Поцелуи мертвецов (СИ) [Крис Найрэ] (fb2) читать онлайн

========== Часть 1 ==========

Это напоминало соитие зеркальных отражений. Обоюдные ласки двух почти одинаковых существ. Картинка на экране казалась иллюзорной, словно ожившая фантазия или безумный эротический сон. Два близнеца-альбиноса ласкали друг друга, целуясь окровавленными губами. Их тела были бледны и присыпаны пудрой, кожа почти сливалась с простынями. В этом было что-то возбуждающее и отталкивающее одновременно. Почти бесполые мальчик и девочка занимались любовью.

Энтони Дирк не был большим любителем порно, скорее, ценителем кино, который ныне осваивал новую нишу продюсера специфических фильмов. Он отметил, что снят этот порнофильм на очень высоком уровне. Так же его поразила игра актёров. Это выглядело так, словно эти двое действительно влюблены друг в друга и полностью отдаются этой жестокой нежности. Такое редко встретишь за всеми этими фальшивыми стонами и искусственными телами. Видео заканчивалось тем, что парень орошал безгрудое тело девушки потоками алой спермы. Красные капли спермообразной жидкости растекалась по коже, собиралась в ложбинке на груди. Дирк выключил видео, запуская следующее с участием диковинных близнецов.

Там помимо известных уже ему актёров, оказалась хрупкая девушка в прозрачной балетной пачке. Отдалённо она походила на двоих близнецов, что в данный момент вылизывали ей ноги, покрытые шоколадными разводами. Всё вокруг оставалось белым: кожа и волосы актёров, постель, комната и даже пейзаж за окном. Лицо девушки не выражало никаких эмоций, даже когда они принялись целовать её блестящими от шоколада губами. Она была прекрасна в своей тонкой кукольной красоте. Между ними так и не случилось традиционного секса. Под чарующую мелодию из музыкальной шкатулки близнецы изнасиловали её золотой статуэткой «Оскар». Та ничуть не сопротивлялась и даже старалась не дышать, без всякой пошлости разводя в стороны ноги, являя миру совершенно гладкий лобок и неестественно бледную вагину.

Это зрелище могло бы вызвать рвотные позывы у кого угодно, если бы не неземная красота актёров. «Им ведь явно не стандартные пятьдесят баксов платят за съёмку», - подумал Дирк, наливая себе ещё виски со льдом. В дальнейшем именно ему предстояло работать с этой парочкой диковинных близнецов.

***

Они просыпались ближе к вечеру, когда вывеска секс-шопа за окном наливалась ядовито-красным светом. Мегаполис оживал, скидывая пуританскую маску, теперь он был похож на разодетую в пёстрые шелка шлюху. Аэль разбудила своего брата Эреля, мягким поцелуем в губы. Близнецы лежали на кровати, грея бледные тела в неоновом свете. Гладкое шёлковое одеяло соскользнуло на пол, подарив им прохладу и привычную наготу. Оба близнеца были худыми от рождения. Их андрогинные тела различались только в области половых органов, покрытых тончайшими белыми волосами, которые даже не было смысла удалять, как это обычно делают люди их профессии.

В красноватом свете импровизированного утра, переплетались белые руки, так похожие на голые ветви деревьев, длинной белёсой травой свивались их волосы, пока голова Аэль покоилась на плече Эреля. Вдыхая травянистый аромат его пота – запах ладана и имбиря, она словно сама становилась собой после дневного забытья. Им часто снились общие сны, большинство из них кошмары, но изредка бывают и воспоминания из прошлого.

Мало кто знает, что Аэль и Эрель были когда-то сиамскими близнецами, они срослись боками. Врачу удалось их разъединить, наградив каждого здоровым шрамом. Редкий случай, когда разъединение проходило без явных увечий. Несколько лет спустя, близнецы скрыли свои шрамы татуировками, чтобы не вредить своей карьере. На их боках и бёдрах красовались узоры из маков и вороньих черепов.

Сегодня их шрамы снова отдавали болью, как бывает всегда во влажную или дождливую погоду. Эта боль вызывает образы и воспоминания из того бессознательного периода, когда они, были одним куском мяса с двумя орущими ртами. Этот образ часто преследует их: восьминогий паук, с двойным набором гениталий, совокупляется сам с собой. Путаясь в собственных лапах, он принимает в рот собственный член, сосёт его до упора, пока тот не выстреливает белой клейкой паутиной.

После таких снов близнецы смотрели друг на друга, пытаясь прогнать наваждение и забытья в родных красноватых глазах.

Природа, казалось бы, одарила их бесчисленными уродствами, которые так нравились светской публике. Близнецы-альбиносы с аномальной страстью к друг другу.

Сегодня у них был выходной впервые за две недели никаких съёмок или фотосессий. За последние полгода восемнадцатилетние брат и сестра уже успели стать знаменитыми: сначала как бесполые андрогинные модели, затем уже как порно-актёры. Всё это было в разы лучше их прежней жизни, о которой они старались не вспоминать вслух даже друг при друге.

Нарядившись в скромные белые костюмы, они отправились ужинать в один из ресторанов неподалёку. Здесь для них всегда освобождали лучший столик у окна, чтобы наслаждаться отражениями небоскрёбов в широкой глади реки и смотреть на огни, проезжающих мимо машин. За это время они ещё не успели пресытиться видами мегаполиса.

Близнецы заказали изысканные деликатесы и белое вино. Они мало ели, скорее больше им нравилось смотреть и трогать еду. Сжимать в тонких пальцах прожаренные кусочки, в ожидании, когда наружу вырвется их алая мякоть и осядет ошмётками на ногтях. Лобстеры и осьминоги когда-то были для них чем-то за гранью реальностей. Близнецы держались за руки, пили вино и наслаждались огнями ночного города. В крови уже полыхал утренний амфетамин, и всё вокруг казалось прекрасным, главное никогда не думать о прошлом.

Воздух за окном засвистел так, что это было слышно даже сквозь слой двойного стекла. На секунду между их окном и пустотой промелькнуло что-то белое, отдалённо напоминавшее человека, оно боролось с воздухом и длинными одеждами. Потом воцарилась звенящая тишина, и послышался сильный хлопок.

Эрель хотел было встать и посмотреть в окно, но Аэль одёрнула его за рукав. «Не надо», - говорила она одними глазами. Сестра всегда боялась подобных вещей. Они слышали, как суетятся люди в зале ресторана. Однако после молчаливого совещания близнецы всё же встали и взглянули вниз. Они находились где-то в районе двадцатого этажа. Внизу на асфальте распласталось белое тело, сейчас больше всего оно напоминало ангела, упавшего с неба.

- Я боюсь мертвецов, - прошептала Аэль.

- Лучше бояться живых, они сделали нам гораздо больше зла, - сказал старший брат.

Его ласковая улыбка всегда помогала сестре забыть обо всём. Вот и сейчас он смог спокойно вернуться к ужину.

Комментарий к

Я немного изменил данное произведение. Теперь это гет

========== Часть 2 ==========

Близнецы появились на свет в одну из холодных зимних ночей, чуть не сведя с ума мать и повитуху. Да-да, в тех краях ещё пользовались услугами повивальных бабок, не доверяя официальной медицине. Обезумевшие женщины очевидно бы избавились от странных младенцев, если бы не вступился отец семейства. Он вёз их на своей развалюхе через метель и пургу до ближайшей больницы. В этой суматохе никто так и не продумал, почему загадочные близнецы не проронили звука, хотя всё ещё оставались живы. Они спали в своём свертке-коконе, крепко прижавшись друг к другу, насколько это было возможно. Лишь потом, когда скальпель хирурга коснулся их мягких тел, они оба закричали в голос, словно отмечая своё второе рождение - рождение вдали друг от друга. Теперь каждый из них мог считаться самостоятельной единицей человеческого общества, хотя был всего лишь розовой личинкой.

В детстве Эреля коротко стригли под горшок, а Аэль заплетали тугие косы, но дети всё равно походили на двух лабораторных крысят. Им чужды были игр соседских детей. Большую часть времени близнецы проводили на чердаке, играя с пылью и старой утварью. Порой на глаза попадались старинные книги. Они ещё не умели читать, оттого просто разглядывали картинки. Как-то раз им попалась в руки Библия. Брат и сестра смотрели её с таким же праздным интересом. (Мать один раз пробовала взять их с собой в церковь, но детям сразу стало плохо. На обратном пути их рвало всю дорогу) Больше всего малышам понравился полуголый распятый Иисус.

- Он красивый, - произнёсла Аэль, - касаясь рисунка влажной рукой.

- Да, - вторил ей Эрель.

(По-правде говоря, тогда их звали совсем по-другому, но для нас это не играет большой роли).

Теперь они каждый день пробирались на чердак, чтобы полюбоваться изображением безумного мускулистого красавца, в глазах которого на век застыла жизнь и смерть. Он был прекрасен и притягателен, но в то же время, мёртв и отвратителен. Близнецы лишенные всякого религиозного трепета рассматривали его просто, как красивую картинку. Ещё им нравились ангелы.

Когда дети пошли в школу, им стало по-настоящему скучно. Скука пахла мелом и свежевыкрашенными партами. Дети сначала пытались задирать их, ведь Аэль и Эрель были так непохожи на них - два бледных чудовища, с глазами как у крысы. Потом одноклассники быстро угомонились, поняв, что странные близнецы просто не реагируют на их обзывательства, они были плотно сокрыты собственным миром. Мало кто видел, чтобы они разговаривали с кем-то кроме друг друга или учителя.

- Почему они нас не любят? - спросила сестра.

- Они нам завидуют, потому что нас двое, а они одни на всём белом свете. Им придётся обойти весь мир, чтобы найти своего близнеца, - ответил брат, презрительно поглядывая на детей в столовой.

Они взрослели, словно в щёлку подглядывая за реальным миром. Вот мальчики уже начали зажимать девочек под лестницей для имитации крамольных удовольствий. Близнецы росли с чувством, что им никто не нужен. Они не смотрели ни на кого, даже на самых красивых мальчиков и девочек. А близнецы даже к исходу средней школы продолжали держаться за руки, только теперь это приобретало для них другой сакральный смысл.

Конечно же они испытывали влечение, как и все подростки, только совершенно точно не могли хотеть никого кроме друг друга. Каждую ночь Эрель перебегал в кровать Аэль, чтобы предаться робким ласкам под одеялам. Их развлечения пока ещё не доходили дальше поцелуев и взаимной мастурбации, но они были счастливы, тем, что есть у них, но не хватает всем остальным ребятам их возраста. Больше всего они любили целовать шрамы друг друга, касаясь губами сморщенной изуродованной кожи, они словно возвращались к своему естеству.

Однажды их застал отец, как раз в самый разгар ласк, когда Эрель лежал на Аэли и их бледные конечности переплетались. Недолго думая, отец выхватил ремень. Он раньше никогда не бил их даже за серьёзные провинности типа курения. Ремень из твёрдой кожи оставлял на телах фиолетовые следы, а армейская пряжка ранила до крови и причиняла дьявольскую боль. После избиения отец велел им навсегда покинуть его дом. О чём они не очень-то сожалели. Мать лишь смахнула слезу и дала близнецам немного денег с собой. Сказала, что когда-нибудь они могут зайти к ней в гости, но не в этот год, ибо отец сильно рассержен тем, что воспитал извращенцев.

Так они и ушли, дождливой ночью, не оглядываясь на жёлтые окна, того, что когда-то было их домом. Они молча ходили по улице, кутаясь в одинаковые коричневые куртки. Близнецы сели в автобус и поехали в город, что тогда казался им большим и величественным. Они были там всего пару раз, лишь ненадолго покидая родную дыру. В первую ночь их приютил какой-то хиппи, пригласил в квартиру, где было много народу и всё вокруг сокрыто дымовой завесой. Так ребята впервые и попробовали марихуану. Травка разогнала все печали, оставив только пустоту.

Жизнь на улице невольно развязала им языки, пришлось изучать эту ненавистную науку общения с чужими людьми, ведь от всех из них можно что-либо получить: ночлег, деньги, наркотики, главное просто уметь говорить.

Близнецы поселились в заброшенном деревянном особняке, он был таким ветхим, что уже не представлял ценности для городских властей. Здесь отсутствовала вода и электричество, но им больше нравилось так, жить при свечах, как в средневековье. Они мылись дождевой водой, что стекала с крыши, но больше любили принимать ванны в гостях у кого-то из знакомых. Изредка они воровали кошельки из карманов зазевавшихся пьяниц. Аэль хотела заниматься проституцией, но брат отговорил её, сказав, что они могут прожить и так.

Их особняк хранил в себе атмосферу сгнившей богемы. Стены были обклеены старыми афишами, найденными в помойке за кинотеатром. Под потолком раскачивался настоящий дискошар. Близнецы спали на кровати, которую сделали сами из старых ящиков и матраса. Спинкой кровати служила витая могильная ограда, конструкцию венчал балдахин из старой шторы. Так же со стен свисали самые разные предметы: облинявшие страусиные боа, битые зеркала, печальные карнавальные маски и, конечно же, множество распятий, утащенных из разных мест.

- Зачем вам это? - спрашивали изредка гости, показывая на изображения Иисуса в этой обители греха.

- Он же такой красивый, - отвечали близнецы хором.

В доме всегда пахло ладаном и имбирём - запахом их страсти.

Со времён их вынужденного бегства прошло почти два года. Брат и сестра так и жили в своем мрачном сквоте на тенистой аллее.

Они все ещё выглядели опрятно, несмотря на то, что были бродягами, разве что Эрель отрастил длинные волосы, что сделало их сестрой совсем идентичными. Они ходили в чёрном и подводили глаза и губы синим, порой, они даже рисовали себе неестественные чёрные брови. Близнецы стали частенько бродить по кладбищам в поисках красивых цветов, дома они засушивали их, кутаясь в чарующий аромат смерти и тлена. Вся постель и пол вокруг кровати были покрыты белыми лепестками смерти.

Близнецы подрабатывали на площади танцорами или глотателями огня. Изредка бродячие художники платили им травой, а реже деньгами, за право нарисовать их портрет.

Однажды появился один господин, который готов был выложить кругленькую сумму за секс с ними, но близнецы, как всегда отказались. Тогда он удвоил сумму и предложил им заняться любовью у него на глазах. Это предложение показалось им более загадочным. Это продолжалось несколько месяцев, к ним приходили разные состоятельные мужчины, платили деньги, и Аэль с Эрелем предавались показной страсти. Нет, в этот момент они искренне любили, посылая к чертям всех зрителей. Очень скоро они попались на глаза учредителю порно-театра. Там, где обсыпанные блёском мужчины и женщины удовлетворяют себя хрустальным дилдо на потеху толпе. Близнецы с их идеальным телами отлично влились в их актёрскую трупу. Факт их несовершеннолетия удалось легко замять. По достижению восемнадцати близнецы попали в настоящий порнобизнес. Здесь они очень быстро ощутили себя звёздами, чтобы начать диктовать собственные условия. Мало кто знает, то все эти чарующие и безумные сценарии порнофильмов принадлежат им.

Теперь у них есть деньги и крыша над головой. Они живут в огромном мегаполисе, оставив за плечами прежний дождливый и серый город, полный призрачных особняков. Мир в очередной раз изменился.

========== Часть 3 ==========

- Что ты делаешь? – спросила Аэль, глядя как Эрель кромсает ножницами газету.

- Тут очень красивая фотография, - сказал он, протягивая её сестре.

На зернистой газетной бумаге сестра увидела фотографию девушки: она лежала в снегу, кровавый нимб зиял над её головой, а обрывки платья складывались в крылья. Безусловно, ту же самую картину они видели вчера ночью, выглянув в окно ресторана.

- Знаешь, что самое странное? – просил Эрель, щёлкая ножницами по воздуху словно маньяк-парикмахер.

- Что же?

- Это она снималась с нами в фильме пару недель назад, - едва улыбнулся брат.

- Не заметила, - ответила Аэль, у неё была плохая память на лица актёров из порно, зато он хорошо улавливал другие детали.

- Красиво и печально, - вздохнул Эрель, вешая фотографию на стену.

Здесь уже красовалось несколько вывесок из газет: фотографии мёртвых знаменитостей и статьи о маньяках нелепо сочетались с блёстками на обоях. Такова была их жизнь, полная мрачного гламура и отстранённых смертей. Гибель пугала и очаровывала близнецов. Порой лёжа в постели или в ванной они предавались фантазиям о собственной смерти, вдыхая ароматный дым ладана. Близнецы очень хотели уйти в один день, умереть в объятьях друг друга, чтобы вместе перейти за грань. Они даже не представляли себе жизнь по отдельности. За всю свою жизнь они и часа не прожили вдали друг от друга.

Сегодня им предстояла встреча с кинопродюсером. Порнушников за всю карьеру они повидали достаточно, а вот с кино имели дело впервые. У Эреля в голове было куча идей, на счёт того, как сделать из порно искусство и поставить его вровень с большим кино. Это он и хотел обсудить с Энтони Дирком.

Дирк ждал их вечером в своём офисе на последнем этажа небоскрёба. Первым делом близнецы отметили его кричащий красно-коричнево-чёрный кабинет. Он шёл вразрез с их миром белого безмолвия цвета молока и яичной скорлупы. Лишь потом они обратили внимание на человека в глубоком кожаном кресле: это был темноволосый мужчина средних лет, которого украшала стильная небритость. Его безупречный костюм слегка переливался металлическим блеском, словно в каждую ниточку вшита тончайшая серебряная проволока.

Он был поражён близнецами с первого взгляда: их одинаковыми лицами, похожими, как зеркальные отражения, совершенно белыми, как вата, волосами, подслеповатыми глазами в ореоле белых ресниц, (ему даже показалось, что зрачок при свете немного отливает красным).

Парень показался Дирку более живым и общительным, нежели девушка, он улыбался и сыпал шутками, общаясь с ним, перестаёшь обращать внимание на его необычность, но она всё время угрюмо молчала, изредка вставлял реплики, вторящие брату. Эрель предлагал свои идеи, Дирк слушал их с восхищением. По правде говоря, он немного боялся, как отнесётся к этому зритель, но близнец уверял, что мир идёт к раскрепощению и мы должны быть первыми в этом прорыве. В конце концов, Дирк решил рискнуть и взяться за этот проект. Короткие ролики по пятнадцать минут, склеенные в один большой фильм. Эрель решил выступить сразу сценаристом, режиссёром и актёром. Он и раньше справлялся с этой должностью, не имея никакого профессионального образования. Он был гений по всем вопросам, что касались красоты, отвращения и секса.

В скором времени близнецы получили аванс, который был почти весь потрачен на кокаин, тем не менее, у них родилось множество разнообразных идей. И они приступили к съёмкам того, что должно было стать шедевром.

Аэль и Эрель сидели в роскошной ванной джакузи, доверху наполненной личинками мясных мух и земляными червями. Они улыбались, не обращая внимания на смрадный запах. Отвратительные создания ласкали их тела, словно множество маленьких любовников. Близнецы взяли два бокала в форме черепов, до краёв наполненных обжигающим абсентом. Вокруг горели свечи, бросая жёлтые блики на бледные лица и влажные волосы. Они снимали нон-стоп, по большей части импровизируя. Оба были сыто по горло стандартными съёмками в порно, где через каждые пять минут режиссёр кричит: “Стоп!” и нужно начинать с начала.

Их фильм должен быть настоящим и искренним, потому что они показывают свою любовь.

Эрель цитировал Бодлера, томно закатив глаза:

“Скажите же червям, когда начнут, целуя,

Вас пожирать во тьме сырой,

Что тленной красоты - навеки сберегу я

И форму, и бессмертный строй”

Потом близнецы выпили залпом абсент, зелёные капли растеклись по их губам, которые вскоре слились в поцелуе. В этой сцене не было открытого секса, он был бы слишком пошлым, для этой возвышенной декадентской атмосферы, только грустная нежность с поцелуями и укусами. Под конец близнецы просто тонули в море червей, которое смыкалось над их белыми головами.

Ролик назвали “In vermis veritas”. Дирк был в восторге. Пожалуй, это его самый безумный проект. Ясным умом он понимал, что эти декадентские игрища всего лишь гротеск и насмешка, а близнецы лишь изящные позёры.

========== Часть 4 ==========

Съёмки очередного ролика подошли к концу. Режиссёр, оператор и прочая группа курили посреди скотобойни, кутаясь в свитера от пронизывающего холода. Свиные туши раскачивались на своих крюках. Гнилая кровь капала на пол. Невыносимый смрадный запах стоял в воздухе.

Эрель смахивал с себя ошмётки сырого мяса. Его завораживал запах смерти. Но вот Аэль поклялась стать вегетарианкой. Она с ужасом смотрела, как брат прогуливается между освежёванных туш, нежно касаясь их руками. Он был так красив: голый, перемазанный свиной кровью, которая давно начала сворачиваться. Его волосы слиплись, повисли плетьми до середины спины.

Пространство было огромно. Аэль ощущала давление каменных стен, впитавших в себя столько крови и боли.

- Ты знаешь, а тут не только свиней перемалывали в фарш, - оскалившись, произнёс Эрель, пережёвывая кусок сырого мяса. На его губах пузырилась розовая пена крови и слюны.

- Что ты имеешь в виду? - спросила Аэль, кутаясь в плед, ей было неприятно, мокро и липко от стынущей крови животных на своём теле.

Она прекрасно догадывалась, что ответит брат дальше.

- Здесь так же много людских смертей. Я чувствую их.

- Но откуда? – сестра подняла глаза к потолку.

- Я не знаю, может быть, мафия, сектанты или свои тайны рабочих скотобойни. Нам не стоит в это вмешиваться.

Эрель поймал слегка испуганный взгляд Аэли. Он знал, что сестра всегда оставалась несколько восприимчивой ко всем этим странным мистическим историям, которые он порой придумывал.

- Пошли, - сказал он. – Отмоемся от этой скверны.

Потоки воды дарили очищение. Близнецы думали о новом видео, отражающем в себе их любовь в окружении свиных туш и кусках мясо, где были литры бутафорской крови и потоки спермы. Дирк обещал так выстроить фильтры, чтобы сыграть на контрасте красного и белого. Зрелище обещало кровавый психоделик. Он говорил, что если собрать все фильмы воедино, то может получиться отличное выражение сексуального бед-трипа.

Наверное, что-то подобное видят те, кто умирают от передоза, будучи молодыми и красивыми. Их манит к себе сексуальный ад, заглатывая своим жарким ртом, пропуская сквозь сфинктр. И где-то там, в бездне ада, и прячется та самая точка наслаждения. Это и есть небытие. Главный трип. Одна секунда кайфа – и ты перестаёшь существовать навсегда. Кто-то считал это раем. Но это лишь машинка по перемолке душ.

***

Они сидели в кафе, попивая ароматный кофе. Съёмка была изматывающей, но это ещё не значит, что стоит отказываться от привычной ночной жизни. Закинувшись допингом из кофе и кокаина, они снова готовы к приключениям.

Близнецы встали и пошли в ночь чёрными извилистыми улицами, туда, где в одном из подвалов горел красный свет. Бледные подростки на входе, больше похожие на тени, провожали из своими рыбьими глазами. Не каждый день здесь можно встретить двух белых ворон посреди чёрной толпы.

Дети обмениваются лезвиями, выводя на своей коже узоры боли. Со сцены доносится тихая мелодичная музыка, несущая в себе всю тяжесть смерти. Они прекрасны – эти звуки виолончели, клавесина и тонкого голоса певицы. Райский голос повествует о муках ада внешнего мира, он зовёт за собой в царство теней, туда, где уже не больно. Возле сцены сидят отрешенные люди. Многие из них сжимают в руках бутылки с крепким алкоголем и опасные бритвы. Истинные самоубийцы не блефуют. Они истекают кровью, слушая голос своего ангела.

Её звали Вивьен. Это бледное, почти лишённое тела, создание. На её голове неизменный венок из кладбищенский роз. Её тёмные волосы волной струятся по плечам. Белое платье кажется почти прозрачным, а под ним тонкий скелет бабочки. Близнецы наблюдают за представлением, забившись в самый тёмный угол клуба. Им не хочется быть замеченными. Они знают, всё, что делает эта девушка - незаконно. Её песни склоняют подростков к суициду. Но она не виновата, это всего лишь разрушительная сила её творчества. Это её демон. Она лишь воплощает смерть в бренном мире людей.

Зрители сидели на стульях в первых рядах. Их стекленеющие глаза всё ещё смотрели на сцену, кровь струилась из разрезанных вен и артерий. Мир сжимался в одну точку, и не хватало сил, чтобы моргнуть.

Концерт окончен, Вивьен ушла со сцены, не глядя в залитый кровью зал. Всё, что происходит с этими самоубийцами, не её дело.

Она появилась неожиданно со стороны чёрного хода, где стояли близнецы.

- Я знала, что вы снова придёте на моё шоу, - сказала она, выходя из темноты.

Здесь она ещё больше напоминала призрак, нежели в свете софитов.

- Мы не могли это пропустить, - сказал Эрель, расплываясь в улыбке.

Аэль, как всегда, молчала, став ещё бледнее. Эта музыка вводила её в некий потусторонний транс. Энергии десятков человек, мечтающих о смерти, терзала её душу. Брат, казалось бы, не обращал внимания на её состояние. Хотя обычно он был таким заботливым.

- Пойдём, - сказала Вивьен, накидывая манто из белого песца.

Они вышли на улицу, где шёл мокрый снег с дождём. Снежинки оседали на ресницах, проливаясь вниз слезами, размазывая макияж. Вскоре подъехало такси. Все трое курили в машине ароматные сигареты, погружаясь в дорожный транс, незаметно заправлялись кокаином.

Она жила в мансарде под небом с видом на заросшее кладбище. Домовладельцы считают, что это отпугивает жильцов, поэтому сбавляют цену до минимума. Но они не знают, что для таких как Вивьен, соседство с кладбищем – это высшая из благ.

В квартире темно, она зажигает лишь несколько свечей, чтобы найти бутылку вина. Они пьют молча. Вивьен отходит за ширму и наряжается в любимое платье. Близнецы внимательно следят за ней взглядом. Теперь она похожа на призрак викторианской эпохи. Платье белое с оттенком тлена и плесени, словно снятое с покойника, пролежавшего в земле пару лет. Но даже в этом платье, она прекрасна.

Она берёт букет цветов и направляется в ванную. Там раздаётся шум воды. Она сидит на холодном полу, похожем на шахматную доску, медленно отрывая лепестки роз. Они падают в воду. Девушка достаёт из шкафчика пузырёк со снотворным. Ей стоит больших усилий, чтобы проглотить сразу все таблетки. Она запивает их вином, надеясь, что её не стошнит.

Вивьен опускается в тёплую ванную, усыпанную лепестками роз. Аэль и Эрель держали её за руки в этом последнем путешествии.

- Я передам вам привет оттуда, - шепчет она, закрывая густо накрашенные веки.

По её щекам стекает чёрная тушь, рисуя на бледной коже таинственный узор, так похожий на трещины.

- Массовые самоубийства - вершина моей карьеры, – продолжает говорить она, пока снотворное не начало действовать.

- Ты была на высоте, никому тебя не затмить, дорогая, - говорит Эрель, гладя её всё ещё теплую руку.

Фоном играет её песня о мёртвых цветах, где слышится соло траурного органа и стоны скрипки. Со стен смотрят её фотографии, где мрачная Вивьен в одеянии вдовы целуется с холодными статуями на могилах или лежит среди цветов на траурном ложе. Всю жизнь она была очарована смертью.

Близнецы сидят с ней всю ночь. И даже после того, как её лицо исчезло под гладью воды. Они ещё долго любуются мёртвой девой, воспевшей смерть.

Когда всё стало ясно, Эрель принёс с кухни настольную лампу и, поднеся её ближе к лицу покойной, сделал несколько снимков на полароид. На фото осталась Вивьен в лёгкой белой дымке. Её волосы извивались под водой подобно змеям, а траурный венок изображал нимб.

Близнецы ушли, избавившись от всех следов своего пребывания в квартире. Так и брели они в рассветном тумане – сияющий от счастья Эрель и мрачная опустошённая Аэль.

========== Часть 5 ==========

Электронное письмо на имя Э. Дирка от некого М. Рю.

«Добрый день! Я слышал(а), что вы ищите актёров для специфического кино. Так вот, я именно то, что вам нужно».

Дирк получал подобные письма довольно часто с момента выхода первого фильма. Он уже хотел кинуть это сообщение в корзину, или поручить всю эту волокиту своей секретарше, если бы его не заинтересовал странный стиль написания.

«Да, но нам нужно ваше портфолио и промо-ролики», - коротко ответил он, надеясь, что это звучит достойным отказом.

Ответ последовал моментально:

«Вас точно удивит, то чем я являюсь. Это надо видеть вживую, потому что никакие фотографии или видео не способны передать это, особенно в наш век искусного фотомонтажа».

Через день секретарша объявила:

- Господин Дирк, вас внизу ждёт женщина. Она почему-то представилась Мартином Рю.

- Пусть заходит, - сказал Дирк, садясь в кресло.

Когда нечто вошло, свет в комнате на миг погас, затем всё вернулось на круги своя, освещая невысокую тонкую фигуру. Существо передвигалось маленькими шажками, звеня при ходьбе. Длинные вьющиеся волосы цвета тёмной меди. Золотистые глаза, глядящие из-под искусственных ресниц. Бледное бесполое лицо, несущее в себе легкий налёт Азии. Яркая одежда с множеством дешёвых украшений. Блеск фальшивого золота был ему к лицу.

- Разрешите представиться - Мартин Рю, - сказало оно, отвешивая полупоклон. Его голос звучал совершенно бесполым, словно он говорил откуда-то со дна колодца или через множество фильтров.

Дирк в замешательстве разглядывал странного гостя, или гостью. Мартин не мешкал и продолжал монолог.

- Я родился на Филиппинах. Большую часть жизни провёл в Таиланде. Моя мать была японкой, мой отец американцем. Он умер. Его убили якудза.

От всего этого азиатского дурмана голова у Дирка начинала идти кругом. Казалось, что он чувствует в воздухе аромат благовоний, китайской лапши и помоев.

- Какое это отношение имеет к делу? – спросил он.

- Это ещё не всё, - Мартин перешёл на вкрадчивый шёпот. – Я с пятнадцати лет я участвовал в эротических шоу в Таиланде. Я не стесняюсь своей наготы и чужих тел, я не боюсь публики.

«Если мне нужен таиский трансвестит, то я найду его на каждом углу»,- чуть было не сказал Дирк вслух. Но таинственный гость словно читал его мысли.

- Я не совсем обычный человек, - продолжил он (Дирк всё же решил для удобства считать его юношей). – Всё дело в том, что у меня двойной набор гениталий. Я гермафродит. Но в отличие от прочих людей с этим диагнозом, все мои органы функционируют. Разве что, я совершенно бесплоден. У меня есть член, который способен стоять. У меня полностью развито влагалище.

- Вот это уже интересно, - равнодушно ответил Дирк, хотя где-то внутри он чувствовал, что наткнулся на золотую жилу. Это существо и его близнецы могут составить неплохое трио.

- Чтобы не оставаться голословным, я могу вам всё продемонстрировать, - сказал Рю, расстёгивая свою пёструю куртку. Под ней была ещё одна рубашка кроваво-красного цвета.

У этого существа оказалась небольшая грудь, стянутая эластичными бинтами. Тем не менее, её форма оставалась идеальной. Грудь странно сочеталась с подкаченными мускулистыми плечами и довольно тонкой талией. Рю раздевался без всякого стыда, шурша многочисленными юбками. Он не упустил возможности продемонстрировать свои татуировки, что изящной вязью покрывали его спину.

- Это дракон, мой покровитель, - сказал он как бы невзначай.

Мартин без стыда продемонстрировал всю красоту своего уродства Дирку.

- Хотите проверить? - сказал он, кокетливо откидывая волосы с лица.

- Нет, я не сплю со своими актёрами, - коротко ответил Энтони Дирк.

- Жаль, вы такой милый.

***

- Но я не хочу трахаться с кем-то кроме тебя, - повторяла Аэль в который раз.

Слёзы стекали по её лицу и подбородку, образуя влажную солёную петлю. Эрель невольно залюбовался отблесками закатного солнце в этих самых драгоценных кристаллах – слезах возлюбленной.

Они ехали в машине на съёмки. Она рвала сценарий, выбрасывая его в распахнутое окно. Листы бумаги вились как стая взбесившихся лебедей. Эрель знал, что она не откажется, хотя бы ради него. Весь этот спектакль только для того, чтобы привлечь его внимание. Аэль лила слёзы с прошлого утра, но продолжала готовиться к съёмкам.

- Ты актриса, сестра моя, - сказал он ей. – Не всегда стоит делать то, что нравится. Это всё ради искусства.

- Но ты сам знаешь, что я не была ни с кем кроме тебя, - она дрожала как трава на ветру.

- Всё приходится делать впервые, - холодно ответил брат, сжимая её руку.

- Но я люблю тебя, - сказала она, отвернувшись к окну, где мелькали равнодушные дома.

- Любовь требует жертв, - ответил Эрель.

Он с жадностью целовал её солёный рот, слёзы имели вкус моря, вкус крови, вкус смерти.

На съёмочной площадке всё уже было готово к появлению звёзд. Чёрный бархат комнаты, дым благовоний, увядшие белые розы в многочисленных вазах, натюрморты из крысиных черепов и вороньих перьев.

Сюжет был незамысловат. Но нравился как Эрэлю, так и Дирку.

Близнецы спят на большой чёрной кровати, сплетаясь в объятьях друг друга, словно голые корни деревьев. На их лицах печать болезни и смерти. Чёрные бабочки вьются над ними. Комната наполняется туманом. Приходит ангел смерти. Он прекрасен. За его спиной огромные чёрные крылья. В его рыжих волосах запутались вороньи перья и драгоценные камни. Его бледное лицо испещрено узорами рун. Он гладит близнецов, но они не просыпаются от прикосновений его холодных рук. Он берёт Аэль и занимается с ней любовью, сквозь сон она отвечает на его ласки, чтобы потом проснуться в царстве смерти. Когда настаёт очередь Эреля, он просыпается и берёт смерть сам.

Аэль захлёбывалась слезами, когда над ней склонялось это странное существо, наделённое признаками и мужчины и женщины. Ей хотелось кричать от душевной боли, когда он проник в её расслабленное и привыкшее ко всему тело.

«Всё отлично», - говорил оператор, ловя в камеру её залитое слезами лицо.

Смерть была прекрасна, но холодна. Даже внутри от неё ощущался ледяной холод. Пусть даже он был ласков и нежен, Аэль пронизывала острая боль. Он двигался в ней как хозяин. И она больше была не властна над своим телом. Наверное, занимаясь любовь с братом, она никогда не ощущала, что отдаётся кому-то. Это было для неё естественно как мастурбация. Но то, что произошло сегодня, можно считать настоящим лишением девственности. Всё вокруг было окутано чужеродным ароматом. Это был запах мёртвых роз, перегнивших яблок и дыма осенних костров.

Аэль не могла смотреть, как снимают следующую сцену. С какой страстью и яростью её брат берёт это странное существо! Кажется, он никогда не был таким с ней, и в его глазах никогда не было столько желания.

Отправившись в туалет, Аэль пропустила через свой нос огромную дорогу кокаина, но легче не стало. Ревность сильнее любого наркотика.

Эрелю нравилось это тело, что было одновременно и мужским и женским. Эти упругие груди и сильные бёдра. Эти роскошные волосы и экзотические глаза. В этой сущности были секс и смерть. Их любовь напоминала поединок. Смертельный танец. И даже здесь под испепеляющим светом софитов он чувствовал и жил. Всё прочее отошло на второй план. Новые и новые дубли, из которых потом можно будет склеить как мозаику сцену их обжигающей страсти.

Наконец-то съёмки закончились, даже занятие любовью с самым красивым на свете партнёром способно смертельно утомить.

- Я хотел бы ещё раз увидеть вас обоих, - бросил Рю вслед близнецам.

========== Часть 6 ==========

Над городом парили белые перья. Они сыпались с неба словно снег, покрывая тротуары, подоконники и крыши. Серое небо заволокло тучами. Пейзаж превратился в карандашный набросок с резко выделяющимися линиями телевышек и шпилями церквей. И только вода в каналах пестрила утраченными красками мира. Серый дождь превращал перья в грязное месиво, растекающееся по канавам.

Аэль вышла на балкон. Её босые ноги почувствовали что-то мягкое и холодное. Неприятная волна страха и омерзения растеклась по телу. Порыв ледяного ветра взъерошил волосы. Кажется, этот холод проникал в самое сердце. Аэль посмотрела вниз и увидела на гладких мозаичных плитах мёртвую птицу. Она лежала, раскинув крылья, её красные глаза были открыты.

- Это ворон-альбинос - довольно редкий вид, - услышала она из-за спины голос брата.

Эрель незаметно подкрался к ней из-за спины. Он поднял птицу, нежно сжимая её в пальцах, затем прижал к груди.

- Выброси эту гадость, - сказала Аэль, ёжась от холода и отвращения.

- Нет, я хочу сделать из неё чучело, - сказал Эрель.

Он провёл несколько часов в своём кабинете, стараясь распотрошить птицу, чтобы потом набить ватой и сшить заново. Он очень расстраивался, что ничего не получается. Сырая птичья кожа расползалась под неровными стежками. Эрель слышал, что таксидермисты сначала высушивают кожу и обрабатывают её специальным составом, но ему не хватало усидчивости. Пришлось избавиться от птицы, зато ему удалось сохранить несколько длинных моховых перьев. Они стали новой деталью зловещего интерьера спальни близнецов.

- Ты сходишь с ума, - сказала сестра.

- В этом полном безумия мире, я являюсь самым нормальным, просто мне хочется сохранить эту красоту, передать её миру. Наше сознание не способно воспроизводить образы в первозданном виде. А фотографии лгут, - он вздохнул, затягиваясь ароматной сигаретой. – И если бы образы милых сердцу людей, ушедших от нас, можно было бы сохранить как-то иначе.

Аэль покосилась на фотографии мёртвых знаменитостей, украшавшие стену. Среди них была и Вивьен, лежавшая в ванной, полной цветов. Ей вдруг представилось, что все они в виде чучел хранятся в шкафу или стоят в комнате подобно статуям. И в их стеклянных глазах отражаются отблески свечей. А от их кожи исходит запах нафталина, старающийся замаскировать гниение. И все они печальны, как засушенные розы.

Она вспомнила и визит в музей мёртвых в Палермо. Древние катакомбы монахов, где сотни мертвецов смотрят на посетителей сквозь глубь веков. На их полуистлевших черепах застыли высокомерные улыбки – насмешка смерти над жизнью. Ей казалось, что скоро эти мертвецы придут за ней. Она станет их принцессой, застывшей под стеклом в гробу, обитом белым бархатом. И все туристы будут любоваться ею, как самым ценным экспонатом, потому что вся красота её уродства сохранилась на века.

Аэли было всё страшнее наблюдать за возлюбленным братом. Он становился для неё чужим. Его страсть к смерти приобретала всё более и более изощренные формы. Всё, что поначалу казалось просто игрой, теперь становилось всё реальнее. Ей казалось, что это он убил Вивьен и ту девушку, что снималась с ними в фильме. А скоро этот злой рок доберётся до неё.

На следующее утро она почувствовала нечто странное. Воздух поменял свой запах, а вода вкус. Тело становилось чужим. И мир казался одной большой иллюзией. Интуитивно она понимала, что с ней происходит именно то, чего она всегда боялась. И не нужно было делать тест или ходить к врачам.

Уже много лет самым страшным её кошмаром было забеременеть от брата. Он много раз приходил к ней во сне. Синюшный комок гнилого мяса, обтянутый склизкой кожей. Улыбался ей, разевая свой рот, полный смертельно острых зубов. Его руки тянулись к ней. Вместо глаз зияли чёрные провалы пустоты.

Она знала, что этот ребёнок её убьёт. Вероятно, он родится с множеством отклонений. Родители Аэль и Эреля тоже были родственниками (но не столь близкими как однояйцевые близнецы), такое не редко встречалось в отдалённой сельской местности, церковь не препятствовала их союзу. Возможно, именно этому они обязаны своим уродством.

Аэль не могла себе простить то, что главное проклятье женской природы коснулось и её. Существо, которое могло получиться из смешения проклятой крови, просто не должно существовать в этом мире.

Эрель ускользнул из дома, ничего не сказав. В последнее время он делал это всё чаще. А раньше они были неразлучны. Наверняка, он снова шатается с этим рыжим демоном Рю или напивается в стельку с Дирком. Аэль словно давний сон вспоминала те времена, когда они с братом были неразлучны. Этот дерьмовый мир порно, наркотиков, суицидальной музыки и романтизации смерти сделал их отдельными личностями, двумя неравными частями одного человека.

В животе распространялась эта отвратительная тяжесть. Она не знала, так ли это бывает при беременности или нет или сам мозг рождает эти ощущения. Все её внутренности наливались отвратительной болью. И чем больше она думала об этом, тем сильнее боль становилась.

Слёзы струились по щекам, ногти впивались в мякоть ладоней до крови. Горло сдавливали спазмыистерики. Во рту ощущался прикус собственной крови.

Аэль скинула лёгкий халат и осталась в неглиже перед зеркалом в ванной. Она откинула назад волосы, открывая небольшую грудь с бледно-лиловыми сосками. Ей начало казаться, что грудь стала больше.

Бледный утренний свет окутал её тело золотистой дымкой. Аэль села перед зеркалом и, раздвинув ноги, созерцала своё бледное лоно, украшенное порослью светлых, похожих на паутину, волос. Её половые губы приобрели почти трупный оттенок. Она коснулась себя, но вместо первых искр возбуждения ощутила только волны отвращения к себе и к своему телу. Её мутило от собственного вида и запаха.

Аэль взяла вязальную спицу и стала медленно водить внутрь, игнорируя холодную боль. Ей хотелось достать до матки, чтобы убить отвратительный зародыш, но она понятия не имела, как это сделать. В этом случае нельзя полагаться на врача и вообще ставить в известность кого бы то ни было. Липкая красная кровь заструилась по ногам. Внутри медленными взрывами раскрывались цветы боли.

Но этого было мало. Одной спицей эту тварь не убить. Аэль взяла длинные иглы и принялась вонзать их в низ живота как можно глубже. Вслед за иглами пошли другие спицы. Боль отступала перед ледяным оцепенением. Весь пол в ванной был залит кровью. Шатаясь, Аэль дошла до кухни; свет мерк в её глазах. Очертания стен и предметов плясали перед глазами. В ушах стоял дьявольский гул.

Ей осталось только вонзить себе в живот длинный нож по самую рукоятку. Плоть неприятно пульсировала под натиском тупого лезвия. Её молодая кожа была слишком эластичной. Открылась тонкая прослойка жира и волокон. Рана быстро заполнялась кровью. Глядя в своё нутро, ты можешь заглянуть в лицо смерти…

========== Часть 7 ==========

— Когда-то в мире жили двое богов, родившихся из небытия. Они были близнецами — братом и сестрой, которые стали родителями всего сущего. Они породили землю, звёзды, животных, людей, всё живое и неживое в мире. Когда сестре надоело жить в этом мире, она ушла за грань… Брат тосковал и каждый день отправлял ей подарки. Создавая новые жизни, она в свою очередь забирала их себе. Так и появилась Смерть… — Рю закончил говорить, когда часы на большой башне пробили полночь.

Комната заполнялась тьмой. Эрель сидел в кресле, наблюдая за гробом в центре комнаты. Украшенный цветами и свечами саркофаг с телом Аэль напоминал праздничный торт. Как подарок на их общий день рожденья. Сегодня им исполнилось по двадцать лет, дата, которую Аэль не пережила.

Эрель старался блюсти похоронный обряд, как было принято у них дома: открыл все окна, чтобы душа могла найти себе путь в небе, завесил чёрными тряпками все зеркала, чтобы она не заблудилась в иных мирах. У изголовья стояла миска с водой, чтобы дать возможность душе отмыться от мирской грязи перед тем, как вознестись на небо. Но он знал, что эта душа никуда не уйдёт, сестра будет вечно преследовать его до самой смерти.

Аэль стала похожа на мёртвого каменного ангела на надгробии, когда тяжесть предсмертных судорог сошла с её лица. Теперь она лежала в гробу, словно спала на перине из цветов, одетая в строгое свадебное платье, закрывающее её по самое горло. В ушах сияли серьги с бриллиантами и на каждом пальце тонкие золотые кольца. Её красоте позавидовала бы любая покойница.

Когда Эрель нашёл её обнажённой посреди окровавленного пола, он понял, что всё идёт своим чередом. Ничего больше не изменилось в его чёрной пустоте, ведь оба они были мертвы уже много лет, с того дня как их разделил скальпель хирурга.

Он лёг на пол в лужу её крови, прижимаясь к мёртвому искромсанному телу, чувствуя, как оно продолжает остывать в его руках. Его мучило отвратительное возбуждение. Он попытался заняться сексом с телом сестры, но оно уже было сковано смертью. Всё, что ему оставалось, это тереться об её израненную плоть, смешивая свою сперму с её кровью. Его необычайно заводил вид её растерзанного влагалища и длинных ран внизу живота, того, где возможно был их ребёнок, существо, которое по размеру меньше фасолины.

Эрель целовал её губы с привкусом крови и смерти. Они были слаще, чем всё вино, что он пробовал в жизни.

Аэль написала свою прощальную записку ещё несколько дней назад, когда обдумывала очередной отход к смерти. Она писала подобные письма и раньше, но все они отправлялись в огонь.

«Каждому своё… Я стала ближе к смерти, чем раньше, когда мы только издалека заигрывали с ней. Она всегда была рядом, но только сейчас она позвала меня за собой по-настоящему. Я чувствую её ледяное дыхание на своих щеках. Я ощущаю её холодные влажные поцелуи.

Я всё чаще вспоминаю наш старый дом: ветхую деревянную мебель, скрип половиц, запах молока и мёда, лоскутные одеяла. Помню наши прогулки за руку по старому погосту, где среди высокой травы чернели покосившие кресты и поросшие мхом надгробия. Мы нашли заброшенную могилу влюблённых, с тех пор носили их имена как проклятое знамя нашей запретной любви.

Мы были детьми, и весь мир казался нам окутанным тёмным волшебством, и мы являлись его частью. Я много тосковала по этим временам нашей невинности. Помнишь, старики в посёлке говорили, что мы похожи на ангелов. Как давно мы разменяли крылья на кокаин и порно, погрязли в этом бренном существовании?

Я шла за тобой в Ад твоей жизни, по этой скользкой от крови лестнице, когда поняла, что мы не единое целое, мы стали чужими. Я не способна жить без тебя, поэтому я сделала свой выбор…»

Первой версией полиции было преднамеренное убийство. Им не терпелось обвинить Эреля в смерти сестры, но у них не было доказательств, и записка была признана подлинной.

Вопреки всем обычаям похороны проходили ночью. Эрелю было тяжело выходить из дома под светом дня. Точно так же это было бы невыносимо для гостей, привыкших жить под покровом ночи. Погребение проходило без отпевания и другого вмешательства церкви. Эрель лишь положил в гроб сестры красивое распятие из чёрного дерева, что так нравилось ей всегда.

На похороны Аэль собрался весь свет тёмного мира андеграунда: музыканты, художники и актёры специфического кино. Это больше походило на шабаш чем на священный обряд. Множество глаз, затуманенных неземным кайфом; множество рук, покрытых татуировками и шрамами, несущих цветы к её гробу; множество голосов, поющих, как раненые птицы. Здесь не было места слезам.

Гроб с телом везла повозка, запряжённая длинногривыми вороными конями. Вся эта процессия в свете газовых фонарей напоминала Дикую Охоту. Над разрытой могилой кружили чёрные тени ночных птиц и летучих мышей. Это было старое заброшенное кладбище. Здесь, среди заросших мхом надгробий, изуродованных временем статуй, белели размытые наводнением кости.

Могилу Аэль вырыли с другой стороны от памятника, где некогда покоилась первая красавица города, там, где стоял красивый мраморный ангел, сжимающий в руках мёртвого младенца. Многие будут говорить, что потом ангел развернётся к ней лицом, но это так и останется легендой. Аэль не достойна даже его тени.

Похороны снимали на видео, словно свадьбу или день рожденья. Томные дамы в чёрном позировали на камеру, вытирая кружевными платочками фальшивые слёзы. Лицо Аэль в кадре выглядело живее, чем во многих её фильмах. Мир, где живые играют в мёртвых, был перевёрнут с ног на голову.

Ближе к полуночи в чьём-то роскошном особняке живые люди с мёртвыми лицами пили игристое вино, нюхали кокаин с серебряного подноса и пускали по венам морфий. Без всякого сговора они скидывали свои сверкающие чёрные одежды. Их тела сплетались в дикой пляске под звуки органа. Они предавались любви как на чёрных мессах, не ведая разницы между полами.

Эрель и Рю сидели в стороне, отрешённо наблюдая за оргией. Секс казался им чем-то вроде балета, только в нём было гораздо больше искренности. Эрель продолжал думать о таинственном хозяине дома, который так и не вышел к гостям. Он знал, что этот человек финансировал их фильмы и являлся большим поклонником творчества близнецов.

На пир пригласили последнюю девственницу в городе. Она была красивым дикорастущим цветком, розой среди отбросов, но даже у Непорочной Девы есть своя цена.

Казалось, что ей даже доставляет удовольствие совокупление с огромным чёрным козлом. Девушка стояла на коленях, уткнувшись лицом в залитый вином пол. Козёл, которому она предварительно вылизала анус, имел её сзади. И в этой сцене не было пошлости, скорее просто апогей декадентского гедонизма, насмешка искусства над самим собой.

Подобные акты зоофилии, даже ритуальной, навевали на Эреля скуку. Камера была включена, не упуская ни единого момента адского фильма. «Мы сделаем даже такую мерзость искусством» , - сказал он. Наркотики уносили его разум в царство единения с собой, замещая скорбь по Аэль обыкновенной скукой.

Ему не хотелось думать о том, что будет дальше. Одно он знал точно, с карьерой порно-актёра пора заканчивать. Жизнь и смерть открыли для него новые пути.

========== Эпилог ==========

Особняк на окраине города пуст, в стенах его гуляет ветер, таща за собой сухие листья и обрывки ненаписанных поэм. Здесь ещё слышны отзвуки музыки и дикого смеха.

Эрель видит Рю, за спиной у него раскрываются чёрные крылья, они такие реальные, что можно коснуться рукой. Если бы не запредельный жар исходящий от диковинного существа. В нём библейский ужас мирозданья, в нём первородная тьма и ужас всего человечества.

- На смену праздному веселью приходит тоска, - произносит он сквозь лучезарную улыбку, тряся огненными кудрями. - Вы знали об этом, мой проклятый принц? Когда сладкое становится горьким, а ароматы зловониями, когда последний гость покидает лучезарный дворец, превращающийся в лачугу. Они уходят, становясь тенью, как всякая нечисть исчезает с рассветом, прячась в тёмные углы своей преисподней.

- Отстань, у меня болит голова! – кричит Эрель, приподнимаясь с постели. - Я слышу, как кости скрипят и трутся друг об друга, как черви едят моё тело, как точно так же они едят тело моей сестры. Мясные мухи уже отложили личинки в её плоти, из них вылупились черви и они стремятся к свободе, сквозь гниющую плоть, сквозь шёлк её платья, сквозь гробовые доски, вперёд к свободе, как всякая тварь на земле. И так же рвётся ввысь моя душа, мечтая покинуть склеп своего тела.

- Мой принц, всю жизнь Вы играли со смертью. А думали ли вы, что будет, когда Смерть не придёт за вами? Думали ли вы, что грешны настолько, что сам Жнец не сможет занести серп над вашей презренной шеей?

- Я привык отвечать за всё. Я с наслаждением жду вечных мук в Аду, жизнь дала мне достаточно Рая.

- Мой принц, вы будете жить вечно по эту сторону мира. В то время, когда ваша сестра будет бродить по изнанке.

***

Эрель сидит за закрытыми дверьми уже целую вечность. Его волосы растут как у мертвеца, путаясь в осенней листве, покрываясь пылью. Его ногти подобно корням дерева уходят в почву. На его худом, измождённом лице не осталось и следов былой красоты. Его кожа – ветхий пергамент обтянувший череп.

Иногда в коридорах особняка он видит одинокую Аэль. Она бродит среди пыли и смрада, иногда улыбается полуистлевшим ртом, прижимая к себе кровавые ошмётки того, кто должен был быть их сыном.

Временами их взгляды встречаются. Тогда она дарит своему возлюбленному брату вожделенный поцелуй мертвеца…