующим.

— Только тогда, когда вылил водку в ведерко. Увидел твои глаза и понял, что так оно и есть.

— Самодовольный дурак, — сказала она.

— Эй, Колм, ты долго будешь любоваться на ее титьки? Скорее неси наши бифштексы! — крикнул Монто.

Кое-кто нервно захихикал. Другие отвернулись.

Орла встала, взяла микрофон и начала обходить зал.

— Мне хотелось устроить концерт по заявкам наших гостей, — сказала она. — Это сделало бы вечер более запоминающимся. Но часто люди толком не знают, что они хотят услышать. Поэтому я решила, что сегодня сама подберу песню, подходящую для людей, которые сидят за данным столиком. И спеть несколько тактов у каждого стола.

Люди засмеялись и захлопали. Для тех, кто ее не знал, Орла Кинг была красивой профессиональной певицей. Сейчас она слегка импровизировала, вот и всё. Но многие из сидевших в зале напряглись и стали следить за ней с опаской.

Сначала она подошла к столику Розмари.

— Что мы имеем? Трех красивых леди, — сказала она. — Феминистки? Наверняка. Лесбиянки? Очень возможно. Во всяком случае, они обходятся без мужчин. Моя бабушка пела песенку, которая называлась «Три красотки из Бэнниона». Но песня старовата. Даже для этой компании. Пожалуй, я спою для них «Сестры»…

— Забыла, что я всю жизнь только и делала, что тебе помогала? — с застывшей на лице улыбкой прошипела Розмари.

— У тебя были для этого свои причины, — ответила Орла. Она рассудила, что нескольких тактов вполне достаточно, и двинулась к столику Монто. — Шестеро мужчин. Сильных мужчин. Богатых мужчин. Уважаемые люди. Поверьте мне, я знаю это не понаслышке. — Она ослепительно улыбнулась публике. — Какую песню мы выберем для них? О, знаю! Есть одна, которую они все пели на мальчишнике, куда приглашали и меня. Эта песня им нравилась. Конечно, не «Эскимоска Нелл», ее все знают. Нет, это «Бал в Кирримьюре». «Двадцать четыре девицы спустились с Инвернесса, а когда бал закончился, домой вернулись двадцать четыре дамы». — Она улыбнулась и пошла к столу Линчей.

В ту же секунду Колм Барри оказался у стола Монто и что-то яростно зашептал.

— Ага. Чудесная семейная группа. Дайте подумать… — Орла улыбнулась Линчам, играя ими, как рыбками на кукане. — Что бы вы хотели услышать?

Только Брайан принял это за чистую монету и выбрал песню из репертуара «Спайс Гёрлс».

— Вы знаете «Уоннаби»? — с надеждой спросил он.

Невинное лицо мальчика заставило Орлу притормозить. Но только на мгновение.

— Может быть, «Любовь и брак»? Нет, это вещи непостоянные. Есть хорошая песня «Всего шестнадцать». Но нет, она старше. Это ведь твоя новая жена, да, Дэнни? — Она повернулась, чтобы показать на Финолу, но в это время Монто и один из его подручных схватили ее, подняли и понесли к двери. — Дэнни, думаешь, люди ничего не знают? Они знают про то, что у нас с тобой было. Так же, как знают, что было с женой Монто… и продолжается до сих пор…

Ее голос наконец умолк. Теперь Орла находилась за дверью ресторана. Если Колм надеялся, что кто-нибудь из друзей ему поможет, то его ждало разочарование. В ресторане воцарилась гробовая тишина; казалось, она продолжалась целую вечность. Даже Розмари, которая лучше всех знала, что делать во время непредвиденных ситуаций, теперь сидела бледная и разгневанная рядом со смущенной и растерянной американкой из дома Рии. А Герти была совершенно убита новым доказательством того, что делают с людьми спиртные напитки.

Зато дружки Монто веселились вовсю и повторяли наиболее забористые тирады Орлы.

Джимми и Фрэнсис Салливан, принимавшие какую-то пару из Корка, смутились до слез. Двое коллег, которые специально пришли посмотреть, как идут дела у конкурента, довольно улыбались. Две семьи, решившие познакомиться друг с другом накануне свадьбы, назначенной на следующий уик-энд, с недоумением смотрели друг на друга. Кэролайн застыла как соляной столп, пораженная высказанными вслух обвинениями. А на семью Дэнни Линча Колм даже не смел смотреть. Все были расстроены словами маленькой скандалистки Орлы Кинг. Почему она это сделала? Потому что была несчастна.

«Все мы несчастны, — сказал он себе. — Но только она позволила себе устроить сцену и оскорбить всех и каждого». Колм увидел, что официанты смотрят на него и ждут указаний. Он понял, что отчаянно сопротивлявшуюся Орлу вынесли из ресторана всего несколько секунд назад. Казалось, прошла целая жизнь, но на самом деле это были всего три-четыре секунды. Колм расправил плечи, жестом показал, что один столик нужно убрать, а на втором ведерки для бутылок поставить ближе друг к другу. Потом тронул Кэролайн за плечо, глазами показал на кухню, и сестра послушно двинулась туда, как зомби.

Затем он подошел к столу Розмари Райан.

— Ну, вам крупно повезло, — сказал Колм, обращаясь прямо к Мэрилин Вайн. — Теперь вы знаете, что такое дублинская жизнь во всей ее красе.

— Да уж. — Лицо Мэрилин было бесстрастным. Колма огорчило, что она сидит так, словно аршин проглотила. В конце концов, она была здесь гостьей и могла бы сказать что-нибудь шутливое и согревающее душу, показать, что случившееся не имеет значения. Но Мэрилин молчала.

— Мне очень жаль, что это произошло именно во время вашего первого посещения моего ресторана, — сказал он. Мэрилин кивнула, принимая его извинения. Этот королевский жест заставил его ощутить приступ досады.

— Колм, ее ноги здесь больше не будет, — сказала Розмари, но это была не та поддержка, на которую он рассчитывал. Это был намек на то, что он мог знать, что произойдет, а потому частично виноват в случившемся.

— Все это немножко напоминало кабаре, — пробормотала несчастная Герти, пытаясь придать сцене более-менее приемлемый смысл.

За столом Линчей тоже еще не пришли в себя.

— Прошу прощения за кабаре. — Колм решил воспользоваться идеей, поданной ему Герти. Перед этими людьми он унижаться не собирался.

— Как вы думаете, она что-то съела? — с любопытством спросил Брайан Линч.

— Очень надеюсь, что нет. Говорю как владелец ресторана. — Колм заставил себя улыбнуться.

— Скорее всего, вы дали ей выпить. — В голосе Дэнни Линча слышался лед.

— Нет, Дэнни. Вы знаете, что я никогда бы этого не сделал. Мы с Орлой не можем пить так же, как все остальные. Но ее что-то расстроило, и она налила водку в цветочную вазу.

Бернадетта прикрыла рукой рот, чтобы не хихикнуть.

— В цветочную вазу? Наверное, вкус был ужасный, — сказала она.

— Очень надеюсь. — Колм улыбнулся странной девушке, которую он считал немой. Она действительно была всего лишь ребенком, подружкой скорее Энни, чем ее отца. Какой же кошмар пришлось вынести Рии… — К сожалению, теперь на музыку рассчитывать не приходится, но зато вы сможете побеседовать без помех.

— Оно и к лучшему, — сказала Энни. — Музыку можно послушать где угодно, а поговорить удается не всегда.

— Да, мы как раз спрашивали Бернадетту, у ее бэби уже есть ступни или это еще лапы с перепонками, — поделился с Колмом Брайан. — И еще мы гадали, кто здесь американка. Мамина подруга, миссис Вайн. Это она сидит с Розмари и Герти?

— Да, это Мэрилин Вайн, — ответил Колм.

— Хорошо же ее встретили на Тара-роуд, — бросил Дэнни Линч.

— Да, я сказал ей то же самое; она сочла, что это очень забавно, — солгал Колм и пошел умиротворять людей, сидевших за следующим столом.

Похоже, на вечере можно было поставить крест. Вернулись Монто и его дружок.

— Где она? — Колм терпеть не мог разговаривать с этим человеком.

— Мы думали о многих местах, но в конце концов отвезли ее в больницу, — ответил Монто.

— Она уйдет оттуда и вернется. Нужно закрыть дверь ресторана.

— Не уйдет. Мы сунули пару бумажек человеку, который позаботится, чтобы этого не случилось.

— Спасибо, Монто. Я перед тобой в долгу за сегодняшнее.

— Только за сегодняшнее? Нет, так легко ты не отделаешься. Сам знаешь. Я больше не желаю слышать, что у тебя все занято.

— Да, конечно. Это была ошибка.

— Вот именно.

Линчи оплатили счет и собирались уходить.

— В компенсацию случившегося я исключил из счета стоимость вина, — сказал Колм.

— Спасибо, — сухо ответил Дэнни.

— Колм ни в чем не виноват, — заступилась за него Энни.

— Да, конечно. — Тон Дэнни остался холодным.

— А твой отец не виноват в том, что Орла выбрала его своей мишенью, — еще более ледяным тоном ответил Колм.

— Да, конечно. И большое спасибо за щедрость. — Дэнни Линч молниеносно сменил тактику, пытаясь сбить родных со следа.

— Ну что, роскошный был обед? — спросила Рия дочь.

— Мам, это было что-то необыкновенное. Эта певица с вываливающейся грудью то ли напилась, то ли обкурилась, начала ходить по залу и говорить всем гадости. А потом ее утащили. Там была миссис Вайн, и пьяная певица подошла к ее столу и сказала, что все они лесбиянки! Честное слово. Миссис Вайн, Герти и Розмари.

Рия схватилась за голову.

— Энни, повтори еще раз. Герти, Розмари… Энни, я не могу в это поверить.

— Ну, мам, единственный, кто может подтвердить мои слова, это наш гениальный наблюдатель Брайан Линч, который тоже был там и требует передать ему трубку.

— Извини, Энни, конечно, я верю тебе, милая. Просто все это так невероятно… И Бернадетта, и… э-э… Финола тоже все это видела?

— Ну, я думаю, они слегка оцепенели.

— Я люблю тебя, Энни, — сказала Рия.

— Ох, мам, ради бога. Передаю трубку Брайану.

— Мам?

— Брайан, как прошел вечер?

— Это был настоящий сумасшедший дом, мам. Ты бы не поверила. Мам, что такое лесбиянка? Никто мне не говорит.

— Лесбиянка?

— Да, точно.

— Это дама, которая любит других дам больше, чем мужчин.

— Ну и что?

— Ничего. Расскажи мне про вечер в ресторане.

— А ты знаешь каких-нибудь лесбиянок?

— Да, конечно, кое-кого знаю.

— Они и вправду такие ужасные?

— Нет, конечно, нет.

— А почему люди о них шепчутся?

— Никто не шепчется. Поверь мне.

— Мам, но они шептались. Вчера вечером.

— Просто ты чего-то не понял.

— Не думаю. Хочешь пожелать Финоле спокойной ночи? Она как раз собирается уходить. — Рия услышала вопль Энни.

— Брайан, ты дурак! — крикнула девочка.

— Да, конечно, я с удовольствием пожелаю Финоле спокойной ночи, — услышала Рия себя со стороны.

Последовала заминка, а затем в трубке раздался женский голос.

— Ну, я только хочу сказать, что у вас замечательные дети, — с отчаянием сказала Финола.

— Большое спасибо. Кажется, они тоже к вам очень тепло относятся, — промямлила Рия. — Я поняла, что этот вечер запомнится вам надолго.

Финола на мгновение задумалась.

— Знаете, в это можно было бы поверить только в том случае, если бы кто-то заснял всю сцену на видеокамеру.

Никто не называл друг друга по имени. Возможно, так будет всегда.

— Удачи вам, — сказала Рия.

— И вам тоже, — ответила Финола.

Рия положила трубку. До ее свидания с мужчиной, который работал в лос-анджелесском научно-техническом издательстве и приехал на конференцию в Бостон, оставалось еще два часа. Она только что закончила приятную беседу с матерью любовницы своего мужа. Эта явно страдающая маниакально-депрессивным психозом женщина, с которой они обменялись домами, выползла из своей норы и пошла в ресторан Колма. Мир встал с ног на голову.

Мужчина, сидящий у бассейна и потягивающий лимонный сок, настолько не напоминал своего брата, что Рия успокоилась. Она правильно сделала, позвонив на Гавайи. Примерно ее возраста или чуть младше, худощавый и рыжий. Похожий на ученого и уверенный, что она хорошо знает академический мир.

— Простите, кажется, я сделал неправильный вывод, — сказал Энди, когда выяснилось, что она не имеет представления об ассоциациях выпускников университетов ни в Ирландии, ни в Штатах. — Я думал, что вы с Мэрилин познакомились именно на этой почве.

— Нет, ничего подобного. Кое-кто думал, что мы познакомились на почве любви к садоводству, к которому я тоже не испытываю никакого интереса, — с улыбкой ответила Рия. Она надела свое лучшее летнее платье, бело-голубое, которое прошлым летом купила на чью-то свадьбу и с тех пор ни разу не надевала. Со шляпой, взятой напрокат у Полли Каллаган, оно смотрелось неплохо, но с тех пор повода его надеть у Рии не было. Ей следовало одеваться лучше. Будь она элегантной, как Розмари, возможно, все сложилось бы по-другому.

— Вы знакомы с тайской кухней? — спросил он.

— Ну… Теперь в Ирландии есть и тайские рестораны. В последнее время к нам стали ездить туристы со всего света. Но я была в них только дважды и ничего не помню, так что с удовольствием предоставлю выбор вам.

Похоже, все шло хорошо. Похоже, в старости, когда это уже совсем ни к чему, вызвать у мужчины интерес к себе намного легче.

Беседа в тайском ресторане тоже была непринужденной. Энди рассказывал ей о книгах, которые издает его компания. Книги, о которых мало кто слышал, но если человек работает в этой отрасли, то он не только знает о них, но и покупает, потому что у него нет другого выхода. Он объяснил, как радикально изменилось издательское дело после изобретения «сидиромов». Его дедушка был коммивояжером и торговал энциклопедиями. Этот человек перевернулся бы в гробу, если бы узнал, какого объема нынешние энциклопедии и как их продают. В Лос-Анджелесе у Энди была роскошная собственная квартира. Он был женат, но развелся. Детей у них с женой не было.

— Вы оставили ее, или она оставила вас? — спросила Рия.

— Это не так просто, — ответил он.

— И все же, — настаивала Рия.

— О’кей, у меня был роман. Жена узнала о нем и выставила меня.

— Значит, все-таки оставили ее вы.

— Это вы так считаете. И она тоже так считала. Я не хотел уходить, но она меня не послушала.

— А вы бы простили ее, если бы у нее был роман на стороне?

— Конечно, простил бы.

— И продолжали бы жить так, словно ничего не было?

— Послушайте, Мария, люди обманывают друг друга на каждом шагу, верно? Если бы все держали слово, этот мир был бы идеальным местом. Браки переживают романы тогда, когда в браке есть что-то большее, чем в романе. Я думал, что у нас с женой был именно такой брак, но ошибся.

— А если бы время вернулось вспять? — Ответ на этот вопрос был для Рии жизненно важен.

— Нельзя переписать историю. Понятия не имею, как бы я поступил. А вы тоже в разводе?

— Думаю, да, — ответила Рия. Энди посмотрел на нее с удивлением. — Это не так глупо, как кажется. Понимаете, разводы признали в Ирландии совсем недавно, и мы еще к этому не привыкли. Но… Да, видимо, этим и кончится.

— Вы ушли от него, или…

— О нет, он ушел от меня.

— И вы его не простите?

— Он не дает мне такого шанса. — Наступила пауза. — Энди, можно задать вам вопрос о Дейле?

— Что именно вы хотите знать?

— Понимаете, когда я говорила с Грегом… ну, мне показалось, что я сказала что-то не то. По-моему, он огорчился.

— О боже, что вы ему сказали?

— Не знаю… Самые обычные вещи. Пожелания удачи и прочее.

Энди покачал головой.

— Конечно, каждый реагирует по-своему. Мэрилин так и не смирилась. Это ее способ выживания.

— А они с Грегом не могут поговорить об этом?

— Грег хочет. А она, видимо, нет.

Рии стало не по себе. Как легко мужчины относятся к таким вещам… Дейл на Гавайях, мать явно тоскует по нему, а до этого никому нет дела. Они с Дэнни так и не сумели договориться о детях, но хотя бы пытались. Причем, надо отдать Дэнни должное, оба. Нет, в истории с Дейлом было что-то загадочное.

— Конечно, Грег должен был договориться с ней о встречах, времени и визитах.

— Он пытался, но она улетела в Ирландию.

— И когда, по ее расчетам, он должен вернуться?

— Осенью.

— Но до осени еще далеко, а она оставила комнату в таком виде… — пробормотала сбитая с толку Рия.

— Что она вам рассказала обо всей этой истории? — спросил Энди.

— Да ничего. В том-то и беда. Она вообще не упомянула о том, что у нее есть сын.

Лицо Энди стало грустным, и какое-то время он молчал. А потом они к этому предмету не возвращались. У них было множество других тем для беседы. Он рассказал ей о своем детстве, прошедшем в Пенсильвании, а она ему — о матери, обожающей кино. Он признался, что любит бейсбол, а она сообщила ему о кёрлинге и ежегодном финале, проходящем в Крок-парке. Он поведал ей, как делается настоящий салат «Цезарь», а она ему — как печь картофельный пирог. Вечер доставлял Рии удовольствие, и она видела, что Энди тоже рад ее компании.

Он отвез ее на Тюдор-драйв, и несколько секунд они молча сидели в машине. Рия не хотела приглашать его в дом, боясь быть неправильно понятой. А потом они заговорили одновременно.

— Если дела приведут вас в Ирландию… — начала Рия.

— Конференция закончится в среду к обеду… — начал Энди.

— Пожалуйста, продолжайте, — сказала Рия.

Он закончил фразу:

— Я вот что подумал. Что вы скажете, если в среду я вернусь и научу вас готовить салат «Цезарь», а вы меня — печь картофельный пирог?

— Договорились, — сказала Рия, широко улыбнулась и вышла из машины.

Много лет назад, когда они ходили на свидания с мальчиками, самый главный вопрос был: «Ты встретишься с ним еще раз?» Сейчас она снова оказалась в том же положении. Мальчик хотел встретиться с ней еще раз. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Рия стояла в спальне и смотрела на сад, который вырастила эта странная женщина. Судя по отзывам, Мэрилин Вайн каждую свободную минуту копалась в земле, полола, выкапывала, пересаживала и уговаривала цветы и вьющиеся растения поскорее явиться на свет божий.

Рия ощущала себя здесь чужой. Из дружбы с Карлоттой и Хейди, на которую она рассчитывала, ничего не вышло. Обе испугались обильных возлияний того вечера и не делали попыток снова встретиться в тесной компании. Искреннее восхищение, читавшееся в глазах Энди Вайна, ей нисколько не льстило и не доставляло удовольствия. Он — незнакомый мужчина из совсем другого мира. Да, конечно, Стонифилд — городок мирный и красивый, с рощами и рекой, люди здесь дружелюбные, вежливые и даже учтивые, но это не дом. Дома ее дети ходили в ресторан Колма со своей новой родней. И Мэрилин Вайн сидела напротив с Розмари. А Рия была здесь одна. По ее лицу текли слезы. С чего она взяла, что это была хорошая мысль? Ничего хорошего. Настоящее безумие.

На Тара-роуд занимался рассвет. Мэрилин долго не могла уснуть. Ей вспоминалась безобразная сцена в ресторане. Внезапно все вышло из-под контроля. Эти люди казались персонажами какой-то пьесы. Причем не комедии, а драмы. Розмари и Герти слегка просветили ее. Рассказали о крушении брака Рии, новой связи Дэнни, растерянности детей, об этой пьяной певице, на которую никогда нельзя было положиться, о возможных криминальных связях этих типов, которые в конце концов выволокли ее наружу. Эти люди знали всё обо всех и не стеснялись перемывать друг другу косточки. Ни сдержанности, ни достоинства, ни даже инстинкта самосохранения.

Розмари спокойно говорила о том, что люди действительно могут считать ее лесбиянкой, потому что она не замужем, а ее сестра и в самом деле живет со своей подругой, известным адвокатом. Герти рассказала, что ее муж сильно пьет и бывает буен во хмелю. Она говорила о Джеке так, словно тот зимой часто простужался. Колм подошел к их столику и извинился за инцидент так небрежно, словно это была вполне обычная вещь, а не самый возмутительный случай в ее жизни. Две женщины сказали ей, что сначала считали затею Рии уехать в Америку и оставить детей на попечение мужа и его любовницы полным безумием, но теперь надеются, что все обернется к лучшему.

Мэрилин никак не могла понять, почему эти люди решили, что имеют право вмешиваться в жизнь других. Они не стеснялись обсуждать личную жизнь своих друзей в присутствии Мэрилин, которая была им совершенно чужим человеком, попавшим сюда в результате случайного обмена домами. Конечно, она сочувствовала Рии, с которой случилась беда, но это не мешало ей ощущать чувство досады.

Почему она не сохранила достоинство и позволила этим людям лезть к ней в душу? Справиться с трагедией и скорбью можно только одним-единственным способом: не говорить о случившемся и не вспоминать о нем. Отрицай все, и тогда у тебя появится надежда выжить… Мэрилин встала с кровати и посмотрела на запущенный сад и большие дома из красного кирпича, стоявшие по соседству. Она чувствовала себя потерянной и одинокой в этом городе, где болтливые люди хотят знать о тебе всё и ждут, что в ответ ты станешь интересоваться подробностями их жизни.

Она тосковала по своему спокойному стонифилдскому дому и прекрасному саду. Если бы она была там, то смогла бы сделать несколько кругов в бассейне, зная, что никто не придет и не станет надоедать ей напоминаниями об ужасном вчерашнем вечере. Кот Климент, который спал в ее постели каждую ночь, проснулся, потянулся и посмотрел на эту странную женщину с надеждой. А потом громко замурлыкал. Начинался новый день, и он ждал игры и миски с едой.

Мэрилин посмотрела на него с грустью.

— Климент, я не привыкла разговаривать с животными, но для тебя сделаю исключение. Я ошиблась, решив приехать сюда. Это было худшее решение в моей жизни.

Глава шестая

— Как ты думаешь, когда мы разговариваем с бабушкой, мы должны называть ее Нора? — спросил Брайан.

— Что? — оторвавшись от книги, спросила Энни.

— Знаешь… если мы называем мать Бернадетты по имени, то, наверное, должны так же называть и бабушку. — Брайану хотелось быть справедливым.

— Нет, Брайан. Замолчи, — сказала Энни.

— Ты всегда говоришь «замолчи». Никогда не скажешь ничего хорошего, никогда!

— Брайан, ответь по-честному, кто может сказать тебе что-то хорошее?

— Кое-кто может.

— Кто, кроме мамы и папы? А им приходится это делать, потому что ты их ребенок.

— Финола часто говорит мне хорошие слова.

— Расскажи мне хотя бы об одной приятной вещи, которую она сказала тебе сегодня. Попробуй.

— Ну, она сказала, что я молодец, потому что запомнил, что слонов нужно выводить на позицию в центре доски.

— И ты это действительно запомнил? — Энни по-прежнему отказывалась учиться играть в шахматы, но это не мешало ей завидовать успехам брата.

— Ну, вообще-то это вышло случайно. Я просто поставил их туда, а она очень обрадовалась! — Брайан ликующе улыбнулся.

«Иногда он бывает трогательным, — подумала Энни. — Его нужно пожалеть. Он просто не понимает, что наша жизнь вот-вот изменится. Думает, что осенью все мы вернемся домой. Он даже спросил мать Бернадетты, будут ли они играть в шахматы, когда мы вернемся из Америки. Это ведь не кончится, правда? Финола сказала, конечно, они будут играть, если он придет в гости к папе, а она окажется там. Глупый Брайан захлопал глазами. В глубине души он думает, что папа может вернуться домой. До него не доходит, что теперь так будет всегда».

Китти сказала, что Бернадетта, наверное, очень умная, если сумела запустить когти в отца Энни. Несмотря на запрет, Энни все еще удавалось встречаться с Китти в библиотеке. Поскольку в последнее время Энни много читала (она постоянно твердила взрослым, что больше ей делать нечего), то посещала библиотеку на совершенно законном основании. Китти тоже приходила туда и рассказывала о красочном мире гонок на мотоциклах, дискотек и переполненных баров. Энни слушала и завидовала ее свободе.

Но Китти, которую больше интересовала сексуальная сторона жизни, буквально бредила Бернадеттой.

— Слушай, я никогда бы не подумала. Со стороны она выглядит полусонной дурочкой. Но на самом деле твоя мачеха похожа на одну из тех сирен, знаменитых куртизанок, которые ловили мужчин в сети и превращали их в своих рабов. Интересно было бы узнать, как ей это удалось.

— Вряд ли она станет мне это рассказывать, — сухо ответила Энни.

— Но вы хорошо ладите, — с удивлением сказала Китти. — Я думала, ты будешь ненавидеть ее за то, что она заняла место твоей матери, и вообще…

— Нет, она не заняла место мамы, а создала свое собственное. Это трудно объяснить.

— Она позволяет тебе делать то, что ты хочешь. Уже неплохо.

— Просто мы ей безразличны, а это совсем другое дело. Она не устанавливает никаких правил, если не считать запрета на встречи с тобой. Видимо, она получила строгое указание от папы, что ты — нежелательная персона.

Китти удивилась.

— Я всегда думала, что нравлюсь ему. Даже считала, что он слегка заигрывает со мной, и полагала, что у меня есть шанс. Твоя мать ревновала его ко мне и не хотела, чтобы я лишний раз попадалась ему на глаза.

Энни была потрясена.

— Китти, ты бы не…

— Нет. Я бы не хотела быть твоей мачехой. Просто я думала о клубах, всяких шикарных местах… — Китти повиляла бедрами. — Немножко… ну, ты знаешь… Твой отец — красивый мужчина.

Энни смотрела на подругу с отвращением. Китти уже спала с мальчиками и говорила, что обычно это бывает замечательно. Иногда скучно, но чаще замечательно. Сначала попробуй, а уж потом отказывайся. Но Энни знала, что и пробовать не станет. Это страшно. Как то, что она видела в тот день в беседке. И как разговоры о сексе Орлы Кинг — певицы, которая устроила скандал в ресторане Колма. Страшно, ужасно, противно… Она помнила, как мать объясняла ей это несколько лет назад. Мама говорила, что это очень хорошо, потому что когда ты любишь кого-то, а он любит тебя, ты чувствуешь близость с этим человеком и тебе становится тепло.

Что хорошего принесли маме эта близость и это тепло? Вряд ли в ее возрасте она еще раз почувствует близость и тепло с кем-нибудь другим. В отличие от папы. Ему это ничего не стоило.

Перед свиданием с Энди, назначенным на вечер среды, Рия решила сделать прическу. Но к Карлотте она не пойдет. Пусть эти женщины не считают ее липучкой и приставалой. Даже если они правы.

В Стонифилде и его окрестностях парикмахерских хватало. Кажется, она видела одну в гипермаркете, где недавно побывала. Нужно съездить на разведку. Она ловко вывела из гаража машину Мэрилин Вайн и случайно встретила Карлотту, которая как раз доставала почту.

— Привет, вот это удача! Я надеялась увидеть вас.

— Я тоже, — заставила себя улыбнуться Рия.

Надеялась? Что эта женщина имеет в виду? О господи, она ведь живет в соседнем доме.

— Ну, я не хотела врываться к вам. Я знаю, как Мэрилин дорожит своим уединением.

— Мэрилин — это Мэрилин, — дерзко ответила Рия. — А я — это я. — Она ощутила приступ детского упрямства, которым страдал Брайан несколько лет назад. Совсем распустилась…

Если Карлотта и опешила, то сумела скрыть это.

— Конечно, конечно… Я просто хотела сказать, что во вторник вечером у нас в салоне будут представители компании, которая производит средства для ухода за волосами. Они хотят, чтобы мы покупали их товары, и в рекламных целях предлагают бесплатно оказать весь набор услуг четырем-пяти постоянным клиенткам. Шампуни, кондиционеры, укладка и все прочее… Если нам понравится, то мы сможем купить всю линию их препаратов. Разные компании проводят такие сеансы дважды в год. Я подумала, что вы захотите принять участие. Не бойтесь, морской свинкой вы не станете. Во всяком случае, красить вам волосы в красный цвет они не будут.

Рия удивилась.

— Но ведь у вас полно постоянных клиенток.

— Приходите, — просто попросила Карлотта.

— Спасибо… А в какое время? — Они договорились, но особого удовольствия это Рии не доставило.

Карлотта явно не была такой холодной и сдержанной, какой казалась, да и познакомиться кое с кем из соседей тоже было бы неплохо. Но у Рии не лежала к этому душа. Разочарование, которое она испытала вечером в субботу, еще не прошло. Это не ее дом. Она здесь чужая. Рассчитывать на то, что она сумеет приспособиться и обзавестись здесь друзьями, было глупо.

Рия хотела позвонить Мэрилин в Ирландию, но не смогла придумать, что ей сказать. Она пожала плечами. Поразительное место. Как говорит Хилари, просто волосы дыбом.

Когда пришла Герти, Мэрилин скрепя сердце подготовилась к бесконечному обсуждению сцены в ресторане. Но эта женщина казалась бледной, тревожной и вовсе не горела желанием разговаривать. Наверное, Джеку не понравилась сама идея девичника, и он выразил недовольство единственным известным ему способом. Похоже, Герти ощутила облегчение, получив возможность гладить и протирать ножки чудесного стола в гостиной в одиночестве.

Мэрилин работала в саду перед домом. Она всегда оставляла деньги для Герти в конверте на столике в холле и вкладывала туда карточку с благодарностью. Колм копался в своем огороде; разговаривать с ним тоже было не обязательно. Мимо проехала Розмари, но не сочла нужным зайти. Матери Рии с ее ужасной собакой не было уже два дня.

У Мэрилин начинали ныть плечи. Похоже, она сумела убедить этих людей, что не хочет жить с ними в большом палаточном лагере для отдыхающих.

Перед уходом Герти подошла и поздравила с достигнутым успехом.

— У вас бешеная энергия, Мэрилин, — сказала она.

— Спасибо.

— Надеюсь, она вам помогает, когда случается что-то плохое, — ответила Герти и ушла.

Мэрилин покраснела от гнева. Как эти люди смеют предполагать, что с ней случилось что-то плохое? Она ничем с ними не делилась, отвечала на их любопытные вопросы нарочито туманно и холодно. Они не имели права думать, что у нее что-то не так Мэрилин испытывала искушение при первой беседе с Рией рассказать о своем горе, но теперь радовалась, что не сделала этого. Если бы она поделилась с Рией Линч, нервным узлом и информационным центром этого города, к сегодняшнему дню о трагедии, случившейся в Стонифилде, напечатали бы во всех местных газетах.

Мэрилин хотела сегодня позвонить Рии, но раздумала. Говорить было не о чем.

Телефон зазвонил в тот момент, когда Рия записывала в книжку дела, которые нужно было закончить до приезда детей.

— Рия? Привет, это Хейди! Я нашла курсы для тех, кто хочет освоить Интернет. Как, запишемся?

— Хейди, мне очень не хочется быть для вас холодным душем. Я боюсь, что ничего не пойму и окажусь в хвосте.

— Но это как раз для таких, как мы, компьютерно безграмотных, а вовсе не для юных гениев. Все, что от нас требуется, это знать клавиатуру, а вы ее знаете.

— Если вспомню.

— Конечно, вспомните. Там всего пять уроков.

— Хейди, это очень дорого? Я понимаю, что говорю как мои сестра и зять, которые помешаны на деньгах, но мне нужно приберечь доллары до приезда детей.

— Нет, совсем не дорого, но все равно, считайте это моим подарком. Для нашего факультетского офиса делается большая скидка. Кроме того, я хочу, чтобы кто-то составил мне компанию.

— Я не могу.

— Уроки в среду и в пятницу, на следующей неделе еще три, а потом, опля — и добро пожаловать во «Всемирную Паутину»!

— Гм-м… насчет среды я не уверена… — начала Рия.

— Бросьте, Рия, у вас ведь нет никаких других дел, правда?

— Нет, но я просто… просто…

— Я буду рада, если вы придете. Это всего на час. Они знают, что на больший срок у нас просто не хватит внимания… С двенадцати до часу.

— Ах, так это днем? — с облегчением сказала Рия. — Тогда, конечно, приду, Хейди. Только скажите, куда.

Грег позвонил Мэрилин с Гавайев.

— Спасибо за письмо, — сказал он.

— Оно очень сдержанное. Я хотела чего-то большего, — ответила она.

— Ну, во всяком случае, мы разговариваем и переписываемся. Уже шаг вперед.

Ей не хотелось снова выяснять отношения.

— Как ты, Грег? У тебя все нормально?

— Да, пожалуй… Летние лекции. Сначала подростки, которые ничего не знают, потом студенты. Есть и аспиранты, очень толковые ребята, которые вряд ли найдут себе место… Ну, что нового в университете? — Похоже, Грег немного успокоился. Как-никак, они разговаривали по-человечески. Впервые за последнее время.

— Жаль, что здесь у них нет электронной почты, — сказала Мэрилин.

— А разве ты не взяла с собой ноутбук? — спросил Грег.

— Знаешь, как-то не подумала.

— Кстати, я разговаривал с Рией Линч. Она сама позвонила мне. И произвела приятное впечатление.

— Что-то случилось?

— Нет, просто она хотела выяснить, тот ли Энди, за кого себя выдает. Он был в Стонифилде проездом и хотел встретиться с тобой.

— Очень мило с его стороны. И что, Рия впустила его?

— Нет, просто перезвонила ему в мотель.

— Надеюсь, они нашли общий язык. Я не хочу звонить ей слишком часто; Рия может подумать, что я ее проверяю, — сказала Мэрилин.

— Понимаю, что ты имеешь в виду, — ответил Грег. — Слушай, ты живешь в ее доме. Скажи, какое у тебя сложилось о ней впечатление?

— Впечатление? Что ты имеешь в виду?

— Ну… Она не говорила тебе ничего странного?

— Почему ты спрашиваешь? — В голосе Мэрилин вновь прозвучал лед. — Ты же сказал, что сам с ней разговаривал.

— Конечно. Просто мне показалось, что она то ли спиритка, то ли очень религиозна.

— Ничего такого я не заметила, — призналась сбитая с толку Мэрилин. — Конечно, в Ирландии много церквей с колоколами и статуями, но я не думаю, что она ревностная католичка.

— Ну, может быть, я ошибся. Просто она кое-что сказала…

— Что именно?

— Да нет, ничего особенного. Я уже сказал, что ошибся… Что представляет собой дом, в котором ты живешь?

— Очень красивый дом. Здесь все старинное. И люди совсем другие. Они забегают, но надолго не задерживаются. Да, еще здесь есть Климент, огромный оранжевый кот.

— Это хорошо. Чем ты там занимаешься?

— Ну, много работаю в саду, гуляю и… В общем, все хорошо, Грег.

— Я рад, что ты довольна, — сказал он.

— Да. Довольна.

— Слушай, у тебя действительно все в порядке? — внезапно встревожился он.

— Конечно, Грег. В полном.

Мэрилин вернулась в сад и снова яростно вгрызлась в землю. Она не стала спрашивать, почему Грег счел Рию странной. Это не имело значения. Ничего не имело значения, кроме одного: она находится здесь и будет находиться, что бы ни случилось.

На нее упала тень. Мэрилин подняла взгляд, увидела остановившегося рядом Колма и прикрылась рукой от солнца.

— Привет, — сказал он.

— Привет, — ответила Мэрилин.

— Я не слишком верю в извинения, поэтому вместо слов принес вам цветы.

— Это была не ваша вина.

— Однако это случилось в моем ресторане. Но что было, то сплыло. И слава богу. Во всех моих кошмарных снах о ресторане — можете не сомневаться, они были достаточно яркими, — я не видел ничего подобного.

Мэрилин волей-неволей улыбнулась.

— Я уже сказала, все забыто. Спасибо за цветы. Кроме того, мне нужен ваш совет. Где можно будет купить грунт и удобрения, когда я закончу прополку?

— Я отвезу вас. — Колм с изумлением осмотрелся вокруг. Мэрилин поработала за троих крепких мужчин. Скоро в эту землю можно будет что-то посадить. — Дэнни Линч должен быть вам благодарен.

— О господи… За что? — Она искренне удивилась.

— За то, что вы повысили стоимость его участка. Это для него самое главное в жизни.

— Я вижу, вы его не жалуете.

— Мне не нравится, как он обошелся с Рией. Тут вы правы. Но я не помню, как относился к нему прежде. Пожалуй, он был мне симпатичен, — силился вспомнить Колм.

— Я делаю это не для него, а для Рии и дома, — сказала Мэрилин.

— Это то же самое. В конце концов им придется его продать.

— Не может быть! — ахнула Мэрилин.

— А как иначе он сможет содержать две семьи и этот дом в придачу? Но хватит о Дэнни Линче и вреде, который он причиняет всюду, где появляется.

— Этой маленькой белокурой шансонетке, как называл их мой отец, он тоже причинил вред?

— Шансонетка! Чудесное слово… Да, причинил. А добила ее ваза с гвоздиками, в которой была водка. — Мэрилин смотрела на него открыв рот. — Вы в Ирландии, Мэрилин, тут всегда кипят страсти. Не хотите сегодня вечером пообедать со мной? Хочу съездить на разведку к конкурентам и буду рад вашей компании.

— Большое спасибо, — сказала Мэрилин Вайн.

Когда Герти снова пришла убираться и гладить, Мэрилин не стала говорить об этом приглашении. Не упомянула она о нем и в записке с благодарностью, которую написала и отнесла в элегантный дом Розмари. Не следует перегружать людей информацией.

— Бабуля, что бы ты сказала, если бы я стал называть тебя Нора?

— Брайан, ты в своем уме? — спросила бабушка.

— А я что говорила? — Энни торжествовала.

— Что все это значит? — Нора Джонсон подозрительно посмотрела на внуков.

— То, что по нему психушка плачет, — презрительно ответила Энни.

— Бабуля, я знаю, что ты старая, но не очень, правда? Вот я и подумал, что, если мы все будем называть друг друга по имени, как друзья, так будет лучше.

Энни подняла глаза к небу.

— А когда мы все поплывем на катере, ты будешь называть папу «Дэнни»? И ляпнешь еще что-нибудь несусветное своей подружке «Рии», когда она снова позвонит из Америки?

Нора Джонсон посмотрела на опечаленное лицо внука.

— Знаешь что, Брайан? Если подумать, то я была бы рада. Нора… Именно так называют меня в «Святой Рите».

— Но им же всем по сто десять лет! — сердито воскликнула Энни. — Естественно, они зовут тебя так Ты им в дочки годишься.

— И, конечно, Плайерс тоже зовет меня Норой, — сказала бабушка.

Энни посмотрела на нее с ужасом.

— Бабушка, пес зовет тебя Норой?

— В глубине души. Конечно, он не думает обо мне как о миссис Джонсон… Да, Брайан, с сегодняшнего дня я для тебя Нора.

— Спасибо, бабуля! Я знал, что так будет лучше, — обрадовался Брайан.

Энни снова возвела глаза к небесам. Вся семья сошла с ума. А им еще нужно зайти к Мэрилин и попрощаться перед плаванием по Шаннону. Так хотела мама. Она сказала, что это будет вежливо и по-дружески. Что там говорить, мама живет совсем в другом мире! В своем собственном.

Миссис Вайн поставила на столтарелку с имбирным печеньем, о которое можно было сломать зубы, и сделала несколько сандвичей с ветчиной.

— Нет, спасибо, — решительно ответила Энни.

— Пожалуйста, я приготовила их для вас.

— Мне очень жаль, миссис Вайн, но я не ем мертвых животных, а печенье слегка жестковато. Можно я просто выпью чаю?

— Конечно. Дай подумать. У меня в морозилке есть пирог с сыром. Если хочешь, я его разморожу. Это недолго.

— А я ем сандвичи с ветчиной, — сказал Брайан. — Съем все, чтобы ничего не нужно было выбрасывать. Конечно, кроме тех, которые вы съедите сами. — Он потянулся к тарелке. — Мы можем поделиться.

Энни не пришлось ничего говорить; выражение ее лица говорило само за себя.

— Нет, лучше оставьте их до следующего раза, когда у нас будет настроение, — стал оправдываться Брайан.

Мэрилин поняла, что с угощением она села в лужу.

— Надеюсь, вы оба хорошо проведете время в Стонифилде… — начала она.

— А там вкусное печенье? — поинтересовался Брайан.

— Да, и самое разное, — заверила его Мэрилин.

Он довольно кивнул.

— Я уверена, что все будет замечательно. Мама сказала, что ей там очень нравится. Мы говорили с ней в субботу вечером. — Энни отчаянно старалась быть вежливой и извиниться за то, что она не пожелала воспользоваться гостеприимством хозяйки. — Кажется, мама начинает там осваиваться. Она собиралась в тайский ресторан.

Странно… Кто мог пригласить Рию в ресторан, открывшийся всего пару месяцев назад? Или она отправилась туда одна?

— Ваша мама любит изучать зарубежную кухню?

— Да нет. Она всегда готовит сама.

Брайан обвел взглядом кухню дома на Тара-роуд, на которой уже не было привычных проволочных подносов с лепешками, печеньем и хлебом.

— А вы сами не готовите, миссис Вайн? — слегка осуждающе спросил он. — Подруга папы Бернадетта тоже не готовит. Готовит ее мать Финола, но только тогда, когда она у себя дома. Наверное, на катере она тоже будет готовить. Правда, Энни?

— Я об этом не думала, — сквозь зубы процедила Энни. — И сомневаюсь, что миссис Вайн это интересует.

— Можно попросить вас обоих называть меня Мэрилин? — внезапно спросила незадачливая хозяйка. Многократно повторяемое обращение «миссис Вайн» начинало действовать ей на нервы. Кажется, девочке не нравилось, что она живет в их доме. Или не нравилось, что ее мать уехала.

Брайан охотно откликнулся на просьбу.

— Да, я думаю, что так лучше… Конечно, если вам интересно мое мнение, — спохватившись, добавил он.

— А кто вскопал сад, вы или Колм? Мы видели там огромную кучу мусора.

— Вообще-то главным образом я. Это мое любимое занятие. Но Колм обещал помочь мне купить грунт и посадить семена там, где они смогут дать ростки. Может быть, вы хотите, чтобы я посадила какие-то растения, которые вам нравятся? — без особой надежды спросила она.

И тут зазвонил телефон. Включился автоответчик, и они услышали голос матери:

— Привет, Мэрилин, это Рия. Я только хотела сказать…

— Это мама! — крикнул Брайан и побежал к телефону.

— Подожди, Брайан! — окликнула его Энни.

— Пожалуйста, пожалуйста, — быстро сказала Мэрилин.

— Мама, мама, мы здесь, как ты догадалась?

Взгляды Мэрилин и Энни встретились, и именно в этот момент Мэрилин почувствовала, что враждебность девочки начала исчезать. Две взрослые женщины смотрели на несмышленыша Брайана, думавшего, что мать следит за ним издалека.

— Да, она в порядке, она вырвала почти весь наш палисадник!

Энни вздохнула.

— Ничего другого от нашего Брайана ожидать не приходится, — разведя руками, сказала она Мэрилин. — Он всегда умудряется сказать именно то, чего говорить не следует. Я все объясню.

И, надо отдать ей должное, действительно объяснила.

— Привет, мама. Это Энни. Мы здесь пьем чай. Да, действительно. Я много читаю. У папы так скучно, что ничего другого мне не остается. «Уловку двадцать два» и «Поющих в терновнике». Да, она просила нас называть ее Мэрилин. Нет, просто Брайан, как всегда, несет чушь. За сад не волнуйся, это всего несколько сорняков. Колм помогает ей, так что переживать не из-за чего. Мы сегодня вечером уплываем, но позвоним тебе в субботу.

Когда Мэрилин наконец подошла к телефону, Рия начала извиняться.

— Прошу прощения, я не собиралась устраивать семейную заочную конференцию.

— Вы позвонили очень вовремя. Все хорошо?

— Да, замечательно. А у вас?

— Лучше не бывает.

— Я слышала, вы были в ресторане Колма?

— Да, и тамошняя пианистка выпила цветочную вазу водки. А мне сказали, что вы ходили в новый тайский ресторан. Как, понравилось?

— Да, замечательно. Чудесное карри из зеленых креветок. — Рия не сказала, что была там с деверем Мэрилин. — Послушайте, вряд ли имеет смысл говорить на ходу. Может быть, позвоните мне позже?

— Сегодня вечером меня не будет.

— Замечательно. И куда вы собрались, если не секрет?

— Тут идет один фильм, который мне хотелось посмотреть, — солгала Мэрилин, не желая говорить, что идет обедать с Колмом Барри.

Они договорились созвониться на следующей неделе.

— Ну что, у вас дым коромыслом? Бернадетта перевернула все вверх дном, готовясь к отпуску? — спросил Барни.

— Вовсе нет. — Дэнни всегда изумляло, как легко она идет по жизни. Ни списков, ни планов, ни проверок ни очистки холодильника, ни отказа от встреч, ни смены сообщения в автоответчике. За двадцать минут до выхода она положит в сумку несколько вещей, и все дела. Он сам соберет свой чемодан. Список того, что должны взять дети, прикрепила к их чемоданам еще Рия. — Нет, Барни, она просто поразительна. Не понимаю, как ей удается оставаться такой безмятежной. Это заразно. Я не шучу. Иногда я начинаю переживать, но стоит мне побыть с ней десять минут, как все становится на свои места.

— А что заставляет тебя переживать?

— Многое. Деньги, работа, эта чокнутая, которая живет в моем доме и перекапывает мой сад. Рия, которая не может примириться со случившимся.

— Что, так скверно? — спросил Барни.

— Я не люблю жаловаться, но вы сами спросили, а день сегодня не слишком удачный. Предстоит долгая поездка на машине, потом семидневное плавание на тесном катере, отсутствие на работе, которого я не могу себе позволить, мать Бернадетты, считающая, что у меня денег куры не клюют, а в довершение всего дети, которые будут постоянно болтаться под ногами.

— Я слышал, Орла Кинг устроила в субботу скандал.

— О господи, Барни, и до вас дошло! Откуда вы знаете?

— В компании Монто был приятель Полли. Он сказал, что владелец ресторана попросил их срочно убрать из ресторана Орлу, пока она не подошла к вашему столу. Но они не успели.

— Да нет, почти успели.

— Дэнни, ты бы последил за этим.

— И не говорите. Я слежу за этим в двадцать глаз.

Шаннон был забит семейными катерами. Мать Бернадетты купила в местном магазине целый ящик продуктов.

— Я позвонила им заранее и сделала заказ, — объяснила она Дэнни.

— Замечательно, Финола, — облегченно выдохнул он.

Поездка на машине была долгой. Когда во второй половине дня они выезжали из Дублина, Дэнни был очень напряжен. Плечи затекли, у него было множество забот, а разговор с Барни не дал ничего хорошего. Он дважды делал дурацкие ошибки из-за того, что не мог сосредоточиться. Наконец Финола тактично предложила сменить его. В конце концов Дэнни принял ее предложение.

Бернадетта, разместившаяся на переднем сиденье, ставила кассеты с музыкой, которую она специально отобрала для этого случая. Это были нежные ирландские песни, мелодии, исполняемые на арфах, флейтах Пана, ненавязчивых греческих бузуках, ноктюрны Шопена и задушевные шансоны на французском языке, которого никто из них не знал. Дэнни сидел на заднем сиденье собственной машины между сыном и дочерью и сладко спал, а Финола везла их в Мидленд.^[14]

Ему снилось, что на катере их ждала Рия. «Разве вы не вернетесь домой?» — спросила она Бернадетту. Бернадетта только пожала плечами и ответила: «Как хотите». Дэнни хотел побежать за ней, но его ноги приросли к земле… Когда все вышли из машины и полезли на катер, он все еще не мог опомниться.

— Вы заплатите ему? — спросила Финола.

— Кому? — захлопал глазами Дэнни.

— Этому человеку за продукты?

— Что? Да, конечно. — Дэнни достал кредитную карточку, но мужчина покачал головой, и тогда он вынул чековую книжку, которую ему выдали в Строительном обществе после повторного заклада нового дома. Счет за продукты оказался астрономическим. За прокат катера Дэнни расплачивался карточкой. Проверять остаток счета на ней ему не хотелось.

Но он знал, что проверить придется. И очень скоро.

Колм повел Мэрилин в «Квентин». Сказал, что хочет показать ей лучшее украшение Дублина. Кроме того, он хорошо знал Бреннанов, владельцев этого ресторана.

— Мест нет даже в понедельник. Вот вам еще одно доказательство расцвета нашей экономики, — одобрительно сказал он, обведя взглядом множество занятых столиков.

— Ерунда, Колм. Вы должны были объяснить миссис Вайн, что люди приходят сюда только для того, чтобы вкусно поесть, — сказала Бренда Бреннан.

— В это я могу поверить, — вежливо ответила Мэрилин.

— Я вижу, у вас сидит Барни Маккарти с целой толпой, — заметил Колм.

На лицо Бренды упала тень.

— Да, верно, — уронила она. Колм поднял брови, словно спрашивая, в чем проблема. — Ну, не буду мешать вам изучать меню, — сказала она и ушла.

— Ей не нравятся эти люди? — почувствовав неладное, спросила Мэрилин.

— Нет, дело не в этом. Думаю, у нас с ней общая беда.

— Какая?

— Банк вернул их чек на очень большую сумму.

— Серьезно? — Мэрилин поставила бокал и посмотрела на компанию, сидевшую у окна. — С виду это очень солидные люди. Неужели они расплачиваются недействительными чеками?

— Нет, такого до сих пор не было. И они действительно очень солидные люди. Они знают всех. Ссориться с ними невыгодно; кроме того, раньше они приносили нам хороший доход. Так что все это довольно сложно. — Колм посмотрел на крупного мужчину, принимавшего девять человек. Рядом с хозяином застолья сидела и смеялась красивая женщина намного моложе его.

— Это его жена?

— Нет, это Полли. Его жена дома.

— Вы будете подавать на него в суд?

— Нет. Просто когда он в следующий раз попытается заказать столик, я скажу ему, что мест нет, и пошлю одному крупному счету воздушный поцелуй. Нет смысла начинать процесс из-за стоимости одного обеда.

Мэрилин посмотрела на него с восхищением.

— Вы правы. Мы в Штатах слишком склонны из-за всякой ерунды затевать тяжбу. А у вас хватает здравого смысла считать неоплаченный счет одним лишним обедом и не волноваться из-за этого.

— Но я действительно волнуюсь. Барни Маккарти в каком-то смысле хозяин Дэнни Линча. Если он утонет, то потащит за собой и Дэнни. Так что Рии придется несладко.

Розмари славилась скоростью своих еженедельных совещаний. Все они проходили рано утром. На столе стояло большое блюдо со свежими фруктами и кофейники с крепким кофе. Повестка дня была очень короткой. Присутствовали главный бухгалтер, управляющий, начальник отдела сбыта и ее личная секретарша, приученные быстро отчитываться и предлагать решения. Они оперативно разобрались с пунктами «Счета», «Новый бизнес», «Сверхурочные» и «Что замышляют конкуренты». Остался последний пункт — «Проблемы».

— К сожалению, банк вернул крупный чек, — сказал главный бухгалтер.

— На сколько? Чей?

— Одиннадцать тысяч. Барни Маккарти.

— Это ошибка. Недосмотр банка, — сказала Розмари, собираясь перейти к следующему вопросу.

— Я видел в утренней газете объявление о продаже ателье проката костюмов «Полли», — лаконично ответил бухгалтер.

— Спасибо. Значит, это не недосмотр. Я позвоню в банк.

— Они ничего вам не скажут.

— Мне скажут, — ответила Розмари.

Когда совещание закончилось, она набрала номер мобильного телефона Дэнни Линча. Никто не отозвался.

— Ну, Дэнни, маленький ублюдок, со мной этот фокус не пройдет. Ты сделал другим людям много гадостей, но говорю тебе прямо: тут у тебя ничего не выйдет. Мы с тобой слишком много лет вместе. — Увы, она сказала это себе, а не ему, потому что Дэнни в это время плыл по Шаннону и плевал на все.

Хилари сказала, что хочет пригласить Мэрилин искупаться на пляже «Сорок футов», а потом устроить пикник.

— Мысль необычная, — покачала головой ее мать.

— Это предложил Мартин. Сказал, что так можно будет сэкономить на обеде.

— Верно, — ответила мать.

— И в то же время развлечь ее.

— Да уж.

Нора Джонсон тяжело вздохнула. Как она вырастила дочь, которая думает только о том, чтобы сэкономить деньги? В детстве Хилари такой не была, нет, не была. Когда Нора работала в химчистке, они с дочерьми часто думали о том, что купили бы, будь у них деньги, и все же это не было манией. Так на Хилари повлиял скупердяй Мартин. Но зато он не бросил ее ради малолетки… Нора вздохнула снова. Иногда ей казалось, что все в мире устроено слишком сложно.

Хилари посмотрела на мать с участием. Ей не нравились эти вздохи.

— Мама, ты не думаешь, что тебе пора переехать в дом Рии?

— Что?

— Ну, конечно, не сейчас, когда там Мэрилин, но сразу после ее отъезда?

— С какой стати мне это делать?

— Во-первых, у тебя будет компания. А во-вторых, ты сможешь платить Рии за комнату.

— Мне не нужна компания.

— Конечно, нужна, мама. Но не это главное. Рии понадобятся деньги, когда Дэнни реализует свои грандиозные планы.

— Ты серьезно?

— Да. Мама, переезжай туда, пока она не пустила к себе других жильцов.

— Хилари, ты в своем уме? К Рождеству в этом доме и духа Рии не останется.

— Как?

— Барни Маккарти остался без гроша. Я видела в сегодняшней газете, что бизнес Полли Каллаган продается. Раз уж он продает ателье своей красотки, то скоро станет потрошить детские копилки. Если он рухнет в пропасть, то потащит за собой и Дэнни Линча. И тогда твой зять лишится этого дома еще до возвращения Рии.

Все по очереди постояли за штурвалом. Когда они плыли по реке, в этом не было ничего сложного, но затем река расширилась, перейдя в озеро, а там уже нужно было соблюдать правила. Плыть между черными бакенами с одной стороны и красными с другой. Они махали руками немцам и голландцам, с которыми уже встречались, но те были более опытными моряками и обогнали их. Они причаливали в живописных деревушках и покупали мороженое или заходили в пивные поиграть в «дротики».

— Вот бы маме понравилось! — сказал однажды Брайан, когда из камышей вылетела стая птиц и взмыла в небо. Наступившее молчание было хуже хора взрослых голосов, приказывавших ему замолчать.

— Извините, — пробормотал он.

Бернадетта спокойно сказала:

— Брайан, конечно, ты можешь говорить о своей маме. Она ведь не умерла. Может быть, однажды ты свозишь ее в такое путешествие.

Энни и Брайан видели, как Дэнни протянул руку и благодарно погладил Бернадетту по лицу, а потом провел ладонью по волосам. Этот жест был полон такой любви и нежности, что дети почувствовали смущение и отвернулись.

Мальчику Хьюби, читавшему курс «Не бойтесь Интернета», нельзя было дать больше шестнадцати. Впрочем, на самом деле ему столько и было. Хьюби сказал, что это его первая рискованная попытка заняться бизнесом, а потому он хочет быть уверен, что все его клиенты удовлетворены. Если они чего-то не поймут, это будет означать, что он плохо выполнил свою работу.

Рия с удивлением обнаружила, что ей все понятно. Это была самая обычная вещь, а не мир, в котором разбираются только такие асы, как Розмари. Просто средство связи. Теперь она понимала, почему этим так легко увлечься и просиживать за компьютером целый день, глядя на экран, выискивая интересные факты и общаясь с незнакомыми людьми.

Во время ланча они с Хейди обсуждали услышанное и то, что нужно сделать до следующей встречи с Хьюби в пятницу. Мальчик попросил всех прислать ему сообщения, на которые он ответит. Хейди было легко это сделать; в отделе кадров стояли компьютеры, подключенные к Интернету. Но как быть Рии?

— У Мэрилин есть ноутбук, который она не взяла с собой. Вы можете пользоваться им.

— Ох… А вдруг я его сломаю?

— Не сломаете. Скажите Мэрилин по телефону, что хотите воспользоваться компьютером, и я вам его включу.

— А это не слишком?..

— Нет, это всего лишь техника. Но… Рия, не стоит упоминать, что нас учит Хьюби.

— О господи… Почему?

— Понимаете, он был другом Дейла.

— И что в этом плохого?

— Знаете…

— Ничего я не знаю. Я знаю только то, что Дейл на Гавайях.

— Что?

— Ну, с отцом. Разве не так?

Хейди молчала.

— А где еще ему быть? Здесь его нет, в Ирландии тоже. Комната его ждет.

— Дейл мертв, — наконец сказала Хейди.

— Не может быть. Я видела его спальню. Там разложены его вещи.

— Дейл мертв, и в этом все дело. Мэрилин не может с этим смириться.

Большего потрясения Рия не испытывала ни разу в жизни.

— Почему она ничего мне не сказала?

— Она вообще не говорит об этом. Ни с кем. Даже с Грегом. Вот почему он улетел на Гавайи.

— Он бросил ее?

— Нет. Грег думал, что она полетит с ним, но она наотрез отказалась. Наверное, потому что когда-то они были там с Дейлом.

— Сколько лет было Дейлу?

— Еще не исполнилось шестнадцати.

«О боже, — подумала Рия. — Почти ровесник Энни…»

— Как он умер?

— Разбился на мотоцикле.

— Но ведь он был слишком мал, чтобы…

— В том-то и дело.

— Господи, ну почему же она мне ничего не сказала? — Рия покачала головой. — Как-никак, мне предстояло жить в ее доме. Она знала, что я увижу его комнату. Ради бога, я ведь протираю там пыль…

— Она просто не может найти для этого нужных слов, — мягко сказала Хейди.

— Когда это случилось?

— В марте прошлого года. А от машины его отключили в августе.

— От машины?

— От аппарата искусственного дыхания.

— Бедная Мэрилин… Какое страшное решение ей пришлось принять…

— Мэрилин считает, что они поступили неправильно, и поэтому не находит себе покоя.

— Ну, если она не смогла найти покоя здесь, то вряд ли ей удастся сделать это на Тара-роуд, — сказала Рия.

Мэрилин лежала в ванне, а Климент сидел на стуле так, словно охранял ее. Герти сказала, что обычно он наверх не ходит.

— А теперь ходит, — лаконично ответила Мэрилин.

— Просто когда Рия вернется, он может… понимаете, он ведь всего лишь кот… он будет продолжать считать, что ему туда можно… — Герти пыталась быть тактичной, но из этого ничего не вышло.

— Ладно. Я уверена, что Рия тоже делает в моем доме то, что мне не понравилось бы, но мы договорились, что одно лето как-нибудь потерпим, — решительно ответила Мэрилин.

— А у вас дома есть какие-нибудь живые существа? — поинтересовалась Герти.

— Никаких живых существ там нет, — отрезала Мэрилин.

Когда она добавила в ванну горячей воды, кот громко мяукнул.

— Я защищала тебя, Климент. Так что не разевай пасть, — сказала она ему.

Климент закрыл пасть и задремал. Мэрилин думала обо всех живых существах, которых Рия оставила на Тара-роуд.

Энди приехал с сумкой-холодильником, полной продуктов. Кроме того, он прихватил бутылку вина.

— Вы прекрасно выглядите, — одобрительно сказал он. — Просто прекрасно.

— Спасибо. — Рии уже давно не говорили комплиментов. Дэнни в лучшем случае бросал: «Прилично выглядишь, моя радость», да и то редко. От Энни в последние годы она слышала только: «В этом платье ты выглядишь просто ужасно». Розмари говорила, что она хорошо выглядит, когда надевает что-нибудь нарядное — намекая, что это случается не слишком часто. Хилари всегда считала, что красивой птицу делает оперение. А мать настаивала на том, что нет ничего лучше синего костюма с белой блузкой, и жалела, что люди с достатком носят безвкусную одежду и одеваются как бродяги. Правда, Колм иногда замечал, что Рия хорошо выглядит. Но это был, скорее, комплимент дому или саду, к которым она являлась бесплатным приложением.

Поэтому откровенное восхищение со стороны мужчины было ей в диковинку.

Готовка началась с натирания чеснока у миски с салатом «Цезарь». Возни и суеты было много, но, как ни странно, получилось очень вкусно. А потом они взялись за картофельный пирог.

— Так ведь это же деруны. — Энди был слегка разочарован. Он думал, что это нечто совершенно неизвестное.

— Да? — Рия тоже огорчилась.

— Но я их просто обожаю. Кроме того, это ведь деруны по-ирландски, что придает им совершенно особый вкус, — тут же исправился Энди.

Они смеялись не переставая. Поводов для этого находилось множество. Энди рассказал про конференцию. Женщина, которая ее организовала, так переживала, что чуть не взорвалась. Когда она пыталась решить, как посадить гостей во время банкета, — вопрос, не имевший совершенно никакого значения, — бедняжке пришлось принимать успокоительное.

— Но банкет прошел нормально? — спросила Рия.

— Понятия не имею. Он был назначен на сегодняшний вечер.

— И вы его не дождались?

— Я решил, что здесь будет намного веселее. И оказался прав, — улыбнулся Энди.

Рия испекла земляничное печенье, которое они ели с кофе.

— Вы действительно не купили это в кулинарии?

— Нет. Все сделано вот этими руками, — засмеялась Рия и вытянула руки со свежим маникюром.

— Но, конечно, тесто было готовое?

— Ни в коем случае. Я могу замешивать тесто и при этом продолжать с кем-то разговаривать. — Это произвело на Энди сильное впечатление. Рия радовалась его удивлению, как ребенок. Она рассказала ему про уроки Интернета и спросила, не станет ли Мэрилин возражать, если она воспользуется ее ноутбуком.

— Ни в коем случае. Если хотите, я сам его включу.

— Наверное, сначала нужно спросить разрешения.

— Послушайте, это ведь то же самое, что пользоваться телефоном или пылесосом. Ноутбук — это ведь не тщательно настроенный рояль или пианино.

— А вдруг?..

— Бросьте. Где она его держит?

— В кабинете.

Они прошли в красивую комнату, уставленную книгами, и Энди открыл крышку компьютера.

— Я покажу вам, как его запустить, а потом вы сами сможете сделать то же самое… — Едва Энди успел вымолвить эти слова, как зазвонил телефон. Автоответчик стоял в гостиной, поэтому Рия машинально взяла трубку.

— Алло, — сказала она так, словно была в Дублине и говорила по своему телефону.

— Рия? Это Грег Вайн.

— Ах. Здравствуйте, Грег. Как дела? — Она посмотрела в глаза Энди, сидевшему напротив. Нормальнее и естественнее всего было бы сказать: «Вы не поверите, но здесь ваш брат». Конечно, так сказал бы каждый в обычной ситуации. Но это могло бы вызвать ненужные подозрения и потребовать долгих объяснений. Поэтому она промолчала об Энди Вайне, который сидел в метре от нее и едва заметно улыбался.

Грег извинился и попросил найти ему одну папку. Она находилась в кабинете.

— Я сейчас как раз там, — ответила Рия.

— Отлично! — обрадовался Грег. — Там полно книг и студенческих курсовых. Можно давать вам указания?

— Конечно.

Грег Вайн назвал ей сначала стену, где стоят студенческие работы, потом год, а потом название предмета. Рия каждый раз повторяла сказанное Энди. Тот быстро нашел нужный документ.

— Мне нужно название и первая страница этой курсовой, причем сегодня.

— Сегодня?

— Я хотел попросить Хейди и Генри о большой услуге. Зайти, взять страничку и отправить ее мне по электронной почте.

— Хейди и Генри? Зайти, забрать и сегодня вечером отправить по электронной почте? — Она повторяла услышанное, чтобы Энди понял, о чем идет речь. Он среагировал мгновенно. Показал на лист бумаги, ноутбук и ткнул себя пальцем в грудь.

— Я могу сама отправить ее вам по электронной почте, если вы разрешите мне воспользоваться ноутбуком Мэрилин.

— Вы умеете пользоваться электронной почтой? — удивился и обрадовался Грег.

— Как ни странно, умею. Сегодня утром я ходила с Хейди на лекцию.

— Вот это везение! Раз так, обойдемся без Хейди и Генри. — Он был счастлив, что позвонил как раз вовремя.

Энди написал на листе бумаги: «Пароль и адрес электронной почты». Через минуту информация была подготовлена и отправлена.

— Все у меня на экране. Не знаю, как вас благодарить. Кстати, кто читал вам лекцию? Вы поразительно быстро усвоили материал.

Рия вспомнила, что Хьюби был другом Дейла.

— Один мужчина… забыла его имя.

— Ладно, неважно. Этот человек буквально спас меня.

Рия положила трубку, и они с Энди посмотрели друг на друга. Одно препятствие было преодолено, причем почти случайно.

— Ну вот, теперь на Гавайях считают, что вы это умеете. Раз так, давайте поупражняемся, — сказал он.

Рия заметила, что он подсел к ней поближе.

— Сейчас я схожу за своими записями. — Она встала и принесла лист бумаги, который Хьюби дал всем в классе.

Энди посмотрел на листок.

— Боже мой, Хьюби Грин! Это один из мальчиков, с которыми Дейл был во время аварии.

Рия посмотрела ему в глаза.

— Почему вы не сказали мне, что Дейл погиб?

— Как, неужели вы этого не знали? — поразился он.

— Нет, не знала. Пока Хейди меня не просветила.

— Но ведь вы говорили про его комнату. Что там лежат его вещи.

— Я думала, он на Гавайях. Спросила вас, когда он вернется, а вы ответили, что осенью.

— О боже… Я думал, вы имеете в виду Грега.

Наступила тишина. Только сейчас они поняли, какое недоразумение произошло.

— Понимаете, они настолько убиты, что не могут заставить себя говорить об этом. Если бы вы сказали, что знаете Хьюби Грина, это стало бы для них шоком.

— Понимаю, — ответила Рия. — Именно поэтому я сделала вид, что не помню его имени.

— И у вас отлично получилось, — с восхищением сказал Энди.

— Знаете, здесь со мной происходят странные вещи. Дома я всем говорю то, что думаю, а тут постоянно притворяюсь и что-то скрываю, причем без всякой причины.

— Причина есть всегда, — возразил он.

— Наверное, это ложно понятая вежливость, — уныло сказала Рия.

— О’кей. Теперь нам придется притвориться, что вы умеете самостоятельно пользоваться Интернетом, а потом мы перестанем притворяться, о’кей?

— О’кей, — слегка тревожно ответила она.

Энди придвинулся к ней еще ближе.

— Ну, чей еще адрес электронной почты мы знаем?

— Хьюби! Он сказал, что мы можем послать ему сообщение в любое время.

— Хьюби. Да.

— Что-то не так? Он славный мальчик.

— Конечно.

— Расскажите мне. Я ничего не знаю о случившемся, абсолютно ничего. Я понимаю, что Мэрилин очень скрытная. Она не хотела бы, чтобы я задавала людям вопросы. Она рассказала мне только самое необходимое, а этого недостаточно.

— Вас это обидело?

— Думаю, она должна была сказать мне, что ее сын погиб. Я тоже не хочу, чтобы половина Дублина рассказывала ей о бедной старушке Рии, которую муж бросил ради какой-то девчонки. Я чувствовала, что она не станет расспрашивать моих подруг, и решила, что я не буду тоже… Но просто… просто…

— Что «просто», Мария? — Энди не пользовался ее уменьшительным именем, и Рии нравилось, что он называет ее по-другому. Это делало то, что происходило или могло произойти между ними, еще более интригующим.

— Просто тут какая-то тайна. В моем случае никакой тайны нет, это старо как мир. Мужчина женится, потом видит новую, более современную модель и говорит жене «прощай». Тайна здесь только в том, куда уходит прежнее чувство.

— Мария, пожалуйста, не надо так переживать.

— А что мне, прыгать от радости? Но, по крайней мере, со мной все ясно. А тут по-другому, совершенно по-другому. Как будто я столкнулась с заговором молчания. Эта комната, похожая на гробницу. И то, что никто не упоминает о несчастном случае.

— Понимаете… — начал Энди.

— Нет, честно говоря, не понимаю. Знаете, что я сказала вашему брату Грегу, когда позвонила ему на Гавайи? Сейчас повторю. Я спросила его, нравится ли там Дейлу. Теперь при воспоминании об этом у меня мурашки бегут по спине. Не знаю, что он обо мне подумал.

— Он все понял, — успокоил ее Энди. — Понял, что Мэрилин ничего вам не сказала.

— Знаете, я чувствую себя кругом виноватой. Я снова пошла в эту комнату и оплакала ребенка, который, по моим представлениям, занимался серфингом в Гонолулу. И всё же мы должны были говорить об этом. Не все время, как, по здешним представлениям, делают в Ирландии, но просто чтобы я была в курсе. Она оставила комнату в таком виде и ничего мне не сказала. Энди, это противоестественно. Даже вы окаменели, когда услышали имя Хьюби Грина. Боюсь, если больше никто не расскажет мне о случившемся, мне придется обратиться к самому Хьюби.

— Не делайте этого.

— Нет, конечно, не сделаю. Просто хочу подчеркнуть, насколько это странно.

— Думаете, мы сами не догадываемся?

— Что вы имеете в виду?

— Знаете, мы все считали, что на этом свете есть только одна по-настоящему счастливая пара: Грег и Мэрилин. Но после той катастрофы они больше не смогли общаться друг с другом как раньше.

— Они осуждают друг друга, да?

— Нет, у них не было для этого повода. Хьюби, два других мальчика и Дейл буквально бредили мотоциклами, но они еще не достигли нужного возраста. Кроме того, у них были родители, которые боялись мотоцикла на заднем дворе больше, чем героина в доме. На день рождения Хьюби мальчики устроили что-то вроде пикника. Я знаю, потому что сам был здесь в это время… — Он встал и начал расхаживать по кабинету. — Они выпили пива, потом нашли два мотоцикла и решили, что это подарок небес.

— Нашли?

— Да, на стоянке у ресторана. Хьюби и еще один мальчик, который погиб, Джонни, слегка перепили. Не сильно, но признаки имелись. Они были старше, хотя и не намного. Сами знаете, в этом возрасте имеют значение даже несколько месяцев.

— Знаю. — Внезапно Рия подумала о Китти, которая была старше Энни всего на год, но в некоторых отношениях опережала ее на несколько лет.

— Они устроили то, что потом следствие назвало пробным заездом. Свернули за угол, и один из мотоциклов врезался в грузовик В чем не было ничего удивительного, потому что мотоцикл, которым управлял Джонни, а Дейл был пассажиром, ехал по другой стороне улицы. Джонни погиб на месте. Дейл был подключен к аппарату шесть месяцев, а потом Грег и Мэрилин согласились его отпустить…

Они долго сидели молча и думали о трагедии, которая пришла в этот дом.

— И Мэрилин сказала, что не простит этих мальчишек до самой смерти. А Грег — что они с Мэрилин не найдут покоя, пока не научатся прощать.

На глазах Рии проступили слезы.

— И это оттолкнуло их друг от друга?

— Думаю, да. Но Грег молчит как камень. Сами знаете, мы, мужчины, не мастера рассказывать о своих чувствах.

— Ну, к вам это не относится. Вы очень хорошо рассказали обо всем. Сами знаете, мной двигало не праздное любопытство.

— Знаю, — ответил он.

— Теперь вы понимаете, как я ее защищала, если даже не стала расспрашивать Карлотту, Хейди и всех остальных?

— Конечно, понимаю. А вы понимаете, почему не стоило бы расспрашивать Хьюби? Этому парнишке и так нелегко живется: день рождения был его, он их напоил, его дружок Джонни вел украденный мотоцикл, а он сам и еще один мальчик остались живы. На меня произвело сильное впечатление, что он создал группу, чтобы оплатить свою учебу в университете.

— Знаю. Наверное, вы тоже затаили на него зло, — сказала Рия.

— Нет. Это была не его вина. Он же не собирался убивать Дейла, — успокоил ее Энди.

— Но вышло ужасно неудобно, правда? Я не хотела вмешиваться.

— Послушайте, это не имеет к вам никакого отношения. Все, Мария, пора делать уроки. Беремся за домашнее задание.

Они отослали Хьюби сообщение и получили ответ: «ПОЗДРАВЛЯЮ, МИССИС ЛИНЧ, ВЫ ПРОСТО ТАЛАНТ». А потом отправили сообщение Хейди.

— Она умрет на месте, когда завтра в офисе увидит, что я прислала ей сообщение! — Рия расхохоталась. — Жаль, что я больше не знаю ничьих электронных адресов, — добавила она.

— Можно послать сообщение на мой ноутбук в мотеле, — сказал Энди.

— А вечером вы позвоните мне и скажете, дошло ли оно.

— Может быть, лучше завтра? — негромко предложил он. Рии понадобилось какое-то время, чтобы понять намек. — Вы не представляете себе, как приятно снова слышать в этом доме смех… Мы с вами свободные люди, никому ничего не должны, и никто не будет на нас в обиде. Разве плохо, если мы проведем вместе остаток вечера? — Он взял Рию за подбородок и повернул ее лицо к себе.

Рия потеряла дар речи. Энди воспользовался этим и поцеловал ее. Нежно, но решительно. А потом обнял за плечи.

Испуганная Рия отпрянула. В этом году ей исполнится тридцать восемь. В ноябре, в годовщину смерти Кларка Гейбла. С двадцати двух лет никто не целовал ее, кроме человека, который устал от нее и сказал, что от их счастливого брака ничего не осталось.

— Я должна объяснить… — начала она.

— Серьезно?

— Да. Вечер был замечательный, но, понимаете, я не…

— Понимаю, понимаю. — Он нежно поцеловал ее в ухо, и это было скорее приятно.

— Энди, простите меня, если я подавала вам не те сигналы. Честное слово, у меня давно не было такого чудесного вечера, но я не хочу заходить слишком далеко. Я не умею кокетничать и никогда не умела. Даже тогда, когда была девочкой и встречалась с мальчиками. Я часто ошибалась, и за прошедшее с тех пор время ничего не изменилось. Понимаете, я совершенно неопытна.

— У меня появилась надежда, когда вы не сказали моему брату, что я здесь, — объяснил Энди.

— Знаю, знаю. — Рия понимала, что у него были все основания для такого предположения.

— Я согласен с вами, вечер действительно был приятный. Если бы он закончился в постели, то был бы еще приятнее, но раз уж этому не суждено случиться, то будем вспоминать его положительные стороны.

— А они действительно были. — Рия благодарно улыбнулась. Она боялась, что Энди обидится на нее за отказ.

— Во-первых, деруны по-ирландски. Пальчики оближешь, — сказал он.

— Во-вторых, «Цезарь», император салатов, — подхватила Рия.

— И земляничное печенье. Испеченное собственноручно.

— И чудесное вино из сумки-холодильника.

— Да, нам есть что вспомнить. Перед сном включите ноутбук. Может быть, там вас будет ждать сообщение, — сказал Энди и уехал.

Рия убрала со стола, потом пошла в кабинет и проверила, есть ли для нее сообщения. Их оказалось целых два. Первое — от Хьюби. «МИССИС ЛИНЧ, Я ПРОСТО ПРОВЕРЯЮ, УМЕЕТЕ ЛИ ВЫ ПОЛУЧАТЬ ТАК ЖЕ, КАК ОТСЫЛАТЬ! ХЬЮБИ ГРИН». А второе — от Энди. «БОЛЬШОЕ СПАСИБО. ЭТО БЫЛ САМЫЙ ВОСХИТИТЕЛЬНЫЙ ОБЕД ЗА ДОЛГИЕ ГОДЫ. Я ОБЯЗАТЕЛЬНО ПРИЕДУ НА ВСТРЕЧУ ВЫПУСКНИКОВ, КАК И ГРЕГ. НО ЕСЛИ БУДЕТ ВОЗМОЖНОСТЬ ВСТРЕТИТЬСЯ ДО ТОГО, Я НЕПРЕМЕННО ЕЮ ВОСПОЛЬЗУЮСЬ. ВАШ НОВЫЙ ДРУГ ЭНДИ ВАЙН».

Ну это же надо! У скучной старой Рин Линч, бедной брошенной Рии, надоедливой мамочки Рии появился новый друг по имени Энди Вайн. И если бы она не отказала ему, то у нее появился бы любовник с тем же именем. Рия посмотрела на себя в зеркало и попыталась представить, как бы это могло быть. Она не занималась любовью ни с одним мужчиной, кроме Дэнни. Дэнни, который так хорошо знал ее тело и мог доставить ей удовольствие.

Наверное, было бы ужасно неловко раздеваться перед этим мужчиной. Как это получается у других женщин? Ложиться в постель с мужчинами, которых они едва знают? У женщин вроде Розмари. Но Розмари есть Розмари. Почти совершенство. Рия боялась, что грудь у нее слегка обвисла, а бедра потеряли упругость. Она испытывала облегчение оттого, что не нужно изучать чужое тело и бояться услышать критику в свой адрес. И все же было бы приятно вновь ощутить мужские объятия и почувствовать себя желанной.

Она вздохнула, пошла в комнату Дейла и начала листать его дневники с фотографиями мотоциклов и вырезками статей о героях мотоспорта. У Мэрилин хватило сил оставить напоминания о машинах, убивших ее единственного сына, однако она не смогла сказать об этом женщине, которой предстояло жить в ее доме. Очень сложная личность.

Мэрилин отвергла столько приглашений, что на нее могли обидеться. Поэтому отказаться от приглашения Хилари, всем недовольной и малопривлекательной сестры Рии, она просто не посмела. Эта женщина была очень настойчива. Она несколько раз звонила ей и предлагала устроить пикник на берегу моря. Мэрилин поплавала бы с удовольствием. Она сказала себе, что сумела найти противоядие от этих любопытных ирландцев — на их вопросы следует отвечать туманно, а потом просить рассказать о себе. Тогда они успокаиваются; от тебя требуется только сидеть и слушать.

Хилари приехала, полная энергии, и тут же начала торопиться.

— На ближайшую электричку мы уже не успеем. Ну и ладно, в ней будет слишком много народу, — сказала она.

— Как скажете. Я готова ехать хоть сейчас.

— Боже милостивый, Рия сойдет с ума, когда снова увидит свой сад. Вы что там, клад искали?

— Просто расчистила землю. К ее возвращению все будет нормально. У вашей сестры очень красивый дом, правда? — сказала Мэрилин.

— Скажу вам прямо, что я об этом думаю. Я думаю, что Рии и Дэнни слишком легко достались их деньги, а такие вещи имеют привычку приходить в дом сами, как куры на насест.

— Что вы имеете в виду? Мы выпьем по чашке кофе или сразу поедем на вокзал?

— Думаю, кофе выпить можно. А вы ничего не пекли и не готовили? — Казалось, Хилари обвела кухню таким же неодобрительным взглядом, что и Брайан, искавший то, чего здесь не было.

— Э-э… нет. Мы же уходим, верно? — удивилась Мэрилин.

— Я думала, мы устроим там пикник.

— Да, мысль хорошая. Может быть, по дороге зайдем в кулинарию?

— Куда?

— Ну, в магазин, где можно купить продукты для пикника.

— Но продукты в таких местах стоят столько же, сколько полный обед в ресторане. Я имела в виду сандвичи.

Мэрилин горько пожалела о своей опрометчивости, но отступать было уже поздно.

— Можно сварить яйца вкрутую, взять пару помидоров, несколько кусочков ветчины, хлеб и масло. Годится?

К Хилари тут же вернулось хорошее настроение. Они в четыре руки приготовили все необходимое для пикника, доехали на автобусе до вокзала и сели на поезд, шедший в сторону Дун Лаогхейра. Электричка шла на юг вдоль побережья, и Мэрилин с удовольствием комментировала то, что видела.

— Мы с Мартином знали, что вам понравится, — широко улыбнулась Хилари.

— Расскажите мне, как вы познакомились с Мартином, — попросила Мэрилин. Она выслушала странную и жалкую, но с гордостью рассказанную историю о том, как супруги накопили денег и купили дом, а потом экономили на всем, но купили мебель. Вскоре женщины сошли с электрички и пошли вдоль берега к месту, где собирались поплавать. Море сверкало, но выглядело холодным. Все это время Хилари не переставая рассказывала о ценах на земельные участки, о братьях Мартина, имеющих маленькую ферму на западе, о беременных четырнадцатилетних девочках, которые учатся в школе, где преподает Мартин, а она сама работает в канцелярии.

Когда дошли до пляжа, Мэрилин чуть не завопила от восторга.

— Боже мой, это же башня Мартелла и музей Джойса! Я знаю, где мы! Тут начинается «Улисс»! Это то самое место!

— Да, верно. — Похоже, Хилари не слишком интересовалась Джеймсом Джойсом.

Она показала на часто фотографируемую надпись «Сорок футов только для джентльменов» и вспомнила, что мать говорила ей, будто на первых порах феминистки устраивали здесь заплывы, пытаясь доказать, что это место принадлежит всем.

— Неужели такое было еще при вашей матери?

— При матери! Я и сама могла это видеть. Мне скоро сорок, — мрачно ответила Хилари.

— И мне тоже, — сказала Мэрилин.

Наконец-то у двух совершенно разных женщин нашлось что-то общее. Они поплавали в ледяной воде, от которой у Мэрилин чуть не застыла кровь в жилах, а потом устроили импровизированный пикник. Говорила главным образом Хилари.

— Расскажите мне о семейной жизни Рии, — попросила Мэрилин.

Хилари изложила всю историю так, как она ее видела. Внезапное заявление Дэнни о том, что у него есть любовница, после которого он пропал на две недели. Глупее не придумаешь. Но возмездие не за горами. Барни Маккарти больше не золотой мешок, а его друзья-политики не у власти. Так что мистеру Дэнни Линчу крышка.

— Он вам всегда не нравился?

— Я переживала из-за него. Для Рии он был слишком красив. Я всегда говорила это и в конце концов оказалась права. Но удовольствия это мне не доставило. У меня самой счастливый брак, и я желала сестре того же. А у вас счастливый брак? — внезапно спросила она.

— Не знаю, — ответила Мэрилин.

— Обязаны знать.

— Честное слово, не знаю.

— А как думает ваш муж?

— Он думает, что счастливый. Нам нечего сказать друг другу. Но он хочет, чтобы все продолжалось как прежде.

— Вы имеете в виду секс? — спросила Хилари.

— Да. Когда-то это было хорошо, но сейчас потеряло всякий смысл. Два года назад я сделала гистерэктомию. Сорокалетние женщины еще могут забеременеть, но у меня такого шанса уже нет.

— Вам повезло, что он еще хочет быть с вами. Я не могу иметь детей, поэтому Мартин думает, что нам нет смысла заниматься сексом. И мы им не занимаемся.

— Не могу поверить, — сказала Мэрилин.

— Это правда.

— И давно?

— Мы женаты шестнадцать лет… ну, уже лет восемь. С тех пор как он узнал, что детей у нас не будет.

— А вы сами знали об этом раньше?

— Я знала это всегда. Понимаете, я ходила к предсказательнице судьбы. И она мне сказала.

— Вы ей поверили?

— Безоговорочно. Она была права насчет всего. — Хилари собрала остатки еды и положила их в бумажный пакет.

Эта женщина ни в чем не сомневалась. Даже в том, что она останется бесплодной. Очень странная страна.

— Она экстрасенс?

— Не знаю. Просто она знает, что будет, вот и всё.

— Может быть, она медиум? Вступает в связь с умершими?

— Не думаю, — ответила Хилари. — Меня это не интересовало. Я хотела знать будущее, а не прошлое.

— А что еще она вам сказала?

— Сказала, что брак у меня будет счастливый. Это сбылось. И что я буду жить в доме с деревьями, но этого еще не случилось.

Мэрилин на мгновение остановилась и подумала о женщине, считающей счастливым свой брак с мужчиной, который не интересуется ничем, кроме процентных ставок, и не верит в то, что сексом можно заниматься не только для продления человеческого рода.

— Она еще здесь, эта женщина? — спросила Мэрилин.

Им повезло. Все говорили, что такой хорошей погоды в июле давно не было. Дети загорели и радовались жизни.

— Папа, можно нам взять ялик? — спросила Энни.

— Нет, Энни, это слишком опасно.

— А почему тогданам его дали вместе с катером?

— Принцесса, его дали нам, а не детям.

— Позволь им, Дэнни, — сказала Бернадетта.

— Нет, радость моя, они не умеют грести.

— А как же они тогда научатся? Давай сделаем так. Они будут плавать там, где мы сможем их видеть. Согласен? — В результате был достигнут компромисс, и Дэнни с гордостью наблюдал за тем, как его сын и дочь плавают вдоль берега.

— У тебя хорошо получается с детьми. Тебе неведом страх. А вот Рия поплыла бы рядом с ними, как мать-утка.

— Детям нужно давать свободу, — ответила Бернадетта. — Иначе они тебя возненавидят.

— Знаю. Интересно, что ты скажешь, когда у нас будет свой ребенок. — Дэнни положил руку на ее живот и подумал о сыне или дочери, настоящем маленьком человеке, который к Рождеству появится в их доме.

— То же самое. — Она посмотрела на него с удивлением. — Ты же не хочешь, чтобы детей, свободных существ, загоняли в какое-то подобие кораля,^[15] правда?

Дэнни подумал, что именно кораль они с Рией и построили, и понял, почему ему так хотелось вырваться оттуда. Он положил голову на колени Бернадетты и закрыл глаза.

— Поспи. Я послежу за яликом, — сказала она.

— Ну разве это не удивительно? — Финола читала вслух выдержки из газет.

— Что удивительно? — спросил Дэнни. Он все еще лежал на траве, а Бернадетта раскладывала на нем сплетенные гирлянды из ромашек. Эти гирлянды напоминали пути, привязывавшие его к земле.

— «Полли» продается! Лучшее в Дублине ателье проката костюмов последних лет!

— Этого не может быть. — Дэнни рывком сел.

— Тут так написано.

Он взял газету и прочитал объявление.

— Мне нужно позвонить, — сказал Дэнни. — Где эти чертовы дети на этой чертовой лодке? Какого черта ты позволила им уплыть?

— Дэнни, ялик давно на месте. Ты спал. Они ушли за мороженым. Пожалуйста, пожалуйста, успокойся. Ты понятия не имеешь, что происходит.

— Еще как имею.

— И что, по-твоему, это значит? Ты думаешь, что если «Полли» продается, значит, Барни остался без гроша? — спросила Бернадетта.

— Если ты думаешь так же, то как ты можешь сидеть здесь и плести гирлянды из ромашек?

— Лучше плести гирлянды, чем получить инфаркт, — ответила Бернадетта.

— Милая, милая Бернадетта, наш мир рушится. Ты этого не понимаешь, ты еще ребенок.

— Лучше не говори так. Ты всегда знал, сколько мне лет.

— Я должен поговорить с Барни и выяснить, что случилось. — Лицо Дэнни побелело.

— Подожди, пока не успокоишься. В таком состоянии ты все равно ничего не поймешь.

— Я не успокоюсь до тех пор, пока не узнаю. И, может быть, даже после этого. Не могу поверить, что он ничего мне не сказал. Мы же друзья. Я ему как сын. Он сам так говорил.

— Если он действительно попал в беду, тогда ему труднее сказать об этом тебе, чем кому-нибудь другому. — Для нее все было очень просто.

— Неужели ты не боишься?

— Чего?

— Того, что впереди.

— Ты имеешь в виду бедность? Конечно, нет. Дэнни, ты уже был беден. Значит, будешь жить так, как жил раньше, только и всего.

— Мало ли что было давно.

— Зато теперь у тебя есть для чего жить.

Он взял ее руки в ладони.

— Я хочу дать тебе всё. Солнце, луну и звезды. Тебе и нашему ребенку.

Она подарила ему ту самую задумчивую улыбку, от которой у Дэнни всегда подгибались колени. Других слов не потребовалось. Он сразу почувствовал, что стал на десять футов выше.

Бернадетта никогда не задумывалась над выбором стратегии. У нее была одна-единственная цель — успокоить Дэнни. А потом все предоставить ему.

— Где папа? Мы принесли ему шоколадное мороженое, — сказала Энни.

— Пошел звонить по телефону, — ответила Бернадетта.

— Как ты думаешь, он ушел надолго? До его прихода мороженое не растает? — Брайану требовались указания.

— Я думаю, мы можем его съесть, — промолвила Бернадетта.

— Это Дэнни.

— Повезло тебе с погодой. Думаю, на Шанноне сейчас чудесно. — Голос Барни звучал весело.

— Барни, что случилось?

— Я вижу, мы с тобой близнецы. Не можем не думать о делах даже во время отпуска.

— Вы искали меня? Мой мобильник разрядился. Я звоню из бара.

— Нет, не искал. Решил дать тебе отдохнуть. — Он говорил совершенно спокойно.

— Я видел газету, — сказал Дэнни.

— Газету?

— С объявлением о продаже «Полли».

— Все верно. Да.

— И что это значит, Барни?

— Это значит, что Полли хочет взять тайм-аут. Она получила хорошее предложение, но мы проверяем рынок на случай, если кто-то согласится дать больше.

— Чушь собачья. Полли не нужен отдых. Она бывает в ателье раз в месяц.

— Ну да, но она так говорит. Ты же знаешь женщин, они существа непредсказуемые.

Дэнни часто слышал, как Барни Маккарти разговаривал таким тоном с клиентами. Или с бухгалтерами, юристами, политиками, банкирами. Со всеми, кого нужно было умиротворить. Просто, по-домашнему, весело, даже слегка беспечно. Раньше это срабатывало безотказно. Но с Дэнни он еще никогда так не разговаривал. И тут его осенило.

— Вы не один?

— Нет, а что?

— Барни, мы о’кей? Скажите мне прямо.

— А ты как думаешь?

— Вы знаете, что я думаю. Мы еще держим голову над водой? Или погружаемся в темноту?

Барни засмеялся.

— Тебе что, голову напекло? Какая темнота? У нас здесь вовсю светит солнце.

— Так что, на этот раз выкарабкаемся?

— Как всегда.

— Но раньше вам не приходилось продавать «Полли».

— Мне не приходится продавать ее и сейчас. — В голосе Барни послышалась стальная нотка. Дэнни промолчал. — Если это все, то продолжай отдыхать. Чтобы вернуться в понедельник в хорошей форме.

— Если я вам нужен, то могу вернуться хоть сейчас. Оставлю своих здесь, а сам приеду.

— Увидимся в понедельник, — сказал Барни Маккарти и дал отбой.

Дэнни купил себе порцию бренди, чтобы унять дрожь в руках. Бармен посмотрел на него с сочувствием.

— Семейная жизнь на катере — это не сахар, — сказал он.

— Да, — рассеянно ответил Дэнни. Мысленно он был в офисе Барни Маккарти. Его уволили по телефону. Это не было преувеличением. Он часто видел, как Барни подобным образом увольнял своих служащих. Похоже, на сей раз дошла очередь до самого Дэнни.

— Сколько ребятишек? — спросил бармен.

— Двое, и третий на подходе.

— О боже, да это же просто ад кромешный. — Бармен перевидал множество проявлений человеческой натуры в пивной на берегу озера, но еще никогда не видел лица белее, чем у этого парня.

— Я собираюсь съездить к экстрасенсу с вашей сестрой, — сказала Мэрилин Рии. — Можно воспользоваться вашей машиной?

— А я собираюсь посещать лекции по использованию Интернета с вашей подругой Хейди. Можно воспользоваться вашим ноутбуком?

Шейла Мэйн обрадовалась, услышав голос Рии. Герти ничего ей не сообщила. Вот так сюрприз!

— Герти часто вам пишет?

— Обычно присылает письмо авиапочтой каждую неделю. И рассказывает мне обо всем, что происходит.

У Рии сжалось сердце при мысли о том, какую фантазию проявляет бедная Герти, пытаясь составить каталог воображаемых событий.

— У Герти все хорошо. Я часто ее вижу, — сказала Рия.

— Знаю, она писала, что почти все время проводит в вашем доме.

— Верно, — ответила Рия. Герти не писала, почему она почти все время проводит в доме на Тара-роуд. Не сообщала, что ползает на четвереньках и моет полы, чтобы у Джека были деньги на выпивку. Но людям нужно сохранять хоть каплю достоинства. Именно так вела себя Герти.

— Не хотите приехать ко мне в Стонифилд? Я сняла красивый дом на лето. Мои дети прибудут сюда через две недели.

Шейла сказала, что с превеликим удовольствием приедет в субботу и привезет своих детей. Макс в этот день дежурит, так что приехать не сможет. До них всего час езды.

— У вас такой красивый муж, что я жду не дождусь встречи с ним. В тот раз он так тепло принимал нас на Тара-роуд…

Рия с изумлением поняла, что в письмах Герти о фантастической стране по имени Дублин нет места таким вещам, как семейные неурядицы. И не только ее собственные. Она решила дождаться приезда Шейлы, а уже потом рассказать ей о своем несчастье. Объяснять случившееся по телефону было слишком долго и утомительно. Она чересчур часто делала это, и с каждой новой попыткой история становилась все более невразумительной. Люди думали, что Рия ее уже пережила, и не представляли себе, что она все еще ждет звонка Дэнни, который скажет: «Радость моя, ты простишь меня?» Или: «Мы сможем начать все сначала?»

У Рии был ответ на оба вопроса. Она сказала бы «да», причем совершенно искренне. Она любила этого человека; все случившееся было ужасной ошибкой. Чередой несчастных случаев, которые накапливались и наконец вышли из-под контроля. Рия твердила себе, что если она будет об этом думать, молиться и слишком надеяться, то все еще может наладиться.

Розмари сказала, что миссис Коннор — женщина удивительная. Когда Мэрилин увидит ее, то будет просто потрясена. Мэрилин подумала, что сегодня Розмари выглядит чудесно. Розовое шелковое платье было ей очень к лицу. Такие наряды надевают на свадьбу, а не во время визита соседки. Она накрыла чай в прекрасном саду на крыше. Обе сидели и восхищались растениями, которые привезли из питомника. Розмари сказала, что миссис Коннор следовало бы заняться подразделению полиции по борьбе с мошенниками. Эта дама зарабатывала бешеные деньги, но с каждым разом выглядела все более больной и бедной.

— Так вы тоже были у нее? — удивилась Мэрилин.

— Да, пару раз. В ранней молодости. Я ходила к ней с Рией и Герти.

— И что она вам сказала?

— Совершенно ничего, но зато говорила с грустью и даже с болью на лице. Надо отдать ей должное, шоу было первостатейное. — Розмари была справедлива.

— Но она должна была сказать вам что-то особенное.

— Забавно… Она сказала мне, что я — плохая подруга! — Розмари засмеялась.

— А это не так? — У Мэрилин была неприятная привычка задавать вопросы в лоб.

— Не думаю. Хотя как знать… Видите ли, я деловая женщина, а в бизнесе друзей не бывает.

— Догадываюсь.

— Но зато на прошлой неделе я оказалась хорошей подругой для Полли Каллаган. Она пришла и попросила напечатать для нее брошюру. Многоцветную, с большими фотографиями и все такое. Я уже знала, что чек может остаться неоплаченным. Но Полли мне нравится. Я не хотела из-за этого терять ее дружбу и предложила бартер. Мол, я возьму что-нибудь из твоего гардероба, а ты получишь свою брошюру бесплатно. И взяла это платье. Что вы об этом думаете?

— Она знала, почему вы это сделали?

— Могла знать. — Розмари задумалась. — Во всяком случае, когда она расскажет о случившемся Барни Маккарти, тот поймет. Ладно, хватит об этом. Кстати, зачем вы идете к миссис Коннор? — спросила она Мэрилин.

— Поговорить с мертвым, — ответила та.

И впервые за всю свою жизнь холодная, самоуверенная Розмари Райан не нашлась, что ответить.

Мэрилин поняла, что если она повезет Хилари в далекий табор, где машины стоят в чистом поле, то ей стоит предварительно попрактиковаться в вождении. Хотя дома у нее была машина с автоматической коробкой передач, но к ручному переключению она привыкла тоже, так что это тут было ни при чем. Все предупреждали ее об опасности езды по Дублину, о том, что люди там дерутся из-за мест для парковки и ленятся включать сигналы, когда перестраиваются из одного ряда в другой. И все же Мэрилин не представляла себе, что ее ждет. В первый раз выехав на улицу, бедная миссис Вайн потеряла счет количеству аварий, в которые не попала только чудом. Когда Мэрилин вернулась к дому шестнадцать по Тара-роуд, ее лихорадило. Увидев, как она вылезает из машины, Колм подошел и спросил, что с ней.

— Клянусь, они выскакивают у тебя перед носом, — сказала она. — Я чуть не задавила дюжину пешеходов. Они перебегают улицу, не обращая внимания на светофор.

Колм непринужденно засмеялся.

— Первый день всегда самый тяжелый. Слава богу, вы вернулись домой, где, судя по всему, будете принимать гостей. — Он кивнул на ворота, к которым как раз подходили Нора Джонсон и Плайерс.

— Ю-ху, Мэрилин! — крикнула Нора.

— О черт… — прошипела миссис Вайн.

— Ай-яй-яй, — с насмешливым неодобрением сказал Колм, но тут же удрал в огород и предоставил ей выпутываться в одиночку.

— Мы с Хилари как раз собирались на ланч и подумали, не захотите ли вы присоединиться к нам.

— Спасибо, миссис Джонсон, но я не собиралась выходить из дома… — начала Мэрилин.

— Ну, не беда, мы можем поесть и здесь.

— Где? — Испуганная Мэрилин обвела взглядом сад. Нора Джонсон уже почти прошла в дом.

— Думаю, так будет легче для всех нас. — Норе просто не приходило в голову, что ей могут быть не рады. Тонкого намека было недостаточно, чтобы ее отпугнуть. Впрочем, толстого тоже.

«Какого черта? — сказала себе Мэрилин. — Если уж я справилась с дублинским уличным движением, то как-нибудь справлюсь и с паршивым ланчем». Она любезно улыбнулась и пригласила мать Рии в дом.

Хилари тоже не заставила себя ждать.

— Мама сказала, что мы встретимся здесь. Куда идем?

— Мэрилин обещала что-нибудь приготовить, — ответила довольная Нора.

— Как в добрые старые времена, — ответила Хилари и с удовольствием уселась на кухне. — Что будем есть? — В морозилке Рии лежали куриные грудки, а в проволочной корзине стояла картошка с огорода Колма. — Я почищу, — предложила Хилари.

— Спасибо, — ответила Мэрилин, пытаясь прочитать рецепт, прикрепленный к внутренней стороне полки. Он казался не слишком страшным: мед, соевый соус и имбирь. Все это было под рукой.

Плайерс сидел в своем углу, а Климент — на своем стуле. Хилари оказалась права: на кухне все было, как в старые добрые времена. Только у плиты стояла другая женщина.

Энни и Брайан вспомнили что-то очень важное. Если они хотят показать Климента на кошачьей выставке, то анкету нужно отправить сегодня.

— Через два дня вы будете в Дублине, — сказала им Финола.

— Это слишком поздно! — заныла Энни. — Мы думали, что Климент получит золотую медаль. Наверное, анкета вместе с остальной почтой лежит на столе в холле дома на Тара-роуд.

Бернадетта пожала плечами. Это была одна из многих вещей, плохих или хороших, которые случаются в жизни. Она сочувствовала детям, но решения не предлагала. Дэнни ушел звонить, а потому помочь ничем не мог.

Почувствовав приближение кризиса, инициативу взяла на себя Финола Данн.

— Раз так, пойдите и позвоните миссис Вайн, — предложила она.

В дверь дома номер шестнадцать по Тара-роуд позвонила Герти.

— Мэрилин, наверное, это самый трудный момент в моей жизни.

— Да? — тревожно спросила запыхавшаяся Мэрилин. Смесь меда, соевого соуса и имбиря оказалась очень липкой; она пристала к донышку кастрюли и подгорала, а курица оставалась сырой.

— Вы знаете, что я должна была прийти завтра… Можно вместо этого прийти сегодня?

— Герти, это не очень удобно. Я готовлю ланч.

— Просто… просто все мои домашние проблемы решились бы, если бы я могла…

— Прошу прощения. Если вам нужно на время уйти из дома, то присоединяйтесь к матери и сестре Рии. Я угощу вас ланчем. — У Мэрилин голова шла кругом. Она еще не успела опомниться от смертельно опасной поездки по Дублину, готовила сложное блюдо для людей, которых не хотела принимать, да еще под бдительным наблюдением двух голодных животных. А теперь приглашала к столу третью женщину, причем очень расстроенную.

— Нет, Мэрилин, спасибо, дело совсем не в этом. — Герти не знала, куда девать руки. Взгляд у нее был испуганный.

— Тогда что, Герти? Мне очень жаль, но я не…

— Мэрилин, не могли бы вы дать мне деньги вперед? А я завтра отработаю… — Видно было, что это просьба далась ей нелегко.

Видеть это было невозможно.

— Да, да, конечно, — пробормотала смущенная Мэрилин и стала искать кошелек. — У вас найдется сдача? — не подумав, спросила она.

— Мэрилин, будь у меня сдача, разве я стала бы просить заплатить мне вперед?

— Да, конечно, глупый вопрос. Пожалуйста, возьмите.

— Тут не только за завтрашний день, но и за всю следующую неделю, — сказала Герти.

— Да, конечно. Как скажете.

— Вы можете позвонить Рии в Америку, и она скажет, что я всегда рассчитываюсь.

— Я знаю, знаю… Ладно, а теперь до свидания.

Мэрилин спустилась на кухню, расстроенная беседой.

— Герти… Не смогла остаться, — делано улыбнувшись, объяснила она.

— Да. Ей нужно было добыть Джеку денег на выпивку, — лаконично сказала Нора Джонсон.

И тут они поняли, что одна из кастрюль подгорела, — к ее дну прилипла масса, напоминавшая сливочные тянучки.

— Ее уже не оттереть, — сказала Хилари. — А эти кастрюли очень дорогие.

Кастрюлю поставили отмокать, и Мэрилин начала все сначала. Хилари была права: слава богу, что она не успела положить туда куриное филе. Подгорел только соус.

Задребезжал телефон. Звонили Энни и Брайан с реки Шаннон. Не сможет ли Мэрилин найти анкету? Мэрилин снова поднялась в гостиную, куда она относила всю почту и аккуратно складывала ее на сервант. Она нашла анкету и перезвонила им в пивную, где дети ждали результата.

— Отлично, — сказал Брайан. — Теперь осталось только одно: отвезти ее по адресу и заплатить один фунт за участие.

— Да, но…

— Большое спасибо. Мы бы очень расстроились, если бы выставка прошла без него, — прервала ее Энни.

— А мне не придется там присутствовать? — испугалась Мэрилин. — Водить Климента по кругу или делать что-то еще?

— Нет, они будут сидеть там в клетках. Честно говоря, я собиралась сделать это сама, но если вы захотите прийти и посмотреть…

— Ладно, там видно будет. — Мэрилин положила трубку.

— Ну, как они? Довольны отдыхом? — Нора насмешливо фыркнула. Похоже, в такую возможность она не верила.

— Я не спросила! — злобно крикнула Мэрилин и чуть не заплакала. Вторая кастрюля тоже сгорела, а две женщины, привыкшие, что здесь за всем присматривает Рия Линч, не ударили палец о палец, чтобы помешать этому.

Ради чего она прилетела в эту чертову Ирландию? Ради такого дурацкого изматывающего дня? Чтобы заниматься чужими делами и вмешиваться в жизнь людей, которых она до того и в глаза не видела?

В почтовом ящике дома на Тюдор-драйв лежало письмо от мамы.

Дорогая Рия!

Я понимаю, что мне следовало бы писать тебе чаще, но Господь Бог сделал так, что в сутках всего двадцать четыре часа. Кстати, о Боге. Я надеюсь, что ты нагим поблизости католическую церковь, куда мои внуки могли бы ходить по воскресеньям. Мэрилин сказала, что сообщила тебе все подробности, номера телефонов, расписание служб и все остальное, поможешь не делать вид, что ты регулярно ходишь к мессе, все равно не поверю. Мэрилин в здешние протестантские церкви тоже не ходит. Может быть, она иудейской веры, но представить ее в синагоге я как-то не могу. Ладно, она взрослая женщина, так что пускай разбирается сама. Я не любительница вмешиваться в жизнь других людей.

На первых порах она немного дичилась, но, кажется, сейчас уже вполне привыкла к нашим обычаям. Мать не должна критиковать подруг своих дочерей, и я не собираюсь делать это, но ты знаешь, что леди Райан мне не нравилась и никогда не понравится, а Герти я считаю слюнтяйкой, полностью заслуживающей своей участи. Мэрилин совсем другая. С ней интересно разговаривать обо всем, и она хорошо разбирается в кино. Водит твою машину как сумасшедшая и сожгла две кастрюли, которые тут же заменила. Первого августа ей исполнится сорок Я на двадцать семь лет старше, но мы находим с ней общий язык. Думаю, она спит с Колмом Барри, но я неуверена. Этот прелюбодей все еще важно разгуливает по городу. Завтра дети вернутся из своего скучного плавания. Я собираюсь сводить Энни в пиццерию и услышать все подробности с пылу с жару. Энни хочет привести с собой свою подругу Китти. Ладно, пусть приводит. А потом они вместе поедут домой.

Любящая тебя мама.

Ошеломленная Рия посмотрела на штемпель. Письмо было отправлено пять дней назад. Целых пять дней. А она ничего не знала. Что это за подруги, если они не сообщили ей о таких жизненно важных вещах? Было восемь часов утра. Она потянулась к телефону, но сообразила, что в Ирландии сейчас время ланча; следовательно, мать совершает свой дурацкий ежедневный обход. Зачем люди вообще пишут письма, которые добираются до адресата через пять суток, если есть электронная почта? Но тут Рия опомнилась. Нечестно осуждать мать за неумение пользоваться Интернетом, если она сама научилась этому всего пару недель назад. Нужно быть справедливой.

Она позвонила в дом на Тара-роуд. Когда включился автоответчик, выяснилось, что Мэрилин сменила текст. «Это дом Рии Линч, но в настоящее время она отсутствует. Сообщения будут приниматься и передаваться ей. Говорит Мэрилин Вайн. Я вам перезвоню». Да как она посмела? Рия ощутила приступ гнева. Ей хотелось убить Мэрилин.

Эта женщина влезла в ее дом, чуть не угробила ее машину, выкорчевала ее сад, таскалась к предсказательницам, сжигала ее кастрюли, спала с Колмом Барри. Какие еще сюрпризы приготовила ей миссис Вайн?

Рия позвонила Розмари, но ее секретарша ответила, что у босса совещание. Тогда она позвонила Герти в прачечную.

— Спасибо за то, что пригласила Шейлу с детьми, — ответила подруга. — Ей очень понравилось. Она звонила и все мне рассказала. Просто в восторге. — Голос у Герти был довольный. На самом деле, она благодарила Рию за то, что подруга не стала опровергать сказку о нормальной жизни Герти и Джека.

Опять ложь, выдумки, притворство! Рия не смогла скрыть нетерпение и досаду.

— Герти, что там затевает Мэрилин?

— Она молодец, правда?

— Не знаю. Мы с ней не знакомы. Она что, спит с Колмом?

— Что? — Герти расхохоталась так, что заглушила шум голосов клиентов; время ланча было для прачечной часом пик.

— Так говорит моя мать.

— Мать? Рия, раньше ты никогда не обращала внимания на ее слова.

— Она действительно сожгла мои кастрюли?

— Да, но заменила их еще лучшими. И купила пару дешевых. На случай, если сожжет их снова.

— У нее что, вечно двадцать два несчастья?

— Нет, просто она неважная кухарка. Но видела бы ты, что она сделала с твоим садом!

— Там хоть что-нибудь осталось?

— Рия, это просто фантастика.

— Есть ли хоть одно дерево или куст, которые я смогу узнать по возвращении? Брайан сказал, что она вырубила всё.

— Ты слушаешь Брайана? — спросила Герти.

— Она случайно не работает вместо меня в магазине Фрэнсис Салливан? В перерыве между раскопками в моем саду?

— Рия, в чем дело? Мэрилин — очень славный человек. И твоя подруга.

— Никакая она мне не подруга. Я ее и в глаза не видела.

— Ты чем-то расстроена?

— Она влезла в мой дом.

— Рия, ты же сама с ней поменялась.

— Она сменила текст на автоответчике.

— Ты просила ее сделать это, когда она будет готова.

— Теперь вижу, что готова.

— Энни помогла ей составить текст.

— Энни?

— Да. Она часто приходит к ней.

— На Тара-роуд? — сквозь зубы процедила Рия.

— Рия, я думаю, она скучает по тебе. Поэтому и приходит. — Герти отчаянно пыталась ее подбодрить.

— Угу. Как же, — ответила Рия.

— Да, Рия. Энни сказала, что плавание по Шаннону было чудное. Так она и выразилась. Сказала, что Брайан каждый день говорил: «Вот бы маме понравилось!» И она с ним соглашалась.

— Серьезно? — Рия слегка повеселела.

— Честное слово. Я разговаривала с ней сегодня утром, когда ходила убираться. Сейчас они с Мэрилин пошли по магазинам.

— Что?

— Пошли по магазинам. Кажется, бабушка дала ей бесплатный талон на приобретение одежды. Энни решила его использовать, и они поехали на Графтон-стрит.

— Наверняка Мэрилин сейчас едет по пешеходной зоне на моей машине.

— Нет, они сели в автобус. Рия, я не понимаю, что ты имеешь против нее. Ей-богу, просто не понимаю.

— Я тоже, — ответила Рия, положила трубку и ударилась в слезы.

Первые три попытки встретиться с миссис Коннор закончились неудачей. Каждый раз очередь машин оказывалась слишком длинной. Встревоженные мальчики, охранявшие стоянку, говорили, что ждать не стоит. Но в четвертый раз им повезло.

Перед Мэрилин сидела усталая худая женщина.

— Добро пожаловать в нашу страну, — сказала она.

— Спасибо.

— Вы приехали сюда, чтобы что-то найти.

— Да. Как все.

— Но оно не здесь. Оно там, откуда вы приехали.

— Вы можете поговорить за меня с моим сыном?

— Он мертв?

— Да.

— Это не ваша вина, мадам.

— Моя. Я не должна была его отпускать.

— Я не могу говорить с мертвыми, мадам. — Глаза худой женщины лихорадочно горели. — Они покоятся с миром. Мы не должны их будить.

— Я хочу сказать ему, что мне очень жаль.

— Нет, мадам, это невозможно. Спящие не хотят, чтобы их беспокоили.

— Это возможно.

— Не для меня. Будьте любезны, покажите мне свою ладонь.

— Почему вы не можете поговорить с моим сыном, сказать ему, что мне очень жаль? Что я не должна была позволять ему уйти, не должна была соглашаться, чтобы они нажали на выключатель? Его отключили от аппарата всего через шесть месяцев. Может быть, потом они нашли бы способ вернуть его. Я сидела рядом и следила за его последним вздохом. — Миссис Коннор смотрела на Мэрилин с огромным сочувствием. — Я до самого конца держала его за руку и говорила на случай, если он меня слышит: «Дейл, мы с твоим отцом выключаем аппарат, чтобы освободить твой дух. Так и случится». Но этого не случилось. Я знаю. Его дух где-то томится, и я не буду знать покоя, пока не смогу хоть раз поговорить с ним. Неужели вы не можете его найти?

— Нет.

— Я прошу вас.

— Вы должны найти покой.

— Да. Иначе зачем мне было сюда приезжать?

— За тем же, что и все остальные. Люди приезжают, потому что они несчастны.

— И потому что надеются на небольшое чудо.

— Думаю, да, мадам.

— Что ж, миссис Коннор, спасибо за честность и потраченное на меня время. — Мэрилин встала.

— Заберите свои деньги, мадам. Я вам ничего не сказала.

— Нет. Я настаиваю.

— Нет, мадам. Я тоже настаиваю. Однажды вы найдете покой. В тот день вы выйдете из дома и отдадите эти деньги тому, кто в них нуждается.

По дороге домой Хилари тревожно спросила:

— Мэрилин, она вам чем-нибудь помогла?

— Она очень мудрая.

— Но она не стала говорить за вас с мертвым?

— Нет. Сказала, что он спит.

— И она не смогла его разбудить для вас?

Мэрилин почувствовала жалость к одинокой, не внушающей симпатии сестре Рии.

— Ну, мы согласились, что не стоит будить того, кто спит с миром.

— Неужели дело того стоило? Я имею в виду… Вы не думаете, что переплатили ей?

— Ничуть. Я была рада узнать, что он спит с миром.

— И что, после этого вам полегчало? — с надеждой спросила Хилари.

— Очень полегчало, — солгала Мэрилин Вайн. — А теперь расскажите, что она поведала вам.

— Сказала, что мне пора искать деревья. Что теперь у нас достаточно денег, чтобы выбирать, где жить.

— А вы действительно хотели бы жить в окружении деревьев? — спросила Мэрилин.

— Да нет. Я ничего не имею против деревьев, но никогда по ним не тосковала. Однако, если так написано мне на роду, думаю, придется поискать.

Когда они уезжали, машин в очереди стало еще больше. Люди хотели маленького чуда, которое могло бы им помочь. Эта женщина сказала, что все, кто приезжает к ней, несчастны. Зрелище было грустное, но в нем таилась какая-то странная сила. У всех сидевших в этих машинах было свое горе. Мэрилин Вайн была не единственной женщиной на свете, страдавшей от потери и чувства вины. Другие переживали то же самое. Как больные, нуждающиеся в лекарстве, они приезжали в это место и ему подобные в надежде на то, что существует магия, способная им помочь.

Мэрилин невольно улыбнулась. Хилари увидела эту улыбку и обрадовалась.

Рия поменяла текст на автоответчике. «Это дом Грега Вайна, который сейчас на Гавайях, и Мэрилин Вайн, которая сейчас в Ирландии. В данный момент здесь живет Рия Линч. Она будет рада передать ваши сообщения Вайнам или перезвонить вам». Она прокрутила пленку несколько раз и кивнула. Долг платежом красен. Пусть Мэрилин почешется.

Потом она позвонила Хейди.

— Я хочу устроить у себя небольшую вечеринку и пригласить вас с Генри. Придет Карлотта, та симпатичная пара, с которой мы познакомились, изучая Интернет, и двое мужчин из кулинарии, о которой вы мне рассказывали. Похоже, я нашла с ними общий язык, но мне нужно продемонстрировать, как я готовлю. Надеюсь, что они дадут мне работу.

— Мам?

— Хай, Энни.

— Забавно. Ты говоришь «хай» вместо «алло».

— Просто сорвалось с языка.

— Ты не позвонила, поэтому мы сами решили тебе позвонить.

— Я звонила вам. И оставила сообщение твоему отцу. На которое он еще не ответил. Напомни ему, ладно?

— Мам, его нет. Он все время где-то бегает.

— Ну, когда он все-таки придет, скажи ему, что я жду.

— Мам, но в этом сообщении говорится только о делах.

— Да. И все же я хочу, чтобы он ответил.

— Будете ссориться?

— Если он перезвонит мне, то нет.

— Как ты, мам?

— Нормально. А как вы сходили с бабушкой в пиццерию? — Энни заметила, что в голосе матери прозвучала сталь.

— Хорошо. Бабушка подарила мне замечательный жилет. Ты его увидишь. Я возьму его с собой.

— А Китти к вам присоединилась?

— Нет. Не получилось.

— Почему не получилось?

— Потому что Бернадетта позвонила бабушке и сказала, что папа решительно возражает против Китти.

— Очень жаль.

— Нет, это мне жаль, а тебе ни чуточки. Вы с папой не любите Китти. Что же я могу поделать?

— Я рада, что твой отец следит хотя бы за этим.

— Ему не до того. Он даже не знает, какой сегодня день недели. Говорю тебе, это Бернадетта.

— Расскажи мне, как ты ходила по магазинам с Мэрилин.

— Мам, ты что, наняла целую команду сыщиков?

— Нет, просто кое-что рассказывают друзья и родные. Мне интересно, вот и всё.

— Мам, ты не интересуешься одеждой. Ты ее терпеть не можешь.

— Что ты купила? — прошипела Рия.

— Розовые джинсы и сине-розовую блузку.

— Потрясающе…

— Мам, ты на меня за что-то сердишься?

— А есть за что?

— Не думаю. Честно говоря, лето в этом году паршивое. Все друг на друга обижаются. Мне не разрешают встречаться с Китти. Бабушка хочет переселиться в дом престарелых. Мистер Маккарти куда-то уехал и ничего не сказал папе. Розмари Райан выпрыгивает из штанов, потому что ей нужно найти папу и передать ему срочное сообщение, а она не может. Брайан снова связался с Декко и Майлсом, они орут, дерутся и сводят друг друга с ума. Кажется, папа поссорился с Финолой, и она больше к нам не приходит. Бернадетта почти все время спит. Тетя Хилари окончательно рехнулась и продолжает искать дом с деревьями. Климента рвало шерстью, и его пришлось везти к ветеринару. Это сделал Колм. Ничего серьезного, но сначала мне было страшновато. Потом я позвонила тебе, а ты набросилась на меня непонятно за что… Честно говоря, если бы не Мэрилин, здесь можно было бы сойти с ума.

— Она тебе помогает?

— Ну, по крайней мере, она нормальный человек. И советует, какие книги читать. Дала мне «Убить пересмешника». Ты читала этот роман, мам?

— Я люблю тебя, Энни.

— Мам, ты что, пьяная?

— Конечно нет. А что?

— Я спросила, читала ли ты книгу, а ты ответила, что любишь меня. Разве так разговаривают?

— Нет. Но я сказала правду.

— Что ж, ясно. Спасибо тебе, мам. Большое спасибо.

— А ты? Ты любишь меня?

— Мам, ты слишком долго прожила в Америке, — ответила Энни.

Дэнни Линч стоял на крыльце и звонил в дверь дома, когда-то бывшего его собственным.

Он переминался с ноги на ногу, поглядывал на часы и не видел Мэрилин, стоявшую на коленях под высоким деревом у ворот. «Он действительно красив, — думала Мэрилин. — От него исходит та же кипучая нервная энергия, которая запомнилась мне много лет назад. Но теперь в нем появилось что-то еще. То, что я заметила тогда в ресторане Колма. Что-то тревожное, почти затравленное». Потом он достал какие-то ключи и вошел. Мэрилин была готова встать и подойти к нему, но она вскочила, побежала к дому и быстро поднялась на второй этаж.

Дэнни стоял в гостиной и оглядывался.

— Это всего лишь я, Дэнни Линч, — сказал он.

— Вы чуть не довели меня до инфаркта, — ответила Мэрилин, прижав руку к груди и притворившись испуганной. В конце концов, она действительно испугалась бы, если бы вошла в дом, не зная, что он здесь.

— Прошу прощения. Я звонил в дверь, но никто не ответил. Я знаю, вы — Мэрилин. Добро пожаловать в Ирландию. — Беспокойство не помешало Дэнни пустить в ход свои испытанные чары. Он смотрел на Мэрилин так, словно и в самом деле был рад ей. Этот человек из породы мужчин, внимательно смотрящих на каждую женщину, с которой разговаривают, и заставляющих ее почувствовать себя особенной. Собственно говоря, именно поэтому она его и запомнила, в то время как множество других ирландцев полностью исчезли из ее памяти.

— Спасибо, — ответила она.

— И вы здесь счастливы? — Он обвел комнату взглядом заведующего складом, проводящего инвентаризацию.

— Очень. А кто бы не был здесь счастлив? — Она тут же пожалела о сказанном. Дэнни Линч явно не был счастлив в этом доме, иначе бы он остался в нем. Ложно понятая вежливость заставила ее задать глупый вопрос.

Но оказалось, что он не обратил на ее слова никакого внимания.

— Моя дочь говорит, что вы очень добры к ней.

— Она очень славная девочка. Надеюсь, ей и Брайану понравится мой дом не меньше, чем мне нравится их.

— Им крупно повезло. Когда я был в возрасте Брайана, от ближайшего шоссе меня отделяло десять миль. — Он был очень любезен.

И все же Мэрилин не нравилось, что он вошел в дом сам.

— Я не знала, что существует третий ключ от дома. Думала, они есть только у меня и у Герти.

— Почему бы ему и не существовать? — спросил Дэнни. — Я в этом доме не чужой.

— Видимо, произошло недоразумение. Дэнни, я не знала, что вы будете приходить и уходить. Мне было недвусмысленно сказано, что у Колма есть ключ от задней калитки, вот и всё. Я скажу Рии, что она забыла предупредить меня о ваших визитах и что в результате я приняла вас за взломщика. — Она засмеялась так, словно речь шла о глупой ошибке, но в то же время пристально следила за ним.

Дэнни понял намек. Он небрежно снял с кольца ключ от дома на Тара-роуд и положил его на стол неподалеку от вазы с розами.

— Вообще-то я не собираюсь приходить и уходить. Просто сегодня мне кое-что понадобилось, а поскольку вас не было, я подумал… ну, сами знаете, старые привычки умирают с трудом. В конце концов, эта парадная дверь долго была моей. — Его улыбка и извинения были хоть и отрепетированными, но искренними.

— Конечно. — Теперь Мэрилин могла позволить себе быть вежливой. Она выиграла эту маленькую битву и вернула Рии ее ключ. — А что вы хотели?

— Взять ключи от машины. Моя сломалась, так что мне придется воспользоваться второй.

— Машиной Рии?

— Да, второй машиной.

— И как долго? Она понадобится мне через час.

— Нет. Я должен взять ее на длительный срок.

— О, это невозможно, — любезно ответила Мэрилин.

— Что вы имеете в виду?

— То, что я оплатила дополнительную страховку на восемь недель. Рия будет возить на моей машине ваших детей. Мой муж не сможет приехать неожиданно и потребовать у нее мою машину… — Мэрилин сделала паузу. Фраза так и осталась неоконченной.

— Мэрилин, мне очень жаль, что я не сумел вас переубедить, но я должен взять машину. Она вам не нужна, вы весь день работаете в саду. А мне нужно ездить, встречаться с людьми и зарабатывать себе на жизнь.

— Я уверена, что компания предоставит вам другую машину.

— Мне больше подходит эта, а поскольку вы в ней не нуждаетесь…

— Прошу прощения, но вы этого не знаете. Сегодня я встречаюсь с Колмом. Мы поедем договариваться о доставке грунта и удобрений для сада, а до питомника автобусы не ходят. Потом я повезу вашу первую тещу и трех пожилых дам из «Святой Риты» в Доки на турнир по бриджу. Потом заберу ваших детей и повезу их к вашей второй теще, с которой вы, кажется, поссорились, — после чего она поедет с ними на урок плавания. Затем я встречаюсь с Розмари Райан — кстати, она отчаянно пытается с вами связаться, — и мы с ней поедем на благотворительный показ мод. Я согласилась ее подвезти. — Дэнни смотрел на нее открыв рот. — Ну что, теперь мы договорились, что, как ни прискорбно, я не могу отдать вам машину Рии? — спросила Мэрилин.

— Дэнни?

— О господи, Барни, где вы?

Барни засмеялся.

— Я же тебе говорил, в деловой поездке.

— Нет, так вы сказали банку, поставщикам, всем остальным, но мне вы этого не говорили.

— Именно это я делаю. Нахожусь в деловой поездке с целью раздобыть деньги.

— Барни, ради бога, скажите, что вы их раздобыли. Хотя бы немного, потому что иначе сегодня во второй половине дня мы потеряем два контракта.

— Успокойся, успокойся. Раздобыл.

— Где вы?

— Это неважно. Позвони Ларри в банк и проверь. Деньги там.

— Еще час назад их не было.

— А теперь есть.

— Где вы, Барни?

— В Малаге, — ответил Барни Маккарти и дал отбой.

Дэнни колотила дрожь. Он не мог заставить себя позвонить в банк. А вдруг Ларри скажет, что понятия не имеет ни о каких деньгах? Вдруг Барни уехал на юг Испании вместе с Полли и больше не вернется? Конечно, это абсурд, но иногда люди так поступали. Бросали жен и детей, даже не оглянувшись. Разве он сам не сделал то же самое?

— Вам звонит мисс Райан. И уже не в первый раз, — сказала ему секретарша, возведя глаза к небесам и молясь, чтобы он наконец ответил.

— Соедините… Как дела, моя радость? — спросил он.

— Пять звонков, Дэнни. Что это значит? — ледяным тоном спросила Розмари.

— Тут был форменный ад.

— Да. Я читаю об этом в газетах и слышу от всех и каждого.

— Теперь все о’кей. Мы выбрались из трубы.

— Кто это сказал?

— Барни. Он позвонил из Испании. Правда, был слегка взволнован.

Розмари засмеялась, и у Дэнни отлегло от сердца.

— Нужно встретиться. Есть некоторые вопросы, которые мы должны обсудить.

— Радость моя, это очень трудно.

— Сегодня вечером я еду на одно из этих скучных благотворительных мероприятий Моны с женщиной, которая живет в твоем доме.

— С Мэрилин?

— Да. Ты знаком с ней?

— Она мне не нравится. Настоящий мужик в платье.

— Встретимся после десяти, — сказала Розмари и положила трубку.

Наконец Дэнни набрался храбрости позвонить в банк. Говорить следовало весело и уверенно.

— Привет, Ларри, это Дэнни Линч. Ну что, красная лампочка погасла? Можно вылезать из бункера?

— Да. Мафия откопала свою заначку.

Дэнни ощутил неимоверное облегчение, но притворился шокированным.

— Ларри, разве так разговаривают с уважаемыми торговцами недвижимостью?

— Уважаемые торговцы недвижимостью есть, но вы с Барни к ним не относитесь.

— Ларри, что вы говорите? — пролепетал испуганный Дэнни.

— Он бросил множество маленьких людей, которые не могут жить без жалованья, а когда дело дошло до петли, отправился в Коста-дель-Крайм^[16] и получил у своих дружков немного отмытых денег, полученных от торговли наркотиками.

— Ларри, мы этого не знаем…

— Знаем.

Дэнни вспомнил, что слышал, будто сын Ларри лечится от наркотической зависимости. Конечно, этот управляющий банком не мог питать нежных чувств к тем, кто торговал героином.

Мэрилин позвонил Грег.

— Без всякой причины. Просто захотелось поболтать. Скучаю по электронной почте.

— Я тоже. Но зато я слышала, что Рия в совершенстве освоила мой маленький ноутбук. Она послала электронное сообщение Розмари Райан — женщине, с которой я сегодня иду на демонстрацию мод и в офис своего бывшего мужа. Они чуть не упали.

— Знаю. Мне от нее тоже пришло сообщение.

— Да? И о чем?

— Да так, всякие мелочи… Объявление о дате встречи выпускников… Приедет Энди, ее дети, так что в доме будет яблоку негде упасть.

— Да. — Мэрилин не смогла бы объяснить, почему это вызвало у нее досаду, но из песни слова не выкинешь.

— Похоже, она там совершенно освоилась. Пару часов в день готовит для кулинарии «Джон и Джерри».

— Не может быть!

— Может. Ну разве не удивительно? А Генри сообщил, что они с Хейди ходили к ней обедать…

— Куда?

— Домой. На Тюдор-драйв. Кажется, там было восемь человек, и они…

— У нас в доме? Она принимала восемь человек у нас в доме? Устроила обед?

— Ну, теперь она их всех хорошо знает. Карлотта каждое утро приходит поплавать в бассейне, а Хейди забегает после работы выпить кофе. Ей не понадобилось много времени…

— Да уж, — мрачно ответила Мэрилин.

Всем руководила Мона Маккарти, сидевшая на приеме. Когда Мэрилин и Розмари вошли, она улыбнулась и протянула им заранее приготовленные билеты. Люди гадали, знает ли она об аферах мужа, как деловых, так и амурных. Но прочитать это по лицу Моны было невозможно. Там не было и намека на тревогу. Крупная спокойная женщина, постоянно собирающая деньги на благие цели. Возможно, это было попыткой компенсировать обществу часть ущерба, который ему нанесли слишком дерзкие спекуляции ее мужа.

— Бокал шампанского? — предложила она.

— С удовольствием, — сказала Розмари. — Недаром я сегодня с личным шофером. — Она представила Мэрилин.

Сегодня вечером Мэрилин была непривычно молчаливой; казалось, ее мысли находились за тысячи миль отсюда.

Лицо Моны засветилось.

— Малышка Рия сейчас живет в вашем доме, верно?

Мэрилин широко улыбнулась и кивнула. Интересно, какая часть населения Стонифилда сегодня находится в доме на Тюдор-драйв? О нет, там сейчас только закончилось время ланча. Значит, она устроила что-то вроде «шведского стола» у бассейна. Человек на тридцать. Но нужно было сказать Моне что-то приятное.

— Да, я думаю, она хорошо проводит там время. Уже полностью освоилась.

Мона обрадовалась.

— Ей это просто необходимо. Как чудесно, что вы смогли ее принять.

— Я слышала, что она даже нашла себе работу. В нашей местной кулинарии, — сказала Мэрилин и удивилась, услышав в своем голосе металлическую нотку. С чего бы это?

— Рии надо было пойти работать еще несколько лет назад, — промолвила Розмари. — Именно поэтому она потеряла всё, что имела.

— Она потеряла не всё, — спокойно ответила Мона. — У нее есть дети.

Розмари поняла, что допустила бестактность. Мона тоже была простой домохозяйкой, муж которой в это время загорал на юге Испании с любовницей.

— Да,вы правы, у нее есть дети. И конечно, дом.

— Вы думаете, связь Дэнни Линча… как бы это лучше выразиться… постоянна? — поинтересовалась Мэрилин.

— Ничуть, — ответила Розмари.

— Ни в коем случае, — одновременно с ней сказала Мона.

— А как, по-вашему, когда эта связь закончится, Рия примет его обратно? — Мэрилин не могла поверить, что она способна задавать такие неделикатные вопросы. Она, славившаяся своей сдержанностью, в этой стране стала совершенно другим человеком. Несколько недель, проведенных в Ирландии, превратили ее в болтунью и сплетницу.

— Думаю, да, — ответила Мона.

— Как пить дать, — согласилась Розмари.

Если все так уверены… если всё закончится тем, что все вернутся в свои дома, из которых ушли… то зачем вообще было нужно это лето, полное страданий и боли? И что будет с ребенком, которому предстоит появиться на свет?

Пока они ехали домой по вечернему Дублину, Мэрилин непринужденно беседовала с Розмари. Рассказала о Греге, который улетел на Гавайи. Но ни за что на свете она не стала бы объяснять, почему муж находится на одном краю света, а она — на другом.

Когда Мэрилин припарковалась у дома тридцать два, Розмари поблагодарила ее за помощь.

— Все было чудесно. Это позволило мне выпить целых четыре бокала шампанского. Причем с удовольствием. Я бы пригласила вас выпить кофе, но у меня уже слипаются глаза. Жаворонок, что поделаешь… Полью растения в саду и пойду спать.

— Ради бога, о чем вы говорите? Я и сама сейчас лягу.

Мэрилин поставила машину в гараж и только тут вспомнила, что в сумочке Розмари остались программки с автографами. Энни и ее подружка Китти сходили с ума по двум супермоделям. Мэрилин потратила на эти автографы много труда, но сдуру забыла их в элегантной черной кожаной сумочке Розмари. Она посмотрела на часы. Розмари еще не легла; они расстались всего две минуты назад. Наверняка поливает цветы в нижнем саду. Можно пройти по переулку, так будет быстрее. Заднюю калитку в тридцать втором номере никто не запирает.

Квартал был просто замечательный, ей очень повезло. Она посмотрела на небо, розоватое от городских огней, на большую луну, которая время от времени скрывалась за тучами, проносившимися над головой, как древние боевые колесницы.

Может быть, она напрасно переживает из-за того, что делает Рия в Стонифилде? Нет, не напрасно. Это нечестно. Она создает прецедент, устанавливает дружеские связи, которые теперь трудно будет разорвать. Мэрилин не хотела, чтобы Карлотта мочила свои обильные телеса в ее бассейне, и не нуждалась в том, чтобы Хейди каждый день после работы забегала к ней на чашечку кофе. Кроме того, Мэрилин почему-то было неприятно, что Рия будет готовить угощение для пикника в честь встречи выпускников. Полный абсурд…

Она дошла до задней калитки дома тридцать два и распахнула ее. Мэрилин ожидала увидеть Розмари босиком, сбросившую свои дорогие туфли и поливающую из лейки идеально посаженные бордюрные растения.

Но там никого не было. Мэрилин беззвучно прошла по траве и вдруг услышала голоса двух людей, разговаривавших в беседке. Когда Мэрилин подошла ближе, то поняла, что они не столько разговаривают, сколько целуются. Розмари действительно сбросила свои дорогие туфли и дорогое платье из розового шелка — то самое, которое получила от Полли Каллаган в качестве платы за напечатание брошюры. Она лежала в одной комбинации цвета кофе, держала в ладонях лицо Дэнни Линча и с жаром говорила ему:

— Больше никогда, никогда в жизни не смей оставлять без ответа пять моих звонков!

— Радость моя, я же говорил… — Он погладил ее бедро и приподнял кружевной подол комбинации.

Мэрилин застыла на месте. Она уже во второй раз следила за ничего не подозревающим Дэнни Линчем. Казалось, она была обречена шпионить за этим человеком. Боже мой, куда бежать?

Розмари сердилась.

— Перестань, Дэнни. Перестань морочить мне голову. Нас слишком многое связывает. Я слишком многое тебе прощала, слишком часто предупреждала, слишком часто спасала…

— Мы с тобой всегда знали, что сделаны из другого теста. Что у нас есть то, чего нет у всех остальных.

— Да, я мирилась с твоим мещанским браком, с твоими интрижками, даже смирилась с тем, что ты обрюхатил эту девчонку и уехал с этой улицы. Один бог знает, почему.

— Ты знаешь, почему, Розмари, — ответил Дэнни.

И Мэрилин сбежала. Сбежала в свой сад, где стала с яростью поливать овощи Колма и все остальное, что попадалось ей на глаза; вряд ли бедные растения нуждались в таком количестве влаги.

Пришел Климент, серьезно посмотрел на нее и сел на безопасном расстоянии. Мэрилин пользовалась лейкой как оружием, задыхаясь от гнева и отвращения. И это называется подруга! Бедная, бедная Рия… Не повезти с мужем может кому угодно. Но чтобы предала лучшая подруга? Это было за пределами понимания Мэрилин.

В порыве великодушия она решила, что не станет сердиться на Рию, даже если та привезет в дом 1024 по Тюдор-драйв целый вагон людей и будет кормить их блюдами собственного приготовления. Она заслужила это. Заслужила право получать удовольствие от всего, что может его доставить.

Однако Рия сидела на Тюдор-драйв одна, склонившись над ноутбуком.

Хьюби Грин дал ей компьютерную игру. Рия хотела освоить ее и показать детям, когда те приедут. У детей Шейлы Мэйн было множество таких игр. Конечно, и Энни, и Брайан работали на компьютерах в школе, но Рия об этих играх ничего не знала и никогда ими не интересовалась. Естественно, у нее сразу возникли трудности.

Она отправила Хьюби послание по электронной почте: «Хьюби, вы сможете объяснить мне эту игру за тридцать минут. Заплачу за науку десять долларов. Когда сумеете прийти? Сбитая с толку Рия Линч».

Должно быть, этот парнишка вообще не отходил от компьютера: он ответил немедленно. «Договорились. Позвоните мне по этому телефону и скажите, где вы живете».

Рия позвонила ему и назвала адрес.

Наступило молчание.

— Но ведь это же дом Дейла. Дейла Вайна.

— Верно, — мрачно ответила Рия. Почему-то она думала, что Хьюби это знал. Но откуда ему было знать?

— Ох, миссис Линч, я не могу туда прийти.

— Почему?

— Мистеру и миссис Вайн это не понравится.

— Хьюби, их здесь нет. В этом доме живу я. Мэрилин в моем доме в Ирландии. А Грег на Гавайях.

— Они разошлись? — грустно спросил Хьюби.

— Не знаю, — честно ответила Рия.

— Вы должны знать.

— Ей-богу, не знаю. Они ничего мне не сказали. Думаю, после смерти Дейла им нужно было куда-то уехать.

— Да, конечно.

— Хьюби, конечно, я пойму, если вы не захотите прийти сюда. Тяжелые воспоминания. Извините. Мне следовало сообразить заранее.

Она услышала тяжелый вздох.

— Что ж, это всего лишь дом. Их там нет, так что расстраиваться будет некому. Вашим детям придется играть в эту игру, а десять долларов есть десять долларов. Конечно, я приду, миссис Линч.

После объяснений Хьюби все стало очень просто и интересно. Они заигрались.

— В полчаса мы не уложились. Я заплачу тебе двадцать долларов.

— Нет, мы договорились о десяти. Я задержался, потому что это доставляло мне удовольствие.

— Давай я накормлю тебя ужином. — Рия привела его на кухню и открыла холодильник.

— А, так вы тоже купили этот пирог с заварным кремом цвета ирландского флага, которые продают в «Джоне и Джерри»?

— Купила? Я сама их испекла, — похвасталась Рия.

— Вы сами? Ух ты! — удивился Хьюби. — Моя мать купила два таких пирога для вечеринки.

— Раз так, я дам тебе ирландский хлеб из пресного теста с запеченными в него ягодами черной смородины. Когда будешь уходить, возьмешь с собой.

Хьюби бродил по кухне; было видно, что ему здесь не по себе. Рия ничего не говорила о прошлом. Вместо этого она рассказывала о скором приезде Энни и Брайана. Хьюби взял фотографию детей. Рия всегда держала ее там, где могла видеть.

— Это она? Ваша дочь? Да она просто очаровашка, — сказал он.

— Да, хорошенькая. А вот это Брайан. — Она с гордостью смотрела на сына, который скоро окажется здесь. Но у Хьюби мальчик никакого интереса не вызвал. Они сели за стол и стали есть. Хьюби сказал, что часто бывал здесь. Вайны были гостеприимны и всем позволяли пользоваться своим бассейном. Нет, конечно, такой еды здесь не было. Просто печенье из магазина. В этот дом приходили дети. Честно говоря, его родители дружили с мистером и миссис Вайн до того, как это случилось.

— А теперь? — мягко спросила Рия.

— Ну… вы же видите, какая она, миссис Линч. Вы знаете, какой она стала теперь.

— Нет, как ни странно, не знаю. Мы познакомились заочно. Я видела ее только на одной фотографии.

— Так вы ее не знаете? Вы не подруги?

— Нет, мы просто поменялись домами, вот и всё. Понимаешь, она живет в моем доме, копается в моем саду, покупает моей дочери розовые джинсы…

— А вы не хотите, чтобы она это делала? Тогда почему вы ей об этом не говорите? — Для Хьюби все было просто.

— Потому что мы уже старые и всего боимся, вот почему. Честно говоря, я тоже сейчас делаю то, что ей не понравилось бы. Кормлю тебя ужином.

— Да уж, миссис Линч, это бы ей точно не понравилось.

— Это была не твоя вина.

— Она считает по-другому.

— Понимаешь, я ничего толком не знаю. Люди не говорят, а я не люблю спрашивать. Слышала только, что это случилось на твоем дне рождения.

— Да. Так и было.

— Но почему она сердится на тебя?

— Вы действительно ее не знаете? — Ему требовалось подтверждение. — Вы не ее подруга?

— Нет. Честное слово. Мы познакомились случайно. Понимаешь, у меня тоже есть проблемы.

— У вас кто-то умер?

— Нет. От меня ушел муж, и я очень переживаю.

— Ох…

— А мать Дейла, судя по всему, не смогла смириться с тем, что здесь случилось.

— Да, это правда. Я думаю, она сошла с ума.

— С людьми такое случается, но большинство потом выздоравливают. — Рия пыталась его подбодрить.

— Она ненавидит меня.

— Почему?

— Наверное, потому что я жив. — Он казался печальным ребенком, пытавшимся осмыслить происшедшее. Когда стало темно, в саду сами собой включились фонари. Здесь, в Америке, все делалось быстро. В отличие от Ирландии, где людям требовалось сначала почесать в затылке, а потом нажать на кнопку.

— Наверное, ей следовало ненавидеть того другого мальчика, который умер.

— Джонни?

— Да, Джонни. Я слышала, что это он был за рулем мотоцикла. Именно он убил ее сына.

Хьюби молча смотрел на садовые фонари и автоматическую дождевальную установку, которая начала поливать газон.

— Она не может ненавидеть Джонни. Джонни умер, какой смысл его ненавидеть? А мы с Дэвидом живы. Нас она может ненавидеть. Это придает ее жизни смысл.

— Ты говоришь о ней с обидой.

— Да.

— Хьюби, ей было очень тяжело. Такое трудно простить. Если бы Джонни не был пьян…

— Джонни не вел мотоцикл. За рулем был Дейл. — Рия посмотрела на него с ужасом. — Дейл украл мотоциклы, Дейл нас подговорил. Это Дейл убил Джонни.

У Рии сжалось сердце.

— Не может быть…

Он грустно кивнул.

— Это правда.

— Но почему? Почему никто… почему они не узнали?

— Вы же не захотите представить себе, как это выглядело, не захотите думать об этом. А мы с Дэвидом видели. И нам придется думать об этом до конца жизни.

— Но почему вы не?..

— Все считали, что за рулем сидел Джонни, а в то время мы еще надеялись, что Дейлу станет лучше. Говорили, что он может выжить — его подключили к аппарату. Один раз я ходил к нему. Еще до того, как она не велела меня пускать. Я сказал ему на случай, если он меня слышит, что мы никому ничего не скажем. Пусть все думают, что это был Джонни. Понимаете, Дейл был самым младшим из нас. Кроме того, родители молились на него. А у Джонни не было никого.

— О боже… — пробормотала Рия.

— Да, вот так все и было. Сейчас я не уверен, что мы поступили правильно, но мы хотели как лучше. Черт побери, мы сделали это, чтобы помочь миссис Вайн, а она даже не пустила меня на похороны Дейла!

— О боже всемогущий… — прошептала Рия.

— Вы не скажете ей, правда? — спросил Хьюби.

Рия подумала о комнате, расположенной дальше по коридору. Комнате, превращенной Мэрилин в гробницу мертвого сына.

— Нет, Хьюби. Не скажу ни за что на свете, — ответила она.

Глава седьмая

— Мэрилин, это Рия. Жаль, что не застала вас. Ничего особенного. Просто хотела сказать, что скоро состоится Дублинское конное шоу, которое могло бы доставить вам удовольствие. Розмари достанет вам билет на соревнования по преодолению препятствий, это очень увлекательное зрелище. Она мастер на такие вещи и сделает все, чтобы помочь человеку. Она прислала мне сообщение на ваш ноутбук. Страшно удивилась, что я знаю, как это делается. А вдруг вы терпеть не можете конные шоу? Сама не знаю, зачем я это говорю. Просто хочется думать, что вы не скучаете. Я слышала от Герти, что вы творите в саду настоящие чудеса. Большое спасибо. О’кей. Счастливо.

Мэрилин прослушала сообщение. Упоминание имени Розмари Райан вызвало у нее вспышку гнева. Хорошо, что в руке не было чашки, иначе Мэрилин раздавила бы ее в ладони. Она не стала отвечать на звонок сразу, потому что не доверяла себе. Говорить о подруге Рии, которая «сделает все, чтобы помочь человеку», было выше ее сил.

— Рия, это Мэрилин. Жаль, что не застала вас. Как говорится, наши автоответчики играют в салочки. Нет, я не буду просить Розмари достать мне билет на соревнование по преодолению препятствий, но вполне могу сходить на конное шоу, когда оно начнется. Я уже видела его афиши. Вы должны подробнее рассказать мне об уроках Интернета. Кажется, они пошли вам на пользу. Мне понадобилась целая вечность, чтобы это усвоить. Рада слышать, что вы познакомились со многими людьми. Энни и Брайан завтра придут сюда обедать. Я понятия не имела, чем их кормить, но Колм сказал, что принесет что-нибудь съедобное. Дети ждут не дождутся, когда снова вас увидят. Вот и все. Счастливо.

Рия прослушала сообщение. Она впервые не ощутила досады и раздражения при мысли о том, что завтра вечером дети будут ужинать с Мэрилин. Мэрилин нуждалась в утешении. Она заслужила это. Заслужила право получать утешение от всего, что может его доставить. Она не стала отвечать на звонок сразу, потому что должна была посоветоваться с Хейди, как рассказать о курсах, не упоминая имя Хьюби Грина.

— Финола, из-за чего вы с папой поссорились? — спросил Брайан.

— Брайан!

— Нет, Энни, вопрос резонный. Отвечаю. Из-за денег.

— Ох… — сказал Брайан.

— Чаще всего люди ссорятся именно из-за этого, — бодро и деловито сказала Финола. — Я попросила твоего отца рассказать, как идут дела в его компании. Мне хотелось знать, достаточно ли у него денег, чтобы содержать вас двоих, вашу маму и Бернадетту.

— И как, достаточно? — испуганно спросил Брайан.

— Не знаю. Он сказал, чтобы я занималась своими делами, и был совершенно прав. Это действительно было не мое дело. Вот почему мы поссорились.

— Но вы когда-нибудь помиритесь? — спросила Энни.

— О да, конечно, — беспечно ответила Финола. — Я очень рада, что вы пришли ко мне попрощаться перед отъездом. Большое спасибо.

— Вы были очень добры к нам. Водили в бассейн и вообще… — сказала Энни.

— И разговаривали с нами, когда папа и Бернадетта лизались друг с другом на катере, — с отвращением вспомнил Брайан.

— Я хотела сделать вам маленький подарок перед отъездом, но решила, что лучше дать каждому по двадцать долларов, — сказала Финола Данн.

Их лица осветились.

— Наверное, нам не следовало бы их брать… — заколебалась Энни.

— Почему? Мы ведь друзья, правда?

— Да, но вы с папой…

— Поверьте мне, к вашему возвращению все уладится. — Дети тут же поверили, широко улыбнулись и сунули деньги в карманы. — И… я надеюсь, что там вам с мамой будет хорошо, — серьезно сказала Финола.

— Конечно, — ответил Брайан. — Финола, она такая же старая, как и вы, так что там никто лизаться не будет.

— Брайан! — крикнула Энни.

— Ну что, до сентября? — Финола никогда не думала, что она полюбит детей Дэнни Линча и будет жалеть о том, что они уедут из Ирландии на целый месяц.

Позвонил Грег и сказал, что во время августовской встречи выпускников хотел бы провести две ночи в доме на Тюдор-драйв.

— В обычных условиях я предоставил бы дом в ваше полное распоряжение и остановился в мотеле, но в этот уик-энд всюду будет полным-полно народа. Даже у Хейди и Генри не найдется для меня места.

— О боже, нет, конечно, вы должны остановиться здесь. И Энди тоже.

— Выходит, мы все свалимся вам как снег на голову?

— А почему нет? Мы с Энни можем спать в одной комнате. Вы с Энди займете две спальни для гостей. А Брайан может спать даже стоя, он не в счет. Его раскладушку можно поставить где угодно.

— Очень любезно с вашей стороны. Мы затрудним вас только на две ночи.

— Нет, это же ваш дом. Живите сколько хотите.

— Когда прилетают ваши дети?

— Завтра. Не могу дождаться.

Грег положил трубку и только тут вспомнил, что Рия ничего не сказала о комнате Дейла. Брайан мог бы спать там. Для Грега в этом не было бы ничего особенного. Но не для Мэрилин. Похоже, Рия Линч во всем разобралась. В первый раз она говорила что-то странное о том, что дух Дейла находится на Гавайях и тоскует по своей матери. Наверное, он ее неправильно понял. Во всяком случае, сейчас она была практичной и деловитой.

Мэрилин пошла к Колму за едой.

— Я бы сам все принес, — сказал он.

— Ерунда. Я и так перед вами в долгу. Что здесь?

— Для Энни — легкая овощная корма^[17] с бурым рисом. А для Брайана — всего-навсего сосиски с горошком и чипсы. Я не стал ничего готовить для вас лично. Решил, что вы попробуете и того и другого, чтобы никто из детей не обиделся.

Мэрилин план одобрила и потянулась за кошельком.

— Пожалуйста, Мэрилин.

Выражение лица Колма заставило ее остановиться.

— Ну что ж, Колм… Большое спасибо.

— Вы понесете блюда в руках? Подождите минутку. — Он позвал Кэролайн, и его бледная темноволосая сестра, которую раньше Мэрилин видела только издали, принесла очень удобную корзину с двумя салфетками. — Вы уже знакомы с Кэролайн?

— Не думаю. Во всяком случае, нас друг другу не представили. Как поживаете? Меня зовут Мэрилин Вайн.

Кэролайн нерешительно протянула руку. Мэрилин посмотрела ей в глаза и сразу поняла, в чем дело. Она не считала себя специалистом, но после окончания университета три года проработала в центре лечения от наркотической зависимости. Мэрилин ничуть не сомневалась, что познакомилась с женщиной, пристрастившейся к героину.

— Как ты думаешь, папа потерял все свои деньги? — спросил Брайан, когда брат и сестра сели в автобус.

— Не говори глупостей, — ответила Энни.

— А почему Финола думает, что это так?

— Она не знает. В конце концов, все старые люди вроде Финолы и бабушки не думают ни о чем, кроме денег.

— Можно спросить Розмари, она знает, — предложил Брайан. — Все равно мы будем проходить мимо ее дома.

— Если ты проболтаешься об этом Розмари, я вырву тебе ноздри щипцами для мороженого, причем без всякой заморозки, — пообещала Энни.

— Ладно, ладно. — Рисковать Брайану не хотелось.

— Но раз уж мы едем на Тара-роуд, то можем зайти к Герти, — предложила Энни.

— А она знает про папины деньги?

— Дурак! Мы зайдем к ней не для этого, а чтобы попрощаться. Так же, как мы попрощались с Финолой.

— Думаешь, она нам тоже что-нибудь даст? — с интересом спросил Брайан.

— Конечно, нет, болван! Ты глупеешь с каждым днем, — разозлилась Энни.

— Да, конечно, я просто не подумал. Если бы у нее были деньги, она не стала бы убираться у мамы, — догадался Брайан.

— Наверное, маме будет приятно знать, что мы заходили к Герти, — сказала Энни.

Герти им обрадовалась.

— Вы скажете маме, что дом в полном порядке, правда? — сказала она.

— Я думаю, мама про дом давно забыла, — философски заметил Брайан.

— Во всяком случае, она помнит, что ты сказал ей про вырубленный сад, — ответила Герти.

Брайан растерялся. Похоже, его ругали, но за что?

— Я хотел рассказать маме, что Декко и Майлс ходили в кино смотреть фильм «только для взрослых» и сказали, что они лилипуты. Но потом подумал, что про сад ей будет интереснее, — попытался оправдаться он.

— Герти, мама сказала, что там мы встретимся с твоими родными. — Энни хотелось перевести беседу в более безопасное русло.

Но Герти вовсе не обрадовалась.

— Там что, не хватает своих мальчишек и девчонок? Зачем вам ездить в гости к детям Шейлы или тащить их к себе?

Энни пожала плечами. Угодить взрослым невозможно.

— Конечно, — сказала она.

— И передай маме, что у меня тоже все хорошо. Очень хорошо. Уже несколько недель. Она поймет, что я имею в виду.

Энни ответила, что непременно передаст. Она понимала, о чем идет речь: в последнее время Джек не поднимал руку на жену. Герти была права, маме это должно было понравиться. Глаза Энни наполнились слезами. Мама была очень доброй, но совершенно не понимала того, что происходит вокруг. Она ничего не понимала ни в одежде, ни в дружбе, не смогла удержать папу или хотя бы вернуть его, когда он ушел. Не понимала, почему Брайана необходимо все время одергивать, и не догадывалась, что собой представляет ее любимая Розмари. Может быть, на первые десять минут ее хватит, а потом она опять перестанет что-либо понимать… Энни испустила тяжелый вздох.

— Ну что, уже собрались в дальний путь? — спросила Герти.

— Да. Финола дала нам на дорогу по двадцать долларов! — похвастался Брайан. Энни хотела его остановить, но было уже поздно.

— Вот и хорошо. А кто эта Финола? — поинтересовалась Герти.

— Ты ее знаешь. Это мать Бернадетты, — ответил Брайан. Энни подняла глаза к небу.

— Очень мило с ее стороны. Наверное, у нее полно денег, если она делает вам такие подарки.

— Нет, у нее нет ни гроша. Именно поэтому она поссорилась с папой.

— Брайан просто ничего не понял… — начала Энни.

— Но она так сказала. Энни, ты все время говоришь, что я дурак и болван, а сама глухая. Она сказала, что поссорилась с папой из-за денег!

— Брайан, нам пора идти. Во-первых, нас ждет Мэрилин. Во-вторых, мы еще должны зайти к бабушке.

— Надеюсь, что сегодня у Мэрилин будет не только имбирное печенье, — проворчал покрасневший от обиды мальчик.

— Можешь не волноваться, Колм уже готовит для вас обед, — успокоила его Герти.

— Вот здорово! — обрадовался Брайан. Может быть, ему удастся поговорить с Колмом о футболе и кино, а не слушать скучные разговоры Мэрилин Вайн и Энни об одежде.

— Послушай, наверное, мне не следовало этого говорить. Если Мэрилин не скажет, что обед приготовил Колм, вы тоже не упоминайте об этом, ладно? Может, она хочет, чтобы вы думали, будто она сама его приготовила. — Герти уже раскаивалась в своих словах.

— Герти, я не сомневаюсь, что Брайан Линч с этим справится. Он у нас такой тактичный… Настоящий дипломат.

— Она всегда меня ругает. Еще до того, как я что-нибудь скажу или сделаю, — пожаловался мальчик. — Не волнуйся, Герти. Я скажу Мэрилин: «Потрясающе вкусно. Вы стали настоящим поваром». Вот что я ей скажу.

Герти сунула руку в карман розового комбинезона, который она носила в прачечной.

— Нате вам по фунту каждому. С удовольствием дала бы больше, но увы… Купите себе мороженое в аэропорту.

— Спасибо, Герти, это потрясающе, — ответил Брайан. — Интересно, Мэрилин даст нам что-нибудь?

— Слушай, давай просто встанем у ворот нашего дома на Тара-роуд и крикнем ей, сколько нам надо. Ей-богу, так будет лучше, — сердито сказала Энни, схватила брата за руку и уволокла его из прачечной.

— Шейла, может быть, приедешь на уик-энд? — спросила по телефону Рия.

— Но ты же захочешь побыть с детьми.

— О нет, я надоем им через двадцать минут. Я буду рада, если ты привезешь своих сорванцов.

— Дважды звать не придется. Они только и говорят, что о бассейне, — ответила сестра Герти. — Ты уверена?

— Уверена. Представь себе, через несколько часов они уже будут в самолете. Не могу себе представить.

— Знаешь, у меня из ума не идет тот наш разговор… Я думала, что ты все еще с Дэнни, вот и спросила о нем. А ты, наверное, решила, что я бессовестная.

— Нет, нет. — Рия вспомнила свой первый разговор с Грегом Вайном. — Откуда ты могла знать? Если люди молчат, такие ситуации неизбежны.

— Теперь я понимаю, что Герти о многом умалчивает, — сказала Шейла Мэйн.

Теперь Мэрилин понимала, почему Колм так защищает сестру. Эта женщина принимала наркотики. На помощь мужа, грубого, крикливо одетого мужчины, присутствовавшего при скандале в ресторане, бедняжке рассчитывать не приходилось. Скорее, он сам имел к этому отношение. Теперь Мэрилин жалела, что не прислушалась к рассказам Герти и Розмари об этом Монто или как его там. Она не могла вспомнить, чем этот человек зарабатывал себе на жизнь. Тут было не все ясно. Возможно, именно тем, от чего страдала его жена.

О господи, с кем только не довелось ей столкнуться после приезда в Ирландию! Мэрилин уже не в первый раз пожалела, что не поговорила с Грегом по душам и не рассказала ему всё. Но, увы, тогда она ничего не могла ему рассказать.

— Миссис Линч, в следующий уик-энд у меня дома будет вечеринка, и я хотел бы пригласить на нее вашу дочь.

Рия закусила губу. Хьюби был славный мальчик и очень помог ей. Но она не хотела отпускать Энни на вечеринку, где будет полно незнакомых молодых людей. Пока что Рия знала о них только одно: некоторые из них пили пиво и крали мотоциклы.

Хьюби заметил ее нерешительность.

— Не волнуйтесь, все будет очень прилично, — сказал он.

— Да, конечно… — Если Энни узнает, что мать отвергла приглашение на вечеринку еще до ее приезда, лето будет безнадежно испорчено. К тому же с ней не будет этой ужасной Китти, которая может кого угодно сбить с пути истинного… Рия заставила себя улыбнуться. — Хьюби, это было бы замечательно, но в уик-энд к нам приедут друзья. У них есть сын Шон, ровесник Энни… Ты не мог бы пригласить и его тоже?

— Конечно. Нет проблем, — тут же ответил Хьюби.

Похоже, бурная светская жизнь Энни была обеспечена.

«Во всяком случае, здесь ей будет веселее, чем было на Шанноне», — мстительно подумала Рия.

— Мы идем к бабушке. Если ты вякнешь там хоть слово о деньгах, я убью тебя на месте и отдам Плайерсу, чтобы он сначала потаскал твой труп по улице, а потом сожрал, — пригрозила брату Энни.

— Я ничего не говорил про деньги, они сами давали, — ответил Брайан. — Как поживаешь, Нора? — весело спросил он, когда бабушка открыла дверь. Энни предпочитала называть бабушку по-старому.

— Нормально, — ответила Нора Джонсон. — Вы не спрятали Китти за оградой, нет?

— Нет, — вздохнула Энни. — Я думаю, Бернадетта следит за этим в оба глаза. О господи, она пропустила свое призвание. Ей следовало не преподавать музыку, а быть начальницей тюрьмы.

Нора Джонсон издала смешок. Ее забавляли телефонные звонки этой странной, похожей на беспризорницу девочки, с которой спутался Дэнни Линч. Бернадетта Данн была ничем не лучше Китти. Такая же ушлая девица, переспавшая с чужим мужем и очень гордящаяся тем, что станет матерью-одиночкой.

Однако следовало отдать ей должное: Бернадетта строго следовала инструкциям Рии. В отличие от Дэнни. Казалось, Дэнни Линч жил на другой планете. Куда бы ни пошла Нора Джонсон, всюду люди говорили о его будущем, качая головами. Она даже изменила старой привычке и прямо спросила леди Райан, насколько правдивы эти слухи. Розмари Райан чуть не откусила ей голову.

— С бизнесом Дэнни и Барни все нормально. Просто некоторые старые склочницы пытаются раздуть скандал из-за того, что он бросил Рию. — Нора от души надеялась, что это правда.

— Представьте себе, завтра вечером вы уже будете в Америке.

— Жаль, что у Мэрилин нет детей, — проворчал Брайан.

— Если бы они были, Мэрилин привезла бы их с собой, так что там тебе все равно было бы не с кем играть, — сказала Нора.

— Нас мама с собой не привезла, — резонно ответил Брайан.

— У нее есть ребенок, но он улетел с отцом на Гавайи. Мама говорила об этом давно, ты просто не слушал.

— Ну, если он на Гавайях, нам от него никакого толку… Нора, а как насчет чая?

— Я думала, вы идете домой ужинать.

— Да, но…

Нора достала апельсиновый сок и бисквиты.

— Бабуля, а почему ты никогда не была в Америке? — спросила Энни.

— В мое время простые рабочие уезжали в Америку в эмиграцию, а не в отпуск.

— А разве мы простые рабочие? — с любопытством спросил Брайан. — Я думал, мы не такие простые.

— Сейчас — да. — Нора Джонсон смотрела на умных, уверенных в себе внуков и гадала, к какому классу они будут относиться к концу лета, когда, по мнению осведомленных людей, их прекрасный дом будет продан. Но этого она им не сказала.

— Вас ждут чудесные каникулы. Вы пришлете мне четыре открытки, по одной в неделю, слышите?

— Наверное, открытки там очень дорогие, — озабоченно сказал Брайан.

— Ты ничем не лучше своей тети Хилари… Ладно. Я все равно собиралась дать вам пять фунтов на мелкие расходы.

И тут, как по заказу, Плайерс издал оглушительный вой.

— Я не просил денег! — завопил Брайан, вспомнив угрозу Энни отдать его труп на растерзание собакам.

— Нет, Брайан, конечно, не просил, — поджав губы, ответила Энни.

Приходить в гости в собственный дом было странно. Но еще страннее была царившая в доме тишина. Когда месяц назад они жили здесь с мамой, шум стоял невообразимый. Сейчас все изменилось.

— А где Климент? — спросила Энни. — Его стул пуст.

— Вероятно, наверху. Спустится, когда почует запах еды.

— Климент не ходит наверх… — начал Брайан, но увидел взгляд Энни и тут же спохватился: — Я хотел сказать, что раньше ему там было неинтересно. А теперь он передумал.

Мэрилин скрыла улыбку.

— Я принесла вам чудесный ужин от Колма, — сказала она. — Такой, который понравится вам обоим.

Пока еда разогревалась в духовке, дети помогли ей накрыть на стол. После первого неудачного визита, когда Мэрилин не знала, что с ними делать, все сильно изменилось.

— Ну что, все вещи собрали?

— Думаю, да, — ответила Энни. — Мама прислала по электронной почте папе в офис список того, что нужно взять. Вы можете представить ее пользующейся техникой?

— Ну, эту технику она использует успешно. — Мэрилин обвела рукой самое современное кухонное оборудование с таймерами и микропроцессорами. В последнее время она была готова защищать Рию от всех. Нельзя было дать в обиду человека, которому и так крупно не повезло.

— Ах, вы об этом… — свысока сказала Энни. — Мама может научиться всему, что имеет отношение к дому.

— Может быть, там она расширила свой кругозор.

— А вы здесь его тоже расширили? — поинтересовался Брайан.

— В каком-то смысле да. Здесь я делаю то, чего дома никогда не делала. Наверное, то же самое происходит и с вашей мамой.

— И в чем разница? — с любопытством спросила Энни. — Вы говорили, что дома любили заниматься садом, гулять и читать. По-моему, здесь вы делаете то же самое.

— Ты права, — задумчиво ответила Мэрилин. — Но здесь я по-другому себя чувствую. Может быть, и твоя мама тоже.

— Возможно, там она не так переживает из-за папы и всего прочего, — сказал Брайан.

— Да. Иногда отъезд действительно помогает решить проблему.

— А вам он помог решить проблему с вашим мужем? — выпалил Брайан и с опаской покосился на сестру, ожидая, что сейчас его обзовут олухом и велят замолчать. Однако казалось, что Энни это тоже интересовало. Во всяком случае, она промолчала.

Прямой вопрос заставил Мэрилин заерзать на месте.

— Это довольно сложно. Понимаешь, я не расходилась с мужем. То есть, конечно, мы расстались, потому что он на Гавайях, а я здесь, но мы не ссорились и не ругались.

— Вы от него ушли? — подсказал Брайан.

— Нет. И он от меня не ушел тоже. Просто каждому из нас нужно было какое-то время побыть одному. Может быть, к концу лета все будет в порядке.

— Вы думаете, что после лета у мамы с папой тоже все будет в порядке? — Лицо бедного Брайана засветилось так, что у Мэрилин застрял комок в горле. Она не знала, что ответить мальчику.

— Есть одно маленькое препятствие. Бернадетта и ее ребенок, — сказала Энни, но голос ее звучал мягче, чем обычно.

— А у вашего мужа нет девушки, у которой будет бэби? — хватался за соломинку Брайан.

— Нет. Дело не в этом.

— Ну, тогда вряд ли… — Мальчик расстроился так, что чуть не заплакал.

— Брайан, ты не окажешь мне услугу? У меня есть нехорошее предчувствие, что Климент спит на моей кровати. Точнее, на кровати твоей мамы, а мы ведь не хотим, чтобы это вошло у него в привычку. Ты не мог бы подняться и принести его?

— Вообще-то это кот Энни. — У Брайана задрожала нижняя губа. Он слишком хорошо знал, как ревниво Энни относится к Клименту, и не хотел рисковать.

— О’кей, сходи за ним, — разрешила Энни. Когда брат пошел наверх, она извинилась: — Брайан у нас очень глупый.

— Нет, просто маленький, — возразила Мэрилин.

— Он еще надеется, что все кончится хорошо, — вздохнула девочка.

— А что думаешь ты сама?

— Думаю, что если мама сумеет сохранить этот дом, она как-нибудь переживет.

Дэнни пришел домой поздно. Бернадетта свернулась в кресле. Ужин был накрыт на двоих.

— Где дети? — спросил он.

Бернадетта медленно подняла глаза.

— Извини, не поняла.

— Где Энни и Брайан?

— Угу, теперь ясно. Не «добрый вечер, Бернадетта», не «я соскучился по тебе, радость моя», не «наконец-то я дома»… Ну, раз уж ты спрашиваешь о детях, то позволь напомнить. За завтраком они сказали, что хотят заехать попрощаться с твоей тещей, моей матерью, Мэрилин и кое с кем еще, а ты велел, чтобы они были дома не позже десяти.

Дэнни тут же раскаялся.

— О боже, Бернадетта, что я несу? Я дурак и эгоист. У меня был кошмарный день, но это не твоя вина. Прости меня.

— Не за что. — Она пожала плечами.

— Нет, есть за что! — воскликнул он. — Ради меня ты бросила все, а я прихожу и веду себя как последняя свинья.

— Я ничего не бросала ради тебя, это сделал ты, — сказала она так спокойно и деловито, словно разговаривала с ребенком. — Давай я налью тебе что-нибудь выпить.

— От этого мне будет только хуже.

— Я смешаю тебе лимонный коктейль. Виски там будет совсем немного, главным образом лимонад.

— Сегодня я тебе не компания. Старый ворчун, измученный работой.

— Тс-с… — Бернадетта протянула ему стакан и слегка прибавила звук в стереоколонках. — Брамс. Он всегда творит чудеса.

Дэнни не находил себе места, ему хотелось поговорить. Но Брамс и коктейль с виски сделали свое дело. Его плечи расслабились, морщина на переносице исчезла. В принципе, говорить было не о чем. Не следовало рассказывать Бернадетте о неприятностях, сыпавшихся на него весь день. О том, как грубо разговаривал с ним по телефону управляющий банком Ларри. О том, что крупный бизнесмен вышел из консорциума по застройке большого микрорайона в Уиклоу, сказав, что Барни и Дэнни — партнеры ненадежные и даже, возможно, с душком. О звонке Полли, предупредившей, что ходят слухи, будто они катятся в пропасть. О том, что Барни юлит и скрывает от него истинное положение дел, как будто не доверяет ни на грош.

Но хуже всего был страх, что банк, давший им ссуду под залог личного имущества, отберет дом номер шестнадцать по Тара-роуд. Тогда у Рии и детей не только не останется крыши над головой, но и продать будет нечего. Бернадетта права, о некоторых вещах лучше не говорить. Даже и пытаться не стоит.

Климент сидел на своем стуле, но с тоской смотрел на дверь, мечтая вернуться на удобную широкую кровать с белым покрывалом, где он только что так сладко спал.

Раскладывая по тарелкам блюда, приготовленные Колмом, Мэрилин рассказывала детям о Стонифилде. В том числе и об августовском уик-энде, когда все выпускники университета съезжаются и говорят друг другу, что они совсем не изменились.

— Мой муж тоже прилетит с Гавайев, так что вы с ним познакомитесь.

— Он остановится в вашем доме? — спросила Энни.

— Да. Твоя мама была очень любезна и сказала, что две ночи погоды не делают.

— И ваш сын вернется тоже?

— Прости, не поняла.

— Ваш сын. Разве он не на Гавайях с мистером Байном?

— Мой сын?

Энни не понравилось выражение лица Мэрилин.

— Э-э… да.

— Кто тебе это сказал?

— Мама.

— Твоя мама сказала, что Дейл на Гавайях?

— Она не назвала его имени, но сказала, что комната готова к его возвращению.

Мэрилин побелела как мел.

Но Брайан ничего не заметил.

— Он будет там тогда же, когда и мы? Можно будет сыграть с ним в баскетбол?

— Что еще говорила твоя мама? — еле слышно спросила Мэрилин.

Энни сильно встревожилась.

— Кажется, она спрашивала о нем мистера Вайна, но ничего не выяснила и не знает, вернется он или нет.

— О боже, — сказала Мэрилин.

— Извините. Наверное, мне не следовало спрашивать. Что-то не так? — пролепетала Энни.

— Как? — спросил Брайан. — Разве он не на Гавайях? Он что, сбежал из дома?

— Теперь я понимаю, что он имел в виду, — пробормотала Мэрилин.

— Кто?

— Грег сказал, что ваша мама показалась ему очень религиозной.

— Она совсем не религиозная, — с неодобрением возразил Брайан. — Нора всегда говорит, что она будет гореть в аду.

— Замолчи, Брайан, — по инерции сказала Энни.

— Господи, как глупо… Мне и в голову не пришло, что она так подумает. — Лицо Мэрилин исказилось от боли.

— Так он не на Гавайях? — спросила Энни.

— Нет.

— А где же тогда? — Эта история начинала утомлять Брайана.

— Он мертв, — ответила Мэрилин Вайн. — Мой сын Дейл мертв.

Через час Дэнни почти успокоился. Возможно, он преувеличил опасность. Бернадетта уплыла на кухню готовить салат с копченой курицей. Там ничего не шипело, не кипело, не жарилось и не было обсыпано мукой. Он не знал, какой спокойной, мирной и нетребовательной может быть жизнь. Бешеной активности ему вполне хватало в офисе.

— У меня есть три минуты, чтобы позвонить? — спросил он.

— Конечно.

Он набрал номер Финолы.

— Это Дэнни Линч. Я хотел извиниться перед вами.

— Что, дети попросили?

— Нет. Они еще не вернулись.

— Тогда Бернадетта?

— Вы же знаете свою дочь. Она даже не упомянула об этом. Ни разу. Нет, я сам так решил. В тот день я дал волю плохому настроению.

— Ну, Дэнни, что я могу вам сказать? — спросила сбитая с толку Финола.

— Я хочу ответить на ваш вопрос. В настоящий момент компания испытывает финансовые трудности, но я совершенно уверен, что мы их преодолеем. У нас большие активы. Поверьте мне, Бернадетта ни в чем не будет нуждаться.

— Я верю вам, Дэнни. Спасибо. Наверное, мне не следовало спрашивать. Просто у вас есть обязанности не только перед Бернадеттой.

— Финола, этим я займусь позже. Ну что, мы снова друзья?

— Мы всегда были друзьями, — ответила она.

Дэнни положил трубку и увидел стоявшую на пороге Бернадетту.

— Ты герой, — сказала она. — Оказывается, все проще простого.

На кухне дома номер шестнадцать по Тара-роуд воцарилось молчание.

Первым его нарушил Брайан.

— У него что, была какая-то ужасная болезнь? — спросил он.

— Нет. Дейл погиб. Разбился на мотоцикле.

— Какой он был? У него были такие же рыжие волосы, как у вас? — негромко спросила Энни.

— Да. Хотя в нас нет ни капли ирландской крови, но и у Грега, и у меня волосы рыжеватые, так что у бедного Дейла не было выхода. Мы оба высокие, и он тоже был высоким. Худым. Спортивным. У него на зубах были скобки, как у многих детей в Штатах.

— У нас тоже кое-кто их носит, — сказал Брайан, не желавший, чтобы Ирландия в чем-то уступала Америке.

— Да, конечно. Он был замечательный мальчик. Каждая мать считает, что ее сын лучший в мире, и я не исключение.

— У вас есть его фотография? — спросила Энни.

— Нет. Ни одной.

— Почему?

— Не знаю. Наверное, потому что мне было бы больно на них смотреть.

— Но у вас дома есть его фотография. Мама сказала, что он очень красивый и что у него чудесная улыбка. Именно поэтому я надеялась, что он будет там, — призналась Энни.

— Да.

— Мне очень жаль.

— Нет, все в порядке. Он действительно был красивым мальчиком.

— У него были подружки?

— Нет, Энни, не думаю. Но матери всегда узнают об этом последними.

— Держу пари, что были. Так показывают во всех фильмах. В Америке очень рано начинают, — рассудительно сказал Брайан.

Они сидели и говорили о мертвом Дейле, пока Энни не вспомнила, что генерал Бернадетта скоро выйдет на военную тропу и тогда им не поздоровится.

— Я отвезу вас, — предложила Мэрилин.

На улице они увидели Розмари. Мэрилин посмотрела на Энни так, словно хотела спросить, хочет ли та остановиться и попрощаться с подругой матери. Энни незаметно покачала головой. Мэрилин прибавила скорость, и у нее сразу полегчало на душе. Ей было трудно обмениваться с этой женщиной даже самыми обычными соседскими приветствиями. Любопытно, что Энни чувствовала то же самое.

Мэрилин высадила детей в конце улицы. Ей не хотелось беседовать ни с Дэнни Линчем, ни с его новой возлюбленной. Всю обратную дорогу до Тара-роуд она обдумывала случившееся.

Лишь оказавшись у дома номер шестнадцать, Мэрилин с ужасом поняла, что не помнит, как доехала. Должно быть, она правильно поворачивала и подавала нужные сигналы. Ей стало очень стыдно. Большинство аварий случается тогда, когда люди сидят за рулем, а думают о чем-то другом. Когда Мэрилин поставила машину Рии в гараж и вошла в дом, ее всю трясло. Она поднялась в гостиную и села за стол. Рия оставила на серванте три хрустальных графина. В записке было написано, что графины стоят в основном для красоты, потому что они с Дэнни всегда пили недорогое вино. Она надеется, что содержимое графинов еще можно употреблять; если Мэрилин захочет, то пусть не стесняется. В одном из графинов было немного бренди, в другом — что-то похожее на портвейн, а в третьем — херес. Дрожащей рукой Мэрилин налила себе бренди.

Так что же случилось сегодня? Что изменилось? Что позволило ей заговорить о Дейле, рассказать чужим людям, что у него были веснушки на носу и скобки на зубах? Признаться, что у нее нет ни одной его фотографии, потому что при взгляде на них она начинала корчиться от горя? Почему прямой вопрос двух детей, которых она едва знала, позволил вырваться наружу словам, каких от нее не могли добиться ни муж, ни друзья, ни коллеги?

Почти стемнело, но на небе еще были видны красные и золотые полоски заката.Она жила в доме и в городе, которых Дейл никогда не видел. Никто из здешних жителей не знал, что она была матерью, любящей матерью, которую ожидало счастливое будущее. Они знали только замороженную, застегнутую на все пуговицы Мэрилин Вайн, и все же кое-кому из них она нравилась. Она встречала людей, которым приходилось не легче, чем ей. В первый раз со времени трагедии Мэрилин поняла, что это правда.

Люди говорили, что отчаяние — это смертный грех, но не могли придумать ни одного убедительного довода в пользу жизни, который мог бы сравниться с величиной ее потери. Слова Грега и всех остальных ей не помогали.

Глупо было думать, что всё может измениться за один вечер. Она не из тех людей, которые верят в панацеи. Произошло совпадение, вот и всё. Эти дети приедут в дом 1024 по Тюдор-драйв, где играл, спал и делал уроки Дейл Вайн. Туда, где прошла его короткая жизнь. Будут находить себе друзей, как делал и он, и плавать в том же бассейне. Могут даже найти секундомер и засекать время, за которое проплывут круг они сами и их мать. Так же, как при жизни делал Дейл. «Давай, мама, ты можешь проплыть лучше!» — кричал он. И она действительно проплывала лучше.

Мэрилин сделала глоток бренди и заметила на своей руке слезы. Она даже не сознавала, что плачет. До сих пор она не позволяла себе плакать и отвергала советы доморощенных психологов дать волю своей скорби. Но теперь она сидела в темной комнате и слышала звуки чужого города: шум чужого уличного движения, крики детей, говоривших с ирландским акцентом, и песни чужих птиц.

На другом стуле сидел огромный оранжевый кот и следил за ней. Мэрилин пила бренди и плакала. Она произносила имя Дейла вслух, и мир не рушился. Энни и Брайан задавали ей вопросы о нем. Кем он хотел стать? Ел ли он мясо, кто был его любимым киноартистом, какие книги он читал? Они даже спросили, какой марки был мотоцикл, на котором он разбился. Она не только отвечала на все эти вопросы, но и рассказывала смешные истории, которые случались с ним на День благодарения. О том, как он играл в спектакле школьного драмкружка и что однажды сделал во время сильного бурана.

Дейл… Она снова со страхом повторила это имя, но нет, ничего не исчезло. Теперь она могла произнести его. Это было потрясающе. Наверное, она могла произнести его давно, просто не знала. А сейчас, когда узнала, этой новостью было не с кем поделиться. Было бы жестоко и нечестно звонить мужу — бедному, обиженному, сбитому с толку Грегу, гадавшему, что он сделал не так и чем оттолкнул ее. Не следовало звонить ему на Гавайи и говорить, что дверь ее тюремной камеры открылась. Наверное, потому что это произошло в месте, которого он не знал. Но Мэрилин казалось, что случилось нечто большее. Теперь она не побоялась бы поехать к нему туда, где смогла бы увидеть его улыбку и воскресшую любовь к работе.

Мэрилин всегда знала, что Дейлу нравилась ее тяга к приключениям и желание учиться. Она во всем следовала его указаниям. Старалась как можно лучше проплыть дистанцию, стать гением компьютерных игр, полюбить борьбу сумо и освоить джин-рами. И не разделяла только его любви к мотоциклам. Месяц за месяцем твердила себе, что это была ее вина. Если бы она пообещала Дейлу купить мотоцикл, когда сын достигнет нужного возраста, он не связался бы с этими пьяными мальчишками и не принял бы участия в смертельно опасных гонках. Но сегодня вечером в ней что-то изменилось.

Энни деловито сказала, что она была совершенно права. Позволить мальчишке ездить на мотоцикле — то же самое, что позволить ему играть с ружьем. А Брайан сказал: «Думаю, там, на небе, он очень жалеет, что причинил вам такое горе».

Никто другой ей этого не говорил. Потому что с того дня, когда она узнала о катастрофе, все слова на свете потеряли для нее смысл. Мэрилин уронила голову на стол и выплакала все слезы, которые, как она теперь знала, следовало выплакать за последние полтора года. Но тогда у нее не было слез. Они появились только сейчас.

Рия доехала до ближайшего городка и села в микроавтобус, шедший до аэропорта имени Кеннеди. Месяц назад Мэрилин сделала то же самое. Неужели прошел целый месяц? А еще через тридцать дней Рия отправится домой. Она закрыла глаза и изо всех сил пожелала, чтобы этот месяц стал для детей самым счастливым в жизни. Стремление переплюнуть Дэнни и Бернадетту тут было ни при чем. Теперь это не имело никакого значения. Они имели право на каникулы и хороший отдых. Имели право надеяться на то, что будущее будет не таким мрачным.

Она не станет возмущаться и указывать Энни, что ей делать, а что нет. Энни уже достаточно взрослая и сможет сориентироваться в этом уютном и спокойном городе. Здесь намного безопаснее, чем в столичном Дублине. И, слава богу, от Китти ее будут отделять три тысячи миль. И бестактности Брайана не будут выводить ее из себя. Этот ребенок неисправим, так что и пытаться нечего. Он может сказать кому угодно самые ужасные вещи. Например, спросить Джона и Джерри, почему они не женаты, Хейди — почему у нее нет детей, а Карлотту — почему она так странно говорит по-английски. Здесь Брайану придется преодолеть целые километры минных полей. Но она не будет его стыдиться или заставлять сына сначала думать, а потом говорить.

Она мечтала крепко обнять мальчика и не почувствовать, что он пытается отстраниться. Мечтала, чтобы Энни сказала: «Мама, ты потрясающе выглядишь, ты так загорела, я ужасно скучала по тебе». Но по дороге в аэропорт Кеннеди Рия твердила себе, что нельзя строить иллюзии. Ничего подобного не случится: в конце концов, дети не видели ее тридцать дней.

Помни это, Рия, помни. Стань взрослой и научись жить в реальном мире.

Дэнни позвонил снизу. Было десять часов вечера. Розмари, сидевшая за письменным столом, отложила документы, посмотрелась в зеркало, взбила волосы, прыснула на себя дорогими духами и нажала на кнопку домофона.

— Дэнни, почему ты не хочешь взять ключ? Я предлагала.

— Ты знаешь, почему. Соблазн слишком велик. Я тогда вообще не уйду отсюда. — Он улыбнулся той лукавой улыбкой, от которой у Розмари всегда таяло сердце.

— Я бы не возражала, — с улыбкой ответила Розмари.

— Нет, на самом деле я боюсь, что однажды приду и застану тебя in flagrante^[18] с кем-то другим.

— Маловероятно, — лаконично ответила она.

— Ну, все знают, что ты себе многое позволяешь, — поджал губы Дэнни.

— В отличие от тебя, — парировала Розмари. — Выпьешь?

— Да. И себе тоже налей.

Синее платье подчеркивало холодную элегантность Розмари. Она привезла столик на колесиках, налила две большие порции ирландского виски, села на белый диван, выпрямила спину и скрестила ноги, как модель.

— Ты родилась изящной, — сказал он.

— Тебе следовало жениться на мне, — ответила она.

— Время было неподходящее. Ты — деловая женщина и знаешь, что главный секрет вселенной — это правильный выбор времени.

— Эта философия не помешала тебе бросить Рию не ради меня, а ради другой. Но мы об этом уже говорили. По какой причине пьем? С радости или с горя?

— Ты никогда не теряешь головы, верно? — с восхищением и досадой спросил он.

— Да, Дэнни. Сам знаешь.

— Мне конец.

— Не может быть. У тебя есть страховка.

— Пришлось вернуть всё.

— А как же Лара? — Это был флагманский корабль Барни и Дэнни, микрорайон на сорок домов с центром досуга. Рекламная кампания была беспрецедентной, каждую квартиру продавали и перепродавали с большой выгодой. Это должно было позволить им выбраться из тупика.

— Сегодня мы его потеряли.

— О господи, куда смотрел Барни? Он же хотел связаться с этими большими шишками…

— Да, но, видимо, они потребовали дополнительного обеспечения… которого у нас нет. — Он выглядел усталым и слегка огорченным.

Розмари не могла поверить, что он говорит серьезно. Люди, которым грозит разорение, устраивают истерики, рычат от злости и рвут на себе волосы. Но Дэнни выглядел как маленький мальчик, которого поймали в чужом саду. Всего лишь пристыженным.

— И что ты собираешься делать? — спросила она.

— А что я могу, Розмари?

— Ну, ты можешь не опускать руки. Можешь пойти к кому-нибудь и попросить помощи. И перестать строить из себя аристократа. В конце концов, это всего лишь деньги.

— Ты так думаешь? — В его голосе звучала неуверенность, необычная для дерзкого Дэнни, который мог завоевать весь мир.

— Не думаю, а знаю. И ты знаешь тоже. Время от времени нам всем приходится унижаться. Слава богу, кому это и знать, как не нам?

— Ладно, попробую, — внезапно сказал Дэнни. Теперь его голос звучал решительнее.

— Так-то лучше.

— Розмари, дай мне взаймы. Я удвою эти деньги, как делал всегда. — У Розмари отвисла челюсть. Дэнни продолжил: — Я не подпушу к ним Барни. С ним покончено, и я ему ничего не должен. Теперь это будет мое капиталовложение. Точнее, наше. Я скажу тебе, что собираюсь сделать. У меня есть готовый бизнес-план. — Он достал два листа бумаги с колонками цифр.

Розмари продолжала смотреть на него с ужасом.

— Ты серьезно?.. Да, теперь вижу.

Казалось, он не заметил ее шока.

— Написано от руки. Я не хотел пользоваться казенным компьютером. Всё здесь. — Он сел рядом с Розмари, чтобы показать ей план.

Розмари вскочила.

— Дэнни, не унижай себя и меня.

— Не понял… — Он был сбит с толку.

— Ты втаптываешь в грязь то, что нас связывало и связывает. Прошу тебя, больше ни слова.

— Розмари, но у тебя есть деньги, есть собственность, бизнес…

— Да, — холодно ответила она.

— У тебя есть всё, а у меня ничего. У тебя нет иждивенцев, а у меня их полным-полно.

— Ты сам этого хотел.

— Розмари, если бы ты попала в беду, я был бы рад помочь тебе.

— Черта с два. Не морочь мне голову, Дэнни. Это сентиментально и тебе не идет.

— Но это правда. Сама знаешь, что это правда! — воскликнул он. — Ты мой лучший друг, а друзьям всегда помогают!

— Никто из нас не помог Колму Барри. Он просил нас обоих вложить деньги в его дело, а мы этого не сделали. Ты даже не водил к нему клиентов, пока он не добился успеха.

— Это другое дело.

— Нет. Абсолютно то же самое.

— Колм был неудачником, а я нет.

— Теперь он не неудачник А вот ты, Дэнни, непременно станешь им, если будешь продолжать просить своих любовниц помочь тебе содержать жену и беременную любовницу. Клянусь Богом.

— У меня нет других любовниц, кроме тебя. И никогда не было.

— Конечно. Если бы Орла Кинг стала звездой, она сейчас могла бы помочь тебе. Дэнни, не строй из себя мальчика.

— Я люблю тебя, Розмари. И любил всегда. Не упрекай меня. Я совершил ошибку, вот и всё. Конечно, ты сказала это сгоряча. Верно?

— Дэнни, ты совершил две ошибки. Одну из них зовут Рия, а вторую — Бернадетта.

Он задумчиво улыбнулся.

— Но из-за них ты меня не бросила. Так почему бросаешь сейчас?

— Дэнни, если это твоя козырная карта, то она бита. Я не бросила тебя из-за секса. Не потому что любила, а потому что хотела с тобой спать. Мы оба это прекрасно знаем.

— Ладно, пусть так. Но неужели ты не видишь, что я предлагаю тебе дело? — Дэнни показал на бумаги, все еще надеясь, что она их прочитает. Розмари решительно поставила свой стакан, показывая, что разговор окончен.

— Розмари, не надо так. Послушай, мы же друзья. Кроме того, нас связывает желание и страсть. Разве этого мало для того, чтобы… — Он увидел ее ледяное лицо и осекся. Но потом собрался с духом и сделал последнюю попытку. — Радость моя, если бы у меня был свой бизнес и ты вложила в него деньги, мы смогли бы видеться намного чаще.

— Я никогда в жизни не платила за секс и не собираюсь начинать. — Розмари открыла дверь апартаментов, план которых они так тщательно составляли. Просиживали часами и составляли план того, что в шутку называли своим любовным гнездышком. При Барни это называлось выгодным вложением капитала, а при Рии — элегантным новым домом ее подруги.

— Ты выгоняешь меня? — спросил он, склонив голову набок.

— Дэнни, я думаю, тебе пора уходить.

— Ты умеешь ударить человека в больное место.

— Меня ты ударял дважды. Ладно, когда ты женился на Рии, то сам не знал, что делаешь. Но чертовски хорошо знал это во второй раз. Ты побоялся сказать мне о Бернадетте, я узнала об этом только от твоей жены.

— Мне очень жаль, — сказал он. — О некоторых вещах говорить трудно…

— Знаю. — Ее тон сразу стал мягче. — Еще как знаю. Думаешь, мне легко было позволить прижать тебя к стене? Но я не стану помогать тебе содержать две семьи, а сама сидеть здесь одна. Если ты не понимаешь этого, значит, не понимаешь ничего и заслуживаешь своей участи.

Когда он ушел, Розмари вышла в сад на крыше. Нужно было подышать свежим воздухом и проветрить мозги. Произошло невероятное. Единственный мужчина, которого она любила, валялся у нее в ногах. Это не был прежний ловкий и уверенный в себе Дэнни. Он буквально умолял ее о помощи. Ощущение власти над ним не доставляло Розмари удовольствия. Но оплачивать его ошибки она не собиралась. Это было бы непростительной слабостью.

Ей не хотелось видеть, как он тонет. Розмари хотелось только одного: чтобы все сложилось по-другому. Чтобы Дэнни желал ее так сильно, чтобы ради этого бросил все остальное. Теперь она поняла, что мечтала об этом всю жизнь. Розмари всегда считала себя сильной. Женщиной типа Полли, которая жила своей жизнью и не давала воли чувствам.

У Барни и Дэнни было много общего; оба были упрямыми и честолюбивыми. Таким мужчинам одной женщины недостаточно. Им требовались крутые, энергичные партнерши, женщины, которые не досаждали бы им своими требованиями и капризами. И тот и другой верили, что могут завоевать мир.

Но лишь сейчас до Розмари дошло, что они похожи не только в этом. Они любили женщин двух типов: тех, на которых женились, и тех, с которыми встречались на стороне. Они женились на Мадоннах — спокойной, достойной уважения Моне и серьезной, неунывающей Рии. К своему вящему неудовольствию, Розмари поняла, что Бернадетта тоже из Мадонн. Оказывается, именно это ее и злило. Непонимание того, как Бернадетта сумела занять ее место.

Может быть, все-таки Розмари любила Дэнни Линча? Она тысячу раз твердила себе, что должна пользоваться словами «желание», «увлечение» и «привязанность». Любовь не имела к ним никакого отношения. Неужели все-таки дошло до этого? Какая неприятность…

В такие моменты Рия жалела о своем маленьком росте. Необходимость подпрыгивать страшно злила ее, но иначе увидеть выходивших из самолета было невозможно. И тут она их заметила. Они везли тележку с двумя чемоданами и жадно рассматривали толпу. Каждый держал в руке сумочку. Это было что-то новое. Рия ощутила укол ревности. Кто сделал им такие подарки? Мысль была хорошая: детям нужно было где-то держать свитеры, книжки, комиксы, игры. Почему она сама об этом не подумала?

Она не стала выкрикивать их имена: дети не захотели бы, чтобы к ним привлекали внимание. Вместо этого Рия побежала им навстречу. Обнимать не слишком долго и не слишком крепко, твердила она себе. Она махала им рукой, как делали все ирландцы, встречавшие родных и знакомых. И тут они увидели ее. При виде их просветлевших лиц у Рии застрял комок в горле. Энни и Брайан побежали к ней со всех ног.

— Мама! — закричал Брайан и вцепился в нее мертвой хваткой.

Рии самой пришлось отстраниться, чтобы обнять Энни. Казалось, девочка стала выше и стройнее. Но этого не могло быть. Прошло всего четыре недели.

— Энни, ты настоящая красавица, — сказала Рия.

— Мы скучали по тебе, мама, — ответила Энни, уткнувшись ей в макушку.

Именно о такой встрече и мечтала Рия, когда ехала в микроавтобусе и стояла в зале ожидания. Ей хотелось пройтись с детьми по Манхэттену, провести для них экскурсию по городу, вести себя как уроженка Нью-Йорка, показывающая гостям всё: от Гудзона до Ист-ривер. Она сама уже побывала на такой экскурсии и знала, что именно им предложат. Но потом Рия передумала. Дети устанут; кроме того, всё здесь будет им в диковинку. Нужно отвезти их на Тюдор-драйв, позволить залезть в бассейн и изучить дом.

На Тара-роуд ей было бы с кем посоветоваться. Были бы бесконечные телефонные звонки, десятки чашек кофе и споры до хрипоты. А здесь не было никого. Говорить о такой ерунде с Карлоттой, Хейди, юным Хьюби Грином, Джоном и Джерри не имело смысла. Теперь Рия Линч сама принимала решения и не нуждалась в долгих совещаниях с бесконечным кофе и песочным печеньем.

— Мы поедем прямо в Стонифилд, — сказала она, обняв детей за плечи. — Я хочу показать вам ваш летний дом.

Похоже, оба обрадовались. У Рии сразу полегчало на душе, и она с ликованием повела свою маленькую семью к остановке микроавтобуса.

Хейди с изумлением смотрела на письмо, присланное Мэрилин по электронной почте из Дублина.

Хейди, я нашла интернет-кафе и решила воспользоваться возможностью. Большое спасибо за письма и за то, что поддерживаешь со мной связь. Я скучаю по вас с Генри. По возвращении многое расскажу вам о Дублине и местной жизни. Я была в Тринити-колледже, который действительно очень красив и находится в самом центре города; складывается впечатление, что Дублин был построен вокруг него. Рада слышать, что вы постоянно встречаетесь с Рией — похоже, она замечательная повариха и чудесная хозяйка. Ее дети сегодня прибудут на Тюдор-драйв: очень умная девочка по имени Энни, всего на год младше Дейла, и Брайан, который мог бы стать героем серии мультфильмов и в один прекрасный день станет им. Ты не смогла бы куда-нибудь свозить их? Например, в цирк, на концерт какой-нибудь рок-звезды или шоу из жизни Дикого Запада — конечно, если они приедут в наши края? Просто я побаиваюсь, что после Дублина у нас им будет скучновато, и хочу, чтобы они хорошо провели время. Заранее благодарна тебе, Хейди. К сожалению, ты не можешь отправить мне ответ по электронной почте, но я свяжусь с тобой снова. С любовью, Мэрилин.

Хейди трижды прочитала текст, появившийся на экране монитора, а потом распечатала его, чтобы отнести домой и показать мужу. Мэрилин Вайн захотела впустить в свою жизнь других людей. Она боялась, что двум чужим детям будет на Тюдор-драйв скучно. Но поразительнее всего было то, что она упомянула Дейла. Назвала его имя.

Полли Каллаган услышала, как Барни вставил ключ в замок. Он выглядел усталым, но совсем не таким потерянным, как можно было ожидать.

— Входи, несчастный, — широко улыбнувшись, сказала она.

— Плохие новости, Полл.

— Знаю, — ответила Полли. — Я купила вечернюю газету и просматриваю объявления о сдаче жилья.

Он положил ладонь на ее руку.

— Мне очень стыдно. Сначала твой бизнес, а теперь твои апартаменты.

— Барни, они никогда не были моими. Они были твои.

— Они были наши.

— И когда последний срок? К какому числу я должна съехать?

— К первому сентября.

— А твой дом?

— Он оформлен на имя Моны.

— А эта квартира — на мое имя.

— Знаю. — Он выглядел несчастным.

— Она такой же кремень, как и я? Отдает всё и не жалуется?

— Не знаю. Понимаешь, ей еще не известны все факты.

— Ну, скоро станут известны. На этой неделе тебя объявят банкротом.

— Да. Да. Мы всё вернем, Полл. Так уже бывало.

— Теперь это будет трудновато, — ответила она.

— Эти сволочи советуют нам рисковать, советуют быть предприимчивыми, даже отчаянными, а когда мы это делаем, бросают нас в сточную канаву, — с горечью сказал он.

— Кто? Банки?

— Да, банки, большие консорциумы, правительственные чиновники, архитекторы, политики…

— Тебя посадят?

— Нет, ни в коем случае.

— А за рубежом ты ничего не оставил?

— Нет, Полл, ничего. Понимаешь, я был тщеславен и верил в собственную популярность. Всё вкладывал в такие дома, как номер тридцать два по Тара-роуд и в микрорайон Лара. И вот до чего это меня довело.

— Кстати, о Тара-роуд… — начала Полли Каллаган.

— Лучше не напоминай, Полл. Сказать это им так же тяжело, как сказать Моне.

Они болтали всю дорогу до Стонифилда. В самолете летел знаменитый певец. Он сидел в салоне первого класса, но Энни и Брайан видели его, когда ходили смотреть кабину летчиков. Они попросили его расписаться на меню. Энни узнала его первой, но он увидел огорченное лицо Брайана и расписался еще на одном. Летчики ничего не делали, только сидели в кабине, и всё. За них работали радар и наземные компьютеры. Ни за кока-колу, ни за пепси, ни за апельсиновый сок денег не брали, все было бесплатно.

У бабушки все нормально, Хилари они не видели, но, кажется, тетя и дядя искали новый дом. Герти просила передать… Что? Брайан забыл.

— Она просила передать тебе, что Джек ее не бьет, — сказала Энни. Рия вздрогнула.

Брайан захлопал глазами.

— Она так не сказала. Иначе я бы запомнил…

— Это была просто шутка, — перебила его Рия.

Энни тут же спохватилась.

— Конечно, шутка. Брайан, у тебя нет чувства юмора, — сказала она. — Герти просила сказать тебе, что в прачечной и дома все хорошо и что ты будешь рада узнать это.

Рия улыбнулась дочери. Энни быстро взрослела.

— А как папа? — небрежно спросила она.

— Суетится, — ответила Энни.

— Разорился, — сказал Брайан.

— Жаль. — Рия понимала, что тема опасная и ее нужно как можно скорее сменить. — Слушайте, я взяла с собой карту, чтобы вы видели, куда мы едем. — Она показала им маршрут и стала рассказывать о магистралях, скоростных шоссе и платных дорогах, но ее мысли неотступно возвращались к этим двум словам. Суетится и разорился. Когда Дэнни жил с ней, ни о чем подобном не могло быть и речи. Боже, какой дурак! Бросил ее и детей, но счастья не нашел и в конце концов обанкротился.

Они не могли поверить, что мама привыкла ездить по другой стороне улицы.

— Это делается машинально. До тех пор, пока ты не выезжаешь с бензоколонки. Тут очень легко ошибиться и оказаться на полосе встречного движения.

— Откуда выезжаешь? — переспросила Энни.

— С автозаправочной станции. Извини, нахваталась местных словечек, — засмеялась Рия.

Дом им понравился.

— О боже, я думала, такие бассейны есть только у кинозвезд, — сказала Энни.

— А поплавать можно? — поинтересовался Брайан.

— Почему нет? Сейчас я покажу вам ваши комнаты, и мы все переоденемся.

— Ты тоже будешь плавать? — удивилась Энни.

— О, я плаваю дважды в день, — ответила Рия. На первые же заработанные деньги она купила красивый новый купальник и хотела продемонстрировать его детям. — Энни, это твоя комната. Я поставила туда цветы. Все шкафы свободны. Брайан, а тебе сюда.

Они бросили чемоданы на кровати и начали вытаскивать одежду. Рия была тронута, увидев, что к внутренней стороне крышки чемодана Энни приклеен липкой лентой список вещей, который она переслала в офис Дэнни по электронной почте. — Это папа помогал тебе собираться? — спросила она.

— Нет, Бернадетта. Мам, ты не поверишь, но папа в последнее время… честное слово, он даже не заметил, что мы уехали.

— Как ты думаешь, он действительно разорился?

— Не знаю, мам. Об этом много болтают. Но если бы он действительно разорился, то сказал бы тебе, правда? — Рия молчала. — Мам, он должен был это сделать.

— Да, конечно… Ну что ж, давай переоденемся и пойдем плавать.

Брайан уже натянул плавки и отправился изучать дом. Он открыл дверь комнаты Дейла, которую Рия хотела запереть, чтобы избежать ненужных объяснений, но забыла.

— Ну это же надо! — с изумлением сказал он, глядя на плакаты, книги, музыкальный центр, одежду, разноцветные подушки и покрывало. — Вот это комната!

— Ну, я должна объяснить… — начала Рия.

Энни пришла следом за матерью и провела ладонью по фотографиям в рамках.

— Красивый, правда?

— Ты только глянь на этих борцов! Вот здоровенные! — Брайан рассматривал портреты борцов сумо.

— А это, должно быть, спектакль школьного драмкружка, — сказала Энни. — Сейчас, сейчас… да, вот он.

— Я должна рассказать вам про эту комнату… — попыталась продолжить Рия.

— Я знаю, это комната Дейла, — свысока ответила Энни.

Она знала всё.

— Но ты не понимаешь… Он не вернется.

— Нет, он умер. Разбился на мотоцикле, — сказал Брайан.

— Откуда вы знаете?

— Мэрилин нам все рассказала. Посмотри-ка. Видишь, у него на зубах скобки? Здесь они кажутся пятнышками. — Энни рассматривала моментальный снимок Дейла, разгребающего снег. — Наверное, его сфотографировали во время того бурана, когда он проснулся среди ночи и расчистил дорожку, чтобы сделать им сюрприз.

— Она вам рассказала даже это? — Рия остолбенела.

— Да. А почему ты сказала нам, что он на Гавайях? — ворчливо спросила Энни.

— Может, не хотела нас расстраивать? — догадался Брайан.

— Я ее неправильно поняла, — неловко ответила Рия.

— Как всегда, мам, — ничуть не удивившись, ответила Энни. — Ладно, мам, пошли плавать. Ух ты, классный купальник. И ты здорово загорела. Нам до тебя далеко. Но мы догоним, правда, Брайан?

— Конечно, догоним.

Когда Герти проходила мимо дома тридцать два по Тара-роуд, из подъезда вышла Розмари.

— Ты-то мне и нужна, — сказала она.

Герти удивилась. Розмари редко хотела с ней встретиться, а когда это случалось, недвусмысленно осуждала ее стиль жизни. Если бы она хотела увидеться, то в прачечной был телефон. В последнее время дела Герти пошли на лад. Она попросила Энни и Брайана сообщить об этом Рии. О таких вещах в письме не напишешь, но Джек уже неделю не пил ни капли и даже покрасил прачечную. Дети снова были дома; правда, они дичились и смотрели исподлобья, но дом есть дом.

— Ну что ж, вот она я, — весело сказала Герти.

— Я вспомнила, что дети Рии летят в Штаты. Представляешь, Рия прислала мне сообщение по электронной почте — ни больше ни меньше — и сообщила, что в университетском городке, где она живет, будет какой-то не то пикник, не то праздник. Я хотела послать ей пару платьев, которые больше не ношу. Может, они ей пригодятся. Что-что, а одеваться она не умеет.

Когда Розмари с кем-то разговаривала, то осматривала его с головы до пят, как учительница, проверяющая ученика перед публичным выступлением. За много лет Герти привыкла к тому, что взгляд Розмари всегда останавливается на испачканной части розового нейлонового комбинезона или грязных волосах.

— Но они уже улетели. Еще позавчера. И сейчас устраиваются на новом месте.

— Я не знала, — с досадой сказала Розмари.

— Речь шла о первом августа. Неужели не помнишь?

— Нет, не помню. Всё в голове не удержишь. А зайти попрощаться они не удосужились.

— Ко мне они зашли, — обронила Герти, смакуя удовольствие, которое выпадало ей не часто.

— Возможно, меня не было.

— Возможно, — с явным сомнением протянула Герти.

— Ладно. Куда собралась? — поспешила сменить тему Розмари.

— Деловой визит, — похвасталась Герти. — Я наняла гладильщицу и теперь хочу попросить Колма, чтобы он дал мне на пробу постирать его скатерти и салфетки. Его полотенца мы уже стираем.

— Думаю, для такого ресторана нужна настоящая прачечная. А особенно во время недели конного шоу. — Розмари обязательно нужно было кого-то облить грязью.

— Ну, Колму лучше знать. Потом я пойду к Мэрилин мыть полы и гладить, а она отвезет меня в фирму, где делают дешевые электрические вывески. Так что скоро мою прачечную будет видно издалека.

Герти так радовалась своим скромным успехам, что сердце Розмари смягчилось. Когда Герти много лет назад работала с Рией в «Полли», она была настоящей красавицей, но всё потеряла из-за любви к этому чокнутому.

— А как дела у Джека?

— Спасибо, Розмари, неплохо. Он бросил пить и стал совсем другим человеком, — с блаженной улыбкой ответила Герти.

Позвонил Хьюби и спросил, можно ли ему зайти и познакомиться с Энни. И конечно, с Брайаном, спохватился он.

— Можно, Хьюби. Им здесь очень нравится. А в твою игру они играют каждый вечер.

— Отлично.

Увидев статную белокурую Энни, Хьюби не смог скрыть своего восхищения.

— В жизни ты еще красивее, чем на фотографии, — сказал он.

— Спасибо, — ответила Энни. — Очень мило с твоей стороны.

«Где Энни, которой еще не исполнилось пятнадцати, могла этому научиться?» — снова и снова думала Рия. Во всяком случае, не у матери, которая до сих пор смущалась, услышав комплимент. Наверное, у Дэнни, который умел сохранять спокойствие в любой ситуации.

Когда Хьюби, Энни и Брайан отправились в бассейн, Рия решила позвонить Розмари и узнать, как дела у Дэнни. Сейчас дома девять вечера. Розмари наверняка в своем спокойном, элегантном пентхаусе. Сидит за письменным столом с документами? Или поливает растения в саду на крыше? Угощает трех человек роскошным ужином, для приготовления которого не ударила палец о палец? Лежит в постели с любовником?

Этим летом Рия впервые поняла, какой одинокой на самом деле является идеальная с виду жизнь Розмари. Когда ты живешь только для себя и не зависишь от других, приходится придумывать, чем себя занять. Если ты этого не сделаешь, то будешь сидеть и смотреть в потолок. Ничего удивительного, что Розмари столько времени проводила у них в доме шестнадцать.

В пентхаусе никого не было. Должно быть, Розмари в «Квентине». Или у Колма? Возможно, у Мэрилин. Они подружились и даже вместе ездили на показ мод, организованный Моной.

— Розмари, это Рия. Я просто так, поболтать. Дети прилетели, все чудесно. Хотела поговорить с тобой о бизнесе Дэнни и Барни. У них что, действительно трудности? Спросить Дэнни я не могу, но подумала, что ты должна знать. Не перезванивай мне, потому что скоро придут дети. Если тебе есть что сказать, я не хочу, чтобы они это слышали. Понимаешь, я нахожусь на другом краю света, и ты единственная, к кому я могу обратиться.

Барни попросил Дэнни встретиться с ним в «Квентине».

— Барни, нам туда нельзя. Вы забыли, что мы им задолжали?

— Помню. Все улажено. Я сказал Бренде, что сегодня вечером с ней рассчитаются наличными.

— С Бернадеттой или без?

— Без. В девять часов устраивает? — Он дал отбой.

Возможно, в последний момент он сумел что-то выхватить из огня. Барни был дельцом и воротилой старой школы. Он начинал с того, что заваривал чай на стройплощадках в Англии, и кончил тем, что стал самым знаменитым застройщиком в Ирландии. Нельзя было представить, что на следующей неделе он объявит себя и свою компанию банкротами, хотя карты ничего другого не показывали.

Дэнни надел свой лучший пиджак и повязал самый яркий галстук. Пусть все, с кем ему суждено встретиться, знают, что перед ними непотопляемый Дэнни Линч, а не жалкий неудачник Он играл свою роль годами; когда покупаешь и продаешь дома, по-другому нельзя. Сегодня вечером состоится его бенефис, от которого зависит всё.

— Радость моя, возможно, я задержусь, — сказал он Бернадетте. — Барни трубит Большой сбор; похоже, в конце тоннеля появился свет.

— Я знала, что так и будет, — ответила она.

Бренда Бреннан жестом показала ему на кабинет. Дэнни знал, что так и случится; скорее всего, человек, которого привел Барни, не хотел, чтобы его видели с Маккарти и Линчем. Их имена в данный момент звучали не слишком хорошо. Поэтому он удивился, когда увидел, что Барни один. И еще сильнее удивился, увидев, что стол накрыт на двоих.

— Садись, Дэнни, — сказал ему Барни. — Мы надеялись, что этот день никогда не наступит, но он наступил.

— Всё? — спросил Дэнни.

— Всё. Включая номер шестнадцать по Тара-роуд, — ответил Барни Маккарти.

Розмари тоже обедала в «Квентине». Со своим бухгалтером, управляющим и двумя мужчинами из транснациональной полиграфической компании, которая хотела купить ее фирму. Она их не искала, они сами нашли ее. Они предлагали очень выгодные условия, но никак не могли убедить Розмари, что ей крупно повезло.

Один из мужчин был американцем, второй — англичанином, но оба знали, что вовсе не национальность мешает им понять эту красивую белокурую ирландку с безукоризненно наложенной косметикой, сверкающими волосами и нарядом от дизайнера.

— Не думаю, что вы сможете в ближайшее время получить более выгодное предложение, — сказал англичанин.

— Да, это верно. Никто так не хочет поскорее убрать меня с дороги, как вы, — улыбнулась она.

— Одного желания мало. Ни у кого, кроме нас, нет таких денег. Так что набивать цену не имеет смысла, — добавил американец.

— И это верно, — согласилась Розмари.

Розмари видела, как Дэнни пошел в кабинет, где сидел Барни Маккарти. Никто к ним не присоединился. Это был плохой знак. Она знала, что если согласится на эту сделку, то сможет спасти их. От такой власти могла закружиться голова… Она перестала следить за тем, что ей говорили двое мужчин.

— Простите, я отвлеклась. — Розмари заставила себя вернуться к беседе.

— Мы говорили, что время не стоит на месте. Вам скоро сорок Не пора ли пожить для себя и отдохнуть после столь тяжелой работы? Как говорится, задрать ноги, развлечься, поездить по свету…

Говорить такое Розмари Райан не следовало. Она не собиралась «задирать ноги». И терпеть не могла, когда незнакомые люди напоминали ей о ее возрасте. Она любезно посмотрела на обоих.

— Возвращайтесь сюда через шесть лет. Считать вы умеете и без труда вычислите, что к тому времени мне будет половина от девяноста. Вот тогда и поговорим, ладно? Потому что беседовать с вами было действительно очень приятно…

Она не прислушивалась к собственным словам, потому что увидела, что Барни Маккарти, белый как мел, пулей вылетел из ресторана. Дэнни с ним не было. Наверное, он все еще сидел в кабинете, где встречались люди, которым нужно было поговорить без свидетелей. Розмари Райан не стала спасать его от банкротства, но не могла бросить человека, которому только что нанесли смертельный удар.

— Джентльмены, допивайте кофе и бренди без меня. Я благодарна вам за интерес и энтузиазм, но, как вы сами сказали, время не стоит на месте. Я не могу позволить себе тратить его понапрасну. Спокойной ночи.

Не успели мужчины встать, как ее и след простыл.

— Розмари?

— Дэнни?

— Почему ты здесь?

— Ты что-нибудь ел?

— Нет, нет, мне не до еды. — Она заказала ему большую порцию бренди, тарелку супа и хлеб с оливками. А себе — минеральную. — Перестань корчить из себя кормилицу. Я не хочу есть. Я спросил, что ты здесь делаешь.

— Ты должен поесть. У тебя шок Я была за соседним столом и видела, как уходил Барни… вот поэтому я и здесь.

— Моего дома больше нет.

— Мне очень жаль.

— Ничего тебе не жаль, Розмари. Ты рада.

— Замолчи, черт побери! Перестань жалеть себя и набрасываться на меня. Что я сделала тебе плохого, если не считать того, что предавала твою жену, мою подругу, когда спала с тобой?

— Поздновато для угрызений совести. Ты прекрасно знала, что делаешь.

— Да, знала. А ты знал, что делаешь, когда связался с Барни Маккарти.

— Зачем ты здесь?

— Чтобы отвезти тебя домой.

— В твой дом или в мой?

— В твой. Моя машина стоит у входа. Я отвезу тебя.

— Я не хочу ни твоей жалости, ни этого супа! — крикнул он, когда официант поставил на стол суп из пастернака с яблоками.

— Ешь, Дэнни. Без еды мозги не работают.

— А тебе-то что?

— То, что ты мой друг. Больше, чем друг.

— Я сказал Барни Маккарти, что больше не желаю его видеть. Ты права, мозги у меня в этот момент не работали.

— Это разговор о бизнесе, тяжелый разговор о бизнесе, только и всего. Всё образуется.

— Нет. Некоторые вещи не забываются.

— Брось. Вчера вечером мы тоже наговорили друг другу гадостей, а сейчас сидим и разговариваем как друзья. И то же самое будет с Барни.

— Нет, не будет. Он подлец. Сказал мне, что оплатил здешний счет, а сам и не думал.

— Почему он решил поговорить с тобой именно здесь?

— Сказал, что предпочитает сделать это на нейтральной территории. Но на самом деле он хотел унизить меня перед Бреннанами. Людьми, которых я знаю и люблю.

— Сколько там?

— Около шестисот фунтов.

— Я расплачусь карточкой.

— Я не нуждаюсь в твоей благотворительности. Я уже говорил, мне нужны твои капиталовложения.

— Дэнни, я не могу сделать это. Весь мой капитал в деле. — Краем глаза она видела четырех уходивших мужчин: своего управляющего, бухгалтера и двух сбитых с толку людей, которые предлагали ей целую кучу денег. Этого с лихвой хватило бы, чтобы спасти Дэнни Линча и самой жить на ренту до конца жизни. Розмари перехватила взгляд Бренды Бреннан. Они давно знали друг друга. — Бренда, произошло недоразумение. Один старый счет, который так и остался неоплаченным. Вы не могли бы снять эту сумму с моей карточки? Уведомление Барни Маккарти посылать не нужно. Платит Дэнни. Надеюсь, вы меня поняли.

Бренда намек поняла.

— Столик был заказан на ваше имя, мистер Линч, иначе мистера Маккарти сюда просто не пустили бы, — лаконично сказала она. — Когда мистер Маккарти пришел, то заявил, что он ваш гость.

— В конце концов выяснилось, что так оно и было, — поставила точку Розмари.

— Поезжай на Тара-роуд, — попросил Дэнни.

— Не занимайся мазохизмом.

— Нет, пожалуйста. Крюк невелик.

Они свернули на Тара-роуд там, где стояла прачечная Герти.

— Слушай, у нее новая вывеска. «ГЕРТИ». Дурацкое название, — сказала Розмари.

— Спасибо и на том, что не «Герти и Джек», — слабо улыбнулся Дэнни.

Они проехали номер шестьдесят восемь, где располагался дом престарелых.

— В «Святой Рите» все спят, хотя еще нет и десяти, — пробормотала Розмари.

— Там ложатся в семь. Представь себе, когда я состарюсь и выживу из ума, то не смогу позволить себе даже этого. — Позади остался маленький домик номер сорок восемь, в котором жила Нора Джонсон. — Должно быть, Плайерс отправился пачкать тротуар, — сказал Дэнни. — Он всегда ходит туда, где можно сделать максимум гадостей окружающим.

Оба фыркнули и миновали элегантно перестроенный номер тридцать два с чудесным пентхаусом, где Дэнни и Розмари провели вместе столько часов. У дома двадцать шесть, в котором жили Фрэнсис и Джимми Салливаны, стояли контейнеры для сухого мусора.

— Китти беременна. Ты знал это? — спросила Розмари.

— Не может быть! Она ведь еще ребенок. Чуть старше Энни. — Дэнни был шокирован.

— А то я не знаю.

Они добрались до номера шестнадцать.

— Это был прекрасный дом, — сказал Дэнни. — И всегда будет таким. Но я в нем больше жить не буду.

— Ты уже давно уехал отсюда, — напомнила ему Розмари.

— Мне не нравится эта Мэрилин. Не могу вынести, что она проживет здесь последние недели перед тем, как дом перестанет быть моим.

— Она меня избегает, — сказала Розмари. — Не понимаю, что случилось. Сначала она была сама любезность, а теперь лаконична до грубости.

— Чокнутая, — бросил Дэнни. Они проехали ресторан Колма. — Надо же, сколько машин. Мы сделали глупость, что не помогли ему. Вложи я деньги в его ресторан, сегодняшнего вечера не было бы.

— Мы были не глупыми, а осторожными.

— Может, ты и была. А я никогда не был осторожным. Просто ошибался, вот и всё, — сказал Дэнни Линч.

— Знаю. Именно это мне в тебе и нравилось, — мечтательно ответила Розмари.

— Ты не можешь свернуть?

— Зачем? Нам прямо.

— Я хочу заехать к тебе. Пожалуйста.

— Нет, Дэнни, это бессмысленно.

— То, что нас соединяло, не было бессмысленно. Пожалуйста, Розмари. Сегодня я нуждаюсь в тебе. Не заставляй меня просить.

Розмари посмотрела на него. Она никогда не могла сопротивляться Дэнни. Она поздравила себя с тем, что не поддалась соблазну и не продала свою компанию ради этого человека. Но он желал ее. Он всегда желал ее больше, чем свою болтливую маленькую жену и странную худую девочку, с которой жил. Она развернулась у входа в ресторан Колма и поехала к дому тридцать два.

Нора Джонсон, выводившая Плайерса на вечернюю прогулку, видела, как леди Райан проехала вверх по улице с мужчиной на пассажирском сиденье. Нора прищурилась, но так и не узнала, кто это. На мгновение ей показалось, что это Дэнни Линч. Но мужчин, похожих на него, было множество. Дэнни ей нравился, она любила, когда он называл ее Холли. И когда познакомилась с ним, считала его красивым, даже чересчур. Но в конце концов выяснилось, что он был всего лишь смазлив.

Дэнни начал ласкать Розмари еще до того, как она успела вставить ключ в замок парадного входа дома номер тридцать два.

— Не будь идиотом, — прошипела она. — Мы не для того столько лет соблюдали осторожность, чтобы погубить всё одним махом!

— Ты меня понимаешь, Розмари, ты одна меня понимаешь.

Они поднялись наверх в лифте. Дэнни потянулся к ней еще в дверях.

— Дэнни, прекрати.

— Раньше ты никогда так не говорила. — Он целовал ее в шею.

— Раньше я и не отказывалась спасать твой бизнес.

— Но ты уже сказала мне, что не можешь, что весь твой капитал в деле. — Он пытался не дать ей ускользнуть.

— Нет, Дэнни, нам нужно поговорить.

— Раньше нам это было не нужно.

Она увидела, что на автоответчике замигала лампочка, но не стала нажимать на кнопку. Должно быть, один из мужчин, с которыми она обедала, решил повысить ставку. Дэнни не следовало знать, что его спасение находилось совсем рядом. Буквально в нескольких метрах.

— А как же Бернадетта?

— Еще рано. Она меня пока не ждет.

— Это глупо.

— Это всегда было глупо, — ответил он. — Глупо, опасно… и чудесно.

Потом они вместе принимали душ.

— Бернадетту не удивляет, что от тебя пахнет сандаловым мылом? — спросила Розмари.

— Каким бы мылом ты ни пользовалась, я покупаю для нашей ванной такое же. — Он не хвастался своей хитростью, просто был практичен.

— Я помню, что у Рии всегда было такое же мыло, как у меня, — пробормотала Розмари. — Думала, что она мне подражает, но теперь понимаю, что это было твоих рук дело. Вот тебе и раз…

Розмари надела белый купальный халат и посмотрелась в зеркало. Она не выглядела женщиной, для которой время не стоит на месте. Никто не сказал бы, что ей под сорок. Нет, эти люди никогда не наложат лапы на ее компанию.

— Я вызову тебе такси, — сказала она.

— Сегодня вечером ты была нужна мне, — сказал он.

— Наверное, ты тоже был мне нужен. В каком-то смысле. Иначе ты бы не остался. Я ничего не делаю по доброте душевной.

— Это я уже заметил, — сухо ответил Дэнни.

Она позвонила в транспортную компанию и назвала номер своего счета.

— Выйдешь в конце улицы, а не у дома. Чем меньше шоферы знают, тем лучше.

— Есть, босс.

— Ты выживешь, Дэнни.

— Если бы я знал, как.

— Поговори завтра с Барни. Вы с ним одного поля ягоды, вам нет смысла ссориться.

— Ты права, как всегда. Я подожду такси внизу. — Дэнни крепко прижал ее к себе и увидел мигавшую лампочку. — Тебе поступилосообщение, — сказал он.

— Прослушаю позже. Скорее всего, это мать. Опять будет требовать, чтобы я нашла себе подходящего мужчину и вышла за него замуж.

Дэнни улыбнулся ей, склонив голову набок.

— Вероятно, я должен надеяться, что это произойдет. Но на самом деле надеюсь, что нет.

— Можешь не беспокоиться. Если это случится, мы обведем его вокруг пальца так же, как обводили всех остальных.

На Тюдор-драйв все еще продолжался медовый месяц. Но Рия в это не слишком верила; она ходила по минному полю. Шон и Келли Мэйн оказались для Энни и Брайана отличной компанией.

— Эх, если бы Шон был помладше! — сокрушался Брайан. — Это нечестно. Конечно, Келли о’кей, но она девочка.

— А я рада, что Шон тебе не ровесник. По-моему, возраст у него самый подходящий. — Энни хихикнула.

Рия хотела предупредить дочь, чтобы та не наделала глупостей с Хьюби и Шоном, соперничавшими за ее внимание, но вовремя передумала. Недели, когда она тщательно обдумывала, что следует сказать, а что нет, сделали свое дело. Жизнь в совершенно новом окружении, где люди судят о тебе по твоим словам и поступкам, а не по старой дружбе, пошла ей на пользу. Рия ощущала себя взрослой, чего дома не было и в помине. В конце концов, она никогда не жила одна. Перешла из материнского дома прямо в дом мужа. В отличие от других девушек, успевших несколько лет пожить самостоятельно. Девушек вроде Розмари.

Она получила от Розмари электронное письмо. Розмари писала, что Дублин — это Город Слухов. Как всегда, правду от вымысла отличить невозможно. Если бы было что сообщить, она непременно сообщила бы. Да и Дэнни не стал бы темнить, случись что-нибудь серьезное. Розмари писала, что дети исчезли не попрощавшись. А жаль, потому что она хотела отправить с ними пару платьев, чтобы Рии было что надеть на пикник.

— Так вы не попрощались с Розмари? — спросила Рия перед уходом в кулинарию.

Энни пожала плечами. А Брайан сказал:

— Надо же, как мы про нее забыли? У всех остальных мы побывали. — Он явно жалел, что упустил еще один источник дохода.

— Брайан, она не дала бы тебе ни пенни, — сказала Энни.

— Энни, ты что, не любишь Розмари? — удивилась Рия.

— А ты не любишь Китти, — парировала дочь.

— Это совсем другое дело. Китти оказывает на тебя плохое влияние.

— А леди Райан оказывает плохое влияние на тебя. Отдает тебе свои вещи. Гладит тебя по головке. Ты сама можешь заработать себе на одежду, а не ходить в ее обносках.

— Спасибо, Энни, ты права. Ну, не шалите без меня. Я вернусь через три часа.

— Странно, мам. Ты ходишь на работу, как все нормальные люди, — сказал Брайан.

Рия ехала в «Джон и Джерри» на машине Мэрилин, сжав руль так, что побелели костяшки, и кипя от гнева. Вот благодарность за то, что она сидела на Тара-роуд и превращала этот дом в место, где можно жить! Дэнни бросил ее, сказав, что она серая мышь и что с ней не о чем поговорить. Энни презирала ее за сентиментальность, а Брайан вообще считал ненормальной. Ладно, она им еще покажет! Недаром миссис Коннор посулила ей успех в бизнесе…

Она припарковалась, заскрежетав тормозами, и отправилась на кухню.

— Вам не приходило в голову, что для встречи выпускников можно испечь специальные праздничные торты? — рявкнула она. Мужчины вздрогнули и посмотрели на нее с испугом. — Вижу, что не приходило. Так вот, я предлагаю испечь торты двух видов. Один со «ступкой»^[19] и пергаментным свитком, а другой — с руками, соединенными в дружеском пожатии.

— Специальные торты для уик-энда? — задумчиво переспросил Джерри.

— Все будут развлекаться, так неужели им не захочется купить что-нибудь фирменное? Что-нибудь на тему праздника?

— Да, но…

— Тогда лучше начать прямо сейчас, верно? Я могу подготовить рисунок и текст, а дети, которые торчат у меня дома, займутся рекламой, плакатом для витрины и листовками. — Джон и Джерри смотрели на нее открыв рот. — Что, не нравится? — спросила Рия, гадая, не слишком ли много она на себя взяла.

— Нравится, — хором ответили оба.

— Я никак не могу застать тебя наедине, — сказал Хьюби Грин. — В прошлый уик-энд на вечеринке было слишком много других парней, потом за тобой начал ходить как тень этот Шон Мэйн, в следующий уик-энд будет встреча выпускников, а потом ты уедешь в гости к Мэйнам.

— Времени еще много. — Они лежали у бассейна и гоняли от борта к борту бумажный кораблик, брызгая на него водой из ладоней.

Тем временем Брайан отрабатывал бросок по кольцу.

— Может быть, свозить тебя в Нью-Йорк? — предложил Хьюби.

— Лучше не надо. Мама сама хотела показать нам город. Для нее это очень много значит.

— Энни, ты когда-нибудь говорила ей «нет»? Неужели тебе нельзя делать то, что хочется? — спросил Хьюби.

— Говорила, и не раз. Но не сейчас. У нее проблемы. Понимаешь, мой отец ушел к девушке, которая ненамного старше меня. Наверное, теперь мама чувствует себя столетней старухой.

— Понимаю. Но тогда куда? — Хьюби очень хотелось назначить ей свидание.

— Слушай, Хьюби, я с удовольствием куда-нибудь схожу с тобой, но не сегодня. Время еще есть. О’кей?

— О’кей.

— Я хотела тебя спросить… Я писала Мэрилин, а мама сказала, что ей не следует знать, что ты приходишь сюда.

— Мэрилин?

— Миссис Вайн. Ты же знаешь, это ее дом.

— Ты называешь ее Мэрилин?

— Она сама так хотела.

— Она тебе нравится?

— Да, она классная.

— Ты ошибаешься. Ты и представления не имеешь, как ошибаешься. Она ужасная и жестокая. — Хьюби встал и начал собирать вещи. — Мне пора, — сказал он.

— Мне жаль, что ты уходишь. Я бы хотела, чтобы ты бывал здесь. Просто я не понимаю, что все это значит.

— Считай, что тебе повезло.

— Я знаю, ты был с Дейлом, когда произошла авария. Мама мне рассказала. Но больше мне ничего неизвестно. И я не собираюсь говорить, что Мэрилин ужасная и жестокая, только чтобы доставить тебе удовольствие. Это было бы глупо и нечестно. — Энни тоже встала. Ее глаза полыхали от гнева.

Хьюби смотрел на нее с восхищением.

— Нет, ты молодчина, — сказал он. — Знаешь, что бы мне сейчас хотелось сделать?

Но что ему хотелось сделать, осталось тайной, потому что в этот момент на сцене появился Брайан.

— У вас тут подозрительно тихо. Я думал, вы лижетесь.

— Что? — Хьюби смотрел на него с испугом.

— Лижетесь. Целуетесь и обнимаетесь. А как это называют у вас в Америке? — Плечи и круглое лицо Брайана покраснели от солнца, волосы торчали в разные стороны, а глаза горели от несносного любопытства.

— Хьюби уходит, — угрожающе спокойным тоном сказала Энни. — И дела складываются так, что он может никогда не вернуться.

— Еще как вернусь, — ответил Хьюби Грин. — И довожу до твоего сведения: меня вполне устраивает, как складываются дела.

— Хьюби сохнет по Энни, — сказал Брайан во время ланча.

— Конечно. Она понравилась ему еще до их знакомства. Он всегда любовался ее фотографией.

— Ерунда, мам. Перестань поощрять Брайана. — Энни порозовела от удовольствия.

— Что ж мне нужно, чтобы Хьюби пришел к нам сегодня вечером. Постарайся использовать все свои чары и убедить его прийти.

— Извини, мам, это невозможно.

— Энни, он мне нужен. Я хочу, чтобы он составил на компьютере объявление о моих тортах.

— Нет, мам, он подумает, что это я тебя подговорила.

— Не подумает. Это будет профессиональная работа. За деньги.

— Мам, он решит, что ты платишь ему за то, чтобы он приходил ко мне. Ничего не получится.

— Но это моя работа, Энни. Мне необходимо, чтобы он пришел… — Внезапно она осеклась. — Послушай, а если на это время ты куда-нибудь уйдешь, он не сможет подумать, что ты по нему скучаешь, правда?

Энни почесала в затылке.

— Пожалуй, ты права.

— Наоборот, это пойдет тебе только на пользу. Он будет гадать, куда ты могла пойти.

— А куда я могу пойти, мам?

Рия на мгновение задумалась, и тут ее осенило.

— Ты можешь два-три часа в день работать в салоне Карлотты. Складывать полотенца, стерилизовать щетки для волос, подметать, варить кофе… Все это ты умеешь.

— А она разрешит?

— Разрешит, если я попрошу. А я сделаю это, если услышу, что ты согласна на время уйти из дома.

— Пожалуйста, мам, позвони ей. Пожалуйста!

Рия пошла к телефону. Собственно, Карлотта уже предлагала ей это, но в последнее время Рия поняла, что с дочерью действовать в лоб нельзя.

— Карлотта говорит «да», — вернувшись, сказала она.

— Мама, я тебя обожаю! — завопила Энни.

Барни Маккарти сообщил, что готов встретиться с Дэнни в любом месте и в любое время. Слова, сказанные накануне вечером, не имеют никакого значения. Они оба погорячились. Оба были потрясены. Они слишком давно знакомы, чтобы пара фраз могла разрушить их отношения. Они встретились в Стивенс-Грин и пошли по парку, где играли ребятишки и бродили влюбленные. Двое мужчин шагали бок о бок, держа руки за спиной, и говорили о своем прошлом и о будущем.

Они обязательно останутся друзьями. Дэнни сказал, что начал свой бизнес только благодаря Барни Маккарти. Барни ответил, что это он многим обязан Дэнни — его блестящим идеям и трудолюбию, не говоря уже о сообразительности, с которой он действовал той ночью в квартире Полли.

— А как сама Полли? — спросил Дэнни.

— В порядке. Ты же знаешь ее. — На мгновение оба представили элегантную темноволосую женщину, которая отказалась от мечты о замужестве, чтобы в одиночестве дожидаться встреч с Барни. — Конечно, она еще молода, — заметил Барни.

— И без детей, — согласился Дэнни. Они еще немного помолчали.

— Ты уже сказал Моне? — спросил Дэнни.

Барни покачал головой.

— Пока нет.

Он посмотрел на Дэнни.

— А Рия знает?

— Тоже нет.

И они пошли дальше — молча, поскольку все уже было сказано.

— Мне кажется, Шон сильно увлекся твоей Энни, — сказала по телефону Шейла.

— Знаю. Поразительно, правда? — ответила Рия. — Еще совсем недавно мы возили их в колясках, а они уже крутят романы.

— Думаю, нам следует за ними приглядывать.

— За нами тоже приглядывали, а что толку? — засмеялась Рия.

— Но мы были постарше, — возразила Шейла. — Твоя Энни еще не принимает таблетки?

У Рии отвисла челюсть.

— О господи, Шейла… Ради бога, ей ведь нет еще пятнадцати лет. Я имела в виду поцелуи в кино и прочие невинные вещи.

— Будем надеяться, что этим и обойдется… Ну что, вы приедете к нам через уик-энд?

— Да, конечно.

Этот разговор расстроил Рию, но особенно задумываться ей было некогда. Количество заказов на ее торты оказалось неслыханным. Им пришлось нанять помощников. Кроме того, ей нужно было убрать дом к приезду гостей и приготовить обильный ланч со «шведским столом» для многочисленных друзей Грега и Энди Вайнов, причем сделать это так незаметно, чтобы не пронюхала Мэрилин. Вряд ли сама Мэрилин во время встречи выпускников угощала гостей чем-то, кроме оливок и крекеров.

А еще ей нужно было следить за тем, чтобы дети не скучали. Как ни странно, Энни и Брайан почти не доставляли ей хлопот. Брайан нашел себе друга по имени Зак, жившего за четыре дома от них, начал носить бейсболку задом наперед и пользоваться фразами, смысла которых не понимал. Хьюби регулярно заходил за Энни и возил ее осматривать памятники культуры и другие местные достопримечательности. Поскольку все это происходило при свете дня, у Рии не было причин возражать. Ежедневно в четыре часа Энни ходила в салон Карлотты и по возвращении рассказывала смешные истории о клиентках. Рия взяла напрокат стационарный холодильник и готовила, наклеивала ярлыки и укладывала свои изделия до глубокой ночи.

В четверг, накануне долгожданного уик-энда, Рия легла спать в два часа ночи и внезапно поняла, что она за весь день ни разу не подумала о Дэнни. Неужели прошло? Но стоило ей вспомнить его лицо, как боль, горечь, печаль и чувство одиночества тут же вернулись. Она тосковала по нему, как прежде, просто до этого момента была слишком занята. Наверное, теперь так будет всегда.

Мэрилин принесла Колму в сад чашку кофе.

— Что это у вас? — спросила она.

— Фенхель. Он же сладкий укроп, — ответил Колм. — Выращиваю для собственного удовольствия. Просто доказываю себе, что могу это сделать. В ресторане его мало кто заказывает, — огорченно улыбнулся он.

«До чего же привлекательный мужчина, — уже не в первый раз подумала Мэрилин. — Почему он не женат? Да, конечно, у него было пристрастие к алкоголю, но разве оно кому-то мешало жениться?»

— И сколько времени он растет?

— Около четырех месяцев. В книгах пишут, что созревание наступает через пятнадцать недель после посева.

— В книгах? Вы учились огородничать по книгам?

— А как же еще?

— Я думала, вы потомственный садовод и ваши руки с детства по локоть в земле.

— Ах, если бы все было так… Увы, нет.

Мэрилин вздохнула.

— Ни у кого из нас не было детства, которого мы заслуживали.

— К сожалению, вы правы. Хотя жалость к себе — вещь недостойная.

— Ну, в этом вас упрекнуть нельзя.

— Не слышали, как поживают Энни и Брайан?

— Кажется, неплохо. Перезнакомились с половиной соседей, а в нашем бассейне бултыхаются десятки ребятишек.

— Вам это не нравится?

— С какой стати? Летом дом принадлежит им.

— Но вы — очень замкнутый человек.

— Только в последнее время. С тех пор, как умер мой сын. Это случилось в прошлом году.

— Боже, какая трагедия… Извините. До сих пор вы ничего не говорили. Я не знал.

— Я вообще никому об этом не говорила.

— О некоторых вещах тяжело говорить. Если хотите, давайте оставим эту тему. — Колм был очень тактичен. Мэрилин это знала.

— Да нет. Как ни странно, недавно я выяснила, что, когда говорю об этом, мне становится немного легче.

— Некоторые действительно так считают. Говорят «Давайте прольем на это свет». Как будто речь идет о растениях, все проблемы которых заключаются в свете и воздухе.

— Вы с этим не согласны?

— Боюсь, нет.

— Именно поэтому вы не говорите о Кэролайн?

— Кэролайн?

— Колм, в этой стране я совсем распустилась. Раньше я ни за что не позволила бы себе вторгаться в чужую жизнь. Но меньше чем через три недели я улечу отсюда и больше никогда вас не увижу. Думаю, вам тоже нужно пролить немного света на то, что вы делаете для своей сестры.

— И что же я делаю для своей сестры? — Взгляд Колма стал ледяным.

— Держите ресторан, чтобы она могла удовлетворять свои привычки.

Последовало молчание.

— Нет, Мэрилин, вы всё не так поняли. Кэролайн работает в ресторане, чтобы я мог за ней приглядывать. За ее привычки платит кто-то совсем другой. — Мэрилин смотрела на него во все глаза. — Ее очень хорошо снабжает муж Монто. Бизнесмен, который занимается самым отвратительным бизнесом на свете. Героином.

— Рия?

— Алло… Энди?

— Только один вопрос. Когда я прилечу на уик-энд, мы встретимся?

— Да, конечно, а что?

— Ничего. Просто я хотел известить вас заранее.

— Я буду рада снова увидеть вас. Вы познакомитесь с моими детьми.

— Конечно. А побыть с вами наедине мы сможем?

— Вряд ли. Просто у меня куча дел.

— И все же я буду надеяться. Увидимся в пятницу.

— Зак говорит, что все они будут очень старые и очень скучные, — заявил Брайан.

— Просто поразительно. Брайан пересек Атлантический океан и моментально нашел себе такого же приятеля, как Майлс и Декко, — вздохнула Энни.

Но Брайан не обиделся. Наоборот, жадно ухватился за эту многообещающую мысль.

— А можно будет Заку пожить у нас на Тара-роуд? — спросил он.

— Мы обсудим это в следующем году, — ответила Рия.

— Мам, ты думаешь, в следующем году мы еще будем жить на Тара-роуд? — задумчиво спросила Энни.

— А почему нет? Ты что, собираешься куда-то переехать? — засмеялась Рия.

— Нет, просто… просто это дорого, и вообще… Не знаю, сможет ли папа и мы себе это позволить.

— О, все будет в порядке. Когда мы вернемся в Дублин, я пойду работать, — небрежно сказала Рия.

— Работать? Мама, ради бога… — Энни посмотрела на мать, окруженную продуктами. — Что ты будешь делать?

— Что-нибудь в этом роде, — ответила Рия.

Грег Вайн оказался высоким, сутуловатым и стеснительным. Он был очень учтив с детьми. И совершенно ошарашен приемом, который Рия хотела устроить для его друзей.

— Наверное, вы трудились с утра до ночи несколько недель, — сказал он, когда Рия показала ему холодильники, а также взятые напрокат столы на козлах и скатерти.

— Я не хотела пользоваться скатертями Мэрилин на случай, если с ними что-нибудь случится.

— Я думаю, она не стала бы возражать, — очень неуверенно ответил Грег.

— Все говорят, что она очень заботится о моем доме, и я не хочу от нее отставать. — Рия показала Грегу все ответы на присланный им список гостей. — Ну, не буду мешать вам устраиваться в собственном доме, — сказала она. — Конечно, комната Дейла останется незанятой… Я должна перед вами извиниться.

Грег прервал ее:

— Нет, это мы должны извиниться перед вами. С нашей стороны было непростительно пригласить вас сюда, не рассказав всей истории. Мне очень, очень жаль. В оправдание могу сказать только одно: она не говорит об этом никому. Никому на свете. — Его лицо стало печальным. — Думаю, она искренне верит, что если не говорить о чем-то, то его и не будет… Если не упоминать о Дейле, то можно думать, что он не погиб.

— Все люди разные, — ответила Рия.

— Но это перешло всякие границы. Пригласить вас в дом и позволить увидеть комнату, не предупредив о том, что произошло. Возможно, нам с ней уже нечего сказать друг другу, но ради ее собственного душевного здоровья Мэрилин придется признать случившееся и говорить об этом. Хотя бы с кем-нибудь.

— Знаете, она уже говорит об этом, — призналась Рия. — Она рассказала о нем моим детям. Рассказала всё. Вплоть до того, что он носил скобки на зубах. И плакал на закате, когда вы все вместе были в Большом Каньоне.

— Она все это рассказала? — шепотом спросил потрясенный Грег.

— Да.

Его глаза наполнились слезами.

— Наверное… наверное, мне придется слетать в Ирландию.

Внезапно Рия ощутила приступ черной зависти, которой никогда раньше не испытывала. У Мэрилин все наладится. Муж по-прежнему любит ее и даже готов присоединиться к ней на Тара-роуд. Счастливая, счастливая Мэрилин Вайн.

— Я не могу спрашивать Дэнни о его бизнесе, — сказала Финола Данн дочери.

— Да, ты права.

— Он извинился передо мной за резкость, я приняла его извинения, и теперь у меня связаны руки. Но ты можешь и должна спросить его, Вер. Это будет только справедливо по отношению к тебе и ребенку. Если он обанкротился, ты обязана это знать.

— Он скажет, мама. Тогда, когда решит, что мне нужно это знать.

Пикник выпускников на Тюдор-драйв долго обсуждал весь Стонифилд. Рия спросила Грега Вайна, не станет ли он возражать, если Хьюби Грин будет выполнять в доме обязанности официанта, а Зак — его помощника.

— Хьюби?

— Да. Он учил нас Интернету и вообще был очень полезен.

— Он очень распущенный и безответственный молодой человек, — сказал Грег.

— Я знаю, что тогда он был с Дейлом. Он говорит, что это самый черный день в его жизни.

— Я не возражаю против его присутствия и никогда не возражал. Это все Мэрилин… И все же на вашем месте я держал бы дочь от него подальше. — Рия ощутила тревогу, но не дала ей воли. У нее было слишком много дел.

По прибытии Хьюби направился прямо к Грегу.

— Мистер Вайн, если мое присутствие здесь нежелательно, я пойму.

— Нет, сынок. Я рад снова видеть тебя в нашем доме, — ответил Грег.

Рия облегченно вздохнула. Одно препятствие благополучно преодолено. А когда ее окружили дружелюбные лица, Рия почувствовала себя совсем как дома. Она позаботилась о том, чтобы имя Мэрилин произносилось как можно чаще. Сказала, что разговаривала с ней накануне вечером и что Мэрилин просила передать всем большой привет.

— Мам, мне кажется, брат Грега в тебя влюбился, — сказала после вечеринки Энни.

Энни и Хьюби, наполнявшие бокалы и разносившие куски потрясающе вкусного торта, который пользовался огромным успехом, составляли очаровательную пару.

— Ерунда, из нас уже песок сыплется. В нашем возрасте не влюбляются, — засмеялась Рия, втайне восхищаясь наблюдательностью дочери.

— Папа сумел найти себе кого-то другого. Почему бы и тебе не сделать то же самое?

— Ты настоящая сваха. Не подстрекай меня, а то я останусь здесь готовить и очаровывать старичков. Что ты тогда будешь делать?

— Тогда я останусь здесь учиться и очаровывать мальчиков, — ответила Энни.

У Энди так и не получилось поговорить с Рией наедине.

— Я могу приехать в следующие выходные, — сказал он.

— Это было бы несправедливо по отношению к тебе. Я буду по уши занята готовкой, детьми и не смогу уделить тебе достаточно внимания.

— Ты мне его не уделяла, даже когда могла, — ответил Энди с упреком.

— Все равно, твое приглашение мне очень польстило.

— Так или иначе, но я не отступлюсь. Придумаю что-нибудь еще.

— Спасибо тебе, Энди. — Она огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что вокруг никого нет, и игриво чмокнула его в нос.

— Мне не хочется, чтобы ты ехала в эту дыру к Мэйнам, — сказал Хьюби Энни.

— Почему? Это будет весело. Они — симпатичные люди.

— А Шон — симпатичный малый, — мрачно закончил Хьюби.

— Серьезно? — притворилась удивленной Энни.

— Не забывай, я живу в Стонифилде, а он — в захолустье, — буркнул Хьюби.

— Не забуду, — пообещала Энни. Китти не поверит, что из-за нее соперничали двое мужчин. Но потом спросит: «А с кем из них ты спала?» А Энни не собиралась спать ни с одним из них.

— Что сказала Мона? — спросил Дэнни.

— Ничего.

— Вообще ничего?

— Полное молчание, — ответил Барни. — Это намного хуже всяких слов. А Рия?

— Я еще не сказал ей.

— Дэнни, но тебе придется это сделать. Она все равно узнает.

— Я должен сказать ей лично. Я перед ней в долгу.

— Ты сделаешь это, когда она вернется домой?

— Нет. Полечу туда.

— На чьи деньги, можно спросить?

— На ваши деньги, Барни. Черт побери, вы забрали мой дом, так хотя бы купите мне паршивый авиабилет.

Они сидели у бассейна и решали, что взять с собой к Мэйнам.

— Мам, ты по-прежнему составляешь списки?

— Да, — ответила Рия. — Это облегчает жизнь. — Тут зазвонил телефон, и Рия взяла трубку.

— Радость моя, это Дэнни.

— Я просила не называть меня так.

— Извини. Сила привычки.

— Я позову детей.

— Нет, я хочу поговорить с тобой. Прилечу завтра.

— Что?

— Я прилечу завтра и проведу с вами уик-энд.

— Почему?

— А почему нет?

— А Бернадетта прилетит тоже?

— Конечно, нет, — с досадой ответил он.

— Извини меня, Дэнни, но вам ведь жить друг с другом…

— Нет, я имел в виду, что прилечу поговорить с тобой, Энни и Брайаном. Ну как, там все в порядке, или Америка уже закрыла границу для ирландцев?

Он сильно нервничал. У Рии перехватило дыхание. Неужели с Бернадеттой покончено и он едет просить у нее прощения? Начать все сначала?

— Когда ты прилетаешь? Знаешь, как добраться до нас?

— У меня сохранилось подробное описание, которое ты прислала детям. Позвоню из аэропорта Кеннеди.

— Дэнни, но на этот уик-энд мы собирались в гости. К сестре Герти.

— Сестра Герти подождет. — В голосе Дэнни слышалось нетерпение.

— Да, — сказала она.

— Тогда до завтра. — Дэнни дал отбой.

Рия медленно вернулась к бассейну. Выпаливать новость не следует. Новая Рия сначала думает, а потом говорит. Она не будет звонить Шейле Мэйн и отменять визит. Может быть, дети смогут провести там одну ночь. И оставят их с Дэнни наедине.

В конце концов, он летит к ней. Именно так он и сказал по телефону. «Я хочу поговорить с тобой». Он возвращается к ней.

Глава восьмая

Кто-то позвонил в дверь дома номер шестнадцать по Тара-роуд. Это оказался Дэнни Линч. Его улыбка была очень теплой.

— Надеюсь, я вас не потревожил?

— Ничуть. Проходите, — ответила Мэрилин.

— Спасибо.

Они поднялись в гостиную, где Мэрилин читала. На столе лежали ее очки и книга.

— Я вижу, вам нравится эта комната, — сказал он.

— Да. Здесь очень спокойно.

— Мне она тоже нравилась. Мы редко ею пользовались — вся жизнь проходила внизу на кухне. А жаль. Мне бы тоже хотелось сидеть здесь по вечерам и читать.

— Конечно, мне это легко. Я здесь одна. А когда у тебя семья, не очень-то почитаешь.

— Верно. — Она смерила его вопросительным взглядом. — Я завтра улетаю в Нью-Йорк Хочу остановиться на Тюдор-драйв. И решил заехать попросить у вас разрешения.

— Очень любезно с вашей стороны, но в этом не было необходимости. Рия может делать там все, что ей нравится. Однако все равно спасибо.

— Мне нужно взять с собой кое-какие документы.

— Документы?

— Да. Они наверху. Можно подняться и забрать их?

— Рия не говорила ни о каких…

— Ценю вашу осторожность. Снимите трубку и позвоните ей. Все честно, Мэрилин. Она знает, что я прилечу.

— Я в этом ничуть не сомневаюсь.

— Сомневаетесь. Позвоните ей.

— Пожалуйста, Дэнни, не говорите так. Почему я не должна вам доверять? У меня нет причин считать, что вы можете обмануть Рию. — Ее голос был холодным, а взгляд — колючим.

Ей показалось, что Дэнни слегка поежился.

— Вы можете пойти со мной. Я знаю, где они лежат.

— Спасибо.

Они молча поднялись по лестнице и прошли в спальню. На кровати спал Климент.

— Эй, малый, как ты сюда пробрался? — спросил Дэнни, почесывая кота под подбородком. Потом он подошел к комоду и выдвинул нижний ящик Там лежал пластиковый пакет с надписью: «Документы на дом». Дэнни достал из него четыре листа бумаги, а остальное положил на место.

Мэрилин молча следила за ним.

— Если я сегодня вечером позвоню Рии, то что ей сказать? Что вы взяли?

— Кое-какую переписку о правах на дом… Нам с ней нужно это обсудить.

— Она вернется через три недели.

— И это мы обсудим тоже, — сказал Дэнни. Потом обвел взглядом просторную спальню с высоким потолком и широким окном. Мэрилин гадала, о чем он думает. О пятнадцати годах, прожитых здесь с Рией, или о том, сколько сейчас может стоить этот дом?

Мэрилин надеялась, что среди многочисленных друзей Рии есть хороший адвокат. Скоро он ей понадобится. Было без слов ясно, зачем Дэнни летит в Стонифилд. Чтобы испортить Рии остаток отпуска. Сказать ей, что дом на Тара-роуд придется продать.

Рия готовила завтрак и пела.

— Мам, ты же никогда не поешь, — сказал Брайан.

— А теперь поет, — ответила Энни, защищая право матери что-то мурлыкать себе под нос.

— Вот Бернадетта действительно поет, — ляпнул Брайан.

— Очень интересное наблюдение. Спасибо, что поделился с нами, — саркастически заметила Энни.

— И что же именно она поет?

— Не знаю. Что-то иностранное, — туманно ответил Брайан.

— Мам, она только напевает, — объяснила Энни. — Это не пение.

Рия налила еще одну чашку кофе и села за стол.

— Ты опоздаешь на работу, — неодобрительно проворчал Брайан.

— Ну, по крайней мере, мы с мамой работаем, — перебила его Энни. — В отличие от тех, кто целый день бросает с Заком мяч в кольцо.

— Я бы тоже ходил на работу, если бы она у меня была, — серьезно ответил Брайан. — Честное слово.

— Думаю, в течение ближайших двадцати лет тебе это не грозит. Никто не захочет потерять из-за тебя свой бизнес, — утешила его Энни.

— Я хочу сообщить вам чудесную новость, — прервала их Рия. — Что-то очень приятное.

— И что это? — заинтересовался Брайан.

— У тебя появился бойфренд? — спросила Энни.

Брайан пришел в ужас.

— Не говори гадостей, — сказал он сестре. — Мама никогда такого не сделает. — Посмотрев на лица матери и сестры, мальчик сообразил, что опять сморозил что-то не то. До него с трудом дошло, что отец завел себе подругу и что всем пришлось с этим смириться. Наверное, ему не следовало говорить, что это гадость. — Конечно, речь не о нас, — неловко закончил он.

— Ваш отец прилетает на уик-энд, — сказала Рия.

Потрясенные дети разинули рты.

— Сюда? Сюда, в Стонифилд? — спросила Энни.

— Но он же попрощался с нами и ничего не сказал, — изумился Брайан. — Просто фантастика… Когда он приедет? И где они будут спать?

— Они? — переспросила Энни.

— А разве Бернадетта с ним не приедет?

— Конечно нет, дурак! — вспылила сестра.

— Значит, он бросил ее и возвращается к нам? — Брайану было необходимо выяснить всё.

— Ох, Брайан, мы говорили об этом тысячу раз. Твой папа не бросал тебя, он переехал жить в другое место, но всегда останется твоим папой.

— Но он бросил ее или нет? — заупрямился мальчик.

— Нет, конечно нет. Он хотел приехать и увидеть вас обоих. И ему представилась такая возможность… на работе.

— Значит, они все-таки не разорились, — с облегчением сказала Энни.

— Он будет здесь около пяти. Приедет из аэропорта на автобусе.

— Но ведь в этот уик-энд мы едем к Мэйнам! — с ужасом вспомнила Энни.

— Я поговорила с Шейлой. Завтра вы отправитесь туда на автобусе, проведете там ночь, в воскресенье вернетесь, и мы устроим для папы большой прощальный обед.

— Не могу поверить. Папа приедет сюда. И даже познакомится с Заком.

— Есть из-за чего лететь три тысячи миль! — фыркнула Энни.

— Когда папа приедет, он не разрешит тебе лизаться с Хьюби! — крикнул Брайан, обиженный за своего друга.

— Мам, мы с ним вовсе не лижемся! — воскликнула Энни.

Но Рию ничуть не интересовало, «лижется» ее дочь с Хьюби или нет.

— Давайте придумаем, что мы будем делать вечером, когда приедет ваш папа. Может, свозим его по окрестностям и покажем местные достопримечательности? Или ему больше понравится барбекю у бассейна? Как вы думаете?

— Знаешь, в последнее время папа стал намного спокойнее, — задумчиво сказала Энни. — Он сидел и целыми днями ничего не делал.

Почему-то эти слова заставили Рию ощутить беспокойство. Представить себе Дэнни без дела было невозможно. Дэнни никогда не сидел, он всегда был в бегах. Что могло заставить его успокоиться? Энни была наблюдательна, она это не придумала. Судя по тому, что слышала Рия, Бернадетта была неречиста и веселым нравом не отличалась. Значит, в их доме стояла такая же тишина, какая была на катере во время прошедшего без всяких приключений плавания по Шаннону. Разве о такой жизни мечтал энергичный и непоседливый Дэнни Линч?

Но Рия ничем не выдала своей тревоги.

— Ну, если ваш папа стал любить тишину и покой… то он выбрал для себя самое подходящее место. Ладно, я ухожу, как вы выражаетесь, на работу. Пока она у меня еще есть. Увидимся во время ланча.

Когда мать ушла, дети, сидевшие напротив, злобно уставились друг на друга.

— Ты маленький бандит. Помесь бандита с крысой, вот ты кто, — сказала Энни.

— А ты — дразнилка. Мерзкая и противная дразнилка, понятно? Что плохого тебе сделал Зак? Ничего. А ты только и знаешь, что издеваться над ним! — Лицо мальчика покраснело от обиды.

— Ладно. Ну что, мир?

— Нет, не мир. Когда ты увидишь Зака, то снова начнешь охать.

— О’кей, не мир. Просто давай не будем ссориться при папе, ладно?

— Как ты считаешь, почему он приезжает? — спросил Брайан.

— Понятия не имею. Но не думаю, что это будет что-то плохое, — задумчиво ответила Энни.

— Нет. Все плохие новости уже были. Наверное, теперь будут хорошие, да?

— Например? — спросила Энни.

— Например, что он бросил Бернадетту, — с надеждой сказал Брайан.

— Что-то непохоже, — покачала головой Энни. — Они воркуют как голубки.

— Как по-твоему, когда папа приедет, он будет спать с мамой? — неожиданно спросил мальчик.

— Не знаю, Брайан. Но я на коленях умоляю тебя не задавать этот вопрос. Ни ему, ни ей.

— По-твоему, я идиот? — сердито спросил Брайан.

Рия вернулась из кулинарии с двумя большими пакетами из коричневой бумаги.

— Сейчас нам предстоит большая работа. Ну что, составим список? — спросила она.

Дети обменялись взглядами.

— А что нужно сделать? — спросила Энни.

— Нужно убраться и показать папе, какой это замечательный дом. Вынуть листья из бассейна, приготовить вкусную еду, застелить постели…

— Мама, а разве он не будет спать с тобой в одной кровати? — спросил Брайан. Наступила тишина. — Извини, — буркнул он. — Я не хотел это говорить.

Когда раздался звонок, Дэнни собирал вещи в кабинете.

— Розмари Райан? — Секретарша вопросительно подняла бровь.

— Соедини, — сказал Дэнни.

— Я слышала, ты летишь в Америку, — прозвучало в трубке.

— Радость моя, ты слышишь даже то, как растет трава.

— Но не услышала это от тебя, — холодно сказала Розмари. — Когда мы разговаривали с тобой в последний раз. В постели.

— Догадываюсь, что ты говоришь не из своего офиса.

— Правильно догадываешься. По мобильнику из машины. Я недалеко. Отвезу тебя в аэропорт.

— Честное слово, в этом нет необходимости.

— Есть необходимость. Через десять минут буду ждать внизу.

Дэнни Линч вышел из здания, в которое ему вряд ли было суждено вернуться. С понедельника офис переходил в другие руки. Дэнни нес пакет с вещами, которые могли ему пригодиться в Стонифилде, и две большие парусиновые сумки с содержимым ящиков письменного стола.

— Знаешь, всё к лучшему. Если ты подержишь у себя эти вещи до моего возвращения, то избавишь меня от необходимости ехать к Бернадетте и оставлять их дома. А отвезти их на Тара-роуд я не могу; эта лагерная надзирательница не пустит меня на порог.

— Именно она сообщила мне, что ты летишь в Америку, — сказала Розмари, включившись в поток машин, ехавших вдоль канала.

— Когда? Сейчас? — Эта новость Дэнни удовольствия не доставила.

— Да. Сегодня утром я встретила ее на Тара-роуд, и она спросила, слышала ли я что-нибудь о твоих планах. Я ответила, что она может позвонить Рии и проверить. А она сказала, что не хочет гнать волну. Так и выразилась.

— Серьезно?

— Ты не думаешь, что она может знать о нас? А Дэнни?

— Я ей точно ничего не говорил.

— Просто Мэрилин смотрит на меня волком и говорит «ваша лучшая подруга Рия» так саркастически, что по спине мурашки бегут. Она тебе ничего не говорила?

— Сказала что-то вроде «вы ведь не совершили ничего такого, что сделало бы вас недостойным доверия». Тогда это показалось мне немного странным. Не помню дословно. Нет, наверное, это нам только кажется.

— Дэнни, зачем ты туда летишь?

— Сама знаешь. Я должен все сказать Рии лично.

— Думаешь, так вам будет легче? Вряд ли. Слетаешь понапрасну.

— Почему ты так думаешь?

— Даже если ты ей скажешь, она все равно не поверит. Рия не верит в плохие вести. Знаешь, что она тебе ответит? «Не бери в голову, все образуется». — Розмари передразнила Рию детским голосом.

Дэнни посмотрел на нее с досадой.

— Что плохого тебе сделала Рия? За что ты ее так презираешь? Она за всю жизнь не сказала о тебе ни одного худого слова.

— Скорее всего, за то, что она позволяла мне спать с ее мужем и ничего не замечала. Она попросту дура.

— Большинство людей не следят за теми, кого считают своими друзьями. — Розмари молчала. — Извини. Это было сказано самодовольно и по-ханжески.

— Я всегда терпеть не могла твое прекраснодушие.

— То, что я собираюсь сделать, нелегко, но прекраснодушие тут ни при чем. Просто она заслуживает того, чтобы я сказал ей об этом сам.

— Ты сообщил ей, ради чего приезжаешь?

— Нет.

— Она наверняка решила, что ты возвращаешься к ней, — сказала Розмари.

— О господи, с какой стати? Она знает, что все кончено.

— Рия не знает, что все кончено. И не поверит в это даже через двадцать лет, — ответила Розмари.

В аэропорту Дэнни встретил Полли Каллаган.

— Бежите из страны? — спросила она.

— Нет, лечу сообщить печальную весть Рии. А вы? Покидаете тонущий корабль?

— Нет, Дэнни. — Ее взгляд был холодным. — Сами знаете. Просто даю Барни возможность поговорить с Моной. Ему это необходимо. Не вам одному нужно сообщить кому-то печальную весть.

— Полли, я все утро только и делаю, что извиняюсь перед людьми. Я огорчен и раздавлен. Простите меня.

— Люди всегда простят вас, Дэнни. Вы молоды, очаровательны, и у вас вся жизнь впереди. Вас простят, и вы сможете начать все сначала. В отличие от Барни.

Она ушла, не дав ему ответить.

Такси остановилось у навеса для машины. Дэнни смотрел на дом, где его семья проводила лето. Дом оказался более роскошным, чем он думал. Возможно, если бы он встретился с Мэрилин Вайн в другой обстановке, она бы ему понравилась. В конце концов, она запомнила его после случайной встречи, состоявшейся полжизни тому назад. Они могли бы стать друзьями и даже коллегами. А теперь он шел к ее дому.

Дэнни услышал, как Брайан крикнул: «Он здесь!» Сын скатился к нему со склона холма и крепко обнял.

Сзади стоял мальчик в бейсболке задом наперед и внимательно наблюдал за ними. Несомненно, новый друг Брайана. Следом прибежала загорелая и стройная Энни в розовых джинсах. В последний раз дочь обнимала его так крепко в четырехлетием возрасте. Ну что ж, по крайней мере, детей он не потерял.

У Дэнни навернулись слезы на глаза, и тут он увидел Рию. Она тоже вышла встречать его, но не побежала навстречу, как сделала бы раньше. Она стояла поодаль, спокойная, безмятежная, и широко улыбалась. Это была, на первый взгляд, та же самая Рия, которая не понимала, что их брак закончился, которая потеряла остатки достоинства в вечер накануне отъезда в Америку и умоляла его бросить Бернадетту. Нет, он ошибся, сейчас перед ним стояла совсем другая женщина. Уверенная в себе и наконец-то начавшая жить в реальном мире.

— Рия, — сказал Дэнни и протянул к ней руки, зная, что дети наблюдают за ним.

Она обняла его так, как обняла бы подругу, прижалась щекой к щеке и сказала:

— Добро пожаловать в Стонифилд.

Дэнни с трудом перевел дух. Слава богу, Розмари ошиблась. В самолете он все время думал, что его звонок мог ввести Рию в заблуждение. Но теперь понял, что она встретила его как друга. Как друга. Когда он расскажет ей про Тара-роуд, то превратится во врага.

Рассказать все в первый вечер он не сумел. Слишком много всего случилось. Сначала они поплавали в бассейне, потом зашла пара не то соседей, не то друзей. Рия была в своем репертуаре, казалось, она знала тут всех. Можно было догадываться, что эти люди заскочили ненадолго. Рия представила ему Хейди, Карлотту, двух геев, у которых в городе был свой бизнес, студента, судя по всему, имевшего большие виды на Энни. Все говорили, что они завернули на минутку поздороваться с отцом Энни и Брайана. Дэнни с облегчением заметил, что его представляли только в этом качестве. Они выпивали в саду бокал вина или содовой, закусывали копченым лососем и уходили. А потом было семейное барбекю у бассейна.

Дэнни выяснил, что следующую ночь дети проведут у Мэйнов. Должно быть, Рия поняла, что им нужно поговорить наедине, и решила отправить Энни и Брайана на автобусе. Дэнни смотрел на нее с восхищением. Она держалась гораздо лучше, чем можно было надеяться. Теперь от него требовалось только одно: объяснить, какое мрачное материальное будущее их ждет, но сделать это так, чтобы она не подумала, будто настал конец света.

— У нас еще одиннадцать, но для папы уже четыре утра. Думаю, пора дать ему покой, — сказала Рия, и они понесли посуду в дом.

— Спасибо за теплый прием, — сказал он, когда Рия проводила его в комнату для гостей.

— Не за что, — улыбнулась она. — Я всегда рада видеть тебя, а здесь, в этом чудесном месте, тем более.

— Тебе здесь полегчало?

— Очень. — Рия поцеловала его в щеку. — Увидимся утром, — сказала она и ушла. Он уснул через минуту.

Большую часть ночи Рия провела в кресле. Она сидела у окна и смотрела на сад. По траве пробежал бурундук. Странно, что она впервые увидела это животное только в Америке. На деревьях жили белки, а у Карлотты был енот. Она старалась его не кормить, чтобы не приманивать других, но у зверька была очень славная мордочка. Забавные создания.

Брайан сказал, что хочет тайком привезти одного бурундучка домой и открыть в Дублине зоомагазин.

— Если ты собираешься их разводить, то тебе понадобится пара, — свысока сказала Энни. — Даже такой балбес, как ты, мог бы это знать.

— Я привезу беременного, — ответил Брайан.

Рия предпочитала думать об этом, а не о мужчине, спавшем в соседней комнате. Несколько раз за вечер ей пришлось напоминать себе о событиях последних месяцев. Они казались нормальной счастливой семьей: муж, жена, двое детей. Было невозможно поверить, что Дэнни их бросил.

Конечно, он понял, что совершил ужасную ошибку. Другой причины для приезда у него не было. Рия гадала, почему он не сказал этого прямо. Дэнни уже поблагодарил ее за то, что она не усложняет его задачу. Следовало продолжать в том же духе, а не бросаться в его объятия и говорить, что все остальное теперь не имеет значения. У этой игры были свои правила. Дэнни вернулся к ней, и на этот раз она его удержит.

Мона Маккарти слушала мужа молча. Когда Барни закончил, ее лицо осталось бесстрастным.

— Скажи что-нибудь, Мона, — взмолился он.

Она слегка пожала плечами.

— Что я могу сказать, Барни? Мне жаль, вот и всё. Ты вложил в это столько сил. Жаль, что в конце жизни ты не сможешь почивать на лаврах.

— Я не из тех, кто отдыхает, — ответил он. — Ты даже не спрашиваешь, до какой степени плохи дела.

— Говори.

— Утешение одно: этот дом оформлен на твое имя.

— Хочешь сказать, что мы сможем его удержать?

— Мона, это всё, что у нас есть.

— Люди останутся без работы, поставщики без оплаты, Рия Линч потеряет свой дом, а ты надеешься, что я буду продолжать жить в этом особняке?

— Всё не так.

— А как?

Ответа у него не было.

— Мне очень жаль, Мона, — повторил Барни.

— Я не боюсь бедности. Мы уже были бедны. Но я не хочу бесчестья.

— Это бизнес. Ты не понимаешь, ты не деловая женщина.

— Тебя ждет сюрприз, — ответила Мона. — Очень большой сюрприз.

На ноутбук пришло сообщение от Розмари.

Рия, Дэнни, прочитайте утренний выпуск «Айриш Таймс». Там есть заметка о Барни, которая вас заинтересует. Может быть, еще не все потеряно. Желаю хорошего отдыха.

Рия прочитала послание несколько раз. О чем речь? Ладно, она выведет «Айриш Таймс» на экран, но не сию минуту. Она налила чашку кофе и пошла в комнату Дэнни.

— Обычно мы перед завтраком плаваем в бассейне. Не хочешь присоединиться?

— Я не взял с собой плавки.

— Сразу видно, что я несоставляла для тебя список, — посмеиваясь над собой, сказала Рия. — Ладно. Сейчас я принесу тебе что-нибудь из комнаты Дейла.

— Дейла?

— Их сына.

— А он не будет возражать?

— Нет. Он мертв. — Рия вышла и принесла ему плавки.

— Мертв? — переспросил Дэнни.

— Погиб. Именно поэтому Мэрилин и хотела уехать отсюда.

— А я думал, что она разошлась с мужем, — сказал Дэнни.

— Нет. По-моему, у них с мужем всё в порядке.

— А разве он не на Гавайях? Что же тогда значит «не в порядке»?

— Думаю, этот уик-энд он проводит в Ирландии, — ответила Рия.

— Папа, а ты не можешь остаться подольше? — спросил Брайан.

— Нет, сынок, я должен улететь в понедельник вечером, но у меня еще целых три дня, — сказал Дэнни на обратном пути из бассейна. Рия приготовила на завтрак омлет.

— А зачем ты прилетел? Только честно.

— Чтобы повидать вас всех. Я уже говорил.

— Долгий путь, — задумчиво сказал Брайан.

— Да. Но вы того стоите.

— Мама говорила, что ты прилетел сюда по делам.

— В каком-то смысле да.

— И когда ты будешь их делать? В смысле, дела?

— Не волнуйся, как-нибудь сделаю. — Дэнни взъерошил сыну волосы.

— Папа, как по-твоему, кем мне следует стать, когда я вырасту?

— Пока не задумывался. А что тебе нравится?

— Не знаю. Мама говорит, что я мог бы стать журналистом или юристом, потому что я любопытный. А Энни — что из меня получился бы хороший вышибала в казино. Тебе понравилось бы, если бы я стал агентом по торговле недвижимостью и работал вместе с тобой?

— Нет, Брайан. Я думаю, люди должны сами выбирать себе профессию. Следовать своей звезде.

— А чего хотели для тебя твои родители?

— Наверное, надеялись, что я женюсь на дочке богатого фермера и буду заниматься земледелием.

— Хорошо, что ты этого не сделал. Ладно, допустим, я захочу стать агентом. Я мог бы, правда? Тогда бы я каждый день видел тебя в офисе. Даже если ты больше не будешь жить с нами.

— Конечно, Брайан. Я был бы рад видеть тебя каждый день. Мы что-нибудь придумаем.

— А когда у Бернадетты родится ребенок, ты все равно найдешь для нас время? — Лицо у Брайана было тревожное.

Дэнни лишился дара речи и крепко стиснул плечо сына.

— Я всегда найду время для вас с Энни, — наконец хрипло сказал он. — Поверь мне. Всегда.

— Я знал это. Просто проверял, — сказал Брайан.

Рия и дети устроили для Дэнни экскурсию. Показали ему все достопримечательности Стонифилда и закончили поход в закусочной у остановки автобуса, на котором Энни и Брайан должны были добраться до Мэйнов.

Зак и Хьюби пришли проводить их.

— Без тебя здесь будет скучно, — сказал Зак.

— А мне будет скучно с Келли. Сам знаешь, она девчонка, — ответил Брайан. Зак сочувственно кивнул.

— Если этот Шон Мэйн прикоснется к тебе хоть пальцем, я узнаю и прилечу тут же, — пригрозил Хьюби.

— Перестань говорить о пальцах. Тебя слышат мои родители, — ответила ему Энни.

Дэнни и Рия сели в машину и поехали обратно на Тюдор-драйв.

— Ты правильно сделала, что привезла их сюда. Эти каникулы они запомнят надолго.

— А ты оплатил их проезд. — Рия следовала заранее обдуманному плану. В ее списке значилось: «Облегчи ему задачу. Держись спокойно и даже холодновато. Не давай ему считать себя злодеем. Не торопись. Не говори, что всегда верила в его возвращение. Не спрашивай о будущем Бернадетты, пусть скажет сам». Рия слегка улыбнулась. Все смеялись над ее списками, но они свое дело сделали.

— Ты счастлива здесь? — спросил Дэнни.

— Пожалуй, — кивнула она.

— А это что? — Он показал на рощу невдалеке.

— Мемориальный парк. Они содержат его в образцовом порядке.

— Может, прогуляемся, посидим на лавочке и поговорим?

— Конечно. Но в саду на Тюдор-драйв ничуть не хуже.

— Я бы предпочел другое место. Не знаю… Место, где можно отвлечься.

— Что ж, парк так парк. Автостоянка рядом.

Они гуляли и рассматривали памятники с именами стонифилдцев, погибших во время Второй мировой войны, в Корее и во Вьетнаме.

— Какая бессмысленная война. Посмотри, этот мальчик был всего на четыре года старше Энни, — сказала Рия.

— Да. Если бы он остался жив, то сейчас играл бы в шахматы вот с этими стариками, — ответил Дэнни.

Рии хотелось прикоснуться к нему, но она помнила собственную заповедь. Они сели на деревянную скамью, и Дэнни взял в ладони ее руки.

— Наверное, ты знаешь, что я должен сказать, — начал он.

Она слегка встревожилась, но только слегка. Возможно, ему следовало сказать не «должен», а «хочу». Впрочем, это всего лишь слова.

— Говори, Дэнни.

— Я восхищаюсь тобой, честное слово… Мне очень не хочется сообщать тебе плохие новости. Ты даже не представляешь, как не хочется. Меня немного утешает только одно: я прилетел, чтобы рассказать об этом лично.

В горле Рии внезапно застрял большой тяжелый камень. Под нарядным шейным платком, который она так весело завязала утром.

— Что? — не доверяя собственному голосу, лаконично спросила она.

— Все очень плохо.

— Не верю. — Рия поняла, что Дэнни не возвращается к ней. Речь шла совсем не об этом. Ее список был ни к чему. Как бы она себя ни вела, это ничего бы не изменило.

Она услышала собственный голос:

— Дэнни, я уже слышала все самое плохое. Ничего худшего быть не может.

— Увы, может, — ответил он.

И тут Рия, сидевшая на скамейке Мемориального парка Стонифилда, узнала, что у нее больше нет дома. Дом являлся частью имущества Барни Маккарти, управление которым вскоре должно было перейти в другие руки.

— Сегодня нас приглашают на вечеринку, — сказал Шон Мэйн, как только увидел Энни.

— А Брайан и Келли тоже пойдут?

— Ни под каким видом. Мама посмотрит с ними видео.

— А я не взяла с собой ничего нарядного, — огорчилась Энни.

— Ты и так выглядишь чудесно, — не скрывая восхищения, ответил Шон.

Китти ей не поверит. Как жаль, что подруги здесь нет и она не видит ее триумфа! «Впрочем, на моем месте Китти уже давно стащила бы с Шона джинсы», — с осуждением подумала Энни. Ничего такого Энни делать не собиралась — она предупреждала заранее. Хьюби ответил, что это нечестно. То же самое, что ставить на стол изысканное блюдо, а потом уносить его, так и не дав попробовать. Нет, все это было слишком сложно.

— Ладно, Хилари, выкладывай. Что там у тебя?

— Мама, как ты догадалась, что я хотела тебе что-то сказать? — спросила Хилари.

— Вы с Плайерсом два сапога пара. Когда он хочет намекнуть, что пора на прогулку, то начинает наматывать круги. И ты делаешь то же самое.

— Мам, шила в мешке не утаишь.

— Еще бы.

— Я хочу сказать, что, если бы здесь была Рия, я сначала обсудила бы это с ней, а уж потом сообщила тебе.

— Хилари, я что, должна тащить из тебя слова клещами?

— Мы с Мартином поспорили, станешь ли ты возражать против нашего переезда в деревню.

— В деревню?

— Я сказала, что станешь. А Мартин — что нет.

— В какую еще деревню? — поразилась Нора Джонсон.

— Ну, в старый дом Мартина. Понимаешь, никто из его братьев не хочет там жить, дом рушится, в местной школе есть должность учителя, и я тоже смогла бы там работать.

— Ты будешь жить на западе? — Для коренной дублинки Норы Джонсон деревня была местом, куда люди ездят в отпуск.

— Мама, если это тебя не слишком огорчит, то да.

— Огорчить меня не может уже ничего. Но, Хилари, детка, ради бога, что это стукнуло тебе в голову? — недоумевала мать.

— Мам, там намного дешевле. Мы кое-что скопили, жизнь там недорогая, можно сэкономить на бензине. И конечно, мы сможем отложить деньги от продажи дома.

— И что ты будешь делать с этими деньгами?

— Ничего. Просто хранить. Когда мы станем старыми, это будет для нас большим утешением.

Нора покачала головой. Не большим, а единственным. Других утешений для Мартина и Хилари не существовало.

— И что заставило тебя принять такое решение?

— Когда мы там были в последний раз, я увидела, что весь дом окружен деревьями, — ответила Хилари. — И поняла, что это место предназначено мне судьбой.

— Что, опять трахалась с клиентами? — рявкнул Джек.

— Перестань, Джек. — Герти попыталась вырвать руку, которую муж держал мертвой хваткой. — О чем ты говоришь?

— Ты моя жена и не должна шляться по улице, как старая проститутка в поисках десятки.

— Отпусти, Джек. Ты делаешь мне больно. Прошу тебя.

— Где ты это делаешь? Прямо у стены, да?

— Ты с ума сошел. — Герти испугалась. Она давно не видела Джека в таком состоянии. Ей было известно, что этот уик-энд Рия и дети проводят у Мэйнов. Рия скажет сестре, что у Герти все хорошо. Видела бы ее Шейла своими глазами…

— Ты догадывалась, что я все узнаю, верно?

— Джек, тебе нечего узнавать.

— Тогда почему вчера вечером ты отослала детей к матери? Говори!

— Потому что видела, что ты слегка… под мухой. Я никого не хотела огорчать.

— Ты не хотела, чтобы дети слышали, что их мать делает это за десятку с первым встречным. — Он ударил ее.

— Джек!

— Я — нормальный мужчина. А что может подумать нормальный мужчина, если видит в сумочке жены десятифунтовую бумажку?

— Джек, я мою у людей полы.

— У кого? У кого ты их моешь?

— У Мэрилин Вайн, которая живет в доме Рии, иногда у Полли Каллаган, у Фрэнсис Салливан…

Он засмеялся.

— Думаешь, я тебе поверю?

Герти плакала, закрыв лицо руками.

— Джек, если ты мне не веришь, то уж лучше убей на месте, потому что у меня больше нет сил, — сквозь слезы сказала она.

— У меня еще никогда не было подружки, — сказал Шон Мэйн Энни. Они сидели в кресле у окна. В комнате танцевали, а в саду готовили все нужное для барбекю. Шон гордо и даже покровительственно обнимал ее за плечи. Энни улыбалась ему, помня, что отталкивать от себя молодых людей не следует. — Жаль, что девочка, которая мне нравится, скоро вернется в Ирландию. Вот не везет…

— Мы сможем писать друг другу, — ответила она.

— Или я приеду в Ирландию, буду жить у тети Герти и дяди Джека, ходить в школу и быть рядом с тобой.

— Да, наверное… — неуверенно сказала Энни.

— Тебе это не нравится?

— Нет, я просто… просто… — Она не знала, как закончить фразу. Мама не велела рассказывать подробно о жизни Герти; американцам знать об этом было не обязательно. Почему-то это было важно. — Просто я думаю, что Герти очень занята, — неловко сказала Энни.

— Но время для семьи она все же находит, — возразил Шон.

— Да, конечно.

— Ты здорово удивилась, когда вернулся отец? — Шон знал эту историю.

— Я не уверена, что он действительно вернулся.

— Но Брайан сказал…

— Ох, Шон, что он знает? Просто папа немного грустный. И он был очень увлечен Бернадеттой. Не понимаю, как он мог бросить ее с ребенком…

— Ну, во всяком случае, сейчас он с твоей мамой в Стонифилде, а это уже неплохо.

— Да, — согласилась Энни. — Это действительно неплохо.

Тени в Мемориальном парке становились длиннее, однако Дэнни и Рия продолжали сидеть на скамейке. Они держались за руки, но не так, как делали в молодости. Даже не как друзья, а как люди, потерпевшие кораблекрушение, которые цепляются друг за друга, боясь остаться в полном одиночестве. Большую часть времени они молчали. Иногда Рия что-то спрашивала безжизненным голосом, и Дэнни отвечал. Он ни разу не назвал ее «радость моя», не внушал ложных надежд и не уверял, что все как-то образуется.

— Зачем ты прилетел в Америку? — спросила она. — Неужели нельзя было сказать это дома?

— Я не хотел, чтобы ты узнала об этом от кого-то другого.

Рия воспользовалась тем, что они все еще держались за руки, и ответила ему благодарным пожатием. Никаких взаимных упреков не было. Оба знали, что дом заложен. Просто думали, что этот день никогда не наступит. А он наступил.

— Он очень расстраивался из-за нас и дома на Тара-роуд? — спросила Рия.

Дэнни постарался ответить честно.

— Он был слишком раздавлен собственными несчастьями, чтобы думать о чужих.

— Ну, если он прислал тебя сюда, то, наверное, все же переживает.

— Нет. Я сам настоял на этом.

— А Мона?

— Барни сказал, что Мона молчит. Не говорит ни слова.

— Она должна была что-то сказать.

— Если и сказала, то он мне этого не сообщил. — Это был совсем другой Дэнни. Больше не веривший ничему и никому. Даже великий Барни Маккарти перестал для него что-то значить.

Они немного поговорили о будущем Дэнни. Были другие агентства по торговле недвижимостью, в которых он мог бы работать. Но ему снова пришлось бы начать с нуля.

— А что Полли?

— Она отказалась от своей квартиры и ищет работу. Забыл, как ее назвал Барни. То ли кремень, то ли боец.

Рия кивнула.

— Верно и то и другое.

— Но со служащими было не легче.

— Кто им сказал?

— Пришлось мне.

— Да. Неблагодарная задача.

— Тем более что со многими из них я был знаком долгие годы.

— Знаю. И я тоже.

Снова наступило молчание, но тревоги и неловкости в нем уже не было. Похоже, оба смирились со случившимся.

— А что об этом говорит Бернадетта?

— Она еще не знает.

— Дэнни!

— Честно. Я скажу ей, когда вернусь. Она останется спокойной. Ее мать — нет, а она — да.

Ветер нес мимо листья и опавшие цветочные лепестки.

— Поедем домой, Дэнни.

— Спасибо тебе.

— За что?

— За то, что не кричала на меня. Хотя я принес тебе самую плохую новость на свете.

— Нет, — покачала головой Рия.

— Ты о чем?

— Раньше ты принес мне куда более худшую.

Дэнни молчал. Они вместе шли по Мемориальному парку к машине Мэрилин Вайн.

В дом шестнадцать по Тара-роуд пришел Колм Барри.

— Вы действительно работали в реабилитационном центре?

— Да, конечно.

— Значит, вы можете помочь?

— Вы знаете, что не могу. Кэролайн должна захотеть сделать это сама. Тогда смогу.

— Но мы же не можем тащить ее туда насильно? — Он выглядел растерянным.

— В Дублине есть такой центр?

Колм кивнул.

— Есть, причем неплохой. Но что толку?

— Вы можете сходить туда, познакомиться с программой, встретиться с людьми. Скажите ей об этом.

— Она только заткнет уши.

— Она не любит этого своего Монто?

— Нет, она любит то, чем он ее снабжает. А он проворачивает свои дела в моем ресторане.

— Вы шутите.

— Вчера вечером именно этим они и занимались. Я знаю.

— Колм, этого нельзя допустить. Из-за него ваш ресторан закроют. И что тогда будете делать вы с Кэролайн?

— А что я могу? Только донести на Монто. Но это убьет ее.

— Вы с Кэролайн близки, многое вынесли вместе, так что у вас есть возможность поговорить с ней. Скажите ей, что можете потерять свой ресторан, и попросите попробовать воспользоваться услугами центра. Скажите, что если она хочет, я ее провожу и буду сидеть рядом во время собеседования.

Когда он ушел, Мэрилин посмотрела на себя в зеркало. За время пребывания в Дублине ее каштановые волосы стали немного длиннее. Взгляд остался настороженным, а подбородок — решительным. Но внутри она стала совсем другим человеком. Как можно было столь измениться всего за несколько недель? Она не только познакомилась с совершенно чужими людьми, но и стала активно вмешиваться в их жизнь. Грег ни за что не поверил бы.

Грег… Она решила позвонить ему, но с удивлением узнала, что он взял несколько неприсутственных дней. Странно… Это было не в его духе. Тогда она позвонила ему домой. Автоответчик сообщил, что он вернется только через неделю. Впервые за все время их совместной жизни он не сообщил ей, куда уезжает и что собирается делать.

Внезапно Мэрилин почувствовала себя очень одинокой.

Когда они вернулись на Тюдор-драйв, Рия предложила выпить чаю.

— Нет, Рия, сядь, пожалуйста, и поговори со мной… Не надо суетиться, как дома.

— По-твоему, дома я только и делала, что суетилась? — Почему-то это показалось Рии очень обидным.

— Знаешь, когда я приходил с работы и хотел поговорить, в духовке всегда что-то пеклось, на конфорке что-то жарилось, что-то вынималось из морозилки, и люди сновали туда-сюда.

— Насколько я помню, это были только наши дети и члены семьи.

— И половина квартала в придачу. У тебя никогда не было времени поговорить со мной.

— К чему ты клонишь?

— К тому, что вся эта возня была ни к чему.

— Ты так думаешь?

— Да, думаю.

— Ладно. Тогда я не буду заваривать чай, а сяду и стану говорить с тобой.

Но это ему тоже не понравилось.

— Черт меня дернул за язык. Ладно, давай пить чай.

— Завари сам, — сказала Рия. — А я посижу.

Он включил чайник и достал пакетики с чаем. Наверное, ей следовало чаще позволять Дэнни делать это.

— На автоответчике мигает лампочка, — сказал он.

— Включи, пожалуйста. — Прежняя Рия уже бежала бы к машине с карандашом и бумагой.

— Миссис Линч, это Хьюби Грин. Я хотел позвонить Энни к Мэйнам, но не знаю их телефона. Отправил вам сообщение по электронной почте, но догадываюсь, что из-за случившегося у вас нет времени заглянуть в компьютер. Передайте от меня привет мистеру Линчу.

— Перезвонишь ему и сообщишь номер? — спросил Дэнни.

— Нет. Если бы Энни хотела, чтобы он позвонил ей, то сама дала бы ему номер, — ответила Рия.

Дэнни посмотрел на нее с уважением.

— Ты права. Может, проверим твою электронную почту? А вдруг там есть и другие сообщения?

— Кажется, ты хотел поговорить. А теперь сам суетишься.

— У нас впереди вечер и вся ночь.

Прежняя Рия стала бы ломать себе голову, что приготовить на ужин и когда его подать. Но теперь она только пожала плечами.

— Ладно. Пойдем в кабинет Грега, и я покажу тебе, как научилась справляться с такими вещами.

Она уверенно открыла электронный почтовый ящик и обнаружила там три послания. Одно от Хьюби, одно из офиса Дэнни и одно от Розмари Райан.

— С чего начнем? С сообщения из офиса? — спросила она.

— Нет. Это значит сыпать соль на рану.

— Тогда посмотрим, что сообщает Розмари?

— Наверняка тоже ничего хорошего.

— Она знает? Розмари знает? — испуганно спросила Рия.

— Она уже слышала об этом из собственных источников. А потом мы встретились перед моим отъездом. Она подкинула меня в аэропорт.

Рия вывела ее сообщение на экран.

— Она советует посмотреть «Айриш Таймс», колонку деловых сплетен.

— Ты можешь это сделать? — удивился Дэнни.

— Да. Подожди минутку.

Они быстро нашли нужное место. Там говорилось, что слухи о финансовой смерти Барни Маккарти несколько преувеличены — так же, как слух о смерти Марка Твена. Выяснилось, что в последнюю минуту кто-то со стороны успел бросить ему спасательный круг. Видимо, дела его компании не так безнадежны, как считалось. Рия прочитала заметку вслух, и на душе у нее слегка полегчало.

— Дэнни, разве это не чудо?

— Чудо.

— А почему ты не радуешься?

— Если бы это было что-нибудь серьезное, Барни позвонил бы сюда, он знает номер. А это, скорее всего, просто пиаровский ход.

— Ладно, тогда посмотрим, что тебе сообщают из офиса. Может быть, это он отправил электронное послание.

— Сомневаюсь, но давай попробуем.

— Сообщение для Дэнни Линча. Миссис Финола Данн просит срочно позвонить ей домой.

— Я же говорил, что это будет соль на раны… — проворчал Дэнни.

— Хочешь позвонить ей?

— Нет. Наслушаюсь обвинений в безответственности, когда вернусь, — ответил он.

— То же самое тебе скажет и моя мать, — уныло промолвила Рия.

— Нет, надо отдать бедной старой Холли должное: она во всем обвинит Этого Прелюбодея, как она называет Барни. Хотя сейчас это уже вряд ли справедливо.

Они вернулись на кухню и стали пить чай. В саду автоматически зажглись фонари и осветили все вокруг. Рия сидела и ждала. Ей хотелось заговорить, напомнить Дэнни про заметку в газете, посоветовать ему позвонить домой Барни и Моне.

Но ничего этого она делать не собиралась. Только ждать. Видимо, так же нужно было поступать и раньше.

Наконец он заговорил.

— О чем грустишь?

Больше всего Рия грустила о своей ошибке. С чего она взяла, что Дэнни хочет вернуться к ней? Но сказать так было нельзя. После этого на нормальной осмысленной беседе можно было бы поставить крест. Она пыталась вспомнить, что в ее списке грустных событий стояло на втором месте.

— Наверное, о том, что твои мечты и надежды не сбылись. Ты хотел, чтобы у нас с детьми было все. Теперь этому не бывать.

— Как ты думаешь, завтра нужно будет рассказать им? — спросил он.

— Думаю, да. Я хотела, чтобы они спокойно догуляли каникулы, но теперь для этого пришлось бы им лгать.

— А я не хочу, чтобы ты делала это без меня. Наверняка ты стала бы меня оправдывать. Я тебя знаю, — сказал Дэнни.

— Никаких оправданий не требуется. Все, что ты делал, делал для нас, — ответила она. Дэнни выглядел угнетенным, и Рия решила его подбодрить. — Слушай, завтра они вернутся домой. Давай загадаем, что брякнет Брайан на этот раз. — Дэнни слегка улыбнулся, и Рия продолжила: — Нет, нам такое и в голову не придет. Он отмочит что-нибудь почище.

— Бедный простодушный Брайан, — вздохнул Дэнни.

Рия смотрела на него и думала, что давно не испытывала такого спокойствия. Он действительно любит своих детей, это не притворство. Почему она не знает, что сделать, чтобы ему помочь? Она знает только то, чего делать не следует. Все, что подсказывает ей инстинкт, только вызовет у него раздражение.

Слезы текли по ее лицу и капали на стол. Она не подняла руку, чтобы стереть их, надеясь, что в комнате темно и Дэнни ничего не заметит. Но он встал, забрал у нее чашку, поставил на стол, поднял Рию, привлек к себе и начал гладить по голове.

— Бедная Рия, милая, милая Рия, — сказал он. Она чувствовала, как билось его сердце. — Не плачь, Рия. — Дэнни ловил губами ее слезы, но им на смену приходили новые.

— Извини, — сказала она, уткнувшись ему в грудь. — Я не хотела.

— Знаю, знаю. Это шок, страшный, ужасный шок. — Он слегка отстранил от себя Рию и улыбнулся ей, пытаясь развеселить.

— Дэнни, наверное, это действительно шок. Думаю, мне стоит прилечь.

Они пошли в спальню. В ту спальню, где, как надеялась Рия, они должны были провести эту ночь. Дэнни бережно снял с нее сиренево-белую блузку и повесил ее на спинку стула. Она сняла с себя шелковую юбку, и Дэнни положил ее на сиденье. Рия стояла в белой комбинации, как заболевший ребенок, которого укладывают в кровать, а он отворачивал ей покрывало и простыню.

— Я не хотела портить твой приезд. Хотела как можно лучше воспользоваться тем, что ты здесь, — сказала она.

— Тс-с, тс-с… Я посижу с тобой, пока ты не уснешь, — ответил он.

Дэнни принес из ванной полотенце, смоченное водой, и вытер ей лицо. Потом взял стул, сел рядом с кроватью и начал гладить ее по руке.

— Попытайся уснуть, милая Рия. Ты знаешь, что дорога мне. Очень дорога.

— Знаю, Дэнни.

— А знаешь, что это не изменилось?

— Да. — Ее веки налились свинцом. В комнате стоял полумрак, нарушавшийся лишь светом садовых фонарей. Лицо укачивавшего ее Дэнни было усталым. Рия оперлась на локоть, приподнялась и спросила: — Все как-то наладится, правда?

Дэнни обнял ее и уложил снова.

— Да, как-то наладится, — еле слышно ответил он.

— Дэнни, ляг и поспи тоже. Просто закрой глаза. Тебе пришлось хуже всех. — Она не хотела ничего большего. Хотела только, чтобы он не раздеваясь лег на покрывало и пару часов поспал рядом с ней.

Но Дэнни прижался к ней, и Рия поняла, что он не даст ей уснуть. Она не позволяла себе думать, что будет дальше. Просто лежала с закрытыми глазами на кровати Мэрилин Вайн и ждала. Единственный мужчина, которого она любила, снял с нее остатки одежды и после долгого перерыва вновь овладел ею.

Грег хотел сказать Рии, что летит в Ирландию, но услышал автоответчик. Может быть, оставить сообщение? Нет, лучше не надо… Он стоял в телефонной будке аэропорта Кеннеди и раздумывал, стоит ли позвонить Мэрилин. А вдруг она скажет, что прилетать не нужно? Если это случится, тогда всему конец. Нет, лучше позвонить ей уже из Дублина. В котором он очень скоро окажется.

Грег услышал, как по радио объявили посадку на его рейс. Всё, звонить жене слишком поздно. Даже если это и следовало сделать.

Ответа от Дэнни не было. Розмари очень огорчилась. Она отвезла его в аэропорт, он находился в доме с электронной почтой и телефоном. Он должен был знать, что означает эта загадочная заметка в газете. К этому времени ему уже должно было надоесть играть в Счастливое Семейство и вселять в Рию мужество. Почему он не звонит ей? Розмари повторяла себе то, что уже твердила много раз: этому нужно положить конец.

В ее чувстве к Дэнни Линчу не было ни здравого смысла, ни расчета. Просто ее влекло к нему так сильно, как ни к какому другому мужчине. Она годами делила его с Рией и с другими женщинами вроде стервы Орлы Кинг. Она даже простила ему увлечение этой похожей на призрак Бернадеттой. Но раньше Дэнни всегда был обходительным и вежливым. Теперь не осталось и этого.

Розмари была рада, что не стала его выручать, однако ее трясло от любопытства. Черт побери, кто мог это сделать? Женщина, которая вела колонку сплетен в «Айриш Таймс», была очень информированной. На сознательно запущенную «утку» это было не похоже. Розмари верила, что кто-то действительно вытащил из огня Дэнни Линча и Барни Маккарти. Ей хотелось знать только одно. Кто именно.

— Фрэнсис, помните, я просила не говорить Джеку, что иногда убираюсь у вас?

— Да. Я и не говорила, — ответила Фрэнсис Салливан.

— Да, конечно. Но кое-что изменилось. Теперь мне нужно, чтобы Джек знал это. Понимаете, он думает, что я зарабатываю деньги чем-то другим.

— Да, но ведь он не придет сюда спрашивать? — испугалась Фрэнсис.

— Конечно нет. Но если вдруг придет, подтвердите, ладно? Пусть знает.

— Да, Герти. — Как и все остальные, Фрэнсис считала, что семейная жизнь Герти добром не кончится.

— Спасибо, Фрэнсис. Теперь я схожу к Мэрилин и Полли и скажу им то же самое.

Мэрилин, на которой были тенниска и джинсы, копалась в саду перед домом. «Для своего возраста она выглядит очень молодо», — подумала Герти.

— Простите, очень не хочется взваливать на вас мои проблемы, но…

— Что случилось, Герти? — Мэрилин слушала ее, с большим трудом скрывая нетерпение. В нынешнем активном состоянии ей ничего не стоило бы убедить Герти, что соглашаться на роль беззащитной жертвы — значит поощрять бессмысленное насилие и усугублять вред, причиняемый несчастным детям. Но лицо Герти было таким испуганным, что она скрепя сердце отказалась от такого намерения.

— Конечно, — вздохнула она. — Так и быть, скажу. У вас семь пятниц на неделе.

— Мэрилин, вы счастливая и сильная, а у меня нет ни того ни другого. Но все равно спасибо. — Она перешла дорогу и двинулась к остановке автобуса. Третьей, кого ей предстояло посетить, была Полли Каллаган.

Рядом остановилась машина.

— Герти, тебя подвезти? — спросила Розмари.

— Я собиралась к Полли. Хотела ей кое-что сказать.

— Полли в Лондоне. Вернется во вторник.

— Как хорошо, что я тебя встретила. Спасибо, Розмари. Ты сэкономила мне время и деньги. Ладно, раз так, пойду домой.

— Для этого люди и придумали телефон. Что, не могла позвонить? — с жестокой насмешкой спросила Розмари.

— Ты на меня за что-то злишься?

— Нет, просто у меня плохое настроение. Извини, я не хотела тебя обидеть.

— Ладно, всё в порядке. — Герти не умела долго сердиться. — Что, проблемы с мужчинами?

— И какие же, по-твоему, у меня могут быть проблемы с мужчинами? — поинтересовалась Розмари.

— Ну, не знаю, — пожала плечами Герти. — Например, кого из них выбрать.

— Нет, дело не в этом. Просто меня все злит. Сама не знаю, почему. Эта твоя американка не разговаривает со мной уже целую вечность. Понятия не имею, что я ей сделала.

— Странно. Я думала, вы с ней большие подруги. Вы же вместе ездили на этот показ мод…

— Да. Вот с тех пор она на меня и не смотрит, — с удивлением сказала Розмари.

— Вы что, поссорились?

— Да нет. Она привезла меня домой… А я не пригласила ее к себе.

— Ну, из-за этого она не стала бы на тебя дуться.

Розмари попыталась вспомнить события того вечера. В беседку пришел Дэнни. Неужели Мэрилин могла?.. Нет, нет, это невозможно… Она взяла себя в руки.

— Ты абсолютно права, Герти. Мне просто показалось… Как дела дома?

— Нормально. Спасибо, все хорошо, — ответила Герти, с облегчением поняв, что на самом деле Розмари это нисколько не интересует.

Они спали в обнимку, как привыкли за долгие годы жизни на Тара-роуд. Когда Рия проснулась, то поняла, что шевелиться не следует. Поэтому она лежала и восстанавливала в памяти события сегодняшнего дня. Часы показывали одиннадцать вечера. Хотелось встать, принять душ и приготовить омлет на двоих.

Они сидели бы и обсуждали, что нужно сделать. Составляли бы совместные планы, как в прежние времена. И все бы уладилось. Деньги не имеют значения. Даже дом, который они создавали вместе, можно сменить. Купить новый, поменьше. Но проявлять инициативу не нужно. Она будет лежать, пока Дэнни не проснется.

Когда Дэнни встал, она притворилась спящей. Он взял одежду и пошел в ванную. Услышав шум душа, Рия завернулась в полотенце, пошла следом, села на стул из пробки и кованого чугуна и стала ждать, когда он заговорит.

— Ты очень тихая, Рия, — сказал он.

— Как ты? — Нет, она не станет проявлять инициативу. Это только во вред делу.

— Что будем делать? — спросил Дэнни.

— Примем душ, а потом слегка перекусим.

Похоже, у него отлегло от сердца.

— Сандал? — спросил Дэнни, показав на мыло.

— Тебе нравился его запах, верно?

— Верно. — Почему-то его лицо стало грустным. Дэнни пошел в свою комнату переодеваться. Рия тоже приняла душ и надела желтые брюки и черный свитер.

— Очень красиво, — сказал Дэнни, когда они встретились на кухне.

— Энни говорит, что в этом наряде я похожа на осу.

— Энни! Что она понимает?

Они ходили по минам. Никто не говорил о случившемся. Или о том, что будет дальше. О Барни Маккарти, Бернадетте, будущем и прошлом. Но неловкости они не ощущали. Вместе сделали омлет с травами и салат, достали из холодильника бутылку и выпили по бокалу вина. На автоответчике мигала лампочка, но они не обращали на нее внимания. Все может подождать до завтра.

В половине первого они вернулись в кровать. В большую двуспальную кровать, принадлежавшую Грегу и Мэрилин Вайнам.

Телефон звонил не переставая. Казалось, кто-то отказывался признавать, что трубку снять некому.

— Ох уж эта техника… — зевнул Дэнни.

— Хьюби Грину хочется узнать номер телефона нашей дочери, — хихикнула Рия.

— Пойду сварю кофе. Заодно и послушаю, кому там неймется, — предложил Дэнни.

— Да, конечно. — На душе у Рии было легко и весело. Послышался звук перематываемой магнитной ленты. Пусть Дэнни делает что хочет, она на все согласна. Она натянула купальник, готовая отправиться в бассейн, и вдруг услышала взволнованный голос, записанный на автоответчик.

— Дэнни, мне все равно, сколько сейчас времени, с вами Рия или нет. Вы должны взять трубку, это экстренный случай. Пожалуйста, Дэнни. Это Финола. Дэнни, Бернадетту отвезли в больницу, у нее кровотечение. Она зовет вас. Вы должны позвонить мне, должны лететь домой.

Рия надела платье прямо на купальник, молча пошла на кухню, наполнила кофеварку и включила ее. Потом взяла телефонный справочник, открыла его на нужной странице и протянула Дэнни. Он должен быть дома сегодня же. Задерживать его она не собирается.

Она посмотрела на свое отражение в зеркале и увидела, что слегка улыбается. Это нужно было прекратить немедленно. Дэнни не должен был заподозрить, что она ощутила облегчение. Если Бернадетта потеряет ребенка, все их проблемы кончатся.

Взгляд у Дэнни был измученный.

— Одевайся, — сказала она. — Мы едем в аэропорт.

Он подошел и крепко обнял ее.

— Рия, на свете нет и никогда не будет второй такой, как ты, — прерывающимся голосом сказал он.

— Я тебя никогда не брошу. Сам знаешь, — прошептала она ему в макушку.

Мэрилин видела, как Розмари остановилась и поговорила с Герти на автобусной остановке. Она испытала облегчение, поняв, что в дом Розмари заходить не собирается. Мэрилин было бы трудно скрыть возмущение, которое у нее вызывало это предательство. Она бешено вгрызалась в землю. На первых порах она слегка опасалась соседей. Эти жители католической страны могли осудить ее за нарушение заповеди, запрещающей работать в субботу. Но Колм Барри ее успокоил. Работа в саду считается отдыхом. Не зря же по субботам открыты все магазины и проходят футбольные матчи.

Она слышала, как к дому подъехала машина. О господи, только бы не очередной посетитель! Ей ни с кем не хотелось разговаривать. Хотелось погрузиться в работу. Было множество вещей, о которых она не желала думать. Странно… Раньше она не желала думать только об одном. Но теперь, когда мыслей о Дейле можно было не бояться, она не желала думать о драчливом муже Герти, о сестре Колма, подсевшей на наркотики, и о вероломной Розмари.

У ворот дома номер шестнадцать послышались голоса. Мэрилин Вайн стояла на коленях, держала в руке совок и наблюдала за мужем. Слегка сутулясь, он стоял на подъездной аллее и рассматривал дом. Она бросила совок и побежала к нему с криком:

— Грег! Грег!

Сначала он отпрянул от нее. Месяцы отторжения сделали свое дело.

— Надеюсь, ты не против… — начал извиняться он.

— Грег…

— Я хотел позвонить тебе из аэропорта. Сидел там и ждал утра, — объяснил он.

— Всё в порядке.

— Я не хотел тебя тревожить, отнимать у тебя время. И пространство. Просто… просто хотел побыть с тобой дня два-три.

Мэрилин смотрела на него во все глаза. Он извинялся за то, что прилетел? Должно быть, за эти полтора года она вылила на него тонны ледяной воды.

— Грег, я рада, что ты здесь, — сказала она.

— Правда?

— Конечно. Тебе не приходит в голову меня обнять?

Грег Вайн обнял жену, не в силах поверить, что это наконец случилось.

В справочнике было и расписание местных автобусов. Рия нашла ближайший рейс и позвонила Шейле.

— Ты не могла бы спровадить их потактичнее? Все объясню завтра.

Шейла сразу смекнула, что к чему.

— Плохие новости? — спросила она.

— Не совсем. Все очень сложно. Вечером Дэнни улетает, и я хочу, чтобы он успел попрощаться с детьми.

— Что мне им передать?

— Только то, что планы изменились.

— Конечно, передам. Хотя должна предупредить: сказать это Шону Мэйну и Энни Линч будет нелегко.

— Папа, это Энни. Не могу поверить. Миссис Мэйн говорит, что ты улетаешь сегодня вечером. Это правда?

— Правда, принцесса. Я был бы рад, если бы вы вернулись.

— Но почему, папа? Почему?

— Принцесса, я все объясню при встрече.

— Мы собирались устроить пикник, вернуться вечером, а завтра совершить экскурсию по Манхэттену. Неужели все изменилось?

— Боюсь, что так, милая.

— Вы жутко поругались с мамой, и она сказала, чтобы ты улетал? Так, да?

— Ничего подобного, Энни. Мы с твоей матерью прекрасно провели время. Просто сегодня вечером мы хотим поговорить с вами, вот и всё.

— Ладно. Тогда пока.

— Извини, что помешал твоему роману.

— Какому роману, папа? Не будь старомодным.

— Извини, — повторил Дэнни и положил трубку.

В автобусе Энни и Брайан пытались понять, что все происходящее значит.

— Он возвращается к нам? — с надеждой спросил Брайан.

— Для этого они не стали бы нас вызывать, — проворчала Энни. Чудесный пикник у озера сорвался. Шон надулся как сыч. И даже предположил, что она возвращается в Стонифилд, чтобы встретиться с Хьюби Грином.

— А что же тогда? — Брайан терялся в догадках.

— Он разорился. Думаю, дело в этом.

— Я всегда это говорил! — возликовал Брайан.

— Неправда. Это говорила Финола, а ты ей возражал.

— Ладно, скоро узнаем, — философски ответил мальчик. — Мы почти приехали.

У остановки их ждал Хьюби Грин.

— Ваша мама попросила меня забрать вас и отвезти на Тюдор-драйв, — сказал он.

— Это точно? Может, ты просто решил нас похитить? — спросила Энни.

— Нет. Я был рад увидеть тебя еще раз, но она действительно просила меня. — Они забрались в машину Хьюби. — Ну, как отдохнули?

— Неплохо, — пожав плечами, ответила Энни.

Но Брайану этого показалось мало.

— Она делала с Шоном Мэйном то же, что и с тобой. Тьфу, гадость какая! Я этого не понимаю. Я бы на вашем месте задохнулся. Как вы умудряетесь при этом дышать?

Лицо Бернадетты было белым как мел.

— Мама, повтори еще раз, что он сказал.

— Сказал, чтобы я слушала внимательно и повторила тебе эти слова: «Я вылетаю вечером, прилечу завтра утром. Ничего не изменилось».

— Он сказал, что любит меня? — Ее голос был еле слышен.

— Он сказал: «Ничего не изменилось». И повторил это три раза.

— Как, по-твоему, почему он сказал именно это, а не то, что любит меня?

— Наверное, потому что там была его бывшая жена. И потому что хотел сказать, что если ты действительно потеряешь ребенка — чего, конечно, не случится, — он будет относиться к тебе по-прежнему.

— Мама, ты ему веришь?

— Да. Я слышала, как он трижды повторил это, и поверила, — сказала Финола Данн.

— Сядь, Барни. Нам нужно поговорить, — сказала Мона Маккарти.

— Когда я пытаюсь сделать это, ты не хочешь меня слушать, — проворчал он.

— Раньше не хотела, а теперь хочу. Слишком многое изменилось.

— Что именно?

— Например, появилась эта заметка в газете.

— Ну, ты же сама сказала, что за прошедшие годы кое-что скопила и теперь готова помочь мне.

— Мы еще ничего не обсудили. И я никак не ожидала, что ты расскажешь об этом газетчикам. — Как всегда, Мона была спокойна и уверена в себе, но теперь в ее голосе звучала сталь, и это Барни не понравилось.

— Мона, мы оба прекрасно знаем, что в такие моменты главное — это восстановить к себе доверие… — начал он.

— Ты поступил очень глупо, попытавшись восстановить к себе доверие, не обсудив условия.

— Послушай, милая, хватит говорить загадками. Какие еще условия? Ты сказала, что сумела кое-что отложить и теперь поможешь мне.

— Нет, я сказала совсем не это. — Она была такой безмятежной, словно речь шла об узоре для вязания или благотворительном показе мод.

— А что?

— Я сказала, что у меня есть то, что могло бы выручить тебя. А это совсем разные вещи.

— Слушай, хватить играть в слова. Сейчас не то время. — На лбу Барни задергалась какая-то жилка. Неужели Мона его одурачила? Нет, это не в ее духе.

— Уверяю тебя, это вовсе не игра, — холодно ответила она.

— Я слушаю тебя, Мона.

— Надеюсь, что слушаешь. — И тут Мона очень спокойно сказала мужу, что много лет вкладывала накопленные деньги в солидные пенсионные и страховые фонды и что, если эти вклады превратить в наличность, их хватит, чтобы выручить его из беды. Но все эти вклады сделаны на ее имя и будут обналичены лишь в том случае, если Барни согласится расплатиться со своими кредиторами. И продать особняк, в котором они живут, и купить небольшой дом, куда менее претенциозный. И вернуть Линчам залог на дом шестнадцать по Тара-роуд. И объявить миссис Каллаган, что ее финансовая, сексуальная и публичная связь с Барни подошла к концу.

Барни слушал ее открыв рот.

— Ты не можешь предъявлять такие требования, — наконец сказал он.

— А ты не обязан их принимать.

Он долго смотрел на Мону.

— У тебя на руках все козыри, — наконец сказал Барни.

— Люди всегда могут встать из-за карточного стола и уйти. Силой их играть не заставишь.

— Мона, зачем ты это делаешь? Ты во мне не нуждаешься. Никто не упрекнет тебя в том, что ты была моей соучастницей.

— Барни, ты понятия не имеешь, в чем я нуждаюсь, а в чем нет.

— Ради бога, женщина, где твое достоинство? О нас с Полли знают все. Нельзя замолчать то, что уже и так хорошо известно.

— Но зато можно всем рассказать, что оно кончилось, — ответила Мона.

— Это доставит тебе удовольствие?

— Таковы мои условия.

— Что, подключим к этому делу адвокатов и составим договор? — саркастически спросил Барни.

— Нет, для этого вполне достаточно газет. Ты уже воспользовался ими. Я могу сделать то же самое.

Если бы кто-нибудь сказал Барни Маккарти, что его спокойная и уступчивая жена будет разговаривать с ним таким тоном, Барни расхохотался бы ему в лицо.

— Что тобой двигало? Страх перед бедностью? — скривив губы, спросил он.

— Если ты так думаешь, мне тебя жаль. Я никогда не хотела быть богатой. Никогда. Богатство не доставляло мне ничего, кроме неудобств. Но так уж вышло. Кстати, если я не стану вытаскивать тебя из ямы, в которую ты угодил, то так и останусь богатой.

— Тогда что же?

— Возможно, стремление к справедливости. Чтобы добиться своей цели, ты всю жизнь работал как каторжный, а я сидела и наслаждалась результатами твоего труда. Но главным образом то, что Элен беременна. У нее родится ребенок, и мы с тобой станем дедушкой и бабушкой. Мне бы хотелось, чтобы на склоне лет люди нас уважали.

Барни смотрел на нее со слезами на глазах.

— Так и будет, — кивнул он.

— Как скажешь, Барни.

Хьюби высадил их у навеса для машины.

— Все было не так, как рассказывает Брайан, — грустно сказала ему Энни.

— Я знаю.

— Мы еще увидимся?

— Конечно. Все равно ни Шон Мэйн, ни я после этого лета тебя не увидим, так какая разница?

— Мне бы очень не хотелось так думать, — ответила она.

— И с кем из нас ты бы хотела встретиться?

— С обоими.

Потом брат и сестра побежали в дом. И увидели собранную сумку отца.

— Так ты действительно улетаешь? — спросила Энни.

— Думала, что я морочил тебе голову?

— Я думала, ты хотел, чтобы мы пораньше уехали от Мэйнов.

— Наверное, вы хотели, чтобы Энни и Шон Мэйн не… — начал Брайан.

— Ничего мы не хотели, — перебила его Рия. — Так же, как не хотели видеть, в каком состоянии ты оставил свою спальню, Брайан. Но не будем тратить время зря. До отправления автобуса в аэропорт осталось меньше часа. А сказать вам мы должны очень многое.

— Возможно, Зак видел, что я вернулся. Он может прийти, — промолвил Брайан.

— Как придет, так и уйдет, — отрезала Энни.

Дэнни взял инициативу на себя:

— Я прилетел сюда, чтобы рассказать о предстоящих изменениях, и далеко не все из них к лучшему.

— А изменения к лучшему будут? — спросил Брайан.

— Нет, — ответил отец. — Честно говоря, нет.

Все сидели молча и ждали. Казалось, Дэнни потерял голос. Дети посмотрели на мать, но Рия только подбодрила мужа улыбкой. Она не ругалась с ним, и это вселило в Энни и Брайана надежду. Но очень небольшую.

Дэнни откашлялся, нашел нужные слова и рассказал им всё. О долгах, сорвавшихся рискованных сделках, недостатке доверия и конечном результате. Дом шестнадцать по Тара-роуд придется продать.

— А твой новый дом, где ты живешь с Бернадеттой, тоже продадут? — спросил Брайан.

— Да. Да, конечно.

— Но ведь Барни он не принадлежит, верно? — спросила Энни.

— Верно.

— Может быть, тогда мы все сможем жить здесь? — Брайан обвел жестом комнату, в которой они сидели. Но потом все вспомнил и покачал головой. — Нет, наверное, нет.

— Я хотел сообщить вам это сегодня вечером и сказать, что мне очень, очень жаль. Думал, у нас будет время обсудить, что делать дальше, но мне нужно лететь домой.

— Мистера Маккарти посадили в тюрьму? — спросил Брайан.

— Нет-нет, дело совсем не в этом. — Наступила тишина. Дети снова посмотрели на Рию, а она перевела взгляд на Дэнни и еле заметно кивнула. — С Бернадеттой плохо. Мы получили сообщение от Финолы. У Бернадетты кровотечение. Она может потерять ребенка. Ее увезли в больницу. Вот поэтому я и улетаю раньше срока.

— Значит, он вообще может не родиться? Это так? — Брайан хотел удостовериться, что он все понял правильно.

— Он еще не окончательно сформировался. Если он родится сейчас, то будет очень слабеньким и может не выжить, — объяснил отец.

Выслушав это объяснение, Энни посмотрела на мать и закусила губу. Теперь все было ясно. До сих пор никто не говорил с ними начистоту. И папа сказал по телефону правду: они с мамой не ссорились и не ругались.

Брайан тяжело вздохнул.

— Ну что ж, если ребенок Бернадетты не родится, это решит всё, — сказал он. — Наверное, тогда мы сможем жить так, как жили прежде.

Дэнни назвал таксисту адрес родильного дома.

— Побыстрее, пожалуйста. Но я расплачусь с вами американскими долларами, других денег у меня нет.

— Ничего не имею против долларов. — Таксист выехал на пустое шоссе, залитое утренним солнцем, и нажал на газ. — Что, первый ребенок? — спросил он.

— Нет, — лаконично ответил Дэнни.

— Но волнуешься каждый раз одинаково, верно? Хотя все они разные. У нас с женой пятеро, так что с меня хватит. Все говорят, завязывай. — Он весело засмеялся, но увидел отражение Дэнни в зеркале и спохватился: — Наверное, вы устали и хотите отдохнуть после полета.

— Вроде того, — с облегчением ответил Дэнни и закрыл глаза.

— Ладно, приятель, отсыпайся. В ближайшие дни тебе предстоит множество бессонных ночей, можешь не сомневаться, — пробормотал таксист, знавший в этом толк.

Орла Кинг проходила в родильном доме осмотр. Мазок позволил что-то выявить, но опухоль оказалась доброкачественной. Кроме того, анализы крови показали значительное улучшение функции печени. После катастрофического провала в ресторане Колма она воздерживалась от алкоголя.

— Молодец, девочка, — похвалила ее женщина-врач. — Это было нелегко, но ты справилась.

— Забавные дела творятся на свете. Я не пью, а Бог говорит мне: «О’кей, детка, на этот раз рака у тебя нет», — цинично ответила Орла.

— Некоторым людям такая позиция помогает. — Эта женщина видела и слышала многое.

— Фантазеры… — махнула рукой Орла.

— А что могло бы помочь тебе?

— Не знаю. Если бы я сделала карьеру певицы. Если бы парень, которого я любила, любил бы меня…

— На свете есть и другие парни.

— Все так говорят. — Орла вышла в коридор и наткнулась прямо на Дэнни Линча. — Мы встречаемся в странных местах, — сказала она.

— Не теперь, Орла, — мрачно сказал он.

— Слушай, для родов еще слишком рано, верно?

— Извини, пожалуйста. — Он попытался пройти мимо.

— Подожди. Давай выпьем в буфете кофе, и ты мне все расскажешь, — предложила она.

— Нет. Мне нужно кое с кем встретиться. Я жду.

— Брось, Дэнни. Я трезвая. Это одна хорошая новость. А вторая — то, что у меня нет рака.

— Очень рад за тебя, — пробормотал Дэнни и сделал еще одну попытку сбежать.

— Послушай, я понимаю, что вела себя скверно. Я не звонила, не писала, но ты знаешь, что я этого не хотела. Просто так на меня действует спиртное.

Напротив находился мужской туалет.

— Извини, Орла, — сказал Дэнни и открыл дверь. Очутившись внутри, он подошел к раковине и посмотрел в зеркало на свое измученное лицо, глаза, ввалившиеся после бессонной ночи в самолете, и мятую рубашку.

Ему сказали, что Бернадетта все еще находится в палате интенсивной терапии. Он сможет увидеть ее через пару часов. Скоро вернется ее мать, которая провела здесь большую часть ночи. О да, ребенка она потеряла; по-другому и быть не могло. Бернадетта все расскажет ему сама. Врачебная этика запрещает сообщать отцам пол неродившегося ребенка; это должна сделать женщина. В нужное время. Ему посоветовали сходить выпить кофе. Он пошел в буфет и тут же напоролся на Орлу Кинг. Которую хотел видеть меньше всего на свете.

Его плечи отяжелели, по лицу полились слезы. Тут в туалет вошел еще один мужчина, здоровенный молодой малый, и увидел Дэнни.

— Что, вы тоже? — спросил он. Дэнни не мог говорить, но гордому новоявленному отцу показалось, что он кивнул. — О господи, знаете, я и сам там чуть не блеванул. До сих пор не могу поверить. Пришлось прийти сюда, чтобы привести себя в порядок. Надо же, мой сын, и я своими глазами видел, как он родился на свет! — Парень неловко сжал плечо Дэнни, выражая ему свое сочувствие. — А говорят, что есть женщины, которые рожают и глазом не моргнув, — сказал он.

Полли Каллаган прилетела из Лондона в понедельник рано утром. У дверей квартиры ее ждал Барни.

Увидев его, Полли задрожала от радости.

— Я не звонила и не писала. Не хотела тебе надоедать. Как хорошо, что ты приехал!

— Ничего хорошего. — Он был очень угнетен. Полли не могла этого допустить.

— Эй, я купила на вокзале Виктория «Айриш Таймс» и увидела заметку о тебе. Это чудесно!

— Да, — сказал он.

— А что, разве не так?

— В каком-то смысле.

— Слушай, вылезай из машины, входи, и я сварю кофе.

— Нет, Полл, мы должны поговорить здесь.

— В твоей машине? Не смеши меня.

— Пожалуйста. Раз в жизни сделай мне одолжение.

— Я всю жизнь делала тебе одолжения. Ладно, рассказывай, а то я лопну от любопытства. Это правда, тебя кто-то выручил?

— Да, Полл, выручил.

— Черт побери, тогда почему мы не пьем шампанское?

— Но какой ценой, Полл. Ужасной ценой.

— Полли, это Герти. Вы можете говорить? Я хотела попросить об одной услуге.

— Нет, Герти, время для беседы неподходящее.

— Извините. У вас Барни?

— Нет. И больше никогда не будет.

— Не может быть! Я знала, что у него неприятности, но…

— Сейчас у него неприятностей нет, все утряслось, но сюда он больше не придет. Таково условие сделки. Собственно, и я здесь тоже надолго не задержусь. Это второе условие сделки.

— Но как…

— Его жена. В конце концов жены всегда побеждают.

— Нет, не всегда. Рия не победила.

— О черт! Кого это волнует?

— Меня волнует. Мне очень жаль. Может быть, он несерьезно?

— Серьезно. Или она, или я. Ладно, в чем твоя проблема?

— Просто… Ладно, неважно. По сравнению с вашей проблемой это ничто.

— В чем дело, Герти?

— Просто Джек вбил себе в голову, что я зарабатываю дополнительные деньги… ну, вы не поверите, каким образом, так что мне пришлось сказать ему, что я работаю у вас. Он может прийти и проверить. Вы не могли бы сказать ему, что это так?

— И это всё? Вся проблема?

— Тогда это была большая проблема. И может стать большой снова, если он будет продолжать так думать.

— Швы накладывать не пришлось?

— Нет, нет.

— Герти, ты дура, набитая дура. Я бы с удовольствием приехала и вытрясла из тебя остатки мозгов.

— Это не помогло бы. Ни чуточки.

— Да уж знаю…

— Понимаете, он подозревает меня, потому что любит.

— Понимаю.

— Полли, Барни тоже любит вас. Он вернется.

— Конечно, — ответила Полли Каллаган и бросила трубку.

Мэрилин Вайн сказала Грегу, что весь понедельник они проведут в горах Уиклоу. Это всего в часе езды, и там очень красиво. Она устроит то, что сойдет за пикник.

— Я покажу тебе карту, ты любишь карты, — сказала она, доставая Риину корзинку для пикника. — Ты сможешь видеть, куда мы едем, и выполнять обязанности штурмана, чтобы я не свернула куда не надо.

Грег смотрел на нее с изумлением. Превращение было необыкновенное. К Мэрилин вернулся прежний энтузиазм.

— Неужели до гор можно доехать за один час? — удивленно спросил он.

— Это необычный город. До моря и гор тут рукой подать, — сказала она. — Я хочу показать тебе место, которое обнаружила сама. Можно оставить машину и пройти пешком несколько миль, не встретив ни души. Оттуда даже домов не видно. Та же Аризона, только без пустыни.

— Зачем мы туда едем? — мягко спросил он.

— Чтобы никто не мог нам помешать. Можешь не сомневаться, дом шестнадцать по Тара-роуд — это настоящий Центральный вокзал! — ответила Мэрилин с легким смехом, которого Грег Вайн уже никогда не надеялся услышать.

Бернадетта была белее снега. Когда Дэнни увидел ее, у него все перевернулось внутри.

— Идите, поговорите с ней. Она не могла дождаться, когда вы приедете, — сказала ему медсестра.

— Она спит, — ответил Дэнни, боясь подойти к кровати.

— Это ты, Дэнни?

— Я здесь, милая, рядом с тобой. Не надо разговаривать. Ты еще слаба. Ты потеряла много крови, но скоро поправишься.

— Поцелуй меня, — сказала она. Дэнни поцеловал ее во впалую щеку.

— Крепче. — Он поцеловал ее в губы. — Ты все еще любишь меня, Дэнни?

— Бернадетта, милая, конечно, люблю.

— Ты знаешь про ребенка?

— Мне жаль, что мы потеряли ребенка, очень жаль. — Глаза Дэнни были полны слез. — О господи, как жаль, что я не был с тобой, когда это случилось. Но ты жива, я с тобой, а это самое главное.

— Ты не рад, нет? Не считаешь, что это решает все твои проблемы?

— О боже, Бернадетта, как тебе такое приходит в голову? — Его лицо было искажено болью.

— Ну… знаешь…

— Нет, не знаю. Наш ребенок мертв, ребенок, для которого мы строили дом, а ты слаба и убита горем. Как же я могу этому радоваться?

— Просто я боялась… Ты улетел в Америку… — У нее сорвался голос.

— Ты знаешь, зачем я полетел в Америку. Чтобы лично сказать им, как обстоят дела. Теперь я это сделал и вернулся домой. К тебе.

— Все прошло хорошо? — спросила Бернадетта.

— Да, хорошо, — ответил Дэнни Линч.

Рия позвонила Розмари.

— Ты еще не уехала на работу?

— Нет. Эй, сколько там у вас времени? Должно быть, за полночь.

— Да. Я не могу уснуть, — без всякого выражения сказала Рия.

— Что-то случилось?

— И да и нет.

И тут Рия рассказала своей лучшей подруге Розмари, что Дэнни пришлось улететь раньше срока из-за выкидыша у Бернадетты. Больше за информацией в Дублине ей обратиться не к кому, так, может быть, Розмари припадет ухом к земле? Никто другой не сможет рассказать ей, что происходит, а Розмари время от времени видит Дэнни и знает, что к чему.

Кроме того, Рия сообщила, что после возвращения в Дублин хочет заняться чем-то вроде банкетного обслуживания. Все здесь без ума от ее кулинарных талантов. Она попробует готовить десерты для Колма и получить заказы от крупных магазинов, торгующих деликатесами. И думает, что теперь все как-то наладится.

— В каком состоянии был Дэнни, когда прилетел к вам?

— В нормальном. Почти как в старые добрые времена. — Рия не стала вдаваться в подробности, но Розмари тут же почувствовала, что подруга чего-то недоговаривает. Но даже Дэнни Линч не стал бы спать с бывшей женой при таких обстоятельствах. Или стал бы?

Когда Розмари садилась в машину, все еще думая над словами Рии, к ней подошел Джек Бреннан. Перегаром от него не разило, но и трезв он не был.

— Один вопрос, Розмари. Ты платишь моей жене за то, что она убирает твою квартиру?

— Конечно нет, Джек. Герти — моя подруга, а не уборщица. Уборщицы приходят ко мне из агентства дважды в неделю.

— А остальные ей платят? Рия и та, которая теперь живет в ее доме? Полли? Фрэнсис Салливан?

— Не говори ерунды, Джек. Конечно нет, — с сердцем сказала Розмари, хлопнула дверцей и уехала на работу.

Финола Данн довезла Дэнни до его офиса.

— Я должен поговорить с Барни насчет бизнеса. Скорее всего, это блеф, но, может быть, нам удастся за что-то зацепиться. Я вернусь к Бернадетте еще до ланча.

— Вам нужно поспать. Вы ужасно выглядите, — сказала Финола.

— Я не смогу уснуть. Момент неподходящий.

— Бер потеряла ребенка… Это… — неуверенно начала Финола.

— Заставляет меня любить ее еще больше и беречь еще крепче, чем прежде, — закончил фразу Дэнни.

— Но вдруг?..

— Финола, конечно, вы знаете, что я ее обожаю. Если бы я не любил ее больше всех на свете, то не оставил бы ради нее жену и детей. Вы должны это знать.

В офисе шло важное совещание. Увидев его, секретарша удивилась.

— Мы думали, вы вернетесь только завтра, — сказала она, напуганная его внешним видом.

— Неважно. Кто там?

— Главный бухгалтер, юристы, управляющий банком и миссис Маккарти.

— Мона?

— Да.

— Кто-нибудь расскажет мне, что означает эта встреча в верхах, или мне придется ждать ее окончания?

— Не спрашивайте меня, мистер Линч. Мне прислали уведомление об увольнении. Так же, как и всем остальным сотрудникам офиса. Мне не говорят, что происходит.

— Ладно. Раз так, я пройду.

— Мистер Линч…

— Да?

— Знаете, я советую вам… э-э… слегка привести себя в порядок.

— Спасибо, радость моя. — Девушка была права. За пять минут пребывания в туалетной комнате можно сделать многое.

Солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь деревья, падали на деревянный стол, за которым Грег и Мэрилин устроили пикник. Они бродили по холмам, непринужденно разговаривали и любовались стадами овец, не обращавших на них никакого внимания.

— Почему ты прилетел сюда? — спросила Мэрилин.

— Рия сказала, что ты говорила с ее детьми о Дейле. Я подумал, что ты сможешь поговорить о нем и со мной тоже.

— Да, конечно смогу. Мне жаль, что для этого понадобилось столько времени.

— Сколько понадобилось, столько и понадобилось. — Грег положил ладонь на руку жены. Сегодняшнюю ночь они провели в постели. Просто лежали рядом, не прикасаясь друг к другу. Если не считать того, что немного подержались за руки. Он знал, что вопросы нужно задавать очень осторожно, и не стал спрашивать, что на нее повлияло. Рано или поздно расскажет сама.

И она рассказала.

— Иногда всё решают мелочи, — сказала она со слезами на глазах. Грег выгнул брови. При нем Мэрилин не плакала никогда.

— Все было так глупо, что даже рассказывать неудобно. Понимаешь, дети. Устами младенца глаголет истина. Энни сказала, что мы просто не имели права позволить ему ездить на мотоцикле. Это так же опасно, как играть с оружием. А Брайан сказал, что Дейл сидит на небесах, смотрит вниз и жалеет, что причинил нам столько горя. — Слезы падали на их сплетенные руки. — И тут все обрело смысл, Грег, — всхлипнув, сказала Мэрилин. — Конечно, ни в какие небеса я не верю, но его дух где-то есть и он действительно жалеет о случившемся. А я должна слушать его и отвечать, что всё в порядке.

Дэнни расправил плечи, заставил себя улыбнуться и вошел в комнату, где шло совещание. Бесстрастная Мона сидела между управляющим банком и двумя адвокатами.

— Странник возвращается, — бодро сказал он.

— Прошу прощения, Дэнни, мы не знали, что вы вернулись в страну. Никто не собирался действовать за вашей спиной, — ответила Мона. Похоже, она была здесь главной. У Дэнни отвисла челюсть.

— Ну, расскажите блудному сыну, насколько правдива история про жирного тельца, которую напечатала «Айриш Таймс». — Поскольку Барни Маккарти сидел тише воды, Дэнни решил взять на себя его роль. Во всяком случае, сделать попытку.

— Дэнни, нам не до шуток. — Управляющий банком Ларри никогда не любил его, но сегодня разговаривал с Дэнни как со школьником.

Дэнни умолк. Через пятнадцать минут выяснилось, что миссис Маккарти, у которой не было для этого ни моральных, ни юридических причин, решила спасти фирму от банкротства. Все будет ликвидировано, активы проданы, с кредиторами расплатятся. Работы у Дэнни Линча больше не будет, так как компания перестанет существовать. Кроме того, управляющий банком дал понять, что Дэнни будет очень трудно найти должность в уважаемом агентстве по торговле недвижимостью. Все знали о его финансовых аферах.

Но имелись и хорошие новости. Закладная на номер шестнадцать по Тара-роуд была аннулирована. Теперь продать дом для уплаты налогов Барни Маккарти было нельзя. Тут Дэнни слегка перевел дух. Но Ларри сказал, что радоваться рано. У Дэнни нет ни сбережений, ни работы, зато есть большая задолженность перед банком. Так что дом придется продать в любом случае.

К Колму пришел человек по имени Фергал, его старый знакомый по АА Колм помнил, что Фергал был сыщиком.

— Знаешь, все считают нас кем-то вроде масонов или тамплиеров, которые держатся друг за друга, — неловко сказал Фергал.

— Знаю, — ответил Колм. — Ты хотел мне что-то сказать или спросить?

— Сказать. Поступило сообщение, что твой зять обтяпывает дела в твоем ресторане. Будет облава.

— Спасибо.

— Ты знал?

— Догадывался.

— И что ты будешь делать? Предупредишь его и отправишь в какое-нибудь другое место?

— С наслаждением полюбуюсь на то, как его повезут в тюрьму. Но сначала мне нужно кое-что сделать.

— Это надолго? Предупреждаю, времени у тебя мало, — сказал Фергал.

— Раз так, придется поторопиться, — ответил Колм и начал готовиться к самому тяжелому разговору в жизни. Он обещал сестре, что присмотрит за ней. До сих пор этот «присмотр» заключался в том, что он закрывал глаза на ее пристрастие к наркотикам. Колм надеялся, что Мэрилин Вайн выполнит свое обещание.

Мона продолжала вести совещание, а Дэнни и Барни вышли из кабинета. Их присутствие больше не требовалось. Дэнни решил сделать хорошую мину при плохой игре.

— В былые времена мы позвонили бы Полли и отправились в «Квентин» на ланч, — сказал он.

— Таких времен больше не будет. — Барни был подавлен.

— Часть сделки?

— Точно. А как у тебя там?..

Дэнни пожал плечами.

— Сами знаете.

— Что ж, по крайней мере, Рии теперь что-то достанется.

— Да.

— Ты именно поэтому вернулся раньше срока?

— Бернадетта потеряла ребенка.

— О боже… О боже… Но говорят, что ни делает Господь, все к лучшему. Может, так оно и есть?

— Похоже, в данном случае Господь ошибся, — холодно ответил Дэнни, поймал такси и поехал в родильный дом.

Грег возвращался в Америку. Мэрилин очень хотелось улететь вместе с ним.

— Но я не могу бросить тонущий корабль. Не могу оставить дом, которого она вскоре лишится. Это было бы слишком жестоко.

— Конечно, — вздохнул Грег.

— Я вернусь первого сентября и приеду прямо на Тюдор-драйв, — пообещала она.

— Я тоже. Во всяком случае, на той же неделе.

— А как же Гавайи?

— Там поймут, — уверенно сказал Грег. — Это был скорее дружеский жест, чем служебная необходимость. Они будут рады за нас с тобой.

— Жаль, что мы не смогли помочь Рии, — сказала Мэрилин.

— Откуда ты знаешь? Может, ей тоже стало легче.

— Нет. Она хотела, чтобы муж вернулся к ней, но этого не произошло. Здесь говорят, что после возвращения из Штатов он не отходит от своей подружки.

— Она справится, — сказал Грег.

— Какая она? — внезапно спросила Мэрилин. — Что она представляет собой как личность?

— Я совсем забыл, что вы не видели друг друга. Очень приветливая, дружелюбная, в чем-то даже наивная. Словоохотливая. Сначала я думал, что она тебе не понравится, но теперь понял, что ошибся. Во всяком случае, Энди от нее без ума.

— Да ты что? — воскликнула Мэрилин. — Неужели в один прекрасный день мы станем с ней свояченицами?

— Постучи по дереву, — проворчал Грег.

Когда он уехал, Мэрилин села за стол и сказала Клименту:

— Знаешь, глупое животное, пожалуй, мы тоже заведем себе кота оранжевой масти.

Из сада вышел Колм. Его лицо было бледным.

— Рад слышать, что вы разговариваете с котом, — сказал он. Мэрилин вздрогнула. Раньше он не приходил без предупреждения. И не заговаривал первым. — Сегодня я это сделал. Сказал ей. Вы поможете?

— Вы были в центре?

— Да.

— Если она захочет, там ее примут?

— Да.

— Конечно, тогда помогу, — сказала Мэрилин Вайн.

— Рия, это Дэнни.

— Ох, слава богу. Я надеялась, что ты позвонишь.

— Конечно, это была «утка».

— Как ты?..

— Ну, мы потеряли ребенка, но этого следовало ожидать.

— Мне очень жаль.

— Да, Рия. Верю.

— Но…

— Я знаю, ты не из тех людей, которые убеждают меня, что все к лучшему, — прервал ее Дэнни.

— Нет, конечно нет. Я хотела сказать совсем другое, — солгала Рия.

— Знаю. Но другие повторяют это как попугаи и очень огорчают нас обоих.

— Конечно. — Рия почувствовала себя сбитой с толку, но не подала виду. — С детьми всё в порядке. Собираются домой. А потом мы встретимся и обсудим, как быть дальше.

— Да. Выяснилось, что все не так мрачно, как казалось раньше, — сказал он.

— Что ты имеешь в виду?

— У Моны были кое-какие сбережения. Так что наш дом Барни все-таки не достанется.

— Дэнни! — возликовала Рия.

— Нам все равно придется его продать, но, по крайней мере, у нас будут деньги. Что-нибудь подыщем. Во всяком случае, без крыши над головой вы теперь не останетесь.

— Конечно.

— Вот поэтому я тебе и позвонил.

— Да.

— Слушай, у тебя действительно всё в порядке? — В голосе Дэнни послышалось беспокойство.

— Да, а что?

— Я думал, ты обрадуешься. В последний момент к нам прилетела добрая фея в образе Моны Маккарти.

— Да, конечно, я радуюсь, — сказала Рия. — Извини, Дэнни, мне нужно идти. Кто-то звонит в дверь. — Она положила трубку. Конечно, никто в дверь не звонил. Просто Дэнни не должен был услышать слезы в ее голосе. Случившееся ничего для него не значило. О совместном будущем можно было не мечтать.

— Сегодня вечером Монто понадобится стол на шесть человек. Желательно у двери, — сказал Колму один из безымянных дружков его зятя.

— Все заказано, — лаконично ответил Колм.

— А я думаю, что для нас стол найдется.

— Если Монто сомневается, пусть сам поговорит со мной.

Колм попросил своего друга Фергала сообщить бригаде по борьбе с наркотиками, что Кэролайн находится в реабилитационном центре. Муж больше не сможет снабжать ее наркотиками.

— Монто не понравится, что его водят за нос.

— Конечно, не понравится, — любезно ответил Колм.

— Он приедет сюда.

— Надеюсь, он поверит тебе, что сегодня вечером в ресторане свободных мест нет. Неужели твое слово ничего для него не значит?

— Ладно. Скоро он даст о себе знать.

Колм в этом не сомневался. Фергал сказал, что неподалеку от ресторана стоит неприметная машина, а в ней несколько парней.

— Спасибо, Фергал. Можешь не сомневаться, у меня всегда будет накрыт стол для тебя и той, кого ты с собой приведешь.

— Та, которую я мог бы привести, ушла после очередного моего запоя, — грустно сказал Фергал.

— А у меня такой вообще никогда не было. Дураки мы с тобой. Но будет и на нашей улице праздник, — беспечно сказал Колм, хотя на лучшее будущее вовсе не надеялся.

В ресторан зашла Мэрилин.

— Сегодня вечером я хотела пригласить Герти пообедать.

— Я буду счастлив принять вас обеих у меня дома, — ответил Колм.

— И слышать не хочу.

— Вспомните, что вы сделали для Кэролайн.

— Она была готова к этому. Честное слово. Знала, что если не согласится, то подведет вас. Это все и решило.

— Все мы по-своему чокнутые, — сказал он.

— Конечно, — засмеялась Мэрилин. — И все же нам с Герти хотелось бы провести в ресторане спокойный тихий вечер. В отличие от прошлого раза. Помните пьяную певицу, которая пила водку из вазы с гвоздиками?

— Никогда не забуду. Но я не стал бы держать пари, что сегодняшний вечер окажется спокойным и тихим.

— Мам, давай позовем в гости Мэйнов. Нам пришлось уехать от них слишком рано.

— Энни, для этого была причина.

— И все же. Пожалуйста.

— Не знаю…

— Мам, похоже, это последние приличные каникулы в нашей жизни. Нам грозит разорение, папа ушел, и вообще. Хотелось бы запомнить что-то хорошее.

— Хотелось бы, — повторила Рия.

— Мам, что с тобой?

— Ничего. Все в порядке. Просто я не хочу, чтобы ты слишком увлеклась мальчиком, с которым расстанешься через десять дней.

— По-твоему, было бы лучше, если бы я сейчас вышла за него замуж? — Глаза Энни смеялись.

— Ладно, приглашай, — сказала Рия. Теперь это не имело значения. Ничего не имело значения.

В дверь дома шестнадцать позвонила Розмари.

— Зашла по пути. Слышала от Герти, что ваш муж уехал.

— Это верно.

— Все прошло хорошо?

— Очень хорошо. Спасибо.

— Есть какие-нибудь новости от Рии? — Если Розмари и считала странным, что ее держат на пороге, то не подала виду.

Внезапно Мэрилин распахнула дверь.

— Да, есть кое-что. Входите. Я вам все расскажу.

Бернадетту выписали из больницы. Она лежала на диване. Дэнни принес ей чашку бульона.

— Вкусно, — сказала она. — Что это?

— Консервированное консоме с капелькой бренди. Это тебя подбодрит. — Он погладил ее по щеке.

— Ты самый добрый человек на свете, — сказала Бернадетта.

— Я самый бесполезный человек на свете. Вынужденный продать наш новый дом еще до того, как начал платить за него.

— Для меня это неважно. Сам знаешь.

— Да, знаю.

— А что Рия? — впервые спросила Бернадетта. — Она не очень переживает из-за продажи дома на Тара-роуд?

— Мне казалось, что не очень, — задумчиво ответил Дэнни. — Во всяком случае, так было в Америке. Но по телефону она говорила совсем другим тоном. Не знаю, почему.

— Просто связь плохая, — утешила его Бернадетта. — Она что-нибудь сказала насчет ребенка?

— Сказала, что ей очень жаль.

— Да, я в это верю, — ответила она. — И в то, что детям очень жаль, тоже. Помнишь, Брайан спрашивал, есть ли у него на ступнях перепонки? — Бернадетта улыбнулась, а потом заплакала по крошечному мальчику, которого они потеряли.

Мэрилин и Розмари сидели друг напротив друга в гостиной.

— Хотите хереса? — очень светским тоном спросила Мэрилин. Она взяла графин и наполнила два хрустальных стаканчика, стоявших на подносе. — После возвращения Рия собирается заняться бизнесом.

— Рия? Бизнесом? — Розмари пыталась справиться с изумлением.

— Да. Для этого ей не нужно ни помещения, ни оборудования. Как вы знаете, она талантливый повар.

— Да. Готовит она хорошо.

— У Колма недавно уволился кондитер, так что она сможет печь для ресторана. Кроме того, я слышала, что ей дадут возможность готовить для «Квентина» блюда, которые не делает больше никто. — Мэрилин выглядела сердитой и решительной. Розмари не могла понять, к чему она клонит. — А еще она хотела сходить в ту большую кулинарию… как ее… в ту, которая стоит на пересечении трех улиц. — Розмари подсказала название. — Точно. И печь торты для «Святой Риты». Мы ходили туда с ее матерью и обо всем договорились.

— Я вижу, вы развили бурную деятельность. — Это произвело на Розмари сильное впечатление.

— Однако больше всего она нуждается в помощи профессионалов. Таких, как вы, Розмари.

— Но я не умею готовить. С трудом открываю банку консервов, — пожала плечами Розмари.

— Вы могли бы составить и напечатать рекламную брошюру, визитные карточки и список предлагаемых блюд.

— Да, конечно… Если я могу ей чем-то помочь…

— И представить ее. Устроить несколько небольших приемов в вашем офисе и там, где вы бываете.

— Помилуйте, Мэрилин. Это займет все мое время.

— Да, Розмари. Я считаю, что вы просто обязаны вложить в ее бизнес значительную часть своего времени. — В голосе Мэрилин прозвучала сталь. — И денег тоже.

— Мне очень жаль, но я в этом бизнесе не…

Мэрилин не дала ей закончить фразу.

— Завтра я буду снова говорить с Рией по телефону. Мне хотелось бы рассказать, что именно ей предстоит сделать. Ей понадобится вся мыслимая и немыслимая помощь. Моральную поддержку ей оказывают все, но она нуждается в материальной и практической поддержке. А это можете сделать только вы.

— Мэрилин, я не вкладываю капитал в предприятия своих друзей, — ответила Розмари. — И никогда этого не делала. Таков мой принцип. Я заработала свои деньги упорным трудом и не хочу терять друзей. Самый надежный способ лишиться друга — это дать ему взаймы. Надеюсь, вы меня понимаете.

Наступило молчание.

— Конечно, я буду рада замолвить за нее словечко своим знакомым, — добавила она. Мэрилин продолжала молчать. — И если я услышу что-нибудь полезное…

— Думаю, нам нужно составить список того, что именно вы для нее сделаете. И список того, что верная, преданная подруга уже сделала для Рии во время ее отсутствия. — Это напоминало угрозу. Розмари смотрела на Мэрилин и не верила своим глазам. Не может быть… — Ей нужно знать, что люди могут не только клясться в дружбе, но и доказывать это делом. Разве можно назвать другом человека, который тебя предает?

— Простите, что?

— Разве это не предательство, если подруга отнимает у тебя самое дорогое на свете и при этом продолжает притворяться твоей подругой?

— Что вы имеете в виду? — Голос Розмари больше напоминал шепот.

— Розмари, как вы думаете, что для Рии дороже всего на свете?

— Не знаю. Этот дом? Дети? Дэнни?

— Да. Конечно, сохранить для нее дом вы не можете. Дети у нее уже есть. Что остается? — Мэрилин сделала паузу.

— Что? — дрожащим голосом спросила Розмари. Черт побери, эта женщина знала. Знала всё.

— Ее достоинство и самоуважение, — бодро закончила Мэрилин.

Имя Дэнни в список не вошло.

Они начали записывать, что Розмари сделает, чтобы помочь карьере Рии.

Герти гладила платье для Мэрилин.

— Красивый цвет. Фуксия, да?

— Кажется, да. Но он мне не идет. Я редко надеваю это платье.

— Ах, как жаль. Цвет роскошный. Помню, когда я еще работала в ателье проката костюмов «Полли», у нас было платье такого цвета; люди всегда брали его на свадьбы.

— Вам нравится? — неожиданно спросила Мэрилин. — Серьезно. Я его не ношу. И буду рада вам его подарить.

— Ну, если вы уверены…

— Наденьте его сегодня вечером в ресторан Колма. Вам этот цвет идет. — На лицо Герти упала тень. — Надеюсь, вы не передумали? — Мэрилин готова была убить Герги за трусость.

— Нет, не передумала. Джек обрадовался за меня. Но вряд ли ему понравится, что я надену дорогое платье, которое он никогда не сможет купить мне сам.

— Тогда наденьте его здесь по пути в ресторан.

— А почему нет? Почему бы мне в кои-то веки не одеться нарядно? — На улыбку Герти нельзя было смотреть без слез. Мэрилин была рада, что не сказала о Джеке ничего плохого.

Монто и двое его друзей приехали в ресторан в семь вечера и пошли к столику, который считали своим. В ресторане было еще пусто. До наплыва публики оставалось минимум полчаса. На такую удачу Колм и не рассчитывал.

— Извини, Колм, произошла небольшая накладка. Тебе не сообщили, что у нас здесь назначена дружеская встреча. Двое приезжают из Англии, а еще один — с Севера. Встреча важная, и мы решили провести ее здесь.

— Не сегодня, Монто.

— Не понял. — Монто лениво улыбнулся. У него были очень короткие волосы и толстая шея. Дорогой костюм не скрывал накачанные мышцы, а маникюр — пухлые пальцы и квадратные ногти. Колм смерил его холодным взглядом. — У тебя плохая память. Не так давно ты говорил, что в долгу передо мной.

— Я с тобой расплатился. Ты обтяпал здесь множество своих делишек.

— Делишек? — Монто посмотрел на своих дружков и захохотал. — Колм, ты оговорился. Ты хотел сказать «коврижек». Оно и понятно, ты же владеешь рестораном. Здесь стряпают коврижки, а не делишки.

— До свидания, Монто.

— Думаешь, со мной можно так разговаривать? Ты ошибаешься.

— Вряд ли. Если у тебя в голове еще есть мозги, ты уйдешь отсюда без шума.

— Почему это?

— Во-первых, номер машины из Северной Ирландии уже известен полиции. Во-вторых, твоих гостей из Англии допросят и узнают о тебе много интересного.

— Хорошо говоришь. А кто позаботится о твоей сестре? Того, что у нее есть, не хватит до конца недели.

— Спасибо. О ней есть кому позаботиться.

— Никто в этом городе не ударит для нее палец о палец. Все знают, что она моя жена. И останется ею.

— Если так, то они знают больше твоего. Ты не видел ее уже три дня, — очень спокойно ответил Колм.

— Хочешь устроить разборку в собственном ресторане только из-за того, что нашел для нее нового поставщика?

— Нет, не хочу. Я прошу тебя уйти.

— С чего ты взял, что я это сделаю?

— У входа стоит полицейская машина.

— Не морочь мне голову.

— И не думаю. Я сказал им, что никакой встречи здесь не будет. И никаких делишек тоже. Ни сегодня, ни в любой другой день.

— И они тебе поверили?

— Они уверены, что я это сделаю. Спокойной ночи, Монто.

К моменту прихода Мэрилин и Герти Колм снова был спокоен.

— Герти, да вы просто красавица! Вам следует всегда носить такой цвет.

— Спасибо, Колм. Обязательно буду, — ответила она, довольная комплиментом.

— А фейерверк сегодня будет? — спросила Мэрилин.

— Как ни странно, все закончилось. Увяло от первого же заморозка, — ответил он.

— Я вижу, у вас свои секреты, — хихикнула Герти.

— Как у всех, кто имеет отношение к садоводству, — сказал Колм.

За дальним столиком сидела Полли Каллаган с каким-то очень представительным мужчиной.

— Похоже, Барни все понял, если позволил ей обедать с кем-то другим, — с восхищением сказала Герти.

— Не думаю, что в ближайшие дни Барни появится в городе, — промолвил Колм.

— Наверное, вы правы. Я слышала, что завтра Полли съезжает с квартиры, — вполголоса пробормотала Герти.

— О господи, Колм, откуда вы все знаете? — спросила Мэрилин Вайн, которую еще несколько недель не интересовало ничего на свете.

— В ресторане видят и слышат многое, но помалкивают, — ответил Колм, оставил гостьям меню и ушел.

Розмари Райан, сидевшая за соседним столиком, помахала им рукой.

— Кто это с ней? — спросила Мэрилин.

— Ее сестра Эйлин. И подруга сестры, которую зовут Стефани. Вот они действительно лесбиянки! — фыркнула Герти.

— Будем надеяться, что дама, которая пила из вазы с гвоздиками, не придет сюда, чтобы разоблачить их, — сказала Мэрилин.

— Они сами себя разоблачают так, что вы не поверите. Розмари это очень не нравится.

— Уверена, что она скоро передумает, — тонко улыбнулась Мэрилин.

Джек сидел и ждал ее возвращения.

— Хорошо провела вечер?

— Да, Джек, был очень славный девичник.

— А кто дал тебе это красное платье?

— Мэрилин. Оно ей не идет.

— Такое платье идет только шлюхам, — сказал он.

— Ах, Джек, не говори так.

— Я всю жизнь любил тебя, а ты только и делала, что изменяла мне. — Джек еще никогда не обвинял ее в измене.

— Это не так, Джек. Я никогда не смотрела на другого мужчину, никогда.

— Докажи.

— Ну, разве иначе я бы оставалась с тобой после твоих… твоих приступов?

— Да, это верно, — сказал он. — Чертовски верно.

Они легли спать. Герти боялась пошевелиться, чтобы не попасться мужу под горячую руку. Краем глаза она видела, что Джек Бреннан не спал и смотрел в потолок. Он был зловеще спокоен.

— Привет, Мэрилин, это всего лишь Рия. Перезванивать не нужно, я буду в бегах. Новостей нет. Извините за унылый тон. Глупо звонить и разговаривать так, словно ты пациент клиники для депрессивных. Просто… просто я хотела поблагодарить вас за сообщение, которое вы отправили мне по электронной почте из интернет-кафе. Розмари — просто чудо, правда? Что бы мы делали без своих друзей? Наверное, давно вымерли бы. Ладно, пока. Мне еще нужно отвезти домой детей Мэйнов. Энни очень переживает. Кажется, она по уши влюбилась в племянника Герти. Над первой любовью все смеются, но моей первой любовью был Дэнни, и она продолжается до сих пор. По крайней мере, для меня. Счастливо, Мэрилин.

На следующий день Джек Бреннан напился прямо с утра. Первым делом он зашел к Норе Джонсон в дом сорок восемь.

— Это правда, что моя жена убирается у вашей дочери и всех ее подруг? — заорал он.

— Я не обязана отчитываться перед пьяницей! — с негодованием ответила ему мать Рии. — Когда я видела твою жену, то каждый раз говорила, что она должна уйти от тебя. Я бы на ее месте сделала это не задумываясь!

Потом Джек пошел к дому Розмари.

— Поклянись мне на Библии, что она никогда не убиралась у тебя и у других.

— Убирайся отсюда, пока я не вызвала полицию, — ответила Розмари и прошла мимо.

Далее он остановился у дома зубного врача. Джимми Салливан увидел его из окна и сам открыл дверь.

— Скажи мне…

— Я скажу тебе только одно, Джек Бреннан. Я вставляю твоей жене зубы каждый раз, когда ты бьешь ее, и у меня нет никакого желания делать это еще раз.

Потом Джек громко постучал в дверь Мэрилин.

— Это вы дали Герти платье шлюхи?

— Она сказала вам, что это я?

— Хватит корчить из себя миссис Умницу!

— Джек, я думаю, вам лучше уйти. — Мэрилин захлопнула дверь перед его носом и подошла к окну, чтобы посмотреть, куда он пойдет. Джек перешел улицу и двинулся к остановке автобуса.

Вещи Полли Каллаган были уже собраны. Сегодня ей предстояло переехать в съемную квартиру. Мебели там не было, поэтому она могла взять вещи с собой. По крайней мере, они не принадлежали этой серой мыши, его жене, которая тайком копила тысячу за тысячей.

Вчера вечером Полли встретилась с мужчиной, который давно просил ее о свидании. Вечер оказался смертельно скучным. Она боялась думать о том, что больше никогда не увидит Барни. Полли с радостью возненавидела бы его, но это было выше ее сил. Зато она ненавидела себя за неверное решение, принятое давным-давно.

Прибыл фургон. Полли вздохнула и начала командовать грузчиками. Те стали выносить вещи, в окружении которых она провела полжизни. Телефон был отключен, но ее мобильник еще работал. Именно в этот момент он и позвонил.

— Полл, я люблю тебя.

— Нет, Барни, но это неважно.

— Неважно? Что ты хочешь этим сказать?

— Что это неважно, — сказала она и дала отбой.

Она собиралась сесть в машину и показать шоферу фургона дорогу. Еще один взгляд, и дверь этой квартиры закроется за ней навсегда. Полли вздохнула. Сказать Барни, что это неважно, было трудно, но необходимо. Она всегда знала, что он за тип. Такой же, как Дэнни Линч. Правда, у Дэнни никогда не было такой сильной партнерши, как она сама. Барни всегда останется в своей тихой пристани, с домовитой Моной, надежной, как каменная стена. Дэнни сменил одну тихую пристань на другую — верную, любящую Рию на тихую и уступчивую Бернадетту. Между ними была беспутная Орла Кинг и одна-две другие. Полли не считала, что ее обманули или одурачили. Она всегда знала, что к чему. До конца жизни еще далеко.

Она в последний раз выглянула в окно, чтобы посмотреть на мебельный фургон. Все было погружено, осталось взять только ручную кладь. Водитель включил двигатель и тронулся с места. Вдруг послышались крики, громко выругался какой-то пьяный. Полли толком не поняла, что произошло. Раздался глухой удар, за которым последовал жуткий визг тормозов и вопли случайных прохожих. Парнишке, который был за рулем фургона, помогли выйти из кабины.

— Я ничего не мог сделать, он сам бросился под колеса, клянусь, — заикаясь, бормотал парень.

Это был Джек Бреннан. И он был мертв.

Глава девятая

Когда они приехали, в прачечной было негде повернуться. Новый вид услуг — глажение рубашек — пользовался большим успехом. Герти получила заказы сразу от нескольких офисов. Колм замолвил за нее словечко, а личная рекомендация многого стоит… Увидев Полли Каллаган, за которой шли двое полицейских, Герти схватилась за горло.

— Джек? — сдавленно вскрикнула она. — Джек что-то натворил? Вчера вечером он вел себя замечательно, был очень тихим и не сказал ни слова. Что он сделал?

— Сядь, Герти, — сказала Полли. Один из полицейских раздвинул толпу любопытных служащих и клиентов и принес стакан воды. — Произошел несчастный случай. Все случилось очень быстро, он не мучился. Фельдшеры «скорой помощи» сказали, что он умер почти мгновенно.

— О чем вы говорите? — Герти побелела.

— Герти, честное слово, ему можно только позавидовать. Всем бы нам умереть так легко и быстро. Как подумаешь о том, сколько людям приходится мучиться перед смертью.

Молодая женщина-полицейский протянула Герти стакан воды. Она служила в полиции всего неделю, впервые должна была сообщать кому-то о несчастном случае и была очень рада, что миссис Каллаган поехала с ними. Бедная владелица прачечной выглядела так, словно сейчас сама упадет в обморок и умрет.

— Джек не может умереть, — повторяла Герти. — Ему еще и сорока нет. У нас с ним вся жизнь впереди.

— Миссис Вайн, Мэрилин, мы встречались. Это Полли Каллаган. Я сейчас с Джеком Бреннаном.

— Да?

— Произошел несчастный случай с трагическим исходом. Джек, муж Герти, погиб, и она в отчаянии. Я сейчас с ней. Они вызвали ее мать и все прочее… но я переезжаю на новую квартиру. Меня ждут грузчики, и я подумала…

— Вы хотите, чтобы я пришла в прачечную? — перебила ее Мэрилин.

— Если можете. Пожалуйста.

В голосе Полли слышалось отчаяние.

— Уже выхожу. — Мэрилин подошла к Колму, работавшему в саду. — Я иду к Герти. С Джеком несчастный случай.

— Надеюсь, он не отделался легким испугом, — буркнул Колм.

— Летальный исход, — лаконично ответила она.

К удивлению Мэрилин, Колм бросил вилы и присоединился к ней.

— О боже, что меня дернуло за язык? Я побегу вперед, сообщу Норе Джонсон. Она тоже захочет прийти.

Мэрилин уже не в первый раз подумала, что ирландцы — люди и в самом деле поразительные. В тот момент, когда человеку хочется побыть наедине со своим горем, вокруг него собирается половина страны. Она попыталась осмыслить случившееся. Джек Бреннан, который постучал ей в дверь всего два часа назад, мертв? Что она сказала ему напоследок? «Вам лучше уйти». Что было бы, если бы она пригласила его выпить кофе и попыталась подбодрить? Может быть, сейчас он был бы жив? Но Мэрилин это уже проходила и повторять не собиралась. Случившееся с мужем Герти — не ее вина. Она больше не собирается брать на себя ответственность за все грехи мира. Просто пойдет и посмотрит, чемможно помочь живому человеку.

Мать Рии была именно тем человеком, к которому следовало обратиться. Она точно знала, что нужно делать. Велела девушкам продолжить работу. Заявила, что если бы Герти могла говорить, то сказала бы им то же самое. Нет, это не бессердечие, а выполнение долга перед клиентами. Но если уж они так сочувствуют хозяйке, то пусть каждый из них даст по пятьдесят пенсов, а она пойдет и купит на эти деньги букет цветов и открытку. Тогда все увидят, что первыми соболезнования вдове покойного выразили ее подчиненные. Девушки порылись в карманах передников, и Нора вернулась с букетом, стоившим втрое больше того, что удалось собрать.

— А что обычно пишут в таких случаях? — спросила одна из девушек.

— Допустим, так «Герти с любовью и сочувствием». — Нора Джонсон знала, что эти девочки-подростки хотят упоминать в открытке имя Джека не больше, чем она сама.

Всего пару часов назад Нора накричала на него и сказала, что Герти давно следовало его бросить. Она об этом ничуть не жалела. Она всегда так думала. Но, конечно, говорить это Герти в данный момент было совсем необязательно.

Мэрилин с удивлением следила за тем, как маленькая квартира над прачечной заполнялась народом. На столе стояли сандвичи с холодной ветчиной и паштетом, принесенные из ресторана Колма. Джимми и Фрэнсис Салливаны принесли ящик вина и бутылки с содовой. Хилари прислала сообщение, что приедет после работы и принесет Герти сумку с одеждой черного цвета. Прибыли испуганные, сбитые с толку Джон и Кэти. Детей пришлось забрать из городского летнего лагеря, куда их отправила бабушка, желавшая, чтобы внуки нормально отдохнули. Мать Герти тоже была здесь. Губы женщины были упрямо поджаты, однако она покорно сказала несколько слов о том, что Герти потеряла замечательного человека, любящего мужа и хорошего отца.

Все это было совершенно абсурдно, но Мэрилин снова и снова повторяла себе, что Герти очень хотелось это услышать и люди просто шли ей навстречу.

Рия и Шейла пили кофе, когда позвонила мать Шейлы и Герти и сообщила о смерти Джека. Говорить ей трудно, потому что вокруг полно народу. Но Рия поняла, что главная трудность заключалась в необходимости поддерживать байку о счастливом браке.

Шейла пришла в ужас.

— О боже, что Герти будет без него делать? Просто умрет от горя. — По ее лицу катились слезы. — Некоторые люди считают свой брак счастливым, на самом деле они просто не знают, что это такое.

Полли оставила сообщение для Розмари Райан. В офисе ей сказали, что Розмари разговаривает по другому телефону и подойти не может.

— Передайте ей, что умер муж Герти Бреннан.

— Не хотите сообщить какие-нибудь подробности, миссис Каллаган? — Секретарша Розмари Райан была такой же холодной и деловитой, как и ее начальница.

— Нет. Она сама поймет, что нужно сделать, — ответила Полли.

— Дэнни, нам нужно поговорить. — Розмари звонила Дэнни Линчу на мобильник.

— Розмари, ты выбрала для этого неподходящее время. — Он держал засыпавшую Бернадетту за руку.

— Ступай, Дэнни. Бизнес есть бизнес, — сказала Бернадетта.

Он вышел в соседнюю комнату.

— Что, Розмари?

— После возвращения ты ни разу не позвонил.

— Ну… слишком многое произошло.

— Знаю. Разве я тебя не предупреждала?

— Мы потеряли ребенка.

— Ох…

— Это все, что ты можешь сказать?

— Мне очень жаль.

— Спасибо.

— Но жизнь продолжается, Дэнни. У нас с тобой возникла большая проблема, о которой ты должен знать. Мы можем встретиться?

— Исключено.

— Мы обязаны поговорить.

— Нет.

— Что с твоим бизнесом и твоим домом?

— Компания ликвидируется, дом придется продать, но, по крайней мере, не как часть имущества Барни. Извини, мне нужно вернуться к…

— Дэнни, что ты будешь делать? Ты должен сказать мне. У меня есть право знать.

— Нет у тебя такого права. Ты не смогла помочь мне, когда я попал в беду. Ты сказала об этом прямо, и я смирился.

— Но есть еще кое-что… подожди… Мэрилин знает.

— Что знает?

— Знает о нас.

— В самом деле?

— Не смей разговаривать со мной таким тоном, Дэнни Линч!

— Пожалуйста, Розмари, оставь меня в покое. У меня и так хватает забот.

— Не верю, — сказала она.

— Розмари, не разыгрывай драму. Все кончено.

Розмари положила трубку. Ее трясло.

Вошла секретарша.

— Мисс Райан, вам сообщение. Плохие новости. Просили передать, что умер муж Герти Бреннан.

— Вот и хорошо, — сказала Розмари.

— Мы возвращаемся на два дня раньше, — сказала Рия. — Я поменяла билеты.

— Ох, мам, только не это. Похороны ужасного Джека Бреннана того не стоят. Ты никогда его не любила, это лицемерие.

— Герти — моя подруга, и я ее люблю, — ответила Рия.

— Ты обещала, что мы останемся здесь до первого сентября!

— Я думала, что ты будешь рада лететь в одном самолете с Шоном Мэйном. Но, как видно, ошиблась.

— Что?

— Шейла летит на похороны и берет с собой Шона и Келли. Но если ты так решительно возражаешь, я…

— Ох, мам, перестань. Актриса из тебя никудышная, — радостно сказала Энни.

Где-то неподалеку у Энди была деловая встреча. Во всяком случае, так он сказал.

— Можно пригласить вашу маму в тайский ресторан? — спросил он Энни и Брайана, когда пришел в дом.

— Это что-то вроде свидания? — спросил Брайан.

— Нет, скорее скучные взрослые разговоры.

— Ладно. Тогда я пойду к Заку. Вы с ночевкой? — спросил Брайан.

— Нет, Брайан, без ночевки, — ответила Рия.

— А я могу пойти с Хьюби в кино, — сказала Энни. — Лучше помолчи, Брайан. Это тоже не будет свиданием. И тоже обойдется без ночевки.

— У вас замечательные дети, — сказал Энди.

Рия вздохнула.

— Приходится то и дело напоминать себе, что не следует к ним приставать. Иначе они сочтут меня чудовищем.

— Вы не похожи на чудовище, — засмеялся Энди.

— Легко могу им стать. Не знаю, к чему мы возвращаемся. Это настоящая неизвестная земля. Я должна по ней передвигаться, но не имею права пользоваться детьми как костылями.

— Мария, никакие костыли вам не нужны, — сказал он. — Вы будете поддерживать связь со мной?

— С удовольствием.

— Но только как с другом, да? — Он не скрывал разочарования, однако был реалистом.

— Энди, мне нужны друзья. Хотелось бы думать, что вы — один из них.

— Что ж, будь по-вашему. Я тоже буду посылать вам рецепты. Стану специально разыскивать их для вас, чтобы вы стали легендой ирландской кухни.

— Знаете, я начинаю думать, что дело сдвинулось с мертвой точки. К нему подключилась моя подруга Розмари, а она — настоящая динамо-машина.

— Нисколько не сомневаюсь, — ответил Энди Вайн.

— Хьюби, я не занималась сексом с Шоном Мэйном и с тобой тоже не буду. Тебе все ясно? — спросила Энни.

— Ты выразилась очень доходчиво, — ответил он. — Меня больше всего расстраивает то, что очень скоро ты им с кем-то займешься. Но не со мной, потому что ты будешь от меня за тысячи миль.

— Знаешь, едва ли, — очень серьезно ответила Энни. — Конечно, я не собираюсь стать монахиней, но вполне возможно, что я никогда не смогу заниматься сексом.

— Ерунда, — отмахнулся Хьюби.

— Однажды я видела, как этим занимались двое людей… много лет назад. Не знаю, как сказать… Это было мерзко. Совсем не так, как я себе представляла.

— Тогда ты была еще маленькой, — сказал Хьюби. Она кивнула. — И просто ничего не поняла.

— А ты понимаешь?

— Немножко. Во всяком случае больше, чем в детстве. Тогда все казалось таинственным и влекло к себе. Хотелось это сделать, и в то же время было страшновато. — Он улыбнулся, вспомнив об ошибках молодости.

— А теперь?

— Ну, теперь это кажется более естественным, правда? Особенно если ты занимаешься сексом с тем, кто тебе нравится.

— Серьезно? — неуверенно спросила Энни.

— Поверь мне, Энни, я делал это не так часто. Ей-богу, я тебя не обманываю.

— Но это было приятно?

— Было. И это тоже правда, — сказал Хьюби Грин, знавший, что их с Энни беседа носит отвлеченный характер и не имеет никакого отношения к тому, чем закончится сегодняшний вечер.

— Где вы будете жить, когда вернетесь? В трейлере? — спросил Зак.

— Вряд ли. А что?

— Ну, если у вас не будет дома.

— Я не знаю, где мы будем жить. Может быть, у папы. Но мне кажется, что его дом продадут тоже, — задумчиво ответил Брайан.

— Вот это приключение, правда? — спросил Зак. — А у вас для меня найдется место, когда я приеду в следующем году?

— Наверняка, — беспечно ответил Брайан.

— И я познакомлюсь с Майлсом и Декко?

— Конечно.

— Вот здорово! Я никогда не думал, что смогу путешествовать.

— Странно, — ответил Брайан. — А вот я всегда знал, что буду путешествовать. Может быть, даже на другие планеты. Мне хотелось стать агентом по торговле недвижимостью, как мой папа, и работать вместе с ним, но теперь, когда он потерял свой бизнес, я понял, что хочу быть космонавтом.

— Я буду скучать по вас, — сказала Карлотта. — Мне бы хотелось познакомиться с вами поближе. Раньше мне что-то мешало. Мэрилин держала всех нас на расстоянии, и мы думали, что ее подруга…

— Скоро вы сами увидите, как она изменилась за эти два месяца. Она уже может говорить о Дейле. Да и Грег вернется одновременно с ней. Теперь они будут жить более открыто.

— Она знает, что сюда приходил Хьюби?

— Да, я сказала. Она не возражала. Но я думаю, что после отъезда Энни его сюда и калачом не заманишь.

— Рия, а вы сами нашли то, за чем приезжали? — спросила Карлотта.

— Нет. Но я хотела луну с неба, — ответила Рия.

— Я было подумала, что вы ее получили. В тот уик-энд, когда прилетал ваш муж.

— Да, я сама какое-то время так думала, но это оказалась вовсе не луна, — ответила Рия.

— Грег рассказывал, какой у вас чудесный дом. Мне ужасно жаль, что вы не сможете там жить, — сказала Хейди.

— Это всего лишь дом, Хейди. Кирпичи и известка, — ответила Рия.

— Очень мудро. Именно так и надо относиться к превратностям судьбы. — Хейди смотрела на нее с восхищением.

— Я просто репетирую свою роль, — призналась Рия. — Надеюсь, что если буду повторять эти слова как можно чаще, то сама поверю в них и не стану проливать лишние слезы, когда навсегда попрощаюсь со своим домом.

— Вы уже знаете, где будете жить?

— Сейчас жилье в Дублине стоит очень дорого, так что мы получим за дом хорошие деньги. Но, конечно, купить что-нибудь в том же районе нам не удастся. Наверное, придется переехать в другой конец города.

— Жаль, что ничего не вышло. Когда Дэнни был здесь, вы так хорошо ладили… Но, конечно, вы сами об этом тысячу раз думали.

— Не тысячу, а миллион, Хейди.

Джон и Джерри сказали, что будут очень скучать по ней. Но ничего. Рия приедет домой, наладит экспорт блюд своего приготовления, о ней напишут в журнале «Приятного аппетита», и они станут ее первыми клиентами.

— Вот за это я и люблю Америку. Здесь люди нисколько не сомневаются в том, что мечта может стать явью, — ответила им Рия.

Перед отъездом она еще раз позвонила Герти.

— Не могу поверить, что ради похорон Джека ты прилетаешь раньше срока. Тебе ведь пришлось менять билеты и все прочее…

— Конечно, прилечу, Герти. На моем месте ты поступила бы точно так же.

— Спасибо, Рия. Знаешь, Джек всегда восхищался тобой. Помнишь ту вечеринку в вашем доме, когда он пил только лимонад и помогал накрывать на стол?

— Конечно, помню, Герти. — Рия закусила губу.

— Его отвезли в церковь, — сказала Герти. — Ты не поверишь, сколько там цветов. Оказывается, все знали Джека и по-своему любили.

— Да, конечно. Увидимся завтра утром, — ответила Рия и положила трубку. Она не могла вспомнить ни одного человека, который мог бы сказать о покойном Джеке Бреннане хоть одно доброе слово.

В самолете Шейла Мэйн спала, Келли и Брайан играли в карты и смотрели кино. Энни и Шон шепотом делились своими планами на будущее.

Рия не могла уснуть. Перед ее внутренним взором представало множество картин. Похороны Джека Бреннана, на которых придется делать вид, что он был совсем другим человеком. Встреча с Дэнни и разговор о том, что будет дальше. Подготовка к продаже дома шестнадцать по Тара-роуд. Поиски нового жилья. И первая личная встреча с Мэрилин.

Рия надеялась, что Мэрилин ей понравится. Теперь она знала об этой женщине многое. Возможно, куда больше, чем хотелось бы самой Мэрилин. Когда Рия услышала, что Мэрилин отняла у нее сад, дом, подруг и даже дочь, она была готова ее возненавидеть. Тогда она считала Мэрилин холодной, бесчувственной, после смерти сына обидевшейся на весь свет и с негодованием отвергающей любое проявление сочувствия.

Но это лето изменило все. Сейчас Рию трогали маленькие тайны, которые она узнала об этой женщине. Флакон краски для волос, на которой почерком Мэрилин было написано «Специальный шампунь». В кладовке дешевая туалетная бумага, купленная со скидкой, а в кухонном шкафу — готовые смеси для приготовления торта. Рия знала, что друзья обижались на Мэрилин за то, что она отдалилась от них, и не восхищались ее любовью к садоводству, а считали это увлечение чем-то вроде мании.

Но Рия стала обладательницей куда более важного секрета. Того, который никогда никто не узнает. Она знала, что случилось в день смерти Дейла Вайна. Этот секрет мог бы погубить всё. Рия сказала Хьюби, что упоминать об этом не следует, и он ей поверил.

О ее возвращении знала только Герти. Со всеми остальными Рия должна была встретиться на похоронах.

К их прибытию на Тара-роуд Мэрилин обещала приготовить завтрак. У них будет время поесть, переодеться, а потом они вместе поедут в церковь. Рия улыбнулась, вспомнив их разговор.

— В этой ужасной истории есть один плюс. У нас с вами будет возможность встретиться. Иначе мы снова разминулись бы в воздухе, — сказала она Мэрилин.

— В этой истории есть и другие плюсы, — ответила Мэрилин. — Но, конечно, никто из нас в этом не признается. — Мэрилин прожила в Ирландии два месяца. Она всё понимала.

И тут первый пилот объявил, что из-за погодных условий самолет приземлится в аэропорту Шаннона. Он извинился за задержку, которая, однако, составит всего два часа. В Дублине они будут к одиннадцати утра.

— О боже! — воскликнула Рия. — Мы опоздаем на похороны!

— Я иду на похороны этого болвана Джека Бреннана, — сказал Дэнни Линч.

Бернадетта посмотрела на него.

— А кто это?

— Один пьяный дурак. Его жена Герти все время крутилась у нас на Тара-роуд. Если бы Рия и дети были здесь, они бы тоже пошли туда. А теперь мне придется быть кем-то вроде их представителя.

— Это очень хорошо, — сказала Бернадетта. — Ты всегда думаешь о других.

— Я встретила по дороге леди Райан, — сказала старшей дочери Нора Джонсон. — Она сказала, что идет на похороны Джека.

— Ну, я думаю, что она, как и все мы, идет туда только из-за сочувствия бедной Герти.

— Ну да. На саму Герти ей было жалко потратить даже минуту своего драгоценного времени, — фыркнула Нора.

— Ах, мама, будь справедливой. Разве мы не говорили, что Герти следовало его бросить давным-давно?

— Говорили и были правы, но не с такой насмешкой, как леди Райан. Она обращалась с Герти как с тряпкой, о которую вытирают ноги.

— Мама, ты никогда ее не любила.

— А ты?

— Да нет, она ничего. Она веселая и нас расшевеливает, — ворчливо признала Хилари.

— Неправда. Она гладит вас по головке, а на самом деле ей на вас наплевать с высокого дерева. — Нора Джонсон редко меняла свое мнение о людях.

Задержка в аэропорту Шаннона казалась бесконечной. Шейла Мэйн позвонила сестре.

— Если мы не успеем на службу в церковь, то приедем прямо на кладбище, — сказала она.

Герти заплакала от благодарности.

— Ох, Шейла, если бы ты знала, сколько на свете добрых людей! Бедный Джек и не догадывался, что его так любят.

— Конечно, догадывался. Все знают, что вы были счастливой парой, — сказала Шейла.

Рия позвонила Мэрилин.

— Похоже, позавтракать нам так и не удастся, — сказала она.

— Значит, вы не узнаете, что готовлю я из рук вон плохо, — ответила Мэрилин.

— Жаль, что вы завтра улетаете. Мне бы хотелось, чтобы вы провели здесь еще пару дней.

— Я могу это сделать. Поговорим позже… Ах, да, чуть не забыла. Добро пожаловать домой!

— Джимми, вы не смогли бы спеть на похоронах «Panis Angelicus»? — спросила по телефону Герти.

— Герти, вы же знаете, мой голос никуда не годится… — начал он.

— Ох, Джимми, пожалуйста. Джек очень любил этот псалом, любил по-настоящему. Мне было бы очень приятно, если бы вы спели его.

— Герти, я думаю, он подходит скорее для свадеб, чем для похорон.

— Нет, там речь идет о Святом Причастии, так что он годится и для того и для другого.

— Ну, раз вы настаиваете, так уж и быть, — сказал Джимми Салливан. Он положил трубку и возвел глаза к небу. — Если на свете есть Бог, в чем я лично сильно сомневаюсь, то он отправит всех нас в ад за лицемерие.

— А что еще мы можем сделать? — спросила Фрэнсис.

— Мы могли бы набраться нахальства и сказать, что Джек был пьяной скотиной и что без него этот мир станет лучше, — предложил Джимми.

— Это было бы прекрасным утешением для вдовы и двоих детей, — усмехнулась Фрэнсис.

На дверях прачечной висело обведенное черной рамкой объявление о том, что ее владелец Джек Бреннан умер. Там было указано время начала заупокойной мессы, так что кое-кто из клиентов тоже пришел в церковь из уважения к Герти.

Когда прибыли Герти, ее мать и дети, в церкви было полно народа. Появились родственники Джека, с которыми он давно не поддерживал связи. Они были в темных костюмах, белых рубашках и обменивались неловкими рукопожатиями. Герти, бледная, в черном платье, взятом взаймы у Хилари, шла по проходу и с гордостью смотрела на толпу людей, которые пришли попрощаться с Джеком. По крайней мере, сейчас он знал, как к нему относились окружающие. Конечно, он был где-то там, откуда мог видеть все происходящее.

Месса только началась, когда к членам семьи присоединились Шейла Мэйн и двое ее детей. По церкви прошел негромкий одобрительный шепот. Родственники прилетели из самой Америки; это лишний раз свидетельствовало, каким заслуженным почетом и уважением пользовалась Герти.

Рия, Энни и Брайан тихо проскользнули на скамью в задних рядах.

— О боже, — сказала Нора Джонсон Хилари. — Рия вернулась! Молодец девочка.

Дэнни Линч увидел свою жену и детей. Он закусил губу. Поменять билеты было трудно; что ж, Рия действительно преданная подруга. Колм Барри тоже увидел их и подумал, что Рия замечательно выглядит: загорела, похудела и, казалось, даже стала выше ростом. Он помнил, что Рия должна была вернуться позже. Вот что такое настоящая дружба. Они с Герти пережили многое.

Полли Каллаган сидела отдельно. И старалась не смотреть на скамью, где разместился Барни Маккарти с женой. Если Мона и заметила Полли в церкви, то не подала виду, что знает ее.

Как всегда, Розмари тщательно оделась для данного случая. Серое шелковое платье и жакет, туфли на высоких каблуках и темные колготки. Она очень удивилась, увидев Рию и детей; никто не сказал ей, что они прилетят. И тут Розмари с испугом поняла, что людей, которые могли бы ей об этом сказать, почти не осталось. Если не считать самой Рии, подруг у нее больше не было.

Когда Джимми Салливан низким грудным басом запел «Panis Angelicus», его жена Фрэнсис смотрела прямо перед собой. Она знала, чего ему это стоило. Джимми терпеть не мог Джека Бреннана и считал, что этот человек недостоин такого псалма.

Рия обвела церковь взглядом, пытаясь найти Мэрилин. Ни рядом с Розмари, ни рядом с Колмом, ни рядом с матерью Рии никого похожего на американку не было. Но, конечно, кто-то из них должен был взять ее под свое крыло. Она не могла сосредоточиться на службе. Вместо этого Рия смотрела на венки и букеты, присланные людьми, которые не испытывали к покойному ничего, кроме презрения.

Где же Мэрилин Вайн?

Рия заметила ее только тогда, когда все запели «Господь, мой пастырь». Мэрилин была выше, чем казалось Рии, с каштановыми волосами, вымытыми «специальным шампунем», в простом синем платье. Она держала в руках листок с текстом псалма и пела со всеми остальными. Именно в этот момент она подняла глаза и увидела смотревшую на нее Рию. Они стояли, разделенные толпой, и радостно улыбались друг другу. Две женщины наконец-то встретились.

Солнце сияло вовсю. Грозовые тучи, неожиданно застлавшие небосвод накануне вечером, рассеялись без следа. Люди стояли у церкви и беседовали. Беседовали на похоронах. В суматошном Дублине, где на разговоры у людей не было ни минуты.

Все обнимали Рию и поздравляли с возвращением. Она еле вырвалась, чтобы подойти к Герти.

— Только настоящая подруга могла вернуться с другого конца света раньше срока, — сказала ей Герти.

— Мы летели вместе с Шейлой и детьми и не заметили времени. Они остановятся у тебя?

— Да, мы уже приготовили им комнаты. Жаль, что они прибыли по такому грустному поводу, правда? Я думаю, Джек был бы рад снова принять их у себя.

Рия смотрела на Герти и не верила себе. Она понимала, что история переписывается у нее на глазах. Теперь можно было не притворяться перед Шейлой, что Джек был чудесным человеком. Герти доказала всему миру, что она была права: ее брак с Джеком действительно был счастливым.

Как ни странно, Дэнни казался здесь чужим. Ничего не осталось от человека, который всегда переходил от одной группы к другой, пожимал людям руки и похлопывал их по плечу. Рия говорила себе, что не должна думать о муже и гадать, что с ним стало. Он больше не имел к ней отношения; возможность вернуться в старые добрые времена существовала только в ее воображении. Она стояла и смотрела на него сквозь толпу. Скоро его заметят дети и прибегут. Но она не сделает к нему ни шагу. И отныне так будет всегда.

Энни подошла к Мэрилин, чтобы представить ей своего нового друга Шона Мэйна и рассказать о Стонифилде. Брайан побежал к бабушке, чтобы сообщить ей о визите Зака, который состоится в следующем году. Рия слышала его слова.

— Может, к тому времени мы будем жить в таборе, но он все равно приедет! — с жаром объяснял Брайан.

Хилари пыталась рассказать Рии о предстоящем переезде. Они с Мартином уедут осенью и обоснуются на новом месте. В сельской школе Мартин начнет работать с января. Рия так и не смогла толком понять, куда они переезжают.

— Рия, ты приедешь к нам и останешься сколько захочешь. Там полно места. И деревьев. В точности как сказала гадалка.

— Да-да, конечно. — Рия была ошеломлена. Вокруг было слишком много людей и все менялось, как в калейдоскопе.

— Даю вам двадцать четыре часа на акклиматизацию, а потом вы начнете работать на меня, — сказал Колм. — Кстати говоря, вы прекрасно выглядите.

— Спасибо, Колм. — Рии показалось, что Колм смотрел на нее с таким же восхищением, как и Энди, но она отогнала от себя эту мысль. Думать, что все от нее без ума, может только сумасшедшая.

Розмари не подошла к ней. Это было очень странно. Она, как и Дэнни, стояла в стороне от толпы, состоявшей сплошь из знакомых лиц. Рия сама пошла к подруге, раскрыв объятия. Тут Розмари неловко повернулась, и Рия проследила за ее взглядом. Мэрилин отвлеклась от разговора с Энни и наблюдала за ними. Очень пристально.

— Ты пойдешь на кладбище? — спросила подругу Рия.

— О боже, нет. С меня и этого достаточно.

— Герти рада видеть всех, — сказала Рия.

— Знаю. Не сомневаюсь, что она уже звонила в Ватикан с просьбой канонизировать покойного. Поверь мне, Рия, это вполне в ее силах.

Рия засмеялась.

— Господи, как хорошо вернуться домой, — сказала она, взяв Розмари под руку. — Ну что, хорошее было лето?

— Отвратительное. Хуже не бывает.

— Ты приложила столько сил, чтобы создать мне рекламу. Я перед тобой в долгу.

— Это самое меньшее, что я могла для тебя сделать, — проворчала Розмари, снова покосившись на Мэрилин Вайн.

— У вас прекрасный дом, Мэрилин, — говорила Энни. — Вы не говорили нам, что он такой замечательный.

— Я рада, что вы хорошо провели там время.

— Вы и представления не имеете, как хорошо. Честное слово, это был дом из кино. Мы плавали перед завтраком и по вечерам тоже.

— Замечательно.

— Мы ходили в Мемориальный парк и видели танцы на роликах, ели огромные пиццы, дважды побывали в Нью-Йорке и одни, без мамы, ездили в гости к Шону на автобусе. У нас еще никогда не было таких каникул.

— Я счастлива, что все было так чудесно, — сказала Мэрилин.

Она понимала, что время для разговора с Рией катастрофически тает. Стоило им сделать шаг друг к другу, как кто-то вмешивался и предъявлял на них права.

На сей раз это был Колм.

— Я не знал, что Рия вернется сегодня. Я принесу вам домой что-нибудь из ресторана. Чтобы вы не тратили время на готовку, — сказал он.

— Точнее, чтобы я их не отравила, — засмеялась Мэрилин.

— Это не мои слова.

Барни Маккарти выразил свои соболезнования вдове.

— Я очень польщена тем, что вы пришли, мистер Маккарти. Джек не поверил бы, если бы узнал, какие люди соберутся на его похороны, — сказала Герти.

— Да, конечно. Очень грустно, — пробормотал Барни.

— Полли Каллаган очень расстроена, что это случилось у ее дома, — сказала Мона Маккарти.

Герти чуть не упала от неожиданности. Мона никогда не говорила о Полли. Просто делала вид, что ее не существует. Барни тоже удивился.

— Ну, на самом деле это не был ее дом… — начал он.

— Да, верно, она как раз переезжала, и бедный Джек., бедный, бедный Джек поехал к ней… Понимаете, он хотел кое в чем убедиться… — У Герти начала дрожать нижняя губа.

Мона пришла к ней на выручку.

— Знаю, — сказала она. — Знаю, я слышала эту историю. Он хотел убедиться, что вы его любили. Мужчины — те же дети, правда? Для них существует только черное и белое. — Герти с изумлением смотрела то на Барни, то на Мону. Но Мона плыла дальше на всех парусах. — Конечно, Полли сказала ему, что вы любили его. Это были последние слова, которые он слышал.

— Полли говорила со мной, но, знаете, я подумала, что она сказала так только по доброте душевной. Только потому, что я хотела это слышать.

— О нет. О Полли можно сказать что угодно, но в доброте ее не упрекнешь, — ответила Мона и ушла.

— Мона, этого вовсе не требовалось, — прошипел Барни.

— Требовалось. Когда этот дикарь был жив, у бедной Герти не было никакой жизни. Но после его смерти она заживет как человек. Можешь не сомневаться.

— От кого ты слышала, что говорила, а чего не говорила Полли?

— Слышала, и всё, — отрезала Мона. — И не думай, что я что-то имею против Полли. Наоборот, я считаю, что она оказала этому городу огромную услугу, позволив своему мебельному фургону задавить Джека Бреннана. Лорд-мэру следовало бы наградить ее орденом.

И тут они наконец встретились. Обняли друг друга и назвали по имени.

— Я отвезу вас на кладбище, — сказала Мэрилин.

— Нет-нет.

— Машина чистая и блестящая. Только что из мойки. Хочу ее вам продемонстрировать.

— Мы тоже помыли вашу машину, Мэрилин, — ответил Брайан. — И отчистили пиццу от заднего сиденья.

Последовала пауза, а затем Энни, Рия и Мэрилин истерически расхохотались.

Брайан испугался.

— О господи, я опять что-то не так сказал? — спросил он, обводя их растерянным взглядом.

Когда они вернулись на Тара-роуд, то никак не могли наговориться друг с другом. Наконец дети отправились спать. Мэрилин и Рия сидели за столом. Разговаривать оказалось неожиданно легко. Никто ни за что не извинялся. Ни за то, что Клименту разрешено ходить наверх, ни за то, что расчищен сад, ни за то, что Тюдор-драйв посещали не только соседи, но даже виновник всех бед Хьюби Грин. Они спросили друг друга, чем закончились приезды их мужей. И каждая ответила честно и вдумчиво.

— Грег показался мне усталым и постаревшим. Я отняла у него год жизни, потому что не могла помочь ему прийти в себя. А ведь Грегу было ничуть не легче.

— Но теперь все будет в порядке? — спросила Рия.

— Думаю, на первых порах он будет осторожен и слегка недоверчив. Если я так сильно замкнулась в себе год назад, то смогу сделать это и теперь. Чтобы вернуться к прежней жизни, понадобится время.

— Но в конце концов это случится, — с завистью сказала Рия.

— А во время приезда Дэнни не случилось ничего такого, что заставило вас подумать о возможности воссоединения? — спросила Мэрилин.

— Случилось. И я подумала, что это уже произошло. Но оказалась не права. Он рассказал мне о финансовой катастрофе, потере дома и всем остальном. В Мемориальном парке, под большим деревом. Потом мы приехали на Тюдор-драйв и… Не будь я такой дурой, я бы поняла, что он просто хотел утешить меня. Но я увидела в этом нечто большее.

— Вполне естественное заблуждение. Возможно, в тот момент он и сам так думал, — сказала Мэрилин.

— Все дело во времени, верно? — с горечью сказала Рия. — Сразу после этого пришло сообщение, что Бернадетта теряет ребенка, и он исчез как молния. Даже если бы у нас было еще двадцать четыре часа.

— Вы думаете, это что-то изменило бы?

— Честно говоря, нет, — призналась Рия. — Было бы только еще тяжелее. Так что, наверное, все к лучшему. Просто я по глупости считала, что все дело в ребенке. Надеялась, что, если он перестанет существовать, увлечение Дэнни пройдет. Но снова ошиблась.

— Сегодня на похоронах вы говорили с ним? — спросила Мэрилин.

— Нет. Мне показалось, что он хотел что-то сказать, но я не доверяла себе и предпочла отвернуться. Мне и в голову не приходило, что я его здесь встречу. Но он сказал Энни, что пришел в церковь как представитель всей нашей семьи.

— Это был красивый жест, — мягко и примирительно сказала Мэрилин.

— О да, на красивые жесты Дэнни мастер, — с улыбкой ответила Рия.

Мэрилин сумела поменять билет и задержаться еще на три дня, чтобы вернуться на Тюдор-драйв одновременно с Грегом. Это могло стать символом начала их новой совместной жизни. Кроме того, у Мэрилин появлялась возможность помочь Рии освоиться и привыкнуть к мысли о продаже дома.

Они говорили о планах Хилари переехать в деревню и о беременности юной Китти Салливан. Говорили о том, что Карлотта собирается вступить в свой четвертый брак. О том, как успешно прошло лето для кулинарии «Джон и Джерри». Личные вопросы они не стеснялись обсуждать тоже. Когда зашла речь о Колме Барри, Рия призналась, что поверила в его роман с Мэрилин.

— Просто источник оказался недостаточно информированным, — стала оправдываться она.

— Ничего подобного не было. Я думаю, он не мог дождаться вашего возвращения, — сказала Мэрилин. — Но раз уж мы затронули эту тему… У вас ничего не было с моим деверем?

— Нет, ваш муж тоже сделал неправильные выводы, — хихикнула Рия.

— Но Энди был бы рад, верно? — спросила Мэрилин.

— Не знаю. До этой стадии мы дойти не успели. Точнее, я не позволила.

Вечером они говорили о том, как Герти сумела создать легенду о покойном Джеке. Дело заключалось не только в том, что теперь Джек был мертв. Просто они стали намного более терпимыми, чем несколько недель назад. Они сидели в прекрасной гостиной дома шестнадцать по Тара-роуд, в окно светила луна, и каждая из них думала о том, что без легенд никто обойтись не может. Мэрилин ни в коем случае не должна была узнать, что в тот страшный день пьяный Дейл убил Джонни и погиб сам, а не наоборот. А Рия ни в коем случае не должна была узнать, что муж, которого она все еще любила, и подруга, которой она все еще доверяла, много лет изменяли ей друг с другом.

— Похоже, тетя Герти не такая богатая, как мне казалось, — сказал Энни Шон Мэйн.

— А что, это имеет значение? — спросила Энни.

— Конечно нет, но я подумал, что это может пойти нам на пользу.

— Как это?

— Ну… допустим, если я останусь здесь учиться… и буду платить ей за квартиру и стол…

— Ничего не выйдет, Шон, — деловито сказала Энни.

— Ну, со следующей недели, когда начнутся занятия в школе, уже не выйдет, но после Рождества я мог бы перевестись сюда… может быть, договориться об обмене учащимися…

Энни встревожилась.

— Да, но…

— Что? Ты не хочешь, чтобы я жил здесь? Мне казалось, что я тебе нравлюсь.

— Ты нравишься мне, Шон, очень нравишься. Просто… просто я не хочу давать тебе пустые обещания. Было бы нечестно позволять тебе думать, что если ты будешь жить здесь, то…

Шон погладил ее по руке.

— Всему свое время, — сказал он.

— Но это время может показаться тебе слишком долгим, — ответила она.

— Я тоже никогда этого не делал, — признался Шон. — И мне тоже слегка не по себе.

— Серьезно?

— Это может быть совсем не так приятно, как говорят. Но у нас будет возможность проверить. — Шон поднял голову и посмотрел ей в глаза. — Конечно, не сейчас, а когда придет время.

— Держу пари, Герти будет счастлива, если ты станешь жить у нее, — сказала Энни.

— Мама, в этом году я хочу взять больше учеников, — сказала Бернадетта. — Ты не станешь возражать, если мы будем заниматься у тебя?

— Конечно, не стану, Бер. Если только ты хорошо себя чувствуешь.

— Я поправилась. Просто мне не хочется, чтобы они начали занятия в одном месте, а продолжили в другом.

— Когда он собирается приступить к продаже дома?

— Не знаю, мама. Я его не спрашиваю. У него и так хватает забот.

— Из-за Тара-роуд? Она все еще не дает ему покоя? — У Финолы Данн были веские основания не доверять бывшей жене Дэнни.

Бернадетта тоже думала над этим.

— Вряд ли, мама. Кажется, после возвращения она не пыталась связаться с ним.

— Как ни странно, мне хотелось бы снова увидеть детей, — промолвила Финола.

— Да. И мне тоже. Но Дэнни сказал, что до отъезда Мэрилин на это рассчитывать не приходится. Они ходят за ней хвостом. Как зачарованные, — мрачно ответила Бернадетта.

— Просто они жили в ее доме, а там есть бассейн. Вот и всё, — подбодрила дочь Финола.

— Знаю, мама.

— Вы не станете возражать, если я приглашу Герти и Шейлу на ланч? — спросила Рия у Мэрилин. — Шейла пробудет в Дублине недолго, и мне хотелось бы, чтобы вы познакомились. Вы помните, что она была в вашем доме?

— Конечно, — ответила Мэрилин, хотя предпочла бы остаться с Рией наедине. Им еще было о чем поговорить. О Стонифилде и Тара-роуд. О прошлом и будущем. Но сейчас дом вновь принадлежал Рии, и ланч с двумя дамами был важнее. Теперь Мэрилин это знала. И понимала, что Рия, в свою очередь, тоже многому научилась.

— Я не собираюсь тратить на готовку все утро. Они придут не поесть, а поговорить. Давайте сходим в кулинарию и купим что-нибудь попроще.

Рия и Мэрилин прошли мимо дома двадцать шесть и помахали Китти и Фрэнсис, сидевшим на качелях. Похоже, Китти Салливан, напуганная беременностью, наконец нашла с матерью общий язык.

— Хотелось бы надеяться, что Энни не последует ее примеру, — смущенно призналась Рия.

— Вы думаете, она может стать сексуально активной, как говорят у нас в Америке?

— И все чаще говорят в Ирландии, — подтвердила Рия. — Нет, не думаю, но матери всё узнают последними. Вы знаете об Энни больше, чем я.

— Я кое-что знаю о ее надеждах и мечтах, но об этой стороне ее жизни не имею понятия, — слишком быстро ответила Мэрилин.

— Если вы считаете, что это страшная тайна, то можете не рассказывать, — делано небрежно ответила Рия, пытаясь справиться с легкой ревностью, которую она часто испытывала в последнее время. С какой стати Энни Линч рассказывать Мэрилин о своих надеждах и мечтах? Непонятно.

Женщины заглянули во двор дома тридцать два.

— Он все еще принадлежит Барни?

— Нет. Продан за огромную сумму. Недавно об этом говорил весь город. Розмари знала, что делала, когда переехала туда. — Рия была рада за подругу.

Потом они прошли мимо дома сорок восемь. От Норы Джонсон и Плайерса и следа не осталось. Должно быть, отправились на поиски приключений.

— Мать станет скучать, если вас здесь не будет. Хилари уезжает на запад, а теперь и вы.

— Вопрос в том, не если, а когда. Теперь здесь район миллионеров. Мы просто умники, что облюбовали это место.

— Ум тут ни при чем. Вы следовали за своей мечтой, разве не так?

— Похоже, в юности Дэнни действительно мечтал о большом доме с высокими потолками и темными стенами. В последнее время я часто думаю об этом, но так и не могу понять, почему.

Дальше они шли молча, пока не добрались до ворот «Святой Риты».

— Скоро здесь будут объедаться моими тортами, — со смехом сказала Рия.

— Которые не нужно жевать, — хихикнула Мэрилин. — В отличие от имбирного печенья, которое я тогда купила для Брайана и Энни. Раскусить его было невозможно.

Они свернули за угол и увидели, что в прачечной Герти жизнь бьет ключом.

— Не хочется тревожить покойника, но я хотела кое-что спросить… У него была страховка? — поинтересовалась Мэрилин.

— Мать Герти оплачивала какой-то полис, — ответила Рия. — Думаю, это была страховка на случай похорон.

— Как вы думаете, Герти оправится?

— Не только оправится, но наконец-то заживет по-человечески. У нее маленькая квартира наверху. Теперь, когда этот чокнутый умер, она сможет забрать детей. Бедняжки перестанут шарахаться от собственной тени.

Герти так привыкла убираться в доме шестнадцать по Тара-роуд, что не могла усидеть на месте.

— Мэрилин, можно погладить вещи, которые вы будете укладывать? — спросила она.

— О боже, Шейла, у вас самая добрая сестра на свете. Я ненавижу гладить, а Герти часто помогала мне.

— Ну да, она с детства была помешана на одежде. В отличие от меня, — сказала Шейла, и опасность миновала. Пару раз Герти вставала, чтобы убрать со стола, но Рия незаметно сажала ее обратно. — Шону очень хочется после Рождества вернуться в Ирландию и найти свои корни, — сказала Шейла. Ее собеседницы с трудом скрыли улыбки. — Он уже обошел все соседние школы и колледжи. Лично я буду очень рада, если он приедет сюда.

— А как же Макс? — спросила Рия.

— Искать корни на Украине нет смысла. Из его деревни все уехали в Штаты. Так что Макс возражать не станет.

Эта мысль пришлась Герти по душе.

— В нашей квартире есть свободная комната. Правда, она не слишком элегантная, но для школьника или студента сойдет.

— Не слишком элегантная? Не прибедняйся! — воскликнула Шейла. — Твой дом находится в самом престижном районе города. Это чудесное место. И семья у тебя замечательная. Жаль только, что дядя Джек не увидит, как растет мальчик.

— Да уж, Джек принял бы его очень радушно, — без тени иронии подтвердила Герти. — К возвращению Шона мы сделаем в комнате ремонт. Он может сказать заранее, в какой цвет покрасить стены. И, может быть, купим ему велосипед. Знаете, — поделилась Герти, — многие люди спрашивали меня, смогу ли я без Джека свести концы с концами.

«Кто бы это мог быть и почему он задал такой вопрос?» — подумала Рия. Вся округа знала, что теперь, когда бедной Герти не придется тяжелым трудом зарабатывать лишних тридцать-сорок фунтов в неделю на виски для этого пьяницы, ее материальное положение значительно улучшится. Во всяком случае, теперь у нее будет возможность сосредоточиться на своем бизнесе. Впрочем, возможно, в городе еще были люди, которые об этом не догадывались.

— Конечно, смогу, — продолжала Герти. — Моя мать порылась в документах и нашла страховой полис на солидную сумму. Кроме того, прачечная набирает обороты. По-моему, нас ждут хорошие времена.

И тут Рия кое-что вспомнила.

— Кстати, о временах… Никто не знает, как дела у миссис Коннор?

— Она сказала мне, что не может разговаривать с мертвыми и что в один прекрасный день я сама этого не захочу, — ответила Мэрилин. — Я хотела бы сообщить ей, что этот день наступил.

— А мне она предрекла, что меня ждет успех в большом бизнесе. Но «большой бизнес» — понятие растяжимое, — задумчиво промолвила Рия.

Шейла вспомнила слова миссис Коннор, что ее будущее находится в ее собственных руках, и подтвердила, что гадалка оказалась права. Шон хочет вернуться в Ирландию, страну своих предков! Герти пыталась вспомнить, что миссис Коннор сказала ей. Кажется, что-то о скорби, после которой ее ждет счастливая жизнь.

— Ну вот, всё правда! — воскликнула Шейла и потрепала сестру по руке.

— Может быть, мне куда-нибудь улизнуть и дать вам поговорить с Дэнни? — спросила Мэрилин, когда они с Рией убирали посуду.

— О нет. Мы сможем сделать это после вашего отъезда. Так что не стоит зря тратить время.

— Вы должны поговорить с ним как можно скорее. Выслушать то, что он должен сказать, и добавить к этому то, что должны сказать вы. Чем дольше вы будете откладывать разговор, тем труднее это будет сделать.

— Все верно, — вздохнула Рия. — Только кто бы говорил…

— Я не хочу, чтобы вы повторяли мои ошибки.

— Наверное, мне придется попросить Дэнни приехать сюда.

— Перед возвращением мне нужно купить подарки. Завтра утром я поеду за ними в Уиклоу и дам вам время поговорить с Дэнни.

— Это идея.

— А знаете, что мы с вами сделаем во второй половине дня?

— Понятия не имею.

— Съездим к миссис Коннор, — решительно заявила Мэрилин Вайн. Она была обязана вернуть долг женщине, которая сказала ей правду. Мертвые не желают, чтобы их тревожили. Они хотят спать с миром.

— Завтра утром я должен встретиться с Рией, — сказал Дэнни Линч.

— Ну, чем скорее закончится эта история, тем лучше, — ответила Бернадетта. — Тебе очень грустно?

— Не так грустно, как тревожно. Я привык смеяться над немолодыми язвенниками, которые жаловались, что у них постоянно сводит живот. Сам не знаю, над чем смеялся. В последнее время я себя именно так и чувствую.

Бернадетта попыталась его успокоить.

— Но почему, Дэнни? В том, что случилось, нет твоей вины. Ты собираешься отдать ей половину стоимости дома, а в наши дни она очень высока.

— Да, верно.

— Она все это знает и не ждет от тебя ничего другого.

— Да, — ответил Дэнни Линч. — Я и не думаю, что она ждет от меня чего-то другого.

— Брайан, ты не мог бы пойти поиграть с Декко и Майлсом? Скоро приедет твой папа. Нам с ним нужно поговорить наедине.

— Ты выставляешь из дому только меня? — дотошно спросил Брайан.

— Нет, не только тебя. Мэрилин поедет в магазин за сувенирами, а Энни покажет Шону ту часть Дублина, которую он еще не видел. Так что дома не будет никого.

— А ругаться не будете?

— Мы больше не ругаемся, разве ты забыл? Ну что, побудешь немного с Декко и Майлсом?

— Слушай, а ты не будешь сердиться, если я съезжу к Финоле Данн? В Америке я купил ей подарок.

— Конечно,не буду. Отличная мысль. — Тревога мальчика позабавила Рию.

— Я теперь всегда боюсь сказать что-нибудь не то.

— Брайан, ты просто чудо, — сказала ему мать.

— Но не совсем. — Похвала показалась Брайану чрезмерной, он к такому не привык.

— Совсем, совсем. Можешь не сомневаться, — засмеялась Рия.

Он приехал в десять и позвонил в дверь.

— Разве у тебя нет ключа? — спросила она.

— Я отдал его этой миссис Мужик-в-платье.

— Не называй ее так, Дэнни. Как ты думаешь, что она с ним сделала?

— Не спрашивай меня, Рия. Наверное, замуровала в бетон.

— Нет, вот он. Висит на стенке в конце коридора. Вернуть его тебе?

— Зачем?

— Ну, ты же будешь водить сюда людей. Пожалуйста, не надо усложнять дело.

Это имело смысл.

— Конечно, — сказал он и поднял руки вверх в знак мира.

— Вот и хорошо. В кофеварке наверху есть кофе. Давай сядем в гостиной и… только не смейся… составим список.

На круглом столе уже лежали два блокнота и две ручки. Рия принесла кофе и стала ждать.

— Знаешь, я не думаю, что из этого что-нибудь выйдет… — начал он.

— Должно выйти. Ты же сам сказал, что мы должны съехать отсюда к Рождеству. Я нарочно выставила из дома Мэрилин и детей, чтобы мы могли начать.

— Она еще не улетела?

— Завтра.

— Угу.

— Через кого мы будем действовать?

— Что?

— Продавать дом, Дэнни. Компании «Маккарти и Линч» больше не существует. В какое агентство мы обратимся?

— Все агентства Дублина выстроятся в очередь, чтобы поплясать на моей могиле, — мрачно ответил Дэнни.

— Это не тот случай. Не сгущай краски. Они выстроятся в очередь, чтобы получить свои два процента от сделки. Вот и всё. Кого из них нам выбрать?

— Ты отстала от жизни. Какие там два процента? Эти люди готовы перерезать друг другу глотку ради сотни фунтов.

— Что ты имеешь в виду?

— Тут будет настоящий конкурс «Мисс Вселенная». Сюда явятся все в надежде, что выберут именно их. Кто-то скажет, что возьмет за сделку один и семь десятых процента. Другой тут же снизит цену до одного с четвертью. А потом явится третий, которому до того нужны комиссионные, что он согласится оформить сделку практически даром.

— Серьезно?

— Серьезно. Поверь мне, я занимался этим бизнесом много лет. И, может быть, когда-нибудь вернусь в него. Кто знает?

— Так кто же?

— Рия, я хочу тебе кое-что предложить. Все эти парни люто ненавидят меня. Я срывал им сделки, крал у них клиентов. Ты должна продать дом сама и отдать мне половину.

— Я не могу.

— Я уже думал об этом. Другого способа нет. Мы обязаны сделать вид, что поссорились, что я не желаю тебе ничего отдавать и что твоя единственная надежда — выручить от продажи дома как можно больше.

— Нет, Дэнни.

— Это же для нас, для наших детей. Соглашайся, Рия.

— Я не выдержу этого конкурса «Мисс Вселенная», как ты его называешь.

— Возьми кого-нибудь в помощь.

— Ну. Я думаю, Розмари не откажется посидеть со мной, она деловая женщина, — вслух подумала Рия.

— Только не Розмари, — решительно ответил он.

— Почему, Дэнни? Она тебе нравится и разбирается в цифрах; ее компания процветает.

— Нет, с двумя женщинами они разговаривать не станут.

— Перестань. О чем ты говоришь? Сейчас бизнесом занимается множество женщин, и никто их не чурается.

— Рия, послушайся доброго совета, возьми себе в помощь мужчину.

— Какого мужчину? Я не знаю никаких мужчин.

— Ну, у тебя же есть друзья.

— Колм? — вспомнила она.

Дэнни задумался.

— Да. А почему бы и нет? Он сам владеет крупной собственностью. Правда, это вышло почти случайно, но тем не менее… Его уважают.

— Ладно. Когда начнем?

— Думаю, чем раньше, тем лучше. И скажи этим парням, что ты сама тоже будешь покупать дом. Они будут рады съесть два куска пирога сразу.

— А как быть с мебелью и всем остальным? — Он пожал плечами. — Что мы будем с ними делать?

— Ну, если ты купишь что-нибудь подходящее, то возьмешь всё себе, — сказал Дэнни.

— А если что-нибудь подходящее купишь ты? — спросила Рия.

— Не думаю. Это будет что-нибудь небольшое. К тому же… — Он замялся.

— Понимаю. Бернадетта предпочтет начать новую жизнь с новой мебелью.

— Не думаю, что она вообще заметит, какая мебель стоит в доме, — печально сказал Дэнни.

Рия потрогала стул с дутой спинкой. Один из тех, которые они нашли в доме священника. Тогда эти стулья были обтянуты рваной волосяной бортовкой. Всё, что было в этой комнате, искали и находили с любовью. Но не прошло и двадцати лет, как эти вещи стали им обоим совершенно безразличны…

Она не могла выдавить ни слова.

— Да, это нелегко, но мы справимся.

— Точнее, я справлюсь. — Рия надеялась, что сказала это без горечи.

— Ты понимаешь, почему я это предлагаю?

— Понимаю. А вдруг ты скажешь, что я продешевила и сделала неправильный выбор?

— Нет, не скажу. Поверь мне.

Она поверила.

— Ладно. Я поговорю с Колмом сегодня же. Мне не терпится покончить с этим и начать зарабатывать себе на жизнь своими руками.

— Ты всегда работала на износ, — с одобрением и легкой досадой ответил Дэнни.

От этих слов Рия чуть не заплакала.

— А ты сможешь найти себе место? — спросила она.

— Это не так легко, как я думал. Мне советуют выбрать Другую сферу. Боюсь, не так уж много агентств горит желанием раскрыть мне свои объятия и кошельки. Но всегда найдется что-нибудь.

— Например?

— Например, связи с общественностью в строительной промышленности или в торговле недвижимостью. Или покупка мебели у дилеров. Еще есть дома, из которых выбрасывают прекрасные старые вещи и покупают вместо них сосну и хром.

Он говорил делано небрежным тоном. Заметить, что на душе у Дэнни Линча скребут кошки, мог только тот, кто хорошо его знал. Рия все поняла, но не подала виду.

В табор они приехали уже вечером. К оградам были привязаны лошади, на ступеньках кибиток играли дети. Мальчики с надеждой устремлялись к каждой прибывавшей машине.

— Мы к миссис Коннор, — сказала Рия.

— Она ушла, — ответил парнишка с рыжими волосами и белоснежной кожей.

— Ты знаешь, куда? — спросила Мэрилин.

— Нет. Знаю только, что это случилось вчера вечером.

— Но тебе наверняка известно, где ее искать. — Рия потянулась за кошельком.

— Нет, миссис, ей-богу. Если бы мы знали, то сказали бы. Люди приезжают все время, ищут ее, но мы не можем сказать то, чего не знаем сами.

— Может быть, у нее остались родственники? — Рия обвела взглядом кибитки, в которых жил этот кочевой народ.

— Нет. Спросить не у кого.

— Но ведь все вы здесь родня между собой. Она нам очень нужна.

— Мы хотим ее поблагодарить, — сказала Мэрилин.

— Знаю. Еще вчера вечером тут было полно машин. Даже сейчас здесь стоят двое и разговаривают с моим братом. Он говорит им, что мы понятия не имеем, где она.

— Может быть, она заболела? — спросила Рия.

— Она не сказала нам ни слова, миссис.

— И никто… э-э… никто не занял ее место? — поинтересовалась Мэрилин.

— Нет. Разве для этого не нужен особый дар? — спросил мальчик с прозрачным лицом.

Поздно вечером они обедали в ресторане Колма. Шон и Энни держались за руки и ели баклажаны с красной фасолью.

— Шон теперь тоже не ест мертвых животных, — с гордостью сказала Энни.

— Ты молодец, Шон, — похвалил мальчика Колм.

— Финола Данн сказала, что навещала подругу в больнице и видела там вашу сестру, — брякнул Брайан.

Рия закрыла глаза. Мэрилин рассказала ей историю с Кэролайн. Брайан был последним человеком в Ирландии, кому следовало об этом знать.

— Да, конечно. Она слегка приболела, но сейчас ей намного лучше. А подруге миссис Данн тоже лучше? — не потеряв хладнокровия, спросил Колм.

Рия посмотрела на него с горячей благодарностью.

— Честно говоря, я думаю, что ее подруга — наркоманка. Но надеюсь, что ей станет лучше. Так бывает, правда?

— Конечно, бывает, Брайан, — ответил Колм. — И очень часто.

К их столу подошли Барни и Мона Маккарти.

— Рия, я хотела поздравить вас с возвращением. А вам, Мэрилин, пожелать счастливого пути. — В последнее время Мона держалась очень величественно.

— Мама собирается готовить за деньги. Вы знаете богатых людей, которые станут покупать ее еду? — с надеждой спросил Брайан.

— Кое-кого знаем, — ответила Мона. — И конечно, замолвим словечко за твою маму.

Барни Маккарти не терпелось закончить этот разговор. Колм повел их к заказанному столику. По его поведению нельзя было догадаться, что Барни бывал в этом ресторане с другой женщиной. И что его счета оставались неоплаченными, пока поверенный не попросил прислать ему накладные на наиболее крупные суммы.

Этот поверенный был нанят миссис Маккарти, а не мистером Маккарти.

— Не хотите зайти к Розмари попрощаться? — спросила Рия у Мэрилин.

Энни вздрогнула и подняла глаза.

— Наверное, лучше оставить ей записку, — ответила Мэрилин.

— Конечно, а почему бы и нет? — небрежно спросила Рия.

В этот момент Колм позвал ее на кухню, чтобы показать приготовленные на сегодня десерты и обсудить, что новенького она может предложить.

— А можно мне тоже на кухню? — У Брайана загорелись глаза.

— Только если ты будешь молчать, — сказала ему мать.

— Шон, сходи с ними и, если Брайан попробует что-нибудь сказать, зажми ему рот, ладно? — попросила Энни.

Польщенный отведенной ему ролью героя, Шон Мэйн встал и послушно пошел на кухню.

Оставшись наедине, Мэрилин и Энни посмотрели друг на друга.

— Вы не любите Розмари, — сказала Энни.

— Не люблю.

— А почему?

— Сама не знаю. Но понимаю, что говорить об этом твоей матери не следует, они давние подруги. А ты, Энни? Я вижу, ты тоже ее недолюбливаешь. За что?

— Не могу объяснить.

— Понимаю. Такое случается.

Мэрилин хотела заказать такси на половину одиннадцатого, но Рия сказала, что улизнуть потихоньку ей не удастся. Колм пришел и принес ей книгу по садоводству. Старинную книгу, о которой они как-то беседовали. Он нашел ее у букиниста. Нора тоже пришла попрощаться. Приехала Хилари и показала Мэрилин фотографию родового гнезда Мартина. Мрачного дома, окруженного высокими деревьями.

— Там очень хорошо по вечерам, когда грачи прилетают в гнезда, — заявила Хилари.

— Мы ездили к миссис Коннор. Я хотела рассказать ей о тебе и доме в деревьях, но выяснилось, что она ушла, — грустно сказала сестре Рия.

— Что ж, она сделала свое дело, — ответила Хилари так, словно это разумелось само собой.

Пришла попрощаться Герти.

— Мы очень подружились за это время. Мэрилин, скажу честно: я не верила, что вы сумеете понять наши обычаи. Вы ведь иностранка и все прочее. Но вы не хуже остальных поняли, что Джек любил меня и делал для меня все, что мог. Просто он думал, что никто его не ценит.

— А его ценили, — ответила Мэрилин. — Достаточно было увидеть толпу народа на его похоронах, чтобы понять это.

Пора было ехать.

— Я все-таки вызову такси, — сказала Мэрилин.

— Нет, я сама отвезу вас в аэропорт. Не спорьте. — Зазвонил телефон. — О господи, кого еще несет нелегкая? — простонала Рия.

Но подходить не понадобилось. Грег Вайн позвонил из Калифорнии. Он поменял билет и летит в Нью-Йорк. Будет ждать Мэрилин в аэропорту Кеннеди, а потом они вместе вернутся на Тюдор-драйв.

— Да, я тебя тоже, — закончила разговор Мэрилин.

— Он сказал, что любит вас? — спросила Рия.

— Да, как выяснилось, — ответила Мэрилин.

— Счастливая вы.

— У вас есть дети.

Они крепко обнялись. Позволить себе такие объятия в аэропорту было нельзя: их могли неправильно понять.

Энни пришла в сопровождении Шона Мэйна и Брайана. Когда они садились в машину, явился Климент. Его прощание выразилось в громком мяукании и потягивании, но все прекрасно поняли, что это значит.

— Простите, что я пустила его в вашу спальню, — сказала Мэрилин.

— Пустяки, не за что. Тем более что мы все равно скоро будем жить в другом месте, а там он сразу вспомнит свои хорошие привычки.

Колм пришел с заднего двора, чтобы на прощание помахать им рукой.

— Вы все еще копаетесь в саду, хотя плодами вашего труда будут пользоваться другие?

— Нет, я не доставлю им такого удовольствия. Переезжаю в сад Джимми и Фрэнсис Салливанов и буду работать там.

— Почему вы не хотите расковырять этот ужасный цемент позади ресторана и засадить его?

— Я хочу там кое-что построить.

— Построить?

— Да. Настоящий хороший дом. Хватит с меня холостяцкой квартиры.

— Прекрасная мысль.

— Там видно будет.

— Мне не хочется уезжать, — пожаловалась Мэрилин.

— Когда вы вернетесь, мы встретим вас совсем в другом месте, — ответил Колм.

— Мэрилин, а в самолет нельзя пронести что-нибудь живое? — с надеждой спросил Брайан.

— Ничего, кроме меня самой, — ответила она.

— Значит, морскую свинку для Зака вы взять не сможете? Жалко…

— Дальше нам нельзя, — сказала Рия у стойки регистрации пассажиров.

— Разве мы не молодцы? — спросила Мэрилин.

— Да, мы воспользовались своим шансом, верно?

— И все получилось, — ответила Мэрилин.

Они никак не могли распрощаться.

Энни бросилась в объятия Мэрилин.

— Я не могу вынести, что вы улетаете, просто не могу. Вы отличаетесь от всех прочих, сами знаете. Вы ведь вернетесь? А то мне и поговорить здесь не с кем.

— Ты живешь там, где всегда найдется с кем поговорить.

Рии Линч казалось, что они беседуют о чем-то, понятном только им двоим, но она решила, что это иллюзия.

— Не забывайте приглядывать за нами из Америки, — сказала Энни.

— Обязательно. А ты за нами — отсюда.

— Конечно.

Шон Мэйн степенно пожал ей руку, как взрослый, а Брайан смущенно обнял. Мэрилин Вайн посмотрела на Энни Линч. Красивая, светловолосая, уже почти пятнадцатилетняя Энни подошла к матери и обняла ее за талию.

— Мы приглядим за тем, чтобы до вашего возвращения мир не остановился, — сказала она. — Правда, мама?

— Конечно, приглядим, — решительно ответила Рия. Теперь ей казалось, что это вполне возможно.

Об авторе

Мейв Бинчи родилась в Дублине в 1940 году. По профессии — историк С 1969 года вела колонку в газете «Irish Times», и ее остроумные статьи пользовались большим успехом у читателей. Первый роман Бинчи, «Зажги грошовую свечу», вышел в свет в 1982 году. С тех пор она написала более десятка романов и рассказов и несколько пьес. Произведения Бинчи популярны во всем мире. Телеспектакль «Глубоко скорбим», поставленный по ее пьесе, получил целый ряд престижных наград, в том числе и приз Пражского кинофестиваля; романы, как правило, становятся бестселлерами, многие из них экранизированы, а их автор не раз получала премии британских книгоиздателей. Три романа Бинчи вошли в пятерку лучших книг, изданных в Ирландии в XX веке. В чем же секрет писательницы? Мейв Бинчи рассказывает о простых людях, живущих в небольших ирландских городках; она создает яркие, удивительно живые характеры, и просто невозможно оторваться от ее романа, не дочитав до конца и не узнав, как сложатся судьбы героев. А закончив одну книгу, снова хочется встретиться с писательницей и ее персонажами на страницах уже другой…

Примечания

1

Имеется в виду голливудская киноактриса Грейс Келли, вышедшая замуж за князя Монако Ренье. — Здесь и далее примеч. пер.

(обратно)

2

Красотка Полли (Притти Полли) — персонаж англоязычного фольклора.

(обратно)

3

Автор использует здесь формальное обращение «Mother», вместо более интимного «Mam». — Примеч. ред.

(обратно)

4

Кусачки (англ.).

(обратно)

5

Трилистник, национальная эмблема Ирландии.

(обратно)

6

Индийская кисло-сладкая фруктово-овощная приправа к мясу.

(обратно)

7

Гимнастическое упражнение, предусматривающее переход из положения лежа в положение сидя.

(обратно)

8

Найтингейл, Флоренс (1820–1910) — английская медсестра. Организатор и руководитель отряда санитарок во время Крымской войны 1853–1856. Создала систему подготовки кадров среднего и младшего медперсонала в Великобритании. Международным комитетом Красного Креста учреждена медаль имени Найтингейл (1912). Генри Лонгфелло посвятил ей поэму «Святая Филомена».

(обратно)

9

«Мальчик Дэнни» (англ.) — персонаж популярной песенки.

(обратно)

10

Праздник, отмечаемый в США в первый понедельник сентября.

(обратно)

11

Официальный праздник США в честь первых колонистов Массачусетса, отмечаемый в последний четверг ноября.

(обратно)

12

Опра Уинфри — популярная ведущая американского телевидения, проводящая ток-шоу по вопросам семьи и брака.

(обратно)

13

Просторное платье жительницы Гавайских островов.

(обратно)

14

Здесь: центральные графства Ирландии.

(обратно)

15

Corral (англ.), загон для скота. — Примеч. ред.

(обратно)

16

«Преступное побережье» (исп., англ.), по аналогии с Коста-Дель-Соль, Коста-Брава, Коста-Дорада и т. п. Здесь: южное побережье Испании.

(обратно)

17

Блюдо индийской кухни, распространенное также в Центральной и Западной Азии. — Примеч. ред.

(обратно)

18

На месте совершения прелюбодеяния (лат.).

(обратно)

19

«Ступка» (mortarboard) — академическая шапочка с плоским квадратным верхом, которую в торжественных случаях носят английские студенты и профессора.

(обратно)

Оглавление

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Об авторе

*** Примечания ***