Большой Синдикат Желаний [Джон Кендрик Бэнгс] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Джон Кендрик Бэнгс
Большой Синдикат Желаний
Ферма превратилась в руины. Все пастбища покрылись буйной растительностью - чертополохом и прочими колючими сорняками. Строения пришли в безнадежное состояние и не подлежали ремонту, а старый дом, фамильный особняк Уилбрахамов, являл собой картину ужасающего запустения. Крышу латали в течение десятков лет, и теперь она напоминала своих собратьев только древностью происхождения. Ни в одном из окон особняка нельзя было найти целого стекла; да здесь они были и не нужны. Соседи поговаривали, что как-нибудь во время одной из жестоких бурь, которые на памяти старожилов часто проносились над этими местами, трубы дома, прежняя гордость графства, зашатаются и рухнут, превратив дом в груду развалин. Одним словом, ферма Уилбрахамов, бывшая когда-то образцовой, стала притчей во языцех и предметом насмешек; говорили, что она годится лишь на то, чтобы служить живописной моделью для какого-нибудь экстравагантного художника.
Однажды ночью, когда за окнами неистовствовала гроза, владелец старого дома, Ричард Уилбрахам, сидел в компании жены, которая пыталась найти на последней паре носков своего мужа хотя бы одно целое место, чтобы заштопать их. Уилбрахам безмолвно смотрел на тлеющие угли в камине, и тишина в комнате нарушалась лишь шипением поленьев на решетке да время от времени вздохом одного из супругов.
В конце концов женщина заговорила.
- Когда наступает срок платежа по закладной, Ричард? - спросила она, беспокойно пошевелившись в кресле.
- Завтра, - выдавил муж; казалось, это слово застряло в глотке и душило его.
- А ты… ты уверен, что полковник Дигби не продлит ее? - выпытывала она.
- Он отказался даже обсуждать со мной этот вопрос,- сказал Уилбрахам. - Каждый раз, когда я прихожу к нему в офис, он довольствуется тем, что размахивает бумагой у меня перед носом, а сам подзывает посыльного, чтобы тот выпроводил меня. Я не верю в знамения, Этелинда, есть лишь один верный знак - если к завтрашнему дню мы не раздобудем денег, то уже через сутки останемся без крыши над головой.
Женщина содрогнулась.
- Но, Ричард, - запротестовала она,- ты… ты же давно начал откладывать средства, чтобы выкупить дом. Где они?
- Все истрачено, Этелинда, истрачено на эту безумную аферу с яйцами, которую я пытался провернуть два года назад, - вздохнул Уилбрахам, закрыв лицо руками, чтобы не показывать своего горя и унижения. - Я продавал то, чего еще не получил, - добавил он. - Ты помнишь то время, когда первая группа инкубаторных кур начала нестись так обильно; мне казалось, что удача повернулась ко мне лицом - нет, раскрыла свои объятия и приглашает меня разделить с ней огромные богатства. В тот год на рынке образовался большой дефицит яиц, и я поехал в Нью-Йорк, продавал их дюжинами, сотнями дюжин, тысячами дюжин…
Поднявшись, он принялся в возбуждении мерить комнату шагами.
- Я продавал яйца миллионами, Этелинда, - продолжал он, огромным усилием воли совладав с собой. - Продавал яйца, которые должны были снести куры, чьи прапрапрабабки еще не вылупились из яиц, покамест не снесенных несуществующими цыплятами.
Уилбрахам понизил голос и заговорил хриплым, гортанным шепотом.
- И я обанкротился на поставках, - пробормотал он. - В течение последних восемнадцати месяцев цены на яйца постоянно росли, а вчера я не только отдал за сто тысяч свежих яиц, которые я должен был поставить, чтобы выполнить контракты, все свои деньги до последнего пенни, но и выдал долговое обязательство сроком на шестьдесят дней, которое я и не надеюсь оплатить. Иначе говоря, Этелинда, мы разорены.
Женщина отважно попыталась проявить стойкость, но удар оказался слишком сильным для ее истерзанных нервов; она разразилась горькими рыданиями.
- Но у нас еще осталось четыре несушки, - голосом, лишенным выражения, продолжал Уилбрахам. - Если они начнут нестись изо всех сил, то через тридцать дней у нас окажется самое большее десять дюжин яиц, не считая наших запасов, а к этому дню я обязан поставить Международной Холодильной Компании двенадцать тысяч штук по двадцать два с половиной цента за дюжину. Даже не будь этой закладной, мы все равно окажемся в лапах банкротства.
Последовала долгая тишина. Часы в холле громко тикали, и каждый звук отдавался в ушах хозяина подобно удару кузнечного молота, звено за звеном ковавшего цепь разорения, которая навеки закует его в кандалы нищеты. Они молчали почти час, и тишину лишь время от времени прерывало хлопанье ставень на ветру. И вдруг сводящее с ума монотонное тик-так-тик-так настенных часов заглушил новый звук - громкий стук в дверь.
- Уже очень поздно, - произнесла женщина. - Кто бы это мог быть в такой час, как ты думаешь? Будь осторожен - а вдруг это разбойники?
- Я буду благодарен разбойникам, если они смогут найти в этом доме хоть что-нибудь ценное, - ответил Уилбрахам, поднимаясь и направляясь к двери. - Кто бы это ни был, на улице гроза, и, несмотря на нашу бедность, мы не можем выгнать странника, заблудившегося среди болот.
Поспешив к двери, фермер широко распахнул ее.
- Кто здесь? - окликнул он, вглядываясь во тьму.
Сильный порыв ледяного ветра задул свечу, и на пол у его ног шлепнулось несколько пригоршней мокрого снега, а по лицу хлестнули льдинки.
- Я странник, - донесся снаружи слабый голос, - я замерз и умираю от голода. Во имя человеколюбия, прошу вас впустить меня, иначе я потеряю сознание и погибну.
- Входите, входите! - воскликнул Уилбрахам. - Кто бы вы ни были, мы с радостью предоставим вам все, что у нас осталось; хотя, по правде говоря, это совсем немного.
В холл, спотыкаясь, вошел старик, согбенный и изможденный. Уилбрахам, подскочив к ослабевшему путнику, сильными руками подхватил его, осторожно провел к своему креслу у камина, и они вместе со своей верной женой растирали руки старика, пока тепло не вернулось к ним.
- Чашку чаю, дорогая моя, - попросил Уилбрахам. - Это восстановит его силы.
- И что-нибудь поесть, ради бога, - взмолился странник слабым, дрожащим голосом. - Самую малость, добрый господин, хотя бы яйцо!
При этих словах женщина нахмурилась.
- Яйцо? Сейчас, когда яйца… - начала она.
- Ну-ну, Этелинда! - мягко прервал ее Уилбрахам. - У нас осталось еще два в морозильнике - наш с тобой завтрак. Лучше я отдам этому доброму старику свой завтрак, чем буду смотреть, как он страдает. На самом деле с некоторых пор яйца мне не по вкусу, и…
- Как скажешь, Ричард, - покорно ответила женщина и с безнадежным вздохом направилась в кухню.
Через несколько минут она вернулась с дымящимся блюдом собственного приготовления - ярким, аппетитным золотистым яйцом, сваренным без скорлупы, на хрустящем тосте. Это была заманчивая картина, и у Уилбрахама, голодным взглядом уставившегося на него, потекли слюнки.
И тут произошло нечто неожиданное: старик, вместо того чтобы жадно наброситься на угощение, добродушно взглянул на хозяина, воздел руки, словно собираясь благословить его, и произнес нараспев следующие строчки:
Прогремел ужасный раскат грома, вспыхнул ослепительный свет, похожий на молнию, и, когда вспышка погасла, странник исчез. Уилбрахам взглянул на жену, не в силах произнести ни слова от изумления. Та, неверной походкой добравшись до своего кресла, уставилась на него расширенными от страха глазами. - Это что… это был сон? - задыхаясь, промолвил он, вновь обретя дар речи. - Или у нас и в самом деле был посетитель? - Я как раз хотела спросить тебя о том же, Ричард, - ответила она. - Это и впрямь было так необычно, и я едва могу поверить… И тут взгляды их упали на дымящееся яйцо, по-прежнему лежавшее на столе, цветом напоминавшее прекрасный солнечный закат. - Яйцо! - хрипло воскликнула женщина. - Должно быть, это все правда. - Не хочешь съесть? - спросил Уилбрахам, галантно протягивая ей тарелку. - Ни за что! - содрогнулась она. - Я не осмелюсь. Это слишком опасно. - Тогда я съем, - решил Уилбрахам. - Если старик говорил правду… Он проглотил яйцо целиком. - Превосходно! - пробормотал он, предаваясь гастрономическому удовольствию. - Хотел бы я отведать еще парочку таких! Не успел он выговорить эти слова, как на тарелке появились еще два вареных яйца, в точности как он и пожелал. - Силы небесные, Этелинда! - вскричал Уилбрахам. - Мое желание исполнилось! Бог мой, хотел бы я узнать, кто этот старый плут! Едва последние слова слетели с его уст, как откуда-то из-под потолка к его ногам упала карточка. Уилбрахам возбужденно подскочил и схватил ее на лету. Там значилось:
Генри У. Оберон Секретарь, Американская Волшебная Корпорация, 3007, Уолл-стрит.- Генри У. Оберон, Американская Волшебная Корпорация, Уолл-стрит, а? - пробормотал Уилбрахам. - Клянусь Богом, хотел бы я знать… - Стой! - умоляюще вскричала жена, хватая его за руку. - Прошу тебя, остановись, Ричард. Ты уже истратил два из своих трех желаний. Подумай, что тебе больше всего нужно, прежде чем использовать третье. - Мудрая Этелинда, - проворчал муж, нежно погладив ее по голове. - Очень, очень мудро сказано; теперь я буду осторожен. Так, дайте-ка подумать… хотел бы я… хотел бы я… Уилбрахам надолго умолк, и вдруг лицо его озарилось радостью. - Я хочу иметь еще три желания! - крикнул он. Еще один удар грома потряс дом до основания, и сверкающая золотисто-желтая молния осветила комнату, ослепив их, а затем все снова погрузилось во мрак. - Господь милосердный, - вздрогнула добрая женщина. - Надеюсь, что это ответ на твое пожелание. - Это легко выяснить, - ответил Уилбрахам. - Я выскажу еще несколько простеньких желаний, и если они сбудутся, то мы узнаем, был ли этот раскат грома посланием от Американской Волшебной Корпорации, позволяющим использовать их по предъявлении. - Ну что ж, не будь слишком экстравагантным, - предупредила жена. - Я буду настолько экстравагантным, насколько захочу, - возразил он. - Если мое четвертое желание сработает, Этелинда, то мой адрес отныне - улица Беспечности и авеню Сокровищ. Во-первых, я хочу, чтобы эта старая ферма оказалась в Баллихэке! - Баллихэк! Конечная, все выходят! - раздался у двери грубый голос. Уилбрахам бросился к окну и выглянул в ночь - вернее, только что это была ночь, а сейчас перед ним открылось гораздо более жуткое зрелище. Огромные плотные облака дыма висели над неприветливой, зловещего вида местностью, покрытой обугленными останками деревьев и почерневшими обломками камня. Среди этого безнадежного мрака двигалась бесконечная колонна изможденных рабочих, мужчин и женщин. - О господи! - расстроенно воскликнул он; жалкая, убогая картина потрясла его. - Это еще хуже Диггвилля. О небо, хоть бы мы снова перенеслись обратно. - Диггвилль! Пересадка на транспорт до улицы Беспечности и площади Богатства! - прокричал за дверью грубый голос, и Уилбрахам, снова выглянув в окно, с радостью увидел знакомые окрестности. - Они работают исправно! - счастливо сообщил он. - Верно, - ответила жена. - По-видимому, действуют. А ты, мне кажется, опять остался на бобах. У тебя снова в запасе всего одно желание, ты напрасно растратил четыре из пяти. - А почему бы и нет, моя дорогая, - благожелательно улыбнулся Уилбрахам, - если мое следующее желание - получить шесть новеньких, прямо с фабрики? Лицо миссис Уилбрахам прояснилось. - О, великолепно! - восхищенно вскричала она. - Пожелай этого, пожелай, - торопись, а не то позабудешь! - Мой заказ - еще шесть желаний! - рявкнул Уилбрахам. Как и в прошлый раз, сверкнула молния, прогремел гром. - Спасибо! - сказал Уилбрахам. - Эти феи времени даром не теряют. Кажется, я вижу выход из наших затруднений, Этелинда, - продолжал он елейным голосом, потирая руки. - Не будем страшиться прихода завтрашнего дня и наступления срока этой треклятой старой закладной; напротив, желаю, разрази меня гром, чтобы завтра настало и эта чертова закладная была ликвидирована. Это импульсивное высказывание привело к самому потрясающему результату. Часы в холле захрипели и зажужжали, и часовые стрелки завертелись со свистом, как будто стержень был только что смазан. Из-за восточного горизонта выскочило солнце, словно выпущенное из пушки ядро, и, прежде чем изумленные супруги смогли понять, в чем дело, часы в деревне пробили полдень, а сами они уже провожали из дому старого полковника Дигби, держателя закладной, причем Уилбрахам сжимал в правой руке бумаги, удостоверяющие полную ликвидацию этого ужасного документа. - А сейчас, - объявил Уилбрахам, - я хочу это отметить. Что скажешь насчет скромного ленча, моя дорогая? Что-нибудь простое, но сытное - например, немного русской икры, устриц из Линнхэвен Бэй, настоящий черепаховый суп, водяную черепаху, нырка, салат из крокодилового мяса с грушами и апельсиновое желе на двоих, а? - Прекрасно, Ричард, - ответила супруга, сияя от восторга, - но я не знаю, как нам приготовить здесь подобный пир. На рынке Диггвилля… - На рынке? - презрительно переспросил Уилбрахам. - Зачем нам теперь рынки? Рынки мне не нужны. Я просто хочу, чтобы эта трапеза была организована прямо здесь и сейчас, готовая к… - Ленч подан, сэр, - доложил высокий, величественный незнакомец, появившийся в дверях столовой. - Ах, вот как? - сказал Уилбрахам. - А кто вы, собственно, такой, черт вас подери? - Я главный дворецкий Корпорации Фей, состоящий у вас на службе, сэр, - вежливо ответил незнакомец, низко кланяясь миссис Уилбрахам. Описывать эту трапезу нет нужды. Все, что перечислил хозяин в своем изысканном меню, было здесь, и счастливые супруги, у которых со вчерашнего вечера не было во рту ни крошки, воздали ей должное. - Прежде чем ты предпримешь что-либо еще, Ричард, - сказала миссис Уилбрахам после того, как подали утку, - помнишь, сколько у тебя еще желаний из последних шести? - Нет, не помню, - ответил Уилбрахам. - Тогда лучше будет, если ты закажешь еще несколько, пока ты не увлекся этим восхитительным ленчем, - посоветовала осторожная женщина. - Добрый совет, Этелинда, - обрадовался муж. - Подам-ка я заявку сразу на двенадцать дюжин. Нет смысла тратить время на пустяки, когда можно совершить земельную сделку, не пошевелив и пальцем. - И еще… тебе не кажется, дорогой, - продолжала женщина, - что нам было бы неплохо завести несколько книг - нечто вроде Книги Учета Желаний, - чтобы в один прекрасный момент не превысить наш кредит? - Этелинда! - воскликнул Уилбрахам с пылающим от восторга лицом. - У тебя самая деловая голова из всех, которые когда-либо украшала прическа! Так все и началось. Приобрели кассовую книгу; в ее колонки, подобно поступлениям в обыкновенных долларах, Уилбрахам заносил свой доход в желаниях, а на противоположной стороне тщательно записывал их расход. Первая запись о двенадцати дюжинах желаний была сделана в тот вечер: 16 марта 19.., вексель на предъявителя Американской Волшебной Корпорации, 144. Вскоре за ней последовали другие; и к концу года Уилбрахам, умело пользуясь своими ресурсами, экономно расходуя прибыль от своего третьего желания, сумел заказать и исполнить более десяти тысяч желаний, и его когда-то ветхая ферма превратилась в одно из прекраснейших поместий в стране. На месте старого особняка возник дворец. Там, где когда-то амбары готовы были обрушиться под собственной тяжестью, теперь красовались полные скота хлева и великолепные маслобойни. Развалины конюшен исчезли, сменившись невиданно шикарными гаражами, где пыхтели автомобили всех моделей и мощностей, готовые отправиться в путь по дорогам Диггвилля - эти дороги по одному знаку Уилбрахама превратились в отличные шоссе. А в обитых плюшем гнездах птичников, возникших взамен прежних унылых курятников, ежедневно несли яйца тысячи кур, внося вклад в благоденствие своего хозяина Уилбрахама, яичного короля - именно так его называли отныне. Слава его гремела по всему миру, и ежедневно толпы туристов приезжали поглядеть на плодородное поместье мирового властелина поставок яиц. И, что самое лучшее, у него на счету по-прежнему оставалось четыре тысячи триста сорок семь желаний! Главные воротилы финансового мира уже начали обращать внимание на это новое светило; постепенно обнаружилось, что их наиболее важные, тщательно выверенные махинации терпят неудачу самым неожиданным образом. Несмотря на их попытки стимулировать или притормозить торговлю, казалось, в действие вступила какая-то новая, незнакомая сила, сводящая все расчеты на нет. А когда магнатам стало известно, что всего лишь желание, выраженное вслух Уилбрахамом, заставляет ценные бумаги подскакивать к небесам или падать на самое дно, несмотря на все их усилия, то капитаны бизнеса серьезно забеспокоились. - Завтра, - заявил Джон У. Мидас однажды вечером в клубе в разговоре с Уилбрахамом и его друзьями, - акции Международной Всеобщей Золотопромышленной упадут на тридцать семь пунктов. - Не совсем так, полковник, - возразил Уилбрахам. - Они поднимутся на семьдесят пунктов. - Да что вы говорите! А откуда вам это известно? - удивился Мидас. - Так будет, потому что я этого хочу, - ответил Уилбрахам. И назавтра Международная Золотопромышленная начала торги с 96 и 5/8, при закрытии эта цифра составила… 166 и 5/8, а те, кто смеялся над Уилбрахамом и играл на понижение, обанкротились. Полдюжины подобных случаев показали прежним властелинам Уолл-стрит, что отныне с Уилбрахамом следует считаться. Желая обезопасить себя, наиболее выдающиеся магнаты собрались однажды в доме мистера Эндрю Рокернеги, чтобы обсудить ситуацию. В руках одного человека сосредоточилось слишком много власти, решили они - хотя, окажись кто-либо из них на месте Уилбрахама, он бы охотно смирился с подобной ситуацией. В результате встречи бизнесмены образовали комитет, единственным членом которого стал полковник Мидас; этот комитет должен был навестить Уилбрахама и посмотреть, что здесь можно предпринять. - Вам, возможно, это неизвестно, мистер' Уилбрахам, - начал полковник, - но ваши частые вторжения в наш бизнес превращают финансы в занятие, полное неожиданностей. Скажите, за какую сумму вы согласитесь навсегда отойти от дел? Двадцать миллионов? Уилбрахам рассмеялся. - Надо же, полковник Мидас, - ответил он, - а я и не подозревал, что вы обделываете дела так по-деревенски. Вам бы не помешало сунуть голову под пылесос - мне кажется, в ваших мозгах завелась паутина. Вот что я вам скажу, мой дорогой сэр: я мог бы продать свой дар за миллиард, что приносило бы мне каждый год десять процентов прибыли с каждого доллара, да еще бы получал небольшой ежегодный дополнительный дивиденд, полагающийся держателям акций, - сто пятьдесят процентов. Зачем мне размениваться на двадцать миллионов? - Да, теперь я вижу, что если бы вы захотели, то весь мир смогли бы прибрать к рукам, - уныло произнес Мидас. - И все же… - Нет, весь мир мне ни к чему, - возразил Уилбрахам. - Если бы он мне был нужен, я бы давно его получил. Но это приведет лишь к тому, что придется платить большие налоги, да еще и содержать все это хлопотное хозяйство. - Тогда на каких условиях вы согласны ликвидировать свой бизнес? - осведомился Мидас. - Что ж, мы можем разделить мой дар между несколькими людьми, - предложил Уилбрахам. - Что вы скажете насчет Американского Синдиката Желаний, образованного с целью производства и продажи потребителям желаний длительного хранения: «Консервированные желания: сто единичных желаний за один доллар». А? Мидас в возбуждении принялся мерить шагами комнату. - Великолепно! - воскликнул он. - Мы все подпишем в моем офисе; облигации, акции, обычные и привилегированные; за - гм! - за сколько, вы сказали? - О, думаю, что мы сойдемся на миллиарде, - ответил Уилбрахам. - Наличными. Мидас поскреб затылок. В глазах у него появился блеск. - Вы хотите передать нам контроль над своим даром? - уточнил он. - Вы умный человек, полковник Мидас, - ухмыльнулся Уилбрахам. - Ответь я вам сейчас «да», я лишился бы своего могущества. Но я стреляный воробей, меня на такие уловки не поймаешь. Займитесь образованием своей компании, продавайте физическим лицам ценные бумаги по номиналу, заплатите мне мой миллиард, и я передам вам дела, оплата при доставке. - Договорились! - сказал Мидас и отправился на Уолл-стрит, к капитанам бизнеса. Уилбрахам как раз поздравлял себя с необычайно выгодной сделкой, когда в кабинете появился еще один посетитель - на этот раз без доклада. - Как поживаете, мистер Уилбрахам? - приветствовал его незнакомец, загадочным образом материализовавшийся прямо перед письменным столом. - Отлично, а вы? - ответил хозяин. - Ваше лицо мне знакомо, но я никак не могу вспомнить, где мы встречались. - Меня зовут Оберон, сэр, - представился гость. - Я являюсь секретарем Американской Волшебной Корпорации. У нас возникла небольшая проблема с вашим балансом, и я пришел, чтобы выяснить, не могли бы мы… У Уилбрахама упало сердце. - Он… он исчерпан, верно? - хрипло прошептал он. - Нет, - ответил секретарь. - О господи! - со вздохом облегчения воскликнул Уилбрахам и, вскочив на ноги, схватил Оберона за запястья. - Садитесь же, садитесь! Вы мой благодетель, сэр. - Я рад, что вы это понимаете, мистер Уилбрахам, - ответил волшебник несколько холодным тоном. - В таком случае мне будет легче сообщить то, ради чего я сюда пришел. Когда мы подарили вам три первых желания, мистер Уилбрахам, - продолжал он, - мы не подумали, что вы окажетесь настолько ловким и превратите это в бизнес. Если бы мы предвидели подобное, мы бы сделали желания невозобновимыми. Мы с радостью позволили вам немного превысить свой баланс, но совершенно не ожидали, что вы начнете умножать то, что имеете, и займете целую нишу на рынке. - Да, я старался, - широко ухмыльнулся Уилбрахам. - Еще бы, - заметил Оберон. - Вам добавили еще несколько желаний; но недавно, просматривая наши книги, мы обнаружили, что за два года количество исполненных для вас желаний достигло общей суммы в три миллиона пятьсот шестьдесят девять тысяч четыреста тридцать семь; кроме того, на вашем счету остается еще четыреста девяносто семь тысяч триста семьдесят четыре желания. Сложилась следующая ситуация, - продолжал волшебник. - Наша компания так загружена вашими заказами, что нам грозит всеобщая забастовка. Мы не возражаем против постройки для вас дворца и ремонта старой птицефермы, но, когда вы вступили в переговоры со старым Джоном У. Мидасом и решили основать трест по производству желаний, мы подумали, что пришло время остановиться. Феи - существа честные, они не отказываются от своих обязательств; но мы считаем, что человек, пытающийся создать корпорацию по торговле желаниями с капиталом в миллиард долларов, вложив в дело всего лишь вареное яйцо, по меньшей мере немного неразумен. Даже Рокернеги основал свой стальной концерн, имея в кармане нечто большее, чем пакетик гвоздей. - Клянусь небом, Оберон, - ответил Уилбрахам, - вы правы! Я действительно задал вам, беднягам, работы, и мне очень жаль. Я больше ни за что на свете не стану тревожить добрых фей! - Отлично! - возликовал Оберон. - Я так и думал, что мы поладим. Представьте-ка на минуту, что для нас означает возникновение Большого Синдиката Желаний в качестве ведущей фирмы, с советом директоров, полным людей, подобных Джону У. Мидасу, Рокернеги и старому Бондифеллеру. Ведь во всем мире не найдется достаточно фей, чтобы обеспечить потребности этих людей, и в деловом мире настанет крах. Они будут избирать Конгресс по своему желанию. А если им вздумается, они заставят Сенат покинуть Вашингтон и переселиться на Уолл-стрит, да так вскоре и окажется, и тогда, разрази меня гром, Уилбрахам, каждые четыре года они будут сажать в Белый дом кого-нибудь, облеченного гигантской властью, но неспособного даже зонтик подержать, а народ будет бессилен. Уилбрахам задумчиво уставился в окно. Перед его мысленным взором возникла заманчивая картина империи, но в конце концов здравый смысл пришел ему на помощь. - Это доставит кучу волнений, - пробормотал он про себя, а затем, обернувшись к гостю, спросил: - Что вы предлагаете? - Компромисс, - заявил волшебник. - Если вы согласитесь отказаться от дальнейшего исполнения желаний за наш счет, мы сделаем так, что до конца ваших дней в вашем кошельке всегда окажется на четыре доллара больше, чем вам необходимо, и, в качестве дара миссис Уилбрахам, она сможет иметь все, что пожелает. - Н-да… - неуверенно протянул Уилбрахам. - Я… я не думаю, что это мне полностью подойдет. Она может захотеть того, что мне совсем не по вкусу. - Что ж, очень хорошо, - широко улыбнулся волшебник. - Тогда другое предложение: вы навсегда отказываетесь от права загадывать желания, а мы пожизненно гарантируем вам следующее: что бы ни произошло, вы найдете в кармане столько денег, сколько нужно, и еще пять долларов! - Семь долларов, и по рукам! - вскричал Уилбрахам, чрезвычайно довольный сделкой. - Договорились! - ответил Оберон с глубоким вздохом облегчения. - Ну, моя дорогая, - обратился Уилбрахам к жене в тот вечер, усаживаясь за обеденный стол из оникса, - я выхожу из этого дела с желаниями. Глаза миссис Уилбрахам радостно сверкнули. - Неужели правда? - в восторге воскликнула она. - Да, - ответил он, рассказал ей о визите Оберона и новом договоре и был безмерно счастлив, потому что жена одобрила его решение. - Я так рада, Ричард, - пробормотала она, довольно вздыхая, - мне не было покою два года - я все думала, что бы еще такое пожелать, и у меня не хватало времени радоваться всем этим прекрасным вещам. - Во всяком случае, неплохо всегда иметь на семь долларов больше, чем тебе нужно, а, дорогая? - Неплохо? - повторила она. - Неплохо? Я бы сказала, замечательно, милый. Всегда иметь в кармане лишних семь долларов - на мой взгляд, это идеал благополучия. Мне как раз сейчас нужно пять тысяч, оплатить счет от модистки. - Вот, пожалуйста, - ответил муж, извлекая из жилетного кармана пять хрустящих тысячедолларовых купюр и подавая ей. - А вот и еще семь, совершенно новеньких. Феи свои условия выполняют. И с тех пор они жили в достатке до конца дней своих, хотя Мидас и его собратья возбудили против него дело за нарушение условий контракта, требуя возмещения убытков в размере двадцати девяти миллионов долларов, которые Уилбрахам и выплатил им прямо в зале суда, покинув его с прибылью - одной пятидолларовой бумажкой и одной банкнотой в два доллара. Так что, дорогие ребята, если вы заметите автомобиль Уилбрахама, с шумом проносящийся по магистрали, то приглядитесь повнимательнее, и на дверце вы увидите простой герб: вареное яйцо, покоящееся на ломтике хлеба, а под ним свиток с девизом, написанным золотыми буквами: Hic semper septimus
[1].
[1] Здесь всегда найдется седьмой (лат.).
Последние комментарии
10 часов 26 минут назад
10 часов 45 минут назад
10 часов 53 минут назад
10 часов 55 минут назад
10 часов 58 минут назад
11 часов 15 минут назад