Форель в зубах волка (СИ) [Фаина Гаккель] (fb2) читать онлайн

========== Часть 1 ==========

Кейтилин Талли хорошо помнила день, когда отец позвал ее к себе в комнату, чтобы сообщить о смерти Брандона. Она встретила эту весть спокойно – даже чересчур спокойно для девушки, чей жених погиб ужасной смертью за несколько дней до свадьбы.

Должно быть, ей следовало упасть в обморок, зарыдать, разодрать на себе одежду и расцарапать лицо, но ничего этого она не сделала – внутри Кейтилин поселилось странное, почти мертвое спокойствие и холод. Когда отец отпустил ее скорбеть по жениху, она ушла в свою небольшую девичью комнату, легла на постель и не вставала с нее до следующего утра. Просто лежала и смотрела на потолок. Ни мыслей, ни чувств.

Ее родные были милосердны к ней – почти десять дней никто не трогал Кет, к ней заходили только служанки – принести еду и прибраться – да сестра Лиза, которая, не зная, что сказать и как утешить старшую, молча сидела рядом, а спустя какое-то время так же молча уходила. Впрочем, вяло думала Кейтилин, у сестры было свое горе – она скучала по Петиру. Петир… Мысль о нем вызвала воспоминания о дне объявления их помолвки и той глупой дуэли – Кейтилин тогда испугалась, что Брандон может убить ее друга детства и остановила их криком и мольбой. «Он всего лишь мальчик» - так она сказала Брандону Старку, пока Петир Бейлиш лежал на земле, харкая кровью. Когда она оглянулась на него, то по его взгляду поняла, что юноша никогда не простит ей этих слов. Больше они не виделись.

Тогда-то в ее окаменевшее сердце пришла боль, а вместе с ней – слезы. Вот только она не могла уже плакать вволю – время, отведенное на уединение и скорбь, подошло к концу. Замок и отец не могли больше обходиться без нее, а на Лизу надежды не было. Так что Кет сдерживалась от самого утра до той минуты, когда, закончив ужин, и раздав указания стюарду и слугам на завтра, она могла уединиться в своей комнате, и тогда рыдания выходили из нее толчками, а спазм в груди ненадолго ослабевал. Но самым тяжким было даже не горе как таковое, а то, что Кейтилин даже не знала, кого именно она оплакивает: Брандона ли Старка, своего нареченного, себя саму, ставшую вдовой до того, как выйти замуж, или ту женщину, которая так и не появилась на свет – леди Кейтилин Старк, блестящую хозяйку Винтерфелла, мать наследников одного из великих домов Вестероса?

Любила ли она Брандона? Этот вопрос девица Талли задавала себе сотни раз, но ответа от своего сердца так и не получила. Ей было всего двенадцать лет, когда их обручили, и шестнадцать, когда она впервые увидела его, и конечно же, Брандон очаровал ее и вскружил ей голову, как и любой другой женщине, на которую хоть раз упал взгляд его ярких серо-голубых глаз. Молодой наследник Винтерфелла был великолепен во всем, что делал – видели ли его верхом на лошади, с мечом на учебном дворе, в доспехах на турнире или с кубком вина за пиршественным столом – он с одинаковым талантом и увлечением охотился, дрался, танцевал или пил. Помолвка с ним, хоть и омраченная дуэлью, так вскружила Кет голову, что она и не задумывалась о любви – они оба были молоды, красивы, в будущем он должен был стать лордом самого обширного в Семи королевствах края – разве не радостно будет исполнять свой долг рядом с таким мужчиной? После долгих дней, проведенных в размышлениях, Кет знала точно, что она была увлечена Брандоном и даже, пожалуй, влюблена в него, но вот сумела бы она полюбить его по-настоящему уже после свадьбы? Привязалась ли бы к нему? Стала ли бы нуждаться в нем, скучать по нему, находить радость в его обществе за пределами того, что от нее требовал долг жены, хозяйки и матери? Этого она не знала.

Так или иначе, ничего этого теперь не случится. Бран Старк мертв – задушен Безумным королем, который заставил его смотреть, как его отец, лорд Рикард, горит заживо в зеленых всполохах дикого огня. Эйерис Таргариен не позволил забрать их останки, так что даже похорон не было, и на поминальной молитве в замковой септе не было праха, чтобы взглянуть на него своими глазами и проститься.

В последующие месяцы до Кет доходили отдельные слухи о том, что происходит за стенами замка – о восстании, поднятом Робертом Баратеоном, женихом похищенной Лианны Старк, о том, что могущественный лорд Долины поддержал своего воспитанника и что его самый близкий друг Эддард Старк, ставший вместо отца и брата лордом Севера и Винтерфелла, с большими опасностями добрался до дома и также собирает войска. Зима продолжалась, но после Нового года постепенно стало теплеть, и вот, наконец, в Риверран прилетел белый ворон из Цитадели, означавший смену времен года – весна началась. Кейтилин сначала сменила глубокий траур на средний, а со дня наречения снова начала носить легкие и светлые девичьи наряды, - но теперь они казались ей странно чужими, словно принадлежали какой-то другой девушке.

Скорбь отступила, сначала перейдя в тихую печаль, а затем и вовсе покинула ее сердце. Постепенно Кет начала снова задумываться о замужестве. Отец пока не заводил разговоров о новом обручении, и старшая дочь не особенно об этом тревожилась – но нет-нет, да закрадывалась в голову мысль – что теперь? Кто станет мужем несостоявшейся леди Старк? Не слишком ли медлит отец? Может быть, он присматривается к подходящим молодым лордам, а может быть, не торопится выдавать ее замуж во время войны, опасаясь, что жених недолго проживет после свадьбы, а то и вовсе не успеет стать мужем? Так или иначе, ей ведь уже семнадцать лет – более чем подходящий для брака возраст. Но еще год или два, самое большее – три, и ее начнут считать перестарком. Не то чтобы Кейтилин жаждала выйти замуж, как младшая сестренка Лиза – но и оставаться старой девой, вечной управительницей в отцовском доме, ей не хотелось.

Когда война охватила уже многие земли Вестероса, в Риверран прибыл лорд Аррен. Кет увидела его за ужином – седовласый учтивый мужчина, еще не старик, но все равно старше отца. Он говорил спокойно и тихо, но от него исходило ощущение власти – да, такому человеку под силу свергать королей и менять ход истории. На следующий день он уединился с хозяином, и оба просидели, запершись, много часов, о чем-то беседуя. На пиру в честь почетного гостя Кет по лицу догадалась, что ее отец чрезвычайно доволен приездом могущественного соседа.

Назавтра ее позвали к отцу. Лорд Хостер был в своей комнате – с треугольным балконом, выходящим на Трезубец.

- Садись, Кет.

Она послушно села на скамью у стены. Отец сел рядом.

- У меня для тебя хорошие новости, дочь моя. Я собираюсь выдать тебя замуж.

Кейтилин посмотрела на отца вопросительно, но ничего не сказала – сердце подсказывало, что он хочет полностью насладиться своим триумфом.

- Лорд Аррен приезжал не просто так. Война разгорается, и Роберту Баратеону нужны мечи дома Талли.

Неужели кто-то из них – братьев Баратеонов – подумала Кет.

- Ты станешь женой Эддарда Старка.

Лорд Хостер широко улыбался, но на нее будто вылили ушат ледяной воды. Что за насмешка богов – стать женой младшего брата вместо старшего, как раз тогда, когда Кет и думать забыла о своей несостоявшейся свадьбе со Старком. На какие-то минуты она почувствовала себя вещью – необходимой вещью, залогом победы, которую удачно удалось продать одному мужчине вместо другого.

Но затем огненными буквами перед ней всплыли слова семейного девиза: «Семья, честь, долг». Ее долг – выйти замуж за того, кого выбрал отец, и не посрамить свою семью. Это она и сделает.

- Да, отец – произнесла Кет, склоняя голову и медленно улыбнувшись – конечно. Благодарю вас.

- Лиза тоже не задержится в отчем доме – продолжил лорд Хостер. Лорд Джон Аррен до сих пор не имеет наследника, и ему нужна молодая жена, способная родить сына. Он попросил руки Лизы, и я с радостью согласился. Свадьба будет двойной и состоится, как только лорд Эддард прибудет сюда – идет война, и времени мало.

Отпущенная на свободу, Кет сидела в саду, и думала – о себе, о Лизе, об их будущем. Сестра встретила известие о будущем браке радостным визгом – какой же она еще ребенок, и радость ее детская. А она сама – уже взрослая, и в ее сердце радости не было. Тяжесть своего долга – уже двойного, перед домом отца и домом будущего супруга – да, но не радость. Конечно, у нее и в мыслях не было отказаться, но ее пугало то, близкий срок свадьбы не даст ей ни узнать будущего мужа, ни привыкнуть к мысли, что теперь она станет Кейтилин Старк, несмотря на смерть Брандона.

Кет никогда не видела самого младшего Старка, но из того, что ей рассказывал Брандон в несколько коротких месяцев, что они провели вместе как жених и невеста, она помнила только его тихий характер, так непохожий на нрав старших брата и сестры и его замкнутость. Вообще Брандон не слишком много рассказывал о своей семье, говоря, что у нее впереди целая жизнь чтобы узнать их. К тому же, Эддард еще ребенком покинул родной дом, чтобы воспитываться в Орлином гнезде под крылом Джона Аррена, и вряд ли старший брат хорошо его знал. Ей предстоит выйти замуж за совершенно незнакомого человека.

***

Молодой Старк прибыл в Риверран через три дня. Новоиспеченный лорд Винтерфелла и хранитель Севера почти ничем не напоминал своего брата, кроме самого общего сходства. Среднего роста, скорее худощавый, чем мускулистый, не красавец и не урод – его вытянутое сероглазое лицо в обрамлении темных волос могло бы показаться невзрачным, если бы через него не проглядывал ум, воля и ответственность за свои земли и замок – словно теперь, когда он стал лордом, на него падал отсвет величия сотен поколений Старков, живших до него. В противоположность своему брату – сдержанно, по-северному, но всегда богато и в чем-то даже щегольски одетому – Эддард выглядел скромно, и мог бы показаться оруженосцем в своем кожаном дублете и темно-серой рубахе. Только брошь с серебряным лютоволком да огромный фамильный меч Лед в ножнах из волчьей шкуры напоминали о его статусе. Кейтилин не спустилась на встречу у подъемного моста – их помолвка еще не была объявлена – но смотрела из окна, как он спешивается и в сопровождении нескольких молодых мужчин его возраста – друзей или приближенных вассалов – идет ко входу в замок. Она гадала, что за человек ее будущий муж.

Их представили друг другу в большом зале, где, в присутствии всей семьи лорд Хостер соединил руки леди Кейтилин Талли и лорда Эддарда Старка, объявив их нареченными женихом и невестой. Потом точно так же он объявил о помолвке лорда Аррена и Лизы. Младшая дочь лорда Талли сияла от счастья и широко улыбалась – она была влюблена в свадьбу, в любовь, в себя в качестве невесты. Кейтилин же вела себя учтиво и приветливо, насколько могла, но ее вымученные улыбки вряд ли могли сравниться с сестриными. Эддард Старк и вовсе улыбаться не спешил – очевидно, не считая себя обязанным изображать чувства, которых не испытывал. Голос у него был тихий, манеры сдержанные, лицо оставалось совершенно спокойным и неизменным, разве что в глазах что-то отражалось, но Кейтилин не могла понять, что именно.

На пиру их посадили рядом – но жених с невестой почти не разговаривали друг с другом. Сдержанность лорда Старка не особенно вдохновляла Кет на светскую беседу, да и есть ли смысл в этих разговорах? Так что она говорила большей частью с отцом и Лизой, сидевшей рядом с ней. Ее нареченный умеренно ел, почти не притрагивался к вину, и не смотрел на невесту. А вот она не могла удержаться от того, чтобы не бросать на него изредка косые взгляды, и несколько раз замечала, что, когда он смотрит на лорда Аррена или говорит с ним, его глаза светятся любовью и уважением. Невольно ей пришло в голову, что, если он так смотрит на своего воспитателя, не большее ли обожание должен в нем вызывать его друг и названый брат Роберт, если ради него он согласился жениться на невесте мертвого брата.

Загрустив, Кет подумала, что, похоже, первое слово муж скажет ей уже после свадьбы, да и то не сразу. Но тут лорд Эддард ее удивил. Когда пир подходил к концу, он наклонился к ней и тихо сказал:

- Миледи, могу я поговорить с вами наедине? Сейчас?

- Конечно, милорд. – Кет взглянула на отца, тот кивком отпустил ее и одобрительно улыбнулся.

Жених подал ей руку, и они удалились из зала почти незаметно для остальных. Пока они шли по коридорам к выходу в сад, Кет снова невольно сравнивала между собой двух братьев, и неожиданно подумала, что отец вряд ли отпустил ее гулять наедине с Брандоном Старком поздним вечером, хотя бы и накануне свадьбы.

Несмотря на весну, в саду было холодно – снег таял медленно, от близкой реки веяло сыростью, и по шее Кейтилин побежали мурашки. Тонкое шелковое платье ничуть не согревало, и она зябко повела плечами. Она прислонилась к дереву и взглянула на Эддарда:

- О чем вы хотели поговорить, милорд?

Тот стоял, опустив глаза в землю, а затем поднял взгляд и заговорил:

- Наш брак, миледи, весьма необычен. Лорд Аррен вызвал меня в Речные земли, но до приезда сюда я не знал, что буду должен жениться. А вы раньше были обручены с моим братом. – Лорд Старк замолчал, Кет не знала, что говорить. Когда молчание стало невыносимым, он вдруг спросил:

- Вы любили его?

Внутри Кейтилин поднялась паника – меньше всего на свете она хотела бы солгать этому человеку, но что, если она сама не знает правды?

- Лорда Брандона многие любили – уклончиво ответила она.

- Да, многие… Знать, рыцари, слуги, трактирные девки, даже его противники на турнирах – все любили Брандона. – говоря это, Эддард Старк принялся расхаживать взад-вперед, и Кейтилин в его тоне почудилась скрытая горечь. – Старший сын. Достойный наследник, который должен был получить все это – Север, Винтерфелл, титул… и вас.

Кет окончательно смешалась, не зная, что сказать. Лорд Старк стоял к ней спиной – темный силуэт в лунном свете. Молчаливый, незнакомый, угрюмый, непроницаемый – вот с кем ей предстоит провести всю жизнь. Пока она лихорадочно пыталась подобрать подходящий вежливый ответ, он повернулся, быстро подошел к ней и взял за руку – пальцы были холодными.

- Миледи… Кейтилин. Завтра наша свадьба, и я не хочу, чтобы следующей ночью рядом со мной лежала женщина, которая ненавидит меня за то, что я – не мой старший брат.

От их дыхания в воздухе образовывались облачка пара.

Кет, наконец, прервала молчание:

- Я не имею к вам ни малейшей ненависти, лорд Эддард. Да, я была обручена с Брандоном Старком четыре года, но знала его гораздо меньшее время. Он умер и оплакан, а я теперь стану вашей женой. И я готова выполнять свой долг, как и положено женщине из дома Талли.

- Нед.

- Что?

- Так зовут меня те, кто мне дорог.

Она улыбнулась и сжала его руку – пальцы уже немного потеплели в ее ладони. Тут лорд Старк удивил Кет во второй раз – наклонился к ней и поцеловал в губы. Целоваться они не умели оба, но Кейтилин понравилось. Когда он оторвался от ее губ, лунный свет упал на его лицо, и будущая леди Старк увидела в его глазах блеск, который заставлял взглянуть на него совсем другими глазами.

- Вам пора возвращаться миледи. Здесь холодно, и мы слишком долго наедине – лорд Хостер может счесть это неприличным. Завтра мы встретимся уже в септе.

- Кет.

- Что?

- Так зовут меня те, кому я дорога.

========== Часть 2 ==========

В голове пульсировала боль – волосы туго затянули в сложную прическу, шпильки с драгоценными камнями впивались в кожу, тяжелый старинный венец давил на затылок, а от большого золотого медальона, на котором рубиновая рыбка плескалась в сапфировых волнах, по груди расползался холод. Да еще этот неповоротливый свадебный плащ, который весит как броня – можно только представить, сколько невест несли на своих плечах эту тяжесть.

Брачный пир подходил к концу, и силы Кейтилин поддерживало только то, что скоро все это закончится. Она выдержала целый длинный день почти без еды – с самого утра она не могла проглотить ни кусочка, и теперь соблазнительно пахнущее жаркое из оленины остывало перед ней на серебряной тарелке. Должно быть, мужчины устроены по-другому – на аппетит ее уже мужа день свадьбы никак не повлиял, и он поглощал мясо кусок за куском, запивая вином. Хорошо, что у них общая тарелка, тогда никто и не заметит, что она ковыряется в еде только для вида.

Гости уже изрядно захмелели – скоро они потребуют начать обряд провожания молодых на ложе – и это пугало Кейтилин Старк даже больше, чем то, что должно за ним последовать. Предстать обнаженной перед мужем – это естественно и правильно, но допустить, чтобы тебя раздевала толпа пьяных мужчин – от этого ее передернуло. Наконец, кто-то вскочил на ноги – кажется, один из многочисленных Фреев – и заорал хрипло:

- Что ж, посмотрим, какую красоту породили чресла лорда Хостера! Пора проводить молодых в постель!

- В постель! В постель! – выкрикивали и мужчины, и женщины.

Лорд Хостер поднялся, с легким поклоном улыбнулся гостям и сказал:

- Несмотря на то, что леди Лиза моя младшая дочь, по старшинству полагается первыми проводить лорда Аррена и его молодую супругу. Эту чашу я пью за лорда и леди Аррен!

- За лорда и леди Аррен!

- Жарких ночей!

- Крепких им сыновей!

- И красивых дочерей!

Гости, толкаясь и смеясь, устремились к высокому столу. Мужчины окружили Лизу и потащили прочь из зала, а раскрасневшаяся новобрачная только взвизгивала и хихикала; зато вот ее муж, как заметила Кет, даже в таком положении был невозмутим и величав. При мысли о том, что совсем скоро ей предстоит пройти через то же самое, Кет зарделась и опустила голову вниз, не имея сил посмотреть на Эддарда. Но тут прохладная и сухая мужская ладонь легла на ее руку и сжала ее – в этом простом жесте было успокоение и одобрение, и Кет нашла в себе силы поднять глаза. Лорд Старк смотрел на нее, спокойно и внимательно, и только в уголках серых глаз плясали веселые искорки, которые неожиданно делали его похожим на старшего брата. Дрожащими губами Кейтилин улыбнулась ему, и он снова пожал ее руку, также молча.

По двое и трое провожающие возвращались – у некоторых из женщин от усилий распустилась шнуровка на платьях, а дублеты некоторых мужчин были неподобающим образом расстегнуты. Кет пришло в голову, сколько из них столкнулись по дороге в темных переходах и закоулках, чтобы там, в темноте, накрытые облаком хмеля и чужой радости… Нет, нельзя, нельзя об этом думать, иначе станет еще страшнее. Вот и ее время пришло. Ладони Кет резко вспотели, и она едва не уронила вилку.

Люди даже не стали садиться за столы, а столпились вокруг высокого места, ожидая, когда лорд Хостер объявит провожание второй пары новобрачных. Но вместо тестя вдруг встал и заговорил лорд Старк:

- Мой почтенный лорд-тесть, и вы, дорогие гости и знаменосцы трех великих домов Вестероса! Я благодарю вас за то, что вы почтили своим вниманием нашу свадьбу. Но провожания не будет. Мы с леди Старк удалимся в спальню наедине, а вы продолжайте веселье, и я надеюсь, что еще не одну чашу вы подымете за наше здоровье и благополучие, как я сейчас пью за ваше. – С этими словами он поднял кубок и выпил. Кейтилин почувствовала горячую волну благодарности к Эддарду, который избавил ее от унизительного и стыдного обряда. Меж тем гости недовольно загудели, развязные хмельные лица придвинулись ближе. Лорд Хостер привстал было, чтобы успокоить их, но не успел. Старк поднял руку в запрещающем жесте и повторил – тише, чем раньше, но на этот раз в голосе молодого лорда зазвучал лед:

- Провожания не будет.

Эддард со стуком опустил чашу на стол и подал Кейтилин руку:

- Идемте, госпожа моя. Пора.

Как во сне, она вложила свою ладонь в его, и пошла следом, едва замечая происходящее. Лорд Хостер щелчком подозвал служанку, и та, расторопно подхватив со стола свечу в тяжелом подсвечнике, успела оказаться впереди молодых прежде, чем те покинули зал.

Их шаги гулко раздавались по коридору. Кейтилин заметила, что они идут не к ее комнате, но у нее совсем не осталось сил, и она сосредоточилась только на том, чтобы не споткнуться в своем длинном платье и тяжелом плаще. В коридорах было прохладнее, и головная боль немного отступила. Служанка остановилась, толкнула тяжелую дубовую дверь, вошла в комнату, поставила свечу на стол и с поклоном ушла. Они остались одни.

Кет огляделась: для первой брачной ночи им отвели один из богато украшенных гостевых покоев, из тех, что берегут для великих лордов и королей. Спальня была подготовлена к их приходу: на стены развесили старинные гобелены, на полу лежал дорогой мирийский ковер, камин жарко топился, а свечи разгоняли тьму. Не зная, что делать, она так и стояла посреди комнаты. Ее муж, тем временем, запер дверь изнутри, налил себе вина из стоявшего на столе кувшина, отпил глоток и устало потер виски – у него, что, тоже болит голова? Или он тоже волнуется перед брачной ночью? Что за глупости. Волнуются только девицы, а мужчина почти всегда приходит в постель к девственной невесте, уже имея опыт с другими женщинами. Не то чтобы Кейтилин это задевало, но ей было немного обидно, что все страхи и волнения достанутся только на ее долю. Конечно, септа, а более того – ее старая нянька, отчасти Лиза, а отчасти с тайной жаждой подслушанные разговоры служанок достаточно просветили ее о том, что ее ждет на супружеском ложе. Кет твердо помнила, что первые несколько раз это больно и неприятно, но слова семейного девиза «Семья. Честь. Долг» накрепко въелись в ее разум и плоть. В последние два дня твердила их почти непрерывно – они стали ее молитвой, ее клятвой, ее кандалами.

Тишина давила на уши. Сколько еще ей так стоять? Не пора ли ей раздеться? Лечь в постель? Или дождаться, пока муж прикажет ей? Тем временем, Эддард не торопясь допил свое вино и подошел к ней. Прохладные пальцы прикоснулись к застежкам на шее, раздались два тихих щелчка, и свадебный плащ – тяжелый серый шелк, горностаевая опушка, голова лютоволка из настоящего меха, с настоящими зубами и рубиновыми глазами – тихо соскользнул на пол. Подчиняясь внутреннему чувству, непослушными руками Кет распустила толстые витые синие шнуры на его плаще, и оказался на полу рядом с плащом невесты.

Взяв ее за руку, Эддард подвел Кейтилин к кровати, усадил на край и сел рядом:

- Вы боитесь? – тихо спросил он.

Она кивнула, сглатывая комок в горле.

- Если бы только я мог чем-то облегчить ваш страх…

Кет только покачала головой:

- Это неизбежно. Все женщины проходят через это, значит и я тоже пройду. Это мой долг.

- Как и мой. Но поверьте, Кет, - в голосе Эддарда звучало искреннее сочувствие, но на этот раз оно не придало ей сил, а наоборот, заставило чувствовать себя еще хуже – если бы это было в моей власти, я подождал бы сколько нужно, пока вы не привыкнете ко мне, пока мы не узнаем друг друга получше – но война на пороге, я нужен Роберту. Через десять дней я должен покинуть Риверран. Одни боги знают, когда я вернусь, и вернусь ли вообще. Есть и еще одно: Винтерфеллу нужен наследник. Если у меня не будет детей, наш род прервется и угаснет.

Во рту Кейтилин стало горько. Ей самой нужны не воинские подвиги, а живой муж, своя семья – но кому и когда было дело до желаний женщин? Ее дело – рожать наследников, ее поле битвы - родильная постель. Что ж, да будет так. Семья, честь, долг.

Девушка судорожно вздохнула и медленно начала распускать шнуровку платья. Но чужие руки накрыли ее пальцы и мягко отвели в сторону, а затем Эддард осторожно взял ее за подбородок, приподнял лицо и так же осторожно поцеловал несколько раз, словно призывая не бояться его. А затем принялся сам распускать завязки, заставляя ее сердце биться быстрее – от страха ли, от волнения или от того, что к ней впервые так прикасается мужчина?

Спустя какое-то время Неду пришлось отодвинуться, потому что Кейтилин осмелела и сама начала расшнуровывать его дублет. Позволить ей раздевать себя – это было так странно, и он не знал даже, правильно ли – но делая это, они оба словно исполняли какой-то негласный ритуал, который странным образом сближал их. Он взглянул на Кет сверху вниз – сияющие темно-рыжие волосы, синие, как воды Трезубца глаза, белая кожа, розовые губы, упругие молодые груди, тонкий стан. Нед еще не видал девушки красивее, она затмевала даже леди Эшару Дейн, чьи странные фиалковые глаза и нездешняя грация заворожили его на Харренхольском турнире и заставили сердце сжаться в тисках сладкой боли. Молодой человек нахмурился: он не должен думать об Эшаре, не она его жена, не она, полураздетая, сидит на брачном ложе – так близко, что он чувствует тепло ее кожи. Вместо этого он вдруг вспомнил брата и сердце кольнула игла, – скорбь, смешанная с обожанием и завистью. Бран не стал бы вести себя с невестой как чурбан и стыдиться собственных желаний, он-то знал, как разогреть женщину и заставить ее хотеть тебя – в отличие от него самого. Роберт часто дразнил его рассказами о своих похождениях и раздавал советы, как соблазнять девиц, но сейчас Нед вряд ли бы смог вспомнить хоть один из них.

Все так же храня молчание, Эддард Старк подождал, пока жена освободит его от дублета и туники, а затем снял с нее платье, украшения, туфельки с чулками, и наконец, нижнюю сорочку, - все так же медленно и аккуратно, стараясь не прикоснуться к ней лишний раз. Смущение не позволило ему позволить ей снять с себя бриджи и исподнее, и с ворохом одежды в руках он отошел к резной скамье. Минуту спустя Кейтилин впервые увидела его полностью обнаженным. Стройное тело юноши, - уже не подростка, но еще и не зрелого мужчины – светлая кожа, гладкая грудь и спина, внизу волосы такие же темные, как и на голове. Весь его облик дышал чистотой и строгостью – он был настоящим порождением своего сурового края. Как странно – он раздел ее донага, а сам прячет глаза, хотя вправе смотреть на нее сколько угодно. Вопрос вырвался сам собой:

- Я противна вам?

Нед, смотревший до этого в пол, наконец, поднял взгляд, и лорд Винтерфелла, хранитель Севера вдруг показался своей молодой жене мальчиком-оруженосцем наедине со своей первой женщиной. Или она действительно первая?

- Вы? – вопрос безмерно удивил его – Вы прекрасны. – голос против ожидания стал хриплым, и, единожды взглянув на голую Кейтилин, он уже не мог отвести взгляда – Ни один мужчина, хоть раз увидев вас, не сможет остаться равнодушным.

В горле пересохло, и Нед, сглотнул, продолжая смотреть на нее и медленно, шаг за шагом, приближаясь к постели. От чужого откровенного взгляда – горячего, неожиданно страстного – по ее обнаженной коже неожиданно побежали мурашки, кровь прилила к щекам, сердце забилось быстрее, ее бросало то в жар, то в холод. В голову лезли странные, неуместные мысли: Брандон не стал бы о таком спрашивать, да и вообще, вряд ли стал в свою брачную ночь тратить время на разговоры. И у него определенно были женщины до нее. А вот у Петира не было никого (тут она глупо и нервно хихикнула), и он был бы вне себя от счастья, отдай Кейтилин свою невинность ему. Она тут же рассердилась на себя: боги, о чем она думает? Какое теперь имеют значение эти мужчины из ее прошлого? Перед ней ее муж, тот, с кем связано ее настоящее и будущее. Это ему она подарит свое девичество и родит детей. С мыслью о своем долге Кейтилин Старк собрала храбрость в кулак, посмотрела в серые северные глаза Неда и шагнула вперед. Только этого он и ждал.

***

Некоторое время спустя они оба лежали в постели, тяжело дыша, влажные от пота, и дрожащие от пережитого опыта. Кет чувствовала боль между ног и следы его слишком пылких поцелуев и прикосновений на своей шее, грудях, бедрах и ягодицах, но все равно испытывала облегчение и даже странную радость – все позади, все хорошо. Она сделала это – отдалась мужу, как то и предписывал ей долг. Она не вырывалась и не рыдала, достойно перетерпела боль и даже попыталась доставить ему удовольствие, и кажется, он его получил. Но и для нее все оказалось далеко не так страшно, как ей казалось в ее невежестве, перемешанном со слухами и наставлениями. Нед чуть подвинулся, и натянул одеяло повыше, укрывая им обнаженные плечи Кейтилин, и одновременно привлекая ее к себе.

- Тебе было хорошо со мной? – раздался его негромкий голос – это были первые его слова с той минуты, когда он сказал, что находит ее красивой.

Кет улыбнулась про себя – странно, ее всегда учили, что это женщина обязана заботиться об удовольствии мужчины, а не наоборот.

- Мне хорошо от того, что ты спросил. – и после паузы добавила – Нед.

- В следующие разы тебе будет легче, Кет. Так мне говорили. И, если… если я смогу, то тебе тоже будет хорошо со мной – по крайней мере, ночью.

- А ты хочешь этого?

- Чего именно?

- Чтобы мне было хорошо.

- Да, хочу. Мы теперь связаны не только обетами и законом, но и кровью. И это мой долг. – С этими словами он легонько поцеловал ее волосы, - макушке стало тепло от его дыхания, и вскоре Кейтилин догадалась, что ее муж уснул. Сама Кет, лежа в его объятиях, и, ощущая тепло и запах чужого, и одновременно теперь самого близкого ей человека, улыбалась, а сонливость уже накатывала на нее тяжелыми волнами блаженного покоя, пока не накрыла с головой.

========== Часть 3 ==========

По обе стороны от дороги расстилались поля, заливные луга и вересковые пустоши. Кое-где позади темнел лес, но край был пустынным – ни городка, ни деревни, ни даже трактира на многие лиги вокруг – только распаханные поля напоминали о том, что здесь живут люди. Несмотря на то, что весна была в разгаре, кое-где в прогалинах до сих пор лежал снег – слежавшийся и серый от старости. Вот ты какой, Север – огромный, суровый и неуютный. Так думала Кейтилин Старк, выглядывая из окошка тяжелой добротной повозки, которую тащила шестерка мулов по непросохшей еще дорожной грязи. Она куталась в синий бархатный плащ с меховой оторочкой, и густые темно-рыжие волосы с медным отблеском смотрелись на фоне ткани еще ярче.

Вдоволь насмотревшись на дорогу, леди Винтерфелла вернулась вглубь повозки и недовольно подумала, что скоро ягодицы у нее окаменеют от многочасового сиденья на кожаных подушках. Но затем она взглянула на мирно посапывающего малыша, который спал на руках кормилицы, и ее лицо осветилось нежной улыбкой. Робб, ее первенец, которого она любила больше жизни – такой же медноволосый и синеглазый как она сама. Кейтилин гордилась тем, что ее первый ребенок – мальчик. Ее первый долг как жены – подарить мужу наследника, и она с этим справилась, а потом, если Матерь будет к ней милосердна, у них будут и другие дети.

Следующие два часа она провела в молчании, сидя в одной позе и любуясь на сына. Когда солнце начало склоняться к закату, к повозке подъехал всадник, и, наклонившись, заглянул внутрь:

- Леди Кейтилин?

- Да, лорд Хоуленд?

- Мы приближаемся к Винтерфеллу, он уже виден впереди. Хотите сделать остановку, чтобы взглянуть не него?

- Не будем терять время, милорд. Я посмотрю из окна повозки, а чем раньше мы там окажемся, тем лучше.

Лорд Сероводья вернулся на свое место в эскорте, а Кет нетерпеливо высунулась вперед. Огромный и древний, мощный замок из серого камня, окруженный стеной, словно вырастал из земли, как будто был здесь всегда. Молодая женщина вглядывалась в его башни, окна и галереи. Ее новый дом отныне и до ее смерти. Как он не похож на Риверран, где она родилась, и как весь Север не похож на Речные земли. Приживется ли она здесь? Не будет ли тосковать по месту, где прошло ее детство? Увидит ли она когда-нибудь снова отца и сестру?

Ее мысли вернулись к лорду Риду. Первый раз она увидела его у Рва Кейлин – на древней границе двух королевств, почти три века назад объединенных сталью и драконьим огнем. Там она провела ночь, а наутро простилась с дядей Бринденом, провожавшим ее по Речным землям, пролила последние слезы по родному дому и учтивой улыбкой приветствовала Хоуленда Рида и его воинов, которые должны были с почестями проводить молодую леди Старк к ее мужу. Кет раньше не встречала никого, кто был бы похож на лорда Рида и его «болотных людей» - невысокие, худые и гибкие, одетые в мягкую кожу и шерсть разных оттенков зеленого и серого, они были вооружены копьями, луками, острогами и ножами, и только их предводитель носил меч из стали, выкованный в замке. Еще у него были странные глаза – цвета яркой лесной зелени, и иногда Кейтилин казалось, будто эти глаза знают о ней больше, чем говорят его уста, а может быть, ей просто так казалось. В остальном лорд Рид был учтив, приветлив, а об Эддарде Старке говорил с такой искренней любовью и уважением, что Кет не могла ему не верить.

Эддард, Нед… как они встретятся после разлуки длиной в год? Всего десять дней после свадьбы они пробыли вместе, а затем он уехал на войну. Кет проводила его, стоя во дворе Риверрана – прямая и спокойная, уважая его сдержанность и не показывая своих чувств. Все, что было нужно, они сказали друг другу утром, наедине – и не только словами. Две луны спустя Кейтилин узнала о своей беременности, и отец послал ее мужу ворона, но ответа не пришло – то ли письмо не дошло, то ли в гуще войны за Железный трон ему недосуг было отвечать. Незадолго до родов гонец привез ей ответ от Эддарда, в котором он просил, если родится мальчик – назвать его в честь Роберта Баратеона, а в случае рождения девочки выбор имени он оставлял за ней. И почти ровно через девять лун после свадьбы Кет родила здорового младенца мужского пола. Ему дали имя Робб и посвятили Семерым, как и ее саму когда-то. Его рождению обрадовались все Талли, кроме, пожалуй, Лизы. Она приехала из Орлиного гнезда навестить сестру после родов, и по ее молчанию, Кет догадалась, что той пока не удалось зачать ребенка, а еще Кет почувствовала, что они с младшей сестрой отдалились друг от друга, и прежняя детская близость осталась позади.

Вестерос был охвачен огнем войны, но Риверран жил так, как будто никакой войны не было. Ото дня ко дню становилось все теплее, снега таяли, распускались листья на деревьях, пели птицы, крестьяне распахивали поля, засевали поля и сажали огороды. В половодье Трезубец поднялся, и его волны тяжело и гулко бились в стены замка. Кет это не пугало – она видела уже третью весну, и привыкла засыпать под шум реки. Малыш рос здоровым и крепким, с первого дня завладев сердцем своей матери. Почти сразу стало понятно, что лицом он пошел в Талли – глаза, сначала мутно-серые, как у всех новорожденных, потом стали цвета васильков, а волосы с самого начала были точно такие же, как у нее самой. Кейтилин прилежно молилась о муже в замковой септе и искренне тревожилась о нем, но большую часть ее мыслей занимал младенец у ее груди – когда она смотрела на него, время как будто останавливалось, и Кет ради него была готова отдать всю свою кровь до последней капли.

В конце концов, Роберт Баратеон победил, убив принца Рейегара Таргариена в честном поединке у Рубинового брода. Его отец, безумный король Эйерис был заколот в спину своим же гвардейцем сиром Джейме Ланнистером, и молодой лорд Штормового предела сел на Железный трон. Время драконов прошло.

После долгого молчания, полторы луны назад, лорд Старк написал ей уже из Винтерфелла, куда он вернулся вместе с останками отца, брата, а также с гробом, заключавшим в себе тело несчастной Лианны Старк. В коротком письме он извещал о своем возвращении и вызывал жену и сына к себе. Кейтилин очнулась от своего блаженного забвения, где были только она и ребенок. Началась суета – сборы, проводы, лорд Хостер торопил слуг, полагая, что неразумно сердить задержкой самого близкого друга нового короля. Наконец, спустя две недели настал день отъезда: Кейтилин в последний раз спала на своей узкой девичьей кровати, последний раз преклонила колена перед алтарями Семерых в родной септе, в последний раз гуляла по саду, стараясь запомнить и удержать в своем сердце все то, что было ей так дорого и в то же время ощущая, как воля более мощная, чем ее собственная, поворачивает ее жизнь в другую сторону. Слезное прощание с отцом, его последнее благословение, последнее объятие, и неуклюжая повозка тронулась. Кет смотрела на Риверран, который расплывался у нее перед глазами, пока Робб не отвлек ее протестующим плачем – только тогда она отвернулась.

И вот она здесь, на Севере. Прохладный вечерний ветер румянит ее щеки, и, хотя глаза ее сухи, сердце бьется неспокойно в преддверии близкой встречи с человеком, чье имя она носит и чьему сыну она дала жизнь. Что такое десять дней вместе в сравнении с годом? Почему-то Кет казалось, что во второй раз Эддард покажется ей даже больше незнакомцем, чем, когда они встретились впервые. И чем ближе становился Винтерфелл, тем сильнее становилось ее волнение. Они свернули с Королевского тракта на более узкую дорогу, а уже через два часа процессия въехала в Зимний городок, раскинувшийся под стенами замка. По обеим сторонам от дороги столпились местные жители, приветствовавшие новую госпожу криками и поклонами. Кет смотрела на них, кивала и улыбалась, но в животе словно шевелились змеи.

Наконец, мулы втянули неповоротливый рыдван в ворота замка, и с легким толчком он остановился. Лорд Рид открыл дверцу, подал ей руку, и на деревянных ногах она ступила на мощеный камнем двор. Неда она увидела сразу – он стоял впереди, позади него – мейстер, стюард, домашние рыцари с женами и детьми. Поодаль – слуги, среди которых выделялась чрезвычайно древняя на вид старуха.

Как он изменился! Она провожала на войну юношу, который еще вчера был воспитанником в чужом доме, в одночасье лишился отца и брата, и не до конца еще осознал всю тяжесть и ответственность своего титула и положения. Теперь она видела перед собой мужчину, воина. Нед как будто вырос и раздался в плечах, лицо утратило юношескую бесформенность и неуверенность, в чертах появились жесткие складки, а глаза смотрели строго и властно. Прежняя скромность в одежде, граничившая с неряшливостью, тоже исчезла – теперь он был одет, как подобает лорду, пусть даже, как предположила Кет, это было для него не более чем необходимой условностью. С трудом натянув на лицо радостную улыбку, леди Старк взглянула на мужа. Тот, в свою очередь, подошел к ней. Не улыбнулся, не обнял – склонил голову, поцеловал изящную белую руку, а затем – так же сдержанно и спокойно сжал ее плечи и коротко поцеловал в сомкнутые губы.

***

Кет была такой усталой и измученной после долгой дороги, что обрадовалась, узнав, что пир в честь новой леди Старк и наследника будет только завтра. Все, чего хотелось ей – это вымыться и лечь в постель. В Винтерфелле все мужчины ходили мыться в общую баню в подвале Великого замка – туда с помощью труб провели воду из горячих прудов рядом с замком – но для нее натаскали воды в большую деревянную ванну, и она долго нежилась в горячей воде, чувствуя, как вместе с грязью и потом уходит изнеможение. Когда она, в чистой рубашке и с распущенными влажными волосами вошла в спальню, то увидела Неда. Ее муж сидел рядом с колыбелью спящего Робба и внимательно рассматривал его. Кейтилин бесшумно приблизилась и опустилась на колени рядом.

- Он такой красивый, и я уже так люблю его – тихо сказал Нед. – Он оглянулся на жену и увидел темные круги у нее под глазами. Как бы ему ни хотелось, сегодня он подождет и даст ей отдохнуть, хотя одни боги знают, каково ему было обходиться без женщины целый год. Он смотрел на Кейтилин и с каждым мгновением осознание ее красоты все больше захватывало его – ему-то казалось, что он хорошо ее помнит, но на самом деле его воспоминания были не более, чем бледный призрак по сравнению с живой женщиной. Жалость боролась в нем с голодом, с неутоленной тоской по ее телу. Но сострадание победило, и, стараясь не поддаваться похоти, он поднял засыпающую на ходу Кейтилин на руки, отнес в спальню, бережно положил на широкую постель и укрыл толстым одеялом, а сам еще долго сидел у колыбели первенца, думая о том, как сказать Кет о том, что ей придется растить сразу двух сыновей.

Наутро они позавтракали в Большом зале – Кет еда показалась немного грубоватой, но сытной, а после Нед повел ее осматривать новый дом. Твердыня рода Старков была громадной – наверное, только Красный замок да Харренхолл превосходили ее размерами. Старые башни с осыпающимися стенами соседствовали с более новыми постройками, бесконечные лесенки и коридоры, комнаты разных размеров, кладовые и хозяйственные помещения, подвалы и ледники, бани и библиотека – здесь было все, даже зимние сады со стеклянной крышей в которых, кроме овощей и фруктов зимой росли редкие и капризные растения, вроде зимних голубых роз. Внутри стен замка была также богороща – священный лес северян, поклонявшимся старым богам Первых людей. Когда Кет впервые увидела чардрево, ей стало неуютно, на затылке зашевелились волосы. Казалось, будто вырезанное на белом и гладком как кость стволе лицо с дорожками кровавых слез, смотрит на нее. Она сама была воспитана в вере Семерых, но в этом месте ощущалась древняя сила, заставлявшая двигаться осторожно и понижать голос. Под конец, когда Кейтилин уже устала от бесконечных переходов, они спустились во внутренний двор, а затем Нед повел жену в крипту – почтить память предков. Крипта Кет не понравилась – обычай Речных земель отдавать покойников Трезубцу ей был гораздо больше по душе, чем это мрачное подземелье – но она не подала вида и прошла до самого конца по сырому, облицованному камнем коридору, где в простых могилах без украшений лежали лорд Рикард Старк, лорд Брандон Старк и леди Лианна Старк. Кет на минуту преклонила колени в безмолвной молитве, и ласково погладила камень, под которым лежали кости ее бывшего жениха, но облегченно вздохнула, когда они вышли на солнце.

class="book">- Теперь я тебя оставлю, Кет. Я пришлю к тебе мейстера Лювина и кастеляна – сира Родрика Касселя – они расскажут тебе, как устроено здешнее хозяйство, а дальше до ужина весь замок в твоем распоряжении. Теперь ты здесь хозяйка, а этот дом давно забыл, что такое женская рука, так что скучно тебе не будет. Но прежде – Нед неловко переминался с ноги на ногу, и Кейтилин удивленно на него посмотрела – прежде, я должен кое-что сделать. Идем. – Эддард решительно и быстро зашагал вперед, стиснув ее руку почти до боли. Кейтилин чувствовала, что что-то не так, но понимала, почему он вдруг помрачнел. Все объяснилось, когда они вошли в чистую светлую комнату в Великом замке, недалеко от их спальни. Там стояла узкая постель, стол, стул, комод для одежды, лохань для мытья – и детская колыбель. За столом сидела женщина и шила –при их появлении она встала, поклонилась и, повинуясь знаку лорда, вышла. А на полу, покрытом свежим тростником возился с игрушками совсем маленький мальчик – на вид немного младше Робба. Заметив вошедших, он поднял голову: у него было бледное и серьезное круглое личико, серые как гранит глаза и черные волосы.

Этого было достаточно. Сердце Кет сначала болезненно сдавило, а потом оно забилось как птица в клетке. Застыв, стояла и смотрела на ребенка, пока пальцы сами собой сжимались и разжимались. Несколько секунд в комнате не было слышно ничего, кроме шороха тростника на полу, а затем лицо Кейтилин исказила гримаса, и, развернувшись на каблуках, она бросилась вон из комнаты, взмахнув юбками. Огорченный, Нед, опустился на пол и взял младенца на руки.

- Что ж, Джон – шептал он в черную шевелюру, обращаясь скорее к самому себе. – Для нее это будет тяжело, я знаю. Я ни в чем не виноват, но буду наказан. Мне придется ей солгать и причинить ей боль, но по-другому я не могу. Будем надеяться, что она тебя полюбит, как люблю тебя я. Лианна, Лианна… Почему благородные поступки всегда причиняют кому-нибудь боль? Бедная моя Лианна. Бедная Кет.

Кейтилин не помнила, как оказалась в спальне. Там ее ждал кастелян замка сир Родрик Кассель, мейстер Лювин и девушка, назначенная ей в услужение. Слезы ее к тому времени уже высохли, и она достаточно взяла себя в руки, чтобы улыбаться им, задавать вопросы и внимательно слушать ответы. Сир Родрик был человек уже в летах, основательный, и его рассказ о том, как устроено хозяйство Винтерфелла, откуда привозят мясо, рыбу, муку, овощи, как варят эль, сколько человек здесь служит, чем они занимаются и какую плату получают, затянулся надолго. Когда он, наконец, ушел, мейстер не менее подробно рассказал ей о знаменосцах лорда Старка, многие из которых будут на сегодняшнем пиру – их владения, состояние и характер каждого, их отношения с семьей Старков и между собой. Кейтилин прикладывала все усилия к тому, чтобы запомнить все это, но на самом деле едва его слушала. Сердце словно кипящей смолой заливало гневом и обидой.

Наконец, ушел и он. Кейтилин, желая остаться наедине с самой собой, чтобы дать выход душившим ее чувствам, вместо этого принялась вместе со служанкой разбирать сундуки и раскладывать по местам вещи в спальне и ее личном солярии. Закончив, она переоделась в платье понаряднее и спустилась в большой зал Винтерфелла. Там царило праздничное настроение – повсюду горели свечи, на столах красовались блюда с цельными зажаренными на вертелах тушами кабанов и оленей, ковриги хлеба, служанки разливали эль. При ее появлении Нед встал, спустился с высокого места, на котором стоял их стол, подал ей руку и проводил на ее место рядом с собой. Свою новую госпожу знаменосцы, домашние гвардейцы и другие гости приветствовали поднятыми кубками эля и криками.

Пир длился долго – гости от души ели, пили, пели песни, которые по мере того, как откупоривались новые бочки эля и вина, становились все менее приличными. Кейтилин старалась не краснеть и принимать все как должное, но простота здешних нравов ее все же коробила, она-то привыкла к более утонченным южным нравам – в Риверране, как и в Близнецах и других богатых замках Речных земель, подражали либо Бобровому утесу, либо столице. Здесь же все было по-другому – люди кидали объедки под ноги собакам, во все горло хохотали, щипали служанок за зад, а какой-то огромный человек в мехах – мейстер потом сказал ей, что это был Большой Джон Амбер – затеял драку. Ее муж вел себя так, как будто происходящее было в порядке вещей – отвечал поднятым кубком и добрым словом на каждую здравицу, и время от времени сажал за стол кого-то из знаменосцев для отдельной беседы. Больше того, он и с Кет вел себя совершенно невозмутимо, как будто не было этой отвратительной сцены в детской всего несколько часов назад.

Свечи догорели почти до основания, когда гости, наконец, угомонились и стали разбредаться по своим комнатам, а кое-кто из тех, кого свалил крепкий эль лорда Старка, остался спать прямо в Большом зале на скамьях. Слуги уносили остатки еды на кухню и собирали грязный тростник с корками и костями. Наутро, знала Кейтилин, здесь будет так же чисто, как было до пиршества. Сама она чувствовала себя очень усталой – не столько от самого пира, хотя у нее и шумело в ушах, сколько от того, что приходилось сдерживаться изо всех сил, скрывая, до чего ей больно и тяжело, насколько она чувствует себя униженной и опозоренной.

Сидя на краю постели, она расплетала волосы. Нед задержался в коридоре поговорить о чем-то с Джори Касселем, капитаном домашней гвардии, и она уже решила не ждать мужа и ложиться спать, когда он вошел в комнату, закрыв за собой дверь, и встал перед ней. Кет знала, что он смотрит на нее и чего-то ждет, но упорно смотрела на свои руки, сложенные на коленях.

- Его зовут Джон Сноу.

- Бастард – Кейтилин словно выплюнула это слово, и оно ядовитым облачком повисло в воздухе. Эддард поморщился.

- Да. Он будет жить здесь.

Тут она вскинула на него взгляд – потрясенный и злой – и Нед, хотя и был сердит на нее, себя и все происходящее, не мог не заметить, что гнев делает ее еще прекраснее. – Он будет жить здесь и воспитываться наравне с Роббом. Я не допущу, чтобы его сослали на кухню или на псарню как слугу.

- Но… - Кейтилин хотела возразить, но запнулась, не зная, что сказать. Это же невозможно, немыслимо и непристойно! Бастарды знати никогда не воспитывались как законные дети, самое большее, что мог сделать лорд, наградивший ребенком женщину, не бывшую его женой – это признать свое отцовство и дать какие-то деньги на его воспитание и прокорм, но не более того. Никогда еще не бывало, чтобы незаконнорожденный воспитывался вместе с первенцем как родной брат!

- Такова моя воля, и это не обсуждается. – холодно отрезал Нед.

В знак того, что разговор окончен, он отошел, чтобы раздеться. Когда они оба легли в постель – в напряженном молчании, не прикасаясь друг ко другу, он снова заговорил, уже мягче:

- Ты не обязана его любить, Кет. Но я не хочу, чтобы мальчик чувствовал себя хуже других только потому, что родился не с той стороны одеяла.

- Как прикажете, лорд-муж – сухим и отчужденным тоном ответила она, лежа спиной к нему. Эддарду не понравился ее ответ.

Он был уверен, что Кейтилин послушается его и выполнит свой долг, но ему было не по душе, что их семейная жизнь начинается с такой размолвки, и это после того, как они не виделись целый год и теперь только и начнут по-настоящему узнавать друг друга. Догадываясь, что слова здесь не помогут, и, осторожно протянув руку, погладил ее по спине. Не стоило ему этого делать – от одного прикосновения к шелковистым волосам и теплой коже под тонкой тканью его плоть напряглась, и им овладело желание. Жена все так же лежала к нему спиной, но, когда он погладил снова – уже более настойчиво – обернулась к нему, и с покорным вздохом обняла его за шею, притягивая к себе, а Нед, уже не сдерживаясь, стаскивал с нее рубашку и укладывал на спину, не переставая целовать.

Кейтилин же как будто раздвоилась: ее тело отвечало на ласки мужа, нетерпеливый огонь постепенно разгорался внизу живота, от его рук и губ по телу пробегала сладкая дрожь, и она на миг с остротой вспомнила пустоту и неутолимый голод, который после его отъезда не давал ей заснуть по ночам. Но одновременно с этим в ее сердце ядовитой колючкой засела боль, гнев и обида, и отрава растекалась по венам с каждым ударом сердца, заставляя ее сопротивляться собственному вожделению. Эддард взял ее дважды, прежде чем, уставший и удовлетворенный, скатился с нее и через минуту уже спокойно спал. А Кейтилин, хоть и утомленная его грубоватыми ласками, лежала без сна, и почти наяву ощущала, как яд проникает в ее сердце все глубже, и боль, утратив первую остроту, не утихает, а только усиливается.

***

Дни шли за днями, и Кейтилин заметила, что их жизнь как-то незаметно разделилась на две половины. Днем они вели себя как довольные своей жизнью, своим браком и друг другом молодые супруги, были друг с другом учтивы и дружелюбны, но искренними их улыбки были только в детской. По приказу Эддарда Робба поселили в одной комнате с Бастардом (она избегала смотреть на мальчика, заходя туда и старалась не называть его по имени про себя), и у них была одна нянька. С Роббом они нянчились вместе, но когда ее муж с не меньшей любовью глядел на незаконнорожденного, ее сердце словно скручивали невидимые тиски, и Кет поскорее уходила, стараясь не замечать, что мальчик тянет к ней ручки и улыбается, словно боялась изменить себе.

Но ночь, скрывая их от чужих взглядов и солнечного света, обнаруживала истинное положение вещей. Нед не понимал, что происходит. Кейтилин, как ему казалось, смирилась с появлением Джона, и ни слова не сказала, когда он велел поселить мальчиков вместе, и вела себя как образцовая жена, а то, что она не подходила к Джону – он успокаивал себя тем, что ей просто надо привыкнуть к чужому ребенку. Но в постели с ней творилось что-то не то. Даже за те десять дней, что они провели вместе после свадьбы, он узнал ее достаточно близко, чтобы обнаружить, что женился на страстной женщине, которая, когда ушла первая боль и смущение, отдавалась ему искренне и с желанием доставить ему наслаждение, что, в свою очередь, порождало у него ответное желание доставить удовольствие ей. Он не признавался в этом никому, даже Роберту – тот встретил молодожена похабными шуточками, понимающими взглядами и тычками в бок – но к ее телу он прикипел так сильно за этот короткий срок, что готов был терпеть, сжав зубы не только из одной лишь чести и верности данным обетам, а и потому, что все женщины после нее казались ему не более желанными, чем куски сырого теста. И в их первую ночь после ее приезда все было так же хорошо, как и тогда, и даже еще лучше, а теперь она просто лежала под ним, холодная, сухая и равнодушная, ожидая, пока он получит свое и оставит ее в покое. Он пробовал как-то расшевелить ее, но ничего не удавалось, и напряжение нарастало.

Каждый раз после того, как Эддард спал с ней, Кет дожидалась, пока тот уснет, а потом отворачивалась в сторону и глухо рыдала, заткнув рот подушкой, чтобы он не услышал. Думала ли она, что может быть что-то унизительнее, чем без всякого желания лежать на спине, чувствуя, как на тебе пыхтит, возится и стонет мужчина, чьи прикосновения еще недавно заставляли тебя дрожать и задыхаться? Но боль, злость, обида, горечь и унижение убили в ней желание. Теперь она просто жена. Распоряжается хозяйством, приказывает слугам, отдается чужому человеку по приказу и приносит ему одного ребенка за другим.

К обиде и горечи присоединилась теперь и ревность. Несмотря на усталость после дневных забот, Кейтлин теперь ночами не могла заснуть, и часами, вперяя в потолок сухие воспаленные глаза, думала о женщине, ради которой ее муж забыл свои обеты. Была ли это дешевая лагерная шлюха, что за несколько медяков ублажают солдат и всегда есть в любом военном лагере? Или дорогая куртизанка в заморских шелках – подарок друга Роберта за верную службу? Или знатная дама, которая отдалась ему по любви? Краем уха Кет слышала разговоры служанок про некую леди Эшару Дейн – якобы это она мать ребенка. Была ли это только одна ночь запретного удовольствия или же их связывало нечто большее? Увлечение? Привязанность? Любовь?

Разум твердил, что ей нужно забыть об этом. Она законная жена, ее муж рядом с ней, и любит их сына, а ждать верности от мужчин глупо. Но сердце, исколотое и отравленное, не желало искать забвения в домашних заботах и воспитании сына. Она должна спросить Неда. Они должны поговорить, больше она не в силах выносить эту муку неизвестности, его пустой взгляд, его вежливое молчание и ночи, превратившиеся в пытку.

Прошло две недели после ее приезда, прежде чем Кейтилин набралась храбрости. Эддард в тот день ездил на охоту вместе с Десмондом Греллом и Русе Болтоном, и вернулся в хорошем настроении. После ужина в большом зале, где подавали убитого ими оленя, зажаренного с медом и травами, они поднялись наверх в спальню, и Нед, как всегда, неторопливо раздевался, складывая одежду на скамью перед очагом.

- Кто его мать?

Нед застыл с туникой в руках, и какое-то время молчал. Лицо его было непроницаемо.

- Зачем тебе знать это? – голос звучал глухо и отчужденно, будто из могилы.

- Слуги говорят… будто на войне ты встретил одну леди… Эшару Дейн – она задыхалась, ей не хватало сил говорить связно – и, и… будто баст… Джон – имя далось ей с усилием – ее…

- Слуги болтают лишнее – резко ответил Нед, стоя все так же неподвижно – Тебе достаточно знать, что мальчик – моей крови, и ничего больше.

Кейтилин опустила голову на руки. Глаза застилали слезы, в сердце кипела обида и боль. Ничего не вышло. Она попыталась сломать ту стену, которую возвел между ними его грех – и потерпела неудачу. Все ее надежды на счастливую семейную жизнь таяли как дым, и Кет рыдала все горше, оплакивая их.

Нед смотрел на плачущую жену и сердце его разрывалось от жалости. Чего бы он только ни отдал за возможность сказать ей правду! Но он дал обещание – сын Лианны будет жить, и никто не должен знать, кто его отец. Ни Кет, которой придется жить, думая, что муж изменил ей, ни его другу Роберту, который не оставит дитя в живых даже ради любви к Неду, ни Джон Аррен, для которого безопасность королевств в сотни раз важнее жизни какого-то мальчика. Только Неду и есть до него дело во всем белом свете, и, если это цена, которую он должен заплатить – он ее заплатит и жаловаться не будет. Но что делать с Кейтилин? Ему больно видеть, как она страдает, и нельзя, чтобы эта тайна разрушила все их будущее. Ему было противно лгать – особенно ей, и его будто стошнило словами.

- Кет, Кет, послушай меня. Прошу, не отворачивайся, жена моя, дай мне если не искупить свою вину, то хотя бы объяснить все. Я был на войне. Вам, женщинам, не понять, что значит жить, словно ходя по острию меча, когда каждый рассвет может стать последним. Все становится острым, ты начинаешь любить жизнь так жадно, как будто и не жил раньше. Все кажется неимоверно прекрасным – небо, зелень, люди вокруг…

- И женщины. – глухо добавила Кет, все так же опустив голову, но слушая его.

- Да. – теперь он говорил медленно, будто через силу – И они. Я оступился. Ошибся. Я попрал свою честь и нарушил священные обеты, я оскорбил тебя и осквернил наше ложе. Это было всего один раз, но теперь этого не изменить и не смыть ничем. Каким бы ни было придуманное тобой наказание – я сам наказываю себя еще сильнее. И ничего в этом мире не сможет облегчить мою душу, если ты меня не простишь.

Он опустился перед ней на колени, и Кет была вынуждена поднять взгляд и взглянуть в его глаза – в них было все, и сожаление, и мольба, и горечь, и ласка. С ее сердца будто упал камень, и все преграды между ними рухнули, и Кет заплакала снова – но теперь это были слезы облегчения. Обняв его за шею и прижавшись щекой к его груди, она все плакала и плакала, и вместе со слезами выходил и яд. Наконец, выплакав все, она успокоилась, и какое-то время они сидели не шевелясь, слушая дыхание друг друга, и переживая вновь обретенное единство.

Потом Нед начал целовать ее – сначала волосы, лоб, заплаканные глаза, щеки, и наконец, губы, и Кет ответила на поцелуй, в котором нежность быстро уступила место страсти. Вся холодность ушла вместе с иссушавшей ее обидой, и, то ли от облегчения, то ли от смутного чувства вины, которое продолжало жить в ней, Кет отдавалась его ласкам как никогда бурно и страстно. Для них словно открылась невидимая дверь, за которой не существовало времени, других людей, всего остального мира – только наслаждение, испепеляющее и невыносимое.

***

С той ночи постепенно их жизнь наладилась и вскоре вошла в свою колею. Через год и девять лун после примирения Кейтилин Старк родила красивую девочку с нежной розовой кожей и золотисто-рыжими волосами. К тому времени по приказу лорда Старка в Винтерфелле построили маленькую септу, чтобы леди Старк могла без помех молиться своим богам. Чтобы угодить жене, из Белой гавани был приглашен септон, который помазал младенца семью елеями, семижды благословил и нарек Сансой. На следующий день, после его отъезда, она застала мужа в богороще – он сидел у корней чардрева и держал на руках сверток из пеленок.

Любопытствуя, Кет подошла поближе.

- Ты хочешь посвятить ее и старым богам тоже?

- У нас нет обрядов и жрецов – просто ответил он. – Но я хочу, чтобы они увидели нашу первую дочь, и хочу, чтобы она сама не была чужда вере отцов и дедов.

Кет присела рядом, и положила голову ему на плечо. Будь ее воля, она бы сидела здесь вечно, но это было невозможно – время идет так, как идет, его нельзя ускорить или замедлить. Все, что она может – это наслаждаться каждым мгновением счастья и терпеливо переносить время скорби. А в том, что ее ждет и то, и другое, она не сомневалась, как и в том, что есть тот, кто разделит с ней все, чтобы им ни выпало.