Ранний ледостав [Роман Прокопьевич Ругин] (fb2) читать постранично, страница - 2

отец, навешивая дверь, которую сколотили они из сплавных досок. — Смотри, какая надежная. Когда свой теплый уголок есть — легче и думать, и дышать, да и жить безопасней. Все же лес — разному зверю приют дает!..

Весной это было… Арсину только-только восемнадцать исполнилось, крепкий был, в плечах широкий и — что самое приметное — русоволосый (это редко у ханты бывает), с необычно белой, как у отца, кожей. Не зря их род «белокожими людьми» называли.

И вот теперь, Арсин, уже поседевший, глядел на свою избушку, исхлестанную жестокими северными ветрами, иссеченную снежными буранами, выгоревшую под летним полярным солнцем, и как всегда с ним бывало в такие минуты, невольно вспоминал события, свидетелем которых был этот домик. Воспоминания, как след топора на стволе молодого деревца, врубились в его память на всю жизнь, и годы не в силах оказались стереть их…

Так и думал бы Арсин свои думы под ласковыми лучами щедрого весеннего солнца, слушал веселый пересвист снегирей, если бы не подал вдруг голос верный Акар. Арсин насторожился, вслушиваясь в шелест тайги: какие-то новые звуки вплелись в них. Он стянул с головы выдровую шапку, весь обратился в слух. Что за чертовщина: за спиной, со стороны талого берега, раздавалось хорканье важенок, потрескивание под копытами оленей молодого ледка на заберегах, бульканье воды…

«Откуда здесь быть оленям?! — Арсин в недоумении приподнялся на своем «диване». — Последнее стадо, кажется, еще неделю назад на Каменную сторону^[1] переправилось. Вроде стадо Ребася Иприня было…»

На всякий случай Арсин сердито прикрикнул на Акара:

— Тихо. Сиди — и ни с места!

Но потом этого ему показалось мало — Арсин подозвал пса и длинной капроновой веревкой привязал его к стоявшей рядом березке.

— Так оно надежнее будет, — сказал он. — А то кинешься — не дай бог, еще разгонишь. Мастер на глупости-то, оленей стеречь не приучен…

Бульканье воды под копытами и хорканье становилось все громче, все слышнее, и Арсин, еще не видя оленей, понял, что на остров переправляется довольно большое стадо. Чтобы убедиться в этом, он решил залезть наверх по лестнице, сооруженной для обзора окрестности еще тогда, когда строили с отцом избушку. На две стоявших рядом лиственницы они набили с десяток прочных поперечин — получилось надежное сооружение, служившее исправно вот уже почти пять десятков лет; так иногда — заменит только подгнившую от времени перекладину…

Оттуда, сверху, остров виден был как на ладони. Да, он не ошибся: со стороны талового берега Малой Оби, от мыса Хул-Лойты-Посл, переправлялось через забереги большое оленье стадо.

Еще не было подвижки льда, и забереги оставались пока узкими и мелкими: даже отсюда было заметно, что вода едва достигает брюха животных. Рядом с некоторыми важенками семенили только-только появившиеся на свет оленята; Арсин видел, как нерешительно пускались малыши вплавь, слышал, как усиленно при этом хоркали важенки, давая, очевидно, сигнал следовать за ними.

Арсин пастухом почти не работал, мало имел дело с оленями, но своим наметанным охотничьим глазом прикинул, что в стаде не меньше двух-трех сотен голой. Он подумал, что кто-то гонит отбившихся оленей: неделю назад два дня подряд бесилась пурга, и немудрено было животным в такую непогоду отбился от основной массы.

«Да, но почему тогда не прокладывает дорогу стаду оленья упряжка? Кто-то же обязательно должен быть, — размышлял Арсин. — Если есть пастухи, почему тогда не слышно собачьего лая? Как-никак, а переход через забереги — шибко ответственный момент, не дай бог, олени в стороны разбегутся…»

Арсин знал, как перегоняют стада, и оттого все, что происходило сейчас на его глазах, было так необычно и непонятно. Он решил набраться терпения, не гадать больше, а подождать, пока переправятся последние олени. Может, пастух один, едет в упряжке сзади, следуя за стадом. Может, животные и сами хорошо дорогу знают — не раз, чай, переправлялись здесь на Каменную сторону… тогда пастух, конечно, может и позади быть…

Однако вот перебрались через забереги последние важенки с оленятами, и все, — со стороны мелкого тальника, откуда вышло стадо, больше никто не появился.

Арсин подождал на всякий случай еще, внимательно оглядел далеко выдававшийся в реку тальниковый мыс, похожий на длинную шею гагары, и, так и не обнаружив больше в кустах ни одной живой души, слез со своего наблюдательного пункта.

— Кой! — сказал он сам себе, подходя к нарточке и усаживаясь на ней. — Ничего не понятно! Целое стадо — и без пастуха! Никак в голове моей не укладывается. Разве можно не заметить такую большую пропажу? — Арсин вытащил потертый кисет и как следует набил трубку. — Кой, кой! — продолжал рассуждать он, пуская густые струи дыма. — Редкий случай, ни разу еще, сколько живу, не видел такого. Десяток оленей пропало — можно не доглядеть, а если сотня… Как это прозевать целое стадо?! Кой! Или в бригаде все