Золото, облако, синь [Светлана Васильевна Кекова] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Светлана Кекова ЗОЛОТО, ОБЛАКО, СИНЬ

* * *

Среди нашей сиротской зимы
попрошу-ка я снега взаймы
у седой прошлогодней метели,
у вселенской её кутерьмы,
чтобы снежные хлопья летели,
и в метели звучали псалмы,
чтобы снега большие холмы
скрыли Лесбос, Стамбул и Сахару,
чтоб учились на опыте мы
в очертаньях турецкой чалмы
ясно папскую видеть тиару.
Среди наших лесов и полей,
пустырей, перелесков, опушек,
среди бунинских тёмных аллей
будет русской душе веселей
слушать треск новогодних хлопушек.
Если с миром отвергнуть родство —
будет новая сброшена маска…
Но у нас впереди Рождество,
Пост великий, Голгофа и Пасха.

Вифлеемская Звезда

1
К нам зима была жестока, мы в чужую землю шли,
иногда звезда с Востока в снежной пряталась пыли.
Мы метель пережидали и смотрели в небеса:
там то пели, то рыдали неземные голоса.
Чей-то голос с лаской женской звал забыться, отдохнуть,
но Звездою Вифлеемской нас манил опасный путь.
Ладан, золото и смирну мы везли Младенцу в дар…
— Помоги нам, ангел мирный! — старый молвил Балтазар.
И посланником чудесным средь иных небесных тел
над зубчатым чёрным лесом тихий ангел пролетел.
Тихий ангел держит сферу, сквозь которую видна
наша жизнь, как вход в пещеру, наша смерть, как пелена.
А в пещере, где лучина начинает догорать,
на родившегося Сына молодая смотрит Мать.
Греет ноги ей овечка, заслоняет тень креста,
а в ночи горит, как свечка, Вифлеемская Звезда.
2
   Ищу я из прошлого выход,
я плачу и хлеба не ем…
   Уже растревоженный Ирод
отправил войска в Вифлеем.
   А сколько их, воинов сытых,
там было, я знать не могу,
   не знаю я, сколько убитых
младенцев лежало в снегу.
   Но слышала я, как рыдала,
как громко рыдала Рахиль,
   и лица детей покрывала
холодная снежная пыль.
   Мне искру из камня не высечь.
Заблудшая блеет овца.
   Восходит четырнадцать тысяч
младенцев к престолу Отца —
   и каждый для вечности создан
и собственной кровью крещён,
   и этой-то светлостью звёздной
ночной Вифлеем освещён.

Половецкий стан

1
В ожидании снежной пряжи
         и в надежде на свет в ночи
в эмигрантском ажиотаже
         улетают на юг грачи.
На песок, на речные воды,
         на теряющий листья лес
смотрит маленький царь природы
         с автоматом наперевес.
Он родился во время оно,
         а теперь сам себе не рад.
Так зачем же ему корона,
         и зачем ему автомат?
Он стоит, как в любви признанье,
         перед светом чужих очей,
и, быть может, его призванье —
         слушать осенью крик грачей?
2
Вдоль дороги пыльной цветёт чабрец.
   В доме печь с нахмуренным спит челом.
На борьбу с врагами идёт храбрец,
   и ложится пыль на его шелом.
Ты зачем, храбрец, свой покинул дом?
   На кого ты русскую бросил печь?
Задевает ворон тебя крылом,
   и изъеден ржой твой булатный меч.
Проливает слёзы твоя сестра,
   а в земле тоскуют отец и мать.
Зачерпни шеломом воды Днепра,
   меч вонзи ты в землю по рукоять!
На воде — листвы золотая вязь,
   а вокруг — туман, половецкий стан.
Ты зачем в степи заблудился, князь,
   где ковыль бушует, как океан?
Так ложись на гребень его волны,
   закрывай глаза и спокойно спи,
пусть твоя жена с крепостной стены
   вдовий плач разносит по всей степи…
3
— Ни еды, ни питья не отыщешь в дому,
      а братья и зятья —
            все ушли на войну.
Им бы в рюмки вино
      зелено подливать,