Триумф рыцаря [Шеннон Дрейк] (fb2) читать постранично, страница - 3


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

холма.

Казалось, что это плыло серебряное море – так ярко сияли на солнце их латы. Над головами развевались флаги – темно-синий и красный, благородные цвета, – и от этого серебряную лаву пестрили радужные блики. Неудержимо вниз – лучшая демонстрация непобедимой мощи!

А против них – разношерстная горстка восставших на исхудавших конях. У многих потускневшее оружие и только кожаные куртки, чтобы защитить сердца от готовой вонзиться в них стали.

Издалека Игрейния разглядела их вожака. И нахмурилась: что заставило этого человека пойти на верную смерть? Рассматривая противника, она прищурила глаза от солнца. И вздохнула.

Она видела его раньше. И теперь узнала его, потому что он скакал без всякой защиты, даже без шлема на голове, и его спутанные длинные белокурые волосы сияли на солнце почти так же, как стальные каски его людей. В последний раз она видела его закованным в железо вместе с другими пленниками. Он выглядел диким, невоспитанным варваром, но, несмотря на грязь и измазанную одежду, однажды встретившись с ним взглядом, Игрейния прочитала в его глазах нечто непонятное. У нее возникло странное ощущение, что он сам захотел попасть в плен, только она не догадывалась почему. Или все-таки понимала? Замок Лэнгли, как именовался дом ее мужа, был превращен в казарму для воинов короля, которые в нем останавливались, когда сопровождали в Лондон семьи повстанцев, а тем суждено было томиться в плену, пока не сдадутся их мятежные родственники. И подставлять шеи под топор палача.

Люди сэра Мортона вплотную приблизились к неизвестным всадникам. В солнечных лучах это зрелище казалось почти красивым – блеск стали, яркие цвета…

Но в следующую секунду противники столкнулись: заржали кони, закричали бойцы, оружие окрасилось кровью. Из глаз Игрейнии внезапно хлынули слезы. Афтон этого бы не допустил. Он пришел в ярость, когда получил приказ принимать людей короля и содержать в заключении восставших, среди которых были и его люди. Он протестовал, не хотел, чтобы с заложниками обращались как со зверями, даже если они спустились с гор, говорили на странном языке и походили на древних дикарей. Он настаивал на своем – гордый голос благоразумия и милосердия – до самого конца, пока мог держаться на ногах…

Афтона не спасли ни любовь Игрейнии, ни искусство травника.

Муж пришел бы в бешенство при виде кровавой бойни, если бы был сейчас рядом.

Игрейния, всхлипнув, испуганно прижала ладонь к губам: один из восставших налетел на сэра Мортона. Тот самый, с белокурыми волосами. Клинок рыцаря не успел оцарапать даже кожи противника – его голова покатилась на землю, а тело по инерции летело вперед, пока тоже не рухнуло на траву, по которой отбивали дробь копыта его коня.

К горлу Игрейнии подкатил ком, она закрыла глаза и глубоко вздохнула, пытаясь побороть нахлынувшую тошноту. Боже, она только что оставила жертвы чумы – а до этого ухаживала за несчастными изъязвленными, разлагающимися больными…

Не размыкая век, она ясно видела катившуюся по траве голову.

Звон стали перерос в настоящую какофонию, крики сделались громче, пугающе ржали боевые кони, привыкшие к безумию сражений. Игрейния заставила себя открыть глаза.

Лучшие кольчуги не спасли воинов Лэнгли от ярости нападавших. Ее люди беспорядочно валялись на траве.

Сталь сияла на солнце, на этот раз тусклым блеском на фоне политой кровью земли.

Нескольким ее людям удалось остаться в живых. Их сдернули с лошадей и собрали в кружок. Послышались крики и отчетливые звуки отдаваемых команд. Белокурый гигант тоже спешился и подошел к оставшимся в живых бойцам Мортона. Потрясенная, Игрейния не испытывала страха.

– Что с ними делать? Убить? – донесся до нее голос со склона.

Командир что-то ответил. Мечи со звоном упали на землю. Один из пленников опустился на колени. От отчаяния или в благодарность за то, что ему сохранили жизнь?

Их казнят? Или сохранят им жизнь?

Теперь люди на склоне говорили тише, и Игрейния не могла разобрать их слов.

Один из повстанцев указал на вершину холма, и белокурый вождь повернулся в ее сторону.

На расстоянии Игрейния не видела его глаз. Она могла их только вспомнить.

Гигант направился к коню, и только тут она поняла, что ей грозит опасность: вот сейчас он прыгнет в седло и погонится за ней.

Игрейния пришпорила лошадь, отчаянно жалея, что плохо знала местность и что ее кобыла не настолько свежая, чтобы нестись во весь опор. И мчаться долго-долго.

Она молилась.

Было время, и не так давно, когда она мечтала умереть. Смерть и отчаяние целиком завладели ею, и она хотела взять за руку Афтона и вместе с ним войти в чертог небытия. В какой-то миг она поняла, что навек его потеряла, что это его последний вздох, и никогда больше она не услышит его смеха.

Но теперь…

Нет, она не хотела распроститься с жизнью от рук злобных, жаждущих мести дикарей. Игрейния вспомнила, как Эдуард Первый расправился с Уоллесом, последовавшую за этим резню и ярость, овладевшую