Соври мне красиво (ЛП) [Чарли Роуз] (fb2) читать онлайн

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления!

Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения.

Спасибо.

Чарли Роуз

"Соври мне красиво"

Серия: вне серии

Автор: Чарли Роуз

Название на русском: Соври мне красиво

Серия: вне серии

Перевод: Наташа Козлова

Редактор: Eva_Ber

Вычитка : Cloud Berry

Обложка: Cloud Berry

Оформление:

Eva_Ber

Аннотация

Обручившись, моя мать получила три вещи: новенькое колечко от Тиффани, роскошный дом на Хартбрейк-хилл… и трех привилегированных пасынков.

Меньше всего я ожидала, что влюблюсь в одного из них. В Тайера Эймса, задумчивого, недосягаемого красавца.

Я знала, что это плохая идея. Он предупредил меня сам.

Но он был грозой, а устоять перед ливнем я никогда не могла.

Все шло идеально.

До поры до времени.

Одной ночи оказалось достаточно, чтобы все рухнуло, и между нами остались только секреты и ложь.

Теперь мне придется столкнуться с ним снова, но мальчик, которого я знала когда-то, превратился в мужчину, который любит меня ненавидеть.

Пролог

Шэйн

Преисполненная благодарностью за поддержку, я цепляюсь за локоть брата, пока он заводит меня по скользким от дождя ступеням крыльца в Уитмор. Учитывая сырую и мягкую землю кладбища, в которой увязали каблуки моих туфель, и тот факт, что передвигаться я умею только в кроссовках, мои трясущиеся ноги готовы были мне отказать уже бессчетное количество раз. Как только мы входим в фойе, в нос ударяет запах тысячи запеканок. Почему люди считают, что от еды кому-то может стать лучше? Мне очень жаль, что вы потеряли любимого человека. Но вот вам гребаная картофельная запеканка. Надеюсь, она вам поможет!

— Я пошел наверх, — решительно произносит Грей, отцепляя меня от своего локтя. Его глаза сильно покраснели — можно не сомневаться, что он до сих пор в шоке. Ну и слегка обкурен, конечно.

— Ты в порядке? — спрашиваю его. Глупый вопрос, согласна. Но дело не только в похоронах Дэнни. Брат выглядит рассеянным и расстроенным.

— Все хорошо.

Он вскользь целует меня в макушку, и за его плечом я замечаю Тайера, который небрежно достает из бара бутылку коричневого ликера. Грей уходит к лестнице, и я оглядываюсь, гадая, заметил ли это кто-то еще. Холден и их кузен Кристиан с остекленевшими глазами и расслабленными галстуками сидят на белом диване, уткнув локти в колени. Я перевожу взгляд левее и вижу, что Грейсон не успевает уйти. Его перехватывают мама и ее жених Август — отец Тайера и Холдена. Мама притягивает его в объятия, Август похлопывает по плечу, и Грей напрягается. По месту, которое мы уже два года зовем домом, слоняются десятки незнакомых мне людей, причитая о том, как же трагично потерять кого-то столь юного.

До чего же хочется что-нибудь расколотить.

Неожиданный грохот снова привлекает мое внимание к бару. По деревянному полу разлетаются осколки стекла, а Тайер пытается удержаться за край барной стойки и немигающим взглядом смотрит на разбитый стакан. Появляется его дедушка и удерживает внука, но Тайер пытается оттолкнуть его.

— Соберись, парень, — приказывает дед убийственно тихим тоном, не терпящим возражений. — Ты нужен своей семье. — Он берет внука за плечи и слегка встряхивает его.

— Уйди, — цедит сквозь зубы Тайер. Инстинктивно я спешу к нему, стараясь привлекать как можно меньше внимания, но готовая вмешаться. Выражение лица Тайера отчетливо говорит мне две вещи. Во-первых, он в двух секундах от того, чтобы ударить собственного дедушку на похоронах брата, и, во-вторых, ничто не помешает ему уйти прямо сейчас.

— Я искренне сочувствую вашей утрате. — Выпалив это клише, я встаю между ними, хотя это последнее из того, что мне хочется делать. Уильям Эймс столь же могущественен, насколько он стар, но, к сожалению, не настолько же мил. Он смотрит на меня, как на досадный раздражитель, но все-таки сдержанно обнимает и целует в щеку, наверняка зная, что на нас смотрят люди. Я борюсь с желанием вытереть щеку.

— Спасибо, Шэйн. — Он произносит эти слова таким тоном, будто ему физически больно быть вежливым, и все еще удерживает мои предплечья. Когда старик пытается отпустить меня и отойти в сторону, я пячусь с ним вместе, чтобы выиграть еще немного времени для Тайера.

— Я могу чем-то помочь? — невинно интересуюсь. Его пронзительно-голубые глаза сверлят меня взглядом, а жесткие седые брови сердито сошлись на переносице, придавая ему вид настоящего злодея.

Тайер пользуется тем, что дед отвлекся, и, не оглядываясь, стремглав несется к двери. Как только он скрывается из виду, я облегченно выдыхаю. Проблемы удалось избежать. Пока что.

— Думаю, мы справимся сами, — коротко говорит Уильям, возвращая мое внимание к себе. Я быстро отпускаю старика и делаю шаг назад. Его ноздри трепещут — кажется, что он готов броситься вслед за Тайером.

— Отпустите его, — произношу я спокойным голосом, хоть старик и пугает меня до чертиков. Я еще ни разу не была настолько настойчивой с ним. Понятия не имею, откуда это взялось, и, судя по выражению у него на лице, он тоже не понимает. — Если он останется в доме, то лишь устроит сцену, — говорю я, пробуя иную тактику.

Сцены тут никому не нужны, особенно Уильяму. Его предки приобрели это поместье еще в начале 1800-х годов, что сделало семью Эймс одной из самых влиятельных, и старик попросту не позволит вам об этом забыть. Владение старейшей и самой надежной грузовой авиакомпанией в мире, превратившейся впоследствии в пассажирскую, делает вас очень богатым человеком, а это значит, что окружающие всегда будут наблюдать за вами, ожидая, когда вы впадете в немилость. Для людей, вроде Уильяма, достойный облик — это все.

Усмехнувшись, старик уходит, и я, не теряя времени, убегаю на поиски Тайера.

— Тайер? — зову я, прикрыв за собой парадную дверь, но парня нигде не видно. Вдалеке грохочет гром — погода сегодня такая же угрюмая, как и сам день, — и я осматриваю передний двор, хотя в глубине души понимаю, что здесь Тайера нет. Прищурившись, я всматриваюсь в окружающие участок деревья. Их слишком много, но я прекрасно знаю, куда направился парень. Не думая о последствиях, я спешу вниз по ступенькам. В туфлях бежать неудобно, и тогда я снимаю их, держась за дерево, чтобы сохранить равновесие, а потом бросаю в кучу листвы.

Грязь липнет к моим гольфам, но я не обращаю на это внимания. Я пробираюсь сквозь деревья и бегу что есть мочи. Волосы развеваются на ветру, и я понимаю, что плачу, только в момент, когда мерзлый воздух охлаждает мои влажные щеки. Сначала дождь едва каплет, но до амбара я добираюсь уже мокрой до нитки. Заметив, что дверь слегка приоткрыта, я замедляю шаги и облегченно вздыхаю, осознав, что он здесь.

— Тайер? — мягко зову я, толкая старую выцветшую дверь. Она открывается со скрипом как в фильме ужасов, но этот амбар никогда не пугал меня. Это мое убежище, несмотря на протекающую крышу и обилие пауков.

Внутри темно, но серебристо-серый свет снаружи позволяет мне различить его темную фигуру, лежащую на диване с бутылкой ликера в руке. Наклонившись, я нахожу фонарь, который мы оставили здесь прошлой ночью, включаю его и подхожу ближе. Я не спрашиваю, в порядке ли он. Даже я не в порядке. Поставив фонарь у его ног, я взбираюсь на диван, поджимаю колени и переплетаю свои пальцы с его. Наши руки покоятся между нами, но его ладонь такая вялая, что даже не сжимает мою в ответ.

— Уйди. — Голос Тайера ровный — безжизненный, — и он смотрит куда-то в сторону, избегая зрительного контакта.

— Нет. — Я не брошу его. Не в такой ситуации.

— Шэйн, я серьезно. Дай мне немного долбаного личного пространства. Я хочу побыть один. — Он делает глоток прямо из бутылки и вытирает рот тыльной стороной ладони.

Я вздрагиваю от его резкого тона, но все равно забираю у него алкоголь. На глаза наворачиваются слезы.

— Тогда давай побудем в одиночестве вместе. — Я подношу бутылку к губам и, позволив жидкости опалить мое горло, не могу удержаться от кашля из-за горького вкуса ликера.

Тайер стискивает челюсти, и мне кажется, что он еле сдерживает непролитые слезы. Он не плакал даже на похоронах. Поставив бутылку на пол, я притягиваю голову парня к своей груди, и его влажные от дождя волосы холодят мою и без того ледяную кожу. Я целую его в макушку, обхватив пальцами за основание шеи и притягивая еще ближе. Сделав судорожный вдох, он вжимается в мое тело, и я с трудом сглатываю, пытаясь удержать себя в руках. Я еще никогда не видела, чтобы Тайер Эймс показывал эмоции. До сих пор я не была уверена, что он способен на это. Этого зрелища достаточно, чтобы сломить меня.

Спустя несколько долгих секунд его руки находят мои бедра, а губы — грудь. Парень разворачивается и целует мою голую кожу. Дрожь пробегает по телу, и его губы перемещаются ниже. Не сводя с меня темных глаз, Тайер стягивает вниз лиф моего короткого платья и целует обнаженный холмик груди. Мои глаза закрываются, сердце грохочет, когда он обнимает меня за талию и усаживает к себе на колени.

Я беру его щеки в ладони и, придвинувшись ближе, прижимаюсь губами к его подбородку. Ладони Тайера сжимают мои бедра так сильно, что на теле наверняка останутся синяки, и я целую его снова и снова, в закрытые веки и, наконец, в губы. Как только наши рты соприкасаются, он начинает двигаться. Его язык проникает в мой рот, а как рука скользит вверх по спине и обхватывает за основание шеи. Он толкается в меня бедрами, отчего я издаю глухой стон, расстегивает ремень и немного спускает брюки. Грубые руки задирают подол моего платья, и парень переворачивает меня, устроившись между ног.

Мое тело воспламеняется за рекордно короткое время, и когда он начинает тереться о меня, я теряю весь свой контроль. Я обвиваю ногами его талию, и он опускает голову, снова целуя меня. Я провожу языком по его пирсингу — двум кольцам, изогнутым вокруг его полной нижней губы, — и он стонет, распахивая верх моего платья. Потом проводит языком по моему соску, и я выгибаюсь. Мои неуклюжие пальцы нащупывают пуговицы на его рубашке, расстегивая их одну за другой. Тайер отстраняется ровно настолько, чтобы сорвать ее с плеч, а затем снова оказывается у меня между ног.

— Дотронься до меня, — умоляю я в ожидании большего. Рука Тайера скользит между нашими телами, и его пальцы начинают тереть влажное пятно на моих трусиках. — Ты мне нужен.

Я опьянена ощущениями, и мои ноги сами собой раздвигаются. Мы никогда не заходили так далеко — никогда так отчаянно не нуждались друг в друге, — и где-то за пеленой похоти я понимаю, что это неправильно. Дело даже не в том, что мы не вместе, просто оно должно случаться не так. Не тогда, когда мы скорбим, а он пьян, и мы оба на грани того, чтобы подхватить гребаную пневмонию в этом сыром и холодном амбаре. Многие не одобрили бы мое решение потерять свою девственность таким образом. А решение потерять ее со своим сводным братом — тем более.

Тайер стягивает с моих бедер белье, и я обхватываю ладонями его подбородок, приближая свои губы к его губам. Мои глаза закрываются, когда язык парня проскальзывает в мой рот, сплетаясь с моим в чувственном танце. Он вкладывает в этот поцелуй все. Я чувствую его боль, его душевные муки, его потребность, его любовь. Я чувствую все это, потому что ощущаю внутри то же самое.

— Я люблю тебя, — шепчу я ему в губы и чувствую, как после этих слов он напрягается. Тайер не отвечает, и я поднимаю взгляд. Его глаза закрыты, брови сведены как от боли, челюсти сжаты. Когда он отстраняется и садится, внутри меня разворачивается страх.

— Убирайся.

— Что? — Я прикрываю грудь. В свете фонаря глаза Тайера кажутся угольно-черными, и от мрачного выражения у него на лице я начинаю дрожать. Снаружи раздается раскат грома, и я подпрыгиваю на месте, в то время как Тайер с равнодушным лицом остается неподвижным. В нем будто щелкнул выключатель.

Я поправляю платье и возвращаю на место нижнее белье. Тайер встает, его ремень свободно болтается в расстегнутых брюках. Проведя рукой по волосам, он достает из заднего кармана пачку сигарет. Прикуривает одну и затягивается, а потом отходит к двери. Распахнув ее, он опирается одной рукой на косяк. Звуки бури снаружи становятся громче. Перед его лицом идет проливной дождь, но он продолжает курить, как будто меня и вовсе не существует.

Поправляя одежду, я закусываю губу, чтобы та не дрожала. Гольфы сползли и намокли, платье порвано на груди, но мне все равно. Мне плевать, что я без туфель, а снаружи гроза. Сейчас я хочу одного: убраться из этого амбара. Когда я прохожу мимо Тайера, он хватает меня за руку и останавливает. Я поворачиваюсь к нему лицом, но он молчит, а его взгляд устремлен на порванную ткань на моей груди. Я вырываюсь из его хватки и выбегаю под дождь.

Льет еще сильнее, чем прежде, и я моментально промокаю насквозь. Темно-серое мрачное небо почти не видно за кронами деревьев. Снова раздается раскат грома, и на секунду лес освещает яркая вспышка света.

— Шэйн! — доносится сквозь дождь голос Тайера. Я обхватываю плечи руками и продолжаю бежать в сторону дома.

Раздается грохот, и снова бьет молния — в этот раз гораздо быстрее, что говорит о приближении бури. Я убираю с лица мокрые волосы и щурюсь, чтобы увидеть хоть что-то сквозь пелену дождя.

— Какого черта, Шэйн? — кричит Тайер, догоняя меня. Я поворачиваюсь к нему, темные влажные волосы спадают ему на глаза. — Ты с ума сошла?

— Ты велел мне убираться!

— Ну а теперь я прошу тебя затащить свою задницу обратно в амбар!

Я качаю головой под очередной раскат грома. Я знаю, что веду себя крайне неразумно. Сейчас не время с ним препираться, но я ничего не могу с этим поделать. Я разворачиваюсь и иду к дому. В любом случае, амбар не намного ближе, так что я бы предпочла оказаться в тепле. Но внезапно Тайер берет меня за руку и притягивает к себе.

Громкий треск буквально разрывает мне уши, а затем нас прерывает еще одна вспышка света. Мы с Тайером оборачиваемся и видим, как в дерево всего в нескольких футах от нас бьет молния. Она попадает прямо в ствол, и от него отлетают куски коры. С широко распахнутыми глазами я смотрю, как дерево начинает дымиться.

— Нам нужно уходить. — Тайер снова хватает меня за руку, вырывая из состояния ступора. Когда наши руки соприкасаются, между моим большим пальцем и запястьем проходит разряд, и я отдергиваю кисть, будто обжегшись.

— Что это было? — Это нельзя назвать болью, но я точно что-то почувствовала.

Нахмурившись, Тайер поднимает руку и берется за свое обнаженное плечо, но не отвечает. Он тоже это почувствовал.

— Какого хрена вы тут делаете? — кричит Холден, подбегая к нам со стороны дома. — Старик вот-вот спятит.

Его взгляд мечется между нами. Тайер стоит без рубашки, его ремень все еще расстегнут, а я босая и больше похожа на испуганное дикое животное, нежели на девушку.

Я замираю, не представляя, как объяснить происходящее, но Тайер, хоть он и в стельку пьян, быстро приходит в себя.

— Кажется, ее зацепило молнией, которая прошла через землю, — произносит он, указывая на дымящееся дерево. — Ей надо бы обратиться в неотложку.

— Что? Нет, я в полном порядке, — возражаю я, качая головой.

Меня зацепило молнией? Так вот, что это было? Я почти не почувствовала ее.

Холден бросается ко мне, и Тайер уходит, бросив на меня последний взгляд через плечо, пока его брат осматривает меня на предмет повреждений. Я не могу оторвать глаз от Тайера, стоящего под проливным дождем — его обнаженная загорелая грудь тяжело вздымается, на лице извечная хмурость. Каким-то образом я знаю, что все вот-вот изменится уже во второй раз за эту неделю. Я чувствую это нутром.

И не могу избавиться от ощущения, что Тайер только что попрощался со мной.

Навсегда.

Сразу после того, как мы с Холденом вернулись в Уитмор, мама окинула меня взглядом и уволокла в ванную на втором этаже для дальнейших расспросов. Я как маленькая сидела на закрытой крышке унитаза, пока мама помогала мне стягивать мокрую одежду, чтобы потом включить горячий душ, который заволок ванную густым паром. Мне не нужна была помощь, но я понимала, что мама беспокоится за меня, и потому позволила ей поухаживать за мной и проявить материнскую заботу, после чего заверила ее, что со мной все в порядке, и попросила уйти.

Не знаю, сколько времени прошло после того, как мама вышла из ванной, но я все еще сижу на кафельном полу под потоком горячей воды, обхватив голые колени руками. Я думаю о Дэнни, и по щекам ручьями катятся слезы.

Дэниел Эймс был, что называется, местным золотым мальчиком. Звездой баскетбольной команды. Всеобщим любимчиком, которого впереди ждала целая жизнь. До момента, пока все не изменилось в мгновение ока. Он сорвался с утеса, с которого прыгал бессчетное количество раз, и падение оказалось смертельным. Шесть сломанных ребер. Пробитые легкие. Официальную причину смерти не назвали, но полиция сказала Августу, что его сын вероятнее всего утонул.

Легкие вспыхивают огнем, а грудь сжимает от боли, когда я думаю о том, как ему, наверное, было страшно. Я трясу головой, пытаясь прогнать из нее эти мысли и стараясь не представлять последние мгновения жизни Дэнни. Когда горячая вода начинает заканчиваться, я встаю с пола, тянусь за висящим на стене полотенцем и заворачиваюсь в него.

С опухшими глазами и эмоциональным истощением я на цыпочках выхожу из ванной, стараясь как можно тише добраться до своей комнаты, чтобы меня никто не заметил, но останавливаюсь, когда замечаю какое-то движение в комнате Тайера. Дверь приоткрыта, я вижу, что парень сидит на краю кровати и рассматривает свою руку. Я резко ахаю, но успеваю прикрыть рот ладонью. От кисти и до плеча его рука покрыта узором из красных отметин, похожих на шрамы.

Или на следы от ударившей молнии.

Я непроизвольно опускаю взгляд на свою руку. Пятна на ней точно такие же, только гораздо меньше и тянутся от большого пальца ко внутренней стороне запястья. Я хмурюсь, проводя пальцем по нежной коже. Если бы не легкое онемение, я бы, наверное, уже забыла об этом. Но кожа Тайера... она обожжена, воспалена, и ему точно требуется медицинская помощь.

Решив сказать ему об этом, я делаю крошечный шаг вперед, но замираю, когда в поле зрения возникает вторая фигура. Я вижу лишь спину девушки, которая не спеша направляется к Тайеру, но я узнаю ее платье. Тэйлор Сандерс. Мое и без того разбитое сердце пропускает болезненный удар, когда девушка опускается на колени между его раздвинутых бедер. Ее изящные наманикюренные пальцы тянутся к ширинке его брюк, и что-то внутри меня надламывается. Как он может позволять ей касаться себя, когда всего пару часов назад был со мной?

Будто услышав звук моего разбившегося сердца, Тайер поднимает лицо и сквозь щель двери встречается со мной взглядом. Его глаза злы, но в то же время пусты, складка между бровями становится глубже. Я трясу головой. В носу начинает жечь, когда я пытаюсь сдержать предательские слезы.

— Позволь мне помочь тебе, — мурлычет Тэйлор, стягивая с него джинсы, в то время как взгляд парня прикован ко мне.

Живот скручивает, и я отворачиваюсь, не в силах больше наблюдать за происходящим. Я быстро пересекаю коридор, забегаю к себе и, захлопнув дверь, запираю ее на замок. Даже не переодевшись, я залезаю в постель в одном полотенце. Сворачиваюсь калачиком и с головой накрываюсь одеялом.

Он знал, что я их увижу. Иначе зачем оставлять дверь приоткрытой? Он хотел причинить мне боль. И ему это удалось. Но за что? Из-за того, что я сказала ему, что влюблена? Господи, какая же я дура. И о чем я только думала… Не то чтобы я верила, будто у нас что-то получится, учитывая, что наши родители помолвлены. Я не питала иллюзий насчет того, что у нас будет свое «долго и счастливо». Меня просто застал врасплох переизбыток чувств, эмоций и ощущений.

Правда состоит в том, что я люблю Тайера, но совсем не такой любовью, какую испытываю к Холдену и Дэнни. Признаваться в ней было величайшей ошибкой, потому что быть хуже, чем сейчас, просто не может.

Глава 1

Шэйн

Девять месяцев спустя…

Я ошибалась. Все стало еще хуже.

День похорон был лишь верхушкой айсберга. После него все пошло наперекосяк, посыпалось как домино. Тайер не замечал меня в школе, а в те редкие моменты, когда он появлялся дома, от него разило сигаретами и виски. Холден притворялся, будто ничего не произошло, и трахал все, что движется. Грей замкнулся в себе и кинул меня, когда решил вернуться в колледж. Ну а в довершении всего наши родители через три недели отменили помолвку. Через пять дней после этого я вернулась обратно в Шедоу-Ридж. На тот момент я уже не могла утверждать, что не испытывала облегчения. С каждым днем жить в Уитморе становилось все более некомфортно, и это место все меньше напоминало дом, а посещение школы было моим личным адом. Люди там будто почувствовали какую-то перемену, и внезапно я стала для них пустым местом.

Но уехать из Уитмора значило уехать от Тайера, а это было тяжелее всего, с чем мне приходилось сталкиваться за всю свою жизнь.

Я воссоединилась с друзьями из средней школы и закончила предпоследний класс в Шедоу-Ридж. Мама тем временем постоянно работала, соглашаясь на максимально возможное количество перелетов, чтобы хоть как-то свести концы с концами. Пока они с Августом были вместе, она работала меньше, но, несмотря на его уговоры, так и не уволилась окончательно. Теперь-то я понимаю, почему. Она не хотела от кого-то зависеть. Может, в глубине души она знала, что однажды ей пригодится запасной план? Я гордилась ею, но еще никогда не чувствовала себя настолько одинокой. Мамы не было, Грея не было, и Тайера тоже не было. Но у меня оставалась Вален. Наша дружба была такой крепкой, что выдержала испытание расстоянием — друг до друга нам было около часа езды. Конечно, у меня были и другие друзья, но с ними я не дружила так тесно.

Все лето я проработала в загородном клубе, чтобы хоть как-то помочь маме с деньгами, хотя та настаивала, что у нас все в порядке. Мне казалось, что если я тоже начну зарабатывать, ей не придется уезжать так часто. И ровно в момент, когда я наконец-то привыкла к своей новой реальности и смирилась с тем фактом, что, вероятно, никогда больше не увижу Тайера, судьба решила, что у нее другие планы. Умерла моя бабушка и, несмотря на огромные разногласия с мамой, завещала ей свой дом на Хартбрейк-хилл, чем шокировала всех нас. Правда, когда летом мы туда въехали и увидели, в каком состоянии дом, стало понятно, что напоследок бабуля решила подложить нам «свинью». Оказалось, что Амелия Куртленд в старости стала барахольщицей. Нижний этаж был еще в приличном состоянии, но верхний… Там царил ужасающий кавардак. Мы до сих пор даже не приблизились к завершению ремонта, но жить здесь можно. Этот дом точно лучше, чем в Шедоу-Ридж. И не надо платить за аренду.

— Все будет хорошо, — успокаивает меня Вален уже в тридцать седьмой раз, пока я в нерешительности стою перед внушительным зданием из красного кирпича. Сойер-Пойнт славится своими леденящими кровь старинными зданиями, в которых обитают приведения. Но ни одно из них не выглядит таким устрашающим, как этот дом, и это совсем не связано с чем-то паранормальным. Приведениям нет дела до красивых и богатеньких подростков из старшей школы Сойер-Пойнта. Я не видела тех, кто здесь учится, уже девять месяцев. И я знаю, что едва зайду внутрь, меня начнут обсуждать.

Как будто это впервые.

— Я знаю, — говорю я и пожимаю плечами, пытаясь казаться непринужденной.

— О вас, ребята, никто и не вспоминает с тех пор, как Брюс Андерсон обрюхатил этим летом Мелиссу Метьюз, — произносит Вален, пока я продолжаю стоять на месте. Она выуживает из крохотного кармашка своей не менее крохотной юбки блеск для губ и проводит кисточкой по пухлым губам. Благодаря своей оливковой коже, идеальному количеству веснушек на носу и ямочкам на щеках Валентина Солорио больше похожа на инстаграм-модель, нежели на ученицу старшей школы. Ее густые темные волосы собраны в два пучка на макушке, а две пряди свободно свисают спереди. Если бы я попыталась скопировать ее прическу, то стала бы похожа на реального инопланетянина. Но Вален, как бы она ни причесывалась и как бы ни одевалась, всегда выглядит сексуально. Ее стиль можно описать лишь как грандж богатенькой девушки. Женственность с некоторой перчинкой. Я же, одетая в короткие черные джинсовые шорты, серый свитшот и конверсы, выгляжу куда менее горячо. Мы две абсолютные противоположности, но она моя лучшая подруга — единственная, кто не бросил меня, когда все остальные повернулись спиной.

Я вскидываю брови, пригвоздив ее взглядом. Все хотят узнать, что же произошло между мной и Тайером с Холденом, из-за чего они меня кинули. Даже я сама.

— Ну хорошо. Эти неудачники все еще болтают о вас, — говорит Вален. — Но это не имеет значения. Это выпускной год, а ты Шэйн-мать-его-Куртленд.

Я трясу головой, но легкая улыбка все же касается моих губ. Моя фамилия абсолютно ничего тут не значит. На самом деле сейчас она скорее символ позора, нежели знак почета — к большому разочарованию моей покойной бабули. Мама родилась в этом городе и, судя по всему, выросла не совсем идеальным представителем рода, коей ее хотели бы видеть. Я не в курсе деталей, но, разругавшись с родителями, моя мать очень рано начала жить отдельно. Мы с Греем родились вне брака, на что здесь до сих пор смотрят косо, будто на дворе 1952 год. Наш отец ушел, когда я была совсем крохой, поэтому все, что у меня от него осталось, — это одна-единственная поблекшая фотография.

Когда мама вернулась в Сойер-Пойнт, чтобы впервые за пятнадцать лет навестить родителей, ей удалось в мгновение ока привлечь внимание Августа Эймса, генерального директора AmesAir. После этого о ней заговорили в городе, а когда она притащила нас с братом жить в Уитмор, это сделало меня новой блестящей игрушкой в старшей школе Сойер-Пойнта. Слухи не были для меня чем-то новым. С послужным списком моей матери я и не ожидала, что ее новые отношения протянут больше полугода, но они каким-то чудом сохранялись на протяжении двух лет. Иногда я гадаю, осталась бы мама с Августом, если б не происшествие с Дэнни.

— Невероятно убедительная речь.

— Это правда. — Вален пожимает плечами.

Звенит первый звонок, и я выпрямляюсь, забросив рюкзак на плечо. Вален берет меня под руку, и я выдыхаю.

— Ладно, пошли.

С высоко поднятыми головами мы идем по школьной парковке мимо компании учеников. Незамедлительно начинаются тихие перешептывания, косые взгляды. С каждым шагом голоса становятся все громче, разборчивее, смелее.

— Я слышала, что ее застукали, когда она трахалась с одним из братьев Эймс, поэтому ее и выгнали.

— Понятно, а я слышал, что у нее была интрижка с их папашей.

Мерзость.

— Я слышала, что это она столкнула Дэнни с утеса, потому что он отказался с ней встречаться.

Последняя фраза задевает меня за живое. Но я игнорирую всех, крепко стиснув зубы, чтобы случайно не вспылить в ответ.

— У тебя первым уроком английский? — спрашивает Вален, когда мы минуем двойные двери и входим в холл. Знакомый запах еды из столовой и моющих средств тут же попадает в ноздри. Мы сравнили наше расписание, и, к сожалению, в этом семестре у нас нет совместных уроков.

— Да, — отвечаю я, достав телефон, чтобы еще раз изучить расписание. — Думаю, мой шкафчик где-то здесь. — Я ухожу к ряду ярко-красных шкафчиков, расположенных вдоль стены.

— Вот отстой. Мой наверху. — Она указывает на второй этаж. — Такое чувство, будто сама вселенная пытается всячески нас разлучить.

— У тебя обед в первый перерыв или во второй? — спрашиваю я, проводя пальцами по прохладным металлическим дверцам, пока не нахожу свой номер.

— Во второй. — Она морщит нос.

— Ну, хоть тут у нас сходится. Напиши мне.

Вален салютует мне, потом разворачивается на каблуках и уходит к лестнице в противоположной стороне холла. А я продолжаю стоять у своего шкафчика и смотреть, как ее пучки пробираются сквозь толпу, пока она совсем не исчезает из вида. Для меня это не первый год в Сойер-Пойнте. Та же школа. Те же люди. Но почему-то все кажется другим. Потому что все действительно изменилось.

Последний звонок приводит меня в движение, и, решив разобраться со шкафчиком позже, я закидываю на спину рюкзак. Когда я захожу в кабинет, большая часть людей уже сидит на местах. Их головы тут же поворачиваются в моем направлении. Я не встречаюсь ни с кем из них взглядом. Миссис Робертс — удивительно устрашающая женщина для своего роста в метр пятьдесят — посылает мне многозначительный взгляд и дергает подбородком, приказывая садиться.

Бросив рюкзак на парту в самом конце класса, я опускаюсь на стул. Потом достаю тетрадь и карандаш и, подняв взгляд, вижу, что народ еще пялится.

— Что? — выпаливаю я. Еще восьми утра нет, а все уже бесит.

Кто-то хмыкает и хихикает, но большая часть людей просто отворачивается. Миссис Робертс откашливается, тем самым привлекая всеобщее внимание, и пускает по классу учебный план. И обо мне забывают.

До следующего урока.

— Ладно, возможно я зря так боялась, — признаюсь я.

— Ты так думаешь? — Вален невозмутимо обхватывает губами соломинку своего кофе со льдом из Dunkin’ Donuts. Она допивает остатки и бросает стаканчик в мусорное ведро. Так как на обед выделяется всего сорок пять минут, круг наших возможностей в выборе еды и напитков ограничен. Жизнь в Сойер-Пойнте еще больше сужает список, но Dunkin’ Donuts здесь буквально на каждом шагу. Большинство учеников обедает в кампусе. Кроме того, здешняя еда в геометрической прогрессии превосходит ту дрянь, которая считается едой в Шедоу-Ридж. Когда я сказала, что сегодня хочу выбраться за пределы кампуса, Вален пошла мне навстречу, но боюсь, мне не удастся пользоваться этим слишком долго.

— Заткнись, — смеюсь я, пихнув ее плечом. Практически все уроки, кроме последнего, прошли достаточно безболезненно. Честно говоря, обстановка пока что и близко не настолько плоха, как я себе представляла. Любопытные взгляды и едкие замечания никуда не исчезли, но дальше этого не зашло. Я думала, будет гораздо хуже. Наверное, если я какое-то время не буду высовываться, а кто-нибудь между тем переспит с учителем или типа того, то про меня и вовсе забудут.

Мы с Вал разделяемся, предварительно договорившись встретиться после уроков возле ее машины, и заходя на урок мировой истории, я чувствую небольшой прилив оптимизма. Но это ощущение испаряется, а с лица сползает улыбка, когда я вижу его. Темно-русые волосы, подстриженные короче, чем у Тайера, пухлые губы, квадратный подбородок и точеная челюсть.

Холден Эймс.

Он сидит за партой, откинувшись на спинку стула и широко расставив колени, как долбаный король, восседающий на троне в окружении верных вассалов. Наверное, я должна испытывать грусть при виде людей, с которыми когда-то общалась, но мы никогда не дружили. По-настоящему — нет. С другой стороны Холден был моим лучшим другом, и я скучаю по нему больше, чем моя гордость когда-либо позволит признать.

Я замираю, и когда наши взгляды встречаются, мое сердце подскакивает к горлу. Я знала, что мы с ним где-нибудь пересечемся, но не была готова к тому, что у нас будут совместные уроки.

Его взгляд мечет молнии, губы кривятся от отвращения. Вцепившись в лямку рюкзака, я отвечаю таким же разгневанным взглядом, хотя сердце готово выпрыгнуть из груди. Мы все пережили огромную потерю. Но Тайер и Холден похоронили брата. И хотя я любила Дэнни как родного, сравнивать наши чувства к нему было нельзя. Для братьев моя скорбь по нему была равноценна удару в лицо. Как будто мне не разрешалось скорбеть, ведь они потеряли намного больше.

Спустя несколько бесконечных секунд Холден вскакивает со своего места и, зажав подмышкой папку с конспектами, не спеша подходит ко мне. Я выдерживаю его пристальный взгляд и замираю, морально готовясь к словесным пощечинам, которые он может отвесить.

— Тайер знает, что ты вернулась? — спрашивает он тем низким, зловещим тоном, который обычно предназначается для его врагов. Он еще ни разу не обращался ко мне подобным образом.

В ответ я пожимаю плечами, как бы говоря: «А я-то откуда знаю?».

Его губы растягиваются в медленной улыбке.

— Это будет прикольно. — Он отталкивает меня с дороги плечом и уходит к двери.

Нахмурившись, я отшатываюсь, и пока провожаю его спину взглядом, меня охватывает дурное предчувствие. Вот тебе и свежее начало.

— Мистер Эймс! — кричит мистер Гарсиа. Но Холден не останавливается и вместо ответа поднимает вверх средний палец. Будь на его месте кто-то другой, его мигом отстранили бы от учебы. Или как минимум оставили после уроков. Но это же Холден Эймс, сын Августа Эймса.

Ну а я… Я попала.

Глава 2

Шэйн

Последний урок растянулся на целую вечность. Взгляды окружающих давили на спину как кирпичи. Как только прозвенел звонок, я пулей сорвалась со своего места и побежала к парковке, по пути строча Вален, что до дома прогуляюсь пешком. Я не хотела рассказывать ей о своем столкновении с Холденом. Она постаралась бы как-то помочь, но я была не в том настроении, чтобы принимать чью-то помощь.

Прийти домой и сыграть с мамой в «20 вопросов о том, как прошел мой первый день» тоже не хотелось, поэтому я решила прогуляться по лесу за домом бабули — теперь уже за моим домом, напоминаю я себе — и, пока убиваю время, разобрать мысли. По другую сторону леса находится Уитмор, а амбар расположен между двух наших владений, но формально все же на их земле. Понятия не имею, что побуждает меня пойти в этот старый амбар, но в конце концов я оказываюсь именно там. Избавиться от старых привычек непросто. Плюс я всегда была мазохисткой.

Я медленно подхожу к дереву, которое пострадало той ночью, и прижимаю ладонь к участку, на котором совсем не осталось коры. Эта часть гораздо светлее остального ствола. Пораженная стойкостью дерева, я принимаю решение, что отныне буду такой же. Покрытой шрамами, но не сломленной. Уезжая из Сойер-Пойнта, я была всего лишь младшей сестренкой Грея, нелюбимой внучкой Амелии и девушкой, которая жила с братьями Эймс. Теперь я хочу быть просто Шэйн. Я хочу полагаться лишь на себя.

Когда амбар оказывается в поле зрения, я останавливаюсь, и меня захлестывает волна внезапных эмоций. Снаружи он выглядит точно так же, как раньше, как будто время над ним не властно. Я не была здесь с той самой ночи, хотя иногда страстно желала прийти. Это место было его.

Я дергаю за закрытый замок и уже готова признать поражение, когда меня осеняет идея. Подхожу к камню, за которым мы когда-то любили прятаться. Шансов мало, конечно. Вряд ли Тайер оставил здесь ключ. Он знал, что я в курсе, где он его прячет, и не упустил бы возможности причинить мне боль. Я приподнимаю камень, и слой покрывающей его грязи говорит мне о том, что его давным-давно не сдвигали.

— Черт возьми, он все еще здесь, — шепчу я сама себе, подбирая ключ и стряхивая с него землю. Тайер оставил его, чтобы я всегда могла попасть внутрь. Неужели я ему все еще небезразлична? Нет. Я трясу головой, пытаясь прогнать эту мимолетную мысль. Зачем я это делаю? Зачем романтизирую все, что между нами было? Он предельно ясно дал мне понять, что для него все это ничего не значило. Я для него ничего не значила.

Как бы там ни было, это место мне дорого. И это ему тоже тяжело принять.

Вернувшись к двери, я вставляю ключ в замок и поворачиваю его. Когда раздается щелчок, я немедленно захожу внутрь. И сразу же понимаю, что в амбаре давно никого не было. Возможно, с той самой ночи, когда мы были здесь вдвоем. С ночи, когда все изменилось. Внутри холодно, темно и… безжизненно. Пусто и затхло.

Перед глазами всплывают непрошенные воспоминания. Вот Тайлер курит, пока мы слушаем наши любимые песни. Вот мы впервые целуемся. Вот он впервые дотрагивается до меня. Здесь мы не переживали ни о родителях, ни о том, что о нас могут подумать другие. Здесь мы были просто… самими собой. Здесь мы были свободны.

Но сейчас это просто старый амбар.

Я подхожу к столу и провожу пальцем по толстому слою пыли на дереве. Он и правда перестал сюда приходить. Тело сковывает внезапная грусть. Я сторонилась этого места по понятным причинам, но прежде чем оно стало нашим, оно было его. Я тяжело сглатываю и разворачиваюсь, чтобы уйти.

Выудив из кармана телефон, я проверяю список пропущенных сообщений и звонков. Две смски от мамы, интересующейся, все ли у меня хорошо, одна от Грея с просьбой перезвонить матери, и три от Вален, в которых она требует подробностей, а не того мутного оправдания, что я дала ранее.

Быстро ответив им всем и написав, что со мной все нормально — Вален я пишу, что позвоню позже, — я бросаю последний взгляд на амбар, а затем закрываю за собой дверь.

— Где ты была? — спрашивает мама, едва я появляюсь в дверях. Я бросаю на нее недоумевающий взгляд. Раньше ее мало беспокоило мое времяпровождение, хотя в Шедоу-Ридж куда опаснее, чем в Сойер-Пойнте.

— Гуляла. А что? — Я стряхиваю рюкзак с плеча, бросаю его на диван и направляюсь к кухонному островку, который служит нам обеденным столом. Потом сажусь рядом с мамой, которая потягивает из бокала вино.

— Просто я волновалась. Сегодня как-никак твой первый день после возвращения.

Так и есть.

— День прошел неплохо. Меня почти никто не заметил, а тем, кто заметил, было плевать, — вру я.

Мать недоверчиво щурится.

— Мам, у меня все в порядке.

— Поверить не могу, что тебе скоро исполнится восемнадцать, — взяв меня за подбородок, произносит она. — С каждым днем ты становишься все красивее.

У меня вырывается сдавленный смешок, и я пытаюсь отвести голову, но мама удерживает ее на месте.

— Пообещай мне, что будешь осторожна.

Ее глаза усталые и покрасневшие. Впервые за всю мою жизнь мама выглядит… изможденной. Она все еще красива. И благодаря золотистым волосам и лицу в форме сердечка — и то, и другое унаследовала, кстати, и я — выглядит моложе своих лет, но в ее взгляде больше нет искры. Нет сомнений в том, что я дочь своей матери. Единственное, чего мне от нее не досталось, — это цвет глаз. У мамы они светло-карие, так что за мои голубые глаза ответственен мой неизвестный отец.

— Да что со мной может случиться…

— Я имею в виду не только твою безопасность, — уточняет она, — но и твое сердце.

Сердце, которое она только что упомянула, начинает бешено колотиться в груди. Она знает о нас с Тайером? Я тяжело сглатываю и прогоняю из головы эту мысль. Это невозможно. Мы были осторожны. Чаще всего. Ближе к концу я уже не могла скрывать боль разбитого сердца, но окружающие полагали, что я просто скорблю. И я правда скорбела. Просто не по одной причине.

— Об этом можешь не волноваться, — уверяю ее я.

— Шэйн?

Услышав голос учителя, я вскидываю голову и вижу, что она стоит перед классом с листком в руках.

— Тебя вызывают в администрацию.

Захлопнув учебник, я сразу же вскакиваю со стула. Я бы, наверное, куда больше переживала о том, зачем меня вызывают, если б не радовалась возможности убраться из этого ненавистного класса и от пристального взгляда Холдена. Я иду вдоль парт и едва успеваю остановиться, когда в проходе вдруг появляется чья-то бежевая туфелька на ремешке. Мне ставят подножку? Серьезно? Я вскидываю бровь, и Тейлор Сандерс просто зевает, пожимая плечами. Я вспоминаю, как она стояла на коленях в комнате Тайера, и меня захлестывает желание повырывать все волосы из ее проклятой головы.

— Упс.

Я закатываю глаза и заставляю себя не реагировать. Оно того не стоит, оно того не стоит, оно того не стоит. Не проронив ни слова, япереступаю через ее ногу, игнорируя смешки Алексис и остальной шайки Тейлор. В конце прохода я перехватываю взгляд Холдена. Я думала, что он начнет глумиться вместе со всеми, но вместо этого кажется, будто ему… до смерти скучно. Я прерываю наш зрительный контакт и выхожу в коридор.

Там стоит тишина, прерываемая лишь скрипом моих кроссовок о виниловый пол. Что же делать: потянуть время или разобраться со всем побыстрее? Я ведь знаю, что мне предстоит. Даже странно, что меня вызвали только сейчас. Решив, как говорится, сорвать пластырь одним резким движением, я выбираю последний вариант.

— Войдите. — Мисс Томас, одетая в облегающую футболку с Guns N’ Roses, встает из-за стола и к полной моей неожиданности заключает меня в объятия. От нее пахнет ванилью и кофе, а ее мягкие, кудрявые темные волосы щекочут мне щеку. — Извини. — Она откашливается и, отстранившись от моей застывшей фигуры, берет меня за предплечья.

— Все нормально, — произношу я, чтобы сгладить неловкость. Мисс Томас не похожа на типичного школьного психолога. Ей максимум двадцать пять, она скупа на эмоции, источает сарказм и явно крепкий орешек. Обнимашки совсем не в ее стиле.

— Присаживайся, — предлагает она, возвращаясь обратно за стол.

Я слушаюсь и сажусь перед ней. Мисс Томас сцепляет пальцы в замок и ставит локти на стол.

Я откашливаюсь. От столь пристального внимания мне некомфортно.

— Что ж, — начинает она. — Как прошло твое лето?

Я закатываю глаза.

— Да ладно вам, мисс Томас. Давайте без этой фигни. Мы обе прекрасно понимаем, что вы позвали меня не для вежливых разговоров.

Она сжимает губы, пряча улыбку, и соглашается:

— Нет, не для этого. Мне искренне хотелось узнать, как прошло твое лето, но если ты предпочла бы пропустить все эти любезности…

— Да, будьте добры.

— Хорошо. — Откинувшись в кресле, она кладет ногу на ногу. — Я позвала тебя, чтобы узнать, как проходит твоя адаптация.

— Нормально, — говорю я, пожимая плечами, но мой ответ звучит скорей как вопрос. Мисс Томас вскидывает бровь. — Ничего из того, что я бы не ожидала, — признаюсь я, пытаясь ответить более-менее честно.

Мисс Томас понимающе кивает.

— Могу себе представить. Твоя ситуация достаточно… необычна.

Я усмехаюсь. Это еще слабо сказано.

— Ты уже с кем-то общалась?

— Типа с каким-нибудь специалистом? — Я устремляю на нее взгляд.

Она снова кивает.

— Нет.

— А хотела бы?

— Честно говоря, нет. Что вообще я здесь делаю?

Мисс Томсон хмурится, не совсем понимая, что я имею в виду.

— Сюда стоило пригласить не только меня, — уточняю я. Сомнительно, что Холдена или Кристиана заставляют посещать ее кабинет.

— Видишь ли, я не имею права обсуждать с тобой других учеников, — начинает она, тщательно подбирая слова. — Тебя долго не было. Я лишь хочу убедиться, что ты осваиваешься нормально.

— Ну, как я уже говорила, у меня все отлично. — В голос сами собой проникают защитные нотки.

— Хм. — Она, что-то обдумывая, склоняет голову набок. А я отвожу глаза и сосредотачиваюсь на коллаже из дурацких вдохновляющих цитат, приколотых к стенке. Мое колено начинает подрагивать.

— Их повесили еще до меня. — Она указывает на цитаты у себя за спиной.

— Ясно. — Это все объясняет. Она не смахивает на Опру Уинфри.

— Ты не хочешь вести дневник?

Моя нога перестает нервно дергаться.

— Дневник? — скептически повторяю я.

— Дневник, записки о жизни… называй это, как хочешь. — Она взмахивает рукой.

Я качаю головой, отбрасывая эту идею.

— Даже не представляю, как это чему-то поможет.

Теперь ее очередь пожимать плечами.

— Ведение дневника иногда помогает выплеснуть накопленное наружу. Даже если кроме тебя это никто не прочтет. Еще это подтолкнет тебя к… самоанализу.

Я практически слышу вторую часть предложения, которую она не произносит. И ты прекратишь притворяться, будто ничего не произошло.

— Я подумаю, — говорю я, чтобы успокоить ее, и встаю.

— Буду честна с тобой, — произносит она, и я останавливаюсь. — Предполагается, что я буду встречаться с тобой раз в неделю…

Моя челюсть буквально падает на пол. Это мама ее попросила?

— Это уже перебор, — говорю я, прерывая ее.

— Согласна. — А затем она меня удивляет: — Как насчет компромисса?

Я скрещиваю руки. Мне не нравится, в какую степь заходит наш разговор.

— Какого?

Мисс Томсон открывает ящик стола, достает оттуда черный блокнот и протягивает его мне.

— Вместо того чтобы против воли приходить каждую неделю сюда, ты будешь писать в этом блокноте. А со мной будешь встречаться раз в две недели. Я не буду читать ничего из того, что ты напишешь, — обещает она. — Главное, чтобы ты продолжала писать. Этого для меня будет достаточно.

— Что, и все? — спрашиваю я, ожидая подвоха.

— Тебе не придется общаться со мной, а мне не придется тратить свой обеденный перерыв на попытки разговорить тебя. Я считаю, что это отличная сделка.

Вы худший школьный психолог всех времен. Но я чертовски благодарна вам за это.

Я взвешиваю свои варианты. Обнажать душу перед неквалифицированным школьным психологом или время от времени строчить в блокнот? Выбор очевиден.

Она приподнимает бровь и протягивает блокнот еще ближе, понуждая меня взять его. Мои плечи опускаются, и мисс Томсон улыбается, понимая, что одержала победу.

— Хорошо.

— Увидимся через два дня. А после этого приходи раз в две недели.

Я бормочу «спасибо» и иду к двери, но меня снова останавливает ее голос.

— Шэйн?

Я оборачиваюсь через плечо. Она наклоняется в мою сторону и понижает голос.

— Когда-то я тоже училась здесь. И как никто другой знаю, какими жестокими могут быть эти богатенькие засранцы.

Мои глаза лезут на лоб, и я расплываюсь в улыбке. Неожиданное признание.

— Поэтому если возникнет желание с кем-то поговорить… — Она оставляет предложение незаконченным, и я благодарно киваю ей, а потом выскальзываю за дверь. В коридоре теперь полно народу, и, оказавшись там, я достаю телефон, чтобы написать Вален, но она опережает меня.

Вален: Обедаем в кампусе. Жду в столовой.

Я издаю стон, всерьез задумываясь о том, не сбежать ли из школы. Справа от меня двойные двери, ведущие в столовую. Слева — выход на улицу. Телефон вибрирует, прерывая мои размышления.

Вален: Даже не думай меня кинуть.

Издав еще один стон, я пихаю телефон обратно в карман и поворачиваю к столовой. Внутри возникает странное предчувствие, но я подавляю его и расправляю плечи. Не происходит ничего такого, с чем я бы не справилась — я привыкла, что на меня пялятся. Быть новенькой в маленьком городе хреново, но жить с братьями Эймс — еще хуже. Все либо ненавидели меня из-за того, что завидовали, либо пытались подружиться со мной, чтобы попасть в круг приближенных к братьям. И к ним в штаны. Все, кроме Вален.

Так что нет. Я беспокоюсь не из-за сплетен, взглядов и шуток. Меня тревожит гнетущая неизвестность, которая висит надо мной гигантским знаком вопроса. Где теперь мое место без Тайера, Холдена и Дэнни? В лучшем случае люди перестанут воспринимать меня как угрозу и просто забудут о моем существовании. Но что будет в худшем? Теперь, когда я впала в немилость, у них развязаны руки.

Я делаю глубокий вдох, надеваю на лицо маску безразличия и открываю дверь. Нельзя показывать слабость. Как только я покажу, что боюсь, они набросятся на меня, как шакалы. С высоко поднятой головой я осматриваю столики в поисках Вален и замечаю ее возле кассы. Идя к ней, я чувствую устремленные на меня взгляды, но смотрю четко перед собой до тех пор, пока не подхожу к Вален.

— Я тебя ненавижу, — говорю я, наклонившись так близко, чтобы только она смогла это услышать.

— Ты меня любишь, — возражает подруга. — Все равно ты не смогла бы избегать столовую вечно.

Девушка, стоящая перед нами в очереди, оплачивает еду и уходит, и мы подходим к кассе.

— Куриный салат и диетическую колу, пожалуйста.

— И сэндвич с индейкой, — добавляю я, бросив выразительный взгляд на Вален. Если она собирается заставить меня находиться в обществе этих придурков, то надо извлечь из этого хоть какую-то пользу. Подруга закатывает глаза и кивает кассирше в знак согласия.

С сэндвичем и упаковкой салата мы идем к одному из пустующих столиков. Садимся, и мои глаза сразу находят мой старый столик. За ним, разумеется, Холден и его свита. Он боком сидит на скамье, а между его разведенных коленок, спиной прижавшись к его груди, устроилась Тейлор Сандерс. Меня не должно удивлять то, что она трется с ним после того, как переспала с Тайером, но тем не менее удивляет. Видимо, ей все равно, под кого ложиться, лишь бы у него была фамилия Эймс.

Холден просовывает палец под вырез ее футболки и, оттянув ткань, заглядывает внутрь. Тейлор хихикает и шутливо бьет его по руке, но его внимание ей приятно. Видимо некоторые вещи никогда не меняются. Парень, сидящий напротив них, смеется, и я перевожу взгляд на его лицо.

— Кто это? — спрашиваю я, подбородком указывая в его направлении.

Вален кидает взгляд через плечо.

— Это, — смеется она и указывает на парня вилкой, — Крис Бейкер.

Я разеваю рот и прищуриваюсь, пытаясь найти сходство с тем Крисом, которого помню.

— Быть такого не может. С каких пор Крис Бейкер стал тусоваться с Холденом?

— Странно, правда? И теперь его зовут просто Бейкер, — насмешливо произносит она.

— Да, запредельно странно. Как такое вообще могло произойти.

Крис Бейкер — последний человек, которого я ожидала увидеть в рядах красивых и популярных. Они не самая приветливая компания. Когда-то у нас с ним были пересекающиеся уроки, и я с уверенностью могу сказать, что парень всегда был одиночкой. В те редкие разы, когда мы общались, он был застенчивым — а может быть, просто тихим — и довольно приятным. Раньше Крис ходил во всем черном, его темные волосы доставали до подбородка, и я ни разу не видела его без наушников и фотоаппарата. Теперь у него короткая стрижка, мешковатые джинсы сменились зауженными, а грудь облегает белая футболка с V-образным вырезом.

— Черт возьми, — одобрительно протягиваю я. — Он выглядит круто.

— Это возникло просто из неоткуда. Однажды в прошлом году он сел за наш стол в обеденный перерыв и просто… остался.

Я разворачиваю свой сэндвич и, отщипнув кусочек, кладу его в рот. Остаток обеда проходит без происшествий. Вален рассказывает мне обо всей Санта-Барбаре, пропущенной мной за время отсутствия в школе. Я продолжаю ловлю на себе взгляды некоторых людей, но основной массе народу стало, кажется, просто скучно, как только они поняли, что я никак не реагирую на их нападки.

Звенит звонок, я поднимаюсь и вижу, что взгляд Вален прикован к чему-то у меня за спиной. И, не оборачиваясь, понимаю, что это Холден. Он подходит вплотную, смотрит на меня сверху вниз, и я еле сдерживаю порыв отступить. Я знаю его. Это всего лишь устрашающая тактика.

— Привет, сестренка, — говорит он, одаривая меня улыбкой Чеширского кота — прямой противоположностью его первой реакции на мое присутствие.

— Что тебе нужно?

— Я хочу, чтобы ты свалила к чертовой матери обратно в Шедоу-Ридж, если ты еще этого не поняла.

— Уже работаю над этим, — отшучиваюсь я. Как только я закончу школу, то уеду из Сойер-Пойнта. И, если повезет, больше никогда сюда не вернусь.

— Прекрасно.

Глава 3

Шэйн

— Мне правда кажется, что это не самая лучшая идея, — говорю я, глядя, как Вален прихорашивается за туалетным столиком.

— Не соглашусь. Прятаться — это ни разу не выход.

— Я и не прячусь, — возражаю я. Я вернулась в Сойер-Пойнт не для того, чтобы ходить по вечеринкам и посещать футбольные игры. Если бы я могла выбирать, то без малейших размышлений либо получила бы аттестат об окончании средней школы, либо закончила учебу онлайн.

— Чем раньше покажешь им, что ты не легкая мишень, тем быстрее они переключатся на кого-то другого.

Я вздыхаю, сидя на краешке ее огромной кровати принцессы.

— Ты не устаешь от всего этого? — спрашиваю я. После смерти Дэнни моя жизнь сильно изменилась, и все, что раньше было для меня важным, стало таким… незначительным. Вдобавок к проблемам с отцом я попала в школу, где все были красивее и богаче меня, и в результате стала мастером в умении угождать. Я стремилась быть идеальной. Думала, что если у меня будет правильная одежда, красивые волосы, отличные оценки, то я стану для всех достаточно хороша.

Мне даже самой себе стыдно в этом признаться. Та девушка была слабачкой. Она искала признания не там и не у тех.

Вален стягивает свои темные шелковистые волосы в тугой конский хвост и поворачивается ко мне лицом.

— Это выпускной год…

— Как я могу забыть, если ты напоминаешь мне об этом каждые тридцать секунд? — шучу я, перебивая подругу.

Она поджимает свои покрытые блеском губы, встает и, подойдя ко мне, берет за плечи.

— Сейчас ты этого не осознаешь, но однажды будешь скучать по школьным денькам. Не позволяй Холдену и другим завистливым придуркам испортить тебе это время. Тебе и мне. Моя лучшая подруга наконец-то вернулась, и я хочу повеселиться.

Она права. Я знаю это. Да и насколько плохо все может быть? Тайер больше не маячит на горизонте, а переживать я должна только из-за него.

— Ладно, — сдаюсь я.

На лице подруги появляется дьявольская улыбка.

— Что такое? — подозрительно интересуюсь я.

— Сегодня вечером придет Эйдан, — уклончиво отвечает она, наблюдая за моей реакцией.

— Та-ак. — Мой ответ больше похож на вопрос. Эйдан принадлежит к кругу самых близких друзей Тайера и Холдена. Он настоящий красавчик и один из самых достойных парней в этом городишке, но мы никогда не тусили вместе.

— И у него сейчас нет подружки.

— Супер. — Я морщу нос.

Вален посылает мне многозначительный взгляд.

— Ты безнадежна. Тебе просто повезло, что ты такая симпатичная. — Она тискает меня за щеки и говорит таким голосом, будто разговаривает с младенцем или собачкой, а затем окидывает меня внимательным взглядом.

Я смотрю на свои джинсовые шорты, белые конверсы и белую обтягивающую кофту с длинными рукавами.

— Что не так? — В моем голосе проскальзывают защитные нотки.

Она оценивающе склоняет голову набок. Потом говорит:

— Сделаем одно маленькое улучшение.

И освобождает мои волосы из небрежного пучка. Мои длинные светлые локоны падают до середины спины. Они немного волнистые, потому что я так и не удосужилась высушить их после душа. Вален приглашает меня сесть в кресло перед туалетным столиком, и я смотрю в зеркале, как она с помощью плойки выпрямляет лишь самые кончики. Затем она выдавливает на ладонь какое-то средство и втирает его в мои волосы, которые сразу становятся более блестящими. На корни она распыляет какой-то мист, благодаря которому мои локоны выглядят объемнее обычного.

— Вуаля, — провозглашает Вален, обеими руками взъерошивая мои волосы. — Фирменная прическа ангелов Victoria’s Secret.

Впечатленная ее работой, я киваю.

— У тебя талант.

Склонив голову, подруга делает реверанс.

— Спасибо. А теперь пора выходить.

Двадцать минут спустя мы идем по каменистому пляжу к кострам. Откуда-то доносится музыка, по всему пляжу до нависающей сверху скалы разбросаны группы людей. Эти ребята точно не из Сойер-Пойнта. Я почти никого из них не узнаю.

Лиам, парень Вален, который стоит в окружении пары друзей и стайки девчонок — они, судя по виду, студентки, — замечает нас и выходит навстречу.

— Привет, детка, — говорит он, а потом смачно целует Вален, сжав ее попку. Лиам учится в Северо-Восточном университете, но по тому, как он приветствует свою девушку, можно подумать, будто он прибыл из кругосветки.

Запыхавшаяся Вален отстраняется.

— Привет.

— Так-так, посмотрите-ка, кто восстал из мертвых, — тянет Лиам, обнимая Вален со спины. Он только заметил мое присутствие. Вал пихает его локтем в ребра и посылает осуждающий взгляд за отвратительно подобранные слова. — Черт, виноват. Добро пожаловать домой, Шэйн.

— Так-то лучше, — хвалит его Вален.

Я закатываю глаза. Как же бесит, что вокруг меня все теперь ходят на цыпочках. Я не какой-то тепличный цветок.

— Привет, Лиам.

— Дамы, вы сегодня пьете?

Вален кивает, и Лиам жестом зовет нас за собой.

— Кажется, пока все идет неплохо, — говорю я, следуя за парнем.

— Ага. — Подруга пожимает плечами.

Лиам подводит нас к компании, которая стоит вокруг костра, сложенного в виде вигвама из длинных палок. Нагнувшись, он достает из сумки два пластиковых стакана.

— Надеюсь, что пиво сойдет. Крепкие напитки уже закончились. — Он роется в сумках, пока его друг наливает в стакан пиво из бочонка для Валентины, а после наполняет второй для меня.

— Мэтт, это Шэйн, — говорит Лиам, указывая на меня подбородком. — Лучшая подруга моей девушки. — Затем он переводит взгляд на меня. — Мэтт тоже поступил в Северо-Восточный.

— Здорово, — говорю, не зная, то ли я должна невероятно впечатлиться этой информацией, то ли он просто болтает. — Поздравляю, — добавляю на всякий случай.

Я чуть не спрашиваю, почему они тусуются в Сойер-Пойнте, а не на какой-нибудь студенческой вечеринке, но вовремя останавливаюсь, чтобы никого не задеть. Мэтт похож на типичного бостонца: опрятный парень в рубашке с закатанными рукавами, шортах цвета хаки, прической Кена и в довершении всего в мокасинах. Короче говоря, на миллион процентов не мой типаж.

Он подмигивает мне и протягивает стакан. Лиам тянет Вален за руку, опускается на один из пустующих стульев возле костра и усаживает подругу себе на колени.

— Ты еще учишься в школе? — спрашивает Мэтт.

Я киваю.

— Прикольно.

От его похотливого взгляда мне становится некомфортно, и я отворачиваюсь. Смотрю на огонь, слушаю, как он потрескивает, а потом выстреливает сотнями искр, которые растворяются в ночном небе. Я заворожена языками пламени, запахами и звуками, пока Мэтт что-то болтает на фоне. Кое-что за яркими всполохами привлекает мое внимание, вынуждая поднять глаза.

Там Холден, Кристиан и Тайер.

Вид их вместе вызывает у меня приступ грусти. Отсутствие Дэнни практически осязаемо.

Все трое — полные противоположности друг друга, и у каждого своя роль. Холден плейбой и шутник. Где-то глубоко, под толстым слоем его распущенности, кроется по-настоящему золотое сердце. Кристиан спортсмен. Он уже на пути к успеху. Слишком серьезен для своего возраста. Его будущее уже распланировано. И наконец Тайер. Темная лошадка. Плохиш. Он сторонится популярности, как грязного пятна на своей репутации, но несмотря на это является самым желанным из братьев Эймс. А может, ровно поэтому.

Словно почувствовав, что я смотрю, он находит меня взглядом через костер. У меня перехватывает дыхание, а сердце замирает. Большим пальцем я неосознанно начинаю потирать шрам на руке. Сначала на его лице появляется шок, словно он узрел приведение. А затем его взгляд снова становится безразличным, и он отводит глаза, будто вообще меня не увидел. Мое горло сжимается, перед глазами мелькают воспоминания о запретной любви, о потере, о нескончаемой душевной боли. Но я прогоняю их прочь и закрываю глаза, чтобы восстановить самообладание.

Это всего лишь парень, которого ты знала когда-то. Ты не рассыплешься от одного его вида.

Кто-то берет меня за плечо, вырывая из омута паники.

— Ты в порядке?

— М-м? — Я оборачиваюсь и вижу… как там его звали? Да, Мэтт. — Прости. — Я трясу головой. — Немного выпала из реальности.

Тайер снова притягивает мой взгляд, как магнит, и внезапно рядом возникает Вален.

— Ты же сказала, что он уехал. — Мой голос чуть громче шепота.

— Он уезжал, — произносит подруга. Она в таком же смятении, как и я. — Клянусь, я не видела его несколько месяцев.

Тайер раскинулся на складном стуле, поперек его расставленных бедер полулежит, обняв его за плечо, какая-то девушка. Напротив расположился Холден, к его шее присосалась симпатичная брюнетка, которая сидит у него на коленях.

— Может, поговорить с ними? — Я киваю самой себе. — Сорвать пластырь за раз. Верно? — спрашиваю и, ища одобрения, смотрю на Вален. Прошел почти год. У нас было время, чтобы забыть. Но почему мне кажется, что будто Тайер отверг меня только вчера?

— Ага, — произносит подруга, но в ее голосе нет уверенности.

Прежде чем я успеваю отговорить себя от совершения огромной ошибки, я понимаю, что уже направляюсь в их сторону.

Когда я останавливаюсь перед парнями, никто из них даже не реагирует. Глаза Тайера лениво встречаются с моими, но они источают лишь апатию и безразличие. Его пальцы скользят вверх по бедру девушки, и я как завороженная слежу за этим движением, не в состоянии оторвать глаз. Полоснувшая сердце боль застает меня врасплох, а живот скручивает от ревности. Глаза щиплет от слез, но я ни в коем случае не дам им пролиться. Я уже не та девушка, которой была год назад. По крайней мере, так я себе повторяю.

— Эм. — Женский голос вырывает меня из забытья. — Это вообще кто? — спрашивает она Тайера.

— Никто. — Он произносит это слово без малейших эмоций, но я знаю, он хочет задеть меня. И ему удается.

— Могу я поговорить с тобой?

При звуке моего голоса глаза Холдена распахиваются и тут же коварно прищуриваются. Кристиан и вовсе меня игнорирует, поглощенный разговором с Крисом Бейкером.

— Говори, — произносит Тайер. Его пальцы продолжают блуждать по обнаженному бедру девушки.

Я тяжело сглатываю и пытаюсь отвести взгляд.

— Наедине, — добавляю.

— Как видишь, я слегка занят.

Меня тянет уйти. Дураку понятно, что ничем хорошим это не кончится. Но я остаюсь, преисполненная решимости высказаться и наконец-то поставить точку. Неуверенность покалывает мой позвоночник, и я переминаюсь с ноги на ногу.

— То, что наши родители больше не вместе, не значит, что мы не можем быть…

— Кем, друзьями? — перебивает Тайер с горьким смешком. — Это ты собиралась сказать?

Нет — или как минимум не такими словами, — но это звучит слишком… размыто. Он резко встает, девушка с удивленным воплем падает с его коленок на землю, но он даже не обращает на нее внимания. Он вплотную подходит ко мне, так близко, чтобы чужие любопытные уши не смогли различить его слов.

— Мы не друзья. Уже нет.

— Мой косяк, — говорю я и трясу головой. Он прав. Я не узнаю эту новую бесчувственную версию Тайера.

Не знаю, зачем я смотрю на Холдена в ожидании его реакции. Я явно не получу от него ни капли поддержки. Когда-то он тоже был моим другом. Он таращится на меня с каким-то изумленным весельем, пока девушка у него на коленях продолжает облизывать его шею. Отвратительно.

— Проваливай, Шэйн. Это больше не твой дом.

— Да, — соглашаюсь я. — Я это вижу.

Развернувшись, я иду к лесу на противоположной стороне пляжа. Ловлю через костер обеспокоенный взгляд Вален, которая стоит в такой позе, будто вот-вот готова броситься мне на помощь. Еле заметным кивком головы я показываю ей, что все в порядке.

— Ты вернулась, — раздается слева от меня низкий голос. Я оборачиваюсь и вижу Эйдана, одетого в черную рубашку и узкие джинсы. Надо отметить, что на него приятно смотреть: темные кудрявые волосы, чувственный рот, светло-карие глаза.

— Типа того. — Я засовываю ладони в задние карманы шорт.

— Что только что произошло?

— Интриги старшей школы, — говорю. — Судя по всему, мой статус понизили.

— Я бы не стал из-за этого переживать. Где ты пропадала?

Я настораживаюсь, пытаясь угадать его скрытый мотив. Мне вообще не понятно, почему он разговаривает со мной, когда меня нарекли изгоем. Не похоже, что он этого не заметил. Я оглядываюсь, проверяя, что за нами никто не следит, но замечаю, что в нашу сторону, хмурясь, смотрят Тейлор и Алексис.

— У нас есть зрители, — заговорщицки шепчу я. — Тебе не стоит болтать со мной на людях.

Он прикусывает нижнюю губу, пытаясь подавить улыбку.

— Мне плевать. Я давно хотел с тобой поговорить.

— С чего вдруг?

— Потому что вокруг тебя больше нет маленькой армии парней, которые отшивают любого потенциального воздыхателя.

Он произносит это как шутку, но его слова лишь служат напоминанием о том, как сильно все изменилось. И я не думаю, что они действительно всех отшивали.

— Черт, я совсем не это хотел сказать.

— Нет, все нормально. — Я взмахиваю рукой.

Не в силах остановить себя, я снова устремляю взгляд на Тайера. Он смотрит на меня в упор, в его глазах нет ни намека на былое тепло.

Внезапно я ощущаю острую потребность сбежать. Я больше не хочу здесь находиться. Собираюсь попросить Вален подбросить меня до дома, но вижу, что она страстно целуется с Лиамом, и я не могу испортить ей вечер. Они и так редко видятся из-за того, что он живет в общежитии.

— Слушай, ты трезвый? — спрашиваю я Эйдана.

— Как стеклышко.

— Не хочешь подвезти девушку до дома?

— Только если сначала мы заскочим перекусить.

— По рукам.

После того, как я говорю Вален, что поеду с Эйданом, она неохотно соглашается остаться на вечеринке. Мы запрыгиваем в черный внедорожник Эйдана, и он поворачивается ко мне.

— Есть пожелания?

— Пицца, — без колебаний произношу я.

— Ни слова больше. В Хаверхилле есть одно местечко, где готовят охрененную пиццу.

Он заводит машину и выезжает на узкую дорогу, которая ведет к основному шоссе. С Эйданом легко общаться. Он дерзкий и остроумный, но в то же время не хам и не навязчивый. После того, как мы расправляемся с большой пиццей с пепперони и кувшинчиком пепси, я чувствую, что мне стало чуточку легче.

— Все, я объелась, — со стоном говорю, откидываясь на спинку дивана.

— То есть доедать ты не будешь? — спрашивает Эйдан, указывая подбородком на последний кусочек пиццы, лежащий на круглом подносе.

— Он твой, — смеюсь я.

Эйдан складывает кусок пополам и приканчивает его за два укуса, потом отряхивает руки от крошек и встает из-за стола.

— Готова ехать?

Я лезу в сумочку и достаю пару купюр, но он останавливает меня.

— Я заплачу, — говорит и кидает на стол три двадцатки.

— Давай верну тебе половину.

— Нет. — Он засовывает бумажник в задний карман и жестом приглашает меня идти к выходу.

— Спасибо. — Я оборачиваюсь к нему и спиной иду к двери. — За то, что подвез, и за еду.

Парень подмигивает мне, но затем его взгляд улавливает что-то у меня за плечом.

— Вон там не твоя мама?

Уверенная, что он обознался, я разворачиваюсь, но нет, это и правда она, идет, разодетая, через парковку, повиснув на локте какого-то типа.

Какого черта?

— Не хочешь подойти поздороваться? — спрашивает Эйдан.

— Нет. — Я трясу головой.

Тип помогает моей матери сесть на заднее сидение машины, залезает следом, после чего машина уезжает с парковки. Если это свидание, то зачем уезжать из города? Явно не затем, чтобы просто поужинать, это уж точно. И почему она ничего не сказала мне? Может это была деловая встреча с клиентом? Я закатываю глаза от своих рассуждений. Вряд ли. Не то время суток.

Похоже, не у меня одной есть секреты.

Глава 4

Шэйн

Я беззвучно бормочу слова песни « Queen of the Night » группы Hey Violet и направляюсь в столовую, когда меня перехватывает чья-то рука и затаскивает в пустующий класс. Испугавшись, я вскрикиваю и выдергиваю наушники.

— С днем рождения, — говорит Тайер и прижимает меня к стене рядом с дверью. Я пихаю его в плечо и вытягиваю шею, чтобы посмотреть в дверное окошко.

— Тебя же могли увидеть.

Тайер пожимает плечами, наклоняется, подхватывает меня под бедра и подтягивает на уровень своего роста. Мои ноги инстинктивно обвивают его талию, руки обхватывают плечи, и его изголодавшиеся, требовательные губы накрывают мои. Мой рот раскрывается, и его язык проскальзывает внутрь. Я издаю стон, ощутив между ног его твердость, и начинаю бесстыдно толкаться в нее в поисках желанного трения.

Он отстраняется и прерывает наш едва начавшийся поцелуй.

— Ну что, именинница, какой подарок ты хочешь? — хрипло спрашивает он.

— Можно просить все, что угодно? — Я закусываю губу.

— Все, что угодно.

Я наклоняюсь вперед, к его уху. Сердце бешено колотится в груди, но я все равно хочу произнести эти слова.

— Я хочу, чтобы ты снова потрогал меня, — шепчу.

— Шэйн, — рычит Тайер. — Ты, черт возьми, не должна говорить такие вещи.

— Почему? — Я надуваю губы. Однажды он уже прикасался ко мне, и с тех пор я жутко хочу почувствовать это снова.

— Потому что теперь мне придется ходить с этим весь день, — отвечает он и толкается в меня своим стояком.

— Что ж, тогда мне придется позаботиться о себе самостоятельно…

— Ладно. Приходи в амбар после торта и подарков от наших родителей. И там я подарю тебе твой настоящий подарок.

— Готова? — спрашивает Вален, вырывая меня из потока воспоминаний. Я отвожу взгляд от класса, который спровоцировал эти мысли, и обращаю внимание на подругу, которая стоит и недоумевает, почему я неподвижно пялюсь на темный пустой кабинет.

— Я всегда готова.

С тех пор, как между мной и Тайером начало разгораться пламя, прошел ровно год. В ту ночь я встретилась с ним в амбаре, и он исполнил свое обещание. Тайлер не славился высокими моральными принципами, но по какой-то причине со мной он старался не переступать грань. Сначала наши прятки были волнующими, безрассудными. Чувства становились все сильнее, и, в конце концов, нам надоело скрываться. Но сколько раз мы ни пытались остановиться, у нас ничего не выходило.

Мы пробираемся сквозь толпу на школьной стоянке и идем к жемчужно-белому «мерседесу» Вален. Мама улетела в двухдневную командировку, поэтому свой день рождения я буду отмечать с ней. Ничего другого мне и не хочется. Ощущение праздника все равно отсутствует, потому что Грея и мамы нет рядом.

Когда Вален спросила меня, чем бы я хотела заняться, я предложила съездить в Фолл-Ривер — в салон Лиззи Борден. Подруга подумала, что я прикалываюсь, но я не шутила. Мы вместе прикинули, что можно сделать на мое восемнадцатилетие, и остановились на следующих вариантах: стриптиз-клуб, настоящий взрослый клуб, тату или пирсинг. Мысль о татуировке казалась слишком пугающей, но пирсинг? Пирсинг годился. Я даже приятно взволнована.

— Ты вообще общаешься с Эйденом? — спрашивает подруга, как только мы садимся в машину, и заводит двигатель.

Я слабо пожимаю плечами.

— Постольку-поскольку. — С той встречи прошла неделя. Мы здороваемся, когда пересекаемся, и он даже пару раз мне написал, но на этом все. Мне кажется, он догадывается, что интереса к нему у меня нет.

— Эх, жаль. — Она выезжает с парковки и поворачивает в сторону своего дома. В салон мы записались на вечер.

— Почему?

— Потому что я не хочу, чтобы ты угрохала целый год на мечты о тупом экс-сводном брате.

Я изумленно смотрю на нее. Вален всегда подозревала нас, но после похорон стало окончательно очевидно, что между мной и Тайером что-то произошло. Я отмазалась, списав свое состояние на скорбь, но в глубине души мне безумно хотелось во всем признаться. И, судя по ее комментарию, на мой спектакль она не купилась.

— Я не мечтаю о нем!

— Да-да.

— Ты же видела его на прошлой неделе. Он презирает меня. Они оба.

— Именно поэтому ты должна дать шанс другим парням. Особенно таким, которые выглядят как Эйден.

— Да не хочу я ни с кем встречаться.

— Как скажешь. — Подруга пожимает плечами.

Четыре часа спустя мы подъезжаем к кирпичному зданию с огромным окном и вывеской «Heartbreak Ink», под которой лиловым неоном светится пояснение — «Татуировки и пирсинг». Рядом припарковано еще несколько машин, и некоторые из которых мне знакомы. Когда я замечаю «додж хелкат» Тайера, мой желудок совершает кульбит. В этом районе много баров и ресторанов, что притягивает людей, ведь это единственное развлечение в городе помимо пляжа. Здесь же все собираются перед студенческими вечеринками, и мне кажется, что парни как раз собрались на одну из них.

Вален глушит двигатель, мы выбираемся из машины и идем к ярко освещенному салону. Как только мы приближаемся к зданию, из соседнего магазина выходят Тайер, Холден и Кристиан. Тайер замечает меня первым, и его брови зло сходятся на переносице. Холден, уловив смену настроения брата, тоже оглядывается. Кристиану все равно, он удостаивает нас всего одним взглядом.

Волшебно.

— Не обращай на них внимания, — слева от меня произносит Вален.

Я отрываю взгляд от Тайера и иду дальше по тротуару. Колокольчик на двери звякает, когда мы входим внутрь, и нас приветствует парень в баскетбольной майке. Его руки сплошь покрыты разноцветными татуировками.

— Чем я могу вам помочь?

— У нас забронированы сеансы для Вален и Шэйн, — отвечает подруга.

— Да, точно. Я ваш мастер по пирсингу. Меня зовут Нейт. Мне нужны ваши удостоверения личности, а также прошу заполнить эти соглашения, — говорит он и достает из-под стойки две распечатки. Он вручает их каждой из нас, и я, испытывая легкое предвкушение, бегло читаю, что там написано. — Буду готов вас принять буквально через пару минут, — произносит парень и скрывается за дверью служебного помещения.

— Ты решила, где будешь делать? — спрашиваю я, пока заполняю личную информацию в бланке, после чего достаю удостоверение личности и кладу его вместе с листом бумаги на стойку.

— В носу, — отвечает Вален, указывая на свою ноздрю. В ближайшее время ей не исполняется восемнадцать, но у нее есть фальшивое удостоверение. Конечно же, куда она без него.

— Кольцо или гвоздик?

Она поджимает губы, задумавшись.

— Гвоздик. А что выбрала ты?

Прежде чем я успеваю ответить, раздается звон колокольчика, и мне даже не нужно оглядываться, чтобы понять, кто пришел. Это Тайер. Я оказываюсь права. Он и Холден заходят и осматривают салон.

— Мне кажется, вы ошиблись зданием, — говорит Тайер. — «Макдональдс» находится через дорогу.

Я поворачиваюсь к Вален, делая вид, что даже не заметила их, и указываю на свое ухо.

— Хочу небольшое колечко вот здесь. Или, может, «индастриал». (вид пирсинга, при котором одно украшение соединяет сразу два прокола — прим. пер.)

— Мы пришли сюда не для того, чтобы проколоть то, что могли еще в тринадцать лет, малышка Шэйни. — Вален скрещивает руки на груди.

Я закатываю глаза.

— Ладно. Тогда пупок. — Мне нравится мысль о скрытом пирсинге. Что-то, что я смогу с легкостью спрятать.

— Вау, да ты рисковая, — с невозмутимым лицом говорит Тайер.

Я разворачиваюсь и пришпиливаю его к месту взглядом.

— Не припомню, чтобы я спрашивала твое мнение.

Нейт, мастер, выходит из подсобки и кивает парням.

— Пришел обновить татуировку? — спрашивает он, обращаясь к Тайеру.

У него есть татуировка?

Тайер качает головой.

— Мы с ними, — вклинивается Холден и дергает подбородком в нашу сторону.

Я закатываю глаза и протягиваю Нейту соглашение.

— Именинница? — спрашивает Нейт, рассматривая мое удостоверение.

— Ага. — Я перекатываюсь на пятки, внезапно почувствовав нервозность.

— Тогда с днем рождения тебя. Кто пойдет первой?

— Я, — отвечает Вален и подает ему заполненное соглашение.

— Ну что, храбрец, выбирай украшение. — Он указывает на стеклянную витрину, где выставлены всевозможные побрякушки, а также их мерч — начиная со стикеров и заканчивая шапочками и футболками.

Они уходят к витрине, и я иду следом. Пока Нейт показывает Вален сережки для носа, я изучаю разнообразные виды украшений. Некоторые я даже не узнаю. Я фыркаю, когда замечаю изогнутую штангу со свисающим с нее зайчиком Playboy.

— Ты удивишься, сколько народу выбирает ее, — усмехнувшись, обращается ко мне Нейт. — В основном тридцати- или сорокалетние разведенки, которые внезапно обнаруживают в себе долю безумства.

— Не мне их судить, — смеюсь я. Каждому свое.

Как только Вален останавливает свой выбор на маленькой и изящной сережке для носа, они с мастером удаляются вдоль по коридору в кабинет. Я продолжаю рассматривать украшения, но внезапно мои глаза останавливаются на очень особенном украшении. Точнее, на двух.

— Ты слишком боишься, — произносит за моей спиной Тайер. Его голос звучит прямо над моим ухом, и я вздрагиваю от неожиданности и его внезапной близости.

— Нет, ни капельки. — Я сглатываю, ощутив, что он подошел еще ближе.

— Лгунья, — цедит он.

— Не веди себя так, будто ты меня знаешь, — огрызаюсь я.

— О, но ведь я знаю тебя. Я знаю, что в глубине душе ты хочешь их, — произносит он, тыкая пальцем в витрину, и его рука при этом движении задевает мою. — Но в итоге ты струсишь и выберешь, что попроще, потому что хорошие девочки не прокалывают соски.

Я даже не знаю, что меня бесит больше: то, что он вообще заговорил со мной, или то, что он абсолютно прав. Но это совсем не означает, что Тайер знает меня. Он просто заметил, что я пялюсь на них, вот и все.

— Я все! — восклицает Вален, появившись за нашими спинами.

Тайер отстраняется от меня, а Холден наблюдает за нами с дивана у дальней стены. Вален, которая не в курсе нашего диалога, складывает руки под подбородком и театрально взмахивает ресницами.

— Как тебе?

— Быстро тебе сделали, — говорю я и подхожу ближе, чтобы рассмотреть маленький камушек, появившийся в ее слегка покрасневшей ноздре, в то время как сердце бешено грохочет в груди. — Это самое милое, что я когда-либо видела.

— Мне очень нравится, — провозглашает она, рассматривая себя в огромное зеркало.

— Выглядит неплохо, — подает голос Холден, и в его тоне слышится одобрение.

— Сгинь.

— После тебя.

Дверь распахивается, и в салон заглядывает Кристиан.

— Пора ехать.

— Наслаждайся своим колечком в пупке, — насмехается надо мной Тайер, и они с братом выходят за дверь.

Козел.

Я разворачиваюсь и замечаю на стеклянной стойке два альбома в кожаном переплете: на одном серебристым написано «Татуировки», а на другом — «Пирсинг». Я листаю второй, рассматривая различные варианты пирсинга на лице, но через три страницы останавливаюсь, не в силах отвести взгляд.

Я всегда считала, что это красиво, но сделать такое себе… Об этом у меня даже мысли не возникало, но теперь эта идея по какой-то причине крепко засела у меня в голове. С той самой секунды, когда я увидела те украшения на витрине. Я хочу это сделать. И сделаю. Что-то достаточно дерзкое и бунтарское, но не настолько постоянное, как тату. И я не могу отрицать, что есть нечто особенно привлекательное в осознании того факта, что без моего разрешения это никто не увидит.

Нейт, встав за стойку, спрашивает, на чем я остановила свой выбор, и я указываюпальцем на то, что мне понравилось.

— Но ты же хотела другое, — усмехается Нейт. — Украшения для пупка здесь, — говорит он, постукивая татуированным пальцем по стеклу.

— Я знаю. Мне нужны эти.

Его взгляд подскакивает к моим глазам.

— Они для сос…

— Знаю. — Я многозначительно округляю глаза.

Нейт откашливается, но быстро возвращается в профессиональное русло и достает подставку с украшениями-штангами.

— Пойдем в кабинет и обсудим все поподробнее.

Я киваю, и он уводит меня в ярко освещенную, стерильную комнату со стулом, которое напоминает кресло у гинеколога.

— Присаживайся, — произносит он, закрывая дверь.

Я сажусь в кресло, и мое сердце начинает биться в два раза быстрее. Нейт замечает, как в попытке унять дрожь, я зажимаю руки между коленок.

— Ты точно уверена? — приподняв бровь, спрашивает он. — Достаточно жестко для первого раза.

Хорошие девочки не прокалывают соски — звучит в голове голос Тайера. Разве это не слишком банально, что подросток-бунтарь хочет сделать прокол в кое-каком странном месте? Возможно. Неужели я правда решусь?

Я судорожно сглатываю и отрывисто киваю.

— Да. Давай сделаем это.

Его губы растягиваются в улыбке, и по какой-то причине именно эта улыбка заставляет меня осознать, что сейчас этот парень окажется лицом к лицу с моими сосками. Нейт садится в кресло на колесиках и подкатывает ко мне, держа украшения на подносе.

— Но нам стоит поторопиться, пока я не успела себя отговорить.

Он усмехается и тянется за столиком на колесах, ставит сверху поднос и снова переводит внимание на меня.

— Приподнимешь футболку? Лифчик тоже придется снять.

Я киваю и делаю глубокий вдох. Потом стягиваю футболку, спускаю лямки бюстгальтера и расстегиваю его, позволив упасть себе на колени. Соски болезненно напрягаются, будто догадываются о том, что их ждет.

— У тебя отличные соски, — замечает Нейт.

— Эм. — Я даже не знаю, что на это ответить.

— Для пирсинга, — поправляется он. — Пропорциональные и не впалые, поэтому они выглядят замечательно.

— Окей.

Он наклоняется ближе, изучая меня, и я прикладываю все силы, чтобы не ерзать, когда он пальцами тянет за болезненно возбужденный кончик.

— Думаю, поработаем с четырнадцатым размером, поскольку он небольшой. Сначала поносишь штангу, а когда заживет, сможешь сменить украшение.

— И как долго все будет заживать?

Нейт дергает плечом.

— Трудно сказать. Что касается боли, то хуже всего будет сегодня вечером, а в следующие пару недель соски будут слишком чувствительные. В ближайшие четыре-шесть месяцев никаких развлечений. — Он показывает в воздухе кавычки.

Вау, это даже дольше, чем я предполагала. Но на мое решение это никак не влияет.

— Готова?

— Ага.

Нейт встает и отходит к небольшому столику у противоположной стены. Покопавшись там, он возвращается в перчатках и с белой салфеткой.

— Стерилизация, — объясняет он. — Будет немного холодно.

Он протирает мою правую грудь, и по телу пробегает дрожь. Он повторяет процедуру с другой стороны и снова уходит к столику. Когда он возвращается, я замечаю в его руках металлический инструмент, и мои глаза округляются.

— Расслабься, это всего лишь зажим. Ты из тех девушек, которым надо объяснять все поэтапно? Или из «пожалуйста-сделайте-это-как-можно-быстрее»?

— Определенно последнее. Просто предупреди меня, когда начнешь.

— Договорились.

Положив зажим на поднос, он достает из кармана фиолетовый фломастер и зубами сдергивает колпачок. Потом, сосредоточенно хмурясь, наклоняется, чтобы лучше видеть. Он настолько близко, что я чувствую его дыхание на коже, пока он кончиком пальца трогает сосок. Нейт рисует маленькую точку с одной его стороны и вторую с другой. Повторяет эти действия на другой груди, а затем отстраняется и проверяет.

— Посмотри, симметрично? — спрашивает он и дает мне зеркало.

Я кидаю быстрый взгляд на свое отражение, но мне неловко смотреть на свою обнаженную грудь, что странно, ведь я все это время сижу перед мастером полуголая.

— Угу.

— Тогда ложись.

Я слушаюсь и прижимаю ладони к глазам, когда моя спина касается поверхности кресла. Слышу, как Нейт суетится вокруг, а затем ощущаю прикосновение холодного металла к коже.

— Это зажим, — объясняет он. Я чувствую, что мой сосок сдавили, но это совсем не больно. Просто неприятно. — Хорошо, а теперь сделай глубокий вдох, Шэйн, — советует он ровным, спокойным голосом, но это не помогает.

Я делаю вдох, до упора наполняя легкие воздухом, а потом чувствую резкую, обжигающую боль. Я вздрагиваю, еще крепче зажмуривая глаза, и цепляюсь за кожаное сидение.

— Молодец, — хвалит мастер. — Игла прошла. Осталось лишь продеть штангу.

— Не произноси слово игла, — умудряюсь я выдавить подобие шутки. Мне кажется, что меня сейчас стошнит. Все тело сотрясает мелкая дрожь.

— Осталось потерпеть еще раз.

Он проделывает те же манипуляции с другой стороны, и, видимо, от того, что я уже знаю, что меня ждет, в этот раз боль сильнее. Она острая, но, слава богу, кратковременная. И как только она затихает, ей на смену приходит тупая, пульсирующая и ноющая боль.

— Дыши, — командует Нейт. Я даже не догадывалась, что задержала дыхание. Я концентрируюсь на глубоких и медленных вдохах, стараясь не обращать внимания на его действия. По-моему он закручивает шарик на штанге.

— Готово, — говорит Нейт и помогает мне сесть, одной рукой удерживая меня, а другую положив между моих лопаток. Я смотрю вниз, чтобы оценить масштаб катастрофы, но приятно удивляюсь увиденному. На каждом соске небольшая серебристая штанга, нет ни капли крови.

— Как же круто выглядит, — воодушевленно говорю я. Поверить не могу, что я сделала это.

— Это точно, — соглашается Нейт и откашливается. Он наклоняется, чтобы поправить украшения, и мой живот завязывается узлом, потому что это ощущается слишком неприятно.

— Совсем нет крови, — удивленно озвучиваю свои мысли.

— Чуть позже она может появиться. Я дам инструкции по уходу, но прямо сейчас предупреждаю: если ты моешься с мочалкой, то настоятельно советую сделать себе одолжение и выбросить ее.

— Хорошо…

— Нет ничего ужаснее, чем забыть о свежем пирсинге и зацепить его этой дрянью. Поверь мне.

— Да уж. — Я спрыгиваю на пол и тянусь за упавшими вещами.

— И еще советую неделю-другую не носить лифчик.

Пару недель походить в школу без лифчика? Конечно. Это же совсем не странно.

Я натягиваю на голое тело футболку и морщусь, когда груди касается ткань. Нейт снова рассказывает о том, как долго и часто обрабатывать пирсинг и сколько времени избегать различных… активностей. После этого мы возвращаемся в лобби, лифчик свисает из заднего кармана моих штанов.

Вален вскакивает с дивана и спешит ко мне.

— Ты пробыла там целую вечность. Дай посмотреть!

Прежде чем я успеваю остановить ее, она приподнимает мою футболку, оголяя живот.

— Ах ты, маленькая засранка! — восклицает она и смеется. — Я так и знала, что ты соскочишь.

Я поправляю футболку и ухожу к кассе. Нам нужно расплатиться, так что шоу окончено.

— Пятьдесят с тебя. — Нейт указывает на Вален, и подруга лезет в бумажник. Потом говорит мне: — Обычно за каждый берут по сорок пять, но в честь дня рождения я сделаю тебе скидку. Пятьдесят баксов, и мы в расчете.

— Подожди. — Вален вскидывает голову. — Ты сделала два прокола? Где? — Она окидывает всю меня взглядом.

— Там, где никто не увидит, — дразню я, многозначительно округляя глаза. Я даю Нейту пятьдесят баксов и двадцатку чаевых… что для меня далеко не мелочь, но это меньшее, чем я обязана ему, учитывая нашу договорную стоимость. — Еще раз спасибо, — говорю я Нейту, сменив тему разговора, после чего иду к выходу.

Когда мы наконец оказываемся на улице, я облегченно выдыхаю, потому что тех машин больше нет. Вален трусцой бежит к «мерседесу» и запрыгивает внутрь. Я на такие подвиги не способна, так что иду медленно и размеренно. И вижу, как у Вален раскрывается рот.

— Вот же бунтарка, — хохочет она, когда я открываю пассажирскую дверь. — Сейчас же показывай.

Я сажусь и закрываю дверь, после чего поворачиваюсь к подруге. Ухватившись за край футболки, быстро приподнимаю ее.

— Черт возьми, это идеально, — визжит она. Я опускаю футболку и сажусь нормально. — Это очень больно?

— Очень, — соглашаюсь я. — Но совсем не долго. А у тебя как?

Она поворачивает зеркало заднего вида и рассматривает свой нос.

— На удивление не больно. Я лишь слегка прослезилась, но на этом все.

Вален заводит машину и выезжает с парковки. По дороге домой мы еще немного болтаем, но мои мысли снова и снова возвращаются к Тайеру и к тому, насколько сильно он изменился. Он даже не поздравил меня с днем рождения. С учетом всех обстоятельств это не особенно важно, но все равно это лишний раз доказало, что моя жизнь совершила крутой поворот. В прошлом году у меня были Дэнни, Тайер и Холден. У меня был Грей. Сейчас ни одного из них рядом нет.

Машина замедляется, что прерывает ход моих мыслей. Когда я поднимаю глаза, то вижу, что мы подъехали к дому Вален, а не к моему. Я бросаю на нее вопросительный взгляд.

— Ночевка, — невозмутимо отвечает она, как будто это было изначально очевидно. — Сегодня твой день рождения. Ты не проведешь остаток вечера дома одна. Закажем пиццу, напьемся, посмотрим какое-нибудь паршивое шоу по телику, а потом я, наверное, снова попрошу тебя все мне показать.

Я улыбаюсь.

— Я в деле.

Подруга глушит двигатель, потом звякает ключами перед моим лицом.

— Как будто у тебя был выбор.

Глава 5

Шэйн

— Я тут подумала… — произносит мама вместо приветствия, когда я возвращаюсь из школы. В воскресенье она вернулась с магазинным тортом в руках, но больше я ее почти и не видела. И не упоминала, что заметила ее в компании какого-то типа.

— И тебе привет.

— Ты не думала о том, чтобы вернуться в команду? — спрашивает она, сразу переходя к делу.

— Нет, — просто отвечаю я с акцентом на «т». — Но вижу, что ты подумала за меня.

— Мне лишь кажется, что это неплохая идея. Ты наверняка быстро догонишь девчонок, да и в заявлениях на поступление в колледж будет не лишним.

— Не знаю. — Последние два года я была капитаном волейбольной команды. До того, как мы переехали в Сойер-Поинт, играла и за школу, и в клубе, и мне это очень нравилось. Но по какой-то причине в прошлом году я попросту… потеряла интерес.

— Шэйн, — начинает она, заправив прядь мне за ухо и пригладив торчащие волоски. — Я хочу, чтобы у тебя в жизни было все, чего ты заслуживаешь. И не хочу, чтобы ты от кого-либо зависела. Никогда.

Ее серьезный настрой застает меня врасплох. Это же просто спорт. Он никак не повлияет на мое будущее.

— Мне кажется, ты слегка преувеличиваешь.

— Если не волейбол, то может что-то другое? Например, школьный совет? Клуб дебатов? Я уверена, у тебя бы получилось…

— Мам, — резко произношу я, прерывая ее. — Я поговорю с тренером, ладно? — Я говорю это лишь для того, чтобы успокоить ее, на самом же деле у меня нет никакого желания возвращаться в команду. Лишний раз пересекаться с Тейлор и Алексис не входит в список моих жизненно важных дел. Уж лучше присоединиться к ранее упомянутому клубу дебатов.

— Спасибо, — говорит мама и улыбается, но эта улыбка не доходит до ее глаз. Не то чтобы моя мама когда-либо была воплощением счастья и беззаботности, но в последнее время мне кажется, будто она чем-то сильно обеспокоена. И из-за этого мне не по себе. Я пытаюсь убедить себя в том, что она просто морально устала после двух похорон за один год и разрыва с Августом, но чутье подсказывает, что тут скрыто нечто большее. Мысленно даю себе задание позвонить Грею и узнать его мнение о состоянии мамы, хотя не думаю, что он как-то поможет. Он и трубку-то наверное не возьмет.

— Ладно, что делала в выходные? — нарочито беззаботно интересуюсь, уходя к холодильнику. Достаю кувшин с водой и наливаю себе стакан. — Когда я вернулась домой, твоей машины здесь не было.

— Да так, ничего особенного. Обычные повседневные дела, — произносит она, избегая мой взгляд, потом выразительно фыркает. — А чем занималась ты?

Я с грохотом опускаю кувшин на столешницу, отчего она вздрагивает. Но поймать ее на вранье не могу, ведь это выдаст и меня тоже. Я должна была ночевать у Вален.

— Серьезно? — не отстаю я, игнорируя ее вопрос. — Совсем-совсем ничего?

Она встречается со мной взглядом и наконец-то начинает что-то подозревать.

— То, чем я занимаюсь в свое свободное время, — это взрослое дело.

Я хмыкаю. Взрослое дело?

— Не сомневаюсь, — язвлю. Мой намек очевиден.

— Шэйн, — с упреком произносит она и смотрит на меня так, будто совсем не узнает. Нас таких двое.

Дотянувшись до рюкзака, я вынимаю из него все, кроме блокнота и ручки, потом подбираю с кресла покрывало, запихиваю его внутрь и застегиваю молнию. Перебрасываю рюкзак через плечо и иду к двери. Не то чтобы мне есть дело до того, чем занимается моя мать, но если она хочет съехаться с новым мужиком, то я кое-что ей проясню. Я больше никуда не перееду.

— Куда ты собралась?

Я оборачиваюсь и смотрю на нее через плечо.

— То, чем я занимаюсь в свое свободное время, — это взрослое дело.

Пока я добираюсь до амбара, на улице начинает заметно темнеть, и я ругаю себя за то, что не додумалась захватить фонарик. Ладно, обойдусь тем, что есть в телефоне. Приподняв камень, я достаю ключ и отпираю замок. Этот лес никогда не пугал меня — наверное, потому что Тайер всегда был рядом — но сейчас, будучи в наползающей темноте совершенно одна, я слегка нервничаю.

Закрыв дверь, я моментально чувствую облегчение. Страх уходит, я закрываю глаза и глубоко вдыхаю знакомый запах. Из всего, связанного со своей прошлой жизнью, по этому месту я тосковала больше всего. И по человеку, который был здесь со мной.

Я прогоняю из головы непрошенные мысли и подхожу к дивану. Бросаю рюкзак на пол, выуживаю из него покрывало и расстилаю его на половине дивана. Включив фонарик на телефоне, я кладу его рядом, беру блокнот и ручку. Пытаюсь не думать о том, что диван покрыт слоем пыли и грязи, а сам амбар стал пристанищем бог знает скольким жукам и прочим тварям.

Я сажусь, поджимаю под себя ноги и начинаю писать. Много. Я пишу моему брату. Пишу Дэнни. Пишу маме и Грею. И пишу Тайеру. Я изливаю на бумагу все, что не осмеливаюсь произнести вслух — то, что я никогда не смогу высказать, — и не останавливаюсь, пока не замечаю, что по щеке скатывается слеза. Двумя пальцами я дотрагиваюсь до щеки, собираю капельки влаги и растираю ее между пальцами. Я не позволяла себе плакать со дня похорон… и тому было множество причин. У меня не было на это права, но больше всего я боялась, что если заплачу, то уже никогда не смогу остановиться.

Я тянусь за телефоном и проверяю время — десять тридцать шесть. Вижу, что мне не только звонила мама, но и то, что на батарее остался один процент.

— О, господи, — громко шепчу, закидывая блокнот и ручку в рюкзак. Покрывало решаю оставить, вернусь за ним завтра.

Я бегу к двери — соски из-за резких движений болят, но я игнорирую боль, — и закрываю ее за собой на замок. Одной рукой придерживая грудь, я несусь через знакомый лес, молясь, чтобы фонарик продержался до дома. Но через несколько метров телефон вырубается, и меня окутывает кромешная тьма.

— Твою мать, — чертыхаюсь я, судорожно пытаясь оживить телефон, но у меня, конечно же, ничего не выходит. Я делаю глубокий вздох, пытаясь успокоить бешеное сердцебиение.

— Спокойно, спокойно, спокойно, — шепотом убеждаю себя. Чего ты боишься? Ты же ходила по этой тропе сотни раз.

Я делаю шаг, и где-то за спиной раздается хруст ветки. Я замираю и оборачиваюсь. Ничего не видно, но из-за темноты я пугаюсь каждого звука. Я жду несколько долгих секунд и, в конце концов, решаю, что это прыгнула белка или еще какой-то зверек, но, когда я снова начинаю идти, раздается новый звук. В этот раз он похож на шелест листьев под ногами, и он исходит откуда-то спереди, с левой стороны. Потом шуршать начинает и справа, и я резко поворачиваюсь туда, мысленно проклиная себя за то, что потеряла счет времени и осталась без фонарика.

Не дожидаясь, когда воображение разыграется в полную силу, я начинаю бежать в сторону дома. Позади слышу шаги, они догоняют меня, и вот тут-то я начинаю паниковать. Это никакой не зверек, а человек. И он точно не один. Я бегу, что есть мочи, мои ноги горят огнем. Слышу, что шаги становятся ближе, но когда набираюсь храбрости обернуться, то никого сзади не вижу. Я останавливаюсь и кручу головой, гадая, не сошла ли с ума. Когда я оборачиваюсь, то вижу перед собой темный силуэт.

— Бу!

Я кричу, сердце чуть не выпрыгивает из груди, но потом кто-то зажимает мне рот, а второй рукой берет за затылок.

— Заткнись, нахрен.

Тайер? Я напрягаю зрение, чтобы рассмотреть его. Не вижу лица, но знаю, что это он. Я узнаю его голос. И его запах — хвои и табака.

Он отпускает меня и, достав откуда-то фонарик, заливает мое лицо ярким светом. Я щурюсь и рукой прикрываю глаза.

— Меня кто-то преследовал, — говорю, все еще пытаясь отдышаться, и бросаю взгляд себе за спину.

— Что, правда? — спрашивает он, и я различаю в его голосе нотки веселья. И в этот момент до меня доходит. За мной бежал он. И, наверное, Холден.

— Парни, можете уже показаться! — гневно кричу я. Страх уступает место разочарованию и стыду. В темноте вспыхивают еще три фонарика, и парни ржут, как гиены. Как только они подбегают достаточно близко, фонарик Тайера освещает их лица, и мои подозрения оправдываются. Холден, Кристиан и Бейкер.

— Придурки.

Я пытаюсь протиснуться мимо Тайера, но он преграждает мне путь.

— Что ты делаешь?

— Иду домой, — рявкаю я.

— Нет, что ты делаешь здесь? — уточняет он, приближаясь ко мне. — Ты ходила в амбар?

Я сглатываю. Не хочу, чтобы Тайер узнал, что я снова приходила туда. Тогда он из вредности сделает так, чтобы я больше не могла посещать это место.

— Нет, — вру ему. — Я просто гуляла. Мне не спалось.

Он усмехается — в свете фонарика его лицо выглядит слишком зловещим — и, наклонившись ко мне еще ближе, понижает голос.

— Могу помочь тебе с этим.

Его дыхание овевает мое ухо, и по телу разбегаются мурашки.

— Помнишь, когда тебе в последний раз не спалось? — насмешливо интересуется он. — Хочешь, я снова потрогаю тебя между ног? Возможно, в этот раз я даже задействую язык.

Мои щеки краснеют, а кончики ушей вспыхивают огнем.

— Пошел ты. — Я проскакиваю мимо него, и на этот раз он меня не останавливает.

— Ну же, Шэйн, — кричит он мне вслед. — Все будет как в старые добрые времена!

Глава 6

Шэйн

— Доброе утро, солнышко, — произносит Вален, оглядывая меня с головы до ног. — Выглядишь дерьмово.

— Плохо спала, — бормочу я, ни капли не задетая ее комментарием. Из-за недостатка сна и мешковатой рубашки, которая не касается пирсинга, я похожа на бездомную.

После стычки с Тайером я всю ночь проворочалась, не в силах заснуть. Я пыталась убедить себя в том, что это просто последствия всплеска адреналина, но за бессонницей крылось нечто гораздо большее. Я могу помочь тебе с этим. Эти слова снова и снова прокручивались в моей голове. Они были грубыми и обидными, но из-за них что-то внутри меня почему-то сжималось. Как ни странно, мне удалось заснуть только после того, как я перестала бороться с желанием снять созданное Тайером напряжение. Так что, в каком-то смысле он мне действительно с этим помог. Козел.

— На обед в Dunkin’ Donuts?

— Звучит как свидание.

Мы расходимся, и я проскальзываю на первый урок и сажусь за последнюю парту. Как только все рассаживаются, из динамика начинают раздаваться утренние объявления, от звука которых я непроизвольно вздрагиваю. От недосыпа у меня всегда жутко болит голова.

— До-о-оброе утро, сосунки, — слышится пронзительный голос Тейлор. — А теперь о главном. Как вы все знаете, нам пришлось сменить наш талисман и логотип, потому что предыдущий был оскорбительным… или типа того.

Я фыркаю, расслышав в ее тоне расстройство.

— На прошлой неделе мы проголосовали, и уже есть результаты! Отныне вместо «Индейцев Сойер-Пойнта» мы называемся… — она замолкает, и на фоне звучит негромкая барабанная дробь, — «Тиграми Сойер-Пойнта»!

Одна половина класса стонет, а другая аплодирует. С воплем «бу-у-у» кто-то бросает скомканную бумажку. Я же просто радуюсь, что мы наконец-то перестали оскорблять целую группу коренного населения в угоду нашим дурацким традициям.

— Растяжку на входе, а также эмблему на полу в спортзале заменят в ближайшие несколько недель, а пока мы делаем все эти изменения, просим всех проявить терпение. Окей, теперь перейдем к следующей новости от тренера Дженсена и меня. На следующей неделе с трех тридцати до пяти в спортзале будет проходить просмотр в команду по волейболу. За дополнительной информацией обращаться в кабинет тренера.

Да я лучше выковыряю себе глаза чайной ложкой.

Какая-то часть меня жаждет хотя бы крупицы нормальности. Я действительно хороша в волейболе: это что-то привычное, что-то, что я люблю. Но другая, большая моя часть не хочет иметь ничего общего со всем, что с этим связано.

Окинув окружающих взглядом и убедившись, что никто не обращает на меня внимания, я достаю дневник с ручкой, а потом, опустив голову и спрятавшись, как за ширмой, за волосами, начинаю писать, не слушая прочие объявления.

Когда я замечаю прикрепленный к шкафчику листок бумаги, у меня в животе разворачивается страх. Зря я решила, что смогу сойти с их радаров. Подойдя к шкафчику, я читаю, что там написано.

Что общего у Шэйн Куртленд и тараканов?

Я срываю бумажку и переворачиваю ее, ожидая увидеть обидное продолжение, но на другой стороне ничего нет. За спиной раздаются смешки, и, повернувшись, я вижу Тейлор и Алексис, которые, посмеиваясь, наблюдают за мной.

— Неплохо, — бесстрастно произношу я и, скомкав листок, бросаю его на пол. Они теряют хватку. Раньше их подлянки были более остроумными, теперь же смахивают на детский лепет. Я поворачиваю замок, вводя комбинацию цифр, и, когда открываю дверцу, из моего горла вырывается душераздирающий вопль.

Отшатнувшись назад, я врезаюсь в кого-то, а из моего шкафчика начинают расползаться и падать на пол огромные тараканы. Вся дрожа, я смотрю, как они ползают по моим вещам, которых не особенно много. Запасная кофта, батончик мюсли, бальзам для губ. Все это придется выкинуть.

Мое внимание привлекает вторая записка, которая висит внутри шкафчика.

Ответ: и от Шэйн, и от тараканов невозможно избавиться.

Я разворачиваюсь к Тейлор, но ее глазах стоит ужас. Она явно не ожидала того, что только что произошло. Она бы даже не приблизилась к тараканам. В таком случае, кто это сделал? Замок цел, шкафчик, вроде бы, тоже.

Тайер.

Он единственный, кто, кроме Вален, знал мой пароль. Та же комбинация из трех цифр, которую я использую в каждом пароле и на каждом замке. Но почему? Зачем ему отвлекаться от своих привычных делишек, чтобы поиздеваться надо мной в школе? Он даже больше не ходит сюда. Неужели он действительно так жаждет моего отъезда?

— Черт, Шэйн. Больше не оставляй еду в шкафчике, — слышу я голос Холдена около уха. — От нее заводятся насекомые.

О. Значит, теперь грязную работу за Тайера делает брат. На кончике языка вертится едкий ответ, но я решаю оставить его при себе и удостаиваю парня лишь разгневанным взглядом. Они ждут, что я расплачусь и сбегу. Они ждут моей реакции. И я не собираюсь оправдывать их ожидания.

— Кто это сделал? — К нам подбегает мистер Бини, учитель естествознания. В руках у него нечто похожее на стеклянный аквариум. Он опускается на колени и начинает голыми руками собирать насекомых. — Это же мадагаскарский шипящий таракан, домашний питомец, а не вредитель.

Мистер Бини держит тараканов у себя в кабинете, и когда я была у него на уроках, то даже смотреть в их сторону боялась.

— Мне все равно, кто они. Просто уберите их из моего шкафчика. — Живот скручивает, и мой рот кривится от отвращения, пока я смотрю, как учитель собирает насекомых.

— Теперь ты понимаешь, что чувствуем мы, — язвительно произносит Тейлор. У Алексис хватает порядочности казаться раскаивающейся, но остальная часть их шайки ведет себя так, словно ничего смешнее они в жизни не слышали.

В голове что-то щелкает, и я понимаю, что мое поведение и действия должны измениться. Вести себя тише воды, ниже травы? Не прокатило. Более того, лишь усугубило ситуацию. Такие люди, как Тейлор, Тайер и Холден чувствуют слабину за километр.

— Спасибо, — говорю я, наслаждаясь недоумением и изумлением на физиономии Тейлор. — Ты только что очень облегчила мою жизнь.

— Рада стараться, — отвечает она и отводит глаза, не зная, как реагировать дальше.

Я ухожу прямиком в спортивный корпус, оставив мистера Бини копошиться со своими питомцами. К черту Тейлор и Алексис. К черту Холдена и Тайера. С этого момента я больше не буду им позволять влиять на мои решения. И начну я с того, что поговорю с тренером о возвращении в волейбольную команду.

— Ты же прикалываешься, да? — выпаливает Тейлор, когда я захожу в зал, одетая в топик и шорты. Впервые с момента пирсинга я надела спортивный лифчик, и мне, как ни странно, не больно.

— Не-а, — небрежно отвечаю я, затягивая конский хвост. — Так здорово снова вернуться.

На самом деле это и здорово, и пугающе одновременно, но я не собираюсь сдаваться. На прошлой неделе я поговорила с тренером, и он, приняв во внимание причины моего прошлогоднего отсутствия, с радостью согласился, чтобы я вернулась в команду. Конечно, формальности ради, мне нужно было прийти на просмотр, но мы оба знали, что я справлюсь с ним на отлично.

Тейлор подходит ближе, вторгаясь в мое личное пространство.

— Если ты думаешь, будто, вернувшись, сможешь занять мое капитанское место, то я вынуждена тебя огорчить.

— Надо же, я и не знала, что капитан на этот год уже выбран, — осаждаю ее я. На самом деле я даже не задумывалась об этом, но ей необязательно это знать.

Тейлор не успевает ответить, потому что по залу гулко разносится голос тренера.

— Итак, леди. — Он хлопает в ладоши, привлекая наше внимание. — Во-первых, мне очень приятно видеть здесь как новые, так и уже хорошо знакомые лица. Для начала мы проведем разминку и пробежим несколько кругов, после чего вы разделитесь по двое и потренируете передачи. Далее мы посмотрим, что вы умеете в нападении, подачах, сейвах и пасах. В ближайшие дни мы перейдем к тренировочным играм, чтобы оценить, насколько вы быстрые и умеете ли работать в команде. Все понятно?

Я киваю в знак согласия, и еще несколько девушек издают одобрительный вопль.

— Тейлор, проведешь разминку?

— С удовольствием, — отвечает Тейлор и, ухмыльнувшись мне, отходит.

Следующие полтора часа проходят на удивление быстро, и прежде чем я успеваю это осознать, тренер уже дует в свисток и прощается с нами до завтрашнего дня. Я хватаю с трибун рюкзак и спешу на парковку, чтобы не нарваться на еще одну стычку с Тейлор. Я вспотела, устала и, как оказалось, нахожусь далеко не в своей лучшей форме. Все, чего мне сейчас хочется, — это вернуться домой и принять душ.

Когда я приезжаю домой, на улице уже стемнело, подъездная дорожка пустует, а значит мамы нет. Снова. Я открываю дверь, захожу внутрь и включаю свет. Направляюсь прямиком в свою комнату, сбрасываю рюкзак на кровать, потом разуваюсь. Стянув футболку, я поворачиваюсь, чтобы бросить ее в бельевую корзину, но внезапно замираю, заметив стоящего по другую сторону кровати Тайера. Футболка приземляется совсем не туда, куда должна была.

— Какого хрена? — шиплю я, прикрыв грудь руками. — Что ты здесь делаешь?

Я тянусь рукой за спину и включаю свет. Тайер действительно здесь, его руки скрещены на груди, а на дурацком прекрасном лице застыло равнодушное выражение.

— Верни его, — переходит он сразу к делу.

— Вернуть что? — Я непонимающе хмурюсь.

Он огибает кровать и протягивает ладонь.

— Ключ от амбара.

Мое сердце пропускает удар.

— Я знаю, что ты была там. — Он подходит ближе, и я мысленно ругаю себя за то, что непроизвольно оступаю назад.

— Моя мама скоро вернется.

Он в тот же миг фыркает.

— Думаешь, меня это волнует?

— Да что с тобой? — не удержавшись, спрашиваю я. Его темные глаза сужаются, на идеальных чертах лица разыгрывается буря.

— Не прикидывайся тупой, Шэйн. Тебе не идет.

Я всматриваюсь в его печальные глаз, и часть моего сердца разбивается вдребезги.

— Если бы я только могла изменить прошлое…

В одно мгновение Тайер оказывается передо мной, меня отбрасывает к двери, и его руки по обе стороны от моей головы заключают меня будто в ловушку.

— Не надо, — предупреждает он, и его голос сочится ядом. — Тебя не должно здесь быть, мать твою.

— Но где еще мне быть? — шепчу я, моя грудь вздымается от страха и волнения от его близости. Он изменился. Стал непредсказуемым. Но физически он все еще ощущается, как прежний Тайер, выглядит, как прежний он. И мое тело не подчиняется мозгу, потому что все еще трепещет от его присутствия.

Его взгляд, скользнув вниз, задерживается на моем спортивном лифчике.

— Что это у нас здесь? — Он проводит подушечкой большого пальца по тонкой ткани, касаясь соска, и я вздрагиваю. — Ты действительно это сделала.

— Их еще нельзя трогать.

Он приподнимает бровь на слове «еще», и я спешу поправить себя.

— Тебе вообще запрещено их касаться.

— Расслабься, — говорит он, прежде чем я успеваю снова исправиться. Потом отталкивается от стены и отстраняется от меня. — Ты последний человек, к которому я хочу прикоснуться.

Я еле сдерживаюсь, чтобы не скривиться от его слов. Прежняя версия Тайера, конечно, не напоминала мальчика-скаута, но теперь… Его новая версия — холодная, жестокая и совсем не похожа на того парня, в которого я влюбилась в амбаре.

— Убирайся, — отвечаю я, стараясь говорить спокойно. — Сейчас же.

— Отдай ключ, и я сразу уйду.

Я подумываю о том, чтобы отдать его, ведь тогда Тайер уйдет, но сама мысль о том, что я больше не смогу прийти в то единственное место, которое ощущается как дом…

— Я обронила его.

— Чушь собачья.

— Это ты виноват, — выпаливаю в ответ. — Возможно, если бы за мной не гнались, я бы его не потеряла.

Тайер стискивает челюсти.

— Держись от нас подальше, Шэйн. От амбара, от Холдена и от меня.

Я хочу спросить его еще раз, почему он так поступает. Почему ведет себя так, будто я сделала что-то плохое, хотя я только и делала, что поддерживала его. Но гордость мне не позволяет. Я не буду умолять его об ответах. Я не буду умолять его подумать обо мне.

— Но сейчас именно ты находишься в моем доме, — напоминаю я.

— Все такая же дерзкая… — бормочет Тайер, и его взгляд опускается на мои губы. — Но твоего брата больше нет рядом, чтобы прийти на помощь, верно?

Можно сказать, что Грей вырастил меня в одиночку, потому что мама постоянно была в рабочих разъездах. Он был моим братом, лучшим другом и подобием отца. Но по большей части я считала себя самостоятельным человеком. Я хорошо училась и старалась следовать общепринятым правилам. Кроме тех случаев, когда это касалось Тайера. Он пробуждает во мне все самое порочное, рядом с ним я не могу мыслить ясно. Ни тогда, ни тем более сейчас. Он сделал меня безрассудной, и мне это нравится.

Никто и предположить не мог, что мы влюбимся друг в друга. Он был плохим парнем. Одиночкой. Непредсказуемым. А я была просто… Шэйн. Младшей сестренкой Грея. Но он знал настоящую меня, и мне казалось, что я знаю его.

— А может, теперь это ты защищаешь его, — задумчиво говорит Тайер.

Что?

— От чего Грейсона нужно защищать? — спрашиваю недоуменно. Грей, Дэнни и Тайер были очень близки, будучи самыми старшими, но когда погиб Дэнни, они превратились в подобие Монтекки и Капулетти.

Прежде чем он успевает ответить, я слышу звук открывающейся двери, а через секунду — цокот маминых каблуков. С широко распахнутыми глазами я поворачиваюсь к Тайеру. Если он нервничает, то умело это скрывает. Мало того, он выглядит раздраженным от того, что нас прервали. Я же, одетая лишь в спортивный лифчик и шорты, могу думать только о том, как странно все будет выглядеть со стороны.

— Шэйн? — зовет мама. — Как прошла твоя трени…

Она распахивает дверь в мою комнату и застывает на месте, когда замечает Тайера. Мама бросает на меня вопросительный взгляд, после чего снова смотрит на мрачного парня, стоящего в моей комнате.

— Тайер, — удивленно произносит она, поднося руку к груди и теребя ожерелье тонкими пальцами.

— Елена. — Он не утруждает себя тем, чтобы скрыть презрение в голосе или в выражении на лице. Мама с опаской косится на него, никто не произносит ни слова. Моя мама никогда не была любимым человеком братьев Эймс, учитывая статус их отца и его склонность приводить домой золотоискательниц, так что между ними нет никаких теплых чувств. Но сейчас все кажется иначе, и я не могу понять, почему.

— Тайер подвез меня после тренировки. — Ложь с легкостью срывается с моего языка, и я чувствую, как напрягается Тайер. Я даже не увидела его машины на улице, но если мама и понимает, что я обманываю, то решает не уличать меня публично во лжи.

— Как мило. — Ее тон вежливый, но губы недоверчиво сжаты.

— Вы же меня знаете. Всегда готов протянуть вашей дочери руку помощи. — Тайер подмигивает мне.

Мое лицо пылает от смеси гнева и смущения, смысл его слов предельно понятен, и парень ухмыляется, прекрасно осознавая, какое воспоминание только что всплыло в моей голове.

— Я думала, ты живешь в Амхерсте. — Это звучит как обвинение.

— Он уже собирался уходить. — Я встаю между ними, не давая Тайеру возможности что-то ответить. Внезапно комната начинает казаться слишком переполненной. Они следуют за мной через весь дом, не утруждаясь перекинуться даже парой слов. Мама остается ждать меня на кухне, а я провожаю Тайера к выходу. Распахнув дверь, я жестом прошу, чтобы он уходил. Его взгляд устремляется в сторону кухни: он знает, что мама может нас слышать.

— Скоро увидимся.

Я знаю, что это не простое дружеское прощание.

Это угроза.

К счастью, следующая неделя проходит без приключений… во всяком случае, если говорить о братьях Эймс. Тейлор продолжает подкалывать меня на тренировках, но если Тайер и Холден кажутся большими голодными волками, то Тейлор и Алексис больше походят на мошкару. Они назойливые, но безобидные. Последний день просмотра был в пятницу, и уже сегодня днем в спортзале вывесят результаты.

— Почему ты нервничаешь? — удивляется Вален, поднося ложку с йогуртом ко рту. — Ты же прекрасно знаешь, что у тебя все получилось.

— Я вовсе не нервничаю.

Подруга посылает мне выразительный взгляд, и я закатываю глаза, прекращая свой спектакль одного актера.

— Прошло много времени, и я подрастеряла былую форму. Что, если меня отправят в младшую команду?

— Вот ужас-то будет! — Она притворно ахает и округляет глаза.

— Ой, заткнись. — Правда заключается в том, что я боюсь не того, что не попаду в команду. Я боюсь снова начать играть. И точка.

— Пойдем. — Она встает, выбрасывает упаковку от йогурта в мусорку и тянет меня за локоть.

— Что ты делаешь?

— Сейчас мы вместе пойдем и убедимся, что тебя взяли в команду.

— Мы ведь даже не знаем, составлен ли уже список.

Вален указывает подбородком в сторону коридора, где я замечаю спешащих в спортзал Тейлор, Алексис и их подругу Эддисон.

— Готова поспорить, что они знают.

— Ладно.

Когда мы входим в спортзал, то видим, что на баскетбольной площадке играют ребята, у которых нет перерыва, а возле вывешенного в углу листка бумаги столпилась группа волейболисток. Пока я шагаю в их сторону, баскетбольный мяч неожиданно вылетает за пределы поля и, отскочив, останавливается возле моих ног. Нас замечает Эйден и трусцой подбегает ближе. С той ночи, когда он подвез меня, мы с ним периодически пересекались, но перекидывались лишь парой слов. Я решила, что это была разовая акция.

— Привет, — говорит он, останавливаясь перед нами. Я наклоняюсь, поднимаю мяч и передаю его парню. — Нам нужно снова потусоваться вместе.

Я недоверчиво приподнимаю бровь.

— А Холден в курсе, что ты общаешься со мной?

Он наклоняется ближе ко мне, будто собираясь поведать секрет.

— Что бы ты там ни думала, время от времени я могу принимать за себя решения сам.

Засомневавшись, я прикусываю губу. Он один из них. И, если честно, то в глубине души я еще испытываю ошибочное чувство преданности к Тайеру, хотя он предельно ясно дал мне понять, что не хочет иметь со мной ничего общего. Но было бы неплохо завести еще одного друга.

— Хорошо, я согласна на дружбу, — отвечаю я, чтобы не возникло никаких недоразумений. Очевидно, Эйден не ожидал такого ответа, потому что его брови взлетают, а рука накрывает растянувшиеся в улыбке губы.

— Черт возьми, Шэйн, ты вот так сразу собираешься меня зафрендзонить?

Я смеюсь, не зная, что на это ответить.

— Расслабься, я прикалываюсь над тобой. Честное скаутское, — клянется он, приложив ладонь к груди. — Друзья так друзья.

Он протягивает мне телефон, и я забиваю свое имя в контакты.

К нам приближаются Тейлор, Алексис и Эддисон.

— Хорошие новости, Шэйн, тебя взяли в команду, — провозглашает Тейлор своим стервозным тоном. — Теперь ты наконец-то сможешь поработать над своей огромной задницей, которую отрастила за год.

Я закусываю губу, закатываю глаза и едва ли не теряю все свое самообладание, когда она шлепает меня по попе и удаляется.

— А мне кажется, что у тебя просто феноменальная попка, — ухмыляется Эйден, и его взгляд блуждает по моему телу. Я пытаюсь улыбнуться, но эта улыбка кажется слишком неестественной. Какая же Тейлор сучка.

— Это точно, — кивает Вален. — Люди платят приличные деньги, чтобы сделать себе такую же задницу, как у тебя.

— Эйден! — кричит кто-то, вскидывая от нетерпения руки. Я возвращаю парню телефон, и, когда он его забирает, его пальцы касаются моих.

— Я напишу тебе позже. — Он убегает и возвращается к игре.

Теперь мне кажется, что у Холдена не такое уж и сильное влияние, как я считала ранее.

— Ты же понимаешь, что Тейлор просто ревнует из-за того, что ты перетягиваешь внимание на себя?

— Честно говоря, мне наплевать, что она там думает. — Я не позволю словам Тейлор задеть меня. Ведь она готова сделать что угодно, лишь бы я начала сомневаться в себе.

Мы останавливаемся возле прикрепленных к стене двух листов бумаги. Пробравшись сквозь толпу девушек, я подхожу к напечатанному списку и пальцем веду по именам, пока не нахожу свое.

— Удивительно, — говорит Вален, выглядя при этом абсолютно не удивленной. — Никогда бы не подумала, что вернут бывшего капитана команды.

— Рад твоему возвращению, Шэйн, — слышу позади голос и, развернувшись, вижу тренера Дженсена. Он по-дружески сжимает мое плечо.

— Спасибо, тренер. — Я улыбаюсь — на сей раз не вымученно. Впервые с прошлого года меняпереполняет самое настоящее приятное предвкушение. Не могу не добавить, что это наконец-то успокоит мою маму.

— Тренировки начнутся на следующей неделе. До встречи.

Я киваю, и тренер уходит.

— У нас есть еще несколько минут до конца перерыва, — информирует меня Вален. — Хочешь сходить за кофе?

— Я пас. Мне нужно кое-что сделать.

— Звучит загадочно. — Подруга прищуривает глаза.

— Ничего загадочного, просто нужно встретиться с дамочкой из администрации, которая ко мне прицепилась.

Я иду в кабинет мисс Томас, предварительно взяв из нового шкафчика свой дневник. Я попросила сменить старый шкафчик на новый. Ни за что на свете не прикоснусь к тому тараканьему логову. Дверь мисс Томас приоткрыта, она разговаривает по телефону, зажав его между ухом и плечом, а когда замечает меня, то машет рукой, чтобы я заходила. Я проскальзываю внутрь и прикрываю дверь. Мисс Томас жестом просит садиться, и я опускаюсь на стул и достаю телефон, чтобы быстренько написать маме о том, что меня взяли в команду.

— Прошу прощения, — говорит мисс Томас, поставив трубку в держатель на стенке. — Как продвигаются твои записи?

Я покусываю нижнюю губу и тереблю края дневника.

— Это не похоже на привычные записи. Больше похоже на отдельные письма и мысли, написанные без какой-либо причины.

— Вот как? — Она приподнимает бровь.

— Так само получилось, — отвечаю я. — Но я же все равно пишу, так что это считается. — В моем тоне сквозят защитные нотки.

— Конечно, считается, — соглашается она. — Письма — это очень распространенный и эффективный метод. Изливание на бумагу своих чувств и мыслей, которые бы никогда не были высказаны вслух, действительно может помочь. — Мисс Томас протягивает руку. — Могу я взглянуть?

Я колеблюсь. Не хочу, чтобы она или кто-либо еще видел мою уязвимость. Приносить дневник в школу и без того очень рискованно. Если он попадет не в те руки…

— Ты же помнишь, что я не собираюсь читать его? — напоминает она. — Я просто хочу убедиться, что ты заполняешь страницы.

У меня вырывается смешок, и я передаю ей дневник. Ох, страниц будет много.

Взяв дневник в руки, она начинает быстро листать его, и при виде того, как много я написала, ее брови сходятся на переносице. Некоторые записи похожи на коротенькие записки вроде тех, которые передают на уроках, некоторые похожи на стихи, а другие — на несвязный бред, написанный наискосок и поперек листа. Мое сердце начинает биться сильнее. Я надеюсь, что она не увидит никаких слишком личных записей, но мисс Томас неожиданно отдает дневник мне.

— Ну что? — говорю я и с нетерпением жду ее реакции, крайне раздраженная тем, что меня это волнует.

— Мне кажется, что тебе пора обзавестись новым дневником, — говорит она, и ее лицо озаряет улыбка. — Как ты себя чувствуешь?

Я пожимаю плечами.

— Пока что не понимаю. Мне не особо нравится, какие чувства это у меня вызывает, но когда я начала писать, то уже не смогла остановиться. Может быть, я просто мазохистка.

Она смеется в ответ.

— Что ж, продолжай в том же духе. Увидимся через две недели.

Глава 7

Шэйн

— Хорошо, дамы, закончим мы на упражнении, которое многие из вас отлично помнят. Оно называется «гипервентиляция».

По залу разносится всеобщий стон недовольства, потому что да, это упражнение настолько же увлекательное, как и его название. Если что, это сарказм.

— Вижу, вы его помните, — смеется тренер. — Девушки, вам очень важно быть агрессивными. Вы не должны бояться упасть. Шэйн, — произносит он и поворачивается в мою сторону. — Встань сюда.

Выдохнув от облегчения, что мне досталась самая легкая роль в упражнении, я подхожу к сетке, мои «асиксы» скрипят по полу спортивного зала. Повернувшись к сетке спиной, я смотрю на остальную команду.

— Сара и Тейлор будут помогать подавать мячи, а остальные шестеро разобьются на пары и будут чередоваться.

Команда встает в три ряда по двое, а Тейлор и Сара проходят под сеткой и идут к корзине с мячами, которая стоит у меня за спиной.

— Ваша задача — сделать по десять хороших пасов Шэйн. Мы подаем вам мячи, вы пасуете их Шэйн, разворачиваетесь и пожимаете руку своему партнеру, потом снова поворачиваетесь за мячом и быстро подаете его. Всем все ясно?

Команда кивает в знак согласия.

— Отлично. Шэйн будет считать до тех пор, пока не получит десять хороших пасов, затем вы меняетесь. Если вы подали плохо, то пас не засчитывается. Все это на ее усмотрение.

Тренер дует в свисток, после чего он, Тейлор и Сара начинают перекидывать мячи через сетку, а остальные члены команды торопятся их подхватить.

— Один! — кричу я, успев поймать мяч прежде, чем он коснулся пола.

Вокруг воцаряется хаос: мячи летят во все стороны, девушки носятся, пытаясь их ухватить.

— Два!

— Ну же, дамы. Шевелимся! — кричит тренер.

Когда я досчитываю до девяти, по ощущениям проходит целая вечность. Девчонки порядком выбились из сил, бегая туда-сюда. Они начинают терять концентрацию, но, в конце концов, им удается сделать последний хороший пас.

— Десять! — выкрикиваю я и поднимаю мяч над головой.

Тренер дует в свисток, я поворачиваюсь к нему, и в этот самый момент мне в лицо попадает мячом. Сильно.

— Какого черта?! — Даже не посмотрев, я догадываюсь, что это дело рук Тейлор, и когда вижу ее притворное сожаление, понимаю, что не ошиблась.

— Упс, мне очень жаль, — щебечет она, склонив голову набок в фальшивом сочувствии.

— Жаль тебе… о да, конечно. — Я делаю шаг в ее сторону, но тренер ловит меня за ткань спортивного топа и удерживает на месте.

— Тейлор, Шэйн, вы остаетесь. Остальные могут идти домой.

Я закатываю глаза и, пока команда уходит из зала, рассматриваю свои ногти. Когда мы остаемся втроем, тренер наконец заговаривает.

— В прошлом году вы были подругами, — произносит он и ждет, когда кто-то из нас объяснит ему, что случилось.

— Некоторые вещи меняются, — невозмутимо отвечаю я.

Он смотрит то на меня, то на Тейлор, которая стоит, скрестив руки. Ее маска сучки снова на месте.

— Это будет мешать вам играть? — спрашивает тренер, и в его голосе чувствуется легкое раздражение.

— Нет, — одновременно отвечаем мы.

— Отлично. Первая игра состоится через две недели, — предупреждает он. — До этого момента настоятельно советую разобраться между собой.

— Хорошо, — подает голос Тейлор.

— Хорошо.

Тейлор разворачивается на пятках и уходит в раздевалку, а я хватаю рюкзак и спортивную сумку и сразу иду на парковку. Помоюсь и переоденусь уже дома. Я вспотела, устала и испытываю непреодолимое желание познакомить ее самодовольное личико со своим кулаком, так что для всех будет лучше, если я уеду прямо сейчас.

Я шагаю, уткнувшись в свой телефон и строча маме сообщение о внезапно возникшем занятии после уроков, и совсем не обращаю внимания на все вокруг. Свободной рукой на ощупь выуживаю из рюкзака ключи, но когда поднимаю глаза, то застываю на месте. У моей машины стоят, скрестив на груди руки, Тайер и Холден.

Я закатываю глаза и роняю голову набок.

— Не знаю, что это значит, — я поочередно указываю на них, — но сегодня я не в настроении.

Две пары глаз буравят меня хмурым взглядом, ни один из парней не отвечает.

— Ладно… — произношу я, приближаясь к машине.

Холден стоит у капота, а Тайер — справа, возле водительской дверцы. Я нажимаю на кнопку разблокировки дверей, но сесть за руль не успеваю, потому что Тайер подхватывает меня и перекидывает через плечо. Мои ключи, сумка и телефон падают на асфальт.

— Какого хрена ты творишь? — ору я, пытаясь вырваться на свободу, но одна его рука крепко держит меня за талию, а вторая — за бедра, и высвободиться невозможно.

— Собери ее барахло, — приказывает он и уходит прочь от моей машины. Я приподнимаю голову и, извернувшись, вижу припаркованный на другой стороне стоянки черный «рендж-ровер» Холдена.

— Поставь меня на землю! — Я брыкаюсь, тщетно пытаясь вывернуться из его рук. Холден обгоняет нас, открывает заднюю дверцу и закидывает внутрь мои вещи.

— Поехали, — говорит Холдену Тайер, после чего наклоняется и стряхивает меня с себя на заднее сидение. Я порываюсь выпрыгнуть из машины, но Тайер залезает в салон следом за мной и захлопывает дверь.

Я отшатываюсь, чтобы открыть противоположную дверцу, но слышу, как защелкиваются замки. Поднимаю штырек замка вверх и снова дергаю ручку, но дверца не поддается. Тайер никак не реагирует. Он не пытается остановить меня, не посылает мне свои самодовольные ухмылки. Его глаза источают глубочайшую скуку. Он будто ждет, когда я устану беситься, и он сможет продолжить… что бы он там ни задумал.

— Серьезно? Защита от детей? — Я так сильно дергаю ручку, что мне кажется, будто она вот-вот сломается.

— Если это работает, то почему нет, — отвечает из-за руля Холден. Он заводит машину, переключает передачу и выезжает с парковки. От резкого поворота меня откидывает назад, и я ударяюсь головой о стекло.

— Ай! — Я тру затылок, после чего разворачиваюсь к дверце спиной и, опершись о сиденье, впиваюсь в Тайера взглядом. — Что, тараканов и ночного преследования было недостаточно? Решил добавить в этот список и похищение?

— Успокойся, истеричка. Мы просто хотим задать тебе пару вопросов.

— А ты не мог этого сделать, не запирая меня в машине? — Я стараюсь говорить четко и холодно, надеясь, что они не заметят в моем голосе страха. Они не причинят мне вреда. Это же Тайер. Хотя, раньше мне тоже не верилось, что он начнет меня ненавидеть, но посмотрите на нас сейчас.

— Что ты знаешь о моем брате?

Я кошусь на Холдена.

— Не о нем. О другом моем брате.

Дэнни.

— Что это за вопрос?

Неожиданно Тайер бьет кулаком по подголовнику позади нас, и я вздрагиваю.

— Не играй со мной, Шэйн.

— Я ничего не знаю!

— Ее телефон запаролен, — говорит Холден, и через плечо передает мой сотовый Тайеру.

Тайер берет его, вводит пароль и, когда тот срабатывает, бросает на меня такой взгляд, который я не могу расшифровать. Закатив глаза, я отворачиваюсь. Мне в самом деле нужно сменить пароли… везде. Я понятия не имею, что он рассчитывает обнаружить у меня в телефоне, но не пытаюсь устроить сцену, потому что знаю, что он ничего не найдет. Мне скрывать нечего — особенно, если это касается Дэнни.

— Что, твой братец тебя игнорирует? — насмешливо говорит Тайер и разворачивает экран, демонстрируя мне нашу одностороннюю переписку.

— Он слишком занят учебой. — Я бросаюсь за телефоном, но Тайер поднимает руку, удерживая его вне моей досягаемости. Его лицо мрачнеет, но он быстро возвращает прежнее выражение.

— Спрашиваю еще раз. Что ты знаешь о Дэнни?

Я в замешательстве трясу головой и уже открываю рот, чтобы снова сказать, что не понимаю вопроса, но парень прерывает меня.

— О той… о той ночи, — уточняет он. Его челюсть напряжена, глаза полны печали, и на долю секунды я забываю о том, что он удерживает меня здесь против моей воли. Я забываю обо всех его грубых действиях и словах и хочу одного: обнять его. Но затем на его лицо снова опускается маска, напоминая мне, что прежнего Тайера больше нет.

— Ты знаешь, о чем я знаю, — говорю тихо, надеясь, что Холден не слышит. В конце концов, в тот момент, когда нам сообщили, я была с ним. — Он упал с водопада, — отвечаю, пытаюсь не задохнуться.

— Упал, — ровным голосом повторяет Тайер. — Ну же, Шэйн. Ты же слушаешь криминальные подкасты и веришь в теории заговоров… Неужели ты думаешь, будто мой брат просто так пошел искупаться в гребаную минусовую температуру? Один.

Я вздрагиваю.

— Хочешь сказать, что это был не несчастный случай? — Я мотаю головой, отказываясь в это поверить. Я много думала о том, что случилось той ночью, но люди часто калечились, прыгая с той скалы. После гибели Дэнни там наконец-то поставили предупреждающие знаки. Но мне и в голову не приходила мысль о том, что это могло быть подстроено. — Кто мог желать ему смерти?

— Именно это я и собираюсь выяснить, — обещает Тайер. — Но если окажется, что ты солгала мне…

— Не солгала, — резко говорю я.

— Поглядим.

Глава 8

Тайер

— Думаешь, она говорит правду? — спрашивает Холден, наблюдая за удаляющейся фигурой Шэйн, пока та спешит к своей машине.

Ничего не могу с собой поделать, но я действительно удивлен ее новообретенной строптивостью. Когда Холден впервые сказал мне, что она вернулась, я разозлился… нет, я пришел в чертову ярость. Как она посмела показаться здесь после всего, что произошло? Но теперь… Теперь я жду наших маленьких стычек, но не совсем понимаю, что я из-за этого чувствую. Не то чтобы я вообще когда-либо мог понять что-либо, связанное с Шэйн.

— О том, что она ничего не знает? — Я пожимаю плечами, следя за движениями ее попки в этих долбаных эластичных шортах, которые когда-то сводили меня с ума. Она закидывает свой рюкзак на заднее сидение, а потом садится за руль. — Возможно. Но это не делает ее невинной.

Шэйн, словно услышав меня, опускает стекло, высовывает руку и показывает средний палец.

— Нет, — соглашается Холден. — Она уже не такая невинная, да?

Я ловлю его голодный взгляд в зеркале заднего вида, и в груди завязывается узлом нечто, похожее на ревность. Он не знает, что когда-то Шэйн была моей. Никто не знает. Она была моим маленьким грязным секретом. И я собираюсь хранить его дальше.

Потянувшись за переднее сиденье, я даю брату подзатыльник чуть сильнее, чем следовало.

— Твою мать! — рявкает он, отрывая взгляда от Шэйн.

— Свали. Я поведу.

Холден перелезает через приборную панель, а я вылезаю и запрыгиваю на водительское место.

— Ну, что теперь?

— Подружись с ней снова. Как говорится, держи своих друзей близко, а врагов еще ближе, и все в таком духе.

Холден глядит на меня, как на психа.

— И как, черт возьми, мне это сделать? Она совершенно точно больше не доверяет нам.

— Тогда заставь ее поверить тебе. Если она что-то знает, то со временем обязательно проговорится.

Секреты не вечны.

Особенно в Сойер-Пойнт.

Глава 9

Шэйн

— Шэйн? — звучит за дверью в ванную неуверенный голос мамы, и я поглубже погружаюсь под воду, чтобы мыльная пена скрыла мои особые украшения.

— Заходи.

Дверь открывается, и я вижу маму, на ее лице написано раскаяние.

— Ты получила мое сообщение?

Черт. С того момента, когда Холден и Тайер перехватили меня после тренировки, я больше не выходила на связь.

— Прости, тренировка затянулась надолго, и я забыла ответить.

Она с легкостью проглатывает эту ложь, проходит в ванную и садится на закрытую крышку унитаза.

— Ничего страшного. Я просто хочу убедиться, что с тобой все в порядке. Я могу попросить начальство заменить меня кем-то другим, — предлагает она. — Пять дней — слишком долгий срок, чтобы быть одной.

— Мам, — спокойно отвечаю я. — Мне восемнадцать. Думаю, я смогу прожить несколько дней без тебя.

Она поджимает губы.

— Я знаю, но это не значит, что ты должна оставаться одна. После отъезда Грея все стало иначе.

— Все равно я буду загружена учебой и вечерними тренировками. Я и не замечу, что тебя нет.

— Я позвоню твоему брату и попрошу его приехать хотя бы на выходные.

— Не надо, — решительно говорю я. Мой брат сейчас находится в каком-то извращенном и недоступном пузыре, и я даже не уверена, что мама это осознает. И то, что он находится в двух часах езды от дома — идеальное прикрытие.

— Кто летит на этот раз? Я его знаю? — меняю я тему.

— Какой-то суперизвестный спортсмен, — произносит мама, взмахнув рукой. — Представляешь, он заявил, что на стюардессах должны быть туфли на высоком каблуке и платформе.

— Отстой. — Я морщу нос.

Работа мамы кажется привлекательной только с земли. Да, она постоянно летает на частных самолетах и принимает в качестве чаевых украшения и дорогущие сумки, но еще ей приходится сталкиваться с распутными мужчинами, которые считают, что она может предложить им и другие услуги. Плюс ее в любой момент могут заменить на кого-нибудь красивей и моложе. Я просто не представляю, как она справляется с таким стрессом.

Мама пожимает плечами.

— За те деньги, которые он платит, я готова хоть клоуном нарядится и разрешить называть себя Бозо.

Я смеюсь, и пузырьки пены летят в ее сторону. Мне очень хочется спросить, с кем она встречалась тогда и почему ведет себя скрытно, но такие моменты — когда ее лицо озаряет улыбка, а разговор льется непринужденно — в последнее время слишком редки.

— Когда ты уезжаешь?

— В понедельник. В этот раз меня хотя бы предупредили заранее, а не за день до вылета.

Я киваю, и мама, хлопнув себя по коленям, встает.

— Ладно, купайся. — Она идет к выходу, но останавливается в проеме, ухватившись за дверной косяк. — Напомни мне, чтобы позже я поговорила с тобой о заявлениях в колледж.

— Да, кстати, тренер организует для выпускников обзорную экскурсию по колледжам.

Это еще одна вещь, о которой я забыла сказать. Скоро на игры начнут приезжать университетские скауты, но тренер хочет, чтобы сперва мы изучили ближайшие учебные заведения, прониклись атмосферой, и чтобы нас там заметили. Не уверена, что меня все еще интересует спортивная стипендия, но совсем отказываться от этой возможности тоже нельзя.

— О, здорово. — Брови мамы взлетают вверх, и я более чем уверена, что она приятно удивлена.

После несчастного случая мы не обсуждали планы на колледж. Мама буквально ходила на цыпочках вокруг меня, потому что на несколько месяцев я впала в эмоциональный анабиоз — и не только из-за Дэнни. Потеря Тайера была для меня не менее тяжела, как бы извращенно ни звучала эта правда.

— Это просто замечательно, — повторяет она.

Я вымучиваю подобие обнадеживающей улыбки, и мама уходит. Как дверь со щелчком закрывается, улыбка сползает с моего лица, а мысли возвращаются к Тайеру. Он всегда был устрашающим, но раньше я его не боялась. Хоть я и уверена, что Тайер не причинил бы мне вреда, сегодня он меня по-настоящему испугал. Это не было похоже на дурацкий школьный розыгрыш.

Но что он пытался узнать? Неужели он правда считает, что с Дэнни случилось нечто преступное? Его смерть назвали несчастным случаем, но может, я и все остальные сразу приняли эту версию, потому что поверить в нее было проще, чем предположить даже малейшую вероятность того, что Дэнни убили? Неужели мы были настолько слепы? Все родители этого города — настоящие мастера пускать пыль в глаза. Их поколение слишком беспокоится о своей репутации и ненавидит выносить сор из избы. Жизнь в отрицании стала для них ежедневной нормой.

Я никогда не относила себя к такому типу людей. Я всегда была слишком любопытной: интересовалась криминалистикой, теориями заговора и больше всего — психологией. Что делает человека таким, какой он есть? Природа или воспитание? Тайер как-то спросил, почему я так увлеклась этой темой, ведь подавляющее большинство жертв — это женщины. Он сравнил меня с рыбой, которая запала на телешоу «Смертельный улов». Я же ответила, что знание — сила, и благодаря этому я чувствую себя более подготовленной. Более защищенной.

Когда нечто ужасное случается с близкими и любимыми людьми, это бьет в самое сердце. Раньше тебе казалось, что в твоем городе или в твоей семье этого точно не произойдет, но несчастье не выбирает, куда ударить. Ужасные вещи происходят повсюду. И с кем угодно.

А может, смерть Дэнни все же была нелепейшей случайностью. Может, Тайер находится на стадии отрицания и просто пытается найти виноватого. Это куда более вероятно.

Потрясенная тем, какой поворот приняли мои мысли, я делаю глубокий вдох, крепко зажмуриваюсь, и с головой погружаюсь под воду. Одно ясно точно. Тот Тайер, которого я когда-то знала, исчез, и его место занял лишь призрак моей былой любви.

— Привет, сестренка.

— Господи. — Выбравшись из машины, я подпрыгиваю от неожиданности, потому что совершенно не ожидала увидеть здесь Холдена. — Что тебе нужно?

Не дожидаясь его ответа, я начинаю пробираться между рядами припаркованных автомобилей по направлению к школе. Холден догоняет меня и закидывает руку мне на плечо.

— Разве парню нельзя проводить свою «сестру-тире-подружку» на урок?

Резко остановившись, я поворачиваюсь к нему.

— Во-первых, я тебе не сестра, так что прекрати меня так называть, — гневно шепчу. — А во-вторых, мы давным-давно не друзья. Ты меня ненавидишь, забыл?

— Черт, Шэйн, тебе притащить вантуз, чтобы ты смогла выудить еще больше старого дерьма?

Старого дерьма?

— Вчера ты в прямом смысле слова засунул меня в машину и похитил.

— Опять эта драма. Кстати, формально это был Тайер.

Тряхнув головой, я быстрым шагом начинаю идти. Невероятно. Холден подбегает ко мне и, ухватив за локоть, разворачивает к себе лицом.

— Послушай, — произносит он, перестав притворяться. — Я был козлом.

Я выгибаю бровь.

— Это еще мягко сказано.

— Мы не могли не расспросить тебя, — продолжает он, не обратив внимания на мой комментарий, и проводит рукой сквозь свои густые каштановые волосы. — Твое возвращение было слишком уж неожиданным. Сложно понять, кому можно верить. Этот год был отстойным, окей?

Я вздыхаю и, чтобы не смотреть в его умоляющие глаза, устремляю взгляд в небо. Холден манипулирует гибелью брата, чтобы заставить меня вновь стать друзьями. Но даже зная его истинные мотивы, я все равно попадаюсь на этот крючок.

— Извини, если мы испугали тебя.

— Вы не испугали меня, — резко отвечаю я, и в моем голосе слышны оборонительные нотки. Откашлявшись, я оглядываюсь и замечаю, что вокруг нас уже собрались зрители. — Хватит об этом, окей?

— Перемирие? — настаивает Холден, не давая мне так просто сорваться с крючка.

Я замечаю, что к нам, пробираясь сквозь толпу, спешит Вален. На ее лице стоит недоумение.

— Да, конечно, — рассеянно отвечаю и прежде, чем он успевает что-либо ответить, ухожу к Вален. К счастью, в этот раз он не следует за мной.

— Что это было? — спрашивает подруга, беря меня под руку. — Ты в порядке?

— Да, все нормально. — Я встряхиваю головой, сбитая с толку произошедшим и не уверенная до конца в том, что мотивы парня были чисты. — Он извинился.

— Давно пора.

Оглянувшись, я вижу, что Холден стоит на том же месте и смотрит на меня. Вот только теперь вокруг него собрались Тейлор, Алексис и остальные члены их шайки. На их лицах все оттенки презрения и замешательство.

— Наверное.

Пока я иду к амбару, под ногами шуршит листва, напоминая о том, что лето скоро закончится. В этот раз я подготовилась. Заехала после школы домой и сложила в рюкзак все необходимое: светильник на батарейках, запасной фонарик, бутылку воды, сэндвич с арахисовой пастой и, конечно, дневник. Чувствую себя плохо собранным малышом, который решил сбежать из дома.

Я вынимаю из уха наушник, чтобы лучше сконцентрироваться на том, что меня окружает. Меньше всего мне хочется снова стать жертвой гнусных проделок Тайера. На всякий случай я несколько дней не ходила в амбар, но после сегодняшнего у меня возникло всепоглощающее желание излить свои мысли на бумагу и, если повезет, очистить свой разум.

Как будто извинение Холдена не было достаточно странным, обеденный перерыв окончательно сбил меня с толку. Вален была нужна на тренировке, поэтому я решила посидеть в машине и зашла в кафетерий за бутылкой воды. Там Холден окликнул меня, чем, конечно, привлек всеобщее внимание. Он помахал мне, приглашая присоединиться к их столику, несмотря на гневный взгляд Тейлор, но в ответ я только нахмурилась и покачала головой, гадая, в чем причина такого упорства.

Добравшись до амбара, я выключаю подкаст о девушке, убившей своих родителей, вынимаю наушники и убираю их в карман рюкзака. Снова оглядываюсь, чтобы убедиться, что я одна, и достаю из-под футболки цепочку, на которую повесила ключ. Подойдя к двери, собираюсь отпереть ее, но в последний момент замечаю, что с ржавой ручки свисает открытый замок.

Наверное, в прошлый раз я в спешке забыла его запереть.

Я распахиваю дверь, и серебристая дорожка света устремляется к дивану. Пока солнце еще светит, я оставлю ее открытой. Стряхнув рюкзак с плеч, я сажусь на покрытый оставленным здесь ранее пледом диван и достаю светильник, дневник и ручку. Как только я раскладываю все по местам, начинает вибрировать телефон, и на экране высвечивается фотография мамы.

— Привет, — говорю я, поднеся телефон к уху.

— Где ты? Я только что приехала, но тебя нет, хотя машина стоит возле дома.

— Да, я оставила ее там после школы. Я у Вален, мы работаем над школьным проектом.

— Хорошо. Значит, на ужин тебя не ждать?

— Вален пригласила меня поужинать с ними, если ты не против.

— Конечно, нет, — после паузы отвечает она. — Пусть Вален привезет тебя домой к десяти.

Тут я внезапно чувствую запах сигаретного дыма и замираю.

— Шэйн?

— Что? — Я встаю, пытаясь понять, откуда доносится запах.

— К десяти, хорошо?

Я разворачиваюсь и, вскрикнув, роняю телефон, когда замечаю темную фигуру у дальней стены. Мое сердце замирает от ужаса, но начинает биться вновь, когда я понимаю, что это Тайер. Он сидит на старом табурете, закинув на колено лодыжку, и едва различим в темноте, но я знаю, что это именно он.

— Шэйн? — слышу обеспокоенный голос матери через динамик и быстро подбираю сотовый с пола.

— Прости, выронила телефон. Мне надо идти. Ужин уже готов.

Я отключаюсь, пока она не успела ответить, и прижимаю к неистово стучащему сердцу ладонь.

— Господи, Тайер. Ты моей смерти желаешь? — брякаю я, но если Тайера и задевают эти слова, то он не подает виду.

Он встает и делает еще одну затяжку. Огонек сигареты становится ярче, когда он вдыхает, и в воздухе перед ним появляются клубы дыма. Бросив окурок на пол, Тайер притаптывает его и начинает идти в мою сторону.

— Выходит, ты поступаешь так не только со мной? — Он останавливается, когда нас разделяют считанные сантиметры.

— Что? — спрашиваю я, недоуменно нахмурившись.

— Ты только что соврала своей матери. Один черт знает, сколько раз ты врала мне.

— Я никогда тебе не врала.

Он подходит вплотную. Нависнув надо мной, захватывает мою выбившуюся прядь и задумчиво молчит, потирая мои волосы между пальцами.

— Почему ты продолжаешь приходить сюда, Шэйн?

Я невольно кошусь на лежащий на диване дневник, и взгляд Тайера следует за моим взором. Мы срываемся с места одновременно, но он быстрее. Я прыгаю Тайеру на спину, он падает на диван и, удерживая дневник вне моей досягаемости, переворачивается подо мной. Неожиданно оказывается, что я сижу на его бедрах верхом. Тяжело дыша, я чувствую под собой его твердость. Наши взгляды встречаются. Ноздри Тайера трепещут, глаза превращаются в щелки.

Я тяжело сглатываю и снова тянусь за дневником, но Тайер разжимает пальцы, и тетрадь с громким стуком падает на пол. Нависнув над Тайером, я смотрю на него, его взгляд впивается в мой. Не знаю, что заставляет меня это сделать, но я начинаю тереться о него, стремясь усмирить ноющее ощущение между бедер. Тайер закусывает губу, захватив зубами два металлических шарика пирсинга, потом обхватывает мою талию и, прежде чем я успеваю сообразить, что происходит, переворачивает меня на спину и устраивается между ног.

— Ты этого хочешь, да? — спрашивает он, уперевшись рукой в диван над моей головой, и двигает бедрами.

В меня вжимается его член, и я ахаю. Он повторяет движение, и с моих губ срывается стон, а ноги раздвигаются шире.

— Мать твою, Шэйн…

Его голос — измученный, хриплый, и я понимаю, что он чувствует то же самое, ту же потребность, которая, как оказалось, до сих пор живет внутри нас. С учетом произошедших событий я думала… нет, я боялась, что ее больше нет.

Наши тела сами собой приходят в движение. Его рот очень близко, мы прерывисто дышим, и при каждом вздохе наши губы соприкасаются. Тайер сжимает мою грудь сквозь футболку, и я шумно вдыхаю, когда смесь боли и наслаждения простреливает меня до самого естества.

— Сделай так еще раз, — практически умоляю я. — Только нежно.

Тайер секунду колеблется, а после сдается и, следуя по очертаниям пирсинга, обводит мой сосок пальцем.

— Ты не такая уж и невинная, да, детка? — дразнит он.

Пульсация между бедер становится все сильнее, и мой рот распахивается от удовольствия, когда он повторяет свои действия с другим соском. Я цепляюсь за его плечи, но он берет меня за запястья и прижимает их над головой.

— Да, — выдыхаю я, врезаясь в него, в то время как все мои комплексы и вся моя гордость вылетают в окно. После всего, что он наговорил мне и сделал, я не должна позволять ему прикасаться ко мне, но тем не менее я практически умоляю его не останавливаться.

Тайер приподнимает мою футболку, и я, замерев, напрягаюсь.

— Они еще заживают, — объясняю ему.

Я не собираюсь рисковать, как бы сильно мне ни хотелось ощутить на себе его рот и руки без преграды в виде футболки. Я уже испытываю удачу, позволив ему зайти так далеко.

— Я только взгляну.

Внезапно занервничав, я закусываю губу, но все же киваю, и он медленно поднимает футболку и обнажает в холодном воздухе мою грудь. Я начинаю дрожать, а у него от увиденного перехватывает дыхание. Продолжая удерживать мои руки, парень склоняется надо мной.

— Тайер, — предупреждаю я, извиваясь.

— Ты всех одурачила, да? — шепчет он, целуя нежную кожу под грудью. — Никто не знает об этой твоей стороне, — продолжает он, втираясь в меня. — Такая невинная. Такая чистая. Но люди даже и не догадываются, чем ты любишь заниматься со своим сводным братом в темноте.

Несмотря на его слова — а может, как раз из-за них, — пульсация между моих бедер усиливается, и я ускоряю движения, приближаясь к разрядке. Он проводит языком по изгибу груди и переходит к другой, скользя свободной рукой к моей талии, отчего я выгибаюсь в его объятиях.

— О, господи, — шепчу я, когда парень вжимается в меня, жарким дыханием опаляя мне кожу.

Я могу чувствовать, осязать только Тайера, все мои мысли только о нем, а его прикосновения переполняют меня эмоционально и физически. Я дрожу под его телом, не понимая, расплачусь ли раньше или же кончу, но твердо знаю одно: что не хочу, чтобы он останавливался.

Его приоткрытый рот скользит по соску, едва касаясь кончика, и когда наши пирсинги соприкасаются, я содрогаюсь, распадаясь на части. Тайер подхватывает меня под колено и медленно помогает спуститься с небес на землю, а когда я наконец-то открываю глаза, нависает надо мной, по-прежнему полностью одетый, и смотрит на меня с непроницаемым выражением на лице.

Реальность обрушивается на меня, и внезапно я ощущаю себя слишком открывшейся и уязвимой, и это ужасное чувство.

Как можно одновременно любить и ненавидеть те чувства, которые пробуждает в тебе человек?

Не проронив ни слова, Тайер зажимает ключ в кулаке и срывает его с моей шеи. Я ахаю от неожиданности, а он прячет ключ в карман, отталкивается от меня и встает.

— Чтобы не смела больше мне врать.

Глава 10

Тайер

Черт. Твою мать. Я с силой захлопываю дверь и несусь мимо Холдена и Кристиана, которые обжимаются с какими-то девчонками на диване в гостиной, прямиком в свою комнату на втором этаже. Перед глазами стоит образ шокированной и полуголой Шэйн. Нельзя было позволять себе оставаться с ней наедине. Я недооценил то влияние, которое она все еще оказывает на меня. С момента своего возвращения она выносила мне мозг. Она — единственная, кто отвлекает меня от событий прошлого года, но мне нельзя забывать, что она сыграла в них свою роль. Возможно. Черт, я больше ни в чем не уверен. Когда ее не было, все было так просто, но теперь… Теперь я не знаю, в каком направлении двигаться. Не знаю, что правда, а что ложь. Но знаю одно: я не могу позволить произойти этому снова.

Стук в дверь вырывает меня из омута мыслей, и я слышу голос Холдена.

— Ты в порядке, мужик?

— Да, — резко отвечаю я.

Мне не нужны зрители, когда мой член все еще возбужден, но брат все равно открывает дверь и заходит. Следом появляется Кристиан. Он садится на стул возле письменного стола, а Холден опускается на край моей кровати.

— Что хорошего? — спрашивает Холден.

— Ничего. Идите на свою вечеринку.

— Мы всех выгнали, — отвечает Кристиан, ставя локти на колени.

Я киваю, сцепляю руки за головой и шумно выдыхаю.

— Прошел почти год.

Холден качает головой, невидяще уставившись вдаль, взгляд Кристиана устремлен на его ботинки.

— Целый долбаный год, а у нас все так же нет ответов.

— Может, ответов и нет, — не глядя на меня, говорит Холден. — Может он, черт подери, и правда просто упал.

— Ты говорил, что за день до смерти он вел себя скрытно, — напоминаю я. — Как и наш отец.

Сам я этого не заметил — был чересчур увлечен светловолосой девушкой с ангельским лицом, чтобы обращать внимание на что-то еще.

Холден почесывает шею.

— Я не знаю, чувак. Когда наш отец не бывает странным?

Мой взгляд перемещается на кузена.

— А ты? Тоже думаешь, что я спятил?

— Я такого не говорил, — отвечает Кристиан.

— У нашей семьи есть связи. Твой отец — долбаный судья, черт возьми, и нам отказали в полицейском отчете, потому что расследование продолжается, но никто ничего не делает. Почему так?

— Они ничего не обнаружили, Ти, — произносит Кристиан.

— Либо они что-то скрывают.

Отсюда вопрос — почему?

— Я согласен, это чертовски подозрительно, — встревает Холден.

— А если мы выясним, что в этом кто-то замешан? — спрашиваю я, чтобы убедиться, что мы мыслим в одном направлении.

Холден смотрит на меня без тени усмешки.

— Тогда мы отомстим.

— Даже если этим «кем-то» окажется Грей?

Он пожимает плечами.

— Не имеет значения, кто это. Но как бы то ни было, я не думаю, что Шэйн что-либо знает.

Холден всегда питал слабость к Шэйн, но я начинаю подозревать то же самое. Когда мы допрашивали ее, она отвечала нам искренне. Что могло быть притворством, но интуиция подсказывает мне, что это не так.

К сожалению, это не меняет того факта, что ее брат, вероятно, убил моего.

Глава 11

Шэйн

Я возвращаюсь домой от Вален под «Hate me» Элли Голдинг, несущуюся из колонок. После инцидента в амбаре прошло три недели, и с тех пор моя жизнь состоит лишь из школьных занятий и тренировок по волейболу. Если не брать в расчет уничижительные взгляды и парочку мерзких комментариев со стороны Тейлор, все идет на удивление… спокойно. Холден каждый день пытается поговорить со мной, а однажды, когда я в очередной раз отказалась сесть за его стол, он присоединился за обедом ко мне и Вален, чем спровоцировал еще больше перешептываний и пересудов.

Тайер же больше не показывался. Оно и к лучшему. Я только рада. Все равно после той встречи в амбаре я не смогу смотреть ему в глаза. Он сорвал с моей шеи ключ, после чего просто ушел, а я осталась лежать, чувствуя себя идиоткой из-за того, что позволила ему прикоснуться к себе. Так почему я ощущаю себя отвергнутой и, что еще хуже… разочарованной?

Перед машиной мелькает тень, и это вырывает меня из омута мыслей. Чтобы избежать столкновения, я ударяю по тормозам и зажмуриваюсь. Потом с колотящимся сердцем приоткрываю один глаз и вижу парня в черной толстовке, который обеими руками опирается о капот.

— Холден? — не веря своим глазам, спрашиваю я и прищуриваюсь.

Вид у него потрепанный, на руке кровь. Парень оглядывается, будто ожидая, что за ним кто-то гонится. Я нажимаю на кнопку и опускаю стекло.

— Холден! — кричу и наконец-то привлекаю его внимание.

Когда парень осознает, что это я, то по его лицу скользит тень облегчения.

— Черт, слава богу. — Он обходит машину и дергает ручку пассажирской двери. — Ну же, Шэйн. Пусти меня.

Я щурюсь, заметив его остекленевшие глаза и неуверенные движения. Он либо пьян, либо подрался. В любом случае он что-то натворил.

В зеркале заднего вида мелькают фары стремительно приближающегося автомобиля. Выйдя из ступора, я нажимаю на кнопку разблокировки, и Холден вваливается в салон, где сразу начинает пахнуть спиртным, и резко захлопывает дверцу.

— Езжай! — орет он.

Я вдавливаю педаль газа в пол, и машина со свистом срывается с места. Как только приближавшийся автомобиль пропадает из виду, я тянусь за сидение и достаю из спортивной сумки запасную футболку.

— Возьми. — Я передаю ее Холдену, и он оборачивает ее вокруг руки. — Ты пьян или поранился?

— И то, и другое. В большей степени первое.

— Я даже не хочу знать, что произошло. — Я качаю головой.

— Тебе и не надо, — соглашается он и отклоняет спинку сидения. — Разбуди меня, когда мы доедем до дома.

До дома.

До его дома в Уитморе. Где, кроме него, живет Тайер. Я почти год не переступала порог этого места. От мысли, что мне, возможно, придется увидеться с Тайером, сердце совершает кульбит, и я крепко стискиваю руль. Я не видела его три недели. Наверняка он сейчас на какой-нибудь студенческой вечеринке. Вероятность того, что в пятницу вечером он окажется дома, стремится к нулю.

— Не запачкай кровью мои сидения, — бормочу я.

Вообще это старая машина моей матери, но сейчас она ездит на бабушкиной, так что при необходимости я одалживаю этот маленький белый «ниссан», который довозит меня из пункта А в пункт Б. Большего и не нужно.

Я не ожидала, что Холден успеет заснуть за короткие пять минут поездки до дома, но когда я притормаживаю у открытых ворот и трясу его за плечо, парень мычит что-то нечленораздельное, после чего снова закрывает глаза.

— Ну супер.

Я еду по длинной и широкой подъездной дорожке, и когда замечаю, сколько на ее обочине припарковано машин, в душу прокрадывается страх. Их действительно очень много. Видимо, их папаша в отъезде. Парни устраивают вечеринки лишь в те дни, когда он отсутствует дома. Не могу сказать, что это происходит редко — чаще всего их отец ночует в квартире в городе, и он закрывает на все глаза ровно до тех пор, пока парни подчищают все за собой. Я объезжаю старый каменный фонтан перед крыльцом и останавливаю машину.

— Приехали, — говорю и трясу Холдена за плечо.

Он не реагирует.

— Холден! — кричу я. — Вставай.

Он наконец-то продирает глаза и смотрит на меня так, будто абсолютно не осознает, как мы здесь оказались.

— Ты дома, — говорю я и указываю на парадную дверь.

Парень осматривается и замечает людей, которые выпивают, сидя на ступенях крыльца и на лужайке.

— Спасибо, сестренка, — невнятно бормочет он и тянется к дверной ручке.

Открыв дверцу, Холден вываливается из машины и, грохнувшись на асфальт, издает глухое рычание.

Черт. Я выхожу и спешу ему на помощь. Девяносто килограммов пьяного, потного и неустойчивого тела. Я обхватываю его за талию, а он закидывает руку мне на плечо. Ухватившись свободной рукой за его свисающую с моего плеча кисть, я веду парня к двери.

При виде нас какая-то девушка закусывает губу и машет рукой.

— Приветик, Холден.

Она прикалывается?Чувак еле стоит на ногах.

— Сделай одолжение и открой дверь. Повтори свою попытку завтра, когда он уже не будет в коматозном состоянии.

Из настенных колонок грохочет «Hot Girl Bummer», люди пьют, танцуют и обжимаются на каждом шагу.

— Будешь мне должен, — бормочу я себе под нос, пока иду к лестнице, не обращая внимания на удивленные взгляды со всех сторон. Холден на удивление бодро поднимается по ступенькам. Когда мы добираемся до второго этажа, я украдкой бросаю взгляд на черную дверь спальни Тайера. Прямо напротив — дверь в мою бывшую комнату, и как назло, Холден замечает, куда я смотрю.

— Он изменился, — неожиданно произносит он.

— Мы все изменились. — Я откашливаюсь. — Давай же, мы почти дошли.

Мы идем по коридору, стены которого увешаны старыми фотографиями поместья вплоть до 1800-х годов. В 1900-х особняк горел, и больше всего мне нравятся снимки, на которых он запечатлен до пожара. У дома богатая история, и это всегда зачаровывало меня.

Каким-то неведомым образом наши с Холденом ноги запинаются друг о друга, и я теряю равновесие. Мы валимся на пол, но парень принимает весь удар на себя, а я приземляюсь сверху. Его руки обхватывают мою талию, удерживая меня, когда я пытаюсь встать.

— Господи, отцепись, — шиплю я, стараясь вывернуться из его хватки.

— Ты теплая, вкусно пахнешь, и я соскучился. — Не знаю, говорит ли за него выпитый алкоголь или же в этих словах есть доля правды, но они звучат так искренне, что у меня щемит сердце.

Иногда я совсем забываю, что под маской напускной бравады и сарказма скрывается ранимый мальчик. Мы не просто потеряли Дэнни, мы потеряли друг друга.

— Мы все соскучились по тебе, даже Тайер.

Мои губы сжимаются в тонкую линию. Даже Тайер. Понятно.

— Вставай. — Я похлопываю его по груди. — Давай отведем тебя в постель.

— Какого хрена?! — гремит позади нас голос.

Холден трясется от смеха, и, повернувшись, я вижу Тайера, который стоит со зловещим выражением на лице. Я закатываю глаза и отталкиваюсь от Холдена, и на сей раз он меня отпускает. Поднявшись, я протягиваю Холдену руку, а когда он хватается за нее, пытаюсь помочь ему встать.

— Мне не помешала бы помощь, — бросаю я через плечо.

Хмурясь, Тайер смотрит то на меня, то на брата, а после подходит, обхватывает Холдена и поднимает на ноги.

— Что, черт подери, случилось?

— Я не знаю. Я нашла его в таком виде.

— Где?

— На дороге Эрроухед. Я возвращалась домой и наткнулась на него в таком состоянии, — говорю я, указывая на его окровавленную одежду.

— Тайер? — зовет женский голос.

Мое сердце сжимается, когда я вижу в дверном проеме комнаты Тайера красивую длинноногую брюнетку, одетую лишь в короткие шорты и лифчик.

— Куда ты пропал? — Она игриво склоняет голову набок и накручивает прядь волос на палец.

— Думаю, дальше ты справишься сам, — произношу я и стремительно разворачиваюсь, чтобы уйти.

Я знаю, что в его комнате побывала не только эта девица. Я не настолько тупая, чтобы рассчитывать, что он не забыл меня. Но знать и видеть своими глазами — две абсолютно разные вещи. Я заправляю прядь волос за ухо и быстро спускаюсь по лестнице.

Но на нижней ступеньке Эйден ловит меня за плечо и притягивает к себе.

— Эй, красавица, куда так торопишься?

— Фу, а она что здесь забыла? — Из соседней комнаты появляется Тейлор. Она указывает на меня красным стаканчиком с алкоголем. — Ты забыла, что больше здесь не живешь?

— Я уже ухожу, — отвечаю я Эйдену, игнорируя едкий комментарий Тейлор.

Она пьяна и явно обозлена тем фактом, что я спустилась со второго этажа, поэтому что бы я ей ни ответила, это ее не успокоит. Пусть делает выводы самостоятельно, я не собираюсь ей помогать.

— Выпей со мной, пока не ушла. — Эйден выглядит невероятно горячо. Точеная челюсть, густые темные кудри… Золотисто-медовые глаза на фоне загорелой кожи, чувственный рот.

К несчастью, сейчас меня интересуют лишь мрачные засранцы с пирсингом в губе.

— Я даже не заглушила машину. — Я указываю большим пальцем за спину. — Увидимся позже?

— Хочешь, я тебя провожу? — спрашивает он.

— Она уже взрослая девочка, Эйден, — рявкает Тейлор.

Я оглядываюсь на лестницу и вижу наверху Тайера, который стоит, опершись о перила, и наблюдает за мной. Я заставляю себя отвернуться. Надо поскорее выбираться отсюда.

— До встречи в понедельник, — бормочу и направляюсь к двери.

Я обхожу какого-то парня, курящего на крыльце, и запрыгиваю в машину, немного удивленная тем, что она осталась нетронутой. Еду прямо домой, а добравшись, стараюсь как можно тише войти внутрь.

— Шэйн, детка, это ты? — зовет мама из своей комнаты.

— Да.

— Не забудь запереть дверь.

Я выдыхаю от облегчения, когда она не продолжает расспросы.

— Хорошо. Спокойной ночи!

Я иду в ванную, сбрасываю одежду и обувь и встаю под душ. Закрыв глаза, я нежусь под горячими струями воды, которые смывают с меня сегодняшний вечер.

Что же натворил Холден? Странно, что Тайер знал об этом не больше меня. Они с Холденом всегда и все делали вместе, всегда сообща. Неужели он занимался чем-то таким, о чем Тайер не должен был узнать? Или просто в очередной раз облажался? Скорее всего, последнее.

Я тянусь за гелем для душа и выдавливаю каплю на губку — от мочалки мне пришлось временно отказаться, — потом подношу губку к груди и аккуратно намыливаю ее, стараясь не задевать пирсинг. После того как Тайер трогал мои соски, они несколько дней были слишком чувствительными, но я нисколько не жалею о произошедшем. Боже, оно того стоило. Я еще ни разу не переживала подобного. Все мои чувства были настолько обострены, что за грань в тот момент меня могло толкнуть даже дуновение ветра.

Прогоняя мысли, встряхиваю головой. Наверняка он уже успел десять раз трахнуть ту красотку-брюнетку, пока я, как идиотка, предаюсь воспоминаниям о петтинге с ним. С громким шлепком бросаю губку на пол и резко выключаю воду. Встав на пушистый коврик, я тянусь за полотенцем и оборачиваю его вокруг себя. Провожу ладонью по запотевшему зеркалу и смотрю на свое отражение. Почему моя жизнь стала такой запутанной? И чем, черт возьми, занимался Холден?

Я чищу зубы, натягиваю старую волейбольную майку и пишу Грею.

Я скучаю. Позвони мне.

Десять минут проходят без ответа, и я понимаю, что сегодня брат вряд ли выйдет на связь. Забираюсь в кровать в комнате, которую все еще не чувствую своей, и мечтаю о парне, которого на самом деле никогда не было.

Глава 12

Шэйн

Занятия, как всегда, тянутся мучительно медленно, но мне каким-то образом удается не вляпываться в неприятности. Учебный день подходит к концу, и поскольку вечером будет игра, нашей команде пришлось надеть в школу разминочную форму: черные спортивные штаны с молниями по бокам и черно-бордовые футболки с изображением нового школьного талисмана. Открыв свой шкафчик, я закидываю рюкзак внутрь и достаю лишь учебник по матанализу и карандаш.

— Сестренка, ты меня избегаешь?

Я закрываю дверцу и вижу Холдена. Он стоит, привалившись к соседнему шкафчику, и выглядит совсем, как обычно. И не скажешь, что два дня напоминал, скорей, зомби.

— Дай угадаю. Ты трахнул дочку какого-то бандита, — невозмутимо произношу я и, закинув сумку на плечо, поворачиваю в сторону класса.

Холден пристраивается рядом.

— Жену, — поправляет он, и я усмехаюсь, потому что велика вероятность того, что парень не шутит.

Когда мы вместе заходим в класс, я вижу, что Тейлор уже сидит на своем месте, а ее направленный на меня взгляд мечет молнии.

— Тебе лучше уйти. Твоя маленькая подружка выглядит не слишком счастливой, — дразню я Холдена и сажусь за парту в противоположной части класса.

— Ничего, переживет. — Он издает смешок и садится рядом со мной.

Что-то за моей спиной притягивает его взгляд, и он перестает улыбаться. Нахмурившись, я оборачиваюсь и вижу, что в кабинет зашли двое полицейских. Одноклассники непонимающе переглядываются и шепотом расспрашивают мистера Тернера.

— Внимание, — непривычно строгим голосом говорит мистер Тернер. — Господа полицейские хотят задать вам несколько вопросов касательно инцидента, произошедшего на выходных.

Офицер с зачесанными назад темными волосами встает перед классом.

— Как сказал ваш учитель, в пятницу вечером в доме нашего коллеги произошел инцидент. Предполагаемый преступник — ученик этой школы, поэтому, если кто-то из вас располагает какой-либо информацией, то прошу сообщить ее нам.

Никто не произносит ни слова, пока полицейские испытующе рассматривают всех присутствующих. Тяжело сглотнув, я кошусь на Холдена. Он со скучающей физиономией перекатывает между пальцами карандаш, но я знаю, что это притворство. Черная одежда. Кровоточащий нос. Это был он. И он убегал не от чьего-то разъяренного мужа, а от полиции. Позволив ему сесть в машину, я стала соучастницей преступления.

Я откидываюсь на спинку стула и скрещиваю руки на груди, взбешенная тем, что он втянул во все это меня.

Когда становится ясно, что никто не собирается что-либо рассказывать, полицейский вновь заговаривает:

— Ладно. Ну что ж, если кто-нибудь что-нибудь вспомнит, у вашего учителя будет моя визитка. — Он поворачивается к мистеру Тернеру. — Спасибо, что уделили нам время.

Учитель кивает и пожимает ему руку. Все сразу же начинают шептаться, гадая, что же произошло. По дороге к выходу полицейский останавливается у моей парты и, нахмурившись, внимательно оглядывает меня. Потом стучится костяшками в мою парту.

— Шэйн Куртленд? — спрашивает он, и я поднимаю глаза.

— Да? — Внутри все сжимается. От нарастающей тревоги сердце начинает биться в два раза быстрее.

— Не возражаете, если мы побеседуем с вами в коридоре?

— Ну… — Я оглядываюсь, не зная, что на это ответить.

— Это займет всего пару минут, — уверяет меня полицейский.

Я киваю и встаю из-за парты. Незаметно бросаю взгляд на Холдена. Судя по тому, как на его челюсти дергаются желваки, он тоже занервничал.

— Они вообще имеют право так делать? — шепотом спрашивает какая-то незнакомая мне девушка.

— Они же никого не допрашивают, — отвечает ей парень по имени Джейсон. — Чтобы просто поговорить, ордер не нужен.

— Он прав. Школьное руководство не против обычного разговора, — объясняет мистер Тернер. — А теперь давайте вернемся к уроку.

Обхватив плечи руками, я следую за полицейскими в коридор. Как только дверь за нами закрывается, они, не теряя времени, переходят к делу.

— В то время, когда произошел инцидент, на дороге Эрроухед останавливалась машина, которая по описанию похожа на вашу.

Я шокированно моргаю.

— Откуда вы знаете, на какой я езжу машине?

И вообще, откуда они знают меня?

— Город маленький, — отвечает второй офицер, и они с коллегой обмениваются взглядами. — Вообще, мы собирались вызвать вас в участок. Скажите, вы что-нибудь видели?

— Нет. — Я качаю головой.

— Тогда почему вы остановились посреди дороги? — Оба прищуриваются и с подозрением глядят на меня.

Вопрос застает меня врасплох. Надо рассказать им правду. Я ничего не должна Холдену, и лишние проблемы мне сейчас совсем не нужны. Со скрещенными на груди руками я поворачиваюсь к окошку в двери класса и нахожу Холдена взглядом. Он с непроницаемым выражением на лице неотрывно наблюдает за мной.

— Из-за оленя, — говорю я, отводя взгляд от парня.

— Из-за оленя, — повторяет полицейский скептически.

Я киваю.

— Да. Он выскочил из леса, — я взмахиваю рукой, — и бросился прямиком мне под колеса.

Полицейские переглядываются. Такое чувство, что между ними происходит безмолвный диалог. Моя версия не такая уж неправдоподобная. Такое случается сплошь и рядом.

— Вы сбили его?

— Нет. Успела ударить по тормозам, но это сильно испугало меня. Я посидела немного в машине, чтобы прийти в себя, а потом поехала дальше домой.

Второй полицейский достает блокнот и что-то записывает.

— Я что-то нарушила? Мне следует позвонить маме? — Я хмурюсь и, надув губы, одариваю их своим самым невинным взглядом.

— Нет-нет, — отвечает первый полицейский. — Мы почти закончили. По дороге домой вы кого-нибудь видели?

Я пожевываю губу, притворяясь, что вспоминаю.

— Вроде бы нет.

— Ладно. — Полицейский вздыхает. — Но если вдруг вспомните что-нибудь важное… — Он замолкает и протягивает мне визитку. Я беру ее и, кивнув, читаю, что на ней напечатано.

Эдвард Вуд

Офицерский жетон № 580

Отдел полиции Сойер-Пойнта

Ниже стоит адрес электронной почты, телефон и факс.

— Спасибо.

— Всего доброго. Осторожнее с оленями на дорогах, — говорит полицейский, его коллега кивает мне, и они оба уходят.

Расслабившись, я с облегчением выдыхаю и возвращаюсь в класс. На протяжении всего урока я игнорирую Холдена, хоть и чувствую на себе его взгляд, а когда звенит звонок, первой выхожу из кабинета. Холден догоняет меня и, поймав за локоть, поворачивает к себе лицом.

— Спасибо. — В его глазах, так похожих на глаза Тайера, нет и капли былого веселья. Приспустив свою маску, он говорит со мной искренне.

— Не знаю, чем ты там занимаешься, но не втягивай в это меня.

— В чем твоя проблема? — Он непонимающе хмурится, словно искренне не понимает.

— В чем? Нас могут упечь за решетку, — сквозь зубы гневно шепчу я и оглядываюсь, проверяя, не подслушивают ли нас.

Холден фыркает.

— Да расслабься, никого не посадят.

— Я понимаю, конечно, что ты выше закона, но у нас, простых смертных, нет возможности откупаться от правосудия.

— Ты действительно думаешь, что я бы тебя не выручил?

— А что еще я должна думать? Пара недель твоего нормального поведения не изменят прошлого года.

В его глазах мелькает что-то, похожее на обиду, но он быстро прячет эту эмоцию.

— Что ж, справедливо. — Он оглядывает меня с ног до головы, будто увидел в новом свете, и на пару шагов отступает назад.

— Холден…

— Не надо, я все понял. — Он поворачивается ко мне спиной, и я вздыхаю.

— Что это с ним? — спрашивает подоспевшая Вален.

— Кажется, я ранила его чувства.

— У него имеются чувства? — Подруга притворно ахает.

— Похоже, что так.

— Занятно. — Она оглядывается на Холдена и следит за ним, пока его фигура не теряется в толпе учеников, а потом вновь переводит взгляд на меня. — Ну что, ты готова к сегодняшней игре? — спрашивает она с наигранным жутким калифорнийским акцентом.

— Конечно. Ты придешь?

— Посмотрим. А ты пойдешь гулять со мной на выходных?

Не впечатленная, я плотно сжимаю губы.

— Конечно.

— Тогда договорились.

Когда мы уже собираемся расходиться — Вален на парковку, а я в спортзал, — я замечаю, что к нам направляется мисс Томас.

— Давно не виделись, Шэйн, — хитро произносит она, проходя мимо. — Заглянешь на этой неделе?

Последняя фраза произнесена как вопрос, но я прекрасно понимаю, что это предупреждение.

Я киваю, и она поднимает вверх два больших пальца и заворачивает за угол. В последнее время меня много что отвлекало, и если честно, после того, как Тайер забрал ключ от амбара, у меня совершенно отсутствовало желание писать в дневнике.

— Мне пора, — говорю я Вален.

Тренер решил, что нашей команде необходим некий тимбилдинг перед игрой, поэтому вместо того, чтобы поехать домой, я иду есть мороженое со своими партнершами. Круто. А еще хуже то, что мы — будучи игроками университетской команды — должны перед собственным матчем поприсутствовать на игре первокурсников и поболеть за них.

Вален шлепает меня по заднице.

— Удачи, лапуля.

Мы выиграли.

Покинув спортзал, я иду на парковку — разгоряченная, потная, с адреналином, бурлящим в крови. До сегодняшнего дня я и не осознавала, как сильно соскучилась по этим ощущениям. Я даже не могу пожаловаться на наш тимбилдинг. Так как тренер был рядом, Тейлор вела себя сдержанно, а мне было приятно вновь пообщаться со старыми подругами по команде. Вален, зная, что я еще не скоро попрощаюсь с командой, ушла сразу после игры. Мама снова уехала в командировку, а значит вечером я опять буду одна. Но даже это не может испортить мое настроение.

Но вот когда я вижу свою машину… Ее шины — кажется, все четыре — проколоты и спущены. Твою мать, да вы издеваетесь надо мной! Гнев прожигает дыру в моей груди, и я с такой силой стискиваю кулаки, что на моих ладонях остаются следы от ногтей. Просто невероятно… Они все равно продолжают мучить меня — несмотря на то, что я спасла Холдена на дороге, а потом прикрыла его задницу перед полицией.

— О, господи! — раздается мягкий и звонкий голосок у меня за спиной. Я разворачиваюсь и вижу Эшли, девушку из нашей команды. — Кто мог это сделать?

— О, я очень хорошо знаю, кто. — Изо всех сил стараясь не заорать от злости, я делаю глубокий успокаивающий вдох. Потом спрашиваю ее: — Ты не могла бы подбросить меня до дома? — В этот раз я не сольюсь и не собираюсь притворяться, будто меня не существует.

— Да, конечно, — соглашается Эшли, с сочувствием смотря на меня. Она указывает на небольшую серебристую спортивную машину. — Залезай.

— Спасибо. — Я иду следом и, сев на пассажирское место, защелкиваю ремень. — Ты знаешь, где я живу?

Она нажатием кнопки заводит машину.

— Только если ты все еще живешь в Уитморе. — В ее голосе слышны извиняющиеся нотки.

— На самом деле, именно туда мне и нужно.

Глава 13

Тайер

— Думаешь, они догадались, что это был ты? — спрашиваю я своего идиота-брата.

Холден мотает головой.

— Не-а. Они ходили из класса в класс и спрашивали всех подряд.

— В мой тоже заходили, — говорит Кристиан, откидываясь на стуле. — Но они ничего не знают.

— Черт, о чем ты только думал? — С той ночи я, наверное, уже в десятый раз задаю Холдену этот вопрос.

Я знаю, что он импульсивный, но его номера вышли на новый уровень. Когда несколько недель назад я уезжал, мне показалось, что он наконец-то смирился.

— Я уже говорил, что вусмерть напился. И в тот момент это показалось мне крутой идеей.

— Ну, здорово. Но когда ты в следующий раз затеешь невыполнимую миссию и решишь разбить к чертям собачьим тачку детектива, сначала предупреди нас.

Со странным выражением на лице он крутит на столе крышку от пивной бутылки.

— Что? — спрашиваю я.

— Наша девочка прикрыла меня. Снова.

От удивления мои брови взлетают на лоб, но я игнорирую тот факт, что он назвал Шэйн нашей девочкой.

— Как?

— Когда копы зашли в наш класс, она сидела рядом со мной. Они вывели ее из кабинета, чтобы задать несколько вопросов. У нее были все возможности сдать мою чертову задницу, но она этого не сделала.

— Пока что, — вставляет Кристиан.

Холден пожимает плечами.

— Возможно. Я не знаю, мужик. Я ей верю.

Шэйн в очередной раз умудряется вытрахать мне мозги, и я без понятия, которая версия этой девушки настоящая.

Грохот ударившейся о стену входной двери заставляет нас троих вздрогнуть и приготовиться к драке. Но к моей неожиданности на кухню врывается не грабитель, а Шэйн, все еще одетая в волейбольную форму. Она выглядит жутко привлекательно и убийственно одновременно. Увидев нас, она колеблется буквально секунду, после чего выпаливает:

— Кто из вас, придурков, это вытворил?

Ее волосы собраны в небрежный конский хвост, щеки раскраснелись, и на ней надеты те самые спортивные шортики, которые не оставляют места для воображения, и наколенники. Мой член при виде нее дергается в штанах.

— Немного конкретики не помешало бы, — произношу я, скрещивая руки на груди.

В тот вечер она буквально сбежала отсюда, а сегодня вломилась, будто к себе домой?

— Моя машина, — говорит она сквозь стиснутые зубы. — Ты проколол мне шины.

Удивленно вскинув брови, я оглядываюсь на Кристиана и Холдена. Они в свою очередь поднимают руки вверх, обозначая свою непричастность к произошедшему.

— С меня хватит. Я мирилась с вашими приколами, я позволяла помыкать собой из-за… даже не знаю, из-за чувства вины, — продолжает она, — я прикрывала ваши задницы, хранила ваши секреты. — Она указывает на Холдена. — И вот как вы отплатили мне?

Он делает шаг в ее сторону.

— Это не я. Но ты уже дала мне понять, что ждешь от меня только плохого, поэтому я не удивлен, что ты сваливаешь вину на меня.

— Нет. — Встряхнув головой, Шэйн тычет пальцем Холдену в грудь. — Не надо так делать. Не пытайся манипулировать мной и заставлять чувствовать стыд за обычную честность.

Я не в курсе, о чем они сейчас говорят, но есть ощущение, что я что-то упустил и теперь не знаю, какие чувства это во мне вызывает. Они на своей волне.

— Это не мы, — повторяет брат, вскинув руки. Потом расстроенно качает головой и садится обратно на стол.

Шэйн посылает мне вопросительный взгляд.

— Хочется верить, что я куда более изобретательный.

— Как тогда с тараканами? — бросает она в ответ. — Это было просто невероятно умно.

Я дергаюсь в ее сторону и нависаю над ней.

— Знаешь, мне порядком надоело, что меня обвиняют в том, чего я на самом деле не совершал.

Шэйн пытается храбриться, но по тому, как вздрагивает ее горло, когда она сглатывает, я понимаю, что она нервничает.

— Мне кажется, ты считаешь, будто я думаю о тебе гораздо чаще, чем есть на самом деле. Не льсти себе.

Это откровенная ложь. С того самого дня, как Шэйн вернулась, она не выходит из моей головы. И, если быть до конца честным, я и до того не переставал о ней думать.

— Ага. И это не ты запихнул меня против воли в машину. Просто другой чувак с таким же лицом.

Тушé.

— Мальчики! — раздается из холла голос отца. — Вас что, волки воспитывали? Почему входная дверь нараспашку?

При звуке его голоса злость на лице Шэйн сменяется страхом. Я подумываю о том, чтобы утащить ее к задней двери, не желая, чтобы отец вмешивался в наши разборки, но когда слышу стремительно приближающиеся шаги, понимаю, что уже слишком поздно.

Появляются мой отец и дед, у обоих на лицах одинаковое неопределенное выражение.

— Шэйн, — говорит отец, пытаясь звучать доброжелательно, но ему это не удается. — Должен сказать, что я удивлен.

— Здравствуйте… мистер Эймс. — Она запинается на этих словах, уже не уверенная, как к нему обращаться. Хотя она никогда и не звала его папой. Ее широко распахнутые глаза умоляют меня о спасении.

Отец несколько мгновений глядит на нее, и по моему позвоночнику пробегает дрожь беспокойства. Они не виделись практически год, и я понятия не имею, как он отреагирует на ее присутствие в нашем доме.

— Не выдумывай. Ты же знаешь, что можешь звать меня Августом. — Отец улыбается. — Я хотел навестить тебя с тех пор, как узнал, что вы вернулись.

— Я уже собирался отвезти ее домой, — вставляю я, прежде чем она успевает что-либо ответить, и встаю перед ней, закрывая собой.

— Конечно, — отвечает Август. Его взгляд мечется между мной и Шэйн, и пока мы идем к двери, я понимаю, что по возвращении он потребует ответов. Надеюсь, Холден и Кристиан придумают что-то более-менее правдоподобное. — Передай Елене мои искренние соболезнования.

Отец до последнего старается быть вежливым, но мой дед, кажется, не разделяет его настроение. Я не ожидал, что он будет смотреть на Шэйн с таким отвращением. Похоже, не я один затаил обиду. Но куда больше меня удивляет то, что в моей груди все еще теплится желание защищать ее, пусть и погребенное под слоем злобы. Я облажался.

— Непременно. — Шэйн кивает, и на ее прекрасном лице возникает хмурое выражение.

Я бросаю взгляд на Холдена, безмолвно прося, чтобы в мое отсутствие он за всем проследил, и тот едва заметно кивает, дав понять, что до него дошло.

Я выхожу из дома, и Шэйн следует за мной.

Глава 14

Шэйн

О чем я только думала? Поверить не могу, что я только что ворвалась в Уитмор как умалишенная. Я совершенно не продумала план. Я не знала, будет ли кто-нибудь в доме и уж точно не ожидала наткнуться на Августа. Его никогда не бывает дома. Даже когда я еще жила там, то встречи с ним можно было пересчитать по пальцам. И мне еще Тайер казался холодным… По сравнению с ним его отец был словно ледяной айсберг. Но их обоих превзошел его дед.

Он яркий представитель старой аристократии, и вокруг него царит аура превосходства. Его взгляд четко дал мне понять, что он не забыл о случившемся на похоронах. И смотрел он на меня так, словно пытался заглянуть в самую душу и выяснить скрытые мотивы.

Тайер идет впереди меня, направляясь к черному матовому «челленджеру хеллкэт». Даже его машина выглядит устрашающе. Я пытаюсь не обращать внимания на то, как внутри все сжимается от одной только мысли, что я снова окажусь в ее салоне. Тайер открывает дверцу, я проскальзываю на кожаное сиденье и пристегиваю ремень.

— Где твоя машина? — спрашивает Тайер, устремив взгляд на темную дорогу.

Он с силой нажимает на педаль газа, и мотор утробно рычит, заставляя мое сиденье вибрировать. От воспоминаний о наших ночных поездах, когда рука Тайера сжимала мое бедро, по телу пробегает волна мурашек.

— Шэйн. Твоя машина. Где она? — повторяет Тайер.

— Как будто ты не знаешь, — шиплю я в ответ.

Его ноздри трепещут, и когда Тайер поворачивается ко мне, я понимаю, что он на грани.

— Ладно, хорошо. Допустим, это не ты, — признаю я и, скрестив руки на груди, откидываюсь на спинку. — Она на школьной парковке. Я вышла после игры и обнаружила ее в таком состоянии.

Но если мне проколол шины не он, то тогда кто? У Тейлор не было на времени этого сделать: практически весь день она была неподалеку. Меня наполняет беспокойство, и мысленно я жалею, что это сделал не Тайер. Уж лучше иметь дело со знакомым дьяволом.

Оставшуюся часть пути до моего дома мы проводим в молчании. Из колонок мягко играет «What it is to burn» группы Finch. В голове беспорядочно роятся мысли, и мне так хочется воспользоваться редким проявлением человечности Тайера и расспросить обо всем, что он скрывает от меня. Почему он охладел ко мне той ночью в амбаре? Что произошло после того, как я уехала? Почему он не вернулся в школу? Но гордость не позволяет произнести эти вопросы вслух.

— Твоей матери нет дома? — спрашивает он, и я слышу в его голосе осуждение.

Тайер наклоняет голову и рассматривает мой дом. Свет внутри не горит. Ни машин, ни малейшего движения нет.

— Уехала по работе, — коротко отвечаю я.

— И часто она так делает?

У меня вырывается смешок.

— Ты имеешь в виду, часто работает ли она? Да, часто. Не все могут позволить себе прохлаждаться без дела.

Мой голос звучит оборонительно и источает высокомерие, ведь я видела, как относятся к моей матери в этом городе. Я знаю обо всех слухах. Но то, что это говорит Тайер — отец которого бросил маму в беде, — ощущается как удар ниже пояса.

— Спасибо, что подвез. — Я открываю дверцу, и когда вылезаю и захлопываю ее, Тайер тоже выходит и огибает машину.

— Пытаешься мне что-то сказать? — спрашивает он, остановившись напротив горящих фар.

— Далеко не все были рождены с серебряной ложкой во рту.

Он мрачно смеется и сокращает расстояние между нами. Я отшатываюсь, и мои бедра касаются бампера.

— Так все дело в этом? — спрашивает Тайер и заправляет мне за ухо выбившуюся прядь. Я пытаюсь сдержать дрожь.

Как его прикосновение может быть таким нежным, когда слова ранят больнее ножа? Непостижимо, что он все еще так сильно действует на меня. Он расставляет ноги пошире, и наша разница в росте становится меньше.

— Не припоминаю, чтобы это волновало тебя, когда ты умоляла, чтобы я тебя трахнул.

У меня перехватывает дыхание, и я бью его в плечо, но парень остается недвижим. Ухмыльнувшись, он смотрит вниз, как будто даже не почувствовал удара.

— Скажи, — требую я, — за что ты так меня ненавидишь?

Наконец-то мне удается озвучить вопрос, который жил в моей голове почти целый год.

Желваки на его челюсти дергаются, ноздри трепещут, и я понимаю, что задела его за живое.

— Потому что так надо.

— Тогда почему ты продолжаешь возвращаться ко мне? — срываются с моих губ тихие слова.

— Потому что так надо. — Большим пальцем он проводит по местечку на моей шее, где бьется пульс, заметно участившийся после его признания.

Может, я не единственная, кто никак не может разорвать нашу связь? Может, это убивает его так же, как и меня?

Медленно он наклоняется, и по моей щеке скользят его губы. Мои глаза сами собой закрываются, а сердце, предвкушая его следующее действие, подскакивает к самому горлу. Я привстаю на носочки, и этого оказывается достаточно. Взяв в кулак мои волосы на затылке, он проводит языком по моим губам, проскальзывает им ко мне в рот, и когда наши языки сплетаются, у меня вырывается стон. Тайер целует меня. После всего случившегося он целует меня, а я практически забыла это ощущение. Я цепляюсь за его толстовку, пытаясь устоять на ногах.

Не разрывая поцелуй, Тайер обхватывает меня за талию и усаживает на капот, после чего устраивается между моих разведенных бедер. Я откидываюсь на прохладный металл, потянув парня за собой. Согнув ноги в коленях, обвожу языком холодный металл пирсинга, и из горла Тайера вырывается рычание. Его рука движется вниз по моему животу и останавливается между бедер. Когда он начинает сквозь шорты тереть меня там, я откидываюсь назад и стукаюсь головой о капот. Это просто безумие. Мы не должны этого делать, особенно прямо на улице. Но рядом с Тайером мне никогда не удавалось вести себя здраво.

Его губы находят мою шею, облизывают и покусывают ее, в то время как он все ближе подводит меня к разрядке. Но в самый неподходящий момент через пелену страсти прорывается воспоминание о той девушке в его комнате. Когда он отстраняется, и кончики его пальцев пробираются под пояс шорт, я обхватываю его запястье и останавливаю.

— В тот вечер ты был с другой девушкой. — Вслух эта слова кажутся детскими, но я не из тех, кто уводит чужих парней.

Тайер мрачно смеется, и по моей спине бежит холодок.

— Думаешь то, чем мы сейчас занимаемся, делает тебя моей девушкой или типа того? — спрашивает он и зубами царапает мою шею.

— Я тебя ненавижу. — Но несмотря на эти слова, я все равно изгибаюсь под ним от желания.

— Попробуй придумать более правдоподобную ложь.

Приласкав мой живот, он проникает в мои шорты, а потом в трусики. Моя хватка на его запястье ослабевает и уже не похожа на сопротивление.

— Пусть эти милые губы произнесут еще больше красивой лжи. — Его палец раздвигает мои складки, и когда я ахаю, сжимая его запястье, Тайер одобрительно стонет. — Потому что сейчас это не похоже на ненависть.

Я шире развожу колени, и какая-то извращенная часть меня возбуждается от его насмешек. Его палец проскальзывает внутрь. На задворках подсознания мелькает мысль, что после игры мне стоило принять душ. Я даже не хочу думать о том, как я выгляжу, пока меня трахают пальцами на капоте машины: грязные растрепанные волосы, спортивная форма, наколенники. Остатки моей гордости улетают прочь, когда я двигаю его руку, понуждая ее ласкать меня быстрее.

— Твою мать, — рычит Тайер и свободной рукой сдергивает мои шорты пониже.

Его пальцы ускоряются, вторгаются в меня чаще, и я тяну за край его толстовки, сгорая от желания ощутить его кожу, но он останавливает меня. Разочарованная, я рычу, и в ответ он задирает мою футболку и зубами проводит по пирсингу сквозь ткань спортивного топа. Оргазм накрывает меня с головой, мышцы сжимаются вокруг его пальцев, рот раскрывается в безмолвном крике.

Когда я прихожу в себя и открываю глаза, то вижу, что Тайер зачарованно наблюдает за тем, как двигаются внутри меня его пальцы. Еще дрожа после разрядки, я облизываю пересохшие на прохладном воздухе губы. Тайер вынимает пальцы, и я содрогаюсь, когда он несколько раз аккуратно похлопывает по моей сверхчувствительной плоти.

— Добро пожаловать домой, Шэйн.

Глава 15

Шэйн

Я ненавижу Тайера Эймса.

По крайней мере, именно эти слова я повторяю себе всякий раз, когда вспоминаю о нем и о том, как он оставил меня со спущенными до лодыжек шортами на капоте своей машины. Потом он, как придурок мирового масштаба, отошел, сел в машину, завел двигатель и высунул из-за опущенного стекла оставленный мною рюкзак, удерживая его на двух пальцах. Все это время он молча ждал, когда я приду в себя. Я натянула шорты и отодрала себя — и свое чувство собственного достоинства — от капота, после чего, не оглядываясь, помчалась в дом.

Вот так всегда. Едва мне начинает казаться, что через его каменную броню наконец-то пробивается что-то настоящее, как он тут же начинает вести себя, как козел, и все портит. А я, идиотка, на это ведусь. Снова и снова.

В довершение всего я так и не придумала, как сказать маме про машину. Если бы речь шла всего об одной шине, то я могла бы соврать о спущенном колесе или о том, что случайно наехала на гвоздь или типа того. Но когда проколоты все четыре покрышки… Мама сразу поймет, что кто-то сделал это специально, и начнет переживать за меня и беспокоиться о том, как я… адаптируюсь.

Не говоря уже о стоимости ущерба. Я даже близко не представляю, во сколько обойдется замена четырех шин. В восемьсот баксов? В тысячу? Мама не говорит со мной о деньгах — она считает, что финансовые проблемы не должны касаться детей, — но я знаю, что сейчас мы переживаем далеко не лучший период. Грей учится в одном из лучших колледжей страны — и у него нет стипендии. Жизнь в Сойер-Пойнте дешевой тоже не назовешь.

— Ну что же, дамы, — говорит тренер, вытягивая меня из омута мыслей. — На сегодня все. Повторю еще раз: вчера вы отлично сыграли, так что давайте пронесем ту же энергию через весь сезон. Завтра хорошо отдохните, а в четверг нас ждет игра с «Маунтин Вью».

Я кидаю мяч в корзину и, повернувшись, замечаю сидящего на трибуне Холдена. Какого черта он тут забыл? Он сидел здесь всю тренировку? Я закатываю глаза, когда понимаю, что мы с Тейлор одновременно заметили парня. Ее лицо расплывается в игривой улыбке, и она идет в его сторону.

— Привет, сладкий, — жеманно произносит Тейлор, когда подходит ближе.

Холден смотрит на нее так, словно видит впервые, и, удостоив коротким кивком, проходит мимо. Лицо Тейлор вспыхивает от смеси гнева и стыда. Для девушки быть отвергнутой просто ужасно, но быть отвергнутой на людях — перед подругами и всей командой — еще хуже.

— Здорово, сестренка.

— В последний раз прошу тебя… — говорю я, сердито глядя на парня.

— Да-да, ты мне не сестра. Просто это слово заводит меня, что поделать. — Он подхватывает мой рюкзак и, пока мы идем через зал, кладет свободную руку мне на поясницу.

— Какого хрена ты вытворяешь? — шепчу я.

— Тайер сказал, что тебя надо подвезти.

Я фыркаю. Как галантно.

— Ехать с тобой? Ну уж нет.

— Я думал, мы уже прошли эту стадию, — скучающим тоном говорит Холден.

— Ты даже не осознаешь, что только что сделал, да?

— Что? — Его брови в искреннем недоумении сходятся на переносице. Я качаю головой, поражаясь его невнимательности.

— Я и так в ее списке врагов, а из-за тебя переместилась в нем на первое место.

— Ты о Тейлор? — Он оборачивается на кипящую от ярости девушку. — К черту ее. Она мне не подружка. Мы лишь пару раз перепихнулись.

Вау. А мальчики Эймс явно умеют обращаться с девушками. Не то чтобы это было для меня новостью. На протяжении всего времени, что я знаю Холдена, у него еще ни разу не было полноценных отношений.

— Ладно, во-первых, это мерзость, а во-вторых, не имеет значения. Она ведь думает, что это я стою у нее на пути.

— А не плевать тебе, потому что…

Я отвожу взгляд. Я… Я не знаю. Почему мне не все равно? Я не боюсь ее. А просто стараюсь всеми силами избегать.

— Мне плевать. Но есть ощущение, что она хочет превратить мою жизнь в ад, поэтому лучше не давать ей в руки оружие.

А еще она в день похорон переспала с твоим братом. Но винить ее за это по-настоящему я не могу. Она же не знала о нас с Тайером. Тем не менее, Тейлор всегда была злобной.

— Я разберусь с ней, — обещает Холден.

— Не надо…

— Я разберусь, — обрывает он меня на полуслове — в этот раз его голос становится тверже, — и берет меня за руку. — Идем.

Нехотя я решаю оставить тему в покое, хоть и знаю, что его «разберусь» лишь ухудшит ситуацию. Это как если мама бедняги-ботаника позвонит в школу и пожалуется, что ее ребенка обижают. После этого издевки только усилятся. С хулиганами не бывает иначе.

Когда мы выходим на улицу, я останавливаюсь как вкопанная. Моя машина пропала! Когда утром Вален подвозила меня до школы, машина все еще была здесь.

— Черт!

— Что такое? — хмурится Холден.

— Мою машину отбуксировали.

Парень пожимает плечами, явно не понимая, почему я расстроена. Да и как он может понять. Для него деньги — не проблема. Но я сейчас могу думать только о том, что к списку расходов добавится сотня или две баксов.

Холден снимает с дверей блокировку, и я сажусь на пассажирское сидение. Когда он заводит двигатель, из колонок начинает греметь песня «Drowning», но Холден быстро переключает ее. Несколько секунд мы сидим в тишине. Я уверена, он тоже подумал о Дэнни.

— Я тоже по нему скучаю, — произношу я. Говорить о Дэнни вслух так непривычно.

Разговор о нем буквально витал в воздухе с того момента, как я приехала, и, возможно, наконец-то пришло время начать его. Может быть, так у них — у нас — получится исцелиться.

Холден стискивает зубы и переключает передачу. Ладно, наверное, для него говорить о Дэнни еще рано.

— Есть новости от полиции? — спрашиваю я, решив, что лучше сменить тему.

Холден заметно расслабляется.

— Никаких.

— Это хорошо. Но все же, что ты там делал?

Он с мрачным лицом бросает на меня взгляд.

— Выпускал пар.

Я непонимающе щурюсь.

— Я могу тебе доверять?

У меня вырывается смешок.

— Можешь ли ты доверять мне? Я, в отличие от некоторых, не совершила ничего такого, что позволило бы усомниться в моей преданности.

— Черт, я не шучу, — говорит он, его голос пропитан необычной серьезностью. — Никто не должен знать. Ни мой отец, ни твоя мать. Никто.

Я киваю, и в животе узлом закручивается тревога.

— Что-то не так, Шэйн. — Его рука на руле напрягается. — Кто-то что-то знает, но молчит.

Я в недоумении встряхиваю головой.

— Но зачем это делать?

— Именно это мы и собираемся выяснить.

Я начинаю гадать, что же он имеет в виду, но ни один ответ не подходит. Машина замедляется, и, бросив взгляд за окно, я понимаю, что мы уже близко к дому.

— Слушай, притормози, — говорю и отстегиваю ремень.

— Что, здесь?

— Да. Остаток пути я дойду пешком.

— Уже темно.

Я вскидываю брови.

— И что? Идти всего ничего, — говорю и указываю на гравийную подъездную дорожку, ведущую к дому.

Мама уже вернулась, и мне нужно время, чтобы придумать правдоподобную версию того, что случилось с машиной. К тому же, я бы предпочла не отвечать на вопросы ни оприсутствии Тайера в моей комнате пару недель назад, ни о том, почему меня подвез Холден. В последнее время мама и без того слишком напряжена.

— Спасибо, что подвез. — Я выхожу из машины и забрасываю рюкзак на плечо.

К вечеру похолодало, и я, пока иду к дому, потираю предплечья. К сожалению, я просто не могу сказать маме правду. Придется убедить ее, что шины кто-то проколол просто так. Что я не была умышленно выбранной целью. Что все хорошо. Что со мной все в порядке.

Тут я вижу свою машину и застываю на месте. Она стоит на дорожке. С новыми шинами. Как будто ничего не случилось.

— Какого черта?

Я обхожу машину, быстро осматривая ее. Когда мама успела все это провернуть? Может, позвонили из школы? Или, наверное, буксировщик. Обхватив плечи руками, я поднимаюсь на крыльцо и открываю дверь, потом иду на шорох, доносящийся с кухни, и возле кухонного островка обнаруживаю маму, которая возится с коробочками с едой.

— Ты как раз вовремя, — говорит она и тянется в шкафчик над головой за тарелками. — Я заказала китайскую лапшу. Подумала, что ты поздно вернешься. — Она выкладывает лапшу на тарелку. — Как прошла вчерашняя игра? Мне так жаль, что не получилось прийти.

Я стою и смотрю, как она кладет мне овощи с курицей, и все еще жду, что она упомянет машину.

Мама обходит кухонный островок, ставит тарелку на стол и притягивает меня в объятия.

— Что, ты разве не соскучилась по своей мамочке? — спрашивает она, когда замечает, что я не спешу обнять ее в ответ.

— Прости, — говорю я и, отмахнувшись от мыслей, обнимаю ее. — День был длинным, и я начинаю немного зависать.

Мама отстраняется и пристально оглядывает меня.

— А почему ты сегодня не на машине?

— А? — Я поднимаю глаза. — Ой, Вален меня подвезла.

Мама кивает, не уловив в моих словах лжи, и принимается накладывать себе еду. В голову приходит одна мысль, и я, наклонившись, ищу в переднем кармашке рюкзака ключи. Но их там нет. Я расстегиваю молнию основного отделения и вываливаю содержимое рюкзака на пол. Ключей нет.

Что, черт возьми, происходит? Они точно лежали у меня в рюкзаке. Я закинула их туда, когда закрыла машину, в день, когда меня подвезла Эшли. Вскочив на ноги, я несусь к двери.

— Куда ты?

— Забыла кое-что в машине, — бросаю я через плечо.

Я распахиваю дверь, сбегаю по крыльцу и шагаю к машине. Потянув за дверную ручку, понимаю, что она не заперта, а ключи лежат на водительском сидении. Мой мозг готов взорваться, когда я начинаю гадать, кто, черт подери, решил поиздеваться надо мной в этот раз, но тут мое внимание привлекает кое-что, висящее на зеркале заднего вида.

Ключ от амбара. Тайер. Я снимаю ключ с зеркала, его металл холодит ладонь. Это сделал он? Но почему? С чего он решил переступить через себя и помочь мне? И почему вернул ключ? Если бы посыл непонятных сигналов был олимпийским видом спорта, Тайер бы получил золотую медаль.

Может быть, это всего лишь уловка. Может быть, это совсем ничего не значит. Но в голове неизбежно возникает вопрос: что, если прежний Тайер постепенно возвращается ко мне?

Глава 16

Шэйн

— Поверить не могу, что я добровольно на это согласилась, — говорю я и подношу к губам красный пластиковый стаканчик.

Перед вечеринкой мы с Вален уже успели немного выпить у меня дома, поэтому сейчас я чувствую себя комфортнее, чем предполагала. Холден буквально умолял нас прийти, и моя бдительность в отношении него начинает постепенно ослабевать. Сначала я отказалась идти, но Вален уговорила меня, потому что Лиам отменил свой приезд на выходных, и ей хотелось немного отвлечься.

— Наверное, странно снова вернуться сюда? — спрашивает подруга, оглядывая собравшуюся толпу.

Дом буквально трещит по швам, что в какой-то мере меня успокаивает. Все озабочены лишь тем, чтобы напиться и найти себе пару для перепихона, поэтому на меня никто не обращает внимания.

— Ну, ты ведь жила здесь.

Кивнув, я слизываю с губ остатки пива.

— Ага, — вырывается у меня.

Я замечаю Холдена, пробирающегося к нам сквозь толпу пьяных тел. Такое чувство, что сегодня тут собрались все жители города от семнадцати до двадцати пяти лет. Хотя в этом нет ничего нового. Так как сами мальчики Эймс разного возраста, то их вечеринки всегда были смесью школьников и студентов. Правда обычно они были куда более избирательны в отношении приглашенных и их количества, так что сегодняшняя вечеринка — это уже новый уровень.

— Надо же, смотрите-ка, кто не струсил! — кричит Холден, разводя руки в стороны. Он слегка приседает, обхватывает мою талию и начинает кружить меня, а я, испуганно пискнув, крепче стискиваю стаканчик.

— Холден, моя задница у всех на виду!

Он опускает меня и хочет поправить задравшееся платье, но я шлепаю его по рукам.

— Черт возьми, Шэйн, — тянет Холден, оглядывая меня с головы до ног. Сегодня я надела мини-платье в мелкую клетку и с бахромой по подолу. Оно слишком короткое и слишком обтягивающее, и чтобы выглядеть менее вызывающе, я обулась вместо каблуков в черные «конверсы».

— Заткнись, — говорю я и закатываю глаза, но мои уши начинают гореть под его пристальным взглядом. — И прекрати на меня так смотреть.

Большую часть времени я хожу в шортах-велосипедках и мешковатых футболках, так что, уж извините, но сегодня мне захотелось чуть-чуть приодеться. Я совру, если скажу, что возможное присутствие на вечеринке Тайера никак не повлияло на мой выбор одежды, хоть это и жутко неправильно, учитывая то, на какой ноте мы разошлись. Вернее то, как он меня бросил. Практически голой. На капоте машины.

— Тайеру точно понравится, — говорит Холден, выдергивая меня из потока мыслей.

— Что? — выпаливаю я, застигнутая врасплох. О нас никто не знает, поэтому этот небрежно брошенный комментарий ошарашивает меня. Как и новость о том, что Тайер где-то поблизости. Я не знала наверняка, будет ли он на вечеринке, учитывая его склонность вечно куда-нибудь пропадать.

— Ничего. — Холден поворачивается к Вален и здоровается с ней кивком подбородка. —Валентина, как жизнь?

Она одаривает его надменной улыбкой, раздраженная тем, что он назвал ее полным именем.

— Все путем, Членохолден.

— Всегда такая вежливая, — смеется он и закусывает губу. — Но если ты хочешь подержаться за мой член, то тебе достаточно лишь попросить.

Вален качает головой, но ее губы растягиваются в улыбке.

— Ладно. Пойдемте глянем, что происходит на заднем дворе.

Холден берет меня за руку и ведет через толпу, Вален идет следом, ухватившись за мое плечо. Когда Холден заруливает на кухне, чтобы взять себе еще выпить, мы с подругой по новой наполняем свои стаканчики пивом, после чего выходим во двор, где люди разбились на небольшие компании. Слева с невыносимо громкими воплями играют в бир-понг, а справа, в дальнем углу, потрескивает костер, вокруг которого сидят несколько человек. Кристиан, Бейкер. Тейлор, Алексис и Эйден. Кристиан и Бейкер обмениваются взглядами, которые я даже не пытаюсь понять, а девушкам, судя по лицам, очень не нравится то, что на их территорию вторглись новые конкурентки.

— А она что здесь забыла? — спрашивает Тейлор и кивком указывает на меня, отчего я испытываю дежавю.

— Она член семьи, черт возьми, и у нее куда больше прав находиться здесь, чем у тебя, — произносит Холден, чем шокирует меня и всех остальных. — И если твоя мелочная, неуверенная задница не может этого принять, то можешь катиться отсюда.

Никто не произносит ни слова. Алексис отводит взгляд и делает глоток пива, но я готова поклясться, что заметила играющую на ее губах улыбку. Эйден усмехается и откидывается на спинку шезлонга, а Тейлор оглядывается в поисках поддержки, но не находит ее. Первой тишину нарушает, конечно, Вален: она громко фыркает, и я пихаю ее локтем в бок.

— Отлично. — Холден поднимает стаканчик. — Теперь, когда мы все прояснили, давайте напьемся.

Все возвращаются к своим разговорам. Все, за исключением Тейлор, которая, похоже, обдумывает план моего убийства. Я понимаю, что Холдену кажется, будто он помогает мне, но на самом деле парень в очередной раз подлил масла в огонь. И тогда я принимаю решение больше не парится из-за Тейлор. Ну что она может мне сделать? Пустить очередную сплетню? Оскорблять меня в школьных коридорах? Как же я, бедняжка, это переживу? Если что, это сарказм.

Холден садится у костра между Кристианом и Бейкером, а Вален занимает место около Эйдена. Я тем временем неподвижно стою и недоумеваю из-за того, что, черт побери, только что произошло.

— Привет, блондиночка.

Я поворачиваюсь и вижу раскинувшегося в шезлонге Эйдена, одетого в толстовку с накинутым на голову капюшоном, спортивные штаны и белые кроссовки. Он такой привлекательный, что на нем даже спортивная одежда выглядит стильно и дорого.

— Ты ради меня так принарядилась? — Он обводит всю меня взглядом, но почему-то это не кажется непристойным.

Я склоняю голову набок и приподнимаю бровь.

— Разумеется, — поддразниваю его. Эйден — парень хороший, но в моем подсознании непрошенно всплывают темные, задумчивые глаза, и я понимаю, что давать ему ложную надежду будет несправедливо, ведь я зациклена на другом.

Он похлопывает себя по коленям.

— Присаживайся.

— Извини, — я надуваю губки, — но я пришла с парнем.

Замешательство на его лице сменяется весельем, когда я протягиваю руку Вален, и она усаживает меня к себе на колени.

— Все верно. Сегодня я ее папочка.

Я фыркаю от смеха, и подруга откидывается на спинку шезлонга, освобождая мне место, чтобы я могла сесть между ее ног.

— Один раз я смотрел порно, которое начиналось ровно с того же, — говорит Холден, потирая ладони.

— Всего один раз? — подкалывает его Кристиан.

Тейлор закатывает глаза.

— Прикидываться лесбиянкой, чтобы привлечь внимание. Как оригинально.

Холден бросает на нее предупреждающий взгляд, и она с притворным примирительным видом вскидывает свои наманикюренные ручки.

— Прости. — Тейлор пожимает плечами, но по ней ясно, что она не раскаивается. — Тяжело избавиться от старых привычек.

— Знаешь, это называется шутка. Советую как-нибудь тоже попробовать пошутить, — говорю я.

Тейлор всегда так занята тем, чтобы быть самой красивой, самой богатой, самой умной и самой спортивной, что, по-моему, даже не знает, что существует такое понятие, как веселье.

Она презрительно улыбается мне и отводит глаза, обрывая наш разговор. Понятия не имею, как я могла когда-то с ней общаться. В смысле, в самые лучшие времена мы были полуврагами-полудрузьями, но даже простое дружелюбие по отношению к Тейлор кажется сейчас невозможным.

— Похоже, лето официально закончилось. — Я поеживаюсь, радуясь близости костра. Надо было взять с собой куртку.

— Больше пей, это поможет тебе согреться, — шутит Вален, направляя стаканчик с пивом к моим губам. Обычно, когда мы идем на вечеринку, одна из нас ограничивается парой напитков, чтобы другая могла со спокойной душой надраться. Но поскольку теперь я живу через лес, мы обе можем дать себе волю.

Парни принимаются обсуждать баскетбол, и Вален от скуки закатывает глаза. Поначалу я была немного напряжена и не могла полностью расслабиться, но теперь, когда мы все влились в разговор, наконец-то ощущаю себя немного комфортнее. Тейлор до сих пор сидит с кислым лицом, будто само мое присутствие оскорбляет ее, но все же не отпускает в мой адрес никаких едких комментариев. Чем больше я пью, тем сильней расслабляюсь. Тепло от огня и алкоголя согревает меня, и я приваливаюсь к Вален, поставив ноги на кирпичный бортик, который окружает костер.

— Ну-ка встань. — Вален похлопывает меня по бедру. — Нам нужно сходить за пивом.

Я встаю слишком резко и слегка покачиваюсь. Видимо, я напилась сильнее, чем думала. Эйден поднимается и удерживает меня за талию.

— Все хорошо? — тихо спрашивает он.

— Даже слишком хорошо, — смеюсь я. Практически год я не могла позволить себе расслабиться так, как сейчас, и с моей груди словно свалился огромный камень. Не полностью, но уже ощутимо. Достаточно, чтобы дышать свободнее.

В ночном воздухе звучит смех, и я, подняв глаза, вижу Тайера, который стоит на балконе, облокотившись на перила. Его взгляд словно мечет в меня кинжалы. Вокруг него собралась небольшая компания, и девушка по имени Лисса что-то шепчет ему на ухо, прижавшись грудью к его руке. Лисса закончила школу еще в прошлом году, но похоже так и не оставила свои попытки подмазаться к Тайеру. Я хмурюсь и отвожу взгляд.

— Присмотри за ней, — говорит Вален Эйдену. — Я скоро вернусь.

— Я тоже пойду налью себе. — Холден встает, и они вместе с моей подругой уходят.

Как только они скрываются из виду, Тейлор пользуется случаем, чтобы незаметно приблизиться ко мне. Судя по ее сияющей физиономии, она крайне взбудоражена тем, что собирается мне сказать.

— Раз уж ты так любишь шутки, не хочешь услышать действительно смешную? — с притворной невинностью спрашивает она, склоняя голову набок.

— Давай послушаем, — невозмутимо отвечаю я. Она бы в любом случае рассказала.

— Шутка правда отличная. — Тейлор хлопает в ладоши. — Готова?

Я не отвечаю, и тогда она складывает ладони рупором возле рта и насмешливо шепчет:

— Это ты. Шутка — это ты.

Я выпячиваю губу и похлопываю ее по макушке.

— Попробуй еще разок. Тебе надо почаще тренироваться.

— О, это еще не все, — произносит она, когда я начинаю отворачиваться. Я замираю и жду, когда она закончит. — Единственная причина, по которой ты сейчас находишься здесь, заключается в том, что Тайер приказал Холдену втереться к тебе в доверие. Но это так мило — то, что ты думаешь, будто они с тобой по-настоящему дружат.

Что? Я вздрагиваю. Такого я точно не ожидала.

— Какого хрена, Тейлор? Угомонись, — вмешивается Эйден.

— Что? Ты мне не веришь? Тогда спроси у него самого.

— Тей! — выпаливает Кристиан, и одного взгляда на его лицо оказывается достаточно, чтобы понять: все сказанное было правдой. То, как Холден возник словно из ниоткуда и буквально заставил меня возобновить нашу дружбу… То, что он всюду рядом — будь то обед между уроками или окончание тренировки…

Внутри все скручивается, и я чувствую себя глупо, но шока, как ни странно, не испытываю.

— Так что наслаждайся моментом, потому что твое время здесь, — Тейлор понижает голос и нависает надо мной, — практически истекло.

— Спасибо за предупреждение. — Я с трудом вкладываю в голос сарказм.

— Всегда пожалуйста, — улыбается она.

Я поворачиваюсь к задней части двора, вспоминая, что где-то там был еще один выход. Не хочу идти через весь дом.

— Шэйн… — зовет меня Эйден, но я отмахиваюсь.

— Все в порядке, я скоро вернусь.

Кристиан, Бейкер и Тейлор начинают ругаться, но я продолжаю идти и обхожу двор по периметру, избегая людей и не сводя взгляда со своих «конверсов», пока шагаю к выходу по дорожке. Достав телефон, я пишу Вален, что буду ждать ее у главного входа.

— Куда ты так торопишься? — спрашивает или, скорее, невнятно бормочет чей-то голос. — Я тебя помню.

Я резко останавливаюсь. Ко мне приближается Райан… какой-то там с пивом в руке. Я помню о нем только то, что он играл в баскетбол в одной команде с моим братом и закончил школу в прошлом году.

— Да, это я, — спокойно отвечаю ему.

Будучи не в настроении для разговоров, я пытаюсь его обойти, но Райан шагает в сторону, преграждает мне путь, и пиво из его стаканчика случайно выплескивается на мою грудь. Вскрикнув, я начинаю отряхиваться, потом оттягиваю от кожи мокрую ткань.

— Виноват. Давай помогу.

Я не успеваю и глазом моргнуть, как он роняет стаканчик с пивом на землю, обхватывает меня за талию и с пылом новообращенного вампира, умирающего от жажды, тянется к моей груди ртом.

— Ты отвратителен, отвали! — рычу я и стряхиваю его с себя, пока он не успел сделать что-то еще.

Я снова пытаюсь его обойти, а он опять встает у меня на пути, разъяренный отказом. Но прежде чем я успеваю врезать ему коленом по яйцам, воздух рассекает чей-то кулак и бьет его в челюсть, отчего голова парня дергается вбок.

Глава 17

Шэйн

Я в ужасе отскакиваю, а Тайер хватает за ворот еще не опомнившегося от удара Райана и валит парня на землю.

— Остановись! — кричит Райан, держась за челюсть. Он смотрит на Тайера снизу вверх, с его губы капает кровь. — Я понятия не имел, что она твоя девушка. Виноват, чувак.

Тайер снова бросается на него, но я тяну его за футболку назад.

— Хватит!

Райан вздрагивает и поднимает руки, защищая лицо, но к моему удивлению Тайер слушается и в последний миг останавливается. Вместо того, чтобы нанести Райану еще удар, он сплевывает на землю с ним рядом.

— О, это так мило с твоей стороны, — сухо произношу я. — Но у меня все было под контролем.

— Как бы не так, твою мать.

Видимо, Холден и Эйден услышали шум потасовки, потому что они уже бегут к нам с одинаково растерянными выражениями на лицах.

— Какого черта тут произошло? — рявкает Холден, переводя взгляд с Тайера на лежащего в траве Райана.

— Я ухожу, — выпаливаю и направляюсь в сторону бокового выхода. — Вот, что произошло.

— Избавьтесь от него, — слышу я приказ Тайера, после чего он подхватывает меня и перебрасывает через плечо. Снова.

— Поставь меня на землю, Тайер! — требую я, извиваясь.

— Ты пьяна.

— А ты козел!

Тайер ничего не отвечает, но кажется хмыкает, пробираясь обратно к дому. Мое лицо закрывают волосы, но я даже рада этой завесе между мной и остальными, которые пялятся, раскрыв рты. Я чувствую, как платье задирается на бедрах, но теплая ладонь Тайера сразу ложится на мою задницу, скрывая ее от любопытных глаз. Как благородно.

Вся кровь приливает к моей голове, а перевернутое положение совсем не помогает справиться с неприятным головокружением от алкоголя. Как только Тайер делает шаг внутрь дома, народ расступается перед ним, как море перед Моисеем. Вокруг раздаются одобрительные возгласы, свист, смех, и я предпринимаю очередную безуспешную попытку освободиться.

— Шэйн, какого хрена?! — слышу крик Вален. Я упираюсь руками Тайеру в поясницу и приподнимаюсь, чтобы разглядеть подругу. — Две минуты! Я ушла всего на две минуты!

Отставив пиво, она спешит к нам, но Холден успевает перехватить ее, обвив рукой талию. Мне удается заметить испепеляющий взгляд, которым она одаривает парня, прежде чем Тайер заворачивает за угол и начинает подниматься по лестнице. Как только мы оказываемся в длинном коридоре, он сворачивает направо и распахивает дверь.

Он принес меня в свою комнату? Все внутри скручивается узлом, и вовсе не от выпитого алкоголя. Прошло так много времени с тех пор, как я была тут в последний раз, и я не уверена, что хочу находиться здесь снова.

Тайер пинком закрывает дверь, после чего идет вглубь комнаты и скидывает меня на кровать. Я вскрикиваю, подпрыгнув на матрасе, и рефлекторно опираюсь на руки. Глаза Тайера скользят по моему телу, останавливаются на трусиках, и я быстро одергиваю платье и зажимаю подол между бедер.

— Ты совсем, что ли, спятил? Притащил меня сюда, будто ревнивый бойфренд! Ты хоть представляешь, как это выглядело со стороны?

— Почему меня должно волновать чье-то мнение? Я только что спас твою задницу.

— Спас меня? — Я в шоке фыркаю. — Или это была лишь часть твоего грандиозного плана, как втереться ко мне в доверие? — Чтобы он точно понял меня, я изображаю в воздухе кавычки, но это не производит на Тайера должного впечатления. Он не выглядит так, будто его разоблачили. Я вскакиваю на ноги и подхожу к нему. — Все это было не по-настоящему, не так ли?

— Что именно?

— Все. Как ты починил мне машину. Как вернул ключ от амбара. А Холден… — Я выхожу из себя. — Ты заставил его притворяться моим другом. Зачем?

Чего он хотел этим добиться?

— Я попросил его присматривать за тобой, — уточняет Тайер. — Это большая разница.

— Можно подумать, это меняет дело.

— Я не собираюсь извиняться, Шэйн.

— Кто бы сомневался.

— Я хотел знать, можно ли тебе доверять.

— И что решил? — спрашиваю я, с вызовом приподняв бровь.

— Все еще в раздумьях.

— Круто поболтали. Тебе разве не нужно вернуться к Лиссе? — Как только слова срываются с языка, я понимаю, что совершила ошибку. Тайер проводит зубами по нижней губе и прикусывает пирсинг.

— И кто из нас двоих ревнует? — бросает он, приближаясь ко мне.

— Просто наблюдение.

Тайер просовывает палец под тонкую лямку моего платья и, дразня меня, водит им вверх-вниз. Я отталкиваю его руку в попытках скрыть тот эффект, который он на меня производит — хоть он и ведет себя как непостижимый придурок.

Кто-то начинает громко колотить в дверь, и мы оба поворачиваем головы на этот звук.

— Шэйн, ты в порядке? — слышится встревоженный и раздраженный голос Вален.

— Скажи, чтобы она ушла, — произносит Тайер так тихо, что только я могу его расслышать.

— Зачем?

— Потому что ее это не касается.

— Что «это»? — спрашиваю я. Такое чувство, будто все вокруг знают что-то неведомое мне.

— У тебя есть вопросы?

Я киваю.

— Избавься от нее, и я расскажу все, что тебе нужно знать.

— Но Вален без машины, мы пришли из моего дома пешком. Я не позволю ей уйти одной.

— Ее довезут до дома в целости и сохранности.

— И ты ответишь на мои вопросы?

— Я сказал, что введу тебя в курс того, что тебе необходимо знать.

Я поджимаю губы, глядя в его глаза цвета грозового неба.

— Так не пойдет.

— Еще две секунды, и я позвоню в полицию! — снова раздается стук Вален.

— Никуда она не позвонит! — орет Холден, и его голос искрит весельем.

— А ну отдай!

Звуки борьбы, доносящиеся из коридора, подсказывают мне, что Холден отобрал у нее телефон.

Тайер хмурится.

— Ладно, я отвечу на твои вопросы.

Я торжествующе улыбаюсь.

— Вален, я в порядке!

— Этого недостаточно. Мне нужно увидеть своими глазами, — раздается приглушенный голос подруги.

Я тронута до глубины души, и в груди разливается гордость. Я рассказала ей столько жутких историй, что она просто не может уйти, не убедившись, что со мной все нормально. Хотя я не думаю, что Тайер способен совершить нечто ужасное. Но правило номер один гласит, что человек никогда не знает кого-либо по-настоящему. А правило номер два предписывает ни при каких обстоятельствах не бросать своего друга в потенциально опасной ситуации.

Я протискиваюсь мимо Тайера и открываю дверь. Взгляд Вален источает подозрительность, пока она водит им между мною и Тайером. Затем подруга открывает дверь шире и осматривает комнату.

— Я в порядке, честное слово.

— Ты насквозь мокрая, — замечает она.

— Не смотри на меня так, — говорит Тайер. — Райан Метьюз облил ее пивом, а потом попытался засунуть ей в глотку язык.

Брови Вален взлетают на лоб, и она, ища подтверждения, глядит на меня. Закатив глаза, я киваю.

— Завтра все объясню, ладно?

Скрестив руки на груди, она обдумывает мое предложение и в итоге смягчается.

— Надеюсь, это будет чертовски хорошее объяснение.

— Где Кристиан? — спрашивает Холдена Тайер.

— Они с Бейкером выводят Райана.

— Прогони всех остальных и отвези ее домой.

— С удовольствием. — Он улыбается и протягивает Вален телефон. Подруга выхватывает его и посылает парню убийственный взгляд.

— Нет уж, спасибо, я скорее доберусь до дома ползком.

В глазах Холдена появляется порочный блеск.

— Это можно устроить.

— Вален, пожалуйста, позволь ему подвезти тебя.

Холден не представляет ни малейшей угрозы. Он коварный манипулятор, но точно не опасный. Подруга знает об этом, просто немного упрямится, и ее можно понять.

— Хорошо. — Она идет к лестнице, но на полпути оборачивается. — Ну? Кончай там уже.

— Если получится, — бормочет Холден себе под нос.

— Скажи Кристиану, чтобы не уходил. Встретимся здесь, когда вернешься.

Холден кивает, после чего следует за Вален.

Тайер тянется мне за спину и с грохотом закрывает дверь. Вздрогнув, я впиваюсь в него взглядом.

— Начинай говорить.

— Не сейчас.

Я встряхиваю головой. Эти игры меня порядком достали.

— Ладно. Мне нужно принять душ, — говорю я, указывая на прилипшее к телу платье. От меня пахнет пивом, и я чувствую себя мокрой крысой. Если впереди меня ждет серьезный разговор, то я не собираюсь участвовать в нем в таком виде.

Тайер указывает подбородком на ванную.

— Ты знаешь, где душ. Я оставлю сухие вещи на раковине.

— Супер. — Я срываюсь с места к двери. Открываю ее и выхожу в коридор, помедлив возле своей бывшей спальни, которая расположена прямо напротив комнаты Тайера. Любопытство подначивает меня потянуться к дверной ручке, но я одергиваю себя в последнюю секунду. Это больше не моя комната. Не мой дом и не моя семья.

— Она пустая, — отвечает Тайер на мой безмолвный вопрос. Его голос звучит гораздо ближе, чем я думала. Небольшая стопка одежды покоится на его протянутой руке.

Я тяжело сглатываю. Ну разумеется. Неужели я думала, будто они на всякий случай приберегут ее для меня? Не произнеся ни слова, я беру одежду и ухожу к двери слева от моей бывшей комнаты, затем закрываю ее за собой. Защелкнув замок, я кладу вещи на гранитную столешницу. Опершись руками на ее край, рассматриваю белоснежную раковину, душ с эффектом дождя и отделенную стеклянной перегородкой большую ванную. Дом моей бабушки совсем не похож на лачугу, но все же он не идет ни в какое сравнение с поместьем Эймсов.

Я скидываю промокшие конверсы, тяну платье вниз, и мокрая ткань падает на пол. Смотрю на себя в зеркало свежим взглядом, словно раньше не проводила перед ним часы, пытаясь понять, что же увидел Тайлер. Мои щеки раскраснелись, кончик носа тоже. Глаза остекленели, под правым немного размазалась тушь. Кудри с одной стороны обвисли — спасибо за это пиву Райана. Я выгляжу просто отвратительно, и сейчас моя внешность полностью соответствует внутреннему состоянию.

Дотянувшись до крана, я включаю воду. Стягиваю трусики и бросаю их к платью на пол, после чего встаю под большую прямоугольную душевую лейку. Прикрыв глаза, я минуту наслаждаюсь потоками горячей воды, стекающими по телу. Нахожу на встроенной полке мужской гель для душа и мою тело, затем каким-то модным шампунем с непроизносимым названием массирую волосы, тщетно стараясь не обращать внимания на то, как сильно он пахнет Тайером.

Я заворачиваюсь в полотенце и закрепляю его на груди, отмечая, насколько оно мягче, чем мои собственные. Это такие мелкие и незначительные детали, о которых вспоминаешь лишь тогда, когда сталкиваешься с ними снова. Я подхожу к туалетному столику и рассматриваю вещи, которые дал мне Тайер. Простая белая футболка и маленькие черные шортики. Взяв их в руки, я хмурюсь. Они… мои?

С силой распахнув дверь, я мчусь по коридору в комнату Тайера. Он стоит с опущенной головой, уткнувшись в телефон. Затем поднимает скучающие глаза на меня, и я не могу не заметить на секунду мелькнувшую в них жадную искру. Я швыряю в него шорты вместе с футболкой, и они попадают парню в лицо, прежде чем он успевает их поймать.

— Зачем ты их хранишь? — спрашиваю я. Струйки воды стекают по моим волосам и бедрам, скапливаясь в лужицу возле ног. Я выгляжу и чувствую себя как сумасшедшая, но мне плевать.

— Не льсти себе. Они лежали здесь с тех пор, как ты сама их оставила.

Что? Мои щеки вспыхивают, когда я понимаю, что он говорит о той ночи. Шлепая босыми ногами по полу, я подхожу к нему ближе.

— Целый год? — скептически интересуюсь.

Тайер пожимает плечами.

— Мне всегда нравилась твоя попка, обтянутая спандексом.

— Боже, Тайер, ну почему с тобой вечно так непонятно? — Я пытаюсь поймать его взгляд в поисках ответов, которые вряд ли найду. — То просишь держаться от тебя подальше, то сам разыскиваешь меня. — Мой голос опускается до шепота. — Ты прикасаешься ко мне, а потом бросаешь…

— Это сводит тебя с ума? — спрашивает он, его голос звучит глухо и хрипло. — То, что твой мозг хочет меня ненавидеть, но твое тело… твое тело, черт возьми, обожает меня. — Он проводит по моей щеке большим пальцем, смахивая каплю воды. — Но ты все равно позволяешь мне к себе прикасаться, потому что не можешь передо мной устоять, не так ли? И за это ты чертовски на себя злишься.

Его самодовольный тон приводит меня в бешенство. Тем более, что в его словах есть доля правды. Но я расправляю плечи, намереваясь одержать победу.

— То же самое я могу сказать и о тебе, — начинаю я, теребя узел на полотенце. Глаза Тайера следят за моими пальцами, он закусывает нижнюю губу, и две металлические штанги с легким звоном ударяются друг о друга. — Кажется, ты сам не можешь держаться от меня подальше, и ненавидишь себя за это, не так ли?

Тайер прищуривается, и я понимаю, что оказалась права.

— Шэйн, ты играешь с огнем, — предупреждает он и делает шаг назад, но я все равно продолжаю.

— Разница между нами лишь в том, что мои потребности удовлетворяют, и мне не нужно давать что-либо взамен. — Собрав в кулак всю свою отсутствующую уверенность, я опускаю руки, и полотенце с шорохом падает на пол.

Кадык Тайлера дергается, когда он тяжело сглатывает. Он пытается удержать глаза вдали от моей груди, но проигрывает борьбу и начинает голодным взглядом пожирать мое тело. Мои соски на прохладном воздухе болезненно затвердели.

Внизу хлопает дверь, и я понимаю, что у меня осталось меньше минуты на то, чтобы одеться.

— Мне кажется, что при текущем сценарии именно ты вытянул короткую спичку. — Я тянусь за шортами в его руках, но он поднимает их над головой. Я встаю на носочки, но парень свободной рукой обхватывает меня за талию, разворачивает и, швырнув на кровать, устраивается между моих бедер, прижавшись к груди.

— Во-первых, — начинает он, упираясь в меня стояком, — кто сказал, что мои потребности не удовлетворяет другая?

Я практически рычу, пытаясь скинуть его с себя, но он пригвождает мои руки над головой.

— А во-вторых, ты еще заплатишь за эту выходку.

Моя грудь бурно вздымается, пока он, удерживая мой пристальный взгляд, наклоняется, чтобы нежно поцеловать меня в кончик соска. Я содрогаюсь, чувствуя, как между ног становится мокро, но затем слышу шаги на лестнице, и на меня словно выплескивают ведро холодной воды. Понимающе ухмыльнувшись, Тайер слезает с меня, а затем швыряет в меня одежду. Я ловлю футболку и шорты, когда они плюхаются мне на грудь, и хмуро смотрю на парня.

— Одевайся и приходи в бильярдную.

В тот момент, когда дверная ручка начинает поворачиваться, Тайер встает в проходе и загораживает обзор, после чего выходит и закрывает за собой дверь.

Я издаю стон. Черт, ну как ему удается постоянно выигрывать?

Глава 18

Тайер

Я поправляю джинсы, пытаясь успокоить рвущийся наружу член. Черт. Я теряю контроль. Границы стираются, я становлюсь все более неосторожным. Понятия не имею, чем я думал, когда на глазах у всех потащил Шэйн в свою комнату. Своим поступком я лишь подлил масла в огонь непрекращающихся сплетен, который никак не утихнут с тех пор, как она вернулась. Это подобно непреодолимому желанию. Пробраться под ее кожу, воспламенить ее, упиваться ее горячим дыханием, пока она будет кончать. Это зависимость. Нездоровая, губительная зависимость.

Я пытаюсь убедить себя в том, что в прикосновениях нет ничего страшного до тех пор, пока они не зайдут дальше. Но даже я осознаю, что эта игра опасна. Быть с Шэйн настолько притягательно, что невозможно не хотеть большего.

Она тоже изменилась. Внутри нее всегда сидела хорошая девочка, но сейчас сквозь эту броню пробивается известное только мне одному пламя, которое она так тщательно пыталась скрыть. А ее выходка? Такого я просто не ожидал. Когда Шэйн, вся мокрая после душа и без капли макияжа, ворвалась в мою комнату, мне захотелось лишь одного: стянуть с нее полотенце, нагнуть и взять сзади. В тот момент, когда она сбросила полотенце, а ее золотистые волосы разметались, обрамляя грудь и крошечные металлические штанги в сосках, я чуть не сорвался. Мне пришлось задействовать всю вселенскую выдержку, чтобы не трахнуть ее здесь и сейчас.

— В чем дело? — раздается с дивана голос Холдена. Кристиан расположился в кресле, а я со скрещенными на груди руками стою перед огромным телевизором.

— Мне нужны ответы, как и ей. Но прежде, чем она сюда спустится… Кто-то издевается над Шэйн. Это один из вас?

Парни качают головами.

— Чувак, я же тебе говорил, что это не я. Ставлю на Тейлор. Она всегда точила зуб на Шэйн, даже когда они еще были подружками, — говорит он, изображая в воздухе кавычки.

Это действительно так. Тейлор отвратно ведет себя с окружающими, но раньше у нее просто не было выбора. Находиться рядом с нами означало, что ты получаешь некоторую защиту. Это сделало Шэйн неприкосновенной, недоступной. Скорее всего, Тейлор думает, что ее нынешние нападки на Шэйн безнаказанны, поскольку наши родители развелись. И я готов поспорить, что так считает не только она.

— Это просто девчачьи разборки. Сегодня вечером я начал следить за ней, так что дальнейших проблем возникнуть не должно, — пренебрежительно произносит Холден.

Кивнув, я провожу рукой по волосам. В его словах есть смысл, но мне кажется, что здесь кроется нечто большее.

— А что между вами происходит? Ты снова воспылал к ней чувствами? — доносится от Кристиана. Не могу винить его за непонятливость, поскольку я сам еще толком с этим не разобрался.

Прежде чем я успеваю что-либо ответить, раздается покашливание Шэйн, и она появляется в дверях. Влажные волосы переброшены через плечо, моя футболка свисает почти до колен, и создается ощущение, будто под ней на девушке больше ничего нет.

— Привет. — Шэйн неуверенно взмахивает рукой.

— Присаживайся, сестренка. — Холден похлопывает по дивану рядом с собой.

Она бросает ему выразительный взгляд, но ничего не отвечает и, скрестив на груди руки, недоверчиво идет через комнату. Язык ее тела говорит о том, что ей некомфортно снова тут оказаться. Она садится на противоположную сторону дивана — подальше от Холдена и стараясь занять как можно меньше пространства.

— Зачем я здесь?

— Я задаюсь тем же вопросом, — говорит Кристиан.

— Эй, мужик, какого черта? — выпаливает Холден.

— Нет, все в порядке. Я полностью разделяю его чувства, — подает голос Шэйн.

— Тебе нужны ответы. Нам тоже.

— Так давайте же выложим карты на стол, — предлагает Холден, откинувшись на спинку дивана и положив ноги на журнальный столик.

— Хорошо, — тянет Шэйн, ее голос пронизан скепсисом, когда она смотрит на меня. — Зачем ты велел Холдену втереться ко мне в доверие?

Я смотрю на Холдена и его вечно не закрывающийся рот.

— Во-первых, я никогда не притворялся рядом с тобой, — произносит брат и подмигивает девушке. Шейн моргает и встает с дивана, будто собираясь уйти.

— Ладно-ладно, подожди, — произносит Холден и смотрит на меня. Я киваю, посылая ему безмолвное одобрение. Прошел целый год, а у нас по-прежнему нет ответов. Все попытки что-то узнать не приносят результатов. Возможно, пришло время попробовать новую тактику.

— Несколько месяцев назад мы начали вспоминать тот день, когда Дэнни… — Его голос надламывается, брату все еще тяжело произносить эти слова. Прочистив горло и откинув голову на спинку дивана, он поднимает взгляд в потолок. Его колени подергиваются. — Кое-что не сходилось. Мы гуляли по этим лесам и водопадам всю свою сознательную жизнь. Он просто не мог случайно упасть. Черт, и я на сто процентов уверен, что он не совершал самоубийство.

— Даже если он и хотел покончить с собой, он бы не стал совершать это в том месте, — добавляю я. — Сколько раз каждый из нас прыгал с того утеса? Там невозможно разбиться насмерть.

Может быть, и возможно, но для этого нужно сильно постараться. Мы прыгали с обрыва с двенадцати лет. И если бы я хотел свести счеты с жизнью, то это было бы несложно.

Шэйн кивает, и ее глаза светятся сочувствием. На это больно смотреть.

— Поэтому мы стали разбираться в этой ситуации, понимаешь? — говорит Холден и опускает голову, чтобы взглянуть на Шэйн. — Пытались найти звонки в службу спасения, полицейские отчеты… хоть что-то. Но мы не смогли ничего раздобыть. Эта информация защищена лучше, чем чертов Форт-Нокс.

Шэйн поджимает губы и хмурится.

— Я думала, что звонки в неотложку находятся в свободном доступе.

— Так и должно быть, — говорю я, удивленный ее осведомленностью и невозмутимостью. — Кому-то очень нужно, чтобы эту запись не нашли.

— Это…

— Охренеть как подозрительно? — заканчивает за нее Холден.

— Да. — Шэйн медленно кивает, ошарашенная всей этой информацией. — Это как-то связано с теми копами, которые тебя искали? — спрашивает она, взглянув на брата.

Он кивает.

— Нам не разрешают получить копию полицейского отчета, потому что дело якобы еще не закрыто, но детектив ни хрена не сделал. Я разбил его машину бейсбольной битой к чертовой матери. Не самый лучший мой поступок.

Какой же придурок.

— Погоди, но когда я тебя подобрала, биты не было.

— Выкинул ее где-то в лесу.

— Ты прикалываешься? Ты выбросил биту, на которой, скорее всего, есть твоя кровь. Холден, с тем же успехом ты мог написать им свое имя и адрес. Чем ты только думал?

— Думал о том, что я очень пьян, что я скучаю по брату, и мне, черт возьми, нужны ответы. В следующий раз спрошу совета у профи, — едко отвечает он. — Не все из нас обладают исключительными познаниями о серийных убийцах, и о том, как остаться не пойманным.

Шэйн закатывает глаза, но от слов Холдена ее лицо смягчается.

— Но вы так и не ответили на мой главный вопрос. Какое отношение имею к этому я? Почему вы мне не доверяете?

Холден колеблется, не зная, как лучше выразиться. Кристиан тоже молчит.

— Потому что нам кажется, что мы знаем, кто это сделал. За день до трагедии Дэнни кое с кем поругался, — говорю я и слежу за реакцией Шэйн, облокотившись на музыкальный центр и скрестив на груди руки.

— И с кем же?

— Это был Грей.

Глава 19

Шэйн

— Это был Грей.

— Что? — выдыхаю я. Обессиленно сажусь обратно на диван и пытаюсь переварить всю полученную за последние несколько минут информацию. Он ни разу не упоминал об их ссоре. — Нет, — трясу головой. — Ты не понимаешь. Грей был совершенно раздавлен после того, как Дэнни… и он в таком состоянии до сих пор.

Смотрю на Тайера, умоляя его поверить мне.

— Ты просто не представляешь, как это на него повлияло. Он практически перестал общаться со мной и домой тоже не приезжает.

Вся троица обменивается взглядами, и я буквально слышу их безмолвные мысли. Они считают, что поведение Грея продиктовано чувством вины.

— Я знаю своего брата, — оборонительно продолжаю. — Даже если они и поругались, что с того? Они были лучшими друзьями. Братьями, — говорю через силу. — Из-за того, что они не были одной крови…

— Успокойся. — Тайер поднимает ладони и приближается ко мне так, будто я раненое животное.

— У нас нет фактов, вот мы и пытаемся заполнить пробелы, — добавляет Холден. — Нужно узнать и остальные детали произошедшего.

— И вы подумали, что я покрываю Грея, — произношу я, все еще силясь разобраться во всем сказанном. Вот, почему они отвернулись от меня. От всех нас.

— Разве глупо было бы предположить, что тысохранишь верность семье? — спрашивает Тайер, остановившись передо мной.

— Моя семья — это вы! — в отчаянии выпаливаю я, не подумав. — Или… были ею. Тогда.

— Мы и сейчас семья, — говорит Холден, глядя на меня этими своими щенячьими глазами.

У меня вырывается горький смешок.

— Вы обращались со мной как с дерьмом.

Кристиан никогда толком не озвучивал своих чувств по отношению ко мне. Мне казалось, что он сознательно держался в стороне, и меня это устраивало. Главное, что он не портил мне жизнь. А вот Тайер и Холден… они причиняли мне боль. Потому что были дороги мне, как никто в моей жизни.

— Семьи ссорятся. — Он пожимает плечами.

Тайер не вторит сентиментальным репликам Холдена, но садится между нами на огромном диване. Я откидываюсь на подлокотник лицом к ним обоим и обхватываю колени руками.

— У меня есть еще один вопрос, — произношу я, меняя тему.

У меня еще целая куча вопросов, но большая часть из них о нас с Тайером, и я более чем уверена, что он намеренно собрал это небольшое семейное заседание, чтобы я не смогла их озвучить.

— Почему наши родители отозвали помолвку? — Все было прекрасно — насколько возможно в сложившихся обстоятельствах, — а на следующий день мне внезапно велели собирать свои вещи.

Холден и Тайер обмениваются понимающими взглядами.

— Что? — Мои глаза мечутся между парнями, и я чувствую, что нахожусь на грани срыва. — Скажите мне.

— Прошел слушок, что у твоей матери интрижка на стороне, — говорит Холден.

Я смеюсь в голос.

— Прошел слушок? — Это просто смешно. — И какая же ревнивая домохозяйка его пустила?

— Мой отец, — отвечает Тайер.

— Что? — Я недоверчиво хмурюсь. Но потом вспоминаю ту ночь, когда я видела маму с другим мужчиной. Это был ее любовник? Но почему она ничего не рассказала? Если их отношения длятся уже давно, то меня стоило представить этому человеку… или хотя бы сообщить о его существовании. Так вот, что она утаивала от меня?

— Ты так усиленно думаешь. Смотри не перенапрягись, — подкалывает Холден.

— Я пошел спать, — зевнув, сообщает Кристиан и встает. Он всю дорогу молчал, и я практически забыла о его присутствии здесь.

— Неужели никакой ночевки с твоим дружком Бейкером? — дразнит его Холден.

Кристиан усмехается и двигает кулаком, имитируя мастурбацию, после чего уходит наверх, а Тайер и Холден посмеиваются ему вслед.

— Мне пора домой. — Я потягиваюсь, внезапно почувствовав жуткую усталость. Возбуждение давно прошло, и мне хочется лишь одного: рухнуть в постель.

— Я отвезу тебя утром, — говорит Тайер. — Можешь остаться здесь.

— Эм, не думаю, что это хорошая идея.

— Почему?

— Потому что я больше здесь не живу, потому что это странно, потому что наши родители взбесятся… — перечисляю причины. — Выбирай любое.

— Кому какое дело, нет и они ничего не узнают, — отвечает Холден на каждое из утверждений. — Ну же. Посмотрим кино и устроим ночевку как в старые добрые времена.

Я хмурюсь.

— Мы ни разу такого не делали.

— Тогда самое время начать. — Холден спрыгивает с дивана, достает из-за него несколько покрывал и кидает их мне, после чего берет пульт и растягивается на пледе, на котором сидел Кристиан.

Покосившись на Тайера, я пытаюсь прочесть его мысли. Но его лицо, как обычно, остается бесстрастным.

— Ты точно первым делом с утра отвезешь меня домой?

Если что, я могу дойти и сама. И могла бы сделать это прямо сейчас, будь у меня желание двадцать минут идти по темному лесу. В одиночку.

Тайер кивает, и я громко вздыхаю. Я даже не знаю, сколько сейчас времени. Когда Тайер оставил меня на втором этаже, чтобы переодеться, я забрала из ванной обувь и мокрую одежду, застирала платье в раковине, после чего сложила все в углу, убедившись, что спрятала белье вглубь вещей. Потом позвонила Вален, чтобы убедиться, что она добралась до дома, и пообещала рассказать ей все утром. Бросила телефон на стопку одежды и наполовину смущенная, наполовину возбужденная притащила свою задницу в медиазал.

Слишком уставшая, чтобы спорить, я откидываюсь на подушки, прижав колени к груди, и накрываюсь кремовым кашемировым пледом.

— Умница, — хвалит Холден, и я улавливаю в его голосе нотку волнения. Как будто он искренне рад, что я здесь.

— Не могу обещать, что не засну, — предупреждаю я.

— В таком случае ты не возражаешь, если я включу это?

На экране телевизора появляются категории порно, и Холден пролистывает их с помощью телефона. Он действительно вывел порно с телефона на телевизор. Не знала, что такое возможно. В итоге он выбирает видео под названием «Похотливый брат трахает свою сводную сестру, пока их родителей нет дома».

— Ты серьезно? — Я закатываю глаза.

— Вообще-то да, если ты, конечно, не ханжа…

Я пожимаю плечами, стараясь казаться безразличной. Надеюсь, что Тайер выключит это. Холден усмехается, принимая мой жест за согласие, закидывает руки за голову, скрещивает лодыжки и обращает все свое внимание на происходящее в ролике.

— Пообещай, что не расскажешь мамочке и папочке, что я пробралась к тебе, — мурлычет симпатичная брюнетка, надув губы и приглашающе раздвинув ноги. Ее крошечное платье задралось на бедрах. «Сводный брат» подходит к кровати и кладет ладони на ее разведенные колени.

— Зависит от того, позволишь ли ты мне наконец-то трахнуть эту тугую маленькую киску.

Когда он начинает двигаться, девушка упирает ступню в его грудь.

— Всего один раз, — строго произносит она. — Я позволю тебе трахнуть меня один раз, если ты пообещаешь ничего не рассказывать.

— Договорились.

Это так наигранно и слащаво. Но мой пульс учащается, и возбуждение, которое я испытывала ранее, возвращается с удвоенной силой. Соски болезненно напрягаются под одолженной у Тайера футболкой, дыхание перехватывает, когда парень на экране стягивает белье и входит в девушку без каких-либо прелюдий. Они оба стонут, пока он ритмично двигается внутри нее. Через несколько секунд парень переворачивает ее на живот и вонзается сзади. Я закусываю губу и сжимаю бедра.

Закрыв глаза, пытаюсь заставить себя думать о чем угодно, только не о происходящем на экране. Но мой глупый мозг выдает одну фантазию за другой. Губы Тайера на моей шее… его член внутри меня… его руки на моих бедрах, пока я скачу на нем…

— Выключи, — врывается в мои мысли грозный голос Тайера.

Я распахиваю глаза и замечаю, что он следит за мной со сжатыми кулаками и заметной выпуклостью на джинсах.

Мои щеки вспыхивают, и я отвожу взгляд. Холден понимающе усмехается и выходит из приложения. Вместо порно на экране появляется «Оно» Стивена Кинга. Так гораздо лучше. Через несколько минут мой пульс приходит в норму, а веки тяжелеют. Я кладу голову на подлокотник, мои ноги все еще поджаты подальше от Тайера. Внезапно я чувствую его руку на своей лодыжке, после чего он по одной выпрямляет мои ноги и кладет их к себе на колени. Еще больше удивляет тот факт, что он не отпускает меня. Его правая рука все еще держит меня за лодыжку.

— Спасибо, — бормочу я, и мое внимание возвращается к фильму, несмотря на то, что я не могу сконцентрироваться ни на чем ином, кроме как на прикосновениях его теплых пальцев к ноге. Большой палец Тайера движется вверх и вниз, но его взгляд прикован к экрану, из-за чего мне кажется, что он гладит меня неосознанно. Однако когда его пальцы начинают скользить по икрам и вверх до внутренней стороны бедер, я понимаю, что он делает это специально. По коже разбегаются мурашки, но я не останавливаю его.

Проходит, наверное, целая вечность, пока его пальцы дразняще гладят меня, поднимаясь все выше и выше. Когда он наконец добирается до шва на шортах, я практически сгораю от желания. Мой взгляд перескакивает на Холдена. Вдруг он заметит? Его лица мне не видно, но рука парня безвольно свисает с дивана, и я понимаю, что он отключился. Большой палец Тайера прижимается к моему клитору через тонкую ткань шортиков, и охваченная наслаждением, я закрываю глаза. Легко нажимая, он принимается вырисовывать маленькие медленные круги, и я развожу ноги, желая от него большего, хотя не должна позволять подобному происходить. Я должна это остановить.

Тайер негромко стонет, его руки оказываются на моих бедрах, и он стягивает с них шорты. Запаниковав, я ловлю его за руки, пытаясь остановить. Снова бросаю взгляд на Холдена, но он по-прежнему в той же позе, спящий и ни о чем не подозревающий.

— Помнишь, я говорил, что ты еще поплатишься за свое маленькое шоу? — Голос Тайера низкий и хриплый. — Так вот, время расплаты пришло.

Я нервно закусываю губу, но будучи не в силах противостоять искушению, медленно отпускаю его руки. Сердце грохочет о ребра, когда Тайер стягивает шорты по ногам вниз и сует их в подушки. Его теплая кисть скользит по моей левой ноге и сгибает ее под покрывалом в колене, затем он повторяет то же самое с правой ногой. Наклонившись, он оттягивает большим пальцем мою нижнюю губу. А когда мой рот раскрывается, проталкивает внутрь средний палец.

— Соси, — требует он. Мои губы смыкаются вокруг его пальца, легко посасывают, пока он двигает им внутрь и наружу. Его взгляд, наблюдающий за моим ртом, затуманивается. Он вытаскивает палец и заменяет его другим. — Еще.

И я подчиняюсь. Вдоволь насытившись, он опускает руку под покрывает и находит теплое местечко между моих ног. Его средний и безымянный пальцы прижимаются к моему естеству, двигаются вверх и вниз, после чего он немного сгибает их и вводит внутрь.

— Черт, как же узко, — шепчет Тайер.

Его слова разжигают во мне огонь, но я снова бросаю взволнованный взгляд на спящего Холдена.

— Расслабься, он ничего не видит.

Слова Тайера немного успокаивают меня. Покрывало скрывает все наши действия, но это не значит, что у Холдена нет ушей. К счастью, звук телевизора достаточно громкий, потому что я слишком возбуждена, чтобы прекращать происходящее. Холден может проснуться в любой момент, но мне кажется, что этот страх лишь добавляет похоти.

— Покажи мне эту прекрасную маленькую грудь, — просит Тайер, сгибает пальцы и касается внутри точки, о существовании которой я даже не знала. Я напрягаюсь и со стоном выгибаю спину.

— Шэйн, — рычит он. — Подними футболку.

Я задираю ее и прижимаю руки к бокам, сдвигая груди вместе, чтобы ему понравилось еще больше.

— Мать твою, как же это роскошно. — Глаза Тайера темнеют, и он приподнимает край покрывала, чтобы видеть, как его пальцы двигаются во мне. Потом облизывает губы, и его голова исчезает под тканью. Прежде чем я успеваю понять, что происходит, его теплый и влажный язык пробует меня на вкус. Резко втягиваю воздух, мои бедра приподнимаются над диваном. Свободная рука Тайера скользит по моему телу вверх и накрывает мой рот, а его язык продолжает свою сладкую пытку.

Опьяненная ощущениями, я развожу бедра в стороны. Он трахает меня пальцами, сосет и лижет, и уже совсем скоро я начинаю содрогаться под его натиском. С каждым толчком его руки я слышу, какой влажной стала. Когда я начинаю конвульсивно сжиматься вокруг его пальцев, он ускоряет темп, одновременно всасывая в рот клитор.

Я вскрикиваю, больше не в состоянии сдерживаться, и Тайер еще сильнее прижимает ладонь к моим губам. Я кусаю его, грудь тяжело вздымается, пока легкими движениями языка он возвращает меня с небес на землю.

Твою ж мать.

Волосы липнут ко лбу, в ушах шумит. Безо всяких сомнений это был самый сильный оргазм в моей жизни. Я все еще пытаюсь успокоить дыхание, когда голова Тайера появляется из-под пледа. Он взбирается на меня, страстно целует, и я стону ему в рот, когда его джинсы прижимаются к чувствительному клитору. Неосознанно начинаю тереться о грубую ткань, и тогда сильные руки обхватывают мои бедра, и Тайер поднимает меня с дивана.

— Что ты делаешь? — шепотом вопрошаю, рефлекторно обхватив его за шею. Он выходит из комнаты, по пути массируя мою попку.

Холден может проснуться. Кристиан, возможно, еще не спит. А Тайер тащит меня полуголую через весь дом.

— Мы еще не закончили.

Глава 20

Тайер

О чем я только думаю, черт возьми. Каким-то образом Шэйн удается пробираться ко мне в голову и заставлять желать того, что получить невозможно. Того, что я не заслуживаю. Чем больше времени я провожу рядом с этой девушкой, тем противоречивее становятся мои чувства. Мои страдания нуждаются не только в компании. Им нужна Шэйн. И по какой-то одному богу известной причине она тоже хочет меня.

Она думает, что мне на нее плевать. Думает, что мне нравится играть с ее телом, разумом и эмоциями ради потехи. Но Шэйн понятия не имеет, что каждый чертов день я борюсь с самим собой. Мне стыдно за то, что я водил ее за нос. Стыдно за свое гребаное желание обрести в ней крупицу счастья, пока мой брат Дэнни гниет под слоем земли. Меня тянет к ней по той же причине, по которой я ее ненавижу.

Она заставляет меня чувствовать.

Когда Холден запустил то чертово порно, я чуть его не прикончил. Но я устоял перед желанием выключить видео лишь ради того, чтобы увидеть реакцию Шэйн. Но она промолчала и стала смотреть на трахающуюся парочку на экране. Ее губы слегка приоткрылись, шею залил румянец. Ей нравилось. Может, она даже представляла на месте актрисы себя. Ее дыхание превратилось в еле слышные короткие вздохи, глаза пылали похотью, как и мои. То, что это произвело на меня должный эффект — еще мягко сказано. Я затвердел как камень и изнывал от желания прикоснуться к Шэйн, попробовать ее на вкус, проникнуть в нее так глубоко, чтобы мы оба забыли о своих чертовых семьях, обо всех проблемах, о нашей никчемной жизни и о том, что нас разделяло.

С того самого дня, когда Шэйн пробралась в амбар, между нами что-то вспыхнуло. Мы все были близки: Холден, Грей, Дэнни, Шэйн и я. Но Шэйн была моей. Пока я несу ее упругое миниатюрное тело по коридору в свою комнату, я понимаю, что ничего ровным счетом не изменилось.

Зайдя в спальню, захлопываю дверь, а затем бросаю Шэйн на кровать. Она с негромким возгласом приземляется на матрас, и ее золотистые волосы рассыпаются по черной простыне. Нахмурившись, Шэйн садится и одергивает одолженную у меня футболку.

— Что такое? — спрашиваю я. Мое терпение на исходе. Член вот-вот прорвется сквозь молнию джинсов.

Наморщив свой симпатичный носик, она с отвращением оглядывает простыни. Похоже, у кое-то есть собственнические наклонности. Это лишь сильнее распаляет мое желание.

— Здесь уже очень давно никого не было, — говорю я и нависаю над Шэйн, опершись ладонями о матрас.

— Это вранье.

О, точно. Девчонка, которую Шэйн увидела здесь в день, когда Холден напился. Я даже не помню, как ее звали. Она сама пробралась ко мне в комнату, пока я был занят своими чертовыми делами. Я велел ей свалить, но она опустилась передо мной на колени и за рекордное время расстегнула молнию на моих джинсах. На какую-то долю секунды я был готов сдаться и позволить ей мне отсосать. Подумал, что с ее помощью отвлекусь от маленькой дьяволицы, запавшей мне в душу. Но все ощущалось неправильным: ее грудь была слишком большой, волосы — не того цвета. Короче говоря, это была не Шэйн. Выяснилось, что мой член не хочет иметь с незнакомой девчонкой ничего общего. Когда я уже собирался застегнуть джинсы и выгнать ее, то услышал шум в коридоре.

— Она пыталась, но я не проявил интереса.

Шэйн прищуривается и впивается в меня взглядом, выискивая на моем лице хоть намек на обман. Но она не найдет его.

— Если я снова позволю тебе ко мне прикоснуться, ты потом опять охладеешь и сбежишь?

— Возможно, — отвечаю я честно. В глазах Шэйн мелькают разочарование и боль, и я начинаю жалеть о сказанном. — Если только ты…

— «Если только я» что? — Ее взгляд, избегая контакта с глазами, упирается в мою грудь. Крохотные пальчики теребят завязки моей толстовки, пока она ждет ответа.

— Если только ты не захочешь остаться.

Какого хрена я несу?

Преисполненные надеждой голубые глаза встречаются с моими. Это тот самый взгляд, который сообщает о том, что я уже знаю. Мне не стоило так говорить. Ситуация лишь усложнится, когда все это — чем бы оно ни являлось — неизбежно разрушится на наших глазах. Даже если она ничего не знает о Грее, ее брат все еще в ответе за смерть Дэнни. От такого невозможно оправиться.

— Где? Здесь? — В ее голосе Шэйн звучат оборонительные нотки.

Она настороже и не доверяет мне. А я — ей. И до тех пор, пока это не изменится, стены, за прошедший год возведенные между нами, никуда не исчезнут.

Я молча киваю и, наклонившись, целую ее в ключицу. Она выгибает шею и поворачивает голову в сторону. Черт возьми, она так хорошо пахнет: моим шампунем и собственным ароматом Шэйн. Моя рука проникает меж ее бедер, и я чувствую, что она еще влажная от оргазма. Подушечкой пальца я дразню ее клитор, снова приближая к разрядке.

— Ты будешь спать в моей кровати, Шэйн? — спрашиваю я и покусываю ее мочку. — Потому что мне кажется, что в этот раз я извлеку из этого пользу, — бросаю я ей в лицо ее же слова.

Шэйн дрожит подо мной, трется о мою руку, но так и не произносит тех слов, которые я хочу услышать.

— Да или нет? — спрашиваю я и ввожу в нее палец. Она вскидывает руки и сжимает мои бицепсы.

— Да, — выдыхает. — Но сначала мы поговорим.

Я рычу, предвидя эти слова, но мой палец не прекращает движений.

— Говори, а я пока продолжу свое занятие.

— Это ты поменял на моей машине колеса, — произносит Шэйн, пытаясь контролировать голос.

— Ты же помогла Холдену, — отвечаю в качестве объяснения.

— Ты спал с Тейлор, — обвиняющим тоном продолжает она, и я слышу в ее голосе боль.

Остановившись, я заглядываю в бездонную глубину ее голубых глаз. Достаю из нее пальцы и беру ее за бедро.

— Мы не трахались. Как только я увидел твое лицо, то сразу прогнал ее.

Глаза Шэйн распахиваются от неожиданности, и то облегчение, которое я замечаю в ее взгляде, делает со мной странные вещи. Я знал, что она думала, будто я трахал Тейлор, и разубедить ее не пытался. Я хотел, чтобы она так думала. Но сейчас… Сейчас я чувствую себя настоящим козлом.

— Моя очередь. Тебя хочет Эйден.

— Но я не хочу его.

— Я не хочу, чтобы к тебе прикасался кто-либо другой.

— Аналогично.

— Значит, договорились.

— Тайер?

— М-м?

— Потрогай меня.

— С удовольствием.

Я отстраняюсь и стягиваю куртку, после чего снова нависаю над Шэйн, упершись ладонями в матрас по обе стороны от ее головы.

Шэйн глядит на меня, такая невинная, изумленная.

— Я тоже хочу тебя трогать.

Ее слова отдаются мне прямо в пах.

— Так давай, — разрешаю ей хрипло.

Ее взгляд опускается, нетерпеливые пальцы возятся с пуговицей джинсов. Затем она тянет за язычок молнии, распахнув глаза так, будто разворачивает рождественский подарок.

Я встаю и сбрасываю с себя джинсы, после чего снова устраиваюсь между ее теплых бедер.

— Подними футболку. — Хочу увидеть всю ее.

Шэйн подчиняется и, стянув футболку через голову, бросает ее на пол. У нее невероятные груди. Они идеально помещаются в моих ладонях, а на маленьких розовых сосках блестит пирсинг. Все еще не могу поверить в то, что она повелась на мой вызов, но я безумно рад, что она это сделала, потому что это самое возбуждающее зрелище в моей жизни.

Ее теплые пальцы пробираются в мои боксеры, обхватывают член, и мой пресс напрягается.

— Твою мать… — Я задираю футболку, чтобы лучше видеть происходящее. — Достань его.

Не отпуская мой член, Шэйн тянет мои боксеры вниз, а затем поднимает глаза, будто ожидая дальнейших указаний. До этого момента я не задумывался о том, что у нее, возможно, недостаточно опыта в таких вещах. С четырнадцати до семнадцати лет она жила с нами, и большую часть прошлого года была поблизости от меня. Я предполагал, что, уехав, она нашла себе нового паря и подарила все свои первые разы ему.

— Ты уже делала это раньше?

— Конечно, — отвечает она слегка возмущенно, будто вопрос задел ее, но для меня это не имеет значения.

— Сожми посильнее.

Шэйн сжимает кулак и, когда я со стоном закрываю глаза, начинает медленно двигать им по всей длине. Ощущения просто обалдеть какие приятные. После нескольких движений она отпускает меня, и, открыв глаза, я вижу, как она подносит руку ко рту. Затем она облизывает ладонь и снова берется за член.

Черт, это было так горячо. Не знаю, в чем дело: в чувственности этого жеста или же в самой Шэйн. Держу пари, что последнее, потому что все, что она делает, заводит меня. Ее глаза неотрывно следят за движениями кулака, и, когда они ускоряются, мои бедра начинают дрожать. Руки немного устали держать мой вес, но Шэйн впервые дотронулась до моего члена, так что я буду терпеть, сколько угодно.

Наклонившись, я провожу губами по холмику ее груди, а затем едва ощутимо касаюсь соска. Кольцо в губе ударяется о ее пирсинг, и Шэйн издает стон, поэтому я делаю это снова. Я не знаю, зажили ее соски до конца или нет, но она не останавливает меня, и я продолжаю касаться затвердевшего кончика снова и снова, после чего переключаюсь на другую грудь. Дыхание Шэйн становится прерывистым, частым, и чем дольше я возбуждаю ее, тем быстрее становятся движения ее кулака.

Шэйн стонет и выгибается над матрасом. Я отстраняюсь и усаживаюсь между ее разведенных в стороны бедер.

— Поиграй со своим клитором.

Неуверенные, полные вожделения глаза встречаются с моими, и она нервно облизывает губы и сводит колени. Я задираю футболку до самого верха и, удерживая ее край между грудью и подбородком, обхватываю свой член. Губы Шэйн раскрываются, пока она наблюдает за мной. Свободную руку я кладу ей на колено и отвожу его в сторону. Она не противится, а потом два ее пальчика скользят вниз и начинают поглаживать клитор.

Ее естество тоже прекрасно. Она идеально гладкая, нежная. Я как никто другой знаю, что ее вкус так же приятен, как вид.

Я начинаю ласкать себя, зачарованно наблюдая за тем, как она кружит по клитору кончиком пальца и какой она становится мокрой. Второй рукой она обхватывает свою грудь, и при виде этого зрелища я едва не кончаю. Когда мне начинает казаться, что лучше быть уже просто не может, Шэйн берется за мой член и тянет его к своему горячему, влажному естеству. Я подаюсь вперед и, нависнув над ней, кулаком упираюсь в матрас.

— Черт, Шэйн… — рычу я и отпускаю себя, отдавая весь контроль ей.

Она трет кончиком члена свой клитор, затем проводит им по своим влажным складкам, и ее бедра дергаются мне навстречу. Было бы так легко прямо сейчас вонзиться в нее до упора. Я на волоске от оргазма — и то же можно сказать и о Шэйн. Поэтому я без предупреждения ввожу в нее два пальца и одновременно щелкаю языком по соску.

Шэйн стонет протяжно и громко, затем вся напрягается, и ее стенки начинают сокращаться вокруг моих пальцев. Ее рука сжимает мой член, выдаивая из меня струи оргазма.

— Твою мать… — выдавливаю я, глядя, как моя сперма покрывает ее клитор.

Шэйн обмякает, ее кулак разжимается, и теперь она просто медленно поглаживает кончик моего члена, покрытый смесью наших оргазмов. Не желая рисковать, я скатываюсь с нее, поправляю боксеры и поднимаю с пола футболку. Подношу ткань к ее бедрам и вытираю. Шэйн вздрагивает, ее плоть еще слишком чувствительна. Ее щеки раскраснелись, в полуприкрытых глазах мерцает удовлетворение. Шэйн медленно моргает, и до меня начинает доходить, насколько она, вероятно, устала.

Она смотрится в моей постели так хорошо. Слишком хорошо. Потому-то раньше я не позволял себе пойти с ней до конца. Я знал, что не сумею заставить себя остановиться.

Когда на нас обрушивается реальность, никто не произносит ни слова. Шэйн заворачивается в мою простыню, и я чувствую, как между нами снова вырастает стена. Поэтому я натягиваю пижамные штаны, выключаю свет и, забравшись в кровать, притягиваю к груди ее обнаженное тело. Сначала она напрягается, но потом начинает расслабляться, и ее размеренное дыхание сообщает о том, что она заснула.

Я отгоняю чувство вины, которое пытается прорваться наружу, и позволяю себе хоть чуть-чуть насладиться тем, что Шэйн снова лежит в моей постели. Не знаю, что у нас будет дальше, но беспокоиться о последствиях я буду завтра.

Глава 21

Шэйн

На мне лежит тяжелая рука Тайера, а за спиной звучит его размеренное дыхание. Не знаю, что меня разбудило, но сейчас я ощущаю только одно: внезапно возникшее желание убежать. Спать здесь, остаться с ним рядом… это плохая идея. Все это заставляет меня желать невозможного. После вчерашних откровений мы поднялись на новую ступень. Но не зря говорят, что сказанные в пылу страсти слова нужно воспринимать с холодным рассудком. Не хочу увидеть в его глазах разочарование, которое всегда возникает после того, как мы поддаемся искушению. И уж точно не хочу, чтобы меня застукали здесь Кристиан или Холден.

Я даю себе тридцать секунд. Тридцать секунд на то, чтобы насладиться ощущением руки Тайера, локоть которой лежит у меня на бедре. Его ладонь сжимает мою грудь даже во сне. Я гадаю, что было бы, если б мы с ним были просто парнем и девушкой, а наши родители никогда не встречались. Что было бы, если бы Дэнни не погиб. Когда тридцать секунд истекают, я осторожно выскальзываю из-под его руки, стараясь не разбудить. Тайер глухо стонет во сне и переворачивается на спину, пока я сижу на краю постели, одетая лишь в его аромат и следы его поцелуев на коже. Без тепла его тела мне сразу становится холодно. Футболка на Тайере задралась, оголив идеальные косые мышцы, ведущие к тому, что скрывается под пижамными штанами. Я закусываю палец, и мне приходится постараться, чтобы отговорить себя от желания нырнуть обратно в постель.

Наша история не похожа на сказку. Скорее она напоминает шекспировскую трагедию. Позволять себе верить в обратное — жалко, заходить дальше, чем мы уже умудрились зайти — безрассудно. Когда все пойдет прахом, в опустошении и одиночестве останусь лишь я. Снова.

Я встаю. Прикрываю грудь и, отбросив с лица непослушные волосы, оглядываюсь в поисках одежды.

Черт. Куда делись мои шорты? Я мысленно проигрываю события вчерашнего вечера, пытаясь вспомнить, куда я могла их положить, после чего внезапно осознаю, что они, вероятно, остались на первом этаже. Придется одеться во вчерашнее платье. Я на цыпочках крадусь к стопке одежды, но все мои планы рушатся, потому что ткань оказывается до сих пор мокрой. Решаю все же надеть платье, но тут мой взгляд падает на валяющуюся рядом с кроватью толстовку Тайера.

Сойдет.

Поднимаю толстовку с пола и просовываю руки в рукава, после чего застегиваю молнию. Задумываюсь, не стащить ли у него и пару боксеров, но комод стоит в дальнем углу, а оказаться пойманной я сейчас совсем не хочу. К счастью, толстовка Тайера доходит мне до середины бедра, поэтому я надеваю «конверсы» и запихиваю мокрые трусики в карман, а платье решаю оставить. Я не беспокоюсь о том, что могу больше никогда его не увидеть, но абсолютно точно знаю, что ни при каких условиях не оставлю в комнате Тайера свое белье. Беру сумочку и перекидываю ремешок через шею. А затем окидываю спящего Тайера взглядом и ухожу.

Прикрыв за собой дверь, я медленно и как можно более бесшумно отпускаю ручку. Пока спускаюсь по лестнице, ступеньки поскрипывают, и я морщусь. На цыпочках я продолжаю свой путь, одновременно оглядывая бесчисленное количество пустых стаканчиков и бутылок, оставшихся после вечеринки. Несомненно, все следы преступления будут убраны в считаные часы после того, как Холден позвонит в клининговую службу.

Добравшись до подножия лестницы, с которого открывается вид на входную дверь, я облегченно выдыхаю. Но мое облегчение длится ровно секунду, потому что дверь открывается и появляется Август. Я замираю на нижней ступеньке, сердце бешено колотится в груди. С шоком на лице Август оглядывает мои голые ноги и поднимает глаза к спутанным как после секса волосам. Он хмуро смотрит на меня, выражение его лица озабоченное и сердитое. Затем ставит портфель на стол в прихожей и закрывает за собой дверь. Его глаза, скользнув мимо меня, замечают царящий вокруг беспорядок, но, похоже, его это не волнует.

— С кем из них ты была? — спрашивает он.

— Прошу прощения?

— Из чьей постели ты только что выбралась? — Он вопросительно поднимает бровь, его тон суров.

Я вздрагиваю, в животе покалывает от нервов. Что за вопросы? Пусть я и правда только что выползла из кровати Тайера.

— Не из чьей, — вру ему.

— Уверен, ты уже успела заметить, что в этом доме более нет твоей спальни. — Темные орехово-зеленые глаза, так похожие на глаза Тайера, впиваются в меня взглядом.

— Я в курсе. Заснула на диване в бильярдной.

— О, — понимающе говорит Август. — Выпила лишнего, да? — предлагает он оправдание моего пребывания здесь, но я точно знаю, что он мне не верит.

— Ага.

Я облизываю пересохшие губы и бросаю взгляд на второй этаж. Еще каких-то несколько минут назад я отчаянно пыталась выбраться незамеченной, а сейчас готова отдать что угодно, лишь бы Тайер или Холден проснулись и спасли меня от этого неловкого разгвора.

— У меня неважные отношения с алкоголем, поэтому я решила перестраховаться и лечь спать здесь.

Август кивает и засовывает руки в карманы.

— Тайер уже проснулся?

Такое чувство, будто это вопрос с подвохом. И тот факт, что он спросил именно о Тайере, заставляет меня нервничать еще больше. Возможно, мы не были так осторожны, как полагали. С деланным безразличием пожимаю плечами.

— Без понятия. Я только что встала и иду на встречу с подругой.

Очередной кивок. Я принимаю молчание Августа за шанс улизнуть. Спускаюсь с нижней ступеньки и прохожу мимо него, но тут он неожиданно ловит меня за запястье. Я резко останавливаюсь и устремляю взгляд туда, где он меня держит. По позвоночнику ползет страх. Заметив мой дискомфорт, Август немедленно отпускает меня и отступает назад.

— Как дела у Грейсона?

Какая внезапная смена темы. Мои брови сходятся на переносице.

— Я очень давно не встречал его в городе, — объясняет, заметив мое смятение, Август. — Просто хочу убедиться, что все в порядке.

Улавливаю вопросительную интонацию. Неужели у Августа еще остались чувства к моей матери?

— У него все нормально, — снова вру я. — С головой окунулся в учебу, поэтому мы сейчас видимся не особенно часто.

В глазах Августа мелькает нечто искреннее, но он скрывает это до того, как я успеваю что-либо понять.

— А как ты? Я переживал, что вы с мальчиками не поладите, но сейчас вижу, что мое беспокойство было необоснованным.

— У меня все в порядке, — отвечаю я кратко.

Август явно пытается выудить какую-то информацию, но я не ведусь на его уловки. Не верю, что он внезапно заинтересовался нашей жизнью. Если ему на нас не плевать, то где он был весь прошлый год? Я вспоминаю, как Холден сказал, что моя мать завела с кем-то роман, но не хочу в это верить. Почему, когда что-то идет наперекосяк, они первым делом винят мою семью?

— Что ж, не буду тебя задерживать, — произносит Август и обходит меня, по пути ослабляя ъ на шее галстук.

Я снова поворачиваю к двери, и в этот раз он меня не останавливает.

Я бегом возвращаюсь по лесу домой. Солнце только начинает всходить, пробиваясь сквозь ветви деревьев, и я понимаю, что еще нет семи утра. Если бы я не спешила, то можно было бы провести идеальное утро в амбаре. Я никогда не была жаворонком, но в умиротворенных ранних часах есть свой особенный шарм. Однажды Тайер рассказал мне, что может определить время по щебету птиц, но уже потеплело, и они перестали чирикать. В это время года в лесу спокойно и тихо, а единственный звук, нарушающий хрустальную тишину, — мои торопливые шаги по опавшей листве.

Мне удается пробраться домой незамеченной. Схватив из миски с фруктами банан, чтобы хоть чем-то наполнить пустой желудок, я разуваюсь и спешу подняться наверх. Успеваю съесть лишь половину банана и поставить телефон на зарядку, а потом проваливаюсь в сон, окутанная комфортом родной кровати. Я даже не удосужилась сходить в душ и переодеться.

Проснувшись, вижу, что надо мной нависла Вален, на ее лице — смесь озабоченности и отвращения.

— Какого, мать твою, хрена?

— Что? — сонно бормочу я.

— Я все утро звоню. — Она смотрит на тумбочку возле кровати, берет мой телефон и демонстрирует количество пропущенных звонков и сообщений, после чего бросает телефон на постель. — Ты задолжала мне ответы. И душ.

Вален приподнимает край одеяла и заглядывает под него.

— На тебе хотя бы трусы есть?

Я дергаю одеяло на место, и подруга забирается на кровать и скрещивает длинные ноги. Я выбираюсь из постели и закрываю дверь спальни на замок.

— Надо же, она заперла дверь. Значит, новости будут пикантными. — Вален поигрывает бровями.

— Ты понятия не имеешь, насколько, — бормочу я, шагая обратно к ней.

— Чья это толстовка? — Она тянет за шнурок, пока я забираюсь в постель и укрываю ноги одеялом.

— Я даже не знаю, с чего начать. — Стянув с запястья резинку, я собираю волосы в небрежный пучок.

— Давай с того момента, когда Тайер, будто неандерталец, на глазах у всего города уволок тебя за собой.

Я ломаю голову, пытаясь подобрать правильные слова. Не знаю, почему так тяжело произнести это вслух. Все это время мы тайно встречались, прекрасно осознавая, что совершаем ошибку, но все же не могли держаться друг от друга на расстоянии. Мы знали, что это может разрушить нашу семью, что нас могут разлучить, если правда о нас всплывет наружу. Поэтому мы наслаждались уединенными моментами там, где нас никто не мог увидеть. Практически всегда это было в амбаре. Мы так долго скрывались, что врать окружающим вошло для меня в привычку. Я отвечала на автомате. Мы никому ничего не говорили. Все не просто рухнуло, а разбилось вдребезги.

Не то чтобы я не доверяю Вален. Мы рассказываем друг другу абсолютно все. Но ситуация с Тайером — другая. Я хотела, чтобы наш секрет был надежно спрятан в амбаре, вдали от посторонних глаз и осуждения. И молчала, потому что боялась все сглазить. Сейчас я могу открыться подруге, потому что защищать и скрывать больше нечего. И мне бы не помешало выговориться.

— До того, как погиб Дэнни, мы с Тайером были… вместе.

В каком-то смысле.

— Я так и знала! — вопит подруга, хлопнув по матрасу. — Ты трахнула своего сводного брата, не так ли?

Я таращу глаза и взглядом указываю на дверь. Еще не хватало, чтобы мама узнала.

— Может, заорешь еще громче?

Вален жестом закрывает рот на замок и выбрасывает воображаемый ключик.

— Продолжай, — шепчет она.

Глубоко вдохнув, я решаю посвятить ее во все подробности. Рассказываю о ночи после похорон, когда я чуть не лишилась девственности. О том, как сказала Тайеру, что люблю его, и он прогнал меня. О том, как в тот же вечер обнаружила в его комнате Тейлор. О подозрениях, клубящихся вокруг смерти Дэнни, о странном поведении Грея и о том, что Тайер и Холден считают его причастным к смерти брата. Все, что так долго томились в моей голове, бурным потоком выплескивается наружу, и я не могу его остановить.

На лице Вален одна за другой мелькают эмоции, пока я посвящаю ее в происходящее. А когда я завершаю свой монолог, подруга просто заключает меня в объятия.

— Надо же, мне удалось лишить дара речи саму Валентину Солорио. — Я тихо смеюсь, уткнувшись в ее свитер.

— Ты должна была мне рассказать.

— Я знаю.

— Но я понимаю, почему ты этого не сделала.

Я слышу ее сдавленный смешок и, отодвинувшись, вопросительно вскидываю брови.

— Прости, — произносит она, качая головой. — Просто мое мелочное сердечко переполнено радостью. Тейлор просто удавится, когда узнает.

— Вален! Разве ты не слышала, что я только что сказала? Она ни о чем не узнает. Нечего узнавать.

— Почему? Вы ведь уже не сводные брат и сестра. А даже если б и были… — Она прикусывает язык, и на ее губах появляется дьявольская улыбка.

Я закатываю глаза и откидываюсь на подушку.

— Все очень сложно.

— Тогда сделай все проще, — отвечает Вален.

— Не знаю, возможно ли это.

Я и сама хотела бы, чтобы все стало проще. Чтобы мы смогли избавиться от лжи, секретов и боли, скопившихся между нами. Я бы хотела, чтобы мы сложили оружие и дали себе еще один шанс. Но такой оптимизм был присущ девушке, которая призналась парню в любви в том амбаре, и в итоге ее сердце оказалось разбито. Эта девушка усвоила урок.

Вален вздыхает и откидывается рядом со мной на подушку. Какое-то время мы молча глядим в потолок.

— Давай поговорим о чем-нибудь другом, — прошу я.

— Мне кажется, что Лиам хочет меня бросить. — Ее тон обыденный, хотя я знаю, что в глубине души Вален грустно.

— Что? — Я ложусь на бок, чтобы лучше видеть подругу. — Почему ты так думаешь?

Ее взгляд прикован к потолку.

— Не знаю. Просто так кажется, понимаешь? Мы отдаляемся. Практически перестали друг другу звонить. Он два выходных подряд не приезжал меня навестить.

— Может быть, он просто занят, — предполагаю я. — Да парень с ума по тебе сходит.

— Или я померкла на фоне горячих девчонок из колледжа, которыми он теперь окружен.

У меня вырывается смешок.

— Ты же шутишь, да? Нет существует мужчины в промежутке от двенадцати до двухсот лет, который бы тебя не хотел.

— Ага, разве что на одну ночь.

Внезапно я понимаю, что она говорит серьезно, и улыбка сползает с моего лица. Вален — прекрасная, сильная и независимая девушка, и она это знает. И ей совсем не свойственно позволять парням западать в душу так глубоко. Ее внезапная неуверенность застигает меня врасплох, но в то же время странным образом успокаивает. У нас у всех есть проблемы.

— Так поезжай к нему. Сделай сюрприз и проведи с ним выходные. Дай ему понять, что он теряет.

Вален задумчиво закусывает губу, после чего поворачивает голову в мою сторону. На ее губах расцветает улыбка.

— У меня есть новое нижнее белье, которое я давно хотела надеть.

— Я немного о другом, но это тоже сойдет, — смеюсь я.

— Ладно. Хватит жалеть себя. — Вален поднимается на ноги и тянет меня за собой. — Ты идешь в душ. Я закажу пиццу, а потом мы посмотрим ту документалку про серийных убийц, о которой ты мне все уши прожужжала.

— Кому нужны парни, когда лучшая подруга знает путь к твоему сердечку?

Я спрыгиваю с кровати, и Вален шлепает меня по заднице, когда я прохожу мимо нее.

— Реально печально, если в твоем представлении это действительно неплохой способ провести время. Но я рада помочь.

Глава 22

Шэйн

Я сбегаю по лестнице и захожу на кухню, чтобы взять в школу маффин. Мама стоит ко мне спиной возле кухонного островка: в одной руке чашка кофе, а другой она прижимает к уху телефон, в который что-то приглушенно бормочет. Я замедляю шаги, стараясь не выдать своего присутствия.

— Сейчас не лучшее время, — напряженным тоном произносит она. — У них был тяжелый год. У всех нас. Сейчас они пытаются свыкнуться с новой реальностью.

С кем она разговаривает? Мама делает паузу, и мой пульс учащается из-за этих загадочных слов, как будто они несут информацию, о которой мне не следует знать.

— Дело не только в тебе.

Еще одна пауза.

— Что ты от меня хочешь? Чтобы я заперла ее на замок? — шепчет она. — Август, она же подросток.

Август? Замечательно. Видимо, он рассказал ей про тот вечер. Я закатываю глаза. Какой молодец.

— Мам, я пошла! — говорю громко и беру черничный маффин из пластикового контейнера на столе.

Она оглядывается, и я, быстро ей помахав, разворачиваюсь, чтобы уйти. Мама быстро заканчивает разговор, сказав Августу, что они созвонятся позже, и зовет меня.

— Шэйн, подожди!

Мои плечи напрягаются, и я медленно разворачиваюсь,готовясь к тому, что меня сейчас отчитают.

— Знаю, у тебя много дел в школе и на волейболе, но мне нужна твоя помощь, чтобы прибраться в комнатах на втором этаже.

Такого я точно не ожидала.

— Хорошо.

— Чем раньше мы приведем дом в порядок, тем быстрее я смогу его продать.

Эта новость ошарашивает меня.

— Продать? Зачем тебе продавать этот дом?

— А почему нет? — спрашивает она так, будто это и был ее изначальный план. — Грей живет сам по себе. Ты скоро уедешь в колледж. — Мама обводит комнату взглядом. — Для меня одной этот дом слишком большой.

— Ты серьезно хочешь продать его?

Знаю, у мамы были неважные отношения с родителями, но все-таки это дом ее детства. Должен же он вызывать у нее хоть какие-то теплые чувства. Для меня он ничего не значит, но сам город мне нравится, и перспектива утратить причину возвращаться сюда заставляет желудок стянуться узлом.

Мама пожимает плечами.

— Шэйн, у меня, в сущности, нет других вариантов. Я продам этот дом какому-нибудь богатенькому придурку, оплачу твою учебу и куплю себе небольшой домик с тремя спальнями, расположенный где-нибудь между тобой и Греем.

Я киваю.

— Понятно. Ладно, я уже опаздываю. — Указываю большим пальцем за спину. — Поговорим позже?

— Иди-иди, — произносит она, улыбнувшись. — Вечером я приду на твою игру.

Я чуть не забыла о сегодняшнем матче.

— Она ведь сегодня, да? — Мама берет телефон и жмет на экран. — Могу поклясться, что там сегодняшнее число.

— Да, все верно. Увидимся вечером.

Мамин телефон снова начинает звонить, и она машет мне, после чего уходит обратно на кухню. А я иду к машине, сажусь за руль и завожу двигатель. В голове крутятся тысячи мыслей. Сдавая по дорожке назад, я вновь звоню Грею. Может, на этот раз брат ответит.

Но этого, как обычно, не происходит.

— Говнюк, — бормочу я и швыряю телефон на пассажирское сиденье.

А, к черту все.

Вместо того, чтобы поехать направо в сторону трассы, я поворачиваю налево.

Одна остановка на автозаправке, один стаканчик кофе, и вот час и тринадцать минут спустя я наконец-то доезжаю до кампуса Грея. Я бывала здесь всего один раз, когда мы с мамой помогали брату перевезти вещи, поэтому не знала точно, как найти это место. Но каким-то чудом мне это удалось.

Оказавшись перед дверью Грея, я внезапно начинаю нервничать. Качаю головой, мысленно укоряя себя. Идиотка, это твой брат. Человек, который научился заплетать тебе волосы перед волейбольными матчами, потому что мама постоянно была на работе. Тот, кто добавлял в твои хлопья дополнительную ложку тростникового сахара, потому что знал, что так тебе нравится больше. Тот, кто всегда заступался за тебя, несмотря ни на что.

Сделав глубокий вдох, я поднимаю руку и стучу в дверь. Тишина. Я стучу снова, на этот раз громче. Прислоняю ухо к двери и прислушиваюсь.

— Твою мать, уже иду, — раздается недовольный голос брата. Я слышу шаги, а затем ручка двери поворачивается. — Я же просил тебя не забывать ключ… О.

Грей осекается, когда понимает, что перед ним стою я, а не сосед.

— Сюрприз, — слабо бормочу я и проскальзываю под его рукой, которая удерживает дверь.

Закрыв ее, брат следует за мной.

— Разве ты не должна быть на занятиях?

— А ты?

— Туше. — Он почесывает подбородок. Заметно, что ему неуютно. — Что ты здесь делаешь, Шэйн?

Брат идет к кровати и садится на край. Его половина комнаты заставлена пустыми пивными бутылками и завалена упаковками от еды. В другой половине стоит кровать, как у него, несколько ящиков на колесиках и стол, который, наверное, он и его сосед используют совместно. Больше ничего.

Я подхожу к Грею, встаю перед ним и скрещиваю на груди руки.

— Я звонила тебе. Огромное количество раз.

— Я был занят.

— Ага, это ты уже говорил. Что с тобой происходит?

— Ничего…

— Богом клянусь, Грей, если ты еще раз соврешь… Ты не отвечаешь на звонки, игнорируешь мои сообщения и практически год не появлялся в Сойер-Пойнте. — Он редко навещал нас и до того, как мы вернулись в город.

— Зачем? Там меня больше ничего не держит.

Больно.

— Спасибо.

— Черт возьми, Шэйн, я не про вас.

— А о ком тогда? Ты бросил меня ровно в тот момент, когда я больше всего в тебе нуждалась.

Грей поднимает взгляд, и его глаза вспыхивают беспокойством.

— Что ты имеешь в виду? — Он встает. — Что случилось?

За недели, прошедшие после гибели Дэнни, Грей успел съехать — и физически, и психологически — еще до того, как мы стали жить в Уитморе. Он вернулся в колледж, поэтому понятия не имел, что у нас происходило все это время.

— Дэнни умер. Мама и Август расстались, а потом уехал и ты. И теперь…

— Что теперь?

— Я осталась совершенно… одна. — Я и сама понимаю, что мои слова звучат жалко, но продолжаю: — Мама что-то скрывает. Ты больше не общаешься со мной. У всех вокруг какие-то секреты. Мне пришлось вернуться в город, в котором былые друзья меня ненавидят.

— Постой. Что не так с мамой?

Я закатываю глаза. Конечно же, его взволновало лишь это.

— Понятия не имею. Знаешь, как она начинает сопеть, когда врет?

Брат кивает.

— Теперь она постоянно так делает. Пару недель назад я видела ее с каким-то странным мужчиной. А сегодня утром она о чем-то шепталась по телефону с Августом.

Брови Грея сходятся на переносице. Подняв с пола футболку, он через голову натягивает ее.

— Не вижу причин вызывать ФБР, Шэйн.

— Это еще не все, — с досадой произношу я, пока Грей слоняется по комнате, мажет подмышки дезодорантом, а затем берет с тумбочки шапку. — Не могу объяснить. Просто есть ощущение, что происходит нечто такое, о чем мы не догадываемся.

Грей все еще ходит по комнате, делая что угодно, лишь бы не встречаться взглядом со мной. Наконец его бесцеремонное поведение доводит меня до точки кипения.

— Ты ссорился с Дэнни? — напрямую спрашиваю его. Грей напрягается, и по моей спине бежит холодок. — В ночь его гибели, — уточняю.

— От кого ты это услышала? — в его голосе звучат оборонительные нотки, и ореховые глаза наконец-то встречаются с моими.

— Тайер упомянул…

— Ты по-прежнему общаешься с Тайером? — его брови подскакивают на лоб.

— А что, не надо?

— Я не хочу, чтобы ты находилась с ним рядом. С кем угодно из них.

У меня вырывается горький смешок.

— Слишком громкие слова для того, кто даже не в состоянии ответить на звонок.

За прошлый год они были рядом со мной чаще, чем родной брат, и это действительно нечто, учитывая, что поначалу мы были врагами.

— Ну извини, хорошо? — кричит Грей. — Я пытался разобраться со своим дерьмом, застрял в собственной башке и понятия не имел, что ты проходишь через то же самое.

— Просто расскажи, что случилось той ночью.

— Не могу.

Я качаю головой, и меня захлестывает разочарование.

— Скажи, что не имеешь к этому отношения.

— К чему? — рявкает он и, вскинув голову, встречается со мной взглядом. А потом до него доходит. — Так вот, почему ты приехала? Думаешь, что это я убил Дэнни?

— Нет, — отвечаю я.

Затем прикидываю, сколько можно ему рассказать. В итоге решаю не сдерживаться и спросить напрямик, ведь я провела в абсолютном неведении больше года. Говорят, что секреты можно спрятать лишь в темноте. Пришло время пролить на них свет.

— Но кое-кто считает иначе.

— Объясни.

— Тайер и Холден думают, что кто-то столкнул Дэнни вниз. И этот человек пытается сохранить это в тайне.

— Почему они так решили? — Брат мнется, проводит рукой по своим светло-каштановым волосам.

— Кое-что не сходилось, поэтому они попытались заполучить запись звонка в службу спасения. Но она исчезла. Им так же отказались предоставить полицейский отчет.

Брат округляет глаза, и у него вырывается судорожный вздох. Он оседает обратно на край кровати.

— Мы поссорились, — признается он. — Но не серьезно.

— Почему ты не сказал сразу?

— Когда мы с Дэнни разговаривали в последний раз, то поругались, а после этого его… его не стало. Ты можешь представить, сколько раз я мечтал обратить время вспять и все изменить?

Прежде чем я успеваю ответить, дверь в комнату распахивается, напугав нас обоих.

— Черт, прошу прощения, — произносит парень, и я догадываюсь, что это и есть сосед Грея. — Оставлю вас наедине.

— Фу, мужик. Она моя сестра. Шэйн, это Джейс. Джейс, это моя сестра Шэйн.

— Привет. — Я машу рукой, едва удостоив парня взглядом, после чего снова поворачиваюсь к брату. — Мне пора возвращаться, сегодня вечером у меня игра. Позвони маме. Она соскучилась по тебе.

Я разворачиваюсь, чтобы уйти, и прохожу мимо его соседа по комнате. Пропасть между мной и Греем кажется глубже, чем когда бы то ни было раньше. Внезапно голос брата заставляет меня остановиться. Обернувшись, я жду, что он скажет.

— Я этого не делал.

Киваю в ответ и всем сердцем хочу ему верить, но знаю, что он что-то недоговаривает. Я приехала сюда за ответами. Но уезжаю, запутавшись еще больше, чем прежде.

Глава 23

Тайер

Я занимаюсь тем, что даже не думал повторять. И все из-за маленькой блондинки, которая сводит меня с ума. Утром она ушла, пока я еще спал. Просто взяла и ушла. Я бы обиделся, но меня забавляют ее попытки одержать верх. И возбуждают. Я был готов уступить и позволить Шэйн вернуться ко мне, но Холден сказал, что сегодня ее не было в школе. Любопытство взяло верх, и я поехал к ней, но машины Шэйн около дома не оказалось. Она за всю жизнь не прогуляла ни единого учебного дня, так что странного в том, что она решила исправить это сегодня?

И вот теперь я стою в обшарпанном спортивном зале моей старой школы, буквально преследуя Шэйн, словно какой-то влюбленный щенок. Эмблема на полу сменилась на тигра, а в остальном все по-прежнему: люди, запах, флаги на стенах.

— Ты правда думаешь, что я поверю, будто ты решил проникнуться былым школьным духом не из-за нее? — Холден кивает на волейболисток, которые стоят вокруг тренера, обнимая друг дружку за талии.

Шэйн я нахожу быстро: она ниже остальных членов команды. Не могу оторвать взгляд от ее попки, обтянутой тесными шортами.

Девушки расходятся и распределяются по позициям на площадке. Шэйн встает в центре и наклоняется, чтобы поправить наколенники. Холден шумно выдыхает.

— У меня под носом самый настоящий праздничный торт, а ведь сегодня даже не мой день рождения. — Его взгляд приклеен к заднице Шэйн и ее загорелым, сильным ногам, между которыми вчера побывало мое лицо.

Тяжело сглотнув, я пытаюсь взять себя в руки, потому что единственное, чего мне сейчас хочется — это надавать своему брату лишь за один взгляд в сторону Шэйн. Он провоцирует меня, следит за реакцией, поэтому на его уловки я не ведусь. Я не спрашиваю его, почему ему захотелось посмотреть на девчачью игру, а он в свою очередь не спрашивает меня, почему я напросился пойти вместе с ним. До тех пор, пока он не пытается подкатить к Шэйн, мне на его мотивы плевать.

— Пошли.

С руками в карманах я иду к свободным местам в дальнем ряду трибуны, не обращая внимания на взгляды и перешептывания чирлидерш, группа которых сидит впереди, убивая время до футбольного матча.

Приходить сюда было по многим причинам дурацкой идеей. Когда люди заметят, что я не могу оторвать глаз от Шэйн, им не составит труда сложить два и два.

Вокруг адски шумно, но свистки, крики зрителей, рявкающие указания тренера, скрип подошв по полу превращаются в фоновый гул, пока я наблюдаю за Шэйн. Я всегда подозревал, что с ее опытом она должна отлично играть, но еще ни разу не видел этого вживую.

Девчонка из команды противника подает мяч, и он стремительно приближается к Шэйн. Сложив кулаки вместе, она вытягивает руки вперед, но уже слишком поздно, и мяч ударом в ключицу сбивает девушку с ног. Звучит свисток, и товарищи по команде спешат ей на помощь. Шэйн отмахивается от них и возвращается в исходную позицию, упершись ладонями в колени. Сузив глаза, она смотрит на команду соперника, словно бросая им вызов. Мяч снова молниеносно выстреливает, но на этот раз Шэйн готова. Она отбивает мяч к раздающей, которая передает его другой девушке, и та забивает очко. Шэйн встает к сетке, чтобы защититься в случае блока.

Торжествующе улыбаясь, она дает пять девчонкам из команды.

Мой член дергается в штанах. Твою мать, это было так горячо. Но я не горю желанием всю оставшуюся игру сидеть со стояком.

Как и следовало ожидать, команда Шэйн побеждает. Чирлидерши встают со своих мест, подбирают помпоны, а потом на мое плечо опускается рука Холдена.

— Увидимся дома, — говорит он, встает и, перепрыгивая через ряды, направляется вслед за чирлидершами, которые, увидев его, приходят в экстаз. Все, кроме Вален. Она морщит нос, когда брат что-то ей говорит, и, показав ему средний палец, уходит. Что ж, братишка, удачи.

Поговорив с тренером, команда расходится к родным и друзьям. А Шэйн, встав на носочки, закусывает губу и оглядывает трибуны. Через мгновение она понимает, что ее матери среди зрителей нет, и я вижу, как она вся поникает. Из ее взгляда исчезает вся радость, но она быстро берет себя в руки и оглядывается, проверяя, что никто не стал свидетелем ее слабости, но смотрел на нее только я. И, похоже, лишь я один способен разглядеть ее по-настоящему. Ту ее сторону, которая важнее всего. Меня почему-то начинает грызть совесть, но я заглушаю ее.

Шэйн уходит в коридор, и я спешу следом, стараясь не выдать своего присутствия. Когда она заходит в женскую раздевалку, мне приходится подождать за дверью, пока остальные уйдут. После десяти минут, за которые никто не входит и не выходит, я, оглянувшись по сторонам, проскальзываю внутрь.

Шэйн, завернутая в полотенце, стоит ко мне спиной около шкафчика. Ее волосы собраны на макушке, несколько влажных прядей прилипли к шее, но остальные сухие. Закинув полотенце в шкафчик, она наклоняется, чтобы надеть белые трусики. От этого зрелища мой член дергается, и я бесшумно сокращаю расстояние между нами. Как только она оказывается на расстоянии вытянутой руки, я обнимаю ее за талию и притягиваю к себе. Она взвизгивает от неожиданности, пытается вырваться из моей хватки, но я накрываю ее рот ладонью.

— Тише, — шепчу.

Поняв, что это я, Шэйн чуть-чуть расслабляется. Я прижимаюсь к ее шее губами и засасываю нежную кожу, после чего провожу по ней языком. По ее телу бежит легкая дрожь. Она склоняет голову набок, открывая мне доступ.

— Ты избегала меня.

Она убирает мою руку от своего рта.

— Ты скучал по мне.

Я разворачиваю ее и крепко беру ее попку в ладони.

— Я скучал вот по этому.

Прижимаясь к моей груди обнаженными грудками, она с подозрением на лице поднимает глаза.

— Что ты здесь делаешь?

— Пришел посмотреть, как ты играешь, — говорю я, уклоняясь от прямого ответа, потому что я без понятия, что отвечать. Я даже сам не знаю ответа.

— Правда? — Она в замешательстве хмурит брови.

Я киваю.

— Ты очень крутая.

Ее самодовольное выражение быстро сменяется удивленным, когда я приподнимаю ее и прижимаю к шкафчику. Ноги Шэйн обвиваются вокруг моей талии, а руки обнимают за шею.

— У меня все это время стоял. — Я прижимаюсь к ней бедрами в подтверждение своих слов.

У Шэйн вырывается тихий стон, и ее взгляд опускается на мои губы. Она хочет поцеловать меня. Мне следует убраться отсюда к чертовой матери, прежде чем все станет еще более запутанным. Но вместо того, чтобы уйти, я прижимаюсь к ней еще сильнее, а свободной рукой упираюсь в шкафчик над ее головой. Кончиком языка Шэйн облизывает пересохшие губы, запускает в мои волосы пальцы, притягивая мою голову ближе к себе, и ее полные губы оказываются в одном дыхании от моих. А затем я чувствую, как моего пирсинга касается ее язычок. Я издаю стон. Толкаюсь к ее жаркому естеству, сгорая от желания стащить с нее трусики и оттрахать прямо здесь и сейчас.

Язычок Шэйн проскальзывает внутрь моего рта — сперва неуверенно, но затем она обхватывает мою шею покрепче, сжимает бедра, и поцелуй становится глубже. Я тоже целую ее — жестко, но не спеша, пока она трется промежностью о бугор в моих джинсах.

Подхватив ее на руки, я сажусь на скамью между шкафчиками. Прижимаю Шэйн к себе, и она в то же мгновение берет мое лицо в ладони и приникает к губам, а ее бедра продолжают свой танец. Ее движения такие уверенные. Видеть ее такой властной дьявольски возбуждает, но если она не сбавит темп прямо сейчас, то я кончу, как долбаный школьник, которому в первый раз подрочили.

Внезапно открывается и сразу захлопывается дверь. Мы замираем, и глаза Шэйн в панике округляются. Проходит несколько секунд. Никаких звуков больше не слышно, и я, отпустив Шэйн, встаю со скамьи.

— Что, если нас кто-то увидел? — шепчет она.

Вот она — та причина, по которой мне стоит держаться от нее подальше. Как бы я ни ненавидел ее, как бы ни желал обвинить во всех грехах, моя тяга к Шэйн оказывается сильнее. И так было всегда.

— Все в порядке.

— В порядке? — недоверчиво повторяет она, потом достает из шкафчика футболку и натягивает ее. — То есть это нормально, если кто-то увидел, как я нагишом обжимаюсь со своим бывшим сводным братом?

— Я со всем разберусь.

Хмыкнув, она достает из сумки спортивные штаны и толстовку.

— Ты взяла мою кофту? — спрашиваю я, неожиданно вспомнив, что искал ее утром, когда Шэйн убежала.

Она захлопывает дверцу шкафчика и, развернувшись, встречается со мной взглядом.

— У меня, в общем-то, не было выбора. — В ее тоне слышны оборонительные нотки.

— Потом вернешь.

— Не вопрос.

Глава 24

Шэйн

— У тебя все хорошо? — спрашивает мисс Томас, читая мои последние записи. Лицо у нее такое, словно там изложен манифест человека, который задумал взорвать целый город, а не простые подростковые бредни.

— Да, все отлично, — отвечаю я с напускной жизнерадостностью.

В последнее время слова лились на страницы рекой. И меня можно понять. На странице с рейтингом 18+ глаза мисс Томас задерживаются слишком надолго, поэтому я нервно протягиваю ладонь и откашливаюсь.

— Ладно, — говорит она, быстро моргая.

Как же не хочется, чтобы кто-то читал мои сокровенные мысли. Она осторожно подает мне дневник, и я выхватываю его, ощущая себя совершенно незащищенной.

— Давай сменим тему, — предлагает мисс Томас.

— Да, пожалуйста.

— Поговорим о колледже.

— Может, не стоит?

— Шэйн, — с укором произносит она, склонив голову набок. — У тебя есть разные варианты.

— Знаю, — отвечаю ей, пока она не начала очередную тираду о стипендиях и финансовой помощи, на которую мне не стоит даже рассчитывать.

Абсолютно все в этом заведении — даже консультант по профориентации — знают, что я не похожа на остальных учеников старшей школы Сойер-Пойнта. Хоть моя мама и родилась в состоятельной семье, от родителей ей не досталось ни гроша.

— Вообще, мы с командой скоро поедем на обзорную экскурсию по колледжам.

Брови мисс Томас удивленно подскакивают.

— Замечательно. Может, есть что-то еще, о чем ты хотела бы поговорить?

— Нет.

— Тогда увидимся через две недели.

Я убираю дневник в сумку, перекидываю ее через плечо и выхожу в коридор. Наша встреча закончилась позднее обычного, и большая часть учеников уже вернулась после обеденного перерыва в классы. Повернув за угол, я замечаю Кристиана и Бейкера, которые вполголоса о чем-то спорят. Делаю шаг назад и прячусь за стеной. Потом вижу, как Кристиан хватает Бейкера за воротник и прижимает к шкафчику. На секунду мне начинает казаться, что Бейкер сейчас получит, но Кристиан все-таки отпускает его и отступает. Бейкер отталкивает его и поправляет рубашку.

— Не забывай, благодаря кому ты стал тем, кто ты есть, — угрожающим тоном говорит Кристиан. — Ты был сраным никем. И я могу вернуть тебя на прежнее место по щелчку пальцев.

— Я тоже тебя обожаю, — усмехается Бейкер.

Внезапно за моей спиной хлопает дверь в кабинет, парни оглядываются, и когда в меня впиваются взглядом две пары озлобленных глаз, я понимаю, что попалась на подслушивании. Я и не пытаюсь притворяться, будто это не так. Кристиан, стиснув зубы, хмуро глядит на меня, а затем разворачивается и устремляется дальше по коридору. Бейкер, немного поколебавшись, бросает на меня странный взгляд и скрывается в классе, расположенном справа от шкафчиков.

Какого черта только что произошло? Их дружба всегда казалась мне подозрительной, и случившееся лишь добавляет сомнений.

Я спешу на свой последний урок и, тихо проскользнув в кабинет, занимаю свободное место рядом с Холденом, который подмигивает мне в знак приветствия. Интересно, знает ли он о том, что происходит между Кристианом и Бейкером, или же находится в таком же неведении, как и я? Делаю мысленную пометку спросить его об этом позже.

Час спустя звенит звонок, и мы с Холденом выходим из класса. У Вален тренировка по чирлидингу, и сегодня мы не увидимся, поэтому я ухожу прямиком на парковку.

— Кстати, чуть не забыл. — Холден резко останавливается. Я выжидательно смотрю на него, а парень лезет в карман и достает смятую черную ткань, после чего начинает покручивать ее на среднем пальце. — Думаю, это твое.

Когда я понимаю, что он держит в руках мои шорты, которые я забыла той ночью, мое лицо заливается краской.

— Какого черта!

Выхватив у него шорты, я запихиваю их в рюкзак и судорожно оглядываюсь по сторонам, проверяя, что никто не увидел, как Холден Эймс возвращает мне нечто, напоминающее нижнее белье.

— Что? — невинно интересуется он. — Я нашел этих сорванцов под диванной подушкой и подумал, что ты захочешь получить их назад.

Я поджимаю губы и быстрым шагом ухожу к машине. За моей спиной звучит смех.

— Шэйн, да ладно тебе, — усмехается Холден, догоняя меня.

— Ты придурок.

— Знаешь, а это даже забавно. Не припоминаю, чтобы ты раздевалась у меня на диване. Такое я бы точно не пропустил. — Он выгибает темную бровь и оглядывает мое тело. — А может тебя взбудоражило кое-какое кино?

Я фыркаю.

— Думай, что хочешь.

— Нет, я все понимаю. Я тоже завелся, но в следующий раз лучше не жди, когда я отключусь, для того чтобы снять напряжение. Буду рад оказать любую посильную помощь.

— Господи, ты отвратителен… — Я закатываю глаза. Чувствую одновременно облегчение и смущение от мысли, что Холден решил, будто я мастурбировала на диване, пока он спал, а не развлекалась с его братом.

— Отвратительность — неотъемлемая часть моего шарма, — говорит он, положив руку на грудь.

В его словах есть доля правды.

— Ну а если серьезно… — Когда я сажусь на водительское сидение, он встает возле дверцы и кладет локоть на крышу машины. — Следующая неделя.

И это все. Ничего больше он не произносит. На следующей неделе будет год с тех пор, как погиб Дэнни. Иногда кажется, будто прошла целая жизнь, а иногда — лишь несколько мгновений. Я киваю, показывая, что поняла его, потом жду, когда он продолжит.

— В школе организуют день памяти Дэнни. Не знаю, будет ли у тебя игра или что-то еще…

— Холден, не будь идиотом. Конечно же я приду. — Я дергаю его за рубашку, притягивая к себе, и он тоже обнимает меня, окутывая удушающим запахом своего одеколона и дезодоранта.

— Ладно-ладно, — говорю я, отпихивая его. А он взъерошивает мне волосы, после чего захлопывает дверцу машины и уходит.

Может, из-за годовщины гибели Дэнни, или потому что я впервые за долгое время почувствовала, что ко мне вернулась крупица семьи, но вместо счастья или спокойствия я ощущаю… Будто вот-вот что-то снова случится. Будто у меня в скором времени снова все отберут.

Глава 25

Тайер

— Ну что, мне теперь ожидать, что ты станешь болтаться здесь постоянно? — спрашивает отец, как только я захожу. Я даже ключи положить не успел.

— Ты что-то задумал, старик? — Я не в настроении для разговоров. Провожу рукой по волосам, стряхивая капли дождя.

Отец наливает виски в бокал и с громким стуком ставит бутылку на стол. Замечаю его налитые кровью глаза и понимаю, что стакан этот не первый. Мой папаша и раньше нечасто появлялся дома, что меня абсолютно устраивало, но после смерти Дэнни его визиты стали еще реже. В те моменты, когда отец заглядывает сюда, он напивается — и его можно понять. Жена его бросила, а потом умер его любимый сын. И это еще не считая бесчисленные неудачные отношения и одну разорванную помолвку. Жизнь, мягко сказать, не была к нему благосклонна.

— Просто для человека, который учится за мой счет, ты стал чересчур много времени проводить дома.

— У меня все под контролем, — даю краткий ответ, зная, что это с легкостью может перерасти в ссору, на которую у меня нет никаких сил. Затем поворачиваю в сторону лестницы.

— Ты в этом уверен?

Резко остановившись, гляжу на отца через плечо.

— Если тебе есть, что сказать, то давай. Не хочу торчать тут всю ночь.

Он огибает стол и подходит ко мне.

— Я хочу сказать вот что: я не позволю тебе и дальше прожигать жизнь, живя под моей крышей. После поминок ты уедешь. Будешь учиться. Возьмешься за ум.

— А если я этого не сделаю? — вызывающе спрашиваю я.

— Тогда лишишься всего.

На моем лице медленно расплывается улыбка.

— Если ты считаешь, что меня мотивируют деньги, то ты ни черта обо мне не знаешь.

Не давая отцу возможности возразить, я разворачиваюсь и иду к двери.

— Куда ты собрался?

— Ты же хотел, чтобы я ушел. Вот я и ухожу.

Шокированное лицо отца — это последнее, что я вижу перед тем, как захлопнуть дверь и выйти под дождь. Он реально решил шантажировать меня деньгами? И какого хрена его вдруг озаботило то, что я стал торчать дома? Дело не в деньгах. Плата за мое обучение для него просто мелочь. Может, ему известно о гибели Дэнни чуть больше нашего, и он не хочет, чтобы я начал разнюхивать? Черт его знает…

Где-то вдали гремит гром, и я понимаю, где именно хочу сейчас находиться. Не давая себе времени передумать, я прохожу мимо машины и поворачиваю в сторону леса. Мой «хеллкэт» ревет как черт, а я не хочу разбудить ее маму. Достаю телефон и включаю фонарик, освещая тропинку, бегущую сквозь темные заросли, иду мимо дерева, поврежденного молнией, мимо амбара и наконец добираюсь до границы участка, где стоит дом ее бабушки.

И машина Шэйн, и джип ее матери стоят на подъездной дорожке, поэтому я направляюсь прямиком к окну Шэйн. Засовываю телефон в карман, затем хватаюсь за влажный металлический подоконник. С легкостью подтянувшись, я перекидываю ногу за распахнутое окно и забираюсь к Шэйн в спальню. От моих мокрых ботинок появляется лужица на полу. В свете луны, едва пробивающемся сквозь ветви деревьев, различаю в темноте ее спящую фигуру. Она лежит, повернувшись спиной ко мне и закинув загорелую голую ногу на одеяло.

Не думая о последствиях, я скидываю обувь, раздеваюсь и остаюсь в одних только боксерах. Ступая как можно тише, ложусь в кровать позади Шэйн и обнимаю ее за талию.

— Тайер… — сонно стонет она. Того, что она узнала меня даже во сне, оказывается достаточно, чтобы я слегка возбудился. Я притягиваю ее горячую спину к своей холодной груди. Шэйн резко вдыхает, окончательно просыпается, и ее тело становится напряженным.

— Это я, — говорю быстро, пока она не успела закричать и разбудить свою мать.

— Тайер? — голос Шэйн хриплый со сна. Она поворачивается ко мне лицом. — Что ты здесь делаешь?

Она садится, и одеяло падает, оголяя ее. Кроме белой майки и трусиков, на ней ничего нет. Даже в темноте я могу разглядеть очертания пирсинга на ее грудках.

— Не знаю, — отвечаю ей честно.

— Что-то случилось? — Шэйн хмурит брови и отводит с лица непослушные пряди.

Я не отвечаю, а обхватываю ее бедро и тяну на себя, чтобы она меня оседлала. Переворачиваюсь на спину, берусь за ее бедра и вижу, как ее соски под майкой твердеют. Через ткань трусиков чувствую тепло ее естества, когда она едва заметно начинает втираться в меня, но я ее останавливаю, сжав ее бедра.

Надув губы, Шэйн вопросительно глядит на меня.

— Иди ко мне, — бормочу я внезапно ослабевшим голосом.

Она ложится на мое тело ничком. Теперь ее ноги вытянуты между моими, а лицо зависает в нескольких дюймах от моего. Запустив в ее волосы руку, я притягиваю Шэйн ближе к себе и целую. Ее рот со стоном приоткрывается, язычок скользит вдоль моего. Она берет мои щеки в ладони и сгибает ногу в колене, чтобы быть еще ближе, а я стискиваю ее бедра, упорно стараясь не думать о том, что я бы мог с легкостью войти в нее прямо сейчас. Большими пальцами я поглаживаю голую кожу над резинкой ее белья, и Шэйн начинает посасывать мой язык, отчего мой член становится еще тверже.

— Остановись. — Я разрываю поцелуй, проявив неведомый мне до этого дня самоконтроль. Шэйн отстраняется, в ее глазах мелькает смятение. — Я пришел не за этим.

— А зачем? — шепчет она.

Я не знаю. Не понимаю, как объяснить, что я просто хотел оказаться с ней рядом и ощутить тепло ее тела. Что хотел побыть эгоистом еще одну ночь, прежде чем мы снова вернемся к игре в кошки-мышки. Вместо того чтобы во всем этом признаться, я выбираюсь из-под нее и, перекатившись на бок, вновь прижимаю ее к груди. Просовываю правую руку под подушку, а левую кладу Шэйн на живот. Я чувствую стук ее сердца, слышу ее медленные, но еще прерывистые вдохи. Мало-помалу она расслабляется, а ее дыхание становится ровным.

Я не спеша веду колечком в губе по ее коже от шеи и до плеча, наслаждаясь тем, как она вздрагивает и приникает ко мне.

— Как ты узнал, что мое окно будет открыто? — шепчет Шэйн. По ее голосу становится ясно, что она вот-вот заснет.

— На улице ливень. А ты всегда оставляешь окно нараспашку, когда идет дождь.

Глава 26

Шэйн

Я смотрю на телефон в надежде увидеть сообщение от Грея. Я рассказала ему о дне памяти Дэнни, и он ответил, что подумает. Я правда надеялась, что брат приедет, и думаю, что Тайер и Холден воспримут его присутствие — или отсутствие — как возможность определить, скрывает он что-нибудь или нет. Если Грей причастен к трагедии, то ему не хватит духу сюда сунуться. С другой стороны, если он невиновен, то непременно приедет. Ведь так? Я знаю своего брата. Я знаю, что он не способен причинить кому-либо боль, особенно Дэнни. Но что, если он что-то знает? Его странное поведение начинает казаться подозрительным не только Тайеру и Холдену, но и мне. И тот факт, что даже я начала в нем сомневаться, пробуждает внутри чувство вины.

— Тишина? — спрашивает Вален, через плечо глядя на мой мобильник.

Кивнув, убираю телефон в карман куртки, а Август тем временем подходит к трибуне у входа в школу. Тайер, Холден и Уильям находятся за трибуной, рядом с ними сидит Кристиан и его родители — Самюэл и Элиза. Я видела Самюэла всего несколько раз на семейных встречах, но не припомню, чтобы мы хоть раз общались. Он высокий и внушительный, как и все остальные мужчины семейства Эймс, но выглядит куда более приятным, нежели Август и Уильям. Может, это связано с тем, что он улыбается. Должно быть, жители Сойер-Пойнта любят его, раз уж он оказался избранным главой.

На ладонь падает несколько капель, но о приближении дождя я догадалась еще двадцать минут назад по витающему в воздухе свежему аромату. Семья Эймс защищена навесом, в то время как остальные жители вынуждены жаться друг к другу и делить зонтики с теми, кто догадался их захватить. Школьный оркестр играет классическую печальную мелодию, и несколько учеников раздают собравшимся белые свечи.

Я смотрю на Тайера, который умудряется выглядеть одновременно смертельно опасным и элегантным в пиджаке, рубашке и галстуке, а затем опускаю взгляд на свою безразмерную флисовую куртку песочного цвета, черные леггинсы и кроссовки «адидас», ощущая себя одетой совершенно не к месту. Я уже жалею, что не надела что-то более подходящее для такого случая. Тайер, как всегда, выглядит немного по-бунтарски: его волосы все еще взъерошены — совершенно несовершенным способом, — и он не снял пирсинг. Ни единой эмоции на его лице нет, но грустные глаза выдают настоящие чувства.

Будто услыхав мои мысли, Тайер находит меня взглядом в толпе. Он удерживает мой взгляд, и я пытаюсь послать ему ободряющую улыбку. Знаю, что ему это не нужно. В мире существует две вещи, которые Тайер ненавидит всем сердцем: находиться в центре внимания и выставлять эмоции напоказ. Добавьте ко всему перечисленному повод сегодняшнего события и получите взрывную смесь.

Перед глазами появляется протянутая рука Вален, которая передает мне свечу, обернутую в бумагу, чтобы собирать стекающий воск. Это действие отвлекает мое внимание от Тайера.

— Спасибо.

Я кручу головой, в очередной раз выискивая в толпе Грея, но в глубине души знаю, что он не придет. Однако с краю я замечаю еще одетую в форму маму, и она незаметно мне машет. Сегодня у нее был короткий рейс, но уже завтра ей улетать надолго, так что вряд ли она пробудет на церемонии до конца. Должно быть, ей было крайне некомфортно показаться на публике, но Дэнни был ей практически как сын, и разрыв с Августом ничего не меняет.

Музыка стихает, и раздается голос Августа:

— Большое спасибо оркестру Сойер-Пойнта, — произносит он, после чего откашливается. — С трудом верится, что прошел целый год с тех пор, как у меня отняли моего сына. У всех нас. Дэниел был лучом света в нашем обществе. Он любил свою семью и друзей, любил свою школу, любил спорт, но больше всего он любил своих братьев.

Тайер сжимает лежащие на бедрах ладони в кулаки.

— Но не только наша семья страдала от горя утраты, — продолжает Август. — Весь город скорбел вместе с нами. Молился вместе с нами. И в итоге именно ваша любовь и поддержка помогли нам пройти через эти невероятно тяжелые времена.

Он переигрывает. Тайер, должно быть, тоже так думает — если судить по тому, как он закатывает глаза. Я перевожу взгляд на Холдена и вижу аналогичную реакцию. Он нервно дергает коленом, а ведь все только началось. Кристиан, крутя пальцы, опустил глаза в пол.

— В честь Дэниела мы учредили его именную стипендию. Ежегодно двое учеников смогут получить по двадцать тысяч долларов на обучение.

Толпа разражается овациями, а я же изо всех сил пытаюсь не закатить глаза. У большинства жителей Сойер-Пойнта нет необходимости в финансовой помощи. Август вскидывает руку, жестом призывая публику к тишине.

— К сожалению, Дэниелу не удалось вдоволь насладиться учебой в колледже. Я надеюсь, что эта трагедия может послужить началом чего-то по-настоящему хорошего. Мы сможем изменить жизнь молодых людей к лучшему и на долгие годы сохранить память о Дэниеле.

Собравшиеся вновь заходятся в аплодисментах.

— Думаю, тренер Шоу тоже хочет кое-что объявить.

Тренер присоединяется к Августу. Они пожимают друг другу руки, и Август опускается на пустой стул между Холденом и Уильямом. Тренер подходит к трибуне.

— Погода портится, — произносит он, указывая на дождь. — Поэтому я буду краток. Дэнни — как мы все его звали — был невероятно талантливым игроком и замечательным человеком. Мне повезло заполучить его в свою команду, повезло, что я знал этого парня. Большинство из вас знает, что в прошлом году многие подписали петицию о том, чтобы номер Дэнни больше не использовался.

Тренер оборачивается на Кристиана и Холдена, и они понимают его взгляд, как призыв подняться со своих мест. Парни огибают ряды из стульев и что-то достают из объемной коробки, а затем возвращаются к трибуне, удерживая предмет с обеих сторон. Они устанавливают его на пьедестал, сдергивают черную ткань, и открывается большая рама, внутри которой находится джерси Дэнни с его номером и фамилией. По бокам расположено несколько фотографий и нечто, напоминающее цитату, но со своего места мне не удается ее разглядеть.

— С радостью сообщаю, что мы выполнили вашу просьбу. Эта рамка будет висеть в холле возле спортзала. Это значит, что какая-то часть Дэнни будет всегда рядом с нами. Здесь, в старшей школе Сойер-Пойнта.

Люди вокруг хлопают, и какой-то парень — кажется из баскетбольной команды — громко кричит, после чего еще несколько членов команды присоединяются к нему. Холден и Кристиан относят джерси брата обратно в коробку и снова занимают свои места. Как только стихает шум, сбоку загорается экран проектора. Когда на экране появляется детская фотография Дэнни, начинает играть песня Боба Дилана «Forever Young». Затем картинка сменяется фотографией малыша в обнимку с баскетбольным мячом, фотографией Дэнни и Тайера на пляже, где обоим по четыре-пять лет. Следующее изображение показывает трех братьев, разворачивающих рождественским утром подарки.

Подобравшись к временному отрезку средней школы, фоторяд начинает демонстрировать достижения Дэнни в учебе и спорте. По мере того, как песня затихает, фотографии становятся все более свежими. Его снимок во время баскетбольного матча после того, как он забил победное очко и вскинул руки вверх, а его команда побежала навстречу. Снимок Дэнни в шапочке и мантии на выпускном вечере. Фотография из его выпускного альбома. И последняя: Дэнни, Тейер, Холден и Кристиан стоят у водопада — где же еще, — обняв друг друга за плечи. Я помню тот день. Это был один из последних замечательных дней, когда мы были все вместе.

Подбородок начинает дрожать, и у меня больше не получается сдерживать слезы. Вален обнимает меня и прижимает к себе. Подруга шмыгает носом, и я понимаю, что она тоже плачет, поэтому в ответ обхватываю ее за талию, удерживая свечу на безопасном расстоянии. Мои плечи сотрясаются от рыданий, и я утыкаюсь ей в грудь, чтобы спрятать лицо. Хуже слез могут быть только слезы, пролитые у всех на глазах. Не то чтобы кто-то стал меня за это винить. У каждого из присутствующих глаза на мокром месте. Но мне все еще кажется, что я буквально нахожусь под микроскопом, и каждое мое действие подвергается пристальному вниманию.

Грохот, раздавшийся на вершине ступеней, заставляет меня обернуться, и я вижу, что стул Тайера опрокинут, а он сам спешит прочь. Толпа расступается, пока он стремительно несется вперед. Я хочу последовать за ним и убедиться, что парень в порядке, но окружающие и так начали что-то подозревать. Я просто не могу рисковать и вызывать подозрение со стороны его отца. Когда Тайер проходит мимо меня, я обхватываю его ладонь. Он не смотрит в мою сторону, устремив взгляд вперед, но его большой палец касается шрама у меня на запястье. Прикосновение длится не больше секунды, а затем он удаляется в сторону парковки.

Холден встает, чтобы последовать за братом, но Уильям останавливает его, взяв за плечо. Он что-то шепчет ему, и ноздри Холдена раздуваются, а челюсть напрягается, после чего он опускается на свое место. Слайд-шоу подходит к концу, и Август благодарит собравшихся.

Когда толпа начинает расходиться, я задуваю свечу и отдаю ее Вален.

— Хочу поговорить с Холденом.

Она кивает.

— Иди. Перезвони мне позже.

Я притягиваю подругу в объятия и замечаю, что Холден и Кристиан уходят. Но они идут не в сторону общественной парковки, а обходят вокруг школы — вероятно на школьную стоянку. Август и Самюэл принимают тем временем соболезнования и выслушивают речи об их небывалой щедрости. Я хочу было последовать за парнями, но тут меня зовет мама.

Черт, я и забыла, что она тоже здесь.

— Куда ты? — спрашивает она, в ее взгляде читается беспокойство. Глаза мамы остекленели от пролитых слез, но она все еще прекрасно выглядит.

— О… — Я силюсь придумать ответ. — Мне нужно забрать кое-что из своего шкафчика, прежде чем школу закроют на ночь, — отвечаю, указывая большим пальцем за спину.

class="book">— Ладно. Мне тебя подождать?

— Нет, не надо. Потом я встречаюсь с Вален. Надеюсь, ты будешь не против…

Мама задумчиво поджимает губы, и каждая уходящая секунда кажется вечностью, потому что мне нужно срочно найти Тайера. Но сначала мне необходимо поговорить с Холденом.

— Хорошо, — выдыхает мама и притягивает меня в объятия. — Когда ты проснешься, меня уже не будет, поэтому скажи, что ты меня любишь. — Она поглаживает мои волосы.

— Люблю тебя, — уверяю ее я. — Желаю хорошей поездки.

Когда она уходит, я взбегаю по ступеням и направляюсь в школу. К счастью, двери еще не заперты, поэтому я решаю срезать путь через холл и пройти через боковой вход, нежели огибать здание снаружи. Мокрые кроссовки скрипят по полу, пока я бегу по коридору. Распахнув двери, я замечаю, что «ровер» Холдена выезжает с парковки.

— Твою мать, — шиплю я сквозь стиснутые зубы.

Достаю телефон, чтобы написать ему, но боковым зрением улавливаю какое-то движение слева. Повернувшись, я вижу Кристиана и его отца, которые горячо спорят о чем-то рядом с «мерседесом» мистера Эймса. Я прячусь за колонну, чтобы они меня не заметили. Лицо Самюэла находится в сантиметрах от лица Кристиана, и несмотря на то, что я не слышу их разговора, могу уверенно заявить, что они совершенно точно не обсуждают погоду. Кристиан сжал кулаки и прижал руки к бокам, его спина выпрямлена, словно он прикладывает все мыслимые усилия, чтобы не сорваться.

Самюэл вскидывает руки и, схватив сына за грудки, отбрасывает его к машине. Господи. Такого я не ожидала. Очевидно, он не такой добрый, каким кажется со стороны. Кристиан что-то говорит, и вдруг Самюэл заносит кулак, а затем впечатывает его в лицо сына. Я задыхаюсь, закрываю рот рукой, в животе все сжимается. Самюэл наносит удары снова и снова, а когда Кристиан соскальзывает с борта машины и падает в лужу, бьет его ногой прямо в живот, отчего парень взвывает от боли.

Я не думаю. Я действую. Отбросив мысли о последствиях, я бегу к ним, зная только одно: если я не вмешаюсь, Кристиан сильно пострадает. Кристиан первым замечает меня, его глаза округляются, будто приказывая не приближаться. Но отступать — даже если бы я и решила послушаться, — уже поздно, потому что Самюэл оборачивается и вперивает в меня разгневанный взгляд. Он отпускает сына, поправляет пиджак и возвращает на лицо прежнюю маску. Я падаю на колени, чтобы помочь его сыну.

— Уйди от меня, — хрипит Кристиан, держась за живот.

Хмурясь, я все равно пытаюсь помочь ему подняться на ноги, но он выворачивается и встает самостоятельно. Из его разбитой губы сочится кровь, и он вытирает ее тыльной стороной ладони. Поднявшись, я встаю между отцом и сыном. Из-за всплеска адреналина пульс грохочет в ушах, а от взгляда, которым меня одаривает Самюэл, по позвоночнику бежит холодок.

— Посмотри, что ты наделал, — говорит Самюэл Кристиану, после чего поворачивается ко мне. Он надвигается на меня, и я инстинктивно отступаю назад. Внезапно я уже не чувствую себя такой храброй, как раньше.

— Отец, — произносит Кристиан, но тот его игнорирует, сокращая расстояние между нами.

— Сама понимаешь, вечер сегодня выдался немного эмоциональный. — Его голос спокойный, но смертельно опасный. Я опускаю руку в карман и сжимаю брелок для самообороны в форме кошачьих ушек, который пару лет назад подарил мне Грей. — Будет жаль, если у тебя сложится неверное впечатление обо мне.

Я качаю головой и просовываю пальцы в отверстия на брелке, готовая в случае необходимости им воспользоваться, но искренне надеясь, что мне не придется.

— Это семейные дела, и я уверен, что мне не нужно тебе объяснять, насколько важно, чтобы они оставались таковыми и дальше.

Я гляжу на Кристиана. Его взгляд умоляет меня отступить, но я распрямляю плечи и добавляю в голос уверенности:

— Оставьте его в покое, и я никому ничего не скажу.

Брови Самюэла взлетают на лоб, и он, посмеиваясь, оглядывается на сына. Когда он снова поворачивается ко мне, удивление на его лице сменяется едва сдерживаемым гневом.

— Как смело с твоей стороны указывать мне, как я должен обращаться со своим собственным сыном.

Я с трудом сглатываю, а он делает в мою сторону еще один угрожающий шаг.

— Отец! — кричит Кристиан, и в этот раз его тон звучит тверже. Самюэл останавливается. — Она никому не скажет. Я прослежу.

Самюэл проводит рукой по волосам и откидывает их назад, после чего поворачивается к машине.

— На этот раз подчищай свое дерьмо сам, — выплевывает он, ткнув пальцем в грудь Кристиана.

Не проронив больше ни слова, он уезжает, и мы с Кристианом остаемся на парковке одни.

— Ты в порядке? — спрашивает парень.

— А ты?

— Я нормально. Слушай, Тайер и Холден… — Он замолкает и засовывает кулаки в карманы брюк.

— Они ничего не знают, — заканчиваю я за него.

Он кивает. Интересно, как подобное может остаться незамеченным, спрашиваю себя, но затем понимаю, что я сама ничего не подозревала, хотя буквально жила с Кристианом под одной крышей. Он так часто бывает в Уитморе, что у него даже есть своя комната. Но я ни разу не замечала на нем синяков.

Может быть, потому-то Кристиан и не любит проводить время со своими родителями.

— Как давно это…

Кристиан трясет головой и прерывает меня.

— Не хочу это обсуждать. Ты ищешь Тайера?

— Я надеялась, что Холден меня подвезет. Сюда я приехала вместе с Вален.

— Поехали. — Кристиан кивает на свою черную «БМВ», которая припаркована рядом с тем местом, где стояла машина Самюэла. Доставая из кармана ключи, парень вздрагивает от боли.

— Может, за руль сяду я?

— Как-нибудь справлюсь, — отвечает он резко.

Как только мы садимся в машину, он запускает двигатель, а я пристегиваю ремень безопасности. Никто из нас не произносит ни слова, пока Кристиан выезжает с парковки и поворачивает в Уитмор.

— Что ты им скажешь? — спрашиваю я, имея в виду его кровь и синяки.

— Разберусь. — Кристиан сжимает руль крепче.

— Хорошо.

Глава 27

Шэйн

Когда мы добираемся до Уитмора, я первым делом замечаю, что машины Тайера нет на подъездной дорожке. В животе возникает тянущее чувство, пока Кристиан огибает фонтан и притормаживает возле крыльца. Отстегиваю ремень и выбираюсь из машины, но останавливаюсь, когда замечаю, что Кристиан даже не шелохнулся.

— Зайдешь? — Опершись одной рукой на машину, я наклоняюсь и заглядываю в салон.

— Мне нужно привести себя в порядок, — отвечает Кристиан, указывая на свое лицо. Ох, точно. — Передай Холдену, что я встречусь с ним позже.

Разрываясь между желанием поддержать Кристиана и нежеланием смущать его, я в нерешительности закусываю губу. Потом говорю:

— Спасибо, что подвез.

Выпрямившись, я поворачиваюсь к крыльцу. Звуки грохочущей внутри музыки доносятся до моих ушей даже сквозь закрытую дверь. Берусь за дверную ручку, но голос Кристиана заставляет меня замереть.

— Шэйн.

Я бросаю на него взгляд через плечо, но парень молчит. На его лице неуверенность.

— Я не проболтаюсь, — заверяю его.

Он коротко кивает и стискивает челюсти.

— Но тебе действительно стоит им рассказать.

Не проронив ни слова, Кристиан уезжает, а я открываю дверь, и музыка становится еще громче. На цыпочках поднимаюсь по лестнице, следуя за доносящимися из гостиной второго этажа звуками песни «Go Fuck Yourself». Опасаясь наткнуться на Августа, я заглядываю за угол и вижу Холдена с бутылкой у рта, а еще двух обнаженных девушек, сидящих перед ним на коленях. Его бедра разведены в стороны, а брюки спущены до лодыжек. Расслабленный галстук небрежно свисает с шеи, рубашка распахнута на груди. Одна из девушек отсасывает ему, а вторая облизывает яйца.

Я морщусь, но взгляд отвести не могу — это зрелище вызывает у меня отвращение и завораживает одновременно.

— Привет, сестренка. Ты как раз вовремя.

Девушка с чмокающим звуком отрывается от члена Холдена, но мое появление ее ни капельки не смущает. Едкое замечание вертится на кончике языка, но тут я замечаю, что глаза Холдена переполнены грустью и то, как парень покачивается. На дне памяти он не выглядел пьяным. Неужели он успел напиться за те двадцать с небольшим минут, пока добирался домой?

— Где твой брат? — Я скрещиваю на груди руки, притворившись, будто развернувшаяся перед глазами сцена ни капельки меня не смутила.

Парень издает горький смешок.

— Под землей.

Господи, Холден.

Девушки переглядываются, им явно неудобно от того, какой поворот принял наш разговор.

— Ой, ты имела в виду Тайера? Если ему повезло, то он занят тем же, чем я. — Холден широко ухмыляется, но его глаза выдают всю подноготную. Он провоцирует меня, ждет реакции. А возможно и пытается причинить боль.

Он удерживает мой взгляд, но я разрываю наш зрительный контакт и разочарованно качаю головой. Не проронив больше ни слова, я разворачиваюсь, чтобы уйти. В любой другой день я бы послала его куда подальше. В любой другой день я бы послала к черту всех парней Эймс. Но сегодня они скорбят. Сегодня они не хотят, чтобы за ними кто-то приглядывал. Даже они сами.

Над Кристианом втайне издевается отец, Холден пытается заглушить свою боль алкоголем и сексом, а Тайер скорее всего занимается саморазрушением неизвестно где.

Когда-нибудь эти угрюмые придурки станут моей погибелью.

Глава 28

Тайер

Я не мог вынести больше ни единой секунды. Не мог сидеть и смотреть, как отец играет роль скорбящего родителя прекрасного сына, собирая всю жизнь Дэнни в череду достижений. Словно брат был его воплощением, а не отдельной уникальной личностью. Ложь. Каждая деталь этой сраной церемонии была фальшивкой, включая всех тех, кто пускал слезы.

Кроме Шэйн.

Выражение ее лица точно отражало происходящее у меня в душе, а ее слезы задели меня за живое. Чертовски странно желать защитить и одновременно наказать человека, но я не смог бы сделать ни того, ни другого, даже если бы захотел. Единственное, что мне оставалось — это сидеть у всех на виду, словно лев в долбаном цирке.

— Тайер? — раздался голос Шэйн.

Я мог бы и догадаться, что она найдет меня. Может, именно поэтому я подсознательно и пришел сюда. Но сейчас я слишком зол, чтобы находиться рядом с Шэйн. Стою, склонив голову и упершись кулаками в спинку старого кожаного дивана, который я купил в амбар после того, как стал здесь частым гостем.

Шэйн подходит ближе, и я чувствую исходящее от нее тепло, но не поднимаю взгляд.

— Мне показалось, что тебе пригодится друг.

— Я не хочу быть твоим чертовым другом, — выпаливаю в ответ.

— В таком случае чего же ты хочешь? — шепчет она.

— Чего я хочу? — повторяю и вскидываю лицо. — Я хочу, чтобы ты свалила.

— Почему? — спрашивает она сквозь стиснутые зубы.

— Потому что, хоть ты стоишь тут с заплаканными глазами, я желаю лишь одного: нагнуть тебя и трахать до тех пор, пока твоя тугая киска, сжимающая мой член, не заставит меня забыться. Поэтому, если ты не хочешь продолжить то, на чем мы остановились год назад, то лучше уйди.

Я ожидал, что она убежит. Может быть, даже заплачет. Но я точно не думал, что Шэйн поднимется на носочки и прижмет пухлые розовые губы к моему уху.

— Так сделай это, — бросает Шэйн мне вызов и прижимается ко мне грудью.

У меня вырывается горький смешок, и я на шаг отступаю.

— Нет.

— Почему?

— Потому что ты этого не вынесешь.

— Давай проверим. — Она вздергивает подбородок.

Я стискиваю челюсти с такой силой, что зубы лишь чудом не начинают крошиться. Сажусь на диван и закладываю руки за голову, словно клиент в ожидании шоу.

— Сними одежду.

И она вновь делает нечто неожиданное. Трясущимися руками расстегивает куртку, и та падает на пол. Следом летит белая футболка, открыв взгляду два черных треугольника хлопка, которые едва прикрывают грудь. Обожаемый мною пирсинг выделяется через ткань, и мой член становится еще тверже. Прежняя Шейн была так озабочена тем, что думают о ней окружающие, что не была верна себе. Пирсинг, черный лак на кончиках пальцев, ее дерзкий рот... Все это доказывает, что отныне ей на все плевать. И никогда прежде я не желал ее с такой силой.

Она тяжело сглатывает, поддевает пальцами пояс брюк и спускает их вниз по ногам, затем разувается и перешагивает через кучу одежды, одетая лишь в лифчик и трусики. Шэйн стоит так близко, что я могу дотронуться до нее. Я закусываю губу, жадно оглядывая ее притягательное миниатюрное тело. Она распускает волосы, и по ее плечам рассыпаются густые светлые пряди. Мне требуется весь мой самоконтроль, чтобы удерживать руки за головой.

Шэйн толкает меня коленом в ожидании дальнейших инструкций.

— Всю одежду.

Она сердито глядит на меня, но тем не менее тянется за спину и расстегивает лифчик, одной рукой прижимая его к груди. На секунду начинает казаться, что она проиграет в этой опасной игре, которую мы затеяли, но затем ее рука опускается, и лифчик падает на пол.

Твою мать. Я сжимаю сквозь брюки член, и Шэйн усмехается, зная, что побеждает. Наконец на пол летят и ее трусики, после чего полностью обнаженная Шэйн делает в мою сторону еще один шаг. Больше не в силах сдерживаться, я крепко берусь за ее бедра. Притягиваю их к лицу и развожу ее ноги. Шэйн ахает и хватается за мою голову, чтобы удержать равновесие, а я тем временем раздвигаю языком ее складки. Длинным движением веду языком по ее еестеству, и ее вздох превращается в стон. Колени Шэйн подгибаются, но я удерживаю ее и втягиваю в рот ее клитор.

— Нет, — выдыхает она, оттягивая мою голову за волосы.

Вытерев рот, я вопросительно склоняю голову набок. Она не может прекратить все сейчас.

— Теперь твоя очередь, — говорит Шэйн, послав мне многозначительный взгляд.

Я стискиваю зубы и, удерживая ее взгляд, расстегиваю пуговицы рубашки. Одну за другой. Должно быть, я делаю это недостаточно быстро, потому что Шэйн опускается на колени и нетерпеливо тянет за ремень. Я слегка приподнимаюсь, чтобы ей было удобнее стянуть с меня брюки и боксеры. Отбросив их за спину, она впивается взглядом в мой возбужденный торчащий член. Я обхватываю его за основание.

— Садись на меня.

Она не колеблется ни секунды и взбирается сверху, ее колени упираются в спинку дивана по обе стороны от меня. Мои руки ложатся на ее талию, а она стягивает с меня рубашку. Я задерживаю дыхание в ожидании ее реакции.

— Тайер, — выдыхает Шэйн удивленно.

Сведя брови, она проводит пальцами по черным линиям, которые тянутся от плеча до запястья, куда меня ударила молния. Когда следы начали пропадать, я решил, что хочу сохранить их, поэтому перекрыл шрамы татуировкой. Показав тату Шэйн, я словно даю ей понять, что какая-то ее часть всегда была со мной рядом. Часть, которую я не хотел отпускать.

— Когда? Почему?

Не отвечая, я прижимаюсь губами к ее груди. Нежно касаюсь соска, пока пальцы находят клитор. Я ласкаю его до тех пор, пока ее глаза не закрываются, а руки не стискивают мои плечи. Она уже такая влажная.

Внезапно Шэйн отдергивает мою руку и опускается на мой член. Как только ее мокрое, горячее естество касается головки, она замирает и заглядывает мне прямо в глаза.

— Тайер. — В ее голосе слышны нотки паники, словно она только сейчас осознала, что мы собираемся сделать.

Я должен остановить ее. Должен уйти.

Но вместо этого произношу:

— Не останавливайся, детка. Я рядом.

Шэйн

— Не останавливайся, детка. Я рядом.

Одной рукой Тайер удерживает меня за поясницу, а другой проводит по волосам и обхватывает сзади мою шею. Я безмолвно киваю и начинаю медленно опускаться. Его живот напрягается, когда большая головка проталкивается внутрь. Боль настолько острая, что у меня перехватывает дыхание. Я замираю, чтобы привыкнуть к новому ощущению, и широко распахнутыми глазами ищу его взгляд. Это происходит на самом деле. Тайер внутри меня, и я уже не могу повернуть назад, даже если бы захотела. Я облизываю губы, и Тайер целует меня. Я издаю стон, мои губы раскрываются, и язык Тайер проскальзывает ко мне рот. Чем крепче он целует меня, тем сильнее я расслабляюсь. Спустя несколько секунд я начинаю сантиметр за сантиметром опускаться вниз, растягиваясь вокруг него до тех пор, пока он полностью не заполняет меня изнутри. Мои ягодицы касаются его обнаженных бедер.

— Шэйн… — шепчет он, его сдавленный голос пронизан подозрением.

— Не двигайся, — говорю я срывающимся голосом, изо всех сил вцепившись в его плечи. Темные глаза Тайера ловят мой взгляд.

— Это твой первый раз. — Он произносит это как утверждение, а не как вопрос.

Я киваю, и, прежде чем он зажмуривается, в его глазах вспыхивает чувство, которое я не могу разобрать.

— Я хочу этого, — уверяю его, начиная осторожно вращать бедрами.

Тайер отстраняется и с глухим рычанием смотрит вниз.

— Черт.

Я чувствую себя до невозможности заполненной в самом прекрасном смысле этого слова. Тайер еще даже не начал двигаться, но ощущения уже кажутся лучше всего, что я когда-либо испытывала. Я не должна удивляться. Это же Тайер. Все, что связано с ним, всегда кажется чем-то… бо́льшим. Мы — нечто бо́льшее.

— Я хочу, чтобы ты начала двигаться, Шэйн, — с трудом произносит он, сжимая мой зад.

Опираюсь сзади на его бедра и начинаю медленно подниматься и опускаться, завороженно глядя, как его член движется внутри меня. Жадный взгляд Тайера прикован к тому месту, где мы слились воедино. Его ладони нежно скользят вверх по моему животу, и когда его большие пальцы касаются сосков, я закрываю глаза и запрокидываю лицо.

Спустя некоторое время во мне пробуждается желание двигаться быстрее, поэтому я наклоняюсь вперед и опираюсь на его плечи. Медленно двигаюсь вверх-вниз, повторяю это снова и снова.

— Да, вот так, — хвалит Тайер, его руки контролируют мои движения. — Хорошая девочка.

Его слова заводят меня, и я начинаю ускорять темп, желая бо́льшего. Боль превращается во всепоглощающее удовольствие. Я обнимаю его за плечи, притягивая ближе к себе, в то время как мои бедра продолжают свой танец. Клитор трется о его упругий живот, и по всему телу разбегаются искорки удовольствия. Когда язык Тайера касается соска, я чувствую, как сжимаюсь вокруг его плоти, и у парня вырывается стон. Мои соски всегда были чувствительными, но сейчас — особенно. Я могу кончить от прикосновения одних его губ.

— Если будешь продолжать в том же духе, то я долго не продержусь, — предупреждает он.

— Я тоже, — признаюсь я, снова приближая к его губам грудь.

На этот раз его зубы касаются моего пирсинга, а затем он втягивает его глубоко в рот и сосет. Мое тело простреливает удовольствием, и я чувствую, что снова сжимаюсь вокруг него.

— О боже, — выдыхаю я.

Я не могу узнать собственный голос. Он словно принадлежит кому-то другому — помешанной на сексе, опьяненной желанием версии меня, — но мне наплевать. Тайер сосет сильнее, и по телу разливается волна тепла, между ног становится еще более влажно.

— К черту, — рычит Тайер, переворачивает меня, а затем вновь проникает внутрь.

Я ахаю, мои бедра приподнимаются над диваном, пока он неистово двигается.

— Только послушай, какая ты мокрая. — Он закидывает мои лодыжки себе на плечи.

Одним коленом он упирается в пол, другим — на диван. Тайер трахает меня, будто пытаясь проникнуть в самую глубину моего существа. Как будто он уже не проник в самые глубокие части меня.

— Тайер… — предупреждаю я.

Ощущения нарастают. Его волосы влажные от пота, шея напряжена. Я глажу его по спине, обвиваю руками мускулистые плечи, притягивая ближе к себе.

— Давай, — произносит он. — Кончи на моем члене.

Его рука проскальзывает между нами, находит клитор, и ощущения выплескиваются за край. Мой разум затуманивается, тело сотрясается от оргазма, и я кричу, царапая его спину. Тайер резко вдыхает, и я быстро отпускаю его, опасаясь, что сделала больно, но он берет мою руку и возвращает ее на прежнее место. Я снова провожу ногтями по его спине, и рот парня открывается, а глаза зажмуриваются. Свободной рукой я притягиваю его лицо к своему, посасываю пирсинг на губе. Тайер напрягается, потом врезается в меня еще несколько раз, выскальзывает наружу и, зажав член в кулаке, двигает им по всей длине своей плоти. Мышцы его живота сокращаются, и его наслаждение изливается мне на бедро.

Задыхаясь, он падает на меня и, продолжая коленом стоять на полу, прижимается щекой к моей груди. Пока мы пытаемся отдышаться, на нас медленно опускается тяжесть того, что мы сделали. В конце концов он поднимает меня и, перевернувшись, кладет на себя. Потом берет плед со спинки дивана и накрывает нас. Плед едва достает нам до поясницы, но Тайер подо мной горячий как печка, так что это не имеет значения.

— Я сделал тебе больно?

— Нет.

Да.

— Ты в порядке?

— Да.

Нет.

Честно говоря, я не знаю, что чувствую. Меня одновременно переполняет много-много эмоций, и я не могу выделить что-то одно. Если мне нужно было бы подобрать одно слово, то им было бы… взволнованно. Я ждала этого момента целых три года, и реальность оказалась лучше, чем все, что я представляла в фантазиях, но что теперь? Неужели Тайер снова станет холодным и отдалится?

Но затем я чувствую, как его палец скользит по моему позвоночнику вверх и вниз, снова и снова посылая дрожь и мурашки по всему телу. Я немного расслабляюсь, растворяясь в Тайере.

Провожу кончиками пальцев по узору, похожему на ветви дерева, который ползет вниз по его руке. Та ночь была одной из худших в моей жизни — для него, наверное, тоже, — так зачем ему постоянное напоминание? Я не могу не согласиться, что это прекрасно. Каким-то образом это заставляет меня чувствовать себя ближе к Тайеру: это воспоминание, эта связь, к которой никто другой не может прикоснуться.

— Зачем ты ее сделал? — наконец спрашиваю его.

Тайер не отвечает. Вместо этого он прижимает мое запястье с похожей отметиной к губам.

— Я провожу тебя до дома.

Краткий миг нежности испарился, его маска вернулась на место, и внезапно мне становится холодно. С горьким смешком я отстраняюсь от его теплого тела. Я не удивлена. Было бы глупо думать, что это что-то изменит. Встав, я торопливо натягиваю нижнее белье.

— Шэйн.

Не отвечая, осматриваю пол, ища остальную одежду. Надеваю футболку, потом поверх нее куртку.

— Шэйн.

Заправив волосы за ухо, я осматриваю тускло освещенное помещение в поисках забытых вещей и замечаю лифчик. Запихиваю его в карман куртки и, отыскав ботинки, обуваюсь.

— Шэйн, твою мать, остановись на минуту!

Наконец я поднимаю глаза на него. Тайер стоит в одних брюках, его грудь бурно вздымается, а в глазах мелькают противоречивые чувства.

— Уже поздно. Тебе стоит пойти и проведать Холдена, — отмахиваюсь от него я, силясь сохранить ровный тон и выглядеть невозмутимой.

Тайер хмурится, и складка между его бровей становится глубже. Это последнее, что я вижу, прежде чем уйти.

Глава 29

Шэйн

Прошла неделя с тех пор как я преподнесла Тайеру на блюдечке свою девственность, и с того момента от него не было ни слуху, ни духу. Все выходные я делала уроки и помогала маме разбирать захламленные спальни второго этажа, но была слишком отрешенной, чтобы сфокусироваться на чем-либо. Мысли метались между произошедшим в амбаре и секретом Кристиана. Я чувствовала себя виноватой, скрывая его от Тайера, но я обещала Кристиану, что не пророню ни слова. Понятия не имею, как долго я смогу сдерживать свое обещание. Скрывать нечто подобное не кажется правильным. Я все еще не могу в это поверить. Если бы я не увидела своими глазами, то не поверила бы ни за что в жизни. Наверное, монстры скрываются под разными обличьями. Ими могут оказаться даже харизматичные семьянины с доброжелательными улыбками. Зато теперь я прекрасно понимаю язвительное поведение Кристиана.

Когда наступил понедельник, Холден вел себя так, словно вечера пятницы никогда не было, и я была только рада ему подыграть. Кристиан избегал меня, и его можно было понять. Я хотела поговорить с ним, убедиться, все ли в порядке, но единственная наша встреча произошла за обедом в присутствии всех остальных. И даже тогда парень поспешно ушел. Увидев Кристиана, я немного расслабилась, потому что он не выглядел сильно избитым. Ему действительно не было больно или он тщательно это скрывал?

Бейкер тоже не появился. Впоминая их стычку в коридоре, я поняла, что все события как-то связаны. Что это кусочки пазла, которые я не могу соединить воедино. И я даже не знаю, из одного ли они набора.

— Шэйн! — Вален щелкает пальцами перед моим лицом, вырывая из омута мыслей.

— Прости. — Я трясу головой и, пока мы идем к нашим машинам, переключаю внимание на нее. — Что ты сказала?

— Да что с тобой? — Подруга, нахмурившись, глядит на меня. — Ты весь день ходишь какая-то отрешенная.

— Плохо спала.

Вален поигрывает бровями.

— Это как это связано с твоим сексуальным сводным братом, не так ли?

Я закатываю глаза.

— Он мне уже не сводный брат. — Такое чувство, что мне пора написать это на лбу.

— Шэйн Элизабет Куртленд, ты что, спишь с ним? — Глаза Вален в шоке распахиваются, и она резко останавливается, уставившись на меня.

— Нет! — выпаливаю я и оглядываюсь по сторонам, проверяя, что поблизости никого нет. Как она вообще пришла к такому заключению после моего ответа? — То есть, да, но как бы нет, — шепчу я.

— Ничего не понимаю. — Ее взгляд в замешательстве бегает из стороны в сторону.

— Я позвоню тебе позже, — обещаю я, не желая продолжать разговор. Обнимаю подругу и спешу к своей машине.

— Ты самая настоящая задница! — вопит Вален мне вдогонку.

Открыв дверцу машины, я замечаю на сиденье сложенную толстовку. Осматриваю парковку в поисках «челленджера» Тайера. Это простая черная толстовка, но я знаю, что она принадлежит ему. Я видела ее на нем сотни раз. Закусив губу, чтобы не расплыться в улыбке, я борюсь с желанием сделать что-то невероятно глупое. Например, поднести ткань к носу и вдохнуть его запах.

Нет. Не смей падать в обморок, идиотка. Ты должна быть в ярости. Не поддавайся.

Я кладу толстовку на пассажирское сиденье, сажусь в машину, бросаю на колени телефон и вставляю ключ в замок зажигания. Прежде чем я успеваю отъехать, телефон на коленях начинает вибрировать.

Сегодня вечером оставь окно открытым.

Номер мне незнаком, но написать такое мог лишь один человек. Желудок и нервы скручиваются узлом от предвкушения встречи. Уф. Я никогда в жизни не встречала кого-то настолько горячего и холодного одновременно, не говоря уже о том, что он раздражающий и попросту невозможный.

Ага, говори это почаще бабочкам в твоем животе.

Вечер тянулся до ужаса медленно. Уверена, это не имело никакого отношения к тому факту, что я мучительно ломала голову над тем, что же задумал Тайер. Планировал ли он разорвать то, что появилось между нами? Или собирался как ни в чем ни бывало вернуться за новой порцией сладкого? Я сказала себе, что не открою окно и не буду той девушкой, которая сделает все, не задавая лишних вопросов. Но закрывать окно я в итоге не стала, потому что пообещала себе, что у меня будет полноценный разговор с Тайером о том, что я чувствую. Никаких прикосновений. Никакого секса. По крайней мере, не раньше, чем я получу несколько настоящих ответов.

Я стою в гардеробной, одетая пижамные шорты и кружевной топик в тон. Нет. Так не пойдет. Мне нужно больше одежды. Нужно надеть что-нибудь старомодное и… непривлекательное. Не хочу, чтобы он возгордился, решив, что я разоделась специально для него. Сняв шорты и топик, я переодеваюсь в мешковатые треники и старую светлую футболку. Встав перед зеркалом в рост, несколько раз подтягиваю штаны, чтобы они сидели на месте. На лице нет ни капли макияжа, волосы собраны в небрежный пучок. Я почти напоминаю на бездомную. Идеально.

Когда стрелки часов переваливают за десять вечера, а Тайера все еще нет, я начинаю подозревать, что он не появится вовсе. Забираюсь в постель, беру с тумбочки телефон и наушники и, чтобы как-то скоротать время, нахожу свой любимый подкаст. Пять минут. Я дам ему еще пять минут.

Не знаю, сколько проходит времени, но когда я резко сажусь, то замечаю стоящего возле окна Тайера. Твою мать. Наверное, я задремала. Я различаю лишь его силуэт, его фигуру, высокую и внушительную. Щелкаю выключателем маленькой лампы рядом с кроватью, которая заливает комнату тусклым светом, затем свешиваю ноги с кровати и подхожу к окну.

— Привет, — говорю, и бабочки в животе начинают порхать в полную силу.

— Привет.

Наши взгляды встречаются, впиваются друг в друга, и внезапно все, что я хотела сказать ему, вылетает из головы. Прошла всего неделя, но я ужасно соскучилась. Его темные волосы в идеальном беспорядке, из-под футболки выглядывает татуировка следа от молнии. Мне кажется, что после того, как я увидела тату, он больше не пытается ее скрывать. Я не знаю, кто из нас отмирает первым, но уже через секунду я прыгаю на него и обхватываю ногами. Его руки ловят меня под бедра, и наши губы встречаются.

Тайер одобрительно стонет, его ладони сжимают мои ягодицы, после чего он, не прекращая трахать мой рот языком, приподнимает меня, разворачивает и впечатывает в стену возле окна. Он еще ни разу не целовал меня так: его язык двигается медленно, поглощает меня. Мне кажется, что он тоже соскучился.

— Подожди. — Я за плечи отталкиваю его. — Никаких поцелуев.

— Как это никаких? — спорит он, и его губы касаются моего горла. — Я хочу поцеловать тебя и в других местах тоже.

Его слова посылают разряд прямиком к моему естеству, и я выгибаюсь, открываясь его поцелуям. Я чувствую, что он уже твердый. Тайер покусывает и посасывает нежную кожу у моей шеи, и я, не в силах сдержаться, трусь о него.

— Я сержусь на тебя, — произношу вслух. Не знаю, говорю ли я это ему или пытаюсь напомнить себе.

— Знаю. — Его теплая ладонь проникает мне под футболку, большой палец касается пирсинга. По телу пробегает дрожь, и мои соски затвердевают под его пальцами.

— Объяснись. — Я запрокидываю лицо, все мои нервы оголены.

— Позже.

Одно единственное слово прорезает туман похоти и возвращает мне силы остановиться. Разомкнув ноги, я соскальзываю по его телу вниз, затем возвращаюсь к кровати, увеличивая столь необходимую дистанцию между нами. Если мы собираемся поговорить, мне нужно пространство.

— Нет. Сейчас.

Тайер поворачивается ко мне, вскинув бровь.

— Та ночь, — начинаю я, осознавая, что добровольно он ни в чем не сознается. Мне придется вытягивать из него информацию кусочек за кусочком. — Ты сожалеешь о ней? Ты сожалеешь обо… мне?

Сердце грохочет в груди, внутри все закручивается узлом в ожидании ответа.

Он стискивает зубы. Не произносит ни слова, но его взгляд открывает мне все, что я хочу знать.

Глава 30

Тайер

Три долгих года прелюдии подошли к концу, но даже в своих самых смелых мечтах я не мог представить, как хорошо будет наконец-то оказаться внутри нее. Тот факт, что она была девственницей, вызвал во мне противоречивые чувства. Это многое усложняло, но в то же время я безумно обрадовался, что она дождалась меня. Я пытался держаться на расстоянии. Даже пытался вновь вернуться к учебе. Я думал, что, сторонясь Шэйн, смогу перебороть влечение к ней, но стоило бы догадаться, что ничего не сработает. Ее не было почти год. Но как только она вернулась, время разлуки словно исчезло. В голове я нарек ее главным злодеем, но когда я смотрю на нее, то вижу свою прежнюю Шэйн.

— Та ночь… ты сожалеешь о ней? — Ее глаза умоляют меня сказать «нет». — Ты сожалеешь, что… был со мной?

Я колеблюсь, не зная, что на это ответить, и вижу, как Шэйн пронизывает боль.

— Тогда зачем ты пришел? — спрашивает она, и ее голос подскакивает на тон. — Если ты сожалеешь о том, что было, то зачем приходить?

Она отдходит к столу в углу комнаты и берет толстовку, которую я оставил в ее машине.

— Что это? — требовательно произносит она, вытянув передо мной толстовку. — Ты трахаешься со мной, затем пропадаешь. Забираешь свою кофту, а потом оставляешь вот это?

Она швыряет толстовку в меня, я не пытаюсь поймать ее, и толстовка падает на пол у моих ног.

— Приходить сюда было плохой идеей.

— Почему? — В ее тоне сквозит все больше отчаяния. — Потому что ты боишься, что можешь что-то почувствовать? Может быть, даже почувствовать что-то ко мне?

Я молчу, и она продолжает:

— Потому что сам господь бог запретил тебе проявлять ко мне чувства? Стоит тебе хоть чуть-чуть мне открыться, ты отгораживаешься, а потом говоришь или делаешь что-то такое, что оттолкнет меня и причинит боль.

— Ты думаешь, что я ничего не чувствую? — наконец-то выпаливаю я. — Черт, да я только и делаю, что чувствую — с тех самых пор, как ты приехала! И когда я тебя вижу, то каждый раз вспоминаю о дне, когда умер Дэнни. О том дне, когда я подвел его. Из-за тебя. А потом я сплю с тобой. И когда! В годовщину его смерти.

Шэйн отшатывается, явно задетая моими словами. Но они продолжают вылетать из моего рта, и я не в силах умолкнуть.

— Хочешь, чтобы я рассказал о своих чувствах? — спрашиваю, подходя к ней. Брови на ее красивом лице сходятся вместе, нежные губы сжимаются. — Каждый раз, когда я нахожусь рядом с тобой, я чувствую, что предаю своего брата.

До этой секунды я не осознавал до конца, что это правда.

— Ты винишь в его смерти меня, — сдавленным шепотом произносит Шэйн, и я понимаю, что до сих пор эта мысль не приходила ей в голову. Я буквально вижу, как в ее голове крутятся шестеренки, пытаясь собрать все воедино. — То есть, даже если Грей невиновен, это не имеет значения, верно? Все из-за меня. Ты меня ненавидишь, потому что считаешь виноватой меня.

— Я считаю виноватым себя — за то, что так сильно тобой увлекся. Даже зная, что твой брат может оказаться убийцей, я все равно продолжаю хотеть тебя. Как это меня характеризует? То, что я не могу держаться подальше от девушки, чей брат, возможно, убил моего брата?

— Сначала я злился. Чертовски злился. Хотел сжечь дотла все, что когда-либо любил, просто чтобы увидеть, как оно все горит. И так уж вышло, что ты была во главе этого списка. Поэтому я оттолкнул тебя. Я хотел причинить тебе боль, потому что мне самому было больно. Но ты уехала, и кроме злости у меня ничего не осталось. Я цеплялся за нее, как за спасательный круг, потому что пока я испытывал ярость, то не был обязан чувствовать что-либо еще.

— А потом ты вернулась. Ты вытянула меня из дерьмового шоу, в которое превратилась моя жизнь, и поначалу я был этому рад. Я жаждал быть рядом — пусть и лишь ради того, чтобы позлить тебя. Я нуждался в наших перепалках. Я уверял себя, что наслаждаться прикосновениями к тебе — это нормально. Главное, чтобы оно не зашло чересчур далеко.

Ероша волосы, я хожу из угла в угол.

— Но потом я начал забывать причины, по которым так сильно злился. Однажды я проснулся, и моя первая мысль была не о Дэнни. — Я останавливаюсь и смотрю ей в глаза. — Она была о тебе.

По лицу Шэйн текут слезы, и она не пытается их стирать.

— Так что да. Я сожалею о том, что случилось, но лишь потому, что хочу повторить. — Я делаю шаг к ней. — Снова. И снова. Я не думал, что все зайдет так далеко.

Тяжело сглотнув, Шэйн скрещивает на груди руки.

— В таком случае, Тайер, нам нужно остановиться. Прямо сейчас. — Она кивает, словно пытаясь убедить себя в сказанном. — Потому что если я снова тебя потеряю, то вряд ли это переживу… — Она умолкает и зло вытирает со щек слезы. — И все прекратить должен ты. Ты должен уйти.

В два больших шага я преодолеваю расстояние между нами и беру ее за подбородок, вынуждая посмотреть мне в глаза. Ее влажные от слез ресницы слиплись, голубые глаза сверкают ярче обычного.

— А если я не знаю, как это сделать?

— Тогда просто… не уходи.

Мы одновременно тянемся друг к другу, и наши губы сливаются в поцелуе. Я подхватываю ее под бедра, поднимаю и уношу на кровать. Все слова сказаны, остались лишь ненасытные губы, исступленные руки, отрывистые вздохи. Шэйн поднимает руки, и я стягиваю с нее футболку, оголяя нежную грудь. Я накрываю ее груди ладонями, сжимаю, и она тает под моей лаской.

Пока ее не было, я не скучал по ней. Как я мог, когда мои мысли были пронизаны ею? Я бредил воспоминаниями и мечтал стереть их из памяти навсегда. Но всю прошлую неделю мне не хватало ее, словно я лишился живзненно важного органа. Молния оставила отметины на моем теле, но Шэйн заклеймила то немногое, что осталось от моего сердца.

Пальчики Шэйн берутся за край моей футболки. Она привстает на цыпочки, чтобы снять ее, но достать все равно не может, и тогда я стягиваю футболку сам.

— Наверное, стоило спросить раньше… но ты пьешь противозачаточные?

Она кивает, ее руки лежат на моих бедрах.

Слава, мать твою, богу.

— В следующий раз я подготовлюсь. Но сейчас я хочу почувствовать тебя по-настоящему.

Она тянется вверх, берется за мои голые плечи и прижимается губами к моим. Приняв это за разрешение, я подталкиваю ее к кровати, пока ее икры не касаются матраса. Она ложится на спину, и я секунду не двигаюсь, любуясь ее телом.

— Ты так прекрасна.

Она улыбается.

— Тогда трахни меня наконец.

— Как пожелаешь.

Я стаскиваю джинсы и разуваюсь, после чего стягиваю с нее штаны и кидаю их к остальной одежде. Ныряю лицом между ее мягких бедер, но едва мой язык касается клитора, Шэйн тянет меня вверх.

— Я хочу почувствовать тебя.

Без лишних слов я закидываю ее ногу себе на бедро и врываюсь внутрь. Шэйн не шутила. Она уже готовая — горячая, влажная, более узкая, чем обычно. С каждым толчком моих бедер ее губы задевают мои, наше дыхание смешивается. Ее густые брови сходятся на переносице, словно ей больно, но когда я замедляю темп, она лихорадочно мотает головой и вминается пятками в мои ягодицы.

Уловив этот тонкий намек, я сажусь на пятки и, взяв Шэйн за талию, притягиваю к себе. Я начинаю трахать ее, больше не сдерживаясь. Шэйн упирается руками в спинку кровати позади себя, встречая мои движения. Мой взгляд прикован к месту, где мы соединяемся воедино, где мой член погружается в ее тесное естество. Когда ее тихие сексуальные вздохи превращаются в громкие стоны, я понимаю, что она близка к разрядке. Наклоняюсь и закрываю ее рот ладонью, после чего протискиваю между нами руку и начинаю играть с ее клитором.

— Я кончаю… — стонет в мою ладонь Шэйн, и ее ногти впиваются в мою спину. Острые ощущения от царапин смешиваются с судорогами ее естества, и это подталкивает меня к краю.

— Сделай так еще раз, — прошу я, моя ладонь спускается к ее горлу и несильно сжимает. Она еще пульсирует вокруг моего члена, но все равно сжимает меня, в этот раз сильнее.

Я едва успеваю выскользнуть из нее и тут же изливаюсь на ее бедра.

Шэйн

— Та кофта, которую ты у меня взяла, — неожиданно произносит Тайер.

— Да?

— Она принадлежала Дэнни.

Конечно же. Господи, я просто идиотка.

— Прости. Я не зна…

— Не извиняйся. Это единственная причина, по которой я хотел вернуть ее себе.

Я взбираюсь на него, сажусь верхом на его бедра, и внезапно меня осеняет.

— Поэтому ты решил дать мне взамен свою? — спрашиваю, водя пальцами по бугоркам его точеного пресса.

— Да… — Он прищуривается, его пресс напрягается под моей лаской.

— Значит ли это, что у нас теперь все, типа,серьезно? — Я поигрываю бровями. — Я получу в следующий раз дорогущее кольцо?

Тайер прикусывает колечко в губе — видно, что пытается не улыбнуться. Затем переворачивает нас, пришпиливает меня своим телом к матрасу и поднимает мои руки над головой.

— Я не знаю. Что ты подразумеваешь под «все серьезно»? Если это значит, что я могу делать так… — он входит в меня одним плавным движением, — …в любое время, когда захочу, тогда да, Шэйн, у нас все серьезно.

Ахнув, я обвиваю его торс ногами, а он начинает втираться в меня, даря моему клитору трение, которое мне так нужно.

Где-то в глубине души я знаю, что Тайер станет моей погибелью. Я буду беспокоиться о последствиях позже, но прямо сейчас…

Прямо сейчас я счастлива.

Глава 31

Шэйн

Проснуться в кровати с Тайером немного… нереально. Но в то же время ощущается правильным, словно так и должно быть. Я лежу на боку, положив щеку ему на грудь, его подбородок покоится у меня на макушке, наши ноги переплетены. Окно еще открыто, и свежий утренний воздух холодит мою поясницу, но мне слишком хорошо, чтобы двигаться.

Тайер потягивается и переворачивается на спину, утаскивая за собой одеяло. Когда он вытягивает руки над головой, я, не в силах сдержаться, любуюсь идеальными косыми мышцами его живота, затем мой взгляд опускается ниже и замечает его твердый член. Не раздумывая, сдвигаюсь вниз, пока мое лицо не оказывается на одном уровне с его бедрами, и натягиваю на голову одеяло. Облизываю всю длину его члена, и он сразу вздрагивает под моим языком, придав мне уверенности взять его в рот. Опершись о бедра Тайера, я так и делаю и обхватываю гладкую головку губами. Я еще никогда такого не делала. Понятия не имею, как правильно. Но когда Тайер содрогается, я понимаю, что делаю все, как надо.

— О, черт. — Тайер сдергивает одеяло с моей головы и приподнимает бедра, толкаясь глубже мне в рот. Из-под полуприкрытых век он наблюдает за мной.

Я несильно сосу его плоть, и его руки ложатся на мою голову, направляя движения, пока он неспешно трахает мой рот. Осмелев, я обхватываю основание члена и начинаю водить вверх-вниз кулаком, одновременно посасывая головку. Тайер закусывает губу и откидывает голову на подушку.

— Шэйн? — раздается голос мамы, и я с влажным звуком выпускаю его член изо рта.

— Блин! — Выскакиваю из кровати.

Быстро надеваю толстовку и машу Тайеру, чтобы тот уходил через окно. Он двигается со скоростью улитки, свешивает ноги с кровати, а его большой член стоит по стойке смирно и еще поблескивает от моей слюны. С колотящимся в груди сердцем выразительно распахиваю глаза, но Тайер не ускоряется — неторпливо подбирает с пола боксеры и натягивает их на себя. Когда мамины шаги становятся громче, я заталкиваю Тайера в гардеробную. И едва успеваю прикрыть дверцы, как появляется мама.

— О, — произносит она, видимо удивившись, что я стою в одной толстовке (слава богу, что она хотя бы прикрывает мой зад). — Не знала, что ты проснешься так рано.

— Мне нужно в душ, поэтому я поставила будильник на более раннее время.

Она кивает, купившись на эту ложь.

— К тому времени, как ты вернешься из школы, я уже уеду, поэтому хотела успеть обнять тебя на прощание. — Мама притягивает меня к себе и крепко сжимает. — В холодильнике вчерашний обед, и я оставила на столе немного денег тебе на неделю.

— Спасибо, — говорю в ее волосы, пахнущие лаком.

Когда мама отстраняется, я замечаю, что сегодня она накрашена ярче, чем обычно, а ее волосы уложены мягкими, идеальными волнами. Должно быть, предстоит важный рейс, если она так сильно озаботилась своей внешностью.

— Почему открыто окно? У тебя жутко холодно. — Мама делает шаг к окну, но я останавливаю ее.

— Я люблю холод.

— У тебя все хорошо? — спрашивает она. — Выглядишь… странно.

— Все в порядке, — чересчур быстро отвечаю я, стараясь смотреть куда угодно, только не в сторону гардеробной.

— Я знаю, что год выдался трудным… — Мама замолкает.

Господи, мам. Сейчас, когда в моей комнате прячется Тайер, не лучшее время для задушевных бесед. И я рискну предположить, что он не очень посочувствовает нашему бедственному положению, учитывая, что он все еще считает Грея ответственным за смерть Дэнни. Я вспоминаю, что мне все-таки нужно рассказать ему о поездке к брату.

— Мам, клянусь, у меня все нормально.

Она сжимает губы, потом решает не продолжать допытываться.

— Ладно, что ж, будь аккуратна. Когда будешь уходить, не забудь запереть дверь на замок.

Я киваю, и мама, поцеловав меня в щеку, уходит. Как только дверь закрывается, Тайер затягивает меня в гардеробную.

— Ты засранец, — говорю я, а он, ухмыльнувшись, притягивает меня к груди.

— Разве для тебя это новость? — Тайер пробирается под мою толстовку, и его палец проскальзывает мне между ног, раскрывая меня.

— А если бы она тебя увидела? — Я закрываю глаза и, чтобы удержать равновесие, берусь за его предплечья.

— Тогда она бы узнала, что, пока все спали, я трахнул ее прекрасную дочку, — отвечает он, потирая меня медленными маленькими кругами.

Я приникаю к нему, прижавшись щекой к его футболке, пока он продолжает сводить меня с ума своими словами и пальцами. В момент, когда я уже готова кончить, он останавливается.

— Что за…

— Ты опоздаешь, — перебивает он.

— К черту школу, — хнычу я, возвращая его руку на прежнее место. — Один день можно и пропустить.

Тайер стонет.

— Уверена?

— Угу. — Смутно осознаю, что мама еще где-то в доме, потому что звука отъезжающей машины не было слышно, но я просто не могу остановиться. Так всегда происходит рядом с Тайером. Но похоже, что у него нет такой проблемы, потому что он снова убирает руку.

— Тогда собери сумку. Я заеду за тобой через час.

Я возвращаюсь с небес на землю.

— Что?

— Ты меня слышала. Твоя мама все равно уезжает. Проведи со мной кое-где один день.

— Где?

— Это имеет значение?

Закатываю глаза, прекрасно осознавая, что с ним я готова отправиться куда угодно.

— Так я и думал. У тебя есть час.

После того, как Тайер ушел, я запрыгнула в душ, по-быстрому накрасилась, высушила и выпрямила волосы. Я решила надеть белую рубашку с длинными рукавами и высоким воротом, затем надела на нее темно-синий сарафан в мелкий горошек и с вырезом в форме сердечка и завершила образ белыми кроссовками.

Закончив собирать рюкзак со сменными вещами и зубной щеткой, я слышу глубокий рокот машины Тайера. От этого звука по спине бежит дрожь, а сердце совершает кульбит. Есть вещи, которые всегда будут ассоциироваться у меня только с Тайером. Грозы, молнии, запах дождя и сигаретного дыма и рев его «челленджера».

С рюкзаком, болтающимся за спиной, я выбегаю из дома. Тайер ждет меня, прислонившись к капоту со стороны пассажира и скрестив на груди руки. Быстро спускаюсь с крыльца, и когда Тайер понимает, что останавливаться я не собираюсь, то раскрывает руки, чтобы поймать меня, и я прыгаю в его объятия.

— Привет, — говорю я, не в силах скрыть улыбку.

— Что за выражение у тебя на лице? — интересуется он, нахмурив брови, и его руки ложатся на мою попку.

— Просто я счастлива.

Тайер вскидывает бровь, и на его лице мелькает странное выражение, но затем он, не отпуская меня, поворачивается и открывает пассажирскую дверцу. Усадив меня внутрь, Тайер бросает на заднее сиденье рюкзак и, обойдя машину, садится за руль.

— Так ты скажешь, куда мы поедем?

Он, не отвечая, заводит двигатель, и тот оживает под капотом, отчего мое сидение начинает вибрировать.

— Шоссе или живописный маршрут?

— Живописный маршрут, — без колебаний говорю я, пристегиваясь ремнем безопасности.

По автостраде ехать будет быстрее, но мне нравится, как Тайер водит по бездорожью. И, если начистоту, то я никуда не тороплюсь.

— Моя девочка, — говорит он и закусывает пирсинг на губе.

Комментарий незначительный, но моя девчачья натура все равно тает.

Тайер нажимает на педаль газа, выезжает с подъездной дорожки, а затем мчится по длинной дороге, соединяющей Хартбрейк-Хилл с городом. Спустя несколько минут его рука ложится мне на бедро, и во мне вдруг вспыхивают эмоции. В голову рвутся воспоминания, как мы часами бесцельно катались по городу, как одна его рука придерживала руль, а вторая покоилась у меня на бедре. Я так скучаю по тому, как все было раньше. Я бы многое отдала, лишь бы мы снова стали такими, какими были тогда — хотя бы на один день.

Проходит не меньше часа, а может и больше, когда я наконец понимаю, куда он меня везет.

— Амхерст? — Я, вскинув бровь, бросаю на Тайера взгляд. Я знаю, что он ходит здесь в школу — по крайней мере, время от времени, — но совершенно не понимаю, зачем он привез сюда меня.

— Хочешь есть? — Тайер паркуется рядом с кафе с черной вывеской «The Black Sheep Deli & Bakery».

— Умираю от голода. — Я не понимаю, что мы тут делаем, но жутко голодна.

Тайер глушит двигатель, и мы уходим к кафе. Придержав дверь, Тайер пропускает меня вперед, я захожу внутрь и рассматриваю прилавок с разнообразной выпечкой. На черной доске над витриной яркими мелками написано меню.

— Ты уже бывал здесь? — спрашиваю его.

— Где ты, черт возьми, пропадал? — Позади нас появляется парень в фартуке, который хлопает Тайера по плечу. Видимо, это и есть ответ на мой вопрос.

— Дома, — отвечает Тайер, не утруждаясь объяснениями.

Незнакомец переключается на меня и, скрестив татуированные руки на груди, бросает на Тайера понимающий взгляд.

— Привет, Дом. Приятно познакомиться, меня зовут Брекс. — Парень протягивает мне руку, и я пожимаю ее, а Тайер закатывает глаза.

— Шэйн.

— Ребята, вы голодны? Что закажешь? — спрашивает он Тайера. — Сэндвич с индейкой и кофе?

Интересно. Должно быть, Тайер часто сюда заходит, раз его предпочтения выучили наизусть.

Тайер поворачивается ко мне.

— Что будешь?

— То же, что ты.

— Тогда нам два сэндвича. С соусом «ранч» и розовым лимонадом для дамы.

— Понял, — отвечает Брекс и уходит за стойку.

Мы с Тайером садимся друг напротив друга в кабинку, и я закусываю щеку, пряча удивленную улыбку.

— Не смотри на меня так. Да, я помню, что ты любишь пить. Подумаешь, большое дело.

А еще ты помнишь, что я люблю обмакивать сэндвич в соус «ранч». Но я не произношу этого вслух.

— Так ты вез меня сюда почти два часа ради сэндвичей?

Он, словно смутившись, запускает руку в волосы. И тут меня осеняет. Господи. Тайер пригласил меня на свидание?

— Я подумал, что тебе понравится поехать куда-то, где мы сможем расслабиться.

— Все идеально, — уверяю его я.

И говорю правду. Все чертовски идеально, потому что именно этого мне хотелось всегда. Уехать куда-то, и просто быть рядом, не опасаясь чужих взглядов и не следя за своими действиями.

Наш заказ приносят быстро, и я, не теряя времени, набрасываюсь на еду. Мы едим в тишине, и хотя мне приятно быть рядом с Тайером, меня гложет совесть. Я до сих пор не рассказала ему о Кристиане. Как и о том, что виделась с братом. Не то чтобы встреча с ним была чем-то плохим, но Грей всегда был камнем преткновения между мной и Тайером.

— Я виделась с Греем, — говорю, играя с соломинкой.

Тайер напрягается и отодвигает пустую тарелку на центр стола.

— Да?

Я киваю.

— Он не отвечал на мои звонки, поэтому я приехала к нему в общежитие. — Я подаюсь вперед и ставлю локти на стол. — Он сказал, что у них с Дэнни действительно произошла ссора, но поклялся, что не имеет никакого отношения к тому, что случилось.

— Какое облегчение, — с сарказмом роняет Тайер. — Теперь я смогу спать спокойно. Шэйн, много ты знаешь людей, которые бы признались в убийстве?

При слове «убийство» я вздрагиваю.

— Мне кажется… — Я колеблюсь, не зная, стоит ли продолжать. — Мне кажется, что он от меня что-то скрывает.

Думаю, что Тайер выдаст как минимум очередной едкий комментарий, но он к моей неожиданности лезет в карман за бумажником и бросает на стол пятьдесят баксов.

— Идем.

Тайер встает и идет к выходу, не удосужившись ни подождать меня, ни попрощаться с другом. Следуя за ним, мысленно ругаю себя за то, что подняла эту тему, разрушив всю атмосферу. Все было просто замечательно, но я, идиотка, умудрилась это испортить. Спасибо, папочка, кем бы ты ни был.

Когда я выхожу на улицу, Тайер уже сидит в машине. Проскальзываю на пассажирское место, и он молча трогается с места. Упершись лбом в боковое окно, молча жду, когда Тайер переварит полученную информацию или просто остынет. Пять минут спустя мы подъезжаем к многоквартирному дому. Тайер паркуется, и я бросаю на него вопросительный взгляд. Он открывает дверь и вылезает из машины, но потом оборачивается и наклоняется к салону, потому что я все еще сижу внутри.

— Ты идешь?

Выбираюсь из машины и, закрыв дверцу, оглядываю высокое здание. Тайер шагает ко входу, и я вслед за ним прохожу внутрь, иду через лобби и захожу в лифт.

— Где мы?

Лифт открывается, и мы выходим в коридор. Тайер останавливается перед одной из дверей и вставляет ключ в замок.

— У меня дома. — Распахнув дверь, он жестом приглашает меня зайти первой.

Оказавшись внутри, оглядываю квартиру, так не похожую на Уиттмор. Здесь открытая планировка, вдоль стены расположены большие окна. В гостиной есть только диван и телевизор на противоположной стене. Слева небольшой коридор, а справа — кухня.

— Ты здесь живешь?

Тайер пинком закрывает дверь.

— Иногда.

— Чего еще я не знаю о тебе?

— Когда ты с ним виделась? В день, когда пропустила школу? — спрашивает Тайер, проигнорировав мой вопрос.

Я с шумом вдыхаю. Похоже, нам все-таки предстоит разговор.

Киваю.

— Откуда ты…

— Почему ты не сказала мне?

— Ты исчез, помнишь? — выпаливаю я, потом — уже мягче — добавляю: — И я… боялась.

— Чего? — В его глазах нет ни капли эмоций.

— Потерять тебя, — признаюсь честно. — Я не…

— Что? — Его темные глаза вбуравливаются в мои, пока он ждет ответа.

— Я не хочу пережить это снова. Между нами и между нашими семьями и без того столько неразберихи… Я не представляю, как все это может кончится хорошо.

Тайер шагает вперед, стирая расстояние между нами.

— К черту наши семьи. Я только что вернул тебя и отпускать не собираюсь.

— Что? — Я вскидываю глаза. — Но что, если Грей… — Я не могу даже закончить это предложение.

— Тогда мы разберемся с этим.

— А что теперь?

— А теперь отведи свою прекрасную попку к тому столу.

По мне прокатывается волна жара. Я вопросительно смотрю на него, а он стаскивает с себя футболку и бросает ее на диван. Тяжело сглатываю, пожирая глазами его тело.

— Шэйн.

Точно. Стол. Я подхожу к небольшому черному столу и поворачиваюсь к Тайеру лицом.

— Сядь на него, — говорит он и усаживает меня на столешницу.

Опираюсь за спиной на ладони, мои колени согнуты. Руки Тайера скользят по моим ногам вверх, и у меня перехватывает дыхание, когда они ныряют под платье. Его пальцы цепляются за мои розовые стринги, спускают их вниз по бедрам, и трусики падают на пол.

— Раздвинь для меня ноги, детка.

Под пылающим взглядом Тайера ставлю ступни на стол и медленно раздвигаю колени. Его большой палец касается моего клитора, и я ахаю, от переизбытка ощущений закрывая глаза.

— Покажи мне свои красивые грудки.

Подавшись вперед, спускаю бретельки сарафана, потом снимаю рубашку. Мурашки разбегаются по коже, а соски твердеют.

— Откинься на локти.

Я делаю, как было велено, а Тайер тем временем расстегивает ремень, достает из заднего кармана презерватив и спускает джинсы. Взявшись за член, он ласкает себя, пока его жадный взгляд движется по моему телу. Он еще даже не дотронулся до меня, а я уже дрожу от предвкушения. Чтобы сломить его самоконтроль, я облизываю средний палец и проникаю рукой между бедер. Начинаю поглаживать клитор, и глаза Тайера вспыхивают. Поднимаю колени еще выше так, что теперь я опираюсь на носочки, и проскальзываю пальцем внутрь.

— Ты идеальна, — бормочет Тайер. Он склоняется между моих разведенных в стороны бедер и берет в рот сосок.

— Тайер… — Я выгибаюсь навстречу его рту.

Его зубы тянут за мой пирсинг, слышен звук рвущейся обертки, и Тайер надевает презерватив. Он помогает мне встать на ноги, а затем разворачивает лицом к столу. Я наклоняюсь, берусь за края столешницы, и Тайер рывком задирает мое платье до талии. Взяв меня за колено, он кладет его на стол, после чего вталкивается в меня, крепко сжав мою талию и постанывая от удовольствия.

— Я не отпущу тебя, — снова говорит он, его ладонь несильно обхватывает мое горло, а бедра начинают отрывисто двигаться. — Но если окажется, что это сделал Грей, то я не пощажу его.

— Я знаю.

Он запечатлевает на моей спине поцелуй, а затем прижимает мою грудь к столешнице.

— Хорошо.

— Почему ты перестал ходить в школу? — Я подхожу к Тайеру, стоящему у кухонной стойки, и со спины обнимаю его.

После того как он взял меня на столе, у нас было еще два раунда секса. На полу и на диване у неприкрытых окон. Около девяти часов вечера мы поняли, что стоило бы подкрепиться, поэтому Тайер заказал пиццу. Я вымотана, сыта и жутко хочу спать, но мне хочется впитать все происходящее до конца, прежде чем завтра мы снова столкнемся с суровой реальностью.

— Мне казалось это неправильным.

Я прижимаюсь щекой к его голой спине, расправляю ладони на его животе, ожидая, когда он продолжит.

— Продолжать жить своей жизнью, отправиться в колледж… Все это должно было быть и у Дэнни. Мне казалось, будто я оставляю его позади.

Вспоминаю, как Вален сказала, что не видела его несколько месяцев. Увидев его в в Сойер-Пойнте, подруга была удивлена не меньше меня.

— Ты поэтому вернулся домой?

Тайер ловит мое запястье. Рассматривает бледные шрамы, оставленные молнией, и большим пальцем нежно поглаживает чувствительную кожу.

— Я вернулся за тобой.

— Неправда. — Смеюсь. — Ты же меня ненавидел.

Иногда мне кажется, что в какой-то степени он испытывает ко мне ненависть до сих пор. Но больше всего я боюсь того, что он больше никогда не сможет взглянуть на меня так, как смотрел до несчастного случая.

— Я никогда не ненавидел тебя. Я ненавидел тот факт, что мы не можем быть вместе.

Глава 32

Шэйн

Зевая, тащусь на кухню, чтобы побаловать себя поздним перекусом после того, как я наконец-то закончила домашнее задание. Я еле могу держать глаза открытыми, потому что всю прошлую ночь Тайер не давал мне спать, а также из-за сегодняшней игры после занятий. Не то чтобы я жаловалась. Это, несомненно, стоило недосыпа и той взбучки, которую мне устроил тренер за пропущенную тренировку.

Прежде чем подойти к плите, я достаю сыр и масло из холодильника. Двигаясь на автопилоте и погрузившись в свои мысли, я достаю сковороду и мажу хлеб маслом. Внезапно из соседней комнаты раздается звук бьющегося стекла. Вскрикнув, я подпрыгиваю, а затем замираю, зажав рот рукой. Убедившись, что из комнаты не следует других звуков, я вслепую нащупываю телефон на кухонном островке. Я возвращаюсь в кладовку, прикрывая за собой дверь как можно тише, в то время как мои пальцы нажимают на имя Тайера.

— Шэйн? — удивленно спрашивает парень. Я никогда ему не звоню.

Я прикрываю ладонью рот и динамик телефона, чтобы звучать как можно тише.

— Кажется, кто-то проник в мой дом. — Сердце колотится с такой силой, что едва ли не выпрыгивает из груди.

— Мы едем, — незамедлительно отвечает он. — Где ты?

— Прячусь в кладовке.

— Отлично. Оставайся там. Не выходи, пока не услышишь мой голос.

Ноздрей касается странный запах, и я вдыхаю глубже, чтобы распознать его. Пахнет словно… Горит какая-то ткань.

— Черт, — шиплю я.

— Что такое? — спрашивает Тайер.

— Кажется, я чувствую запах гари.

Тайер обеспокоенным голосом кричит что-то Холдену, а затем я слышу характерный звук его «Хэллкэта». Парень произносит что-то еще, но из-за шумящего в ушах пульса я не могу ничего расслышать.

Я медленно открываю дверь кладовки и выглядываю наружу. Никого не заметив, хватаю с плиты сковородку и бегу в гостиную. Мои опасения подтвердились. Рядом с разбитым окном на полу занялся огонь.

— Пожар, — успеваю произнести я, прежде чем роняю телефон и сковороду.

— Блин, блин, блин, — повторяю я, пытаясь собраться с мыслями.

Огнетушитель. Я знаю, что где-то видела его во время переезда. Подбегаю к шкафу в прихожей, открываю дверцу и замечаю красный баллон на полке над моей головой. Я приподнимаюсь на цыпочки, чтобы дотянуться до него, вытягивая руку как можно дальше, но кончики моих пальцев едва касаются баллона. Я подпрыгиваю, пытаясь столкнуть его с полки, но в итоге лишь отодвигаю еще дальше.

Я вытаскиваю вешалку из-под пальто и решаю воспользоваться ею.

— Ну же, давай. — Наконец, мне удается столкнуть баллон с полки и поймать его до того, как он упадет на пол. Я бросаюсь к огнетушителю, в надежде, что трясущиеся руки не подведут. Потянув за кольцо, я нажимаю на ручку, после чего из сопла вырывается белое облако, предотвращая огонь.

Раздается стук в дверь, и я подпрыгиваю от неожиданности, но затем замечаю ошеломленного Холдена, стоящего перед разбитым окном. Я спешу отпереть дверь, и Тайер врывается внутрь, осматривая помещение.

— Ты в порядке? — спрашивает он, осматривая меня.

Все еще пребывая в шоке, я киваю.

— Пойду проверю близлежащий лес, — произносит Холден, прежде чем уйти.

Тайер притягивает меня к себе, вырывает огнетушитель из моих пальцев, и тот падает на пол.

— Ты точно уверена, что все в порядке? — Он обхватывает мое лицо ладонями, вынуждая взглянуть ему в глаза.

Я снова киваю. Пальцы парня обхватывают мою шею, Тайер наклоняется и нежно целует меня в губы.

— Ты кого-нибудь видела?

— Нет, — я трясу головой. — Я готовила еду, когда услышала звук бьющегося стекла. — Я указываю в сторону разбитого окна. — После этого я сразу же позвонила тебе.

— Ты не вызывала копов? Не звонила кому-либо еще?

— Только тебе. Мне показалось, что ты живешь ближе всех… — я начинаю объясняться, но Тайер меня прерывает.

— Нет, ты все сделала правильно. Это было верное решение.

Он отходит в сторону, под ногами парня хрустит битое стекло, а затем присаживается, подняв что-то с пола и внимательно рассматривая.

— Что это?

— Осколок пивной бутылки.

— Все чисто, — раздается голос Холдена, прежде чем парень подходит к брату. — Кто бы это ни был, он уже сбежал. — Он кивком указывает на осколок в руках Тайера. — Коктейль Молотова?

— Мне тоже так кажется, — соглашается Тайер. Ребята обмениваются взглядами, и это еще больше выводит меня из себя.

— Что это значит?

— Значит, это не было случайностью.

Я сижу на диване, скрестив ноги, а Тайер и Холден стоят передо мной.

— Хочешь сказать, что это снова проделки Тейлор? — спрашивает Тайер, и его брат качает головой.

— Нет. Скорее всего, какой-то другой придурок. Но это уже слишком даже для нее.

— Может, это был чей-то неудачный розыгрыш? — предполагаю я, но в глубине души понимаю, что это не так. Альтернативные варианты до невозможности меня пугают, чтобы хотя бы задуматься о них. Парни пронзают меня многозначительными взглядами, и я вскидываю руки в защитном жесте. — А может и нет.

— Кто может держать на тебя зло помимо Тейлор? — спрашивает Тайер.

— Разве что вы, ребята, — бормочу я, но мою шутку никто не воспринимает.

— Мать твою, Шэйн, это не смешно, — выпаливает Холден.

Я отшатываюсь, удивленная тем, насколько парень расстроен.

— Ты останешься здесь, пока твоя мать не вернется домой, — говорит Тайер.

— Что? — Я встаю, и плед падает к моим ногам. — Нет. Если ты не заметил, то в окне моей гостиной зияет дыра. Я не могу оставить все как есть. И мне нужно сообщить маме. — Этого я боюсь больше всего.

— Мы разберемся с твоим окном, но ты не останешься там в одиночестве. Вернее, ты теперь никогда не будешь одна, пока мы не найдем того, кто все это натворил.

— Тайер. — Это просто невозможно.

— Это не какой-то розыгрыш, Шэйн. Кто-то пытался навредить тебе. Ты это понимаешь? Представляешь, что могло произойти? Еще пара секунд, и вспыхнули бы занавески, а за ними и весь твой дом оказался бы охвачен огнем. С тобой внутри.

— Он прав, — соглашается Холден, его руки скрещены на груди. — Мы уже похоронили одного родственника.

Что ж, мог бы сразу пнуть меня в живот и не мелочиться.

— Что насчет вашего отца?

— Он живет в квартире в городе. После поминальной службы ему больше нет нужды здесь находиться. А если и заявится, то черт с ним. Что он может сделать?

— Расскажет маме, — я оглашаю очевидное.

— Ее тоже к черту, — выплевывает Тайер. — Давайте не будем вести себя так, будто они хоть когда-то переживали о своих отпрысках.

Я хочу возразить, потому что мама поддерживает меня единственным возможным для нее способом — дает нам с Греем возможность на лучшую жизнь. Но сейчас не время. И в его словах действительно есть смысл. Несмотря на все доводы, родители действительно отсутствуют большую часть нашей жизни. Мы всегда заботились сами о себе. Только это мы и делали.

— Хорошо. — Я падаю обратно на диван и укрываюсь пледом.

— Завтра мы подвезем тебя за вещами, — отвечает Тайер и уходит в свою комнату, даже не попрощавшись.

— Принесу тебе подушку, — произносит Холден, почесывая шею.

— Спасибо.

Его не было всего минуту, но я уже начинаю засыпать, положив голову на подлокотник дивана. Адреналин покинул тело, оставив меня совершенно обессиленной. Разум судорожно анализирует произошедшее, но у тела не осталось никаких сил.

Возвращается Холден и приносит подушку. Он мнется, будто пытается что-то сказать, но, в конце концов, лишь произносит:

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — отвечаю я, положив подушку под голову.

Не знаю, сколько прошло времени, когда кто-то поднимает меня с дивана. Сердце начинает бешено колотиться, а мозг судорожно пытается проснуться.

— Это я, — шепчет мне в ухо глубокий голос Тайера.

Я мгновенно расслабляюсь, обвивая руками его шею, чувствуя тепло его обнаженной груди, когда он несет меня вверх по лестнице в свою спальню. Он садится на кровать, после чего ложится, увлекая меня за собой. Его рука покоится подо мной, Тайер прижимает меня к себе. Моя голова лежит у него на груди, а бедро перекинуто через его ноги. Я снова проваливаюсь в сон, чувствуя себя слишком защищенной для девушки, чье сердце снова может быть разбито.

Глава 33

Шэйн

— Шэйн.

В мое сознание проникает голос Тайера. Я медленно пробуждаюсь от сна, заметив над собой чужой потолок и почувствовав чье-то тепло. А затем меня накрывает волной воспоминаний. Окно. Пожар. Тайер, который посреди ночи отнес меня в свою комнату.

— Я надеялась, что все окажется сном, — бубню я, перевернувшись на живот и уткнувшись лицом в подушку Тайера.

Парень лежит рядом со мной на спине, он все еще без футболки.

— Нет. А еще ты опоздаешь в школу. Холден принимает душ, и если ты не хочешь, чтобы он обнаружил тебя в моей постели… — Тайер замолкает в ожидании моего ответа.

Я резко подскакиваю и провожу рукой по волосам.

— Уже проснулась.

Тайер обхватывает меня за колено, тянет к себе, и я усаживаюсь на него верхом. Мои руки покоятся на груди парня, а его ладони расположились на моих бедрах. Пальцы Тайера проскальзывают под край моих шортиков, но не двигаются дальше.

— Ты в порядке?

Заправив за ухо прядь волос, я киваю.

— Мы найдем того, кто это сделал.

— Знаю.

В коридоре раздаются шаги, и я быстро скатываюсь с парня. Я поднимаюсь с кровати как раз в тот момент, когда Холден распахивает дверь и подозрительно глядит на меня и Тайера. Волосы парня влажные, он одет в простую белую футболку и черные спортивные штаны, на паху которых красуется алая надпись «Stop looking at my dick» (прим. Перестаньте пялиться на мой член).

— Только не говори, что ты собрался идти в школу в таком виде, — смеюсь я.

— Это мы еще посмотрим. — Он игриво двигает бровями. — Готова ехать?

Я бросаю взгляд на свои пижамные шорты и короткий топ.

— Разве я похожа на готового человека?

Холден хлопает в ладоши.

— Что ж, поторопись, сестренка.

Я пробираюсь мимо него и спешу вниз за рюкзаком. Я в спешке побросала в него первые попавшиеся на глаза вещи, когда Тайер и Холден забрали меня из дома прошлой ночью. Внутри оказалась обтягивающая черная футболка и джинсы-бойфренды с прорезями на коленях. Я накидываю сверху толстовку Тайера, чищу зубы в ванной первого этажа и завязываю волосы в конский хвост. Задержавшись у зеркала, я осматриваю свое отражение: глаза припухли, щеки покраснели, но с собой у меня нет никакой косметики. Честно говоря, сегодня мне на это наплевать.

Желудок завязался узлом от волнения, которое исчезает только рядом с Тайером. Я понимаю, что это было всего лишь разбитое окно, но сама мысль о том, что кто-то хотел причинить мне вред, заставляет все внутренности болезненно сжаться.

— Поехали, — кричит Холден, стучась в дверь ванной.

Я вздрагиваю, делаю глубокий вздох и стираю со своего лица замученное выражение. Распахиваю дверь и показываю парню средний палец. Когда я прохожу мимо, Холден наклоняется и пытается укусить меня за этот палец, но мне удается увернуться. Вдвоем мы направляемся к выходу, а в прихожей поджидает Тайер.

— Присматривай за ней.

Я закатываю глаза.

— Вряд ли в школе со мной что-то случится. — Мне тоже страшно, но даже я понимаю, что это уже перебор.

— Может и так, но если ты будешь внимательнее ко всему происходящему, то сможешь догадаться, кто стоит за всем произошедшим. Будь начеку. Если кто-то будет ждать твоей реакции, если люди будут шептаться, когда ты входишь в комнату…

Из меня вырывается смешок.

— Добро пожаловать в мою жизнь.

— Это еще не все. Обращай внимание на тех, кто не будет с тобой разговаривать. Если человек испытывает вину, то он постарается тебя избегать.

— Что-то подсказывает мне, что этот человек не испытывает вины по отношению ко мне, — бормочу я.

Тайер бросает взгляд на Холдена.

— Ты рассказал Кристиану?

— Займусь этим в школе. Операция «Задуши Шэйн» начинается, — отвечает он, закинув руку мне на плечи.

Что ж, сегодня будет весело. И под весельем я имею в виду совершенно противоположное.

— С тобой все нормально? — спрашивает Вален, протиснувшись между мной и Холденом за обеденным столом. Кристиан сидит напротив, уткнувшись в свой телефон. Прошлой ночью я написала Вален, но сегодня утром не успела посвятить ее во все детали из-за того, что опаздывала в школу.

— Ага. — Я пожимаю плечами, изображая безразличие. — Просто немного испугалась.

— Так что же произошло? Кто-то забросил нечто наподобие зажигательной бомбы в твое окно?

— Коктейль Молотова, — отвечает Холден, его рот набит бургером. От этого вида мне становится тошно. Беспокойство из-за всего происходящего полностью отбило аппетит.

Вален морщит нос и глядит на парня.

— Что это такое? — Она отрывает кусочек мягкого кренделя и отправляет его в рот.

— Кое-что менее опасное по сравнению с зажигательной бомбой. Чаще всего его используют для того, чтобы донести до кого-то послание, нежели навредить. — Подает голос Кристиан. — Повезло, что ты находилась на кухне в тот момент.

— Это уж точно, — отвечаю я.

— Ладно, но все же это огонь. Он никогда не бывает безопасным. Кто, черт возьми, мог это сделать?

Я пожимаю плечами, потому что так же, как и подруга, нахожусь в абсолютном неведении.

— Не хочешь пожить у меня какое-то время? Ты же знаешь, что можешь задержаться столько, сколько потребуется.

— Не выйдет, — вклинивается Холден. — Она живет с нами.

Вален вскидывает идеальную бровь.

— Она моя лучшая подруга, найди себе свою.

— Она моя сестра, — парирует Холден. — Найди себе свою.

Их перепалка вынуждает меня закатить глаза.

— Я бы хотела быть ближе к дому, пока не починят окно, но чувствую, что скоро могу воспользоваться твоим предложением.

— Отлично.

— Ну что, когда ты планируешь увидеться с Лиамом? — спрашиваю я, желая сменить тему.

— Сегодня. Уйду с занятий пораньше, чтобы успеть.

— Идиотка, — произносит Холден, сделав вид, что кашляет в кулак, и я пихаю его локтем в ребра.

— Он взял это в привычку? — спрашивает Вален, послав парню злобный взгляд.

— К сожалению.

— Привыкай, детка. — Холден расплывается в широкой и ослепительной улыбке.

— Займись своей жизнью, детка. — Отвечает подруга.

— Сучка.

— Исчезни!

Звенит звонок и спасает меня от страданий. Вален встает из-за стола, убирает поднос и уносится в сторону своего кабинета.

— Будь с ней помягче, — произношу я, когда мы втроем встаем из-за стола и направляемся в основной холл.

Холден отрывает взгляд от удаляющейся задницы подруги.

— Я бы был с ней очень и очень мил, если бы она мне хотя бы позволила.

Из меня вырывается смешок.

— Увидимся после урока.

Как только Холден исчезает из виду, я догоняю Кристиана.

— Эй.

Он останавливается и поворачивается ко мне лицом, холл опустел.

— Просто хотела убедиться, что ты в порядке.

Парень хмурится, но в его глазах виднеется печаль. Взгляд тяжелый, и я не могу вспомнить, всегда ли здесь было это выражение или же оно поселилось тут совсем недавно.

— Все хорошо.

В тот раз он сказал то же самое.

— Я ничего не рассказала.

— Знаю.

— Но мне не нравится хранить этот секрет, — произношу я.

— Не стоит обо мне переживать, Шэйн. Я уже большой мальчик.

Я раздосадовано качаю головой.

— Ты ставишь меня в дерьмовое положение. — Я пытаюсь достучаться до него иначе.

— Да, но никто не просил тебя совать нос в чужие дела.

Я вздрагиваю, и парень закатывает глаза.

— У меня все под контролем.

Я киваю и ухожу, осознавая, что мы зашли в тупик.

— Шейн, — зовет Кристиан.

— Что?

— Я рад, что ты цела, — говорит он, его тон необычайно искренен.

— Взаимно.

Урок за уроком я стараюсь следовать указаниям Тайера. Уделяю больше внимания окружающим, но не замечаю ничего необычного. Тейлор пытается задеть меня при любом удобном случае, и, помимо всего прочего, постоянное присутствие Холдена и Кристиана притягивает ко мне еще больше внимания. Я ждала совсем не этого. Но вишенкой на торте стал Тайер, который после занятий поджидал меня возле машины на школьной парковке.

— Это определенно даст еще больше поводов для сплетен.

— Увидимся дома. — Холден смеется и кивает Тайеру, прежде чем уйти в сторону своего Ровера.

Дом.

Дурацкие бабочки снова наполняют живот при виде Тайера. На нем черные джинсы и футболка, татуировка молнии выставлена на всеобщее обозрение, а руки парня засунуты в передние карманы. Я спешу к нему навстречу, прижав папку с лекциями к груди.

— Я бы могла добраться вместе с Холденом.

— Могла бы, — соглашается он и открывает для меня дверцу.

— Люди начнут сплетничать.

Тайер пожимает плечами.

— И пусть.

Глава 34

Шэйн

На следующей неделе дела обстоят примерно таким образом. Холден отвозит меня в школу, а Тайер забирает меня почти каждый день. Они приходят на мои игры и даже пытались присутствовать на тренировках, пока тренер не заставил их ждать снаружи из-за того, что они отвлекали моих товарищей по команде. Тайер нанял кого-то для ремонта окна, и через два дня оно было как новенькое. Удивительно, но единственной потерей был дорогой ковер моей бабушки, который нам пришлось выбросить, и черный след на деревянном полу. Я буду беспокоиться о том, как объяснять все маме чуть позже.

Каждый вечер мы тусуемся вместе: иногда к нам присоединяется Кристиан, но чаще всего нас трое. После того, как остальные разбредаются спать, Тайер утаскивает меня в свою комнату. Каждое утро до того, как проснутся Кристиан и Холден, я выползаю из его постели по-настоящему оттраханной. Мы не говорим о моем брате. Мы не обсуждаем Дэнни. Спустя пару дней мы даже не говорим о том, кто покушался на меня. Мы обрели свою новую нормальную реальность, и я начинаю опасаться того, что через несколько дней необходимо вернуться домой.

Звенит звонок, возвещая об окончании учебного дня, и вырывает меня из омута мыслей. Я встаю, собираю вещи, и когда выхожу в холл, с удивлением обнаруживаю, что Холдена нет возле двери. Ладно. Может быть, он наконец-то понял, что мне не требуется постоянная охрана в школе. Я пробираюсь через переполненный коридор, направляясь к шкафчику за курткой. Сегодня пятница, так что я не хочу оставлять ее здесь на выходные.

Ученики пялятся на меня, шепчутся и смеются. По спине пробегает холодок. Что на этот раз? Я закатываю глаза и продолжаю идти вперед, но замираю, когда вижу то, на что все так отреагировали.

На моем шкафчике размашистыми черными буквами баллончиком написано Brother Fucker (прим. шлюха своего брата). Инстинктивно я начинаю искать Тейлор. Возможно, она не бросала зажигательную бомбу в мой дом, но это… в ее стиле. Заметив ее довольное лицо, я понимаю, что была права.

— Разрисовала шкафчик баллончиком и слатшеймишь меня (прим. осуждение женщины за сексуальность)? Мда, никакой креативности и оригинальности, попахивает классических фильмом про дрянных девчонок. На твердую троечку.

— Все сходится, — гордо отвечает она.

Гнев закипает у меня внутри, и я чувствую, что достигаю критической точки. Человек может вынести многое, прежде чем он, наконец, взорвется. Я вторгаюсь в ее личное пространство, отталкивая девушку к ряду шкафчиков на противоположной стороне коридора.

— Какая же ты жалкая.

— Я? — удивляется она, и ее брови взлетают вверх. — Это ты сохнешь по своему сводному брату. Серьезно, Шэйн. Это пугает.

Жар поднимается по шее и к ушам. Я скидываю рюкзак и толкаю ее в плечи. Спина девушки ударяется о шкафчики, ее глаза расширяются, а рот распахивается от шока.

— Докопаешься до меня еще раз, Тейлор, — цежу я сквозь стиснутые зубы. — И я обещаю, что этот раз станет твоим последним.

Не бей ее, не бей ее, не бей ее.

— Что, попросишь своего братца убить и меня тоже?

Я все-таки ее ударю.

Я сжимаю пальцы в кулак, прежде чем направить его прямиком в ее идеальный маленький носик. Голова Тейлор ударяется о шкафчик, а затем она в шоке зажимает нос ладонью, целый хор вздохов и одобрительныхвозгласов наполняет холл. Секунду она смотрит на меня с недоверием, после чего начинает действовать: крича, как банши, она бросается на меня.

Мою талию обхватывают чьи-то руки и оттаскивают в сторону.

— Воу-воу-воу, — произносит Холден. — Успокойся, убийца. — Он наклоняется, чтобы поднять мой рюкзак, и перекидывает его через плечо. Все взгляды устремлены на нас, а Тейлор стоит на том же месте, тяжело дыша. Она смущена. Скорее всего, взбешена. Но девушка перешла черту.

— С тобой все кончено, — произносит Холден, указывая пальцем в лицо Тейлор.

— Холден…

— Пойдем, — говорит он мне, игнорируя девушку, когда ведет меня по коридору, положив руку на мою поясницу. Учитель высовывает голову из класса в поисках источника шума, но мы продолжаем идти к двойным дверям, которые ведут на парковку для учеников.

Я толкаю дверь, но сильный ветер распахивает ее еще шире. Небо потемнело от надвигающейся бури, набегают тучи. Машины Тайера не видно, и я рада, что у меня есть несколько минут, чтобы собраться с мыслями, прежде чем мне придется его увидеть. Сердце бешено колотится. Я никогда никого раньше не била, и я ненавижу, что сделала это. Не потому, что она этого не заслуживала, а потому, что это именно то, чего она хотела от меня. Она хотела проникнуть мне под кожу, добиться моей реакции, и я преподнесла ей все на серебряном блюдечке.

Мы запрыгиваем в Range Rover Холдена и выезжаем со стоянки, направляясь в Уиттмор. «Хеллкэт» Тайера припаркован на подъездной дорожке, и Холден подъезжает к нему сзади, поставив машину на «паркинг», прежде чем взглянуть на меня.

— Как твоя рука?

— Болит, — бубню в ответ.

Он усмехается, вылезая из машины. Я открываю свою дверь и спрыгиваю вниз, ботинки хрустят по гравию, когда я поднимаюсь вслед за Холденом по ступенькам. Он направляется прямо на кухню, где Тайер стоит у стойки и жует сэндвич.

— Какого хрена произошло?

— Шэйн ударила Тейлор по лицу, — отвечает Холден с ликованием пятилетнего мальца, жалующегося своей мамочке.

Тайер вскидывает брови, его лицо выглядит изумленным.

— Она это заслужила, — я пожимаю плечами.

— Ей следовало этого ожидать, — соглашается Холден и тянется за второй половинкой сэндвича, но Тайер шлепает его по руке.

— Что она сделала?

Холден рассказывает о том, что произошло, начиная со шкафчика и заканчивая комментарием о Грее, и темно-зеленые глаза Тайера встречаются с моими в немом вопросе. Я пожимаю плечами. Не думаю, что она на самом деле знает о нас. Мне кажется, ей обидно, что я снова попала под их благосклонность, и Тейлор намеренно распустила слух, который по стечению обстоятельств оказался правдой.

— Ты в порядке? — спрашивает Тайер.

— Конечно. — Я киваю и закусываю губу. Почему я не должна быть в порядке? Ведь у меня нет тайного романа с моим бывшим сводным братом, который думает, что мой настоящий брат убил своего брата, в то же время как кто-то пытается добраться до меня, а еще вдобавок ехидные сучки уличают меня в инцесте перед всей школой.

У меня все просто отлично.

Глава 35

Тайер

Холден выходит из своей комнаты, когда я поднимаюсь по лестнице в поисках Шэйн. Слышу звук льющейся воды и захожу в наполненную паром ванную, закрыв за собой дверь. Я хотел обсудить с ней произошедшее в школе, но в тот момент, когда увидел ее обнаженную фигуру под струями воды, все связные мысли улетучились из моей головы.

Она чертовски красива. Шэйн изменилась, но в то же время так похожа на ту девушку, которая поселилась с нами три года назад. Она стала сильнее, но все еще уязвима. Уверена в себе, но скромна. Чертовски горяча, но по сути невинна. Словно прочитав мои мысли, девушка бросает на меня взгляд через плечо.

— Тайер! — вскрикивает Шэйн, развернувшись и прикрыв грудь руками. Каскад воды из встроенного в потолок душа омывает ее тело, стекает по кончикам волос, капельки воды пробегают по ее изгибам вниз. Она просто прекрасна.

— Он уехал. — Я раздеваюсь за рекордное время, и взгляд Шэйн падает на мой возбужденный член. Я подхожу к ней со спины, накрываю груди ладонями и целую в шею. Шэйн дрожит и вжимается в мое тело.

— Развернись, — бормочу я в ее нежную кожу.

Девушка делает, как я говорю, с нетерпением ожидая того, что я собираюсь ей дать. Опускаясь на колени, я приближаю лицо к ее гладкой киске и прикусываю зубами кольца в губе, любуясь видом.

— Подними ногу.

Она так и делает, упираясь ногой во встроенную сидушку. Я провожу рукой по задней части другой ноги, касаясь губами внутренней стороны бедер. Мои зубы впиваются в мягкую плоть, подразнивая, но не приближаясь к тому месту, прикосновение к которому она так желает. Терпение Шэйн лопается, и она запускает руки в мои мокрые волосы и дергает к себе. Черт, это было горячо. Когда мой язык скользит по ее маленькому клитору, она прижимается ко мне, не в силах устоять на месте. Я стону в ее плоть и закидываю ногу девушки себе на плечо. Скользя ладонью по ее попке, я прижимаю Шэйн к своему лицу, облизывая и посасывая, пока ее ноги не начинают дрожать от желания кончить.

— Повернись, — сдавленным голосом произношу я.

Шэйн выполняет мою просьбу, и я упираюсь ладонью в ее спину, наклоняя девушку вперед.

— Предоставь мне свою попку. Руки на стену.

Шэйн изгибается, подставив мне свою идеальную задницу в форме сердца, и я скольжу руками по ее коже, сжимая плоть. Я раздвигаю ее складки и наклоняюсь, чтобы лизнуть. Шейн со вздохом отстраняется, не ожидая этого, но я удерживаю бедра девушки на месте. Я вылизываю ее от клитора до задницы, а также в промежутке между ними. Шэйн издает чертовски сексуальный стон, прижимаясь грудью к стене душа, и я знаю, что она так опьянена этим чувством, что позволила бы мне сделать практически все, что угодно.

— Ты позволишь мне сделать все, что я захочу? — спрашиваю я, мой голос хриплый от похоти. От моих слов девушка напрягается.

— Только не это.

Я издаю смешок рядом с ее бедром.

— Обещаю, тебе понравится.

— Хорошо, — голос Шэйн был едва громче шепота.

Я разворачиваю ее еще раз, прижав спиной к стене, и проникаю пальцем в ее киску.

— Да, — произносит она, когда мой рот накрывает клитор, а палец двигается в ее лоне. Проходит совсем немного времени, прежде чем ее движения ускоряются, становясь неистовыми. Я знаю, что Шэйн вот-вот кончит, поэтому провожу пальцем по ее заднему входу. Шейн снова напрягается, но я поглаживаю отверстие, пока мой рот ласкает ее клитор. Вскоре она прижимается своей задницей к моему пальцу, желая большего. Я с радостью даю ей это, нежно вводя средний палец в попку девушки.

— О, черт, — выдыхает Шэйн. Я поднимаю взгляд и замечаю, что ее глаза закрыты, а рот распахнут.

Она так туго сжимается вокруг моего пальца. Сначала я двигаюсь медленно, дав девушке возможность привыкнуть к ощущениям, но затем начинаю двигаться быстрее, когда втягиваю клитор в рот и сильно сосу. Плоский животик Шэйн напрягается, и ее тело замирает от надвигающегося оргазма, как раз в тот момент, когда я ввожу указательный палец в ее киску.

Шэйн кричит — по-настоящему кричит — и у нее подкашиваются ноги. Я подставляю предплечье, чтобы прижать ее к стене и удержать в вертикальном положении, пока мои пальцы продолжают свои движения. Девушка сжимается вокруг моих пальцев, ее ноги дрожат, когда мой язык ласкает ее клитор.

— Твою ж мать, — выпаливает Шэйн и сползает вниз по стене.

— Это было самое горячее зрелище в моей жизни.

— Согласен, — откуда-то сзади доносится голос Холдена.

Испуганный взгляд Шэйн устремляется за мою спину, и я прикрываю своим телом ее наготу.

— Какого хрена?!

— Она кричала! Я думал, что ее убивают! Мне так показалось, но я совсем не ожидал…

— Холден! Проваливай.

Парень выходит, захлопнув за собой дверь.

— Я думала, он уехал, — произносит Шэйн.

— Я тоже.

Я выхожу из душа, протягиваю ей полотенце, прежде чем взять еще одно для себя. Она заворачивается в него, завязывая узлом на груди. Когда мы выходим в коридор, Холден стоит перед дверью моей спальни, скрестив руки на груди.

— У меня всего один вопрос, — говорит он, оглядывая нас.

— Какой?

— Когда ты успела проколоть соски?

— О боже, — выпаливает Шэйн, и ее щеки заливает румянец. Она проталкивается мимо брата и входит в мою комнату. Мы следуем за ней, наблюдая, как девушка исчезает в гардеробе. Когда она показывается наружу, я замечаю, что на ней надета одна из моих черных футболок, которая достигает середины ее бедра.

— Почему ты не взбесился? Или хотя бы не удивлен? — спрашивает девушка, указывая пальцем на брата.

— Погодите, вы реально считали, что перехитрили всех вокруг? — усмехнувшись, спрашивает Холден. — Вы вдвоем испарились на два дня, она постоянно спит в твоей постели, вы прожигаете друг друга взглядами всякий раз, когда находитесь в одной комнате. О, и давайте не будем забывать про ту ночь, когда ты набросился на нее, в то время как я мирно спал рядом. Кстати, спасибо за такое невероятное зрелище.

— Но ты же говорил… — ужасается Шэйн, ее лицо краснеет еще больше.

— Я соврал. — Засранец подмигивает.

— О боже, — снова повторяет она и опускается на край моей кровати.

— Что ж, ладно, раз уж я чертовски возбудился, мне придется найти себе кого-то, чтобы снять напряжение. Веселитесь, детишки.

Холден выходит из комнаты, и я захожу в гардероб, натянув серые спортивные штаны, после чего сажусь рядом с Шэйн.

— Ну. Это произошло.

— Ага.

— Как ты к этому относишься? К тому, что люди узнали о нас?

— А ты?

Девушка пожимает плечом.

— Мы все еще познаем друг друга. Не хочу, чтобы кто-то лишил нас такой возможности.

Я сжимаю ее подбородок большим и указательным пальцем, вынуждая взглянуть на меня.

— К черту всех остальных. Есть только ты и я.

Она улыбается, и я чувствую укол в груди. Я скучаю по тем временам, когда видел эту улыбку каждый день. Теперь добиться этого не так легко, как раньше.

— Ты не кончил.

— Не напоминай, — бормочу я, поправляя наполовину возбужденный член.

Шэйн закусывает губу и опускается на колени между моих разведенных в стороны бедер.

— Нам нужно что-то с этим сделать.

Звук хлещущих от ветра ветвей по окну, вырывает меня из сна. В комнате темно, телевизор, который мы смотрели до того, как заснули, выключен. Я осторожно вытаскиваю руку из-под головы Шэйн, чтобы не разбудить ее, а затем тянусь к лампе на прикроватной тумбочке, но она не зажигается. Должно быть, отрубилось электричество. Я скатываюсь с кровати, вслепую нащупывая свой телефон. Когда я нахожу его, то включаю фонарик, направляясь к двери. Распахнув ее, я обнаруживаю Холдена, стоящего по ту сторону.

— Проверил щиток? — спрашиваю я. Скорее всего, во всем виноват ветер, но моя паранойя усилилась, потому что Шэйн кто-то преследует.

— Еще не успел. Я забыл, где отец хранит ключи от подвала.

— Они лежат в его столе. Идем.

Холден следует за мной по коридору и за угол — в кабинет отца.

— Теперь вы с Шэйн вместе, да?

Я игнорирую его, обхожу массивный стол отца и выдвигаю верхний правый ящик. Одной рукой свечу внутрь, а другой перебираю многочисленные связки ключей, ручек и прочего дерьма. Наконец я нахожу то, что искал. Дергаю за кольцо, но оно за что-то цепляется. Я снова свечу телефоном в ящик, и в этот момент понимаю, что один из ключей куда-то провалился. Это очень похоже на фальшивое дно.

Я крепко стискиваю челюсти, когда дурное предчувствие пронзает мой живот. Каким-то образом я знаю — что бы там ни было, это касается Дэнни.

— Посвети-ка мне.

— Что это? — Брат встает позади меня, подсвечивая стол из-за моего плеча. Я снова кладу телефон на столешницу.

— Сейчас узнаем. — Я беру другой ключ и подцепляю им днище ящика. Когда мне удается его немного приподнять, я поднимаю перегородку.

— Что за херня, — бормочет Холден, когда я достаю оранжевую папку. Брат подходит ближе и светит на подпись.

— Здесь написано, что отец получил это через месяц после смерти Дэнни.

Мой пульс учащается, мне нужны ответы, но я боюсь того, что могу обнаружить. Открываю папку и нахожу внутри что-то похожее на футляр для компакт-диска с кучей цифр, за которыми следует дата.

— Это день его смерти.

Я киваю, с трудом сглотнув, и открываю футляр. Внезапно снова включается электричество, коридор заливает ярким светом. Холден отходит, чтобы включить лампы, а я сажусь на стул перед папиным столом и включаю компьютер. Загрузка этого древнего монстра занимает, кажется, целую вечность, с каждой секундой мое беспокойство возрастает все больше. Я гляжу на полицейский отчет, который лежал в той же папке, но, черт возьми, почти все было отредактировано. Черные полосы загромождают страницу, делая чтение невозможным.

— Ты готов? — спрашиваю я и открываю дисковод. Без понятия, что мы сейчас пытаемся выяснить, но я знаю и чувствую, что это все изменит.

Вместо ответа брат засовывает диск и задвигает дисковод.

«Девять-один-один, что у вас случилось?»

«Пришлите скорую к водопадам!»

Сердце начинает колотиться о ребра, когда я слышу доносящийся из колонок голос.

«Что у вас случилось?» — снова спрашивает оператор.

«Черт, он не дышит!»

Желудок камнем падает вниз, и я так сильно стискиваю челюсти, что сам удивляюсь, почему мои зубы еще не раскрошились.

«Кто он?»

«Дэнни… ох. Дэниел Эймс».

При звуке его имени я зажмуриваю глаза.

На заднем плане слышится суматоха, когда парень кричит кому-то в ответ, но я не могу ничего разобрать из-за шума воды. Непрошеный образ Дэнни, лежащего лицом вниз на берегу, всплывает в моем сознании, и я сжимаю руки в кулаки, горло сдавливает.

«Вы сказали, что он не дышит?»

«Твою мать, просто пришлите кого-нибудь».

«Сэр, скорая уже в пути. С кем я разговариваю?»

Абонент не отвечает. Линия обрывается, и запись заканчивается.

Но мы оба знаем, кто это был.

Некоторое время никто из нас не произносит ни слова, но затем Холден хватает монитор со стола и швыряет его на пол.

— Какого черта отец это хранит? Почему он нам не рассказал? — остекленевший взгляд Холдена обращен на меня, его грудь тяжело вздымается.

— У меня вопрос получше: почему он его защищает?

Холден перешагивает через обломки компьютера, направляясь к полкам, расположившимся вдоль стены. Половина из них заполнена книгами, другая — бутылками с ликером. Брат открывает бутылку скотча, делает большой глоток и возвращается ко мне. Он садится на стул напротив и перегибается через стол, чтобы передать мне бутылку. Не лучший выбор, но в данный момент мне насрать. Я беру бутылку, наслаждаясь жжением, скользящим по моему горлу.

Мы не разговариваем. Мы сидим в тишине: пьем, думаем, тонем. К тому времени, как взойдет солнце, бутылка закончится, а Холден отключится в кресле. Пошатываясь и опираясь на стену, я возвращаюсь в свою комнату. Я останавливаюсь в дверном проеме, облокотившись на раму, и гляжу на Шэйн. Ее светлые волосы разметались по черной наволочке, розовые губы слегка приоткрыты, длинные ресницы касаются щек. Моя простыня скомкалась возле ее бедер, обнажая впадинку на талии, а руки девушки прикрывают грудь, одна ладонь зажата под щекой. Она выглядит так чертовски умиротворенно, когда спит. Почти что ангельски.

Теперь мне предстоит придумать, как рассказать Шэйн, что ее брат убил Дэнни.

Глава 36

Шэйн

Я просыпаюсь в одиночестве. Прохладные простыни сигнализируют о том, что я лежала одна уже продолжительное время. Прошлой ночью, после того как ушел Холден, я оседлала Тайера и неспешно двигалась на нем, в то время как он наблюдал за моими движениями, закинув руки за голову. Мои чувства к нему становятся только сильнее с каждым днем, который мы проводим вместе, и, если честно, это пугает меня до чертиков. Но я погрязла слишком глубоко, чтобы сбежать.

Я хватаю черную футболку Тайера, которую носила прошлым вечером, и натягиваю ее через голову. Подхожу к своей спортивной сумке, набитой одеждой из дома, и роюсь в ней в поисках чистого белья и спортивных шортов. Одевшись, я беру телефон и выхожу в коридор. Дом кажется тихим. Слишком тихим. Холден, должно быть, все еще спит. Я захожу в ванную и чищу зубы, прежде чем спуститься вниз на поиски Тайера.

— Тайер? — зову я с нижней ступени.

Никакого ответа.

Страх медленно заполняет тело. Я не могу объяснить почему. Но это непреодолимое чувство, будто что-то не так.

Я захожу на кухню, но там его тоже нет. Я проверяю каждую комнату — бильярдную, гостиную, ванную на первом этаже. Открываю входную дверь, но его машина припаркована перед фонтаном. Я опускаю взгляд на свой телефон, просматриваю журнал вызовов и нажимаю на имя парня, приблизив мобильник к уху.

Ответа не следует.

Я сдаюсь и возвращаюсь наверх, чтобы собрать кое-что из своих вещей. Если он ушел, я не собираюсь просто сидеть и ждать его. Когда я добираюсь до верха лестницы, звук, доносящийся с другого конца коридора, заставляет меня остановиться. Повторяющийся звук. Бум... бум... бум... каждые несколько секунд.

Комната Дэнни.

Я направляюсь к двери, в нерешительности обхватив дверную ручку. Я не переступала ее порог с тех самых пор. Такое чувство, словно это запрещено. Неправильно. Но если Тайер внутри…

Сделав глубокий вдох, поворачиваю ручку и открываю дверь. Я нахожу источник шума. Тайер стоит посреди комнаты Дэнни, окруженный трофеями, лентами и мемориальными досками, и чеканит баскетбольный мяч.

— Тайер?

Его пустые, налитые кровью глаза встречаются с моими, и от этого взгляда у меня по спине пробегает холодок.

— Ты в порядке? — я шагаю в его сторону, но слова парня заставляют меня застыть на месте.

— Убирайся, — его голос холоден. Лишен всяческих эмоций.

— Что случилось? — я предпринимаю новую попытку.

— Пошла. Вон.

Слезы подступают к моим глазам, угрожая пролиться через край.

— Ты делаешь это снова, не так ли? — я качаю головой. — Отталкиваешь меня, — обвиняю я. Тайер смотрит на меня, не произнося ни слова, и моя печаль уступает место гневу. — Как ты можешь поступить так со мной снова, когда прекрасно знаешь, насколько это больно? Когда знаешь, как тяжело мне было снова тебе довериться? Неужели ты настолько эгоистичен? — мой голос становится громче.

Я вижу, как на его челюсти подрагивает мускул, но парень по-прежнему молчит.

— Если ты позволишь мне выйти за эту дверь, Тайер, я обещаю, что больше не вернусь, — мне удается произнести эти слова так, чтобы голос не дрогнул. Слезы текут по лицу, и я это ненавижу. Я ненавижу, что он видит, как я ломаюсь. В глазах Тайера что-то вспыхивает, его брови сходятся вместе, но он ничего не произносит. Вместо этого он отворачивается от меня.

— Думаю, я получила ответ на свой вопрос. — Я проглатываю комок в горле, чувствуя, как вспыхивает мой гнев. Как он может быть таким надменным, когда мое сердце разбилось на тысячу осколков? — Ты мудак. Даже не знаю, кто хуже. Эгоистичный мальчик, который боится своих чувств, или идиотка, которая купилась на это. Снова.

Я не должна быть удивлена. В глубине души я всегда знала, что все приведет к этому. Мы игнорировали суровую истину ради недолгих моментов счастья. Но от этого боль не становится меньше. Я несусь по коридору к его комнате, сдерживая переполняющий меня гнев. Знаю, что разбитое сердце — это лишь вопрос времени. Я лихорадочно бросаю все свое барахло в сумку. Расстегнув передний карман, я вытаскиваю самодельную подвеску, которую Тайер смастерил из ключа от амбара. Сжимаю ее в ладони, прежде чем бросить на его кровать.

Пришло время отпустить Тайера.

Опустив голову, я трусцой спускаюсь по лестнице, перебросив сумку через плечо. В этой спешке мои ноги каким-то образом путаются в ремне от сумки, но чьи-то сильные руки подхватывают меня, прежде чем я успеваю упасть. Я выпрямляюсь и замечаю стоящего передо мной Холдена. В его глазах кроется нечто похожее на жалость.

Не говоря ни слова, я миную парня, обуваюсь и ухожу из Уиттмора. Окончательно.

Удивительно, но мне удалось проделать весь путь до дома и не разрыдаться. Я выключила свой телефон и оставила его внизу, затем забралась в постель, где и находилась с тех самых пор, за исключением пары визитов в ванную. День назад я бы испугалась оставаться на ночь в одиночестве. Забавно, как душевная боль пересиливает страх.

Я лежу в постели, прижавшись щекой к пропитанной слезами подушке, и удивляюсь тому, как Тайер успел так сильно измениться за столь короткий промежуток времени. И почему? Из-за того, что Холден узнал о нас? Но ведь его это не беспокоило. Судя по всему, этой проблемы не было, когда пять минут спустя он находился глубоко внутри меня. Наверное, дело в чем-то другом. Я обнаружила его в комнате Дэнни, и интуиция указывает мне на то, что все это время я пыталась игнорировать. Независимо от того, насколько сильно Тайер желает меня, его гнев сильнее.

— Шейн? — раздается голос Грея, вырвав меня из омута мыслей. Какого черта? Я сажусь в постели, быстро вытираю лицо подолом футболки, затем прижимаю ладони к опухшим глазам и делаю глубокий вдох. Я опускаю руки как раз в тот момент, когда моя дверь распахивается, предоставив взору Грея с его каштановыми волосами, вьющимися из-под краев его бейсболки «Ред Сокс», надетой задом наперед.

— Что не так? — говорит он, незамедлительно шагая в мою комнату.

— Что ты здесь делаешь? — мой хриплый голос звучит чуждо даже для собственных ушей. Я не произнесла ни слова с тех пор, как ушла от Тайера. Боже, какая же я жалкая.

Он хмурится, его глаза изучают мои.

— Мама оставила сообщение, в котором говорилось, что ее не будет в городе, и попросила меня приехать и проведать тебя.

Я издаю горький смешок.

— Ну, я в порядке. Теперь ты можешь быть свободен.

— Да, ты действительно выглядишь прекрасно, — парирует он, сарказм сочится из каждого слова.

— Немного поздновато начинать беспокоиться. — Я веду себя как настоящая сучка, но мне плевать. Я устала от секретов и лжи, устала от постоянных попыток исправить всё и вся, и я устала быть на втором плане.

Жесткий взгляд брата на мгновение встречается с моим, а затем он отступает, закрыв за собой дверь. Я плюхаюсь обратно на кровать, уставившись в потолок.

Через некоторое время после захода солнца раздается стук в дверь моей спальни. Я выдыхаю, свешиваю ноги с кровати и тащусь к двери. Я распахиваю ее в ожидании очередной стычки с Греем, но вместо этого нахожу на полу тарелку. Овсянка с коричневым сахаром. И ломтик тоста.

Подбородок дрожит. Я так сильно скучаю по своему брату, что это причиняет боль. Но как мы сможем хотя бы начать все налаживать, если Грей не будет честен со мной? Я беру тарелку и ставлю ее на комод. Если честно, у меня нет аппетита.

Заползаю обратно в постель, включаю Netflix на своем ноутбуке и, в конце концов, засыпаю.

Глава 37

Тайер

— Расскажешь ей? — спрашивает Холден, опершись локтями на кухонную стойку.

— Да, через некоторое время. — Я должен. Но еще не понял, как это сделать. Когда Шэйн нашла меня в комнате Дэнни, я все еще был грубым и пьяным. Я не мог поговорить с ней — только не в этой комнате — даже если бы был абсолютно трезв. Я не спал всю ночь, думая о том, что, черт возьми, означает для нас этот звонок в службу спасения. За несколько недель я перешел от обиды на Шэйн за участие Грея в смерти Дэнни к попытке защитить девушку от правды. Последнее, что я хочу сделать, это причинить ей боль. Но, судя по выражению ее лица, я в этом преуспел. Мне показалось, что я услышал, как разбивается ее сердце, и просто сидел, не зная, что, черт возьми, сказать или сделать, чтобы все исправить.

Я понял, что облажался, когда увидел на своей кровати ключ от амбара. Шэйн любит это место так же сильно, как и я. Может быть, даже больше. Тот факт, что она отказалась от него, говорит о многом. Все кончено. И я даже не могу винить ее за это.

— Ты бы видел ее лицо, чувак. Я еще никогда не замечал Шэйн в таком состоянии.

— Не совсем то, что мне бы хотелось сейчас услышать, мать твою.

Я кое-что узнал о Шэйн — она ненавидит быть уязвимой. Особенно на глазах у всех. Она ведет себя так, будто ее не беспокоит, что ее мамы никогда не бывает рядом, что ее брат за считанные месяцы превратился из ее лучшего друга в незнакомца. Но я знаю, что это так. Я вижу ее. Когда мы потеряли Дэнни, у меня все еще были Холден и Кристиан. У Шэйн же не осталось никого. Черт, каждый из нас отвернулся от нее по причинам, которые не имели к ней никакого сраного отношения.

Грустные голубые глаза всплывают в моем сознании, и я хватаю ключи со стойки. К черту все.

— Я скоро вернусь.

Шэйн не Грей. Шэйн невиновна. И она моя.

Не говоря больше ни слова, я прохожу через дом и приближаюсь к «Хеллкэту». Холден не нуждается в объяснениях. Он точно знает, куда я направляюсь. Я запрыгиваю в машину, завожу двигатель и мчусь к дому ее бабушки.

Мне плевать, что произошло. Однажды я уже потерял ее. Больше такого не повторится.

Глава 38

Шэйн

На подъездной дорожке раздается рокот «Хэллкета» Тайера, и мое тело пронизывает страх. Не за себя. За Грея. Я выбегаю из своей комнаты и распахиваю входную дверь, благодаря Всевышнего за то, что брат поставил машину в гараж.

Тайер захлопывает дверь автомобиля и шагает к дому, когда я выхожу на крыльцо. В тот момент, когда парень поднимает взгляд и замечает меня, он резко останавливается, на его лице появляется удивленное выражение. Тайер, вероятно, ожидал, что я спрячусь в своей комнате. Я бы так и поступила, если бы Грей не был где-то внутри.

Я в полном раздрае. Волосы так и не расчесаны после душа, на опухшем от слез лице ни грамма косметики. Толстовка прикрывает пижамные шортики, на ногах носки, доходящие до середины икр, но глаза Тайера блуждают по моему телу, разглядывают меня так, будто он не видел меня много месяцев, а не каких-то два дня.

— Ты должен уйти, — говорю я, скрестив на груди руки.

— Нет.

— Да.

— Я не уйду, пока мы не поговорим.

— Нам не о чем разговаривать.

— Не соглашусь. — Тайер шагает в мою сторону. — Прошлой ночью… — его взгляд устремляется за мою спину. Лицо искажается от злости, поза меняется. — А он что тут делает, мать твою?

— Что я здесь делаю? — вызывающе спрашивает Грей, встав передо мной. — Я здесь живу, придурок. Что тут забыл ты?

— Грей, вернись в дом, — произношу я, обхожу брата и, упершись ладонями в его грудь, подталкиваю в сторону двери. Он окидывает меня взглядом, в его глазах появляется осознание.

— Не из-за него ли ты прорыдала все выходные? — Он злобно глядит на Тайера поверх моей головы. — Черт возьми, ты посмел притронуться к моей сестре?

— Ты убил моего брата. По-моему, вполне честно, что я трахнул твою сестру.

— Тайер! — выпаливаю я. О чем он только думает? Унижение растекается по телу, лицо становится горячим. Грей пользуется моим ошеломленным состоянием, протиснувшись мимо, и, судя по выражению лица Тайера, это именно то, на что он рассчитывал.

Грей заносит кулак, но Тайер опускает плечо, уклонившись от удара, и валит брата на газон. Он отводит кулак, прежде чем ударить Грея в лицо, другой рукой схватив его за ворот рубашки.

— Тайер, прекрати! — я сбегаю по ступеням и висну на руке парня, но он с легкостью отталкивает меня.

— Твою мать, я не убивал его, — рычит Грей.

Тайер наносит еще один удар, прежде чем Грей каким-то образом оказывается сверху. Они представляют собой хаос из локтей и кулаков, когда по очереди избивают друг друга до крови. Если это в ближайшее время не прекратится, кто-то может серьезно пострадать. Я бегу обратно в дом, хватаю телефон с кровати и звоню Холдену.

— Это было быстро…

— Холден, приезжай как можно скорее. Грей здесь. — Это все, что я произношу в трубку.

— Ублюдок. Уже еду.

Я бросаю телефон и снова выбегаю на улицу.

— Я слышал тебя! — кричит Тайер, обрушив очередной кулак на лицо брата. Кажется, что Грей потерял сознание, его глаза на секунду закатываются, прежде чем он, кажется, снова приходит в себя. — Я, мать твою, все слышал. Ты был с ним, когда он умер.

Что?

Тайер заносит локоть, словно он снова собирается ударить брата, но я не думаю, что Грей выдержит еще один удар.

— Тайер! — мой гортанный крик наполнен отчаянием. Он удивляет даже меня саму, но я, наконец-то, привлекла внимание парня. Он смотрит на меня через плечо, кулак поднят, грудь часто вздымается.

— Прошу тебя, остановись. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — плачу я. — Он мой брат, — мой голос слаб и срывается на последнем слове.

Тайер отпускает Грея и, пошатываясь, поднимается на ноги как раз в тот момент, когда «Рендж Ровер» Холдена влетает на подъездную дорожку. Он выпрыгивает, разглядывая развернувшуюся перед ним сцену с убийственным выражением лица.

Тайер наклоняется, чтобы схватить Грея за рубашку и поднять его на ноги.

— Садись в гребаную машину.

— Тайер, не надо.

— Я не собираюсь бить его. — Должно быть, мое лицо выражает полное отсутствие веры в его слова. — Больше, — запоздало добавляет он. — Сегодня вечером это дерьмо должно закончиться.

Грей вытирает рукой окровавленный рот, затем сплевывает на газон.

— Согласен. — Он неторопливо подходит к «Роверу» Холдена и залезает на заднее сиденье. Вместо того чтобы поехать на «Хэллкете», Тайер усаживается впереди рядом с Холденом.

Если они считают, что я позволю Грею одному войти в логово льва, то крупно ошибаются. Прежде чем Холден успевает отъехать, я подбегаю, запрыгиваю на заднее сиденье и закрываю дверь. Глаза Тайера встречаются с моими, и если бы я не знала его лучше, то подумала бы, что они полны раскаяния. Но потом он отворачивается, глядя в лобовое стекло.

— Испачкаешь кровью мои сиденья, и я закончу начатое, — произносит Холден, а затем нажимает на газ, направляясь в Уиттмор.

Сказать, что это неловко, было бы большим преуменьшением. Тайер и Холден стоят на одной стороне бильярдной, скрестив руки на груди, а Грей — на другой. Я стою посередине, прислонившись к бильярдному столу. Напряжение в комнате практически ощутимо. Это первый раз за последний год, когда мы все вместе находимся в одной комнате. Мой желудок скручивается в узел, потому что я понятия не имею, чего ожидать.

— Говори, — произносит Холден, нарушая молчание.

— Я не убивал Дэнни.

— Но ты был там в день его смерти, — лишенным эмоций голосом отвечает Тайер.

Грей шумно втягивает воздух, а затем протяжно выдыхает через нос.

— Да.

Мой рот распахивается, голова резко поворачивается в сторону брата.

— Что? — сдавленным шепотом спрашиваю я. Я верила ему. Защищала его. Как он мог держать это в тайне?

Грей смотрит на меня, в его взгляде читается раскаяние, но потом снова поворачивается к Тайеру и Холдену.

— Я должен был встретиться с ним у водопадов, но обнаружил его на берегу. Так что да, я вызвал гребаных копов, чтобы спасти его. — Он стискивает челюсти. — Но я опоздал.

— Это бессмысленно. Почему ты сразу не сообщил об этом? — в замешательстве спрашиваю я. Мне хочется ему верить куда больше, нежели остальным в этой комнате, но что-то не сходится.

— Я ждал «скорую». Даже пытался сделать ему искусственное дыхание, черт возьми. Но Самюэл добрался до места раньше «неотложки».

— Мой дядя? — спрашивает Холден, в его голосе явно слышится недоверие.

Грей кивает.

— Он сказал, что мне лучше уйти, пока не появился кто-то еще. Сказал, что никто и ни за что не поверит, что я просто наткнулся на тело Дэнни, и меня отправят за решетку. Я предупредил его, что уже вызвал копов, и он ответил, что обо всем позаботится. Но полиция прибыла прежде, чем я успел уйти. Они засыпали меня вопросами, как будто я и вправду был сраным убийцей. В этот момент я понял, что Самюэл был прав. Они считали, что я преступник, и у меня не было никакого способа доказать обратное.

— Но запись того звонка хранилась у моего отца, — говорит Тайер. — Он знал, что звонившим был ты. Зачем ему из кожи вон лезть, чтобы защитить тебя?

— Потому что он мой сын.

Голос Августа заставляет меня подпрыгнуть. Требуется секунда, чтобы до меня дошли его слова, но когда они находят свою цель, мой мир поворачивается с ног на голову. В ушах звенит, и голова начинает кружиться. Нет. Нет. Я смотрю на Тайера, который выглядит примерно таким же испуганным, как и я. Это неправда. Это не может быть правдой. Но когда я замечаю, как лицо Грея ожесточается от презрения, то понимаю, что это так. Постепенно все начинает вставать на свои места. Желудок скручивает, и начинает казаться, что меня сейчас стошнит.

— Дыши, Шэйн. Я не твой отец, — понимающе произносит Август, избавив меня от страданий. — Но Грей — мой сын.

— Ты знал, — бормочу я Грею. Вот почему он вел себя так странно. Вдобавок к тому, что именно он обнаружил тело Дэнни. Это кому угодно помутнило бы рассудок.

— Дэнни каким-то образом узнал и рассказал мне об этом за несколько дней до трагедии. Я ему не поверил. Я хотел обсудить это с мамой и Августом, но Дэнни просил, чтобы я подождал, пока у нас не будет достаточно фактов.

— Ты мой неполнородный брат, — произношу я, когда до меня доходит. Как мама могла скрывать нечто подобное?

Я гляжу на Тайера и Холдена, чтобы узнать, как они восприняли эту новость, но они оба не показывают никаких эмоций.

— Итак, мы вернулись к началу, — сцепив руки за головой, говорит Тайер, словно он только что не узнал, что у его отца есть еще один ребенок. — Мы все еще не знаем, кто убил Дэнни.

— Мы не знаем, приложил ли кто-то руку к его смерти, — удивленно произносит Август.

— Мне нужно выбраться отсюда, — бормочу я, мой мозг перегружен информацией. Мне нужен воздух. Я не даю никому шанса что-либо ответить, прежде чем спускаюсь по лестнице и выхожу на свежий воздух. Я глубоко вдыхаю, втягивая в легкие как можно больше воздуха, и тут плотина прорывается. Я снова плачу и никак не могу это остановить.

— Шейн, — раздается голос Тайера позади меня. Я оборачиваюсь, встретившись с ним взглядом. — Я не хотел причинять тебе боль.

— Представь, что произошло бы, если бы ты действительно попытался это сделать.

Глава 39

Шэйн

Из-за взрыва бурной фантазии Тейлор, результат которой красовался на моем шкафчике, на следующий день мне пришлось увидеться с мисс Томас и директором. Честно говоря, я даже не вспомню всего, что было сказано. Я сидела и кивала в нужное время, отвечая «да» или «нет». За выходные шкафчик отмыли, но мне было все равно. Ущерб уже был нанесен. Дни проходят словно в тумане. Я плыву по жизни на автопилоте, испытывая то же самое отрешенное чувство, которое возникло в прошлый раз, когда растоптали мое сердце. Я не могу сосредоточиться на занятиях и волейболе. Я не выделялась, когда наша команда посещала колледжи, поэтому уверена, что произвела фантастическое впечатление на тренеров. Вдобавок, я не играла в младшей лиге — а это самый важный год, когда дело доходит до скаутов — поэтому, происходящее не сулит мне ничего хорошего.

После того, как моя мама вернулась домой из поездки, Грей, наконец, столкнулся с ней лицом к лицу. Все это время он знал, что Август был его биологическим отцом, и ни разу не посвятил в это мать. Чем дольше она скрывала эту новость, тем больше росло его негодование. В конце концов, она не выдержала и призналась во всех подробностях, которые столько лет держала при себе. По-видимому, у нее с Августом был роман, хотя он уже был женат на маме Тайера. Моя мама на несколько лет моложе Августа, так что подростковая беременность и супружеская измена выглядели не очень хорошо. Особенно в то время. Родители сказали ей, что у нее есть два варианта: сделать аборт или уйти.

Она решила уйти.

Но вот в чем настоящая загвоздка. Август так и не узнал. Моя бабушка позвонила Уильяму, отцу Августа, чтобы рассказать ему о скандале. Вместо того чтобы поделиться информацией с Августом, он решил подкупить мою маму хорошей суммой наличных, если она уедет из города. Уильям сказал ей, что это было то, чего хотел Август, и поскольку она была беременна и находилась на грани бездомности, она приняла его предложение. Затем появился мой отец, личность которого до сих пор остается для меня загадкой. Честно говоря, у меня не было ни желания, ни энергии спрашивать ее об этом. В моей жизни и без того достаточно драм, да и невозможно скучать по тому, кого даже не знаешь.

После этого мама так никогда и не сблизилась со своими родителями, но, в конце концов, они смогли поддерживать вежливые отношения ради нас. По крайней мере, до тех пор, пока моя мама не столкнулась с Августом, когда мы впервые приехали в Сойер-Пойнт. Он бросил взгляд на Грея и понял, что он — его сын. Теперь представьте еще одну ссору между моей мамой и бабушкой, а также Августом и Уильямом, как только они собрали кусочки паззла воедино. По словам моей мамы, Август хотел получить возможность познакомиться с Греем поближе. Но мама не была готова рассказать ему, а Август не был готов заявить на него права. Поэтому они обручились, и он поддержал нас финансово, отправив Грея в хороший колледж. Остальное вы уже знаете.

Теперь тот телефонный разговор с Августом имеет смысл. Он не доносил на меня за пьянство. Он предупредил ее, потому что боялся, что я встречаюсь с одним из его сыновей, не зная, что Грей тоже его ребенок.

Так много вопросов, и так мало ответов. Что случилось с Дэнни? Кто и почему меня преследовал? «Розыгрыши» — если их можно так назвать — прекратились, но все еще давят на плечи, словно камни. Может, в следующий раз и мой отец возникнет из ниоткуда?

Но кое-кто ни на миг не покидал мои мысли.

Тайер. И только Тайер. Если раньше не было понятно, что вселенная не хочет, чтобы мы были вместе, то теперь это стало совершенно очевидно. Мы пережили больше потерь, обмана и травм, чем большинство людей за всю свою жизнь, а ведь я даже не закончила среднюю школу.

Погруженная в свои мысли, я вонзаю вилку в свой недоеденный салат, когда Вален пинает меня под столом по лодыжке.

— Ай, — я хмурюсь, глядя на нее, но подруга указывает подбородком в сторону дверей столовой. Я оглядываюсь и вижу Тайера, шагающего к нашему столику с хмурым выражением лица. В столовой воцаряется тишина, когда он направляется к нам, его глаза прожигают меня насквозь, словно лазерный луч.

— Твою мать, — произносит Холден.

Тайер останавливается передо мной, а сердце колотится в груди от волнения.

— Мы можем поговорить?

Я качаю головой и стараюсь, чтобы мой голос звучал увереннее:

— Не здесь.

— Ты не отвечаешь на мои звонки. Дома не подходишь к двери. Ты просто не оставила мне выбора.

Я оглядываюсь по сторонам, не желая устраивать сцену. Все смотрят на нас с пристальным вниманием, но Тайеру, похоже, наплевать. Если раньше окружающие не верили слухам, то теперь они увидели все воочию.

— Мне насрать на всех этих людей, — произносит парень, будто прочитав мои мысли. — Я без малейших колебаний могу вывалить все свое дерьмо перед кем угодно.

Это побуждает меня к действию. Встав из-за стола, я дергаю его за запястье и тащу через столовую в вестибюль, соединяющий тренажерный зал с кафетерием. Я скрещиваю руки на груди в ожидании, что он что-нибудь скажет. Тайер протягивает руку, чтобы коснуться меня, но я делаю шаг назад, создав между нами столь необходимую дистанцию. Его бровисходятся на переносице, словно он обижен моим телодвижением.

— Я не могу. — Это больно. Физически больно находиться так близко к Тайеру.

— Останься со мной. К черту наши семьи. К черту всех остальных. Просто останься со мной. Будь со мной.

Я качаю головой, в уголках глаз собираются слезы.

— Как ты можешь просить меня остаться, если сам постоянно сбегаешь? Все вокруг только и делают, что бросают меня. Ты. Грей. Моя мама. Черт, да даже родной отец сбежал еще до того, как успел узнать меня. — Я разговариваю как сумасшедшая. Чувствую, как по щеке катится слеза, и смахиваю ее тыльной стороной ладони. — Что со мной не так? Очевидно, что я являюсь всеобщим камнем преткновения.

— В тебе нет ничего неправильного, — яростно произносит Тайер. Он подносит ладони к моему лицу, большими пальцами поглаживая щеки. — Я не собирался бросать тебя, Шэйн.

Я вырываюсь из его хватки.

— Именно это ты и сделал. Ты узнал о Грее и ушел в себя. Прогнал меня, не удостоив объяснений. — Я сглатываю образовавшийся в горле комок и стараюсь не расплакаться. — Но теперь мы знаем, что мой брат непричастен к трагедии. Ты пришел, ожидая, что это все изменит, но это не так.

— Я услышал ту запись и беспокоился лишь о том, как преподнести тебе эти новости. Я стоял и наблюдал, как ты спишь, и я выбрал тебя. Я предпочел тебя своему собственному брату. Потому что я должен быть рядом с тобой, Шэйн, и мы оба это знаем, черт возьми. Признаю, — говорит Тайер, проводя рукой по волосам. — Из-за жуткого чувства вины у меня случился пьяный срыв, но я не бросал тебя. Так я смирился с тем фактом, что должен оставить Дэнни позади, если хочу двигаться вперед вместе с тобой. Вот почему я пришел в твой дом. До того как узнал, что Грей невиновен.

Слезы неумолимо бегут по щекам. Тайер говорит правильные вещи, и мне так хочется ему верить.

— Между нами слишком много неразберихи. Ради всего святого, ты же неполнородный брат Грея…

— И что? Чем это отличается от тех времен, когда я был твоим сводным братом? Наши родители даже не вместе. Это ни на что не влияет.

— Мне кажется, я только и делаю, что борюсь за нас. И я просто… Тайер, я устала.

— Настал мой черед бороться. Я не отпущу тебя.

— Что ж, теперь я отпускаю тебя.

Я наблюдаю, как Тайер сглатывает, его челюсти напрягаются.

— Мы оба знали, что нам не суждено быть вместе, не так ли? — Я ухожу, прежде чем сделаю какую-нибудь глупость. Например, заберу свои слова обратно. Когда я возвращаюсь в столовую, все взгляды устремлены на меня. Здесь так тихо, что можно услышать, как падает булавка.

— Ешьте свои сраные обеды, любопытные засранцы! — кричит Холден, нарушив воцарившуюся тишину. У большинства людей хватает порядочности отвести глаза. Холден и Вален встают по обеим сторонам от меня.

— Сегодня я не могу здесь находиться, — говорю я, как только мы выходим в коридор.

— Хочешь, я пойду с тобой? — предлагает Вален.

— Нет, я в порядке, честно, — отвечаю подруге, заставив себя улыбнуться. Вален посылает мне полный сомнения взгляд.

— Заеду позже. — Я киваю, и она заключает меня в объятия.

— Идем. Я провожу тебя, — говорит Холден, притягивая меня к себе.

Мы идем по коридору и проходим через двойные двери, которые ведут на школьную парковку. Когда мы добираемся до моей машины, я забираюсь внутрь, оставив дверь открытой. Холден опирается рукой на крышу.

— Прошедший год всех нас добил, — неожиданно произносит Холден.

Я издаю смешок. Ты так думаешь?

— Но Тайер, похоже, воспринял все тяжелее, чем кто-либо из нас. Он носил этот груз на плечах, отгородившись от окружающих. Но когда ты приехала... Вернулся и он. Ты буквально вернула его к жизни.

Мой подбородок дрожит, а потом я снова начинаю плакать. Смахнув слезы, я шмыгаю носом, чувствуя себя глупо. Но Холден вытаскивает меня из машины и обнимает, его рука поглаживает мои волосы. Я обнимаю его в ответ, прижавшись щекой к его твердой груди, принимая это утешение. Если во всей тьме есть хоть один лучик надежды… Так это то, что мы с Холденом снова обрели нашу дружбу.

— Тайер упрямый, капризный и ненавидит себя. Не думаю, что он любил хоть кого-то до встречи с тобой.

Тайер сказал, что будет бороться за меня. Я всегда думала, что разбитое сердце — это эмоциональные терзания. Но боль в моей груди говорит об обратном. Я уже несколько дней не видела и не слышала о Тайере. Мне стоило бы обрадоваться, что он окончательно отпустил меня. Отчего бы ему этого не сделать? Я ясно дала понять, что планирую сделать то же самое. Но какая-то часть меня хотела, чтобы Тайер боролся за меня, как он и обещал. Страх от того, что он уйдет, и моя глупая гордость, не позволили мне так быстро сдаться. Почему девушки так поступают? Ждут весомого количества унижений, прежде чем окончательно отпустить? Это лишь усиливает боль. Для обоих.

— Я никогда не хотела быть похожей на свою мать, — произносит мама. Поднимаю взгляд и замечаю ее в дверях моей комнаты. Я хмурюсь, недоумевая.

И тебе привет.

— Ты совсем на нее не похожа. — Мы с бабушкой не были близки, но я знала ее достаточно хорошо, чтобы понять: эти двое — полные противоположности.

— Неправда, — говорит она, приблизившись и усевшись в изножье моей кровати. Она оглядывается вокруг, рассматривая висящие на стенах плакаты и фотографии. — Ты знала, что раньше это была моя спальня?

Я качаю головой.

— Я вылезала из этого окна больше раз, чем могу сосчитать.

Мне хочется рассмеяться, но легкая улыбка — это все, на что я способна. Я никогда не убегала таким образом, но ко мне пробирался парень. И я бы все отдала, чтобы он снова проник в это окно.

— Я сбегала при каждой возможности. Я провела большую часть своей жизни, испытывая ненависть к собственной матери. Она всегда пыталась заставить меня вписаться в это общество. Она хотела, чтобы я была той, кем не являлась. Она была властной и принимала все решения за меня. И я сказала себе, когда забеременела твоим братом, что никогда не поступлю также. Я бы никогда не вмешалась в его жизнь так, как мать вмешивалась в мою. Но теперь я совершаю те же ошибки.

— Как? — Искренне сбитая с толку, я сажусь, обняв подушку.

— Во-первых, я не так часто бываю рядом, как следовало бы. Я зависела от Грея гораздо больше, чем стоило. Я забрала вас из Шедоу-Ридж, где вы с братом были счастливы, и бросила на съедение волкам, прекрасно зная, какими могут быть люди в этом городе. Я была так сосредоточена на том, чтобы обеспечить вам жизнь, которую, по моему мнению, вы заслуживали, что совершенно забыла дать то, в чем вы больше всего нуждались.

— Мама. Это не одно и то же.

— Я не хочу, чтобы ты обижалась на меня. — Слеза скатывается по ее щеке. — Не хочу, чтобы ты однажды сбежала и больше никогда не вернулась.

— Этого не случится, — уверяю я маму.

Она вытирает глаза, собираясь с мыслями, прежде чем покачать головой.

— Извини, я не планировала говорить все это, — со смехом произносит она. — Я лишь хочу убедиться, что ты счастлива. Если ты захочешь вернуться в Шедоу-Ридж, мы это сделаем. Если хочешь остаться здесь — мы останемся.

Счастлива ли я в этот момент? Отнюдь нет. Могу ли я представить себя в другом месте?

— Я хочу остаться.

Мама выдыхает, ее плечи немного поникли.

— Я так и думала. Хорошо. Теперь же я хочу поступить правильно, а не просто по-матерински.

— Ладно... — я напрягаюсь.

— Я знала о тебе и Тайере.

Кажется, что мое сердце на мгновение останавливается.

— Что?

— Перед трагедией с Дэнни я обнаружила тебя спящей в его постели.

— О боже, — стону я, смущенно уткнувшись лицом в ладони.

— Очевидно, что наша ситуация... сложная. Поэтому я подумала, что будет лучше, если я разлучу вас.

Так вот почему она перевезла нас обратно в Шедоу-Ридж?

— И я не говорю, что это было неправильно. Тебе было семнадцать. Когда мы переехали обратно, я думала, что Тайер уедет в колледж, а ты продолжишь жить дальше. Но как только вы оба оказывались в одной комнате, то походили на два магнита. Такая любовь — та, что не исчезает со временем или расстоянием, — встречается очень редко. Словно поймать молнию в бутылку. И если единственное, что мешает тебе быть счастливой, это тот факт, что он неполнородный брат Грея, то ты должна быть вместе с Тайером.

Я моргаю, не ожидая, что разговор примет такой оборот.

— Дело не только в этом, — произношу я, желая открыться, но не совсем понимая, как это сделать. У нас с мамой никогда не было таких близких отношений, в которых я могла бы спокойно обсуждать с ней парней.

— Я не говорю тебе, что делать. Ты всегда была достаточно ответственной, чтобы принимать собственные решения. Я лишь хочу, чтобы ты знала: что бы ты ни выбрала, я буду на твоей стороне. И Грей со временем тоже.

Глава 40

Тайер

Я стою возле дома Шэйн под предлогом беспокойства за ее благополучие, словно влюбленный придурок. Правда заключается в том, что никто не пытался что-либо сделать с ночи пожара, но я не могу оставаться в стороне. Я пытался. Свет в доме выключен, кроме лампы в комнате девушки, ее окно открыто, как я и предполагал. Идет слабый дождь, но дует ветер, и вдалеке гремит гром.

Я прокрадываюсь к стене дома, забираюсь наверх и залезаю в ее окно, стараясь проскользнуть как можно тише, чтобы не разбудить маму девушки. Шэйн свернулась калачиком на боку и, должно быть, заснула не так давно, потому что из динамика ее телефона, лежащего на кровати, играет песня «The Freshman» группы The Verve Pipe. Когда я подхожу ближе, то замечаю, что кончик ее носа покраснел, словно она заснула в слезах, и чувствую укол вины. Я был причиной ее слез слишком часто, но я бы убил любого, кто посмел заставить ее плакать.

Я убираю непослушную прядь волос с щеки Шэйн и заправляю ее за ухо, прежде чем забраться в постель позади нее. Я целую девушку в затылок, накрыв рукой ее бедро.

— Наши шрамы называют фигурами Лихтенберга, — говорю я, прижимаясь лбом к верхней части ее позвоночника. Я даже не уверен, что Шэйн проснулась, но все равно продолжаю. — Ты спросила меня, зачем я изобразил на своем теле постоянное напоминание о той ночи. — Кончиками пальцев я провожу по изгибу ее бедра, чувствуя, как по теплой коже Шэйн пробегают мурашки.

— В ту ночь ты сказала, что любишь меня. — Я снова целую то местечко, где ее плечо встречается с шеей. Я слышу, как у девушки перехватывает дыхание, и знаю, что теперь она точно проснулась. — Потому что каким-то чертовым образом я чувствовал, что та ночь сплела нас вместе, нравилось нам это или нет. — Еще один поцелуй. — Но более того, это была ночь, когда я понял, что тоже люблю тебя. И я не мог с этим справиться. Мама бросила нас. Дэнни умер. Я чертовски боялся любить кого-то еще. Поэтому я сделал то, что у меня получается лучше всего — ушел в себя и закрылся. Я оттолкнул тебя. Но я хотел помнить, каковы были эти чувства.

Шэйн безмолвно поворачивается ко мне, и моя рука скользит под ее рубашку, остановившись между лопаток. Наши губы находятся в сантиметрах друг от друга, но девушка не поднимает глаз.

— Прости меня. — Слова просты, но я не думаю, что на самом деле произносил их раньше. — Будь со мной.

Теперь дыхание Шэйн участилось, и я чувствую, как колотится ее сердце. Я не знаю, о чем она думает или что чувствует, но она не выгоняет меня, так что я воспринимаю это как хороший знак. Затем я чувствую, как ее язык касается моих губ, осторожно проскальзывает между ними, а руки девушки поднимаются, чтобы обхватить мою челюсть. Сначала она целует мою верхнюю губу, слегка посасывая, а затем повторяет движение с нижней. Я стону, позволяя ей насытиться, но когда ее язык сплетается с моим, я не могу не поцеловать ее в ответ.

Я запускаю руки в волосы Шэйн, прижимая ее к себе, пока наши языки изучают друг друга. Переворачиваю девушку на спину, затем сажусь на корточки, чтобы стянуть серые шортики с ее ног, прихватив с собой и нижнее белье. Шейн лежит неподвижно, позволяя мне раздеть ее. Настал черед майки. Я приподнимаю ее и рассматриваю идеальную грудь, восхищаясь тем, как красиво выглядят ее маленькие розовые соски с изящным пирсингом. Забираюсь на Шэйн сверху, прижав ее руки к кровати, и втягиваю затвердевший кончик в рот.

Шэйн стонет, приподнимая бедра в поисках трения. Я посасываю ее плоть, обхватив оба ее запястья одной рукой, а мой большой палец заботится о втором соске. Наслаждаясь легкими вздохами и стонами Шэйн, я не торопясь облизываю, покусываю ее грудь, а затем проделываю то же самое с другой. Теперь Шэйн практически задыхается, ее глаза зажмурены, будто ей больно, а руки все еще подняты над головой.

Я обвиваю ее пальцы вокруг перекладин в изголовье кровати.

— Держись за них, — произношу я, вставая, чтобы избавиться от одежды. Глаза Шэйн прикованы ко мне, когда я стаскиваю рубашку через голову, бросив ее на пол. Я снимаю обувь, стягиваю штаны и боксеры, а затем снова заползаю на нее, прокладывая поцелуями путь вверх по ее животу.

— Раздвинь свои ножки для меня, детка.

Шэйн без колебаний раздвигает бедра, и я проскальзываю между ними.

— Скажи мне еще раз — говорю я, прижимаясь к ее влажному теплу, прежде чем закинуть ее бедро себе на талию. — Я хочу услышать, как ты это произносишь.

Она нервно облизывает губы, и я понимаю свою ошибку. В последний раз, когда она произнесла эти слова, все закончилось плохо. Шэйн должна услышать их от меня.

— Я люблю тебя, — произношу я, врываясь в нее. Я скольжу ладонями вверх по вытянутым рукам девушки, переплетая наши пальцы, когда начинаю двигаться внутри нее. — Я старался этого не делать. Я не хотел ни к кому испытывать чувств, но потом появилась ты и проникла под мою кожу, в мое гребаное сердце, и больше никогда не покидала моих мыслей. Ни на минуту. Я устал с этим бороться.

Шэйн разжимает наши пальцы и упирается в мои плечи, желая сменить позу. Она ложится сверху, прижав мои запястья к кровати так же, как я прижимал ее. Теплая, влажная киска девушки прижимается к нижней части моего живота. Ее волосы ниспадают вокруг нас, они щекочут мою грудь, когда она наклоняется.

— Если ты все испортишь...

— Я этого не сделаю.

— Хорошо. — Она двигает бедрами, отклонив попку так, что головка моего члена упирается в ее влажный вход.

— Значит ли это, что ты тоже меня любишь?

Она скользит вниз, принимая меня в себя.

— Ты единственный парень, которого я когда-либо любила.

— Покажи мне.

Шэйн откидывается назад, кладет руки на мои бедра позади себя и начинает двигаться. Эта поза открывает идеальный вид на мой член, исчезающий в ее киске, и я завороженно наблюдаю, как она медленно скользит вверх и вниз по всей длине. Ее груди подпрыгивают, когда она начинает быстрее двигать бедрами, и я кладу руки на талию девушки, прижимая ее к себе и толкаясь все сильнее и быстрее. Когда я чувствую, как ее влага покрывает меня, и вижу, как глаза Шэйн закрываются, прежде чем голова откидывается назад, то знаю, что она близка к разрядке.

— Черт, я люблю тебя, — рычу я, прижимая большой палец к ее клитору. Она мгновенно сжимается вокруг меня, рот Шэйн распахивается в беззвучном крике. Я чувствую, как ее киска сдавливает мой член нова и снова, вытягивая все соки, и я ничего не могу с этим поделать. Я кончаю в нее, когда Шэйн трясется и дергается от оргазма.

— О боже, — произносит она, упав мне на грудь, но все еще удерживая меня внутри себя.

Наши тела скользкие от пота, щеки девушки раскраснелись. Мы лежим, пытаясь успокоить дыхание. Через несколько минут она начинает водить пальцем по моей татуировке, как делает всякий раз, когда мы находимся вместе.

Как раз в тот момент, когда я думаю, что она заснула, она бормочет что-то, чего я не могу разобрать.

— Что?

— Словно поймать молнию в бутылку.

Глава 41

Шэйн

Наконец-то мы вместе. Это кажется нереальным, но правильным. Есть шанс, что однажды я пожалею об этом, но я знаю, что если бы не дала нам еще один шанс, то всегда задавалась бы вопросом: а что, если? Тайер каждый день забирает меня из школы и обязательно целует на глазах у всех. Люди шепчутся, но это не ново.

Чем больше я думаю об исповеди Грея, тем больше мне что-то не нравится. Почему Самюэл так быстро оказался на месте происшествия? Опираясь на то, что я знаю о нем, мне не удается избавиться от ощущения, что он стоит за всем произошедшим. Я просто не понимаю, как именно. Кристиан казался еще более замкнутым, чем обычно, и я знаю, что мне нужно поговорить с Тайером. Я не рассказала ему о том, что видела той ночью на парковке, отчасти потому, что я обещала этого не делать, и хотела дать Кристиану шанс сделать это самому, а отчасти потому, что это попросту вылетело у меня из головы из-за всего бушующего в жизни хаоса.

Я сижу за кухонным столом Тайера: он по одну сторону от меня, Холден — по другую. Передо мной стоит тарелка с нетронутой пиццей. Чуть позже Холден позовет друзей, так что я чувствую, что лучше покончить со всем именно сейчас.

— Ребят, я должна вам кое-что сказать, — произношу я, ковыряя черный лак на ногтях. Они оба замолкают, обменявшись взглядами. Тайер кладет пиццу на тарелку, пригвоздив меня к месту выжидающим взглядом.

— Вечером после поминальной службы по Дэнни...

— Выкладывай, — говорит Холден, прежде чем сделать глоток пива.

— Я вышла на парковку, чтобы найти тебя, — отвечаю я Холдену. — Но ты уже уехал.

— Реально?

Я киваю.

— Я заметила Кристиана и его отца. Не знаю, что произошло и почему, но он начал выбивать все дерьмо из сына.

Я наблюдаю за обоими парнями, ожидая какой-то реакции. Может быть, это не стало для них сюрпризом. Но их лица ничего не выдают.

— Я подбежала, чтобы помочь ему, и ваш дядя был крайне недоволен, что я оказалась свидетелем произошедшего.

— Он прикасался к тебе? — спрашивает Тайер низким и угрожающим голосом.

— Нет. — Я торопливо качаю головой. — Он пытался напугать меня, утверждая, что это «семейные дела», но Кристиан остановил его, прежде чем он смог что-либо сделать.

— Какого хрена ты рассказываешь это только сейчас?

— Кристиан просил меня не делать этого. Он должен был сказать вам сам. — Я до сих пор не знаю, было ли это разовым случаем или же происходило постоянно. Не то чтобы это было приемлемо, в любом случае.

— В последнее время он стал другим, — размышляет Холден.

— Вы, ребята, не кажетесь удивленными.

— Самюэл придурок. — Холден пожимает плечами. — Как и наш папа с дедушкой. Я бы не стал сбрасывать это со счетов. Просто не понимаю, почему Кристиан терпит это.

— У меня плохое предчувствие на его счет, — признаюсь я. — Грей сказал, что в день смерти Дэнни он добрался туда до приезда «скорой». Сначала я просто считала, что у него есть связи, и кто-то предупредил его о звонке в девять-один-один, зная, что он член семьи. Но зачем ему покрывать Грея таким образом?

— Он знал, что Грей — родная кровь, — добавляет Холден.

Тайер качает головой.

— Нет. Самюэлу на это наплевать. Он избивает собственного сына, но защищает сводного племянника? Что-то не сходится.

— Где Кристиан? — спрашиваю я.

— Если бы я знал, черт возьми. Но сегодня вечером он будет здесь, — произносит Холден, скомкав салфетку, прежде чем бросить ее на тарелку.

— Тогда мы поговорим с ним. — Тайер тянется и хватает ножку моего стула, притягивая меня к себе. Затем он усаживает меня к себе на колени и кладет руку на бедро. — Есть ли что-нибудь еще, что я должен знать?

Несколько часов спустя дом кишит людьми. Тейлор имела наглость показать свое лицо после всего случившегося. Она вошла как ни в чем не бывало, но Холден загнал ее в угол, велев убираться куда подальше. Она надулась, сказав, что это несправедливо, ведь все ее друзья были здесь. Поэтому Холден сказал ей, что если она хочет остаться, то придется извиниться передо мной.

Хотела бы я сказать, что не испытывала нездорового удовлетворения, наблюдая, как она с искаженным ревностью лицом подбирала слова, потому что Тайер обнимал меня сзади, целуя в шею и не обращая ни малейшего внимания на ее присутствие, но это было бы ложью. Ее извинения были какими угодно, только не искренними, но мне было плевать. Тейлор не имеет отношения ни ко мне, ни к людям, которые мне небезразличны, и это лучшая месть для такой девушки, как она.

Кристиан до сих пор не появился, и я немного нервничаю перед встречей с ним после того, как предала его доверие. Надеюсь, он поймет.

Шум на заднем дворе заставляет меня приподняться на цыпочки в попытке заглянуть поверх голов присутствующих на задний двор.

— Придурок, — бормочет Тайер, проталкиваясь сквозь толпу людей, собравшихся на его кухне, и направляясь к задней двери. Я спешу следом, все еще не понимая, что происходит. Как только мы выходим на улицу, я вижу Лиама, парня Вален, лежащего на траве и обхватившего окровавленный нос. Вален в шоке прикрывает рот ладонями, а Холден нависает над парнем.

— Между прочим, я трахнул твою девушку! — кричит он, раскинув руки.

— Холден! — восклицает Вален, спеша помочь Лиаму подняться с земли, но он отталкивает ее, отказываясь от помощи.

Что. За. Хрень.

— Только попробуй прикоснуться к ней еще раз, ублюдок, — предупреждает Холден, шагая вперед, но Тайер встает перед ним, удерживая на месте.

Лиам поднимается на ноги, сплевывает в траву и вытирает нос тыльной стороной рукава, прежде чем развернуться и направиться к выходу. Я подбегаю к Вален, чтобы посмотреть, что, черт возьми, происходит.

— Ты в порядке? Что случилось?

— Мне нужно поговорить с ним, — произносит она, указывая в ту сторону, куда ушел Лиам. — Я обещаю, что позвоню тебе позже, ладно? — Подруга быстро целует меня в щеку, а затем направляется обратно в дом.

— Вален... — говорит Холден, его глаза умоляют ее остаться. Она оборачивается, взглянув на него через плечо, колеблется, но затем исчезает внутри здания.

Вален и Холден? Твою мать. Знаю, что в последнее время я была крайне рассеянной, но как что-то подобное ускользнуло от моего внимания?

Как только они уходят, все возвращаются к выпивке, драма забыта. Взгляд Холдена злой и жесткий, но я вижу боль, которую он пытается скрыть.

— С тобой все в порядке? — спрашиваю я, приблизившись к нему и Тайеру, потирая руки от холода. На мне леггинсы на флисовой подкладке, утепленная джинсовка и шапочка, но я все равно мерзну. Как будто мы пропустили осень и сразу попали в зиму.

— Мне нужно выпить, — отвечает он, направляясь обратно на кухню.

Мы с Тайером обмениваемся взглядами, и я могу сказать, что он так же недоумевает, как и я. Мы следуем за Холденом внутрь, где он быстро подходит к островку и делает глоток текилы, которую кто-то оставил, затем проводит рукой по волосам. Кажется, Холден в замешательстве.

— Что случилось? — спрашиваю я.

— Вален дьяволица. Вот что.

Я хмурюсь, сбитая с толку, но прежде чем я успеваю сказать еще хоть слово, Бейкер и Кристиан врываются на кухню. Рука Кристиана обвивается вокруг шеи парня, когда тот тащит его пьяное тело в нашу сторону.

Тайер выпрямляется, наблюдая за происходящим.

— Нашел его у водопада. Он чуть не упал, — объясняет Бейкер, сбрасывая руку Кристиана. Он спотыкается, теряя равновесие, и Тайер подходит к нему, дергает за куртку, прежде чем усадить на один из стульев за обеденным столом.

— Сиди здесь, — приказывает он, указывая на него пальцем, как на собаку. — Все остальные, убирайтесь к чертовой матери!

Холден выходит на задний двор, выкрикивая то же самое объявление. Бейкер поворачивается, чтобы уйти, но Тайер останавливает его.

— Ты остаешься.

Бейкер стискивает челюсти, колеблясь, но, в конце концов, слушается и занимает место по другую сторону стола. Кристиан начинает сползать со стула, и я бросаюсь к нему, успев поймать его прежде, чем он упадет на пол. Я дергаю парня за плечи, пытаясь заставить встать, и налитые кровью, полные боли и чего-то еще глаза Кристиана встречаются с моими.

— Почему ты так мила ко мне? — язвит парень. — Если бы ты просто держалась подальше...

Лед сковывает вены. Такое чувство, будто мои инстинкты понимают что-то прежде, чем разум, и я отшатываюсь назад, рухнув задницей на пол. Люди все еще выходят из дома, и кто-то наступает мне на пальцы, но я едва ли это замечаю. Внезапно еще один кусочек головоломки встает на место, когда в моей голове всплывает единственная фраза, произнесенная в «ночь пожара».

Повезло, что ты находилась на кухне в тот момент.

— Как ты узнал, что я была на кухне? — спрашиваю я, мой голос едва громче шепота.

— Детка, какого хрена? — говорит Тайер, он подхватывает меня под руки, чтобы поднять на ноги, но я не могу оторвать глаз от Кристиана. И, судя по тому, как он смотрит на меня, он знает, что я собрала все кусочки паззла воедино.

— Это был ты, не так ли?

— Шэйн, — произносит Тайер, его взгляд мечется от меня к Кристиану. — Объясни.

— Это был он. Все это время: мой шкафчик, шины, окно...

— Ты? — недоверчиво переспрашивает Тайер. — Ты стоял за всем этим?

— Это должно было напугать ее. Я не пытался навредить ей...

— Не пытался навредить ей? Ты устроил пожар в ее доме! — Тайер бросается на него с убийственным взглядом, но я встаю перед ним, обхватив руками за талию.

— Его избиение не даст нам никаких ответов.

— Нет, но это будет приятно, — возражает Тайер, его челюсть стиснута от гнева.

— Посмотри на него. Он и так едва в сознании.

— Я пьяный, а не глухой, — отвечает Кристиан запинающимся голосом.

— Почему? — вмешивается Холден. — Какого хрена тебе понадобилось влезть во все эти неприятности?

Я поворачиваюсь к нему лицом, пока мой мозг лихорадочно работает, пытаясь собрать последний кусочек головоломки.

— Что я тебе сделала?

Почему он хотел напугать меня? И с чего бы ему напиваться у водопада? В этот момент меня осеняет. Этот взгляд в его глазах, который я не могла понять... Это было чувство вины. Вины за…

— Ты убил Дэнни.

Поначалу Кристиан не отвечает, но потом он опускает голову на руки, и его плечи начинают сотрясаться.

— Тебе лучше опровергнуть это прямо сейчас, черт возьми! — рявкает Холден.

Кристиан поднимает на него глаза, блестящие от слез.

— Это был несчастный случай.

Его признание поражает меня, как удар под дых, и я чувствую, как грудь Тайера вздымается позади меня. Я напрягаюсь, зная, что на этот раз не смогу его удержать. Я прячу руку за спину, переплетая наши пальцы в попытке успокоить его, но это тщетно, потому что он оказывается верхом на Кристиане прежде, чем я успеваю моргнуть.

— Ты убил моего брата! — Он сжимает в кулаке куртку Кристиана, отбрасывая его к стене. Кристиан не сопротивляется, и Тайер отводит кулак, после чего впечатывает его в лицо парня. Голова Кристиана отскакивает от стены, из носа хлещет кровь. — Ты мог убить мою девушку. — Еще один удар, на этот раз в живот. Кристиан сгибается пополам. — Ты врал нам целый гребаный год! — Он наносит последний удар в живот, а затем Кристиан сползает по стене на пол.

— Тайер, остановись!

Я знаю, что он поступил неправильно и облажался во многих отношениях, но все, о чем я могу думать, когда вижу Кристиана в таком состоянии — это сцена на парковке, когда Самюэл избивал сына. Я смотрю на Холдена и Бейкера, но ни один из них не пытается помочь, поэтому я встаю перед Кристианом прямо перед тем, как Тайер собирается пнуть его ногой в живот. Он замолкает, глядя на меня так, словно у меня выросло три головы.

Я встаю на цыпочки, подношу руки к его лицу, заставляя его сосредоточиться на мне. Его ноздри трепещут, челюсть крепко сжата.

— Это не поможет делу. Насилие не вернет Дэнни. — Тайер жмурит глаза, словно испытывает боль. — Мы все исправим, — обещаю я. — Но не таким способом.

— Мы дурачились, подначивая друг друга прыгнуть, как и прежде, — говорит Кристиан, подтягиваясь, чтобы сесть у стены, и схватившись за живот. — Он был слабаком. Говорил, что было слишком холодно. Мы начали бороться, пытаясь столкнуть друг друга, и я победил.

Кристиан запинается, откидывает голову назад и смотрит в потолок, а из уголков его глаз катятся слезы.

— Черт, я засмеялся. Я рассмеялся, когда он упал. А потом я заглянул через край, ожидая, что он выпрыгнет из воды и побежит сталкивать меня, но... Он так и не вынырнул.

— Закончи свою историю, чтобы я мог убить тебя, мать твою, — рычит Холден, его глаза остекленели, руки сложены на груди.

Кристиан кивает, смирившись со своей судьбой.

— Я запаниковал. Я не мог ясно мыслить, поэтому позвонил отцу и побежал к берегу. Он сказал мне не звонить в полицию и сообщил, что уже едет. Я прыгнул в воду в поисках Дэнни. А потом появился он, — говорит парень, указывая подбородком на Бейкера, который сидит в капюшоне и тупо смотрит вперед. — Он был там. Занимался какой-то херней для урока по фотографии. Он все видел, а потом бросился мне на помощь. В конце концов, мы нашли Дэнни. Я не знаю, как долго это продолжалось, но мне показалось, что прошло несколько часов.

Он глубоко вдыхает, надавив на глаза тыльными сторонами ладоней. Шок парализовал всех нас. Кажется, что никто не дышит, ожидая, когда Кристиан закончит.

— Мы вытащили его, но я мог бы сказать... — он замолкает, его руки сжимаются в кулаки. — Я мог бы сказать, что он был мертв. Я не знал, что Грей написал Дэнни сообщение или что он попросил его встретиться с нами в том самом месте. Я услышал, как он зовет Дэнни по имени, и, подняв глаза, заметил его на утесе. Я запаниковал. Снова. И мы убежали. Следующее, что я помню — это крик Грея. Должно быть, он заметил Дэнни на берегу. Мой отец приехал и избавился от Грея. Он обставил все так, что виноватым был Грей, потому что он был на месте трагедии.

Горячие слезы катятся по моему лицу, когда я слышу, как он описывает последние мгновения жизни Дэнни и все то, что было после.

— Он угрожал мне, — вмешивается Бейкер, упершись ступней в ножку стола, пока его стул не закачался на двух задних ножках. — Он увидел камеру у меня на шее и разбил ее вдребезги. Сказал, что убьет меня, если я когда-нибудь обмолвлюсь об этом хоть словом. У моего отца были кое-какие проблемы с законом, и он предложил устранить их в обмен на мое молчание.

— Я хотел пойти в полицию. Я хотел сдаться, но он мне не позволил. Он сказал, чтобы я не ставил крест на колледже и баскетболе из-за несчастного случая, но мы все прекрасно знаем, что он лишь хотел, чтобы произошедшее никак не отразилось на нем самом. Он скрыл все данные и записи, — глаза Кристиана впиваются в меня. — Пока не вернулась ты.

Я качаю головой, смахивая слезы со щек.

— Какое я имею ко всему этому отношение?

— Ну же, Шэйн. Ты умнее этого. — Его голова склоняется набок. — Они подозревали Грея. Грей сбежал, твои родители расстались. Он был идеальным плохим парнем. Но в ту секунду, когда я увидел, как они вели себя по отношению к тебе, я понял… Момент, когда они впустят тебя обратно в свой круг — лишь вопрос времени.

— Ты знал, что в конце концов они узнают, что Грей невиновен.

Он кивает.

— Сначала я пробовал всякую ерунду, пытаясь отпугнуть тебя или, по крайней мере, заставить сменить школу. Но в ту ночь на парковке ты увидела то, чего не должна была. И это привлекло к тебе внимание моего отца. Я сказал ему, что у меня все под контролем. Что я разберусь с этим. Потому что, поверь мне, Шэйн. Он поступил бы гораздо хуже.

Холодок пробегает по моему позвоночнику. Я верю в это. Вне всяких сомнений.

— Он контролирует все и всех вокруг себя. Если кто-то выходит за рамки дозволенного, он очень тяжело это переносит. Но я больше не играю в его игры. — Пошатываясь, Кристиан встает на ноги. — Итак, вот мое предложение.

— Ты действительно думаешь, что вправе вести переговоры? — спрашивает Тайер низким и угрожающим голосом. — Помнишь, как мы обсуждали, как поступим с тем, кто убил Дэнни? Ты был рядом в этот момент, помнишь? — насмехается он.

— Мы сказали, что отомстим... — добавляет Холден.

— Неважно, кто это будет, — заканчивает Тайер и обходит меня, но Кристиан кивает Бейкеру, что-то сигнализируя.

— Проверьте свои телефоны.

Тайер достает свой мобильник, и я наклоняюсь, чтобы увидеть. Это видео с неизвестного номера, предположительно Бейкера. Он нажимает на треугольник, чтобы воспроизвести запись. Все начинается с того, что Кристиан и Дэнни устраивают драку на утесе, смеются и пытаются столкнуть друг друга. Камера приближается, и я замечаю широкие улыбки на их лицах.

«Я выиграл, ублюдок!» — слышится голос Кристиана, он наклоняется над обрывом со вскинутыми руками и победоносно смеется. Видео снято сзади, но вы можете отличить момент, когда парень понимает, что что-то не так. Руки Кристиана сцеплены за головой, когда он снова и снова зовет Дэнни по имени, а затем вытаскивает свой телефон из кармана и бежит по тропинке вниз. Вы можете услышать, как Бейкер шепчет «дерьмо», а затем все, что мы видим — это трясущуюся землю, когда он бежит на помощь.

Тайер останавливает видео. Скорее всего, он не хочет видеть, что было дальше. Я его не виню. Холден делает то же самое, бросив свой телефон на стол.

— Он разбил мою камеру, но забыл про телефон, — говорит Бейкер.

— Все записано. Именно так вы сможете одолеть его. — Кристиан переводит взгляд с одного брата на другого, оценивая нашу реакцию.

— Но ведь это коснется и тебя, — произношу я, констатируя очевидное.

Он дергает плечом.

— Я к этому готов.

— Поговори со мной, — бормочу я, касаясь пальцами волос Тайера, которые все еще влажные после душа. Его голова покоится у меня на груди, его рука обвилась вокруг моего тела, прижимая ближе. Кристиан ушел пару часов назад, пообещав сдаться полиции завтра. Думаю, что я все еще нахожусь в состоянии шока, поэтому даже представить себе не могу, что сейчас может чувствовать Тайер. Это эгоистично, но я боюсь, что он снова замкнется и оттолкнет меня. Я не хочу засыпать в страхе от того, что завтра проснусь и все изменится.

— Я должен был догадаться. Я должен был что-то увидеть, — говорит он таким тоном, словно находится на грани сна.

— Ты не мог этого сделать, — произношу я. — Пришло время перестать винить себя.

Несколько утешает, что Дэнни не был хладнокровно убит, но почему-то я не решаюсь произнести это вслух. Тайер не отвечает, и, в конце концов, я слышу, как его дыхание выравнивается, сигнализируя мне о том, что парень уснул.

Глава 42

Тайер

Когда я просыпаюсь, то замечаю, что ко мне прижимается разгоряченное тело Шэйн. Ее спина прижата к моей груди, а обе мои руки сомкнуты вокруг ее предплечий, как будто я держался за нее даже во сне. Я ожидал, что после вчерашних откровений я буду чувствовать себя отвратительно, но вместо этого я чувствую себя... свободным. Словно теперь я наконец-то могу двигаться дальше, потому что знаю, что случилось с моим братом, даже если это означало потерю Кристиана.

Шэйн шевелится в моих объятиях, изгибается и потягивается, а затем поворачивается ко мне лицом. Сонные голубые глаза встречаются с моими.

— Ты все еще здесь, — произносит она хриплым ото сна голосом.

Я беру ее запястье и подношу к губам, чтобы поцеловать шрам.

— Где же еще мне быть?

Эпилог

Шэйн

Четыре месяца спустя…

Открыв дверь в свою комнату, я бросаю рюкзак на кровать и замечаю лежащий на подушке конверт. Я подхожу ближе и беру его в руки. Встряхнув его, я чувствую внутри что-то тяжелее бумаги. Открываю конверт и обнаруживаю внутри ржавый ключ от амбара и записку.

Встретимся в амбаре.

Волнение клубится в животе. После некоторых уговоров Тайер вернулся в колледж. Это просто чудо, что его не выгнали с занятий из-за прогулов. Несмотря на расстояние, нам удается видеться несколько раз в неделю, но я не думала, что увижу его сегодня. Не теряя времени, я разворачиваюсь, хватаю со стола свой собственный конверт и засовываю его в задний карман джинсовых шорт, после чего бегу через весь дом, уворачиваясь от коробок, которые стоят вдоль коридора.

Мы можем пожить в этом доме еще пару месяцев, но нам нужно было пораньше начать собирать вещи, особенно учитывая весь тот хлам, который собрала моя бабушка. Где-то в одном из этих ящиков есть имя, адрес и номер телефона, принадлежащие моему отцу. Оказывается, именно с ним моя мама была в ту ночь. Он хочет встретиться со мной, но я еще не решила, что хочу это сделать, поэтому она вложила его информацию в конверт, чтобы я открыла его, когда буду готова. Впервые в жизни я не чувствую, что чего-то не хватает. Я никогда не чувствовала себя такой цельной. И это не только из-за Тайера, но и из-за того, что Холден и Грей наконец-то вернулись ко мне. Если бы только эта троица смогла смириться с тем фактом, что они сводные братья, жизнь была бы почти идеальной. Но пока что всего понемногу.

Я мчусь через лес, который снова стал пышным и зеленым после сошедшего снега, направляясь к амбару. Мы уже давно не были здесь, потому что больше не было нужды прятаться, и я скучаю по тем временам. Я замедляю шаг, как только подхожу ближе, заметив кое-что. Дерево выглядит зажившим, и не похоже, что оно вот-вот сломается.

— Тайер? — окликаю я, толкаю дверь и обнаруживаю, что он стоит внутри в своей фирменной черной рубашке и джинсах, засунув руки в передние карманы. — О боже, — произношу я, не веря своим глазам. Все выглядит совершенно новым. Теперь тут есть настоящий пол и два дивана — старый и новый — с наброшенными на них пледами и подушками. Между ними стоит кофейный столик, а со стропил наверху свисают мерцающие лампочки.

Тайер подходит ко мне, почесывая затылок.

— Что ты об этом думаешь?

— Мне нравится, — отвечаю я, встретив его на полпути. Все починили. Бьюсь об заклад, даже крыша больше не протекает. Это все тот же наш амбар, только более уютный. И здесь определенно стало чище. Тайер берет меня за руку, подталкивая к старому дивану, после чего садится и притягивает меня к себе на колени. Я сажусь на него сверху, мои колени по обе стороны от ног парня, а его ладони сжимают мои бедра.

— Привет.

— Привет, — говорю я, наклоняясь, чтобы прижаться губами к его губам. — Это потрясающе. — Я смотрю на огоньки, мои руки лежат на плечах Тайера. — Но почему?

— Здесь я влюбился в тебя. — Он наклоняется вперед, чтобы поцеловать меня в шею, отчего мои руки покрываются мурашками. — Это то место, где ты сказал мне, что тоже любишь меня. — Еще один поцелуй. На этот раз в ключицу. — Здесь я впервые почувствовал тебя изнутри, — произносит Тайер, его руки скользят по моему телу и сжимают попку. — И когда-нибудь я женюсь на тебе именно в этом месте, черт возьми.

Я прикусываю губу, стараясь не заплакать, пока он сосет и лижет чувствительную кожу моей шеи. В моей памяти всплывает образ шестнадцатилетнего Тайера в день нашей встречи: его задумчивые, но любопытные глаза изучали меня, когда я проскользнула в сарай, чтобы укрыться от дождя.

Это был мой третий день в Уиттморе, мне было скучно, и я решила исследовать участок. Именно тогда я наткнулась на это место. Я никогда раньше не виделась с Тайером, и была очарована им с того момента, как впервые увидела. Кто бы мог подумать, к чему это приведет?

— Я люблю тебя, — говорю я, мои пальцы обводят татуировку на плече парня. — Я люблю тебя так сильно, что иногда это причиняет боль.

— Я люблю тебя, — отвечает Тайер, его руки скользят вверх по моей спине, натыкаясь на конверт, торчащий из штанов. — Что это?

Я улыбаюсь, потому что почти забыла о нем.

— У меня тоже есть кое-что для тебя. Открой его.

Его брови сходятся вместе, когда он открывает конверт, вытаскивая письмо. Глаза Тайера изучают бумагу, и я вижу момент, когда к нему приходит осознание.

— ЮМасс (прим. Университет Массачусетса)? — его брови взлетают долинии волос.

Я киваю, и Тайер улыбается — по-настоящему улыбается, — и мне так приятно видеть, что он делает это снова. И я чувствую себя еще лучше оттого, что сама стала причиной этой улыбки. Университет Массачусетса находится всего в миле от Амхерста. В итоге я получила спортивную стипендию второго дивизиона по волейболу. Она лишь частично покрывает стоимость обучения, но все же это лучше, чем ничего.

— Ты переезжаешь ко мне, — произносит Тайер скорее как факт, чем как вопрос, и бросает письмо на стол перед нами.

— Посмотрим. — Я смеюсь, понимая, что перееду в тот же день, когда закончу школу.

Наклонившись, он укладывает меня на диван, и устраивается между моими бедрами. Его рот накрывает мой сосок через ткань футболки, втягивая его в рот, и моя спина отрывается от дивана, выгибаясь навстречу ласке.

— Я могу быть очень убедительным.

Моя мама была права. Найти такую любовь, как наша — все равно что поймать молнию в бутылку. И я никогда ее не отпущу.

Конец