2medicus: Лучше вспомни, как почти вся Европа с 1939 по 1945 была товарищем по оружию для германского вермахта: шла в Ваффен СС, устраивала холокост, пекла снаряды для Третьего рейха. А с 1933 по 39 и позже англосаксонские корпорации вкладывали в индустрию Третьего рейха, "Форд" и "Дженерал Моторс" ставили там свои заводы. А 17 сентября 1939, когда советские войска вошли в Зап.Белоруссию и Зап.Украину (которые, между прочим, были ранее захвачены Польшей
подробнее ...
в 1920), польское правительство уже сбежало из страны. И что, по мнению комментатора, эти земли надо было вручить Третьему Рейху? Товарищи по оружию были вермахт и польские войска в 1938, когда вместе делили Чехословакию
cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
Разумеется, частично это можно приписать враждебному отношению к любой психотерапии.
— Как гласит древняя китайская пословица, — заметил Джим Гримсон, — «надо быть чокнутым, чтобы обратиться к психиатру». А еще в Поднебесной говорят: «Безумие — это вовсе не старческий маразм».
Роберт Порсена, доктор медицины, дипломированный психиатр, заведующий психиатрическим отделением больницы «Веллингтон», слегка улыбнулсй. Наверняка он подумал: «Еще один умник на мою голову. Сто раз уже слышал эти цитаты со стен в туалете. Тоже мне, «пословицы Поднебесной»! Этот сопляк пытается произвести впечатление, доказать, что он не просто очередной обколовшийся тип с поехавшей крышей».
С другой стороны, возможно, доктору ничего подобного в голову и не приходило. Разве можно определить, что происходит под маской этого красивого лица — точно таким же обладал Юлий Цезарь (если верить его бюсту в кабинете доктора), за исключением черных усов и стильной прически и улыбки. Доктор, надо сказать, часто улыбался. Его пронзительные голубые глаза напомнили Джиму о песне Болванщика из книжки Льюиса Кэрролла про Алису: «Ты мигаешь, филин мой! Я не знаю, что с тобой! Высоко же ты над нами, как поднос под небесами!»
Подростки, лечившиеся у Порсены, говорили, что он настоящий колдун, обладающий властью над магическими силами и какими-то непонятными духами.
Доктор собирался что-то сказать, но его прервал звонок интеркома, расположившегося рядом с лампой. Порсена нажал клавишу и раздраженно произнес:
— Винни, я же просил! Никаких звонков!
Но у Винни, красивой чернокожей секретарши, сидевшей за столом по другую сторону стены, очевидно, на этот счет было другое мнение.
— Извини, парень, — доктор развел руками. — Это займет не больше минуты.
Джим почти не прислушивался к разговору — он смотрел в окно, загороженное, как и все окна здесь, железной решеткой с толстыми прутьями. Психиатрическое отделение и кабинет Порсены помещались на третьем этаже. Сквозь просветы между домами Джим видел верхушки зданий на набережной реки Тари, которая милей южнее впадает в реку Махонинг. Он также разглядел шпили церквей святого Фобиана и святого Стефана. Вероятно, мать сегодня пойдет к утренней мессе. Утро — единственное время, когда у нее есть возможность посещать церковь, ведь она работает на двух работах, частично из-за него, Джима. Пожар уничтожил все, кроме портрета дедушки, который успели вынести из дома. А теперь родители переехали в относительно дешевую меблированную квартиру за несколько кварталов от старого дома, с точки зрения Эрика Гримсона, слишком близко к району, населенному венграми. Подобная неблагодарность свойственна его отцу. Родственники Евы — а фактически вся мадьярская община — собрали деньги, чтобы помочь их семье, оказавшейся в столь бедственном положении. Это был примечательный факт, потому что благотворительная деятельность за последние несколько лет заметно утихла из-за экономического кризиса в районе Янгстауна.
В свое время у Гримсонов не хватило средств на страховой полис, который покрывал бы все убытки, связанные с ущербом, причиненным их собственности. И хотя от пожара дом застраховали, страховкой не предусматривалась выплата, если пожар произошел в результате стихийного бедствия. А имело оно место или нет, еще не установили.
Разумеется, Эрик Гримсон не мог позволить себе адвоката, но один из кузенов Евы, юрист, взялся вести это дело. Если он выиграет, то десять процентов от выплаченной страховки принадлежат ему, а если проиграет, то ничего не получит. Это участие в деле было тоже своеобразным пожертвованием — не столько из клановой солидарности, сколько из жалости к двоюродной сестре. То обстоятельство, что она вышла замуж не за мадьяра, который к тому же оказался нищим лодырем и бывшим протестантом, а ныне — атеистом, само по себе скверно. Но потерять дом, все имущество и вдобавок иметь сына-психа... Хоть он и адвокат, но у него доброе сердце.
Лечение Джима обеспечивала медицинская страховка, но квартальные взносы по ней были очень высокими. Чтобы выплачивать их, Ева Гримсон взяла еще одну работу. Оба раза, когда мать навещала Джима, она выглядела очень усталой, исхудавшей, с глазами, обведенными черными кругами. Джим почувствовал себя таким виноватым, что предложил бросить лечение. Но мать на это не согласилась. Ведь перед ее сыном стоит выбор — пройти курс лечения или сесть в тюрьму. Окружной прокурор намеревался судить его как совершеннолетнего, что означало бы более суровый приговор. Ева готова на все, лишь бы не допустить судебного разбирательства. Кроме того — хотя мать этого и не сказала — она нисколько не сомневалась, что Джим на самом деле сумасшедший и останется таким, если в его судьбу не вмешается психиатр.
Отец его не навещал — и Джим вовсе не хотел его видеть. Эрик стыдится того, что у него «чокнутый» сын. Люди могут подумать, будто у Гримсонов, черт побери, это наследственная
Последние комментарии
16 часов 24 минут назад
16 часов 43 минут назад
16 часов 51 минут назад
16 часов 53 минут назад
16 часов 56 минут назад
17 часов 13 минут назад