Это — убийство [Эрл Стенли Гарднер] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Эрл Стенли Гарднер «Это — убийство»
Глава 1
Сэм Морейн вытащил из колоды пару карт, внимательно вгляделся в них и положил на стол “рубашкой” вверх. Два туза. Пристально наблюдавший за ним окружной прокурор Фил Дункан, делая безразличный вид, заметил: — Ограничься ты имевшимися на руках картами — мог бы еще рассчитывать на выигрыш… Дай-ка мне парочку сверху, Барни. Старший следователь прокуратуры Барни Морден, выполнив просьбу, тяжко вздохнул и снял еще три карты для себя. — Я не оставил ТЕБЕ ни единого шанса, Фил, — проронил Морейн, улыбаясь прокурору. Фил Дункан бросил в центр стола две фишки синего цвета. — А вот это означает, что тебе крышка, — упорствовал он. Зазвонил телефон, и Дункан кивнул на него Мордену. Тот, с картами в правой руке, левой поднял трубку и буркнул: — Морден слушает. Прокурор, понизив голос, поддел Сэма Морейна: — Лучше выходи из игры, Сэм. Красивая игра стоит двух потерянных долларов. — Очередь Барни делать ставки, — парировал Сэм. — А вдруг мне вздумается их удвоить? Барни, насупившись, прикрыл микрофон рукой и обратился к Дункану: Шеф, пора кончать. Боб Трент говорит, что дело Хартвелла приняло неожиданный оборот и что вам лучше самому в нем разобраться. Что ему ответить? — То же самое, что ты сейчас сказал. Это последняя партия. — Ладно, из чистого любопытства ставлю два доллара, — поддержал Барни, все еще зажимая трубку рукой. — Продолжайте игру, пока я разберусь с Бобом. Положив карты на телефонный столик и прижав их локтем, он вытащил из кармана блокнот с карандашом и распорядился в трубку: — Давай, Боб, выкладывай. Сэм Морейн задумчиво поигрывал своей стопочкой фишек. — Хорошо бы вам решать служебные дела в рабочее время. Всякий раз, как садимся за карты и у меня идет игра, вас обязательно выдергивают куда-то по телефону, чтобы разыскать загулявшего кота. — Думаю, что ты на моем месте раскрывал бы все тайны с девяти утра до пяти часов пополудни, — с сарказмом отбрил его Дункан. — Если, к примеру, в три часа после обеда к тебе заявится девушка и сообщит, что убили ее сестру, то к пяти ты наверняка провернешь все дело, чтоб по звонку закрыть контору и спокойненько отправиться домой. — Хватит раздумывать, ставьте фишки, Сэм, — подзадорил что-то записывавший Барни, — чтобы я мог выиграть свои шесть долларов, пока меня тут пичкают печальными историями. — Ну, раз это последняя партия, то ставки можно слегка и поднять. С этими словами Морейн выдвинул семь синих фишек. Барни Морден что-то проворчал, положил трубку и вернулся к игорному столу. — Надеюсь, вы проучите его, шеф. Мне не внушает доверия, что он играет, зная, что мы вынуждены прерваться. Фил Дункан, весь уйдя в себя, подбросил свои фишки. — Сэм, старина. Я ведь чиновник, призванный удерживать граждан в рамках законности и морали. Не хотелось бы позволять тебе злоупотреблять тем обстоятельством, что мы спешим, и совершать ограбление. Я должен принудить тебя к честности. — И он методично, одну за другой, выдвинул к центру пять фишек. Когда последняя из них пополнила горку остальных, Барни Морден поднес к губам свои карты, поцеловал их, будто причащаясь, и сбросил на стол. — С этой жалкой парой и валетом, — признал он, — мне тут делать нечего. Сэм Морейн в свою очередь раскрыл карты: — Прекрасный “фуллен”. Три туза и две девятки. У Фила Дункана оказались три дамы, десятка и шестерка. — Превосходно, — вздохнул он. — Ты выиграл. Кто у нас банкир? — Я, — ответил Морден, отсчитывая банковские билеты, пока его начальник натягивал легкое пальто. — Машина уже в пути, шеф, — добавил он. — Некая Бендер звонила на службу, требуя, чтобы ее немедленно соединили с вами. Причину объяснить отказалась. — Кто такая Бендер и что это за дело Хартвелла? — поинтересовался Морейн, закуривая сигарету. — Речь идет о Дорис Бендер, — пояснил окружной прокурор. — Ей около двадцати девяти, и это типичная женщина из разряда “роковых”. Вроде, богата. У нее есть сводная сестра, Энн Хартвелл, проживающая в Сэксонвилле, замужем за зубным врачом. Она пропала без вести. Дорис Бендер считает, что Энн укокошил муж и где-то скрыл тело. В обычных условиях я не стал бы заниматься этим делом, но у дамы влиятельные политические друзья. — Где она проживает? — На Вашингтон-стрит. Какой номер, Барни? — Сорок три девяносто. — А почему бы нам не поехать туда всем вместе? — предложил Сэм Морейн. — Выслушаем ее, быстренько управимся, а затем — прямиком ко мне домой. Я наготовлю сандвичей, есть шампанское, и у вас будет отличная возможность отыграться. Подбросите меня на вашей машине. Даже с остановкой на Вашингтон-стрит это будет быстрее, чем вызывать личного водителя. К тому же вам в отличие от меня необязательно соблюдать правила уличного движения. Поэтому я с удовольствием прокачусь под сирену. — Мы теперь ею пользуемся только в случае крайней необходимости, — сварливо стал оправдываться Морден. — Поступили жалобы на нашу манеру езды. Утверждают, что мы включаем сирену, чтобы не опоздать домой к обеду. — Это и на самом деле так? — улыбнулся Морейн. Фил Дункан ответил ему тоже улыбкой: — Ясное дело. Разве прилично служителю закона опаздывать на обед? — Эх, ошибся я в выборе профессии, — сокрушенно заявил Морейн. — Надо было податься в политику и добиться избрания на какой-нибудь пост. Одному Богу известно, как часто Я ОПАЗДЫВАЛ к обеду. Послышались завывания сирены. — Вот и машина, — печальным голосом подвел итоги Морден. Он первым вошел в лифт, а оказавшись на улице, сел рядом с водителем, дав тем самым возможность Дункану и Морейну устроиться на заднем сиденье. — А можно я поднимусь вместе с вами? — стал напрашиваться Морейн. — Никогда не участвовал в следствии по уголовному делу. Захватывающее, видно, зрелище. — Ничего подобного, — возразил Дункан, закуривая сигарету. — Обычная рутина. Да и никакого там преступления не было. Потом, у нее полно друзей в политических кругах, а если ты из чистого любопытства окажешься вместе с нами, ей это может не понравиться. — Тогда почему бы не представить меня как эксперта по каким-нибудь делам? — И в каком же ты деле эксперт помимо покера? — Это как же так! — возмутился Морейн. — Я разбираюсь во множестве вопросов. Немного знаком с психологией, знаю толк в разного рода документации, видах чернил, кумекаю в фотоделе… — И почти ничего не понимаешь в преступлениях, — оборвал его Дункан. — Так все же оно есть? — Не знаю. Она говорит, что да, но я сомневаюсь. Вполне возможно, что это обычная семейная неурядица. Но расследовать придется. — Откинувшись назад, прокурор затянулся и сменил тему. — Скажи, Сэм, но только серьезно, у тебя действительно с самого начала были на руках эти три туза? — Это секрет. — Черт тебя побери! В следующий раз при выборе партнера в покер надо позаботиться, чтобы тот был менее подкован в вопросах использования психологии в торговых операциях и в рекламном деле. А то это ставит меня в невыгодное положение. — Он повысил голос, обращаясь к водителю: — Включи-ка сирену да езжай побыстрее. Я должен по возвращении взять реванш в этой партии. — Что сказали бы избиратели, — улыбаясь, прокомментировал Морейн, — узнай они, что сирена завывает только потому, что окружному прокурору не терпится поскорее отыграть какие-то жалкие шесть долларов? — Что сказали бы избиратели, — в тон ему ответил Дункан, — если бы узнали многое из того, что происходит за кулисами? И надо быть точным: не шесть долларов, а еще и семьдесят пять центов. Морейн судорожно вцепился в сиденье, когда машина вывернула, чтобы не сбить зазевавшегося прохожего. Дункан, давно привыкший к подобным гонкам, продолжал невозмутимо покуривать. — Мне бы твои нервы! — восхитился Морейн. — Это от пресыщения. Воистину чрезмерно привык к атмосфере страха. Работа не вызывает уже никаких эмоций. Сыт по горло. — Ты будешь участвовать в предстоящих выборах? — Разумеется, точно так же, как снова сражусь с тобой в покер. Слишком велик капитал, вложенный в то и другое. Отступать не могу. — А что именно ты вложил? — Время и карьеру. — Разве, работая адвокатом, ты заработаешь не больше? — Ясное дело, больше. — Так зачем же продолжать? — Это очередная ступенька в жизни. — К чему? — Еще и сам не знаю. Послушай, Сэм, признаюсь тебе совершенно откровенно, может быть, даже больше, чем самому себе. Потому что ты мой друг, немного го психолог и, несомненно, прагматик. Так вот, себя я смог бы убедить, что посвятил жизнь отечеству. Но с тобой кривить душой не стану. Нет, Сэм. Я пойду на выборы потому, что это место открывает перспективы, точнее, с него можно двинуть и повыше. Ты знаешь меня достаточно, чтобы понимать, что невиновного я на смертную казнь не пошлю и даже не буду пытаться делать этого. С другой стороны, рано или поздно может возникнуть какое-нибудь важное дело. Неизвестно, о чем пойдет речь, например, против крупного деятеля будет выдвинуто обвинение в убийстве. И вот тогда-то, если я смогу себя показать, восхождение по политической лестнице будет обеспечено. Не раз бывало, что хороший окружной прокурор становился губернатором. Все это Дункан говорил, понизив голос и наклонившись к собеседнику так, чтобы его слова не были слышны на переднем сиденье. — Кто твой самый опасный соперник на выборах? — спросил Морейн. — Джон Феарфилд. Его поддерживает Пит Диксон. Это потому, что за тобой стоит фигура Карла Торна? — Именно… Вот уже десять лет, как Диксон и Торн оспаривают друг у друга контроль над городом. Ни тот, ни другой ни в какие кандидаты себя не выдвигают, речей не произносят. Журналистов избегают как чумы. Но не думай, что они стоят в стороне от любой сколько-нибудь значительной политической кампании. — И оба они изрядные мерзавцы? — Не надо так грубо. Диксон действительно не знает, что такое совесть. Но Торн — мой друг. — Дункан наклонился еще ближе. — Строго между нами, Сэм, я бы предпочел самостоятельное плавание. Но это невозможно, поскольку здесь всем заправляет слишком мощная партийная машина, чтобы с ней не считаться. Сегодня в городе и в округе погоду делает Карл Торн. Диксон — далеко позади, но ждет любой промашки соперника, чтобы перехватить инициативу на выборах. Говорю тебе доверительно, что Торну ХОТЕЛОСЬ БЫ видеть на моем месте более покладистого человека. Но поскольку Феарфилду протежирует Диксон, а реформистская партия, видимо, также будет его поддерживать, то Торн цепляется за меня. Он не может рисковать и позволить Диксону поставить под свой контроль место окружного прокурора… Кстати, именно по просьбе Торна я и занимаюсь этим делом лично вместо того, чтобы перепоручить его кому-нибудь из подчиненных. Они друзья с Бендер. Машину слегка занесло на повороте. Барни чертыхнулся и принялся внимательно следить в окно за номерами домов. — Приехали, — наконец произнес он. Водитель остановил машину. — Так как все же, могу я пойти с вами? — стоял на своем Морейн. Дункан с минуту колебался. Затем переспросил: — Ты действительно этого хочешь? — Конечно, если не помешаю тебе, — подтвердил Морейн. — Предпочитаю послушать, о чем вы там будете толковать, чем торчать в машине. — Ладно, добро, — решился окружной прокурор. — Я скажу Бендер, что ты эксперт по документации, а поскольку у нее, возможно, сохранилось несколько писем сестры, то я счел нужным взять тебя для их изучения. И все же, клянусь, не понимаю, почему человек, имеющий возможность остаться в стороне от такого рода запутанных историй, сам в них лезет. — Ты занимаешься более интересным делом, чем я. Известно ведь, что там, где нас нет… — Пошел бы ты подальше с подобными поговорками, — огрызнулся окружной прокурор. — В грязи копаться — вот как это называется. Они поднялись на четвертый этаж многоквартирного дома. Морден только-только поднял руку, чтобы постучать, как дверь настежь отворилась. На пороге стояла миловидная жизнерадостная женщина. — Как замечательно, что вы пришли! — воскликнула она при виде Фила Дункана. Окружной прокурор напустил на себя профессионально важный вид. — Позвольте, миссис Бендер, представить вам мистера Морейна, директора фирмы “Рекламное бюро Морейна”. Вы наверняка слышали о нем. Он эксперт в интересующей нас области, и поскольку он свободен, мне ничего не оставалось, как захватить его с собой. Возможно, нам придется прибегнуть к его услугам. Хозяйка протянула Морейну кончики холодных пальцев. — Рада познакомиться, — приветствовала она. — Входите! Все трое проследовали за ней в квартиру. Окна, скрытые тяжелыми гардинами. На полу толстые ковры. Зазывающе расставленные кресла. В комнатах плотный слой сигаретного дыма. На столике между двумя креслами поднос с бутылкой виски, содовой водой и ведерком со льдом. Посредине гостиной стоял человек в смокинге. Пристально рассматривая вновь прибывших, он не спеша с ними поздоровался. Выглядел лет на тридцать. Высоко держал черноволосую голову с проступавшей на висках сединой. Незнакомец молча ждал, пока Дункан не повернется в его сторону. И лишь тогда слегка поклонился. — Как поживаете, господин Дункан? — осведомился он. — Не знаю, помните ли вы меня. Я Томас У. Уикс. Чуть более года назад был представлен вам Карлом Торном. Дункан машинально пожал протянутую руку, как это делают политические деятели, знакомые с сотнями людей, которых они просто не помнят, но не желают обидеть, показав это. — Как дела? — бесцветным голосом откликнулся он. — Ваше лицо мне знакомо. А это — Сэм Морейн. Должно быть, слышали его имя? — Рад встрече, — ответил Уикс. В его движениях угадывалось хорошо тренированное тело. — Дорис… миссис Бендер просила меня подойти, желая посоветоваться со мной. Я сразу же сказал ей, что надо немедленно связаться с окружным прокурором. Дункан сел, вытянув ноги. — Так что все-таки случилось? — спросил он. Уикс скользнул взглядом по Дорис Бендер. — Будем говорить без всяких обиняков, — начала та. — Том Уикс в курсе. Я ему рассказала все с самого начала. Вы, несомненно, помните, как я вам говорила, что, по-моему, Энн убили… — Она прервалась, повернулась к Сэму Морейну и объяснила: — Речь идет о моей сестре, точнее, о сводной сестре. Она проживает в Сэксонвилле вместе с мужем, дантистом, доктором Ричардом Хартвеллом. Она пропала без вести, и я думала, что ее убили. Говоря откровенно, считаю, что ее муж способен на это. Он странно ведет себя после исчезновения Энн. Заявляет, что она не раз грозилась покинуть его. Случившееся его, кажется, совсем не волнует, хотя чувствуется, что он нервничает. Дорис сделала паузу и оглядела аудиторию. В глазах Морейна светился неподдельный интерес. Женщине на вид было от двадцати до тридцати лет. Держалась она очень живо, то и дело подкрепляя свои слова энергичными жестами. Волосы и глаза были темного цвета, губы ярко накрашены. Она закурила, выпустила облачко синеватого дыма и снова сосредоточила свое внимание на окружном прокуроре. — Продолжайте, — попросил тот, смакуя сигару. — Примерно с час назад посыльный принес записку. Взглянув на конверт, я сразу же сочла его необычным. Открыла. В записке было сказано, чтобы я уплатила выкуп в десять тысяч долларов, поскольку Энн похищена. Если я откажусь это сделать, говорилось далее, то никогда ее больше не увижу. А если обращусь к властям, то ее убьют. Дункан вынул сигарету. От прежней безмятежности не осталось и следа. — Где записка? — потребовал он. Дорис бросила взгляд на Тома Уикса. Тот вытащил из кармана конверт и протянул его Филу Дункану. Окружной прокурор осторожно взял его за уголок и вытащил сложенный вдвое лист бумаги. — На всякий случай, вдруг остались отпечатки пальцев, — тихо пояснил он. Развернув бумагу и прочитав текст, он показал его Морейну и Барни. — Твое мнение, Сэм? — Напечатано вырезанными из резины буквами, — дал заключение Морейн. — Тяжкая работенка. Видно, воспользовались игрушечным типографским набором. Но им можно зараз исполнить не более одной-двух строчек. Записка гласила:“Миссис Бендер, Если хотите увидеть Энн Хартвелл живой, подготовьте десять тысяч долларов подержанными купюрами по двадцатке и ожидайте дальнейших указаний. Деньги принесете туда, куда укажем, и Энн Хартвелл вернется живой и здоровой. Она умрет, если предупредите полицию или прессу”.Вместо подписи стояли четыре заглавные “X”. — Что скажешь, Барни? — спросил Фил Дункан. — Мне кажется, это — подделка. — Почему? — Даже не знаю. Может быть, удастся что-то узнать на почте. Напечатанный резиновыми буквами адрес привлекает внимание. Не исключено, что его запомнил почтальон, вытаскивавший письмо из почтового ящика. — Нельзя допустить, чтобы эта новость распространилась, — вмешалась Дорис Бендер. — Ведь они запрещают обращаться к властям. — Миссис тем не менее оповестила меня, — возразил Дункан, — то есть окружного прокурора. — Оно, конечно, так, — не сдавалась она. — Но вы не в счет. — Спасибо и на этом, — еле слышно сыронизировал тот. — О, господин окружной прокурор, я не так выразилась. Просто я к вам обратилась не официально, а по-дружески. У меня такое впечатление, что я вас знаю близко… правильнее сказать, вне официальных рамок, через Карла. Дункан произнес твердо и решительно: — И все же давайте уточним: вы обратились за консультацией ко мне как к окружному прокурору? — Безусловно. — В таком случае мой долг очевиден: проинформировать федеральные власти и полицию. — Но тогда обо всем пронюхают газеты. — Возможно, через полицию, но никак не через федеральных агентов. Мы передадим это дело в их руки. Я хочу уточнить, что это можете сделать вы, миссис. В этом случае я лично от него отхожу. — Почему? — Потому что иначе это породит недоразумения с полицией, а у меня и без того забот хватает. — Но я не желаю иметь дело с федеральными властями, — упорствовала Дорис Бендер. — В таком случае, что же вы намереваетесь предпринять? — Я хочу заплатить выкуп. Фил Дункан стал рассматривать кончик сигары, бегло взглянул на бесстрастное лицо Морейна и перевел глаза на Мордена, который сделал ему еле заметный знак. — Тогда почему бы не заплатить, не вызывая меня? — поинтересовался Дункан. — Вы должны исходить из того, что за домом ведется наблюдение. Они могли видеть, как я входил сюда. — Я об этом не подумала. — Ну что же, учтем это сейчас. — Так что же мне делать? — ОФИЦИАЛЬНО я не могу посоветовать ничего другого, как обратиться к властям. — Но я не стану вмешивать их в это дело. — В таком случае, — подытожил Дункан, медленно поднимаясь с кресла, — констатируя ваше нежелание следовать моим рекомендациям, считаю, что ничем не могу быть полезным. Женщина повисла у него на руке: — О нет, вы не можете так поступить! Он освободился и, несколько раздраженный, посмотрел на нее в упор. — Что за глупость! — ответил он. — Неужели вы не видите, что тем самым я даю вам возможность уплатить выкуп, если уж вы так того желаете? Все это может оказаться розыгрышем, хотя и необязательно. Никто из нас этого не знает. Официально я могу посоветовать вам только одно: не связываться с бандитами. Может, я и не прав, не исключено, что действительно лучше выплатить деньги и спасти вашу сестру. Но поскольку ничего иного сказать не могу, то выхожу из игры и предоставляю вам самой определиться с этим делом. Уикс высокомерно тряхнул головой. — Ловко! — воскликнул он? — Даже очень. Он прав, Дорис. Пусть уходит. Дункан повернулся в его сторону: — Хочу вас предупредить вот о чем. Прежде чем вручать выкуп, однозначно убедитесь, что имеете дело именно с теми, кто похитил Энн. Кто-нибудь мог проведать, что она пропала и что миссис Бендер крайне обеспокоена. Воспользовавшись ситуацией, они могут выцыганить у вас эти десять тысяч долларов. Вы меня поняли? — Естественно, — кивнул Уикс. Дункан, а следом за ним и Морейн направились к выходу. Барни Мордену уходить, казалось, не хотелось, но заговорил он только тогда, когда все уселись в машину. — Эта история, — медленно и тихо произнес он, пока машина трогалась с места, — мне не по душе. Дункан пожал плечами: — Вспомни, как она подчеркнула, что консультировалась со мной неофициально. — Не хотелось бы вмешиваться в ваши дела, — вступил в разговор Морейн, — но на вашем месте я постарался бы выяснить действия Хартвелла начиная с того момента, как она покинула дом в Сэксонвилле. Дункан удивленно воззрился на него. — Да пошла она подальше! — взвился он. — Нам надо кончить партию в покер.
Глава 2
Послышался зуммер внутреннего телефона, и Натали Раис каким-то механическим тоном сообщила: — С вами хочет говорить мистер Томас Уикс. Он отказался уточнить, по какому вопросу. Сэм Морейн посмотрел на наручные часы и поморщился: — Попросите его подождать минут пять, а сами зайдите. Она вошла в кабинет почти сразу же. Внешний вид девушки резко контрастировал с ее голосом по телефону. Никакого автоматизма, наоборот, все в ней выдавало живую, чуткую и очень женственную натуру. — Я не знаю, о чем пойдет речь во время беседы с мистером Уиксом, а поэтому хочу, чтобы вы ее застенографировали. — Полностью? — спросила мисс Раис с промелькнувшей улыбкой. — Да. Лицо секретарши не выразило никакого удивления. — Хорошо. Вы хотите, чтобы я тут же расшифровала стенограмму? — Нет. Я скажу, когда это надо будет сделать. — Понятно. Теперь можно направить к вам этого посетителя? — Конечно. Диктофон уже подключен к вашему кабинету. Девушка вышла и вскоре вернулась в сопровождении заметно нервничавшего Уикса. Тот пересек кабинет и протянул руку Морейну. — Я пришел по довольно щекотливому делу, — заявил он. — Надеюсь, вы извините меня за то, что я отнимаю ваше время. Морейн ответил на приветствие, жестом показал на кресло и нейтральным тоном сказал: — Что правда то правда, я никак не ожидал вашего визита. Так о чем конкретно идет речь? — Вопрос все тот же, в связи с которым окружной прокурор приходил вчера к Дорис Бендер. Вы единственный человек, который может нам помочь. Морейн нахмурился: — Весьма сожалею, но я не хочу вмешиваться в это дело. Оно целиком относится к компетенции окружного прокурора. — Под угрозу поставлена человеческая жизнь, — настаивал Уикс. — К тому же у вас есть яхта, что в данном случае очень существенно. — Существенно? Это почему же? Уикс дрожащими руками закурил сигарету. — Это все нервы, — пояснил он. Морейн понимающе кивнул, по-прежнему ожидая разъяснений. — После вашего ухода, — тягуче заговорил Уикс, — поступило еще одно уведомление. Несмотря на уверенность в том, что речь идет о подлинных похитителях, мы все же потребовали неоспоримых доказательств. В ответ получили следующие указания: сегодня вечером прибыть с деньгами на вашей яхте в указанное ими место в акватории бухты. К яхте подойдет моторка, которая доставит нашего посредника к миссис Хартвелл. После опознания и передачи выкупа ее вместе с посредником доставят обратно. — Уикс сделал паузу и закончил, не спуская глаз с Морейна: — Я настоятельно прошу вас принять эти десять тысяч долларов и, убедившись, что имеете дело с похитителями, вручить им эту сумму в обмен на Энн Хартвелл. — Мистер, вы, видимо, ошиблись адресом, — отреагировал Морейн. — Я не желаю выступать в качестве посредника в этом деле. Помимо всего прочего, я, как друг окружного прокурора, ничего не предприму без предварительной консультации с ним. И… Уикс все так же, не торопясь, прервал его: — А с его разрешения вы согласитесь? — Не думаю, что он пойдет на это. — Но вы можете хотя бы поинтересоваться у него. — Почему бы вам не попросить прокурора поручить это дело одному из его сотрудников? — Причина проста: похитители следят за домом Дорис Бендер и видели, как вы вместе с ним посетили ее вчера вечером. Поэтому-то они и потребовали, чтобы посредником выступили вы. Это объясняет причину моего визита. Морейн, размышляя, несколько раз затянулся и в конце концов, хотя и неохотно, признал: — Да, действительно, это может поставить проблему совсем по-иному, но, признаюсь, перспектива участия в этом деле вызывает у меня отвращение. — Придется исполнить свой гражданский долг, — подчеркнул Уикс. — Не долг, а, скорее, навязанные действия, — поправил Морейн. Уикс промолчал. Заверещал телефон. Сняв трубку, Морейн услышал голос мисс Раис: — Я связалась с окружным прокурором. Если хотите переброситься с ним парой слов по этому вопросу, то он на линии. Морейн на мгновение задумался, затем, прикрыв рукой трубку, обратился к Уиксу: — Вот это совпадение: как раз звонит окружной прокурор. Я посоветуюсь с ним. — Затем, отняв руку, произнес: — Привет, Фил. Ты, видимо, хочешь что-то сказать по поводу того, что нам предлагали вчера вечером? Дункан медленно и осторожно спросил: — Мисс Раис сказала мне, что ты, вероятно, захочешь поговорить со мной. Насколько понимаю, ты стремишься создать впечатление, что это я вызываю тебя? — Именно так, — ответил Сэм. Дункан рассмеялся. — Вот и представился случай выложить тебе все, что я о тебе думаю, — сказал он. — Должны же быть какие-то официальные основания для того, чтобы посадить в кутузку типа, который приглашает друга к себе домой, чтобы ОБЧИСТИТЬ его на восемнадцать долларов и пятьдесят центов. Ты, наверное, влип в неприятную историю типа штрафа за стоянку в неположенном месте, да еще повздорил при этом с полицией. Так вот: если все обстоит таким образом и коп готовится засадить тебя в камеру, на меня не рассчитывай. Надеюсь, это послужит тебе хорошим уроком и впредь ты не будешь больше злоупотреблять моей доверчивостью, чтобы содрать три шкуры. Можешь сказать этому полицейскому, что… Морейн хладнокровно прервал его тираду: — Превосходно, Фил, договорились. Думаю, однако, что это дело может и подождать. У меня тут возник другой вопрос, по которому я хотел бы с тобой проконсультироваться. У меня в кабинете сейчас мистер Уикс. Ты, должно быть, помнишь его, ну тот, кого нам вчера вечером представляли. Эти похитители вроде бы наблюдают за домом и видели, как мы туда входили. Теперь они требуют прекратить все контакты с тобой, а меня предлагают использовать в качестве посредника. Мистер Уикс просит, чтобы я согласился отправиться за малышкой и заплатить им выкуп. Последовала непродолжительная пауза. — Он нервничает? — наконец произнес Дункан. — Да. — Выглядит невыспавшимся? — Точно. — Он в свежей сорочке? — Думаю, да. — На какое время назначен обмен? — Видимо, сегодня вечером. — У тебя есть оружие? — Нет. — Послушай, — сказал Дункан. — Поступай так, как считаешь нужным. Тебе хочется ввязываться в эту историю? — Нет. — Но ты считаешь, что это — твой долг, не так ли? — Совершенно верно. — Официально, — втолковывал Дункан, — мне ничего об этом не известно. Поступай по своему усмотрению, но для страховки я пошлю тебе пистолет и разрешение на ношение и пользование оружием. — Благодарю, — ответил Морейн и, не кладя трубку, повернулся к Уиксу: — О'кей, Уикс. Можете на меня рассчитывать. Тот с облегчением растянул в улыбке губы. В телефонной трубке послышался смешок Дункана: — Ты ведь искал приключений, не так ли? Вот и получай. Теперь держись. Том Уикс вытащил из кармана с полдюжины фотографий. — Тут несколько снимков Энн Хартвелл. Достаточно четких. Изучите их получше. И хорошенько удостоверьтесь в том, что вам не всучили кота в мешке. Десять тысяч долларов — немалые деньги.Глава 3
Бушевавший в бухте ветер вздымал огромные волны, на которых выплясывала стройная яхта Сэма Морейна. Два человека молча смотрели в иллюминатор машинного отделения. — Мы точно напротив маяка, — нарушил тишину Морейн, обращаясь к Сиду Бромли, своему капитану. — Подождем моторку здесь. — Что это за сделка? — полюбопытствовал Бромли. — Что-нибудь связанное с алкоголем? — Нет, не беспокойтесь, — заверил его Морейн. — Для вас лучше не знать, в чем тут дело. Посмотрите, не едут ли за мной. — Вон там, в направлении порта, виднеется огонек. Морейн приложил ко лбу руку козырьком, вглядываясь в темень. Затем он приподнял воротник меховой куртки и вышел на палубу. Огонек приближался. Вскоре послышался стук мотора. — Это она, Сид, — не оборачиваясь, бросил Морейн. — Скверная ночка для малых суденышек, — откликнулся тот. — Лишь бы в нас не врезались. — Возможно, не такая уж она и маленькая, — возразил Морейн. — Ревет довольно внушительно. Спустя несколько минут моторная лодка уже кружила вокруг яхты. Кто-то с ее борта высветил фонариком название судна. С трудом борясь с волнами, она подошла к трапу яхты, у верха которого выжидал Сэм Морейн. Моторка качалась на волнах, то взмывая вверх, то проваливаясь вниз. Наконец удалось кое-как ее выровнять. — Давайте! — закричал человек с моторки. Морейн прыгнул. Его тут же подхватили под руки. Из темноты вынырнул второй незнакомец и поддержал его с другой стороны. — Все нормально? — спросил первый. — Отлично, — ответил Морейн. Второй быстро провел по его телу рукой и наткнулся на оружие, выпиравшее из внутреннего кармана. — Эй, постойте! — возмутился Морейн и попытался вырваться. Но тот держал его крепко, в то время как напарник мгновенно залез за пазуху, выхватил револьвер и, улыбаясь, посоветовал: — Спокойно, приятель, спокойно. — Отдайте оружие, — потребовал Морейн. Незнакомец освободил барабан, крутанул его, высыпав в горсть патроны, и выбросил их за борт. Затем вернул револьвер Морейну: — Вот и оружие, приятель. Никто на него не претендует. Морейн смолчал. Второй дружелюбно похлопал его по спине: — Не сердитесь. Так полагается. Мы не хотим причинять вам зла. Поехали, ребята. — Чертовски трудная ночка для моторки, — попытался завязать разговор Морейн. — Это уж точно, — согласился один из незнакомцев. — Позаботимся, однако, чтобы вода в глаза не попала. В то же мгновение второй надвинул Морейну на глаза шляпу. Тот хотел приподнять ее, но кто-то из спутников, посмеиваясь, крепко схватил его за руки и завел их за спину. — Не дергаться! — смеясь, посетовал второй. — Опасно видеть лишнее. Моторная лодка набрала скорость, которую порой сбивали разгулявшиеся волны. Через некоторое время ход замедлился и суденышко начало описывать круги. Потом обороты мотора сбросили почти полностью. Человек, державший Морейна за руки, освободил ему глаза. Они находились вблизи небольшого буксира. Моторка медленно тянулась вдоль борта. — Вам надо подняться наверх, — сказал тот, кто сидел за рулем. Морейн выждал благоприятный момент и, когда моторку подняло на гребень волны, перепрыгнул на буксир. На юте его поджидала какая-то неясная в ночи фигура. — Сюда, — раздался голос. Морейн прошел за этим человеком на корму. Через открывшуюся дверь одной из кают он увидел лежавшую ничком молодую женщину. Ее бледное лицо отливало типичным для морской болезни зеленоватым оттенком. С порога Морейну было видно, как ее тело содрогалось от рвоты. По окончании приступа Морейн смог рассмотреть черты ее лица. — Вроде бы она, — произнес он. — А то кто же, — подтвердил его провожатый. — Девица нам ни к чему, нужны десять тысяч долларов подержанными банкнотами по двадцать и с номерами вразброс. Если принесли такого рода бабки, отлично. Если нет, то она загремит за борт. Да, и еще одно: не нужно меченых хрустов. Морейн расстегнул пиджак и вытащил из внутреннего кармана бумажник. — Вот деньги, — сказал он. Морейн почувствовал, что его со всех сторон окружали люди, вышедшие из главной кабины и стоявшие в темноте совсем близко. Человек, находившийся рядом с Моренном, протянул руку за бумажником, прикинул его вес и, обернувшись, распорядился: — Льюис! Вытаскивай девицу со всеми пожитками и переноси в моторку. Быстро! Из густой тени выдвинулся человек и прошел в каюту. Тот, кто взял бумажник, подошел к двери, чтобы рассмотреть при вырывавшемся оттуда свете содержимое. Он раскрыл бумажник, разглядел бортик набитых в него старых банкнотов, кивнул в знак согласия и захлопнул его. — Можете забирать эту особу, приятель, — сказал он. — А теперь, когда деньги у нас, убирайтесь отсюда, да поживее. Прыгайте в моторку. Девица последует за вами. — Нет, — возразил Морейн. — Сначала женщина, потом я. Человек саркастически осклабился: — Не верите, значит. Да если бы у нас были дурные намерения, мы вывалили бы ее за борт сразу же по получении денег. Эй, Льюис! Загружай девицу. У главной каюты раздался шум шагов, и группа теней метнулась вдоль борта. Причаленная к буксиру моторная лодка покачивалась на волнах. Двое передали на суденышко человеческое тело, и стоявший рядом проворчал: — Проваливайте! Морейн спрыгнул в моторку, которая так стремительно рванула с места, что он чуть было не упал. Оправившись, он наклонился над человеческой фигурой, лежавшей на полу. — Вы миссис Хартвелл? — спросил он. Женщина утвердительно всхлипнула. На этот раз никто не закрывал Морейну глаза, и он ясно различал огни своей яхты, к которой устремилась лодка. За то время, пока они туда добирались, женщину дважды вырвало. Приблизившись к яхте, сидевший на руле незнакомец заорал: — Свет не зажигать! Управимся сами! Ручной фонарик вырвал из мрака корпус судна. Поднявшаяся волна подбросила моторку почти до уровня палубы. — Бромли! — закричал Морейн. — Молчать, — приказал рулевой. — Нам не нужны свидетели. Двое в моторке подхватили женщину и, дождавшись благоприятного момента, живо перебросили ее на палубу. Хартвелл потеряла равновесие и непременно скатилась бы в воду, не прыгни Морейн следом и не сумей он удержать ее за талию. Возмущенный, он повернулся, чтобы обругать их, но в этот момент что-то ударило его в грудь, и он свалился. Его ругательства потонули в шуме взревевшего мотора. — Поднимайтесь! — прокричал Морейн на ухо женщине. — Вставайте на ноги. Подбежавший Сид Бромли подхватил ее почти бесчувственное тело. Морейн вспомнил об ударившем его предмете, огляделся и, подхватив с палубы, отнес в свою каюту. Оказалось, что это была дамская сумочка. Положив ее в ящик стола, Морейн направился в главную каюту, где Бромли бокалом шампанского пытался привести женщину в чувство. — Это мигом вылечит ее, — заверил он. — Шампанское — лучшее средство от морской болезни. Морейн подошел ближе, и женщина в перерыве между глотками шампанского улыбнулась ему. — Могу ли я еще чем-нибудь быть вам полезен? — спросил Бромли. — Нет. Идем к причалу. Бромли подтвердил жестом, что понял, и вышел из каюты. — Так вы действительно Энн Хартвелл? — еще раз уточнил Морейн. — Да, это я. — Вам лучше? — Да, намного. — Как долго вы пробыли на борту этого буксира? — Несколько дней. — Где вы плавали? — Не знаю. Где-то в океане. Заинтригованный Морейн насупил брови: — Вы давно покинули дом? — Я и не выходила из дому. Они похитили меня. — Когда это произошло? — Думаю, недели две назад. Я потеряла чувство времени. Почему похитители не потребовали выкупа раньше? — Понятия не имею. Мне кажется, они чего-то опасались. К тому же они никак не могли вступить в контакт с моим мужем. — Вот это да! Почему же? — Не знаю. Я просто слышала, как они об этом говорили между собой. — Где вы находились во время этого разговора? — На борту их судна. — И с момента похищения вы все время провели там? — Да, около двух недель: Первый день они продержали меня в какой-то лачуге, а потом переправили на буксир. — Вы не заметили, где они бродили? — Нет, знаю только, что в океане, поскольку видела чаек. — И много их там было? — О да, видимо-невидимо. Молодая женщина сделала гримасу и откинулась на подушки со словами: — Это шампанское удивительно хорошо действует. Жаль, что я не знала об этом раньше. — Это лучшее в мире лекарство от морской болезни, — повторил Морейн. — А сейчас устраивайтесь на кушетке поудобнее и отдохните. Это пойдет вам на пользу. — На вашем судне качает меньше. — Конечно. Яхта же лучше, чем буксир, да и идем мы в бухту. — Мой муж будет ждать меня на берегу? — Полагаю, что да, — ответил Морейн. — Не надо разговаривать. Успокойтесь и помолчите. Морейн набросил на нее халат, погасил свет и направился в рубку. — Что она говорит? — поинтересовался Бромли. — Да почти ничего, — ответил Морейн, зажигая сигарету. — Вы поставите в известность власти о том, что произошло? — Думаю, что нет. — Не удалось установить их судно? — Нет. Оно напоминает старую рыбацкую посудину. Морейн продолжал молча курить. Величественная яхта с королевским достоинством вошла в бухту, тесным проходом проскользнула в док и стала у причала. Бромли выключил мотор. — Прибыли слишком рано, — констатировал он. Морейн натянул пиджак и надел шляпу. — Я, пожалуй, смоюсь, пока не возникли какие-нибудь неприятности, — обратился он к Бромли. — Не забудьте напомнить команде, чтобы помалкивали. Морейн прошел в главную каюту, разбудил молодую женщину, закутал ее в пальто и вместе с ней пересек палубу. Однако едва он и его спутница ступили на мостик, переброшенный с яхты на причал, как их осветил луч фонаря. — Вы оба задержаны, — раздался мужской голос. — Поднимите руки и не вздумайте бежать.Глава 4
Натали Раис открыла дверь кабинета Сэма Морейна. В руке она несла почту, а под мышкой — кипу газет. Она удивленно остановилась, увидев за столом Морейна, спокойно дымящего сигаретой. — Не знала, что вы уже на месте! — воскликнула она. — А вы думали, что я за решеткой? — задумчиво произнес Морейн. — Ага. — Газеты, наверное, расписывают эту историю? — Да, но не упоминают вашей фамилии. Лишь намекают на “директора крупной рекламной компании”. — Весьма мило с их стороны, — отреагировал Морейн. — Но это — секрет полишинеля. Вскоре знать будут все. Натали Раис огляделась вокруг. Шторы на окнах были опущены, горел свет. — Как долго вы здесь сидите? — спросила она, направляясь к окну. Морейн заморгал, когда в кабинет брызнули лучи солнца. — Не знаю. Где-то с трех-четырех утра. — Как вам удалось освободиться от них? — Фил Дункан письменно поручился за меня. — Присутствовал ли при вашем аресте Барни Морден? — Нет. Хорошо, хоть он вел себя прилично. Не знаю почему, но у меня такое впечатление, что в прокуратуре кто-то слишком много болтал об этом деле. — Я не верю этому Мордену, — заметила девушка. — Мне представляется, что он слишком подобострастно держится с мистером Дунканом и любезен с вами только потому, что боится вызвать неудовольствие своего шефа. Думаю, что, если бы он мог подложить вам свинью, он не преминул бы это сделать. — Вполне возможно, — рассеянно согласился Морейн. — Многие поступили бы точно так же. — Как это понимать? — Просто, почуяв выгоду для себя, набросились бы на других. Стоит кому-нибудь попасть в немилость, как от него отворачивается большинство его друзей. Девушка с изумлением взглянула на него, словно углядела в этом замечании намек на себя. Тем не менее она быстро спохватилась и спросила: — Вы будете принимать сегодня клиентов? — Нет, — распорядился Морейн. — Нужно все сделать, чтобы ни с кем сегодня не встретиться. В офис, должно быть, набегут газетчики. Да и детективы тоже. В глазах Натали Раис мелькнула тревога: — Значит, надо ждать детективов? — Это же очевидно. Девушка, положив корреспонденцию и газеты на стол, опустилась в кресло. — Прошу прощения, мистер Морейн, но я неважно себя чувствую. — Может, дать вам воды? — вскочил он с места. Она молча наклонила голову. Морейн открыл ящик стола. — А если немного коньяку? Чуть поколебавшись, она показала жестом, что не возражает. — Пожалуй, и я приму чуток, — заявил Морейн, передавая ей рюмку. — Возможно, это поможет мне соснуть. Я прилягу здесь же, на диванчике, и немного отдохну. Если я и впрямь засну, то отбивайтесь от журналистов и детективов сами. — Чем мне их порадовать? — Чем угодно. Сообщите, что я уехал в Тимбукту, что удрал с замужней женщиной, что ограбил банк и улизнул с добычей, — одним словом, все, что взбредет в голову. В этих условиях не грех и присочинить. Мне же нужно побыть одному, отдохнуть и привести в порядок свои мысли. — Вы, видимо, жалеете, что ввязались в эту передрягу? — посочувствовала секретарша. — Сам не знаю, — признался Морейн. — Что-то в этом деле продолжает меня живо интересовать. — За что вас арестовали? — За то, что я отвез деньги похитителям. Федеральные власти были извещены о том, что происходит, и задержали нас, как только мы ступили на землю. Полагаю, что лично против меня они ничего не имеют. Взяли под стражу только с одной целью: показать, что платить выкуп — дело опасное, чреватое раздражением федеральных властей. И если бы не Фил, мне бы досталось на орехи. — А что сотворили с женой дантиста? — С миссис Хартвелл? О! Она выдала весьма романтическую версию для журналистов. — В одной из газет утверждают, что в этом деле не все ясно. — Она всего-навсего истеричная женщина, не более того, — ответил Морейн, пожав плечами. — Попытаются ли федеральные власти разобраться в этой истории? — В чем именно? Девушка хотела что-то сказать, но сдержалась. Морейн, не отрывая от нее взгляда, подбодрил ее: — Продолжайте. Вы ведь что-то хотели сказать? — Да нет, ничего, — уклонилась она. — В конце концов, меня это не касается. Опять звонила миссис Грэнтленд. Вам необходимо также взглянуть на контракт Джонсона. “Пелтон пейпер продактс” желает, чтобы им подготовили текст рекламного объявления и… — Подождите, — перебил он девушку. — Все это терпит. Мы ведь говорили о другом. — Я уже сказала вам, что это — не мое дело, — упорствовала она. — Поэтому предпочитаю обойтись без комментариев. — Вот так всегда, — огорчился Морейн. — Стоит мне заговорить с вами о личных делах, как вы тотчас же скрываетесь под личиной эффективной секретарши. — Разве для вас это не предпочтительней? — Нет. — Но я должна держаться именно так. Морейн отрицательно мотнул головой: — Мне так не кажется. Вы знаете обо мне все. Я же о вас — очень мало. Вы прекрасно представляете, что следует ответить миссис Грэнтленд, что надлежит делать с контрактом Джонсона, аесли сами подготовите рекламу для “Пелтон пейпер продактс”, она, возможно, будет лучше моего варианта. А я ничегошеньки о вас не знаю. Вы появились без рекомендательных писем, когда у меня было десять претенденток на место секретаря. Вы получили самый высокий балл при тестировании на сообразительность, вы стенографировали быстрее всех и проявили себя превосходной машинисткой. Но когда я попросил представить рекомендации, вы уклонились. Я понял ваш маневр, но не стал придавать этому значения. Предпочитаю доверять собственному суждению о людях, почему и сказал, что рекомендации меня не интересуют, и принял вас на работу. Девушка, не отрываясь, смотрела на него. — И сделали это ради того, чтобы позднее бросить мне этот упрек в лицо? — Нет, — возразил он, — но я твердо убежден, что у вас в прошлом произошло что-то малоприятное. Это похищение взвинтило вас. Возможно, у вас были какие-то контакты с теми, кто это сделал, или же вы считаете, что знаете, кто его организовал. Раис с достоинством поднялась с кресла. — Мне нравится работать с вами, — отчеканила она. — Мне по душе характер моих обязанностей. Но только тогда, когда это касается рекламы. Если же шеф целиком уходит в дела, связанные с похищением, мне остается лишь распрощаться с ним. — Как это? — поразился Морейн. — Вы увольняетесь только потому, что я оказался вовлеченным в эту историю с похищением? — Да, частично. — И все же почему вы увольняетесь? Признаюсь, что ничего не понимаю. — Меня интересует лишь то, что связано с деятельностью фирмы, — настаивала она. — Раз вы начали заниматься делами другого рода, то на основную работу времени у вас хватать не будет, в связи с чем я и прерываю контракт. — Ну, знаете ли, подобная аргументация никого не убедит, — рассмеялся Морейн. — Так что будьте откровенней. — Я вовсе не пытаюсь вас обмануть, — вспыхнула она. Ее глаза метали молнии. — И вы не имеете права на подобные инсинуации. — Не распаляйтесь, — добавил он, все еще улыбаясь. — И, главное, не забывайте, что я немного психолог. Промелькнувшая у вас в глазах обеспокоенность, когда я сказал, что сегодня нагрянут детективы, не осталась мною незамеченной. Я также подметил, как пристально вы посмотрели на меня при словах о том, что общество имеет обыкновение отворачиваться от тех, кто впадает в немилость. Поэтому, мисс Натали Раис, попрошу вас быть со мной откровенней и сказать мне правду, почему вы уходите именно в тот момент, когда сюда нахлынут газетчики и детективы. Лицо девушки сильно побледнело. В полном изнеможении она рухнула в кресло. — Надеюсь, вы сейчас не разреветесь? — встревожился он. — Не беспокойтесь, — отрезала Натали Раис. — Не имею привычки распускать нюни. — Вот и отлично. Еще коньяку? — Нет, спасибо. — Попал в точку? — мягко спросил Морейн. — Почти, — ответила она, пытаясь овладеть собой. Взяв предложенную сигарету, она наклонилась, чтобы прикурить, затем откинулась в кресле, печально усмехнувшись. Морейн тоже закурил, с симпатией глядя на девушку. — Вы когда-нибудь слышали об Элтоне Дж. Раисе? — решилась она. Морейн наморщил лоб, стараясь вспомнить. — Элтон Раис… Фамилия знакома, но не помню в какой связи. Это не политический деятель? Он, кажется, был замешан в деле… — …о растрате, — закончила она. — Точно! — воскликнул Морейн. — Он был казначеем мэрии, верно? — Да, это так. — Продолжайте, — попросил он. — Элтон Дж. Раис — мой отец, — призналась она с подкупающей простотой. — О! — участливо произнес Морейн. — Он сейчас находится в… в… — Правильно, в тюрьме. Срок уже подходит к концу. Покуривая, Морейн незаметно, но все время держал ее в поле зрения. — Во время суда, — рассказывала она, — прокуратура была убеждена, что он где-то скрыл пропавшие пятьдесят тысяч долларов. Ему даже предложили вернуть эти деньги в обмен на смягчение наказания, но отец не переставал твердить, что он не может этого сделать, поскольку не представляет, куда они вообще подевались. — Дункан тогда уже был окружным прокурором? — уточнил Морейн. — Нет, все происходило еще при его предшественнике. — Что было дальше? И прошу извинить меня за то, что прервал вас. — Тогда власти подумали, что о местонахождении денег известно мне, — продолжала Натали Раис. — Они вбили себе в голову, что отец передал их мне. Они напустили на меня детективов, которые таскались за мной днем и ночью. — А вы знали, где лежат деньги? — Морейн смотрел ей прямо в глаза. — Ну конечно же нет. Вообще не было никакой растраты. Все это политические махинации. Отец подозревал, что готовилась какая-то нечистоплотная сделка в отношении дорожного строительства. Тогда Диксон и его дружки решили отделаться от него. Поскольку не было иного способа оттеснить отца от казны, они сфабриковали дело о растрате. — А куда же подевались деньги? — Должно быть, осели в руках Диксона или его приспешников. — Откуда вы это знаете? — Так сказал отец. У него были основания так считать, но собрать доказательства он так и не смог. — Хорошо, что произошло потом? — Вы только что говорили, что люди отворачиваются от тех, кто попадает в беду. Для обывателя социальное положение значит больше, чем узы дружбы. Я испытала это на себе в полной мере. Когда арестовали отца, я была помолвлена с парнем, которого любила, и — я уверена в этом — он отвечал взаимностью. Тем не менее он не сумел вынести перемены обстановки — всех этих детективов, шлепавших за мной по пятам, газет, распространявшихся об отце, друзей, начавших меня избегать, да и его тоже… Лишившись его поддержки, я улучила подходящий момент, отделалась от сыщиков и с тех пор домой больше не возвращалась, даже за вещами. Я была вынуждена начать жизнь заново. Прошла все: была посудомойкой, официанткой, распространяла проспекты… — Но ведь вы первоклассный секретарь, — заметил Морейн. — Лица, нуждающиеся в подобных специалистах, хотят иметь о них исчерпывающие сведения. Они копаются в их жизни, расспрашивают о семье, требуют рекомендаций. Когда же нанимают мыть посуду или распространять рекламу, никого не интересует, что ты собой представляешь. Как-то раз я услышала, что вам нужна секретарша и что кандидаты проходят у вас конкурс и тесты на интеллектуальность. Я по наитию почувствовала, что вы человек без предрассудков, и решила попытать счастья. — Заметим мимоходом, что вы блестяще справились с испытанием, — улыбаясь, прокомментировал Морейн. Девушка ответила ему также улыбкой: — Интуиция не подвела. Морейн задумчиво пыхнул сигаретой. — Вы думаете, что детективы вас узнают? — Это более чем вероятно. — Что это вы мне недавно тут заявляли насчет похищения Энн Хартвелл? — Газеты немало потрудились, чтобы подать все в романтическом ключе. Но лично мне эта история представляется довольно темной. Морейн задумчиво кивнул: — Да, видимо, стоит подбросить кое-какую работенку, которая позволит вам отсутствовать в то время, когда здесь появятся детективы. — Что за поручение? — Сыскного характера. — Ради чего? — Я хотел бы прояснить эту историю с похищением. — Господи! — воскликнула девушка. — Неужели вам это не надоело? Полно работы, да и ночь вы не спали. Морейн ухмыльнулся: — По правде говоря, никогда еще в своей жизни я так не развлекался. И в мыслях не было, что окунуться в мир преступлений — столь увлекательно! — Кончится тем, что схлопочете пулю, — нервно рассмеялась Натали Раис. — И это будет даже забавно. Разве вы не видите, что мне до смерти надоели все эти контракты и рекламные дела? Пусть теперь этим займется мой заместитель. Мисс Раис, мне до зарезу нужно, чтобы вы кое-что раскопали. Непродолжительного экскурса в личную жизнь, который позволила себе Натали Раис, как не бывало. Ее лицо снова обрело непроницаемость, зазвучал голос высококвалифицированной секретарши: — Слушаю вас, мистер Морейн. Что вам угодно? — Вы слышали мой разговор с Уиксом. Он просил меня вручить выкуп в десять тысяч долларов в обмен на эту женщину. Я пошел ему навстречу и с этой суммой отправился на моей яхте в указанное похитителями место. Те прибыли за мной на моторке и доставили на борт судна, которое напоминало старое рыбачье корыто, переделанное в буксир. Было довольно ветрено, и судно слегка покачивало. Женщина лежала на кушетке и мучилась морской болезнью. Я передал деньги, а они мне — свою жертву. А теперь обратите внимание на следующее обстоятельство: похитители потребовали, чтобы выкуп был уплачен старыми двадцатидолларовыми купюрами без каких-либо меток и без всякой последовательности в номерах. Однако, когда я вручил им эту сумму, они не стали изучать банкноты. Они даже не вытащили их из бумажника. Просто, убедившись, что деньги находятся в бумажнике, они тут же передали мне Энн Хартвелл. Натали Раис слушала с неподдельным интересом. — Когда моторная лодка вернулась к яхте, они перебросили на нее какой-то предмет, который ударил меня в грудь. Я подобрал его на палубе и увидел, что это дамская сумочка. Забросив ее в каюту, я совсем о ней позабыл. На берегу мы были тут же задержаны федеральными агентами, которые препроводили нас в изолятор. Морейн умолк, продолжая курить с задумчивым видом. Затем заговорил снова, как бы размышляя вслух: — Вы, видимо, помните, что Энн Хартвелл исчезла две недели назад. Она утверждает, что все это время провела на борту бороздившего океан буксира, постоянно находясь в наркотическом состоянии, и что на судне, кроме каюты, куда ее заточили, она больше ничего не видела. Так вот, две недели — срок более чем достаточный, чтобы привыкнуть к качке. Несмотря на это, когда я увидел женщину на борту буксира, она сильно страдала от морской болезни, хотя, в сущности, мы были в пределах бухты. Это деталь, которую не следует забывать. Выйдя из каталажки, я вспомнил о дамской сумочке и решил ознакомиться с ее содержимым, прежде чем рассказать о ней федеральным агентам. Вернувшись на яхту, я осмотрел ее. Там находились губная помада, рисовая пудра, немного денег, платок, два ключа и конверт, адресованный Энн Хартвелл, Сэксонвилл. — Только конверт? — Да. Причем пустой. — Странно, что она сохранила один конверт, — обратила его внимание Натали Раис. — Естественней было бы оставить письмо и выбросить конверт. Морейн, согласившись с ней, вытащил из кармана какую-то карточку и протянул ее девушке. Это был фирменный бланк таксопарка с карандашной надписью на обратной стороне: “Сэм-13”. — Это также находилось в сумочке? — спросила она. — Да, — подтвердил Морейн. — Думаете, что это принадлежит ей? — Не знаю. Хотелось бы, чтобы вы разыскали водителя этого такси и выведали у него, как это у нее оказалось. Поскольку фотография Энн Хартвелл появилась в газетах, вам будет нетрудно описать ее таксисту. Но, ради Бога, не используйте для этого саму газетную фотографию, иначе тот может почуять неладное и сообщить о проявленном вами интересе федеральным агентам. — Вы не хотите, чтобы они знали о моих действиях? — Пока нет. — Можно ли узнать почему? — Видите ли, — ухмыльнулся Морейн, — мне кажется, что кто-то принимает меня за дурачка, и я стремлюсь доказать, что он глубоко заблуждается. — Однако, — заметила девушка, — коли в этом похищении что-то выглядит подозрительным, власти в конечном счете обо всем узнают. А вы и так уже у них на заметке. Если вы снова начнете вгрызаться в это дело, а они в ходе расследования это засекут, то ваше положение будет незавидным. Я понимаю, что вопрос меня не касается, но таково мое мнение. — Что привлекает меня в этой истории, — продолжал, игнорируя ее реплику, Морейн, — так это возможность опередить их. Вам известно, что я без ума от покера. При этом главное для меня не деньги, да и ставки, кстати, настолько невысоки, что никому из нас еще не доводилось выиграть или проиграть сколь-нибудь значительную сумму. Как правило, выигрываю я. Фил Дункан играет ради развлечения, не преследуя никаких других целей. Барни Морден, который меня вообще не жалует, при игре в покер не скрывает откровенной враждебности. Его основная забота — угадать, какую я веду игру. Он никогда не обращает большого внимания на Дункана, все его усилия сосредоточены на мне. Он все время стремится выиграть у меня, постоянно пытается подловить на блефе. А я предпочитаю скорее рискнуть, чем отказаться от него. — Глаза Морейна опасно блеснули. — Эта история с похищением — тот же покер, только ставки повыше. Я рассчитываю на свои познания в психологии и на умение разбираться в человеческой натуре, чтобы свести степень риска до минимума. Я убежден, что Том Уикс и эта Энн Хартвелл считают меня недалеким. Изначально намеченными жертвами были Фил Дункан и Барни Морден. Но их сочли чересчур опасными противниками и тоща на сцену вывели меня. Не отрицаю, что во мне, возможно, говорит тщеславие. Но я действительно хочу узнать, что за всем этим кроется, причем раньше полиции или федеральных властей. И тогда наступит очередь этих субчиков пожалеть, что они приняли меня за простофилю. — Других поручений не будет? — подала голос Натали Раис. — Если вы не согласны со мной, то постарайтесь по крайней мере не выказывать этого, — сухо бросил Морейн. — Я просто высказала свое мнение, — отреагировала девушка уже на выходе. — И спасибо за то, что вы дали мне возможность сегодня отсутствовать. Благодарю также и за… за проявленное вами участие. Она вышла, прикрыв за собой дверь. Морейн невидящим взглядом смотрел ей вслед. Прошло несколько минут. Его раздумья прервало дребезжание внутреннего телефона. — В чем дело? — произнес он. — Явился некий доктор Ричард Хартвелл, — раздался взволнованный голос секретарши. — Не говорит, по какому вопросу, но грозит выломать дверь, если я его не пропущу. Голос замер. Послышался шум борьбы, и дверь в кабинет Сэма Морейна с треском распахнулась. На Морейна уставился человек высокого роста, с бледным перекошенным от ярости лицом и вытаращенными глазами. В рукав его пиджака вцепилась белая как полотно Натали Раис. Морейн вскочил на ноги. — С кем имею честь?.. — Доктор Ричард Хартвелл, — прохрипел тот. Натали Раис продолжала висеть на нем. — Осторожно! — закричала она. — У него пистолет!Глава 5
Доктор Хартвелл гневно повернулся к Натали Раис. Сэм Морейн одним махом преодолел расстояние до двери и правой рукой крепко ухватил его за узел галстука. Натали Раис, заложив руки за спину, отступила и прислонилась к стене. — Какого черта!.. — рассвирепел Морейн. — Где оружие? — Пустите меня! — просипел Хартвелл. — Где оружие? — повторил Морейн, сжав зубы и встряхивая его за галстук. Хартвелл не отвечал. Морейн резко двинул доктора локтем и, когда тот, охнув, согнулся пополам, вытянул из кармана его пиджака револьвер. Затем оттолкнул дантиста. Хартвелл был мертвенно бледен. — Отдайте оружие! — завопил он. — Я охочусь не за вами. От вас нужна лишь информация. — Спокойно, приятель, — предупредил Морейн. — Мне ваше оружие ни к чему. Сейчас покажу вам один трюк. Посмотрим, угадаете ли, где я ему научился. Он крутанул барабан, разрядил его, бросил патроны в корзину для бумаг и вернул револьвер доктору Хартвеллу. Тот какое-то время тупо разглядывал его, затем небрежно сунул обратно в карман. — Вы не ранены? — спросил Морейн, обращаясь к Натали Раис. Девушка отрицательно покачала головой: — Всего лишь разнервничалась. Думала, что он пришел с намерением прикончить вас. — Как вы обнаружили, что я вооружен? — недоумевал Хартвелл. — Я почувствовала револьвер на ощупь, когда пыталась помешать вам войти, — сухо обронила Натали Раис. — Что вам, в конце концов, от меня надо? — смерив доктора взглядом с ног до головы, напористо заговорил Морейн. — У меня нет лишнего времени, — огрызнулся тот. — Вы прекрасно знаете, кто я и чего добиваюсь. Морейн повернулся к Натали Раис: — Вот-вот нагрянут люди, о которых мы говорили. Вам лучше уйти и заняться моим поручением. Девушка молча кивнула, хотела еще что-то сказать, но, взглянув на Хартвелла, отказалась от своего намерения. — Вы можете оставить вместо себя в приемной кого-нибудь из машинисток? — попросил Морейн. — Конечно, Тельму Смит. — Отлично. Тогда идите. Секретарша вышла, и Морейн занялся посетителем. — Так в чем же дело? — Сами знаете. — Уточните. — Где моя жена? — Понятия не имею. В последний раз видел, как ее допрашивали власти. — Давно ее знаете? — Менее суток. — Ну это вы так говорите. Морейн сурово взглянул на Хартвелла: — Послушайте! Вы сейчас вне себя и можете накликать на себя неприятности. Самую большую услугу, которую в этой ситуации я могу вам оказать, — это позвонить в полицию, выдвинуть обвинение в вооруженном нападении и тем самым способствовать тому, чтобы вас упрятали туда, где вы смогли бы успокоиться и поразмышлять. — Я не нападал на вас, — запротестовал дантист. — Это вы выудили у меня из кармана револьвер. — Верно, — согласился Морейн. — Я только хотел пояснить, что мог бы сделать для вашего же блага. — В ваших милостях не нуждаюсь. Морейн вздохнул, сел за стол и указал на кресло Хартвеллу. — Отдохните чуток, доктор. Так что же все-таки вы хотите от меня узнать? — Выяснить, где была моя жена. — Об этом можно прочитать в любой газете. — Все это выдумки. Ее вообще никто не похищал. — Вы так считаете? Почему же? — Если бы это случилось, то десять тысяч потребовали бы у меня, а не у Дорис Бендер. — А есть ли они у вас, эти десять тысяч долларов? — Нет. — А у Дорис есть. Или же она где-то их раздобыла. — Ну по этой-то части она большой мастак. — Судя по всему, вы недолюбливаете Дорис? — заметил Морейн. — Знаете что? — Хартвелл подошел к столу. — Вы и эта Дорис пытались обвинить меня в убийстве. Не считайте меня круглым идиотом. Я прекрасно понимаю, что происходит. Моя жена слишком близко сошлась с Дорис, и это сломало нашу жизнь. Затем она пропала. Я вовсе не собирался заниматься этим делом, да и не хотел привлекать внимания к своим семейным неурядицам. Это повредило бы мне в профессиональном плане. Но вам с Бендер было мало разрушить мой семейный очаг, вы попытались еще и навесить мне убийство. Как вам хотелось засадить меня за решетку! Морейн зевнул: — Доктор, примите успокоительное и пойдите проспитесь. Или же надеритесь как следует. Но в последнем случае спрячьте подальше оружие. Вы стали на дурной путь. — Хочу знать, где вы повстречали мою жену. — В газетах подробно все расписано. — Вам известно больше, чем журналистам. — Так сначала думали и представители федеральных властей. — Они вас допрашивали? — До тех пор, пока им это не надоело. Воинственности у доктора несколько поубавилось. — Как же вы влипли в это дело? — Вот это хорошая возможность выложить вам всю правду, — воодушевился Морейн. — Я дружу с окружным прокурором Филом Дунканом. Когда Дорис Бендер получила письмо с требованием выкупа, Дункан подъехал к ней домой вместе со мной как экспертом в вопросах документации. Все это произошло позапрошлым вечером. Вчера утром ко мне заявился один человек и сообщил, что похитителям стало известно о том, что прокурора проинформировали об их действиях, и они угрожают убить вашу жену, если я как посредник не вручу им десять тысяч долларов. Мне передали эту сумму вместе с фотографиями вашей супруги, чтобы я мог опознать ее, а также объяснили, каким образом я могу с ними встретиться. Я прибыл в указанное место, встретился с похитителями, отдал им деньги, доставил вашу жену на борт своей яхты и был арестован сразу же по прибытии в порт. Власти допрашивали меня почти всю ночь, а потом отпустили. Результат: я не сомкнул сегодня глаз, и этого достаточно, чтобы привести меня в столь же дурное, как и у вас, настроение. А когда я взвинчен, кто-то всегда от этого страдает. Так что убирайтесь и оставьте меня в покое. — Вы хотите сказать, что познакомились с моей женой только прошлой ночью? — переспросил Хартвелл. — До этого я ее никогда не видел. — И вы передали им десять тысяч долларов? — Да. — Наличными? — В старых двадцатидолларовых банкнотах без какой-либо последовательности номеров, как они того и требовали. — Все это звучит бессмысленно, — сделал вывод Хартвелл. — Не собираюсь спорить с вами, — откликнулся Морейн. — А теперь, когда вы знаете об этом похищении столько же, сколько и я, прошу вас удалиться. — Я хотел бы переговорить с женой. — А вы пытались связаться с ней через Дорис Бендер? — Не желаю иметь никаких дел с этой женщиной, — заартачился Хартвелл. — Это настоящая змея! Не будь ее — мы бы по-прежнему мирно поживали с Энн. Морейн пожал плечами и снова зевнул. — Ну что вы досаждаете мне своими семейными дрязгами? — Мне надо узнать от вас, где находится жена. Я хочу поговорить с ней наедине. — Ваша супруга сейчас либо в тюрьме, либо в месте, известном Дорис Бендер, либо вы страшно невезучий человек, — высказал мнение Морейн. — И это все, что я в состоянии сказать вам. — Вы, вероятно, друг Карла Торна? — желчно поинтересовался Хартвелл. — И опять вы заблуждаетесь, доктор. Ни разу даже не видел его. — Дорис неразлучна с Карлом Торном, — начал объяснять Хартвелл. Морейн закурил сигарету. — Энн уже более трех месяцев помогает им обеспечивать конфиденциальную переписку, — продолжал доктор. Морейн набычился, но смолчал. — Моя жена занята на коммерческих курсах, но три-четыре месяца назад Дорис Бендер спросила, не хочет ли она подзаработать. Поскольку я приношу в дом не так уж много, Энн с моего одобрения согласилась. Вот здесь-то я и допустил ошибку. Это была работа на Карла Торна, но на дому у Дорис Бендер. Моя жена начала мотаться туда-сюда, в город и обратно, и с тех пор сильно изменилась. — А во мне перемены начались с того момента, как вы ворвались в приемную и нахамили моей секретарше, — взорвался Морейн. — Я рассказал все, что мне известно, и уже дважды предлагал вам сгинуть с моих глаз. — Неужели они и вас “заделали”, а вы примиряетесь с этим? — с горечью выдавил из себя Хартвелл. — Если бы это было не так, тогда какого черта они выбрали вас в посредники? Морейн гневно поднялся с места. Доктор Хартвелл инстинктивно сунул руку в карман. — Не подходите! — взвизгнул он. — Я буду защищаться! Я… Он выхватил револьвер и наставил его на Морейна. — Вы забыли, что он разряжен, — усмехнулся тот. Доктор Хартвелл побледнел, а Морейн, сжав кулаки, шагнул вперед. Хартвелл попытался нанести ему удар в лицо, но тот отбил его локтем. В тот же миг он схватил доктора за шиворот, двинул ногой в дверь и протащил его через приемную. Подцепив для верности Хартвелла другой рукой за одно место, он пронес его коридором до лестницы и спустил вниз, послав вдогонку хороший пинок, но, к сожалению, промахнувшись на несколько миллиметров. Хартвелл, все еще сжимая в руке оружие, развернулся, негодуя и осыпая Морейна бранью. Тот демонстративно вытер руки и пошел к кабинету. На пороге его поджидала перепуганная Натали Раис. — Что такое? — удивился Морейн. — Почему вы еще здесь? Детективы появятся с минуты на минуту. — Я боялась, — прошептала она. — Чего? — Как бы этот тип не сделал с вами чего-нибудь. — Бедняга! Он совсем рехнулся. Выставив его вон, я почувствовал себя лучше. — Не слишком ли глубоко вы погрязли в этой истории? — обеспокоилась девушка. Морейн хохотнул: — С тех пор как в детстве болел корью, я никогда так не веселился. Ладно, ступайте и выясните насчет этого таксиста, хорошо? — Следует ли мне сообщить вам о результатах по телефону? — Не стоит. Строго между нами: я намерен отправиться по адресу Вашингтон-стрит, 4390 и потолковать с миссис Дорис Бендер. Могу также сказать вам, что надеюсь добиться от нее весьма полезных разъяснений.Глава 6
Дверь открыла сама Дорис Бендер. На ней был легкий халатик, превосходно облегавший фигуру. При виде Морейна ее губы приоткрылись в улыбке. — Рада вас видеть, мистер Морейн. Вот ведь в какие неприятности мы вас втянули! Уж извините, я и не думала, что все так осложнится. Хорошо, что пришли сами, а то я уже намеревалась позвонить вам. Морейн резко прервал ее: — Где ваш дружок? Улыбка медленно сползла с ее лица. — Дружок? — переспросила она, не сводя с него глаз. — Да, Уикс, — ответил он. — Мистера Уикса здесь нет. — А миссис Хартвелл? Она-то у вас? — Она — да. — Я хотел бы переговорить с ней. Дорис Бендер на мгновение заколебалась. Затем подхватила его под руку и пригласила, отступив в сторону: — Да вы входите, располагайтесь поудобнее. Энн сейчас в ванной. — Ее долго допрашивали? — Порядочно. — Чего они добивались? — Не знаю. Думаю, что хотели выяснить, кто ее похитил. Наседали также с расспросами про вас. Они не верят, что вы только вчера впервые увидели Энн. — Этому не верит и ее муж. — Муж? — Именно. — Когда вы с ним разговаривали? — Несколько минут назад. — И что он вам наболтал? — С три короба. Дорис Бендер хотела было сесть в кресло, но внезапно передумала и подошла к Морейну. — Садитесь, — предложила она. — И расскажите мне обо всем. В простенке между двумя окнами с тяжелыми портьерами стоял шезлонг. Повинуясь жесту хозяйки, Морейн уселся в него. Та примостилась рядом и, закинув ногу на ногу, обратилась к нему: — С какой целью он приходил к вам? — Не знаю. — Раздраженный? — Очень. Был при оружии. — О Боже! И что же вы сделали? — Разрядил револьвер и вернул его владельцу. Затем схватил его за шиворот и выдворил вон. Дорис задумчиво его разглядывала. — Какую роль вы играете в этом деле? Морейн прикинулся удивленным: — Что за вопрос! Я тот, кого ваш дружок выбрал для уплаты выкупа. — Прошу вас, не называйте его моим дружком. — Так он вам не дружок? — Все зависит от смысла, который вы вкладываете в это слово. — Дружок он и есть дружок. Она нахмурила брови: — Вы очень упрямы, мистер Морейн. — Как и все мужчины. Сколько времени продолжался допрос Энн? — Всю ночь. Ее выпустили под обязательство не покидать города. — Странно, что они потратили ночь на допрос Энн вместо того, чтобы попытаться поймать ее похитителей, — вставил Морейн. — Действительно необычно, не так ли? Она продолжала пристально наблюдать за ним. В глазах промелькнуло удивление. — Что такое? — встревожился Морейн. — Я подумала, — неторопливо, со значением выговаривая слова, произнесла она, — что еще никогда не встречала такого человека, как вы. — И что же во мне такого особенного? — Не знаю. Морейн расхохотался. — Никак не могу понять, как вы влипли в это запутанное дело? — промолвила она. — Благодаря вашему дружку. — Он мне не дружок. Морейн вытянул ноги и ухмыльнулся: — В конечном счете я нахожу эту историю забавной. Всегда обожал всякого рода тайны. — Но ее больше не существует, — возразила Дорис, всматриваясь в собеседника. — Энн ведь отпустили. — Да, но похитители не пойманы. — Нас это не интересует. Пусть этим занимается полиция. — А вам разве хочется, чтобы они остались на свободе? — Конечно нет. — Тогда тайна еще не раскрыта, — подытожил улыбаясь Морейн. — Так вы хотите сказать, — размеренным тоном осведомилась она, — что собираетесь лично заняться поимкой похитителей? — Почему бы и нет? — Это не принесет вам никакой выгоды. — Мною движет простое любопытство. — Ну-ну, — сыронизировала она, прищурившись. — У вас все равно ничего не выйдет. Даже если вы повстречаете их снова, то не узнаете. — Вы это говорите, словно бросаете мне вызов, — заметил Морейн. — Будто предлагаете опровергнуть ваше утверждение. — Предлагаю. — Так будьте уверены, — отчеканил Морейн, — что я в состоянии, не колеблясь, узнать их. — Но вы же не видели их лиц. — Зато слышал голоса. А у меня превосходный слух. — Этого будет недостаточно для полиции, — возразила Дорис Бендер. — К тому же может создать для вас довольно затруднительную ситуацию. Не лучше ли вам сосредоточить свои усилия на бизнесе? Она замолчала, услышав, как открывается дверь. В ее проеме показалась Энн Хартвелл. — Вы говорили обо мне? — полюбопытствовала она. — Привет! — воскликнул Морейн. — Входите. Вам уже лучше? — Намного, спасибо. Но войти не могу. Надо сначала одеться. — Энн, он хочет поиграть в детектива, — вмешалась Дорис Бендер. — Ко мне только что заявился ваш муж, — сообщил Морейн, игнорируя комментарий Дорис Бендер. — Что ему от вас было надо? И почему он сначала не разыскал меня? — Не беспокойтесь, он как раз этим и занят. Причем с револьвером. Сильно возбужден. Мне кажется, он не очень-то верит в версию похищения. — Что вы имеете в виду? — Он не убежден, что я действительно вызволил вас из лап этих поганцев. — Интересно, и куда же, он думает, вы ездили за мной? — В детали он не входил, но мне представляется, что, на его взгляд, всю эту историю с похищением смошенничал я. — Зачем? — Чтобы скрыть, что мы с вами где-то весело проводили время, а также чтобы выдвинуть против него обвинение в убийстве. Энн Хартвелл тут же вошла в комнату. Ее прикрывал только халатик из тонкого шелка. Но она, казалось, не замечала этого, целиком захваченная сообщением Морейна. Не обращая на него внимания, она жалобно и с укором взглянула на Дорис Бендер: — Вот видишь, Дорри? Я же тебя предупреждала. Надо успокоить Дика. — Ступай оденься, Энн, — выразительно распорядилась Дорис Бендер. Энн опомнилась, взглянула на себя и стремглав выскочила за дверь. — Не лучше ли вам, — бесстрастно произнес Морейн, — перестать держать меня за несмышленыша и выложить карты на стол? Она поморгала, одарила его улыбкой и пододвинулась к нему, проворковав: — Чего вы в конечном счете добиваетесь? — Хочу кое-что выяснить. — Что именно? — Все. — Зачем? — Если хотите, можете считать это проявлением любопытства. — Я бы назвала это дерзостью. — Ну что же, дерзость так дерзость, — охотно согласился Морейн. — Ну вы сильны! — Ваш дружок должен был предвидеть это, когда принял меня за “блаженненького”. — Ну зачем же так, — выдохнула она. — Ни он, ни вы не такие. — А я и не утверждаю этого про него, — усмехнулся Морейн. — Я сказал лишь, что в отношении меня он просчитался. Дорис, метнув взгляд на дверь, пододвинулась к Морейну поближе. Она крепко сжала его руку, глаза засветились обещанием. — Ну пожалуйста, — томно вздохнула Дорис. — Если вы рыцарь… Она смолкла и прижалась к Морейну еще плотнее. Он ясно чувствовал тепло ее грудей, пробивавшееся через тонкий халат. Она в упор смотрела ему в глаза. Хлопнула входная дверь. Кто-то прокашлялся. Дорис Бендер отпрянула от него, как будто прикоснулась к змее. Вскочила на ноги и поправила одежду. Морейн посмотрел поверх нее. На пороге стоял мужчина лет пятидесяти с жестким выражением на бледном лице. Под глазами чернели круги. Он застыл в выжидательной позе. Дорис Бендер радостно с распростертыми объятиями бросилась к нему. — Карл! — воскликнула она. Мужчина отвел в сторону обвившие его руки, шагнул в гостиную и осведомился: — Это что еще за тип? Морейн вытащил из кармана портсигар, вытянул оттуда сигарету и постучал ею о ноготь большого пальца. — У кого-нибудь есть спички? — невинно осведомился он. — Это Сэм Морейн, — заторопилась Дорис. — Он дружит с окружным прокурором Филом Дунканом. Мистер Морейн, позвольте представить вам Карла Торна. Вы наверняка слышали о нем от Дункана. — С жестом отчаяния она повернулась к Торну: — О мистере Морейне пишут все газеты. Это он отвозил выкуп похитителям. Он… приятель Энн Хартвелл. При этих словах выражение лица Торна несколько смягчилось. Он облегченно вздохнул и повторил: — Ах, значит, это дружок Энн? Дорис Бендер, умоляюще глядя на Сэма Морейна, живо кивнула. Правой рукой Карл Торн достал из кармана своего синего костюма из саржи коробок спичек. — Рад познакомиться с вами, — заявил он, чиркая спичкой. Морейн наклонился, чтобы прикурить. Дорис Бендер прошла за его спиной, открыла дверь в соседнюю комнату и позвала: — Энн! Можешь вернуться! Прятаться ни к чему. Это Карл. Энн что-то ответила, судя по тону, зло. Ее слов не было слышно в гостиной, зато ответ Дорис Бендер прозвучал отчетливо: — Ну ладно, хватит! Не выпендривайся. Быстренько иди сюда! Спустя несколько минут вошла Энн в изящном шелковом кимоно. Было видно, что она плакала. — Привет, Энн, — произнес Карл Торн. В ответ она слегка кивнула. — Что с тобой, малышка? — Ничего. — Ты плакала? Она жестом подтвердила. Дорис Бендер обняла ее за талию, что-то прошептала ей на ухо и подтолкнула к Сэму Морейну. Энн оперлась о его плечо и замерла в таком положении. — После того, что случилось, — заметил Карл Торн, — ты в общем-то неплохо выглядишь. — Затем, адресуясь к Дорис Бендер, добавил: — Почему ты меня не известила о том, что получила требование о выкупе? — Я посоветовалась с мистером Дунканом, и он воспринял это таким образом, что я сочла целесообразным ничего тебе не сообщать. Окружной прокурор, кажется, перестал интересоваться этим делом, узнав, что мы расположены выплатить выкуп. — Что? — переспросил Карл Торн. — Фил Дункан так себя повел? Дорис Бендер боязливо покосилась на Сэма Морейна. — Я его так поняла. — И ты заплатила десять тысяч долларов? — Ну конечно. — Где ты их достала? — Пожалуйста, — умоляюще попросила она, — давай поговорим об этом попозже, наедине. — Где ты достала десять тысяч долларов? — Торн произнес это спокойно, но требовательно. — Их дал мне друг Энн, — выпалила Дорис. Торн повел головой в сторону Сэма Морейна. — Нет, не он, — чуть не зашлась она в истерике. — Позволь мне приготовить тебе что-нибудь выпить, а потом поговорим. Карл Торн сел в кресло, вытянув ноги, и вытащил из портсигара сигарету. — Так и быть, — согласился он. Энн Хартвелл обняла Морейна за плечи и с беспокойством в глазах прошептала: — Прошу прощения. — Это за что же? — вмешался Торн. Спохватившись, он рассмеялся и извинился в свою очередь: — Простите меня, ради Бога. Я так давно знаком с Дорис, что чувствую себя чем-то вроде старшего брата Энн. Энн присела на ручку кресла. Морейн растянулся в шезлонге. Торн внимательно взглянул на Энн. — Послушай, детка. Неужели эта история с похищением правда? Она кивнула. Торн не сводил с нее глаз. — В этом есть что-то неестественное. — А конкретнее? — Это касается тех, кто выступал похитителями. — В чем дело? — Именно это я и хотел бы узнать. — Полиция… их арестовала? — Кажется, нет, но некоторые из полученных полицией сведений выглядят как сфабрикованные. Энн Хартвелл опустила глаза. — Я теперь сожалею, что не обратилась в полицию, — вымолвила она. Карл Торн неотступно следил за ней глазами. — Это в самом деле было похищение? — настаивал он. Она вздернула голову и кивнула. — Послушай! — нетерпеливо воскликнул он. — Что это означает — да или нет? — Да, — наконец выдавила она из себя. — Ну конечно же меня похитили. Но, умоляю, не будем сейчас говорить об этом. — Она бросила мимолетный взгляд на Сэма Морейна. Торн сощурился. — Я совсем вымоталась, — пожаловалась Энн. Задребезжал телефон. Она подошла и рассеянно спросила: — Да? Это не… Я сейчас позову ее… Да, он здесь. — Это вас, — обратилась она к Карлу Торну. Пока тот подходил к аппарату, она проскользнула в дверь, через которую незадолго до этого вышла Дорис. При этом она вновь умоляюще взглянула на Морейна. — Слушаю… — произнес Торн, беря трубку. — Еще нет, но я должен это сделать… Да… Ладно, говори. — Он на какое-то время замолчал. Торопливо вошла Дорис Бендер и направилась к Сэму Морейну. — Заклинаю вас, — тихо проговорила она, — уходите. Вы разве не видите, что происходит? Морейн ухмыльнулся: — Он что, ревнует? Она подтолкнула его к двери: — Уходите же, прошу вас. Морейн рассмеялся, хотел что-то сказать, но передумал и похлопал ее по плечу. — Ладно, малышка, — согласился он, беря в руки шляпу. Когда он закрыл за собой дверь, Торн все еще молчаливо выслушивал, что ему сообщали по телефону.Глава 7
Ночью поднялся резкий ледяной ветер. Его завывания воспринимались в доме, где размещался офис Морейна, как стенания заблудших душ. Сидя на кожаном диване, Морейн машинально чистил пилочкой ногти. Натали Раис, напряженно вытянувшись, сидела за своим столом. — Трудно было? — спросил Морейн. Ничуть. Он прекрасно ее помнил. — Пришлось предъявить фотографию? — Нет. В этом не было необходимости. Он отреагировал сразу же, как только я показала ему фирменный бланк. — Он попросил описать ее? — Конечно. — Описание совпало? — Полностью. Нет сомнений, что это одна и та же женщина. — Отлично, — одобрил Морейн. — Так что у вас новенького для меня? — Она села в такси вчера вечером около восьми часов на Шестой авеню, близ Мэплхерста. — ПРОШЛОЙ НОЧЬЮ? — повторил Морейн. В его глазах зажегся огонек интереса. — Да. Морейн спрятал пилочку в карман. — Превосходно. Давайте остальное. — Она была одна, выглядела нервной и сильно возбужденной. Попросила отвезти ее к тридцать четвертому причалу. Там ее поджидала моторная лодка. — Почему таксист дал ей визитку? — допытывался Морейн. Натали Раис улыбнулась: — Вы знаете, насколько хорошо водители такси знают ночную жизнь города. Он подумал, что она из разряда “ублажающих девиц”, которая направляется на вечеринку на борт какого-то судна. Женщина показалась ему симпатичной, и он по ходу беседы вручил ей эту карточку, подчеркнув, что если она пожелает как-нибудь поразвлечься ночью, то он может это устроить, так как знает мужчин, которые частенько нуждаются в молодых и свободных девушках. — Что дальше? — Она прикинулась несведущей в этих делах, — продолжала Натали. — Ясно, что она пудрила мозги этому парню, но он этого не заметил. Она поинтересовалась, сколько он берет комиссионных и в чем состояли бы ее обязанности. Она выдавала себя за молодую замужнюю женщину, которая, не выдержав совместной жизни, убежала от своего супруга и искала, чем заработать на жизнь. — А теперь-то таксист сообразил, что она насмехалась над ним? — Сдается, что да. Он насторожился, когда я показала ему карточку. Он думал сначала, что я из полиции. Мне с трудом удалось разговорить его. — Вы выяснили, не было ли у нее с собой дорожного чемоданчика? — Нет, при ней была только дамская сумочка. — Так, значит, Шестая авеню, близ Мэплхерста… — задумчиво процедил сквозь зубы Морейн. Натали взглянула на него: — Первое, что мне пришло в голову, — она с поезда. Железная дорога проходит прямо через Мэплхерст-стрит. Поезда на этом участке идут очень медленно, особенно на перекрестке с Шестой авеню, где к тому же зона особняков. Она вполне могла спрыгнуть там с поезда. Морейн одобрительно кивнул. — Но затем я подумала, что лучше выяснить, кто там поблизости проживает, — продолжала рассказывать девушка. — Мне удалось достать карту с указанием основных резиденций в этом районе. Возможно, одна из личностей вас заинтересует, мистер Морейн. — Кто это? — Питер Р. Диксон, — отчетливо произнесла она. Морейн присвистнул: — Так, значит, вот в чем дело. Девушка молча наблюдала за ним. — Карл Торн… Питер Диксон… Заклятые политические враги, — вслух рассуждал Морейн. — Две жен-шины… Энн Хартвелл работала секретарем у Торна. Если все сопоставить… Поскольку фраза повисла в воздухе, Натали поинтересовалась: — Вы были у Бендер? — Да, — подтвердил он. — Я подумал, что будет интересно нанести ей визит и что-нибудь разузнать. — Вы не могли бы мне сообщить, что там произошло? — спросила девушка после непродолжительного молчания. — Вас это интересует? — Да, — сказала она. — Меня интересует все, что касается Питера Диксона. — Вы хотели бы выявить его слабые стороны? Она кивнула. Морейн взглянул на часы: — Тогда слушайте. Власти не удовлетворятся тем, как выглядит сегодня вся эта история. Они начнут давить на Энн Хартвелл. Когда это случится, то одному Богу известно, что выплывет наружу. А если нам встретиться с Питом Диксоном? Хотя бы для того, чтобы задать ему с полдюжины вопросов и посмотреть на его реакцию. — Какого рода вопросы? Об этой женщине? — Да. — Мы ничего от него не добьемся. — Может быть, и сумеем, если умело возьмемся за дело. Например, выдадим себя за журналистов и скажем, что, по полученным сведениям, Хартвелл видели недалеко от его дома. По тому, как он воспримет эти расспросы, можно многое выяснить. Но надо действовать быстро. У меня предчувствие, что Фил Дункан серьезно займется расследованием этого происшествия. — Он так сказал? — Нет, но делом заинтересовался Карл Торн, а он очень близок с Филом Дунканом. — Вы виделись с Карлом Торном? — Да, было дело. Он, как и я, оказался у Дорис Бендер. — Как прошла беседа с ней? — Как только я начал задавать вопросы, она сочла, что наилучший способ отделаться от меня — воспользоваться своими чарами. И начала наступление на этом фронте. — Как это понять? — Я имею в виду использование приемов, свойственных “роковым” женщинам. Но едва она приступила к обольщению, как открылась дверь и появился Карл Торн. У него, должно быть, свой ключ, так как он не только не позвонил, но даже не удосужился постучаться. Просто взял и вошел. — И в каком же положении вы находились в тот момент? — В наихудшем, — расхохотался Морейн. — Но Бендер принимает решения молниеносно. Она тут же выдала меня за любовника Энн Хартвелл, и я не возражал. — Чтобы избежать неприятностей со стороны Торна? — Естественно. Натали Раис задумалась. — Тогда в каком теперь положении вы оказываетесь перед доктором Хартвеллом? В конце концов это дойдет до его ушей. А ведь вы заверили его, что ранее даже не были знакомы с его женой. Морейн состроил гримасу. — Целый день думаю об этом. Может, он ничего и не узнает. — Он раздраженно повел головой. — И все эти треволнения из-за того, что у меня доброе сердце и я хотел оказать услугу женщине! — Да, эта партия в покер несколько осложняется, — уколола Натали Раис. — Если бы нам угадать игру партнера… — Вы еще не передумали пойти к Диксону и взять у него интервью? — Какие вопросы желательно задать ему? — Скажите, что вы журналистка и что газета послалавас собрать кое-какие сведения. Он, скорее всего, начнет с вранья, а кончит тем, что предложит денег, чтобы замять это дело. Но тогда на вашей стороне будут козыри. У нас в руках таксист, и если только Энн не заговорит, то о существовании этого свидетеля будем знать мы одни. Если нам удастся его использовать и заставить опознать Хартвелл, то Диксон окажется в затруднительном положении. — Понятно, — отозвалась Натали Раис. — Главное — спросить у Диксона, была ли Энн у него дома и знает ли он что-нибудь о ней, не так ли? Морейн кивнул: — Хорошо бы нам получить ответы на эти вопросы через полчасика. Девушка показала жестом, что согласна, встала и поправила блузку. В этот момент кто-то постучал в дверь. — Наружная дверь закрыта? — забеспокоился Морейн. — Разумеется. Из коридора донесся голос Фила Дункана: — Сэм! Сэм! — Да это Фил, — облегченно вздохнул Морейн. — Я быстренько управлюсь с ним, чтобы можно было улизнуть. Он подошел к двери и отпер ее. Фил Дункан влетел в кабинет с красным от ветра лицом. Стянув перчатки, он опустил воротник пальто и просипел: — Бр-р, ну и вечерок! А какой чертовски сильный ветер! — Садись, Фил, — пригласил Морейн. — Я должен буду вскоре уйти, но у нас еще есть время что-нибудь выпить. Он открыл один из ящиков стола, вытащил бутылку коньяка и две рюмки. Взглянув на Натали Раис, он предложил: — А не выпить ли нам втроем, мисс Раис? Девушка, улыбнувшись, отрицательно покачала головой. — Тебе придется остаться, Сэм, — заявил Дункан. — Это еще почему? — Потому что пришел я. Морейн рассмеялся: — Но ты же не будешь меня удерживать! У меня встреча. — Придется отложить, — посоветовал Дункан, потирая озябшие руки. — Я пришел к тебе сугубо официально. Морейн насупился. — Я предупреждаю тебя, что у дома дежурит агент федеральных служб с заданием всюду следовать за тобой. Морейн, который к этому моменту наполнил рюмки, бросил красноречивый взгляд на Натали Раис, сохраняя полное спокойствие, закрыл бутылку и снова спрятал ее в стол. — Ты уверен в этом, Фил? — уточнил он. — Абсолютно. Я припарковался позади его машины, человек сидел за рулем и покуривал. Увидев меня, он очень заинтересовался моей личностью. У меня сложилось впечатление, что они собирают данные на тебя и твоих посетителей. Морейн еще раз покосился на Натали Раис, и та незаметно показала ему, что все поняла. — Раз вы заняты, — обратилась она к шефу, — то не могу ли я одна пойти переговорить с клиентом? Я в курсе дела и если увижу, что контракт заключать нельзя, то по меньшей мере смогу прояснить обстановку. Морейн заинтригованно посмотрел на своего друга. — Ты серьезно это говоришь, Фил? И это действительно официальный визит? — Несомненно. — Но в чем дело? — Мне не нравится эта история с похищением. Что-то за всем этим кроется. — Но я знаю об этом столько же, сколько ты, — запротестовал Морейн. — Неужели? — ехидно спросил Дункан. — Я в этом не совсем уверен. — Ну как же! Дома у Бендер мы были вместе; когда Уикс предложил мне взяться за передачу этих денег, я проконсультировался с тобой… — Да, до этого момента все именно так и обстоит, — усмехнулся Дункан. — Но в остальном ты преувеличиваешь. Ведь ты был сегодня у Дорис Бендер, верно? — Верно. — И встретился там с Карлом Торном? — Ну и что из того? — А перед этим тебя навещал доктор Хартвелл? Морейн скривился: — Что за чертовщина, Дункан? Это допрос или что? — Мне нужно кое-что выяснить у тебя. — Почему? — Потому что дело оборачивается неожиданным образом. — Что тебе в конце концов от меня надо? — Перед Торном ты выступил как любовник Энн Хартвелл, разве не так? Морейн ухмыльнулся: — Меня вынудили к этому. Но что тут такого? — Из такого твоего положения можно сделать разные выводы, — пояснил Дункан, ставя рюмку на стол. — Не хватит ли напускать таинственность? Какое все это может иметь значение? Дункан посмотрел на часы: — По некоторым аспектам этого дела я работаю совместно с представителями федеральных властей, Сэм. Но ничего не могу тебе сообщить до тех пор, пока мне сюда не позвонят. — А до этого момента ты будешь красть мое время? — Если не возражаешь, мы могли бы переброситься в покер, — предложил Дункан. — Но я же на работе, — попытался отбиться Морейн. — Ничего. Мисс Раис может ненадолго заняться твоими делами, Сэм. Ко всему прочему убежден, что федеральный агент на улице проинструктирован так, что должен задержать тебя, если что-то в твоем поведении ему покажется подозрительным. И наконец, ему известно, что я нахожусь у тебя, и если ты сейчас уйдешь, то ситуация станет несколько пикантной, поскольку я вынужден дожидаться здесь телефонного звонка. Для твоего сведения могу также сообщить, что если они тебя возьмут под стражу, то нет никакой уверенности, что я смогу сразу же вызволить тебя. — Но какое они имеют право меня арестовывать? — возмутился Морейн. — Им что, мало — промариновать меня целую ночь? — Я же предупреждал тебя, чтобы ты не лез в жизнь преступного мира, Сэм. Ты заупрямился, теперь и расхлебывай. Ладно, неси карты, а мисс Раис пусть займется твоим бизнесом, ЕСЛИ И НА САМОМ ДЕЛЕ предстоят какие-то переговоры. У Морейна на лбу собрались морщинки, как если бы он раздумывал над сложившимся положением. — Вы считаете, что сумеете договориться с клиентом, мисс Раис? — наконец вымолвил он. — По крайней мере, могу попытаться, — уточнила она. Морейн достал из стола колоду карт, присовокупил к ним коробку с фишками и обратился к Филу Дункану: — Одолжи мне пять долларов, Фил. И давай поделим фишки. Дункан показал пальцем поверх стола: — Если сюда позвонят, то попадут именно на этот аппарат? — Только в том случае, если его подключить к городской сети, — пояснила Натали Раис. — Тогда будьте добры, сделайте это, — попросил Дункан. — Сообщение, которое я жду, весьма важное. — Зачем напускать столько тумана? — допытывался Морейн. — Я ведь работаю вместе с федеральными властями. — Неужели ты настолько мне не доверяешь, что не можешь объяснить, что происходит? — Дело не в этом. Все это может оказаться как чепухой, Сэм, так и делом исключительно важным. Просто я проявляю заботу о тебе. Что ты делал сегодня после обеда? — Спал в этом самом кабинете. Мисс Раис — свидетельница. Ей пришлось отменить намеченные встречи с клиентами. Дункан повернулся к Натали Раис: — Приходил ли сюда после обеда доктор Ричард Хартвелл? — Нет, после обеда его не было. — То, что он побывал здесь утром, я знаю, — заверил Дункан. — По всему видно, что ты немало чего знаешь, — насмешливо заметил Морейн, раскладывая веером карты. — Может, тебе известно также, какая это карта? — Возможно, девятка, — отреагировал Дункан. — Как раз тянет на пару белых фишек. — Давай лучше выставим еще и по синей, — предложил Морейн, вытаскивая три фишки из стоящей перед ним горки. — У меня пара девяток. Дункан вздохнул и положил синюю на две белые. — Опять твоя взяла! Так и не могу разобраться, когда ты шутишь, а когда у тебя действительно за душой что-то стоящее. Можешь и впрямь иметь девятки, но будешь стараться убедить меня, что блефуешь. Морейн расплылся в улыбке. Тем временем Натали Раис надела пальто, пристроила перед зеркалом шляпку и, взяв стенографический блокнот, многозначительно посмотрела на Морейна. — Сделаю все, что в моих силах, — тихо произнесла она. — Ступайте, — поддержал он. — При сложившемся раскладе мы ничего не теряем. Не забудьте о важности фактора времени. — Я переключила телефон на город, как вы просили. Морейн одобрительно кивнул и накрыл десятку Дункана: — Это тебе в помощь, Фил. Ставки растут. Он раскрыл другую карту и положил ее на свою девятку. — Всего лишь семерка, — проворчал прокурор. — У тебя по-прежнему пара девяток? — Ясное дело, — подтвердил Морейн. — Не поставить ли нам еще по одной синей? Дункан оценил свою игру и двинул синюю фишку, одновременно жалуясь: Терпеть не могу, когда ты измываешься надо мной, Сэм. Натали Раис тихо прикрыла дверь.Глава 8
Со своих пяти долларов Фил Дункан уже опустился до шестидесяти центов, когда кто-то нетерпеливо задергал дверь, соединявшую кабинет Морейна с коридором. — Это, наверное, Барни Морден, — предположил Дункан. Морейн отодвинул стул и направился к двери. — Давай-ка кончим эту партию, — предложил он. — Мы можем возобновить ее втроем и, если повезет, запустим в оборот денежки Барни. Прокурор не возражал. Морейн открыл дверь, впустив потирающего руки Барни Мордена. — Черт побери! Ну и холодрыга. — Входите, входите, Барни, — пригласил Сэм Морейн. — Нам как раз нужен держатель капиталов. Барни настороженно принюхался: — От кого это несет коньяком? — От обоих, — ответил Фил Дункан. — Бутылка на последней полке справа. — Вы не уважаете частную собственность, — поддел их Морейн. — Да ладно уж, зато хорошо платим, — усмехнулся Барни, доставая коньяк. — Как-нибудь на днях выпишу вам доверенность на получение моей зарплаты. Он налил себе рюмку. Дункан, внимательно наблюдавший за ним, ждал, когда тот поднимет глаза. — Что нового? — спросил он. Морден отрицательно мотнул головой. — Поступили материалы от федеральных агентов? — Да, но узнать ничего не удалось. Выпив коньяк, Барни бросил Морейну: — Вы в курсе, что они сидят у вас на хвосте? — Фил сказал мне. Я возгордился этим. Так случается со всеми, кто сует нос в криминальные дела, — нравоучительным тоном произнес Барни. — Думаю, они смылись, как только увидели, что пришел окружной прокурор. Я, во всяком случае, никого при входе не заметил, но то, что слежка есть, это точно. Вы, однако, не беспокойтесь, мы здесь останемся за компанию. — Вам что, налогоплательщики уже перестали выделять помещение? — сыронизировал Морейн. Дункана все это явно раздражало. Барни Морден, наоборот, решил блеснуть остроумием: — А что, нам и здесь неплохо. Кстати, вы ведь тоже налогоплательщик. — Отличная мысль, Морден! И, как налогоплательщик, я требую компенсации. Я плачу налоги государству, оно выдает вам из них зарплату. Вы же возвращаете мне деньжата в виде выигрыша в покер, поскольку я одновременно и налоги плачу, и предоставляю вам помещение. — Ну насчет выигрыша мы еще посмотрим, — бросил вызов Морден. — Когда-нибудь фортуна сменит своего любимчика. Я спокойно воспринимаю ваши успехи, когда игра действительно идет. Но меня раздражают ситуации, в которых вы вынуждаете нас проигрывать, хотя наши карты лучше, а вы взвинчиваете ставки, блефуя. — Рецепт прост, — невозмутимо парировал Морейн. — Когда я поднимаю ставки, вы раскрываете свою игру, и наоборот. Губы Мордена тронула улыбка, но глаза жестко сверкнули. Фил Дункан поднялся с места и стал вышагивать по кабинету. — Барни, со сколькими лицами, фигурирующими в списке, ты вступил в контакт? — Всего с одним — любовником. — Ты имеешь в виду… — Нет-нет, другого. — Тебе не удалось повидать остальных? — Я не смог их найти. Не знаю, где они обретаются. Морейн протянул перетасованную колоду Барни Мордену: — Снимите, Барни, и загадайте желание. — Подожди, Сэм, — прервал его окружной прокурор. — Я хотел бы поговорить с тобой до того, как мы начнем играть. — Готов тебя выслушать. — Каков характер твоих отношений с Энн Хартвелл? — Ты прекрасно об этом знаешь. — Не крути, Сэм. Если ты попал в переплет, то выкладывай все начистоту, и тогда посмотрим, что можно для тебя сделать. Дело становится серьезным. — В чем? — Оно никоим образом не устраивает федеральных агентов. — Я увидел эту женщину впервые вчера вечером, — заявил Морейн. — После этого встретил ее при посещении дома Бендер. Тон Мордена утратил всякую шутливость, когда он склонился к Морейну: — Вы никого этим не убедите. Вы по уши погрязли в этой истории и что-то от нас скрываете. Расскажите все, что вам известно. Фил Дункан поднял руку: — Барни, не забывай, что Сэм — наш друг. Но тон Мордена ничуть не изменился: — Если бы он был другом, то не стал бы ничего скрывать в создавшемся положении. — Какой информацией вы хотите поживиться у меня? — спросил Морейн. — Я хочу быть в курсе всей истории ваших отношений с Энн Хартвелл, — потребовал Барни. Морейн уставился на него. Затем начал: — Я опасался этого, Барни. Боялся, что не смогу вас провести. Она бросила меня у самого подножия алтаря, чтобы выйти замуж за Хартвелла. Я поклялся отомстить и организовал за ней круглосуточную слежку. Знал малейшие ее шаги. Выяснив, что она начала работать в городе, я похитил ее, две недели удерживал на борту своей яхты, но она осталась глуха к моим мольбам. Тогда я подумал: “А пошла она к чертовой матери! Лучше получу за нее десять тысяч долларов”. Тем более что, выйдя замуж, она подурнела и утратила былую элегантность. Я прикарманил десять тысяч долларов. Конец романа. Лицо Мордена почернело от гнева. Фил Дункан подошел и положил руку на плечо Морейну. — Перестань, Сэм, — попросил он. — Сейчас не время дурачиться. У нас с Барни и без того хлопот хватает. — Выходит, что так, — согласился Морейн, — но вы МНЕ не доверяете. И тем не менее я рассказал вам все, что знаю… по крайней мере, на данный момент. — Ты хочешь сказать, что надеешься получить дополнительные сведения? — По правде говоря, да. — И какого характера? — Вот получу, тогда, может, и скажу, хотя надо еще подумать, стоит ли это делать. Но почему вы так зациклились на этом деле? Дункан со значением произнес: — Тут проступает политический фон. Энн Хартвелл работала секретаршей Карла Торна. Он подыскивал на это место человека, на которого мог бы полностью положиться в конфиденциальных делах. Торн подозревает, что это похищение было опереточным. Федеральные власти сочли, что поведанная им Энн история звучит неубедительно, но поскольку ты ее подтвердил, а я за тебя поручился, то они не очень-то давили на Хартвелл. Они поверили, что ты уплатил десять тысяч долларов и что она находилась в руках настоящих похитителей. — Тогда в чем, собственно, дело? — удивился Морейн. Морден обвиняюще наставил на Морейна указательный палец: — А вы сами УВЕРЕНЫ, что действительно заплатили десять тысяч долларов? Морейн какое-то время молча в упор рассматривал следователя. Затем медленно проговорил: — Я сказал, что заплатил, значит, так и было. Я вам сообщаю только то, что соответствует действительности. Кстати, Барни, мне не нравится ваш подход к этому делу. — А мне не по душе ваша манера вести себя, — сквозь зубы процедил Морден. — Ну, так мы никогда ни до чего не договоримся, — вмешался Дункан. — Может, ты мне дашь возможность одному обсудить с ним этот вопрос, Барни? — А что ты, собственно говоря, хочешь обсуждать? — с нарастающим раздражением отозвался Морейн. — Очень многое может зависеть от порядочности Энн Хартвелл, — заметил Дункан. — Ну и что? — Федеральные власти хотели бы повторно поговорить с ней, да и мы не прочь кое о чем ее спросить. — Так почему вы этого не делаете? — А ты разве не догадываешься, Сэм? — Нет. — Честно? — Абсолютно. — Она пропала. — Пропала? Ты хочешь сказать, сбежала? — Вот этого мы не знаем. — Возможно, вас мог бы просветить на этот счет ее муж? — Он тоже исчез. — А Бендер? — И она испарилась. Мы беседовали с ней сразу после обеда. Карл Торн — тоже. Эта женщина либо говорила правду, либо она лгунья, каких еще свет не видывал. Клянется, что всегда подозревала дантиста в кознях и считает его с придурью. Сказала, что Энн Хартвелл работала здесь, но две недели назад уехала в Сэксонвилл, чтобы провести там уик-энд с супругом. С тех пор о ней не было ни слуху ни духу, но муж не очень-то беспокоился. Она, Дорис Бендер, была в курсе того, что семейная жизнь Энн была сплошной катастрофой. Когда она убедилась, что Хартвелл пропала, то поставила об этом в известность Карла Торна, а через него вышла на меня. Тогда она была убеждена, что доктор Хартвелл отправил свою жену на тот свет. А затем пришло письмо с требованием выкупа и… впрочем, все последующие события тебе известны в той же, а может быть, и в большей степени, чем нам. — Но почему возник такой переполох вокруг ее исчезновения? Чем вызвана эта внезапная потребность побеседовать с ней? Ночью ты что-то не проявлял никакого беспокойства. К тому же если тебе так уж приспичило поговорить с ней, то у тебя в распоряжении был целый день. — Ничего ему не сообщайте, — агрессивно настаивал вполголоса Барни Морден. — Сейчас я скажу тебе, Сэм, нечто строго конфиденциальное, — не обращая на него внимания, продолжил Дункан. — Энн Хартвелл работала на Торна. Даже с тобой я не могу поделиться сведениями о существе вопросов, с которыми она имела дело. Могу только сказать, что она стенографировала под диктовку, а затем печатала. Торн, разумеется, принял все меры, чтобы с этих документов не снималось никаких копий. Дорис Бендер в этом смысле была чем-то вроде надсмотрщика и следила, чтобы работа выполнялась точно в соответствии с требованиями Торна. — И что же стряслось? — Энн пользовалась стенографическими блокнотами. — С ними что-нибудь случилось? — Их хранили на дому у Дорис Бендер. Сегодня Торн поинтересовался записями, и Дорис их достала. Торн счел, что благоразумно эти бумаги сжечь. Когда он начал их уничтожать, то обратил внимание на то, что страницы были разделены посредине вертикальной чертой. Так часто поступают стенографистки, чтобы было удобнее писать сначала на одной, затем на другой стороне. Но у Энн такой привычки не было. Поэтому Торн присмотрелся к ним и заподозрил, что это были совсем не те блокноты, которыми пользовалась Энн. И никто не имеет понятия, куда они подевались. — Значит, ты сейчас расследуешь это похищение, имея в виду выяснить, не связано ли оно каким-то образом с пропажей стенографических блокнотов? — Говорю тебе с полной откровенностью, — заверил Дункан, — что я делаю максимум для того, чтобы отыскать Энн Хартвелл раньше федеральных агентов. Вот почему я не осмеливаюсь покидать твой кабинет, а сейчас мы с Барни оба торчим у тебя. Весь наш оперативный состав брошен на поиски этой женщины. Мы ждем, что нам позвонят сюда сразу же, как что-нибудь обнаружат. Только бы успеть раньше, чем это сделают федеральщики. — Что так? — Потому что, если она заговорит, нам хочется знать, что она скажет. — Ты допускаешь, что она могла предать Торна? — Этого исключать нельзя. Как и того, что ее на самом деле похитили, а блокноты выкрали. Затрезвонил телефон. Морейн машинально положил руку на трубку, но Барни Морден стремительно подскочил и, буквально вырвав ее у него, прорычал: — Хэлло… Кто это? — Некоторое время он молчал, затем произнес: — Да, это Барни. Шеф здесь. Он, нахмурившись, выслушал сообщение, потом распорядился: — Значит, так: она должна была уехать на личной машине или на такси. В первом случае ей кто-то позвонил и сообщил, где и когда ее подберут. Если же она выскочила по собственной инициативе, то обязательно воспользовалась такси. Проработайте этот вариант… Он прервался, полный внимания к собеседнику. Наконец ответил: — Не думаю, что это в чем-то меняет ситуацию. Я сейчас посоветуюсь с шефом и, если у него будет другое мнение, перезвоню. Не пренебрегайте такси… Выясните, как она была одета! Она ведь вышла из дома, так? Ясно, что не выбросилась в окно, да еще полуголой! Положив трубку на рычаг, он выразительно посмотрел на Дункана: — Мне нужно поговорить с вами, шеф. — Вы хотите, чтобы я удалился? — осведомился Морейн. — В этом нет необходимости, — остановил его Дункан. — Что там, Барни? — Они пытались выяснить, как она была одета, когда покинула дом, — чуть поколебавшись, доложил Барни. — И что они установили? — Учитывая оставшиеся в квартире вещи, можно сделать вывод, что она вышла в коричневого цвета шляпке, в жакете на куньем меху и в шерстяном коричневом платье. — Морден не скрывал своего неудовольствия. Лоб Фила Дункана прорезали глубокие морщины. Не произнося ни слова и засунув руки в карманы, он зашагал взад-вперед по кабинету. Сэм Морейн собрал колоду карт и положил ее в ящик стола. Вновь зазвонил телефон. Барни Морден, который не отлучался от него, тут же схватил трубку. Послушав немного, он бросил настороженный взгляд на Морейна и обратился к Дункану. — Просят Морейна, — сказал он. — Голос женский. Морден все еще ждал указаний, когда Морейн хотел взять трубку. Но старший следователь лишь крепче в нее вцепился. — Прекрати свои штучки, Барни, — вскипел Дункан. — Ты что, свихнулся? Барни Морден начал что-то объяснять, но передумал и уступил место Морейну. Тот услышал возбужденный голос Натали Раис. — Это мистер Морейн? — проверила она. — Да, это я. — Прошу вас, приезжайте сейчас же! — Вы находитесь там, куда я вас послал? — Да, да. — Мне сейчас нелегко отсюда вырваться, — произнес он. — Можете ли вы свободно говорить оттуда, откуда звоните? В тот же момент он уловил на той стороне провода какой-то нараставший грохот, на фоне которого девушка кричала почти истерично: — Приезжайте, приезжайте немедленно! Вы должны прибыть сюда непременно! Я не знаю, что мне делать. Не слышу ни одного вашего слова. Ну пожалуйста, поспешите! Морейн понял, что она рыдает, и тут снова раздался тот же грохот. Затем — “клик”, и связь прекратилась. Морейн задумчиво положил трубку, изобразил зевок и посмотрел на часы. — Как насчет партии в покер? — безразличным голосом спросил он. — Никакого покера, — вырвалось у Дункана, требовательно глядевшего на него. Морейн снова взглянул на часы. — Сколько раз вам должны позвонить еще? — поинтересовался он. — Не знаем. — И как долго вы намерены еще задерживаться у меня? — Сие тоже неизвестно. Морейн повторно зевнул. — Ты был прав, когда говорил, что все это быстро приедается, Фил. Вчера еще я сгорал от интереса, а сегодня уже сыт по горло. Не знаю отчего: то ли утратилась новизна, то ли спал мало. А завтра утром дел видимо-невидимо… Пойду-ка я лучше домой, а кабинет оставлю в вашем распоряжении. Когда будете уходить, не забудьте захлопнуть дверь, замок закроется автоматически. Телефон переведен на город, в столе — почти полная бутылка коньяка. Если от нее что-нибудь останется, не забудьте поставить на место, чтобы не искушать уборщицу! Морейн потянулся за пальто и, надевая его, снова зевнул. Поправляя галстук перед зеркалом, он увидел в нем лицо Барни Мордена, пытавшегося выразительной мимикой что-то передать окружному прокурору. Морейн неожиданно повернулся, но Барни Морден уже успел натянуть маску безразличия. — Значит, хочешь уйти? — задал вопрос Дункан. — Хочу, Фил. — Ты уж извини за то, что я воспользовался твоим офисом, но мне требовалось место, где я чувствовал бы себя непринужденно. Если мы отыщем эту Хартвелл, я намерен допросить ее здесь. Морейн открыл ящик стола и достал оттуда ключ. — Держи, — протянул он Дункану. — Это от входной двери. Морейн застегнул пальто, натянул перчатки и попрощался: — Привет, ребята, будьте здоровы. И чувствуйте себя как дома. — Ладно, поступай как знаешь, — посоветовал Дункан. Барни Морден молчал, будто воды в рот набрал. Морейн вышел из кабинета, открыл дверь офиса, но едва выбрался в коридор, как тут же уловил какое-то движение слева. — Ах ты ублюдок! — взвизгнул мужской голос. — Ну теперь-то я с тобой разделаюсь! В тот же миг Морейн увидел блестящий металлический предмет, нацеленный ему в живот. Кто-то с оружием в руках рванулся ему навстречу. Отчаянно крутанувшись, Морейн сумел справа двинуть нападавшему в челюсть. При слабом верхнем освещении он отчетливо разглядел черты бледного лица, налитые кровью глаза, окаймленные черными кругами. Ричард Хартвелл. Морейн схватил его за запястье и вывернул руку, державшую оружие. Примчавшийся на крик Барни Морден молниеносно оценил ситуацию и нанес Хартвеллу резкий удар. Морейн почувствовал, как обмякла зажатая им рука. Дантист растянулся на полу. Барни Морден шагнул к поверженному доктору, схватил его за шиворот и поволок в кабинет. Вышедший вслед за ним Фил Дункан подобрал валявшийся никелированный револьвер. В кабинете он осмотрел оружие, повернул барабан и в изумлении воззрился на Морейна. — Да он же не заряжен! — поразился прокурор. Лежавший на полу Хартвелл открыл глаза и испустил тяжкий вздох. Морден пнул его ногой: — Что это тебе взбрело в голову, приятель? Дантист зажмурился и ничего не ответил, Дункан вопросительно глядел на Морейна. — Это доктор Ричард Хартвелл. — Мы разыскиваем его по всему городу, — воскликнул Барни Морден, — а он, оказывается, прячется тут, в коридоре, чтобы пристрелить Сэма! — Он наклонился к доктору и, приподняв его за шиворот, усадил в кресло. Затем дал ему хлесткую пощечину. — Эй, очухайся. Тебе предстоит кое-что нам выложить. Хартвелл приоткрыл глаза и, все еще не придя в себя окончательно, уставился на Мордена. — Ну так в чем дело? — допытывался тот. — Что ты собирался учудить? — Я должен прикончить этого человека. — Причина? — Он разрушил мой семейный очаг. — Почему ты так считаешь? — Потому что знаю. Он любовник моей жены. — Вы ошибаетесь, доктор, — поправил Фил Дункан. — Он всего лишь взялся выступить посредником, чтобы уплатить похитителям выкуп. В глазах доктора Хартвелла засверкала ненависть: — Это ложь. Никто ее не умыкал, и все это время она провела с ним. Он обокрал меня, а после медового месяца они выдумали эту историю с похищением, чтобы наложить лапу на десять тысяч долларов. — Но ведь не вы их заплатили, верно? — задал вопрос Дункан. — Нет, это сделала Дорис Бендер. Но Энн важны деньги сами по себе, независимо от того, откуда они поступили. — Как долго вы поджидали под дверью? — Не знаю. Наверное, с час. — Где вы были, когда сюда пришли мы? — Заслышав шаги, я спрятался за угол коридора и вышел оттуда только тогда, когда вы скрылись в кабинете… Сэм Морейн взглянул на Дункана: — Ему на роду написано попадать в переделки из-за этого оружия. Самое лучшее — упрятать его за решетку, пока он не придет в себя. — Само собой, ему сейчас прямая дорога в камеру, — согласился Барни. — Тюрьма давно по нему плачет. — Затем, обернувшись к Хартвеллу, добавил: — Что за дурацкая идея тыкать в Морейна револьвером? — Я хотел убить его. А затем покончить самоубийством. — Но ведь оружие не заряжено? — вмешался прокурор. Хартвелл округлил глаза: — Как не заряжено? — Вот так. Ни одного патрона. Хартвелл приподнялся в кресле. Морден толкнул его обратно. Дантист взвыл и начал судорожно отбиваться, стараясь укусить удерживавшие его руки. — Он совсем спятил! — воскликнул Морден. Хартвелл перестал дрыгаться. Он грязно выругался и погрозил кулаком Морейну. — Я совсем позабыл! Револьвер разрядил этот подонок. Посмотрите в корзине для бумаг — патроны там. Отдайте мне их, отдайте! Фил Дункан с любопытством скользнул взглядом по Морейну и подошел к корзине. Он поднял ее и встряхнул. Было слышно, как какие-то металлические предметы перестукиваются друг о друга. Он засунул руку, разворошил бумаги и подтвердил Барни Мордену: — Этот тип прав. Патроны здесь. — Судите сами, — откликнулся Морейн. — Он уже побывал у меня сегодня. Ворвался как сумасшедший. Натали Раис увидела у него оружие и успела меня предупредить. Не знаю, хотел ли он применить его против меня, но я на всякий случай разрядил револьвер. — Тогда я еще не собирался его прибить, — расхорохорился Хартвелл. — Я лишь хотел разыскать похитителей моей жены. А он вытащил все патроны и отдал мне оружие. Я намеревался сразу же купить новые, но был так возбужден, что просто позабыл об этом. Когда я установил, что это он развалил мою семью, то совсем потерял голову. Я тут же решил пристрелить его. Все остальное ушло на задний план. Я совсем было перехватил его, когда он возвращался в офис, но он успел прямо у меня под носом юркнуть в лифт, и я потерял его из виду. Тогда я решил подождать его на выходе. — Понимаете ли вы, что если бы утром он не разрядил револьвер, то сейчас вам грозил бы электрический стул за убийство? — уточнил Дункан. — Нет, этого бы не случилось, — твердил свое Хартвелл. — Ликвидировав его, я бы покончил с собой. — Он не успел даже нажать на спуск, — вмешался Морейн. — Увидев оружие, я ухитрился врезать ему в челюсть и вывернуть руку. Признаюсь, однако, что струхнул. — Хороший урок, чтобы не лез в дела, тебя не касающиеся, — угрюмо прокомментировал Дункан. Морейн попытался выяснить у Хартвелла: — Кто вам сказал, доктор, что я любовник вашей жены? — Это вас не касается. Морейн в задумчивости бросил взгляд в сторону Фила Дункана: — Сегодня после обеда я побывал в доме Дорис Бендер. В тот момент, когда она принялась вешаться на меня, кто-то, имевший свои ключи, вошел и застал нас в гостиной. Чтобы выгородить себя, она выдала меня за возлюбленного Энн Хартвелл. Знаешь, у кого были ключи от дома Бендер? — Понятия не имею, — ответил Дункан. — Тогда попробуй угадай. Вполне естественно, что доктор Хартвелл почерпнул свою ложную информацию из этого источника. — Или же кто-то хотел выставить тебя сообщником в этой истории, — четко выговаривая слова, сказал Дункан. — Или же этот тип вешает нам лапшу на уши, — зло добавил Морден. Морейн, сжав кулаки, двинулся к нему, но Дункан удержал его за руку. — Успокойся, Сэм, — попросил прокурор. — В этой неразберихе мы все потеряли голову. Морейн, немного поколебавшись, направился к двери. — Постой, Сэм, ты должен поехать с нами, чтобы официально выдвинуть обвинение против этого человека. — Я не буду этого делать, — сказал, как отрубил, Сэм. — У меня есть дела поважнее! Спокойной ночи. Морден хотел что-то возразить, но, взглянув на Дункана, смолчал. Когда Морейн открывал входную дверь, он услышал, как доктор Хартвелл вполголоса недоверчиво произнес: — Боже мой! Значит, любовник моей жены не ОН? Морейн захлопнул дверь, так и не услышав ответа. Он шагнул в лифт и, спустившись в вестибюль, вдруг вспомнил предупреждение Дункана о федеральном агенте, поджидавшем его у центрального подъезда. Чтобы не попасться ему на глаза, он выскользнул на улицу через служебный вход. Каких-либо вызывавших подозрение машин поблизости он не обнаружил. Окунувшись в завывающую буйным ветром ночь, Морейн быстро свернул налево, затем направо, а пройдя полквартала, перешел улицу. Слежки не было. Он подозвал проезжавшее мимо такси: — На угол Шестой авеню и Мэплхерста, да с ветерком!Глава 9
Как только такси проскочило через железнодорожный переезд Мэплхерста, Морейн, вытащив мелочь из кармана, обратился к водителю: — Стоп! Высадите меня здесь. — Вас подождать? — осведомился тот. Морейн отрицательно покачал головой и открыл дверцу. В машину со свистом ворвался ветер. Морейн поднял воротник пальто и вышел. Таксист повернулся и со своего места попытался закрыть дверцу, но стихия так разбушевалась, что ему удалось это сделать лишь с помощью навалившегося всем корпусом Морейна. — Вот это ночка! — вырвалось у водителя, и он с любопытством проследил, как Морейн скрылся в взвихренной ненастьем ночи. И лишь затем тронулся с места. Морейн повернул налево. Из мрака выступило четырехэтажное здание, обнесенное железной оградой. Преодолевая ураганные порывы ветра, Морейн двинулся к главному входу, смутно выделявшемуся в свете недалеко стоявшего уличного фонаря. Вид дома его поразил. Если в соседних особняках светились кое-где окна, то этот был полностью погружен в густую темноту. Морейн, миновав калитку, уже двигался по гаревой дорожке, когда внезапно услышал, как кто-то неуверенно и еле слышно произнес его имя. Из сплошной тьмы к нему шагнула изящная фигурка. У него на руке повисла Натали Раис. — Что случилось? — обеспокоенно спросил он. Та вцепилась в рукав его пальто, как перепуганный ребенок. — Ну ладно, ладно, дочка, — стал успокаивать ее Морейн. — Что стряслось? — Я не могу вам сказать… — разрыдалась Натали Раис. — Уйдем отсюда поскорее. Он встряхнул ее за плечи. — Очнитесь! — потребовал Морейн, отступив, чтобы разглядеть выделявшееся смутным белым пятном лицо девушки. Она, наоборот, еще больше прильнула к нему, уткнувшись в грудь. Ее всю трясло. Морейн настороженно оглядел обе стороны дорожки, которая вела к резиденции Диксона. Ни души. Правой рукой он обнял девушку, одновременно приподняв ее подбородок. — Послушайте, — настаивал он. — Вам надо… Он почувствовал, как ее слезы оросили его пальцы. — Он мертв, — выдохнула она. — Убит! — Кто? — Диксон. — Откуда вам это известно? — Я там была. — Когда? — Когда звонила вам. — Кто его убил? — Не знаю. — Давно он мертв? — Не знаю. Думаю, что его убили совсем недавно. Какой ужас! — Как вы вошли в дом? Натали охватил озноб, и она еще сильнее ухватилась за Морейна. — Ну пожалуйста, — умоляла она, — разве мы не можем уйти отсюда куда-нибудь? Я хочу оказаться как можно дальше от этого места. — Да придите же вы, в конце концов, в себя! — не выдержал Морейн и еще крепче прижал ее руку к себе. — Вы были в комнате, где произошло убийство? — Да. — Ничего там не забыли? — В каком смысле? — Касались ли вы чего-нибудь, не оставили ли платок, сумочку, сигарету и тому подобное?.. — Н-н… не з-знаю. — В таком случае проверим. Вы были в перчатках? — Нет. — Где была ваша сумочка? Вы брали ее с собой? — Кажется, да. Но сейчас ее нет. — Где вы ее оставили? — Не… не знаю. — Почему вы не позвонили в полицию? — Потому что не могла сразу сообразить, как поступить. Я думала… что вы-то уж разберетесь что к чему. — Тревогу уже подняли? Кто-нибудь еще в курсе происшествия? — Нет. — Где вы находились все это время? — Простояла здесь… ожидая вас. — Перестаньте же наконец реветь! — воскликнул он. — Присядем. Он сбросил пальто и расстелил его на краю дорожки, ведущей к дому. Натали Раис устроилась на нем, Морейн сел рядом. Всхлипывая, она прислонилась головой к его плечу и какое-то время оставалась в таком положении. Затем глубоко вздохнула, выпрямилась и сказала: — Одолжите, пожалуйста, платок. И впрямь пора кончать лить слезы. — Вот так-то лучше, — обрадовался Морейн, передавая ей платок. — Вы слишком практичны, чтобы позволять своим нервам так разгуляться. — Я была не в силах удержаться, — постепенно успокаиваясь, оправдывалась она. — Случившееся меня так потрясло. Я совершенно не представляла, что надо делать. Увидев распростертого на полу человека, совсем растерялась. — Отчего он умер? — Не могу сказать. — Вы заметили оружие или что-нибудь в этом роде? — В кабинете было совсем темно. А я пользовалась только спичками. — Откуда вы их доставали? — Из сумочки. У меня там лежал пакетик картонных спичек с маркой ресторана, где я обедала. — Почему не горел свет? — Не знаю. — Как вы очутились в кабинете Диксона? — Дверь была открыта. Морейн напряженно думал. — Послушайте, мисс Раис. Из-за этого ветра плохо слышно. Наклонитесь и расскажите мне на ухо все, что произошло, с самого начала. — Я приехала на такси, — начала девушка. — Подойдя к двери, позвонила. На пороге появился дворецкий с зажженной свечой в руке. Я заявила ему, что журналистка и пришла поговорить с мистером Диксоном в связи с похищением Энн Хартвелл. В этот момент порыв ветра погасил свечку. В доме вообще не было света. Дворецкий объяснил, что произошла какая-то авария с электросетью. Он пригласил меня пройти в вестибюль. Я вошла, он вновь зажег свечу, попросил меня подождать и стал подниматься по внутренней лестнице. Заранее зная, что Диксон меня не примет, я решила последовать за ним. По пути он разок обернулся, но впотьмах меня не заметил. Оказавшись наверху, он дошел по коридору до кабинета и скрылся там. Я прильнула к двери и слышала, как он доложил Диксону, что пришла журналистка, которая хотела бы побеседовать с ним по вопросу о каком-то похищении. Тот спросил, какую я представляю газету, дворецкий ответил, что он этого не выяснил. Тогда Диксон обозвал его олухом и велел передать мне, чтобы я связалась с ним на следующий день… — И тогда вы бросились обратно к лестнице? — перебил ее Морейн. — Вовсе нет. Диксон продолжал говорить, а я подслушивала. Он сказал дворецкому, что ожидает встречи с женщиной, которая должна прийти через боковую дверь, и ему, следовательно, нужно оставить ее открытой, а самому отправляться спать и больше его не беспокоить… — В кабинете Диксона горела еще одна свеча? — снова прервал Морейн. — Да. — А вторую свечу дворецкий держал в руке? — Точно. — Отлично. Продолжайте. — Когда я услышала распоряжение Диксона насчет боковой двери, то решила воспользоваться ситуацией. Я подумала, однако, что появляться там до того, как дворецкий отправится на боковую, нельзя, так как в этом случае Диксон вызовет его и прикажет: “Джеймс, выстави эту девицу вон!” В его же отсутствие Диксону ничего не останется, как принять меня. Морейн одобрительно кивнул: — Что же произошло дальше? — Я быстренько спустилась обратно в вестибюль, а подошедший вскоре дворецкий объявил, что сегодня шеф принять меня не сможет, но что следует позвонить ему завтра, чтобы договориться о встрече. Я поблагодарила, покинула дом и, немного выждав, прошла к боковой двери. Она была не заперта. Я чуточку подождала еще, чтобы дать дворецкому время дойти до своих покоев, и… — Кто-нибудь видел вас там? — не унимался Морейн. — С уверенностью сказать не могу. Как раз проходил поезд, и его прожектор высветил меня, так что, вполне возможно, я и бросилась в глаза машинисту. — Это маловероятно, — возразил Морейн. — Что это был за поезд? Пассажирский или товарный? — Товарняк. — Сколько времени вы стояли перед боковой дверью? — Совсем недолго. Я все время боялась, что вот-вот заявится та женщина, которую ожидал Диксон. — Она пришла? — Нет. Точнее, я ее не видела. — И все же почему дом был погружен в темноту? — Думаю, что это все объясняется повреждением электросети. — Сколько времени прошло с того момента, как вы проникли в дом, и вашим звонком ко мне? — Видимо, минут пять. — Дальше. — Я вошла, поднялась по лестнице и на ощупь двинулась по второму этажу. Я не хотела зажигать те картонные спички, что были у меня в сумочке. В коридоре я ориентировалась по слуху. Где-то, видимо, было открыто окно, так как сквозило и слышался шелест бумаг. В остальном было совершенно тихо. Наконец я добралась до конца коридора и оказалась у двери, куда, как я видела раньше, входил дворецкий. Она была открыта. Я вошла и выпалила: “Добрый вечер, мистер Диксон”. Никто не ответил. Тогда я зажгла спичку. В кабинете все было перевернуто вверх дном. Окно разбито. Диксон лежал на полу в луже крови, мертвый. Ворвавшийся в комнату ветер кружил бесчисленные бумаги и почти сразу же погасил мой огонек. Но за это мгновение я успела запечатлеть всю картину. — После этого вы снова стали чиркать спичками? — Не сразу. Сначала добрела до стола и подняла трубку телефона, чтобы связаться с вами. И только после этого осветила диск. Я так сильно нервничала, что дважды ошиблась и дозвонилась до вас лишь с третьей попытки. — Почему вы не вызвали полицию? — Я не представляла, как объяснить свое присутствие там, и опасалась навлечь на вас неприятности. Поэтому я решила, что самое лучшее — сообщить о происшествии вам. — Почему вы сразу же не рассказали мне все по телефону? — Я испугалась. Ведь ответил Барни Морден. А когда подошли вы и я уже собиралась вам все изложить, как есть, мимо дома промчался поезд, и вы не представляете, какой там стоял грохот. Сотрясался буквально весь дом. Морейн кивнул: — Именно поэтому вы прокричали в трубку, что не слышите ни одного моего слова? — Да. Я так хотела, чтобы вы поскорее добрались сюда. Натали Раис вдруг испугалась: — Считаете ли вы… что я правильно поступила? — Разумеется, — успокоил ее Морейн. — Но… куда подевалась ваша сумочка? — Я, наверное, куда-нибудь ее положила, когда подняла трубку телефона. Представьте себе, как все происходило: в одной руке я держала зажженную спичку, а другой мне нужно было набрать номер. — В таком случае, уверены ли вы, что сумочка осталась в кабинете? — Да, несомненно. Морейн поднялся: — Придется туда сходить. Пойдемте. — О нет! Мне… не хватит мужества! — Надо, чтобы хватило, — настаивал Морейн. — Вернуться в эту комнату совершенно необходимо. Когда вы звонили, у меня в кабинете находились Фил Дункан и Барни Морден, а последний — негодяй. Не дай Бог, если он узнал ваш голос. С другой стороны, сообщать в полицию уже поздно. Нам не удастся должным образом объяснить причину задержки с вызовом. Поэтому остается лишь следующее: либо сейчас же позвонить полицейским, сделав вид, что мы только что обнаружили труп, либо забрать оставленные вами там вещи и дать деру, чтобы на тело натолкнулся кто-нибудь из прислуги. — Как при необходимости мне можно было бы обосновать мое присутствие там? — Вот это и есть самое трудное, — озабоченно ответил Морейн. — Обязательно ли и мне идти туда снова? — все еще сопротивлялась девушка. — Может, вы справитесь один? — Нет, — сказал Морейн. — Вы должны будете показать, где находится помещение. Натали Раис, борясь с порывами ветра, поднялась. Она смирилась. — Пусть будет так, мистер Морейн. Сюда, пожалуйста. Истерика уступила место деловитости сверхэффективной секретарши. Пройдя вдоль фасада, она повернула налево и остановилась перед маленькой дверцей. — Вот он, боковой вход. — Минуточку, — поспешил Морейн и, вытащив из кармана платок, тщательно вытер ручку двери. Войдя в дом, он проделал то же самое с обратной стороны. — Куда теперь? — Там лестница, прямо перед вами. Морейн закрыл дверь, зажег спичку и вслед за девушкой стал подниматься по ступеням. Оба шли на цыпочках. — Осторожно, — предупредил он, оказавшись наверху. — Ни до чего не дотрагивайтесь. Перед коридором Натали посоветовала: — Придется посветить еще. В прошлый раз я шла на ощупь. Морейн зажег вторую спичку. Ветер звонко гонял по коридору какие-то бумаги. В глубине виднелась распахнутая дверь. — Нам туда, — прошептала девушка. Морейн махнул рукой и снова чиркнул спичкой. Перед кабинетом онотодвинул Натали Раис в сторону и вошел первым. Разбитое окно выходило на север. Голосистый ветер свободно разгуливал по комнате среди разбросанных повсюду документов. Все пронизывал какой-то неприятный запах. Морейн загородился от сквозняка и запалил еще одну спичку. Пламя выхватило из темноты окно с зубьями разбитых стекол. Прямо под ним лежал на спине мужчина лет пятидесяти с поредевшими на висках волосами, с острыми уголками блестевших черных усиков. Морейн невольно вскрикнул, когда порыв шального ветра заставил его наклониться вперед и погасил тщедушный огонек. Стоявшая рядом секретарша вполголоса подсказала: — Там, на столе, свеча. Снова вспыхнула спичка. Морейн ладонью прикрывал ее пламя от разгулявшегося ветра. Пока он осматривался, Натали Раис протянула руку за свечой, но Морейн, взглянув на нее, остановил секретаршу: — Не надо. Она еще может сыграть свою роль. — Каким образом? — Свеча, должно быть, погасла в тот момент, когда разбили окно. Поскольку, как это очевидно, кто-нибудь знает, когда ее зажгли, то можно будет определить время преступления. Девушка удивленно взглянула на него, но Морейн воздержался от разъяснений. — Главное — ничего не трогайте, — повторил он. — А вон у телефона и ваша сумочка, заберите ее. Возьмите платок и оботрите им аппарат. То же самое проделайте со стеклянной подставкой. Посмотрите, не забыли ли вы там еще что-нибудь. При неровном свете новой спички Морейн, оберегая ладонью пламя, внимательно осмотрел свечу. Оранжевого цвета, она имела примерно пять дюймов в высоту и один в толщину. Затем он стал изучать кабинет. — Вон там, под письменным столом, что-то лежит. Вроде бы ваш платочек. Поднимите его. Морейн быстро, но схватывая все на лету, обежал глазами всю комнату. — Повторяю: ничего не касайтесь. Оберните руку платком и протрите все предметы, до которых вы могли дотрагиваться… Великий Боже! Сколько же здесь разбросано обгоревших спичек! Так и кажется, что вы непременно хотели известить полицию о том, что побывали тут. — Было так темно, — смутилась Натали. — А я так боялась… как, впрочем, и сейчас. Морейн показал жестом, насколько он ее понимает. — Не терзайтесь. Быстро соберите их. — А что вы делаете со своими? — поинтересовалась она. — Я их кладу обратно в коробок, — ответил он, продолжая рассматривать помещение. — Ага! Вот и открытый сейф. Он был точно в таком же состоянии, когда вы здесь были? — Думаю, да. Впрочем, я не заметила. — По всей видимости, все эти бумаги вынули из него… Нет, не трогайте их. Занимайтесь только своими вещами. — Может, пора позвонить в полицию, притворясь, что мы только сейчас обнаружили труп? — предложила Натали Раис. — Ни в коем случае. Мы не сможем объяснить, как здесь очутились. Тут такой кавардак. И что это вам взбрело в голову звонить мне отсюда? — Прошу извинить меня, — прошептала девушка. — В тот момент мне это показалось наилучшим решением. Хотелось, чтобы вы немедленно присоединились ко мне. — Ладно, — успокоил ее Морейн. — Больше нам здесь делать нечего. Уходим. — А этот человек? Вы уверены, что он мертв? — Бесспорно, — заявил Морейн. — Видите пулевые ранения: одно — в грудь, другое — в голову? Этот пороховой ожог, видимо, доказывает, что в голову стреляли, когда он уже лежал на полу. При падении он разбил окно. Кругом осколки стекла, даже на его пиджаке. Нет, подходить не стоит, в этом нет никакой необходимости. У меня осталось совсем мало спичек. Надо поскорее смываться. Он бесшумно вышел в коридор. Девушка последовала за ним. — Поедем на такси? — спросила она, когда они спустились вниз. — Отсюда ни в коем случае, — возразил он. — Незачем за собой оставлять еще и новые следы. Перед тем как выйти наружу, Морейн немного постоял у двери, прислушиваясь. Ни души, все было тихо. Он сделал знак Натали, и оба на цыпочках дошли до главного входа. На улице Морейн предложил девушке руку, свернул налево, и ускоренным шагом они стали удаляться от дома Диксона. — Скажите, — спросила она, когда они отошли уже на приличное расстояние, — как вы установили, что ворвавшийся в разбитое окно ветер задул свечу сразу же? — Очень просто! — воскликнул он. — Воск ровно облегал основание свечи. Если бы она не погасла тут же, то на сквозняке растаяла бы с одной стороны сильнее, и воска в этом месте было бы больше. — Понятно. А важно знать, когда было совершено преступление? — Наверное. Мы можем так же точно определить время вашего звонка ко мне. — Как это? — Ночью график движения поездов не очень интенсивный. А поскольку в тот момент, когда вы звонили, как раз проходил один из них, то выяснить по расписанию, в котором часу это было, несложно. — А почему так важно точно знать, когда я вам звонила? — Ну это же ясно. Если полиции удастся обнаружить, что вы сделали это, находясь в доме Диксона, то наша единственная линия зашиты — доказать, что он был уже мертв, когда вы там появились. — И это реально? — Полагаю, что да. В этом смысле важную роль сыграет свеча, а также осмотр трупа, что позволит, хотя и относительно, но все же определить час смерти. Легко выявить, сколько времени свеча горела. К сожалению, я не смог изучить обстановку в кабинете более детально из-за опасения, что нас могут там застать. Девушка еще крепче прижалась к нему. — Я поставила вас в трудное положение, правда? — Не знаю. Надеюсь, что нет. К тому же вашей вины тут нет. — Возможно, все же есть, — поправила она. — У меня просто какая-то мания доказывать эффективность в работе. Как только я услышала слова Диксона о том, что он меня принимать не станет, я тут же поклялась себе, что переговорю с ним любой ценой. Морейн прижал ее локоть. В этот момент они находились как раз под уличным фонарем. — Мисс Раис, — обратился он к ней, глядя прямо в глаза. — Вы уверены, что рассказали мне всю правду о ваших действиях? — Конечно! — воскликнула она. — Что дает вам основания сомневаться в этом? — В вас чувствуется какой-то наигрыш, — произнес Морейн. — Вы девушка не того типа, которые закатывают истерики и рыдают взахлеб. Даже принимая во внимание, что вы вошли в незнакомый дом и натолкнулись на труп, все равно мне кажется, что нервничали вы чрезмерно. Вы действовали так, будто стремились помешать мне что-то обнаружить. — Что же это могло быть? — Сам себя спрашиваю. Вы, случаем, не пытались кого-нибудь выгородить? В глазах Натали Раис промелькнуло странное выражение — смесь страха и удали. — Но кого же я могу так опекать? — прошептала она. — Хорошо, оставим это на потом, — решил Морейн. Он вытащил бумажник и вручил девушке банкнот. — Нас не должны видеть вместе. В конце этой улицы — стоянка такси. Поезжайте на Центральный вокзал. Там отпустите такси, войдите в помещение и смешайтесь с толпой. Затем снова выйдите низом, возьмите другое такси и отправляйтесь домой. Выбросьте из головы все, что сегодня произошло. Позвольте все объяснения давать только мне. Если кто-нибудь спросит вас, куда вы отправились, выйдя из офиса, ответьте, что пошли в клуб на розыски Френка Мэкона, чтобы обсудить с ним условия контракта на рекламу, но что его там не оказалось. — А вдруг он там был? Морейн ухмыльнулся: — Я случайно знаю, что это невозможно. Он назначил на это время свидание со своей подружкой. Завтра с утра я позвоню ему, внушу, что он якобы действительно назначал мне встречу на сегодня, и отругаю за небрежность. Все ясно? Девушка утвердительно кивнула. Морейн снова пристально посмотрел ей в глаза: — Меня ни в коей мере не убедила сочиненная вами история. Натали расплакалась. — Ну ладно. Забудем об этом, — тихо сказал он. — Идите домой, живо. Девушка отстранилась и пошла, преодолевая сопротивление ветра. Морейн, засунув руки в карманы пальто и низко надвинув шляпу, некоторое время следовал за ней, глубоко задумавшись.Глава 10
В спальне Морейна заливался телефон. Еще не очнувшись от глубокого сна, он инстинктивно протянул руку. Не открывая глаз, он невнятно произнес: — Хэлло! Кто говорит? До него доносился голос Фила Дункана, но в течение нескольких секунд Сэм Морейн не узнавал его. Он воспринимал его слова как какие-то механические шумы, не имеющие совершенно никакого значения. — …Мне так неудобно, Сэм, но нам нужно немедленно встретиться. Это в твоих и моих интересах. — Ты где? — постепенно просыпаясь, спросил Морейн. — Рядом, за углом. Мы не хотели заходить к тебе, предварительно не удостоверившись, что ты дома. Открой дверь по нашему звонку. Можешь не одеваться. — Боже мой! — запротестовал Морейн. — Вы что, никогда не спите? То им подай мой кабинет… — Он заметил, что возмущается впустую. Дункан уже повесил трубку. Морейн вскочил с кровати, сунул ноги в шлепанцы и помчался в ванную. Прополоскав рот, он наспех умылся и растер шею мокрым полотенцем. Холодная вода взбодрила его. Снял пижаму и поиграл мускулами, разгоняя кровь. Он уже знал, что предстоят серьезные испытания, и хотел быть в хорошей форме. Морейн посмотрел на себя в зеркало, помассировал лицо и пятерней пригладил волосы. Затем вновь натянул пижаму, надел махровый халат и энергично протер глаза, чтобы проснуться окончательно. Выйдя из ванной, он направился к входной двери. Заслышав шаги, распахнул ее. Вместе с порывом ветра стремительно вошли трое. Морейн поежился от сквозняка и сказал: — Я открыл раньше, чем вы позвонили, чтобы не будить прислугу. Пойдемте в мою комнату, здесь холодно. Преодолев пролет лестницы, Морейн пригласил посетителей войти. Трио не заставило просить себя дважды. Закрыв дверь, Морейн изобразил полусонную улыбку в адрес Дункана и Мордена и вопросительно взглянул на третьего — человека в черном костюме, высокого роста, с бесстрастным лицом. — Это Френк Лотт, Сэм, — представил его Дункан. Морейн протянул руку. — Рад познакомиться, — как автомат произнес Лотт. Морейн запрыгнул обратно в кровать, укрылся одеялом и бесподобно зевнул. — Что стряслось? — полюбопытствовал он. Морден присел на край кровати. — Знаете что, Сэм, — начал он. — Это не шутка. Дело серьезное и… — Подожди, Барни, — вмешался Дункан. — Говорить буду я. Морден пожал плечами и замолчал. — Все выглядит так, будто ваш визит носит официальный характер! — снова зевнул Морейн. — Вот именно. Морейн вздохнул: — Ну хорошо, садитесь и разъясните, что за чертово посольство прибыло ко мне. Вон там на столике пачка сигарет, можете курить. Но в столь ранний час не рассчитывайте на выпивку. У гостеприимства тоже есть свои пределы. Лотт с достоинством уселся в ближайшее кресло. Дункан присел на подлокотник другого, закурил и, пуская колечки дыма, поглядывал на Морейна. — Сэм, — произнес он, — эту ночь мы провели в твоем кабинете. — Ну, это-то мне известно, — буркнул Морейн. — Надеюсь, вы не затем меня разбудили, чтобы сообщить эту новость. Кстати, который час? — Почти четыре утра, — ответил Дункан. — Оно и видно, — прокомментировал, зевая, Морейн. — Вчера ты спешно покинул свой кабинет, — напомнил Дункан. — Действительно, я торопился, поскольку этот дантист, у которого поехала крыша, отнял у меня много времени. Что вы с ним в конце концов сделали? — Упрятали за решетку. — Он что, и в самом деле тронулся? — Он убежден, что ты совратил его жену. — Ложь. Никого я не совращал. — Незадолго до ухода тебе звонила какая-то женщина, — гнул свою линию Дункан. — Все правильно, — согласился, потягиваясь, Морейн. — Боже правый! Я такой сонный, что никак не пойму, о чем вы толкуете. Дункан и Морден обменялись взглядами. — Звонила женщина, причем крайне взволнованная, — напомнил Барни Морден. — Она была на грани истерики. Ее возглас “Приезжайте, приезжайте немедленно!” был слышен на весь кабинет. — Помолчи, Барни, — приказал прокурор. — Я же сказал, что вести разговор надо мне. — О'кей, шеф, — нехотя согласился Морден. Френк Лотт продолжал восседать в своем кресле молча, с каким-то зловещим и безразличным видом. Морейн скользнул по нему взглядом и воскликнул: — Господи! А это что за привидение в черном? Торговец похоронными принадлежностями, что ли? Дункан с торжественным видом кивнул: — Ты угадал. Но одновременно и коронер. — Ничего себе визит, — удивился Морейн и, повернувшись к Френку Лотту, добавил: — Не принимайте мои слова близко к сердцу. Я просто хотел пошутить. — И увести нас в сторону от разговора, — вставил Барни Морден. — Помолчи, Барни, — поморщился прокурор. — Да что все это, черт побери, значит? — возмутился Морейн. — Мы хотели бы знать, откуда звонили, — наконец раскрыл свои карты Дункан. — Ничего себе! — воскликнул Морейн. — Неужели только потому, что я позволил вам пользоваться своим кабинетом, теперь следует отчитываться в том, кто мне звонит? — Ты убежал без оглядки и где-то побывал, — продолжал Дункан. — Кажется, ты даже вскочил в первое подвернувшееся такси. — Вот это и в самом деле важно! — с издевкой откликнулся Морейн. — Сколько дают за подобное преступление? — Мы установили таксиста, который доставил пассажира от твоего офиса до пересечения Шестой авеню с Мэплхерстом, — заявил Дункан. Лицо Морейна посуровело: — Что тебе от меня нужно? — Хотел бы знать, был ли ты тем самым пассажиром? — А если и был, то что из этого? — Выяснить, что ты делал в Мэплхерсте. — Я не говорил, что был там. — Водитель такси помнит тебя и, не сомневаюсь, опознает. — Подумаешь! — Ты ни в чем не желаешь мне помочь, — рассердился Дункан. Морейн расхохотался: — Кончай, Фил. Скажи мне точно, чего ты хочешь, и я отвечу на твои вопросы. Но если ты будешь тянуть свою профессиональную резину, ты ничего не добьешься. Дункан и Морден снова переглянулись. — Попрошу тебя подняться с постели, — сказал Дункан. — Что? Вы хотите ее осмотреть? — Нет. Мы просим, чтобы ты встал, оделся и пошел с нами. — Куда? — В морг. Морейн изобразил негодование: — Какого дьявола я там позабыл? — Посмотришь на труп. — Труп? Чей? — Узнаешь по прибытии туда. Морейн пристально посмотрел на своего друга: — Это официальное уведомление? Дункан кивнул: — Самое что ни на есть официальное. — Почему ты хочешь, чтобы я взглянул на тот труп? — полюбопытствовал Морейн. — Потому что я убежден, что вчера вечером ты побывал в Мэплхерсте. — А если я откажусь следовать за тобой в морг? Дункан перевел дыхание: — Я буду вынужден тебя задержать до дополнительного выяснения ряда обстоятельств. Будет проведена очная ставка с таксистом. — Почему бы тебе не привести его сюда? Дункан неторопливо покачал головой: — Все предоставляемые тебе как гражданину права будут соблюдены. Выстроим в линию десять — пятнадцать человек и посмотрим, узнает ли и тогда тебя водитель. — Но это делается только в том случае, если кто-то подозревается в убийстве! — воскликнул Морейн. Молчание Дункана было красноречивее всяких слов. Сэм Морейн вскочил с постели, подошел к гардеробу и стал одеваться. — Но это же лишено всякого смысла! — не переставал он возмущаться, надевая рубашку. Дункан продолжал сидеть, не говоря ни слова. Барни Морден наблюдал за Морейном. — В этом шкафу стоит бутылка первоклассного виски, — предложил Морейн. — Примите, пока я одеваюсь… Что за сумасбродная идея! Поднять меня ни свет ни заря, чтобы повести в морг осматривать какой-то труп! Стоя перед зеркалом, Морейн завязывал галстук, но одновременно тренировал мускулы лица, придавая ему выражение отрешенности, с которым он должен встретить момент, когда снимут простыню и предъявят ему труп Питера Диксона. Наконец он кончил застегивать жилет. Гости тем временем отдавали должное виски. — Тебе налить, Сэм? — позаботился Дункан. — Да, и пощедрее. Дункан протянул ему бокал, который Морейн поднял, провозгласив тост: — Выпьем за преступление, джентльмены. Фил Дункан поставил свой бокал на столик и надел пальто. — Пошли, Сэм. Я хочу побыстрее кончить с этим злополучным расследованием. Морейн молча надел пальто и шляпу. Затем жестом пригласил всех к выходу. У дверей дома Морейна стояла машина. Морден сел за руль. Лотт разместился рядом с ним. Дункану и Морейну досталось заднее сиденье. Холодная и ужасно ветреная ночь поглотила их. Машина быстро набрала скорость и вскоре остановилась перед угрюмого вида зданием со сверкавшей зеленым светом вывеской. Лотт открыл дверь. Из вестибюля они попали в длинный коридор, в конце которого Лотт остановился, чтобы достать из кармана ключ. Отомкнув замок, он ввел их в настолько мрачный зал, что над ними, казалось, захлопнулась крышка гроба. На мраморном столе лежала покрытая простыней фигура, напоминавшая своими очертаниями человека. Барни Морден подвел Морейна к столу. — Как ты знаешь, Сэм, — начал Дункан тоном фокусника, старающегося отвлечь внимание публики, — нам всего лишь нужно… Морейн подметил, как Морден пытается незаметно схватиться за край простыни, и подготовился к шоку. Морден сильно дернул. Взору Морейна открылось тело мертвой женщины. На волосах и части лица запеклась кровь. Голова выглядела как расплющенная и потерявшая всякую форму масса, один глаз полностью вывалился из глазницы. — О Боже! — прошептал Морейн, чувствуя, как подступает тошнота. Перед ним лежала Энн Хартвелл. — Когда ты видел ее в последний раз? — спросил Дункан. Морейн повернулся к нему, но Морден схватил его за рукав и, указывая пальцем на труп, прорычал: — Взгляните на нее хорошенько! Вглядитесь в это лицо! Видите, как ее изуродовали? Вы ведь знаете, кто ее убил, не так ли? Морейн резким движением освободился. — Что за чушь вы городите! — Он был взбешен? — Да пошли вы, Барни, к черту! Я относился к вам по-дружески, принимал у себя дома и на работе, играл с вами в покер и угощал отменными напитками. И делал это по той единственной причине, что вы друг Фила. А теперь проявилось ваше истинное лицо — негодяя, циника, предателя. Попробуйте хоть раз еще дотронуться до меня своими погаными лапами, и я расквашу вам морду, ясно? Дункан сделал шаг вперед и стал между ними: — Он прав, Барни. Ты не имеешь права обходиться с Сэмом таким образом. Барни что-то пробормотал сквозь зубы и отступил назад. Тебе что-нибудь известно об этом убийстве, Сэм? — обратился Дункан к Морейну. — Нет, Фил, — сказал тот твердо. — Для меня это полная неожиданность, притом очень неприятная. В последний раз, когда я ее видел, она была похожа на выряженную в шелка куколку. Она тогда только что вышла из ванной и выглядела великолепно. Настолько была красива, что, признаюсь, произвела на меня впечатление. Но до того момента, когда пришлось вручать выкуп похитителям, я ее никогда не видел. Я и понятия не имел, кто скрывается под этой простыней. — Мы нашли ее труп возле железной дороги, на пересечении Шестой авеню с Мэплхерстом. Возможно, что убита она была где-то в другом месте, но обнаружили ее именно там. Нельзя исключать, что ее выбросили из автомашины или с проходившего поезда. Согласно расписанию, через Мэплхерст проходит товарняк в десять десять и пассажирский скорый в десять сорок семь. Между девятью часами вечера и часом ночи там других поездов, кроме этих двух, нет. Смерть наступила вечером между десятью и одиннадцатью с половиной. Дункан пристально смотрел на Морейна: — Ты покинул офис около одиннадцати часов. Ты вполне мог доехать на такси до Мэплхерста. Примерно в девять пятьдесят тебе звонила женщина в сильнейшем стрессе и умоляла тебя немедленно с ней встретиться. Морейн посмотрел на окружного прокурора в упор. — Фил, даю тебе честное слово, что тот звонок не имеет никакого отношения к смерти этой женщины. С тех пор как я был дома у Дорис Бендер, Энн Хартвелл я не видел, не говорил с ней ни лично, ни по телефону. Этой ночью с ней не встречался. Не знал, где она находилась, и не ведал, что она погибла. — Очень хорошо, Сэм, — согласился прокурор. — Можешь возвращаться домой. Барни Морден шумно выдохнул: — Так, значит, нет?.. — Да замолчишь ты, наконец, Барни! Отвези лучше Сэма домой, — распорядился Дункан. Морейн дружески похлопал его по плечу: — Спасибо за предложение, Фил, но я в этом не нуждаюсь. Я могу доехать и на такси. Ты тоже иди домой. Тебе надо отдохнуть. Повернувшись, он направился к выходу. Барни Морден начал что-то доказывать, когда Морейн закрывал дверь, но Сэму не удалось расслышать, что именно он говорил.Глава 11
Морейн как следует газанул, повернул на первом же перекрестке, затем на другом. Под визг покрышек он бросил взгляд в зеркало заднего обзора. Ни одной машины за ним не следовало. Проехав два квартала, Морейн повернул налево и, миновав еще один блок домов, остановился. Подождал, не выходя, минут пять. Улица оставалась пустынной. Не было не только автомашин, но даже одиноких прохожих. Морейн вышел из машины, запер дверцу и прошел пешком до многоквартирного здания, расположенного в середине следующего квартала. Он тщательно изучил табличку с именами жильцов перед входом и нажал кнопку звонка, рядом с которой значилась фамилия Натали Раис. Минуту спустя из интерфона в вестибюле раздался ее голос: — Кто там? — Сэм Морейн. — Вы хотите поговорить со мной? — Да. — Будьте добры, подождите немного внизу, я оденусь и выйду. — Нет, — возразил он. — Мне нужно зайти к вам. Дело важное. Морейн пересек плохо освещенный вестибюль и на лифте поднялся на четвертый этаж. Еще в коридоре он увидел, как одна из дверей бесшумно приоткрылась. На пороге стояла Натали Раис в шелковом кимоно поверх пижамы и в домашних туфлях на босу ногу. Морейн вошел. Он увидел одну из тех кроватей, что на день убираются в стену. Было видно, что на ней недавно спали. Чувствовался промозглый холод, характерный для помещений, чьи окна выходят на плохо ухоженный внутренний дворик. — Что случилось? — встревожилась девушка. Морейн прикрыл за собой дверь. — Садитесь, — пригласила Натали, пододвигая к нему кресло. — Нет, — отказался он. — Предпочитаю диван. Он удобно устроился на нем, откинувшись на подушки. — Произошли еще кое-какие события, — начал Морейн. — Я счел необходимым предупредить вас. — Что такое? — За мной приходили и вытащили прямо из кровати. — Кто? — Окружной прокурор и Барни Морден. — С какой целью? — Чтобы допросить меня, что я делал вблизи Шестой авеню и Мэплхерста между одиннадцатью вечера и полуночью. — Откуда им известно, что вы там были? — Они установили такси, на котором я туда добирался. — Следовательно, они знают… знают… — По-видимому, еще нет, — уточнил Морейн. — Они хотели продемонстрировать мне труп Энн Хартвелл. Ее убили. — Убили!.. — прошептала Натали Раис. — Вот именно. Труп был обнаружен близ железной дороги на углу Шестой авеню и Мэплхерста. Они подозревают, что его выбросили с поезда или из машины. На их взгляд, убийство произошло в другом месте. Лицо девушки побледнело, глаза подернулись страхом. — Они увели меня с собой и продемонстрировали труп при весьма драматических обстоятельствах. Вполне возможно, что они допросят и вас. Нельзя исключить, что покажут и труп. Я хотел, чтобы вы были готовы к… — Он внезапно замолк со странным выражением лица. Посмотрел сначала на кровать, затем на диван. — В чем дело? — забеспокоилась Натали. Морейн разглядывал кровать. Покрывало сбилось к ногам. Он подошел и расправил его. — Что с вами? — повторила девушка. Морейн дотронулся до покрывала тыльной стороной руки, затем вернулся и потрогал обивку дивана и подушки. — Тепло, — сказал он. — Что тепло? — Не стройте из себя святую невинность, — проворчал Морейн. — Диван теплый. Кто-то на нем спал. — Что вы хотите этим сказать? Взгляд Морейна посуровел. — Знаете что, — заявил он, — меня не касается, чем занимается моя секретарша в свободное от работы время. Но если мне приходится разговаривать с ней о конфиденциальных делах в присутствии скрывающихся посторонних лиц, то я хочу знать, с кем имею дело. — Не понимаю, о чем… Морейн подошел к платяному шкафу и распахнул дверцы настежь. Он уловил какое-то движение внутри. Сжав кулаки, шеф Натали рявкнул: — А ну марш оттуда! Девушка бросилась к нему и схватила за руки. Морейн легким движением освободился, не спуская глаз со шкафа. — Выходите, — потребовал он. — Или применить силу? Внутри шкафа что-то зашевелилось, и между вешалок с платьями показалась человеческая фигура. — Выходите, говорю вам! — повторил Морейн. Тотчас же появился седовласый мужчина, бледный, со смятением в глазах. Он напряженно выпрямился. Морейн всмотрелся в него, затем бросил Натали Раис: — Это ваш отец? Девушка утвердительно кивнула. Не говоря ни слова, пожилой мужчина подошел к дивану и сел. Он застыл, опершись локтями о колени. — Когда вас освободили? — задал вопрос Морейн. — Вчера, — бесцветным голосом ответил тот. Морейн присел на край кровати, переводя взгляд с отца на дочь. — Давайте разберемся, — наконец произнес он. — Между вами и мистером Питом Диксоном была какая-то связь. Вы считали, что именно он засадил вас в тюрьму, не так ли? Старик молчал. — Разве это не правда? — обратился Морейн к Натали. Она отвела глаза. Морейн поднялся, подошел к окну и, стоя к обоим спиной, с угрюмым видом уставился на стену напротив. Через несколько минут он опустил жалюзи и, понизив голос, сказал: — Ладно. Рассказывайте все, как было. Все молчали. Тишину нарушила Натали Раис: — Отец! Лучше я все расскажу. Старик взглянул на Морейна. Его лицо приняло пепельный оттенок. Натали приблизилась к Морейну и взяла его за руку: — Мне было не по себе с той минуты, как это случилось. — С какой именно? — С тех пор, как я была вынуждена солгать вам. — Вы сделали это тогда, когда я примчался по вашему вызову? Она показала жестом, что да. — Меня это заинтриговало, — признался он. — Не знаю почему, но у меня сложилось впечатление, что вы кого-то покрывали. А теперь расскажите мне, как все происходило на самом деле. Она тихим голосом начала излагать события: — Я покинула офис, как мне представляется, в девять часов сорок пять минут. Мне понадобилось примерно десять минут, чтобы прибыть на место. Сначала все происходило так, как я вам сообщила: вошла в резиденцию Диксона, поднялась наверх вслед за дворецким и подслушала, как шеф сказал ему, что у него встреча с женщиной, и как он распорядился открыть в этой связи боковую дверь. Я тут же на цыпочках сошла вниз и после того, как дворецкий выпустил меня из дома, повернула налево и быстро стала спускаться по улице. Внезапно я услышала, как близ Шестой авеню остановилась машина, хлопнула дверца. Мужской голос что-то громко сказал, а в ответ рассмеялась женщина. Я не хотела, чтобы меня кто-то видел, и поэтому спряталась недалеко от угла железной решетки, которая опоясывает владения Диксона. По улице в направлении железной дороги спустилась молодая женщина. Она вошла в сад Диксона… — Вы хорошо ее рассмотрели? — прервал Морейн. — Нет, я стояла к ней спиной, но все же оглянулась. Обратила внимание на то, что она была в шляпке и меховом жакете. — Жакет был коричневого цвета? — заинтересовался Морейн. — Трудно сказать с полной определенностью, ведь все происходило ночью, но, кажется, да. Когда я мельком взглянула на нее, женщина как раз находилась под уличным фонарем, и я еще подумала, что мех жакета выглядит очень добротно. Да, теперь припоминаю, что он действительно был коричневым. А почему вы спрашиваете об этом? Морейн покачал головой: — Оставим пока эту тему. Продолжайте. — Сначала я решила заявиться к Диксону во время его встречи с женщиной. Потом подумала, что, возможно, у них просто беседа делового характера и в этом случае она пробудет там всего несколько минут. Решила выждать. — Где вы находились все это время? — Около железной дороги. — Можете указать, в какое время? — Когда я подходила к железной дороге, как раз прогромыхал товарный поезд. Можно по расписанию выяснить, когда это было. — Видел ли вас машинист или кочегар? — Нет, я стояла в тени у садовой ограды вокруг особняка Диксона. Мне показалось, что товарняк шел целую вечность. — Что вы сделали потом? — Я наблюдала за домом. Однако из-за обжигавшего холодом ветра решила немного пройтись. — И что же? — Пошла вверх по улице. — Удаляясь от железной дороги? — Да. Почему вы спрашиваете об этом? — Я хотел кое в чем удостовериться. Дальше? — Все это не имеет большого значения, — высказала свое мнение Натали. — Итак, я уже подходила… — Излагайте максимально точно, — сухо подчеркнул Морейн. — Возможно, детали играют гораздо большую роль, чем вы полагаете. — Я дошла до перекрестка и повернула. — Направо или налево? — Направо. Через две-три минуты я подумала, что женщина, выйдя из дома, может направиться к железной дороге вместо того, чтобы подняться по улице к перекрестку, за которым я наблюдала. Поэтому я пошла обратно. — Кто-нибудь видел вас? — Огибая угол, я обратила внимание на машину, которая разворачивалась у железной дороги. Поскольку спрятаться было некуда, я прислонилась к телефону-автомату и, когда машина проезжала мимо, повернулась так, чтобы аппарат меня загораживал. Я уверена, что меня не было видно. — Что было потом? — Я все время ходила взад-вперед по улице в ожидании, когда же эта женщина выйдет. Поскольку ее все не было и не было, я решилась в конце концов войти в дом сама. Прошла через главный вход, добралась до боковой двери и потянула за ручку. Дверь была не заперта, как и приказал мистер Диксон. Я поднялась на второй этаж. Ну а дальше все происходило так, как я уже вам описывала. Только спустившись по лестнице после звонка вам, я… — И что же? — спросил Морейн, видя, что она замолчала и готова вот-вот расплакаться. — Увидела отца. — Где он находился? Старик не без достоинства встал с дивана. — Позвольте продолжить мне, — попросил он. Морейн повернулся к нему. Голос старика был по-прежнему невыразительным, но в нем угадывались нотки, свойственные человеку, привыкшему распоряжаться. — Я был там. — Где это “там”? — В помещении, где было совершено преступление. Когда я уловил, что кто-то поднимается по лестнице, то быстро покинул кабинет Диксона и спрятался в соседней комнате. Я слышал, как она вошла, как зажигала спички и набирала номер телефона. Я открыл дверь, чтобы узнать, с кем она разговаривает. Вы должны понять охватившее меня волнение, когда я узнал голос своей дочери. Я не слышал его уже несколько месяцев. В последний раз это было во время свидания с Натали в тюрьме. Я тогда попросил ее больше не приходить. Не хотел, чтобы она оказывалась в среде преступников. Не хотел, чтобы это подействовало на нее так же, как на меня. Никогда не думал, что такое может произойти со мной. Но обстановка разрушает сознание постепенно, как капля, которая точит скалу. Морейн кивнул. — Вы заговорили с ней? — Там — нет. Я последовал за ней, и мы встретились только в саду. — Что было потом? — Она сказала, что вы подойдете с минуты на минуту, о чем мне, впрочем, было уже известно из подслушанного разговора по телефону. — Почему вы убили Диксона? — строго глядя на старика, спросил Морейн. Элтон Раис спокойно выдержал этот взгляд. — Я его не убивал, — просто ответил он. — В таком случае, что вы там делали? — Я хотел встретиться с ним. Зная, что нормальным путем он меня не примет, я решил застать его врасплох. — О чем вы хотели поговорить с ним? — Я намеревался потребовать от него своей реабилитации. — Что он мог сделать для этого? — Обнародовать факты о том, что произошло на самом деле. Подлинный растратчик уже умер. Диксон мог все так повернуть, что это никому бы не нанесло вреда. — Что вам позволяло надеяться, что он поступит таким образом? Из простой любезности к вам? — Нет, — терпеливо начал объяснять Элтон Раис. — Я рассчитывал вынудить его к этому. — Каким путем? — У меня была кое-какая информация, которую он вынужден был бы принять во внимание. — Иначе говоря, вы собирались шантажировать его ради того, чтобы он добился реабилитации? — Да, вопрос можно поставить и так. — Когда вы вошли в дом Диксона? — За несколько минут до прихода Натали. Сэм Морейн подошел к кровати и сел на край. Он стрельнул взглядом в сторону девушки. — Представляю, как это звучало бы на суде! — заметил он. Натали молча кивнула. — До этого ни за что не дойдет, — гордо заявил Элтон Раис. — Если дело будет развиваться в таком направлении, я упреждающе признаюсь в убийстве, а затем покончу с собой. Ни в коем случае я не допущу, чтобы Натали оказалась замешанной в этой истории. — Так, значит, вы все же его убили? — Нет. Он был уже мертв, когда я вошел. — И как вы тогда поступили? В первый раз с начала разговора в глазах Элтона Раиса промелькнула нерешительность. — Я похитил у него ряд документов. — Где они сейчас? Раис кивком показал на шкаф. — Разве мое поведение непонятно? — продолжал он. — Я пришел к нему, чтобы добиться реабилитации. Лично для меня она уже не имела значения, поскольку положенный срок я отсидел. Но это было важно для моей Натали. На нее это несчастье обрушилось непосильным грузом. Я жаждал, если смогу, снять с нее клеймо дочери человека, осужденного на лишение свободы. — А деньги вы, случаем, не прихватили? — съехидничал Морейн. Но тут же поправился: — Извините. Я неудачно выразился. Просто я хочу знать все факты. — Нет, — заявил Раис, — денег я не брал. В основе всех моих бед лежало чрезмерное доверие к людям. Все дело было подстроено Диксоном. Ему было наплевать, что я загремел в тюрьму. Главное для него было провести на мое место своего человека. Понимаете, мое положение в то время позволило мне расстроить немало его планов. Не сумев одержать победу на выборах, он сфабриковал дело о растрате и засадил меня за решетку. После этого, проведя основательную чистку, он делал все, что ему заблагорассудится. — Похищенные документы доказывают это? Являются ли они основанием для вашей реабилитации? — поинтересовался Морейн. — На мой взгляд, нет, — ответил Раис. — Тогда стоило ли их изымать? — В тот момент я думал, что они могут меня заинтересовать. — А что это, в сущности, за материалы? — Хорошо, сейчас объясню. Сейф был открыт. Все или почти все в комнате выглядело так, как вы застали: выбитое окно, застреленный человек на полу, под трупом — осколки стекла. Свеча не горела, ветер разметал бумаги по всему помещению. Я зажег спичку и осмотрелся. Заметил на столе портфель. Открыл его. Он был полон документов. При свете спички много не почитаешь, но даже при беглом осмотре стало ясно, что в политическом плане эти материалы можно назвать “большой бомбой”. — И что же это за “бомба”? Немедленно вмешалась Натали Раис: — Она привела бы к серьезной чистке в аппарате. Там документы, касающиеся контрактов на дорожные работы, всякого рода информация о полицейских службах, немало сведений неприятного свойства о вашем друге Филе Дункане и тому подобное. — Что там на Дункана? — Вы помните процесс против Кооператива экономических учреждений? Морейн кивнул. — А дело о материалах, пропавших из окружной прокуратуры? — Слышал разговоры на эту тему. — Тогда его закрыли за отсутствием улик. Припоминаете? — Да. — Тому была причина… — прошептала девушка. — Выраженная в банковских купюрах. — Я в это не верю! — резко возразил Морейн. — Фил Дункан не способен на подобное! — Речь идет не о самом Дункане, — терпеливо, тихим голосом пояснил Элтон Раис, — а о его сотрудниках. Они его предали. Он об этом даже не знает. Однако в портфеле на этот счет имеются все соответствующие документы: подписанные заявления, фотокопии контрактов и переписка. Есть даже фотокопии отдельных документов, исчезнувших из архивов прокуратуры. Морейн неожиданно занял скептическую позицию: — Неужели я поверю, что Пит Диксон любезно собрал все эти документы в портфель, чтобы создать вам максимум удобств для их хищения? Может быть, он даже нарочно покончил с собой и специально оставил дверь открытой, чтобы вам было удобнее сбежать с самыми ценными для него материалами? Раис устало улыбнулся: — И тем не менее все произошло именно так, как мы изложили, хотя я понимаю, что в это никто не поверит. Натали Раис воинственно вздернула подбородок и с вызовом посмотрела на Морейна. — Я верю, — подчеркнула она, — и хочу, чтобы поверили и вы. Он какое-то время всматривался в нее. — Давайте посмотрим эти документы, — наконец предложил он. Элтон Раис вытащил из шкафа тяжелый кожаный портфель. Он положил его на кровать и раскрыл. Морейн стал знакомиться с содержимым. Прочитав всего несколько документов, он тихо присвистнул. Внезапно Морейн выпрямился и посмотрел на Натали Раис: — Знаете что? — Что? — Диксон это собрал в своем кабинете с определенной целью. Если все, что рассказал ваш отец, правда, то Диксон подготовил эти материалы для публикации. — Каким образом? — Не знаю. Возможно, в какой-нибудь газете или другим способом. Он, видимо, вложил все документы в этот портфель, чтобы куда-то его отправить. Она задумчиво кивнула. — Однако, — продолжал Морейн, — кто-то вошел в кабинет и прикончил его. Этот “кто-то”, должно быть, побывал там после того, как Диксон — это вы сами слышали — переговорил с дворецким, и до того, как на сцене появился ваш отец. Промежуток времени не такой уж большой. — А не связано ли это с машиной? — вспомнила Натали. — Она появилась неизвестно откуда, развернулась у железнодорожного полотна и уехала вверх по улице. — Что это была за машина? — Я не очень хорошо ее рассмотрела, но думаю, что двухместная. — Номерные знаки не заметили? — Нет. — У меня тоже есть что вам рассказать, — решился Морейн. — Что? — Это имеет отношение к Энн Хартвелл. Ее труп обнаружили около железной дороги. Но убили ее не там, а либо в доме Диксона, либо при выходе из него. Следовательно, убийца Диксона и этой девушки — одно и то же лицо. А теперь, Натали, послушайте внимательно. Меня по-прежнему не удовлетворяет ваш рассказ в части мотива, заставившего мне лгать. Получается бессмыслица. Почему вы мне не сказали, что видели женщину, спускавшуюся по улице? Натали Раис стала усиленно рассматривать свои ногти. Потом чуть слышно проговорила: — Я хотела выгородить отца. — Вот именно. И тот факт, что ради отца вы мне ничего не рассказали о женщине, спускавшейся по улице, означает, что… — Расскажи ему все, Натали, — устало посоветовал старик. — Когда я сошла вниз и встретила отца, у него в руке была дамская шляпка коричневого цвета. На ней были пятна крови. При свете нескольких спичек мы осмотрели место. Там были явные следы борьбы. Повсюду разбрызгана кровь. Тогда отец положил шляпку туда, где он ее нашел, — около двери. Я была настолько напугана, что плохо соображала. Поймите, ведь трупа-то мы не обнаружили. Видели только шляпку да следы крови. Морейн вздохнул. — Зато им известно, что после вашего звонка я побывал на углу Шестой авеню и Мэплхерста. Они даже в состоянии доказать, в КАКОМ МЕСТЕ я находился, хотя пока еще не могут стопроцентно утверждать, что звонили мне именно вы. Он с озабоченным видом глядел на портфель. Наконец, кивнув на него, произнес: — Теперь они знают, какое значение имеет этот портфель. Тому, у кого он находится, гарантировано осуждение за убийство первой степени. — Тогда давайте его сожжем, — предложила Натали Раис. Морейн отрицательно покачал головой: — Если посмотреть на это дело с другой стороны, то портфель с документами является единственной в этом благословенном мире вещью, которой мы можем воспользоваться, чтобы избежать обвинения в этой парочке убийств. Он испытующе взглянул на Натали: — Вы обязательно окажетесь втянутой в эту историю. Полиция задержит вас для допроса. Они будут действовать жестко. Вы в состоянии выдержать столь тяжкое испытание? Способны ли вы защитить своего отца и меня? Достанет ли у вас сил, чтобы неустанно твердить им, что не имеете права раскрывать моих коммерческих тайн и что без моего согласия не можете сказать, где вы были? Другими словами, сумеете ли вы выдержать все, что они вам уготовят? Натали, не отводя взгляда, твердо заявила: — Да, я справлюсь с этим. Сэм Морейн взял портфель в руку. — А как быть с отцом? — спросила его девушка. — Я о нем позабочусь. Элтон Раис устало вздохнул: — Нечего обо мне беспокоиться. Мне впору самому заботиться о вас обоих. — Что это значит? — Морейн был в недоумении. — А то, что если все пойдет наперекосяк, то я заявлю, что убил и Пита Диксона, и миссис Хартвелл. Натали еле удерживалась от рыданий. Сэм Морейн, сверля старика глазами, спросил: — Вы действительно это сделали? — Нет, но я не допущу, чтобы моя дочь оказалась впутана в это дело. Моя жизнь уже пошла прахом, и мне терять нечего. Я возьму эту вину на себя, чтобы ее оставили в покое. — В таком случае следуйте за мной, — властно распорядился Сэм Морейн.Глава 12
Сэм Морейн открыл наружную дверь жилого дома. Чернокожий, дремавший за коммутатором, выпрямился и осоловелыми глазами еще не очнувшегося от сна человека уставился на посетителя. Морейн облокотился на стойку. — Мистер Томас Уикс здесь живет? — спросил он. Негр жестом подтвердил. Морейн вытащил из кармана пачку банкнотов. Он отделил от нее однодолларовую бумажку, положил ее на стойку и стал рассматривать под разными углами, словно изучая рисунок. В глазах дежурного оператора вспыхнула алчность. — Ты человек бывалый? — спросил Морейн. Белки глаз чернокожего, пристально следившего за банковским билетом, заметно расширились. — Это уж точно, мстр. Сразу определю, с какой стороны бутерброд намазан маслом, — отозвался он. Морейн пододвинул банкнот к краю. — Уикс дома? Негр автоматически протянул руку к телефону. — Подожди, — остановил его Морейн. — Я не собираюсь ему звонить. Хочу всего лишь узнать, у себя ли он. Парень задумчиво наморщил лоб. — Да, мстр, — наконец вспомнил он. — Точно так. Пришел совсем недавно. Было уже очень поздно. Сейчас он на месте. Морейн протянул ему купюру. Затем снова выудил из кармана пачку денег и нарочито медленно, даже торжественно, отсчитал пять однодолларовых бумажек. Глаза у чернокожего округлились. — Я намерен сейчаспойти потолковать с Томом Уиксом, — заявил Морейн. — А по возвращении хотел бы, чтобы ты исполнил одно мое поручение. Только сделать это надо очень быстро. Справишься? Парень с огорчением показал на телефонный узел. — Я не могу оставлять эту штуку без присмотра, шеф. Иногда до утра так никто и не позвонит, но если это случится, а меня не окажется на месте, хозяйка рассвирепеет, а это мне ни к чему. — Ладно, — продолжал Морейн. — Я хорошо разбираюсь в телефонах. Могу подождать на коммутаторе до твоего возвращения. Парень заколебался. Морейн свернул банкноты и, тяжко вздохнув, вернул их в карман. — Подумай до моего возвращения, может, и согласишься. И не надо оповещать о моем визите, — предупредил он. — Какой у него номер квартиры? — Шестьсот третий, мстр. Морейн направился к лифту. Негр все же решился. — Я согласен, шеф. Морейн усмехнулся, вошел в лифт и нажал кнопку шестого этажа. Он легко нашел нужную ему квартиру. Позвонил и немного подождал. Было слышно, как заскрипели пружины кровати, затем босые ноги зашлепали по полу. Из-за закрытой двери донесся мужской голос: — Кто там? — Нарочный с посланием. — Что еще за послание? — От одной дамы. — Кто вы такой? — Тот, кто взялся его передать. Наступила тишина. Морейн не торопил Уикса, полагаясь на то, что эта пауза послужит достижению его цели. Тот наконец принял решение. Он с осторожностью слегка приоткрыл дверь и протянул руку. — Это устное послание, — бросил Морейн, одновременно толкая дверь. Уикс, одетый в пижаму, с испугом взглянул на Морейна, но тут же изобразил на лице оскорбленное достоинство. — Морейн! — воскликнул он. — Какого черта? Если вы желаете поговорить со мной, то почему, как это принято, предварительно не предупредили? — Потому что я принес вам послание. — От кого? — От одной умершей женщины, — спокойно произнес Морейн. Уикс провел языком по сразу пересохшим губам. — Что с вами? — контратаковал он. — Вы пьяны? Морейн уселся на подлокотник кресла, заваленного разным хламом, и вытащил портсигар. — Нет, — тихо сказал он. — Я не во хмелю и действительно принес вам послание от женщины, которой нет в живых. Уикс вытянулся, будто готовясь получить или нанести удар. Ноги спружинили, крепко уперлись в пол. — Что за послание? — резко, с металлом в голосе спросил он. Морейн на несколько секунд задержал на нем взгляд. — Содержание следующее: “Так просто вам выпутаться из этого не удастся”. — Из чего это я не сумею выпутаться? Морейн глядел на него холодно и обвиняюще. — Из преступления. — Что это за бред?! — заорал Уикс. — Я ее не убивал! Нас не связывали никакие взаимные интересы. Морейн шагнул вперед, будто открывая боксерский раунд. — Болтовня! — воскликнул он. — Так просто меня не убедить. — Ей-богу, это правда, — настаивал Уикс. Его мускулы напряглись, взгляд стал жестким. — Я всего-то видел ее несколько раз. И всегда в присутствии Дорис Бендер. — Вы говорите об Энн Хартвелл? — с недоверчивым видом уточнил Морейн. — Конечно о ней. — А как вы узнали, что я имел в виду Энн Хартвелл? — Вы же сказали… Он вдруг притих, в глазах мелькнула паника. — Я сказал вам, что принес послание от женщины, которой нет в живых, — напомнил Морейн. — Откуда вам известно, что Энн Хартвелл мертва? — Я не знал, что она умерла. — Но вы только что говорили о ней. — Да, говорил, ну и что из того? — Как вы узнали, что я подразумевал именно ее, когда сообщил о послании от женщины, которой нет в живых? — Я знал, что она исчезла, и сам сделал такой вывод, — защищался Уикс. — Так вы знали только, что она пропала? — Да. — А об этом откуда у вас информация? — Черт возьми! Да вечером полиция целый час меня допрашивала. Я о ней ничего не знал. Я считал, что она по-прежнему находится у Дорис дома. Пошел навестить Дорис и нарвался на полицию. — А что, Дорис Бендер тоже никак не найдут? — Да. — В таком случае, почему вы не подумали, что я говорил о ней? Уикс возмущенно дернулся. — Пошли вы к дьяволу! — завопил он. — За кого вы себя принимаете? Может, за бойскаута, чье ежедневное благое дело состоит в том, чтобы помогать фараонам? Лично я считаю вас наглецом. Я и так из-за полиции не смог нормально выспаться. Вы или перепили, или чокнулись, хотя не исключено и то и другое вместе. Выметайтесь отсюда! Морейн и не думал двигаться с места, не спуская с Уикса глаз. — Ох и сожалеете вы, наверное, о своем промахе, правда? С гримасой бешеного гнева Уикс сделал выпад левой, целясь Морейну в лицо. Тот успел увернуться. Изрыгая проклятия, Уикс двинул правой. Морейн снова уклонился. — Так и быть, вы это заслужили, — процедил он и нанес удар в солнечное сплетение. Уикс согнулся от боли, а Морейн, приподняв его, врезал дополнительно прямым в челюсть. Уикс тяжело рухнул на кровать. Морейн вышел в коридор, закрыл за собой дверь и стремительно бросился вниз по лестнице, выгадав тем самым несколько секунд. Он подал сигнал негру, доставая из кармана деньги. — Выскакивай быстренько на улицу и встань на первом перекрестке направо, — повелительно бросил он. — Сделай это таким образом, чтобы просматривать улицу в обе стороны. Через пять минут должен появиться мужчина, одетый в синий костюм из саржи. Он может прийти пешком или же приехать на такси. Он тебя спросит, расчищен ли путь, и ты ответишь утвердительно. Понял? Чернокожий с важным видом моргнул своими глазищами. — И это все, шеф? — Да. Парень залюбовался банкнотами в его руке. — Вы уверены, что справитесь с этим, мстр? — спросил он, показывая на коммутатор. — Будь спокоен, — заверил его Морейн. — Это я его изобрел. Негр направился к выходу: — Так сколько времени мне ждать, шеф? — Совсем недолго. Он должен быть там через пять минут. Если задержится, ждать не надо. Я позову тебя. Встань так, чтобы ты мог видеть меня, если я вдруг появлюсь в дверях. — Отлично, шеф. Уже бегу. Морейн сел напротив коммутатора. Вскоре в ячейке, соответствующей шестьсот третьей квартире, вспыхнул красный огонек. Морейн постарался как можно точнее сымитировать тягучий, жующий слова голос чернокожего, особенно его забавную манеру произносить “мстр”. — Хэлло, мстр! Что угодно, шеф? Раздался торопливый мужской голос: — Послушай, Рэстас, свяжи меня с миссис Г.К. Честер, отель “Ратлидж” в Колтер-Сити. Да поторопись. Настаивай, что это срочный вызов. Живо подсуетись. — Понял, мстр. — Фамилию расслышал хорошо? — Да. Миссис Г.К. Честер. — Хорошо. Не забудь: отель “Ратлидж”. Действуй! Морейн связался по указанному номеру, потом вызвал абонента и прильнул к наушникам. Послышался голос Уикса: — Хэлло! Вы знаете, кто говорит? Заспанный женский голос ответил: — Нет. Кто это? Уикс кипел нетерпением: — Да проснитесь же. Я не хочу называть имена по телефону. Ради Бога! Пойдите сполосните лицо холодной водой и возвращайтесь поскорее. Женщина рассмеялась: — Все ясно. Этот раздраженный голос я узнала бы где угодно. Что стряслось, милейший? Морейн узнал голос Дорис Бендер. — Ко мне только что приходили, — сообщил Уикс. — Так рано? — Да. — И кто же это был? — Ваш друг. — Выкладывайте все. — Это был человек, которого мы выбрали в качестве доверенного лица. Воцарилось молчание. Затем снова раздался голос Дорис Бендер, на сей раз настороженный: она полностью проснулась. — Что он ХОЧЕТ? — Он говорил о преступлении и о послании от женщины, которой нет в живых. — Что еще? — Он подразумевал под этой мертвой женщиной Энн Хартвелл. Он заявил, что ее убили, и, кажется, был убежден, что сделал это я. — Уикс выдержал многозначительную паузу. — Нашли ли труп, Том? — продолжала допытываться Дорис Бендер. — Не знаю, но, видимо, да. Он был очень уверен в себе. — У полиции есть уже какая-нибудь версия? — Я знаю лишь то, о чем мне сообщил этот тип. — Он сказал, что принес послание от Энн? — Да, он использовал это как предлог. Он явно ищет ссоры. — Он действительно передал какое-нибудь послание? — Ну конечно же нет. Он просто придумал этот трюк, чтобы проникнуть ко мне в комнату и вытянуть из меня информацию. — Ладно. И чего вы хотите от меня? — Пошлите мне денег. Наверное, мне придется отсюда уехать. — Что за глупости! — насмешливо воскликнула она. — Нет никаких причин куда-то уезжать. Оставайтесь на месте. — Я очень беспокоюсь. Хочу подъехать и переговорить с вами. — Не глупите. Не двигайтесь с места и крепитесь. Они не смогут все взвалить на вас. — Но мне всерьез нужны деньги. — Ничего, подождете. Вы уже вытянули из меня все, что могли. — Послушайте, Дорис. Давайте все же встретимся. Я… — Нет, — резко оборвала она. Какое-то время он молчал. Затем спросил: — Вам удалось сесть на поезд в одиннадцать пятьдесят? — Разумеется. — Хорошо, Дорри. Я буду держать вас в курсе событий. И все же мне так хотелось бы увидеться. — Что за ребячество! Потерпите, — сурово упрекнула она. — Вы откуда говорите? Надеюсь, не из дому? — Да, от себя. — Ну что за дурень! Почему не с переговорного пункта? — Это было так срочно, и потом — место надежное. Не бойтесь. Она что-то презрительно буркнула и бросила трубку. Уикс тоже отсоединился. Морейн распрямился, подошел к двери и свистнул чернокожему. — Так никто и не появился? — поинтересовался он. Парень отрицательно мотнул головой. Морейн вручил ему пять однодолларовых банкнотов. — Жаль. Все сорвалось. Но твоей вины в этом нет. Парень расплылся в улыбке: — Да, да, мстр. Большое спасибо. Морейн вышел на улицу, когда уже заалела утренняя заря. Он повернул налево и подошел к своей машине. Элтон Дж. Раис опустил стекло и высунулся наружу. — Удалось что-нибудь выяснить? — Еще не знаю, — ответил Морейн.Глава 13
Сэм Морейн и Элтон Раис зарегистрировались в третьеразрядном отеле как Джеймс К. Белтон и Карлтон К. Белтон. — Я и мой дядя хотели бы остановиться в тихом двухместном номере, — попросил Морейн. Портье посмотрел на табло с ячейками для ключей и вытащил один из них с большой латунной биркой. — Вас устроит за четыре доллара? — Вполне, — одобрил Морейн. — У вас с собой только этот портфель? — Да. И мы хотим заплатить вперед. Портье не возражал, получил четыре доллара и позвонил в колокольчик. Появившийся посыльный подхватил портфель, взял ключ и провел их в номер в глубине коридора на четвертом этаже. Поставив портфель на пол, он не удержался от комментария: — У вас там случайно не кирпичи? — Да нет, всего лишь слитки золота, — в тон ему ответил Морейн, протягивая полдоллара чаевых. После ухода посыльного он запер дверь на ключ. — Садитесь, — пригласил он Элтона Раиса, указывая на кресло, — и не мешайте. Мне надо поработать. Он поднял портфель, положил его на кровать и высыпал содержимое. В течение почти получаса он занимался чтением бумаг, делая порой заметки. Наконец он положил все документы обратно в портфель и стал тщательно изучать четыре стенографических блокнота, перевязанных тесемкой. — Вы знаете, что это такое? — обратился он к Элтону Раису. — Имею самое общее представление, — откликнулся его седовласый спутник. — Я не составлял перечня документов, просто прихватил все, что было в портфеле. Сейчас я понимаю, насколько безумным был мой поступок, но когда я услышал голос Натали… — Возможно, это было не таким уж безумием с вашей стороны, — тихо произнес Морейн, расхаживая по номеру и задумчиво глядя на палас. Элтон Раис сидел тихо и неподвижно, будто был частью мебели. Морейн неожиданно повернулся к нему. — Вам нечего было там делать в тот вечер. Вы должны были отдавать себе в этом отчет. — Наоборот, — невозмутимо ответил старик, — это было единственное, что мне оставалось сделать. — Почему? Элтон Раис продолжил в том же духе: — Потому что мне было уже все равно. Вы не задумывались над ситуацией, в которой я оказался? Я стар, точнее, не молод. У меня нет состояния. У меня только один способ заработать на жизнь — использовать свои бухгалтерские знания. Но ко мне относятся с недоверием, поскольку я отсидел в тюрьме за растрату. Сейчас множество честных людей ходят в безработных. И у меня нет реальных шансов устроиться по специальности. Я не могу согласиться с тем, чтобы меня содержала Натали. У нее достаточно собственных проблем. Я конченый человек. — Иначе говоря, вы намереваетесь покончить жизнь самоубийством? — подытожил Морейн, с состраданием глядя на него. — Вот именно, — подтвердил старик, — но сделаю это так, чтобы Натали не догадалась. Это будет выглядеть как несчастный случай, не более того. Но прежде я приложу все силы к тому, чтобы восстановить ее положение в обществе. Я хочу все устроить так, чтобы она снова могла ходить с высоко поднятой головой. Она натура очень чувствительная, и никто не знает, как она страдала от пренебрежительного отношения со стороны общества. Морейн, задумавшись, молча кивнул. — Вы знаете, что тюрьма делает с людьми? — задал вопрос Элтон Раис. Морейн продолжал слушать, не произнося ни слова. — Вы помните, — говорил Раис тихим и бесстрастным голосом, — что я занимал видное общественное положение? Меня уважали, я был на короткой ноге с влиятельными политиками, хорошо справлялся со своими обязанностями и неоднократно переизбирался. Это кое-что да значит, может быть, и не очень, но все же. Я сохранил свой пост, даже когда Диксон и его подручные захватили все места, которые раньше удерживала оппозиция. Моим соперником на выборах выступал один из его людей, но я все равно одержал победу. Я не был какой-то сверхсильной личностью, но мог достойно сымпровизировать речь перед публикой и имел успех. Я не без тщеславия считал себя человеком динамичным и с достаточно твердым характером. — Он помолчал, затем спокойно и просто добавил: — И все это ушло напрочь. Я не сломлен в смысле интеллектуальных возможностей. Лишь в какой-то степени атрофировался. В тюрьме я был всего лишь винтиком машины. У меня не было имени — только номер. Не было ни друзей, ни компаньонов. Я был под замком и в тисках безличной дисциплины. Все, что у меня было раньше, развеялось в прах. Когда-то я мог смело выступать на митингах и воздействовать на людей. Скажите, мой друг, неужели я и сейчас способен кого-то вдохновить? Он печально посмотрел на Морейна и, поскольку тот не отвечал, горько рассмеялся. — А что губернатор? — спросил Морейн. — Вы пытались апеллировать к нему? Элтон Раис по-прежнему говорил беззлобно, но с убежденностью врача, сообщающего о скорой кончине пациента. — Все должности заняты политиками. А те связаны с той или иной партией. Меня засудили, поскольку мощные политические силы были заинтересованы в моем устранении. И вы можете представить, реальны ли мои шансы на спасение. Дело дошло до того, что адвокат, получавший свои гонорары от меня и заверявший, что представит мое дело в суде в истинном свете, на самом деле действовал по инструкциям моих врагов! Он не решился выступить против политической махины. Три месяца спустя после того, как меня бросили в тюрьму, его назначили судьей. Он и сейчас занимает этот пост. Морейн встряхнулся, как если бы хотел снять со своих плеч непомерную ношу. — Вы можете мне обещать одну вещь? — спросил он. — Что именно? — Если вас задержат и начнут допрашивать, вы не будете спешить с подобными признаниями. Вы не сделаете этого до тех пор, пока я вам не разрешу. — В таком случае можете ли вы мне обещать, что сообщите свое решение раньше, чем будет уже бесполезно это делать? До того, как Натали будет уже серьезно вовлечена в это дело? — Мы решим этот вопрос, когда дойдем до такого положения… — уклонился от ответа Морейн. — Ну что же, — согласился Элтон Раис. — Раз вы мне ничего не обещаете, то и я не буду этого делать. — Тогда хоть дайте мне слово, что будете избегать встреч с полицией. — На какое-то время это возможно. — Вы не будете отлучаться из отеля, а питаться станете в номере, хорошо? — Согласен. А куда направляетесь вы? — Мне многое надо провернуть, — заявил Морейн. — У меня сейчас на руках козырь, но будь я проклят, если знаю, как вести игру. — Если вы воспользуетесь этими документами или хотя бы дадите понять, что они у вас в руках, то будете втянуты в дело об убийстве Пита Диксона, — предупредил Элтон Раис. — То же самое автоматически произойдет и с Натали, а это повлечет за собой мое признание и последующее самоубийство. На этот счет должна быть полная ясность. — Если вы проявите осторожность, то власти не скоро до вас доберутся, — сказал Морейн, застегивая ремни портфеля. — Если позвонят, ответьте. Только помните, что теперь вас зовут Белтон. Возможно, мне понадобится связаться с вами. А сейчас ложитесь и немного поспите. — Вы позаботитесь о Натали? — Обещаю, — заверил Морейн. С портфелем в руке он направился к лифту. В вестибюле он попросил вызвать такси, и посыльный помог ему донести портфель до машины. — Пожалуйста, к перекрестку Четвертой авеню с Центральным вокзалом, — бросил он водителю. На полпути он, однако, постучал в разделительное стекло и сказал: — Знаете что, я передумал. Доставьте меня к камерам хранения Северного вокзала. Морейн, покинув такси, прошел к камерам хранения, отдал в окошечко портфель и получил картонный номерок. Он положил его в конверт и надписал адрес: мистеру Джеймсу Чарльзу Фиттмору, Сити, до востребования. Запечатав письмо, он бросил его в почтовый ящик. Было уже совсем светло, когда Морейн снова сел в такси и попросил отвезти его в турецкие бани. Там он заявил банщику: — Обслужите меня побыстрее. Без пяти десять я должен быть уже в пути.Глава 14
Лицо Натали Раис было серым от усталости. Она подняла взгляд на вошедшего Сэма Морейна. Подождала, пока тот снял пальто и повесил его в гардероб. Потом спросила: — Как там мой отец? — Я его спрятал в надежном месте. Лучше, чтобы он оттуда не выходил. — Вам удалось что-нибудь прояснить? — еле слышно, словно опасаясь ответа, поинтересовалась она. — Я сделал все возможное до того, как обнаружат труп Диксона. Сколько денег у меня на банковском счете? — Чуть больше четырех тысяч долларов. — Я намерен их снять. — Он улыбнулся, увидев изумление девушки, и распорядился: — Заполните чек на всю сумму. — То есть вы не хотите оставлять в банке ни цента? — Абсолютно верно. — Зачем вам это? — Я собираюсь стать лицом, скрывающимся от правосудия. — Сэм! — воскликнула она, пораженная. — Простите, мистер Морейн. Вы не можете этого сделать! — А я, напротив, думаю, что это блестящая идея, — весело не согласился он с ней. — Она даст великолепные результаты. — Вы демонстрируете оптимизм, которого на самом деле не испытываете. — Вот и ошибаетесь, — усмехнулся он. — Я совершенно искренен. Никогда не чувствую себя так превосходно, как в тех случаях, когда удается сблефовать в игре. — Вы хотите сказать, что готовы даже убежать? — Я создам впечатление, что смылся. Девушка выдвинула ящик письменного стола, достала оттуда чековую книжку, заполнила бланк и передала его Морейну на подпись. — Не беспокойтесь за меня, девушка, — сказал он, расписываясь. Натали Раис, как бы в поисках поддержки, подошла и взяла Морейна за руку. — Признайтесь, только честно, вы верите моему отцу? — Почему бы и нет? — Потому что он человек навязчивых идей. Сейчас он дошел до того, что считает свою жизнь бесполезной. Уверен, что все потеряно и ничего нельзя предпринять. У него только одна цель: реабилитировать свое имя для того, чтобы я снова достойно вошла в общество. Бедный отец! Он не понимает, что я уже создала себе новую жизнь как раз в том мире, который, как он считает, презирает меня. Его мысли все еще в том времени, когда я была в шоковом состоянии от того, что все друзья от меня отвернулись. Морейн молчал. Девушка продолжала: — Он вбил себе в голову, что, для того чтобы добиться реабилитации, ему надо было увидеться с Диксоном. И ничто бы не удержало его от этого шага. Отец знал, что Диксон располагает важными для него документами, и если бы он был убежден, что они находились в том портфеле, то он любой ценой завладел бы им. — Считаете ли вы, что ваш отец мог бы убить человека? — Вполне, — ответила она, — если этот человек допустил несправедливость и дело можно поправить ценой его смерти. По этой причине я так хотела помочь вам и старалась заполучить что-нибудь такое, что позволило бы выдвинуть обвинение против Диксона. Ради этого шла на любой риск и совершала продиктованные отчаянием поступки, которые представляются вам столь нелогичными. Было уже известно, что отец скоро выйдет на свободу, и было ясно, что он будет стремиться реабилитировать свое имя ради того, чтобы я снова могла идти по жизни с гордо поднятой головой. Я уже пыталась объяснить вам, что мне нет дела до друзей, бросивших меня в трудную минуту. Сам факт их предательства показывает, как мало стоила их дружба. Исключено, что я снова захочу дружбы столь сомнительного качества. — Тем не менее не думаете же вы, что отец мог рискнуть нанести дочери еще больший, чем раньше, ущерб в ее взаимоотношениях с обществом? — Сознательно — нет. И все же ему всегда было по душе играть ва-банк. Он был готов пойти на любой риск ради своей публичной реабилитации. Однако Диксон был человек упрямый. И если бы мой отец предъявил ему ультиматум, я не знаю, что бы случилось. Если отец и убил Диксона, то уверена, что это произошло в порядке самозащиты, но поклясться, что он его не убивал, я не могу. — Похоже на то, — резюмировал Морейн, — что мы ничего не выигрываем от разговора на эту тему. Постарайтесь выбросить эту мысль из головы. Пойду сниму деньги и… Он замер, услышав выкрики уличных продавцов газет: “УБИТ ПОЛИТИЧЕСКИЙ ДЕЯТЕЛЬ! ЧИТАЙТЕ ОБ ЭТОМ ПРЕСТУПЛЕНИИ!” Натали поднесла руку к горлу и затаила дыхание. — Сохраняйте спокойствие и хладнокровие, — посоветовал Морейн. — Полиция не замедлит явиться за вами. Помните, что вы не должны отвечать ни на какие вопросы. Заявляйте им, что без моего разрешения отказываетесь давать какие-либо сведения о моем бизнесе и что вчера вечером покинули офис по служебным делам. И больше ничего им не говорите. Это было бы бесполезно. Она отодвинула кресло, снова подошла к нему и положила руки на плечи. — Обещайте мне, что будете осторожны, — с мольбой в голосе потребовала она. — Не подвергайте себя опасности ради моего отца или меня. На его лице промелькнула улыбка. Он дружески похлопал ее по спине. — Не забывайте, что я сам по уши погряз в этом деле. Ну да ладно. Я пошел. Едва за ним закрылась дверь, как раздался телефонный звонок.Морейн прямиком направился в банк. Он ничего не стал объяснять выразившему свое недоумение служащему. Да, он снимает всю сумму. Нет, у него не имеется претензий к банку. Нет, он не знает, откроет ли снова здесь счет. Нет, он не желает говорить с управляющим, так как очень спешит. Он получил свои четыре тысячи долларов банкнотами по пятьдесят и сто, положил их в карман, вышел из банка, нашел телефон-автомат и позвонил в кабинет Фила Дункана. Когда ответила его секретарша, Морейн сказал: — Мистера Дункана, пожалуйста. — Кто его просит? — Сэм Морейн. Секретарша не удержалась от удивленного возгласа и тут же соединила его с окружным прокурором. — Мне нужно встретиться с тобой, Фил, — заявил Морейн. — Ты где? — В кабине телефона-автомата. — Мне уже надоело названивать в твой офис. Ты читал газеты? — Нет. — Убит Питер Диксон. — Бог ты мой! — воскликнул Морейн. — Когда и как это произошло, Фил? — Все подробно изложено в газетах, — с расстановкой произнес Дункан. — Мне хотелось бы поговорить с тобой по этому делу, Сэм. — Послушай, Фил. Я тоже нуждаюсь во встрече с тобой, но она должна состояться в таком месте, где нас никто бы не перебивал. — Почему бы тебе не подъехать сюда? — предложил прокурор. — Нет, я против. Только не в кабинете. Где сейчас Барни? — В доме Диксона, готовит донесение об обстоятельствах убийства. Подойдет с минуты на минуту. — Я предлагаю тебе следующий вариант, Фил. Никому не говори, что идешь на встречу со мной. Выходи из прокуратуры и иди до ближайшего угла. Через пять минут я буду на месте. Поговорим в моей машине. — Подходит, — согласился Дункан. — Значит, на перекрестке через пять минут. — Отлично, — подтвердил Сэм Морейн и повесил трубку. Он повел машину, соблюдая крайнюю осторожность. Не хватало только нарушить правила уличного движения и опоздать. Он чувствовал себя бодро и был в превосходив ном настроении. Турецкие бани, бритва парикмахера и массаж развеяли остатки бурной ночи. Он остановился в оговоренном месте. К нему подсел Фил Дункан. — Почему ты не захотел встретиться у меня в кабинете? — спросил он, едва очутившись в машине. — Причин много, — уклонился Морейн. — Лучше поговорим здесь. — Мне надо задать тебе ряд вопросов, Сэм. Ты знал, что Пит Диксон убит? Известно ли тебе что-либо, имеющее отношение к этому делу? — Я знаю об убийстве с твоих слов по телефону. Газеты еще не читал. — Это не ответ, — запротестовал Дункан. — Сегодня рано утром ты заверил меня, что твоя поездка в район Шестой авеню — Мэплхерста никак не была связана со смертью Энн Хартвелл, и я взял на себя большую ответственность, дав тебе возможность уйти. А сейчас, после обнаружения этого нового преступления, Барни Морден разругался со мной вдрызг. Он считает, что мне следовало основательно допросить тебя этой ночью. — Разве Барни не твой подчиненный? — невинно осведомился Морейн. — Если он не согласен с принимаемыми тобой решениями, то почему ты его не уволишь? — Формально, — пояснил Дункан, — он действительно мой подчиненный. Но не забывай, что на носу выборы. При нынешней структуре власти у меня нет никаких шансов остаться окружным прокурором без поддержки политического босса. Сейчас на моей стороне Карл Торн, но я опасаюсь, что он выступит против меня, если я уволю Барни, а он будет не согласен с этим. Он уже дал понять, что потеряет интерес к моей кандидатуре, если я буду идти не в ногу. — Что он понимает под этим “идти не в ногу”? — Я думаю, что Торн имел в виду ту протекцию, что я оказал тебе и твоей секретарше. — Он сделал паузу и продолжил: — А теперь, когда я лояльно выложил на стол свои карты, думается, что пора и тебе сделать то же самое. Я прекрасно знаю, что ты никого не убивал. Я твой друг и уверен, что ты на это не способен. Тем не менее я убежден, что ты кого-то выгораживаешь. — Кого же? — А вот этого я пока не знаю, — признался прокурор. — Но не думай, что мне не удастся выяснить это рано или поздно. — После того как ты излил мне душу, — подхватил Морейн, — настал мой черед взять слово. Однажды в Кооперативе экономических учреждений были нарушены законы. Ответственные за это лица заслуживали тюрьмы, но процесс над ними так и не состоялся. Сможешь ли ты ответить почему? — Это как раз один из тех вопросов, которые мои противники не преминут поднять в ходе избирательной кампании, — ответил Дункан. — И тем не менее было очень трудно привлечь тех людей к ответственности. Общественное мнение их осудило, но с юридической точки зрения трудно доказать, что их действия должны квалифицироваться как преступления, а не как просто служебный проступок. Как бы то ни было, все материалы по этому делу исчезли, и на нем пришлось поставить крест. — А что ты скажешь, Фил, — бил в точку Морейн, — если я тебе докажу, что эти люди не только допустили отступления от закона, но и обогатились за счет значительной части фондов Кооператива и именно они заплатили за то, чтобы вся разоблачающая их махинации документация пропала из прокуратуры? Что ты на это ответишь, а? Прокурор, прищурившись, вглядывался в своего друга: — Я бы сказал, что моя карьера будет сломана в тот день, когда это станет достоянием гласности. — А если я добавлю, что твой псевдодруг Карл Торн отхватил более пятидесяти тысяч долларов на контракте с дорожными работами в Вест-Энде? — Я не поверю этому. — А если я тебе докажу? Как и то, что в твою контору поступили деньги, предназначенные для того, чтобы прикрыть эти делишки? — Да ты с ума сошел! — Нет, я в полном рассудке! — Что ты подразумеваешь под этим “поступили в мою контору”? — Я имею в виду то, что в прокуратуре есть работники, которым платят за то, чтобы они не давали в обиду преступников и мошенников. И эти люди оказывают влияние на линию твоего поведения. С твоим чистосердечием ты помогаешь их проделкам. Из-за своей доверчивости ты следуешь их советам. В итоге получается, что ты тоже в этом участвуешь. — Не верю, — прошептал Дункан. — Ты все это выдумал, чтобы отвлечь мое внимание, Сэм. — К сожалению, это правда, — напирал Морейн. — И рано или поздно тебе придется столкнуться с ней лицом к лицу. Я не собираюсь говорить с тобой о Диксоне, Фил. Эта встреча была мне нужна для того, чтобы обсудить вопрос о тебе самом. Я твой друг и хочу помочь тебе выбраться из этого осиного гнезда. Если ты так быстро готов подозревать даже меня, то почему же столь скептически относишься к утверждению о вероломстве твоих сотрудников? Я даю тебе честное слово, что тебя предали, Фил. Дункан тяжело вздохнул: — Я не могу в это поверить, Сэм. Морейн дружески потрепал его за колено. — Теперь, когда я раскрыл тебе глаза на то, что происходит на самом деле, хочу, чтобы ты мне доверял. Полагаю, я смогу решить эту проблему таким образом, что ты с честью выйдешь из этой передряги. — Это невозможно! — тихо произнес Дункан. — Созывается Большое жюри. — А при чем здесь Большое жюри? — с недоумением спросил Морейн. — Очень даже при чем, — ответил Дункан. — Члены Большого жюри являются политическими противниками той партии, которая сегодня занимает главенствующие позиции в городе и в графстве. Конечно, было политической ошибкой наделять этот орган контрольными функциями, но такое случилось, и никто не знает каким образом. Утверждают, что в руки членов Большого жюри попал “политический динамит” и оно собирается специально для того, чтобы рассмотреть эти документы и начать кампанию в пользу реформистской партии, которая могла бы обуздать коррупцию. Морейн понимающе кивнул. — Кажется, я знаю, откуда появился этот “политический динамит”, — прошептал он. — Откуда? — Этого я пока сказать тебе не могу. Большое жюри выступает против тебя лично? — Драйвер, возглавляющий Большое жюри, поддерживает Джона Феарфилда, заклятого врага Карла Торна. — Если ты отойдешь от Торна и его партии, будет ли Феарфилд препятствовать твоему избранию? — То, что сделал бы Феарфилд, интереса не представляет. Но если я порву с Торном, то более чем очевидно, что меня не изберут. Морейн, доехав на машине до парка, посмотрел на часы: — Нам еще много о чем надо поговорить друг с другом, Фил. Но поскольку ты, видимо, интересуешься, что там настрочил Барни Морден, то почему бы тебе не позвонить на работу? Дункан согласился, вышел из машины и неспешно дошел до телефонной будки. Минут через десять он вернулся. — Сэм, — пристально глядя в глаза Морейну, спросил прокурор, — способен ли ты мне солгать? — Никоим образом, — твердо ответил Морейн. — Я могу уклониться от ответа, поставить какие-то условия, но солгать — нет. — Тогда ответь, где ты был этой ночью, покинув свой офис? — У меня была встреча. — С женщиной? — Не с Энн Хартвелл, если ты думаешь об этом. — Нет, не то. Я задаю сам себе вопрос, не была ли это Натали Раис. Куда ты ее послал? — По моим делам. — Куда? Морейн усмехнулся: — Боже мой! Вы что, уже не в состоянии, обнаружив какое-нибудь убийство, тут же не навесить его на меня или мою секретаршу? — Не до шуток, Сэм, — взмолился Дункан. — Дело серьезное. — Во сколько убили Диксона? — Около десяти сорока вечера. — Разве ты не помнишь, что в этот час я находился вместе с тобой в своем кабинете? — Да, это так, но где в это время была твоя секретарша? — А ты у нее спроси, — посоветовал Морейн. — Если я тебе скажу, ты же мне не поверишь. Кстати, каким образом столь точно установили время убийства? — По свече. — По свече? — удивился Морейн. Фил Дункан недоверчиво посмотрел на него: — Именно по ней. Минувшей ночью было очень ветрено. К пяти утра стихло, но до того напор ветра был настолько силен, что даже повалил дерево у дома Диксона. Оно упало на линию электропередач, дом остался без света, и жильцы были вынуждены прибегнуть к свечам. К счастью, установить, когда это произошло, несложно, поскольку остановились двое электрических часов. В доме был запас свечей на подобный случай, и дворецкий менее чем через три минуты после аварии зажег их. Когда Диксон был убит, то при падении выбил выходившее на север окно. Ворвавшийся в комнату ветер почти мгновенно погасил свечу. Поскольку это была довольно массивная свеча, то легко установить время ее сгорания. — Толковое объяснение, — одобрил Морейн. — Мы также выяснили, что Энн Хартвелл была убита напротив бокового входа в дом, — сообщил прокурор. Морейн сделал вид, что удивлен этим. — В момент гибели на Энн Хартвелл была коричневая шляпка. Но на том месте, где был найден ее труп, шляпки не оказалось. Видимо, в момент убийства она от удара отлетела под куст. Шляпка вся была в кровавых пятнах, а следы на земле показывают, что смерть произошла напротив боковой входной двери. Морейн продолжал изображать крайнюю заинтересованность. — Согласно показаниям дворецкого, у Диксона была назначена встреча с какой-то женщиной на десять часов вечера, но она не явилась. Диксон дал ему указание открыть боковую дверь, а затем идти спать. Мы доставили дворецкого в морг. Он внимательно осмотрел труп Энн Хартвелл и заявил, что никогда раньше ее не видел и что встреча могла быть назначена как с ней, так и с другой женщиной. Дворецкий настаивает, что он ее не знает. Тот факт, что Диксон распорядился открыть для нее боковой, а не центральный вход, который обслуживает дворецкий, пожалуй, подтверждает его заявление. — Ты уверен, что он говорит правду? — спросил, полузакрыв глаза, Морейн. — У меня нет уверенности, что в этом деле кто-то не врет, — с горечью ответил Дункан, — но мы приняли в отношении дворецкого все необходимые в таких случаях предосторожности: предъявили ему тело, покрытое простыней, отвлекли его разговором и в какой-то момент… — Можешь не описывать процедуру, — сухо заметил Морейн. — Ее техника мне очень хорошо знакома. — Ты думаешь, он лжет? — поинтересовался Дункан. — Кто его знает… — Ситуация выглядит следующим образом, — подытожил Дункан. — Вначале ты заинтересовался похищением. Тогда Диксона ты не знал и никогда его не видел. Политика тебя не интересовала, и твое внимание было целиком сосредоточено на Энн Хартвелл и на случившемся с ней. Доказано, что вечером, когда произошли оба убийства, ты был на перекрестке Шестой авеню с Мэплхерстом. Твоя изначальная цель, видимо, Хартвелл, но если между ней и Диксоном имеется какая-то связь, то я недалек от мысли, что ты побывал в его доме. — Так ты намекаешь, что я его убил? — недоуменно произнес Морейн. — Никто не в состоянии обвинить тебя в этом, — пояснил Дункан, — поскольку преступление было совершено около десяти сорока вечера, а ты в это время находился вместе со мной в своем кабинете. Но мне, однако, неизвестно, где была твоя секретарша. — Но ведь ты не знаешь также, где в тот момент пребывали и многие другие лица, — напомнил с улыбкой Морейн. — Если не ошибаюсь, ты вместе с Барни Морденом разыскивал тогда Дорис Бендер, Томаса Уикса, Ричарда Хартвелла и уж не знаю кого еще. — Случайно доктор Хартвелл оказался вне подозрений, — заметил Дункан. — Он напал на тебя почти что в ту же минуту, когда было совершено это преступление, то есть около десяти сорока семи. — Откуда ты знаешь, что Диксона убили именно в это мгновение? Надо же: десять часов сорок семь минут! Потрясающая точность! — Определить это труда не составило. Никто в доме не слышал выстрелов, а ведь их было два из револьвера 38-го калибра. Это можно объяснить лишь тем, что их перекрыл шум проходившего рядом с домом поезда. По расписанию такой поезд проследовал там в десять сорок семь. Видимо, именно тогда и был убит Диксон. — Превосходно, — согласился Морейн. — А где в этот час была Дорис Бендер? — Пока еще не знаем. — А Уикс? — У него хорошее алиби. Примерно в это время он имел дело с полицией. С виду он был очень обеспокоен тем фактом, что вся публика из квартиры Дорис Бендер разбежалась. — Вы по-прежнему предполагаете, что Энн Хартвелл выбросили с поезда, проходившего в десять сорок семь? — Это остается как версия, хотя лично я сомневаюсь. Почти не вызывает сомнений, что и ее, и Диксона лишил жизни один и тот же человек. Преступник встретил Энн Хартвелл у дома Диксона и убил ее, затем вошел в особняк и прикончил Диксона. Морейн задумался, насупившись. — Ты абсолютно уверен, что Диксон действительно был убит в десять сорок семь, Фил? — Никаких сомнений. Проведенные нами следственные эксперименты со сгоранием свечи дают разброс примерно в пятнадцать минут. Проверки со стрельбой уверенно подтверждают, что только грохот проносившегося мимо резиденции поезда мог помешать обслуживающему персоналу услышать выстрелы. А теперь все же ответь мне: где находилась Натали Раис в десять часов сорок семь минут, когда мимо дома Диксона проходил поезд? — Фил, — негодующе воскликнул Морейн, — не может быть, чтобы ты намекал на причастность к этому убийству Натали Раис?! Дункан шумно втянул в себя воздух: — Этот номер не пройдет, Сэм. Я слишком часто играл с тобой в покер, чтобы не распознать твои приемы. Этот трюк не нов: ты всегда начинаешь с того, что заставляешь противника занять оборону. Когда у тебя скверные карты на руках, а ты все равно стремишься выиграть, то набрасываешься с первой пришедшей тебе в голову критикой в адрес прокуратуры. Я лезу из кожи вон, чтобы доказать ее необоснованность, а когда возвращаюсь к проблемам, интересующим меня, ты уже непонятно как оказываешься в выигрыше. Морейн ухмыльнулся: — Мораль при этом такова: хочешь совершить преступление, не садись играть в покер с окружным прокурором. — Мораль в том, что ты все еще не ответил на мой вопрос, — возразил Фил Дункан. — Позволь все же сначала спросить тебя вот о чем: где была в момент прохождения поезда Дорис Бендер? — Неизвестно. Меня интересует местонахождение Натали Раис. — А где был доктор Хартвелл? — Знакомился с кулаком Барни Мордена. — Ну, это происходило не в десять сорок семь. — Ты прав, минуты три-четыре спустя. Но чтобы за это время добраться от Мэплхерста до твоего кабинета, надо лететь на крыльях. — А где обретался Томми Уикс, дружок Дорис Бендер? — Я могу точно описать, что делал вчера вечером Уикс. В восемь часов он заявился к дому Дорис Бендер. Никто на его звонки не отвечал. Обеспокоенный этим, он позвонил Барни Мордену, заявив, что опасается, не произошла ли там какая-нибудь трагедия, поскольку дом словно вымер, хотя Дорис Бендер назначила ему встречу. — Не кажется ли тебе это странным? — полюбопытствовал Морейн. — Что конкретно? — Неужели это естественно, что мужчина, любовница которого не явилась на свидание, сразу звонит в кабинет окружного прокурора? — Нет, поскольку здесь несколько иная ситуация. Уикс обосновал свое беспокойство в связи с исчезновением обеих женщин тем, что за ними с револьвером в руках охотился доктор Хартвелл. — Так было и на самом деле? — Не сомневайся. Барни это проверял. — А не беседовал ли доктор Хартвелл с Карлом Торном? — Да, разговор имел место. Он встречался с ним в доме Бендер. Энн Хартвелл наотрез отказалась видеть супруга, и Дорис Бендер упросила Карла Торна поговорить с ним. Тот беседовал с дантистом в дружеском тоне, посоветовал ему вернуться к себе, успокоиться и предложил ему в качестве наилучшего варианта в этой ситуации подать на развод, чтобы разом покончить со сценами, когда он выглядел глупейшим образом. — Думаю, мне надо поблагодарить Торна за визит, нанесенный мне Хартвеллом вчера вечером, — прервал прокурора Морейн. — Как так? — А так. Это, должно быть, Торн сказал Хартвеллу, что я любовник его жены. Дункан пожал плечами: — Не обязательно. Но как бы то ни было, мы с тобой говорим об Уиксе. После его звонка Барни счел обстановку ненормальной и решил провести расследование. В доме действительно никого не было, и создавалось впечатление, что его покинули в спешке. Уикс настаивал на том, что женщины не могли уйти сами, по доброй воле, и тогда я распорядился начать розыск их и Хартвелла. Не желая, однако, чтобы это проходило через прокуратуру, я решил использовать твой кабинет. Уикс также отправился на поиски. Вот тут я знаю точно только то, где он находился в установленный момент преступления. — И где же? — В твоем кабинете. Он появился минуты две спустя после того, как ты удалился. Одновременно с патрульной машиной, прибывшей забрать доктора Хартвелла. Было без малого одиннадцать часов. — За двенадцать — четырнадцать минут Уикс вполне успевал добраться из Мэплхерста до моего офиса, — заметил Морейн. — У него не хватило бы времени на оба преступления, — не согласился с ним окружной прокурор. — А где был Карл Торн? — Этого я не знаю. Незадолго до этого он разговаривал с Барни — это и был один из тех звонков, которые поступили в твой кабинет. Тогда он находился у себя дома. — Ну это он так сказал, — бросил реплику Морейн. — Тот факт, что кто-то утверждает по телефону, что он находится в определенном месте, отнюдь не значит, что это на самом деле так. Дункан снова тяжело вздохнул: — Все это пустая болтовня, Сэм. Вместо того чтобы четко и ясно указать местонахождение Натали Раис в минуты преступления, ты обстреливаешь меня всевозможными вопросами, отвлекая внимание. Сэм, спрашиваю еще раз, где была твоя секретарша в десять часов сорок семь минут вчера вечером? Морейн завел мотор и ограничился скупой фразой: — Я доставлю тебя в прокуратуру, Фил. — Ты так и не ответишь на мой вопрос? — Нет, Фил. — В чем дело? — Потому что это выведет тебя на ошибочный путь. Зло исходит не оттуда, откуда ты считаешь. — Чепуха! — Скажу тебе больше. Отходи от Карла Торна, и побыстрее! — посоветовал Морейн. — Ты считаешь, что я должен отказаться от политической карьеры? — Меня не интересует твояполитическая карьера, а заботит твоя честь. Отдаляйся, да поживее, от Карла Торна и не доверяй Барни Мордену. Они в тайном сговоре против тебя. Барни Морден изображает из себя твоего друга, но, если представится возможность, он нанесет тебе удар в спину. Если ты не веришь этому, задумайся над его отношением ко мне. — Барни очень усерден, даже чересчур, — колебался Дункан. — Барни — мерзавец, как и Карл Торн, — настаивал Морейн. — Значит, ты считаешь, что надо порвать с Карлом Торном? — Да. — Мне бы хотелось знать, какие у тебя основания давать мне подобные рекомендации? — Я не могу этого объяснить, Фил. Проанализируй все сам и сделай выводы и особенно не доверяй донесениям Барни Мордена. — Он остановился перед зданием прокуратуры. — Ты здесь сойдешь, Фил? — Пожалуй. — И вот еще что, — сказал на прощанье Морейн, легонько стукнув Дункана по коленке. — Проверь как следует, когда точно произошли убийства. Выясни сам, как долго горела свеча. — Почему ты придаешь этому такое большое значение? — Потому, — неумолимо стоял на своем Морейн, — что Барни Морден предает тебя, веришь ты этому или нет. Именно он похитил те документы, о которых мы говорили, а Торн финансировал эту операцию. И если преступление было совершено не в то время, как ты сейчас считаешь, поинтересуйся, где был Барни Морден, когда убили Диксона. — Черт тебя побери, Сэм! — воскликнул прокурор, побелевший от возмущения. — Ты не имеешь никакого права клеветать на моих друзей только потому, что твоя секретарша замешана в преступлении! — А тебе не приходило в голову, — гнул свою линию Морейн, — что Диксон мог собрать компрометирующие Торна документы? И что именно их должны были рассматривать на сегодняшнем заседании Большого жюри? И что если бы это случилось, то против Карла Торна было бы возбуждено дело? Подумай об этом и прекрати прекраснодушествовать! Морейн протянул руку и открыл дверцу. Фил Дункан как лунатик вышел из машины, не отрывая взгляда от Морейна. — До скорого, Фил, — бросил Морейн и рванул с места.
Последние комментарии
19 часов 32 минут назад
19 часов 51 минут назад
19 часов 59 минут назад
20 часов 1 минута назад
20 часов 4 минут назад
20 часов 21 минут назад