Кабинет восковых фигур [Густав Майринк] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Густав Майринк Кабинет восковых фигур

— Телеграфировать Мельхиору Кройцеру — мысль, конечно, отличная! Но, Синклер, ты действительно думаешь, что он примет наше предложение? Если он успел на первый поезд, — Себалд посмотрел на часы, — то с минуты на минуту должен быть здесь.

Синклер встал и вместо ответа постучал указательным пальцем по оконному стеклу.

Высокий сухощавый человек поспешно поднимался по улице.

— Повседневные события кажутся иногда — на мгновение — какими-то устрашающе незнакомыми, необычными… Синклер, тебе никогда не приходило в голову, что такие мгновения обычно проскальзывают мимо нашего сознания? Как будто внезапно просыпаешься и, прежде чем тут же заснуть вновь, успеваешь между двумя ударами пульса заглянуть в странный, неожиданный мир, наполненный каким-то загадочным смыслом.

Синклер внимательно посмотрел на своего друга:

— Что ты хочешь этим сказать?

— Этот кабинет восковых фигур… Какое-то тревожное чувство охватило меня, когда я туда вошел… — Себалд вдруг запнулся. — Уж очень я сегодня чувствителен. Вот только что: я заметил Мельхиора еще издали, и чем ближе он подходил, тем выше и выше становилась его фигура, и в этом было что-то мучительнее для меня, что-то — как бы это сказать — антитаинственное. Да, пространство способно поглотить любую вещь, будь то тело или звук, мысль, фантазия или событие. Издали мы видим их крошечными, но постепенно они растут — всё, всё, даже то, что невещественно, чему нет необходимости преодолевать пространство. Но я не нахожу нужных слов. Понимаешь, что я имею в виду? Тот же самый закон, видимо, распространяется и на слова!

Синклер задумчиво кивнул.

— Ну, а некоторые события и мысли подкрадываются к нам тайком, словно «там» есть что-то, напоминающее неровности почвы, за которыми они могут спрятаться. Из своих укрытий они выскакивают всегда внезапно и предстают перед нами страшными, загадочными исполинами.

Открылась дверь, и в кафе вошел доктор Кройцер.

— Мельхиор Кройцер — Кристиан Себалд Оберайт, химик, — представил своих знакомых Синклер.

— Догадываюсь о причинах, побудивших вас телеграфировать мне, — сказал доктор. — Давнее горе госпожи Лукреции?! Меня тоже всего передернуло, когда я наткнулся во вчерашних газетах на имя Мохаммеда Дараша-Кога. Вам уже удалось что-нибудь выяснить? Это тот самый?

Посреди немощеной рыночной площади возвышался балаган кабинета восковых фигур, из множества маленьких зеркальных осколков, укрепленных на парусиновом фронтоне, слагалась розетка:

Восточный паноптикум

Мохаммеда Дараша-Кога

под управлением мистера Конго-Брауна

На розетке отражался последний розовый отсвет вечернего неба. Паруса балаганных стен, пестро размалеванные диким воображением ярмарочного зазывалы, тихо колебались и, когда кто-нибудь из работавших внутри облокачивался на них, вздувались, как гигантские щеки.

Две деревянные ступеньки вели ко входу, над которым, под стеклянным колпаком, стояла натуральной величины восковая фигура женщины, одетая в трико с блестками.

Женщина медленно поворачивала свое бледное лицо и обводила мертвым взглядом стеклянных глаз собравшуюся внизу толпу; достигнув крайнего положения, она ненадолго замирала, словно ожидая какого-то тайного приказа от сидящего за кассой темнокожего египтянина, потом резко, так что разлетались длинные черные волосы, в три приема разворачивала голову в противоположном направлении, чтобы ровно через пятнадцать секунд медленно вернуться в исходную позицию и, обреченно глядя перед собой, повторить все сначала.

Время от времени руки и ноги фигуры судорожно выворачивались, голова запрокидывалась, и она, изогнувшись назад, касалась лбом пяток.

— Вот откуда эти отвратительные корчи, — сказал вполголоса Синклер и указал на стоявший с другой стороны входа четырехтактный механизм, который работал с каким-то тупым чавкающим звуком.

— Electrissiti, жизнь, да, все живое, да, — монотонно пробубнил египтянин и сунул программку. — Через полчаса начало, да.

— Неужели вы думаете, что этот цветной что-нибудь знает о местопребывании Мохаммеда Дараша-Кога? — спросил Оберайт.

Но Мельхиор Кройцер не слышал; целиком углубившись в изучение программки, он бормотал про себя особенно заинтересовавшие его места.

— «Магнетические близнецы Вайю и Дхананджайя (с пением!)». Это еще что такое? А вчера вы этот номер видели? — спросил он вдруг.

Синклер качнул головой:

— Живые исполнители вчера не выступали и…

— Доктор Кройцер, это правда, что вы были лично знакомы с Томасом Шарноком, мужем Лукреции? — перебил его Себалд Оберайт.

— Разумеется, на протяжении многих лет мы были друзьями.

— И не заметили, что он злоумышляет против ребенка?

Доктор Кройцер развел руками:

— Конечно, я видел, как душевная болезнь медленно разъедала его, но никто не мог предполагать такой внезапной