Развод. Цена моего прощения [Чарли Ви] (fb2) читать онлайн

Глава 1

— Илья! Не торопись. Успеешь ещё, — кричу я вслед сынишке и пытаюсь его догнать. Он хоть и маленький, ему всего пять, но очень быстрый мальчишка. Не зря я его на футбол записала.

— Мама!

Илья резко останавливается, поворачивается ко мне и показывает пальцем вперёд.

— Мама, смотри! Папина машина стоит. Ура! Мой папочка приехал.

Илюшка срывается с места и несётся во двор нашего дома. Когда я дохожу до ворот, он уже скрывается за входной дверью.

— Доброе утро, Елена Александровна! — здоровается со мной наш садовник, продолжая усердно орудовать граблями.

— Приветствую, Пётр Сергеевич! Не кажется ли вам, что это пустая трата времени осенью сгребать листья?

Он беззвучно смеётся и указывает взглядом на дом. В этом жесте всё: и страх перед хозяином и возмущение его крутым нравом. Я понимаю его без слов и пожимаю плечами. Мол «что поделать». Тут же неподалёку расхаживает охранник. А когда я поднимаюсь по каменным ступеням, из дверей вылетает моя помощница по дому, Зинаида Степановна.

— О, Леночка! Вы уже пришли, — она приветливо улыбается и начинает громко шептать. — Кирилл Борисович приехал…

— Знаю, Зинаида Степановна, знаю. Видела его машину во дворе.

— Ага. Точно…И он ещё…

— Не в духе? Злой? — снова перебиваю помощницу. — Он в другом настроении сюда и не приезжает. Не переживайте за меня. Всё нормально.

Она кивает и спускается со ступеней.

Захожу в дом. В холле светло и уютно. Мне нравится здесь всё: и светлая мебель, которую я сама выбирала и нежные пудровые обои. Снимаю пальто, вешаю его в шкаф и стараюсь не думать о предстоящей встрече с мужем. Характер у него сложный, взгляд колючий, но надо просто настроиться и не спорить с ним. Иду в столовую, затем в гостиную.

— Илюша, ты где? — зову сына, но в ответ тишина.

Они, скорее всего, в кабинете Кирилла. Иду туда, чтобы поздороваться с мужем и заодно успеть оттащить сына, если вдруг Кирилл занят. А по пути к кабинету мне навстречу бежит Илья.

— Мама, там у папы кто-то плачет, — испуганно оглядывается и бросается ко мне на шею.

— Да ну. Тебе наверно показалось. Ты заглянул в кабинет? — спрашиваю у сына, чтобы разобраться. Он ещё тот фантазёр. Сам напридумывает себе злодеев, потом сам же пугается. Особенно с появлением сиреноголовых.^[1] И сколько я не пытаюсь бороться, чтобы он не смотрел такие видео, всё равно он умудряется то стащить телефон, то в гостях у друзей посмотреть.

— Мне не показалось мама. Там реально кто-то плачет и стонет. А может, это бабушка Грэнни^[2] на папу напала? — выпучивает глаза от своей догадки и сжимает мою шею ещё сильнее.

— Какая ещё бабушка Грэнни? — хмурюсь я. Глажу сынишку по спине, пытаясь успокоить. — Так, давай пойдём и выясним, что с папой всё хорошо. Давай руку.

Илья смотрит на меня со смесью страха и уважения, берёт меня за руку, и мы идём к кабинету.

Открываю дверь со словами:

— Вот посмотри, никакой бабки Грэнни здесь нет, — и замираю на секунду. Тут же разворачиваю сына к себе лицом, чтобы он не увидел той картины, которая меня повергает в шок. Мой муж, склонившись над незнакомой женщиной, усердно работает над получением собственного удовольствия. И видимо, оно уже на подходе, иначе как объяснить, что, видя нас, он даже не останавливается.

Я захлопываю дверь. Пальцы мелко трясутся, а в голове проносятся десятки фраз, как всё это объяснить сыну.

— Мама, а зачем папа тётю в спину толкает?

Не знаю то ли плакать, то ли смеяться от невинного вопроса моего ребёнка, но он выводит меня из ступора.

— А это он сына с бабкой Грэнни борется. Вытолкать пытается.

— Так, значит, она существует? — брови сына лезут наверх.

— По-видимому, да.

Глава 2

Ради сына держусь и улыбаюсь. Только вот улыбка больше оскал напоминает.

— Слушай, а ты есть хочешь? — беру сына за руку и веду в столовую, отсекая мысль того, что через стенку мой муж трахает незнакомку. Хорошо, что Илья тут же переключается, и я жалею, что не умею так быстро забывать.

Он просит пиццу. Вспоминаю, что у меня в холодильнике тесто пирожковое припасено. Удивляюсь своему спокойствию, несколько лет назад я бы рыдала и белугой выла. Сейчас вся боль внутри, будто кожа покрылась каменной коркой, которая и сдерживает взрыв. А в голове одна мысль — лишь бы не расплакаться перед сыном. Не хочу, чтобы он так рано разочаровался в отце. Не самое лучшее переживание в его возрасте.

Раскатываю тесто, Илья что-то эмоционально рассказывает. Я киваю и делаю вид, что слышу, но его слова проносятся мимо меня, и я никак не могу вникнуть в их смысл.

Кухонная дверь ударяется о стенку, и я чувствую, что в комнату вошёл Кирилл. Смотрю на него исподлобья, не поднимая головы. Воздух натягивается словно покрывало. Мне даже шевелить руками сложно.

— Илья, живо в свою комнату, — Кирилл не кричит, но от его спокойного, не терпящего возражений мурашки бегут по спине. Илья без лишних вопросов спрыгивает со стула и выходит из кухни. Проходит ещё минута, прежде чем Кирилл начинает говорить.

— Я думал вы всё ещё на отдыхе.

Он не оправдывается. Он никогда не оправдывается. Набираю воздух в лёгкие.

— Неважно на отдыхе мы или нет, но в следующий раз трахай своих шалав в гостинице, а не в нашем доме. И да, мы уже, как две недели приехали. И если бы ты хоть немного интересовался своей семьёй, ты бы знал об этом, — я говорю чётко, проговаривая каждое слово.

Кирилл молчит, испепеляя меня взглядом.

— Я не должен перед тобой отчитываться. Это мой дом, когда считаю нужным тогда и приезжаю, — муж смотрит исподлобья. Руки сложены на груди. Весь его вид говорит о том, что он уверен в себе и извиняться не намерен.

— Я всё понимаю Кирилл, но ты приехал с женщиной. Ты изменил мне и напугал сына. Если раньше я закрывала глаза на всё и молчала, то сегодня ты перешёл все границы. Я хочу развод.

— Развод? — он поднимает бровь и злобно ухмыляется. — Как ты заговорила. Несколько лет назад ты была готова на всё, лишь бы я признал твоего ребёнка и помог, а теперь типа гордость появилась.

кровь ударяет мне в лицо, щёки вспыхивают от стыда.

«Сволочь, бьёт по самому больному. Знает мои слабые места»

— Она у меня была всегда, просто ты слишком задрал свою корону, что даже не видишь людей перед собой. Я знаю, что ничего для тебя не значу, но я никогда тебе не врала. Илья твой сын и то, что ты не помнишь, как переспал со мной, не означает, что я должна ползать перед тобой и молиться на тебя.

— Если тебя что-то не устраивает, можешь съё**вать отсюда нах**. Без сына. Хоть на все четыре стороны. Не держу и никогда не держал. Но в своём доме я буду делать всё, что хочу. Приведу хоть десять баб, ты либо стерпишь, либо свалишь. Поняла?

Меня бьёт озноб. Так, грубо Кирилл со мной ещё никогда не говорил.

— Что я тебе сделала? За что ты меня так ненавидишь? Не проще было бы вообще на мне не жениться?

— Чтобы ты с моим сыном по притонам таскалась, — он смотрит на меня с презрением. Выдерживаю его взгляд и парирую.

— Я никогда не таскалась по притонам. Ты это прекрасно знаешь. А вот в твоей чистоте я порой сомневаюсь.

В два огромных шага Кирилл оказывается рядом со мной, сжимает подбородок, впиваясь пальцами в щёки, так что губы вытягиваются трубочкой.

— Сомневаешься? Ну тогда давай проверим.

Одним движением сметает со стола тесто, скалку, муку. Обхватывает руками талию и почти швыряет меня на стол.

— Кирилл не надо. Пожалуйста, не надо.

Но он лишь смотрит на меня тяжёлым взглядом, тянет подол платья на себя. Раздаётся треск материала, платье рвётся по прямой от подола до выреза на груди.

Господи, какой он страшный.

Ловлю края, разорванного платья, и трясущимися руками, пытаюсь соединить концы. Кирилл обхватывает мои ягодицы, больно сжимает их.

Его карие глаза жёстко смотрят в мои, словно упиваются страхом и болью. Другой рукой он обхватывает мои волосы и тянет голову назад. Мне приходится подчиниться, иначе останусь без волос.

— Ты пустышка, которая возомнила себя королевой. Не смей указывать мне, что я должен делать. Неужели ты думаешь, что я настолько неразборчивый, что стану пихать свой член во всё, что движется?

— Пусти меня, — шепчу ему в ответ.

— Если бы я захотел— ты бы не выходила из моей спальни…Но ты не принадлежишь к числу тех женщин, которых я люблю иметь. Поняла?

Кивнуть не могу, он всё также держит меня за волосы, поэтому дрожащим голосом отвечаю:

— Да, — мой голос еле слышно, и чуть громче добавляю. — Но один раз ты всё-таки это сделал.

— Я этого не помню. И слава богу. Я уверен ты и трахаться-то нормально не умеешь. Ну что? Хочешь ещё развод?

— Нет, — по щекам одновременно скатываются две слезы.

Их вид будто отрезвляет Кирилла. Он отпускает мои волосы, отстраняется от меня. Идёт к двери и бросает через плечо:

— Приведи себя в порядок. Выглядишь как шлюха.

Его слова бьют больнее ножа. Ненавижу его. Ненавижу.

Глава 3

— Мамочка, ты плакала? — шепчет мне Илюша и обнимает за шею.

— Что ты? Нет, конечно.

— У тебя глаза красные.

Он трогает пальчиками припухлости под глазами. Я почти час просидела в холодном душе, чтобы остудить лицо, но дети они такие чувствительные. Моего Илюшку не провести. Ему порой и видеть не надо, он всегда чувствует моё настроение.

— Просто спать хочу. Глаза устали. Так что давай ложись скорее спать. И засыпай.

Кладу сына в постель, укрываю одеялом и подтыкаю его со всех сторон, чтобы ничего не свисало с кровати.

— Расскажи сказку. Расскажи.

— О нет, — закатываю глаза в притворном обмороке.

— Ну мамочка, ну, пожалуйста. Хочу сказку.

— Ну хорошо. Только недолго, — отказать сыну я не могу. — Что тебе рассказать?

— Новую сказку хочу.

— Ну тогда…тогда я расскажу тебе про мир Волорокам. И про охотника на монстров, который живёт там. Он помогает жителям и спасает от всяких страшных монстров. Зовут его Равн. Аравелинг Одейр Ворон его настоящее имя, но он скрывает его от всех.

Сынишка слушает внимательно. До четырёх лет я перечитала ему все сказки, какие были на несколько раз. А потом начала сочинять сама. Илья любил мои сказки, а мне нравилось рассказывать ему истории, которые давно уже держала в голове. Сколько себя помнила, всегда мечтала писать. Я и училась всегда хорошо. Все книги по школьной программе были прочитаны мной на несколько лет вперёд. Обожала «Гарри Поттера» и «Властелина колец» и мечтала написать свою историю, которую когда-нибудь опубликуют в издательстве. Но мечты остались мечтами, особенно после того, как мама развелась с отцом. Потом появился отчим. Первый, второй, третий. Мама начала пить. Мужчины все меньше были похожи на мужчин. А мне, чтобы прокормить себя, приходилось подрабатывать везде, где брали несовершеннолетних. Летом я ходила в лес по грибы и ягоды, потом продавала. Зимой мыла подъезды. О каком писательстве можно было думать, когда я даже уроки делала в подъезде. Пьяные гулянки матери становились всё затяжнее. Когда исполнилось семнадцать, я сбежала. Собрала свои скудные пожитки и уехала в другой город. Мне хотелось начать жизнь с чистого листа, чтобы никто не знал мою семью и не относился ко мне предвзято. Мне этого хватило и в школе. Слушать, как шушукаются за спиной, как одноклассники, думая, что я не вижу, изображают рвотный позыв, глядя на меня. Я не заслужила такого отношения только потому, что родилась не в той семье.

Как хорошо, что мой Илюшка растёт в любви. Я никогда не позволю, никому издеваться над ним. Пусть мне будет плохо, только не ему. У меня шкура толстая, я и не такое терпела.

Илюша уже спит, а меня накрывает волной воспоминаний.

На новом месте я быстро освоилась, устроилась на работу в продуктовый магазин фасовщицей. Сначала сняла комнату, потом сдружилась с девочками, с работы. Они тоже были приезжими, и мы решили снять квартиру втроём. Всё шло хорошо. Я готовилась к поступлению в педагогический на факультет филологии. Меня тянула литература и всё, что с ней связано. Снова появилось желание писать. Но через полгода, как мы съехались, из Китая вернулась сестра одной из девочек — Ксения. Она была танцовщицей, выступала с группой в барах и ресторанах, ездила турами по разным странам. Была очень раскрепощённой. Мы ей в рот все заглядывали. Ксюша выглядела как звезда, с потрясающим телом, в стильной дорогой одежде. Она-то и вывела меня впервые в люди. Мой восемнадцатый день рождения, Восьмое марта. Она нарядила меня в свою одежду, накрасила и повела в клуб, куда временно устроилась на работу.

— Сто процентов ты сегодня кого-нибудь подцепишь, — были её напутственные слова.

А меня трясло от страха. Казалось, что все смотрят на меня.

Если бы я в тот вечер не пошла с ними, кто знает, как сложилась моя жизнь. Может быть, я бы и поступила и книгу написала, но в тот вечер меня заметил Кирилл. Он был наглый, уверенный в себе и привлекательный. Меня напугало его поведение, а больше всего шрам, который шёл через всё лицо наискосок.

Он пригласил меня на танец, за руку увёл от столика девчонок. Ксюша довольно улыбалась, а мне было дико страшно. Мужчин за столом было трое. Кирилл усадил меня рядом с собой, обнял за талию и не отпускал. Надо было тогда встать и уйти, бежать от него без оглядки, а я боялась, что буду выглядеть посмешищем. Мужчины за столом много пили, матерились, что-то обсуждали. Я особо не вникала, только смотрела на часы, висящие на стене, и ждала, когда меня отпустят. К девочкам тоже подсели парни, а потом все куда-то разбрелись. И я осталась одна.

Кирилл за руку вывел меня на улицу, затолкал в машину и увёз в гостиничный номер. Это уже потом я поняла, что меня просто сняли как проститутку.

Он лишил меня девственности и не помнил об этом. Я боялась ему сопротивляться. Вернее, пыталась, но Кирилл был в два раза больше меня и сильнее. Задрал юбку и просто взял то, что хотел. Как в принципе делал это со всем. Про мою беременность ему рассказала Ксюша, из лучших побуждений, как она сказала. Думала, он даст денег и забудет, а Кирилл повёзл меня в больницу, чтобы удостовериться, что это его ребёнок, а после этого в ЗАГС.

Девчонки мне тогда завидовали страшно. Говорили, что мне повезло такого мужчину охомутать, но я смотрела на своего будущего мужа со смешанным чувством страха и любопытства.

Первый год я пыталась его любить, но он относился ко мне как человеку второго сорта. То отчего я бежала, настигло в собственной семье. И как это прекратить, я не знала.

Невозможно постоянно жалеть о прошлом. Смирилась.

Я понимаю, что у него были другие женщины, но пока их не видишь, они как фантомы. Но сегодня, когда увидела его с другой, стало очень больно, словно я всё ещё надеялась, что он изменится. Теперь я твёрдо уверена — больше так жить не хочу. И у меня есть только один человек, который может помочь справиться с Кириллом.

Глава 4

На следующее утро я просыпаюсь разбитая, голова трещит, будто вчера пила. Хотя я вообще никогда не пью, даже пиво. Слишком живы ещё воспоминания запойных гулянок матери.

Илья уже проснулся и тихо играет в машинки. Я вчера так и уснула с ним на кровати. Он заботливо, как сумел, укрыл меня пледом. Время на часах половина одиннадцатого.

Кошмар!

Садик проспали. Даже будильник не услышала.

— Ты давно не спишь? — спрашиваю сына.

Он отрывается от машинок и радостно улыбается моему пробуждению. Теперь можно играть, не сдерживая эмоции.

— Как папа проснулся.

— Папа ночевал здесь? — удивляюсь я.

— Да, — глаза сына загораются блеском. — Он утром зашёл попрощаться и тебя увидел. Но я сказал ему, чтоб он тебя не будил. Потому что ты плакала.

— Я не плакала, — торопливо пытаюсь убедить сына в обратном. — Я же вчера тебе говорила, что это просто глаза устали.

— Ты ночью плакала, когда спала. Я тебе колыбельную спел, и ты уснула.

Илья встаёт с колен и подходит ко мне. Обхватывает ладошками моё лицо и смотрит прямо в глаза.

— Тебе уже лучше?

Он так серьёзен и заботлив, что сердце наполняется нежностью и чем-то глубоким неподвластным описанию. В груди всё сжимает от благодарности. Кажется, я дождалась в своей жизни человека, который любит меня несмотря ни на что.

Обнимаю его и крепко прижимаю к себе, вдыхаю его детский сладкий запах.

— Мой мальчик. Как же я тебя люблю, — шепчу тихо и целую его в макушку.

— И я тебя люблю, — также тихо отвечает Илья.

— А давай, раз уж я проспала, сегодня куда-нибудь сходим?

— Куда? — сынишка сразу загорается идеей.

— Ну, например, в парк, а там и до цирка недалеко.

— Не-е. В цирк не хочу. Лучше в игровой зал. Там классно и есть с кем поиграть.

Я соглашаюсь. Это даже ещё лучше. Я могу оставить Илью на полчаса и забежать к Игорю. Ещё вчера я решила окончательно развестись с Кириллом.

Игорь его друг и адвокат в одном лице. И несмотря на такую работу, неплохой человек. Он не раз меня поддерживал, когда Кирилл был чересчур груб.

Собираемся за полчаса и едем с водителем до парка. Он и охранник заодно, приглядывает за сыном. На улице всё ещё хмуро, лишь изредка выглядывает солнце и Илья быстро замерзает. Идём в игровую комнату и под предлогом, что мне надо в туалет, заодно куплю «чего-нибудь» попить оставляю Илью на попечение охранника.

Контора Игоря Черномазова находится на пятом этаже. Мне удаётся застать его на месте.

— Игорь, привет, — машу рукой и сразу перехожу к делу. — Можно тебя использовать как адвоката?

— Как адвоката? Ну, попробуй. — улыбается в ответ и кивает. — Мне даже самому интересно, что могло заставить тебя обратиться ко мне за помощью.

Игорь — плотный мужчина. Широкоплечий из-за чего в костюме кажется квадратным. Если бы я не знала, что он адвокат, подумала бы, что просто грузчик. Очень уж у него лицо простое с крупными чертами. Зато характер лёгкий с ним можно было говорить о чём угодно, когда он приезжал в гости с Кириллом.

— Думаю, тебе это может не понравиться, но всё же сначала выслушай.

Игорь кивает.

— Ты же знаешь, что Кирилл меня не любит?

Он отводит глаза в сторону.

— Ну-у…не сказал бы.

— Не ври. Он не любит меня, и ни от кого это не скрывает. А вчера ещё вдобавок и изменил. Притащил какую-то бабу и в своём кабинете…, — не думала, что мне будет так сложно говорить. — В общем, я хотела у тебя спросить — как можно добиться развода, чтобы он оставил мне сына. Я больше не хочу так жить.

Под конец предложения голос предательски дрожит, горло сдавливает спазм и я, давясь словами, всё же выталкиваю их наружу.

— Лен, прости, но…я вряд ли смогу тебе чем-то помочь. Ты же знаешь Кирилла. Он своё никому не отдаст. А тебя он считает своей. Может, тебе и кажется, что он тебя не любит, но поверь мне к другим он относится намного хуже.

— Куда ещё хуже то? — бормочу я. Плечи опускаются. Игорь был моей последней надеждой. Никто не знает Кирилла лучше его, и только Игорь может повлиять на решение Кирилла.

— О, давай я не буду тебе рассказывать. Просто поверь мне. И вообще, чем тебя не устраивает твоя жизнь? Ты же всем обеспечена, ребёнок есть, муж есть, деньги есть. Ну не избивает же он тебя. Ни разу не видел синяков у тебя на лице. Ну, трахает он там кого-то тебе-то какая разница? Ты же его тоже не любишь.

— Я не хочу так. Не хочу, чтобы моя жизнь прошла мимо…без любви. Тебе не понять. Ладно, тогда. Пойду я, раз ты не можешь помочь.

Разворачиваюсь, иду к двери и резко разворачиваюсь.

— Игорь, а может у тебя есть какой-нибудь знакомый, кто может пойти против Кирилла. И не побоится.

— Лена, ты меня неправильно поняла. Я не боюсь его. Просто знаю, что бессмысленно. У него же как у крокодила хватка цепкая, если во что-то схватился, никогда не отпустит. Упрямый как баран.

— Я поняла. Но всё же, может у тебя есть какой-нибудь знакомый адвокат, который может помочь мне?

Игорь вздыхает и закатывает глаза.

— Блин, Лена. Ты толкаешь меня на сумасбродные поступки. Давай посмотрю, что можно с этим сделать. Только предупреждаю, когда он узнает, ураганный ветер тебе покажется лёгким ветерком по сравнению с тем, как будет буянить Кирилл.

— Но ты же умеешь его успокаивать? — возвращаюсь на место и не могу скрыть улыбку.

Глава 5

Заручившись поддержкой Игоря, бегу в игровую комнату. Там всё хорошо: Илья носится с каким-то мальчишкой, новообретённым получасовым другом. А у меня внутри всё дрожит. Мне, если честно, очень страшно. Пока Кирилл не знает о моём походе к Игорю, ещё будет всё спокойно, но потом…Страшно представить. Отгоняю плохие мысли и заставляю себя думать позитивно.

Во-первых, я смогу спокойно жить, во-вторых, займусь своим самообразованием, в-третьих, я буду свободна и смогу принимать решения без оглядки на мужа. А самое главное — мне хочется верить, что я ещё смогу найти мужчину, который будет любить меня. Да. Мне хочется любви и нежности. Хочется засыпать в объятьях любимого и просыпаться от поцелуев. Наверно, я романтик, и если бы кто-то подслушал мои мысли, скорее всего, осудил, но я не представляю себе жизни без дружной крепкой семьи.

Часы показывают четыре, когда мы выходим из торгового центра. Возвращаемся домой. Здесь всё как всегда. Будто ничего не изменилось. В голове промелькивает трусливая мысль: «А может, всё так и оставить?» Но нет. Уже не смогу. После того, что он сделал. Не хочу больше жить в постоянном страхе и нелюбви.

Вечером Илья затихает с планшетом. Я придерживаюсь строгой дисциплины и даю Илье час в день на просмотр видео или игры. Я тоже просматриваю почту и соцсети. Среди многочисленных уведомлений о подарках, лайках и новостей вижу сообщение. Фамилия отправительницы, мне кажется, знакомой. Захожу на страничку и понимаю, что это мой классный руководитель.

Читаю:

«Здравствуй, Лена! Извини, что пишу тебе здесь. Не знаю твоего номера. Я, к сожалению, с плохой новостью. Не знаю, общаешься ли ты со своей семьёй, поэтому решила написать. На всякий случай. Маму твою родительских прав лишают. Жалко мальчишку, если в детдом попадёт. Может, ты бы приехала, брата поддержала. Позвони мне 98*********».

У меня немеют руки. Какой брат? Какой детдом?

Трясу головой, чтобы скинуть ощущение нереальности.

Неужели мать после моего отъезда ещё смогла родить кого-то? Господи бред какой-то. А я-то тут причём вообще. Мне всё равно. Всё равно!

Не хочу об этом думать сейчас. У меня есть сын, и я должна думать о нём. Какое мне дело до чужого мальчишки, даже если он мне и брат по матери?

Не хватало мне сейчас ещё и этих проблем. Именно сейчас!

Такое ощущение, что бог просто издевается надо мной.

Злость, растерянность рвут душу.

Да что в башке у моей матери. Неужели там полный не адекват? А куда смотрят соцработники? Таких, как она принудительно стерилизовать надо. Ненавижу её. Даже сейчас она умудряется отравлять мне жизнь!

Нет, я никому звонить не буду. И отвечать не буду. Это не моё дело. Не хочу!

Я пытаюсь забыть про письмо и неизвестного мальчишку. Выключаю ноут и убираю подальше, будто это он виноват в свалившейся на меня новости. Включаю телевизор, чтобы перебить мысли и выкинуть из головы. Я не готова становиться опекуном никому. Мне бы кто помог. От собственных мыслей становится стыдно. Пытаюсь вникнуть в фильм, но там сражаются герои Марвел и я совсем не могу сконцентрироваться и понять кто, от кого убегает. Зато Илья смотрит раскрыв рот, и планшет уже не нужен.

За окнами темно. Никак не могу привыкнуть, что день становится короче. На часах восемь, а ощущение, что уже пора ложиться спать. Ужин у нас сегодня будет запоздалый, но я никак не могу собраться и взять себя в руки, чтобы придерживаться привычного графика. Заставляю себя встать и пойти на кухню, чтобы разогреть еду, пока Илья увлечённо смотрит фильм. Хорошо, что Зинаида Степановна сегодня приготовила. Мы попеременно готовим с ней, она подстраховывает меня, когда как сегодня мы гуляем с сыном или я езжу по делам.

Мысли то и дело возвращаются к матери. Понимаю, что надо выпить успокоительный травяной сбор, иначе уснуть не смогу. Завариваю в кружку травы и жду, когда немного заварится и остынет.

Это письмо всколыхнуло целый пласт воспоминаний о детстве и моей ненужности. Старые рваные простыни на кроватях, грязный пол, покрытый коркой грязи. Нестерпимая вонь в квартире от перегара, рвоты и мочи. Меня передёргивает. Я хотела забыть как страшный сон своё прошлое, но оно преследует меня.

В дверь раздаётся звонок. Смотрю на часы. Кто это может быть в такое время? Гостей не жду, но иду открывать. Проходя мимо гостиной, Илья громко спрашивает.

— Мама, кто там?

— Не знаю. Сейчас посмотрю. Сиди не высовывайся.

Прикрываю двойные двери в гостиную на всякий случай. Звонок вновь срабатывает, и я торопливо открываю дверь.

Свет от фонаря освещает высокомерное лицо брюнетки. Прямое каре, тёмные глаза, длинный плащ.

— Добрый вечер, Лена! Разрешишь войти?

Сегодня просто день сюрпризов и проверки моей стрессоустойчивости. Гостья передо мной та самая женщина, которую вчера на столе трахал Кирилл.

— И вы ещё смеете стучать в эту дверь? — сердце колотится в горле. Так хочется расцарапать её ухоженное смуглое лицо.

— Лена, давай без истерик. Мы же взрослые люди. Я просто хочу забрать свою вещь, которую забыла вчера.

Глава 6

— Надо быть либо полной дурой, либо очень наглой, чтобы прийти сюда, — говорю ей, как можно, увереннее, хотя от возмущения внутри всё дрожит, и я боюсь, что голос тоже. — Это мой дом и твоей ноги здесь не будет.

— Это мы ещё посмотрим, — она нагло окидывает меня взглядом и усмехается. — Да и хозяйка ты здесь условно. Интересно, что скажет Кирилл, когда узнает, что из-за тебя сорвалась конференция.

Дама продолжает стоять на крыльце, видимо, она считает, что приведённые аргументы настолько увесистые, что я тут же испугаюсь и растекусь в приветственном поклоне перед ней. Ха! Пусть мне и влетит от Кирилла, но я хрен её пропущу.

— Пошла нахрен отсюда, — рявкаю я, не ожидая от себя такого рыка.

Она даже не меняется в лице. Продолжает стоять и сверлить меня взглядом. Я так же не отвожу глаз, будто смотрю в глаза не женщине, а зверю. Ещё в детстве отец мне говорил: «Если отведёшь взгляд, значит, признаёшь его силу». И я не отвожу. Даже не моргаю.

И непрошенная гостья, наконец, делает шаг назад. Ну вот и славно. Значит, не совсем шизанутая, но даже и для такой у меня за дверью припасён зонт-трость. Мало не покажется, если пойдёт на прорыв. Уж чего, чего я в жизни хапанула, но за своё глотку порву. И это мой дом.

— Да, — хмыкает любовница. — Не повезло Кириллу с женой. Страшная, худая ещё и истеричка. Наверно, от недо*ба. То-то он каждый день ко мне в кабинет приходит. Такого страстного мужчину не каждая выдержать сможет.

— Проваливай, сука. Пока я полицию не вызвала, — отвечаю ей ледяным голосом. А внутри меня, будто всё рушится и осыпается. Самое низкое — пройтись по внешности женщины. Но я продолжаю стоять как истукан, не двигаясь, не позволяя ни одной слезинки вылиться наружу. Я знаю, как это бесит других. Когда меня пинали в школе, когда мать била за то, что не даю свои деньги — ни разу не заплакала. И сейчас не заплачу.

Силуэт любовницы растворяется в тени калитки. Я слышу звук работающего двигателя, фары освещают дорогу за воротами. Через пару минут она уезжает, а я чувствую ужасную слабость. Ноги подгибаются. Я оседаю на крыльцо. Чьи-то заботливые руки поддерживают меня, я оглядываюсь и вижу лицо экономки.

— Не надо, Зинаида Степановна. Надорвётесь, — шепчу ей тихо.

— Ага, если бы. У вас весу то, как у ребёнка. Опирайся на меня девочка.

Она подставляет своё плечо и помогает дойти до кухни.

— Илюша в гостиной? — спрашиваю её.

— Да всё хорошо. Не переживай. Давай я тебе чаю бодрящего заварю. Ты умничка Лена. Такая сильная. С виду хрупкая, но сильная. Восхищаюсь тобой.

Удивлённо смотрю на экономку. Она не смотрит на меня, а быстрыми движениями, словно пчела от шкафчика к шкафчику передвигается по кухне.

— Вот я бы в такой ситуации наверно уже ревела, а ты Лена отпор ей дала как надо. Правильно, за своё счастье надо бороться.

Зинаиду Степановну я знаю с самого первого дня появления в этом доме. Она моя добрая фея, которая всегда и словом и делом готова помочь. Первое время она звала меня по имени-отчеству, пока я не попросила называть меня по имени. Ей около пятидесяти и не любит рассказывать о себе, но я чувствую, что она одинока, иначе не оставалась бы на работе допоздна.

Передо мной появляется кружка ароматного крепкого чая. Один только запах уже действует, как успокоительное. Я делаю небольшой глоток, и горьковатая горячая жидкость растекается во рту. Мы молчим несколько минут.

— Ну как? Полегче тебе? — беспокоится она.

— Да. Спасибо. Что бы я без вас делала? — улыбаюсь ей.

— Ты сильная. И без меня бы справилась. Я просто не умею в стороне стоять, когда другому плохо.

— Спасибо.

Перед сном с трудом переключаюсь на продолжение истории для Ильи. Но я даже рада, что он просит её рассказать. Так легче.

А вот когда он засыпает, я вновь погружаюсь в свои мысли.

Судя, по её словам, они работают вместе. И это не просто подстилка на одну ночь. Он спит с ней уже давно. Сама не понимаю почему от этих мыслей мне так обидно. Словно в очередной раз меня выкинули на помойку из-за ненужности. В груди болит, но слёз нет. Хотя, если бы поплакала, может, стало бы легче. Лезу в телефон, чтобы почитать что-нибудь и снова вспоминаю про письмо о брате. а там уже ещё одно уведомление о сообщении мигает.

«Лена, ты хотя бы братишку навести. Ему сейчас очень страшно».

И всё. Только два предложения, но они меня добивают. Убегаю в свою ванную комнату, чтобы не разбудить сына. Слёзы льются потоком, словно во мне прорвало плотину.

А к утру я принимаю решение ехать. Хоть плачь, хоть не плачь, ругай судьбу или бога, но где-то там сидит маленький мальчишка и ему действительно страшно. Он возрастом как Илья. И когда я думаю, что это мог быть и мой сын, душу рвёт на части. Нет, я не собираюсь его забирать. Я не смогу, сама здесь на птичьих правах, но съездить поддержать всё-таки надо. Показать ему, что он не один. И чтобы моя совесть была чиста перед самой собой. Как жить потом, зная, что оставила ребёнка и никак не помогла?

Я не ложусь спать. После принятия решения сразу начинаю собирать сумку. Не для себя, а для мальчишки.

Господи, я ведь даже имя его не знаю.

Останавливаюсь на секунду, но тут же решаю разобраться на месте. Фамилия-то у него такая же, как у меня.

Когда просыпается Илья, у меня уже всё собрано.

— Мама, а куда мы едем? — интересуется заспанный сын и зевает.

— Мальчику одному надо помочь. Он остался без мамы, и ему сейчас плохо и одиноко.

Сын кивает, и я в который раз удивляюсь его взрослости.

— Может ему машинку взять? Или героя из Марвел?

— Если хочешь и готов поделиться, то возьми, — соглашаюсь я.

Ещё полчаса и мы готовы выходить. До автовокзала нас довезёт водитель, а там на автобусе до посёлка своим ходом. Если повезёт, сегодня вечером уже будем дома, а если нет — поедем в ночь. Но выйти мы не успеваем. Хлопает входная дверь и в дом широким шагом врывается Кирилл.

— Какого чёрта ты не дала Наташе флешку? — и судя по голосу, он в бешенстве.

Глава 7

Внутренне сжимаюсь от его голоса, но я знала, что так и будет. Хотя, конечно, надеялась, что у Кирилла осталась хоть капля совести. Илья оглядывается на меня, а я улыбаюсь ему. Сын ни в коем случае не должен почувствовать мой страх. Мы стоим в холле, Кирилл сверлит меня взглядом.

— А почему я должна позволять незнакомке шастать по дому? — на уме у меня более звучные эпитеты, но не хочу выражаться при сыне.

— Я специально вчера отправил помощницу, чтобы она забрала флешку из кабинета. А теперь у меня сорвалось совещание.

— Ну, простите. Ты меня с ней не знакомил. Откуда мне было знать, кто она такая.

— Илья, поднимись в свою комнату, — Кирилл переводит взгляд на сына и молчит, пока он не покидает прихожую.

Как только мы остаёмся одни, взгляд мужа становится ледяным так же, как и голос.

— Ты, кажется, не поняла прошлого урока. Повторить?

Он надвигается на меня, и я должна испугаться ещё больше, но мне почему-то всё равно. Что он может мне сделать? Унизить? Уже унижал. Изнасиловать? Тоже было. Разве что остаётся меня избить.

— Я твоя жена. Ты сам заставил меня выйти за тебя замуж. Я не просила тебя об этом. И если ты думаешь, что я буду принимать каждую твою подстилку с поклоном в своём доме, то ты ошибаешься. У меня тоже есть достоинство, и я не дам тебе смешивать меня с грязью.

Кирилл стоит почти вплотную, может, ждёт, что я отступлю, но нет. Я стою на своём, как вчера перед его помощницей. С такими только так. Они не понимают доброты и культурного общения. Только силу и власть.

И это работает.

— И кто же тебя с грязью смешивает? — голос Кирилла смягчается, в интонации уже нет того вызова.

— Твоя любовница. Она вчера очень хорошо показала какого обо мне мнения. И про то, что ты каждый день её трахаешь тоже рассказала. Ты же очень страстный, а я не соответствую твоим стандартам красоты.

— Она так сказала? — он поднимает бровь, хочет что-то сказать, но замечает рюкзак за моей спиной.

— Куда это ты собралась?

— Я…я хотела съездить по делам, — секундная заминка стоит мне новой вспышки недоверия.

— И куда, если не секрет.

— В гости.

— К кому?

— К классной руководительнице, — говорю первое, что приходит мне в голову. Посвящать его в свои проблемы не хочу. Ещё не хватало презрительного взгляда из-за того, что я дочь алкоголички.

— Где она живёт? — голос Кирилла обманчиво мягкий, а в карих глазах дьявольский блеск.

Вопрос застаёт меня врасплох. Я никогда не умела врать. Сама себя сдавала. Вот и сейчас меня бросает в нервную дрожь, я начинаю заикаться.

— Она живёт…в по-сёлке…Я же не городская, ты это и так знаешь.

— Адрес назови.

— Я не помню…адрес.

— Зачем ты тащишь с собой сына?

У меня подгибаются колени. И куда испарилось то спокойствие и равнодушие, которое было пять минут назад.

— А с кем мне его оставить?

— Не прикидывайся дурой. Ты прекрасно знаешь, что можно вызвать няню. Сбежать хочешь? — улыбка исчезает с его лица. Он нависает надо мной как скала, и мне хочется присесть, и закрыть голову руками.

— Мы просто хотим помочь мальчику, — Илья сбегает с лестницы, подбегает и берёт меня за руку. — Этому мальчику очень плохо и одиноко. Я хочу отвезти ему человека-паука. А мама собрала вкусняшек.

Кирилл переводит взгляд с меня на сына потом обратно.

— Про какого мальчика он говорит? У тебя есть ещё ребёнок?

Чем я думала, когда говорила Илье это всё, он же ребёнок и в любой момент мог обо всём рассказать.

Я будто в страшный сон попала.

Закрываю глаза, выдыхаю. Бежать некуда. Надо сказать правду.

— Мою мать лишили родительских прав. Я хочу проведать брата.

Открываю глаза и встречаюсь со взглядом чёрных как уголь глаз. В них нет злобы или насмешки, хотя именно этого я и жду от Кирилла.

— Куда ехать?

— В посёлок Знаменский.

Кирилл отворачивается, делает несколько звонков, судя по разговору, отменяет встречу и заказывает няню.

— Илья, ты останешься дома, — Кирилл предупреждает сына.

— Ну пап. Я тоже хочу поехать. Меня мама позвала.

— Я сказал — ты останешься дома, — он чеканит каждое слово, а это значит, что с Кириллом спорить бесполезно. — Мы с мамой сами его навестим. Иди в свою комнату. Поиграй во что-нибудь.

Илья понуро бредёт к лестнице.

— Я отвезу. Бери вещи.

Через полчаса приезжает нянечка. А мы выходим из дома. Направляюсь к задней двери его внедорожника.

— На переднее садись, — командует Кирилл. За последние полчаса он не произнёс ни слова, и я не решаюсь ему перечить. Садимся в машину. Кирилл газует и выезжает из гаража на улицу.

Даже не могу понять, что я сейчас чувствую. Растерянность, страх, шок? Но однозначно, ничего хорошего от этой поездки я не жду.

Глава 8

Мы едем молча. Мне говорить с ним не о чём, ведь я совсем его не знаю. Кирилл для меня закрытая книга. Мы словно два незнакомых человека в машине. Отворачиваюсь к окну и смотрю на пролетающие мимо деревья. Жёлто-красная листва сливается в сплошную стену. Я люблю осень. За её красочность, уютность и возможность почувствовать нотки грусти в увядающей природе. Я так задумываюсь, что низкий голос Кирилла заставляет вздрогнуть.

— Почему мать родительских прав лишили?

Смотрю на него удивлённо, он впервые спрашивает меня о чём-то личном. И это сбивает меня с толку. Я привыкла обороняться, ждать подвоха. Может, и сейчас он спрашивает неспроста. Наводит справки заранее, чтобы потом резануть побольнее?

Но ответить надо.

— Не знаю. Я не видела её шесть лет. Кто знает, что могло случиться за это время, — тщательно подбираю слова.

— Понятно. Я думал, у тебя никого нет из родни.

О, он даже готов разговаривать со мной, и выдал сегодня подряд нормальные предложения без оскорблений даже больше, чем за год.

— Есть. Но не переживай, тебе не придётся о них заботиться.

— Ты никогда не рассказывала.

— А ты и не спрашивал.

Я опять отвернулась к окну.

Дорога на машине заняла всего четыре часа, на автобусе ехали намного дольше. Подъезжая к Знаменскому району, дорога портилась. Когда-то здесь были болота и непроходимая тайга. Но деревья вырубили, болота осушили и проложили асфальтированную дорогу. Ещё пять лет назад, она выглядела более менее, но сейчас местами асфальт просел, дорога превратилась в рваное полотно. И если в Тарском районе мы ехали со скоростью девяносто километров в час, то здесь еле ползли. Кирилл что-то ворчал себе под нос и явно был недоволен. А на подъезде к самому посёлку лопнуло колесо. Давно я не слышала такого отборного мата, даже мать со своими собутыльниками не додумались бы так витиевато применять человеческие органы. Чувствую себя немного виноватой, ведь мы оказались здесь из-за меня. Вылезла из машины, чтобы предложить свою помощь, но стоило только заикнуться об этом, как Кирилл поднял на меня взгляд.

— И чем же ты можешь мне помочь?

— Колесо подержать.

— Тебя им прихлопнет. Не выдумывай. Иди в машину, не мешайся.

Но в машину я не иду. Сегодня я обнаружила, что, оказывается, я могу его не слушаться. У меня тоже есть право на мнение и на желания. Поэтому стою рядом и наблюдаю за его руками. Его дорогой идеальный костюм явно не подходит к просёлочным дорогам. Пиджак лежит на заднем сиденье, рукава рубашки закатаны до локтей, а сами руки покрылись слоем грязи. Кто бы мог подумать, что Кирилл Демидов умеет менять колёса. И корона даже не помешала.

— Где ты так ловко научился управляться с колёсами?

В ответ пренебрежительный взгляд и молчание. Всё понятно. Между нами ничего не поменялось, свою жизнь он продолжает держать при себе. Ну что ж, больно надо было.

Отворачиваюсь и отхожу в сторону. Ещё десять минут и Кирилл заканчивает менять колесо.

— Эй…полей мне на руки.

Это что он меня типа так позвал.

Я даже не поворачиваюсь. Пусть сначала имя вспомнит.

— Ты что оглохла? На руки мне полей.

— У меня, вообще-то, имя есть. Или забыл, как меня зовут? Ты только помнишь, как твою помощницу зовут, — продолжаю стоять на своём месте. — И когда просят, говорят, пожалуйста.

Кирилл секунду смотрит на меня, потом отворачивается, зажимает бутылку коленями, из горлышка бежит струя и он моет руки под ней.

Какой гордый, посмотрите-ка, даже «пожалуйста» сложно сказать.

Вытирает руки влажными салфетками и садится за руль. Остальную часть пути едем без происшествий.

— Адрес скажи, — приказывает Кирилл, когда мы заезжаем в посёлок.

— Сейчас.

Лезу в телефон и набираю классную руководительницу. Кирилл останавливает машину перед магазинчиком и идёт туда.

Как хорошо, не люблю разговаривать при чужих.

Трубку никто не берёт. Я набираю раз, второй, третий.

Уже и Кирилл возвращается с бутылкой воды. Я начинаю нервничать под его пристальным взглядом. Время шесть. Ну куда она могла запропаститься?

С десятого раза трубку, наконец, берут.

— Алло! Кто это? — спрашивает женский голос.

— Здравствуйте, Людмила Дмитриевна! Это Лена…Лена Беспалова.

— Леночка. Здравствуй, здравствуй, моя хорошая. Очень рада, что ты позвонила.

— Да, я … это. Хочу к…брату съездить. Вы не подскажете где он сейчас? Я ему гостинцы привезла.

— Леночка, какая же ты умница. Я знала, что у тебя большое и доброе сердце. А Ванюша в «Доме ребёнка» сейчас. Но …сегодня вы уже не успеете. Там приём до шести.

В этот момент мой взгляд останавливается на лице Кирилла. Динамик у телефона громкий и я понимаю, что он прекрасно слышит всё, что говорит Людмила Дмитриевна. Его зрачки расширяются, губы сжимаются в тонкую линию.

— Людмила Дмитриевна, а может, можно как-то договориться? Мы приехали ненадолго, мне сегодня уже уехать надо. Может охране денюжку заплатить?

— Ой, Лена. Я не знаю. Но вы попробуйте, съездите, может, у вас получится договориться. А потом ко мне заезжай, Лена. Так хочу тебя увидеть.

— Угу. Если получится.

Прощаюсь и скидываю звонок. Ехать к ней у меня совсем нет желания.

— Ну так куда мне ехать?

— В «Дом ребёнка».

— Адрес.

— Я не знаю. Ну в телефоне же можно забить.

Взгляд Кирилла красноречиво говорит о том, какого он обо мне мнения.

Глава 9

Кирилл вбивает название молча, а мне стыдно от своей промашки. Вот как можно было забыть спросить то, ради чего звонила? Капец. Теперь он будет думать, что я совсем отсталая. Хотя он и так про меня думает, что я тормоз.

Машина трогается с места. Мы проезжаем знакомые места и в сердце появляется тянущее чувство грусти. Воспоминания наваливаются на меня как снежный ком. Вот дом моей тётки, к которой я бегала занимать деньги и картошку, когда есть было нечего. Они обшили дом сайдингом, новые ворота, машина. А вот впереди белеет угол школы, в которой я училась. Сколько радостных моментов там было и сколько грустных. Первая несчастная любовь, когда Артём выбрал мою подругу. Аттестат с отличием вручали под музыку, любимая учительница по русскому, которая и поверила в меня. Она всегда говорила, что я могу добиться большего и нельзя опускать рук.

Мне горько. Очень горько осознавать, что так ничего и не достигла.

Зря я приехала. Все мечты остались в прошлом, а у меня до сих пор ни образования, ни изданных книг, ни даже семьи нормальной. Отворачиваюсьот окна, чтобы больше не видеть знакомых мест, которые тянут в прошлое. Достаю телефон и бездумно листаю страницы, сворачиваю и обратно открываю приложения. Будто в этих действиях спрятано спасение от воспоминаний.

Не замечаю, сколько проходит времени, а внедорожник уже тормозит перед двухэтажным кирпичным зданием.

Я хватаю рюкзак и выпрыгиваю из машины, иду к зданию. А сзади слышу хлопок двери и тяжёлую поступь по разбитой дорожке.

Я так надеялась, что он останется в машине.

Поднимаемся по ступеням, заходим в небольшой холл. Здесь и сидит охрана, круглый мужчина, словно колобок, с красным лицом.

— Здравствуйте! — здороваюсь как можно приветливее. — Понимаю, что не успели до шести, но мы из города приехали. Нам просто необходимо увидеться с недавно поступившим мальчиком…

— Встречи запрещены, — охранник перебивает меня, я даже не успеваю договорить.

А меня в кошельке денег немного, остальные на карте и не мои. Но может и тысяча рублей всё-таки раздобрит его.

— Может, вы не будете столь категоричны. И мы сможем договориться? — Показываю в руках кошелёк. ЛИцо охранника добреет, но он всё так же неуступчив. А потом я вижу почему. На вход направлена камера, и он просто трусит. Хочу позвать его на улицу, но тут меня отодвигает сильная рука Кирилла. Он подходит вплотную к охраннику и давит его своим тяжёлым взглядом.

— Какого х** ты тут расселся морда ты красная. Не знаешь, что ли, что при посетителях, а тем более при дамах вставать надо? А ну, встал живо, — командует Кирилл.

Толстяк задыхается от возмущения.

— Да по какому праву вы со мной так разговариваете?

— По тому самому, что свою зарплату ты получаешь благодаря мне. Или вас не учат с благотворителями вежливо общаться?

От услышанного у меня челюсть падает до пола. Благотворитель? Кирилл? Серьёзно? Или это он на понт просто его взял?

Глаза охранника начинают метаться по лицу Кирилла, видимо, пытается вспомнить.

— А кто вы? Вы же не представились, — бормочет в ответ толстяк.

— А я и не должен представляться. Ты меня в лицо обязан знать.

— Извините…я новенький.

Мне даже уже жалко беднягу.

— Поднял свою задницу быстро и проводи нас к мальчишке.

Кирилл отступает назад, охранник мог встать.

— А как мальчика зовут? Кого вести?

— Иван Беспалов, — отвечаю тихо.

Охранник морщит лоб, пытаясь вспомнить, но переспрашивать боится и уходит. Мы остаёмся ждать в холле.

— Ты благотворитель? — Не выдерживаю я.

Кирилл молчит. А меня почему-то бесит его молчание. Как задавать мне вопросы, ему можно, и я отвечаю, а сам о себе вообще ничего не хочет рассказывать. И меня накрывает.

— Неужели даже на этот вопрос сложно ответить? Или я для тебя не человек, чтобы со мной разговаривать?

Кирилл поворачивает голову, смотрит на меня.

— А тебя зачем знать об этом?

— Просто хочу.

— Просто даже кошки не е***тся.

— Боже, какой же ты грубый. Ты сам от себя не устал?

— А что было бы лучше, чтобы я сюсюкался со всеми как ты сейчас с охранником?

— Я не сюсюкалась.

— Конечно. Просто выпрашивала милость. Ещё бы отсосать ему предложила.

От его слов становится паршиво.

— Да пошёл ты.

Я замираю, мои глаза распахиваются, когда я осознаю, что сказала. Кирилл молниеносно оказывается рядом и рычит мне в лицо.

— Что ты сказала?

А у меня язык к нёбу присох, и я ничего не могу ответить. Только смотрю на него, задрав голову.

— Ты…

Но его на полуслове прерывает охранник, который появился в дверях.

— Можете пройти в комнату для посещений, только у вашего Ивана фамилия — не Беспалов, а Ильюшенко. Мать его на фамилию отца записала.

Кирилл отступает в сторону, и я выдыхаю. Следую за охранником. Значит, мать сына на отца записала, даже странно. Неужели проблески сознания были.

В приёмной комнате зелёные крашеные стены в цветочек, напольное покрытие, игрушки расставлены по местам. А на стуле сидит маленький черноволосый мальчик.

И мне не надо даже никакого теста на ДНК, чтобы узнать в нём маминого сына. У него её глаза так же, как и у меня. Серые, как будто бесцветные, одно время я даже ненавидела их.

— Ваня, привет!

— Привет, — голосок тихий, неуверенный.

Они примерно одного возраста с Ильёй, но между ними небо и земля.

— Я привезла тебе гостинцы. Хочешь?

Он кивает. Я подхожу ближе, присаживаюсь рядом и ставлю рюкзак на стул.

— А мой сын передал тебе человека-паука. Он тебе нравится?

Расстёгиваю рюкзак и вытаскиваю игрушку. Ваня протягивает руку с опаской, будто я могу его ударить за это.

— Держи. Теперь это твой друг.

— Нет. Это просто игрушка. У меня нет друзей, — слишком спокойно отвечает Ваня. А я едва сдерживаю слёзы, наблюдая за маленьким взрослым.

Глав 10

— Вы приехали забрать меня? — снова вопрос и снова этот спокойный голос. Будто у него всё хорошо. Другой бы ребёнок на его месте истерил и плакал, звал маму, но Ваня, будто всё понимает.

— Я… — теряюсь и не знаю, что сказать.

Ведь я его сестра, и должна быть рядом. Это необязательные правила, скорее моё внутреннее ощущение и понимание жизни. Именно так я понимаю словосочетание «крепкая и дружная семья», когда друг за друга горой и никакие неприятности не страшны. Но у меня сейчас нет возможности забрать его с собой.

— Я приехала тебя навестить. Но забрать… пока не получится…

— А мама не сможет?

Молчу несколько секунд, подбирая слова.

Внезапно подходит Кирилл и встаёт на колено перед Ваней.

— Твоя мама больна. Она сейчас за тобой прийти не сможет, — он говорит серьёзно. Не сюсюкается. Как со взрослым.↓И Ваня молча кивает. Кирилл протягивает руку ему, маленькая ладошка тонет в здоровой руке. Они пожимают руки, как взрослые настоящие мужчины.

Я всегда удивлялась особенности Кирилла находить общий язык с детьми. Он был прекрасным отцом, с Ильёй у них была какая-то телепатическая связь. Сын понимал его с полуслова и слушался. Поэтому я была удивлена, когда Илья не ушёл в свою комнату, а заступился за меня.

— Что тебе привезти в следующий раз? — Спрашивает Кирилл.

— Бургер, — глаза Вани загораются интересом. — Я его никогда не пробовал.

— Хорошо. Привезу.

Они ещё немного разговаривают, но, когда охранник показывает на часы, они прощаются. А я ругаю себя, что так и не призналась ему, что я его сестра.

Идём по тропинке к машине. Кирилл идёт первым. Шагает уверенно, как и всё, что он делает в своей жизни.

Даже изменяет уверенно, — усмехаюсь. — Как будто это нормально так себя вести.

Садимся в машину.

— Где здесь шиномонтажки? — спрашивает Кирилл.

— Не знаю, я здесь шесть лет не жила. Посмотри в дубльгисе.

Он несколько минут смотрит в экран телефона и, судя по матерку, очень недоволен.

— Что? — невольно спрашиваю его.

— Ничего. Заночевать придётся тут. Ни одной шиномонтажки, которая работала бы после восьми.

— Это не город.

Кирилл давит педаль газа и внедорожник плавно трогается с места.

— Где гостиницы находятся ты, естественно, не знаешь.

— Совершенно верно, — отвечаю в тон ему.

Мы едем к выезду из посёлка. Здесь находится автосалон, шиномонтажка, кафе и небольшая гостиница для дальнобойщиков.

— Заночуем здесь, а завтра с утра поедем. Без запаски по такой дороге опасно ехать, — наконец, объясняет Кирилл.

Нас проводят в маленькую спальню с одной двуспальной кроватью.

— А что на две кровати мест не было? — ворчу недовольно.

— Мы муж и жена, — отвечает Кирилл.

— Которые не спят вместе, — добавляю я.

Он проходит в центр комнаты и осматривается.

— Это легко исправить.

— Нет уж. Увольте. Спи со своей Наташей дальше. Можешь даже жениться на ней вместо меня. Развод мне только дай.

— Всё ещё бесишься? — Садится на кровать и смотрит на меня пристально.

— Нет, блин радуюсь, что у меня муж-бабник.

— Почему тебя это задевает?

Его вопрос вгоняет меня в ступор. Действительно почему? Я его не люблю. Даже больше — ненавижу. Хочу с ним развестись. Пусть делает что хочет. Но на самом деле в душе маленький червяк по прозвищу ревность уже прогрыз не одну дыру в сердце.

— Просто… это ненормально. Не по совести. А вообще, делай что хочешь.

Он откидывается назад на кровать и голосом, не терпящим возражений, приказывает:

— Закажи еду в номер. Не хочу никуда идти.

Приходится слушаться. На ужин приносят плов, салат и булочки с молоком и кофе. Кирилл ест, даже не морщиться. Хотя мясо с кусочками жира, который я не перевариванию. Выпиваю стакан молока с булочкой и иду в душ. Хочется смыть с себя дорожную пыль, но когда после душа выхожу в одном полотенце едва не околеваю от холода. Кирилла в комнате нет, зато окно распахнуто наполовину.

Меня трясёт от холода, я заворачиваюсь в покрывало, чтобы согреться. У меня с собой ни пижамы, ни трико, только вафельный халат. Покрывало мягкое, тёплое. Мне быстро становится тепло, комната нагревается. Кирилла ещё нет, а часы показывают десятый час. Бессонная ночь и напряжённый день делают своё дело — я засыпаю на кровати завёрнутая в плед.

Сквозь сон чувствую, как что-то горячее прислоняется к моей спине. До меня не сразу доходит, что это Кирилл. Он пытается залезть под плед, в который я замоталась. Не сразу соображаю, что вместе с пледом он снял с меня и полотенце. Потягиваюсь, поворачиваюсь к нему спиной, натягиваю на себя край пледа, а вслед за пледом ко мне пододвигается горячее тело и прижимается очень плотно, окутывая своим жаром.

Глава 11

Сон ещё не прошёл и я не до конца осознаю, что происходит. Сильные пальцы разминают мою шею, она затекла от неудобной позы. Боль от затёкших мышц смешивается с удовольствием и облегчением. Постепенно мозг проясняется. А когда рука спускается ниже, едва касаясь кожи кончиками пальцев, я покрываюсь мурашками и просыпаюсь окончательно. До меня доходит, что Кирилл рядом. Я слышу его учащённое дыхание, чувствую, как его рука сжимает мои бёдра, скользит по ягодицам вниз. Я лежу на животе и понимаю, что у него сейчас полный доступ к моему телу. Если захочет, он может меня взять сзади прямо сейчас. Его пальцы скользят в меня и, к моему стыду, там всё влажно и пальцы скользят легко. Сколько раз во сне мне снилось, как Кирилл целует и ласкает меня. Его мужественность и властность всегда притягивала меня, но он сам выстроил границы.

Сейчас ощущение, словно я оказалась в этом сне. Хочется большего, хочется продолжения. Но когда я чувствую, что он приподнимается, и почти ложится на меня, а его горячее мужское достоинство подрагивая трётся о ягодицы, я тоже вздрагиваю и сдвигаю ноги.

— Раздвинь! — командует хриплым шёпотом Кирилл, но я ещё сильнее сдвигаю их. Пытаюсь перевернуться на спину, чтобы оттолкнуть его, но он прижимает меня собой.

— Отпусти, — глухо бормочу в подушку. Кирилл молчит, приподнимается, и я уже готова радоваться своей победе, но он обхватывает мои ягодицы и поднимает их, так что ему опять открывается полный доступ.

— Что ты делаешь? — я начинаю дёргать ногами, извиваться, пока не получаю звонкий шлёпок по жопе.

— Успокойся уже. Ты моя жена. Имею полное право.

Сама не знаю откуда у меня силы. Я продолжаю трепыхаться в его руках.

— Иди к Наташе и трахай её, — уже кричу, но снова получаю шлепок.

— Не твоё дело с кем я сплю. Поняла?

— Отпусти…я не хочу.

— Не ври. Хочешь, ты же вся течёшь. И не строй из себя монашку.

Резким движением входит в меня. На секунду я даже замираю. Сейчас совсем не больно, в отличие от первого раза. Но мне противно быть с ним, после того, как я видела его с другой. Продолжаю вырываться и у Кирилла не получается поймать ритм, он выскальзывает и снова насаживает меня.

— Ты был с другой! Мне противно, — кричу в подушку и снова получаю шлепок.

— Мне тоже …неприятно…думать, что ты была с другими. Но должен же я всё-таки узнать какая ты в постели.

Движения становятся короткими и резкими. Сама не понимаю, как из моего горла вылетает стон. Ещё секунду назад я боролась и хотела его убить, а сейчас забылась и получаю удовольствие от каждого толчка. Всё внутри сжимается. По телу пробегают волны, которые должны смыть всё на своём пути. Меня бьёт крупная дрожь, как в лихорадке, ноги трясутся. Слышу позади себя то ли стон, то ли рык. Кирилл врезается в меня последний раз, отпускает мои ягодицы, и я падаю на постель, зарываюсь в подушку лицом и кричу.

Я никогда не испытывала ничего подобного. Мне и хорошо и стыдно. В теле лёгкость, в голове туман. Кирилл ложится на постель справа от меня.

Слышу странные звуки, будто пальцы скользят по резине или по стеклу, резко поворачиваюсь и вижу, что он снимает презерватив.

— Ты сволочь, — цежу сквозь зубы.

— Лицемерка. Тебе ведь тоже понравилось.

Он встаёт с кровати и идёт в туалет.

— Я не лицемерка. Ты меня сейчас изнасиловал. Ненавижу тебя.

Он поворачивается ко мне вполоборота.

— И я тебя тоже. Но секс с тобой шикарный.

Подскакиваю с кровати, надеваю трусики, бюстгальтер. Пытаюсь натянуть побыстрее джинсы, но никак не могу попасть в штанину. Наконец, мне это удаётся. Накидываю худи и джинсовку.

Мысль сейчас только одна — сбежать отсюда побыстрее. Не знаю куда, не знаю, как буду добираться. Просто сбежать от этого варвара, который заставил меня чувствовать себя грязной и похотливой. Берусь за ручку и открываю дверь, но не успеваю сделать шаг, как в дверях ванной появляется Кирилл и в два прыжка оказывается рядом со мной. Перехватывает рукой поперёк живота и тянет внутрь номера.

— Куда ты собралась дура!

У меня начинается истерика.

— Зачем ты поехал со мной? Кто тебя просил? — бью кулаками ему в грудь. — Я ненавижу тебя. Ненавижу. Ты мне всю жизнь испортил. Всю жизнь унижаешь меня и ни во что не ставишь. Не хочу быть с тобой. Не хочу! Отпусти меня сейчас же!

Но Кирилл, наоборот, сжимает меня ещё сильнее, прижимает мою голову и молчит.

— Что ты за урод такой? Которому нравится унижать людей, — громко всхлипываю. Слёзы текут, рыданья сдавливают горло. Не хочу при нём плакать, но он будто разбередил осиное гнездо. Все эмоции и чувства, которые я подавляла, рвутся наружу.

— Успокоилась? — спрашивает Кирилл, когда мой словесный поток иссякает.

— Нет.

— Ну вот и отлично. Я тебя сейчас отпущу и только попробую куда-нибудь сбежать. Отшлёпаю ещё сильнее. Поняла?

Глава 12

Противостоять ему я не в силах, он выше и больше меня. Приходится согласиться. Я молча киваю. Он отступает назад, а я стыдливо отвожу глаза, он всё ещё раздет. И от внушительного размера его достоинства у меня вспыхивают щёки. Я уже и забыла, что у него идеальная фигура— широкие плечи, узкие бёдра, грудь, покрытая волосами, которые тонким ручейком, пересекая плоский рельефный живот, спускаются к паху. И вроде мне двадцать три и уже есть ребёнок, а я не могу прямо смотреть туда. Мне до ужаса стыдно. Нет, меня не воспитывали как монашку, передо мной разворачивались картины и похлеще. Мамины мужики не стеснялись девочки-подростка. Один любил зажимать мать где придётся, другой вообще иногда не понимал кто перед ним, меня спасали длинные ноги и умение быстро бегать. Когда одноклассницы втихушку от родителей смотрели порно, в моём доме такие картины могли подстерегать за углом. Но даже сейчас мне стыдно смотреть на голого Кирилла. Может, поэтому я спокойно прожила без секса и никогда не чувствовала в нём потребности. Сейчас же вспоминая, что творилось со мной пять минут назад, я с ужасом понимаю, что низ живота снова наливается и тянет. Неужели Кирилл прав, и я на самом деле шалава? Пошла по стопам матери? Всё дело в генетике или…в чём?

— Ложись спать, — снова командует Кирилл и, наконец, тянется за трусами. Надевает их, я выдыхаю. Теперь можно расправить плечи и смотреть спокойно, но мой взгляд то и дело опускается вниз, туда где под чёрными боксерами выпирает бугор.

Смотреть в глаза ему не могу оттого, что боюсь увидеть в них насмешку. Я ложусь как есть, в одежде, на край кровати и отворачиваюсь от него. Он тоже ложится, я чувствую, как под ним прогибаются пружины.

В комнате темно и тихо, а у меня сна ни в одном глазу. Раз за разом мозг, как назло, прокручивает сцену секса, как будто я стояла возле кровати и наблюдала за всем со стороны. Это какое-то сумасшествие. Я должна ненавидеть его, он столько боли причинил мне, а я вместо этого хочу снова ощутить его руки. Может у меня Стокгольмский синдром? Я вспоминаю фильм, который недавно смотрела. Там грабители похищают девушку и требуют за неё деньги. И пока ждут решения и передачи денег, издеваются над ней и насилуют, а она вместо того, чтобы их возненавидеть остаётся с ними, даже когда они получают деньги. Я ещё тогда думала: «Что за бред? Как можно влюбиться в человека, который издевается над тобой?» А сейчас сама лежу в кровати с грубым и жестоким человеком, который ни разу и ласкового слова мне не сказал и хочу его…

Хочется зажмуриться и исчезнуть.

— Хватит пыхтеть, — доносится до меня его голос.

— Я не пыхчу.

— Хорошо.

И снова тишина. Но я знаю, что он не спит так же, как и я.

Просыпаюсь медленно. Приоткрываю веки, солнце ярко бьёт в окно ослепляя. Я одна. Кирилла нет. Сажусь на кровати, потягиваюсь. Смотри на часы. Ёлки-зеленые! Уже двенадцать! Как я могла столько проспать? И почему Кирилл не разбудил меня, он же говорил, что хочет выехать рано.

Как можно быстрее забегаю в ванную, ополаскиваю лицо ледяной водой. Расчёсываю волосы и собираю в хвост, заглядываю в зеркало. На меня смотрит сероглазая блондинка, немного испуганное выражение лица, но впервые я смотрю на себя по-другому. Пытаюсь понять привлекательна ли я или нет. Какая глупость! Показываю язык своему отражению. Господи, неужели я переживаю, нравлюсь я ему или нет. Вот дура!

Спускаюсь вниз, в маленьком холле пусто. Выхожу на улицу и вижу внедорожник Кирилла рядом с шиномонтажкой. А он о чём-то спорит с мелким мужичком в комбезе. Хоть на небе светит солнце, но лужи скованы тонким льдом, и лёгкий морозец начинает пощипывать нос. Я кутаюсь в джинсовку, хорошо что она утеплённая, и подхожу к Кириллу.

— Я могу только гриб на неё поставить, — слышу невнятное бормотание работника шиномонтажки.

— Я хочу купить новую покрышку, — Кирилл смотрит исподлобья на мужичка, и со стороны видно как ему некомфортно.

— Да нету у нас таких колёс.

— Что даже автосалонов нет?

— Нет. Откуда?

Кирилл недоволен, ноздри раздуваются, как у разъярённого быка.

— Здесь только один варик: гриб и камера, — пожимает плечами мужичок.

— Пиздец…

Он замечает меня и отворачивается.

— Ладно. Ставь так. Сколько времени уйдёт?

— Полчаса где-то.

Кирилл разворачивается и идёт ко мне.

— Ну что, выспалась спящая красавица? — спрашивает он, когда подходит.

Останавливается.

— Выспалась.

— Завтракала?

— Нет.

— Ты слишком худая. Тебе надо больше есть.

Его прямолинейность в один момент обрывает хорошее настроение.

— Пошли.

Он проходит мимо и явно уверен, что я последую за ним. Но хоть у меня и урчит в животе, я продолжаю стоять на своём месте. Сама не понимаю, зачем делаю это. Но мне не хочется, чтобы он воспринимал меня как тряпку, которой можно управлять. Что сказал, то и сделала. У меня тоже есть чувства и желания. Зачем так грубо-то, будто он жил в стае волков.

— Блядь, Лена, — слышу его низкий недовольный голос. — Не зли меня.

Поворачиваюсь к нему лицом. Он в нескольких шагах от меня.

— Я тебе не собака, чтобы бегать по твоему приказу.

Кирилл снова идёт ко мне, я продолжаю стоять, хотя поджилки трясутся.

— Я тебя предупреждаю, — цедит сквозь зубы. — Ещё один вы*бон и домой пойдёшь пешком.

Глава 13

— Да лучше пешком, чем с тобой.

Я даже голову втягиваю в плечи, ожидая удара, хотя он меня никогда не бил. Но я никогда и не вела себя так дерзко.

Кирилл хватает меня за плечо и тянет за собой к кафешке. В принципе, как всегда. Словно доказывая, хоть сколько упирайся, всё равно, всё будет по-моему.

— А у меня вообще может быть право голоса? — продолжаю возмущаться.

— Нет.

— Ты тиран!

— Я знаю.

— Ненавижу тебя.

— Взаимно.

— Почему ты тогда не отпускаешь меня?

— Хоть сейчас иди, но без сына.

— Ненавижу тебя.

— Повторяешься.

В кафе он вталкивает меня силком. Хочется схватить стул и огреть его, но я слишком боюсь последствий. Кирилл не джентльмен, это явно и кто знает, чем это может обернуться. Подталкивает меня в спину к дальнему столику у окна. Всю страсть и желанием смыло, как будто ничего и не было. Вернулись все старые чувства: ненависть, злость и раздражение.

— Выбирай, — приказывает он и указывает подбородком в сторону меню.

Я беру и листаю яркую брошюру, туда-сюда, туда-сюда. А когда подходит официант, заказываю чай с бергамотом и чизкейк.

— Чизкейка нет. Из десертов у нас булочки и блины, — поправляет меня официант.

— Хорошо, тогда булочку.

Кирилл заказывает себе омлет, овощи в гриле, кофе и чебурек. И как только в него всё это влезет. Конечно, такая громадина должна и есть хорошо. Я смотрю на него исподлобья. Наверно, я никогда не смотрела на него так пристально. Он смотрит в окно, руки сцеплены в замок. У него красивые пальцы: длинные, с аккуратными чистыми ногтями. И руки сильные, при каждом движении видно, как под кожей перекатываются мышцы. Настоящие мужские руки с выпуклыми венами, будто он много ими работает или работал. Хотя штангу таскать — это наверно тоже работа. А как ещё объяснить такую хорошо сложенную фигуру. Ему бы в модели идти, но не с таким характером. Сразу выпнут. Хихикаю про себя, представляя себе эту картину. Это моя форма мести, представлять его в разных неудобных позах. Раньше очень помогало картинка, где он сидит на унитазе. С него сразу слетал весь пафос, и я уже не так его боялась. Ведь он просто обычный человек такой же, как и я. Только самомнение у него раздуто ого-го как.

— Где живёт твоя мать? — припечатывает он меня неожиданным вопросом. — Только не говори, не знаю.

— Зачем тебе?

— Познакомиться с тёщей хочу.

— Ты как-то жил до этого и без знакомства.

— Совесть заела, — его саркастический тон говорит об обратном. — Хочу исправить упущение.

— Я прощаю тебя, — таким же тоном отвечаю ему.

— Лена, — меня пробирает дрожь, когда он произносит моё имя. — Либо ты говоришь сама, либо я всё равно узнаю. И, боюсь, тебе не понравится этот способ.

Какой способ? Насилие? Хочет избить меня? Бросить? Издеваться при всех? Но отвести к матери это то же самое. Если он увидит, откуда я выбралась, он вообще никогда не отдаст мне сына.

— Не скажу.

— Хм…

Прищуривает взгляд и смотрит мне в глаза.

— О, значит, ты хочешь продолжения вчерашней ночи? Я знал, что тебе понравилось. Только в этот раз всё не закончится так быстро.

Так вот, про какой способ он говорил.

— Не льсти себе. Мне было неприятно.

— Наверно, поэтому ты так кричала.

Что? Я даже вижу улыбку на его губах. Сегодня точно будет снежная буря. Улыбка Кирилла — это что-то настолько редкое, что я даже не помню, когда это было в последний раз.

— Я всё равно не скажу.

Улыбка исчезает, зато в глазах появляется злость. Хватает мою руку и тянет на себя, мне приходится наклониться к нему, и наши лица оказываются в полуметре друг от друга.

— Ты думаешь, я шучу. Зря. Я всегда добиваюсь чего хочу. И в отличие от тебя я могу сказать, что мне нравится на самом деле, а что нет. Заниматься сексом с тобой, мне понравилось. И я тебе обещаю, это был не последний раз. У меня сейчас появилась куча аргументов, чтобы отнести тебя в номер и бесконечно долго трахать тебя, пока ты не признаешься.

Пытаюсь выдрать руку, но он так крепко держит, что мне становится больно. В носу щиплет. Ещё не хватало сейчас разрыдаться перед ним.

— Господи. Как же я тебя ненавижу! — бросаю ему в лицо. — За твоё хамство, за грубость, и бессердечность. Ты настоящий садист. Тебе мало того, что ты мучаешь меня столько лет, теперь ты придумал забаву поинтереснее. Хочешь издеваться надо мной дальше, да?

— Знаешь, Лена. Ты, кажется, забываешься. Ты сама продалась мне. Ещё тогда шесть лет назад. Ты хотела замуж, хотела хорошей жизни? Ты её получила. Я закрывал глаза на все твои похождения и любовников. Ты неблагодарная шалава, а строишь из себя недотрогу. Другая бы на твоём месте ноги бы мне целовала, а ты ещё и недовольна.

Его слова словно выстрел в тишине. Я совсем не ожидала, что он думает о себе как о благодетеле.

— Я продалась? Когда это я продалась? Ты пристал ко мне в тот вечер. У меня было день рождения. Мне исполнилось восемнадцать. А ты увёз меня из клуба и лишил девственности. Я могла подать на тебя в полицию, но была слишком неопытна в таких делах. Ты не спас меня. Нет, Кирилл. Ты изнасиловал меня, а потом также насильно заставил выйти за тебя замуж.

— Ого! Вот это ты навыдумывала. Целая сказка получилась. Они у тебя, кстати, прекрасно получаются. Вот только ты забыла упомянуть про деньги. За ночь с тобой я заплатил. Уж очень Ксюша расхваливала тебя.

Мир будто перестаёт существовать. Все голоса и шумы тонут в пустоте. А в мозгу бьётся только одна мысль.

«Ксюша продала меня? Ксюша продала меня!»

Нет, это не может быть правдой. Не может. Ведь так нельзя. Продавать людей без их согласия. Я ведь не вещь и не растение и даже не животное. Я человек. У меня есть права и желания. Право на свободу. Но…как так? Как я оказалась в этом безумии? Остановите мир, я сойду. Господи, неужели мне мало досталось и даже тот человек, которому я верила, оказался предателем? Ксюша цинично продала меня и мою девственность, а я все шесть лет это всё расхлёбываю, не догадываясь, почему он так груб со мной. Теперь всё сходится. И стремительный отъезд Ксюши за границу. И отношение Кирилла ко мне. Он ведь думает, что я продажная. А я ведь ничего не знала.

— Лена.

Голос Кирилла доносится откуда-то издалека. Он трясёт меня за плечо. Постепенно мир возвращается. Лёгкие жжёт огнём от недостатка кислорода, я делаю глубокий вдох и шумно выдыхаю.

Глава 14

— Я не просила себя продавать, — первые слова, которые я могу произнести, после шока.

Кирилл сидит передо мной на карточках и растирает мои руки.

— Ясно.

Ясно? Это всё, что он может ответить? Даже не смотрит на меня. Ну конечно, ему же привычнее думать обо мне плохо. Пытаюсь выдернуть руки, но он не отпускает.

— И где сейчас твоя подруга? — голос жёсткий, сухой.

— Она на гастроли уехала. После этого я её больше не видела.

— Ещё бы деньги получила и решила свалить.

— И много ты ей заплатил?

— А ты типа не знаешь?

— Нет.

— Полляма.

— Пятьсот тысяч?

У меня опять глаза чуть на лоб не лезут. Шесть лет назад это была немаленькая сумма, да и сейчас тоже.

— Охренеть! Но зачем? Я не понимаю.

— Чего именно?

Он отпускает мои руки и садится напротив.

От его ответов ещё больше вопросов. Он смотрит на меня с каменным лицом. Знать бы его мысли. Я всегда мечтала обладать такой способностью, как стало бы легче жить, если просто суметь прочитать то, о чём он думает.

— Не понимаю, зачем она предала меня. Хотя нет, это я понимаю. Всё ради денег. Да? Тогда не понимаю, зачем ты покупал меня? У тебя же женщин, скорее всего, штук сто, на любой вкус. Я то тебе зачем понадобилась?

— Потому что она сказала, что ты девственница.

— Ты так говоришь, будто тебя обманули?

— А разве нет?

— Откуда тебе знать? Ты же был пьяный в стельку. Грубый, омерзительный. Фу!

— Зачем тогда согласилась?

— А ты меня спрашивал? Ты же как животное вцепился в меня, в машину затолкал, а потом изнасиловал. Ты мне сделал больно!

— Не заливай. Не насиловал я тебя. Сама в койку прыгнула.

— Я ничего не знала о вашем договоре с Ксюшей. У меня был день рождения. Она предложила отпраздновать в баре, где работала. Мол я вас проведу бесплатно, посидите, выпьете, с парнями познакомитесь. Откуда мне было знать, что она меня продаст?

— Посидите, выпьете, — передразнил он меня. — А ещё говоришь, что девственница. Многих так обработали? Какой я у вас по счёту был?

— Ты совсем дурак или прикидываешься? Я тебе русским языком говорю, что это был мой день рождения. Восемнадцать мне исполнилось. Не ходила я никуда. Работала до одури везде, где приходилось. И посудомойкой, и уборщицей. В универ поступить мечтала. Не знала я про замыслы Ксюши ничего. Не знала! — я уже ору на всё кафе. Меня бесит его тупость и упрямство.

— То есть ты хочешь сказать, что и денег даже не видела? — судя по сарказму в его голосе, он мне не верит.

— Представляешь, нет, — рявкаю я.

— Села и успокоилась, — командует Кир. Я оглядываюсь, вижу удивлённые взгляды посетителей и сажусь обратно.

— Почему раньше молчала? — продолжает допрос.

— А как я должна была тебе рассказать о том, о чём не знала?

— Ясно.

Официант приносит заказ и как-то быстро сбегает.

— Ешь, — опять командует Кир.

— Есть сэр.

Мы молча жуём, не глядя друг на друга. Боже, что за сложный характер! И к чему были эти сотрясания воздуха, если он всё равно не поверил.

— Значит так, — говорит Кир, как только заканчивает обедать. — Сейчас мы едем к твоей матери…

— Нет.

— Я сказал «да». Мы едем к твоей матери. Я должен посмотреть, где жил Ваня. А потом едем домой. Всё ясно?

— Ясно.

Мы встаём и выходим из кафе. Машина уже готова. Кирилл недовольно осматривает колеса, но вариантов нет. Садимся.

Кто бы мог подумать, что он всё это затеял ради Вани. Неужели он действительно заинтересован в его судьбе. Но глядя на его суровое лицо со шрамом, ощущение, что ему всё равно. И меня внезапно озаряет.

А что, если он сам из детдома? Может, поэтому он такой грубый и общаться не умеет и «Дом ребёнка» спонсирует?

Смотрю на него внимательно. Пытаюсь представить себе, какой он был маленький, как Ваня и жил один без папы и без мамы. И мне становится его безумно жалко. Это же надо какой он сильный, не сломался, ещё и успешным каким стал. Если, конечно, моя догадка верна.

— Адрес.

— Строительная пять.

Наш посёлок небольшой, его можно за час объехать по периметру, а по диагонали и того меньше. За десять минут доезжаем до нужной улицы. Здесь находятся старые двухэтажки. Дома облезлые, район старый, неблагополучный. Везде растаявшая за день грязь чавкает под ногами, и на мои белые кроссовки быстро налипают комья земли.

Иду впереди. Хочется сбежать отсюда, но сзади идёт Кир и шагу в сторону сделать не даст. По привычке жду насмешку или издёвку, но он молчит. Заходим в подъезд. Здесь воняет мочой и сыростью. Поднимаемся по лестнице. Здесь ничего не изменилось. Только если всё стало страшнее. Дверь в квартиру приоткрыта. Толкаю её и ужасаюсь. Здесь невозможно жить. Пол покрыт толстой коркой грязи, даже краски не видно. Когда я жила, хотя бы иногда мыла. Я сжимаюсь в комок, не хочу идти дальше, но Кир толкает в спину.

— Иди.

Это что особая форма садизма?

Прохожу в зал. Советская стенка с разбитыми стёклами, обшарпанный разложенный диван, будто его с помойки притащили. А на диване мама сидит…или, вернее, то, что от неё осталось.

— Чё припёрлись? — шамкает она как старуха, а ведь ей сорок пять.

— По душу твою пришёл, — неожиданно басит Кирилл и надвигается на неё набычившись.

— Чевой-то?

— От сына отказалась?

— Забрали, суки. Не отказывалась я.

— Мой тебе совет Яга, забудь про него и даже не пытайся вернуть, иначе пздц тебе придёт.

Она молчит, смотрит на Кирилла снизу вверх отёкшими глазами. Меня трясёт. Бьёт озноб. Кишки скрутило до рези в желудке. Не хочу слушать их разговор и иду в свою бывшую комнату. Здесь, скорее всего, и жил Ваня. Немного чище, чем в зале. Подхожу к окну, смотрю в мутные стёкла. Картинки прошлого мелькают перед глазами. ДЕлаю шаг назад и слышу скрип половицы. Половицы, которую я использовала как тайник. А я и забыла об этом. Приседаю, корябаю доску, пытаясь подковырнуть. Она поддаётся с четвёртого раза. Открываю. Все мои сокровища тут. Камешки с берега необычной окраски, валентинка Артёма и моя тетрадь, в которую я записывала мысли и истории, делала зарисовки героев и мечтала купить компьютер, чтобы напечатать их и отправить в издательство. Достаю всё, рассовываю по карманам, а тетрадь прижимаю к груди. В комнату входит Кир.

— Что делаешь? — спрашивает тихо.

— Вещи…свои…забираю.

— Забрала?

— Да?

— Тогда пошли.

Киваю и иду вслед за ним.

Глава 15

Мать всё так же сидит на диване, только теперь выглядит пришибленной. Не знаю, что ей сказал Кир, но явно ничего хорошего. Мне её и жалко и в то же время обидно за своё неудавшееся детство, за то, что лишила меня нормальной семьи и будущего. Проходим мимо. Кир всё так же за моей спиной.

— Дай денег, — неожиданно напоследок звучит её скрипучий голос. Кир оборачивается и показывает ей фигуру из трёх пальцев.

— У тебя же есть деньги. Хочешь, чтобы я отстала от Ванюшки — дай денег.

— Я тебе уже сказал, что с тобой будет, если не отстанешь.

— Да мне всё равно, чё хошь со мной делай. Выпить хочу. Дай денег.

— Пошла на хер.

— А хочешь отсосу. У меня зубов нет, говорят, хорошо получается.

Я не выдерживаю и бегу из квартиры подальше от этого позора и ужаса. Мне страшно видеть, как из доброй женщины за десять лет она превратилась в деградированное существо, которое кроме, как о выпивке и думать ни о чём не может.

Выбегаю из подъезда и поскальзываюсь на первой попавшейся луже, падаю на колени. В бесстлье бью кулаками по луже, вода ледяная, пальцы ломит. Я вся грязная так же, как моя душа замарана пожизненно. Смогу ли я когда-нибудь смыть эту грязь? Реву и продолжаю стоять на коленях.

— Ну-ну. Нашла из-за чего рыдать.

Кир поднимает меня за подмышки и ставит на ноги.

— Успокойся. Не стоит оно того.

Прижимаюсь к его груди и обнимаю за талию. Мне сейчас нужны объятия как никогда. Как в детстве, когда мама обнимала и сразу всё плохое оставалось позади. Но Кир стоит как истукан, руки висят вдоль тела, он даже не пытается меня обнять. Господи, ну а я что хотела. Что он меня сейчас приголубит после всего, что он увидел? Отталкиваю его и иду к машине. Я одна. И мне никто не нужен. Только мой сын.

Открываю дверь и хочу сесть, но Кир останавливает меня.

— Подожди, сначала вытрись.

— Чем?

У меня с собой ни салфеток, ни бумаги. Кир достаёт из-под сиденья полотенце и вытирает мне руки. Хочу забрать его, но он не даёт. Молчит. А когда руки более менее чистые, наклоняется и вытирает мои штаны, как маленькому ребёнку.

— Всё можешь садиться.

Полотенце летит в рядом стоящую мусорку. Мы садимся. Машина трогается. И я чувствую радость, что, наконец, уезжаю отсюда.

Скорость и тишина — лучшие спутники в дороге, когда бежишь от своего прошлого.

Сама не замечаю, как сон накрывает меня.

*** ****

Просыпаюсь от визга тормозов. Острая боль в виске. Меня прижимает к стеклу, я даже не могу поднять руки, чтобы оттолкнуться. Открываю глаза и вижу перед собой освещённый кювет. Он приближается. Удар. Меня бросает вперёд, но ремень безопасности удерживает и откидывает назад.

*** ***

Башка болит. Хорошо же меня приложило об руль. Пытаюсь выбраться. Грудь взрывается болью. Пздц! Что за грёбанная дорога. Лена. Где Лена? Темно. Ни черта не видно. Протягиваю руку в сторону, ощупываю соседнее сидение. Никого.

Неужели вылетела? Бл*ть, угробил девчонку.

Ощупываю ремень безопасности, чтобы отщёлкнуть его. Глубоко вдыхать не могу. Дышу мелкими глотками, чтобы рёбра не бередить. Похоже, сломал при ударе. Надо выбираться. Толкаю дверь. Не поддаётся. Делаю ещё усилие. Больно то, как. Так. Передышка. Дышу. Раз, два, ещё раз. Дверь, наконец, поддаётся. Выползаю через раскрывшуюся щель и выпадаю на пожухлую траву. От простого движения бок болит и горит огнем. Что за хрень произошла? После очередной кочки машину повело. Да хрен с ним. Потом разберусь. Надо найти Лену.

Заставляю себя встать. Вытаскиваю из кармана телефон, включаю фонарик. Яркий свет ослепляет. Освещаю землю, внедорожник, свечу на передние сидения. Лена там на месте. На лбу кровь. Подлезть через салон не смогу, надо обойти. Карабкаюсь на обочину, ноги разъезжаются, от каждого движения боль в груди. То, что я мог бы сделать за несколько секунд, теперь барахтаюсь минут пять, но всё-таки забираюсь. Обхожу машину. Спускаюсь обратно в кювет с другой стороны. Дёргаю дверь. Поддаётся. Лена вываливается, повисая на ремне. Свечу на её голову. Вроде только кожа лопнула. Ничего заштопают. Главное, чтобы кости целы были.

Отстёгиваю ремень и, придерживая одной рукой, опускаю на землю.

— Лен, Лена. Приходи в себя. Давай.

Шлёпаю по щекам, но реакции никакой.

— Лена, ты меня слышишь? А ну, приходи в себя. У нас с тобой сын. Помнишь? Ты Илюхе нужна. И Ваньке тоже. Лен!

Руки у неё ледяные. Щупаю пульс на руке, потом на шее.

Есть. Еле ощутимый, но прощупывается. Выдыхаю. Так. Что теперь делать? Надо позвонить. Набираю Петровича. Он начальник службы безопасности.

— Да. Здравствуйте, Кирилл Борисович.

— Я тут в аварию попал. Когда сможешь подъехать?

— Где?

— Тридцатый километр по трассе от Знаменки.

— Часа три понадобится. Раньше не получится на машине. Там дорога плохая.

— Ты должен быть здесь через час. Максимум. И мне абсолютно фиолетово, как ты это сделаешь.

— Понял. Всё сделаю.

Сую телефон в карман и подхватываю Лену на руки. Приседаю от боли. Даже в глазах темнеет. Надо оттащить её подальше. Вспоминаю, что в багажнике у меня плед лежит. Достаю и кутаю Лену в него. На улице уже подмерзает. А у неё руки ледяные. Растираю их.

— Ща Лен. Подмога приедет. Подожди. Ты главное — в себя приди. Слышишь? Ты мне ещё нужна. Смотри не смей мне тут умирать, а то к Наташке уйду. А она мне не очень нравится. Да секс с ней так себе. Но если ты сейчас не очнёшься, имей в виду, ты свой шанс потеряешь.

Несу всякую чушь, лишь бы не молчать. Но это действует. Лена поворачивает голову и стонет.

Глава 16

Мне тепло и уютно. Не помню, когда мне было так хорошо. Мягкая ткань одеяла окутывает тело. Выспалась, как давно уже не высыпалась. Потягиваюсь и чувствую, как боль отдаётся в плече. С чего бы это? До слуха, будто сквозь покрывало доносится низкий хриплый голос. Приоткрываю веки и вижу едва различимое в темноте лицо Кирилла.

— Лен, всё будет хорошо. Я тебя вытащу отсюда.

— А что случилось? — хочу спросить, но из горла доносится хрип, во рту всё пересохло. Прокашливаюсь и повторяю вопрос.

Постепенно приходит чувствительность ко всем конечностям. Я начинаю чувствовать, что у меня замёрзли ноги. А рукам, наоборот, горячо и их не переставая растирает Кир своими руками.

— Заплатка, которую этот говнюк поставил на запаску, лопнула. Вот нас и занесло, — объясняет Кирилл. — Ты как? Где болит?

Его слова проникают в мой мозг, и медленно тянутся. Мне кажется, что я даже чувствую, как думаю. Как медленно усваиваю и понимаю, что он только что сказал.

— Понятно.

Киваю и хочу поднять руку, чтобы почесать лоб. Там что-то прилипло и кожу тянет. Но Кирилл держит руку.

— Тшш, не надо. Не трогай. Ты голову разбила. Вроде ничего страшного, только кожу повредила. Но врачи сейчас зашивают хорошо, даже шрама не останется.

Голова начинает болеть.

— Понятно…а ты? …как?

— Я в порядке.

— У тебя тоже кровь на лице.

— Царапина. Почему у тебя такие руки холодные?

— Они всегда такие.

Хочу подняться.

— Может, пока не стоит. Вдруг у тебя кости сломаны.

Как-то неожиданно слышать нотки беспокойства в его голосе.

— У меня ничего не болит. Кроме головы.

— Ну вот и лежи.

— Холодно.

Он тут же помогает мне подняться и садит на свои колени, прижимая к себе.

Утыкаюсь в его грудь. От него пахнет удивительно знакомым ароматом. Смесь хвойных ноток с чем-то древесным и цитрусовым. У меня даже слюна выделяется. Напоминает одеколон «Шипр» только менее резкий. Папа им любил душиться. От Кирилла исходит волна жара, я моментально согреваюсь.

— Ты там уснула, что ли?

Рука скользит под подбородок, обхватывает его и поднимает моё лицо, так что мы смотрим в глаза друг другу. Глаза уже привыкли к темноте и свету, который разливается от луны.

— Тебе нельзя спать, — шепчет тихо.

— Я не сплю.

— Молодец.

— Мы будем сидеть здесь?

— Подмога уже едет. Может, час придётся подождать. Выдержишь?

— Конечно.

— Уже не так холодно?

— Нет. Ты горячий.

Он довольно усмехается и тут же кривиться.

— Тебе больно? Что-то повредил?

Я хочу отстраниться, но он не даёт. Держит на груди.

— Всё нормально. Об руль немного ударился.

— Надо осмотреть.

— Ты что врач?

— Нет. Но…

— Всё хорошо. Сиди. Мне так спокойнее.

Сейчас мне совсем не хочется с ним спорить. Именно в этот момент, когда Кир становится заботливым, мне хочется насладиться и посмаковать его тепло. Все попытки мозга напомнить, что он хам и изменщик, я заталкиваю подальше, с мыслью, что подумаю об этом потом.

Время застывает. И я почему-то рада, что мы вот так сидим вместе. Провожу ладонью по его груди, обтянутой рубашкой.

— Расскажи что-нибудь о себе, — прошу его.

Он напрягается.

— Что именно?

— Какой ты был маленьким?

— Вредным.

Молчу и жду продолжения, затаив дыхание. Впервые за всё время с нашего знакомства мне даётся возможность заглянуть в приоткрывшуюся дверь его прошлого, чтобы лучше понять.

— Хулиганил много. Часто получал от бабушки. Она у меня жёсткая женщина была.

— А мама и папа не защищали тебя?

— Отца я не знал. Мать вышла за другого, когда мне было пять, оставила у матери. Вот я с бабушкой и жил.

— А я думала ты из детдома.

Снова усмехается.

— А что благотворителями могут быть только детдомовские?

— Нет. Просто так подумала. Ты же ничего о себе не рассказываешь.

— Ты не просила раньше.

— Неправда. Первый год после свадьбы я пыталась общаться с тобой, но ты меня не замечал.

Молчит. Мне хочется, чтобы он ещё рассказал о себе, но боюсь перейти черту.

— Ты Ваньку забрать хочешь? — через несколько минут сам начинает разговор.

— Наверно…но ты же, скорее всего, будешь против. Да и не потяну сейчас его одна.

— Почему одна?

Замолкаю. Как-то не в тему сейчас о разводе говорить. Только на одну волну с ним вышли и не хочется, чтобы он опять закрылся.

— Ну и? — Кир требует продолжения.

Раз начала надо ответить.

— Я с тобой разводиться собралась.

— А с чего ты взяла, что у тебя получится?

— А зачем я тебе? Ты же меня не любишь.

— Чтобы жить в браке, любовь не нужна. Это удел слабых дебилов. Мне она ни к чему.

В небе виднеются огоньки, которые приближаются вместе с рокотом пропеллеров.

— О, Петрович вертушку пригнал. Скоро дома будем. Не кисни.

А я не кисну, только немного жаль, что подмога прилетела так быстро.

Глава 17

Прошло уже два дня, как я валяюсь в палате. Состояние стабильное, рану на лбу зашили. У меня оказалось лёгкое сотрясение мозга, и оно не представляет опасности для жизни. А лечащий врач настоятельно рекомендует находиться в больнице ещё неделю.

Но при этом, насколько я знаю, Кирилл в больнице не остался. Хотя судя по его состоянию у него тоже не всё хорошо. Сама не понимаю, почему думаю о нём постоянно. Он не выходит из головы ни на секунду. Может, если бы он был обычным зажравшимся хамом, я бы продолжала его ненавидеть. Но эта нелогичность в поступках…она мне непонятна. К чему ему помогать какому-то мальчишке. Ведь он для него никто, ещё один из множества таких же. Если я раньше думала, что Кирилл детдомовский, то это хотя бы объясняло его грубость. А тут…

Да и ко мне стал по-другому относиться. А может, я всё надумала? Конечно, надумала. Столько лет меня игнорил, а тут вдруг перестал. Не может такого быть. И если что-то изменилось, то где он сейчас? С Ильёй я разговаривала и вчера, и сегодня. У него всё хорошо. Он рассказал, что Кирилл ночует дома, а утром уезжает на работу. Но ко мне он так и не заехал. Я два дня его не видела. Хотя раньше мы месяцами могли не видеться, но после аварии, мне кажется, мы как будто стали ближе. И мысль, что он на работе опять с этой Наташей теперь не просто злит, а причиняет боль. Не хочу, чтобы он трогал её или целовал. Хочу, чтобы был только моим.

За последние два дня эти мысли выматывают. И хочется написать ему, спросить как у него дела? Но зачем? Ему это не нужно. Так почему я переживаю?

В дверь раздаётся стук, я вздрагиваю и с надеждой смотрю на дверь. А вместо Кира входит Наташа.

Зачем? Зачем она пришла?

Тот же надменный взгляд. На плечи небрежно накинут белый халат, из-под которого выглядывает чёрная блузка и юбка. Изящные туфли на высоком каблуке. Само совершенство и идеальность снаружи, а внутри злая и чёрная. Именно так я воспринимаю её.

В руках она держит бумажный пакет.

— Ну здравствуйте, Елена Александровна! Как вы? Как ваше здоровье? Кирилл Борисович попросил вас навестить. А то он слишком занят, — в словах столько яда, что, кажется, сейчас он брызнет из неё наружу. — Я вам фруктиков привезла.

— Оставь себе. Мне ничего не надо, — притворяться и быть вежливой с этой сукой я не собираюсь.

— А зря. Вам не помешали бы витаминчики, а то вы какая-то невзрачная и блёклая. Совсем не во вкусе вашего мужа. Даже странно, что он женился на вас.

— Тебя это не должно волновать. Тебя наняли работу свою выполнять, а не в личной жизни босса ковыряться.

Наташа делает несколько шагов в мою сторону, подходит к кровати и ставит пакет на кровать.

— А я бы поспорила насчёт того, имею ли я право ковыряться в его жизни или нет. Печать в паспорте это всего лишь печать. На самом деле ты для него никто. Ты ничего о нём не знаешь. Когда у него день рождения? Какой предпочитает кофе? А как кончает? Знаешь?

Вот сволочь! Самое главное — сейчас не дрогнуть и дать отпор. Сжимаю кулаки, ногти впиваются в ладонь, но так даже лучше. Это приводит в чувство и заставляет меня стать жёстче.

— Ты его подстилка, поэтому и знаешь, какой кофе он любит и выполняешь его поручения. А гостинцы можешь оставить себе, тебе полезнее. Зависть она такая — изнутри разъедает.

— Зависть? — она фыркает. — Ты думаешь я тебе завидую? Больно надо. Меня вполне устраивает моё положение. Придёт время и Кир сам с тобой разведётся. Ты только не забывай почаще творить всякую дичь, чтобы он окончательно убедился, как ты никчёмна.

— Кир никогда не будет с тобой, даже если мы разведёмся. Он тебя просто имеет, как и всех других, — цежу сквозь зубы. — Пошла вон!

— О, болонка научилась тявкать. Как интересно, — Наташа окидывает меня взглядом с ног до головы. — Ну что ж, не буду тебе мешать. А меня ждут дела. Надо ублажить моего сладкого любовничка, мы ведь так давно не виделись. Он наверно соскучился и набросится на меня с порога, как только я приеду к нему домой.

Всё это сказано елейным голоском, сладко-приторным, от которого меня тошнит. Мне хочется броситься на неё, расцарапать лицо и выдрать волосы, но это будет признание того, что она достигла своей цели. Ведь она для этого и приехала. Я уверена, чтобы выставить меня тварью в глазах Кирилла.

— Сомневаюсь, что у него остались силы после нашей поездки. Но ты попробуй, может, и тебе что-нибудь перепадёт, например, минетик.

Её взгляд полыхает, а я чувствую удовлетворение. Она хочет ещё что-то сказать, но в палату входит медсестра. Наташа задирает нос, резко разворачивается и выходит.

Глава 18

Минут пять я радуюсь победе, хоть маленькой, но победе. Никогда не умела противостоять таким грымзам. Это такой тип людей, которые считают, что они стоят выше остальных. И в школе такие встречались и на работе. Они-то и гнобили меня, пытаясь доказать всем, что я никто. В школе я действительно себя так и чувствовала и не могла даже слово сказать поперёк. А когда уехала от матери, на работе меня защищали девчонки, с которыми работала. Сейчас я впервые отстояла саму себя. И меня прям распирает от гордости. Пока не доходит, что эта стерва едет ко мне домой. К моему сыну и мужу. Пусть мужу на словах, но он мой. Вновь всплывает картина, как Кирилл ритмично двигается позади своей помощницы, придерживая её за бёдра. А эта сучка, распластавшись на столе, стонет, прикрыв глаза. Ненавижу. Мне надо домой. Срочно домой, чтобы вышвырнуть её и не допустить гадины в своём доме. Иду к врачу в кабинет. Благо застаю его на месте.

— Выпишите меня. Мне домой надо, — говорю сразу с порога.

— Елена Александровна, я же вам говорил, вам нужен покой, отдохнуть. Мы за вами понаблюдаем, удостоверимся, что с вами всё хорошо. Тогда и поедете домой, — успокаивает меня доктор.

— Я чувствую себя отлично. Если надо пить какие-то лекарства, напишите, я куплю и буду пить их, но оставаться здесь я не хочу. Выписывайте.

— Я не могу.

— В смысле «не могу»?

Врач мнётся. Вижу, что он боится ответить.

— Говорите, — я приказываю ледяным голосом, даже сама немного пугаюсь его.

— Ваш муж сказал присматривать за вами.

— Зачем? Чтобы я не сбежала? — у меня от удивления распахиваются глаза.

— Ну я бы так не сказал. Он просто переживает за вас…

— Переживает? Не смешите меня. Ему вообще фиолетово, что со мной. Выписывайте меня!

— Елена Александровна, будьте благоразумны.

— Вы не имеете права удерживать меня силой.

— Не имеем, — соглашается врач.

— Тогда почему не даёте мне написать отказную? Ведь это моё решение и в таком случае с вас снимается вся ответственность.

— Давайте вы не будете принимать поспешных решений. Я понимаю: вы рассержены, расстроены, но ведь своим поступком сделаете только хуже себе, — доктор говорит спокойно и мягко, словно убаюкивает. — Тем более, вы можете позвонить вашему мужу по телефону. И обговорить всё с ним.

Эта простое решение мне даже в голову не пришло, потому что мы с Кириллом никогда не разговаривали по телефону. Не разговаривали, не переписывались, не созванивались по видеосвязи. Только в исключительно редких случаях. Да и о чём говорить с человеком, которому всё равно, есть я или нет. А сейчас у меня есть причина. Очень веская.

Беру телефон в руки, листаю телефонную книгу и несколько секунд смотрю на контакт под названием «Муж». Нажимаю и выхожу из кабинета. Разговор с Кириллом даже самый обычный для меня как преодоление барьера. Гудки.

— Да? — в трубке раздаётся его низкий голос, и у меня слабеют колени. Вот же дурость!

Молчу.

Всё, что хотела сказать вылетело из головы.

— Лена? — ещё раз переспрашивает Кирилл.

— Да, — сглатываю вязкую слюну, во рту всё пересохло. — Кир…Я хотела спросить… ты дома?

Я будто не фразу сказала, а стометровку пробежала, так колотится сердце.

— Еду.

— Куда?

— Почему спрашиваешь?

— Просто…с кем Илья?

— С няней.

Молчу, не знаю, что ещё сказать.

— Только это хотела узнать?

«Нет, не только. Хочу узнать, это ты подослал свою помощницу ко мне или нет?», но вместо этого говорю совсем не то.

— Спасибо за гостинцы.

— Какие?

— Которые ты передал через свою помощницу.

— Наташ приходила?

— Да. Значит, не ты её прислал?

— Я сейчас приеду. Поговорим.

Он кладёт трубку, а меня трясёт. Вот что за человек загадка. Сказал, что сейчас приедет. Он что ехал ко мне? Или просто мимоходом?

Жду его в палате, а через десять минут он заходит как ни в чём не бывало. Спокойный, уверенный, только движения кажутся немного скованными.

— Как ты? — спрашивает с порога и подходит ко мне.

— Хорошо. Вот просила выписать меня, даже отказную хотела написать. А не дают. Ты случайно не знаешь причину?

— Нет, — отвечает уверенно, даже не моргнёт.

— Так говоришь, Наташа к тебе приезжала?

— Да. Я так и не поняла, для чего заехала, то ли гостинцы передать, то ли воссоединением с тобой похвастаться.

— Ммм. Ясно.

— Что тебе ясно?

— Значит, домой захотела?

— Кир ты меня вообще слышишь?

— Слышу.

— Так ответь на вопрос.

Глава 19

— Тебе идёт эта пижама. А ещё лучше без неё.

Зажимает меня между спинкой кровати и собой. Ладонь накрывает мою грудь, и сквозь тонкую ткань я чувствую его жар. Соски напрягаются моментально.

— Кир! Что ты делаешь? Мы же в больнице.

Господи! Ненавижу своё тело. Оно выдаёт меня с головой. Его колено уже у меня между ног, а другой рукой он обнимает меня за талию.

Стоит надо мной склонившись, но к губам не прикасается.

— Хочешь повторить?

И в этот момент он трётся коленом о мой лобок. Мне приходится прикусить губу, чтобы не застонать.

— Мы можем закрыться здесь. Хочешь?

Смотрю в его ореховые глаза, перевожу взгляд на губы. Почему он не целует? Сама не понимаю, почему меня это задевает.

— Ну же, Лена. Скажи «хочу».

— Зачем? — выдавливаю из себя. Стараюсь не поддаваться его магнетизму. — Зачем ты меня спрашиваешь? Разве тебя волнует моё мнение?

Упираюсь в его грудь ладонями, чтобы сохранить хоть какую-то дистанцию. Замечаю, как Кир морщится.

Скольжу ладонями по его широкой груди вниз, на его лице появляется довольная улыбка. Он думает, я сломалась и хочу сдаться, но меня интересует то, что под футболкой. Как только нащупываю край, задираю её вверх и вижу эластичные полоски на рёбрах и огромную гематому на груди, от которой лучиками расходятся кровоподтёки.

— У тебя сломаны рёбра! — вскрикиваю я.

И всё желание тут же улетучивается.

— Не сломаны. Так. Царапина, — равнодушно отвечает Кир и поднимает моё лицо за подбородок, чтобы я больше не рассматривала его грудь.

— Ничего себе царапина. Как ты вообще ходишь ещё? И почему тебя не госпитализировали до сих пор?

— Потому что я сам решаю, надо мне это или нет.

— У тебя там синяк размером с мяч. Тебе нужен покой, — продолжаю настаивать я.

Кир закатывает глаза.

— Женщина, мне лучше знать, чего я хочу. И на данный момент я хочу тебя.

— И как ты собираешься это сделать? У тебя что совсем отсутствует инстинкт самосохранения?

— Ну если ты так сердобольна, то можешь удовлетворить меня и своим милым ротиком.

— Ты ненормальный.

— Почему же? — поднимает бровь.

— Потому что у нормального человека на первом месте должно быть его здоровье.

Он всё ещё нависает надо мной, но я скрещиваю руки на груди и умудряюсь даже в таком положении принять независимый вид.

— Удовлетворение потребностей — это тоже здоровье.

И что ему ответить на это?

— Я…я, — мне ничего не приходит на ум, что сказать.

— Ну вот и отлично.

— Я хочу домой. К сыну. Выпусти меня.

— Тебя никто не держит.

— Но врач сказал…

— Хорошо. Собирайся. Отвезу домой.

Он резко опускает руки и отворачивается. И я должна радоваться, что он отстал, а радости нет.

Быстро собираю вещи, их немного и иду вслед за Кириллом. Заходим в кабинет к врачу.

— Сеня, мы поехали, — говорит доктору и жмёт ему руку.

— А выписку? — удивлённо протягиваю я.

— Она тебе нужна? — Кир смотрит с насмешкой. — Может ещё и больничный оформить?

— Нет, но…

Видя моё недоумение врач Арсений Витальевич, наконец, поясняет:

— Елена Александровна, не переживайте, я всё оформлю и вышлю на почту.

— Аа, ну хорошо.

До дома едем молча, хотя у меня такой сумбур внутри. Хочется задать массу вопросов, но я сижу, сложив руки на груди. Изредка поглядывая на Кира. Зато по его лицу ничего не прочитать. Будто он поймал дзен и так и живёт с ним.

Мысли возвращаются к тому вечеру, когда мы сидели в кювете и свободно разговаривали. Как он переживал за меня, тёр руки и обнимал, пытаясь согреть. Вроде случай такой нехороший — авария. А я бы, наверно, ещё раз её пережила, чтобы вернуть те мгновения. Кир опять отгородился от меня и забаррикадировался.

— Завтра будет приём. Я хочу, чтобы ты присутствовала, — неожиданно заявляет он.

— Приём? А по поводу?

— Годовщина предприятия. Нас пригласили.

Даже не смотрит на меня. Может, и к лучшему, а то у меня сейчас наверно вид дебильный. Я борюсь с улыбкой, которая нагло пробивается на лицо. Впервые Кир хочет, чтобы я присутствовала на приёме и сопровождала его. Это как…как…Ведь это что-то да значит? Да? 

Но я не хочу показывать свою радость. Хмурюсь.

— А как же Наташа?

— Она тоже будет.

— Зачем?

— Она хороший секретарь, отличная помощница.

— И наверно, сосёт хорошо, — язвительно замечаю я.

— И это тоже.

Глава 20

Стоит только переступить порог дома, как меня едва не сносит ураган по имени Илья.

— Мамочка! Наконец-то ты приехала. У тебя спина болит? Или голова? Папа сказал, что ты сильно ударилась.

Слова из него сыпятся как из пулемёта. Обнимаю его и прижимаю к себе крепко.

— Я тоже очень скучала мой хороший.

От него пахнет родным, так сладко и по-домашнему, что я от удовольствия прикрываю глаза и лохмачу его волосы. А ещё после недели разлуки я вижу, как Илья похож на Кирилла. Взгляд, мимика — просто копия.

Весь вечер мы проводим вместе с сыном. Кирилл же снова уезжает. Как всегда, ничего не говорит, даже не прощается. И мне опять нехорошо на душе. Гоню эти мысли прочь. Стараюсь насладиться вечером и тем, что мы с Ильёй вместе, как раньше до этого происшествия. Я всю себя отдавала на воспитание сына. Но сегодня я чувствую себя недовольной. Мне как будто мало просто общения с сыном. То, что раньше для меня было самым главным внезапно …нет, не стало менее важным. Но захотелось ещё большего. Семейных вечеров, когда папа, мама и дети вместе смотрят комедию или играют в игру.

И когда я осознаю это, становиться грустно. Ведь Кирилл всем видом показывал и показывает, что ему это не нужно.

Илья спит. Я провожу ладонью по его волосам, а мне мерещится Кирилл. Наверно, он был такой же хорошенький, как и Илья. Не понимаю, как можно было бросить сына. Вот так просто…с бабушкой. Интересно, а он общается ещё с родителями? А бабушка жива? Если да, то почему он ни разу меня ни с кем из родни не познакомил. Стесняется? Или, может, скрывает, что женат? Тогда завтрашний банкет и моё появление будет под пристальным вниманием. Ох! Я представляю себя в толпе благородных и ухоженных девиц. Мне становится жутко страшно.

А что если я буду выглядеть хуже, или опозорю Кирилла, или упаду, или ляпну что-нибудь. Зажмуриваюсь. Ладони леденеют.

А там ещё будет Наташа. Она-то не упустит возможность втоптать меня в грязь при случае. А может, отказаться? Ведь не ходила до этого никуда, и сейчас могу без этого прожить.

Но какая-то сила, которая проснулась совсем недавно, толкает меня, поднимает, и я несусь к Зинаиде Степановне. Может, она мне подскажет, как быть. Мне надо поговорить. Очень надо.

Она часто остаётся до двенадцати, доделывает дела по кухне. Иногда мы даже пьём чай вместе. Вот и сейчас слышу, как она что-то напевает и моет посуду после ужина.

— Ой, Леночка. Как ты? — она улыбается так тепло, что я мне хочется ей всё рассказать. Как есть. Все сомнения и чувства.

— Всё хорошо. Ничего не болит. Очень рада оказаться дома.

— Может, чаю?

Киваю.

— Давайте вместе. Мне так хочется поговорить с вами.

Сидим до полуночи. Я рассказываю ей о том, что случилось, даже про первую ночь. Она вздыхает и качает головой, переживает, но не перебивает.

— А завтра Кирилл пригласил меня впервые на банкет. И я не знаю, как быть. Там будет элита. Его любовница, эта Наташа. Помощница. Я боюсь.

— Леночка, ты же сильная. Посмотри, какой ты путь уже прошла. Я думаю, тебе надо идти. Кто они такие, чтобы смеяться над тобой или посметь что-то сделать. Да и Кирилл Борисович не даст вас в обиду. Мне кажется. Он может и не сюсюкается с ни с кем, но есть в нём мужское начало. Не должен он бросить вас. Он ведь понимает, что вы в первый раз.

— Да? Вы так думаете? Ну хорошо, — кручу в руках чайную ложечку, чай уже давно выпит. — А вдруг я его опозорю. Я даже не знаю, как одеваться на банкет. То есть теоретически знаю. Читала. Но сама не собиралась.

— Ой, Лена, вот об этом вам надо переживать меньше всего. Сейчас в магазинах чего только не продаётся. Вам там и подскажут, и помогут.

После разговора с Зинаидой Степановной мне становится легче не столько от советов, а сколько от того, что высказалась и поделилась сомнениями.

Мы прощаемся, и я иду к себе в спальню. Долго ворочаюсь, вспоминаю, как Кирилл прикасался ко мне. Мне кажется, я даже его запах чувствую.

Вибрирует телефон. Сообщение от Кирилла. Открываю. А там фото луны в ночном небе, она будто укутана облаками. Очень чёткий и красивый снимок. Сердце подпрыгивает от радости, значит, и он думает о том же, о чём и я. Как мы сидели после аварии и смотрели в небо, он обнимал меня, и я испытывала к нему не ненависть, а совсем другие чувства.

Сижу в кровати, смотрю на фото и улыбаюсь, от осознания, что Кирилл думает обо мне. Не думала, что для меня это так важно.

А может ему тоже что-нибудь написать?

Но в голову ничего не приходит, кроме банального: «Ты где?». Появляется галочка, о доставке, но оно висит не прочитанным. Проходит минута, другая, пять. Я решаю лечь спать окончательно. Выключаю телефон и ложусь. А через несколько минут экран телефон мигает, предупреждая о сообщении. Хватаю телефон, открываю сообщение.

«Дома»

Как информативно. Блин. Мог бы написать и ещё что-нибудь. Сама не понимаю чего хочу. Но мне мало этого, мало одного слова. Хочется, чтобы он снова стал открытым и мы могли поговорить. Почему-то, мне кажется, не такой он и плохой, просто наверно, так жизнь сложилась. Он закрылся от всех, как и я. И не подпускает к себе никого. Мне приходит в голову озорная мысль, и поддавшись порыву, я скрещиваю ноги на постели и фотографирую свои коленки. Они вроде у меня ничего такие. Симпатичные. Гладенькие, а в свете ночника ещё и блестя красиво. Секунду думаю и нажимаю отправить.

Прочитано. Молчание. Блин, я наверно, зря это сделала. Вот дура! Теперь фиг знает, что он обо мне подумает.

А вслед за моим сообщением прилетает ещё одно:

«Сейчас приду».

Сердце отбивает чечётку по рёбрам от мысли, что он всё не так понял. А во рту всё пересыхает от мыслей, какой смысл скрывается за его сообщением.

«Ё-моё! А-а-а! — ругается мой внутренний голос и визжит в панике. — Что сейчас будет!»

Глава 21

А когда открывается дверь и на пороге появляется Кир, моё сердце бухает вниз. Страшно просто капец. Продолжаю сидеть на кровати, потому что не знаю, что надо делать. Боюсь самой себя. И того, что творю. Всё нелогично, неправильно. Он грубый, бесчувственный и изменил мне, а меня тянет к нему со страшной силой.

Как всегда, хмурит брови, молчит. Подходит к кровати и начинает раздеваться. Расстёгивает ремень, пуговицу, ширинку. Я слежу за его движениями, боюсь даже вздохнуть. Становится очень жарко, у меня полыхают щёки.

Стягивает футболку. Мышцы перекатываются под кожей, и мне нестерпимо хочется потрогать его руки. Огромный ушиб на груди в тусклом свете ночника отдаёт чёрно-фиолетовым цветом. А светлые тейповые полоски подчёркивают цвет синяка.

Я встаю на колени перед Кириллом, прикасаюсь аккуратно к раненой коже.

— Выглядит просто ужасно, — говорю тихо больше для себя.

— Наверно, — пожимает плечами.

Кожа кажется очень горячей. Ещё раз прикасаюсь к его груди, веду ладонью выше, опускаюсь ниже на талию. Он очень горячий. Очень.

Встаю на ноги, чтобы дотянуться до его лица, обхватываю лицо руками и тянусь к нему, трогаю губами лоб.

— У тебя температура!

На лице Кирилла растерянность, он, наверно, думал, что я его поцелую.

— Не выдумывай. Нет у меня ничего.

Тянет руки ко мне, хочет обнять, но я соскакиваю с кровати.

— Сейчас подожди. Я за градусником.

Бегу на кухню, аптечка у меня хранится там, хватаю её и возвращаюсь обратно. А в голове перебираю всё, что я знаю о сломанных рёбрах и бывает ли при ушибах высокая температура.

Тороплюсь, боюсь, что уйдёт, но когда захожу в комнату Кир уже раздетый, в одних боксерах лежит на моей кровати. Подхожу к нему, ставлю аптечку на прикроватную тумбочку. Открываю её, и на дне нахожу ртутный градусник. Электронных у нас три, но я им не особо доверяю.

— Подними руку.

— Зачем?

— Градусник поставлю. Температуру измерить хочу.

— Я никогда не болею. Нет у меня температуры.

Вот упрямый. Слов нет. Но я тоже умею проявить твёрдость.

— Вот давай и проверим. Подними.

К моему облегчению он слушается. Ставлю градусник, а Кир уже лезет рукой под халат.

— Ты что ещё в трусиках? Я думал, ждёшь меня раздетая.

Глаза у него лихорадочно блестят. И мне не нравится этот блеск. И вид болезненный, сейчас вблизи это особенно заметно.

— У тебя градусник, — напоминаю ему, а сама ловлю его руку, которая бесцеремонно лезет дальше. — Ну Кир, подожди немного.

— Не хочу.

— Пять минут ты можешь подождать?

— Нет.

— Да в кого ты такой упрямый?

— Ни в кого. Всегда таким был. Садись на меня.

Ненароком бросаю взгляд на его бёдра и вижу его возбуждение, бугор топорщится почти вертикально вверх. А от его предложения в коленях слабость. Резко отворачиваюсь, прогоняю эротичные картинки с нашим участием.

— Ты озабоченный, — кусаю щёку изнутри, чтобы не начать улыбаться.

— Кто бы говорил. Смотрите-ка, монашка, а на мой член смотришь, как кошка на сливки.

— Кирилл! Почему ты такой грубый? — я и так красная, а после его слов, мне кажется, у меня на лице уже лава растекается.

— Я говорю как есть. Хочешь меня, но стесняешься собственных мыслей. И себя.

— Я не стесняюсь…то есть стесняюсь, но я не смотрю на него как кошка на сливки. В мыслях даже не было его трогать.

— А зря. Мне бы очень хотелось.

— Давай сюда градусник.

Послушно поднимает руку.

— Так и есть. У тебя тридцать восемь и пять.

— Неправда.

— Тебе градусник показать?

— Нет. Я просто знаю, что не болею.

— Давай я горло тебе посмотрю.

— Зачем?

— Боже, Кирилл, ты как будто в детстве никогда не болел.

— Нет, никогда. Бабка в наказание в сени на ночь выставляла. Так что я закалённый.

— Бабка? В сени? Какой ужас!

— Не ужаснее твоего.

Прикусываю язык из-за его напоминания о том откуда я.

Ловит мою руку, подносит к губам и целует ладонь.

— Всё нормально. Ты не виновата в том, что было в детстве.

Смотрю в его глаза, ищу насмешку, но не нахожу. Неужели он искренне это сказал. Его губы щекочут чувствительную кожу ладони, но при этом мне безумно нравится его поцелуи. Они нежные. Нежные. Не резкие, не грубые, а ласковые. Заставляю себя с трудом вернуться к реальности.

— Кирилл, пожалуйста, покажи горло.

Он садится и открывает рот. Заглядываю, хоть в комнате и не очень светло, но даже этого света мне хватает увидеть, что горло отёкшее.

— Можешь закрывать.

Слушается. Я для верности ощупываю лимфатические узлы на шее, они тоже воспалены.

— Как я и говорила, у тебя, кажется, ангина. Надо вызвать врача.

— Не надо. Само пройдёт.

— Не пройдёт, — злюсь на него. Да что за человек-то такой. — Ангина — это опасное заболевание. От осложнений и умереть можно. Надо лечиться. Понял? Сейчас жаропонижающее дам, и горло надо прополоскать.

— Я не буду полоскать.

Это мы ещё посмотрим.

Заставляю его выпить таблетку. После пятиминутных пререканий он всё-таки соглашается. Потом ещё пять минут уговоров и он разрешает брызнуть лекарством в горло. Когда он ложится, его кожа пылает. Снова ставлю градусник, теперь Кирилл уже не сопротивляется. Он лежит с закрытыми глазами, но я знаю, что не спит. Температура уже тридцать девять. Успокаиваю себя, что таблетка ещё не подействовала. Но я не могу сидеть просто так над ним. Набираю тазик воды, добавляю немного уксуса, мне так Зинаида Степановна советовала, когда Илья болел. И начинаю протирать смоченным полотенцем лоб, шею, руки. Через час снова меряю температуру. Уже лучше тридцать восемь и две. Спадает. Кирилл спит, и я ложусь рядом с ним. Обнимаю за талию, прижимаюсь к нему всем телом. Не хочу, чтобы он болел. Кирилл поворачивается во сне набок и тоже обнимает меня. Его тяжёлая рука придавливает сверху. Сквозь сон слышу, что он произносит моё имя.

— Лена…моя.

Глава 22

Просыпаюсь оттого, что кто-то трогает мою грудь, вернее, кусает. Открываю глаза и вижу перед собой голову Кира, халат распахнут, а его горячее тело прижимает меня к постели. Моя грудь раскрыта, соски торчат от возбуждения, а Кирилл как котёнок, который играется с игрушкой, то укусит за сосок и, тогда меня пробивает током до самых пяток, то лизнёт другой, наблюдает, как они твердеют, и улыбается. Был бы котом, точно бы заурчал.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашиваю осипшим голосом.

Он поднимает голову.

— Прекрасно. Я же сказал тебе, что никогда не болею.

Говорит так спокойно, будто мы сейчас не в постели лежим, а его лицо не возвышается над моей грудью.

Тянусь рукой к нему, щупаю лоб. Действительно, холодный. Пытаюсь запахнуть халат, но Кир ловит мои руки и прижимает над головой к подушке. Кажется, сейчас поцелует, но вместо губ целует шею, ключицу. Может, боится меня заразить, поэтому избегает поцелуев. Хотя это не важно. То, что он творит со мной, то как я таю от его прикосновений, это куда важнее. Снова спускается к груди, втягивает сосок губами и я подаюсь всем телом вперед.

— Мне нравится твоя грудь, — говорит в промежутке между ласками.

— З-заметно…

— И не скажешь, что ты грудью кормила. Упругая, классная.

Снова накрывает грудь своим ртом, а у меня мысли путаются. Ну да, грудь у меня неплохая, после родов со второго размера до третьего изменилась. Я сказала это вслух или подумала? Не помню. Чувствую только как Кирилл привстаёт. Открываю глаза, чтобы посмотреть, что он делает и удивлённо замечаю на его лице… восхищение? Разглядывает меня. Тянет с бёдер трусики и снова разглядывает, поглаживая кожу на бёдрах. Мне становится неловко, он ведь сидит на коленях между моих ног, значит, ему всё видно.

Хочу привстать и свести ноги, но Кир не даёт.

— Лежи, — командует мне. — Хочу посмотреть на твоё тело. В прошлый раз всё было слишком быстро.

Неожиданно наклоняется и целует меня в пупок, а я резко втягиваю живот. Он продолжает языком рисовать узоры на коже. Если бы от ласк можно было упасть в обморок, я бы не приходила в сознание. Спускается ниже, от этого я напрягаюсь. Неужели он собирается…

За дверью раздаются быстрые шаги, мы успеваем среагировать в последнюю секунду. Кир запахивает халат и прикрывает меня собой.

Дверь в комнату распахивается и в комнату вбегает Илья.

— Мама! Доброе утро! Я проснулся.

Я наверно ужасная мать, потому что вместо того чтобы обрадоваться своему ребёнку я чувствую раздражение. Тело хочет продолжение сейчас. Сию минуту.

— Доброе утро, Илья! Мама пока занята, а ты иди умойся и зубы почисти, — вместо меня отвечает Кир, голос у него тоже хриплый. И мне становится немного смешно. Бедный второй день пытается добиться секса и не получается никак.

— Хорошо, пап. Я сейчас, быстро, как Соник, — отвечает Илья и убегает.

— Не торопись, — кричит ему вслед Кир. — Чисти зубы тщательно.

Переводит взгляд на меня.

— Чего улыбаешься?

— Просто.

— Имей в виду, сегодня ночью я завершу начатое. А может, и раньше.

— Хорошо.

— А сейчас нам пора собираться. Ты платье выбрала?

Киваю. Всё ещё не могу переключиться. Чувствую каждой клеточкой его тело, возбуждённый член, прижатый ко мне.

— А стилиста наняла?

Качаю головой отрицательно.

Действительно, вчера же думала, что с утра созвонюсь, а на часах уже двенадцать.

— Я своей знакомой позвоню. Она тебе поможет.

— Хорошо.

Как же приятно, что он решил помочь, — думаю я, пока через час не приезжает та самая знакомая. Заносчивая деваха по имени Жанна, с перекачанными губами и явно переделанным носом. Она окидывает меня глазами. Я же стою перед ней с банным полотенцем на голове и в вафельном халате после душа.

— Н-да, — вздыхает и закатывает глаза. — Ладно, приведу её в порядок. Ко скольки ты говоришь, надо?

— К пяти. Банкет в шесть.

Кир смотрит на мадам с иронией. А мне так неудобно. Вдруг из-за её мнения, он станет ко мне опять плохо относиться.

— Можешь идти Кирилл. Ты же знаешь, я не люблю, когда мне мешают.

— Ок.

Он направляется к выходу, но на полпути останавливается, оборачивается и подмигивает мне.

— Будь с моей женой ласковее, — кидает он перед тем, как выходит.

— Я сама вежливость, разве не заметно, — бурчит она и снимает полотенце с моей головы.

Я никогда не считала, что я плохо выгляжу. В салон хожу стабильно. Педикюр, маникюр, стрижка, процедуры для лица делаю по надобности, как советуют специалисты. Но Жанна бурчит из-за всего и стрижка у меня не очень, и такой маникюр уже не в моде. Я молчу, стараюсь с ней не пререкаться. Всё-таки от её мастерства зависит, как я буду выглядеть сегодня.

Три часа она колдует надо мной, и с её слов я понимаю, что они дружат, оказывается, давно. Но меня волнует только один вопрос. И я заставляю себя его задать.

— Вы с Кириллом спите?

— Мы с Кириллом? — и начинает ржать. Смех у неё как у лошади и никак не вяжется с милым переделанным личиком.

— Нет, конечно, — отвечает, наконец, просмеявшись. — Рассмешила. Я и Кирилл, надо же. Не бойся, не нужен мне твой Кирилл. Хотя он, конечно, очень интересный мужчина, но у меня свой есть.

После моего вопроса она будто оживает и начинает рассказывать об их дружбе. Оказывается, они давно дружат. И именно Кирилл помог ей с её стартапом, занял денег на раскрутку салона. Теперь же у неё сеть, и она не работает с клиентами. Только по просьбе Кирилла.

— Часто он вас просит о таких услугах? снова спрашиваю я, чтобы понять, насколько он любвеобильный.

Жанна останавливается и смотрит мне в глаза.

— Зря ты пытаешься это выяснить. Он вряд ли будет в восторге. Если хочешь быть с ним, то мой тебе совет — не лезь с подобными вопросами ни к нему ни к его друзьям. Он никого не пускает в свою жизнь. Радуйся, тому что есть. Ты уж прости за мои слова, но он и так тебя слишком возвысил. Даже не понимаю за какие заслуги. Ты совершенно не в его вкусе.

Глава 23

Молчу. Специально прикусываю кончик языка, чтобы не ответить ей что-нибудь резкое. А меня ведь так и подмывает. Никогда не понимала, когда лезут в чужую жизнь. Но с другой стороны, я ведь сама спросила. Прелесть таких людей, как Жанна в том, что они всё говорят в глаза. Пусть грубо, пусть бестактно, но зато за спиной шептаться не будет…наверное. Может, поэтому Кир с ней и дружит.

— Ну, всё. Готово.

Жанна довольно улыбается. И предлагает подойти к зеркалу. Она даже платье заставила другое надеть, забраковав моё. Слишком строгое, был её вердикт. Зато её платье чересчур открытое. Тонкие лямки вообще напоминают комбинацию.

Когда подхожу к зеркалу и вижу себя, испытываю странные чувства. Это и удивление, и радость. Удивление оттого, что макияж настолько лёгкий и идеальный, что почти не заметен. Я больше всего боялась, что буду выглядеть как штукатурная доска. И волосы вроде небрежно собраны в пучок, но эта небрежность аккуратная, натуральная. Вот только платье всё открытое. Грудь чуть не вываливается.

— Ну? Чего замерла? Не нравится?

Я тяну края выреза на груди, пытаюсь их хоть немного соединить.

— Может, брошью застегнуть? А то как-то открыто очень.

— Ты их сразить всех хочешь или чтобы тебя в монашки записали?

— Ну, хотелось бы не быть хуже… — и помолчав добавляю. — И Кирилла не опозорить.

— Ты за Кирилла не переживай. Они ему слово поперёк сказать боятся. А стоит ему представить тебя как жену, все захлопнутся. Вот только ты особо не верь никому, они в глаза улыбаются, а за спиной обсуждают.

— Это я уже знаю.

Снова оборачиваюсь к зеркалу.

— А вдруг скажут, что жена, как проститутка одета, — волна сомнений накатывает вновь.

— Господи. И где Кир тебя такую откопал? А тебе ли не по хрен, что о тебе подумают? Твоя главная цель Кирилл. Ты в первую очередь должна нравиться ему. Поняла? И если он тебя там же в сортире не трахнет, всё пиши пропало. Значит, уйдёт с другой.

Я хмурюсь от её рассуждений.

— Трахнет в сортире? Но разве это нормально? А как же гордость? Уважение?

— Нет, ты, конечно, можешь отказать ему, чтобы отстоять своё уважение. Вот только иметь он будет тогда другую.

— Дичь какая-то. Мы что в первобытном обществе находимся. И людьми управляют инстинкты?

— Когда у мужика бабла до хрена, он живёт по принципу, что хочу, то и делаю. Во всяком случае, я тебе рассказываю свои наблюдения. И это совсем не моё мнение, это то, что происходит в жизни. Людьми правит похоть и желание получать удовольствие. И твой Кир сам не раз это подтверждал. Если он изменится и будет к тебе относиться по-другому, считай это единственный случай из тысячи или из миллиона. Ну, не знаю, как-то так. И если тебе важно моё мнение, то ты выглядишь шикарно. Ещё плечи расправь, грудь вперёд, она у тебя красивая, и ты должна гордо её нести перед собой. Высокомерный взгляд, такой, что тебе плевать на всех. И вуаля, все будут у твоих ног.

Ох… Жанна так говорит, что я начинаю внутренне всё это чувствовать. Выпрямляю спину, поднимаю подбородок. Главное — не упасть, а то каблук просто высоченный.

Время близится к шести. В комнату входит Кирилл в сером костюме, который оттеняет его смуглую кожу. Он пробегается по мне глазами, и я сразу забываю и про спину, и про подбородок. Хочется накинуть на себя что-нибудь. Меня пугает его голодный взгляд.

— Готова? — отрывает глаза от меня и переводит на Жанну. Та загадочно улыбается.

— Как видишь, готова. Доволен?

— Вполне.

Лицо ничего не выражает, но я замечаю, как поднимается его кадык и он сглатывает. Значит, понравилось, как я выгляжу? Можно немного выдохнуть. Кир подходит ко мне, только сейчас я замечаю у него в руках коробочку. Он открывает её, и я вижу внутри на бархатной ткани сверкающее колье.

— Какое красивое, — восхищаюсь я, рассматривая искусно выполненную ювелирную работу и переливающиеся грани камней.

— Тебе.

Даже Жанна охает от восторга. Кир надевает колье мне на шею, а серьги надеваю я сама.

— Вот за что я тебя уважаю Кирилл, так за то, что ты не жмот! — хвалит его Жанна. Вижу, как он сдерживает улыбку, но всё равно видно, что ему приятно. Мне хочется его обнять, но не думаю, что сейчас самое лучшее время для этого.

— Спасибо! — благодарю его, он кивает, принимая мои слова.

Сверху на платье я накидываю меховую накидку. Она приятно ласкает мою кожу и мне, наконец, становится уютно.

Идём к машине, за рулём водитель, а мы садимся на заднее сидение. У меня колотится сердце от волнения. Всё-таки не каждый день я посещаю приёмы и банкеты. Чувствую себя золушкой, которая едет на бал. Лишь бы в двенадцать часов платье не превратилось в тыкву.

Машина трогается.

Рука Кира ложится на моё колено, я смотрю на него и встречаюсь с ним взглядом.

— Ты очень красивая, — говорит едва слышно, что, кажется, мне померещилось. Он точно что-то сказал?

Рука скользит выше по ноге, останавливается на бедре на секунду и поднимается выше к груди. Отводит в сторону накидку. От его взгляда и прикосновений я снова напряжена. А соски вот-вот проткнут тонкую ткань платья. Его рука ныряет под вырез и зажимает торчащий сосок между указательным и средним пальцем. Это мучительно сладко. Я замираю. Задыхаюсь. Меня бросает в жар. А он лишь слегка крутит его и продолжает пристально смотреть мне в глаза.

— Кир…

— Что?

— Если ты не перестанешь, я боюсь не смогу выйти из машины, — шепчу как можно тише, чтобы не услышал водитель.

— Мы вообще можем не ехать никуда, если захочешь.

— Зачем мы тогда собирались?

— Просто.

Он убирает руку и отворачивается к окну.

Да что такое? У меня всё тело дрожит, а он как будто железный и бесчувственный. Куда исчез мой больной Кирилл, с которым я спала сегодня ночью. Он играет со мной? Нравится наблюдать, как я возбуждаюсь? А сам? Неужели не возбудился?

Накопленная страсть оборачивается злостью на него. Меня бесит, что он играет со мной, как с собачкой. Захотел, потискал, захотел, отпустил.

Пододвигаюсь к нему и кладу руку на ширинку. Мне тоже хочется понять, как быстро он встанет. Но ждать и не надо, под плотной тканью брюк я чувствую твёрдую степень его желания. Поглаживаю пальцами, не думала, что мне понравится трогать его.

— Лена, — судорожно выдыхает. — Лучше не надо.

— Тебе же можно меня трогать, я тоже хочу.

Придвигаюсь ещё ближе.

— Лена, нет, — стискивает мою руку и отрывает от себя. — Не сейчас.

— Почему?

Я совершенно его не понимаю.

— Потому.

Оставшийся путь едем в молчании. Каждый смотрит в своё окно. Как только приезжаем к ресторану, в котором проходит банкет, Кир берёт меня за руку и ведёт за собой. Его рука придаёт мне уверенности. Двери распахиваются перед нами, пропуская внутрь. Множество светильников, огромные люстры свисают с потолка и ослепляют своим светом. А следующее, что я вижу — это множество глаз устремлённые на нас.

Глава 24

Кир держит меня за руку, а мне хочется спрятаться за его спиной. Но вспоминаю слова Жанны. Поднимаю подбородок, расправляю плечи. Сначала к нам подходит одна пара. Кир представляет нас, я киваю, они здороваются за руки. Затем подходит другая пара. Каждый норовит сделать мне комплимент.

— Что за прекрасная спутница с тобой? — интересует дама пятидесяти лет. Кажется, она представилась, что её зовут Марианна, фамилию я уже не помню.

— Это моя жена, — отвечает Кир, не думала, что мне будет так приятно слышать от него эти слова. В груди растекается тепло.

— Как жена? Неужели ты женат? — Удивляется дама.

— Женат. Уже шесть лет. И даже сын есть.

— Бог ты мой! Кирилл! Как ты мог скрывать так долго свою изумительную прекрасную жену.

— Она маленькая, это не сложно, — шутит Кирилл. А дама смеётся так, будто ей анекдот рассказали. Чувствуется фальшь и мне неприятно.

— Дорогая, вы обязательно должны побывать у меня в салоне. У вас такая интересная внешность. Теперь я хочу вас запечатлеть.

Мы благодарим её и отходим в сторону. Навстречу уже идёт другая пара, желающая поприветствовать чету Демидовых.

После вереницы сменяющихся лиц, я уже не помню никого. Все имена смешиваются так же, как и лица. Мужчины делают мне комплименты, женщины мило улыбаются, но я чувствую их взгляды, которые прожигают мне спину.

— Кого я вижу, — сначала слышу знакомый голос, а потом только вижу Игоря Черномазова.

Слава богу, хоть одно знакомое лицо.

— Да никак это чета Демидовых.

Кирилл улыбается и здоровается с Игорем.

— Лена, ты красотка. Кто бы мог подумать, — хвалит Игорь меня и бегло осматривает.

Чувствую, как Кир напрягся.

— Даже не знаю, как воспринимать твои слова, как комплимент или оскорбление, — я смеюсь, когда вижу удивлённый взгляд Игоря и спешу объяснить. — Не ужели ты платье и украшение так меняют человека. Я всё та же Лена. Красивее не стала.

— Не та же. Что-то в тебе изменилось, — серьёзно замечает Игорь.

Мимо проходит официант с бокалами шампанского. Кирилл берёт два бокала и один протягивает мне.

— Я не пью, — отказываюсь я.

— От одного бокала с тобой ничего не случится.

Не хочу с ним спорить, поэтому беру бокал. Кирилл и Игорь о чём-то переговариваются, а я осматриваюсь ещё раз. Сейчас, когда волна знакомств спала, я могу спокойно всех рассмотреть. Делаю глоток, пузырьки щекочут нос. А не так всё и страшно. И люди вроде адекватные и никто не показывает на меня пальцем. Хотя, наверно, это всё благодаря Кириллу.

Делаю ещё глоток. Поворачиваю голову и вижу, как к нам идёт Наташа, помощница Кира. Её здесь ещё не хватало. Что она здесь делает? Так и хочется спросить Кира, но я молчу и наблюдаю, как она грациозно подплывает к моему мужу.

— Приветствую. Игорь, Кирилл, — она тянется к Кириллу, видимо, желая обнять и поцеловать в щеку. Но он держит её на расстоянии и не даёт к себе приблизиться больше, чем на полметра.

По лицу Наташи проскальзывает недовольствие, но тут она берёт себя в руки и натягивает улыбку.

— Елена Александровна, выглядите превосходно, — Наташа делает мне комплимент и отходит в сторону. На ней длинное чёрное платье, которое обтягивает её стройное тело, как вторая кожа. Она напоминает мне гадюку. Даже движения у неё такие же плавные. Рядом с ней я чувствую себя первоклашкой, до такой выдержки и умения себя подать, мне ещё учиться и учиться.

Но после её ухода я выдыхаю. Я боялась, что Кир ответит на её прикосновения или позволит себя поцеловать. И то как он себя повёл, мне очень нравится. Может, всё-таки у него есть ко мне хоть какие-то чувства. Мне кажется, мы в последнее с ним сблизились, и не хотелось бы в нём снова разочароваться.

Через полчаса выпитое шампанское даёт о себе знать, и я начинаю искать глазами дамскую комнату. Но зал такой большой и народу много, что я не могу сориентироваться. Приходится уточнить этот вопрос у Кирилла. Вижу, что он собирается сопроводить меня.

— Ты мне только направление покажи, а я сама справлюсь. Не хочу отвлекать тебя.

Кирилл кивает и показывает, куда идти.

Голова немного кружится, я стараюсь идти медленно, чтобыне расстелиться. Миную зал и, как говорил Кир, в конце прохода вижу указатель. В туалете захожу в одну из кабинок. Делаю свои дела. И внезапно в тишине туалета слышу отчётливо голос Наташи.

— Ну Кирилл. Давай встретимся. Я соскучилась.

Неслышно, что он ей отвечает, а у меня ледяная рука сжимает внутренности от ожидания.

— Сегодня? Отлично…да в два часа ночи супер. Силы-то после своей собачки преданной останутся, — она смеётся. И в этом её звонком довольном смехе я слышу насмешку.

Мне так больно, внутри, что хочется орать. Но я затыкаю себе рот ладонью. Неужели…Неужели всё было понарошку. Его взгляды, прикосновения…Всё это неправда? Разве такое можно сыграть? Или, может, всё-таки я себе сама напридумывала, а он и не собирался меняться?

Он же обещал мне сегодня горячую ночь. А получается сразу после меня, он хочет ехать к ней? К этой стерве. К этой сучке бессовестной.

— Жду нашей встречи, — говорит она ему на прощание и замолкает.

А я боюсь выйти из кабинки, чтобы не показать, что всё слышала. Она же от радости там светится, наверно. Как же мне хочется разбить её наглую высокомерную рожу.

Глава 25

Дверь хлопает, и я понимаю, что Наташа вышла. Теперь могу и я выйти. Смотрю в огромное зеркало напротив. Оттуда на меня смотрит незнакомка. Красивая незнакомка. Она не растеряна и совсем не видно, что расстроена. Только глаза блестят слишком ярко, наверно, это всё из-за теней и пышных ресниц.

Одна моя половина шепчет, чтобы я отпустила это всё и начала новую жизнь. Развестись, уехать, начать новую, правильную жизнь без любовниц, без сложного мужчины. Я просто хочу спокойно жить. Разве я не заслужила этого?

Но вторая половина сейчас дико бесится и не хочет отступать. Если Кирилл сможет изменить мне ещё раз после того, что было сегодня и тогда после аварии, значит, я сама себе всё придумала…тогда я хочу видеть его измену. Хочу быть уверенной, что он может вот так легко держать меня за руку, обнимать, говорить, что хочет меня и тут же договариваться с другой о встрече ночью. Да и с чего Наташа вообще взяла, что я его отпущу. При мысли о ней внутри поднимается такая волна злости, что я готова бороться, вцепиться ей в лицо, порвать платье, сделать ей так же больно, как и она мне только что. Голос разума затихает, уступая эмоциям.

Нет.

Так нельзя. Мне не восемнадцать лет, чтобы на кого-то нападать или рыдать в подушку от неразделенной любви.

Напоминаю себе в каком обществе я нахожусь, и любое проявление слабости уронит меня в глазах окружающих. Надо успокоиться.

Вдох, выдох.

Вдох, выдох.

Сейчас наоборот не надо показывать вид, что я что-то слышала. Не хочу давать повода Наташе для её радости моему проигрышу. Надо вести себя достойно. Как бы повёл себя Кир?

Я даже не задумываюсь, ответ итак ясен. Он бы отомстил. И очень жёстко. Я, конечно, в этих играх ещё новичок, но мне надо найти как ей отомстить.

Когда выхожу из туалета, ищу Кира глазами. Он стоит в дальнем зале в окружении двух девушек без пар.

Да что они все сговорились, что ли? Стоило отойти, они как сороки на серебро слетелись. Иду к мужу уверенно, как учила меня Жанна. Наши взгляды с Киром встречаются ещё до того как я подхожу. Девушки замечают это и оборачиваются, чтобы увидеть причину его внимания. Сама не понимаю, куда исчезла моя стеснительность. Я не опускаю взгляд, подхожу к Киру, девушки расступаются.

— Прошу прощения, но мне срочно надо поговорить со своим мужем.

Видеть раскрывающиеся от удивления рты дорогих куколок ни с чем не сравнимое удовольствие.

Беру Кира под руку и веду к столу с шампанским.

— Неужели ты так соскучилась по мне, пока была в туалете? — улыбается он.

— Да. Соскучилась. А ещё меня раздражают эти чайки, которые облепили моего мужа, — запальчиво заявляю я.

Блин, ну Лена. Ты должна быть сдержаннее.

— Мы можем уйти с этого вечера, — шепчет мне на ухо, а кожа покрывается мурашками. — Мы провели здесь достаточно времени, чтобы не обидеть хозяина вечера.

— Хорошо. Давай уедем, если ты проведёшь всю ночь со мной.

Смотрит на меня пристально, словно пытается мысли мои прочитать.

— Если будешь послушной девочкой, то останусь на всю ночь.

— А если нет? — с вызовом спрашиваю я.

Кир усмехается и ничего не отвечает, только вот его рука опасно спускается на мою ягодицу и крепко сжимает её.

— Нас могут увидеть, — шиплю на него.

— Плевать. Сейчас приду. Жди меня здесь. Надо попрощаться.

Он разворачивается и идёт в другой зал. А я как завороженная наблюдаю за его уверенной походкой. Только Кир ходит так, будто ему в этом мире всё подвластно. Про таких говорят самец, племенной жеребец. Своим видом он приковывает взгляды дам. Со стороны особенно заметно, как женщины смотрят ему вслед, когда он проходит мимо.

— Лена? Не могу поверить, что это ты! — поворачиваю голову и вижу перед собой светловолосого голубоглазого мужчину. Не совсем понимаю кто это. А когда понимаю, холодок пробегает по спине. Нет, только не это.

— Ты что не узнала меня? — он так искренне рад видеть меня, что даже не верится, что это тот самый Артём, в которого я была так влюблена в школе. И который так некрасиво посмеялся надо мной в одиннадцатом классе.

— Артём Ланбин?

— Да. Неужели я так сильно изменился? — он протягивает мне руку, я машинально протягиваю свою, и мы здороваемся рукопожатием. Странно, так ведь мужчины только здороваются. Но я до сих пор не могу прийти в себя от неожиданной встречи.

— Ну ты, конечно, красавица! Я уже полчаса за тобой наблюдаю и всё поверить не мог ты это или нет. Вот решился всё-таки подойти.

— Понятно.

— Знаешь, я очень рад тебя встретить. Всё это время я думал насчёт своего розыгрыша, и вот ты мне словно с небес послана, чтобы я мог исправить свою ошибку. Я хотел извиниться перед тобой. Дурак был малолетний.

Я, кажется, сплю. Артём Ланбин извиняется передо мной? Я даже о таком не мечтала.

— Простишь?

— Хорошо, — киваю аккуратно, мне будто все мышцы свело от напряжения.

— Как ты? Расскажи о себе хоть что-нибудь?

— Всё хорошо, — выдавливаю из себя. — Муж, сын, свой дом.

— Ого! Ты молодец. Я тобой восхищаюсь. Выбралась сама из этой дыры, это не каждый сможет.

— А ты как? Что о себе расскажешь? — пытаюсь перевести тему с себя. Не хочу говорить об этом.

— О, я журналист в местной газете «Городская правда». У меня, правда, ни жены, ни детей, в этом ты меня обставила, но я надеюсь ещё всё впереди.

— Конечно, всё впереди. Для мужчины это нормально жениться после двадцати пяти.

Разрешаю себе улыбнуться. Напряжение постепенно проходит. Артём что-то говорит, рассказывает без остановки, я киваю. Он не сильно изменился, только возмужал, стал шире в плечах. Хотя до Кира ему далеко, даже странно, что он мне нравился. Но я продолжаю улыбаться ему и отвечать.

— А ты была на пятилетии окончания школы.

— Нет.

— Я тоже не был. Знаю, что многие сейчас изменились. Романова говорят, растолстела после родов, больше ста килограмм теперь. А ведь мы с ней дружили. Я даже жениться на ней собирался, — смеётся, я тоже улыбаюсь.

— Не верится даже, — соглашаюсь я. — Я ни с кем не общалась после школы. ДАже не знаю у кого, как судьба сложилась.

— А нашего пончика помнишь? Он похудел, представляешь, ещё и мастером спорта стал. Я просто в шоке, как люди изменились.

— Это точно.

Тяжёлая рука ложится на мою поясницу. Я поворачиваю голову и вижу Кира. Взгляд исподлобья, сверлит и прожигает Артёма.

— Кирилл, познакомься это мой одноклассник, — спешу познакомить мужа с собеседником. — Артём, познакомься — это мой муж Кирилл Демидов.

Мне кажется, Артём даже побледнел, но пытается вести себя непринуждённо.

Кирилл кивает и тянет меня за собой.

— Кир подожди, я хотела с ним поговорить. Мы не виделись со школы.

Негатив Кирилла начинает выплёскиваться через край, я чувствую эти волны кожей. Но он всё так же молча смотрит на Артёма.

— Не может быть, сам Демидов — твой муж.

— А что в этом такого? — удивляюсь я.

— Ой, прости. Я не в том смысле. Не хотел тебя обидеть. Просто я думал, что Демидов не женат. Вы недавно поженились?

Вопрос обращён к Кириллу. Он несколько секунд молчит, потом всё же отвечает.

— Шесть лет назад.

— Ого, вот это да. И никто не знал. Вы специально скрывали свою жену, боялись, что кто-нибудь уведёт такую красотку?

— Нет. Она не уйдёт от меня, потому что я её купил.

Сердце ухает вниз, кожа покрывается миллиардами мурашек. Зачем он так со мной? Что я ему сделала? Решил показать моё место?

— О, это вы здорово пошутили! — выдавливает из себя смешок Артём.

— Я не шучу, — всё так же с каменным лицом отвечает Кирилл.

Глава 26

Задыхаюсь от разочарования. Оно цепкими пальцами вонзается в меня, разрывая в клочья тонкую нить доверия, которое только начало появляться. Не могу поверить, что он только что меня унизил. Мне стыдно поднять глаза на Артёма и увидеть такое же разочарование во мне.

Вырываю руку из цепких пальцев Кирилла и направляюсь к выходу. Не хочу находиться здесь больше ни секунды. Воздух душит. Мне надо на улицу, чтобы спрятаться от этих глаз. Я не чувствую холода, щёки горят от стыда. Когда выхожу на крыльцо, не могу остановиться, хочется бежать, идти, только не останавливаться. Зачем? Не знаю. Просто иду. Сворачиваю в какие-то дворы. Даже громкий окрик Кира не останавливает меня. Слышу его шаги, которые эхом проносятся в тишине улицы. Но я прибавляю шаг.

— Лена! — снова кричит он.

А у меня в голове только одна мысль: «На этом всё и закончится».

Не будет счастливой семьи и горячих объятий Кирилла. Я просто не смогу простить его ещё раз. Ведь теперь он всё знал. Наверно, поэтому сейчас так больно.

— Остановись сейчас же!

Он нагоняет меня, хватает за плечо, а я пытаюсь вырваться.

— Не тронь меня. Не трогай меня больше никогда, — кричу на него.

Он тянет меня на себя, я уворачиваюсь, только бретелька от платья цепляется за его пальцы, но от напора лопается и лиф платья падает вниз, оголяя мою грудь.

— Ты этого хочешь? Да? Хочешь, чтобы тебе все подчинялись? Признаёшь только силу? Ну, на. На, бери меня. Можешь прямо здесь, на асфальте, или, может, в грязи? Я ведь большего и недостойна. Ты ведь считаешь, я должна тебе ноги целовать за то, что ты меня спас из нищеты.

— Прикройся.

Кир снимает пиджак и накидывает на меня.

— Глупости не говори. Я возьму тебя дома, когда успокоишься. А сейчас идём в машину.

Смотрю на него, в его бесчувственные глаза и невозмутимое лицо. И не могу понять, где и когда он потерял своё сердце. Потому что другого объяснения я найти не могу.

— Я не вернусь больше в твой дом. Разве ты не понял ещё? Я не вернусь, — шепчу тихо, но в тишине улицы мой голос хорошо слышно.

— Не говори ерунды. Вернёшься.

— Нет.

— А я сказал «Да».

Кир подхватывает меня на руки и несёт обратно. Руки крепко прижимают моё тело к его груди. Но если утром я чувствовала возбуждение и желание, сейчас мне хочется его ударить.

— Отпусти меня.

— Нет.

Бью кулаком в грудь, но Кирилл непробиваемый. Он как робот продолжает идти.

Выходим из переулка, а на дороге нас уже поджидает машина.

Он заталкивает меня силой на заднее сиденье и следом садится сам.

— Я ненавижу тебя, — цежу сквозь зубы. — Ненавижу.

А он молчит, только смотрит пристально. Мне хочется ему сделать больно, но я не знаю его слабых мест. Может он, поэтому такой непробиваемый, что он никого не любит. Его ничем не запугать. Что можно сказать ему такого, чтобы он ощутил на себе внутреннюю боль?

Он не произносит больше ни слова. А когда приезжаем домой, и я пытаюсь проскользнуть мимо, чтобы спрятаться в своей комнате, Кир ловит мою руку и не пускает.

— Успокоилась?

— Неужели ты думаешь, что после того, что ты выкинул, мне хватит полчаса, чтобы успокоиться? Не думала, что ты такой дурак.

— Не надо было меня провоцировать, — отвечает Кирилл, не глядя на меня, и тянет вверх по ступеням.

— Я? Я провоцировала? Когда? Что я сделала?

— Когда любезничала с ним.

Я упираюсь, не хочу идти в его комнату. Не хочу его и не хочу, чтобы он меня трогал.

— Не упирайся. Ты делаешь только хуже.

— Трахай свою Наташу. А меня оставь в покое, раз ты считаешь, что я недостойна доверия. Да отпусти ты меня в конце концов.

Упираюсь ногами в ступень и со всей злостью, какая есть в душе, смотрю на него.

— Нет никакой Наташи больше. Есть только ты. И пока я не перестану хотеть тебя, ты будешь спать в моей постели. Поняла? — рявкает он меня.

И я застываю от страха, таким бешенством сейчас горят его глаза.

— Мне надоели твои истерики. Я не сказал ничего ужасного. Это была правда. Я тебя купил. Ты моя. И ты не смеешь общаться с другими мужчинами. Не смеешь уходить от меня.

— Я не твоя собственность. Я человек! И насильно ты не заставишь себя любить.

— Мне и не нужна твоя любовь. Только тело.

Подхватывает меня на руки и несёт в спальню.

— Если ты не забыла, в последний раз, когда я тебя трахал — ты визжала от удовольствия. Напомнить?

Ставит меня на пол и сдёргивает свой пиджак с моих плеч. Я прикрываю грудь, приподнимаю оборванный лиф.

Там на улице я не боялась его. Сейчас же мне страшно.

В комнате темно, он нависает надо мной. А я даже не знаю как себя защитить.

— Посмотри на меня, — приказывает Кирилл уже спокойным голосом.

Но я упрямо смотрю в пол. Не хочу его слушаться, не хочу отдавать себя ему в руки. Если возьмёт, то точно не по моей доброй воли.

Жёсткие пальцы дёргают меня за подбородок, заставляя поднять голову.

— Ты слышишь меня?

— Нет. Можешь избить меня, можешь насиловать, я больше не собираюсь подчиняться тебе.

— Ты уверена?

— Да.

Его рука поднимается к моему правому плечу, рывок и последняя бретелька порвана. Платье жидким облаком ложится к моим ногам. Я стою перед ним лишь обнажённая. Он обнимает за талию и притягивает к себе.

— Я сделаю так, что ты будешь молить меня.

— Нет.

Пусть я и раздета, но сейчас я чувствую себя намного увереннее, чем пару месяцев назад.

— Никогда не буду. Если ты думал, что мне нужны твои деньги, то ты ошибаешься. И я не позволю тебе больше говорить всем, что купил меня. Я заработаю эти деньги и отдам. Тогда ты меня отпустишь?

Смотрю в его глаза. Взгляд не опускаю.

Мне не видно его лица из-за темноты вокруг нас, но мне хочется верить, что он хотя бы задумался.

— Нет.

— Почему?

— Потому что ты моя жена. И мне это чертовски нравится.

Глава 27

— А как же твоя помощница Наташа? Почему ты можешь мне изменять? Ты назначаешь ей ночью встречу, а мне предъявляешь за обычный разговор с другим мужчиной. Это несправедливо!

Меня трясёт. Потряхивает крупной дрожью. Я обхватываю себе руками, пытаюсь успокоиться.

— Что за ерунду ты несёшь? Тебе во сне приснилось?

Он подходит ко мне и начинает растирать предплечья.

Не вяжется у меня в голове его забота с недавним унижением.

— Не трогай меня, — отступаю назад. — Ты думаешь, можешь сначала унизить меня перед всеми, а потом просто подойти и сделать вид, что ничего не было? Нет, Кирилл. Так не получится. У меня память не как у рыбки Дори тридцать секунд.

— Я не унижал тебя перед всеми. Меня слышал только твой закадычный друг. И сказанное было адресовано только ему.

— Это мой бывший одноклассник. И мы не виделись с ним лет семь. А ты выставил меня шлюхой. Тебе ли не знать после всего, что ты видел, какого он был обо мне мнения, когда мы учились… — к своему ужасу, понимаю, что реву. Щёки мокрые от слёз. И не могу остановиться. — Ты монстр. Тебе нравится издеваться надо мной. Нравится, когда мне больно. Это ненормальное поведение Кирилл. Так поступают только садисты.

Он хочет обнять меня, но я снова делаю шаг назад.

— Мне неприятны твои прикосновения.

— С каких пор?

— С тех самых, когда ты всё разрушил.

— И что же я разрушил?

Я готова зарычать от его тупости. Бесит!

— Всё — наши отношения, нашу семью, чувства.

Снова шагает ко мне, а я упираюсь в стену.

— Мне кажется, у тебя слишком бурная фантазия. Оттого что я сказал этому придурку, что ты моя, конец света не случился. Между нами всё та же страсть. Разве нет?

Кирилл отводит мои руки назад с лёгкостью, даже не обращая внимания на мои попытки оттолкнуть его. Прихватывает сосок пальцами и трёт его между ними. Волна жара тут же проносится по моему телу, которое совершенно перестало подчиняться мозгу.

— Я не хочу тебя, — злобно цежу сквозь зубы.

— А, мне кажется, ты врёшь.

Он подхватывает меня на руки и несёт к кровати.

— Я не буду с тобой спать! — почти кричу на него. — Не буду. Слышишь? Ты меня обидел.

— Неужели тебе так дорого его мнение о тебе?

— Нет. Просто…

Кирилл аккуратно укладывает меня на кровать и тянется трусикам.

— Нет.

Вцепляюсь в них мёртвой хваткой, не желая ему подчиняться.

— Тогда уже просто забудь.

— Ты меня обидел своими словами! — не сдаюсь я.

— Ты хочешь, чтобы я признал свою вину?

— Да!

— Хорошо. Я немного перегнул палку. Но ты так мило беседовала с ним, что я вспылил.

— Это не оправдание.

Кирилл снимает с себя пиджак. Снимает запонки с рубашки, расстёгивает её, оголяя слегка волосатую мощную грудь. Слежу за его движениями, словно фильм смотрю с участием красивого актёра.

Любая моя попытка встать или отодвинуться пресекается. Кирилл, подтягивает меня к себе за лодыжку. Играет со мной, как кот с мышкой.

— Я не буду с тобой заниматься сексом, — снова повторяю я. — Отпусти меня сейчас же.

— Нет.

Он стоит передо мной уже в одних боксерах, встаёт коленом на кровать, наклоняется, упираясь руками в постель.

— А после меня к Наташе пойдёшь? И тебе даже не стыдно?

— Откуда такие мысли?

Он наклоняется ещё ниже, прикасаясь губами к моей шее. Целует, прикусывает кожу слегка, перемещается к местечку за ухом. Я уже и не помню, о чём он спросил меня.

— тебе Наташа что-то сказала? — переспрашивает Кирилл, обдавая кожу горячим дыханием. Соски так напряжены, что даже больно.

— Да. Она разговаривала с тобой в туалете, — с трудом концентрирую мысли и выдыхаю, потому что губы Кирилла добрались до ключицы.

— Вот шалашовка хренова. Завтра я с ней поговорю.

— Так значит ты с ней не договаривался?

— Нет.

Кирилл проводит языком по коже от ключицы до соска, и я вздрагиваю всем телом.

— Даже не представляю, как ты собираешься доказывать, что не хочешь меня.

Сама не представляю. Злюсь на себя, но ничего не поделать с собой не могу. Он ловко тянет трусики вниз, ложится на мои ноги. Я чувствую, как его член пульсирует и прижимается к моей ноге.

Ласкает грудь и я уже не думаю ни о чём кроме его губ и рук.

— Как же я хочу тебя, — хрипло шепчет между ласками. Резко встаёт, стягивает боксеры. И снова занимает место между моими раздвинутыми ногами. Его дубинка пугает размерами, но когда он осторожно вводит её в меня, то без проблем помещается полностью. Ждёт, пока привыкну к его размеру. И начинает двигаться. Сначала медленно, потом ускоряя темп. Я уже и забыла как это, когда он двигается внутри. Ни с чем не сравнимое чувство. Голова кружится. Чувствую себя немного пьяной. Все чувства обострены. А от этого резких толчков внутри каждый раз что-то замирает в ожидании большего.

— Ещё, ещё, — шепчу я, а Кира и просить не надо.

Он не сбавляет темп. Таранит моё податливое тело. Мнёт его, сжимает в своих руках, чтобы быть ещё ближе. И как он ещё не сломал меня. Мысли возникают и обрываются, фиксируя происходящее словно во сне.

Я и сама напоминаю себе дикого зверя. Царапаю шею и плечи Кирилла, пытаясь прижать его к себе ещё ближе.

Его почти рычание и мой крик сливаются в унисон, когда мы вместе достигаем наслаждения одновременно.

Сердце колотится где-то в висках, в горле сухо как в пустыне. По телу растекается приятная слабость. Сейчас было ещё круче, чем в первый раз.

— И после этого ты говоришь, что не хочешь меня? — спрашивает Кирилл осипшим голосом.

— Да. Не хочу. Я против того, что между нами происходит.

Мысли ещё тяжёлые, еле ворочаются, но молчать я не буду. Если не скажу ему сейчас, он так и будет думать, что всё нормально.

Кирилл сжимает меня в своих объятьях, я будто в коконе.

— Нет, Лена, это настоящий секс. Такое нечасто встречается. Ты мне идеально подходишь.

— Мне этого мало Кирилл.

— А чего ты хочешь?

— Как и любая девушка хочу любви и уважения. Только секс меня не устраивает.

Он молчит. Целует в лоб. После всего, что было, этот поцелуй выглядит слишком целомудренно.

— Я уже тебе говорил, про любовь. Это не для меня. А уважение будет, если ты не будешь крутить романы на стороне. Не переношу предательство.

— Почему ты не даёшь себе любить? Или я просто не заслуживаю этой привилегии?

— Если бы я и любил кого-нибудь, то, скорее всего, тебя. Но это только теоретически.

Спасибо, обрадовал. Вздыхаю, хочу выбраться из его рук. Меня совсем не радует такая перспектива жить с ним, трахаться. Без любви. Но Кирилл не выпускает.

— Лежи.

— И не целуешь в губы по той же причине? — задаю вопрос, который давно не даёт мне покоя.

— Да.

Глава 28

Утром просыпаюсь одна. Кирилла уже нет. Но настроение всё равно прекрасное. Даже странно. Вспоминаю то, что было вчера. Но не могу заставить всколыхнуть обиду. Сегодняшняя ночь словно всё затмила.

Потягиваюсь довольно. Тело отзывается сладкой тянущей болью в мышцах живота и ног. Кир неутомимый любовник. И откуда в нём столько сил. Я столько сегодня чувствовала, иногда эмоции и чувства зашкаливали. Мне кажется, не может быть человек таким нежным, если не любит. Во всяком случае ночью я себя чувствовала любимой. Его крепкие объятия, будто он боится меня потерять. Нежные слова, что я его и только его. Разве это не подтверждает то, что он всеми силами отвергает?

Сажусь в кровати и краем глаза замечаю на прикроватной тумбе цветы. Шикарный букет пионов стоит в вазе, а на нём маленькая записка и всего одно слово «Тебе».

Неужели это Кир подарил? И когда успел? На часах половина седьмого. Обхватываю нежные розовые бутоны и почти ныряю в него носом, вдыхая аромат.

Как бы это странно ни было, но мне никто никогда не дарил цветы. Простой жест внимания прошибает меня до слёз. Ну разве это не доказательство, что я ему не безразлична? Разве после секса оставляют букеты?

В дверь раздаётся стук.

— Елена Александровна, вы Илью сами в детский сад отведёте или мне? — раздаётся голос Зинаиды Степановны.

— Я сама.

— Он уже проснулся.

— Хорошо, я сейчас подойду.

Последние две недели выдернули меня из реальности. Сначала авария, потом банкет. Я чувствую стыд за то, что совсем перестала интересоваться сыном и переложила ответственность на Зинаиду Степановну.

Соскакиваю с кровати и иду в свою комнату. Привожу себя в порядок. И к семи я уже готова. Илья ждёт меня в своей комнате. Зинаида Степановна уже выдала ему одежду, и он медленно одевается, глядя в планшет, где идёт мультфильм.

— А кто это тебе разрешил взять планшет?

— Зинаида Степановна. Она сказала, одну серию можно посмотреть.

— Ну хорошо, раз Зинаида Степановна разрешила, то можно.

Встаю перед ним на колени, чтобы глаза были на одном уровне, и обнимаю его. Я всегда пыталась выстроить наши отношения без моего превосходства над ним, как часто делают взрослые.

— Мамочка, я тебя люблю.

— И я тебя люблю мой хороший. А давай я тебя сегодня заберу из садика пораньше, а потом мы с тобой сходим куда-нибудь?

Глаза Ильи загораются радостным блеском.

— Давай.

А мысленно добавляю, может ещё и к Киру в офис заехать? Мне нравится эта идея. Но не решаюсь пока её озвучить при сыне. Мне всё ещё не верится, что всё может быть хорошо. И пока идём в детский сад, внутри борются два голоса. Один постоянно напоминает о прошлом, о вчерашнем унижении. Ведь это будет всё время. Кир вряд ли изменится. Хочу ли я продолжать жить в постоянном унижении?

Но второй голос, тихий едва различимый, просит не торопиться. Ведь что-то произошло с ним в последнее время. Столько изменений. А если попробовать? Может, он не такой и плохой. Я ведь ничего о нём не знаю. Что-то произошло в его жизни, из-за чего он никому не доверяет и не позволяет себе любить. Может, дать шанс и попробовать до него достучаться? Мне безумно хочется понять его, разгадать его личность и растопить лёд, которым он окружил себя. Я чувствую, что всё не так просто.

Отвожу Илью в сад, прощаемся. А по дороге домой звонит телефон.

— Доброе утро, Лена, — слышу в трубку голос Игоря.

— Привет!

— Надо поговорить, зайдёшь сегодня ко мне или встретимся на нейтральной территории?

— Давай в кафе недалеко от твоей работы.

— Ок. Через час буду на месте.

Я не нанимаю такси или не звоню водителю. Хочется прогуляться. Во время прогулки мне всегда думается легче. Но вместо этого я смакую воспоминания ночи. Вспоминаю тело Кирилла, как приятно водить ладонями по его груди и как мышцы твердеют под моими прикосновениями. Сегодня мне нравилось быть его. Даже не просто нравилось, я наслаждалась его силой, и как он умело обладал мной. То, что он делал со мной, вызывало страх, но тут же компенсировалось полученным удовольствием. Даже сейчас у меня щёки вспыхивают от собственной смелости.

Игорь приезжает вовремя. И вырывает меня из плена воспоминаний.

— Я решил уточнить после последних событий…Ты всё ещё хочешь развестись с Кириллом?

— Да… А что могло измениться?

— Вчера на банкете ты выглядела счастливой. Да и Кир с тебя глаз не сводил.

Даже Игорь заметил. Но мне страшно отказаться от развода. Вдруг я ошибаюсь и это всё временно, и Кир действительно не способен любить. А через пару месяцев всё закончится, и он найдёт себе другую забаву. Будет ещё больнее. Я буду потом жалеть, что отказалась от развода.

— Ты же знаешь Кирилла лучше меня. И естественно, лучше знаешь, сколько длятся его отношения с женщинами, с которыми он спит.

Игорь отводит глаза в сторону. Для меня это красноречивее слов.

— Ну ты ведь ему жена. Вы в браке уже давно.

— Много их было?

— Лен, зачем тебе это?

Смотрю пристально в глаза Игорю.

— Потому что хочу знать. Надеюсь, я имею право на это.

— Конечно, имеешь. Но, может, у вас с ним по-другому.

— Я не знаю. Ты его лучше знаешь. А он для меня как незнакомец.

Приносят кофе, Игорь делает глоток, смотрит в окно.

— Попроси его, чтобы он тебе рассказал о себе, — наконец, отвечает Игорь.

— А ты думаешь, я не просила? Он не хочет пускать меня в свою жизнь. И прямым текстом сказал мне вчера, что никого не любит, и меня тоже не полюбит.

— Я не хочу тебе ничего рассказывать. Пусть он сделает это сам. Ты главное — будь терпеливой. Но мне кажется, рядом с тобой он вчера был другим.

— То есть ты отказываешься помочь мне с ним развестись?

— Нет, Лена. Я просто хочу, чтобы ты дала ему ещё немного времени. У него сложный характер. Мне ли это не знать. Мы дружим уже лет десять. И я знаю, из какого говна он поднялся. И больше всего, он ценит преданность. Если ты хоть немного его любишь. Дай ему шанс. Если нет, то я помогу тебе развестись. Не думай, что я забываю свои обещания.

Глава 29

Мы прощаемся с Игорем, и я пешком иду домой. Как себя вести сейчас с Кириллом? Показывать ему свои чувства, тянуться к нему, как просит Игорь или отгородиться и не поддаваться на уговоры?

Всю дорогу я взвешиваю все за и против. Размышления прерывает звонок телефона. Достаю его из кармана, на дисплее фото Кирилла.

Ого! Неожиданно. Я могу на пальцах сосчитать случаи, когда он мне звонил. Сам.

— Привет! — говорю осторожно, будто мне сейчас в лоб прилетит за любое сказанное слово не по теме.

— Привет! — от его низкого баритона по коже бегут мурашки. — Ты где?

— Я? Я гуляю.

— Где?

— На улице.

Лена, блин, а где ещё можно гулять. Конечно, на улице. Ну почему я начинаю нервничать, когда разговариваю с ним.

— А точнее?

Он что улыбается? Кир в хорошем настроении и позвонил мне? Это так необычно.

— Иду по улице Пушкина, скоро сверну в наш переулок. А ты дома?

— Нет. Рядом с тобой.

Я оглядываюсь по сторонам и только сейчас замечаю чёрный мерс, который медленно едет в отдалении за мной. Вглядываюсь в водителя. Силуэт очень похож на Кира.

— Следишь? — стараюсь не выдать волнение, и чтобы вопрос звучал шутливо.

— Нет. Еду с работы. Увидел тебя. Садись в машину.

Он скидывает, и машина подъезжает к бордюру. Забираюсь на переднее сидение, чувствую себя немного неловко. Зато Кирилл доволен, как удав.

— Новая? — спрашиваю его как, только пристёгиваюсь.

— Да. Только из салона. Нравится?

— Да. Даже больше, чем старая. Сиденья удобнее.

Кир кивает.

— Как спала? — спрашивает меня.

— Прекрасно. Жаль, что тебя не было рядом, когда проснулась. И букет очень понравился. Спасибо. Люблю пионы.

Снова кивает, но продолжает смотреть на дорогу.

— До скольки сегодня Илья? Его раньше можно забрать?

— Конечно, я как раз так и хотела сделать, в смысле забрать пораньше… и сводить развлекательный центр.

— У меня немного другие планы.

— Какие?

Кирилл бросает на меня быстрый взгляд и снова смотрит на дорогу.

— Хочу съездить кое-куда. С вами.

— Я тоже хотела на выходных съездить к Ване. Всё-таки две недели прошло. Надо гостинцев отвезти ему…

— Успеем ещё, — перебивает он меня. — Я попросил Игоря заняться документами.

— Какими документами? — я ошарашенно таращусь на мужа.

— Как какими? По опекунству. Или ты хочешь его оставить там?

— Но я…мы даже не говорили с тобой об этом. Не думала, что ты будешь согласен.

— Я согласен. Дети не должны страдать за ошибки своих родителей.

У меня выступают слёзы. Я готова обнять и расцеловать Кирилла, но боюсь прикоснуться. Смущение сковывает меня. Сейчас он кажется таким далёким. Словно передо мной другой человек, а не мой Кир любовник, которого я совсем не боялась трогать.

— Спасибо тебе. Это очень неожиданно.

— Ну да. Ты же считаешь, что я чудовище, — усмехается он.

— Потому что ты так ведёшь себя иногда.

— А теперь ты так не думаешь?

— Я пока воздержусь от высказываний. Мне надо привыкнуть нашему новому типу отношений.

— А такие отношения тебе больше нравятся?

Он мне что решил допрос устроить?

— Кирилл, — начинаю я, как занудная училка. — Как я могу сказать, нравится мне что-то или нет, если я даже полностью не прочувствовала состояние, когда мы не враги. Но если это будет всегда, то я была бы рада. Мне нравится общаться с тобой на равных и не трястись от страха.

— И мне такая ты больше нравишься. Кстати, открой бардачок.

Открываю дверку и вижу внутри потрёпанную тетрадь.

— Твоё?

— Как? Когда? Я думала она там, так и осталась там в кювете.

Вынимаю тетрадь, листаю страницы. Видно, что страницы были немного подмочены.

— Когда разбитую машину забирали, нашёл её.

— Спасибо. Ты не представляешь как она мне дорога.

— Догадываюсь.

— Ты читал?

— Да. Мне кажется, отличная книга должна получиться. Тебе надо её перенести в электронный вариант и отправить в издательство.

Что? Вся кожа покрывается гусиной кожей, от ощущения нереальности происходящего. Неужели это происходит со мной? Сейчас? Муж изменился, стал понимающим, верит в меня и мой талант, и у нас с ним всё хорошо в постели. Вроде ничего не забыла.

Внезапно вселенная поняла, что слишком долго издевалась надо мной и решила побаловать?

Или это бог посчитал, что с меня испытаний достаточно?

— Лена, ты чего молчишь?

— Ничего. Просто я не ожидала услышать от тебя это. И вообще, сегодня весь день такой неожиданный.

Прижимаю тетрадь к себе, смотрю на Кира, и мне становится страшно, что всё это сон.

— Значит, надо привыкать.

Кирилл паркует машину перед садиком и не просто ждёт меня в машине, а идёт вместе со мной за сыном.

Нет, я точно сплю. Щипаю себя за палец и тут же отдёргиваю руку. Если больно, значит, не сон.

Илья, завидев папу, несётся ему навстречу, позабыв про друзей и игрушки.

— Папа! Ты пришёл за мной. Ура!

Кирилл подхватывает Илью на руки, прижимает его к себе. И спрашивает.

— Хочешь, я тебя с бабушкой познакомлю?

— С твоей? — удивляется Илья.

— И с твоей тоже.

Глава 30

— С бабушкой? — мой подбородок отвисает до земли. — С твоей бабушкой? Которая тебя воспитала?

— Ну да, — подтверждает Кирилл. Он встаёт на колено перед сыном и помогает Илье одеться.

— Папа не надо, я сам умею, — противиться сын и с энтузиазмом натягивает штанину.

— Я думала, она умерла.

— Нет. Жива и здорова. Ей сегодня восемьдесят семь лет, надо съездить поздравить.

— Ого! Уже приличный возраст. А где она живёт?

Кирилл приобнимает меня за талию, от него идёт тепло. Не удерживаюсь и глажу его грудь.

— Недалеко от города. В тридцати километрах.

— А подарок? Надо же купить что-нибудь. Что она любит? Чем интересуется? — волнуюсь я. Познакомиться с его бабушкой для меня как главный квест в игре. Его надо пройти с первого раза без возможности переиграть.

— Она не любит подарки.

— Как не любит? Разве так бывает?

— Познакомишься, поймёшь.

— Папа, папа, а ты теперь маму любишь? — спрашивает Илья.

Кирилл улыбается, прижимает меня к себе, но смотрит на сына.

— А с чего ты взял, что я её раньше не любил?

— Вы ругались, и ты её не обнимал, а теперь обнимаешь.

Кирилл выпускает меня из своих рук и подхватывает сына на руки. Что-то шепчет ему на ухо. Илья украдкой смотрит на меня и одобрительно кивает. Мне не слышно, что он такого говорит Илье, но очень интересно.

— И всё же я думаю, подарок надо купить. И цветы.

Кирилл пожимает плечами.

— Ну раз хочешь, значит, купим.

Мы садимся в машину. Я рядом с Кириллом, а Илья на заднее кресло. Перед тем, как взяться за руль Кир обхватывает моё бедро, сжимает. Его дневные ласки пока выглядят для меня слишком неожиданными.

Машина трогается с места, катим по городу. По дороге заезжаем в магазин подарков. Идём все вместе.

— Она у тебя верующая, — продолжаю пытать Кирилла, чтобы угадать с подарком.

— Ну отчасти.

— Любит сувениры?

— Нет.

— Тогда, может, практичные подарки?

— Возможно.

После часа метаний я выбираю ионизатор воздуха. Выглядит он стильно. Как небольшая белая коробочка. Для её возраста довольно актуальная вещь. Старики ведь часто болеют.

Кирилл молчит, с довольной улыбкой рассматривает прибор.

— Ну как? Понравится? Как думаешь?

— Не знаю. Но ты не расстраивайся, если не понравится.

После его слов становится ещё больше переживательно.

Дорога до деревни занимает полчаса. Деревенька маленькая. Всего три улицы. Бабушкин дом стоит с краю, как отшельник.

Хоть мы и подъезжаем уже в сумерках, всё равно я замечаю, что домик небольшой, старинный. Совсем не такой, как я себе представляла. Уж у Кира денег хватает, чтобы бабушке дом хороший построить. Неужели не помогает ей.

— А как зовут твою бабушку?

— Елена Иосифовна.

— Елена? Иосифовна? — удивлённо поднимаю бровь.

— Угу.

— Ты немец?

— Нет. Русский. Фамилия ведь у меня Демидов.

— Ну да. Логично.

— Бабушка — мать моей мамы. Её в сорок первом в Казахстан сослали. А потом она за русского вышла замуж. Так что мать у меня тоже русская.

Собака заливается лаем, пока мы идём к воротам. Илья оглядывается по сторонам. Непривычный пейзаж. Вокруг бескрайние поля, которые сливаются вдали с чёрным небом. Слышно как хлопнула дверь. Шарканье старческих ног.

— Кто там? — спрашивает женский голос.

— Бабушка — это Кирилл.

Снова шарканье. Скрип открываемого засова. Свет от одинокого фонаря выхватывает из темноты седую голову старухи, её хмурый взгляд и совсем нерадостное лицо.

— Приехал всё-таки, — шамкает она беззубым ртом. — Ну, проходи.

Она отходит в сторону и пропускает нас.

Дворик небольшой, ухоженный. Проходим в сени. Чистота идеальная.

Интересно, где Кирилл нанимает ей уборщицу. Ну просто не верится, что в таком возрасте можно так следить за домом.

Из сеней попадаем в кухню. Тёплый, яркий свет заливает комнату. Бесцветные глаза шарят по моему лицу.

— Бабушка, познакомьтесь — это моя жена Лена. А это мой сын Илья.

— Здравствуйте! — улыбаюсь. Хочется произвести хорошее впечатление. Но в ответ удостаиваюсь лишь кивка.

— Ясно.

Переводит взгляд на Илью, а он прячется за нас с Кириллом.

— Илья, выйди, поздоровайся с бабушкой, — зову его.

— Нет. Это бабушка Гренни. Она страшная.

Замираю от неловкости. Дети умеют ставить в неудобное положение.

— Илья, не придумывай. Это бабушка папы. Она его воспитала. Разве она это сделала, если бы была плохой?

Мои доводы кажутся ему приемлемыми, и он соглашается.

— Здравствуйте, бабушка папы. Мы к вам в гости приехали ненадолго.

— Ну раз приехал, проходи. За стол садись. Сейчас накрою.

Я пытаюсь ей помочь всячески. Спрашиваю, нужна ли помощь. Бабушка молчит, потом вручает нож и колбасу, чтобы я нарезала.

Не люблю такое тягостное молчание. У меня ощущение, что я ей не понравилась. Через пятнадцать минут мы уже сидим за столом. Деревенская еда пахнет, аппетитно разжигая голод. Здесь и котлеты и фаршированный перец, у каждого стоит полная рюмка. Я поражена, что Елена Иосифовна всё делает сама.

Кирилл молчит. Это так странно. Насколько я понимаю, они давно не виделись, но ведут себя очень сдержанно.

Я вспоминаю про подарок и лезу в сумку. Достаю запакованную коробочку.

— Кирилл сказал, что у вас сегодня день рождения. Мне хотелось вам сделать приятное, и мы купили вам вот этот подарок. С днём рождения вас!

Она принимает подарок. Рассматривает обёртку.

— Бабушка давай я тебе помогу развернуть, — к ней подлетает Илья и предлагает свою помощь.

— Сама могу, — резко брякает Елена Иосифовна. — А ты, Кирилл, почему сына так плохо воспитал?

Глава 31

Вижу, как ходят желваки на лице Кира, но он молчит. Для меня это удивительно, ведь Илья не сделал ничего плохого.

— Плохо воспитал? — переспрашиваю я, совсем забыв, что ещё минуту назад хотела произвести хорошее впечатление. — Мой сын прекрасно воспитан. Он всего лишь хотел вам помочь.

Рука Кирилла накрывает мою и сжимает.

— Лена. Не надо.

Бабушка фыркает.

— И жена тебя не уважает…Зачем приехал? — обращается к Киру. — Я же сказала тебе в прошлый раз, что подарки мне твои не нужны и видеть тебя не хочу. Живёшь в своём городе вот и живи, а ко мне ездить не надо.

— Вы меня простите, но… — я хочу разобраться, что не так, но меня прерывает Кирилл.

— Если я сейчас уеду, то больше не вернусь. Вы не увидите ни меня, ни моих детей. А когда помрёте, то и хоронить вас никто не будет, — цедит сквозь зубы Кир.

Бабушка молчит, они смотрят в глаза друг другу. Даже не смотрят, а прожигают взглядами. Я впервые наблюдаю за противостоянием характеров. В голове не укладывается бабушкина жёсткость. Не удивительно, что Кир такой, ведь она его воспитывала.

— И сына моего не обижай.

— Теперь это так называется…Раньше это называлось воспитание.

— Ваше воспитание закончилось на мне. Своего сына я буду воспитывать сам.

Елена Иосифовна берёт кусок мяса и как ни в чём не бывало начинает разбирать его на волокна, чтобы было удобнее есть беззубым ртом. Фоном идёт индийский фильм, который смотрит бабушка.

А мне в горло кусок не лезет. Илья сидит рядом, обнимает меня и прячет лицо на груди.

Я глажу его спину, чтобы успокоить. Он у меня мальчишка умный, всё понимает. Но тоже как и я не любитель знакомств и смены обстановки. Ему нужно некоторое время, чтобы адаптироваться.

— Ну чего ты к мамке прилип? иди поиграй, — делает замечание Илье бабушка.

А у меня одна мысль — «уехать бы отсюда поскорее». Но как-то надо пережить этот вечер, и мне приходит в голову мысль.

— Елена Иосифовна, а расскажите какой был Кирилл. Так интересно представить его маленьким.

Бабушка сначала смотрит на меня. Хмурится. И я уже жалею о вопросе.

— В тумбе под телевизором посмотри.

Я встаю из-за стола, открываю дверку. Там стопкой лежат альбомы. И старинные и более новые. Как интересно.

— Можно всё достать?

Кивает. И, мне кажется, я даже замечаю на лице едва мелькнувшее довольство.

Сначала я рассматриваю альбомы сама. Мелькают лица незнакомых людей, я перелистываю страницу за страницей. А минут через пятнадцать подсаживается бабушка. И начинает пояснять, кто есть кто. Рассказывает про свою мать и отца. Про себя. Что у неё было три мужа и она всех похоронила. Также и детей. Один сын умер от рака желудка, другой живёт на Севере и не хочет общаться с ней. Уже больше десяти лет не писал и не звонил, а младшая дочь — мама Кирилла, уехала вслед за любимым на заработки и пропала. Так Кирилл стал жить с бабушкой.

— О любви все твердят. Направо и налево. А что любовь-то, эта? Пшик, и всё. Нет этой любви. Одна болтовня пустая. Вот я замуж вышла. Ты думаешь, о любви думала? Мне главное было, чтобы мужик зарабатывал, да по хозяйству всё справно делал. Да и когда дети на тебе весь день и работа в колхозе, разве про любовь есть время думать? Детей бы накормить. Вот о чём душа болела. Да, чтобы хорошими людьми выросли. А они все выросли, да и сбежали. Нету любви, нету.

И столько в её голосе разочарования, что мне становится жаль её. Она сама любви не знала, не научилась любить, так и детей воспитала и внука. С мыслью, что нет любви.

Она показывает себя в молодости, своих детей. В младшей дочери я вижу схожие черты. Кирилл немного похож на мать. Через час добираемся до альбомов поновее. И первая фотография — молодая бабушка держит годовалого ребёнка. Мне даже пояснений не нужно, чтобы понять кто передо мной.

— Ой, это же Кирилл! Такой хорошенький. Илья, когда маленький был на него похож, — говорю бабушке.

— Да. Кирюша мой, — проводит ладонью по фотографии. На лице появляется нежность. — Здесь ему восемь месяцев. На руках любил сидеть, а сам толстый тяжёлый. Все руки мне оттянул. Хороший мальчишка был. Спокойный, умный, пока с деревенской ребятнёй не связался.

Листаем дальше. Я пока не решаюсь задавать ещё вопросы. Кирилл с Ильёй смотрят мультики. Время близится к девяти, за окнами темно.

— Это Кирюша в первый класс пошёл, — рассказывает бабушка.

С фотографии на меня смотрит высокий мальчик, который на голову выше всех ребят.

— О, какой рослый. Я его всегда всем кормила. С трёх месяцев и пюре давала, икотлету толкла. Он всё ел. Врачиха ругалась, говорила, рахитный будет. Ну и где он рахитный? Где? Вон посмотри, какой вырос. Девки за ним табунами бегали. Я всё боялась, что попортит всех девчонок, а потом в подоле мне ещё подкидыша принесут.

— Бабушка! — подаёт голос Кирилл. — Я никогда не был безмозглым.

— Ну да. Прям. Как с горки кататься же додумался. Приходит вечером, всё лицо в крови. Думала, умру. А он на спор с горы съехал и в столб впечатался. Вот теперь шрам на пол лица.

— Так вот откуда этот шрам, — протягиваю я.

— А ты думала? — спрашивает бабушка.

— А я думала бандитские разборки, — отвечаю немного смущаясь.

Смотрю на Кирилла, он улыбается.

— Ты думала я бандит?

— Ну да. С твоим характером другое и в голову не шло.

— Да ты что? Если бы был бандитом. Сама бы его прибила. Не дай бог, — ругается бабушка и грозит кулаком Кириллу.

— Как интересно. А я ничего и не знала. Спасибо вам, что рассказали, — обращаюсь к бабушке.

Она смотрит на меня. Что-то меняется в её взгляде.

— Спрашивай. Я много могу рассказать про этого обормота. И про то, как на сеновале курить первый раз пробовал, чуть сарай не спалил. И как с уроков сбегал.

— Бабушка, вы сейчас мой авторитет подорвёте в глазах жены.

— Ладно, ладно. Пусть знает, какой ей муж достался. Намаешься ты с ним девочка. Вредный он, — а сама улыбается. — Ладно. Поздно уже. Спать мне надо. Сами расстелете себе? Постельное в шкафу возьми Лена.

— Хорошо, хорошо. Расстелю. Вы идите не переживайте.

— А Илью ко мне в комнату неси, у меня там кресло раскладное, там положишь.

Глава 32

На следующий день, попрощавшись с бабушкой, мы едем домой. На душе так спокойно и тихо. Впервые меня не терзают сомнения, и впервые я чувствую себя на своём месте.

Кирилл становится для меня всё роднее. Даже сейчас, когда едем в машине, а Илья сопит на заднем сиденье, Кир бросает на меня быстрый взгляд, в котором я чувствую пусть не любовь, но что-то близкое к этому.

Он уезжает почти сразу же, как только мы приезжаем домой. Напоследок целует в губы и обещает продолжить ночью. А я верю, что так и будет. И жду с предвкушением, ведь у бабушки Кир вёл себя очень целомудренно. Обнял меня и уснул.

В детский сад мы уже опоздали и поэтому предлагаю Илье прогуляться по магазинам.

— Мама, купи мне Молнию Маккуин, — просит он, когда мы идём мимо элитного салона с оригинальными игрушками Дисней.

— У тебя же все персонажи и город уже есть из этого мультфильма, — для вида возражаю я. На самом деле для сына мне не жалко денег на игрушки. У меня в детстве их было очень мало. Всего одна Барби с бракованной ногой, мама купила её со скидкой, плюшевая собака и тряпичный клоун, которого я заматывала, как младенца и представляла, что это мой ребёнок.

Мы заходим в магазин. Илья не смотрит на витрины и не кричит, хочу то или это. Он целенаправленно идёт к игрушечной машинке Молнии.

— Вот эту, мам.

Берём и идём на кассу. С самого начала, как мы вошли в торговый центр, я чувствовала какое-то чересчур повышенное внимание к себе, но подумала, что мне кажется. Сейчас же на кассе продавец-кассир буквально не сводит с меня глаз. А когда пробивает игрушку, тихо шепчет:

— А вы правда Елена Демидова? Я не ошибаюсь?

Я немного теряюсь. С каких это пор незнакомые люди знаю, как меня зовут?

— Я, — коротко отвечаю.

— Вы моргните, если ваш муж держит вас насильно.

— С чего вы взяли?

— В новостях написано. Или это фейк очередной?

Моё тело перестаёт меня слушаться. Я стою и не могу сдвинуться с места.

«В каких новостях?» — кричит мой мозг.

— Я не понимаю, о чём вы говорите, — шевелю онемевшими губами.

— Ну там написано, что ваш муж купил вас и вашу девственность и пользуется вами как хочет. Статья так и называется «Боги или олигархи. Люди, которые распоряжаются нашими судьбами». Вот посмотрите.

Она тычет мне телефоном в лицо. Но я отворачиваюсь. Мне хочется скорее сбежать отсюда. Сбежать и спрятаться, чтобы больше никто не смотрел на меня, на нас.

Подхватываю Илью на руки и быстрым шагом иду к выходу.

— Мамочка? Мамочка, что случилось? — шепчет Илья и обнимает меня за шею.

— Ничего малыш. Ничего. Всё хорошо.

Теперь мне кажется, что все смотрят только на меня. Смотрят и осуждают. Может, конечно, и найдутся те, кто пожалеет, но мне и их жалость не нужна. Кто? Кто сделал это? Кто посмел лезть в нашу жизнь? Именно тогда, когда стало всё налаживаться.

Осознание приходит через несколько минут, когда мы уже едем в такси домой.

Неужели это Артём посмел? Он не позвонил и не уточнил даже ничего. Откуда ему знать, как я жила и живу.

Лезу в телефон и ищу статью. Долго искать не приходится, на первой странице выдаёт сразу. Фото меня и Кирилла с того самого банкета. Отматываю вниз, где указывается автор статьи. Так и есть. Артём.

Прикусываю указательный палец, чтобы не завыть от злости и обиды. Сволочь!

Извинялся за свою ошибку в прошлом, но тут же напакостил ещё больше. Кто его просил вообще писать про это?

Заходим домой. Илья убегает в свою комнату с новой игрушкой. Я закрываюсь в своей комнате и читаю статью.

«Ещё недавно общественность была шокирована новостями о продаже девственности, которая, по сути, является табуированным товаром. И считается предосудительной именно за счёт большего влияния на нравственность в обществе. Недавно же я стал свидетелем ещё большей дикости. На банкете посвящённом тридцатилетию ООО «ТО-Сервис» известный бизнесмен Кирилл Демидов заявил во всеуслышание, что купил свою жену, и поэтому имеет полное право указывать, с кем ей общаться и что делать. Я решил разобраться в этом вопросе и провести расследование…»

От последующей информации внутренности скручивает в тугой узел, а сердце обрывается и падает вниз, в бездонную пропасть. А может, это я сама падаю в эту пропасть?

«Знали ли вы, дорогие читатели, что на специальном сайте уже несколько лет проводят торги людьми. Девушки практически сами продаются в рабство, чтобы покрыть долги семьи или покончить с нищетой. Я отыскал около тридцати жертв подобного цинизма»

Идёт перечисление имён и фамилий, среди которых фигурирует и моё.

«Мне удалось поговорить с одной из жертв подобной продажи. Девушке удалось скрыться, сейчас она живёт за границей, но всё же попросила скрыть своё имя».

Дальше идёт интервью этой девушки с перечислением издевательств и сексуального насилия. Но у меня-то не так. Кирилл, конечно, был груб и казалось, что ненавидел, но никогда не насиловал и тем более не пускал в толпу, как здесь описывается. Кирилл слишком ревнив, чтобы позволить хоть кому-то, кроме него, прикасаться ко мне.

Может, в статье и описаны реальные случаи, но каким образом сюда попало моё имя? Я возмущена. И рука уже тянется к телефону, чтобы позвонить Артёму и высказать всё, что я о нём думаю, но я заставляю дочитать всё до конца.

«По тем данным, которые я смог откопать, Демидов действительно не единожды покупал себе девственниц. Елена Демидова стала его третьей жертвой, с которой он решил не расставаться. И судя по её поведению…»— дальше читать не могу. Слёзы застилают глаза.

Третья?

Я у него третья?

А сколько ещё было таких после меня?

Глава 33

Только сейчас до меня доходит, насколько я была наивна. Кирилл не изменится. Никогда. Я для него очередная игрушка. А их у него было очень много.

Любитель девственниц.

Есть что-то в этом ненормальное. Фетиш? Или действительно он настолько превознёс себя над другими, что возомнил, будто имеет право распоряжаться судьбами.

Ему словно дракону нужны девственницы. Чистое, непорочное, чтобы…Что? Быть первым? Утереть нос всем остальным? Или подчинить себе этих девушек?

В голове проносятся сказки, которые я читала Илье: про Синюю Бороду, Змея Горыныча, Красавица и чудовище. Все они объединены как раз общим — желанием подчинить себе женщину.

О какой любви может идти речь? Я всё выдумала, и жизнь меня снова припечатала лицом о стену, чтобы я не витала в облаках и перестала видеть в людях хорошее. Пора уже признать, что доброта и любовь в нашем мире, словно философский камень, все его ищут, но найти никто не может.

От этих мыслей я физически чувствую, как разрывается моё сердце. Так больно! Больно прощаться с верой. Больно, когда разбиваются надежды.

И всё равно тоненький голосок продолжает пробиваться сквозь тяжёлые мысли

«А может всё-таки это неправда?»

Как же хочется поверить. Но я же понимаю, что просто пытаюсь снова сбежать от реальности.

Я не знаю, сколько проходит времени, когда прихожу в себя. За окном уже темно, слабый свет проникает в комнату сквозь окно. Лицо мокрое от слёз.

Вздрагиваю от вибрации телефона, который до сих пор держу в руках. На дисплее высвечивается фото Кирилла. Я вчера впервые сделала наше с ним селфи и поставила на него. Смотрю, какой радостью горят мои глаза и как серьёзен он.

Не могу взять трубку. Что я буду ему говорить?

Внезапно я чётко и ясно понимаю, что на этом всё. Всё! Я не готова. Не хочу больше предательств. А сейчас самое время воспользоваться этой статьёй и уйти от него. Лучшего времени не найти. Шумиха, а она явно будет, поможет получить развод и забрать Илью. Общественность не станет на сторону отца с аморальным образом жизни.

Надо позвонить Игорю.

Звонок от Кирилла продолжается. Он звонит и звонит. Заканчивается один, тут же начинается новый. Я смотрю на телефон и жду, когда это прекратится. Должен же он перестать звонить. После пятого звонка приходит голосовое.

Пользуюсь паузой в звонках и звоню Игорю. У него занято. Блин.

Случайно задеваю пальцем проигрывание голосового, из телефона слышится глухое рычание Кирилла: «Бл***, Лена! Возьми трубку!»

Мне становится страшно.

А что, если он не отпустит? И даже это статья на него не подействует. Он ведь богат. Заткнёт рот всем, кто попытается встать на мою сторону, и я никогда не смогу уйти. А ведь мне показалось, что он начал меняться.

Снова набираю Игоря, в этот раз он берёт трубку.

— Привет, Лена. Дай угадаю. Ты прочитала статью и теперь хочешь окончательно порвать с Кириллом. Так?

— Да.

— Ты с ним разговаривала?

— Нет.

— Так, может, сначала вы поговорите?

— Не вижу смысла. Я не хочу, чтобы в меня всю оставшуюся жизнь тыкали пальцем и говорили, что я его игрушка.

— Лена, тебе надо успокоиться. Ты же понимаешь, что о Кирилле всегда писали и будут писать. Причём чтобы он не сделал, обязательно извратят, чтобы сыграть на хайпе. Каждый журналист преследует единственную цель — получить популярность за счёт скандала. Не стоит принимать поспешные решения. Шумиха уляжется и всё станет как прежде.

— А может…я больше не хочу, как прежде, — тихо произношу вслух то, что крутится у меня в голове.

— Не хочешь?

— Нет. Если ты не хочешь заниматься этим разводом, Игорь, я пойму. И обращусь к другому, — слышу свой голос словно со стороны. Он холодный, спокойный, как у робота.

— Лен, ну я же не сказал, что не хочу помогать. Просто ты не представляешь, как Кирилл переживает. Он никогда не скажет об этом, но я знаю его хорошо. Он впервые переживает за отношения. Я просто не хочу, чтобы из-за какого-то мудака вы сломали ваш брак.

— У нас его никогда и не было. Так же как и отношений. А если у Кирилла действительно есть ко мне чувства, пусть учится говорить. Мы все индивидуальности, каждому тяжело. И мне сложно признавать свои ошибки, но я работаю над собой. Почему ему должны быть какие-то поблажки?

— Лен…

— Хватит Игорь, — я перебиваю его и срываюсь на крик. Куда исчезло моё спокойствие?

— Я просто хочу уйти от него. Мне не нужны деньги, дом или ещё что-то. Я просто хочу быть свободной. Потому что в статье написана правда — он купил меня мою девственность.

В трубке тихо. Я тоже молчу, осознавая то, что только что рассказала Игорю.

— Я…я не знал. Лена…прости. Я думал у вас с ним всё по-настоящему. Если так. то, конечно, я помогу тебе.

— Спасибо.

— Я подготовлю все документы. Сможешь завтра подъехать ко мне в офис?

— Да. Я постараюсь.

Кладу трубку. И слёзы новым потоком льются из глаз.

Надо уходить прямо сейчас. Но идти некуда. Снять комнату в отеле? А завтра поискать квартиру? У меня ведь ни родственников, ни друзей.

Раздаётся стук в дверь.

— Леночка, вы ужинать будете? — спрашивает Зинаида Степановна.

— нет. Спасибо.

— Может, хотя бы чаю? Я заварила с мятой. Вы же любите.

— Хорошо. Сейчас.

ВСпоминаю, что ничего ещё сегодня не ела. И с удовольствием бы сейчас глотнула ароматного чая.

Спускаюсь в кухню. Зинаида Степановна уже налила чай и ждёт меня.

— Леночка, — она накрывает мою руку своей. — Ты очень сильная девочка. ДАвно хочу тебе сказать. Если тебе понадобится моя помощь, смело обращайся.

Смотрю в её глаза и понимаю, что она всё знает. Или не всё, но догадывается.

— Спасибо, Зинаида Степановна. Мне на самом деле сейчас нужна помощь. Мне нужна съёмная квартира, куда я могу переехать прямо сегодня.

— У меня квартира трёхкомнатная, муж умер уже давно. Одна комната пустует. Могу предложить пожить у меня.

— Отличный вариант. Если мы вам не помешаем, я буду рада пожить у вас. За проживание я всё заплачу. Не переживайте.

Зинаида Степановна хочет что-то сказать, но до нас долетает звук хлопнувшей двери. Я вздрагиваю.

— Лена! — окликает меня Кирилл, а мне хочется сорваться и сбежать.

Глава 34

Всё тело напряжено и готово рвануть в любой момент, но тёплая рука Зинаиды Степановны накрывает мою.

— Лена, поговори с Кириллом. Нельзя всё время бегать.

Она исчезает в дверях кухни, оставляя меня меня одну.

Кирилл входит в столовую такой большой и серьёзный, что я ещё больше чувствую себя уязвимой.

Надо взять себя в руки. Я перед ним ни в чём не виновата. Это он всё устроил, он сам виноват. И пусть злится на самого себя.

— Почему не берёшь трубку? — спрашивает в своей привычной манере, как было раньше: требовательно и властно.

— Потому что не хочу с тобой разговаривать.

Смотрю ему в глаза, силком заставляю не отводить взгляд.

— Почему?

— Потому что …

Действительно «почему»? Как это правильно сформулировать?

— Сколько девственниц ты ещё купил? — выпаливаю то, от чего больше всего жгёт душу. — Сколько их было за всё время?

— Ты читала статью?

— Конечно, я ведь теперь знаменитость. Кукла в руках миллионера, которую надо пожалеть.

— А разве не ты сама дала им всю информацию?

— Я? — от удивления у меня даже горло перехватывает.

— Ты.

— Я никому ничего не говорила про наш брак. Никому и никогда! — встаю из-за стола. — Хотя и могла бы. Но я думала, сама дура виновата. Не смогла постоять за себя, когда в первый день знакомства ты взял меня силой. Потом, когда потащил в ЗАГС опять же без моего согласия. Я молчала. Боялась и молчала. Все пять лет я терпела твои унижения. Ты привёл свою любовницу в наш дом и изменил мне на глазах у сына. И после всего этого ты думаешь, стоило мне выйти в высший свет, я сразу понеслась докладывать о нашей жизни журналистам?

— А кто тогда?

— Ты сам. Тот самый парень, с которым я разговаривала на банкете, это был мой бывший одноклассник, он работает журналистом. И ты сам подошёл и сказал ему, что купил меня.

— В порошок сотру этого козла. Урою пид*ра.

Руки сжимаются в кулаки, а взгляд становится жёстким.

— Ну да, конечно, добавь прессе ещё новостей.

— Лена! — рычит на меня.

— Что? Что Лена? Или может ты и меня хочешь в порошок стереть? Как ты это раньше делал.

— Я никогда на тебя руку не поднимал.

— Не обязательно бить, чтобы ранить. Ты издевался надо мной ежедневно. Грубил, хамил, будто я портовая шлюха и не заслуживаю даже твоего мизинца. А ведь у меня, кроме тебя, никого никогда не было. Я даже не целовалась ни с кем кроме тебя. И как дура терпела, потому что… — горло схватывает спазмом, а из глаз скатываются две предательские слёзы. Мне так больно. Но эта боль рвётся наружу. Словно созревший чирей, который прорвало. И хоть это очень больно, но пока весь гной не выйдет, лучше не станет. Поэтому я продолжаю.

— …потому что любила тебя. Несмотря на то, как ты относился, но я любила. И надеялась, что всё изменится. И сейчас, когда у нас стало всё налаживаться, я готова была простить тебя за всё. Готова была начать всё сначала. Но теперь — нет. Теперь я хочу только одного — развестись с тобой. Хочу жить свободной. Чтобы больше не бояться, что ты опять предашь или обманешь меня.

— Лена. Всё не так.

— А как? Ты хочешь сказать, что статья — враньё?

— Да! Там нет и половины правды.

— То есть ты хочешь сказать не охотишься за девственницами?

Господи, скажи — да. Пожалуйста!

Но Кир молчит.

— Бл***, Лена! Не заставляй меня оправдываться.

— Я не заставляю. Ты сам должен понимать, стоит ли мне всё объяснить или нет. Если дорога тебе, то ты расскажешь, если нет…прошу, отпусти меня.

Зачем жить вместе, когда нет чувств? Ты будешь свободен. Сможешь хоть каждый день новых девушек приводить в дом. Только меня отпусти вместе с сыном. Он единственное, что есть у меня. Единственный человек, который искренне любит меня.

— Если расскажу — останешься? — его голос звучит глухо, едва слышно.

— Нет, — качаю головой. — Нет. Кирилл на этом всё. Я не хочу больше таких отношений. Не хочу, чтобы на меня показывали пальцем. Подумай о сыне. Что про него будут говорить в школе.

Кирилл делает шаг ко мне, но я отступаю назад.

— Не подходи. Я не хочу, чтобы ты меня трогал.

— Я не хочу, чтобы ты уходила.

— Почему?

Снова делает шаг и снова я не даю ему подойти.

— Почему Кирилл?

— Мы можем переехать в другой город, уехать в другую страну, пока не уляжется шумиха, — вместо ответа он переводит тему на другую.

Мотаю головой.

— Нет. Я не хочу. Не хочу жить так, как раньше. Я изменилась Кир. Мне мало просто жить. Я хочу любви. Быть единственной. Хочу верить своему мужу. Хочу дружную семью, а не то, что у нас. И я боюсь, ты не сможешь мне этого дать.

Хочется выть от тех слов, что я говорю. Будто мазохист, который специально продолжает резать своё тело. Но я сказала ему правду. Жить с ним я не хочу и не могу. Даже когда уляжется шумиха.

— Слишком много хочу. Так не бывает Лена.

— Тогда просто отпусти.

Он смотрит пристально. Лицо словно высечено из камня. Но в глазах…там я читаю отголоски своей боли. Хотя мне, скорее всего, кажется.

— Хорошо, — его ответ подтверждает, что ему всё равно. — Уходи.

Глава 35

— Я могу уйти с сыном? — спрашиваю и задерживаю дыхание от страха, что он не отпустит нас.

Кирилл отворачивается, направляется к двери и бросает через плечо.

— Уходи вместе с ним.

Он выходит из столовой. Я остаюсь одна. Стук сердца оглушает. А через несколько секунд до меня доносится хлопок входной двери. Он ушёл.

Вот так просто ушёл. И в который раз доказал, что я для него никто.

Сердце разрывается от боли и обиды. Ведь я старалась быть хорошей женой. Видимо, в наше время больше не ценится доброта и любовь.

И хоть на часах уже десять, я не хочу оставаться в этом доме ни секунды. Иду в свою комнату, собираю чемодан. Беру только самое нужное. Собираю вещи Ильи. Он сначала не обращает внимания на мои сборы, но заметив, что я складываю его вещи в сумку, обнимает меня и спрашивает.

— Мама, куда мы едем?

— Зинаида Степановна нас в гости позвала. Ей одной одиноко.

— А папа?

— Ему некогда…он же работает.

Обнимаю моего малыша, целую в макушку, глажу волосы.

— Хорошо, мама, — соглашается сын.

К Зинаиде Степановне я прихожу уже в двенадцатом часу. Она радушно встречает нас. Квартира просторная, не то что обычные хрущёвки. Комнаты большие. Зинаида Степановна проводит нас в дальнюю комнату. Здесь очень мило и уютно.

— Моя Сонечка здесь живёт, когда приезжает. Но это бывает редко. Работает много, всё карьеру строит.

— Спасибо вам Зинаида Степановна. Если бы не вы…

— Ладно-ладно. Укладывай спать Ильюшу, а то время первый час.

Кровать в комнате одна, полутораспальная. Но нам хватает места, чтобы расположиться с комфортом. Илья сворачивается клубочком, и почти сразу засыпает. А я в который раз прогоняю воспоминания последнего разговора, словно киноплёнку. Отматываю и заново вспоминаю все подробности. Каждое слово, каждый жест. Это, наверное, какая-то новая форма мазохизма.

Я будто застряла на этом моменте. И пока не проживу его без боли, не смогу двигаться дальше.

Засыпаю в слезах. А ночью мне снятся беспокойные сны. Снится деревенская дорога. Отец ведёт меня за руку по обочине, как когда-то в детстве, когда ещё мама не пила. Ведёт, тянет за собой, а я маленькая, бегу. Запыхаюсь. Не успеваю. А он не жалеет, даже не оборачивается. Мне так хочется, чтобы он меня похвалил, что я не плачу и не хнычу. Но он и слова не говорит. А когда доходим до перекрёстка, растворяется в воздухе. И я остаюсь на обочине. Мне страшно, слёзы текут и падают в сухую пыль. Куда мне теперь идти? Ведь я осталась одна и совсем не знаю дороги. По какой дороге идти?

Просыпаюсь от собственных всхлипываний. И больше не могу уснуть. Щемящее чувство одиночество расползается по всему телу. Надо забыть Кирилла. Надо! Он не принесёт мне никакой гармонии в душе. И все чувства надо спалить до тла.

А чтобы это сделать, надо излить все чувства.

Встаю с кровати. Достаю ноутбук из сумки. Я не знаю, что со мной, это как агония перед смертью. Нахожу первый попавшийся сайт самиздата. Регистрируюсь и начинаю писать. Слова извергаются из меня фонтаном, я едва успеваю записывать, столько всего мне хочется написать и рассказать. Таким же девочкам, как и я, которые не уверены в себе и не знают, что можно изменить свою жизнь, просто поверив в себя. Просто допустив мысль, что они могут добиться всего, о чём мечтают, если не будут опускать рук. И не надо надеяться при этом никаких мужчин. Надо делать всё самой и уходить от плохих отношений, если они тебя не устраивают.

Говорят писательство своего рода терапия. И то, что я прописываю для других, внезапно становится мне самой таким понятным.

Когда просыпается Илья, я выныриваю из текста. Вся ночь пролетела за минуту. Я даже не заметила, что наступило утро, а за пять часов непрерывной работы я успела написать пять тысяч слов. Никогда ещё я не писала настолько увлечённо.

Собираю и отвожу Илью в садик. А когда возвращаюсь, снова сажусь за книгу.

Мне столько всего хочется ещё рассказать, а я боюсь, что поток внезапно закончится и не успею дописать.

Вся жизнь перемещается в историю. Героиня, которая любит и герой, который, как и Кирилл, не умеет любить. Я пишу и словно вновь проживаю все круги ада вместе со своими героями.

Я не помню какой сегодня день. Ела ли я или нет. Единственное о чём я не забываю: забирать сына из садика и отводить. Для него я должна быть сильной. Но как только я остаюсь одна, вновь сажусь за текст. Открытый ноутбук тянет магнитом. Ведь там другая жизнь, и там возможен счастливый конец. Две недели я пишу свою книгу и заканчиваю её так, как хотела бы. Так как не бывает. Ведь Кирилл сказал: «Слишком много «хочу». И если в реальности так не может произойти, то в книге герои обязательно должны оба трансформироваться и стать лучше. Только изменившись они останутся вместе. Именно это я и описываю. И когда дописываю последнее предложение эпилога, чувствую в душе неимоверное облегчение и свободу.

Это настоящее счастье, когда в голове замолкают голоса и ты можешь выдохнуть.

Встаю из-за стола, иду к зеркалу, вижу себя. Мне что-то необходимо сделать, чтобы обозначить разницу между прошлой мной и сегодняшней. На глаза попадаются детские ножницы, которыми вчера Илья вырезал снежинки. Беру их и с полной уверенностью, что это правильно обрезаю волосы до плеч.

Обрезанные волосы ложатся к моим ногам золотистым облаком.

Теперь действительно всё.

Впереди только новая я, новая жизнь.

Глава 36

— Илья! Ваня! Это что такое? — грожу мальчишкам пальцем, но в душе рада, что они сдружились.

Мы сидим в комнате приёма. Начало декабря для меня стало началом новой жизни. И когда Кирилл и любовь к нему остались позади, я пытаюсь начать жить с нуля. И осуществить то, что раньше мне казалось недоступным.

Первым шагом стала книга, опубликованная на сайте самиздата. Я побоялась публиковать её под собственным именем и поэтому придумала псевдоним Вербена Уд и, к моему удивлению, книга начала набирать обороты и за короткое время стала хитом. А сколько приятных комментариев и историй читательниц я получила под ней. Не думала, что это тема такая болезненная. Хотя что говорить, наверное, каждая вторая женщина подвергается насилию со стороны мужчин.

У меня масса идей для новых книг, я уже даже начала писать ещё одну, но моя первая моя исповедь, она искренняя, болезненная, и я очень боюсь её перечитывать, чтобы поправить ошибки. И хоть мне стыдно, что где-то встречаются неправильные окончания или пропущенные запятые, я оставляю её в первоначальном виде. Тем более, она приносит мне деньги. Конечно, не сотни миллионов, но за две недели она принесла мне тридцать тысяч. И тут во мне проснулась жилка еврея. Если одна книга может столько принести, то сколько я смогу зарабатывать, если напишу десять? Фантастическая сумма для человека, который шесть лет вообще не получал зарплату. Но тогда надо писать постоянно, и не совмещать ни с какой другой работой. Поэтому я принимаю решение писать каждый день и ставлю цель за год написать десять книг.

Теперь моя вторая задача или цель — получить опекунство над Ваней. Сейчас мне пока не дают разрешения. И это понятно, ведь у меня нет счёта в банке, нет квартиры. Но я усиленно работаю над этим.

— Мама, а давайте пойдём в кафе, закажем бургеры, — ко мне подбегает Илья и виснет на шее.

— Я бы с удовольствием, но пока мне не дают разрешение на сопровождение Вани. Так что надо подождать.

— А ты папу попроси, — не унимается Илья.

Упоминание Кирилла действует на меня угнетающе. Я всё ещё не привыкла жить без него.

— Нет, Илья. Папу я просить не буду. Он сейчас очень занят.

— А я по нему скучаю.

Илья тыкается головой мне в руку, как котёнок, хочет ласки. Ваня с тоской смотрит на нас. Зову его к себе, он подходит. Свободной рукой обнимаю его.

— Ваня говорит, что ему здесь грустно. Давай заберём его отсюда? — снова начинает Илья.

— Сына, я ведь тебе уже объясняла. Мне пока не разрешают Ваню забрать. Надо оформить документы, надо чтобы у нас был свой дом.

— А разве у нас нет дома?

И как же ему объяснить, что мы с его папой разводимся. Я так боюсь сказать об этом Илье.

Развод у нас через суд, с разделом имущества, но я не верю, что Кирилл захочет со мной чем-нибудь поделиться. Да я и сама не хочу у него ничего брать. Не хочу быть должной ему. Я и так жила на его деньги всё это время и ни в чём не нуждалась.

Любви Ильи хватает всего на пару минут и он уже бежит опять к машинкам, зовёт Илью, а он, как маленькая тонкая веточка льнёт ко мне, будто впитывает нежность и любовь, которые я отдаю своему сыну.

— Тётя Лена, — звучит его тонкий голосок. — А вы когда в следующий раз приедете?

— Не знаю малыш. Но постараюсь побыстрее.

— Хорошо.

Смотрю на часы. Время почти на исходе. Нам надо успеть на автовокзал. Автобус отходит в пять.

Мы прощаемся. Вижу, как блестят глаза Вани, у самой тоже слёзы подбираются к глазам, но я держусь. Нельзя, чтобы он видел, как я плачу.

— Ты Ваня не грусти. Главное — знай, что мы у тебя есть. И я сделаю всё, чтобы тебя забрать отсюда.

По дороге домой думаю о сказанных словах Ване. Хочется забрать его поскорее, а вот когда получится, неизвестно. И от этого на душе погано. Дети ведь не понимают всех бюрократических сложностей, скитаний с бумажками, обивания порогов.

Есть у меня одна мысль, которая вертится в голове постоянно, но мне даже думать её страшно. Единственный человек, которого я знаю из власти имеющих — это Кирилл. Но идти к нему с просьбой, когда мы только расстались, наверно, это глупо.

Может, в суде получится случайно встретиться, когда мы будем на бракоразводном процессе. Он как раз будет через неделю. Надо будет подготовиться, потому что мне страшно до жути увидеть опять его равнодушный взгляд. В последние дни перед расставанием он изменился. И меня не покидает чувство, что я своим бегством погубила ростки симпатии, которую он начал испытывать ко мне.

Мне его не хватает. Его рук, их тяжести, когда мы спим. Так хочется его увидеть, и в то же время боюсь нашей встречи. После расставания он ни разу не позвонил. Может, оно и к лучшему. Я бы всё равно не взяла трубку. Но тогда я бы знала, что что-то есть между нами. Что он тоже хоть немного, но любит и скучает.

Домой мы приезжаем поздно уже в девятом часу. И когда укладываю спать Илью, неожиданно звонит телефон. Номер незнакомый.

Я медлю. Брать или нет. И всё-таки беру.

— Алло.

— Лена, привет! Это Артём.

— Артём?

— Да. Твой бывший одноклассник.

Когда понимаю, что за Артём, готова бросить трубку. Мне неприятен этот человек. Он мерзок в своём поиске новостей и скандалов.

— Ясно.

— Надеюсь, я тебя не отвлекаю.

— Ты время видел вообще? Я ребёнка укладываю. Что хотел?

— Встретиться.

— Зачем?

— Поговорить, вспомнить школу. Мы ведь тогда не успели даже толком ничего сказать.

— Или может хочешь к своей мерзкой статье новостей добавить.

Глава 37

— Ты обиделась, что ли? — голос у Артёма удивлённый. — Я наоборот, думал, что помог тебе.

— Чем? Тем, что теперь я стала известна как продажная шалава, которая девственностью торгует и все пожелания мужа выполняет?

— Лен, я не хотел, чтобы про тебя так говорили.

— Не хотел? Что-то верится с трудом.

— Я просто хотел помочь. Я был уверен, что Демидов использует тебя. По тем данным, которые я получил, ты жила как содержанка, без права голоса. Я думал, что ты воспользуешься статьёй и шумихой, и сможешь уйти от него. Он же тебя за куклу держал, насколько я знаю.

Слова Артёма полосуют сердце. И хоть я знаю, что он прав, всё равно остаётся ощущение, если бы нам дали немного больше времени, и не будь этой шумихи, то я бы достучалась до Кирилла.

— Лен, давай встретимся и поговорим.

— Нет, Артём. Не звони мне больше. Я больше не хочу быть связана ни с тобой, ни с кем бы ни было из твоего мира и мира Демидова. Я просто хочу спокойной жизни для себя и своего сына.

Скидываю звонок.

Горло саднит от рвущегося крика, но Ильюшка спит, а в соседней комнате Зинаида Степановна.

КУсаю кулак до одури, закрываю глаза так сильно, что перед ними начинают расплываться радужные круги. Я не хочу плакать. Всё осталось позади. Дальше будет только лучше. Меня ждёт свобода. Но хочу ли я эту свободу? Если бы Кирилл, сделал шаг навстречу, если бы просто сказал, что любит, я бы его простила. Есть что-то в нём такое, что заставляет моё сердце биться чаще. И это не секс и не страсть, что-то большее. Поэтому мне так сложно забыть его. Поэтому я каждую ночь вижу и чувствую его во сне.

Останавливаю поток мыслей и заставляю себя встать. У меня весь день расписан, чтобы не сбиваться с графика написания глав новой книги. Сейчас я должна сходить в душ, а потом сесть писать. Ночью легче погрузиться в мысли, и никто не отвлекает.

Я беру полотенце, подхожу к двери, открываю её тихо, чтобы не разбудить Илью. Иду к ванной комнате и слышу громкий шёпот Зинаиды Степановны.

— Всё хорошо…Спать уже легли.

Не придаю значения её словам. Может, с дочкой говорит. Берусь за ручку двери в ванную.

— Да. Кирилл Борисович. Хорошо…Я вас поняла.

Меня бросает сначала в холод, потом в жар. Не верю своим ушам. Зинаида Степановна подослана от Кирилла? И вся её доброта получается с его подачи?

В коленях слабость и я прислоняюсь спиной к двери.

— Они сегодня в посёлок ездили, Ваню проведывали…Нет, про завтра она ничего не говорила. Не знаю. Может, дома будет снова писать…Угу. Хорошо. И вам спокойной ночи!

Я понимаю, что она сейчас пойдёт сюда и увидит меня, но от напряжения руки трясутся и плохо слушаются. Ныряю ванну как можно быстрее, лишь бы не заметила меня. А я не хочу, чтобы они знали о том, что я слышала их разговор.

Делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться. И внезапно до меня доходит — если бы я была ему безразлична, то он бы не звонил Зинаиде Степановне и не спрашивал про меня. Значит…значит, не такой уж он и бесчувственный, и бессердечный!

Значит, всё-таки переживает?

Я впервые после нашего расставания чувствую лёгкость, будто мне сейчас с груди камень сняли.

Может, ещё не всё потеряно? Главное — ничего не испортить и продолжать жить как жила. Должен же он объявиться. Буду ждать. Наберусь терпения и буду ждать.

*** ***

Снег сочно хрустит под ногами, когда я очередной раз нарезаю ещё один круг в парке. До пяти ещё далеко, чтобы забрать Илью. Дома сидеть надоело. Захотелось размяться, расправить плечи, вздохнуть свежий воздух. После недели морозов, сегодня погода удивительно тёплая. Ни ветерка. Только снег безмолвно падает на крыши, деревья, дома, людей, идущих куда-то.

Останавливаюсь и иду из парка. Однообразие пейзажа уже приелось, и мне просто хочется прогуляться по улицам города. Прохожу несколько остановок. Впереди за белой дымкой снега виднеется красная крыша кинотеатра Маяковский, там напротив него есть милое кафе. И я решаю дойти до него, выпить чашечку кофе, и под тихие разговоры посетителей, подумать над сюжетом книги.

Здесь ничего не изменилось, всё так же как и несколько месяцев назад. Сажусь на своё любимое место у окна, откуда можно незаметно наблюдать за прохожими и придумывать их истории.

Делаю глоток сладкого шоколадного напитка. Я не любитель кофе, а вот горячий шоколад готова пить каждый день. Поднимаю голову, вглядываюсь в окно. К парковке напротив подъезжает чёрный седан. Из него выходит мужчина и женщина. Я не вижу лиц, снег стал сильнее, но что-то знакомое в их силуэтах.

Они иду к соседнему зданию и исчезают за дверьми. Я никак не могу вспомнить, почему мне кажутся они знакомыми. Это навязчивая мысль продолжает крутиться в голове.

Проходит пятнадцать минут. Шоколад допит, а я всё не решаюсь встать и уйти. Хочу ещё раз увидеть их. Почему они не дают мне покоя?

Тревога нарастает, и я уже не могу сидеть на месте. Расплачиваюсь, выхожу из кафе, почти одновременно с той парой. И пока они меня не заметили, прячусь за толпой парней, которые что-то громко обсуждают. Отсюда видно намного лучше. Когда мужчина подходит ближе, я узнаю в нём Артёма. А вот женщину не видно, она закутана в дорогую норковую шубу и платок. Они стоят перед машиной и о чём-то говорят, но мне из-за гула проезжающих мимо машин их совсем неслышно.

И когда я уже думаю, что зря вообще затеяла эту слежку. Женщина оборачивается, и я ясно вижу надменное лицо Натальи, помощницы Кирилла.

Артём и Наташа знакомы? Так может, это они всё специально затеяли? Или всё-таки затеяла только Наталья? Чтобы добиться своего?

И ведь у неё всё получилось.

Глава 38

Первая мысль скорее рассказать всё Кириллу. Вторая — зачем?

Если он до сих пор держит при себе Наташу, то это его проблемы. Один её вид вызывает во мне раздражение и старые воспоминания, когда Кирилл имел её в нашем доме. Я старалась похоронить их, но сейчас всё вновь вспомнилось.

Чем она ему так дорога? Доступная? Развратная? Хорошо сосёт?

И смешно, и обидно. Мне даже в голову не приходило ласкать его там губами. Мне казалось, нам и без этого было с ним очень хорошо. Или я совсем не разбираюсь в мужчинах.

И всё же поговорить с ним надо и, наверное, лучше не ждать дня развода. У меня в запасе ещё час. Как раз есть время зайти к нему в офис. Думаю, разговор много времени не займёт.

Вызываю такси и еду. В душе сумятица, каждые пять минут хочется попросить таксиста изменить маршрут и ехать домой, но останавливаю себя.

Во-первых, мне надо поговорить с ним насчёт Вани. Всё-таки Кир благотворитель этого дома ребёнка и имеет влияние. И, возможно, соблаговолит помочь мне в получении опекунства. Хотя сама не верю, что он согласится, но не прощу себе, если не буду знать наверняка. А во-вторых, пусть Кирилл узнает, какую змею пригрел на своей груди. Если не верил моим словам и посчитал, что она ему нужнее, чем я пусть убедится в своей слепоте. Надеюсь, теперь он её уволит. Решила, что самая умная и обхитрит всех. Пусть мы с Киром и разведёмся, но и она с ним тоже не будет.

Подъезжаем к высокому серому зданию. Офис компании занимает несколько этажей. Я здесь бываю крайне редко, поэтому особо не интересовалась, сколько сотрудников работает здесь. Я запомнила, что офис Кира находится на шестнадцатом этаже.

— Здравствуйте! Чем могу помочь? — интересуется миловидная брюнетка на ресепшен. Очередная новая секретарша.

— Мне к Кириллу Борисовичу надо.

Я не останавливаюсь, прохожу мимо, прямиком к его кабинету. Девушка с удивительной быстрой скоростью для её высоченных каблуков бросается мне наперерез, буквально закрывая грудью, дверь в кабинет.

— Он просил никого не впускать. У него важный разговор.

Я на секунду притормаживаю.

— Надолго?

— Не знаю. Он не предупредил. Просто сказал никого не впускать.

— А кто там? — интересуюсь я, потому что не особо верю в то, что он очень занят.

— Я не имею права разглашать подобную информацию незнакомым людям.

Девушка, видимо, совсем новенькая, и очень гордится доверенной ей работе.

— Я не незнакомый человек.

— Давайте я вас запишу. И как только Кирилл Борисович освободится, я ему сразу сообщу.

— Хорошо.

— Ваше имя и фамилия.

— Демидова Елена.

— Ой, а вы однофамилица Кирилла Борисовича, — умиляется брюнетка. — А по какому вопросу?

— По вопросу нашего развода с Кириллом Борисовичем.

— Развода?

Наконец, до неё доходит.

— Простите, пожалуйста, я совсем здесь недавно. Не думала, что Кирилл Борисович женат.

Чувствую внутреннее удовлетворение.

— Теперь вы сможете сказать кто там?

— Наталья Гауф с каким-то мужчиной, он не представился.

— ДАвно зашли?

— Нет. Только перед вами.

Я разворачиваюсь и стремительно иду к кабинету. Теперь меня даже нокаут от секретарши не остановит. Распахиваю дверь.

За столом сидит Кирилл, Наталья и Артём сидят напротив. И когда дверь распахивается, все одновременно смотрят на меня.

— Лена? — удивляется Артём.

— По какому праву вы врываетесь в кабинет? — возмущается Наталья.

Кирилл молчит. Смотрит на меня и молчит.

Я захожу в кабинет и закрываю за собой дверь. Наталья вскакивает, подходит ко мне.

— Выйдите отсюда сейчас же, — командует она, будто я уже не жена Кирилла, а случайно заблудившаяся школьница.

— Я имею полное право присутствовать при этом разговоре, — говорю чётко и уверенно, потому что полностью убеждена в своей правоте.

Если бы взгляд мог убивать, я бы наверно уже умерла раз сто, с такой ненавистью смотрит Наташа на меня.

— Гауф, сядь на своё место, — рявкает Кирилл.

— Но Кирилл Борисович…

— Ты слышала, что я сказал, — металл в его голосе гулом проходится внутри меня.

Оказывается, я безумно соскучилась по его голосу.

Наташа семенит к своему креслу и садится. Я же остаюсь стоять на своём месте. Почему-то вся решимость на этом закончилась, и теперь я не знаю, то ли мне взять стул и сесть напротив Кирилла как Артём и Наталья, то ли просто постоять в отдалении. Хотя я наверно сейчас выгляжу глупо. Делаю шаг вперёд.

— Лена, ты по какому вопросу? — обращается Кирилл ко мне.

— Вот поэтому, — указываю на его собеседников. — Хочу послушать каким образом они оказались вместе час назад в центре, возле Дома издательства.

— Ты что следила за нами? — возмущается Наталья. — Фу. Как это низко. Не ожидала от твоей жены Кирилл, что она промышляет шпионажем.

Кривит своё холёное личико, по которому я бы с удовольствием съездила одной из статуэток, стоящих на столе Кирилла.

— Я сам отправил Наташу за Ланбиным. Мы сейчас в стадии переговоров, чтобы он удалил свою статью со всех медиа ресурсов, — отвечает Кирилл.

Получается, они не спелись, а Наташа за Ланбиным ездила по поручению Кирилла?

Меня обдаёт жаром от стыда.

Боже, в какую я *опу сама себя поставила. Неприятно видеть, как Наташа смотрит победоносно. Кажется, мне сейчас станет дурно, и я опозорюсь ещё раз, если грохнусь в обморок прямо здесь.

Кирилл встаёт из-за стола, подходит ко мне. Берёт мягко за руку и выводит из кабинета.

— Прости, я просто думала, что она предала тебя…и обманывает, — бормочу тихо и замолкаю. Слишком жалко выглядят мои оправдания.

Кирилл же неожиданно обнимает меня и прижимает к себе.

— Не ожидал, что ты можешь вот так примчаться спасать меня от обманщиков, — шепчет тихо и улыбается.

А я обалдеваю от того, какое разительное отличие между Кириллом в кабинете и Кириллом, который сейчас обнимает меня. И сколько нежности в его голосе.

Глава 39

— Кирилл Борисович, извините, это я впустила вашу жену. Не надо было? — вскакивает с места секретарша.

— Всё хорошо Маша, — смотрит на неё, и я освобождаюсь от его гипнотического взгляда. Делаю шаг назад. Один добрый взгляд и нежность не изменят моего решения.

А между нами словно вырастает стена. Кир меняется в лице и от нежного взгляда не остаётся даже следа.

Снова замкнулся.

Упрямо задираю подбородок.

— Зачем вывел меня? Стесняешься?

— Глупостей не говори.

— Не ожидала, что Наташа до сих пор у тебя на побегушках.

— Я уже говорил, она хорошо работает. Не вижу повода её увольнять.

Продолжает смотреть холодно.

— Ясно. Значит, в твоей жизни так ничего и не изменилось, — скорее констатирую факт, чем задаю вопрос.

— А должно было?

— Я надеялась.

— Не вижу смысла что-то менять.

— Значит, не зря я ушла.

Отворачивается.

— А пришла тогда зачем?

— Я уже сказала. Думала они в сговоре. И все подстроено. Наташа не раз намекала мне, что хочет за тебя замуж.

— Замуж? — переспрашивает Кир и снова испытующе смотрит на меня, словно сканирует правдивость моих слов. — Ты боишься, что она займёт твоё место?

Усмехается. А у меня сердце от этого ёкает.

— Она мне неприятна. Я не верю…ей. И мне неприятно, что ты вернулся к ней.

— Мы с ней не спим, если ты об этом. Кстати…

Кир обхватывает своей ручищей моё запястье и тянет по коридору.

— Кирилл Борисович, а что сказать вашему гостю?

— Скоро приду, — бросает через плечо.

— Куда ты менятащишь? — мне приходится бежать за ним. — Мне за Ильёй в садик надо.

— Успеешь.

Вталкивает в кабинет. Здесь только длинный стол и стулья вокруг него. Даже окон нет. Закрывает дверь и поворачивает замок.

— Что ты задумал?

— Ничего.

Взгляд тяжёлый, от него душа в пятки уходит. Надвигается на меня медленно, я отступаю назад, пока не упираюсь ягодицами в край стола. Чувствую себя, как животное в загоне, к которому пустили хищника.

Он подходит вплотную, обхватывает пальцами подбородок и поднимает лицо к нему.

— Кир…что ты делаешь? Мы же разводимся…

Наклоняется, целует, его губы твёрдые, горячие. Другая рука зарывается в мои волосы на макушке, и я не могу пошевелить головой. Язык касается зубов, задевает нёбо.

— Прекрати! Я тебя не Наташа, чтобы трахать меня по углам в своей фирме.

— Ты не Наташа, — соглашается. — Ты круче. И даже, когда мы разведёмся, я буду приезжать к тебе и трахать, потому что заводишь меня получше остальных.

Снова накрывает мои губы, только теперь жёстче, язык яростно атакует мой рот.

Но его слова прогоняют весь романтический налёт, который я себе вообразила.

Будет трахать? Ага, сейчас прям, ноги и раздвинула.

Сжимаю челюсть и чувствую, как зубы впиваются в плоть. Он резко отстраняется, с недоверием смотрит на меня, а я чувствую солоноватый привкус крови. Кажется, я перестаралась, но мне плевать.

— Я не кукла больше. И не буду делать так, как хочешь ты, — цежу сквозь зубы. — Отпусти меня сейчас же.

— Моя малышка яйца отрастила. Быстро же ты заматерела.

— Тебя там люди ждут. Не забыл?

— Мне по*уй на них.

Всё ещё прижимает меня бёдрами к столу, отстраняется и руками разворачивает к себе спиной. До меня доходит, что он хочет сделать.

— Нет! — кричу и упираюсь, пытаюсь развернуться. — Кир! Нет!

Но он уже расстёгивает джинсы, сдирает их вместе с трусиками. Прижимает меня к столу.

— Нет, Кир, пожалуйста, не надо. Я не хочу.

Слёзы застилают глаза. Пытаюсь лягнуть его, хоть как-то вывернуться, но спущенные джинсы мешают словно стренога. Слышу пряжку ремня, а через секунду он уже пытается войти в меня, и ьыкается членом. Мне больно. Кричу.

— Ты животное, — хриплю.

Раздвигает рукой ноги и снова пытается войти. Вдавливает в меня. Я сжимаю мышцы между ног.

— Расслабься, иначе будет ещё больнее.

Если месяц назад мне казалось, что мир разрушился, когда мы разошлись и мне постоянно казалось, что я сделала ошибку, то сейчас мир просто рассыпается в прах. Кир толкается в меня. Быстро двигает бёдрами, а я больше ничего не чувствую к нему. Только опустошение. В голове всплывает картина, как он также трахал Наташу. Он специально решил меня унизить. Сделать из меня такую же, как она. Потому что у нас нет будущего. Нет. И никогда не было. После того, что он сделал сейчас, я никогда не прощу. Кир ускоряется, пальцы больно впиваются в бёдра, наверно останутся синяки. Ещё несколько движений, резко входит и кончает в меня. Без презерватива. Сволочь. Ненавижу.

Выходит из меня и отступает назад, а я даже руки поднять не могу. Но заставляю себя встать, натягиваю джинсы. Разворачиваюсь и смотрю ему пристально в глаза. У меня в голове только один вопрос:

— Зачем?

— Ты моя.

— Я не твоя, и никогда твоей не была.

— Ошибаешься.

— Ты мне противен.

— Зато теперь не тянет вернуться. Ведь так? — поправляет брюки. Я поражаюсь его спокойствию.

— Ненавижу тебя.

— Ты это уже говорила.

Нет. Обращаться теперь к нему с просьбой о помощи я точно не буду.

Иду к двери, открываю замок. Он не держит. Отпускает спокойно.

Чёртов псих! А ещё трус, потому что я знаю, для чего он это сделал. Я кажется разгадала его большой секрет — он до ужаса боится любить. Ему легче свергнуть меня до уровня обычной подстилки, чем признаться, что любит. Но это его проклятье и пусть разбирается с этим сам. Я больше ничего не хочу знать ни о нём и ни о его делах.

Глава 40

(Кирилл)

Смотрю, как за Леной закрывается дверь. Удерживаю себя на месте. Пусть идёт. Не могу видеть её глаза. Она может молчать и ничего не говорить, но её глаза всегда выражают все её мысли. Они снятся мне ночью. Хочу её до трясучки. Она как наркотик, от которого штырит и впадаешь в зависимость. После её ухода разнёс комнату в хлам, чтобы ничего не напоминало о ней. Хочу её отпустить, хочу забыть. Мне не нравится, что она всегда перед глазами, занимает мысли. Думал, месяца хватит, чтобы с неё слезть и остыть. Не могу. Стоило увидеть её и как щенок бросился ластиться. От самого себя противно.

Пробовал заменить другими — всё не то. Они другие, не так смотрят, не так кончают, не так прикасаются — всё не так, потому что они не Лена.

Сажусь на стул, сдавливаю голову руками. Хочется броситься за ней, умолять простить, просить вернуться, но продолжаю сидеть.

Но ведь я ждал, что умолять будет она. Поныкается без денег и вернётся, а она гордая. И талантливая. И совсем другая, не такая, как все. Поэтому и тянет. Даже, когда трахаю, умудряется сопротивляться. Хочу её подчинить, хочу чтобы была моей, чтобы как другие умоляла её любить, а она не просит. Ни о чём не просит. Ещё ни одну не хотел так сильно, как её.

Телефон разрывает от вибрации. Прихожу в себя. Пытаюсь собраться. Наташа звонит. Как же меня достала эта тварь. Лена чуть не спалила все мои планы. Я догадывался, что это она за моей спиной, слила всю инфу Ланбину. Еб***ий репортёришко.

От одной мысли, как он смотрел на Лену, хочется его придушить, но пока нельзя.

— Да? — беру трубку.

— Кирилл Борисович, вы где пропали? Ланбин же уйдёт.

— Сейчас иду.

Бросаю трубку, но продолжаю сидеть.

Перед глазами снова испуганное лицо Лены. Чувствую себя мразью, но так надо. Ей со мной не место. Надо её отпустить. Иначе это помешательство никогда не закончится. Пусть уходит.

Встаю, заправляю рубашку, одёргиваю пиджак. Никто не должен знать.

Выхожу из переговорной и иду в свой кабинет. Ланбин ещё ждёт. Неудивительно. Бабла я ему предложил до хрена. Пусть захлебнётся сука от жадности, главное, чтобы вывел на своего информатора.

— Кирилл Борисович, ну наконец-то, — Наташа вскакивает со своего места. — Артём Денисович согласен подписать документы.

— Выйди.

— Кирилл…

— Выйди, я сказал! — рявкаю на неё в очередной раз.

Эта сучка становится всё наглее и наглее. Смотрю ей в спину, жду когда выйдет. Ещё пару дней и всё решится. Думаю ей понравиться. Хотела залезть повыше, будет ей такая вышка. Лена была бы в шоке, узнай хоть немного про меня. И Ланбину недолго жить осталось, если не признается.

— Кирилл Борисович, вы перечислите деньги на счёт или наличкой выдадите сумму?

— Двумя пулями рассчитаюсь. Сойдёт?

Ланбин смотрит в недоумении. Теряется. Словно рыба на суше разевает рот, а звуков неслышно.

Подхожу ближе.

— Никаких денег ты не увидишь, пока не скажешь, кто был твоим информатором.

— Я уже вам всё рассказал.

— Нет, не всё. И у меня есть доказательства, что далеко не всё. Смотри у меня, как в магазине. Успеешь ответить вовремя — получишь бонус. И в данном случае это твоя жизнь. Неужели ты думал, я так просто спущу всё то говно, которое ты вытащил на всеобщее обозрение? Или ты действовал не один?

Ланбин строит из себя мужика, сидит с прямой спиной, не прогибается и не заискивает, вот только взгляд выдаёт его. Он смотрит в сторону двери и прикидывает, как сбежать отсюда.

— Сбежать не получится.

Нервно смотрит на меня. Глаза бегают.

— Кто слил тебе всю инфу?

— Вы хотя бы часть денег мне дадите?

— Нет. Ты разве не понял, что это была наживка, которую ты очень удачно заглотнул. Тебе решать получить пулю в лоб или сдать всех. Я думаю жизнь даже подороже денег.

Сглатывает. Ну, видимо, осталось немного, скоро созреет.

Скрещиваю руки на груди, смотрю на него в упор.

— Это Наташа. Ваша помощница всё слила. Она подошла за день до банкета. Предложила хорошо заработать, если выпущу статью. Сказала, что будет эффект как от бомбы, привлечёт внимание ко мне и к нашей газете. Я согласился. Она все бумаги предоставила и имена.

— Кто ещё?

Молчит.

— Я вроде тебе ясно объяснил, что на кону твоя жизнь. Кто ещё?

— Я не знаю её имени. Знаю, что живёт в Турции. Наташа на неё долго пыталась выйти. Она рассказала, как Лену тебе продала.

— Ясно. Как её найти?

— Этого я не знаю. Спросите у Наташи. Это же она её искала.

Подхожу к окну, смотрю вниз на город. Где-то там едет Лена. Наверно, плачет. Ненавидит меня. Пи**ец!

Бл***, опять отвлёкся.

— Молодец. Правильно поступил. Если всё сделаешь как надо, не побежишь Наташе докладывать и жаловаться, дам тебе чутка денег. За моральный ущерб. Договорились?

— Да.

— Можешь идти.

Как только дверь открывается и Ланбин выходит, в кабинет влетает Наташа.

— Кирилл, это вообще что было? Почему ты выгнал меня?

— Надо было поговорить.

— А я что мешала?

— Да, — смотрю на неё в упор. — Опять забылась, с кем разговариваешь?

Недовольное выражение сменяется маской беспрекословного подчинения.

— Прости.

— И не смей даже глаза на меня поднимать.

— Хорошо.

Слушается как вышколенная болонка. Именно такого послушания я хотел от Лены. А она никогда глаз не опускала. Как бы страшно ни было, всегда в глаза смотрела.

— Сегодня едешь ко мне.

На её лице появляется улыбка.

Только рано радуется. Думает, что я ради удовольствия её зову. Ублажить меня хочет. Грешки замолить. Вот только грехов у неё до хрена. ЗАмаливать их будет перед другими. А у меня целая программа заготовлена. И первым номером — признание Наташи. А вторым — её наказание.

Наташа уходит, а я снова смотрю на раскинувшийся под ногами город. Внешняя картинка притягательна, а если знаешь его изнутри, то не вызывает ничего кроме омерзения. Продажные женщины. Инфантильные мужики. Извращённые вкусы и тайные желания. Я слишком хорошо знаю эту сторону и Лене здесь совсем не место. Пусть лучше ненавидит меня за сегодняшний поступок, чем за всю правду, которую она может узнать обо мне.

И та картинка счастливой семьи, которая показалась мне ненадолго возможной, на самом деле неосуществимая мечта.

Глава 41

Ненавижу! Ненавижу!

В голове без конца крутится одно слово.

Ненавижу за то, что сделал. Ненавижу за то, что поверила ему и думала, что сможет измениться.

Всю дорогу в такси я бессовестно плачу. Знаю, что сейчас идти за Ильёй в детский сад и моё зарёванное лицо увидят воспитатели, но ничего поделать с собой не могу.

Таксист поглядывает на меня в зеркало дальнего вида. А мне всё равно, будто никогда плачущих женщин не видел.

— Может, водички? — спрашивает таксист, а я взрываюсь новой порцией слёз.

Даже обычный незнакомый мужчина добрее ко мне, чем собственный муж. И эта мысль прожигает в груди дыру. Больно и стыдно.

— Ты попей, легче станет, — снова пристаёт таксист.

Я соглашаюсь. Делаю несколько больших глотков.

— Так, горько плачешь. Обидел кто?

Киваю, но продолжаю молчать.

— Не нужно обижаться и грустить,

Жалеть себя — плохое утешение…

Не можешь в жизни что-то изменить,

Ты измени своё к ней отношение…Слыхала такое?

Короткий монолог таксиста помогает переключиться.

— Да, слышала…но забыла.

— А ты не забывай. Мне кажется, это один из лучших советов, когда хреново.

Всё верно. А я тут сопли распустила. Надо просто смириться, что Кирилл такой, и перестать его пытаться спасти. Он хочет, жить как жил раньше? Пусть живёт. Только без нас. Совсем без нас. Завтра развод, пусть только попробует отказать и передумать.

Забираю Илью из детского сада, но вместо дома Зинаиду Степановны иду в полицию. Понимаю, что придётся пройти семь кругов ада и стыда, но я не хочу оставлять это просто так.

— Мама, а мы куда? — спрашивает Илья.

Смотрю на него.

Господи как же он похож на Кирилла!

Впервые чувствую раздражение из-за этого. Злость наваливается неожиданно. Злость на моего мальчика. Но он ведь не виноват, что его родители как калеки не умеют строить нормальные отношения. Меня пугают новые эмоции. Пугают так, что я приседаю на корточки перед сыном и обнимаю.

— Прости меня малыш. Прости.

— Мама, ты же хорошая. Ничего плохого не сделала.

— Знаю, малыш, просто прости, и всё. А хочешь, сходим в полицию на экскурсию? Хочешь?

Глазки загораются. Он давно уже просит сводить его в полицейский участок, остаётся лишь надеяться, что там действительно помогут устроить экскурсию, пока буду писать заявление. Я никогда не обращалась в полицию.

Руки трясёт мелкой дрожью, когда заходим отделение. Но надо отдать должное, мужчины в погонах оказываются не такими сволочными, как я себе представляла. Дежурный даже разрешает Илье зайти в его кабинет. Он так увлечён, что совершенно забывает обо мне.

А вот в соседней комнате, где я рассказываю причину обращения, меня разочаровывают слова сотрудника полиции.

— Брак — это добровольный союз мужчины и женщины, и не только духовный или материальный, но и половой. Если супруги живут в одном жилом помещении и ведут общее хозяйство, как правило, это предполагает добровольное согласие на интимные отношения.

— Но я не давала ему согласия. Мы разводимся. Живём уже не вместе. Неужели даже в этом случае вы считаете, что муж имеет право принуждать меня к соитию?

— Ну если у вас есть объективные данные, подтверждающие это, то возбудить уголовное дело можно.

— А какие данные нужны?

— Свидетели. Синяки. Побои. Может, разрывы, если он вас взял насильно, значит, вы сопротивлялись. Это всё должно быть. Надо пройти осмотр.

Вспоминаю, что даже не сопротивлялась Кириллу. Впервые жалею, что не залепила ему пощёчину. Так, хоть мог ударить в ответ.

— Не думаю, что у меня есть что-то из перечисленного, — качаю головой и опускаю взгляд. Чувствую, что зря пришла. Кирилл знал, что делал. — Извините. Я, наверно, зря пришла.

— Вы поймите. Я только за то, чтобы вам помочь, но отношения в браке это такая скользкая тема. С учётом сути брачных отношений доказать изнасилование мужем жены фактически невозможно. Но знаете, что я могу вам предложить? Можно попробовать привлечь его к ответственности за насилие. Независимо от наличия или отсутствия брака, любое насилие со стороны мужчины в отношении женщины запрещено и преследуется по закону. И это выход.

— Но…он не бил меня.

— Напишите заявление. А дальше уже, как пойдёт. В любом случае вы покажите, что у вас есть защита.

Молодой сотрудник так горячо и искренне об этом говорит. И я решаюсь. Пишу заявление с его помощью.

Теперь у меня следующая цель — аптека.

С содроганием думаю о том, что собираюсь делать, но если решила быть жёсткой, то надо идти до конца. Я люблю детей и хотела бы ещё нескольких, но не сейчас и не от Кирилла. Я должна обезопасить себя со всех сторон.

Покрываясь десятым слоем румянца от стыда, спрашиваю у фармацевта шёпотом о таблетках, которые помогают не забеременеть уже после полового акта. Она показывает коробочку с неизвестным названием.

— Вот есть такие. Их надо принять в течение семидесяти двух часов после полового акта. Подойдут?

Киваю, расплачиваюсь. Надеюсь, я всё правильно делаю и не пожалею в будущем об этом. Идём на квартиру, чтобы собрать вещи. Жить у Зинаиды Степановны я больше не хочу. Сейчас у меня одно желание — сбежать от него подальше, чтобы никто не знал где мы. Решиться на поездку в другой город я пока не решаюсь, но переехать в другую квартиру вполне разумное решение и выполнить его не так сложно, как переехать в другой город. Благо сейчас множество приложений с поиском и подбором жилья. Илья восторженно щебечет рядом, рассказывает о том, что дядя полицейский сказал и показал. Я слушаю вполуха, киваю, восторгаюсь вместе с ним. А сама без конца листаю ленту с квартирами. Варианты с развалюхами не рассматриваю, но и чересчур богатые мне не по карману. Нужен середнячок, со всем необходимым. На примете две. Созваниваюсь. Одна через агентство, а по другой отвечает сам хозяин.

— Можно заехать сегодня? — спрашиваю у владельца.

— Что даже и смотреть не будете? — удивляется мужчина.

— Нет. Мне достаточно фотографий и того, что написано.

— Вы одна?

— Я и мой сын, ему пять.

— на обоях не рисует? — уточняет хозяин.

— Нет. У нас бумаги достаточно.

— Хорошо. Составим договор и можете въезжать.

Прощаемся.

Ну вот ещё одной проблемой меньше. На душе становится немного легче. Чувствую, что делаю всё правильно.

А в двенадцать ночи я стелю кровати в новой квартире. Я ничего не стала говорить Зинаиде Степановне. Не нашла в себе сил поговорить с человеком, которому доверяла и который предал. Написала записку, что съезжаем, и всё.

Теперь осталось выдержать завтрашнюю встречу в суде. Получить развод. И забыть, как страшный сон всё, что было до этого.

Глава 42

(Кирилл)

— Ты же понимаешь, что только ненадолго выиграл отсрочку? — Игорь хоть и сдерживается, но видно, что раздражён. — Если ты и второй раз не явишься на суд, вас всё равно разведут.

— Знаю, — отрезаю.

Я всё прекрасно знаю и не нуждаюсь в напоминании, но прийти не смог. Страшно смотреть в глаза Лены, страшно увидеть в них ненависть, хотя сам добивался этого.

— Я не понимаю тебя Кир. Девчонка классная, и ты к ней тянешься. Я же это вижу. На хера ты творишь эту дичь? Зачем отпускаешь?

— Она хочет уйти. Ты же мне сам рассказал, когда она к тебе обратилась.

— Если бы знал, что ты такой дурак, ничего бы рассказывать не стал.

— А что, по-твоему, я должен был сложить лапки и вымаливать у неё прощение? — ещё пытаюсь сдерживаться, но Игорь уже нарушает все границы.

— Причём здесь вымаливать прощение. Ты мог просто нормально с ней общаться. Нормально строить отношения, ведь у вас всё хорошо было.

— Ну да. До этой статьи. А это только вершина айсберга. Ты видишь, как она себя повела. Сразу сбежала.

— Надо было сказать ей правду.

— Правду? — поднимаю бровь и откидываюсь на кресло. — Ты думаешь, она сможет принять, что её муж — бывший сутенёр и перекупал девочек для своих клиентов? А если ещё скажу, что и её купил для другого, думаешь она бросится ко мне в объятия?

Игорь пожимает плечами. Делает глоток виски. Вижу, что ему есть что сказать, просто не решается.

— Ну? Как бы ты поступил?

— Рассказал бы, — смотрит на меня поверх очков. — Ты меня знаешь. Наверно, поэтому и общаешься. Я тебе всегда правду говорю, даже если она тебе не нравится.

В груди нарастает раздражение. Бесит меня этот Игорь. Потому что заставляет сомневаться. А что, если он прав, и я только зря её оттолкнул?

— Другая на месте Лены уже давно бы тебя на хрен послала, а она терпит…терпела всё это время. Да. Я знаю, что у тебя было сложное прошлое. Но сейчас ведь ты уже выкарабкался оттуда. Теперь ты занимаешь высокое место среди сливок общества. И у каждого из них есть своё прошлое, которое тянет назад. Секреты, тайны, за которые приходится платить либо деньгами, либо положением в обществе. Поэтому я не понимаю твоих действий. Да. Появился этот Ланбин, выволок старую историю. Но ты же решил вопрос. Так зачем ты Лену мучаешь?

— Я не мучаю. Она хотела свободы, она её получит. Ты же сам сказал, что нас по-любому разведут.

— А может, она не хотела развода? Ты думал об этом? Может это такая форма отчаяния, способ привлечь к себе внимания, чтобы ты, наконец, понял, что она может уйти.

Всё что связано, с Леной рвёт душу, распарывает болью грудину. Впервые я не уверен в собственных поступках. Привычный мир стал незнакомым, я не знаю как себя вести. Раньше баб не возмущались, молча отрабатывали своё. Взять хотя бы Наташу, она всегда готова, даже без белья ходит, потому что знает я могу зажать её и трахнуть. Вернее, мог. В последнее время она меня вообще не возбуждает. Ни одна не возбуждает. Только Лена.

— С каких это пор тебя стали волновать мои отношения с бабами?

Игорь качает головой. На лице промелькивает разочарование. Да по*уй. Будет ещё тут учить меня, как строить отношения.

— Я знал, что мои слова вряд ли что-то изменят, но я хотя бы попытался. А ты как трус прячешься за грубостью и готов просрать единственного человека, который к тебе неравнодушен.

— Уже равнодушен.

— Что ты сделал? — Игорь смотрит настороженно.

Защитник, бл*ть.

— Ничего такого. Взял то, что мне полагается.

— Что ты сделал? — Игорь встаёт и ставит бокал на стол.

Реально защитник. А может…

— Ты что влюблён в неё? — спрашиваю с усмешкой, потому что такая догадка кажется абсурдной, но поведение Игоря уж слишком странное.

— Ну а если и люблю? Тебе же всё равно на неё.

— Неожиданно…Что ж ты не подкатываешь тогда к ней?

— Не переживай, подкачу. Вот как разведётесь, так и начну ухаживать. Но я хочу быть уверенным, что ты точно не бросишься за ней и не начнёшь её возвращать.

— А вот это не твоя забота Игорь. Хочешь бабу, так добивайся. А не оглядывайся на меня.

— Что ты сделал с Леной?

— Спроси у неё сам. Заодно и узнаешь, как она к тебе относится.

— Ты от собственной злости и глупости не устал?

— Да пошёл ты. Лена моя. Я даже на метр тебя к ней не подпущу.

— Я в этом и не сомневался. Тебе уже пора определиться Лена всё-таки твоя или ты готов её отпустить. Потому что ты сам себе противоречишь.

— Короче. Закончили. Достал уже.

— Я поражаюсь, как Лена тебя ещё терпела. С тобой невозможно разговаривать.

— Какой есть. А не нравится, завтра же получишь расчёт.

Игорь направляется к двери, но перед тем как выйти останавливается.

— Будь я на твоём месте. Я бы никогда её от себя не отпустил. И даже то, что у тебя грязное прошлое не повод поступать с ней, как с куклой. Сначала надо попробовать поговорить, а крайние меры нужны в крайних случаях, а не тогда, когда ещё можно всё исправить разговором.

— Но ты не на моём месте.

— Баран!

— Иди на*уй.

Глава 43

Вот этого я больше всего и боялась. Кирилл не пришёл на заседание по поводу нашего развода. Но стараюсь не отчаиваться. Игорь сказал: «Если Кирилл или его представитель не придёт в суд три раза, брак будет расторгнут без его участия после третьего заседания».

Стараюсь думать о хорошем. Да и причин на самом деле не так уж много, чтобы расстраиваться. Особенно после утреннего письма. Я и подумать не могла, что моё умение рассказывать истории будет так востребовано. Сегодня мне пришло письмо от литплощадки, где я публикую книги, предложение на озвучивание моих книг. Процент с них небольшой, всего тридцать, но я и о таком не мечтала. И чем больше я пишу, тем больший отклик нахожу среди людей. Всё поменялось.

В реальном мире я была всего лишь тенью мужа. А в виртуальном мире, мире моих книг, я автор, который создаёт истории. Другие авторы приходят ко мне в личку с предложением обменяться рекомендациями. Кто-то даже пишет, что мне повезло, не каждый может так быстро раскрутиться. Я лишь грустно улыбаюсь, читая такие строки. Повезло…Не дай бог, чтобы кому-то так повезло как мне. Оказаться в такой ситуации, пройти путь от деревенской зашуганной девчонки до писательницы. Похоже на сказку.

Со стороны да. Только не внутри. Внутри себя я всё ещё всего боюсь. Боюсь, что внезапно, всё закончится, и книги перестанут покупать. А нам с Ильёй придётся выживать. Боюсь, что не выдержу давления и сопьюсь как моя мать. Боюсь…И этих страхов так много. Хочется, чтобы рядом был тот самый мужчина, который бы сказал: «Всё хорошо. Я рядом. И всегда буду рядом. Не брошу тебя и не дам в обиду никому».

И я до последнего думала, что Кирилл — это как раз тот человек, который сможет защитить меня от всех невзгод. Он как чудовище из сказки. Вот только он оказался чудовищем настолько ужасным, что даже не пытается сбросить проклятье. Наверное, я слишком много мечтаю. Не может чудовище измениться в один момент. Такое бывает только в сказках.

Повторяю себе об этом изо дня в день, заставляю перестать верить в чудо. Но маленькая Ленка внутри меня, артачится и спорит.

«Но ведь благодаря вере в чудо ты сбежала от матери. Подумай, что стало бы с тобой, если бы ты осталась там в деревне. Благодаря вере в чудо, ты вышла замуж и прожила так, как многие мечтают. Нельзя просто взять и перестать верить».

И я согласна. Но не сейчас. Сейчас меня волнует только как получить опекунство над Ваней и как заработать денег, чтобы купить квартиру. Хотя Игорь намекает, что при разделе имущества Кирилл будет щедр. Даже удивительно. Откуда у него такая информация? Неужели Кирилл с ним сам об этом разговаривал.

Смотрю на часы. Время близится к обеду, а я ещё не ела, дописывала главу. Хочу закончить книгу к Новому году, а в январе начать новую.

Илья играет в конструктор, а вечером я обещала сводить его на горку. В садик водить боюсь. Кто знает, что придёт в голову Кириллу. Сколько таких случаев было, когда отец выкрадывал ребёнка из детского сада или школы. Пока я не получу бумаги о разводе и запрет на его приближение, я так и буду постоянно трястись.

Тишину квартиры разрезает громкий звук сотового.

— Да?

— Лена, ты занята? — в трубке раздаётся голос Игоря.

— Ну, работаю. А что случилось?

— Хотел с тобой встретиться.

— По поводу развода? — интересуюсь специально, потому что как-то странно выглядит его звонок. Ни с того, ни с сего.

— Поговорить надо.

— А по телефону нельзя поговорить?

— Нет. Я хочу лично.

— Ну хорошо. Можем сегодня вечером. Мы с Ильёй в парк собираемся на горку. А потом в кафе посидеть. Вот можешь к нам присоединиться, как раз поговорим.

— А сейчас я могу приехать?

— Нет.

— Почему?

— Потому что я никого не приглашаю к себе домой.

— Почему ты ничего не сказала, что переехала? Что он сделал?

Молчу. В ступоре. Не понимаю, каким боком это относится к моему разводу.

— Это как-то влияет на наш развод? — осторожно спрашиваю у Игоря.

— Да, Лена. Всё, что происходит между вами, влияет на ваш развод.

— Я не хотела, чтобы это выносили на обсуждение.

— С тобой всё в порядке?

— Да. Всё хорошо.

— Он не бил тебя?

— Нет, — горло схватывает спазм. Откашливаюсь. — Нет. Не бил. Просто…просто взял силой. Я заявила об этом в полицию.

— Умничка! — слышу, Игорь улыбается. — Только всё равно надо было сказать мне. Мы добавили это к делу о разводе.

— Его накажут?

— Не хочу тебе врать, скорее всего, нет. У Кирилла есть деньги и связи. Он не допустит, чтобы подобная информация опять просочилась в прессу.

— Понятно.

— Ты обращалась в больницу? — снова спрашивает Игорь. Бередит больное раз за разом. Мне совершенно не хочется обсуждать это с ним.

— Нет.

— Ты уверена, что тебе не нужна медицинская помощь?

— Нет! Что за вопросы Игорь? Или, может, я чего-то не знаю? Откуда такая забота внезапно? Тебя Кирилл подговорил? У него внезапно проснулась совесть?

— Ну вот, дожили. Теперь ты и во мне видишь злодея.

Понимаю, что зря вспылила, но мне так надоели расспросы Игоря, будто от них что-то изменится.

— Ты только это хотел узнать? — делаю вид, что не заметила последних слов.

— Нет, Лена. Я всё так же хочу с тобой увидеться и поговорить.

— Хорошо. Тогда в кафе «Тайм» у кинотеатра «Алладин» в восемь. Надеюсь, ты не подведёшь меня.

— Лен, если бы я хотел, то уже давно встал на сторону Кирилла, и ты бы осталась ни с чем. Но, как видишь, я поддерживаю тебя и защищаю твои права. Поэтому не понимаю к чему все твои намёки и выпады. Мне правда неприятно слышать это от тебя.

— Прости, Игорь. Наверное, чужая злость заразительна. И я подхватила её от Кирилла.

— Не надо нам такого счастья, — голос Игоря теплеет. — Ты светлый человек Лена, и я хочу, чтобы ты не менялась.

Молчу, не зная, что ответить.

— Ладно, не буду тебя отвлекать. Приеду к восьми. До встречи! — Игорь сам догадывается, что поставил меня в неловкое положение и завершает разговор.

Глава 44

— Мама, а можно вон туда? — Илья показывает на игровую комнату в конце зала.

— Конечно, малыш.

Встаю из-за столика, иду к этой комнате, оплачиваю безлимит, чтобы Илья оторвался на полную катушку. Чувствую себя виноватой, что заперла его вместе с собой в квартире. Мне-то такое состояние комфортно. Закрыться в своём мирке и не выходить из него, не общаться. Но я понимаю, что Илье нужны друзья, общение.

— Играй сколько захочешь, — обнимаю его, смотрю, как он азартно включается в игру с другими детьми.

Может, и к лучшему, что он не будет видеть и слышать наш разговор с Игорем. Я до сих пор теряюсь в догадках, о чём он хочет поговорить. Но в душе всё вибрирует, первый признак плохого предчувствия. Не нравится мне такая внезапность.

Возвращаюсь на своё место, смотрю в направлении выхода. Одновременно в кафе заходит несколько человек, среди них замечаю крепкую фигуру Игоря. На улице снегопад и он отряхивает пальто.

Замечает меня и направляется ко мне.

— Привет, Лена! Как дела?

Садится напротив даже не раздевается. Может, я зря переживаю и разговор не затянется надолго.

— Привет! Хорошо, — я всё ещё не знаю как себя вести с ним. Ощущение, что он играет на две стороны. После того, как Кирилл даже Зою Степановну подкупил, я теперь вообще никому не доверяю.

— Рад, что у тебя всё здорово. А где Илья?

Оглядывает помещение.

— В игровой комнате.

— Хорошо.

— Так о чём ты хочешь поговорить?

— Сразу к делу? Ну ок.

Сцепляет пальцы перед собой в замок, смотрит на них, будто с мыслями собирается.

— Только прежде чем начать говорить. Могу я спросить только один вопрос? И, пожалуйста, прошу ответить на него честно.

— Игорь, ты меня пугаешь. Что за серьёзность такая?

— Не пугайся, тебя это никак не коснётся, — протягивает руку и накрывает мою, улыбается, но мне неприятны прикосновения. Не люблю, когда трогают, убираю руки со стола, а на лице Игоря исчезает улыбка и взгляд становится колючим.

— Хорошо. Слушаю.

— Ты любишь Кирилла?

Его вопрос как выстрел в лоб. В голове хаос, а мозги будто по стене сзади меня размазались. Не готова я к таким вопросам. Себе-то не могу ответить, а тут перед Игорем душу свою вывалить надо.

— А к чему такой вопрос? — откашливаюсь, потому что во рту внезапно становится сухо.

— Лена, ты обещала.

— Пока ты не ответишь, для чего тебе мой ответ я отвечать не буду.

— Всё ясно. Если не можешь ответить, значит, до сих пор любишь, — откидывается на спинку, смотрит в окно. На лице разочарование.

— Да с чего ты взял. Просто у нас сложные отношения…он очень сложный. Может, если бы он после всё этой истории с репортёром повёл себя как-то по-другому…извинился или хотя бы показал, что я дорога ему. Мы дороги, то, возможно. Возможно. Я бы попыталась его простить…но он же не подпускает к себе. А после того, что он сделал…я сама не прощу. Поэтому говорить о любви здесь сложно.

Сама не понимаю, зачем вываливаю это всё Игорю. Просто есть что-то в его мимике и жестах, что мне хочется ему рассказать. Будто успокоить, но отчего?

— Лен. Честно скажу. Ты мне давно нравишься. Я поэтому и взялся за твой развод. Хочу, чтобы ты стала свободна и могла принимать решения сама. Но боюсь, развод — это только бумажки. Насколько ты готова действительно развернуть свою жизнь на сто восемьдесят градусов и начать с нуля. Всё сначала. И подпустишь ли к себе другого мужчину? Если конкретнее — меня. Не бойся, твой ответ не повлияет на моё решение вести твой развод. Я просто хочу знать — есть ли у меня шанс стать для тебя человеком, которого ты можешь полюбить?

Смотрю Игорю в глаза, задерживаю дыхание, сердце с силой бьётся о грудную клетку. Что сказать Игорю? Понимаю, что врать не смогу.

— Игорь, ты замечательный. Знаю тебя давно, ты всегда относился ко мне с теплом, но я даже и представить себе не могла.

Игорь смотрит, не отрываясь, ловит каждое слово. И мне от этого не по себе. Да и вообще вся эта ситуация какая-то странная. Я ждала каких-то новостей о Кире или что он опять что-то вычудил, но вот так внезапно узнать, что человек, который был другом семьи, неравнодушен ко мне — это выбивает меня из колеи.

— Лена, а ты подумай, что мог сделать со мной Кирилл, если бы узнал, что я подкатываю к тебе.

— А сейчас, значит, что-то изменилось? Кирилл дал тебе зелёный свет? — задерживаю дыхание. Понимаю, что дура, но я должна услышать это.

— Лена. Ну зачем ты так? При чём здесь дал зелёный свет? Просто мне показалось, что ты, наконец, освободилась от его влияния. Ты же раньше, как кукла была. С обожанием смотрела, в рот ему заглядывала. А теперь изменилась. Даже не представляю, что произошло. Ты как будто другой стала.

Слова Игоря окатывают меня ледяной водой.

Я кукла? Я в рот Кириллу заглядывала? Никогда не думала, что со стороны выглядела именно так.

— Да, Игорь. Я стала другой. И я хочу просто развестись и стать свободной. И в своей новой жизни я не вижу рядом с собой ни одного мужчину рядом. И тем более, ни тебя, ни Кирилла. Так что извини, если разочаровала.

Внутри всё трясётся, но я довольна своим ответом. Он мужик, и если я ему нравилась, мог бы проявить свои чувства раньше, а не когда Кирилл насытился и разрешил своим приближённым попользоваться мной.

— Лена, не обижайся. Я правда верил. До последнего верил, что он любит тебя, что у вас всё будет хорошо. Поэтому и не лез. Но вижу, что он творит и никакие разговоры не помогают.

— А что он творит? — спрашиваю скорее от азарта, чем из любопытства.

Игорь вновь поднимает взгляд на меня.

— Иногда мне кажется, что вы с ним очень похожи. Упрямые до жути. И никого к себе не подпускаете. Огородили себя стенами и к вам не пробиться. Продаёт он всё. Половину имущества тебе отпишет, остальное продаст. Так что не переживай до пенсии будешь жить безбедно.

— А…зачем? — выдыхаю.

— Хочет порвать со своим прошлым так же, как и ты. Только он не умеет делать это постепенно. Рвёт сразу со всем. Я не знаю, что он собирается делать дальше. Я теперь тоже остался для него в прошлом.

— Но зачем? Я не понимаю. Мне не нужны его деньги.

— Я не знаю. Хочешь, спроси его.

— Спросить? Нет, спасибо. Мне хватило последней нашей встречи.

Качаю головой. В душе все чувства, которые я смогла разложить по полочкам, снова вырвались из-под контроля, образуя ураганную воронку. Я не знаю, что и думать об этом, не знаю, что ответить Игорю. Одно знаю точно, мне надо держаться от Кирилла подальше. Я поставила перед собой цель и буду придерживаться её. Мне важно начать зарабатывать. Но тут же в хаос мыслей врываются слова Игоря: «Он оставит тебе половину своего состояния».

Искушение, будто стою перед выбором продать душу дьяволу или остаться чистой и добиваться всего самой.

— Знаешь, Лена. Мне кажется, вас надо просто запереть в одной комнате на неделю. Может, вы тогда, наконец, сможете поговорить откровенно.

— Нет. Я не хочу ни слышать его, ни видеть, и деньги мне его не нужны. Пусть оставит всё себе. Может, тогда удастся купить себе место в раю. Я в отличие от него о своём прошлом ему рассказала и приняла его. А вот он будет ещё долго бегать от своих демонов. Я думаю, на этом разговор окончен.

— А как же Ваня? Твой брат.

— Откуда…

— Я его адвокат. Мне ли не знать про твоего брата.

Сердце замирает.

— И что же ты знаешь про него?

Игорь усмехается, опускает глаза.

— Если я тебе расскажу, боюсь, тебе придётся забрать все слова обратно.

— Игорь…ты же знаешь, что для меня это очень важно.

— Не хочу быть вашим глухим телефоном. Пришёл сюда ради другого.

— Нельзя сказать «А» и не сказать «Б».

— А что если мне стать таким же, как Кирилл: жестоким, высокомерным. Тебе же такие нравятся, ты полюбишь меня тогда?

— Игорь…

— Я больше ничего не скажу тебе Лена. И так слишком много рассказал. –

Встаёт из-за стола. — Хочешь узнать больше у тебя два выбора: идти к Кириллу и разговаривать с ним, пока он не уехал, либо приехать ко мне. Я был бы рад, если ты выберешь второй вариант. Я, кстати, тоже могу помочь тебе получить опекунство, и с разводом я тоже помогаю. Был бы рад твоей благодарности.

Хлопаю глазами, открываю рот, а сказать ничего не могу. Игорь разворачивается и уходит, оставляя в душе такой хаос, что теперь даже не знаю кто из них более жестокий человек.

Глава 45

В зале суда тихо. И народу совсем мало. Я почему-то всегда думала, если суд, то как в фильмах. Полный зал народу. Поэтому, когда шла сюда первый раз, меня трясло. Сейчас же веду себя уже не так дёргано. Чем ближе длинная стрелка часов к двенадцати, тем больше нарастает напряжение внутри. Я вдыхаю через нос, выдыхаю через рот, пытаясь снять напряжение. Уже прошло две недели с последнего суда. Сегодня второе заседание и я очень переживаю, что Кирилл не придёт. С одной стороны, я буду только рада. Не хочу видеть его. С другой стороны, переживаю, что развод затянется на третье заседание. Уж лучше сегодня всё решить, и всё. Надоело это ожидание. Я и так последние две недели на нервах.

Смотрю урывком на Игоря, он невозмутим. Что-то читает в своих документах. Как он и обещал, моё решение не повлияло на его работу. Он всё так же собран, учтив. Но у меня теперь постоянное ощущение, что он ждёт. Ждёт, когда я приеду. Ждёт, что я изменю решение. А я не собираюсь его менять. И как только заработаю нужную сумму, сразу оплачу ему всю работу. Сейчас же заработанного пока хватает на продукты и оплату квартиру. Хоть у меня есть карточка Кирилла, на которой полно денег, я не решаюсь ей пользоваться. Не хочу быть ему должной. Я итак столько лет пользовалась его деньгами. Знаю, что это глупо и многие бы покрутили пальцем у виска за то, что отказываюсь от его денег. Но эта какая-то внутренняя преграда, и если я её пересеку, то чувство будто потеряю себя навсегда.

Я не слышу, как в зал входит Кирилл, но чувствую его присутствие всем телом. Будто в кожу встроены маячки, которые направлены только на него. Становится тяжело дышать, блузка душит. Хочется расстегнуть пиджак, а руки, сцепленные в замок, становятся ледяными. Страшно на него смотреть. Боюсь поднять голову, но заставляю себя сделать это. И сразу же встречаюсь взглядом с его глазами. Сердце подпрыгивает к самому горлу, и, кажется, все слышат его оглушительно громкий стук. Кирилл же выглядит, как всегда, превосходно. Он сидит напротив меня один, без адвоката. Смотрит пристально. Так как умеет только он. Уверенный в себе, но как всегда закрытый. Хочу его ненавидеть. Хочу, чтобы ему было так же плохо как и мне.

Суд начинается, длится около часа, но у меня ощущение, что пролетает всего пять минут.

Кирилл со всем согласен. Он оставляет мне сына. И постоянно смотрит мне в глаза, только когда отвечает судье, отворачивается. А я не могу от него отвести взгляд. Нас многое связывает и даже не то, что мы прожили вместе шесть лет и у нас есть общий ребёнок. Связь намного глубже.

Понимает ли он это? Скорее всего, да. Иначе бы не смотрел на меня так.

Голова идёт кругом. Мне надо на воздух, в груди всё так же жжёт и сложно дышать. Встаю из-за стола и быстро выхожу из зала, не обращая внимание на оклики Игоря. Не могу так. Я думала, уже успокоилась, но стоило увидеть Кира, и вся моя выдержка летит к чёрту.

Распахиваю тяжёлую деревянную дверь и вдыхаю морозный воздух полной грудью. Он обжигает, но заставляет моей голове вынырнуть из тумана.

Сквозь пелену слышу, как дверь открывается ещё раз и мощные мужские руки обхватывают мою талию и притягивают к себе.

— С тобой всё нормально? — слышу голос Кирилла, такой родной.

Энергично киваю, стараюсь не смотреть ему в глаза.

— Всё хорошо. Отпусти.

Его руки прожигают насквозь тонкую ткань блузки.

— Лена…, — обхватывает моё лицо, большим пальцем проводит по подбородоку. — Лена. Прости меня! Не хочу, чтобы ты злилась или ненавидела меня. Даже если мы разведёмся.

Распахиваю глаза, чтобы удостовериться, что передо мной действительно Кирилл.

— Прости. Я сам не знаю, что творю.

Неужели я слышу это? Неужели он сейчас всё это говорит мне? Я так долго ждала. Ждала, что он откроется. Подойдёт, поговорит, и мы всё решим как настоящая семья, но он всегда был неприступным, а теперь говорит. У меня нет слов. Я потрясённо смотрю на него. Вблизи заметно, что под глазами появились морщинки и залегли тёмные тени. И даже немного лицо похудело, но борода хорошо скрывает это.

Господи как его оттолкнуть? Ведь я сейчас именно это должна сделать. Иначе в моей жизни ничего не изменится. Кирилл так и будет издеваться надо мной.

Не верю я в мгновенное перерождение.

— Не простишь. Вижу по глазам.

— Кирилл.

Обнимает меня к себе ещё крепче.

— Как же я соскучился по тебе.

Прижимается губами к моим волосам, гладит спину.

Не хочу себе признаваться, но я тоже скучала. Безумно скучала по моему Кириллу, который появился после аварии.

— Почему сейчас? — снова заглядываю в его глаза. Может, они скажут лучше.

— Не знаю. Просто не мог видеть, как ты уходишь. Не хочу отпускать тебя.

— Ты изнасиловал меня.

Молчит. А в глазах столько всего.

— Кирилл, ты сделал мне больно… Я не смогу простить вот так просто.

— Я знаю. Просто хотел сказать, чтобы ты знала. Прости.

Крепкие объятия резко разжимаются. Жар Кирилла отступает вместе с ним, а на его место приходит холод.

— Спасибо, что сказал.

Опускаю голову, открываю дверь и возвращаюсь в здание за своей одеждой. Кирилл не идёт за мной. Остаётся на улице.

Понимаю, если бы не зашла, то уже наверно простила бы. А так хоть кусочек гордости унесла с собой.

Глава 46

(Кирилл)

Светлые развевающиеся волосы. Тонкая фигурка на носу яхты. Сердце заходится от счастья. Хочется бежать к ней, подхватить на руки и кружить на руках. Обнять. Прижать к себе и никогда не отпускать её. Делаю шаг к ней навстречу. Ноги такие тяжёлые, будто к ним гири привязаны. Туман, который расстилается над водной гладью, заползает на палубу, обволакивает нас, поднимается выше. Я с трудом различаю её силуэт. И страшно, что потеряю. Сердце заходится бешеной скачкой. Заставляю себя идти, продираться сквозь туман. Хочу кричать, но язык не слушается.

— Лена, — шепчу еле слышно. Она оборачивается. Улыбается.

— Моя Лена.

Она подходит легко, бесшумно, прикасается ладонью к щеке. Иголками колет. Боюсь двигаться, даже дышать, будто она растает, как дымка от любого моего движения.

— Почему Кирилл? — звучит в моей голове её голос.

Открываю глаза, перед глазами потолок, который подсвечивается бирюзовой подсветкой.

Опять этот сон.

Каждый раз одно и то же. Столько времени прошло, а Лена снится почти каждую ночь. И всегда один и тот жесон. И один и тот же вопрос.

«Почему?»

Почему уехал? Почему бросил её? Почему не попытался остановить?

Провожу по лицу рукой. Откидываю простынь. Встаю.

Прохлада южной ночи, не справляется с жаром, который горит внутри.

Если бы сам знал ответы на эти вопросы, наверно, давно бы уже ответил ей. Но я не знаю ответов, а она продолжает сниться и мучить меня. Но я рад даже такому присутствию её в моей жизни.

Выхожу во двор. Лёгкий ветер обдувает влажную кожу на спине. Вдыхаю полной грудью свежий воздух, наполненный ароматами ночи. Сердце всё ещё усиленно разгоняет кровь по венам. До слуха доносится шум волн, набегающих на влажный песок.

Ей бы здесь понравилось. И Илье. Не видел Лену полгода.

Сразу после развода, когда были подписаны документы о передаче имущества, уехал из России. Не хотел ей мешать. Она только-только начала расцветать. Моё присутствие рядом с ней или поблизости только отвлекало бы. Зато теперь она известный автор. Наблюдаю за её творчеством, слежу за новостями и страничкой. Месяц назад она стала вести блог. Обожаю смотреть её сторис, когда она снимает небольшие кусочки из своей жизни. Каждый раз с ужасом думаю, что когда-нибудь в очередном сторис появится мужчина и она назовёт его своим мужем или парнем. Но пока она одна. И я рад, хотя знаю, что это эгоистично с моей стороны. Но у неё сейчас другие заботы. Она теперь писательница. Её книги продаются в книжных магазинах. Не без моей помощи, конечно, но ей об этом знать не обязательно. Популярность её книг было делом времени. Она бы всё равно взлетела, я просто помог. Профинансировал первый тираж, вложился в рекламу. Эта мысль согревает душу. Хочу, чтобы у неё всё было хорошо. Радуюсь за неё как будто это мои победы.

На часах пять утра, значит, скоро должен позвонить Илья. Возвращаюсь в комнату. Включаю ноутбук. А пока жду звонка, смотрю новую сторис.

— Учу мальчишек лепить пельмени, — комментирует Лена. Нос в муке, забавная.

Переводит камеру на стол. Стол тоже в муке, на подносе несколько слеплённых пельменей. Камера перемещается на Ваньку. Он стеснительно опускает глаза, зато Илюха мой сам влезает в кадр. Машет рукой и улыбается во весь рот, демонстрируя, недавно выпавший зуб. Сын заметно вытянулся за эти полгода. А Ванька стал чаще улыбаться. Я не сомневался, что у Лены всё получится. Она прекрасная мать. Добрая, нежная. Неудивительно, что смогла отогреть брата за такой короткий срок.

Раз за разом прокручиваю сторис.

На экран ноутбука выскакивает окошко со звонком. Илья.

— Привет! — здоровается со мной, как только беру трубку.

— Привет. Как дела?

Он куда-то идёт. Пытаюсь по обстановке понять где он.

— Хорошо. Вот в аэропорту сидим, — улыбка до ушей. Любит летать, если захочет в лётную школу, отдам.

— Куда собрался?

— Маму на интервью пригласили. Заодно она обещала нас сводить куда-нибудь. Пап, а ты сильно занят?

— Сейчас нет. У меня ещё утро. Почему спрашиваешь?

— Да так…

Вижу, взгляд отводит, хочет что-то сказать, но то ли боится, то ли стесняется.

— Если начал говорить, говори дальше.

— Может…если у тебя будет время, приедешь? Мы в Москву летим. Я маму попрошу, чтобы она разрешила с тобой погулять.

Слова сына внутри всё переворачивают. Он никогда не просил.

— Когда вы в Москве будете?

— Сейчас у мамы спрошу…Мама, а когда мы прилетим?

— Вечером уже прилетим. А ты с кем разговариваешь? — слышу голос Лены. Мы с ней давно не разговаривали. Она избегает всех наших разговоров с сыном, и старается не попадать в камеру.

— Слышал? Мама сказала, уже вечером прилетим. Прилетай тоже. Сходим куда-нибудь.

— А сколько пробудете?

— Ну мама обещала несколько дней.

— Не обещаю Илья. Но попробую что-нибудь придумать.

— А ты пообещай и тогда точно получится.

— Мне лететь до вас долго.

— Понятно. Ну если вдруг получится…ой, пап телефон разряжается. Я тебе потом позвоню. Хорошо? Когда прилетим.

— Хорошо. Пока.

Отключаюсь. Откидываюсь на кровать. Слова сына пробудили желание бросить всё, сорваться и полететь к ним. Но я себе обещал, что дам Лене хотя бы год. Чтобы она отошла. А теперь получается, сам всё могу испортить.

Но…меня тянет обратно. Тянет увидеть сына. И очень хочется обнять Лену. Наконец, дотянуться до неё, чтобы меня перестал мучить этот сон.

Единственное, что останавливает — её взгляд. Такой же, как после суда. Когда она не могла простить.

Глава 47

В центре большого помещения одиноко выделяется небольшая студия, подсвеченная прожекторами. Она, словно уютный уголок, вырванный из чьей-то квартиры, приковывает к себе внимание.

Я замираю на несколько минут, очарованная атмосферой площадки. Я немного волнуюсь. Это моё первое интервью, и я даже не знаю, что буду говорить, хотя мне предоставили список примерных вопросов.

Всё кажется сном. Не верится, что вот она я — Елена Демидова, прилетела в Москву, стою здесь и через несколько минут буду давать интервью.

— Мама!

Оборачиваюсь. Мальчишки сидят на первом ряду. Илья показывает палец вверх и улыбается.

— Мам, всё будет хорошо!

Киваю ему. Ваня тоже показывает большой палец вверх. Их поддержка так трогательна и дорога.

— Приготовились, — командует режиссёр.

— Елена Александровна, — зовёт меня ведущая. И приглашает на площадку. Двигаюсь словно во сне. Хочется запомнить каждое мгновение. Сажусь в кресло.

Меня представляют. Беседа длится почти час. Я с удивлением отмечаю про себя, что голос у меня звучит уверенно. Хотя внутри, кажется, всё дребезжит и трясётся от волнения.

— И последний вопрос, — девушка улыбается. — Ваши романы выделяются среди остальных реалистичностью, но особенно выделяется ваша самая первая книга. Честно признаюсь, плакала вместе с героиней. Вот честно. Как вам это удаётся? Передавать так чётко эмоции.

— Сложный вопрос. Не знаю, как это объяснить. Я как будто вижу фильм и просто описываю происходящее.

— Значит, нет никакого голоса, который диктует, а вы записываете?

— Голосов точно нет, я проверялась.

Мой ответ вызывает смех на площадке. Ведущая жмёт мне руку, и мы прощаемся.

Вот и подошёл к концу мой звёздный момент. Пролетел так быстро, я даже не заметила. Настроение отличное, душа поёт.

Илья и Ваня подбегают ко мне на перегонки и едва не сносят с ног.

— Мам, ты так классно говорила, — хвалит меня Илья.

Он всегда ведёт себя слишком по-взрослому, хвалит, поддерживает. Настоящий маленький мужчина. Ваня же чаще молчит, но его лёгкие прикосновения говорят о многом.

— Ну а теперь, куда скажете, туда и пойдём. Предлагайте.

— Я хочу в такое место…там как в космосе, — просит Илья.

— В планетарий?

— Да, да. Мы ещё рекламу про него смотрели.

— Хорошо. Сходим. А ты Ваня куда хочешь?

— А я в аквариум большой хочу.

— Океанариум.

— Ой, да. Перепутал.

— Тогда надо поспешить, чтобы везде успеть.

Вызываю такси до планетария. Хочется успеть везде, но пока доезжаем, теряем много времени. Карты звёздного неба, экспозиция Земли, история нашей планеты так затягивает ребят, что мы теряемся во времени. А нижний уровень поражает нас экспозицией вселенной. В затемнённом зале сияет звёздное небо, создавая ощущение безграничности Космоса. Это настолько захватывающе, что не передать словами.

Выходим из Планетария уже вечером.

— Ребята, если вы не против, может, поедем в гостиницу. А завтра с новыми силами уже в Океанариум?

Мальчишки соглашаются. Тоже устали и есть хотят.

Уже позже вечером перед сном Илья подходит ко мне и, заглядывая в глаза, спрашивает.

— Если завтра папа приедет, вы не будете ругаться?

— Нет. Не будем. Не переживай.

— Я не хочу, чтобы вы ругались.

Заставляю себя улыбнуться.

— Я тоже не люблю ругаться, ты же знаешь.

— Знаю, мам. Я тебя очень люблю.

Обнимает меня, прижимается щекой к груди. Целую его в висок.

— Почему мы не можем жить как раньше? С папой? — внезапно огорошивает меня вопросом. Он до этого не говорил об этом.

— Потому что мы с папой решили, что нам лучше жить отдельно. Он хочет жить за границей. А я не хочу.

— Я читал, что в Новой Зеландии очень красиво, мне бы хотелось съездить к нему.

— Ну может, когда подрастёшь.

— Правда?

— Правда.

После слов сына не могу уснуть. В голове крутятся слова Ильи и в груди колет иголками. Я уже думала, пережила эту боль, но она будто ждала удобного случая и сейчас вновь начинает меня мучать.

Хоть мы с Кириллом и не разговариваем, но каждый раз когда он разговаривает с сыном, у меня сердце замирает.

А когда начала вести блог и выкладывать сторис, первый кто их просматривал был Кирилл. Я и вела-то блог по большому счёту для него. Мне хотелось, показать, что у нас всё хорошо. Что я не страдаю и не плачу. Что многого добилась. Хотелось доказать ему, что он был не прав, когда отказался от семьи. А потом это вошло в привычку. И когда бы я ни выложила новое сторис, первым всегда смотрел Кирилл. Но он ни разу не написал, не позвонил. Наверно, такого человека уже никогда не исправить. Он как массивный дуб, который крепко стоит на ногах и не умеет склоняться, в отличие от молодых гибких деревьев.

Заставляю себя думать о другом, о своих достижениях, о сегодняшнем интервью, но мысли раз за разом возвращаются к Кириллу. А что, если он действительно приедет?

Так и засыпаю с мыслями о Кирилле.

А утром с трудом разлепляю глаза, но раз обещала, надо ехать. Завтракаем и едем в Москвариум.

Здесь у Вани горят глаза, он ведёт нас на интерактивную выставку. Многое рассказывает сам. Успеваем на водное шоу, а как завершение посещаем аквариум. А я хоть и старше мальчишек, сама никогда не была в Москвариуме.

— Мама, мама смотри, — Илья показывает пальцем в направлении акулы, которая медленно проплывает мимо нас.

Я наблюдаю за стайками ярких рыб, когда чувствую на себе чей-то взгляд. Ощущаю кожей, как за мной следят. Учащается пульс. Меня бросает в жар. В метрах пяти перед собой вижу Кирилла. Он наблюдает за нами с привычным спокойствием и выдержкой. Такой холодный, загорелый. Ему самое место среди холодных рыб, почему-то приходит в голову мысль. Подходит медленно, неслышно, словно хищник на охоте.

— Привет, — произносит одними губами.

Киваю. Почему-то в горле першит и ничего не могу сказать.

Глава 48

— Папа! Ты приехал! — вскрикивает Илья и несётся навстречу Кириллу. И я завидую сыну, что он может вот так легко подбежать к нему и обнять. Первый порыв именно такой, но мы продолжаем стоять с Ваней, наблюдая за тем, как Кирилл подхватывает Илью и прижимает к себе. Я даже не думала, что Илья так сильно скучал по отцу. Мы мало говорили об этом. После нашего развода Илья не замкнулся и не отгородился от меня. Даже в общении ничего не изменилось. Но сейчас, глядя на них, удивляюсь какой он сильный мой мальчик. Всё держал в себе, чтобы не расстраивать меня.

Кирилл подходит к нам, опускает сына на пол, подаёт руку Ване.

— Привет! Как дела?

— Всё хорошо, — отвечает он.

Ваня жмётся ко мне, но руку протягивает и здоровается.

Понимаю, что надо что-то ему сказать. Может, спросить как дела. Это ведь всего лишь проявление вежливости. Но не могу выдавить из себя ни слова и не могу отвести от него взгляд. Он, кажется, стал шире в плечах и немного похудел. На безымянном пальце всё так же надето кольцо. Не снял. Интересно почему? Он ведь теперь свободен и может спать с любой. Представляю, сколько у него их было за эти полгода. А сердце будто длинной иглой протыкают от этой мысли.

Мне должно быть всё равно, с кем спит Кирилл, — одёргиваю себя и заставляю перевести взгляд на аквариум.

— Вы уже закончили осмотр? — спрашивает Кирилл.

— Ещё нет, — отвечаю я.

— Да! — перебивает меня Илья.

Поворачиваю голову и встречаюсь взглядом с Кириллом.

— Ну раз Илья сказал, что закончили, значит, закончили, — подтверждаю слова сына.

— Куда теперь? — спрашивает меня Кирилл.

— Не знаю, — пожимаю плечами.

— Тогда предлагаю перекусить и немного пообщаться. Как раз расскажете как у вас дела.

— Папа, а давай сходим в «Шоколадницу». Арина из моей группы говорила, что там вкусные пирожные. А у нас же дома нет «Шоколадницы».

— Все согласны? — обводит нас взглядом, немного дольше задерживается на мне.

Киваю.

— Да, — соглашаются мальчишки.

Идём в кафе. Мальчишки бегут впереди, я немного отстаю. Кирилл замедляет шаг, чтобы поравняться со мной.

— Отлично выглядишь, — делает мне комплимент, заставляя сердце биться чаще.

— Спасибо. Ты тоже.

— Похоже, развод пошёл тебе на пользу.

Смотрю на него. Ищу издёвку в глазах, но он кажется сейчас искренним.

— По-видимому, да.

Подходим к кафе. Кирилл набирает еды будто нас не четыре человека, а а десять. У мальчишек горят глаза, они тыкают в меню и продолжают заказывать. Не хочу их ограничивать, пусть с этим разбирается Кирилл.

За столиком садится рядом со мной. Его колено постоянно касается моей ноги. И каждый раз у меня замирает сердце, а он как будто даже не замечает этого.

Мальчишки увлекаются разговором. Я слушаю их вполуха поглощённая своими мыслями. Тяжело сидеть с человеком, с которым нас так много связывало. Я уже и забыла силу его магнетизма. Но жар от его ноги, который просачивается сквозь материал, его запах, голос, движения напоминают ту ночь в отеле, когда поехали знакомиться с Ваней. И другую ночь, когда он заболел. Странно. Мне казалось, я его ненавижу, а сейчас как будто всё затихло.

Кирилл поворачивается ко мне. Его рука ложится на спинку моего стула, задевая мою спину.

— Какие планы на завтра?

— Завтра мы уже уезжаем, — стараюсь говорить спокойно, чтобы не выдать дрожь в голосе. Его пальцы прожигают кожу. А ещё и он начинает поглаживать мою спину пальцем.

— Жаль. Я бы мог сводить мальчишек ещё в несколько интересных мест.

— Знала бы что ты приедешь, может, и не стала бы брать билеты так рано.

— Извини, надо было предупредить тебя. Но я сам не знал получится или нет.

У меня челюсть даже отвисает от услышанного. Извини? Когда вообще Кирилл так разговаривал?

— Понимаю, — коротко отвечаю я и делаю большой глоток какао, чтобы занять рот.

Разговор не клеится. Хотя хочется о многом его спросить, но все вопросы кажутся неуместными сейчас, потому что касаются его личной жизни. А я не считаю, что имею право спрашивать его об этом. Мы развелись, а это значит поставили точку в наших отношениях.

— Я хотел бы пригласить тебя сегодня вечером сходить куда-нибудь, — тихо произносит Кирилл мне на ухо.

— Что? — переспрашиваю его, но не потому, что не услышала, а скорее оттого, что предложение прозвучало неожиданно.

— Можно нанять нянечку на несколько часов, а мы бы сходили, прогулялись. Хочешь?

— Неожиданное предложение. Я даже не знаю, что ответить.

Смотрю на него, снова пытаюсь уловить фальшь в его глазах, но не нахожу.

— Наверное, неожиданное. Но я скучал по тебе Лена. Знаю, что ты ещё обижена на меня, но я бы хотел, чтобы это всё осталось в прошлом.

— Я не знаю Кирилл. Мне тоже не хочется вспоминать прошлое, но не всегда получается…

— Если ты боишься, что я могу обидеть тебя, то выбери многолюдное место.

Вот об этом как раз я сейчас думаю меньше всего.

— Я переживаю за детей. Может, в следующий раз.

— Следующий раз, возможно, будет нескоро. Мы можем поехать ко мне в номер, оставить там детей. В отеле предусмотрена няня.

— Ну хорошо, — неуверенно соглашаюсь я. — Давай так и поступим. Но ненадолго.

Кирилл подтверждает согласие кивком. Тут же привлекает внимание мальчиков, говорит, что сейчас поедем к нему в пятизвёздный отель. И там они смогут поиграть на плейстешн пять в игры.

Мальчики в восторге уже готовы бежать.

Выходим из Москвариума, я жду, когда Кирилл вызовет такси, но он ведёт нас к парковке, где стоит его машина.

— Ты уже успел машину себе купить? — удивляюсь я.

— Нет. В аренду взял. Мне здесь машина ни к чему.

Мальчики садятся назад, там предусмотрительно стоят два детских кресла, я сажусь спереди, рядом с Кириллом.

— Да, кстати, забыл тебе рассказать. Я же встретил твою старую подругу Ксюшу, когда был по делам в Дубае. Спрашивала про тебя. Привет передавала.

Глава 49

— И как она? Всё так же торгует девственницами? — смотрю на Кирилла, пытаясь понять, для чего он мне это сказал. Не самая хорошая тема для разговора сейчас.

— Прекрасно. Вышла замуж, родила двух девочек, — равнодушно отвечает Кир. Смотрит на дорогу. А вот у меня в груди опять больно. Как же хочется вырезать этот кусок воспоминаний из своей памяти.

— Рада за неё, — отворачиваюсь к окну.

— И если бы появилась возможность отомстить, не стала бы? — спрашивает Кир. Замечаю краем глаза, как он бросает короткий взгляд в мою сторону.

— Мстить? — задумчиво переспрашиваю. — Наверно, раньше мне бы этого хотелось. Сейчас…даже не знаю. У неё дети. А любая месть в первую очередь отразится на семье. На детях. А быть виноватой в сломанной судьбе её детей мне совсем не хочется. Единственное чего бы мне хотелось, так это поговорить с ней. Понять, изменилась ли она. Жалеет ли о том, что делала.

— Ты веришь, что она могла измениться?

— Да. Верю, Кирилл, — поворачиваюсь к нему, ловлю его быстрый взгляд и снова повторяю. — Я верю, что любой человек может измениться.

Неожиданно его рука ложится на мою, сжимает. Другая рука на руле и смотрит на дорогу, но в этом незначительном жесте столько смысла. Так приятно чувствовать его тепло. И пусть он ничего не говорит, я понимаю, что посыл, который я вложила в свои слова, достиг цели. Вот только я не знаю, изменился ли Кирилл.

Когда подъезжаем к высотному трёхуровневому зданию, я заворожено смотрю на массивную конструкцию. Центральная башня, которой упирается остроконечной крышей-шпилем в небо. Даже не верится, что это гостиница, больше напоминает музей. Кирилл направляет машину на подземную парковку. Сзади тишина, поворачиваюсь, мальчишки прижались носами к стеклу и с восхищением наблюдают. Не каждый день можно увидеть такой шик. Несмотря на неплохой доход с книг, я всё равно продолжаю жить довольно скромно. Не умею я разбрасываться деньгами.

Холл гостиницы поражает своими масштабами и интерьером. Я даже останавливаюсь на секунду, словно сейчас подбежит охранник и скажет, что мне сюда нельзя. Я хоть и стала увереннее в себе, но иногда накатывает растерянность.

Рука Кирилла на моей пояснице придаёт уверенности. Поднимаемся в его номер. Мальчишки перешёптываются, даже боятся громко говорить. Зато когда оказываются в номере, через пару минут уже горланят во всё горло.

— Красивый номер, — замечаю я.

Провожу ладонью по атласной диванной подушке. Весь номер выполнен в классическом стиле. Резные ножки кресел и столиков. Комод и кровать, как отдельное произведение искусства.

Кирилл отлично вписывается в интерьер комнаты. Ему идёт весь блеск. Я же чувствую себя неуютно.

— Няня должна подойти минут через пятнадцать, — сообщает Кирилл. — Ты решила, куда пойдём?

— Нет. Но хотелось бы в место попроще.

— У меня кажется есть идея.

— Интересно какая?

— Я покажу.

Даже интересно, что он придумал. Дожидаемся нянечки, даю наставления мальчишкам, чтобы слушались. Обещаю вернуться как можно скорее и с подарками. Правда, не знаю, что куплю, придётся импровизировать.

Выходим с Кириллом за дверь номера, переглядываемся и меня пробирает смех. Мы словно школьники, которые отпросились у родителей. Смешно.

Он берёт меня за руку, я не отдёргиваю, наоборот, крепче сжимаю его ладонь. Так и спускаемся вниз и идём до парковки. Расцепляем руки, только когда садимся в машину. Не знаю, зачем делаю это. Просто хочется чувствовать его, чувствовать, как ускоряется сердцебиение его сердца, и знать, что это из-за меня. Едем по вечерним улицам и хоть небо постепенно темнеет, город тише не становится. Миллиарды огней освещают его и на улицах так же светло как и днём.

Подъезжаем к причалу «Сити Экспоцентр». Здесь пришвартованы несколько теплоходов.

— Как ты смотришь на прогулку по реке? — интересуется Кир.

— Прекрасно.

И вновь меня обволакивает чувство нереальности. Уж слишком всё вокруг похоже на сон. И если ещё в теплоход я поверить могу, то присутствие Кирилла, который держит за руку и улыбается — это больше напоминает сказку.

Но тем не менее Кири тянет меня за собой, на главную палубу. За нами забронирован столик у окна, откуда открывается шикарный вид. Играет живая музыка.

Официант наполняет бокалы шампанским.

— Давай выпьем за нас, — предлагает Кирилл.

— За нас?

— Да, Лена.

— Ну, давай. Только интересно, какой смысл ты вкладываешь в это.

Делаю глоток вслед за Кириллом. Сейчас он кажется таким родным. Будто кто-то стёр между нами невидимую преграду.

— Мне кажется, ты итак понимаешь о чём я.

— Может быть. Но мне надоело догадываться. Хочу услышать твои мысли, — отвечаю ему, глядя в глаза. Нет. Я не отведу взгляд. Мне нечего стесняться. — Я считаю, что заслужила наконец откровение от Кирилла Демидова.

— Лен, ты не только заслужила, ты единственная, кому я могу рассказать всё.

— Прям всё?

— Да.

— Тогда я хочу это услышать.

Отводит взгляд, смотрит в окно, опустошает бокал.

— А давай сначала потанцуем, — внезапно предлагает Кирилл. — Не так-то просто доставать своих чертей из прошлого, а тем более показывать их тебе.

— Хорошо. Давай потанцуем.

И хоть из танцующих только мы, Кирилла это нисколько не смущает. Он ласково обнимает меня за талию, притягивает к себе. Задаёт ритм и я полностью отдаюсь волнам музыки, которая направляет меня. Наслаждаюсь силой его рук, ладонями ощущаю его мощные плечи и жар просачивающийся сквозь ткань рубашки.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 50

Музыка заканчивается, и мы возвращаемся за столик. Голова слегка кружится, и я ещё витаю в облаках, когда Кирилл начинает говорить.

— Давай выйдем на палубу. Не хочу перекрикивать музыку.

Соглашаюсь и иду вслед за ним. На улице уже по-весеннему тепло, ласковый ветер играется с моими волосами.

Кирилл держит за руку, подходим к перилам на нос палубы. В памяти всплывает похожая картина из знаменитого голливудского фильма. Меня так и подмывает раскинуть руки в разные стороны, подставить лицо ветру, как это сделала героиня фильма, но я сдерживаюсь. Кирилл слишком серьёзен.

— Лена, — начинает он, — ты, наверно, итак догадывалась о моём тёмном прошлом.

— Догадывалась, — соглашаюсь.

— В той статье журналиста была написана часть правды. Я действительно покупал невинность девушек. Но не для себя, а для других. Тебя я планировал отдать другому мужику. Ты под описание подходила, — каждое слово он произносит, будто чеканит, осознавая, что подобное признание может навсегда развести нас в разные стороны.

— В тот вечер я выпил лишнего, да и заказчик не приехал, поэтому я увёз тебя с собой.

— Ты хотел перепродать меня другому? — выдыхаю я. — Это…это незаконно. И это уже не просто торговля девственностью. Это хуже. Торговля людьми…преследуется по закону, — пытаюсь вырвать руку.

Вечер теряет всю прелесть и волшебную атмосферу. Реальность наваливается неожиданно и резко. Даже вздохнуть сложно. Но Кирилл крепко держит руку и притягивает к себе.

— Лен, я…это было тогда. Сейчас всё по-другому. Я поэтому продал здесь всё, чтобы меня ничего не связывало с прошлым. Я хочу забыть и начать всё заново… Уже начал. И в этом будущем мне нужна ты.

Смотрю на него, вглядываюсь в его глаза. Да он сейчас искренен, это видно. Но как же забыть то, что он распоряжался судьбами других? Если за свою я его попытаюсь простить, то как же другие?

— Кирилл, ты…ты чудовище. Как можно просто всё забыть. Скольких ты продал? Скольким жизнь испортил?

— Все девушки шли на это добровольно. Я никого не принуждал. Только тебя. Прости. Я с самого начала знал, что накосячил, но не хотел это признавать. Поэтому избегал тебя, даже когда поженились. Стоило на тебя посмотреть, и я вспоминал про свою ошибку.

— Как ты можешь быть уверен, что они были согласны? Со мной ты тоже был уверен, что я продалась, но меня подруга подставила. И узнал ты об этом только через шесть лет. Отпусти. Я не хочу, чтобы ты ко мне прикасался.

— Лена, девочка моя. Ну, прости меня, прости. Ты ведь сама говорила, что человек может измениться, если захочет. Я захотел. Всё ради тебя. Ради нашей семьи. Не хочу снова потерять тебя.

Его слова причиняют адскую боль.

Господи, зачем он мне всё рассказал? Лучше бы я ничего не знала. Недаром говорят «лучше сладкая ложь, чем горькая правда». И правда разъедает внутренности словно кислота. Узнать, что любимый человек, можно сказать, сутенёр. Как я могла связаться с такой грязью? Почему она преследует меня. И сколько бы я ни пыталась выбраться из неё, она постоянно догоняет меня.

— Ты единственная. Для меня единственная кого я не могу забыть. Ты снишься мне каждую ночь. Мерещится твой запах. Я каждый день мечтаю бросить всё и вернуться, если бы знал, что ты примешь. Ты единственная, кому я могу это рассказать…и хочу, — он лихорадочно шепчет, прижимает меня всё сильнее. Я даже двинуться не могу. Его натиск пугает. Одержимость отталкивает.

— Кирилл! Мне больно!

Хватка становится слабее.

— Что ты хочешь от меня? — вскрикиваю я. — Прощения? Но прощения тебе надо не у меня просить, а у батюшки в церкви. Как ты вообще можешь вот так просто, зная, что творил.

— А что ты предлагаешь? В полицию сдаться? Я уже сказал тебе, что раскаиваюсь. За свои ошибки расплачиваться буду сам. Просто я хочу знать, готова ли ты попробовать, хотя бы допустить мысль, что мы будем снова вместе? Готова ли начать всё сначала, по-нормальному. Так как у нас не было.

Ну почему он не сказал всё это полгода назад? Тогда на крыльце перед судом. Тогда я ещё не знала другой жизни и могла бы его простить. Сейчас же всё изменилось. Я знаю, что такое свобода. Знаю, что могу жить и без него. Сходиться с человеком, который причинил столько боли, неразумно, неправильно. Надо бежать от него, бежать. Но меня словно сломанную куклу тянет обратно.

— Лена, ответь. Я приму любой ответ. Если нет, ты больше никогда меня не увидишь.

Глава 51

Что ответить?

Я в растерянности.

Как поступить?

Не могу вздохнуть, грудь сдавливает тисками.

Боже!

Хочется отмотать назад время, и закрыть ему рот, чтобы не слышать всей правды. Не хочу принимать её. То, что он рассказал, отвергает мой мозг. Но теперь как раз всё логично складывается. И его поведение, и общение со мной, и кажущееся равнодушие.

Я столько времени мечтала услышать от Кирилла эти заветные слова — «ты нужна мне». А теперь не могу их принять, и язык не поворачивается ответить ему «да».

Не могу!

— Прости, Кирилл, — горло сдавливает спазмом, голос сипит. — Я не могу вот так… сразу. Столько всего навалилось. Голова идёт кругом. Мне надо подумать.

Страшно смотреть на него, боюсь увидеть злость. Боюсь, что он как и раньше оттолкнёт меня, из-за того, что отказала. Но вместо этого вижу в его взгляде смирение.

— Хорошо. Как скажешь. Я знаю, что виноват.

Это удивляет. Может, он на самом деле изменился? Не пытается продавить или манипулировать и от этого становится легче. Я глубоко вдыхаю влажный воздух, закрываю глаза

— Спасибо, — шепчет Кир.

Принять решение будет сложно, но я не хочу сейчас думать об этом. Завтра мы вновь разъедемся каждый в свою сторону, я вернусь к прежней жизни, а голос буду слышать, только когда Илья будет ему звонить.

— Ты плачешь? — спрашивает Кир.

— Нет, — трогаю пальцами щёки, действительно они мокрые. Я даже не заметила, как заплакала.

Он проводит шероховатыми пальцами по щеке, стирая слёзы.

— Не плачь. Всё осталось в прошлом. Надеюсь, ты сможешь меня простить.

Пожимаю плечами.

— Вернёмся обратно? — спрашивает меня.

— Прости. Я хочу домой.

— Прогулка длится три часа. На берег не сойти.

— Хорошо. Тогда вернёмся.

Входим в ресторан. Музыка окутывает нас, вот только выходила я отсюда счастливым человеком, а захожу разбитым.

А самое противное — непонятно откуда взявшееся чувство вины. Ведь это он злодей, он обижал меня столько времени. Изменял. А я виню себя за то, что не могу простить. Просто сама же сказала, что любой человек может измениться. Получается, я не отвечаю за свои слова.

В голове мысли хаотично переплетаются, кажется, ещё немного и у меня начнётся нервный тик или смех или истерика.

Господи, какая же я дура!

Кирилл предлагает мне шампанское. Беру машинально, осушаю залпом. Молчу. Смотрю куда угодно только не на него. Наполняет ещё один бокал. И снова выпиваю, даже не почувствовав ни пузырьков, ни вкуса.

— А есть вода? Пить хочу.

Кирилл подаёт стакан с водой. Беру бокал. Рука трясётся, стекло ударяет о зубы. Делаю несколько больших глотков.

— Лена, — Кир окликает меня. Поворачиваюсь. — С тобой всё нормально?

— А ты как думаешь? — похоже, пузырьки ударили в голову неожиданно резко.

Беру бутылку с шампанским, наливаю себе ещё бокал.

— Может, тебе хватит? — пытается остановить меня.

Смотрю на него исподлобья. Молчу.

— Я хочу ещё.

Оставшееся время пролетает как немое кино. В кадре Кирилл, что-то говорит. Сцена меняется мы снова на палубе, я плачу. Следующий кадр — туалет, меня рвёт и мне хочется просто умереть от стыда и того, что я себя не контролирую. Никогда такого не было.

И снова чувствую руки Кирилла, он гладит спину, вытирает мне лицо мокрым полотенцем.

— Лена, всё хорошо, — шепчет на ухо, а мне так плохо, что даже глаза открыть не могу.

Легче становится, только когда оказываюсь на суше. Ругаю себя мысленно за слабость, за слёзы, за то, что несмотря на всё, что теперь знаю о нём, хочу быть с ним.

Прижимаюсь щекой к его груди, обнимаю за талию. Ведь никто не запрещал этого делать. И нигде не прописано, что бывшие муж и жена не должны обниматься.

Слышу, как бешено колотится его сердце о рёбра. Как он шумно втягивает воздух, прикасается губами к моим волосам.

Я хочу в последний раз насладиться его присутствием, его запахом, его сильными руками. Потому что на самом деле знаю ответ на его вопрос. С самого начала знала. Но не хватило смелости признаться. Я должна уйти. Мы должны расстаться. Это будет самым правильным решением. Но от этой мысли ком в горле и снова слёзы подступают.

— Как ты себя чувствуешь? Получше? — спрашивает Кирилл.

Ну почему он такой заботливый? Лучше бы снова оттолкнул! Уходить было бы легче.

— Поехали, отвезу тебя домой.

Помогает сесть на переднее сиденье. Всю дорогу молчим, а я решаю, когда сказать ему о своём решении. Сейчас, когда прощаться будем? Или трусливо в СМС.

— Лена, не молчи, — не выдерживает Кирилл, когда заезжаем на подземную парковку отеля. — Скажи хоть что-нибудь.

— Что сказать?

— Я уверен, тебе есть что мне сказать. Не надо сдерживаться. Я же вижу, как тебя весь вечер ломает. Боишься меня обидеть? Не надо. Я не маленький мальчик.

— О, спасибо за разрешение.

Поворачиваюсь к нему лицом. Смотрю в эти колючие карие глаза, но сейчас они смотрят с непривычным теплом.

— Хочешь узнать, что я думаю? — мысли ещё путаются после шампанского, но в голове немного яснее. — Я хочу тебя ненавидеть. Хочу, чтобы ты сделал что-нибудь жёсткое, как раньше, тогда я смогу послать тебя и не мучиться. Хочу вернуть время назад и не знать тебя, чтобы не было так больно. А самое хреновое — я до сих пор тебя люблю. Представляешь? Вот такая я дура ненормальная. Ты мне столько боли причинил, а я до сих пор о тебе мечтаю. Скучаю по твоим рукам. Весь день жду, когда ты поцелуешь. Господи, что я говорю…

Закрываю лицо руками. Чувствую, как он обхватывает меня и тянет к себе на колени. Обнимает, а меня трясёт.

— Убери руки, — просит Кирилл.

Отвожу ладони в сторону.

— Я столько раз сегодня порывался обнять тебя и каждый раз останавливал себя, чтобы не напугать.

Прижимает к себе, руку запускает в волосы, обхватывает затылок и впивается в мои губы.

Глава 52

Мысли и сомнения вылетают из головы в одну секунду. Я так долго ждала этого. Оказаться в его руках, почувствовать его вкус, жёсткие губы. Зарываюсь руками в его волосы. Обнимаю плечи, ласкаю его, тяну рубашку вверх, чтобы вытащить из брюк, забираюсь под неё. Ладони скользят по квадратикам пресса, по накачанной груди. Но мне и этого мало. Хочу его. Хочу почувствовать, как он будет двигаться во мне.

Тянусь к ремню, пытаюсь справиться с пряжкой, но ладонь Кирилла накрывает мои руки и сжимает их.

— Лена, нет, — выдыхает мне в губы. Глаза закрыты.

Как это нет?

Я замираю на несколько секунд.

Как это нет? Я отчётливо чувствую, как его член упирается в мою ногу, чувствую его желание, с какой жадностью он меня целует. Пытаюсь освободить руки, но Кир не выпускает.

— Нет, — снова повторяет Кирилл. — Я не хочу, чтобы всё закончилось на этом.

— О чём ты говоришь? — шепчу ему. — Не понимаю.

— Я хочу, чтобы ты принимала решение на трезвую голову и всё обдумала. Не хочу пользоваться случаем и твоей слабостью. Ты будешь жалеть. Если ты решишь остаться со мной, то первый раз у нас будет не в машине и не второпях.

Отшатываюсь от него, будто он ударил меня, настолько не ожидала услышать от него подобное. Чувствую себя испорченной, если даже Кирилл смог остановиться, а я не смогла.

Злюсь на себя за свою слабость, на него за то, что остановил и говорит эти слова. Хочу слезть с его колен и выйти из машины, но он продолжает держать меня за бёдра.

— Отпусти меня, — цежу сквозь зубы. — Отпусти!

— Лена, не злись. Я просто хочу…

— Мы никогда не будем вместе. Никогда! Слышишь меня? Жить я с тобой не буду и не смогу, потому что… потому что ничего хорошего из этого не выйдет. Единственное, что может быть между нами — это секс. Потому что нас тянет друг другу. Не хочешь этого, значит, не будет вообще ничего.

Его пальцы больно впиваются в мою кожу. Он молчит и смотрит на меня. Кажется, сейчас разразится гром и молния. Я внутренне сжимаюсь. Но вместо этого он просто отвечает.

— Хорошо. Значит, ничего не будет.

Разжимает пальцы, позволяя мне соскользнуть с колен.

Выхожу из машины, не жду Кирилла. Не хочу видеть его. Дойти бы быстрее до номера, забрать мальчишек и уехать в свой отель. А завтра на самолёт и уже вечером будем дома. А Кирилл пусть возвращается в свои джунгли. Как был дикарём, так и остался.

И ведь понимаю, что он правильно сделал. Удержал, не дал совершить ошибку, но именно этого мне и хотелось. Получить желаемое, а оправдать себя саму порывом и страстью. И бесит, что он остановил меня, заставил задуматься. Когда он стал таким правильным?

— Мальчишки, собирайтесь. Уезжаем, — влетаю в номер.

Няня прикладывает указательный палец к губам.

— Мальчики уснули, — говорит, понизив голос.

Смотрю на время. Неудивительно, что они спят, уже десять. Набегались за весь день, устали.

В комнату входит Кирилл.

— Оставайтесь. Места хватит всем.

Смотрю на него исподлобья. Ночевать вместе с ним в одно номере, нет уж. Увольте. Но не могу же я из-за собственного эгоизма будить детей. Руки сжимаются в кулаки. Что за напасть такая, будто все сговорились. Надо успокоиться. Просто сейчас такой период.

Придётся взять себя в руки. Оглядываю комнату, прикидываю куда безопаснее лечь.

Мальчики уснули на кровати в спальне. Есть ещё большая софа в гостиной.

— Я лягу с мальчишками, — говорю Кириллу, когда уходит няня.

— Хорошо, — соглашается он.

Украдкой смотрю в его сторону. Он невозмутим, как будто ничего не было в машине. А у меня до сих пор злость бурлит и растекается по венам.

Ухожу в комнату, чтобы не видеть его. И хоть мальчишки раскинулись как звёздочки, я всё же устраиваюсь у них в ногах. Кровать огромная, места действительно хватает всем.

Просыпаюсь в темноте, словно от толчка. Несколько секунд сонно вглядываюсь в темноту, пока не понимаю, что это Илья во сне ворочается.

Горло горит огнём, во рту всё пересохло. Хочется пить.

Встаю с кровати. Где-то в гостиной я видела бутылку с водой. Открываю дверь в комнату и натыкаюсь на взгляд Кирилла. Он лежит на софе без рубашки, блики от телевизора скользят по его коже, путаются в волосах на груди.

— Что-то случилось? — спрашивает он и садится.

— Пить хочу.

Встаёт с дивана, берёт со стола бутылку и подаёт мне.

— Спасибо, — бормочу тихо и прикладываюсь к бутылке.

— Почему ты думаешь, что у нас не получится? — неожиданно спрашивает меня. Я едва не давлюсь водой. Думала, что выяснения отношений закончились, и я больше ему не интересна.

— Мне кажется, я уже всё объяснила, — отвечаю, откашлявшись.

— А, мне кажется, нет, — поправляет прядь моих волос. — Что я могу сделать, чтобы всё исправить?

Он проводит рукой по моей щеке, придерживает подбородок и большим пальцем слегка прикасается к нижней губе. Его движения завораживают.

Что он может сделать? Сложный вопрос. А ответ на самом деле простой — полюбить меня. Вот только насильно в себя не влюбить. И я вообще сомневаюсь, что он умеет любить. И как бы меня ни тянуло к нему, я не согласна выходить снова замуж без любви или пытаться жить с человеком, который меня не любит. Вот только как ему это объяснить

— Знаешь, Кирилл, мне кажется, ты должен сам понять это.

— Как?

— А ты научись наконец сердце своё слушать. Что оно тебе подсказывает.

Глава 53

— Я его и слушаю, — отвечает Кирилл. — Поэтому не хочу отпускать тебя.

— А, мне кажется, это просто обычный эгоизм Кир. Извини, но я хочу спать.

Захожу в комнату и закрываю дверь.

Но уснуть больше не удаётся. Мысли, словно стая потревоженных птиц мечутся в голове. В который раз пытаюсь убедить себя, что поступаю правильно. Привожу все доводы, плюсы и минусы, если мы сойдёмся вместе. Пытаюсь представить нашу дальнейшую жизнь после всего, что было…ДА я буду рада находиться рядом с ним. Но сколько? До его первой измены? Снова переживать всю боль, всё равно что заново совать обожжённую руку в огонь. В душе итак ничего ещё толком не зажило, а я опять хочу издеваться над собой.

Нет. Это неправильно. Но почему же мне хочется плакать? Мой внутренний ребёнок уже так устал, что я его постоянно лишаю того, чего он хочет.

Я очень хочу его простить, но он даже не понимает, что для этого надо сделать. А мне ведь и не надо ничего сверхъестественного. Ни звёзд с неба, ни бриллиантов. Просто видеть, что он любит искренне, по-настоящему, и знать, что он не сделает мне больше больно. Не предаст и не обманет.

А он молчит.

И именно это останавливает.

Вот что ему мешает сейчас открыть дверь в комнату и сказать всё это? Только одно — чувств нет. Нет любви.

Смахиваю накатившие слёзы.

Всё! Успокоилась.

Из-за этого я уже плакала и не раз.

Хватит!

Утром бужу мальчишек, вызываю такси. Кирилл обнимает Илью. Тот словно приклеился к нему. Прячет лицо у него на груди. А Кирилл ему что-то шепчет.

Больно видеть их. Чувствую себя злобной грымзой, которая разъединяет любящего отца и сына. А ведь если бы согласилась, Илья был бы очень рад.

Но я же не запрещаю им видеться, — оправдываю себя.

Подъезжает такси, и как бы мне не хотелось мешать им, приходится напомнить Илье, что пора ехать.

— Папа, ты приедешь провожать нас? — просит умоляющим голосом сынишка.

Господи, как же это всё пережить. Прошу мысленно Кирилла придумать что-нибудь и ответить «нет». Не хочу, чтобы он приезжал в аэропорт.

— Конечно, приеду, — как назло, отвечает Кирилл.

— Илья идём скорее, — поторапливаю сына.

Ваня уже стоит рядом со мной, держу его за руку. Илья, наконец, отлепляется от отца, идёт, опустив голову. Стыдится своих слёз и чувств.

Надо будет поговорить с ним об этом, сказать, что стесняться нечего. Но это потом, сейчас самой бы не разреветься. Вижу, что Кирилл идёт вслед за Ильёй. Не хочу, чтобы прикасался ко мне, выскальзываю за дверь вместе с Ваней. Кира это не останавливает. Выходит вслед за мной. Приседает перед Ваней, что-то говорит ему, у меня в ушах гул.

— Хочешь приехать ко мне в гости? — доносится до меня вопрос Кира словно сквозь плёнку.

— Если Лена разрешит, — отвечает Ваня.

— Сейчас спрошу у неё.

Кирилл встаёт. Нависает надо мной, я вздохнуть боюсь, чтобы не выдать своего волнения.

— Лена, может, приедете ко мне в гости? Я вам острова покажу. Отдохнёте хорошо.

— Д-да. Почему нет.

Сейчас я готова согласиться лишь бы скорее уйти отсюда.

Берёт мои руки в свои. Притягивает к себе. Наклоняется, чтобы поцеловать, но я отворачиваюсь, и его губы мажут по щеке.

— Лена…

— Меня такси ждёт.

Выдёргиваю руки из его пальцев. Беру Илью за его потную ладошку и, едва не срываясь на бег, иду подальше от номера. Подальше от Кирилла.

Сборы, суматоха, какие-то звонки от знакомых, кто вчера смотрел интервью. Все поздравления сливаются в повторение одних и тех же фраз: «Счастья, успехов, здоровья». Я им безмерно благодарна, но сейчас они очень некстати, а может, кстати. Так я хотя бы не думаю о Кирилле.

Мы уже собраны. Снова ждём такси, которое отвезёт нас аэропорт. Мальчишки непривычно притихшие, не кричат и не спорят. Вибрирует телефон. Незнакомый номер. Беру по привычке.

— Привет!

— Игорь? — не верю своим ушам. Мы не общались с ним с последней встречи, когда подписывали документы.

— Неужели так сильно изменился?

— Нет. Просто не ожидала.

— Видел твоё интервью. Молодец, хорошо держалась.

— Спасибо, — мне приятно, но я держу с ним дистанцию. Чувствую в неё угрозу.

— Значит, не зря Кир вложился в твою раскрутку. Чувствовал, что не прогорит дело.

— Что? — переспрашиваю. Может, он что-то напутал?

— Я тоже в тебе не сомневался. Ты действительно хорошо пишешь, — продолжает Игорь, словно не слышит моего вопроса.

— Подожди. Что ты сказал про раскрутку? Не поняла.

— Так Кирилл же всё организовал. Нанял агента, чтобы он с тобой связался, оплатил первый тираж, его рекламу. А ты что не знала?

Ноги становятся ватными, а из груди выходит весь воздух, как из спущенного шарика. Я даже ответить ничего не могу.

— Лена? Ау. Ты где там?

Делаю над собой усилие, заставляю вдохнуть. Воздух врывается в лёгкие, а голова начинает кружиться.

— Да, Игорь. Я тут. Спасибо за поздравления. Конечно, знала. Просто не разобрала твоислова…связь прерывалась.

Горжусь собой, как невозмутимо звучит мой голос. Хоть чему-то я всё-таки научилась в браке. Держать свои чувства под контролем заслуга Кирилла. Он это делает мастерски.

— А, понятно. Рад, что у вас с Кириллом всё хорошо. Правда, не думал, что ты его простишь.

— Я и не простила. Не путай личные и рабочие отношения. Раскрутка моего творчества — его личная инициатива. Я ему ничем не обязана.

— Ну да. Верно. А ты изменилась. Даже не верится, что это та самая Лена говорит.

— Ну не всю жизнь же мне нытиком быть, у которого всё плохо.

— И то верно. Ты молодец.

— Ещё раз спасибо Игорь. Было приятно тебя услышать. Но мне сейчас некогда, надо в аэропорт ехать.

— Хорошо. До встречи.

— Пока.

Сбрасываю звонок. Беру детей и спускаемся к такси. А неожиданную новость заталкиваю подальше в память. Я подумаю об этом, когда останусь одна. Сейчас некогда.

Глава 54

Телефон разрывается от звонков, но никто об этом не знает. Только я вижу, как на безмолвном мобильнике раз за разом вспыхивает незнакомый номер. Но я точно знаю, что это Кирилл. И если утром я ещё сомневалась в своём выборе, то теперь нет.

Я специально сдала билеты и купила на другой день, только чтобы не видеть его больше.

Мы едем в сапсане до Питера вместо того, чтобы лететь домой. Я предложила мальчикам съездить в музей магии. После фильмов о Гарри Поттере я знала, что им будет интересна эта тема, но хотела оставить развлечение на следующую поездку. Мальчишки приняли новость с восторгом. Даже Илья немного повеселел.

— А как же папа? Он ведь обещал проводить нас, — напомнил сын. На что мне пришлось соврать.

— Я папу предупредила, он не против.

И я действительно написала, чтобы он нас не провожал. Но не сказала, что мы едем в Питер. Вообще ничего больше не сказала. И теперь он звонит уже больше получаса, не делая ни секунды передышки, наверно, на автоматический дозвон поставил. А мне только остаётся наблюдать за бесконечно светящимся экраном. Ну хоть звук и вибрацию успела выключить.

Замечаю задумчивый взгляд Ильи, и прячу телефон в сумочку. Чувствую себя преступницей перед сыном, за ложь.

А мне просто больно оттого, что Кирилл нисколько не изменился. Я думала, он действительно отпустил меня. Но получается, всё было иллюзией? Он контролировал каждый мой шаг. Он всё знал. А может и это интервью тоже куплено?

Я думала, что хоть в этом добилась сама успеха. А он в очередной раз доказал, что я никто без него. И если бы не Игорь, я, возможно, никогда бы и не узнала.

Любитель тайн и интриг. Как же это надоело! Ведь мог же хотя бы сказать об этом.

Но внутренний голосок шепчет мне, что я сама себе вру. Если бы он сказал, я бы не приняла его помощь. И от этого злость с новой силой поднимается внутри.

Я не хочу быть ему обязанной, так сложнее уходить. Я ведь приняла решение. Правильное решение. Так будет лучше. Вот только Кирилл теперь в моих глазах не выглядит уже тем мерзавцем каким был.

Как же всё сложно!

Ничего, переживём, — успокаиваю себя. — Он сейчас успокоится. Немного понервничает и успокоится. А потом вернётся в свою новую жизнь на островах. У него же там всё отлично. И жену себе там новую найдёт. Местную аборигенку желательно.

Боже, что я говорю. Я ведь никогда не желала ему зла.

Закрываю глаза, делаю глубокий вдох.

Всё будет хорошо. Должно быть, хорошо. Мы приедем домой, продолжим жить как жили. А я продолжу писать. Возможно…если смогу.

*** ***

Обожаю запах сирени и черёмухи. Нарядные белые яблони стоят наряженные словно невесты. А кусты сирени в палисадниках перед домом дополняют белые цветы.

Красиво!

Нравится мне наш двор. Хоть мы и снимаем здесь квартиру, но я чувствую, что это моё место. Не нужна мне никакая Москва и Питер или какой-то другой город. Мне хорошо здесь. Мои мальчишки играют с другими ребятами в футбол, носятся по двору. А я сижу на лавочке перед подъездом и просто наслаждаюсь запахом, красотой весны и тёплым весенним днём. Даже прикрываю глаза от удовольствия. Главное ни о чём не думать и не вспоминать моё бегство от Кирилла.

Мы так больше с ним и не говорили. Я боялась, что он начнёт названивать сыну, чтобы добраться до меня, но он больше не звонил.

Вдыхаю ароматный терпкий воздух, наполненный запахом черёмухи. Открываю глаза и снова закрываю. Мне кажется, я уже схожу с ума. Мне везде мерещится Кирилл.

Открываю глаза. Нет. Не мерещится.

От железного забора, которым окружён двор, широкими шагами идёт бывший муж.

Первый порыв — броситься бежать, будто я провинилась перед ним. Но заставляю себя сидеть на месте. Пытаюсь сохранить спокойное выражение лица, хотя в душе настоящий ураган.

Я не думала, что он приедет. Вот вообще никак. Ему же надо было ехать к себе домой, он еле вырвался на несколько дней для встречи с сыном. Зачем приехал? Чтобы высказать то, что не смог по телефону.

— Привет! — говорит Кирилл. — Нам надо поговорить.

— Хорошо. Говори, — обхватываю себя руками, хочется спрятаться от его пронизывающего взгляда.

— Не здесь.

— А где? Я здесь с детьми.

— Одни не гуляют?

— Гуляют.

— Значит, ничего страшного не случится, если побудут одни. Идём.

— Куда? — никак не могу понять от страха оказаться с ним наедине.

— К вам домой.

Берёт меня под локоть и тянет за собой.

— Я могу и сама идти, — пытаюсь выдернуть руку, но Кирилл держит очень крепко.

Поднимаемся в квартиру молча. В голове столько вопросов. От волнения ноги трясутся, и я несколько раз спотыкаюсь.

— Зачем ты приехал? — выдавливаю из себя, чтобы совсем не поддаться панике.

Дверь захлопывается.

— Что это было Лена? Я думал у нас с тобой перемирие? Или ты мне решила отомстить за то, что я не трахнул тебя в машине?

Глаза Кирилла сверлят, прожигают насквозь. Если на улице мне казалось, что он спокоен, то сейчас маска спокойствия слетела в один миг.

Он надвигается на меня, я не выдерживаю, делаю шаг назад.

— Нет, я не мщу тебе. Тем более, за то, что в тот момент ты поступил очень правильно. Спасибо, что остановил и я теперь не мучаюсь сожалением.

— Тогда что? Зачем отключать телефон? Почему нельзя просто взять и ответить. Сказать, что именно тебя не устроило. Ты ведь сама мне об этом всегда говорила. Надо учиться разговаривать, а сама сбегаешь ничего не объяснив. Как это понимать? — он говорит тихо, едва сдерживая свою ярость. Кажется, ещё секунда и он начнёт всё крушить.

— Потому что ты опять обманул меня, — голос подводит и вместо нормального ответа получается шёпот.

— Обманул? Когда? Я за всю жизнь не был так откровенен ни с кем кроме тебя. Что ты хочешь услышать от меня? Правду? Правду, что думаю только о тебе? Что снишься мне каждую ночь? Такое тебе признание надо?

— Нет, но…

Я упираюсь в стену, и Кир подходит вплотную.

— Мне кажется, я сделал всё что мог, чтобы искупить свою вину. Если бы мог сделать что-то ещё, не сомневайся, сделал бы.

— Ты оплатил моё продвижение как писателя? — шепчу еле слышно.

— Да, — он не прячет глаз, продолжает смотреть также пристально. — Не вижу в этом ничего ужасного. Ты бы всё равно стала знаменита, я просто ускорил процесс. И это никак не умаляет твоих сил. Что случилось Лена? Или я не подхожу под категорию людей, которых можно простить?

— Нет, но…

— Тогда что?

— Я не знаю…наверно, просто боюсь, — ненавижу себя в этот момент. За то, что бормочу и не могу ясно сформулировать всё то, что несколько дней выдумывала. Все причины, по которым мы не можем быть вместе.

— Меня боишься?

Притягивает меня к себе, подчиняя одним только взглядом. Сколько в нём огня, как он умудряется его в себе сдерживать. Я и забыла про это, наверно, держать себя в руках тогда в машине и в номере отеля, было выше его сил, но он держался. Специально для меня. Тепло наполняет грудь, разливается по телу.

— Лена, не надо меня бояться. Я больше никогда не причиню тебе боли намеренно. Господи, я чуть с ума не сошёл, когда ты не брала трубку.

Держит мой подбородок, проводит большим пальцем по губе.

— Ты же должен был улететь, — едва слышно выдыхаю я.

— Должен был, но не смог, — также шёпотом отвечает Кирилл. — Я должен знать, что ты меня простила.

Киваю.

— Голосом Лена. Я хочу слышать это.

— Да, Кирилл, я больше не обижаюсь, — сейчас в его объятиях я не могу ему противостоять. — Я действительно прощаю тебя. Теперь можешь ехать со спокойной душой.

Он наклоняет голову, жадно сминает мои губы. Раздвигает их языком, скользит по зубам, проникает внутрь. Я подаюсь навстречу не менее жадно. Жар внутри разгорается в огромный костёр. Все преграды, которые я так долго выстраивала, рушатся. Между нами исчезают границы, падает стена непонимания и сомнений. Это не просто желание, это что-то большое то, что невозможно описать одним словом.

Кир подхватывает меня на руки и несёт в спальню. Опускает на кровать. Я не свожу с него глаз, боюсь, что он сейчас исчезнет. Он гипнотизирует своим взглядом.

Опускает руки на мои бёдра, руки гладят кожу и поднимаются вверх, под платье, задирает подол и снимает его через голову. Снимает трусики. Я сижу перед ним обнажённая, а он ещё полностью одет. Он отстраняется ненадолго, скользит по телу взглядом. Гладит внутреннюю часть бедра. Наклоняется и ловит ртом сосок, посасывает его, обводит языком. Теперь во мне не просто костёр, кажется, что даже кости превращаются в лаву, а между ног тянущее томление. Его пальцы подбираются к моему лону, проникают внутрь. С губ срывается стон.

— Сейчас, малышка. Сейчас.

Его пальцы покидают меня. Я открываю глаза, наблюдаю, как он быстро избавляется от одежды. А его мужское достоинство напряжено и направлено на меня. Я порываюсь и обхватываю его рукой. Хочется ощутить его мощь и силу. Нежная кожа скрывает под собой стальную твёрдость.

— Подожди, — останавливает меня. — Я сейчас не выдержу, если ты не прекратишь.

От его слов становится лестно.

— Сколько у тебя было женщин Кирилл за эти полгода? Наверно много? — упрямо продолжаю гладить его член.

— Нет. Никого не было, — он закрывает глаза, а мне так приятно чувствовать над ним власть хоть ненадолго.

Через секунду он уже перехватывает мою руку, укладывает меня на спину и входит одним резким движением. Заполняя собой. Выбивая все мысли. Остаётся только желание. Хочется слиться с ним в одно целое.

Кирилл двигается медленно, так медленно, что я сама подаюсь бёдрами вперёд.

— Быстрее Кирилл, — шепчу ему.

Он подаётся моей просьбе и ускоряется. Таранит моё тело, вколачивает себя, но мне хочется ещё.

Внезапно он резко останавливается. Я открываю глаза, встречаюсь с ним взглядом.

— Я люблю тебя, — басит Кир хриплым низким голосом. — Слышишь? Люблю. Только тебя. Одну.

Я не успеваю ничего ответить, он снова начинает двигаться внутри меня. Физическое наслаждение сливается с душевным. А его слова эхом повторяются в голове. Да. Это счастье услышать его признание.

Мы взрываемся одновременно.

Сливаемся, проникаем друг в друга, вбираем в себя нашу страсть и любовь.

Эпилог

(Спустя год)

— Девочка, — сообщает врач торжественно.

Я перевожу взгляд на мужа. Он держит мою руку, всё ещё смотрит в телевизор, где виднеются ручки и ножки нашей дочери. Упрямая как папа. Три раза ходили на скрининг и ни разу не повернулась. Только сейчас на тридцать второй неделе всё-таки решила порадовать папу и маму. Кирилл очень хотел дочь.

Он поворачивается, кладёт руку на мой выступающий живот. И малышка, словно почувствовав это прикосновение, бьёт ножкой в его ладонь.

— Моя, — довольно шепчет, глаза блестят.

Так трогательно видеть Кирилла в роли отца. С Ильёй такого не было. И хоть Кир его очень любит, всё же более сдержанный в воспитании сына.

Выходим из кабинета с фотографиями, видео и записью звука сердцебиения нашей малышки. Держусь за руку Кирилла. А он старается идти медленно, чтобы я успевала за ним. На его один шаг приходится три моих. К восьми месяцам живот стал таким большим, что я похожа на колобка. Немного стесняюсь своего вида, но каждую ночь Кирилл шепчет мне, что я самая красивая. Ему всё так же трудно говорить о своих чувствах, но мне этого уже и не надо. Достаточно его присутствия рядом, его сильных рук на моих плечах. Он любит. Это чувствуется во всём. Но до сих пор временами меня охватывает страх, что всё изменится и его любовь закончится.

— Ноги не болят? — спрашивает Кир.

— Нет. Пока всё хорошо.

Мы поженились в прошлом году. Сначала были свидания. Самые прекрасные места, самые запоминающиеся моменты, прогулки. Он сделал всё, чтобы конфетно-цветочный период запомнился на всю жизнь. Словно пытался влюбить меня в себя. Хотя этого и не требовалось. Свадьба у нас была простая. Мы никого не звали. Просто пришли в ЗАГС и расписались. Зато медовый месяц прошёл в Новой Зеландии. И если не учитывать, что я вообще нигде не была и сравнивать мне не с чем, то мне всё очень понравилось. А мальчишки были в ещё большем восторге. Месяц пролетел незаметно. А в августе мы вернулись в Россию. Надо было собирать мальчишек в школу в первый класс.

Кирилл оставил за себя управляющего. Да и бизнес он вёл в основном удалённо. Хотя раз в несколько месяцев ему приходилось лететь обратно.

Я в эти дни всегда очень скучала. Погружалась полностью в творчество и писала, чтобы занять свои мысли.

Зинаиду Степановну Кирилл вернул на должность экономки. Мы помирились, как оказалось, шпионить для Кирилла она вызвалась сама. Потому что считала нас хорошей, настоящей парой и не хотела, чтобы мы расставались. Мы доходим до лифта, спускаемся на первый этаж, и идём к выходу, когда мне на ногу едва не наезжает колесо инвалидной коляски. Кирилл вовремя отдёргивает меня.

— Поосторожней, — он делает замечание женщине, сидящей в кресле. Худые острые плечи кажется вот-вот проткнут одежду. Она разворачивается.

— Простите, — бормочет тихо.

А в измождённом лице я с трудом узнаю Наташу. Ту самую, которая пыталась занять моё место.

— Боже! — шепчу я и закрываю рот ладонью.

— Нет, не он. Это всего лишь я, — сухо улыбается. Взгляд становится всем тем же высокомерным. Как ей удаётся в таком виде держать себя так, будто королева?

— Наташа? Что случилось? — спрашиваю у неё, не обращая внимания ни на тон, ни на её взгляд.

— Тебе-то какая разница? Позлорадствовать хочешь?

— Нет. Ты что?

Кирилл тянет меня к двери.

— Лена, идём. Не обращай внимания на неё.

Я смотрю на Кирилла, снова на Наташу. Да, она причинила мне много боли, но увидеть её в таком состоянии я не ожидала. И даже никогда не желала ей подобного.

Я слушаюсь мужа, и мы выходим. Садимся в машину.

— Что с ней случилось? — не выдерживаю я.

— Рак, — одно слово объясняет всё. — Слишком была занята своей карьерой и повышением, что упустила момент, когда можно вылечиться. Проходит химию, лечится, но врачи больше полугода не дают.

— Ты всё это время знал?

— Да.

— Почему не рассказал?

— А зачем?

— Я должна была знать.

— Теперь знаешь.

Заводит двигатель, машина трогается с места.

— Ты как-то сама рассказывала мне про то, что всё воздаётся по заслугам. Я думаю, она своё получила, — выдаёт неожиданно Кир.

— Просто это ужасно.

— Только не говори, что тебе её ещё и жалко.

— Почему? Мне действительно очень жаль, что она так и не узнала, что такое, когда тебя по-настоящему любят. Не узнала каково — это воспитывать ребёнка.

Кир грустно улыбается, кладёт руку на мою и слегка сжимает.

— Ты много чего не знаешь, малыш. У неё всё было: и муж, и ребёнок, она сама от всего отказалась. Развелась с мужем, сына оставила отцу.

Я поражённо молчу. Это действительно стало для меня новостью.

— У каждого своя жизнь, не надо мерить всех по себе. Она далеко не такая добрая, как ты, и будь на твоём месте, вряд ли бы пожалела тебя.

— Тебе виднее, — соглашаюсь с мужем. Ещё не хватало ругаться из-за неё и спорить. — Бог ей судья.

Едем домой. Мальчишки ждут нас с радостной новостью. Они хотели поехать с нами, но Кирилл попросил остаться дома. Ему хотелось эти минуты разделить только со мной. Но новость будет радостная для всех. Илья с Ваней тоже сестрёнку хотят. И сколько раз я Ване объясняла, что сестра ему, а не мама, он всё равно, глядя на Илью, зовёт меня мамой. Я перестала его переубеждать. Пусть буду мамой. Часто посторонние люди воспринимают их двойняшками. Есть в них что-то похожее, но при этом по характеру они как лёд и пламя. Удивляюсь, как они ладят.

Кирилл паркует машину, помогает мне спуститься на землю. Иногда, мне кажется, он бы вообще не спускал меня с рук, чтобы я не надрывалась.

Мальчишки уже бегут нам навстречу.

— Мама, папа, ну кто? — спрашивают на перебой.

Кирилл загадочно улыбается.

— Пап, ну скажи.

— Придётся вам теперь определиться, какое имя всё-таки победит Миа или Оливия, — не выдерживает и отвечает Кир.

— Ура! У нас будет сестрёнка!

Мальчишки скачут от счастья. Кирилл притягивает меня, обнимает за талию, зарывается носом в мои волосы. Я их уже давно не подстригала, и теперь они уже до поясницы. Он обожает перебирать волосы, когда мы лежим в кровати.

— Наивные. Они ещё не знают, какие бывают девочки, — шепчет мне на ухо.

— Это ты на что намекаешь? — притворно хмурюсь. — Наша девочка будет послушная и ласковая.

— Ну да. Возможно. А может быть, ещё той капризной леди. Предупреждаю, я буду баловать её, чтобы она любила только меня.

— Кирилл! Вот ты эгоист!

— Ну и тебя, конечно. Любимая.

А в подтверждение папиных слов наша Миа толкается ножкой в живот, как раз туда где лежит рука Кирилла.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Конец!

Примечания

1

Сиреноголовый — вымышленный персонаж, одно из существ, придуманных канадским художником Тревором Хендерсоном.

(обратно)

2

Бабка Грэнни — персонаж одноимённой компьютерной игры-бродилки в жанре хоррор, которую часто используют видеоблогеры в своих видео.

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глав 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43

Глава 44

Глава 45

Глава 46

Глава 47

Глава 48

Глава 49

Глава 50

Глава 51

Глава 52

Глава 53

Глава 54

Эпилог

*** Примечания ***