Неизвестная земля (сборник) [Николай Владимирович Томан] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (81) »
Николай Томан НЕИЗВЕСТНАЯ ЗЕМЛЯ (сборник)
НЕИЗВЕСТНАЯ ЗЕМЛЯ
1
— Уж очень все мрачно, Алеша, — со вздохом произносит Василий Васильевич Русин, дочитав последнюю страницу научно-фантастической повести сына, опубликованной в журнале «Мир приключений». — Но в рукописи тебе это не казалось? — В рукописи это не звучало так страшно… Ведь не что-нибудь — целая планета превращается у тебя в космическую пыль. И не просто планета, а обитаемая, населенная разумными существами… Право же, это ужасно! Он не смотрит в лицо сына — знает, какое оно, ждет его возражений. Алексей молчит — обиделся, значит… Надо бы утешить, подбодрить его чем-то, а он снова: — Сам не пойму, откуда у меня теперь это чувство страха… Может быть, иллюстрации так повлияли? Художник не поскупился на мрачные тона… Ты, однако, не сердись на меня, Алеша. На обсуждении тебе, наверно, еще и не то скажут. Я ведь и раньше тебе говорил, что в повести твоей много спорного… — А что у меня спорного? — произносит, наконец, Алексей. — Существование Фаэтона? А есть разве какое-нибудь иное объяснение происхождению пояса астероидов между орбитами Марса и Юпитера? Академик Шмидт считал его, правда, «недоделанной планетой», но почему же тогда астероиды имеют осколочную форму? У него нет на это ответа. А осколочная форма явное свидетельство взрывного их происхождения. Все это известно и Василию Васильевичу. Существование планеты меж орбитами Марса и Юпитера допускают ведь академики Заварицкий и Фесенков. Не возражает против этого и такой известный астроном, как Воронцов-Вельяминов, да и другие ученые. Может быть, они и правы, но что же тогда погубило эту планету? Почему она развалилась?… Этот вопрос Василий Васильевич задает сыну вслух. — А знаешь, почему? — отвечает Алексей. — Да по той причине, что все имели в виду мертвую, необитаемую планету. С нею действительно ничего не могло случиться… — А с обитаемой? Населенной разумными существами? — Могло случиться именно то, что описано в моей повести. Василий Васильевич молчит, хотя доводы сына его не убеждают. Но спорить ему не хочется. — А я знаю, почему повесть моя не понравилась тебе сегодня, — задумчиво, будто рассуждая вслух, произносит вдруг Алексей. — У тебя, наверно, какие-то неприятности на работе… — У меня лично — никаких. — Не обязательно у тебя лично. Но случилось ведь что-то? — Да, пожалуй… — помолчав, соглашается Василий Васильевич. — Что же? Василий Васильевич отвечает не сразу. Задумчиво ходит по комнате, вздыхает. — Если это секрет… — прерывает его молчание Алексей. — Нет, нет, никакого секрета! Просто не знаю, как тебе все это объяснить… А случилось вот что: у одного нашего профессора пропал портфель с научными материалами… — А ты-то тут при чем? — Да разве в том только дело, при чем я тут или ни при чем? Просто я знаю, сколько труда было вложено в его работу. Он ведь не один день провел в моей библиотеке. Приходилось даже уступать ему иногда свой кабинет, и он сидел в нем до поздней ночи, заваленный книгами, написанными чуть ли не на всех европейских языках. — Что же он — полиглот? — Знает английский, французский и немецкий, а с их помощью нетрудно разобраться и в остальных. Его интересует ведь главным образом математический аппарат, а он универсален. Не случайно один из наших физиков назвал язык математики «божественной латынью современной теоретической физики». Кстати, это он же назвал книгу Уилера «Гравитация, нейтрино и вселенная» почти религиозным гимном нейтрино. — А профессор, потерявший портфель с научными материалами, работает, значит, в области этого таинственного нейтрино? — Ты угадал. Он не сомневается, что природа создала нейтрино с какими-то очень глубокими, но пока не очень ясными для нас целями. — Но ведь исследования этого профессора не секретные, наверно, раз он работал в твоем кабинете? — Официально его работы называются: «Нейтринным аспектом слабых взаимодействий» и «Возможным макроскопическим проявлением слабых взаимодействий». — Насколько я себе представляю, это пока сугубо теоретические работы. Чего же вы переполошились тогда? Василий Васильевич снова вздыхает. — Дело, видишь ли, в том, что портфель свой он не потерял, а скорее всего его украли… Во всяком случае, я лично в этом почти уверен. — А профессор? — Напротив, всячески старается меня уверить, что портфель потерян. — А по-моему, ты все это просто выдумываешь, — после довольно продолжительного молчания заключает Алексей. Василий Васильевич, не сказав ему на это ни слова, уходит в свой кабинет. Лишь перед ужином снова заходит к сыну. — Когда будет обсуждение твоей повести? — спрашивает он- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (81) »
Последние комментарии
5 часов 41 минут назад
23 часов 2 минут назад
23 часов 25 минут назад
23 часов 39 минут назад
23 часов 40 минут назад
23 часов 41 минут назад