Нерушимые обеты [Мария Анатольевна Акулова] (fb2) читать постранично

Мария Акулова Нерушимые обеты

Глава 1

– Ещё месяц, хозяин. Месяц и всё будет чики-пики…

– Ещё месяц, и ты вместе с бригадой нахер пойдешь, друг, без денег. И чики-пики я тебе тоже организую…

По лицу прораба, отвечающего за чистовой ремонт в доме Гаврилы, видно, что он как-то больше надеялся на другой ответ.

Но Гаврила, слава богу, не мальчик. И не лох.

И чики-пики он правда организует, если бригада будет продолжать в том же духе.

К двадцати девяти годам ума и опыта он поднабрался, чтобы понимать – где обстоятельства, а где кто-то хочет больше заработать. На нём. И на его мечте, которую заманало откладывать.

Большой дом в родном селе с видом на речку. Там, где рос. Там, где самое счастливое пережил. Там, где снова когда-то будет счастлив.

Гавриле кажется, вот дом построит – сразу счастливее станет. Хочется.

Но для этого строители должны быстрее закончить. У него уже и мебель вся заказана с техникой. Стоят-ждут, пока эти пиздоболы…

– Ну ты не гневайся, хозяин…

Прораб пытается на мировую пойти, поднимая руки и сбавляя тон. Гаврила же просто долго смотрит на него, потом забывает на какое-то время, вскидывая взгляд уже на дом.

Красивый, сука.

Всё, как надо. Прямо въехать хочется и жить. Забыть ненадолго, что так, к сожалению, не получится.

Отсюда далековато до столицы – замахаешься гонять. Но на выходные приезжать он обязательно будет. Если будут эти самые выходные, конечно…

Будто мысли его читая, в кармане джинсов оживает телефон. Гаврила хмыкает.

Еще не достав трубку, уже знает, кто наяривает.

– Да, Костя Викторович… – обращается с легкой издевкой, отворачиваясь от дома, прораба, идя в сторону дороги к припаркованному черному внедорожнику.

Сегодня, правду говоря, суббота, и начальник мог бы своего подчиненного лишний раз не задрачивать, но дело в том, что начальник Гаврилы… Он особенный. Он не мог бы.

– Ты где? – Костя спрашивает привычно резко и отрывисто. У Гаврилы в ответ на требовательность дрожат губы.

– В Любичах своих.

Он поясняет, чтобы дальше слушать тишину. Что она значит – прекрасно знает. Какого хуя, друг, ты так далеко, когда я в тебе нуждаюсь?

Но вслух именно это произнести даже Косте Гордееву наглости не хватает.

– Долго там будешь? – он чуть смягчается и спрашивает, а не требует.

– Вот уже ехать буду. Дом посмотрел, в храм к отцу Павлу зашел, на могилках был.

Косте похуй, что там у Гаврилы по храму и могилкам. Это он больше себе. Так выглядит его стандартная программа, если удается вырваться на малую родину. Иногда он ещё к речке спускается. Но редко.

– Дуй в город тогда.

– Кофеечек некому принести? – это ирония работает в две стороны. Немного укол относительно беспомощности Гордеева, который, поймав звезду, напрочь разучился хотя бы что-то делать своими руками. Отчасти по отношению к самому Гавриле. Не менее талантливому, чем его босс.

Просто так сложилось исторически, что у Гордеева не было трех лет сначала употребления, а потом реабилитации. Он не падал, ему не приходилось вставать.

Но оба понимали: если бы жизнь иначе сложилась – вполне возможно, сам Гордеев бегал бы у Гаврилы на побегушках. А не так, как сейчас.

– Не забудь из сиськи молока сцедить, мамочка…

Костя колет в ответ, Гаврила улыбается. Отчасти так и есть – он та ещё мамочка, только детка у него… Психованная.

– А я думаю, че сиськи ноют, а это я не сцедил, Костя Викторович.

– Хватит зубы скалить. Маякнешь, как будешь в черте. Хочу обсудить кое-что…

Костя скидывает, не дождавшись согласия. Привык, говнюк, что Гаврила согласен на всё и всегда. Гаврила сам в этом виноват – приучил.

Но не просто так. Он своему боссу жизнью обязан. Не фигурально. Реально вполне.

Давным-давно, когда вместо этого – нового дома – тут же стоял другой (постарше и поскромнее), Гаврила попал в огромную беду. Звали беду – Полина. Беда должна была закончиться для него смертью, но как-то… Распетлялись.

Но о грустном думать не хотелось, пусть и это место мучило грустным Гаврилу больше любого.

Поэтому он крикнул рабочим, что приедет через неделю, и если результат его не устроит – всех нахер разгонит, кивнул нескольким соседям, следившим за ним и его действиями искоса и слегка с опаской.

Открыл дверь в машину, устроился на водительском, начал назад сдавать…

Уезжать отсюда всегда было сложно и одновременно легко.

С одной стороны, тут его душа жила. И ныла особенно сильно душа именно тут. С другой… В столице он хоть как-то мог настоящим жить, а не то и дело возвращаться в прошлое.

* * *

Восемь лет назад он встретил свою главную, а может и единственную вообще, любовь – Полину Павловскую. Дочку не просто богатого папы, а человека, которого в их стране знают не хуже, чем большинство сменяющихся парламентариев и членов правительства. Наверное, потому что они сменяются, а он – нет.

Они с Полиной были глупыми и влюбленными. Гаврила –